Аннотация: Обычно в сказках царевичи просто рвутся к трону. А если все было наоборот? :) Обновлено 01.10.2006
Вечерело. Печально зудели одинокие комары, какие-то пташки, не желая засыпать, что-то пищали меж ветвей, где-то вдалеке уныло проревел медведь - в общем, обстановка совсем не располагала к частому посещению этого леса. Тем более удивительно, что человек, осторожно идущий между деревьев и, со скуки, вполголоса разговаривающий со своим конем, вовсе не пытался из него выбраться. Он просто брел, куда глаза глядят, стараясь при этом не попасть в какую-нибудь яму.
- Так ты считаешь, Вихрь, что я абсолютно не прав, бросив все, и сбежав из дома, не захватив при этом даже порядочной суммы денег? - конь закивал, соглашаясь, (хотя, вполне возможно, ему просто попал комар в ухо). - А еще больше я был не прав, когда на вопрос трактирщика, смогу ли я заплатить за заказанный ужин, ответил, что у меня, к моему глубочайшему сожалению, всего-навсего три медяка, вместо того чтобы заехать ему в ухо за любопытство, которое, как известно, кошку сгубило? - конь опять закивал. - Возможно, ты и прав, но стучать мечом по голове пожилому человеку как-то не культурно. - Конь поднял голову к темнеющему небу и насмешливо заржал.
За время этого короткого монолога путник успел уже раза три или четыре оступиться и упасть. Наконец, коню надоело, что его постоянно дергают за уздечку, и он резко остановился, упершись всеми ногами.
Путешественник некоторое время подергал за повод и, убедившись, что его конь совершенно не хочет никуда идти, решил уговорить его.
-Вихрь, послушай, я понимаю, что ты устал, что тебе надоело третий день подряд питаться одним подножным кормом, но я же невиноват, что трактирщик, скотина этакая, не захотел скинуть цену на овес с пяти золотых до одного медяка... ну, или хотя бы до трех... Пойми, мы должны идти. Иначе, когда окончательно стемнеет, тебя съедят волки. Мной-то они, конечно, подавятся, но вот ты...
Упоминание хищников явно не понравилось коню и он, замотав головой, сорвался с места и понесся по темнеющему лесу. Уздечка коня туго обмоталась вокруг руки его хозяина, и того потащило по буеракам и завалам. Под ноги как назло попадались сплошные ямы и рытвины, а ветви деревьев, казалось, специально били по лицу.
Наконец, минуты через две конь остановился (причем также неожиданно, как и побежал), и его хозяин смог встать на ноги. После этой "великолепной" скачки по вечернему лесу его костюм, бывший еще сегодня утром довольно-таки хорошим, почти полностью превратился в лохмотья. Что же касается самого "всадника", то его лицо украшало огромное количество синяков и ссадин. Сам же путешественник был вне себя от ярости.
- --------------------------------- (Выражения, которые были им сказаны, не приводятся, так как книгу могут читать дети. Общий же их смысл сводился к тому, что Вихрь очень - очень плохой конь).
Наконец, путешественник закончил рассказывать коню, кем были его предки по материнской линии и, более ли менее спокойным голосом, сказал:
-Все, Вихрь, я решил. В первом же ближайшем городе я продам тебя и куплю себе нормального коня, который если и не сможет, как ты, обогнать летящую стрелу или перескочить столетний дуб, то, по крайней мере, не будет так надо мною издеваться.
Конь насмешливо зафыркал.
Путник медленно вытер с лица лошадиную слюну и тихо, очень тихо произнес:
-Нет, я не буду тебя продавать, я сдам тебя на бойню и лично прослежу, чтобы тебя пустили на колбасу. А потом...
Договорить свои угрозы он не успел, потому что случайно бросил короткий взгляд на руку и с потрясением заметил, как с нее исчезает мелкая сеть ссадин. С одежды исчезла вся пыль, грязь, дыры...
-С ума сойти... Знаешь, Вихрь, возможно, ты останешься со мной еще на некоторое время.... Ладно, давай посмотрим, где мы оказались.
Путник медленно повернулся и остолбенел...
Перед ним, на огромном пеньке, кокетливо закинув ножку на ножку, сидела Избушка - на - Курьих Ножках. Солома на крыше была скромно завита на деревянных бигудях, а дверной проем обильно накрашен алой губной помадой...
А ведь начиналось все так хорошо...
Три дня назад позвал к себе царь Иоанн Сто Семьдесят Восьмой своего сына Ивана и говорит:
-Сынок, слушай меня внимательно. Я хочу сказать тебе нечто такое, что коренным образом изменит твое ближайшее будущее.
Тут Иван-царевич (а это именно он шел сейчас по лесу) заинтересовался.
-Как ты знаешь, я очень стар ... И, в общем,.. как бы тебе это сказать...
Иван еле сдерживался, чтобы не поторопить отца.
-Я решил, что мне пора на заслуженный отдых.
-Как это!? - "облез" царевич.
-Обычно, Иванушка, обычно. Тебе уже девятнадцать лет. С нашим царством- государством ты справишься. Чай оно не тридевятое. А я тем временем отдохну, рыбку половлю на природе, молочка парного попью...
-Папа, а... как же... коровье бешенство,.. - только и смог выдавить царевич первое, что пришло ему на ум.
Царь ласково начал:
-Ничего, сынок, ты справишься. -А затем посуровел: -В общем так, завтра в это же время у тебя венчание на царство. И я бы очень хотел, чтобы ты на нем присутствовал.
Ну что греха таить, вышел царевич от отца малость ошарашенный. Да что там малость: чувствовал Иван себя так, словно его пыльным мешком из-за угла стукнули.
Конечно, он знал, что когда-нибудь взойдет на престол и будет царствовать, но это же - когда-нибудь, а это - сейчас. Повесив голову и не обращая внимания на пробегающих мимо слуг, пошел Иван-царевич на конюшню. Хоть с Вихрем поговорить что ли....
А конь у Ивана-царевича был, надо сказать, очень необычным. Взять хотя бы его масть. Вообще-то, конь был серым, но, что удивительно, мог по своему желанию становиться то буланым, то вороным; то чубарым, то изабелловым. А то и вообще каким-нибудь зеленым. Вот вы видели лошадь синей, розовой, бирюзовой масти? Вот и царевич до недавнего дня не видел. Да и понимал этот конь речь человеческую намного лучше простого животного.
Осторожно разбирая седую гриву, заплетенную домовыми за ночь в косички, царевич тихо начал жаловаться коню на свою беду:
-Вихрь, ну вот скажи, что мне делать? Ну не хочу я становиться царем прямо сейчас. Это так неожиданно... И, вообще, что это отцу взбрело в голову отказываться от престола? Он, что, не мог подождать еще лет десять - пятнадцать?.. Ну, или хотя бы пару годков? Что я ему, ломовая лошадь? Или, может, он вообще на старости лет умом двинулся? Вот что мне делать, Вихрь?
Конь чуточку насмешливо глянул на царевича, и тот прочел в его, на этот раз небесно - голубых, глазах немой ответ.
Конь легко перескочил через забор в три человеческих роста и скрылся за поворотом. А удивленные конюхи принесли царю брошенное Иваном на полу конюшни письмо. Прочитав его, царь долго ругался и обзывал всех и вся разными нехорошими словами. И было от чего. Царевич писал:
"Дорогой отец, обдумав твое лестное предложение, я понял, что я еще слишком юн, чтобы принимать царскую коров... (зачеркнуто) корону. Поэтому я решил немножко поездить, поднабраться опыту. Когда почувствую, что это произошло - вернусь.
Твой сын Иван-царевич".
Немного остыв, царь, было, собрался устроить за сыном погоню и силой усадить его на престол, но, подумав чуток, вспомнив себя в молодости, отменил приказ. Да что с ним будет, с царевичем-то. Поездит, да денька через два вернется. Русь хоть и большая, да заблудиться в ней сложно. Это вам не дикая Ермания, где везде указатели.
Да что там говорить, Русь - страна цивилизованная. Если в остальных странах один-единственный бог, то на Руси их сотни, а то и тысячи. Не дадут они погибнуть царевичу.
Правда, люди сказывают, что лет пятьсот назад царь Иоанн НеизвестноКакой (история не сохранила его порядкового номера) решил привести на Русь нового бога. Единого.
Гнали его потом всем миром да по всей Руси. Тот бедный царь после этого еще долго заикался. Но это только когда говорил. А когда молчал, так - нет, ничего. Правда, как-то странно подмигивал... Левым глазом... Люди еще говорят, что из-за этого он долго не мог найти себе невесту.... Но это все лирика. А сейчас, пожалуй, пора вернуться к Ивану-царевичу....
Итак...
Иван уже битый час зачарованно следил за избушкой. А та, заметив благодарного зрителя, прихорашивалась. Она уже успела подвести угольком ставни, подкрасить огромным, в человеческий рост, тюбиком помады дверь и сейчас усердно причесывалась. Но, как известно, держать гребень в куриной лапе крайне не удобно, а потому в сторону царевича охапками полетела солома с крыши. Тот едва успевал заслоняться от нее полою плаща. Вихрь радостно ржал над царевичем.
Избушка, заметив, что над ней смеются, отбросила расческу в сторону, осторожно собрала лапой с земли все прошлогодние палые листья, сжала листву до размера хорошего мяча и, с силой размахнувшись, запулила этим шариком в коня.
Избушка промахнулась.
Причем промахнулась хорошо. Метко.
Шар просвистел метрах в двух от коня и, крепко так, впечатался в голову царевича, который только окончил вытряхивать солому из золотых волос...
Последнее, что Иван запомнил: огорченные зеленые глаза Вихря и удивленные окна склонившейся над ним избушки...
Иван очнулся от жуткой головной боли. Придя в себя, он несколько минут лежал, не открывая глаз и стараясь припомнить, где он находится. Терпкий запах трав щекотал ноздри, со всех сторон слышалось тихое поскрипывание...
Так и не справившись ни с болью, ни с воспоминаниями царевич медленно открыл глаза, готовясь закрыть их при первой же опасности. Нет, он не был трусом (Когда ему исполнилось двенадцать лет, он, тайком сбежав из царского дворца и, захватив с собой лишь короткий кинжал, пошел в одиночку охотиться на медведя. О том, как после этого отец проводил воспитательный процесс с помощью розог, царевич Иоанн вспоминать не любил), но кто знает, чем все кончится.
Все-таки открыв глаза, Иван обнаружил себя лежащим на печи. Над головою у него висела куча засушенных трав, рядом свернулся клубком огромный черный кот, а невдалеке слышалось чье-то тихое бормотание. Осторожно повернув голову и скривившись от резкой вспышки боли, царевич начал осматривать помещение.
Пучки трав были развешаны не только над печью, но и по всему дому, высоко под крышей спряталась вязанка засушенных мухоморов, на стене висели вышитые картины. По середине комнаты стоял дубовый стол, за которым сидела молодая девушка, что-то увлеченно рассматривающая на нем. Почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась, и царевич замер, пытаясь запомнить ее до малейших деталей.
Черные, как смоль, прямые волосы, высокий лоб, луком изогнутые брови, смуглая оливковая кожа и зеленые как болотная трава глаза.
Девушка насмешливо взглянула на привставшего на локте и забывшего про головную боль царевича.
-Ну, что смотришь?
-Ты кто? - только и смог выдавить Иван.
- Баба-Яга.
-Ты?! Баба-Яга?!
-А что, незаметно? - Встав со скамьи и подойдя к царевичу, девушка коснулась ледяными пальцами его лба. Боль прошла, растворившись в теплых волнах набежавшего сна...
В себя он пришел, когда за окном было уже темно. Черный кот, едва видимый в отблесках горящей лучины, пушистой тенью скользнул мимо, потерся о щеку царевича и осторожно провел хвостом по его лицу. Царевич чихнул и окончательно проснулся.
Голова слегка гудела, но боль уже прошла. Иван осторожно сел, пытаясь всмотреться в полумрак комнаты. Девушка, назвавшаяся Бабой-Ягой, по-прежнему сидела за столом, но теперь она с любопытством смотрела на самого царевича.
-Как себя чувствуешь? - ласково поинтересовалась она, отбросив черную косу с груди на спину.
-Да ничего...
-А раз ничего - слазь с печи. Что расселся как барин? - сказала она резко
Царевич, не ожидавший такого обращения, спрыгнул на пол и удивленно уставился на девушку.
-Ты голоден? - вновь спросила она.
-Как собака.
Когда царевич поел, девушка поинтересовалась:
-Так как же тебя зовут, добрый молодец?
-Иван.
Девушка усмехнулась, но ничего не сказала по этому поводу, а лишь спросила:
-Дело пытаешь аль от дела лытаешь?
-Скорей от дела, - вздохнул царевич.
Девушка удивленно подняла брови:
-В первый раз мне такой честный попадается. И от какого же дела ты убегаешь, Иванушка?
Царевич, как не странно, не обиделся на такое фамильярное обращение, и честно ответил:
-Да, понимаешь, отец мой Иоанн Сто...
-Так ты, Иван, царевич! - перебила его девушка, - А я -то, старая, дурак решила!
-Спасибо на добром слове, - рассмеялся Иван.
Так слово за слово и рассказал царевич о своей "беде".
-И долго ты хоть путешествовать собираешься?
-Пока у батюшки вся эта дурь из головы не выветрится, - буркнул Иван.
-Ну, это долго тебе ждать придется. Может, пока путешествуешь, займешься чем-нибудь полезным? Например, невесту себе найдешь.
-Может и найду....
-А не боишься?
-Чего?
-Русь большая. Пока найдешь любовь истинную, сто раз поседеть успеешь. Да и проехать мимо нее можешь случайно... А если уж в заморские страны заедешь, так вообще...
Девушка поставила на стол тяжелый бронзовый подсвечник. Взмах рукой - и на фитильках заплясали зеленые цветки пламени. Щелчок пальцев и рядом со свечами возник небольшой кованый сундучок, а в руках у Бабы-Яги - фигурный ключ.
Крышка тихо заскрипела, открываясь. Царевич зачарованно следил за руками Бабы-Яги, а та вытащила откуда-то из пыльной глубины сундучка... обыкновенное зеленое, погрызенное кое-где червяками, яблоко.
-Яблоко это не простое, а волшебное, - нараспев заговорила Баба- Яга. - А то ведь, как получается: полюбишь ты кого-нибудь, а девушка на тебя ноль внимания. Или наоборот: ты ей нравишься, а она тебе - увы... Сила этого яблока такова, что коли дашь его в руки той, что судьбой тебе предназначена, так оно и преобразиться, засверкает огнем внутренним.
-Так что же мне, всем подряд его в руки совать?
-Ну, это уже твои проблемы, Иван.
Царевич протянул руку - взять яблоко, но девушка не дала:
-Подожди! Его же еще надо заговорить на тебя!
Положив плод на стол, Баба Яга вытащила из того же сундучка тонкий шелковый плат, накинула его на яблоко и то ли запела, то ли заговорила:
-Ой ты яблоко да алое, ой ты яблоко да зеленое, подскажи да ты правду всю Ивану да Царевичу. Пусть любовь его не минует; не минует, да не покинет. Слово мое крепкое, как бел горюч Алатырь - камень. Как сказала я, так и сбудется, как сбудется, так и не минуется.
Иван помолчал, а потом спросил:
-Как рассветет, покажешь, как из лесу выйти?
Девушка легко вскочила на ноги:
-Ну, раз ты так настаиваешь.
-Да подожди же, еще ж темно!
-Ты так думаешь?
Иван покосился на окошко. Там и впрямь занимался рассвет. Но едва царевич вслед за Бабой Ягой вышел из избы и огляделся в поисках коня, как налетел ветер. Деревья жалобно застонали под его порывами, рассветное небо потемнело, как на закате.
Внезапно побледневшая Яга схватила царевича за руку и затащила его обратно в дом.
-Быстро на печь!
-Что???
-Делай, что говорят!!! - рявкнула девушка.
Теперь, уже вообще ничего не понимающий, царевич решил все-таки послушаться ее.
Яга же сделала несколько пасов, что-то тихо пробормотала, и Иван, скорее, почувствовал, чем увидел, как между ними вырастает прозрачная стена. Девушка удовлетворенно хмыкнула и повернулась к выходу.
Дверь тем временем распахнулась, и в избушку вошел, клацая всеми суставами, новый гость. Был он стар как этот мир, тощ как вобла и лыс как коленка.
Некоторое время вошедший попрожигал взглядом все темные уголки (ощутимо запахло паленым), ожег взглядом царевича, впрочем, не заметив его, и лишь затем обратил взгляд на Ягу.
-Здравствуй, хозяюшка, - расплылся он в улыбке.
-Привет и прощай, - буркнула та, увлеченно разглядывая абсолютно пустую столешницу.
-Что ж ты не ласкова со мною, Ягинюшка?
-Не смей меня так называть, Кощей,- прошипела она, выдирая руку из цепких лапок гостя.
Как уже говорилось, царевич был не робкого десятка: случай "с кинжалом на медведя" был далеко не единичным, кроме него были и "с деревянным солдатиком на волка" (как оказалось, эта игрушка очень ладно застряет во рту у зверя. И все бы было ничего, если бы юный царевич не полез спасать "бедного волчика"), и "с луком на Змея Горыныча" ( к счастью для последнего, царевич его не нашел). Так что кровь Ивана вскипела, он рванул меч из ножен и... понял, что не может пошевелиться...
Пришлось ему оставаться безучастным наблюдателем...
-Ягинюшка, я же любя... Я даже никакой сильной магии не взял!
И не известно, чем бы мог закончиться этот разговор, если бы в дверь не влетел Вихрь. И в глазах его плясал лесной пожар, а из ноздрей вырывалось пламя...
В этот момент царевич пообещал себе никогда больше не обижать Вихря...
Конь мотнул головой и костлявого Кощея отнесло к противоположной стене. Грюкнуло так, словно перевернулся целый купеческий обоз, груженый костьми.
Минут через десять царевич наконец смог справиться с непослушной нижней челюстью и поднять ее с печи.
Старичок тем временем потряс головой (там что-то громко зазвякало) и пошатываясь встал на ноги. Показав себе пальцем, куда именно надо смотреть, он все-таки смог состыковать взгляд в одной точке и уставился на нагло скалящегося Вихря.
Конь, тем временем, как - то обещающе фыркнул и, развернувшись, двинул Кощея копытами в лоб...
На этот раз прошло около получаса, прежде чем кощеюшка смог окончательно отскрести себя от стенки, и он, завопив:
-Я еще вернусь и страшно отомщу!!! - запахнулся в плащ и растаял в воздухе.
Вихрь же не стал дожидаться, пока Яга и царевич выйдут из ступора, и легко выпорхнул из избушки (та ощутимо покачнулась от мощного прыжка коня и едва удержалась на разъезжающихся лапках).
Легким взмахом Яга сняла невидимую стену, царевич, обнаружив, что он вновь может двигаться, легко спрыгнул на пол.
Девушка не отрываясь смотрела на дверь избушки и, как бы про себя пробормотала:
-Странный у тебя конь, царевич...
-Да? А что с ним? - как ни в чем не бывало поинтересовался Иван.
Яга вздрогнула, возвращаясь из далекой страны мыслей:
-Разве ты не видишь, что он заколдован?
-Ты можешь его расколдовать?
-Шутишь?! Я даже не могу сказать. кем он был раньше... Это слишком сильное заклятие, -вздохнула она, - а я... Мне на прошлой неделе всего - навсего триста семьдесят два года стукнуло...
-Сикоко -сикоко?! -благо, йапонские послы были на Руси не редки.
-Триста семьдесят два.
-Э... С днем Рождения тебя! -только и смог выдавить царевич.
Если Яге триста семьдесят два года, а выглядит она на двадцать, то сколько же лет Кощею?!
Царевич так и не понял, читала ли Баба-Яга его мысли или он спросил вслух, но девушка лукаво усмехнулась и произнесла:
-Девять тысяч.
-Месяцев? - с какой-то странной надеждой поинтересовался он.
-Лет, царевич, лет, - надежда померла, так толком и не зародившись.
Уже вскочив на Вихря (благо, от дома Яги начиналась удобная тропка и можно было не бояться, что конь переломает ноги), царевич поинтересовался у Яги:
-Может, я могу чем-нибудь тебе помочь?
-Чем? - удивилась она. -Хотя... Встретишь моего жениха, передай, что я его уже заждалась...
-А как он хоть выглядит?
-У него множество обликов, - грустно улыбнулась Яга.
-А зовут его как?
-И имен у него множество, - снова улыбка.
Отъехав от избушки на порядочное расстояние, Иван обернулся: Яги нигде не было видно, лишь избушка приветливо махала ножкой на прощание.
Вихрь без устали мчался весь день и даже к вечеру не проявлял никаких признаков усталости. Казалось, он был готов скакать и ночью, но Иван почувствовал, что он этого, просто, не выдержит, и решил устроить привал. Царевич разжег костер (сказались навыки, полученные во время постоянных побегов от папочки) и, перекусив и накормив Вихря (Яга дала в путь еды), он расседлал коня и начал готовиться ко сну.
Внезапно костер затрещал и взметнул языки пламени под облака. Иван потрясенно заметил, как в огне возникает человеческая фигура... Через несколько секунд пламя опало, и посетитель сошел с затухающего кострища на землю. Царевичу хватило одного взгляда, чтобы узнать царя всей нечисти - Кощея Бессмертного...
Молчание затягивалось...
Всю торжественность момента нарушил наглый уголек, выскочивший из костра прямо на плащ Кощею. По алой ткани пополз огонек. Ощутимо запахло паленым... Царевич продолжал хранить каменное выражение лица. Кощей подозрительно принюхался (плащ уже пылал вовсю), открыл рот для приветственной речи, как бы невзначай скосил взгляд на свою одежду и... молодым козлом запрыгал по полянке, пытаясь погасить разгоревшееся пламя.
Иван-царевич, как и полагается Ивану-дураку, честно пытался помочь Кощею, но, увы, безрезультатно. Огонь пропал лишь вместе с Кощеем, когда тот, устав от бесполезных прыжков, исчез с полянки.
Иван подождал еще некоторое время и, убедившись, что больше никто не явится, проверил, на всякий случай, копыта Вихря (мало ли, камушек, трещина), спокойно уснул.
Гости появились уже на следующее утро, когда проснувшийся царевич оседлывал коня. При абсолютно ясной погоде загрохотал гром, и в блеске молний явился Кощей. Был Бессмертный, как всегда, при полном вооружении: звякали доспехи, блестел двуручный меч... Общее впечатление портила лишь одна деталь: за эту ночь Кощей успел стать... арапом.
Повелитель всей нечисти земли русской мрачно посмотрел на царевича, а затем решил все-таки представиться:
-Я - Кощей Бессмертный!
-Правда? - царевич постарался показаться как можно более удивленным. - Не похож.
-К-как не п-похож? - потрясенно пробормотал Бессмертный. - А н-на к-кого п-похож?
Царевич критически смерил Его Подкопченное Величество взглядом и честно признался:
-На гуманитарную помощь жителям Африки.
Кощей так и замер. Через пару минут он все-таки смог справиться с непослушными ручонками (те, как-то непроизвольно, тянулись к шее Ивана) и выдавил:
-Но я действительно Кощей! И я предлагаю тебе, о юноша, власть над всею Русью!
-Чего???
Вихрь, положив голову на плечо царевичу, задумчиво смотрел на Кощея.
-По-твоему этого мало? Хорошо, над всем миром!
-Чего???
Нет-нет, не думайте. Словарный запас царевича был довольно богат. Просто сейчас он был не в настроении.
-Ну чего тебе не понятно, - Кощей нервно забегал по полянке. - Я даю тебе власть над всем миром, а ты, взамен, оказываешь мне ма-а-аленькую услугу, а? - и он заискивающе заглянул в глаза Ивану.
-Какую?
-Подари мне своего коня! Ну? Согласен?
-Нет.
-Тебе, что мало?! - из ушей Кощея очень правдоподобно пошел дым.
Ну что тут мог ответить Иван? Что он сбежал из дому, лишь бы не править Русью? Ему ничего не оставалось, как сказать:
-Да.
-Чего??? Да я тебя в порошок сотру! На одну ладонь положу, другой - прихлопну!
Царевич молча и терпеливо ждал, чем же все закончится. За свои девятнадцать лет он привык к подобным концертам со стороны отца. Правда, папенькины угрозы звучали чаще всего, как: "Наследства лишу!", "В монастырь уйду! (вариант: тебя отдам!)", ну и так далее.
Кощей же угрозами не ограничился, он воздел руки к небесам и забормотал непонятные слова. А Иван, ( что ему оставалось делать?) стоял и молча смотрел на Кощея. Понятно же, что Бессмертный колдует, и понятно, что он не собирается сделать царевичу какой-то подарок, да вот только, толкнешь его, скажет он не те слова, и будешь ты всю оставшуюся жизнь на хуторке бабочек ловить (если не комаров на болоте -такой прецедент уже, кстати, был).
Вихрь, выскочивший из-за спины царевича, злобно скалясь, несколько раз пытался укусить Кощея, но всякий раз словно натыкался на что-то.
Бессмертный же закончил свое бормотание и коварно улыбнувшись, опустил руки и обратился к царевичу:
-Ты еще пожалеешь, что не принял мое предложение.
С этими словами он запахнулся в плащ и, завертевшись как волчок, истаял в воздухе.
Царевич же осмотрел себя с ног до головы и не найдя ни рогов, ни копыт, ни даже раздвоенного языка пришел к выводу, что заклятье Кощея проявится в чем-нибудь другом. А раз так, придется подождать и лишь потом решать, что делать. Так что сейчас он опять от нечего делать разговорился с конем:
-Вихрь, а за что ж тебя Кощей так невзлюбил, а? Ты, что, вытер копыта о его любимую скатерть?
Но конь упрямо хранил молчание, и царевич погрузился в детство, вспоминая первую встречу с конем.
Разумеется, она началась с очередного побега (романтика!). Царевичу было всего семь лет, когда он, наслушавшись нянькиных рассказов, решил стать великим спасителем всех обездоленных, униженных и оскорбленных и, вооружившись отцовским мечом (успевшим, кстати, к тому времени затупиться и заржаветь) и кинжалом (а вот он был острым), он отправился в путь.
Успешно сбежав от приставленных охранников, он углубился в близлежащий лес. Не будем рассказывать, о том, как он два дня скитался по бору, питаясь одними ягодами, но на рассвете третьего дня он вышел на какую-то полянку. Произошло это, надо сказать, не случайно. Дело в том, что он услышал конское ржание, треск сучьев и, решив, что на кого-то напали разбойники, рванул туда.
Все оказалось намного прозаичнее. По поляне плясал серебристый конь. Его уздечка плотно обвилась вокруг какой-то ветки, находящейся высоко над головой коня, и, как тот не рвался, он был вынужден оставаться на поляне (к слову сказать, уже полностью вытоптанной). Как и подобает "храброму рыцарю", царевич рванулся помогать "бедной коняшке". Отцепив ненужный меч и зажав кинжал в зубах, он забрался на дерево и, перерезал узду. Зажав ее в руке покрепче, Иванушка спустился на землю, подошел к коню и легко забрался в седло, не обращая внимания на странную нервозность животины.
Едва царевич уселся, как конь перестал мотаться по полянке, остановился и, обернувшись, уставился на царевича. Тот некоторое время полюбовался золотыми глазами коня, а затем легонько пнул его, принуждая идти.
Лучше бы он этого не делал. В тот же момент неведомая сила подняла царевича с седла и повесила на ветвь на дереве. Та прошла вдоль спины между рубахой и кафтаном, и заканчивалась где-то высоко над головой царевича.
Подергавшись некоторое время и догадавшись, что это ни к чему не приведет, Иванушка принялся расстегивать кафтан. Последняя застежка, увы, не выдержала, разорвалась, и царевич упал на землю с высоты человеческого роста.
Но и это его не остановило. Он вновь направился к коню. На этот раз царевич забрался на дерево, под которым стоял конь и уже оттуда прыгнул прямо в седло. Конь недоумевающе фыркнул, и царевич вновь оказался на дереве в заботливо застегнутом и зашитом кафтане.
На этот раз он освободился быстрее и, подбежав к коню и схватив его за узду, начал высказывать ему все, что о нем думает:
-Ты!.. Ты!.. Да как ты смеешь!... Я тут помогаю тебе!.. А ты!.. Я ему тут добро делаю, а он!.. Да если бы не я, тебя бы волки съели!..
При этих словах, конь, танцующий по поляне и не обращающий никакого внимания на вопящего царевича, мертвым грузом повисшего на узде, внезапно остановился и уставился на Ивана. Тот, с ног до головы перемазанный землей, встал на ноги и заявил:
-Так то лучше.
Конь насмешливо глянул на него, но промолчал.
Домой малолетний царевич возвращался уже верхом, как и полагается смелому витязю...
Из задумчивости Ивана вывела шишка, упавшая прямо на голову царевичу. Он вздрогнул, возвращаясь из страны воспоминаний, и недоумевающе огляделся вокруг. Что самое странное, нигде не было ни одной ели или сосны. Единственное хвойное дерево находилось далеко справа. По обе стороны тропки возвышались сплошные дубы, одним из которых и почувствовал себя удивленный царевич.
-Что за леший! - прошептал он.
В тот же момент его накрыла целая волна шишкопада. Что самое удивительное, шишки били только по царевичу, упрямо огибая коня. Так, например, одна шишка, которая была просто обязана врезаться в Вихря, внезапно затормозила, где-то в полуаршине от его головы, и резко изменив направление полета, врезалась в лоб царевичу.
Иван выдавил несколько, мягко говоря, некультурных слов, услышав которые царский советник, воспитывающий его с детства, повесился бы на собственной бороде (а она, надо сказать, была у него длинной), и, смахивая кровь из рассеченной брови, пришпорил коня, убираясь с негостеприимной полянки.
И, как назло, конь, направляемый твердой рукой царевича, тут же сбился с тропки. Иван бестолково кружил на одном месте, ему казалось, еще чуть-чуть и покажется тропинка, но все безрезультатно: деревья росли все плотнее и их кроны все сильнее закрывали солнце.
В конце концов, Иван решил, что верхом он из этой чащобы никогда не выберется и повесив уздечку на луку седла, начал слезать с коня, но едва он вытянул ногу из стремени, как конь рванулся вперед, узда соскользнула на землю и Иван, чтобы не упасть, был вынужден схватиться одной рукой за луку, другой - за гриву коня и искренне надеяться, что он сможет не свалиться на землю.
Внезапно конь успокоился и перешел на спокойный шаг, а Иван смог отклеиться от гривы и посмотреть вокруг. Вихрь, каким-то то ли шестым, то ли сорок шестым чувством смог обнаружить утерянную тропинку и сейчас спокойно шагал по ней.
Наконец деревья начали расступаться, конь остановился, и Иван смог слезть на землю. На этот раз, он решил не высказывать свои претензии коню, вспомнив, как тот поиздевался над Кощеем.
Посреди новой полянки возвышался огромный, в человеческий рост, камень, на самой верхушке которого сидел какой-то юноша. Когда - то на этом булыжнике были выбиты письмена, но сейчас они уже не были видны: булыжник был на три четверти засыпан шелухой от семечек, которую этот молодой человек бодро расплевывал на все четыре стороны. Над головой его порхала, то, собираясь в стайку, то, складываясь в какие-то немыслимые фигуры, то, вновь разлетаясь, целая куча выеденных подсолнечных шляпок. Изредка к ним присоединялась новая растрепанная голова подсолнуха.
И хоть Иван и Вихрь ступали абсолютно бесшумно, парень, все-таки что-то услышал и поднял голову от очередной недоеденной шляпки. Скользнув по царевичу взглядом и заинтересовавшись им, он, было, собрался спрыгнуть на землю, но заметил целую гору шелухи и решил, что с нею надо как-то бороться. Юноша поднял руки на уровень глаз, сделал пару пасов, пробормотал несколько слов, щелкнул пальцами и... шелуха как и лежала, так и осталась лежать. Парень решил не сдаваться и повторил заклятие вновь, правда, с другими жестами. Результаты остались прежними.
Помучавшись так около получаса, "вьюноша", по-видимому, все-таки смирился со своей будущей участью столпника и злобно прошипел:
-Чтоб ты к лешему сгинула!!!
Как ни странно, на этот раз семечки решили его послушаться. Легкой тучкой они взмыли в воздух, и, собравшись в аккуратные журавлиные клинья, направились куда-то на юг. Колдун проводил удивленно-радостным взором свое творенье и пробормотав что-то вроде:
-Низко полетели. Наверно, к дождю, - легко спрыгнул на землю, нахально уставившись на царевича.
Впрочем, и самого семечкоеда следовало бы рассмотреть повнимательнее. Заостренные черты лица делали его похожим на лисицу, на губах скользила насмешливая улыбка, а глубоко посаженные, и какие-то бешеные, глаза, казалось, видели Ивана насквозь. А его одежда! Его костюм - черный, на распашку, кафтан, шитый золотом, черные рубаха, брюки и высоченные сапоги с острыми носами, - сидел на нем, как на вешалке, и, наверное, так было с любыми вещами, ведь был этот "вьюноша" настолько худ, что на ум приходило сравнение со скелетом.
Итак, сей молодой человек смерил царевича взглядом, оперся о камень и, сложив руки на груди, спросил:
-Ты кто?
-А ты кто? - не остался в долгу Иван.
-А я первый спросил!
-А я..., - Иван прикинул возраст собеседника: на вид лет двадцать пять, - а я, зато, моложе!
-Ну, ладно, - парень сложил руки на груди и небрежно оперся о камень. - Сам напросился. Я - Кощей.
Самозванец был до того не похож на гостя Бабы Яги, что у Ивана непроизвольно сорвалось с губ:
-Врешь!
-Не по-о-онял! - с него мигом слетела маска спокойствия
-Врешь, говорю.
-А в морду?! -взвился собеседник царевича. - Щас в торец дам, уши отвалятся! Тогда поверишь?!
-Кощей не такой, - решил не уступать Иван. - Он худой, старый и лысый. А у тебя на голове - воронье гнездо.
Сказал так и задумался: а, может, не стоило так резко? Может, не воронье, а, например, грачиное? Оно вроде как поменьше. Да и не такое растрепанное...
Но парень, как не странно, не обиделся и даже расхохотался:
-А-а-а, так ты успел познакомиться с моим папочкой?! Ну и как он тебе? Огромной души человек, правда?
-Я бы не сказал, - осторожно признался царевич.
-Я тоже, - легко согласился с ним его собеседник, - Сволочь он порядочная... Кстати, это он тебя проклял?
-Проклял?! -не поверил Иван.
-Да ладно, можешь не отвечать. Я и так вижу, что он. Непонятно только, почему он замкнул это проклятье на твоего коня, а не на себя...
Все это время, как уже говорилось, Кощей - младший стоял, прислонившись к камню, а тут вдруг решил от него отклеиться и подойти к Ивану, изучая его.
-А по-русски объяснить можешь? И что значит "замкнуто на твоем коне"?
-Великая Тьма! - собеседник Ивана пригладил волосы, отчего они вообще стали дыбом. -Как трудно с вами, людьми, разговаривать! Проклятье Горя-Злосчастья, ну... У каждого существа есть определенное количество удачи. А правильно наложенное проклятье Горя позволяет передать всю удачу проклятого кому - то другому. Странно только, что папаша передал ее не себе, а твоему коню...
-А ты можешь его снять?
-А зачем мне это? - неподдельно удивился иванов собеседник.
-Ясно, значит, не можешь.
И Иван, подхватив уздечку Вихря, выпавшую у него из рук за время разговора, обогнул в начале Кощеича, а затем камень и пошел по полузаросшей тропке... Куда? Да одному лешему известно... Не успел царевич сделать и пары шагов, как за спиной его раздался голос:
-Эй, путник, постой!
Иван обернулся - Кощей стоял, опершись спиною о камень:
-Я помогу тебе, - медленно начал он, скользнув глазами по лицу царевича, - но взамен ты поможешь мне.
-А что ты сделаешь? Снимешь проклятье?
-Нет. Оно спадет лишь со смертью Кощея. Я лишь уменьшу его силу...
"Соглашайся" вдруг прошелестел чей-то тихий голос в голове Ивана. Тот огляделся по сторонам, но никого кроме Вихря и своего собеседника не увидел:
-А что ты хочешь взамен?
-Что бы ты..., - и вдруг резко, на одном дыхании, - убил Кощея Бессмертного!
Иван аж поперхнулся. Убить ... бессмертного?
-Вижу ты не любишь родного отца...
-А за что мне его любить?! - голос Кощеича, и без того сухой, внезапно сломался, в нем появилась надтреснутость. - За то, что он убил мою мать?!
Царевич почувствовал себя крайне неуютно:
-Извини... Я не знал..., - только и смог выдавить он. -А кем она была?..
Кощеич медленно сел, касаясь лопатками камня, грустно усмехнулся, подняв на Ивана глаза:
-Болотной мавкой... А я... Я лет до ста понятия не имел, кто мой отец... Да и какая, к лешему, разница, кто он, водяной, или анчутка!.. А лет триста назад принесли его ведьмы на мою голову... Вспомнил сыночка... Я в ту ночь в соседний лес пошел... с навьями заболтался... домой только к рассвету пришел..., - в агатовых глазах заплескалась боль. - Все болотце было выжжено до дна... Все, кого я знал, погибли... А на дне стоял мой папаша, чтоб его Тьма взяла... Развлечения у него такие, шуточки!..
Кощеич замолчал на несколько секунд, а потом вдруг легко вскочил на ноги. С его лица мигом слетела всякая тоска, сменившись бесшабашностью:
-Ну, что, путник, принимаешь мое предложение?
-У меня только один вопрос. Почему ты не позвал, ну, например, богатыря какого - нибудь? Он с этим вернее справится.
Кощеич задумчиво почесал переносицу.
- Я открою тебе один секрет. Замок отца окружен частоколом. На каждом колышке - человеческие черепа. Вон где твои богатыри находятся... Так что я думаю, победить его только такой дурак, что спорить с ним решился, и может.
Иван хотел, было возмутиться такой характеристике своих умственных способностей, но, вспомнив, от чего он отказался, передумал:
- Договорились. Уменьшай проклятье.
Кощеич посмотрел на него как на идиота:
- А разве я говорил, что могу это сделать!? Для этого зелье специальное надобно. Соберешь все ингредиенты, тогда и приходи. - Полюбовавшись на выпученные глаза Ивана, он расхохотался: - Ладно, ладно, я с тобой за ними поеду. Коня только себе сотворю, а то еще зашибет тебя шишкой какой - нибудь по дороге...
И Кощеич направился к старому трухлявому дереву, валяющемуся у края поляны.
Пара пасов и на месте упавшего ствола стоял конь -огонь: коричневая сучковатая шкура, зеленые грива и хвост, крошечные слезящиеся глазки и жучки короеды, бегающие по седлу.
- М -да, похоже я что - то перепутал.
Следующий опыт был еще хуже: изящный арабский трухлявый скакун превратился в такого же трухлявого тяжеловоза...
Когда тяжеловоз стал ослом, осел - зеброй, зебра - алкахетинцем, а алкехитинец - лошадью Пржевальского, не выдержал уже Вихрь. Он раздраженно заржав, встал на дыбы и потрясенный царевич увидел как от его коня отделилась легкая призрачная тень, которая с каждым мигом становилась все плотнее... Пара секунд и на поляне стояли уже два Вихря. Правда, через одного слабо просвечивались дальние деревья, но если не всматриваться, это можно и не заметить...
Кощеич потрясенно уставился на Вихря:
- вот это да! Создать за несколько секунд визуальную копию... Кто же этот конь на самом деле?!
Царевич погладил ближайшего коня по голове - пальцы легко прошли сквозь гриву:
- А зачем она вообще нужна, эта копия?
- Копия? Она обладает теми же свойствами, что и оригинал, но, в отличие от него, не чувствует усталости, боли, голода...
- И сколько она может продержаться?
Копия лениво щипала траву.
- Все зависит от силы колдующего..
- Тогда...поехали?
Уже уходя с поляны, царевич вспомнил о камне с выбитыми письменами и, логично решив, что еще одна порция неудач ничего не решит, все-таки вернулся к нему. Буквы на камне давно стерлись под ударами ветра, но Иван, подумав сорвал пучок травы и протер им поверхность камня. Сок осел в трещинах и царевич, ожидавший увидеть что - то вроде: "направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь - голову сложишь" с удивлением прочитал:
Царевич недоумевающе усмехнулся и легко запрыгнул в седло Вихря, Кощеич уже ждал его на краю поляны. Отъехав на некоторое расстояние, он выхватил из воздуха огромный свиток, а из-за уха - гусиное перо и, перечисляя состав зелья, начал осторожно ставить галочки напротив каждого ингридиента:
-Итак, что нам нужно? Одно золотое яблоко, три волоска из бороды деда-Всеведа, два пера Жар-птицы и десять улыбок Царевны - Несмеяны.
Царевич поперхнулся:
-Да где ж я столько улыбок насобираю!
-А никто и не говорил, что это будет просто, - отмахнулся Кощеич.
Иван вздохнул, отводя от лица ветку, а потом спросил:
-А... Как к тебе обращаться? Не Кощей же?
-Ну... Пусть будет... Кош. Так меня в детстве называли.
-Как??? - не понял царевич.
-Не "Как", а "Кош"! - строго поправил его Кощеич
- Э - э... - только и смог выдавить Иван.
- Мой юный друг, - заявил Кош, искоса поглядывая на него, - существует огромное множество гласных букв... Как-нибудь я тебе об этом расскажу. - И, прежде чем Иван успел возмутиться, поинтересовался: - а как тебя зовут? Не могу же я все время говорить "эй ты".
- Иван.
Кощ резко натянул поводья: Вихрь сумрачно покосился на него, и конь Кощея стал чуть прозрачнее:
- Иван - кто? Иван - вдовий сын, Иван - крестьянский сын?
- Царевич...
- вот леший, - прошипел Кош, наматывая на руку узду: с каждым новым рывком его конь становился все прозрачнее. Но сын Бессмертного не замечал этого: - Сделка отменяется.
- Что -о?
- То, что слышал.
- Но почему???
- По кочану и по капусте !- Огрызнулся Кош. - Потому что я не мой отец и не стремлюсь к мировому господству путем уничтожения всего человечества.
- Ну а я то здесь при чем?! - возмутился Иван.
- При том!!! Ты наверняка погибнешь. Твои папаша начнет войну с нечистью и проиграет... Так что бери руки в ноги и коня за пазуху и езжай домой!
Иван обиделся. Хотя нет, не так. Лучше так: ИВАН ОБИДЕЛСЯ... Ему впервые за всю жизнь поставили в вину, что он - царевич. Ярость затмила разум и царевич прошипел:
- Послушай меня! Я, в отличии от тебя, договор расторгать не собираюсь! Я поеду и выполню свою часть, а потом вернусь и заставлю тебя выполнить свою...
И пришпорив Вихря, царевич умчался.
Он не видел, как конь под Кощеичем растворился в воздухе... Кош медленно встал на ноги и, потирая поясницу, пробормотал:
- Идиот! И на кой я буду ему нужен, если он прибьет моего папашу?!!
Вихрь мчался меж высоких деревьев, Иван склонился к гриве. Ярость бурлила в нем, требуя выхода, и царевич все сильнее и сильнее пришпоривал Вихря. Наконец коню это надоело. Он затормозил перед огромным, в пол человеческого роста, муравейником и резко взбрыкнул задом. Иван перелетел через голову коня и приземлился прямо на мурашиный дом. Вихрь же надменно фыркнул и отошел в сторону, делая вид, что щиплет травку.
Иван вскочил на ноги и начал сбрасывать с себя разъяренных муравьев. Некоторые, особо упрямые забрались ему в волосы, а один - особо наглый - вцепился в мочку уха.
Наконец, царевич отодрал от себя озверевших братьев меньших и, яростно дыша, подошел к Вихрю:
- По твоему, это смешно?!
На морде коня ясно читалось: "А разве нет?"
- я! тебя! Убью! И пойду к замку Кощея пешком!
Вихрь недоумевающее похлопал глазами и осторожно, одними губами снял с головы царевича листик, случайно застрявший в волосах.
- Скотина ты Вихрь, - только и смог вздохнуть царевич.
Вихрь выплюнул листок и повернулся к Ивану боком. Тот легко вскочил в седло. К счастью, на такие простые действия проклятие неудачи, по-видимому, не распространялось.
Дорожка петляла меж деревьев... Тихо пели птички... Царевича огрела по голове шишка, которую уронила пробегающая по ветвям белка... Идиллия одним словом...
Иван тихо выругался и, прикрыв глаза, потер макушку. Уже в следующее мгновение он убедился, что глаза ему закрывать не стоит: на тропинку перед ним, откуда - то из кустов, выступила троица мрачных, заросших до глаз бородой, мужиков с заряженными самострелами.
- Деньги или жизнь! - мрачно потребовал тот, что стоял в центре.
Иван оглянулся. Где - то в глубине души тлела надежда, что разбойники обращаются не к нему, а к кому - то другому. Увы. Сзади стояла лишь еще одна стайка таких же нелепых личностей...
Надежда на бегство... точнее на организованное отступление, тут же сказала что - то вроде: "Кря!" и, затрепетав крылышками, погибла...
- Ты правильно понял, путник, тебе с нами не справится! Так что оставляй золото и можешь ехать! Мы даже коня тебе оставим!
- Четырех медяков хватит? - невинным голосом поинтересовался Иван.
- Сколько?!
Иван медленно снял с пояса кошель, высыпал на ладонь содержимое:
- Звиняйте, панове, ошибся. Только три... ну... я надеюсь... вы сможете их поделить?.. кузнеца, там, позовите...
- Зря шутишь, путник. Золото давай!
- Великие боги! Мужики, вы уши давно мыли?! Говорю ж русским языком, нету у меня золота! Нету!
За разговором Иван вынул ноги из стремян и, оставив в правой ладони одну монету, зажал остальные в левом кулаке. На последнем слове, когда озверевшие разбойники готовы были кинуться на него (одним богам известно, почему они не стали стрелять...), он скатился с седла и, с силою размахнувшись, метнул монеты, одну за другой в главарей. Кусочки меди сорвались с рук и, легко скользнув в воздухе, ударили в лицо того, кто разговаривал с царевичем. Разбойники замерли, а в следующий момент в руке у царевича, прижавшегося спиной к теплому боку коня, блеснул меч. Глава неразлучной троицы, закрывая ладонью подбитый глаз, процедил:
- Путник, положи железячку - порежешься!
- Отними! - хмыкнул Иван.
- Сам напросился! - и атаман махнул рукой.
В первые несколько минут царевич пытался не сильно размахивать мечом, опасаясь задеть Вихря, но через некоторое время на узде повисло несколько разбойников, коня оттащили в сторону, и Иван был вынужден чуть ли не крутиться волчком, прикрывая спину.
Пару раз он замечал краем глаза Вихря... Белоснежный конь плясал по поляне, умудряясь удерживать разбойников на расстоянии.
А потом царевич заметил мужика ростом примерно шесть локтей, направляющегося к нему. В руках "человек - гора" держал хорошую такую дубинку. А потом на голову царевичу рухнуло небо...
Кош вернулся к своему камушку и, подумав, сел около него, оперевшись спиной и прикрыв глаза. Он щелкнул пальцами, ожидая, что в руке окажется очередная подсолнуховая шляпка, но вместо этого на поляне внезапно потемнело. Кош открыл глаза и недоумевающе посмотрел вверх. Солнце закрыла какая - то темная туча, которая, повисев еще некоторое время, осыпалась прямо на Кощеича, прикрыв его до пояса шелухой от семечек. Где - то в кустах раздался злорадный хохот хозяина лесов.
- Ну, Леший, ну, шишка старая! Попадись мне только! Я тебе такой пожар устрою, век шашлыки на угольках будешь жарить!!! - пробормотал Кощеич, выползая из - под семечковой горы.
Леший, предусмотрительно не показываясь на глаза, хохотал из кустов.
Кош выбрал из волос шелуху и, мрачно пнув ногой ни в чем не повинный камень, сообщил в тишину леса:
- Вот пожалуюсь папе!!!
Леший заикал от смеха.
- У - у - у, гад, знаешь ведь, что с папашей я на ножах... Ну и Леш... ведьма с тобой!
И Кош направился прочь с поляны. Через несколько мгновений он заметил, что деревья, как он не старался, не приближались к нему. Создавалось впечатление, что он шел на месте!
- По твоему это смешно?! - мрачно поинтересовался он.
Леший уже не смеялся. Он лишь тихо стонал...
- Какого упыря ты меня тут держишь?! - взъярился Кош
- Шелуху убери, - соизволил откликнуться леший.
- Выпусти меня немедленно!!!
- Шелуху убери, - невозмутимо повторил леший.
- Я тебе уберу... Я тебе так уберу, мало не покажется! - пробормотал Кош себе под нос.
Закрыв глаза, он медленно повернулся вокруг своей оси
- Ага! - Кош торжествующе уставился в землю неподалеку от камня. - Тут у нас водоносный слой высоко находится... Я конечно не водяной, но...
Он, не отводя взгляда от одной известной только ему точки, медленно сжал руку в кулак, а затем резко, с силой вскинул руку к небесам.
Из земли ударила струя воды. Повинуясь осторожным движениям жестам Коша, вода скользнула к дальним деревьям, откуда раздавался голос лешего
Когда вода подтекла к наиболее подозрительным растениям она разделилась на несколько ручейков... Кош резко раскрыл кулак и поток метнулся обратно, вынеся к ногам Кощеича намокшего лешего...
Сейчас хозяин леса действительно напоминал шишку, поросшую мхом. Из острого конца торчала пара сучков - ног, еще двое веток заменяли руки и почти из самой верхушки на Коша уставилась пара черных глаз - бусинок.
Леший медленно, с достоинством встал (вода, едва Кош перестал управлять ею, впиталась в землю) и уставился на сына Бессмертного:
- Ошалел что ли?!
- Нет, ну вы видели такого наглеца?! - поинтересовался Кош. Так как кроме него и лешего на поляне никого не было, то Кощеич обращался в пустоту. - Издевается надо мной. С поляны не выпускает. А теперь еще и вопросы идиотские задает!
- Ты первый начал, - обиженно шевельнул сучковатым носом леший.
- Я?!
- а кто в моем лесу мусорил?! я тут к зиме готовлюсь, а мне на голову гора семечек сваливается!
- подожди... Я не понял... А как она у тебя оказалась?
Леший тяжело вздохнул:
- Ты колдовал? Колдовал. Семечки ко мне послал? Послал. Вот они и прилетели.
Кош некоторое время обалдело смотрел на него, а потом расхохотался:
- так... они... к тебе прилетели?!
- А я о чем говорю! - огрызнулся его собеседник.
- Бедненький...
Через некоторое время компромисс был достигнут: Кош послал семечки к папе, а леший открыл дорогу и, помахав рукой, пошел прочь.
На поляну выскочил взмыленный Вихрь.
Иван очнулся от тупой боли в затылке. Притаившись огненным шаром где - то там в глубине, она изредка шевелилась, касаясь заостренными щупальцами то глаз, то лба, заставляя царевича непроизвольно дергаться. Наконец, боли надоело сидеть без дела, и она легкой волной скользнула вперед. По телу Ивана пробежала легкая судорога, он дернулся еще раз и открыл глаза.
В голове шумело, но, окинув окружающее пространство коротким взглядом, царевич пришел к выводу, что он на какой-то поляне. Сидит на земле. Привязанный к дереву. Точнее толстенному дубу (судя по раскиданным кругом желудям) в два, а то и в три обхвата.
На поляне же во всю кипела жизнь. Жизнь небольшого разбойничьего стана. Горели костры, сновали мрачные, заросшие мужики, какой-то мальчишка лет десяти деловито точил меч.
Похоже, Ивану слишком сильно дали по голове, поскольку после такого трудного и ответственного дела, как изучение собственного местоположения, у него опять все поплыло в глазах. Царевич начал вновь погружаться в белесые волны накатывающего тумана, но тут в лицо Ивану плеснули водой. Юноша дернул головой и открыл глаза. Над ним стоял, злорадно усмехаясь и держа в руках пустую глиняную кружку, один из тех, троих, требовавших деньги. Левый глаз у него был закрыт повязкой. "Попал значит" - удовлетворенно отметил Иван.
Разбойник усмехнулся, блеснув щербинами, и вкрадчиво поинтересовался:
- Ну, как самочувствие?
Иван осторожно провел языком по зубам (вроде бы все на месте, хотя и болят. Странно. А ведь по лицу не били. Кажется) и буркнул:
- Твоими молитвами!
Одноглазый усмехнулся еще шире:
- А то! А плата где?
- Какая плата? - совершенно искренне удивился Иван.
- Как "какая"? - голос разбойника сочился медом. - Сам говоришь, что самочувствие хорошее, да еще молитвы мои помогли... а кто ж сей час бесплатно помогает? Так что... Деньги гони.
Царевич попытался усмехнуться. Но получилось плохо. А вот съязвить хорошо:
-А что? Трех монет не хватило? Так ведь и молитвы не очень хорошие были.
Одноглазый рванулся вперед и, наклонившись, вцепился в кафтан царевича, перетягивая воротником горло:
- Ну ты, кончай зубы заговаривать! Одежонка у тебя богатая, да и кобыла твоя, сбежавшая, не крестьянская кляча. Не верю, что у тебя только три монеты. Говори, где остальное золото.
Единственное, что порадовало Ивана, это то, что Вихрь смог уйти. Хотя... Чему уж тут радоваться... Подмогу он привести вряд ли сможет .
Но не смотря на это, Иван смог найти в себе силы поинтересоваться:
- Ты... Руки давно мыл?
- Что? - не понял разбойник, выпуская кафтан
- Уже ничего, - сообщил Иван. - А вот если бы не убрал руки... Пришлось бы с тебя выбивать деньги на стирку рубашки и кафтана...
- Издеваешься?! - прошипел одноглазый.
- Сам догадался или подсказал кто?
От пощечины последовавшей за этим у Ивана перед глазами запрыгали черные мошки.
- Еще одно слово в таком тоне и ты - труп!
Царевич попытался хмыкнуть:
- напугал!
В руке разбойника блеснул короткий нож
- Ну все, ты допрыгался...
Он широко размахнулся, но его руку перехватил другой мужчина:
- Захар, ты свихнулся! Если у него нет денег, за него можно получить выкуп!
- Во - во! - жизнерадостно подтвердил новый голос, раздавшийся из - за спины разбойников. - Испортите товарный вид - ломанного гроша за него не получите.
Мужчины дружно обернулись - на краю поляны стоял, опершись локтем о спину Вихря, Кош. Все обитатели лагеря замерли, потрясено уставившись на незваного гостя. Только мальчишка с мечом вскочил на ноги и начал медленно подбираться к сыну Бессмертного.
- Это что за чучело огородное? - процедил одноглазый Захар.
Кош с интересом оглянулся по сторонам:
- Где?
Тот, кто останавливал Захара, сделал шаг по направлению к Кошу:
- Спросим по - другому: ты кто такой?
Кощеич сладко улыбнулся:
- Да так мимо проходил.
- Ну и проходи дальше! - взорвался разбойник. - Или ты хочешь, чтобы и за тебя тоже выкуп платили?!
Глаза Коша загорелись азартом:
- Ой! А можно?!
- Ты идиот, да? - догадался разбойник.
- А что, заметно? - "огорчился" Кош.
Мальчишке с мечом оставалось сделать несколько шагов, когда черные глаза Коша остановились на нем:
- Малыш. Лучше положи железячку и возвращайся туда, где был.
- а то что? - дерзко поинтересовался мальчишка.
-В лоб дам, уши отвалятся, - просто сказал Кощеич.
Мальчишка замер, но когда сын бессмертного перевел взгляд на Захара и его собеседника, мальчик вскинул меч и с воинственным кличем бросился на Коша. Тот грустно вздохнул:
- интересно, все люди идиоты, или это просто мне только такие попадаются? - и сделал короткий жест, словно ловя в воздухе летящую муху.
В тот же миг вокруг мальчика из - под земли вырос ряд тонких водяных прутьев. Пядях в трех над головой мальчишки струи переплетались, образуя клетку. Пленник оглянулся по сторонам и, решив, что вода не причинит никакого вреда, рванулся вперед, но струи били с такой силой, что мальчишку отбросило в центр клетки. Кош тяжело вздохнул:
- А я ведь вроде по-русски говорю... акцента нет, не шепелявлю... В общем повторяю для тех кто не понял: это я только с первого взгляда добрый и хороший, а на самом деле я весь в папу - злобный и коварный.
Разбойники столпившиеся на поляне не решались спрашивать, кто же папа у странного посетителя. Некоторое время царила тишина. А потом собеседник Захара осторожно поинтересовался:
- А звать тебя как?
- Кощей.
- Врешь! - дружно прошелестело по поляне.
- Ну вот, - печально вздохнул Кош, - никто мне не верит... Все! С завтрашнего дня вещаю на шею табличку: "Кощей! Пока не бессмертный, но уже вредный и обидчивый"...
Разбойники молчали, не определившись, как же надо реагировать на такое странное заявление, и Кош решил взять инициативу в свои руки:
- Ладно, шутки в сторону, - сообщил он проводя рукой по волосам. - Я вот что хочу сказать. Вообще вас надо прибить и не мучиться. Это за то, что вы без разрешения разбойничаете в моем лесу, - вообще с политической точки зрения лес принадлежал царю Ивану Сто семьдесят восьмому, а магической - Кощею Бессмертному, но Кош благоразумно об этом промолчал. - Но я что - то сегодня добрый... Даже странно. Приболел что ли?.. Так вот, вы отдаете мне того парня, что привязан к дереву, а я так и быть, забываю, что вы вообще здесь были.
Захар и его собеседник переглянулись, и одноглазый ("кстати, а где третий атаман?" - задумался царевич) осторожно поинтересовался:
- А зачем он тебе?
- На зелья пущу, - беззаботно сообщил Кош.
Гробовая тишина, последовавшая за этим, нарушалась беззаботным чириканьем птички, капнувшей на плечо одноглазому. Вихрь насмешливо фыркнул, а Кош дернул его за гриву и тихо, почти не открывая рта, пробормотал:
- Еще одна такая шутка и будешь вытаскивать его сам.
Наконец Захар стер ближайшим листиком следы прицельной "стрельбы" лесной певуньи и, проводив птаху, взглядом мрачно спросил:
- Тебе что, именно он нужен?
- Ага.
- А как ты узнал, что он здесь?
- Птичка сообщила, - хихикнул Кощеич. Теперь уже на бедную птаху уставились все разбойники.
Кош же, почесав голову, решил не рассказывать о том, как эта птичка (успешно прикидываясь конем по имени Вихрь), выбежала на поляну и вцепившись зубами в рукав кафтана Кощеича, буквально, потащила того к стану разбойников... В общем Кош вкрадчиво поинтересовался:
- Ну, так как? решим все по-доброму?
Разбойники запереглядывались, а потом Захар неуверенно поинтересовался:
- А может поменяемся? А то как - то неудобно... отпускать... без выкупа. Ну, например, этого парня на коня... - конечно разбойников было много, и они легко могли бы приструнить наглеца, но его фокусы с водой...
Кош расхохотался:
-Мужики, вы с ума сошли! Да зачем вам эта кляча! - он резко двинул Вихря локтем по ребрам и прошептал: - Кляча, я сказал! - а потом нормальным тоном продолжил: - Не, действительно! У него же шерсть клочьями лезет, зубы выпали, а из ребер можно свирель сделать.
Захар покосился на Вихря, послушно соответствующего описанию Коша и мило раззявившего беззубую пасть, и вздохнул
-Забирай...
Они въехали в деревню на закате. Двое всадников на одинаково белоснежных конях. Закатное солнце золотило голову Ивана, отбрасывая легкие блики на черные волосы Коша.
Деревенька, маленькая, на десяток дворов, примостилась на самой опушке Зеленого леса. Трактира в поселенье не нашлось, пришлось путникам заплатить за постой старику-бобылю, живущему у самой кромки леса.
Иван заснул, едва голова коснулась свернутого валиком плаща. Кош же долго не мог сомкнуть глаз, наконец, махнув рукой, вышел на порог.
Опершись о резные перила, Кощеич уставился на темное небо. Горели Стожары, пролетела сорвавшаяся звезда, тревожно застонал филин, скрываясь среди ветвей...
-Что, не спится? - хрипло поинтересовались из-за спины.
Сын Бессмертного медленно обернулся. У двери стоял, печально глядя на Коша, не высокий, по пояс длинному Кощеичу, мужичок.
-И ты здравствуй, коли не шутишь, - кашлянул домашний дух. - Забыл чего? Али просто так в деревеньку забрел? Ты ж лесная нечисть больше...
Кош пожал плечами:
-Да как-то... так само получилось. А ты как, дедушка? Что грустный такой?
Домовой вздохнул:
-Да проблемы... Сын мой, Кузька заплутал в лесу... Третий день дома нет... Я уже и с лешим разговаривал, а тот говорит, нет нигде...
Кош прикрыл глаза, а потом тихо попросил:
-Дедушка домовой, а принеси - ка мне миску с водой, да что-нибудь сына твоего...
Домового как ветром сдуло. Через несколько минут он вернулся, волоча белоснежную рубашку, расшитую петухами и блюдце, до краев наполненное водой:
-Пойдет? Жена с неделю назад сшила.
- Он ее надевал?
- Мерил, - вздохнул домовой.
Кош провел рукой по мягкой ткани:
-А не жалко вещь? Испортится ведь? Принеси что-нибудь другое.
-Сын жальче, - махнул рукой домовой.
Кош криво усмехнулся и, сойдя с порога, поставил миску на землю. Оторвав от подола рубашки лоскут ткани и притопив его в воде, он отдал остальное хозяину. Вслед за этим Кош обмакнул пальцы в воду и, рассыпая по сторонам капли, тихо заговорил, присев на корточки рядом с блюдцем:
-Заря-Заряница, красна девица, по земле ходила, все видала... Видела и правду, видела и кривду. Все видала, утру, дню и ночи все рассказала... Влага небесная, влага земная вокруг летала, да все слыхала... Роса чистая, вода легкая, скажи мне правду... Где хозяин?
По воде пробежала легкая зябь. Домовой, замерший у плеча Коша, тихо выдохнул: в блюдце проступило изображение худощавого большеглазого мальчишки. Паренек, испуганно поджав ноги, сидел на какой-то кочке, выступающей из воды, а вокруг него, расплескивая брызги, ходил длинный дед и что-то неспешно бормотал.
-Болотник, хрыч старый! - выдохнул домовой. - У! Заноза трухлявая! Поссорился я с ним дней пять назад, так он Кузьму похитить решил! Да я его...
Договорить домовой не успел: Кош, вскинув голову, дохнул синеватым туманом... Глаза Хозяина закатились...
Осторожно подхватив спящего домового, сын Бессмертного оттащил его к ляде подвала, а сам легкой дымкой скользнул к лесу...
Едва запели первые петухи, домовой вскочил на ноги, замотал головой, пытаясь вспомнить, что произошло... руки сами сжались в кулаки. Обманул Кош! Добротой воспользовался!
Домовой метнулся к конюшне, но его остановил насмешливый голос:
-Эй, дедушка домовой, не меня ищешь?
Тот обернулся. Кош медленно шел по двору. Высокие сапоги были заляпаны грязью, к каблукам прилипли обломки камыша... На руках он держал худого мальчишку.
-Кузьма, сынок! - радостно взвизгнул домовой. Мальчишка нехотя приоткрыл заспанные глаза. - Как ты его нашел?!
-Это было не трудно, - улыбнулся сын Бессмертного
Но наметанный глаз домового заметил, что рукав кафтана Коша разорван, а на плече запеклась тонкая струйка крови...
Золотое солнце рыжей кошкой заглянуло в избу старика, пробежало тонкими лучиками по деревянным стенам, заглядывая во все уголки и удивленно остановилось подле обычно пустой лавки, которую сейчас занимал спящий - молодой золотоволосый парень.
Скамью давно подточили жучки (они и сейчас еще довольно тикали внутри древесины), но простоять она могла еще с пяток лет. Могла. Если бы по какой-то злой насмешке судьбы (а может просто во исполнение проклятия) хозяин избы не уложил спать Ивана именно на эту лавку. Уставшего за день царевича ночью мучили дурные сны (не иначе, как одна из сестер-лихоманок) на огонек заглянула, он беспокойно крутился, напоследок дернулся и...
Скамья, не выдержала. Жалобно скрипнув на прощание, она, взбрыкнув резными, любовно выточенными ножками, развалилась...
Сонный, а потому совершенно не ожидавший такой подлости Иван, оказавшись на полу, подскочил от удивления и, еще не до конца проснувшись, заозирался оп сторонам.
Хозяин дома (а заодно и лавки), которому вышеупомянутая скамья служила уже не один десяток лет, удивленно замер рядом, судя по выражению лица, задумавшись, стоит ли поднимать по данному поводу крик. С одной стороны, гости (второй, кстати, где?), судя по одеже, непростые, а с другой, раз уж так, и за постой можно побольше попросить...
После недолгих раздумий победила жадность...
Откашлявшись и набрав в рот побольше воздуха для пущего эффекту, хозяин заголосил. Да как! Заморские сирены бы обзавидовались!
-Ой, да что ж ты, ирод, натвори-и-ил!!! Да я ж своими руками все здесь строи-и-ил!
Голос - гулкий, сильный, - больше подходил какому-нибудь гиганту, а не маленькому тщедушному старичку с козлиной бородкой.
-Эй, хозяин, что за шум? - в избу заглянул Кош. За ночь ничего не изменилось в его облике... Только тени глубокие под глазами пролегли.
Теперь гнев старика обратился на нового участника:
-Что за шум?! Да я своими руками...
Кощеич, почувствовав, что сейчас все пойдет по второму кругу, напрямик спросил:
-Золотого хватит?
Иван, по-прежнему сидящий на полу посреди обломков скамьи и точно помнящий, что ни у одного из случайных спутников не было даже серебряной монеты, поперхнулся, но сказать ничего не успел:
-Хватит, - поспешно закивал старик.
Что-что, а столько за полуполоманную скамью, видевшую еще прадеда нынешнего хозяина дома, он не ожидал получить. Кошу ничего не оставалось, как расплатиться... Сам ведь предложил столько - можно было и одну серебряную монету предложить.
За золотую монету старик и завтраком путников накормил, и, обнаружив неплохие запасы, сумки продуктами набил, и чуть ли не на пороге стоял, провожая путешественников.
К удивлению Ивана, Кош, отойдя от дома бобыля, не направился в сторону леса, а повернулся к дому местного кузнеца - единственной избе, украшенной алыми петухами да резными наличниками. А еще там настоящая конюшня была. Единственная на всю деревню.
Порекомендовав царевичу, остаться на улице ( звучало это примерно так: "А то еще уронишь что-нибудь себе на голову! И помолчи пока, не задавай вопросов!"), Кош заглянул в кузню и вышел оттуда уже с кузнецом... А через некоторое время, расплатившись с хозяином вывел из близ расположенной конюшни довольно неплохого жеребца. Конечно, он не обладал изяществом арабского скакуна, но и деревенским тяжеловозом не был.
Царевич честно терпел, ни о чем не спрашивая, но, наконец, когда попутчики выехали за пределы деревни, не выдержал:
-Зачем тебе конь?
Кош удивленно покосился на него:
-Думаешь, твой Вихрь долго протянет? А это и так- лучший конь в деревне.
-С чего ты взял?!
Сын Бессмертного флегматично пожал плечами:
-Домовой сказал.
-А деньги у тебя откуда?
-Домовой показал, где здесь неподалеку клад был, о котором никто не знал.
-Но почему он так помогал тебе?! - не отставал царевич.
-Захотелось, - отрезал Кош, явно не собираясь ни о чем рассказывать.