15 мая 2020 года. Юбилейные ПВНы, лучшие не бацаю, так как они все хорошие. Но этот особенно. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5924-5926,5
17 марта 2020 года. Сказка. Просто сказка. Джеймс, Джеймс Бонд. Сказка про этого патлатого Бонда и его Последнюю Любовь. У таких романтически настроенных постоянно есть какая-то Любовь, в данном случае Последняя.
Вы спросите: "А как же коронавирус?"
Вот именно, друзья мои! Это была Последняя заразная Любовь! Ну как СПИД (я читал: СПИД из-за того, что один чувак переспал со свиньёй, а эта дрянь - чувак в Китае сожрал крысу) или гонорея. Когда дома ты чинишь проводку: и про пиво забудь, и про водку. Когда свирепствует вирус, всякие Последние Любови по-настоящему Последние! Вот и нету Бонда! Был он, а теперь нет. Поскорбим. Достаточно.
Ещё помнится такой добрый доктор Пистолетов. Он в Африке (!) таким Бондам всё ставил и ставил им градусники в задницы! Позаражал массу народа, а сам целёхонький-здоровёхонький.
Точно! Он контрабандист был! Ну там: "Чёрт побьери!", "Я от Шефа: Михал Ианыча!" Ну и в градусниках переправляет в СССР то ли, понимаешь, ртуть, то ли золотишко... Так как ам-ам всем хочется!
Ну а СССР всё сажает их и сажает в тюрьму, предоставляя кров и пищу. Помните, как в "Отверженных" старенького Бельмондо посадили в тюрягу без вины, так он попытался бежать, зарывшись в сугроб.
Так собака тявк-тявк его нашла, и его бросили на морозе в некую клетку (такое подобие спортивной платформы. И в воду залезать не надо), злобно, не предусматривая ему никаких надобностей, что, мол, а вдруг захочет в туалет (да какой там туалет? Параша всё равно). Такое сложное существо. Он там отжимался сперва, а потом впал в кому. Вероятно, застудил бок и простудился.
А потом они с мужиком решили бежать через колодец. Ну и плавают в колодце: нет верёвки! Наконец, падает верёвка, и полно ментов-полицейских! Их предали! Страшный, страшный фильм.
Бельмондо старенький ещё пишет своей жене: люблю-люблю-люблю... Ну, один мужик начитался этого письма и поимел эту жену, мол, и он тоже любит.
Она такая равнодушная ему давала. То есть, он-то исходит семи потами сзади неё, а спереди её равнодушный фейс.
Потом ещё евреев предали и расстреляли, когда они решили бежать. Один выжил, его притащили домой. Ну, теперь он будет гадить под себя.
Итак, сказка-то не про это, а про зазнобу Бонда некую Мадлену. Из пиццерии "Козочка".
Да, как вы уже поняли, сказка про мушкетёров Короля! То есть, гвардейцев Кардинала.
Он же что им говорит: "Всё, говорит! Увольняюсь и поступаю рядовым в мушкетёры Короля!"
"Наконец-то! Давно бы так!" - сказал Отоз. - "А то всю в тюрьму, да в тюрьму, а не в кабак! А в тюрьме попробуешь смотаться: так предадут за какие-то 200 франков и посадят в клетку на морозе! Гадь там потом!"
"Ну всё! Вы меня достали!" - сказал Кардинал. - "Особенно вон тот, с мордой гасконца!"
И показывает на д,Ратаньяна. Как раз в этот момент гасконец стоял спиной, и Кардинал перепутал его задницу с мордой. Он ещё подумал: почему так низко? Карлик, что ли?
"Это его задница!" - сказал Протон. - "Хотя, конечно, рожа после вчерашнего выглядит ненамного лучше."
"А что же было вчера?" - спросил Кардинал. - "Вступлю в мушкетёры и буду знать, что было Йестердейз."
"Йестердейз!" - пропел Протон. - "Олл май трабл симс со фар увей!"
"Ты что, шпион Антанты? Говори по-французски!" - сказал Шеф.
"Вчерась! Бок болит и пузо чешется! И жена сварила мне котлеты морковные, невкусные! То есть, нет! Бешенство! Это всё коровье бешенство! Жрать хочу, и пузо чешется!" - перевёл Протон.
"Какая хорошая песня! Кто автор? Почему до сих пор не расстрелян?" - спросил этот сатрап, этот пожиратель рекламы.
"Уже расстрелян!" - сказал Отоз. - "Это был народ! Народная хорватская песня!"
"Допрыгаются у меня эти хорваты!" - сказал Кардинал. - "Вот давеча иду: ларёк! Торгуют порнографией. Я посмотрел: одна бездуховность! Там про секс, ужасы и про ужасы секса.
Я тогда надел очки и спрашиваю: "А есть у вас Чехов?"
"Нет, говорят, ни чехов, ни хорватов, ни румын!" Одна бездуховность!
Щас-то, конечно, владелец ларька и продавец сидят в Бастилии, где могут вволю разрабатывать свои концепции бездуховности!"
Гвардейцы на эту тираду зарукоплескали: "Прелестно, прелестно!"
Один только д,Ратаньян, который стоял всё так же спиной, не выдержал и сплюнул в цветочный горшок: "М.дак!"
Кардинал услышал: "Не смей плевать в моём доме! Тем более, в горшок! Можешь в него испражниться, но плевать нельзя! А то расстреляю!"
"Милорд, - сказал гасконец, - может, вы, всё-таки, представите нам свою новую пассию Миледи Здвинтер? Говорят, она чудо в койке! Мне про неё отец рассказывал. А ему - дед!"
С этими словами он повернулся. У него изо рта торчал гербарий.
"Сударь! Как вы посмели выкурить весь гербарий? А Миледи я вам покажу, как два пальца об асфальт! Сейчас позову. Я, ваще, рад, что она работает в моём аппарате!" - и Кардинал вызвал Миледи с помощью своего секретаря Шольца, трезвякнул ему.
Пришла Миледи!
Правильно про неё рассказывали, что подстилка-подстилкой. Она была одета ни во что, если не считать "Мини-бикини-1669".
У всех гвардейцев стала вырабатываться слюна и потёк желудочный сок. Она была прелестна, прелестна! На её фюзеляже были звёздочки тех, кого она отправила в Ад. Сама рисовала после каждой кончины гвардейца. А на лбу у неё была татуировка: свастика!
Всё, перекур.
Итак, Кардинал спрашивает: "А где же Арахис? Где его хитрая рожа?"
"Арахис щас болен, очень болен! Он спионерил подтяжки Кугельбема из Африки, а это означает, что Арахис щас болен на голову после поездки в Африку!" - сказал Отоз.
"Да!" - поддакнул и д,Ратаньян. - "Тебя бы в Африку, мы бы потом на тебя посмотрели! Жара такая: гады в песок зарываются! Птица снесла яйцо: оно сразу вкрутую, сразу! Пот градом с тебя. 40-50 градусов жары! Да ещё эти, блин, подтяжки! Они же, как туфли узкие: скинь туфли узкие и босиком! Как же из скинешь? Сразу набежит голодранная ребятна и сп.здит и паспорт, и подтяжки. Подтяжки, о которых так много говорили Королева и Кугельбем!"
"Давайте сюда этого вашего потного Арахиса, я из него-то весь пот повышибаю!" - сказал Кардинал.
"Никак невозможно!" - сказал Отоз. - "Он болен, а в болезни в бешенстве и опасен. Может покалечить под горячую руку. Шпага-то у него есть, нет? Так вот я вам ещё раз говорю: любой предмет можно использовать во благо или для самоубийства. Арахис, того и гляди, сам ею покалечится!"
"Отлично!" - сказал Кардинал. - "Тогда у меня есть для вас задание! И для тебя, Миледи."
Миледи подошла томной походкой, которая так нравится мужчинам.
"Все поедете в Африку за новыми подтяжками!" - Кардинал.
"Я? С этим быдлом? Да ни за что! Это ж ботаники!" - сказала Миледи.
"Я знаю. Поэтому главной будешь ты. Ну или приведите мне бешеного Арахиса, я заценю, хоть, те или не те подтяжки он привёз. На наших должны быть пальмы и мартышки, как на галстуке БИЧа (Бывшего Интеллигентного Человека)," - сказал Кардинал.
"Ладно, почапали!" - сказал д,Ратаньян и игриво хлопнул по выпуклой заднице Миледи. Видимо, поездка будет незабываемой и неподражаемой.
Ну, бедный Арахис вообще был никакой, так что отправились в Африку без него.
Ну и вот голая Миледи принимает душ: качает ногой педаль подачи воды: "Нет работы труднее!"
За стеклом возникает силуэт гасконца! Он давно положил взгляд на Миледи, прямо с момента начала работы в аппарате Кардинала.
"Что за извращенец?" - подумала Миледи, но носовой-то платок вышвырнула из кабинки душа.
Платок прилип к руке гасконца, а потом к его ноге, видимо, коронавирус!
"Я чего хочу сказать-то?" - спросил гасконец Миледи. - "Давай, я покачая тебя на своих сильных руках! Мы можем сделать это под одеялом без света!"
"Ищи дуру!" - сказала голая Миледи. - "Например, твою Квитанцию Монпансье! Давеча я её отравила в монастыре кармелиток!"
"Всё, что было, не имеет значения!" - продолжал кадриться гасконец. - "Теперь только ты и я! Кстати, эту Квитанцию я не очень-то и любил! Как говорится: среди Квитанции я, как в пустыне! И только имя! Кастрация? Абстракция? Акация? Капитуляция?"
"Хорошо. Но знай, что и дядю твоего Милорда Винтера я убила! Это рук моих дело!" - сказала Миледи и полезла вытираться.
"Всё в прошлом не имеет значения!" - продолжал бубнить д,Ратаньян. - "Приди же в мои объятия!"
Никакой Винтер был не его дядя. Винтер был дядей Мордауна.
"Я всё равно не могу родить тебе ребёнка, так как, во-первых, я беременна Мордауном, а во-вторых, я - мужчина!" - сказала Миледи.
"У всех свои недостатки!" - сказал гвардеец. - "А у меня - вон: сифон! Ну и что? Мой девиз: пока я ещё жив, перезаражу как можно больше тёлочек!"
"Дурак ты и хулиган!" - сказала Миледи.
Наконец, план был разработан: в местном отделении монастыря кармелиток живут доктор Пистолетов и, собственно, грубые волосатые братья-кармелиты, проповедующие материализм, выращивающие анашу и трахающие проституток по субботам.
Миледи притворится проституткой, что у неё легко получится, так как рожа подобающая, а гасконец и товарищи проникнут в монастырь и скрестят шпаги с Пистолетовым! Если, конечно, у него есть шпага. Если нет, то проткнут, как рябчика, и спионерят подтяжки. Подтяжки там должны быть развешаны, как флаги.
Итак, настала суббота. Миледи стала как проститутка, а гвардейцы - её сутенёры.
Все поехали на грузовике в горы. Какие там в Африке горы? Килиманджаро, наверное.
Миледи так встретили!
Говорят: "Богиня!" А сами бочком-бочком закрывают подтяжки.
Слово взял д,Ратаньян: "Братия! Не допускайте, чтобы братия отторгли вас от груди своя! Отдайте подтяжки по-хорошему!"
И тут вышел сам Пистолетов Лу Сэм По. Лу Сэм По - это у него имя такое. В китайской мифологии: божок, переболевший коронавирусом. И машет жпажонкой!
"Он - мой!" - сказал Протон и оголил батон хлеба.
"Э, нет!" - сказал гасконец. - "Батон давай сюда мне, а я устрою ему сатисфакцию посредством шпаги!"
Между тем было видно, что Лу Сэм здорово трусит. Он замотался с головой в ковёр. Вместе с подтяжками Кегельбема.
"Гранатой? Нет, нельзя: повредятся подтяжки!" - думал гасконец.
А сам кричал в ковёр, как в трубу: "Отдай подтяжки! Я всё прощу!"
Ладно, решил, что полежит-полежит немного: сам запросит и сельтерской колбасы, и вспомнит имя любимого кота. У него, конечно, наступит приступ, но гасконец - не медик. Медик - сам припадочный докторишка Пистолетов.
Между тем Миледи ничего этого не знала и кувыркалась с монахами. Конечно, ей немного мешало, что она немного беременна, да ещё и мужчина. Но кто этих шлюх разберёт? Бог дал - Бог и взял.
И, конечно же, отошли воды! Так как она - мужчина, то необходимо "кесарево сечение"! Которого монахи, конечно, сделать не в состоянии.
Пистолетов мог бы, но он замотан в ковёр, как Джинна из "СМ", которую надо развернуть, чтобы исполнить желания.
Итак, я ведь тоже плохо кончу: будет клином свет в окошке! Как ободранная кошка! Вы думали, чего? Что щас я рожу вам из Миледи Мордауна? Прям тут, в монастыре? А где же ещё? Родильные отделения в Африке предусмотрены? Ведь нет? И бедный Мордаун проведёт своё косолапое босоногое детство с навозными мухами на глазах в окружении негритосов? Да что я, изверг какой-то? Вот приедем обратно во Францию - вот тогда!
"Колбасы! Хочу сельтерской!" - заголосил из ковра Пистолетов. Видимо, следовало его брать тёпленького.
"Колбаса не предусмотрена!" - сказал гасконец. - "Но тебе повезло, что на меня попал! От собак отбираю - тебе отдаю!" И он отобрал у собак кость: "Хорошая косточка! Вкусная косточка!" И всунул в ковёр Лу Сэму.
"Лучше убейте меня!" - завопил из ковра Лу Сэм. - "На этой кости коронавирус!"
"Ты его видел? Ведь нет? Ну и молчи и наслаждайся моментом!" - сказал д,Ратаньян.
А сам лихорадочно думал: "Где же, блин, подтяжки с пальмами?"
Оказалось, на самом Лу Сэме По.
"Всё! Ты меня достал! Снимай их!"
"Это что, стриптиз? Ты, мальчик, чего хочешь? Или ты не мужчина, а всего лишь женщина для удовлетворения меня?" - спросил Лу. Ю финк ю,ре мен, бат ю онли э той!
"Всё, братва! Уходим!" - крикнул всем гасконец.
Но оказалось, что все гвардейцы под телами проституток, не говоря уже о Миледи.
"Нашли время!" - заорал гасконец. - "Щас сюда милиция нагрянет!" Ну какая милиция в 17-ом веке? Они, гвардейцы, сами и есть милиция. Атас, менты!
Наконец, все выбрались из монастыря, посылая воздушные поцелуи и обещая вернуться. Все расселись на ослах-кораблях пустыни.
"Д,Ратаньян, а, д,Ратаньян!" - сказала Миледи. - "А он не ложится!"
"Пасть порву!" - сказал гасконец.
Вообще, надо было срочно линять из этого гиблого места, возможен "солнечный удар"! Подтяжками бесполезно прикрывать голову: всё равно продерёт до костей.
Вот так закончилось путешествие в Африку. Ну что сказать вам, москвичи, на прощанье? Чем наградить вас нам за внимание? Дорогие москвичи, доброй вам ночи, вспоминайте нас! Уже прям вспомнили.
Итак, Кардинал надел подтяжки Кугельбема и подумал: "Однако!" Щёлкнул по пузу ими. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5994-5996,5
19 мая 2020 года. Сказка, ну, скажем, про доктора Борманиса! Да ладно, на х.я нам такой м.дак?
Тогда так: про девушку Алёнушку. Которая пошла не в лес, а из леса. Из леса вышла и давай бросаться на прохожих, и ею прохожих пугая! Прокладкой. Так как, конечно и несомненно, являлась девушкой-зомби с прокладкой.
Позвонили Кондому Хлимену! Ну, какой-то аноним. Мол, "Мотальщица Петухова". Ещё раз позвонишь, будешь "Сидельщица"! Но аноним и есть анонист. Про него ничего не известно. Может, это Рейк с крыши был, а может, сам доктор Бриниум.
Говорит: "Кондом! Убей её! Совсем задолбала! Играла в индейцев и оборвала хвост у любимого попугая! А самого маленького в колыбели сожрала!"
"Это, милочка, вам надо звонить не мне, Кондому, а в "Службу Спасения Животных" ("ССЖ") или спасателей Малибу! А уж если на то пошло, то Охотникам за Привидениями!" - сказал Кондом.
Ему вовсе не светило вот щас, ранним утром, покидать тёплую постельку и мчаться куда-то на болота! На болоте нашлась Петухова, да и Алёнка тоже.
"А я говорю: приезжай! Закатим вечерину! Будут ты, я, Алёна и ободранный попугай!" - говорит эта анонистка телефонная.
Ладно, поедет он! Вот только лобызает на прощанье Аликс и Кормилицу: под тихою сосной в наморднике одном Аликс с любимым прощается! И тихо говорит: прощай, мол, Маруся-красавица! Не плачь, Аликс! Пройдут дожди! Кондом вернётся: ты только жди! Жди, когда уже не ждут!
И вот раскинулось море широко! То есть, болото широко!
Так вот, кто звонил! Собака Петухова! Плохо кончила.
"Ни с места!" - заорал на Алёну Кондом. - "Шаг, прыжок в сторону расценивается как побег!"
"Да пошёл ты, папаша!" - с набитым ртом сказала Алёна. - "Ну и что? Ты меня запытаешь?"
Конечно, нет. Он сдаст её в зоопарк, не в психушку же!
И вот Кондом стал надевать на Алёну наручники. А я лупила-лупила его лопатой и метлой, но он смеётся от этого, смеётся надо мной! Помогите! Надел, значит, наручники и вгляделся, наконец, в рожу той, которую арестовал именем доктора Бриниума.
А рожа такая, право, рожа боевая! Короче, писанная красавица! Глазки, как кружки колбаски, эти ручки, эти колдовские ручки-загребучки, эти ушки - всё игрушки.
Оттянул одно ухо Кондом от головы жертвы и попытался его откусить! Не получилось! У Тайсона-то получилось, а у Кондома-то нет.
Тогда он подумал-подумал, да как заорёт ей в это ухо: "Эти ласки, эти колдовские ласки! Эти сказки! Всё хлопушки!"
Она говорит: "Беспредел, начальник! Так и ухов не будет, не то, что глаз!"
"Ты понимаешь, что теперь тебя посадят в тюрьму за убийство Петуховой вместе с самыми отъявленными негодяйками! Там тебя все будут иметь во все дырки!" - Кондом.
"Это я их буду иметь!"
С чем-с чем, а с этим не поспоришь.
И повёл Алёну Кондом прочь с болот в тюрьму!
У неё были такие ножки: вы от счастья запоёте!
И думает Кондом: "Что за негодяйка? Я покруче знал! Ерунда! А я люблю тебя! Я не могу без тебя!"
Ну и ненароком хлопнул ей по заднице!
Ну и тут выбегает сожранный младенец! Ну тот, которого она, якобы, сожрала в колыбели. Они с-сговорились! Он был жив и здоров!
И он ка-ак давай лупцевать Кондома: "Ты тронул мою сестру!! Какой рукой?"
Кондом показал, какой именно. Ну и карапуз такой ка-ак размахнётся ритуальным топором 18-ого века! И чуть по башке Кондома не попал!
А там же мизансцена какая? Лежат 20 трупов с раскроенными этим топором головами! А дверь заперта снаружи.
"Ну нет, молокосос!" - сказал Кондом. - "Я не буду 21-ым спать и ждать, пока мне проломят голову! Я буду такой бегать: "Я-яй!"
"Ну правильно! Все вы, чёрные люди, при панике бегаете и кричите: "Я-яй!" А вот мы, жёлтые люди - мы всегда спокойны!" - сказал малыш.
Алёна подтвердила: "Он правду говорит!"
"Заткнись, душевнобольная дура!" - сказал ей Кондом. - "А то щас и тебе проломлю башку! У меня же где-то тут Третий Глаз затерялся! Где-то на ж.пе? На спине? Старею! Не могу найти задницу, когда чешется!"
Видимо, малыш тоже понял, что с Третьим Глазом шутки плохи, и говорит: "Ладно, папаша! Чего не скажешь в шутейном разговоре? Ты пошутил - мы посмеялись!"
"А я с вами не шутил, уголовники проклятые! Что это у вас, вообще, за кликухи позорные? "Алёна"! "Малыш"! Что это за чмо?"
Но могут действовать они не прямиком: шасть в купе и притвориться мужиком! А сама наложит тола под корсет: ты проверяй, какого пола твой сосед! "С этим делом мы покончили давно!"
Ну, короче... Что короче? Полный облом. Персонажи все разматерились и разбежались, как тараканы. Осталась одна военная смекалка и отвага, и мужество мужских сердец.
"Если у вас есть такое желание: сами вытаскивайте эту дуру из тюрьмы! Кстати: Ого! Принстаунская каторжная женская тюрьма! Есть и мужская, но та щас переполнена. Если поместить туда эту Алёну, то это тоже самое, что поместить туда транссексуалку. Но зато стало чище дышать!"
Кондом шёл по улице, по мертвожорской улице, и от улыбок девичьих вся улица светла! Не обижайтесь, девушки, но Кондома ждёт дома стопка чистых листов, которыми он вытерет задницу!
Всё так. Мертвожорская улица - это где-то в Берне, Швейцария! Во времена, скажем, Она-фашиста! Кругом шныряют шпики Бриниума, этого неофашиста. Чуть что: сразу в гестапо!
Да потому что Кондом эту Серую Сволочь всегда бил и бить будет. И бьёт.
Итак, едет он такой в "мерине", как вдруг патруль!
"Ирре паппире!"
Уже! Щас! Ну и Кондом ка-ак дверцей по шарам патрулю ополченцев!
И говорит: "Где девушка Алёна? Её папа беспокоится за неё!"
"А мне-то какое до этого дело?" - спрашивает патруль.
"Она там!" - сказал Кондом и вытащил из кармана парня яблоко: "Спасибос!"
Без яблока, конечно, являться в женскую принстаунскую тюрьму глуповато. А так с яблоком. Правда, червивым.
Кондом, конечно, понимал, что ночью являться бессмысленно: Алёна, поди, трахает кого-то в душе. А щас, ваще, утро.
Так что Цербер!
"Чего надо?!"
А это видал: небо тучит садится? Без лишних слов Кондом ка-ак врезал Церберу по морде! Тебе было мало разговора возле калитки?
И пошёл внутрь тюрьмы!
И слышит испанскую гитару! Шпаниш гитар! Какая-то бл.дь, видимо, тренькает на струнах мотив моей страны! Уж больно на "калинку-малинку" похоже. Это в Принстауне-то!
"А кто это играет?" - спросил Кондом у Цербера.
"Алёнка твоя!" - сказал Цербер.
"Ерунда! У неё нет ни голоса, ни слуха! Вероятно, надо эту гитаристку замочить!" - сказал Кондом и подошёл к гитаристке.
Это была какая-то голая дебелая девица, которая покончила с "малинкой" и теперь пропела: "Хочешь меня: гони 100 франков!"
А Кондом пропел в ответ: "Ста франков нет, есть, али-люли, 10 франков одной бумажкой!"
Баба продолжала петь: "Щас мы баксы-то возьмём и тебе в ж.пу засуём! Али-люли!" Цигель-цигель, айлю-ли!
"Мне бы Алёну повидать, да и яблоко отдать!" - пропел Кондом.
"Алёну берут, кто хочет, совершенно бесплатно! Ай-лю-ли!" - пропела баба, и Кондом в сердцах натянул ей на голову её же гитару! Такой неугомонный.
И, наконец, пришёл тягач. И там был трос, и там был врач. И она пришла, тряссётся вся! Я зла не помню, я опять её возьму! Кто же, блин, в тюрьме-то Алёнушку возьмёт? Как говорится: "Больной, возьми себя сам!"
Действительно, Алёна начала свою карьеру, взяв силой в душе некую девушку Убицу Миров! Это для нас она старушка, а тогда была ещё ого-го (го-го-го) и любила поподнимать мыло-то перед зэчками.
Ну и тут Алёна такая: "Ля-ля! Ты хочешь, чтобы я захотела, чтобы ты у меня отсосала?"
Ну как это говорится при знакомстве? Если не хотите простого: "Хай, бейб, пошалим?", то приходится прибегать к более сложным: "Жизнь даётся только раз!", "Я пригублю бокал вина! Словно нектар, я обсосу кусочек льда!" Конечно, "Пошалим?" перекрывает их всех своей наглостью.
Ну и вот. Явился такой Кондом в баню тюрьмы, а там Алёна шалит с Убийцей!
Ну, Кондом, конечно, пока ещё по-хорошему, принялся растаскивать брачующихся, да и сам вляпался спиной в это дерьмо! Там же грязевой ринг был! Грязи, как грязи!
А Алёна говорит: "Вините во всём доктора Дин-Дона!"
А бедного Дин-Дона Убийца замочила недавно вместе со всей Африкой! Как говорится, на миру и смерть красна. Если уж помирать Дин-Дону, то не одному, а со всем континентом!
"Ай-люлюли-то люли!" - пропел Кондом. - "Нету больше на свете Дин-Дона!"
В это было так же трудно поверить, как в то, что Солнце погасло!
"Я не верю тебе!" - сказала Алёна и вынула руку из промежности Убийцы Миров!
"А я тебе ещё раз говорю: Дин-Дон скончался в бозе в окружении своих кенгуру и птеродактилей!" - сказал Кондом. - "Одевайся, пошли в Зал Общения!"
Алёна пошла: "А ты не боишься, что охранник умеет читать по губам?"
"Я думаю, он вообще читать не умеет!" - сказал Кондом. - "Итак, есть работа на 5 миллионов долларов! По сравнению с этой целью все прочие - дерьмо!"
И написал на руке: "Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной!"
"Ты хочешь, чтобы я взорвала уборную?" - спросила Алёна.
Она была известная подрывница, таких пачками мочил Чеки Джан, как "Эхо-1" или "Эхо-2". ГУМ стал маленькой избёнкой, и уж вспомнить неприлично, чем предстал театр "МХАТ"! Ну а Клуб стал уборной, искажённый микроплёнкой.
"Но ты понимаешь, понимаешь, вообще, какого рода эта катастрофа будет, взорви я общественную уборную?" - спросила Алёна. Видимо, начала понимать что-то. Чего там это "Эхо-3" стала понимать, нам недосуг.
Сказка 2. Вы думаете, чего это двойник Картер прибыл на Альфасайт? Оказывается, неспроста.
Она убила своего любимого Пятого! Ну это, знаете, есть Шестой, председатель, у которого пятерых кокнули предшествеников (да и само слово "предшественник": значит, шесть до него кокнули. То есть, пять пред шестым), бывает "шестёрка", бывает Седьмой Сёма ребёнок в семье. А это был Пятый. А сама Картер была, конечно, Седьмая с кисточкой. С хвостиком.
Ну и шолва Тил,к как заорёт: "Сейчас размозжу на молекулы!!"
А настоящая Картер говорит: "Заткнись, Тил,к! Так нельзя с дорогой Гостьей! Сначала надо удовлетворить её естественные потребности: предоставить унитаз, кровать, хавку, в кровать положить мужика (в мужском варианте: женщину), это ж аксиоматика! Иначе кусаться начнёт, и никуда живой не довезём!"
"А куды ж ещё везти?" - спросил Тил,к.
"Куды ж-куды ж"!" - передразнила Картер и тихо: "Туды ж! Повезём её голой в клетке по Европе на радость ребятне! Первый живой инопланетянин! Надо только не забыть перед этой поездкой ткнуть её в задницу напильником, чтобы не обмануться и не повезти вместо неё меня! Мы ж все на одно лицо!"
"Индиид!" - сказал Тил,к, а репликатор всё услышала и сказала: "Х.й вам я куда поеду голая!"
"Но сделай одолжение! Тебе что, трудно? А ребятне радость!" - сказала Картер.
"Ладно, ладно! Поеду я! Но взамен вы мне схему Разрывателя!" - репликатор.
"На Совет!" - обняла за плечи Тил,ка и Дэниэля Картер. - "Эта дура всё равно в Разрывателе не смыслит!"
"Это ничего, что я всё слышу?" - спросила репликатор.
"А ты заткни уши руками или ногами! Ты же не членистоногая, нет? Вот и не слушай. Я говорю: Наша Маша горько плачет! Уронила в речку Разрыватель! Вам понятно? Понятно, вообще?"
"Да, босс!" - сказали Тил,к и Дэниэль.
"А мне - не очень!" - призналась Картер. - "Слушай меня, отрыжка муравьеда!"
"Сама отрыжка муравьеда!" - сказала двойник.
"Никакого Разрывателя ты не получишь! Марш под душ и смой всю гадость! Учти: в клетке ты должна выглядеть безупречно! Это будет твой секс-тур по Таури! Может даже, ты найдёшь там свою любовь!"
"Это, конечно, вряд ли!" - сказала репликатор.
"Заткнись! Эти вещи обсуждены на верхних уровнях, и даже полковник О,Нилл уже настрополил свой телескоп для просмотра этого турне."
Это тот самый О,Нилл, который постоянно пребывает в какой-нибудь непросыхающей петле времени! Если уж он чего-то там настрополил, то зрелище будет не для слабонервных.
Ну и вот. Повезли репликаторшу кататься!
Все прохожие только диву дались, забыли даже прокладками пугать себе подобных.
Картер пыталась зубами перекусить прутья клетки, а из задницы у неё торчал напильник!
Сама же она была обворожительна! Извращенец Пятый, когда создавал её, то вложил в неё все свои детские комплексы и похотливость. Если у живой Картер были совсем хилая грудь и ляжки, то у этой всё было мощное!
Ну и, наконец, и это создание тоже нашло свою любовь! Это был тот же самый Пит, который любил Картеров.
Он сказал: "Сэмус! Я - старый полисмен и не знаю слов любви!"
Ну и так далее, слово за слово, и он влез к ней в клетку и попытался ею овладеть на глазах сотен прохожих!
Они, конечно, сразу стали давать советы, что и как делается. Страна советов!
Я понимаю там: "Страна сказок"!
Утилита щас такая: "Все мои мысли глупые! Это - глупость!" Ну и всё. Бывают моменты пристального внимания к себе самому, так как местность так и не меняется и выглядит мрачновато. Значит, дело только во мне самом. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-5996,5-5999
22 мая 2020 года. Итс Хаммер тайм! И такие чёрные девицы отплясывают. Где их, вообще, таких набрали? Что за типаж такой? Но отплясывают классно.
Итак, девушка Алёнушка была из ЭТИХ, из эскимосов! Ну не из кочующих же племён. Те всё кочуют и кочуют, мышь поймают на ужин, одну на всех! Жуть такая! Нет, никакая Алёнушка этого бы не пережила.
Алёнушка же хочет там, где колоссальные скидки, где магазины-салоны "Ahuella", ну что вы! Или где много клиентов на Ленинградском шоссе. Как она, простите, будет кочевать без "Ах.елла", без клиентов?
Если птице отрезать руки, если ноги отрезать тоже, то такая птица жить не сможет, так как сразу умрёт со скуки! Скучно с племенами, с одной-единственной мышью, скучно.
Вот, если бы у них мышей было, сколько у нас "Фабрих Звёзд"! Но это из Фабрики грёз. Столько не бывает. 30 000 тонн сливочного масла - это не идиотизм, а политика. 30 000 мышей: они что, сбежали из Космозоо? Ну сбежали, и что?
"Я закурю: ну и что? Вы меня запытаете?" "У нас не курят!"
Мышь такая Белая в пенсне сидит и курит в Греческом Зале! Это там, где пожароопасные мумии!
Там ведь как хоронили в Египте? Помер бабай: так убивают всех его жён и прислугу, чтобы на том свете было не скучно ему. А их кто-то спросил перед тем, как убить? Так что, конечно, дикие времена и нравы.
И вообще, везде так! На кол сажал Пётр Великий. Тем и прославился.
А эти наци? Возили узников в вагонах без клозетов! Дерьмо одно, куда ни плюнь.
Итак, мы отвлеклись. Девушка Алёнушка была светлый блондинистый бабец, правда, накрашенный, ненатуральный.
Ну как Мерилин Мурло. У той волосы вообще свои цвета медвежатины. Но джентльмены предпочитают блондинок.
Итак, говорит Алёнушка своему бойфренду-негру (а блондинок только негры и любят. Они всё, что угодно любят, кроме своего же чёрного африканского бабца. Да и я тоже не любитель шоколада. Вон Грегор Портер - так вообще обожает какую-то дибильную шапку и нестриженную бороду): "Май дарлинг, говорит! Ты меня бросишь, и мы снимем клип на эту тему! Это будет вирусное муви! Все обрыдаются!"
Уже! Все исплюются: как ты могла связаться с негром? А так и могла, если рядом страшно сексуальных мачо нет.
"Майн дарлинг! Ай лаф ю!"
А он говорит: "Мани-мани-мани-мани! Мы достаточно гуманны и нежны! Маны, маны, маны, маны: мы не люди, а карманы, а карманам, как известно, денежки нужны!"
Понятно? Он вышел за неё не только из-за белизны кожи, но и из-за денег! Извращенец! Настоящая любовь продажной не бывает, о деньгах не думают, любя! Пусть потом пеняют на себя!
А я что? Вы думаете, я пропагандирую нормальную светлую любовь? Как бы не так! Любовь чёрная, афроамериканская меня прельщает. Да и извращенец тут я сам.
Сказка про Кондома Хлимена. Опоясался детскими "пустышками" Кондом и решил сделать вояж-вояж!
"Ты не теми опоясался!" - сказала ему его девушка Аликс. - "Это "пустышки" из Зоны!"
"Заткнись, женщина!" - сказал Кондом. - "О "пустышках" не думают, любя! Нет, "пустышки" продажными не бывают! Пусть потом пеняешь на себя!"
"Бредит, бедняга!" - подумала Аликс. - "Видимо, здорово башкой трахнулся, когда пытался влезть в "пустышку"! Там его ноги-руки-то и переклинило! Стали, как резиновые."
"Может, всё же, не надо "карусели", хозяин?" - спросила робко Аликс.
"Надо, Аликс! Надо!" - сказал Кондом, его резиновые ноги переплелись, и он рухнул носом вниз со ступенек веранды!
Это, конечно, был облом, но не самый облом за всю историю облома. Самый же облом за историю был, когда Аликс проснулась с мужским пенисом! Вот это был настоящий облом! А это только лютики-цветочки во моём садочке.
Аликс втащила Кондома на терраску: "Хочешь: молочко? Только что нацеженное! Свежак! Верняк!"
"Верняк!" - сказал Кондом. - "Себе устраивай! Да и не получится никакого перелома: ноги-то резиновые! Это нам, батенька, надо к доктору Мяснику, чтобы тот сказал: "Это уже не человеческие ноги!"
"Чего, дурак, что ли? Мясник мигом их ампутирует!" - сказала Аликс. - "И ты превратишься в парализованного идиота! Выноси потом из-под тебя "судно"! А так шаг за шагом ты преодолеешь эту резиновость ног и сможешь снова играть на гитаре! Ну или прыгать с парашютом!"
"Я буду прыгать с парашютом и одновременно играть на гитаре!" - сказал Кондом. - "Не ерунди. Я должен ещё раз заползти в Зону и отыскать там Золотой Шар Желаний!"
"Шара такого нет!"
"Ещё как есть! ("Может, у тебя и сил нет?" "Ещё как есть! Подождите меня здесь, парни!") Он находится прямо за ковшом экскаватора!"
"Бедный мой Кондом! Ты бредишь! Где у нас в Мертвожоровке экскаватор?" - спросила Аликс.
"Где-где! Тебе в рифму ответить? Его пригнал агент Скалдер, чтобы копать бассейн для раздумий! Ни хрена-то он не выкопал, кроме Шара Желаний, до сих пор там висит! Загадал Желание: "Хочу, чтоб не стало дураков!"
Ну и всех вообще смыло с поверхности Земли! Это был такой Апокалипсис!
Ну потом опять "инфузории-туфельки", членистоногие, членисторукие, бокоплавы, ручейники всякие, динозавры, австралопитеки, человек... Вот так снова цивилизация возродилась.
Главное, что не надо было перенимать ничей опыт: всё равно история той вымершей цивилизации была одним дерьмом и трупами.
Так что я, конечно, загадаю не такое дибильное Желание, а, скажем: "Чтоб всем было хорошо, и никто бы не ушёл обиженным!"
Вообще-то, подозреваю, что опять всех смоет с лица Земли, ну, кроме "инфузорий-туфелек".
Ты можешь пойти со мной! Тебя, конечно, засосёт в "комариную плешь", которая таится под ковшом экскаватора, ну и ладно! Ладно?"
"Валяй составляй!" - сказал Кондом и подумал: "Ну да! Тебе ж ничего не принадлежит! Дом - мой, Кормилица - моя. Разве что разные лифчики завещать? Да кому они, нахрен, нужны?"