Окраина Орехово-Зуево. Вечер. Весенний ароматный воздух пьянил самые трезвые головы. У приземистого двухэтажного дома из белого кирпича на лавочке болтали и грызли семечки две вездесущие, всёзнающие бабушки.
- Михална, ты слыхала, что у Ирки Дырки с пятой квартиры новый хахаль объявился? - поведала одна бабуся другой.
- Иди ты. Надолго ль?
- Надолго - месяца на три-четыре, как обычно.
Шутка бабушкам показалась очень удачной, и они дружно прыснули мелким, хриплым смехом; пока та, которую назвали Михалной, не изменилась в лице, в миг став серьёзной, и не указала пальцем на второй подъезд дома.
- Гляди, Николавна. Что это? Война поди.
К подъезду бежали, держа на изготовке пистолеты, Шувалов в гражданской одежде и с ним два местных милиционера в форме. Дверь подъезда была не оборудована домофоном, и милиционеры влетели в считанные секунды в подъезд.
- Где? - тихо спросил Шувалов местных правоохранителей.
- Направо деревянная дверь, - указал сержант с маленькой головой, на которой тут же поправил фуражку.
Шувалов припал ухом к двери.
- Слышу шевеление. Музыка. Нет - это телевизор. Тут окна выходят ещё на перёд. Старшина, иди на улицу, подстрахуй, если он побежит через окно.
Старшина поспешил из подъезда на улицу. Шувалов нажал на кнопку звонка один раз, потом два раза повторил. Наконец, из квартиры раздался женский тонкий голос:
- Кто?
- Милиция. Привалова, открывайте!
- Какая милиция? Зачем?
- Откройте - поговорим.
- Я ничего не нарушала.
- Нам от вас ничего не надо - нам бы пообщаться с вашим дружком Кузьминым.
- Я такого не знаю.
- Раз не знаете - откройте. Чего вам бояться?
- Откуда мне знать, что вы милиционеры, а не бандиты?
- В глазок посмотрите - я удостоверение покажу.
- Сейчас схожу за очками.
- Давайте быстрее, а то нам придётся выносить дверь.
Привалова очевидно тянула время. Когда она открыла дверь, милиционеры бросились в квартиру. В задней комнате Вениамин увидел приоткрытое окно и метнулся к нему. На заднем дворике дома был разбит огородик с низкой оградкой, лавочкой, столиком и мангалом. У куста маленькой войлочной вишни на земле лежал на животе большой Кузьмин, на руках его оттянутых за спину сверкали наручники. Над ним победно возвышался Глеб Миронов, успевший закурить сигарету. К нему подходил, карауливший беглеца с другой стороны дома, старшина. Шувалов обернулся назад. В дверном проёме стояла Привалова в надменной позе, сложив крест на крест руки у груди. Даже кислый взгляд не портил её красоты. И зачем такие связываются с такими, как Кузьмин? Может быть, всё дело в том, что она была блондинка хоть и крашенная.
- Зачем же вы, гражданочка, обманываете? - посетовал Шувалов.
- Ненавижу ментов.
В зарешёченном маленьком оконце показалась серая с белыми пятнышками кошка и протяжно мяукнула. Свободолюбивое животное придало бодрости духа и уверенности в своей победе Кузьмину. Он сидел на табурете в маленьком помещении для допросов с серыми мрачными стенами. Перед ним был стол с бумагой и ручкой, за которым на стуле развёрнутым спинкой вперёд восседал согнувшийся Миронов. Глеб смачно курил.
- Не заслужил. Давай показания - и будут тебе сигареты, чай и, возможно, конфеты.
- Какие показания? У вас на меня ничего нет.
Действительно, выяснилось, что в момент преступления - ограбления сберкассы, Дмитрий Кузьмин, находился на стройке. Алиби его подтвердили несколько человек.
- Это преступление не совершал, то бишь ограбление сберкассы; но какое-то злодеяние ты совершил. Это сто процентов. Иначе не убегал бы ты там на стройке от нас. Интересно, что это за преступление? Кого-то убил, ограбил, изнасиловал, избил?
Кузьмин самодовольно улыбнулся.
- Не было ничего.
- А я уверен, что было.
- Бить будете?
- Посмотрим.
- Вы не имеете права меня задерживать. Когда меня отпустят?
- Лет через пять.
- Шутите?
- Отнюдь.
- За что меня держат в камере? Я требую объяснений.
- За сопротивление сотрудникам милиции при проверке ваших документов. Пока. А там ещё что-нибудь нарисуется.
Наталья сидела в кабинете оперативников напротив Миронова, развалившегося в своём кресле. Вошёл Шульц. Милиционеры встали, включая сидевшего в углу у двери, Ильина.
- Сидите.
Шульженко махнул рукой, подошёл к Миронову и Райской.
- Как наш беглец? Опять промах?
- Увы, - пожала плечами Райская. - У него железное алиби. Столько сил и времени потрачено в пустую.
- Не совсем, - возразил Глеб.
- Растолкуй, - попросил Шульц.
- Он сто процентов совершил какое-то преступление - иначе бы не пускался в бега.
- Только он не признается, какое именно, - сожалела Райская.
- Можно надавить на него, - предложил Геннадий Ильич и махнул кулаком.
- Можно, - согласился Глеб. - Но необязательно. Есть шанс раскрыть его злодейства без лишнего давления. Узнаем, в какие дни он отлучался со стройки, если дело было днём и ставим это время на заметку. Также он мог нагадить вечером после работы, поэтому и смотрим все преступления совершённые в вечернее время. Смотрим сводки ОВД ближайших районов, встречаемся с потерпевшими, показываем им портрет Кузьмина - может они его узнают. Также сверяем отпечатки его пальцев с теми, которые удалось найти на вещдоках и уликах.
- Мне нравится ход твоих мыслей, - заметил Шульц. - Ещё одна палка не будет лишней в нашем отделе. Работай в этом направлении, но не очень долго - других дел навалом.
Расследование по делу ограбления сберкассы застопорилось. Намечался висяк. Наталье давали для расследования другие дела, которые не трудно было расследовать, так как преступник в них был уже пойман либо выявлен. Так Шульженко помогал своей протеже, чтобы у неё были положительные результаты в работе. Ни Наталья, ни её коллеги не догадывались об этой помощи.
Райская, по-прежнему, каждый вечер бегала по парку, после чего отдыхала в своей комнате в общежитии: просто лежала в кровати, либо лежала с книгой. Иногда приходилось тратить вечер на стирку и глажку белья. Был конец мая. Время приближалось к одиннадцати. Наталья часто ложилась спать в это время, но ей хотелось почитать. Лера дала ей интересный авантюрно-любовный роман. В дверь постучали. Райская отложила книгу.
- К вам гость. Внизу ждёт. Мне вахтёрша просила передать.
Что за гость? Глеб что ли? Наталья оделась в спортивную одежду и спустилась вниз. Вахтёрша зло проворчала, когда она проходила мимо её закутка:
- Совсем мужики рехнулись - приходят на ночь глядя на свидания. Дня им не хватает. Давай недолго, а то я рапорт накатаю на тебя - вылетишь из общаги мигом.
- Хорошо, - согласилась Райская и вышла во двор общаги.
Ей навстречу вышел Ермаков.
- Семён? Что-то случилось?
- Нет. Хотя, пожалуй, да. Поговорим?
- Поговорим.
- Идём на скамейку.
Они уселись на скамейке. У Семёна был странный вид. Он был бледен и заторможен.
- Наташа, - начал Семён.
- Я слушаю.
- Как же всё это глупо.
Семён замотал головой, потом словно взял себя в руки, собрался и продолжил:
- Я давно хотел тебе сказать, даже должен был это сделать, но никак не мог решиться на это. Ты просто потрясающая девушка.
- Спасибо.
- Понимаю, как всё это глупо звучит из моих уст. Ведь со мной никогда такого не было. И понятно почему - ведь таких, как ты больше не бывает и быть не может.
- Что же во мне есть такого необычного, особенного?
- Всё: ум, характер, поведение.
- Вы видимо создали у себя в голове какой-то нереальный идеальный образ. Что же вы хотите?
- Не знаю, как сказать. Мы могли бы быть счастливы вдвоём.
- Вы предлагаете выйти за вас замуж?
- Почему бы нет? Вы умная и я тоже не дурак. Нормальные, порядочные люди должны объединяться.
- Вы - москвич, а я - приезжая.
- Ну и что. Плевать.
- И где мы будем жить, если я дам согласие на ваше предложение?
- У меня есть двухкомнатная квартира тут в Вешняках. Правда, я живу с мамой.
- Мама знает о моём существовании.
- Нет пока.
- А когда узнает?
- Я постараюсь ей всё объяснить правильно. Она должна понять. У неё, конечно, характер не сахар, но я сделаю всё возможное, чтобы она дала добро на наш союз. Придётся потратить, конечно, какое-то количество времени, но что поделать.
- Странное предложение. Мы столько времени уже сидим в одном кабинете. Можно было бы на службе проявить сначала какой-то интерес ко мне, пообщаться. А тут бах - чуть ли не ночью являетесь с предложением. Странно.
- Я долго думал и решался. Это очень непросто для меня. Я подумал, или сейчас или никогда.
- У вас есть дети?
- Нет.
- А жёны - бывшие?
- Нет.
- Как вам удалось так прожить жизнь холостяком?
- Намекаете на мой возраст?
- Я не хотела...
- Всё правильно. Мне уже сорок. Думаете, я чокнутый маменькин сынок, у которого не было отношений с женщинами. Это не так. Поверьте. И у меня был выбор когда-то. Встречался я немного с одной девушкой. Она культурная, даже книги умные читала иногда. Ходили мы в кино и театры, по паркам гуляли...
- И?
- Дело всё шло к браку, созданию очередной ячейки общества. И вдруг у меня в голове стрельнула мысль о том, что всё это очень глупо и смешно. Ведь я не любил ее, по сути. Да приятная была девица и только. Секс? Конечно, это приятная наверно вещь. Но, что дальше? Пятнадцать минут удовольствия и головная боль на всю оставшуюся жизнь?
- Вы так мудры, Семён.
- Во многой мудрости многие печали.
- Соломон.
- Вы и это знаете. Вы просто золото, Наташа. Я много старше ну и пусть. У нас будет необычный союз. Это будет союз двух умных личностей. Не захотите близости - её не будет. Можем даже спать на разных кроватях.
- Это будет сложно объяснить вашей маме.
- Возможно, но я беру это на себя.
- Семён, вы слишком переоцениваете меня. Я обычная - земная. Мне хочется нормальных отношений, как у всех людей.
- Я буду стараться, чтобы так всё и было.
- А любовь?
- В смысле?
- Я хочу быть рядом с тем, кого полюблю.
- Я так противен?
- Нет, но я должна полюбить сначала.
- Что я должен сделать для этого?
- Странный вы, Семён. Не знаю.
- Хорошо. Наташа, простите. Не обижайтесь, ради бога, на меня. Я пойду.
- Идите.
На следующий день Ермаков сухо поздоровался утром при встрече с Райской, после чего старался не обращать на неё внимания, делая вид, что накануне ночью между ними не было никаких объяснений. К обеду в кабинет влетел радостный Глеб.
- Нет. Я нашёл, кого ограбил Кузьмин. Он отнял сумочку у женщины в нашем районе. Пацаны не стали регистрировать это преступление, когда женщина обратилась в отдел.
- Как же ты узнал об этом?
- Поговорил по-человечески с людьми, попросил вспомнить и незарегистрированные случаи - пообещал проставиться в случае удачи. Пацаны вспомнили, как к ним обращалась женщина, которую ограбил поздно вечером какой-то негодяй - отнял у неё сумочку и убежал. Это и был наш Кузьмин. Хорошо один наш коллега знал эту женщину и помог найти. Я встретился с ней, показал фото Кузьмина и всё - считай, ещё одну палку для отдела заработал. Она, правда, артачилась - не хотела писать заявление, дескать, обиделась, что с первого раза не приняли.
- Много денег было в сумочке?
- Меньше тыщи. Я ещё зачем зашёл собственно - мне дают майора, так что милости прошу сегодня вечером в наш кабинет на сабантуй в честь этого знаменательного события. Придёшь?
- Наверно.
- Не придёшь - обижусь.
На вечеринке в честь получения очередного звания Миронова собралась та же компания в том же кабинете, что была и в прошлый раз. Наталья сходила "покурить" за кампанию с Мироновым во двор перед началом празднования и рассказала о Ермакове и ещё поведала:
- За мной кто-то следит и ходит, когда я возвращаюсь с пробежки из парка в общежитие. Кто это может быть? Маньяк?
- Почему ты раньше не рассказала об этом?
- Боялась, что подумают, что у меня паранойя.
- Сколько раз ты его видела?
- Четыре.
- Он ни разу не напал. Почему?
- Были свидетели, может быть.
- Ты права. Я решу эту проблему. А, если это был Ермаков?
- Ермаков - маньяк?
- А, что среди таких тихонь обычно и оказываются большинство самых кровожадных маньяков. Если - это, конечно, маньяк.
- А кто ещё это может быть?
- Мало что ли придурков живёт на белом свете. Одна больше в парке не бегай. Договорились?
- Хорошо.
Наталья в этот раз выпила два стаканчика вина. На душе стало велело и легко. Глеба поздравляли и желали дальнейших успехов в карьере и службе. Только Саблин несколько омрачил всеобщее праздничное настроение, заметив другу:
- Зря радуемся, что этого Кузьмина отправил ты, Глебушка, на нары.
- Это почему же? - не понял, на что тот намекает Глеб.
- За копеечное преступление будет мотать по-полной, а те, кто крадёт миллионами, так и будут сидеть в своих высоких кабинетах.
- Справедливости нет, никогда не было и не будет в этой жизни, - заметил на это Шувалов.
А Райская добавила:
- Ты, что же предлагаешь грабителей теперь не сажать в тюрьму, потому что они мало денег забрали у порядочных граждан?
Саблин горько ухмыльнулся.
- Мелко мыслите, господа милиционеры. Я рассуждаю в глобальных величинах, а вы всё к мелочам придираетесь.
- Ладно, давай песню, - попытался разрядить испорченную атмосферу Шувалов и протянул гитару Миронову.
Глеб запел, глядя в глаза Наталье:
- Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взгляд напрасно.
Как виденье неуловимо,
Каждый день ты проходишь мимо.
Захмелевший Ильин, сидевший на стуле у окна, с негодованием посмотрел на Миронова.
На столе Саблина зазвонил телефон.
- Вень, возьми, - попросил Григорий Шувалова, который был ближе всех к аппарату.
Вениамин снял трубку.
- Алло. Да. Здесь. Наташ тебя.
Райская взяла трубку. Миронов прекратил пение.
- Да?
- Наташ, - это была Галина.
- Что-то случилось?
- Ага. У меня горе большое.
Райская поспешила в общежитие. Её пытались остановить Миронов, Ильин и Лера, но Наталья не поддалась их уговорам.
Галя плакала, сидя на стуле у окна, в своей комнате. Меж её тонких пальцев дымилась сигарета с запахом ментола. Дверь в комнату была не закрыта и Наталья стремительно вошла.
- Галя?! Что случилось?! Тебе избили?!
Галина согласно мотнула головой.
- Пётр? Надо его наказать. Ты напишешь на него заявление? Я буду свидетелем.
- Не надо никаких рапортов.
- Почему?
- Мне надо сначала с самой собой разобраться.
Наталья выдохнула и села на стул возле стола.
- Что ещё за хрень?
- Он любит меня.
- Бьёт - значит любит? Слышали мы уже эти истории не один раз.
- Он надавал мне пощёчин, а потом ползал на коленях, молил прощения. Потом мы занимались любовью: везде на кровати, полу, подоконнике. Он вылизал мне все сокровенные места, как последний дамский угодник. Я не знаю, что мне делать. Как дальше жить, не понимаю.
- Ну, подруга, ты напугала меня. Я думала, тебя убивают, а тут...
- А это разве не убийство? Любовью тоже можно убить. Петька обещал развестись и жениться на мне. Псих.
- А ты?
- Послала его в жопу.
Девушки прыснули дружно смехом.
- У меня ликёр есть шкафу и конфеты. Давай выпьем, - предложила Галина.
- Только-только с сабантуя пришла. Ну да ладно, давай, что делать - гулять так гулять.
Когда Райская ушла, Глеб погрустнел. Ильин же напротив оживился. Он налегал на выпивку и сильно захмелел.
- Тебя дома не будут ругать? - подтрунивал над ним Вениамин.
- Плевать. Пусть хоть выгоняют.
Саблин засобирался домой.
- Я с тобой? Проводишь, Гриш? - попросилась Котлова.
- Идём.
За окнами стемнело. Остались Лера, Глеб и Шувалов. Вениамин разлил остатки водки по пластмассовым стаканчикам, предложив банальный тост:
- За дружбу.
Выпили. Глеб сильно поморщился, взял гитару и запел:
- Я привык бродить один
И смотреть в чужие окна,
В суете немых картин
Отражаться в мрачных стёклах...
На щеке Леры блеснула слеза.
Глеб допел и спросил:
- Лер, ты чего?
- Так. Не обращай внимания.
Стали собираться по домам.
- Глеб, проводишь меня? - попросила Лера.
- Ладно.
- Я тогда пойду, - попрощался Шувалов.
Глеб закрыл кабинет на ключ и пошёл с Лерой по коридору. Лера взяла его за руку одними пальцами. Она пошатывалась. Коридор был пуст. Лера остановилась, стала спиной к стене и притянула к себе Глеба. Он крепко поцеловал её в губы, поняв, что хочет от него женщина, и перебрал пальцами её золотисто-белые волосы. Валерия оттолкнула его от себя, схватила за руку и повела за собой.
- Пошли.
Ключом Лера открыла свой кабинет, и они ввалились в него. Глеб осыпал Леру поцелуями, а потом принялся лихорадочно и неуклюже раздевать. На пол полетели Лерины китель и рубашка с галстуком. Лера тяжело дыша стащила с Глеба свитер и футболку, которые тут же оказались тоже на полу. Глеб поднял Леру за зад и усадил на стол Райской. Валерия сорвала лифчик и закинула его на полки с делами. Глеб жадно ласкал её красивую круглую грудь, при этом снимая с неё юбку и трусики. Последний предмет одежды никак не стягивался. В итоге Глеб порвал Лерины труселя. Лера испуганно сжала ноги.
- Милая, не бойся, всё хорошо, хорошо, - лепетал Глеб.
Он смочил обильно слюной пальцы и запустил их в лоно капитанши, перед этим аккуратно немного раздвинув её ноги. Затем новоявленный майор стащил с себя джинсы, вылез из них, скинул ботинки. Правой рукой Лера нащупал его член: большой, набухающий, по форме похожий на хорошую дубинку. Она убрала его руку из себя, слезла со стола, стала на колени, стащила с Глеба трусы и взяла в рот его достоинство. Лера ласкала его кожаную дубинку неистово, страстно, со смакованием, при этом пальцами, больно сжав его ягодицы.
- О! - простонал Глеб, схватившись руками за её волосы. - Ещё! Ещё, милая. Не останавливайся.
Потом он одним рывком усадил её на стол и вошёл в неё, всаживаясь, словно поршень быстрыми короткими толчками в её узкую влажную щель, держа руками её широко раздвинутые ноги. Лера обвила руками его шею, шепча:
- Ещё, ещё, мой герой.
Глебу хотелось делать это бесконечно. Алкоголь притуплял ощущения, но не существенно.
Валерия была тонкой и хрупкой, значительно легче его. Глеб поменял позу: взял её за ягодицы, поднял и усадил на свой член. Она обвила ногами его зад, а руками шею. Такую позу Лера видела только в порнофильмах. Ей никогда не попадались такие сильные мужчины, способные сделать это. Тело её начало чуть вздрагивать. Глеб опустил её на пол, развернул к себе спиной и вошёл в неё, держа одной рукой правую её ногу на весу, другой сжимая её грудь. Лера упиралась руками в стол. Наконец, Лера содрогнулась, как в лихорадке и простонала, испытав оргазм. Глеб выпустил её, посадил на стол, принялся нежно целовать её лицо и шею. Глаза Леры блестели в темноте зелёным змеиным светом. Чуть придя в себя, Лера стала на колени и помогла пальцами и языком кончить Глебу, извергшему семя на серый стёртый линолеум. Поцеловав с чувством и одновременно странной иронией опадающий член, она встала. Глеб сделал глубокий выдох. Лера поправила причёску. Они стояли друг против друга, улыбались, обнимались. Глеб мягко поцеловал Леру в губы.
Началось лето. Райская шла по коридору в сторону своего кабинета, держа в руке папку с документами. Впереди со стороны лестницы в коридор вышел и направился в её сторону Руслан Петухов. Они поравнялись и остановились.
- Я по вашу душу, Наталья Игоревна.
Наталье показалось, что у Руслана уставший вид, и не такой самодовольный, как во время первой встречи.
- Вы нашли его? - спросила Райская.
- Нет. Он опять объявился. Вооружённое ограбление сберкассы рядом с Рязанским проспектом. Снова утром. В сберкассе был охранник - пожилой мужчина, но преступник с ним справился, уложив его на пол, как и посетителей, один из которых пытался оказать сопротивление. Увы, его утихомирили другие посетители - бабули. В этот раз негодяй поживился девятью тысячами рублей с мелочью.
- Уверены, что это он?
- Почерк его.
- Действительно.
- У вас есть какие-нибудь подвижки в следствии?
- Увы.
- И у меня. Какой-то он странный, но в чём его странность никак не могу понять.
- Мне подкидывают другие дела, так что заниматься этим грабителем сберкасс времени остаётся совсем в обрез. А у вас появились какие-нибудь новые версии?
- Есть кое-какие соображения. Это может быть действующий или бывший сотрудник милиции.
- Вот как. Почему ты так думаешь?
- Преступление хорошо просчитано и сам преступник неуловим, как будто знает, как его будут ловить.
- А я об этом не подумала. Вы выглядите как-то не очень. Что-то случилось?
- Приболел.
- Выздоравливайте.
- Спасибо. Рад был вас видеть. Если что-то накопаете, обязательно позвоните мне. Я оставлял вам свой рабочий телефон. До встречи.