19 июня 2018 года. Ну, блин, пора отправиться в мир сказок. Я бы сказал: в мир "Звёздных Врат" и "Секретных материалов".
Итак! Джаффа! Много. Очень. Очень. Все бегут в своих шапочках и стреляют. Но тут, ядрить её, капитан Картер! Ей правильно говорили: "Что ты за женщина такая?" Что за супчик странный? Никакого вкуса нет.
Странная, потому что никому не даёт! Нет, в Интернете, конечно, снимается голой по грудь, но пока только тем и занята, что спасает мир. Говорит одному: "Ты меня воображал? Голой?" То есть, конечно, как женщина хочет быть постоянно голой.
Я тоже в своём роде голый, поэтому на улицу и не иду. Но это голость не женская, а домашняя. У нас ещё дома есть дела! Ясно, какие у вас там дела: трахаться! Телевизора нет, ни хрена нет.
Итак, Новая Миссия! Картер должна пойти на РХ-322 и соблазнить Хатор! Хатор ещё жива. Это потом её скинут в кислоту, а пока, как девица Анна, сидит голая около иллюминатора и смотрит на дорожку (на Млечный Путь) в надежде разглядеть суженого Ра. Который ей и отец. От этой печали и должна её спасти Картер.
"У меня такая попка, что ты забудешь всё на свете!"
И вот Мистика: в Хаторово помещение входит Картер!
"Картер, мать твою! Тебя же убили репликаторы!" - говорит Хатор.
"Убили, да не всю! Все эти м.даки-репликаторы из фирмы "КБГ"!"
"Русские, что ли? Мне страшно!" - Хатор.
"Да какие, нахрен, русские? Наши, чучмеки!" Как известно, репликаторы были если не узбеки, то чурки.
И вот выползает репликатор Седьмой, проще Сёма! И говорит Хатор: "Милочка моя!" Потом заметил Картер: "Это не то, что ты подумала! Теперь ты о НАС знаешь!"
Картер, к сожалению, была немного туповата, чтобы думать. Она подняла зет-накитель и прицелилась в Сёму! Сёма загородился Хатор.
Прогремел выстрел!
Хатор свалилась в свой бассейн с глоольдами! Мы бы сказали: в ванну.
И все малыши заорали: "О, наша Мать!"
Картер поняла свою ошибку. Она принялась реанимировать Хатор, для чего впилась в её губы своими. Не половыми. Малыши зааплодировали!
А Сёма сказал: "А жаль, жаль!"
Хатор пришла в себя: "Ты такая красивая женщина!"
"Ты тоже!" - сказала Картер.
Впервые в жизни кто-то сказал, что она красивая. Когда она была у себя в избушке грязной девчонкой-бомжом Золушкой, её злые сёстры и мачеха всегда называли её "Эй, ты!" А теперь "красивая"! Ай, приятно. Приятно.
"Ладно, Хатор! Хватит прелюдий! Мы созданы друг для друга!" Мол, довольно прелюдий, Кольт! И оба лезут в постель голые. Проходит минута. А теперь так любимые всеми хождения под полной Луной!
Тут Луны не было. Тут вообще, может, Галактика Орайев! Ну ладно, ладно! Репликаторов! И все они такие: "Они схватили за задницу нашу Картер! Выручим подругу!"
И улетучились. А мы вам ещё раз говорим: Хатор возжелала запретную Картер! У неё даже соски затвердели. А груди как были до потолка, так и остались. Диалектика!
Итак, Картер схватила ножик! Что она, блин, за женщина такая? И ножиком-то по горлу Хатор и вжик! "Мы её по горлу вжик! В колодце она лежит: можешь по-осмотреть!"
Картер тоже вжик-вжик Хатор, а та не режется. И не колется. Гражданина! Иди колись! И лучшее станет п.здь! Хатор защищена силовым полем глоольдов! Надо бы это поле-то и вырубить.
Где, нах.й, Главный Рубильник? А! Вот он! Нарисован череп и косточки. Картер потянула Рубильник, и во всём Нью-Йорке погас свет!
"Я не хотела!"
"А чего ты, вообще, хотела? Мужика со стоящим концом, сучка?"
"А может, и мужика!" - сказала Картер и врезала Хатор по шарам! Они у неё от прошлого мужа остались, от пресловутого мужа и отца Ра.
"Ты действительно меня любишь! Реально!" - говорит.
Картер её не любила. Она любила полковника О,Нилла, а не это чмо.
Чмо брякнулось в ванну, расплескав глоольдов.
"Так! Осталось выяснить, где на этом корыте туалет?" - подумала Картер. Перспектива гадить в углу ей не улыбалась. А что, если эти джаффа вообще не гадят? Да нет, ерунда какая. Должен быть хоть Кхуман.
Кхуман был. С двумя носиками. Картер размахнулась и врезала по нему Молотом Тора! Кхуман мутировал в чайник. Потом в ночной горшок, из которого торчали заячьи уши!
"А, бл.ть! Вот это глоольд!" - подумала Хатор.
Это, действительно, был глоольд с ушами по имени Хренаяц. Он выпрыгнул из горшка и сказал: "Идиотка! Я - Ток-Ра! Я выполняю сверхсекретную Миссию! Настолько секретную, что сам не знаю её всю. Так что расколоться не смогу. Мне стоило громадного труда упроситься у Хатор в эту кампанию! Чтобы доказать свою верность, я вылечил от заикания 40 наркоманов и 40 мальчиков не спас из горящего дома! Дошло?"
"Ну ты и сволочь! 40 мальчиков были нашими командами "ЗВ-15" и "ЗВ-16"!" - сказала Картер.
"Ври больше! Хотя... Если США уже начали использовать свои колониальные войска, которых у них нет, и призывать в армию мальчиков, то может быть! Всё может быть! Только неприятно надевать штаны через голову. А в остальном... 40 мальчиков те орали: "Не гневи за обман, батюшко! Не виноватые мы! Он сам пришёл!" Имеется в виду капитан из призывной комиссии. И загрёб в армию."
"Балда!" - сказала Картер. - "Если кого-то США и используют, то женщин! Не даром в армии так высок процент гомосексуализма. Но я! Вот я тебе ещё раз говорю: я! Я никому не дала даже за миллиард световых лет от Земли! Многие упрашивали: мол, ну дай нам! Не дала! Я от репликаторов ушла, и от глоольдов ушла, и от тебя, Хренаяц, уйду! Такая я крутая."
"Уйдёшь, а потом всю жизнь будешь сожалеть, что не вкусила упругого хренаяцкого мяса!"
"Не буду! Это вы, мужики, постоянно об этом жалеете, а мы, женщины... Короче, у нас половые органы не снаружи, а внутри! Мы ни о чём не сожалеем," - сказала Картер.
Очнулась Хатор. Протянула слабые ручонки к Картер: "Я, я тоже буду сожалеть!"
"Да! Потому что ты транссексуалка или у тебя вместо мозгов мозги твоих нерождённых глоольдиков!"
"Можешь оскорблять меня, но не трогай моих деток! Они есмь хорошие! Первый умный был детина! Второй - и так, и сяк! Третий вовсе был дурак! Они мне дороги как память. Помнится, Третий так потешно вывалился из манежа, перекусал всю семью, как какой-нибудь бульдог, а потом на.сал в кастрюлю с супчиком и заснул! Потом мы все этот супчик жрали. Страшная гадость: я с трудом съела два литра."
"Это всё потому, что они не прошли программу реабилитации," - со знанием дела сказала Картер. - "Если бы прошли, то не смогли бы писать в кастрюлю: яиц-то нет!"
"Так значит, это не реабилитация, а кастрация! Всё называй своими именами," - сказала Хатор. - "Вот у меня яиц вообще нет, и я плюю на них: тьфу! И все мои детки плюют!"
Глоольдики стали плевать и обхаркали всего Ток-Ра Хренаяца!
"Положи трубку, идиот! Кому я говорю, обезьяна?" Это к вопросу того, что у Хренаяца был Шар дальней космосвязи, как наш телефон, только лучше. И Хренаяц принялся трезвонить своим Ток-Ра, что его тут обижают. В Ток-Ра, как видим, сказали, что он обезьяна, тем не менее его звонок крайне важен для нас и оставайтесь для связи со спецалистом.
Специалистом оказался Бог Ра, живёхонький и здоровёхонький. Он увидел через Шар, что его Хатор там, и заорал: "Хатор, мать твою! Немедленно домой!" Так как ревновал к Картер и не без оснований.
Хатор пошла к транспортным кольцам. Странной походкой: два шага вперёд, один назад.
"Эта стерва уехала!" - сказала Картер Хренаяцу. - "Теперь нам никто не помешает! Я хочу измерить у тебя штангенциркулем между ушей, авось, ты как фраерок, нам подойдёшь?"
"Не подойду!" - сказал злобный Хренаяц. - "И прошу эти унизительные методы своих Рулеров ко мне не применять! У нас тут свои законы: Ток-Ратовские! Думаете, мы целоваться тут с вами будем из-за вашего членомеро?"
"Да я бы не сказала, что это особо членомеро. Это штангенц! Очень, очень хорошо снимает стресс и рекомендован даже, даже для дошкольных учреждений, где юные фитлерюгенды!" - сказала Картер. - "Вот, смотри! У меня и ЧИП есть в затылке! Называется Шай-Шен и сделан в Японии у подножия цветущей, как ветка сакуры, Фудзи!"
Как известно: Шай-Шен не существует. А если и существует, то это никакой не ЧИП, а список главарей якудзы. Бывает вытатуирован то ли на лысине девушки, то ли на её спине (можно: пупке, ляжке, заднице), то есть, везде можно.
За один такой списочек комиссар Жордан навалял люлей братьям Ториан! Ничего не понял. Это было не коровье клеймо на шее проститутки, а список Шай-Шен. Ну а Торианы были самыми мелкими агентами якудзы. Их нисколечко не жалко.
Итак, что же писалось в это Шай-Шене? Сначала было Посвящение: "Этот список не был бы написан без моего любимого мужа Семёнушки Кастраки."
Далее было изображение серебряного блюда, так как Семёнушка не расставался с этим блюдом и был не только паханом якудзы, но и "паханом с подушкой". Спал на всех этапах. Потом шёл мистер Бублик. Он был паханом без подушки, так что его место всегда было возле параши. Далее шли разные битые фраера, которым в клозете вырывали золотые зубы кочергой. Но тоже главы мафии, ладно? Но тоже сложат головы на плахе, ладно? Ладно!
Заключал список Чеки Джан. Как он туда попал, никто не знает. Так же, как никто не знает, что делает безобидная старушка из племени апачей в бункере Фитлера. Наверное, этим надо бы гордиться, так как это что-то вроде журнала "Форбс", но Чеки, чего-то, не особо гордился. Во-первых, "Форбс" читают миллионы. А этот Шай-Шен может прочесть только любимый мужик девушки, да и то, если залезет к ней между ног! Так как список там! В лучшем случае, Жардан прочитает. Но это такой злобный идиот, что ничего не поймёт. Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Да ладно, ладно! Не идиот и не злобный. Просто старый пердун.
Это что касаемо списка. В "Материалах" тоже есть серия "Список". Там Мали приходит в мужскую тюрьму, и начинается Беспокойство! Баба пришла! Чего ей здесь надо? Может, даст? И все зеки кричат: "Детка! У меня найдётся место и для тебя!" А один зажимает ей рот рукой: "Список у Рокки!" Ну и после этого она спешит смыться из этой клоаки, так как боится за свою девичью честь! Ну а Рокки потом гибнет. Потом вообще все гибнут, кто в этом списке. А их там немерянно! Пятеро! Страхи! Мраки!
Да. Сейчас мирненькая такая серия про пришельцев. Помните: Крайчек явился в ватерклозет, а там такая тёлка в женских туфельках! И Крачек такой радостный: сейчас ОН ему даст! То есть, ОНА, который на самом деле ОН, раз в мужском сортире. А она ему весь кайф-то и обломала.
Так вот: сейчас была серия, где эта тёлка только становится пришельцем. Заразил её ейный муж. Она такая: "Почему ты мне не отвечаешь?!" А он понятно, чего не отвечает: у него в глазах чёрное молоко ходит волнами. Ну и заразил. Сексуальная, конечно, тёлка, но её заставляют играть дибилку. Зато зашла в мужской сортир.
"И этот переросток в дурацком костюме! Я спросила его, как пройти к Вам, а он отправил меня в мужской сортир!" Эту никто не отправлял, она сама пришла. Он сам пришёл! Не виноватая я! Эта тоже не виновата. Может, она Крайчека любит! И ни за что бы не сделала ему бо-бо. ("Ай невер лет ю даун!" Я никогда не позволю тебе стать дауном!) Но сделала. Так как хотелка ещё у Крайчека не доросла трахаться в сортире.
Так. Ещё перерыв. Между первой и второй перерывчик небольшой. "ЗВ-1" сейчас на борту корабля глоольдов. Знаете, что искала эта инопланетная тёлка? Та, которая Крайчека бац! об стену в туалете? Она искала Чапа-ай! Ну, чтобы вернуться в свой мир. Не Кхуман, а Чапа-ай.
Но, чего-то, нелёгкая её занесла в Японию, в мужской сортир. Уж где-где, а там-то Чапа-аями и не пахнет. Поэтому она хотела всё исправить и поехала со Скалдером на гору Шайен.
Скалдера, конечно, не пустили. Её пустили и говорят: "Допро пжаловать, русская миссис Хатор!"
А она не Хатор. Уж точно не Божок травки, секса и рок,н,ролла. Скорее, она - Божок мужского сортира. Короче, замызганный Божок, в мифологии ноль нулём, хотя сортир - это дело прекрасное и без него все заср.нцы и вонючки. Так что туалет-то хорошо, справка - хорошо, Божок наш - плохой!
И вот думает генерал Хаммонд отпускать эту сволочь, эту дуру набитую через Чапа-ай или просто расстрелять на месте? Но девка что-то знает! Кажется, таблицу умножения знает. Сколько будет три, три и три, знает. Дырка будет. Такой кадр жалко отпускать к глоольдам. Надо бы, конечно, её своими силами трахнуть.
Но кто? Тил,к? Нет! Лучше пусть её трахнет капитан Картер, за что её повысим до майора.
И вот ночь! Когда Силы Зла бла-бла-бла. В комнату к дуре входит Картер с подносом на 12 персон и с розой за ухом. Ну как в фильме "Кавказская пленница" (утопленница).
И поёт: "Если б я был султан, то б имел трёх жён! И тройной красотой был бы окружён!"
И кидает бублик вверх. Бублик повисает на гвозде, а потом падает на голову Картер! Это, вообще, страшно! Нет мирного неба над головой!
А дура выбрасывает пол-литру в пропасть! Вдребезги! Обидно, понимаешь! Так что Картер уходит мокрая с розой за ухом из помещения дуры инопланетной. Такая трагедь. На этом всё, пока. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5194-5196,5
20 июня 2018 года. Я, конечно, мог бы написать нечто не волнительное. Например, про пингвинов и Терминатора. Но, понимаете, мы же щас крутые. Я имею, что сейчас лето, и писать про зиму противно. С другой стороны, если писать про Кратово, то непременно будет секс с кем-то, а это такая хрень, что будет Закатывание. Попробую про Кратово без всякого кекеса, секеса и полового рефлекеса.
Итак, блин, лето! Пионер Витя Сковородкин, весело махая пустым ведёрком, мчался на всех парах к колонке. Трава хлестала по голым лодыжкам Вити, футболка на груди раздувалась! Это никакой не секес, я же сказал. Раздувалась, и под ней колыхались робкие Витины перси.
Блин! Я - извращенец какой-то. В шортах Вити бултыхался крошечный пионерский огурец! Фу! Наконец-то вывернулся. Огурец - это никакой не секес.
Пусть бросит в меня камень тот, кто скажет, что я педофил или гомосека! Это я-то! Да я никогда не женился в свои 46 лет! А половой контакт имел всего один раз, да и то неудачный и страшно дорогой - за 3000 рублей. Это я-то - педофил?! Извращенец - это ещё туда-сюда, но не больше.
Итак, Витя оголил свой огурец и принялся мочиться на колонку!
И тут пришла прекрасная, не побоимся этого слова - сексапильная Оксана из 3-ей дачи. Но Витя - нет! Он к ней клеиться не стал, так как эта сука сразу нажалуется своему мужу, самому свирепому человеку в Кратово!
Так что Витя продолжил спокойно мочиться. А что ему переживать и волноваться? Солнце светит, земля сыплется, вода течёт (моча течёт из конца), Земля вертится. Это пусть Оксанка паникует: "Бабоньки! Сейчас он нас всех обесчестит!!" Да! Уже! С тебя начнём!
Ладно, ладно. "Бабоньки! В Кратово пробрались хулиганы и гадят прилюдно!" Это более подходяще.
Как я сам относился к гадящим хулиганам? Это я шёл такой ля-ля, ехал на Клязьму. Стоит. Гадит. Мне: "Из какого ты дома?" "Из этого!" Разговор зашёл в тупик, и я врезал ему по морде! Погнались (трое) за мной. Я упал. Главарь стал бить меня ногами. Я кричал, что он у них какой-то ненормальный. Они говорили, что из-за меня в тюрьму не хотят садиться. Поставили фингал. На Клязьму я потом... поехал? Не поехал? Поехал, но позже.
Итак, Оксанка ка-ак врежет Вите по глазу!
"Дура такая! Ещё дерётся! Дура такая рыжая!" - заплакал Витя.
И у него полилось в три ручья и из пениса, слёзы! Как говорится: "А потом у меня, робята, полилось в три ручья!" Это после того, что дерьмо женщины дюже приставучее, и он имел её в попу. Потом, как вы поняли, делится опытом с робятами. Но, конечно: "Е.ите всех, пока не вышел срок!" Ненавижу такие провокации! Что мне щас, что ли, бежать е.ать этих всех? Конечно, нет. Вот сам и е.и, м.дила!
Итак, Витя заплакал скупой пионерской слезой и в отчаяньи склонил свою буйную головушку на постамент колонки. Это было несправедливо, чертовски несправедливо, маленькое Витино либидо было ущемлено! Земля перестала вращаться, лето стало чёрным, птицы петь перестали и деревья расти тоже!
Оксана поняла, что сморозила глупость. Ну, с.ыт пионер, ну и пусть с.ыт! Может, у него настал момент такой? Зачем же сразу драться и распускать ручки?
Он ещё не понимал всего кайфа. Или просто не слышал песню Битлз: "Ай вона холд юр хенд!" Там пелось: "Энд ай фил хаппи инсайд!" То есть, по идее, держаться за руку тёлки - большой кайф. Что уж говорить о её грудях!
"Ась? Чего?" - пионеры не понимают грудей. Они вообще мало, чего понимают.
"Ну ладно, пусть не грудь!" - сказала демократичная Оксана. - "Я дам тебе всунуть твой стручок в мою "василиску", только не плачь!"
Оба-на! Так мы приблизимся к недопустимому сексу! Не приблизимся! У Вити же не стоит! И не может стоять! Секс обломается!
"Нет, Оксана!" - сказал Витя, тяжело поднимаясь, опираясь на её ногу! Ладно, руку! Руку!
"Пойдём лучше поиграем в пинг-понг!" - Витя воображал, что так осчастливит любую Оксану, так как пинг-понг облагораживает.
Конечно, облагораживает, если у тебя нет буферов третьего размера, и ты за пинг-понговым столиком не выглядишь как общипанная курица! Оксана выглядела.
Чтобы прояснить ситуацию и отойти от этого дибильного секса, я расскажу, как играл в пинг-понг в оздоровительной "Звенигородке". Это в детстве-то я был ладный, правильно сшитый, но с годами заматерел и стал играть как курица лапой. Даже крутейшая подача с горизонтальной подкруткой перестала получаться. Ноги, блин, дрожат, подавать не могу, не то, что гасить! А раньше-то подавал нормально. Всё, блин, проклятый пубертатный скачок! Ну и я подвёл свой отряд: самоуверенно вызвался участвовать в теннисном турнире и (Вот щас точно не помню: проиграл? Выиграл на последней подаче?) чуть не проиграл третьему отряду.
Был там такой паренёк, ещё пел со сцены под гитару песню этого же Битлз "Йестердей" на конкурсе песни. Надо сказать, хило пел и успеха никакого эта "Йестердей" не имела. Вот ему чуть и не проиграл. Вы сами попробуйте! Что я вам, мальчик, играть?
Так же и Оксана. Ей пинг-понг был "до фонаря".
"Ну ладно, ладно!" - согласился Витя. - "Пошли, хотя бы, ко мне выпьем чаю!"
И опять же возвращемся в моё лучезарное прошлое. Сижу я такой на Бауманской, как звонит телефон после Выпускного в школе! Говорит девушка: "Помнишь меня? Мы сидели рядом на физике!" Да откуда я её помню? На физике я сидел на последней парте и постоянно "спал", положив голову на руки. Рядом со мной сидела Павлова, одна из известных шлюшек наряду с Зибаровой и ещё там кем-то. Но это была не Павлова. Павлова бы такому люзеру как я не позвонила бы. Зибарова? Тоже нет. Кириенко? Но эта ботаничка сидела впереди. "Не помню!" - говорю. "Я без него жить не могу, а он не помнит!" - говорит. Видимо, девка круто подсела на меня. Явная дура.
Надо было подсесть на Илюху, Илюхе даже сама звонила пьяная Зибарова и предлагала трахнуться. Он отказался.
Кто же это, блин, такая? "Приходи - попьём чаю!" - сказал я, сама радушность. "Хорошо! Но только щас покрашусь, ну ты понимаешь!" - говорит. Она ещё сказала, что знает мой дом. Ну и я пошёл её ждать вниз к подъезду. Волновался! Не пришла, сука! Зря ждал! Наверное, испугалась этого "чая". Да я бы и сам струсил самого себя непредсказуемого. Так что так и осталось тайной, что это за бл.дь, которая без меня жить не может. Может, покончила самоубийством?
А Илюха говорил: "Пойдём в баню: возьмём всех этих проституток: Павлову, Зибарову, Волкову!" Волкову в походе Старый трахнул.
Но мы отвлеклись.
"Пойдём, мол, ко мне в дачу на чай!"
"А секес, кекес и рефлекес там будут?" - спрашивает Оксана.
"Кекес будет, остальное не гарантирую. Если, конечно, вы сможете уговорить товарища Мурзыка!"
Мурзык, блин, сексуальный. Но раз секса нет, то в СССР его и нет! Времена были такие. В СССР секса не было. Всех находили в капусте или у Аиста. Так что так!
Мурзык взял полотно и стал рисовать с натуры голую Оксану с пронумерованными квадратами на спине. Это было не столько сексуально (при желании, если вы извращенцы, то всё можете свести на х.й, всю физику), сколько Искусство!
Ладно, перерыв. Я мню, после этого перерыва в дачу 24 влезет батальон джаффа, и всё Искусство закончится, как и всякий секс. Чем, вообще, знаменит батальон? Тем, что он может полностью за.рать Ясную Поляну! Она станет Грязной Поляной, а директорша Заповедника прибежит к этим фрицам: "О, майн готт! Вы за.рали Заповедную Ясную Поляну!" А что они могут сказать? Хлопают зыркалками: "Эй, матка! Не твой это собачий дело!" Хорошо хоть, не убили. Или потом, всё-таки, убили? Не изнасиловав? Кто её, мышь белую, изнасилует? "В Греческом Зале-в Греческом Зале! В Ясной Поляне-в Ясной Поляне!" У тебя штопор есть Греческом Зале? Вот и молчи, мышь белая!
Так что загрязнение батальоном продолжалось, и никто ничего поделать не мог. В Ленинграде вообще вместо "очка" была льдышка.
Так что, дети мои, пошёл я смотреть "Секретные материалы". Там щас как Скалдер летит в Японию, а Крайчек в туалете видит тёлку!
Ну посмотрел. Мудрость щас знаете, какая? Есть мысли, которые забудутся через какое-то время. Конечно, мне как философу хочется всё помнить, но это такие гадкие мысли, что позабудутся и никакой роли для философии не сыграют. А вообще, я набит разными Мудростями. И если возникает мысль: "Что это за идиотизм?", то эта Мудрость временно отбрасывается и действует старая Мудрость.
Итак, лето, солнечный миг, лето - радостный крик для нас. Настолько радостный, что послезавтра - годовщина начала войны и Людкин день рождения. Ну, Людка-Людка, много крови попортила, но щас речь не о ней.
Итак, солнце, море, парни! Всё, что я люблю! (Это тёлка говорит.) Мужик бы сказал: "тёлки". Витя сидел за столом на терраске, напротив него сидел Кот Мурзык и рисовал голую Оксану. У Вити не стояло, у Кота стояло. У Оксаны не стояло.
"Знаешь, Мурзык, - говорил Витя, - в начале каждого цикла Оксана задаёт мне вопрос, а я его не слышал! Говорит: "Радиация может быть вредна для вас, доктор Витя!"
"Ничего страшного! Я её тоже не слышал. Никто её не слышал! У неё вырван язык!" - сказал Мурзык.
"Да? И какой? Половой?"
"Половыми бывают только губы! Язык обычный. Которым кашу едят! Кстати, Операция "Каша"! Мировой вставон!" - сказал извращенец Мурзык.
"Ладно! Не знаю, как ты, а я сыт!" - Витя поднялся из-за стола и подошёл к Оксане. - "Высунь язык! Скажи "А-аа"! Покашляй! Ещё покашляй! Больная, похоже, у вас кашель! С вас 1000 рублей!"
Пока Оксана мусолила бумажки, которые она вынула из той штучки ("А если их положишь в эту штучку, то обратно уже не вынешь!"), Мурзык сказал: "Витя! И не думай! Оксана - моя женщина! Я ей вырезал язык, я ей засунул деньги в эту штучку - она многим мне обязана!"
Витя особо и не думал. По дорожке мимо дачи шла медсестра Женечка с Оксаниным мужем! Ты шла с другим, ты шла с другим! Ошибки быть не может! Так вот какая ты! Надежды и мечты ты подарила и разбила ты! Глоольдовский корабль "хаттак" приближается к Земле! Ему плевать на это, лишь бы днём и ночью я пела эту песенку о нём!
"Знаешь, Мурзык, - сказал Витя, - ты бы вывел Оксану освежиться."
"Пошла вон! Вон пошла!" - заорал на неё Мурзык. Видимо, с языком она лишилась и слуха.
И вот встреча на Эльбе! Называется "Мурзык капут!" Самый жестокий муж Кратова размахнулся, но промазал по Мурзыку и залепил оплеуху Женечке!
"Что щас будет!" - подумал Витя. Но у него настал момент такой, он отольнул от окна и пошёл к Кхуману. Потом снова вернулся.
На дороге не было никого. Муж лежал в кустах с разбитыми очками и задушенный своим стильным оранжевым галстуком. Мурзык валялся там же.
А Женечка и Оксана водили хороводы, напевая: "Так вот какая ты! А я дарила цветы! А я с ума сходила от этой красоты!"
"Ну что ж, - подумал Витя, - всё хорошо, что хорошо кончается. Эти двое просто любят друг друга, с ними всё ясно! Хотя... если бы я приклеил Оксане язык клеем "Моментом" обратно, цены бы мне не было!"
Витя взял "Момент": "Нет, блин, толстоват! Как надоело быть механиком! Хотя по природе мы все механики."
Как бы, невзначай помахивая клеем, Витя вышел на дорогу. К нему простирал руки жестокий муж: "Помоги!" Витя не обратил на него внимания.
Витя подошёл к Оксане и раскрыл ей рот.
"Витя, м.дак, мать твою!" - сказала Женечка. - "Лечить людей от заикания - это моя прерогатива!"
К тому же у Оксаны отклеился ус. Витя приклеил его обратно, и Оксана сказала, заикаясь: "Спасиб-бо!" ("У вас ус отклеился!" "Спасиб-ббо!")
Итак, диспозиция была понятна. Женечка ведёт Оксану в медпункт и делает ей лоботомию и трепанацию. К этому надо относиться нормально и спокойно, поэтому я восклицательного знака и не ставлю. Женечка - профессионал. Уже всех жителей она перерезала ("Скольких я зарезала, скольких перерезала! Сколько душ я загубила!"), и никто не жаловался, так как все они уже были на кладбище! Никто не выжил в этой чудовищной резне! ("Резне бензопилой в Техасе".) Резне скальпелем в Кратово. Так что за Оксану опасаться не стоило: её место в могиле. Опасаться надо за её мужа! Он же может наложить на себя руки и покинуть это Шарик нетрадиционным способом: не как все через медпункт Женечки.
"Не знаю, не знаю!" - подумал Витя, стоя над ним с "Моментом" в руке. - "Может, помазать ему промежность? Говорят, токсик не хило вставляет. Приклею его конец к ногам - и по домам. Меня дама ждёт! Хоть я и не медик и не педик."
Какая ещё дама? Ну не знаю! Что я, должен всё знать, что ли? Может, воображаемая. Может, это и не дама была, а Олимпийский Мишка, на дворе-то 1980 год! Олимпийская сказка, прощай! До свидания, наш ласковый Миша, новых встреч ты друзьям пожелай! Расстаются друзья, утекает из сердца нежность...
Витя вошёл в дачу. Картина Мурзыка всегда будет напоминать Оксану. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5196,5-5199
22 июня 2018 года. День Скорби и Печали! В День Скорби и Печали ты голос мой услышь! Ночь пройдёт - наступит утро ясное. Так что шутить нельзя, я и не буду. Про войну, правда, тоже писать не буду. Тут не Скорбь, тут Ужас и Светопреставление, когда тебе на голову сыплются бомбы!
Сказка про безоблачное Кратово, 40 лет без войны. На крыльцо дачи 24 вышел пионер Витя Сковородкин в сиреневых трусах с жёлтой полосою. Сделать хотел грозу, а получил козу. Сиреневую козу с жёлтой полосою.
"Хорошо! Хорошо же!" - подумал Витя, размазывая фекалии по спинам своих корешей: Кота Мурзыка и дедушки Володи. Снега-то нет! Есть фекальки. Ну, потом он засадит их за словари и "Йес-йес-ОБХСС!" А пока хорошо! Хорошо же!
Дед не понял.
"Как, блин, ты меня-ветерана можешь ты, молокосос, мазать дерьмом?"
Витя знал, что это за ветеран. Хорошо бы просто эсесман и дошёл от Берлина до Москвы, так нет! Дед был ветераном-полицаем и отсидел своё в ГУЛАГе за свои преступления по отношению к невинным гражданским лицам. И партизанам. Отсидел, строя канал имени Москвы, который "на костях" построен, и это не преувеличение.
"Расскажи мне, дедушка, про солнышко! Короче, как ты, дед-полицай, строил канал и скольких невинных каналоармейцев ты закопал в него?"
Деду был приятен подобный интерес пионера, и он сказал: "Ай, приятно!"
Он бы так бы и продолжал бубнить "Ай, приятно!", так как страдал склерозом и уже не помнил ни начала разговора, ни того, почему, собственно, приятно. Витя знал, как тут поступить. Он снял с деда очки, надавал ему по щекам оплеух, потом плюнул слюной пионерской обратно в очки и надел их на деда. Сработало.
"Понимаешь ли, внучик, что удивительно: это быдло, эти каналоармейцы ни в какую не хотели ложиться в сыру мать-землю!"
"Ай си! Понимаю!" - сказал Витя.
Конечно! Захочешь тут ложиться! Ведь это всё "враги народа", которые и виновны были лишь в том, что написали письмо с фронта или уронили портрет товарища Ежова на демонстрации, а такие отпетые негодяи как дедушка Володя жировали и получали паёк! Но это бы было бестактно.
"Продолжай, дедушка!"
"Я и говорю: надзирательницей у нас была чудной души женщина Маруся! Она как заорёт: "Устал? Это яйца тебе щас отстрелю - устанут!" Или так: "Это яйца твои надоели работать!" Короче, всю науку строить каналы сводила на яйца и промежности.
Я тебе, внучик, больше скажу: небезосновательно подозревали, что и у неё есть яйца. Но об этом потом. А пока я получил вымпел! Все бывшие полицаи в отличие от битых фраеров получили по вымпелу и по пайке масла.
Маруся тоже. Мы жрали с ней масло и ржали над этим быдлом, которое наподобие лошадей таскает вагонетки, а потом само под этими вагонетками гибнет! Точнее, тачки, не вагонетки.
Это было прекрасно! Закатное солнце золотилось в волосах Маруси как золотится роза чайная как бокал вина! И взгляд её так много обесчает! Он, кстати, обесчал подобным образом всем полицаям, так как в полиции тоже не дураки служили. Туда какого-нибудь хлюпика, у которого глаза закатываются круглые сутки, не возьмут. Там служили настоящие мужчины! Ну как я!"
Витя тут подумал: "Это ещё как сказать!"
Просто он не знал деда в юности, и приходилось верить на слово. Насчёт хлюпиков Витя, в принципе, был согласен. Знавал и он разных Андреичевых, ложиться в постель с которыми как с мотоциклом с коляской. Насчёт закатывания же ещё узнает. Так как в отрочестве сам превратится в подобного хлюпика. Попробуй тут не превратись! После психушки-то! Но это будет потом. Психушка будет психушка! Завтра будет завтра.
Итак, дед продолжил.
"Сидим мы так с Марусей, сидим, как глядь: бл.ть! один из фраеров стоит и не тащит тележку! А в животе у него огромная дыра!
Ну, Маруся, конечно, сразу прыг к нему и давай хлестать его нагайкой: "Работать!! Не стоять!! Не отвлекаться!"
Он постоял-постоял, а потом рухнул мордой в грязь!
"Видал? Вот, с каким г.вном приходится работать!" - сказала Маруся, вернувшись ко мне. Под моё тёплое крылышко.
"Из бывших наверное! Тосковал по прежнему режиму и не заметил, как по каналу приплыла хищная рыбка нерпа (а может, синявка! А может, пиранья!) и прокусила в животе дырку!"
Я вежливо покивал, хотя начал подозревать, что это дело не нерпы, а блатного Деземии. Был такой дибил. Выкалывал фраерам глаза, но плохо кончил. Пока нет, но потом. Фраера-фронтовики переломали ему руки и ноги, а голову выставили в окне барака. Разные там были бараки. Урки скрывались в БУРе - Бараке Усиленного Режима.
Но пока восстания никакого не было, и фраера рядили между собой: "Оно и понятно, мужики! Нерпа - рыбка опасная и непредсказуемая!"
Все знали, что у извращенца Деземии мода выкалывать и протыкать глаза и животы, но все гнули своё: "Оно и понятно, мужики! Занятой человек!" Куда уж занятее.
"Ладно!" - встала со своего места Маруся. - "Мне пора! Ты, конечно, парень видный, но меня ждёт Деземия!"
"Оно и понятно!" - сказал и я. - "Приятно вам с Деземией покувыркаться!"
"Нахал! Шалун!" - засмеялась Маруся и пошла, крутя крутыми бёдрами, в БУР.
Я подумал: "Ну хорошо: я - полицай! От темени до пят. А вот кем был на фронте Деземия? Или он там не был, а всё время сидел тут? Вот я и думаю: а что, если я его по-полицайски немного убью? Буду немножко убивать? Да нет, ерунда какая! У него же вона какая свита! Как у Рикки Тана! Они меня ТОГО! Если не трахнут, то ослепят. Так что мне и остаётся, что облизываться на эту красотку Марусю и повторять: "Оно и понятно, мужики!"
"Да, дед! Ты не виноват, что родился таким трусливым и пассивным! Как говорится: "Как бы я тебя, родной, любила, если б с ху.м родилася!" - погладил по седой голове деда Витя и подумал: "Ищите того дибила, который станет поднимать твои года - твой богатство!"
"Да! Но о чём я?" - спросил дедушка. - "Если я и струсил, то не все были такие мужички. Был капитан! То есть, вру. Это не капитан был с чёрным молоком в глазах, а сам Деземия, так как на Земле такой урод родится не мог бы. В него вселился Димон!
И вот ночью при свете лампады Маруся увидала это молоко в его зрачках! Она была храбрая женщина. Много всякого дерьма повидала в зрачках зеков, но даже и она отпрыгнула с острым, как бритва, ножиком в руках! И подумала: "Зря я пренебрегла этим полицаем Володей! У него хоть одни свастики в глазах, а не молоко!"
А тупой Деземия ничего не понял и спрашивает Марусю: "Почему ты ничего не отвечаешь?!"
А она, блин, не слышала вопрос!
"Чего?" - говорит.
И тут с ужасом видит, как чёрное молоко вытекает из Деземии и утекает через щели в решётке вентиляции душа! Я не специалист: я тебе ещё раз говорю. Это, может, просто сток сточных вод ("Ради Бога, не плавайте здесь!")
Маруся говорит: "Бездоказательно, дорогой Деземия! Бездоказательно!" Чтобы это услышала его свита, и не ворвалась к Марусе, чтобы переломать и ей ноги-руки.
А Деземия всё вытекает и вытекает!
Уже снизу орут бабы, которые моются в душе этажом ниже: "Что за хрень?! Начальник! Напор давай!"
Куда там! Молоко ходит волнами и не кончается!
Маруся взяла попробовать на вкус (ну, баба - дура, волос долог, ум короток) это молоко. На вкус похоже на кумыс. Да это кумыс и есть. Много фраеров порезал Деземия, попадались и братья-узбеки. Они его и заразили этим кумысом.
А это уже никакие не родимые! Это уже не Бричер!! Они сами все заразились этим кумысом со звёзд и стали опасными и непредсказуемыми. И брёвнами в постели! Но наш рассказ не о них, а об их мужья-фраерах.
Пока дело касалось одного Деземии, все твердили: "Оно и понятно, мужики!"
Но когда на Зону высадился десант злобных женщин, да ещё их жён, то о! Жёны те сидели в первом ряду на бейсбольном матче и сплёвывали чёрную отрыжку муравьеда, избытки чёрного молока! Это было феерично!
Ну, матч-матч! Между строителями канала имени Москвы и Волго-Дона. Наши, конечно, на седьмом переходе подачи все подохли от истощения, и их тут же закопали в грунт. А их жёны полезли целоваться с вражескими каналоармейцами из Волго-Дона.
И я там был, сидел жрал "Доширак" в Королевской Лоджии. Жру такой, как вдруг на зубы попадается перстень Деземии! Ну и в "Дошираке" лежит его палец. Так что, не считая этих мелочей, смог получить от матча удовольствие. Ставил на "Волго-Дон" 5 копеек. Не прогадал.
После матча ко мне в Лоджию пришла Маруся: "Знай, мой Владимир Палаццо, что я полюбила тебя с первого взгляда и на всю жизнь! Я очень счастливая женщина!"
"Да?" - спросил я. - "Тогда в знак нашей любви сожри этот палец Деземии!" Я никогда не отличался большой сообразительностью, а временами был полным идиотом.
Но Маруся нежно взяла палец в рот и стала его так эротично обсасывать, что у меня против воли встало.
"Отбросим в сторону прелюдии и пальцы Деземии!" - сказал я. - "Мы созданы друг для друга!"
Но ничего не успело произойти, так как идиоты-фраера просигналили начало второй смены. Эти трудоголики не могли долго бить баклуши. Успокаивались они только тогда, когда их замуровывали в грунт мёртвыми. Недаром Крест стоит Животворящий на берегу в их память.
Маруся оделась, взяла свой хлыст-нагайку, и мы пошли работать! Конечно, в Германии работа, может, и делала кого-то свободными, но тут не Германия. Тут - быдло!
Маруся стала прохаживаться позади трудящихся и бить их нагайкой. Я мечтательно открыл томик Блока и углубился в стихотворения. Чтобы не слышать воплей этих идиотов и их предсмертные хрипы."
"Дедушка!" - перебил деда Витя. - "Ты же хотел рассказать, как фраера-фронтовики подняли восстание!"
"Не подняли!" - сказал дед. - "Враки это всё. Молоко всосалось в их жён, и те стали давать не белое, а чёрное молоко! А мужья только нахваливали: "Ай, вкусно!"
Цементов тоже не дурак сидел. В Кремле тоже не дураки сидят! Узнав, что все зеки заразились "ослиной чёрной оспой", он приказал сдать канал на год раньше срока! Не дурак! Там в канале все и останутся. Так и остались. Все! Кроме меня! На меня оспа не действовала!" - дед от чего-то закашлялся, Витя стал дубасить ему по спине. Ясно, что не брала его оспа: чурбан-чурбаном.
"А как же Маруся?" - спросил Витя.
"Маруся сдохла в числе первых! Сказали диагноз: гонорея! И труп сожгли!
Но я не верил. Это у меня была гонорея! И то, что сожгли, не верил. Закатали в дно канала - ещё может быть.
Я набрался сил духа и пошёл качать права и выяснять о кончине любви всей моей жизни к Замдиректору Пончику!
Пончик стоял около открытого окна. На стене за его спиной висела картина "Превращение каналоармейца Селивана в прыгающее дерево".
"Знаешь, что, Вовка?" - дружески хлопнул меня по заду Пончик. - "Твоя Маруся была баба-33 удовольствия!"
Я это и без него подозревал. Я схватил его за шкирки и зашипел, брызгая слюнями: "Куда вы её девали?!"
"Вы помяли мой спецкостюм!" - сказал Пончик. - "Кстати, у меня ещё три таких же, как и у директора Накатоми! А бабу твою я безболезненно застрелил из своего табельного! Это на случай, если ты станешь спрашивать судьбу Амароки! Амарока в данном случае - это твоя Маруся! Хотя она такая же твоя, как и всей Зоны!"
Он был прав, чертовски прав. До встречи со мной Маруся давала всем и каждому. Поэтому-то её и прозвали "Маша-3 рубля-и наша!"
Я, качаясь, вышел из помещения Замдиректора, причём и напоследок он мне стукнул по заднице.
Я, шатаясь, шёл по Зоне мимо статуи дискобола с неприличной надписью ("Девочки, опасайтесь триппера!"), и сам уже ничего не опасался.
Поэтому, когда я увидел стакан с чёрным кефиром (то есть, молоком), я, не раздумывая, его выпил! Ну и молоко заходило в моих глазах волнами! Некоторые говорят, что это здорово вставляет: неправда! Меня не вставило.
Я подошёл к дискоболу и стал чертить новую надпись на нём: "Мальчики! Опасайтесь девочек!"
Дискобол мне напоминал Марусю. Такие же пухлые белые перси, тот же тупой зовущий взгляд, говорящий: "Давай пошалим?" Теперь всё мне напоминало Марусю-покойницу.
Я подошёл к обрыву, на котором стояла латрина на четыре "очка". В одном "очке" сидел Селиван, так и не превратившийся наполовину в дерево: из-за двери торчали ветки и цветки сирени.
Во втором "очке" сидела какая-то бабища! Я тупо посмотрел на неё своими чёрными глазами и увидал Марусю! Но это была не Маруся, а тёлка, которая вырубила в Гонконге Крайчека. С тех пор она взяла за моду заседать в мужских сортирах.
Я сказал: "Пардон, мадам!"
А Селиван захохотал у себя: "Идиот!!"
Оставалось ещё свободное "очко". Я вошёл и решил покончить жизнь зверским самоубийством!"
"Ну и покончил?" - спросил Витя.
"Покончил!" - сказал дедушка Володя. - "Как видишь! Не покончил, балда! Спасла меня всё та же тёлка из Гонконга, которая стала мне женой и бабушкой твоего друга Володи Коровкина!" Володя был клёвый. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5199-5201,5
23 июня 2018 года. День Веселья и Похоти. Сказка про Чеки Джана. В которого вселился глоольд! А что? В Гонконге тоже любить плюшки. Тоже есть глоольды.
И Чеки стал ещё более злобным, хотя это и кажется невозможным. Но невозможное в Гонконге возможно. Чеки схватил свою девушку Мяо Дзяо за шею и заорал: "Открой судьбу Амарока!!"
Амарок был его гомосексуальный дружок, точнее, любовник-гомосексуалист, гей-ловер.
"Не знаю Амарока, господин!" - заюлила Мяо. На самом деле, конечно, знала, так как Амарок бы и её гей-ловером.
"Да? Тогда я щас ка-ак врежу тебе по животу! И прощай, гонконговские девочки! Судьба Амарока лопнет у тебя в желудке!" - заорал злобный Чеки.
"Ну врежь, врежь!" - Мяо была твёрдо уверена, что от одного-то удара судьба Амарока не лопнет в желудке, так как надёжно упакована голыми девушками в одном из наркозаводов Гонконга. Девушки там такие голые ля-ля и упаковывают наркотики в мешочки. Судьба Амарока - один из самых хилых наркотиков, ни хрена не вставляет, но годится для употребления даже в детских дошкольных учреждениях.
Чеки не знал этого. Он свято верил, что это останки Амарока его, которые упакованы в пакетик типа того, как останки Родригеса упаковали в банку с акулой на этикетке. Родригеса съела акула в телефонной будке. Амарока Чеки любил! Ну или стал любить после того, как в Чеки вселилась глоольд!
Это самка была! Очень распутная и любящая консервы типа Родригеса или Амарока в банке. Так что это был не гей-ловер в полном смысле этого названия, а скорее, просто ловер. Бой-ловер.
"О, майн Амарок!" - закатывала глаза самка глоольда в Чеки. - "На кого ж ты меня, сиротинушку, покинул?"
Фамилия у неё была такая: Сирота. И практиковала она не то, что лесбийский секс, нет! Практиковала она секс матери и дочери! Да нет, нет! Практиковала она сантехнические услуги! Сантехник Сирота! В переводе с глоольдовского: Хренота!
Итак, Хренота была безутешна: "Я не пожру мясца Амарока! Не покатаюсь на его косточках!"
Чеки, как мог, утешал её: "Я тоже! Я тоже не покатась!"
"Ты что?" - спрашивала Хренота. - "Ты не в счёт. Ну ты и есть ты - ты не в счёт! А я - известная в Макао гонщица! Ты - тормоз! Тормоз - ты! А я - гонщица! Я - гонщица! Я гоню-гоню-гоню по фривею, как вдруг этот Амарок стучится в багажнике! Я взяла монтировку - бац-бац его по голове: он затих! А каково было мне?"
Да, она была гонщица, а Чеки, соотвественно, был тормоз.
Амарок получил по башке монтировкой и охладел к Хреноте: "Так вот, какая ты! А я дарил цветы! А я с ума сходил в багажнике от этой красоты!"
Больше не сходит. Дали одному так по башке, шерсть на носу - больше не сходит. И детям своим завещал не сходить, шерсть на носу! Дома сидит, боится. Знаю я таких типов: они трусы и трепачи. Он даже из дома побоится выйти. Если, конечно, у него есть дом! Под крышей дома своего! У Амарока домом был багажник свой, где, собственно, Амарок и справлял нужду! А вы что думали? Дом только для того и нужен, чтобы справлять нужду. Вот когда Амарока поместят в консервную банку с рисунком акулы, вот тогда-то парень и падёт за Родину, и его шлюхам и его акуле надо отправить цветы! Парень пал за Родину! Акуле особенно это будет приятно, хотя... Не вместе ли с ней демоны замуровали Амарока-Родригеса? Я имею: в банке? Так что... Судьба Амарока печальна как печален День Траура и Печали.
Хренота этого ничего не знала. Ей казалось: выньте да положьте моего любимого Амароку, иначе я у вас тут всё разнесу!
Поэтому Чеки с горящими глазами схватил клюшку для крикета: "Какая непростая игра!" Для гольфа, балда! Для гольфа! И ка-ак врежет мячиком по телевизору мистера Бублика!
Дело в том, что, видя, что от Мяо ничего не добьёшься, и пакетик не лопается у неё в желудке, а сидит как пришпиленный, Чеки перебрался в апартаменты якудзы Бублика! Для чего он написал на бумажке: "ПАСС" (что значит "ПРОПУСК") и прошёл мимо дворецкого Бублика мистера Пончо.
Пончо был околдован Чеком. Вместо "ПАСС" он прочитал: "Замдиректора Скиннер". Итак, Чеки вошёл в святая-святых якудзы и подошёл к Главному Компьютеру! На сайте Майкрософта была изображена задница: значит, Бублик взломал сервер Майкрософта, и ему грозит "вышка"!
Но Хренота не была так уверена. Как женщина, она надеялась, что перед "вышкой" Бублик трахнет её! Или, хотя бы, у него на неё встанет!
Итак, вошёл намазанный помадой, в платье и на шпильках Бублик! Дело в том, что он был извращенец и любил садо-мазо, в которое вовлекал мальчиков-п.дерастов из Церковного Хора!
Чеки, видите ли, этих мальчиков лечил от заикания (40 человек!), но стервецы-подлецы расходовали своё вылеченное здоровье на плотские утехи с Бубликом! Как будто их для этого лечили! Нет! Их лечили, чтобы они пели по-французски... Ну, как пели монашки в фильме "Жандарм и инопланетяне"! А как они пели? А я знаю? Пели: "Иль де паше..."
Короче, как-то там пели во Славу всех тех, кто проповедует Слово Божье в Антарктике эскимосам. А они не поют! Стервецы поют: "Голубая" Луна всему виной, все в округе говорили! Так этой странной любви ему и не простили! "Голубая" Луна! Голубая!!" Вот, что они пели перед тем, как согрешить с мистером Бубликом!
Хренота решила это прекратить! Она вышла перед хором мальчиков и стала стучать по пюпитру палочкой, призывая тишину. Её глаза засверкали так, что все мальчики чуть не наложили на арена и на Макарена! От страха!
Хренота стала петь: "У дороги чибирь! У дороги чибирь!"
И все извращенцы-мальчики заголосили вслед за ней: "Голубой" чибирь всему виной - все в округе говорили! Этого странного чибиря так ему и не простили!"
Хренота в раздражении стукнула самого ближнего солиста-мальчика по лбу указкой!