27 апреля 2019 года. Я же говорю: первый рассказ не из типа "Если вы не знакомы с Сашей?", а микс, чтобы постоянно не знакомиться.
ПИСЬМО В НИКУДА-4884-4886,5
31 декабря 2017 года. Ну что, ещё один перл изящной словесности. Будет звучать так: "Ша, молекулы! Все под нары!" Сказка про Чеки Джана. А вы что хотели? Про мрачного Херлока Шолмса или про ещё более мрачного Штиблица? Нет! Про светлого, учащего Добру Чеки, который ходит в сортир без провожатых. Так как он китайский офицер. Все другие-то ходят по четверо, чтобы трое спасали четвёртого в случае зверского самоубийства. Но это всё, понимаете, якудзы - больные люди, они нам жить мешают. Просто выродки.
Колятся и её колют! Бесплатно. Она - это дочь барыги, который на даче присмирел и лучше выдумать не мог. Мой дядя самых честных правил, у которого племянница - барыга, спекулянтка проклятая. Вот её-то все и колят и спят с ней бесплатно. Так как Кооператив! Называется "Вольный Спящий". Совершенно всё бесплатно, всё на рекламе основано. Без 100 франков в час. В минуту! В секунду! Что это за дибильные получаются секунды, может понять только искушённый любитель! Не могу вспомнить фразу из неизвестно, какого фильма, неизвестного персонажа. Ну и хрен с ними со всеми.
У нас - Новогодняя Сказка. Нашу многострадальную голову разными побасенками не замутить. Наша цель ясна - Коммунизм! Наша сила - в плавках!
Итак, что Чеки? Чеки пришёл в турецкий притон и говорит: "Девушки! Кто хочет немного заработать? Мясокомбинат!"
Все проститутки из притона сделали шаг вперёд!
"...На сегодня заявок не прислал. Во! Оргия "1000 и 1 ночь Шехерезады"!"
Все снова сделали шаг вперёд. Среди них выделялась одна мордастая рыжая девица, которая спешила выйти дальше всех.
"А для вас, голубушка, у меня есть отдельное задание! Будете бабушкой редиски Кэт!"
"??"
"Да, да! В наше суровое, прямо скажем, военное время, кто-то должен положить свой живот за товарища Цементова! Иначе какой он товарищ? Трепло он, а не товарищ! Итак, Мясокомбинат отменяется, есть невыполнимая миссия "Миссия невыполнима" для рыжей бабушки Кэт!"
Так сказал как отрезал Чеки и послал... послал рыжую в тыл врага с пакетом для товарища Штиблица!
Штиблиц этот пакет очень ждал: не ел, не пил, не, Прости Господи, др.ачился, всё сидел как на иголках: где пакет? Любимый! Миленький! В нём же ассигнация в 10 марок. Не любил он Германию, своих товарищев по работе просто ненавидел, но дойчмарки заставляли его пойти на шопинг и временно оторваться.
Что же он там такое интересное купит? Нет, не то, что вы подумали: не стринги со вкусом клубники, не женские чулки 100% лайкры и не фаллоимитатор! А купит он Сыр! Да-да! Именно, Сыр!
Который выронит в IV Отделе РСХА и скажет: "Тут на всех!"
А Сыр-то гнилее-гнилого! И вот все эсесманы падают замертво! И над их трепещущими трупами встаёт Заря Новой Эпохи: Эпохи Великих Возвращений!
Ну, это когда все ржавые космические корабли возвращаются, и их встречают Гретхен и Медхен из Рефрижератора! Надо бы, конечно, надо бы и Медхенам этим Сыра-то дать! Как говорится: "Налетай, девчонки! Колбасы не жалко! Хорошая колбаска!"
В нашем случае Сырок! Мой друг плавил сырок! И вот ни дома, ни гаража! Смотрю: строит четвёртый этаж! (Мой друг резал лук и плавил сырок!)
Штиблиц никакого сырка не плавил. Он был суров. Так суров, что разбивал струёй унитаз на половинки. Какой там сырок! Найн! Даст ист фантастиш!
Ему что говорил унитаз? Подарок из нацистской Японии? "Доброго времени суток, дорогой Гость! Не холодно ли вам на мне сидеть? Сейчас включим приятную мелодичную музыку для поднятия настроения! Первым делом, первым делом - унитазы, ну а девушек испортим потом!"
Этот унитаз говорил нежным грудным женским голосом. Штиблиц слушал его 18-ый раз подряд, и он ему осточертел.
"Ну подожди! Вот Красная Армия придёт, она тебе хвост-то прижмёт!" - думал Штиблиц, а рука его сама собой ставила "лайс" унитазу в "Одноклассниках". Потому что Конспирация!
Никто, повторяем: никто не должен узнать, что Штиблиц не любит свой унитаз, вообще женщин не любит и предпочитает мужчин из Западного Берлина! То есть, таких, о которых, как и о подобном Западном Берлине никто и слыхом не слыхивал. Я вам больше скажу: Штиблиц не любил и мужчин! Он любил только свою морскую свинку Пепу!
Она была так изысканно прекрасна! Такие лапки, когда они нежно обхватывали конец Штиблица, а сама Пепа как бы говорила: "Хай, бейб! Ты такой единственный и неповторимый! Никакая другая свинка с тобой не сравнится! Кюсс мих! Поцелуй меня!"
Однажды эту сцену увидела служанка Штиблица мадам Берже. Ну, Берже, Берже, вы должны знать. Если гестапо кого-то внедряет в служанки, то это может быть или только Берже, или Фрекен Бок. Фрекен заболела, за неё была Берже.
И вот такая Мистика! Открывает Берже глаза по утру после буйной вечеринки для одной (она должна работать одна, так как "крот" и "под прикрытием", ей нельзя устраивать вечеринки для двоих! Только для одной! Напилась, помастурбировала, сказала в прихожей Штиблицу: "Спокойной ночи!" и упала там же спать! Ничего лишнего. Никакого тебе предтечи-мужика!) и видит Пепу!
"Ну, Пепа, погоди!" - так как страшно ревнует Штиблица к Пепе!
И включает пылесос! Смерть в пылесосе даже страшнее, чем смерть в стиральной машине (Хозяин! Может, не надо карусели?)!
И Штиблиц такой в замедленной съёмке: "Не-е-ет!!" басом! Так как всё как бы замедленно!
А Пепа такая, ничего не подозревающая: "Штиблиц, детка, пойди выброси мусор!" И не ведает, что над ней нависло жерло пылесоса!
"Будь проклята Война! Будь проклята Берже!" - говорит Штиблиц и стреляет в домработницу!
И убивает её насмерть, так как Война вам не игрушка.
Куда же спрятать труп? Над этим в свои времена мозговали люди постарше и помудрее Штиблица! Конечно, под пол! Надо оторвать доски, смыть с них кровь и сказать, что так и было.
А Берже лучше всего проштопать нитками так, чтобы пришить голову к ж.пе так, чтобы никто не догадался! Операция "Ыб"!
Но легко сказать: пришить! Это же сначала надо её вывернуть так, как ни в одной "Камасутре" не написано! Пусть знает, фашистская сволочь, русскую смекалку!
Хотя, ей уже, как бы, всё равно. Итак, Берже не хотела складываться пополам и сшиваться нормальным путём!
"Ну что ж, пойдём ненормальным путём! Положим её в ванну! Намокнет: размякнет!"
Итак, Берже лежала в ванной, когда пришёл Картрайт с посылкой для вашей девочки! Штиблиц знал эту посылку. Её присылал Берже каждый месяц IV Отдел гастапо, чтобы Берже поставила свою закорючку, мол, получила Онучкина! Хотя, присылала тоже Онучкина.
Как же, чёрт возьми, заставить мёртвую мокрую Берже поставить закорючку? Есть, есть один способ! Глаза Штиблица устремились в потолок и налились кровью! Да! Надо заставить Картрайта кричать караул! Тогда от страха он сам себе поставит сто закорючек!
"Дорогой Гость!" - сказал Штиблиц, любезно хватая Картрайта за плечо: "Как вы находите музыку Вагнера?"
"Никогда не слышал подобного дерьма и не хочу!" - тот.
"А может, вы - коммунист? Или один из ЭТИХ?" - продолжал Штиблиц, подводя посыльного к ванной комнате.
"Из каких ЭТИХ?" - тот.
"Ну не знаю! Разные бывают! Гомосексуалисты, маталисты, эмо, панки, рокеры, феминистки, лезбиянки... Много всяких!"
"Нет, дорогой Штиблиц! Я предан НСДАП, и в анкете про меня написано, что под бомбами я из кремня и стали! Господи помилуй!!" - это он увидел мокрую Берже.
"Да, дорогой друг! Приходится признать, что вы из ЭТИХ - из жёлтых людей, которые при опасности бегают и кричат "Ая-яй!" Дерьмо про вас написано в анкете!"
"Но вы сами посмотрите! Это же голая женщина! Возможно, проститутка! Она же нас всех щас ТОГО!" - сказал Картрайт.
"Да! Прям с тебя начнёт! Уверяю вас, дорогой Гость, что она уже нет! Не ещё да, а уже нет никогда и ни при каких условиях!" - сказал Штиблиц.
"А можно её потрогать за грудь?" - Картрайт.
"Если найдёшь грудь - да!" - всё-таки, Штиблиц здорово постарался, чтобы грудь никто больше не нашёл.
"Она мне подмигнула!" - сообщил Картрайт.
"Да?" - холодно спросил Штиблиц. - "Может, она тебе и Имя сказала как Сестра? Сестра, Имя! Сестра!"
"Да нет, вроде, нет."
Штиблиц раздумал убивать Картрайта, он решил его перевербовать: "Дорогой Гость! Эта женщина не верила в Нашу Победу! Потому и подохла! Ну ещё плюс кило овсянки на пустой желудок: другой как муха укусила, а при голоде это ясный заворот кишок! Так что, дорогой друг, Наша Победа не за горами!"
И сам тут же подумал: "Какого хрена я несу? Подобным образом я не в Швейцарию его на лыжах отправлю, а ещё больше зафашистизирую!"
Он приблизил глаза к глупым глазам Картрайта и спросил: "Веришь в Могущество Орайев? И Главного Орайя товарища Цементова?"
"Но их же, вроде, в прошлом году всех разбили?" - спросил посыльный.
"Разбили, да не всех! Банда товарища Цементова в Кыкшор прорывается! Знаешь, что такое Кыкшор для сердца русского? Как много в нём слилось? Как много отозвалось? Кыкшор - это, брат, Рай Валенок! Как Сокольники - Рай Меха и Кожи в Сокольниках!
В Кыкшоре есть болото! Так из него торчит миллион слег, и на каждой надет валенок! Не смогли ваши ироды-фашисты уничтожить миллион девушек в валенках, так они сами потопли, воткнув слегу не туда, куда бы нам всем хотелось!
Так что теперь там валенки на все вкусы и размеры! Товарищ Цементов не зря туда прорывается! Если бы он в своё время в детдоме нашёл валенки, то неизвестно бы, кто бы щас Германским фронтом командовал бы! Никакого тебе Рулера бы не было! Точнее, был бы на дне этого болота! А Цементов бы тут поднялся и всеми командовал!
Сам я был в Кыкшоре в туристической поездке в составе батальона смерти "Мёртвая Голова", но как говорится, со своим самоваром в Хохлому не ездют! Весь наш батальон смерти был в валенках.
И тут мы видим такую мистику! Из болота поднимаются утопшие девушки и говорят: "Покупайте наши японские унитазы! Рекламу можно будет пропустить через 25 секунд!"
Ну, пропустили мы её, а они, эти сирены Кыкшора, нежно так нас обнимают и медленно и плавно отрывают нам концы! Потому что мы не верили в Их Победу! Без концов мы кто? Банда жалких кастратов! А девушки черпают Силу в этом! Прям как Орайи черпают в верующих. Не знаю, правда, чего они там в этих верующих нашли: одно слово: куски дерьма, но факт! Невероятно, но факт!
И валенками нас по головам! Больше ни в какие туристические поездки я не ездил. Берёг свою маленькое либидо. Как говорится про детей: "И миллионы маленьких либидо!" Да! Вот, что такое Кыкшор! А ты говоришь: купаться! Нет, брат, это такая сволочь!"
Тут из ванны ясно донеслось: "Точно! Хайль!"
Это очнулась Берже! Один звук о чудотоворных валенках оживил её!
"Но это невозможно! Невозможно!" - сказал Штиблиц.
Между тем Берже, страшная, как жена теннисиста (он ей на палец кольцо, а она ночью бум-бум-бум! пришла и раздавила его в объятиях!) вставала в ванне! Её руки были пришиты к ногам, а груди к ж.пе! Она напоминала богиню Афину Пелопонесскую, но только совсем без рук и ног!
"Знаете, я, наверное, пойду! Тут уже ваши разборки, семейные! Муж и жена - одна Сатана!" - сказал Картрайт.
"Да подожди ты!" - сказал ему Штиблиц. - "Это же колосс на глиняных ногах! Стоит её толкнуть пальцем в лоб, как она грохнется обратно в ванну!"
И толкнул! Не подействовало!
"Слушай, Берже! Я, конечно, тоже люблю теннис, но не до такой же степени! Не вынуждай меня применить приём "Колокол Монаха"!" - сказал ей Штиблиц.
Эта зомби только хохотнула! Штиблиц как был в ботинках влез в ванну и попытался перебросить Берже через задницу! Не получилось. Эта фашистка была слишком тяжела.
"Ладно!" - мелькнуло в голове Штиблица. - "Пусть сама поставит закорючку на посылку Картрайта, раз сама умерла, а сама жить продолжает!"
"Здесь! Где красный крестик!" - сказал он.
Берже нехорошо улыбнулась и написала около крестика: "Слава Орайям!"
"Могло быть и хуже! Теперь, хотя бы, ясно, что Берже - наш человек! Так как это Сестра по Вере! Я тоже верю в Орайев и Цементова, это лучше, чем верить в Рулера!" - подумал Штиблиц.
Штиблиц принялся вытирать мокрую Берже полотенцем: "А я уж думал: всё! Не уберёг!"
"А я что думала?" - спросила она.
"Ладно! Отныне клянёшься, что больше не будешь шпионить за мной в пользу гестапо? А только в пользу Орайев?" - спросил шпион.
"Нет! Первым делом мы испортим самолёты, ну а девушек, а девушек потом! Люстиг, люстиг, тра-ля-ляля!" - сказала Берже.
"В любом случае я тебе больше в руки пылесос не дам, - подумал Штиблиц и сказал: "Дорогая Берже! В ознаменование нашего союза не выпить ли нам виски? Виски, виски или виски? Вообще, мне - 45 лет, и я одинок! Выпьем?"
Но он, чего-то погорячился. Виски не было вообще. Тогда - настой из корнеплода! Прозит! К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5634-5636,5
1 мая 2019 года. Мудрость щас такая: "Вспоминать больницу, конечно, плюс опускаться вниз себя (В оригинале: делаюсь меньше, так как член поднимается в голову), при чём ломаются всевозможные утилиты. Все эти Закатывания бывают только при опускании внутрь себя, в член. Если я не загружен собой, то всё нормально, и ЦЭ никаких нет." Что-то, типа такого. Если загружен собой и опущен в себя, то утилиты, конечно, ломаются. Нет-нет. Ну а больница - Главное Правило, никуда не девается.
Вот ездил вчера на зубы, так подвис в метро! Стал полным дурак-дураком и вышел два раза не на той станции. Хотя, конечно, на нашей ветке, так что не катастрофично. Зато потом (долго, блин, плутал! Израсходовал лимит времени!) захотел по нужде по-малому, дурак! Дурак, потому что даже дома сходил всего лишь через час, расхотел. Но это дома! А каково было вне дома, без туалета? Думал открыть двери задние маршрутки и нагадить на дорогу, пока никого нет. Обошлось.
Ну а Ермаковой говорю: "И у меня прям слёзы! Но большие мальчики плакать не могут! (Что никогда больше не увижу вас!)" Увижу. Ещё 8-ого числа приеду. Ермакова, конечно, восприняла это объяснение в любви тупо. Я, правда, тоже.
Ценно было вот, что: Ермакова такая "Закрой ротик, открой ротик! Сомкни зубки!" Ну как при сексе. А секс у неё такой спокойный, что и я тоже успокоился.
А ещё в метро были две секс-бомбы злобные, так я, как только увидал их, сразу закрыл глаза и "спал". Конечно, думал о том, что они сволочи и злобные, но не видел. От этого тоже потом было спокойно. Почему? Да потому что тогда ещё не охренел и вниз не свалился.
Это потом уже стал хотеть какого-то старика схватить за плечи и у девки поднять юбку!
Главное, иду, думаю: как короче: сзади дома или с фронта войти? Я ведь спешу! К унитазу! И прямо в расщелину этих глюков попадает стоящая столбом девушка! Я сразу думаю: стоит - значит, хочет! Но я-то спешу! Все идут, а она стоит.
Потом рассказал об этом охраннику 2ого подъезда и Арсену. Они сошлись во мнении, что надо было ей показать дорогу (раз она не знает, куда идти), ну а потом трахнуть её! Я им говорю: "Какую ещё дорогу?! Я спешил! В туалет!" Ну понятно: эти оба самцы, вот пусть сами и знакомятся и трахают.
Сказка будет. Про, скажем, девушку Алёну. Ну не знала она, куда идти, не знала.
И тут такой подваливает галантный охранник из 2ого подъезда: "Такой красивый девушк бродит один?"
А дело - ночью. И охранник этот - никакой не охранник, а Джек-Потрошитель!
"Пошёл вон, факинг люзер!" - кричит Алёна и бросается бежать прочь! В неизвестном направлении. Констебль не спешит, констебль понимает, что с девушками я прощаюсь навсегда!
Джек бежит за ней: "Девушка! Вы уронили туфельку!" Скинь туфли узкие и босиком!
Да чёрт с ней, с туфелькой! Хотя... босоногая девочка сколопендру повстречала! И заорала! А город подумал, а город подумал: ученья идут! Хорошо, Джек был рядом. Не такой уж он был и противный (по сравнению со сколопендрой). Он дал туфельку, а Алёна зарылась носом в его вонючий зипун на его волосатой груди!
Она хотела поделиться впечатлениями: "А она (сколопендра) как выскочит! А я как заору!"
"Ну всё, всё, девочка! Всё хорошо! Всё кончилось!" - успокаивал её, как мог, Потрошитель, а сам примеривался, как бы удачнее её распотрошить. - "Как зовут тебя, дитя моё?"
"Алёна! А вас?"
"Джек!"
"Ай, красиво!" - сказала Алёна. - "А в миру как?"
"Как-как!" - замялся Джек. Не говорить же сразу "Потрошитель"! - "Джек-Румянец! Джек-Румянец в любую погоду согреет своими булочками!"
"Ах, как романтично!" - сказала Алёна. - "Меня уже так давно никто не согревал булочками! Наверное, это нечто фантастическое! Так как, живу я с мачехой и сёстрами, а папаша у меня полный даун!"
"Да-да!" - сказал Джек, думая: "И сестёр, и папашу, и всех-всех-всех распотрошу! Вот только найду свой потрошильный аппарат! Нет, это не то! Это булочки! Они, конечно, согреют в любую погоду, но не щас! А! Вот! Ёршик для унитаза! То, что нужно, то, что нам нужно! Или не то? Где же, блин, это?"
"А не это ли вы ищите?" - спросила Алёна, видя потуги Джека что-то найти. Она держала в руке консервный нож.
"Да нет, какой там!" - сказал Джек. - "Я соскучился если не по простой юбке, то по простому ножу!"
"Позвольте представиться ещё раз!" - сказала Алёна. - "Алёна Пронина! Дочь капитана Пронина!"
"Да подожди ты!" - сказал Джек. - "Чем я тебя буду потрошить, не знаешь? Вот и я тоже!"
"Потрошить не потребуется!" - сказала Алёна. - "Я сама тебе дам! Так как мой папаша Пронин известен, как коррумпированный мент! Как говорится: там был мент по кличке Чебурашка, а с ним мент по кличке Барабашка! Они - полные нули по сравнению с Прониным! У него кличка Капитошка!"
А вы что подумали? Что, раз Алёна по батюшке Пронина, то она щас сразу маньяка заарестует? А у него, может, самого дети? Внуки? Правнуки? Жёны? Любовницы? Шлюхи? И всех надо обеспечивать! Кормить-поить! Сладок кус не доедать! Что, Алёна - зверь какой-то? Нет!
Лучше она ему даст, если он, конечно, не импотент какой-то и имеет презерватив. Конечно-конечно: не знали наши мамы, что есть презервативы! Но мы-то материны дочки! Папины дочки!
Итак, по примеру своего развращённого и коррумпированного папаши Алёна стала гладить Джека везде! Ты целуй меня везде! 58 мне уже!
И у Джека на неё встало!
Сам Джек был не рад этому обстоятельству: "Нет-нет! Я сначала тебя должен убить, а уж потом трахнуть!"
"План меняется!" - сказала Алёна. - "Сначала: трахнуть, а потом убить!"
Вы думаете: Алёна - самоубийца, и щас девка пойдёт на зверское самоубийство! Правильно думаете! Алёна больше не хотела жить без нежных сильных рук Потрошителя. А так же без пения весенних птиц, цветения весенних цветов и сияния весенних светофоров.
Что, вообще, это всё за фигня в сравнении с половым актом?
Но, чего-то, Джек тормозил. То ли, на самом деле импотент, то ли сомневается в чём-то, короче, у него опал!
"Ах ты, дрянь такая!" - сказала Алёна. - "А я уж поверила в женскую тоску по сильному плечу! Не плечо это, а обмывок!"
"Прости, детка!" - сказал Джек. - "Я щас, щас!"
Но конец так и не встал. Наверняка, дело было не в нём, а в Алёне: уж больно жуткая на вид девица!
"Ну тогда!.. Ну тогда я сама тебя щас распотрошу!" - заорала Алёна и нанесла Джеку удар консервным ножом ниже пояса!
"Бл., девка! Я всё ещё кровоточу!" - заорал он!
Тут на дежурство дружинников вышла пионерская команда имени Тимура и его команды. Дружинники!
"Шухер! Менты!" - заорала Алёна и бросилась бежать в подворотню! Где подворотня, она, Слава Богу, представляла.
Джек опустился на одно колено. Из-за потери крови ему было уже всё равно: тимуровцы-дружинники, черти или лешие.
"Товарищи! Вызывайте перевозку из больницы! Тут раненый! Хотя, постойте! Это же Джек-Потрошитель! В околотке каждая собака знает его лёгкую походку! Отмените перевозку! Пусть подыхает, как собака!"
Алёна из подворотни слышала эти речи и лихорадочно соображала: "Если Потрошитель сдохнет, как собака - с одной стороны, хорошо. Но тогда потеряется достопримечательность Лондона, это плохо! Ладно! Я спасу его!"
Она вышла и пошла лёгкой походкой, которую знали все мужики Лондона, к раненому и главе тимуровцев: "Я - врач Пронина! Давайте, я осмотрю пострадавшего!"
"Пронина! Какая знакомая фамилия!" - сказал тимуровец. - "Помнится, мне надо было незаконно поставить гараж-"ракушку", так я дал взятку именно капитану Пронину! Вы не его дочка?"
"А если и его, то что? Вы меня заарестуете?" - спросила Алёна, а сама подумала: "Как ему, блин, дать-то? Он же совсем пацан ещё, мальчишка! У него из-за этого и не стоит ещё!"
Но, всё же, сказала на всякий случай: "А он у тебя твёрдый?"
"Да подожди ты!" - сказал тимуровец. - "Гараж-то мы с твоим папашей, всё-таки, поставили!"
"Точно! Не стоит у него! Не твёрдый!" - решила Алёна, но тут с земли застонал Джек.
"Ты видишь?" - спросил тимуровец.
"Что? Что стонет? Это легко исправить. Стой тут и дай мне консервный нож. Уверяю тебя: больше он стонать не будет!" - сказала Алёна и перерезала Джеку горло!
"Да! Больше он не стонет!" - сказал тимуровец. - "Но этично это было или не этично?"
"Этично-не этично!" - сказала Алёна. - "Поговорим лучше о нас! Вот ты мулаток любишь?"
"А при чём тут это?" - спросил парень.
"Потому что у меня мачеха - негр! И сёстры у меня негры! Поэтому-то я негров ненавижу, хотя тоже наполовину негритянка!" - сказала Алёна. Мы же говорим: страшная на вид.
"А папаша твой, вроде, метис!" - сказал парень.
"Метис-не метис, какая разница? Я пошла вся в мачеху! Так эта мачеха меня достала! Всё талдычит: "Не ходи на бал-не ходи на бал! На балу гиены, львы и крокодилы будут вас кусать, бить и обижать!" Сама не знает, что сказала. Как поётся: "Я снова здесь не знаю, почему!" Сама не знает, почему. А между прочим, бал давал не абы кто, а Ля Рой - наш африканский королёк! Так сказать, Божок. И, как говорится: Пронина и Ля Рой - два сапога пара!"
"Так не говорится!" - сказал тимуровец.
"Да плевать!" - сказала Алёна. - "Вот ты мне как импотент импотентке скажи: найдётся ли в этой нелепой стране хоть один специалист, который Алёнку рассмешит и, наконец, трахнет? Или всё время придётся ехать в Африку?"
"Во-первых, я не импотент!" - сказал парень. - "А во-вторых, в Африке полно колониальных войск Англии, которые, конечно, трахнут! Как не трахнуть? Взять того же Роммеля!"
"Ты Роммеля не трожь!" - сказала Алёна. - "Какой ни есть, а он родня! Сам намазан-прокурен: смотри, дождёшься у меня!"
Это надо было ещё доказать, какая это родня на седьмом киселе этот Роммель ейному папаше Пронину, потому что сам Пронин бросал портреты Роммеля в унитаз и говорил: "Я плюю на Роммеля! Тьфу!"
Но Алёне Роммель нравился: он прослыл африканским "бычком", и все африканские женщины были от него без ума: то ли, у него всегда был твёрдый, то ли, твёрдый был всегда его протез вместо члена. Неизвестно это! А все женщины западают на того, кто сейчас в моде. Это проверено. Любовь - как радиация, поражает все континенты. В моде Битлз - все девки хотят трахаться с Битлз! В моде Фитлер - все девки плачут от счастья и вскидывают ручки.
Но только, к сожалению, Роммель не был в моде. В моде был Тимур и его команда.
"Ладно, девка!" - сказал тимуровец. - "Я тебя полюбил: я тебе скажу: у Тимура тоже не всегда твёрдый!"
Это было жестоко! Такое разочарование! Как это так? Сказать: "У Фитлера обвислый!" - то же самое, что сказать: "Солнце погасло!" Или: "У Солнца обмывок!" Ну а какой, какой ещё? Конечно, унылый и висячий. Это был удар для Алёны.
"Так, значит, всё напрасно и не имеет смысла?" - спросила она и подбросила на ладонях свои большие груди. - "Всё это напрасно?!"
"Да, детка!" - сказал суровый друг тимуровец. - "А сейчас не мешай мне дожидаться перевозки из психушки!"
"Ты вызвал перевозку из психушки для раненого Джека?!"
"А что мне, из зоопарка вызывать перевозку? Он же зверь, нелюдь какой-то!" - сказал тимуровец. - "Вот, помнится, эпизод в "Секретных материалах" был! Там один субъект жил в канализации и откладывал личинки в трупы! Его поместили в психушку! А что, в зоопарк надо было?"
"Мало ли, что было в "Секретных материалах"!" - сказала Алёна. - "Этот человек - раненый, и у него тоже есть Права!"
"Это какие ещё?" - тимуровец.
"Ну не знаю! Например, Право на один телефонный звонок: заказать пиццу с анчоусами! Есть у тебя мобила?" - спросила Алёна.
Мобила был. Алёна стала набирать номер пиццерии: "Тебе с каперонни или с анчоусами?"
Это она спросила Джека. Тот чего-то простонал, видимо, консервный нож в шее ему мешал нормально говорить.
"Да вынь ты этот нож!" - сказал тимуровец.
"Если нож вынуть, он умрёт!" - сказала Алёна. - "Но, я думаю, парочка анчоусов воскресит эту трижды никому не нужную жизнь!"
"А я думаю: нож нужно вынуть!" - сказал упорный муж тимуровец. Муж, упорный в своём невежестве.
Он вынул нож!
Джек заорал благим матом!
"Ну и что ты наделал? Видишь: ему не нравится, что нож вынули! Он кричит! Дай, я обратно нож ему засуну!" - сказала Алёна.
"Не дам! Нож приобщается к вещественным уликам!" - сказал муж.
"Мне! Мне не дали обратно мой нож!" - подумала в изумлении Алёна. - "Мне! Мне не поверили!"
"Да я тебя щас сама тут трахну!" - заорала Алёна на парня.
"Трахнешь? Попробуй!" - сказал тот. - "Тимуровцы занесены в "Красную Книгу Природы"! Их так просто не трахнешь! Ещё знаешь, куда занесены? В "Книгу Девственников" и в "Книгу Задротиков"! Природы! За подобное тебе светит Вышка!"
Да, блин! Он был прав, чертовски прав. Алёна и сама знала участь тех женщин, которые пытались трахнуть "Девственников Природы": они все топтали Зону.
Поэтому она села на землю, прямо на ещё не труп Джека и заплакала: "Всё, все бесполезно и не имеет смысла!"
Джек из-под неё захрипел: "Ты села на мою мошонку!"
"Прости, дорогой!" - сказала Алёна и пересела на череп. - "Так лучше?"
Так, конечно, было лучше. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5636,5-5639
3 мая 2019 года. Это будет такая притча о хороших людях, о ком же ещё? Как эти хорошие люди сп.здили пальто на вокзале. Идут они такие: "Ба! Пальто! Бесхозное! Вшивое! Бомжовское! Да ещё, блин, вместе с ним - будильник! Давай-ка, сп.здим!"
Это в "Профессионале" с Бельмондо было: драное пальто и будильник бомжа.
Сказка про девушку Парашу. Параша, ядрёна вошь! Дней прошедших не вернёшь! Вообще, вот я специально смотрел уменьшительные имена от Прасковья: "Параша, Панечка..." Щас опять посмотрел: Параши нет, значит, не там смотрел. Ещё было: сексуальное имя или нет? 50%, что нет. А я говорю: да! Около вонючистой параши, разверзающей свои вонючие недра!
Параши не будет! Свадьбы - не будет! Будет Панечка. Пошла Панечка по грибы-ягоды и потопла в нацистском болоте! Прости меня, мама, любимую дочку! Она не такая, как вчера. Её засосало вонючее болото, и жизнь её вечная игра! Опасная трясина.
Ей же что её мачеха говорила?
"Паранья! У тебя с головою туго? Там холода, да вьюга! Сначала вставляешь в трясину слегу! Потом прыгаешь сама: "И-ха! Как в своё время в Сайгоне!"
Фамилия у Парани была Джонсонс. Ну это именно та, что "нанесите на головку вашего малыша". И несла она нелёгкую службу в Сайгоне между узкоглазыми вьетконговцами. Можно сказать, в толчее этих вьетконговцев, которые ходили пять часов туды-сюды по узкому коридорчику и целовали ноги медсёстрам.
Вот я недавно вспоминал Григория: ну Рыжий и Рыжий, чего все к нему привязались? То, что он унижает всех и обкидывает всех-оплёвывает - это, в конце-концов его личное дело, его проблемы, которые накапливаются в его загашнике. Загашник! Поняли? Это где-то около задницы. Задница отвислая - вот в ней вся энергетика и накапливается. Если перенять загашник Григория, то мало не покажется. А если нет, то и нахрен надо. Рыжий - и хрен с ним, себе на уме.
Итак, сидела Параня в тёмных очках против сияния снегов в кабине вертолёта, как из джунглей высунулся хитрый желтомордый вьетнамец и прострелил Паране руку! Что за м.дак? Спрашивается: ему бы денежек копить, ему бы деточек растить, ему бы девочек любить, но у него такая хитрож.пость, что нет. Стреляет из своей пукалки чего-то.
Ну, вертолёт, конечно, плюх! в джунгли! И тут начинается Запах Страха! Так как, конечно, отлить негде. Ну понятно: тут везде бесплатный туалет, но туалет умом не осмыслить и аршином не перемерить.
Вышла Паранья, сняла очочки: хорошо! Хорошо же! Только нихрена не резко. Надела очочки обратно: резко, но темновато. Ни зги не видно.
Ну, помочилась на шасси упавшего вертолёта и думает: "Пойду-ка я в монастырь кармелитов! Иверский и мужской! Они постоянно хвастаются, что у них евростандарты проживания. Чтобы охладить их гордыню, сопру что-нибудь из утвари. Может быть даже, даже валдайский колокольчик!"
И вот вторглась она в монастырь!
Ей отец Ванифатий кричит: "Бери, что хочешь, но только уходи скорее до первых петухов!"
"Это ещё почему?"
"Да потому, что ты растлишь мне всех братиев! И они отторгнут тебя от груди своя!"
"Интересно посмотреть!" - сказала Параня и, как бы, невзначай, оголила одну из своих трёх грудей! Церковь была бы выше, если бы ты меня ногой не толкнул! Грудей бы было больше, если бы не был достигнут какой-то максимум в три штуки. Что их, шесть? Я что, псих? Недоумок? Пока что нет.
Итак, а две прочих скрывает лифчик с олимпийской символикой. Олимпиады в Сеуле.
Ванифатий замахал руками: "Нет! Нет! В моём доме грудей не будет! Зря я, что ли, страдал долгих 8 лет и 8 месяцев без женского тела, чтобы ты приносила сюда груди?!"
"Да успокойся ты!" - сказала Параня. - "Это всего лишь грудь!"
"Вон! Вон из монастыря!"
Делать нечего, вышла полуголая Параня из монастыря и пошла по главной улице этого зашибистского посёлка.
И все мужики шарахаются от неё, а дети бегают с обручами, как какие-нибудь сынишки Хювяринена, и ничего не замечают.
"Что-то тут не так! Серьёзно вам говорю: что-то не так!" - подумала Параня и остановила одного Хювяринена: "Мальчик! А это какой город?" Алибакан! Да! Уже, щас!
"Ханой!" - говорит.
"А Сеул где?"
"Далеко! 30 километров отсюда!" - малец.
"Ну что ж?" - думает Параня. - "Пойду так! Пусть думают, что я спорстменка и приехала на Сеульскую Олимпиаду!" Которая уже кончилась. Но давши слово - держись.
Идёт дальше. Грудь у неё бултыхается, а местные уже не шарахаются, а настроены враждебно: с винтовками, и орут: "Спортсменка! Ты туда не ходи! Ты сюда ходи!" А то снег башка попадёт!
"Товарищи!" - говорит Параня. - "Меня зовут Параня Валдер! Я известная в своих кругах миллиардерша! Только на несколько миллиардов побогаче!"
Те говорят: "Мы тебе говорили: сюда нельзя? Вот и не обижайся!" Сюда нельзя! Туда нельзя! Стой, кто ползёт! Предъявите пропуск! Здесь ползти запрещено! Вот и не обижайся!
И попытались сбросить Параню с лестницы!
Но тут открылся люк! Люк! Я твой отец! В потолке открылся люк: ты не бойся: это глюк.
Из люка появились жёлтые сапоги какой-то женщины, которая сказала: "Что ж вы друг друга-то не узнаёте? Это ж Параня! Сестра ваша!"
"Параня? Сестра по Вере? Имя, Сестра! Имя!" - сказали узкоглазые.
"Что имя? Вам его что, не дали? Ну так зовите, как хотите! Например, Люся! И вы меня зовите, зовите, как хотите!" - сказала Параня.
"Блин, дура!" - сказала женщина-сантехник (какая радость!) - "Ты - Параня, кузина этих вьетконговцев! Вот и веди себя соответственно!"
"А! А я думала: я - Джезабель, и эти вьетконговцы раздолбали мою кузину на половинки об колено!"
"Это был твой угорелый папаша! Сунь в Лунь! Матёрый, матёрый уголовник, никакой, блин, не полковник и не жрёт крыжовник!" - сказала женщина и, наконец, вся вылезла из люка.
Теперь Параня могла рассмотреть её: точно! Это она! Председатель Международного Гаагского Суда Карла Дель Понти!
"Карла!" - сказала Параня. - "Как ты изменилась! И бороду отпустила! Щас так носят? А-ля Карл Макс! А! Так ты в отпуску! Так не подскажешь ли, как пройти в Сеул?"
"В Сеул?" - подозрительно спросила Карла. - "А мой домик во вьетнамской деревне тебе больше не ко двору?"
"Не обижайся, Карла!" - сказала Параня. - "Домик - гениален, но своя рубашка ближе к телу!"
У неё, кстати, щас рубашка прикрывала только две её оставшиеся груди.
"Знаешь ли ещё что?" - спросила Карла. - "После восьми вечера ТАК гулять опасно! А вдруг тут маньяк? Это ж вьетнамское Бутово ночью!"
"Чего-то, мне давно уже не доводилось убивать маньяков!" - сказала Параня. - "Они, вообще, какие?"
"Ну какие-какие? Глаза горят! А нрава-поведения: колотят-дразнят всех подряд! Ломают насаждения! Если тебе Параня имя, то тебе непременно отрежут одно вымя!" - сказала Карла. - "Ладно! Пошли в мой домик на дереве: я угощу тебя коктейлем!"
Они влезли в домик.
Карла спустила в отхожую яму ведро с парашей: "ТАК надо!"
Параня между тем сидела за столиком и разглагольствовала: "Маньяк - существо домашнее, тихое. Вот приходишь ты после бурного вечера "на панели": он дома ждёт, ужин готовит. А я мотаюсь за ним по всему свету, даже по вашему Ханою!"
"Да, всё так! Налить ещё?" - спросила Карла и подлила какую-то гадость: "Сама гнала! У дома на опушке жила-была старушка! И днём она, и ночью варила бормотушку!"
"Ты меня слушаешь или нет? Или мне лучше уйти?" - спросила Параня.
"Ты не останешься даже на бормотушку? Я и сахар положила!" - сказала Карла.
"Нет, спасибо!" - сказала Параня и вышла на ночную улицу.
Детишки с обручами уже все спали. Только какой-то пьяный, шатаясь, шёл!