Сегодня я вернулся из больницы пораньше - новых болящих пока не поступало, а старым, в основном требовалась только реабилитация и наблюдение за ходом восстановления здоровья. Не сезон еще, как подсказывал мне опыт работы в аналогичных учреждениях столицы, и, хихикая, рассказывали мне помощницы. Экономные бабушки с дедушками в это время как раз заняты сбором даров природы и хозяйственными проблемами. Вот зимой... - совсем другое дело. Зимой пожить на казенном содержании в окружении сверстников и сверстниц, да когда о тебе проявляют заботу, которой эти старики зачастую лишены дома... - кто же откажется? Хотя немало и таких. Отказывающихся. Даже когда их усиленно упрашивают поправить свое подорванное здоровье. Нет, нет и нет! Сноха еще не умеет правильно мыть посуду и стирать белье - кто же поможет, подскажет, на путь истинный направит? Вот и не жалеют они своих сил, здоровья и красноречия, отточенного многолетней практикой вразумления молодежи.
В комнате я, как всегда, был один - Протис целиком отдавал себя великому делу служения своей госпоже. Горько, наверное, сожалея, что всего-то его и не берут. Так. Небольшую часть.
Помешать мне никто не должен, значит, можно продолжить собирать шар Финь Ю. Бился я с этим еще не существующим шаром как лев. Мозги уже готовы свернуться в трубочку от напряжения, а мне все никак не удавалось даже близко подобраться к разгадке. Чего я только не перепробовал: соединять по нитям одинаковой и разной толщины; соединять все вместе и попарно; по частям узоров и части узора с целым; пробовал даже вывернуть узоры наизнанку - положительных сдвигов ни на медяк. Сегодня я привычно сконцентрировался: сформировал узоры: немного покрутил их: ничего не добился, и... как бы это назвать... - отстранился от задачи. Лениво, будто со стороны, наблюдал за плавными произвольными перемещениями структур в центре комнаты - я уже мог видеть одинаково хорошо магию и реальность одновременно. Не думая об узорах, замкнул их в воображаемый шар. Прикинул - примерно такой должен получиться. Нет. Немного поменьше. А хорошо бы узоры сами слились в нужную фигуру - не думая, как они должны соединяться, я вообразил их в виде уже готового шара и..., все также плавно вращаясь, узоры, не спеша, слились воедино. С моим воображаемым они размерами не совпадали. Получившаяся конструкция, представляла собой, как бы двухслойный шар - три узора в центре и семь вокруг. Некоторые из них проникали друг в друга, некоторые образовали новые связи... - получилась очень красивая система. Что я почувствовал в тот момент описать сложно: восторг и облегчение! - задача решена; счастье! - у меня получилось; опаска - а смогу ли повторить еще раз?
Только я собрался изучить с таким трудом добытый результат, как стук в дверь прервал мои опыты. Стучали очень деликатно, так обычно егеря охраны извещали, что хотели бы меня о чем-то попросить. Как правило, им требовалось мое слово, что я никуда не уйду - тогда они могли не надолго сбегать по своим делам. Однако в этот раз за дверью стояли не они, а Норбиано с женой и каким-то старичком. В руках они старичок держал бочонок литров на десять. Все это я увидел, направив туда нить-луч. Крикнув разрешение войти, встал с кровати, пригладил немного волосы и прошел к порогу.
Делегация торжественно и важно прошла в комнату. Все трое степенно мне поклонились - я в ответ. Затем, откашлявшись, старичок представился.
- Меня звать Кравилон. Я дед этого оболтуса. Так что он рассказал мне все. Знаю я, что денег за лечение вы с него не взяли, а мы так не можем. Не отблагодарив, значит. Вот... Этот бочонок я залил отменной ржанкой в год рождения его отца. Там все честь по чести. Все нужные травы, листочки. Всё выдержано и подготовлено, как положено... Даже кусочек корня животворного добавлен... Поэтому вот примите. Продавать этот бочонок никак нельзя - Боги гневаться будут. Для самого торжественного и важного случая берегли. Вот... Теперь, почитай, тот случай и есть. А вчера мы с внуком новый с благословения Богов заложили. Так-то оно вот.
- А что в нем? - полюбопытствовал я.
- Так..., бардиньяк! - в ответ удивился дед. - Слыхали, небось?
Еще бы мне был неизвестен этот крепкий спиртной напиток. Вообще-то официально назывался он "бардиносская настойка", но иначе, чем бардиньяк, его никто не называл. Можно сказать, животворная влага, аромат и вкус которой ни с чем не спутаешь. Виноделы хранят рецепт его приготовления многократно строже, чем КСОР тайну целителей. А этот еще и выдержку имеет лет пятьдесят, как я наскоро прикинул, к тому же кусочек корня животворного делал его и вовсе напитком Богов.
- Простите, но я вынужден отказаться от столь дорогого подарка. Это слишком.
- Мы от чистого сердца, - стал упрашивать меня старик.
- Нет! Не могу, - твердо отказался я.
Старик насупился, строго посмотрел на меня и сказал.
- Прости, сынок, деду, но ты еще мало в жизни понимаешь. Никакой бардиньяк не стоит жизни человека. А то, что идет от чистого сердца - с чистым сердцем принимай. Иначе людей обидишь! Они-то к тебе с душой... Вот так оно вот...
Что мне оставалось делать? Я принял подарок, горячо поблагодарил все семейство егеря и пригласил к столу.
- В таком случае я приглашаю отужинать со мной. Будьте моими гостями, - все смущенно помялись немного; молодые посмотрели на деда; тот вдруг подмигнул и кивнул головой, - К сожалению, придется довольствоваться тем, что есть в ресторане постоялого двора. Я сейчас сделаю заказ, а вы посидите.
Дед приостановил меня, сказав.
- Вино заказывать не надо. У нас на этот случай другой бочонок прихвачен. Домашний. Трехлетней выдержки. Можно его принесут?
Получив согласие, Кравилон выглянул в коридор. Через минуту незнакомый парень внес такой же по виду бочонок и водрузил его на стол. Дед с Норбиано стали над ним шаманить - соскоблили смолу, вытащили пробку, прикрутили краник и начали укладывать бочонок на какую-то деревянную конструкцию. Я спустился в ресторан и сделал заказ с доставкой в номер. Вернувшись, застал благостную картину семейства, чинно восседающего за столом. Возле каждого стояла резная деревянная чарка, наполненная домашним бардиньяком; на деревянном блюде посередине стола аппетитно возлежали вяленые колбаски; в деревянной же чаше - маринованные овощи; прямо на столе - каравай домашнего хлеба.
- Видишь, внучок. Говорил я тебе, что такой человек, как наш лекарь, без угощения не отпустит! - снова подмигнул старичок.
Кто кого угощает - еще неизвестно - подумалось мне.
Как не воспользоваться случаем? Я достал амулет и торжественно вручил его Норбиано.
- Это уникальный целительский амулет. Как он у меня оказался - долгая и не интересная история. Теперь я дарю его тебе. Этот амулет позволяет быстро залечивать раны и сращивать кости. Но, помни, Норбиано, не разменивайся по пустякам. Каждое быстрое излечение состарит тебя на тот же срок, который необходим для обычного. Если через десяток лет не хочешь оказаться беззубым стариком рядом с молодой красавицей женой, то будешь им пользоваться только тогда, когда что-то серьезное будет угрожать твоему здоровью. И еще один момент - амулет не заменит лекаря. Если ты используешь его, чтобы зарастить, например, перелом, не вправив кости, - они так и срастутся. Если не вытащить стрелу - так со стрелой и заживишь рану.
Настала очередь егеря лепетать, что такой дорогой подарок он принять не может. Тогда я напомнил ему слова деда - подарок от чистого сердца принимай с чистым сердцем. Я присел за стол и поднял свою чару.
- За здоровье!
Все с энтузиазмом поддержали и..., процесс пошел. Помню тот вечер урывками - значит, праздник удался. Вот я Норбиано доказываю, что Протису наливать нельзя - он еще мальчишка для таких крепких напитков. Почему-то мне возражает дед, утверждая, что он в свои шестнадцать... или пятнадцать..., а может и вовсе в двадцать еще и не такое пил. Потом вместе со своими охранниками - откуда они взялись понятно, а как удалось их уговорить? - пою что-то грустное про любовь егеря и контрабандиста к девушке из горного селения. Они пошли биться за свое счастье и:
Друг друга в объятьях,
Сжимая, как братья,
В полет со скалы
Устремились они,
А дева прекрасная
В миг стала несчастная
И жить не смогла без любви.
Протис плакал и кричал, что оба влюбленных идиоты - надо было договориться и дать возможность девушке выбрать. А он поумнел! - мельком подумал я. Вот что народное творчество делает с чистыми душами... - за это надо выпить!
Потом я с упорством пьяного пытался выяснить: почему они не продали бочонок, чтобы заплатить лекарю? Старик смотрел на меня как на дитя несмышленое и терпеливо в сотый раз повторял: "Боги гневаться будут - продавать такое нельзя! Продашь - весь род захиреет, ибо только милостью Бога Гор или иначе Горного Старца можно прожить в горах".
Утром я встал свежий, как роза в капельках росы. В отличие от розы я был весь в поту, но в полном порядке - умное тело всю гадость вывело из организма за ночь, а бессознательное все качественно сбалансировало. Постельное белье, правда, пришлось поменять, а мне самому основательно отмокнуть в ванной.
Еще четыре дня прошли своим чередом. Население болеть категорически не желало, а мелкие травмы, ушибы и порезы можно просто не считать. Единственной отрадой в скуке провинциальной жизни были мои тренировки в сборке шара. Сначала мне требовалось около двух часов, чтобы придти в нужное состояние и правильно настроиться: потом это стало получаться все быстрее и быстрее. Главное, что я понял - необходимо особым образом настроиться на выполнение задачи. То есть правильно сообщить своему бессознательному, какой результат требуется получить и четко прояснить условия. В данном случае - из имеющихся узоров сложить фигуру. Для эксперимента, я добавил еще два произвольных узора к тому самому десятку и с любопытством, как зритель в театре, наблюдал за попытками моего бессознательного слепить из этого шар. Долго ничего не выходило толкового, но, наконец, вторая моя, неосознаваемая, часть решила, что лишние детали можно проигнорировать, и сделала шар, оставив два ненужных узора висеть рядом с ним. Тогда я, наоборот, сформировал только восемь узоров и опять поставил задачу собрать шар. Здесь я уже четко сформулировал требование, если невозможно выполнение задачи с уже имеющимися узорами, то необходимо сформировать недостающие. С решением этой проблемы пришлось основательно повозиться.
Все получилось у меня как раз на четвертый день перед обычным сеансом связи с женой. Да еще как получилось! Сначала-то недостающие узоры мое бессознательное сформировало точь-в-точь, как они были раньше. Казалось бы, можно торжествовать, но мне все было мало, и я вдруг тут же поставил новое условие - увеличить шар в полтора раза. Очень быстро шар, как бы вспух - каждый узор, не меняя своей структуры, просто увеличился в полтора раза, удлинив связи между узлами. Тогда я еще поменял задачу - изменить размер шара, путем добавления узоров, не меняя их размеров. Очень интересно было наблюдать, зная, что это делается мной же, как формируются несколько новых! узоров и встраиваются один за другим в более крупный шар. Всё это было, конечно же, тренировкой и может быть, не имело само по себе ценности, но то, что я теперь могу гораздо лучше управлять самим собой - это было явное достижение, которое должно было существенно помочь мне на пути самосовершенствования в целительской магии.
Разговор с женой вышел у меня короткий - она сообщила, что находится совсем неподалеку и завтра утром будет в Бардиносе, а сейчас она немножечко отдохнет. В предвкушении встречи я спокойно заснул.
Где-то в восемь утра еще в полусне я услышал шум за дверью и гневный женский голос, в котором узнал уникальную мелодию души моей любимой. Не успел я даже привстать, как дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался ураган - самая для меня прекрасная стихия и самая любимая. Этот ураган прямо в дорожном костюме - разумеется, брючном да еще при шпаге и кинжале - рухнул на меня и сдавил в объятиях. И кто после этого медведь - я спрашиваю? Увидев круглые от удивления глаза Протиса, я быстренько, прямо так, как есть, представил ему мою жену и тут же забыл о нем.
Я нежно сжимал в объятиях любимую; мы нежно лепетали всякие сюсю-мусю, вам не интересные, а нам так очень даже; упоенно целовались...; я даже нагло стал расстегивать пуговички в попытках освободить мою Свенту от лишней одежды, но мои поползновения, увы, не получили поддержки.
- Вставай, давай - нахал озабоченный ... Тебя еще наш капитан охраны и господин Кламириан - личный порученец генерала Алтиара - хотят видеть... Да и вся пятерка телохранителей. Все здесь. Чем ты так охранников привадить сумел, что они прямо рвались на тебя поглядеть? Меня-то другое интересует - как они умудрились тебя потерять? Ой! Нахал! Прелюбодей! Отпусти! А то зарычу и сама на тебя наброшусь! Всё, Филик, прекрати - сейчас ведь явятся. Не могут же они до вечера под дверями топтаться?
Я нехотя встал и накинул халат, купленный уже здесь в одной из лавочек.
- Веселенькая расцветка, - ехидно одобрила мой выбор жена, - Это лилии или ромашки? Красочно смотрятся... особенно сзади. Дашь поносить? Я в нем горничных по ночам пугать буду.
Я стремительно шлепнул, в воспитательных целях, по нужной округлости, но Свента ловко увернулась - что значит опыт фехтовальщика! - и крикнула за дверь приглашение войти.
Первым вошел, судя по его уверенному виду, тот самый личный порученец генерала КСОР господин Кламириан. Знакомые все лица, но, где я его видел, никак припомнить не смог. За ним следом зашел и остановился на пороге наш капитан охраны. Мы с ним, молча, улыбнулись друг другу и раскланялись.
- Простите, что прерываю вашу встречу, но хотелось бы поскорее завершить формальности... Леди Свентаниана вы подтверждаете личность этого господина?
- Да. Подтверждаю. Это мой муж - Филлиниан Деи Брасеро. Надо что-нибудь подписать?
- Благодарю вас - это может потерпеть. С вашего разрешения, я удалюсь решить остальные вопросы?
Естественно мы не возражали. Вместе с ним ушел и капитан, но на этом утренний прием гостей не закончился. В дверь постучали; открыли; на пороге, высоко задрав нос и скрестив на груди руки, стояла... юная графиня. Она надменно оглядела с ног до головы мою жену и фыркнула.
- Я так и знать, что ви мне обманывать. Эта женщина не может быть благородный дама!
С нескрываемым удовольствием полюбовавшись на наши ошарашенные лица, она развернулась и величественно удалилась.
- Что это было? - изумленно спросила жена.
Я крепко ее обнял и быстро заговорил.
- Свенточка, родная. Только не делай резких движений, - я на всякий случай стал придерживать ее руки, - Дело в том, что эта та самая девушка, дочь графа, у которого я служил травником. Она со мной пришла из Лопера. Понимаешь..., она, почему-то вбила себе в голову, что я женюсь на ней. Разведусь с тобой и женюсь...
- Что-о-о-о-о?!! - я едва удержал свою благоверную: слава Богам, она не стала применять на мне боевые приемы. - Ты-ы-ы-ы?! С этой шваброй?!
- Тихо-тихо-тихо... Я, как раз ничего... это она решила так... я ей объяснял, что женат - жену люблю, - из всех своих сил сдерживая Свенту, пытался я объяснить ей ситуацию. - Все бесполезно. Не хочет верить моим словам..., хоть убей!
- Убббью-ю-ю!!
- Кого? - испугался я не на шутку.
- Тебя! ... И ее!!
- Да, послушай же, наконец! Я поклялся графу! Что мне оставалось делать?
- Что делать? ... Ты охмурить его дочку поклялся?! ... Я так и знала! - продолжая яростно вырываться из моих объятий, прорычала жена, - Шашни, с кем попало, заводишь, кот похотливый! а мне: успокойся?!
Я перестал удерживать Свенту. Отступил на шаг и, глядя прямо в яростно сверкающие изумрудные - любимые - глаза, ровно произнес.
- Я. Ни с кем. Шашни. Не. Заводил. Оправдываться мне не в чем.
Я рассказал еще раз во всех подробностях: как встретил отряд графа; исцелил его воинов и дочь; как граф обещал мне за это проводить в Элморию, но на замок напали, и нам пришлось уходить через пещеры; как Олисия строила планы насчет моей женитьбы; как не верила ни одному моему слову...
- И что? Ты с ней совсем не...? - все еще подозрительно спросила Свента.
- Чем хочешь, поклянусь!
- "Не клянись ни матерью, ни отцом, ни хлебом..., а пусть слово твое будет да - да, нет - нет" - процитировала мне известное изречение жена.
- Нет, - твердо сказал я. - Ни с кем и ничего.
- Хорошо. Но курице этой я сейчас мигом порядок в прическе наведу! - угрожающе сказала Свента, схватилась за рукоять кинжала и устремилась к двери - едва успел перехватить.
- Жаль, что ты не прихватила то кремовое платье.
- Какое платье? Зачем не прихватила? Почему платье? - она остановилась, недоумевая, и вопросительно посмотрела на меня. Это мне и надо было. Теперь осталось развить успех - еще не хватало, чтобы женушка покалечила исцеленную.
- Ну, как же? - с деланным недоумением ответил я. - Самое страшное оружие женщины - красота. И ты им великолепно владеешь..., - потом искренне добавил, - Лучше всех в мире. А Олисия, кстати, обожает, когда в ресторане все мужчины смотрят исключительно на нее, знаками внимания одаривают, по вечерам на танец приглашают... Сейчас, правда, еще утро, но...
Свента с минуту задумчиво постояла, кивнула и деловито спросила.
- Где здесь ванна? Кремовое я не прихватила, но есть бирюзовое. Распорядись пока, чтобы сюда доставили мой багаж. В нем, кстати, новая одежда и для тебя припасена. Так что, умывайся и тоже одевайся.
Через сорок минут мы были готовы... к бою. Свента надела длинное приталенное платье; соорудила на голове красивую прическу; надела брачный браслет, сережки с бирюзой, перстень с изумрудом и подаренный мной кулон-доспех. Выглядела она в потоке света Солано, льющегося в окно, просто изумительно. Я тоже щеголял в новом камзоле, крахмальной белой рубахе и брюках... бирюзового цвета. Чем еще хороши безобъемные сумки - вещи, в нее положенные, не комкаются, не мнутся, а лежат, будто каждая в своей ячейке. Выходя из комнаты, я отметил отсутствие привычной пары егерей на скамеечке неподалеку от порога.
В ресторан мы вошли в тот момент, когда там находилась большая часть местного высшего света: офицеры, торговцы, чиновники и зажиточные ремесленники. В будние дни все эти достойнейшие люди предпочитали завтракать и ужинать в ресторане, приобщаясь к высокому искусству затейника-повара. Графиня, как всегда, сидела боком к входу и окруженная группой ловеласов делала вид, что завтракает. Как раз в этот момент Олисия отвернулась от двери, слушая комплименты лейтенанта егерей. Он, распушив павлиний хвост, не утруждал себя придумыванием новых образов и сравнений, целиком заимствуя готовые из книги "Куртуазные комплименты и высказывания, угодные благородным дамам во время светской беседы". В свое время пролистал и я этот опус: "Ваши длинные ресницы щекочут мое сердце"; "Ваши кудри напоминают мне волны морские" и так далее. Олисия с готовностью кокетливо хихикала и жеманно поводила плечами - видимо, так, по ее мнению, следует вести себя благородной девушке в обществе кавалера.
Лейтенант мельком поднял глаза на вход, да так и застыл на полуслове. Взгляд его словно намертво прибили к дверям. Очень быстро в зале установилась тишина. Лица некоторых присутствующих мужчин помоложе выражали тоже, что и у Сена на визиты Свенты в нашу комнату в общежитии. Сейчас и здесь, пусть на время, но каждый из них стал немного Сеном - восторженным почитателем богини Свентанианы. Когда хотела - жена умела произвести нужное впечатление.
Мы постояли на пороге, затем, оглядев зал, прошли в сопровождении засуетившегося метрдотеля к свободному столику. Прежде чем присесть на предупредительно отодвинутые стулья я объявил.
- Господа и дамы. Вы все знаете меня. Я временно замещаю господина травника в вашей больнице. А теперь позвольте представить вам мою жену - леди Свентаниану деи Брасеро, младшую дочь герцога деи Маринаро. Она прибыла сегодня утром, дабы сколь возможно сократить время нашей разлуки.
Люди зааплодировали, встали со своих мест и многие поспешили к нам - представиться. Для этого городка прибытие дочери могущественного герцога было событием неординарным. Первыми с уверениями в своем почтении кинулись давешние ловеласы. Графиня была в шоке. Глаза ее стали огромными и круглыми, казалось, занимая все пространство бледного, как мел, лица. Ее впервые в жизни откровенно проигнорировали те, кто только что уверял ее в совершеннейшем к ней почтении и добивался всеми путями благосклонного взгляда. Впрочем, многое здесь для нее происходит "впервые в жизни".
Наконец, целования ручки, реверансы и рукопожатия закончились: мы разместились за столом, сделали заказ и, не спеша, в полном соответствии с правилами этикета приступили к трапезе. Специалисты по женским сердцам прочно забыли малолетнюю графиню и переключились на новый объект. Тот же лейтенант, оттеснив всех, стал сыпать комплиментами, изо всех сил стараясь привлечь внимание моей жены. На меня он посматривал свысока, считая, по-видимому, какого-то травника не достойным быть конкурентом такому красавцу, как он. Вроде и не юнец, а делал ту же ошибку, что и графиня. В отношении нас со Свентой во всяком случае.
Наше выступление подходило к концу, когда в зал вошли пятеро мужчин в форменных плащах КСОР. Все были вооружены. Рядом с главным в этой команде крутился господин Боантир. Что-то шептал тому на ухо, то забегая вперед, то приотставая, под конец кивнул головой в направлении нашего столика и остановился. Двое пришельце остались у дверей; еще двое прошли к окнам; главный подошел, холодно посмотрел на нас со Свентой и представился.
- КСОР. Лейтенант Берзилиан. Вы - травник Алониус?
- Мое имя Филлиниан деи Брасеро.
- Но вы называли себя Алониусом?
- Вот там сидят его агенты. Я сам слышал, как эта девчонка называла его так, - вылез Боантир в приступе шпиономании.
- Да. Некоторое время я пользовался этим именем. Вынужден был...
- Вы должны пройти с нами.
- Он. Никуда. Не пойдет, - гневно сверкая глазами, привстала со своего места Свента.
- В таком случае я вынужден буду применить силу. Имейте ввиду - сопротивление сотрудникам КСОР при исполнении может усугубить его вину.
Около каждого из пятерки ксоровцев, казалось, прямо из воздуха возникли мои охранники, сторожко и цепко контролируя каждое их движение. К главному подошел капитан и тихо сказал.
- У меня приказ охранять этих персон от любого! - подчеркнул он, - Посягательства.
"Свой свояка видит издалека" - оба ксоровца, по-видимому, мгновенно узнали друг в друге коллег.
- У меня тоже приказ. Доставить их в Заллир.
- Сейчас подойдет наш начальник, и, думаю, все проясниться. Извольте подождать - за ним уже отправлен человек.
Ждать нам долго не пришлось - городок маленький все под боком. Порученец генерала появился буквально через пару минут, и они вместе с лейтенантом отошли в сторонку. Быстро о чем-то поговорили; лейтенант коротко кивнул и, знаком показав своим людям следовать на выход, направился прочь из ресторана. Наперерез ему бросился господин Боантир.
- Как же так, господин лейтенант? - проблеял он. - А шпионы? Что с ними?
Лейтенант резко повернулся, злобно посмотрел на чинушу и холодно сообщил ему.
- Господин барон, которого вы называли шпионом, имеет полное право преследовать вас по закону за клевету или требовать сатисфакции - на его усмотрение. Попрошу впредь не морочить голову КСОР. Честь имею.
Боантир моментально растерял остатки гонора, страшно побледнел и весь покрылся вонючим потом. Он впервые посмотрел мне прямо в глаза, мучительно ища в них ответ: убью я его на дуэли или через суд пущу по миру. В свою очередь и мне было о чем подумать. Уеду, а этот типчик снова заявится к Торсилезе с претензиями, да и не только ей одной он будет продолжать пакостить. Убивать его на дуэли - мне от этого ни чести, ни славы. Получиться обычное узаконенное убийство. Подавать в суд - он может выкрутиться. Уж больно скользкие обстоятельства дела. Или отделается легким штрафом. Конечно, и легкий штраф при его-то жадности - серьезное наказание... А что, если штраф будет не легким? С этой мыслью я и начал с ним разговор.
- Господин Боантир. Судебное крючкотворство - это долго и нудно. Может мы решим как-нибудь побыстрее? Вы что больше предпочитаете: шпаги, сабли, кинжалы, секиры, боевые цепы, нагинаты..., - с каждым моим словом кляузник бледнел все больше и больше, хотя, казалось, дальше уже некуда, - А может вы предпочитаете боевые серпы? Знаете, такие интересные штучки: острые, как бритва, полумесяцы на цепях... А что? - как будто придя в мальчишечий восторг от интересной мысли, вскричал я, - Это будет незабываемое зрелище для всего города! Давайте остановимся на этом оружии. Они оставляют такие красочные рваные раны! ... Я их потом быстро залечу..., если успею...
- Ва-ва-ваш-вашша ми-мм-милость! - проблеял совсем зеленый от ужаса Боантир, - Не гу-гу-губббите... У меня дети!
- Но ведь несколько дней назад вы изволили доверить жизнь своего сына невесть кому - страшно подумать! Лоперскому шпиону! - в ужасе воскликнул я.
- Нет-нет-нет-нет, - затряс головой чинуша, так, что я подумал: отвалится, - Я знал что вы хороший лекарь, замммечательный, пппревосходный лекарь. Я прошу нижайше меня простить. Готов елико возможно искупить... только скажите...
- Искупи-и-и-ить, - задумчиво протянул я, - Но это так ску-у-у-учно... Бой на серпах мне кажется интереснее...
Боантир прямо помертвел весь.
- ...Но учитывая ваш возраст... заслуги перед городом... Кстати, о заслугах. Я что-то не слышал, чтобы вы сделали что-нибудь полезное..., например, пожертвовали некоторую сумму на развитие местной больницы.
- Я пожертвую! Я непременно пожертвую! - ухватился за мои слова Боантир и после мучительной внутренней борьбы выдавил, - Целых... десять корон не пожалею.
- Меньше пятисот для такого солидного господина - это даже не серьезно.
- Пятьсо-о-о-о-от! - взвыл скряга, - У меня никогда не было такой суммы!
- Ну, я же говорю - бой на серпах гораздо интереснее будет, чем жалкое пожертвование, - с энтузиазмом подхватил я.
- Я согласен! Согласен, - чуть не разрыдался Боантир.
- Минут через сорок мы с супругой навестим больницу. Надеюсь, к этому сроку все необходимые документы будут вами подписаны? И не дай вам Боги, - мрачно и зловеще закончил я, - Выплатить хоть на крону меньше.
Боантир быстро-быстро закивал головой и, пятясь, засеменил в сторону выхода; столкнулся кормой с дверной ручкой; подпрыгнул как поплавок на волне и растворился в полумраке коридора.
Оглянувшись на тишину в зале, я заметил, как головы посетителей поспешно возвращаются в направлении своих тарелок, а ножи и вилки начинают с повышенной скоростью ерзать по фаянсу.
Позавтракав, мы со Свентой встали из-за стола и... новая неожиданность - графиня присела перед женой в глубоком реверансе и пролепетала по-лоперски.
- Простите меня, ваша светлость. Я была неразумна и совершила ошибку, назвав вас неблагородной.
Свента - девушка отходчивая. Увидев этого подростка, недавно исцеленного от страшной болезни, она улыбнулась и спросила.
- А замуж за моего мужа все еще собираешься?
- Нет. Еще раз - простите.
- Разумеется, я тебя прощаю. Где же ты в своей лоперской глуши могла видеть настоящих благородных.
Поскольку господин Кламириан еще не ушел мы, поговорив с ним, решили дождаться в этом городке Ирритано, которого бабушки никак не хотели отпускать из столицы, пока не покажут самое интересное в ней.