Бастер Нэйл, Брик Семён, Ефимовская Евгения : другие произведения.

Варшавский Экспресс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Идёт 2011-й год. Бесконечная Война между людьми и нелюдями, на первый взгляд, поутихла - зловещая Коалиция Максов почти уничтожена, грозная Армия Света распалась, и теперь, казалось бы, ничто не мешает многочисленным расам, населяющим Землю, двинуться навстречу друг другу - к миру, дружбе и взаимопониманию... Но нет, древние страхи всё ешё сильны в сердцах людей, а нелюди по-прежнему не желают мириться с ролью изгоев. Да и алчность правителей мира сего никуда не делась... В столице Польши вот-вот должно начаться первое заседание Международного Комитета по делам нечеловеческих рас - как ожидается, на нём судьба вампиров, оборотней и других потусторонних чудовищ будет окончательно решена. Этого никак не может допустить вице-майор Винсент Джулиано, командор КМ - он посылает двух своих бойцов в Варшаву со смертельным грузом - ядерной бомбой! Вслед за ними отправляются солдаты АС, которым приказано во что бы то ни стало остановить террористов...

Коалиция Максов

ВАРШАВСКИЙ ЭКСПРЕСС

Nail Buster, Семён Брик, Евгения и другие

2011-2012 гг.

П Р О Л О Г

   - Груз прибыл, герр командор! - бодро отрапортовал молоденький вампир-адъютант, распахивая дверь кабинета вице-майора. Сам вице-майор в тот миг стоял у стола, склонившись над толстой картонной папкой, распахнутой на середине. Что в этой папке было, адъютант в сумраке не мог рассмотреть, как ни вглядывался, а уж когда командор поднял на него тяжкий усталый взгляд кроваво-красных очей под чёрными нахмуренными бровями, юный вампир и вовсе стушевался, отступив на шаг в коридор.
   Несколько секунд оба молчали. Игру в гляделки, эту маленькую проверку на прочность, адъютант выиграть даже не помышлял.
   - Вот как, - наконец вымолвил Джулиано, закрывая папку и выпрямляясь. - Прибыл, значит... Вовремя, очень вовремя... Она в целости и сохранности? - глаза его хищно сверкнули.
   - Эм, да... Так точно, герр командор! - адъютант нервно сглотнул и оттянул воротник гимнастёрки. Хорошо, что искусственные вампиры не потели, иначе бы он точно взмок от волнения. - Желаете... Желаете проинспектировать?
   Вице-майор выдержал ещё две секунды паузы, о чём-то раздумывая.
   - Как там наш арестованный? - неожиданно осведомился он. - Тот русский, что явился неделю назад из Белого города. Ничего нового не сообщил?
   - Никак нет, герр командор. По-прежнему утверждает, что...
   - Вот и славно, - оборвал адъютанта вице-майор. - Раз всё по-прежнему и не о чём докладывать, займёмся-ка сперва грузом. - Он подхватил папку под мышку и направился к двери. - А потом и к арестованному заглянем, послушаем.
   - Есть! - молодой нечеловек вихрем бросился по лестнице вниз. Джулиано не спеша направился следом, и тяжёлая поступь его сапог гулко отдавалась в узких коридорах базы.
  
   Стояла тихая безлунная ночь. На станции царила привычная суета, вокруг неё - опять же привычная мёртвая тишина. Казалось, город Энск крепко спит, но то было обманчивое впечатление. Жизнь ни на миг не переставала пульсировать в его каменных жилах - странная, страшная, противоестественная жизнь, своего рода не-жизнь, порождённая Бесконечной Войной. Когда-то давным давно этот город, ничем не примечательный среди других городов маленькой страны Польши, стал полем битвы между Человечеством и Нечеловечеством, а его улицы наполнились огнём и кровью... С тех пор минули годы, обе враждующих армии развалились, но их бойцы и офицеры не могли поделить Энск до сих пор, держась за каждую пядь земли, остервенело борясь за каждую улицу, за каждый дом... Бесконечная Война продолжалась, даже когда исчезли её главные инициаторы. В любое время, при любой погоде, при любом расположении звёзд. Вот и такими тёмными ночами, как эта, ни на секунду нельзя было расслабляться.
   Командор и не расслаблялся.
   Они прошли мимо главных ворот. Часовые с тяжёлыми пулемётами встали по стойке смирно и отдали Джулиано традиционный салют правой рукой. Он удовлетворённо кивнул и быстро прошествовал к грузовому составу, застывшему на путях монструозным нагромождением металла. Его освещали со всех сторон яркие станционные прожекторы, и вокруг деловито сновали грузчики, таскавшие туда-сюда большие немаркированные тюки.
   Железнодорожная станция "Энск-1". Единственная транспортная артерия, связывающая город с остальным миром. Единственный способ что-то ввезти в Энск и вывезти из него в Европу. Вотчина командора Винсента Джулиано и его немногочисленной армии. Несколько дюжин нелюдей, не слишком умелых в бою и совсем уж никакущих в тактике и стратегии, но достаточно дерзких и безумных, чтобы на них можно было положиться в серьёзных делах. Жалкие осколки былого могущества Коалиции Максов, сплошная головная боль командора и, вместе с тем, его призрачный шанс на... что?
   Чёрный вагон, последний в составе, оцепленный кольцом безликих часовых - единственный, вокруг которого не сновали рабочие - скрывал за стальными гофрированными дверями ответ на этот трудный вопрос.
   Завидев приближающегося командора, часовые встали по стойке смирно и отсалютовали тяжёлыми пулемётами. Они были облачены в тяжёлую боевую броню, оставшуюся ещё со старых добрых дней, когда Энск не был разгромлен жалкими смертными, не превратился в одну огромную выгребную яму, кишащую разномастными паразитами... Джулиано тихо усмехнулся себе в усы. В такие ночи его частенько посещали невесёлые мысли. Однако нынешняя ночь должна была всё изменить. Самым что ни на есть коренным образом.
   - Откройте, - коротко приказал вице-майор, и чёрные двери вагона с грохотом разъехались пред ним.
   Внутри, в душном полумраке, стоял один-единственный деревянный ящик. Разумеется, без каких-либо маркировок или надписей, лишь желтевший на крышке значок радиационной опасности выдавал его особое содержимое.
   - Достать её было нелегко, герр командор, - осторожно заметил адъютант, почему-то вполголоса.
   - Верно, - кивнул тот в ответ. Ему не хотелось распространяться обо всех деталях, предшествовавших получению груза. Во всяком случае, не этому юноше. - Отнесите её в подвал станционного склада. А я пойду проведаю пленника.
   - Есть! - выпятив грудь, гаркнул вампирчик в спину удаляющемуся вице-майору.
  
   Тюремные камеры располагались в том же подвале, куда вот-вот должны были принести груз. Их было две, и по большей части они пустовали - пленных Коалиция не брала, а желающих нарушать по мелочи внутреннюю дисциплину и отбывать за это пару месяцев на сухом пайке в последние месяцы не находилось. Возможно, с этим пленником командор бы тоже не церемонился, но... уж больно тот был занятный.
   Он сидел за простым деревянным столом, маленький, толстый, полнощёкий, похожий на воробья под дождём. На носу его поблескивали небольшие круглые очки, из-под которых прямо на командора глядели внимательные глаза нелюдя. Больше того, прирождённого киллера, а может, даже главаря целого киллерского синдиката.
   "Повстречай я такого типа на улице, точно принял бы за бакалейщика или бухгалтера", - озадаченно подумал Джулиано, усаживаясь напротив пленника. Они были в камере одни - в присутствии охраны командор не видел необходимости. Тем более что разговор предстоял... в высшей степени деликатный.
   - Имя, фамилия? - деловито буркнул вице-майор.
   - Семён Воозович Брик, - спокойно ответил ему толстяк.
   - Место и год рождения?
   - Тысяча восемьсот восемьдесят шестой, Вильно.
   Командор задумчиво кивнул.
   - Должность, род занятий?
   - ГУГБ НКВД СССР, литерный отдел "М", - без запинки отчеканил Брик.
   Командор задумчиво кивнул.
   - Вы продолжаете утверждать, что прибыли к нам... из прошлого?
   - Если вы, глубокоуважаемый герр командор, немножко себе не спешите доверять бедному старому советскому гражданину, вдруг откуда ни возьмись свалившемуся на вашу многострадальную голову, - в голосе чужака явно прорезался еврейский говорок. - то я вас никоим разом не виню, ой-вэй! Откуда я прибыл, что я там делал? Это, с вашего позволения, вопрос совсем даже десятый. Важней другое - какой гешефт мы с вами сможем извлечь из нашего... продуктивного сотрудничества?
   Командор снова кивнул, несколько раз и с выражением.
   - Сотрудничества, говорите?.. Продуктивного?.. Что ж, на предыдущем допросе вы предъявили более чем убедительные доказательства того, что действительно знались с русскими вампирскими Домами. Правда, Дом, с которым вы сотрудничали, уже семьдесят лет как разгромлен, но более серьёзных оснований не доверять вам у меня нет. Пожалуй, я дам вам кое-какое задание, исходя из ваших особых талантов. Избыточно сложное, как может вам показаться вначале, но...
   - Сложность? Ой-вэй, да о чём вы таком говорите, герр командор? Нашему брату любое дело по плечу - вон, Красное море перед нами расступалось, и ничего, все живы-здоровы. Так что вы имеете мне предложить?
   Пытливый, но холодный взгляд пленника встретился со взглядом Винсента Джулиано. Молча поднявшись со стула, командор вышел вон.
  
   - Подготовь машину, - бросил он на ходу унтер-офицеру Зарембе, ждавшему в коридоре. - Возьмёшь с собой герра Брика, авось он тебе и пригодится в чём. Но помни! - вице-майор нахмурился. - Всё должно пройти как по маслу. Если мы не предотвратим это чёртово заседание этого чёртова Комитета, последствия для нас могут стать фатальными.
   - Проще говоря, они размажут Энск ядерной бомбой? - хмыкнул тот. - Как уже несколько лет собирались?
   - Если успеют. Ведь они не знают, что у нас есть теперь СВОЯ бомба. И что мы планируем нанести им хороший упреждающий удар.
  
  
  
  
  

Часть первая. Господа коммерсанты

  

1

  
   За окном машины вовсю хлестал дождь. Мириады крупных тяжёлых капель врезались в ветровое стекло и отбивали по нему гулкую дробь, грозя расколотить его вдребезги и затопить кабину. Унтер Заремба, крутивший баранку с самого вечера (сейчас было утро, хотя тучи мешали определить время суток), ещё не помнил за свою, в принципе, недолгую пока жизнь такого адского ливня.
   - Только б дорогу не размыло, - обернулся он к Брику, помещавшему своё упитанное тельце на пассажирском сиденье. Новенький ему не нравился совершенно. В рядах Коалиции он появился совсем недавно - можно сказать, перед самой операцией - и хотя командор велел полагаться на него и хранить, подобно величайшему сокровищу, Заремба не слишком-то был склонен верить в счастливые подарки судьбы.
   "Ну и что, что он экстрасенс, - думал каэмовец, изредка поглядывая на Семёна. - В Армию Света их тоже берут ведь, в конце-то концов. А он выглядит как типичный ихний комиссаришка, если не мерзопакостней... Сдаст он меня, как пить дать, на первом же перекрёстке!"
   Последние события в родном штабе основательно расшатали нервы унтера, так что теперь ему везде мерещились шпионы и предатели. Конечно, он сознавал, что с ним, мягко сказать, не всё в порядке, но Семён ему всё же не нравился. Очень не нравился. Настолько, что Заремба даже готов был ему это высказать в лицо, буде как случай представится... А случая-то как раз пока и не представлялось, так что Заремба вёл себя относительно тихо.
   - Командор послал меня на верную смерть, - буркнул он. - Знает, что я скоро свихнусь, вот и использует как камикадзе. Верно? - он глянул на Брика, словно бы ожидая ответа. Или на самом деле его ожидая... Кто знает? Сам Заремба точно не знал.
   - Когда б на то случилась ваша воля, Гореть бы, верно, мне на медленном огне. Вы ненавидите меня до боли - И это весело вдвойне... - нараспев ответил ему паранормалик.
   - Чё ты сказал?
  
   ...Поспешное бегство из уютного лубянского кабинета, безумный скачок сквозь пространство и время, завершившийся в безумном городе Энске, встреча с лидером местных нелюдей, мрачным вице-майором Джулиано, и его предложение, от которого, как принято говорить здесь и сейчас, в 2011 году, невозможно отказаться, - события последних трех дней скрутились в такие тугие узлы, что голова Семёна до сих пор слегка шла кругом. Нельзя сказать, чтобы поручение герра Джулиано повергло Брика в неизъяснимый восторг. Катить неизвестно куда верхом на сверхмощной бомбе, способной обращать в пыль целые города ("Нам бы такие в Гражданскую, ой-вэй!"), в компании угрюмого незнакомца, эмоциональная аура которого так и пышет лиловым огнем маниакальной подозрительности... Впрочем, если принять во внимание, что альтернативой этому вояжу был единственно расстрел в далеком теперь, к счастью, 1938 году, то в ситуации можно было усмотреть и приятные стороны. Поэтому ливень и распутица не портили Семёну настроение, он доброжелательно поглядывал на сурового напарника и, когда тот недоумённо воззрился на него, охотно подхватил разговор:
   - Ай, зачем вы думаете всех этих грустных мыслей, господин унтер-офицер! Этак недолго и броситься головой в первую же речку. Командор, чтоб он был здоров, конечно, послал нас не пряники под сладкую водочку кушать, однако шансы залезть Комитету в пасть, оставить там подарок для этих поцев от герра Джулиано и вылезти обратно у нас, я думаю, имеются, и неплохие... Впрочем, я, кажется, отвлекаю вас своей болтовней от дороги, - ох, вэйзмир, что за ливень!
   - Чего ещё, мать твою, за вэйзмир? - Заремба вновь покосился на Брика, на сей раз встревожено и преизрядно раздражённо. Хотя в общем и целом он понял, о чём ведёт речь пассажир, обилие диковинных речевых оборотов, знакомых разве что по старым "еврейским" анекдотам, сильно сбивало с толку.
   "Немцы у нас в армии были... - качал головой унтер. - Поляков вообще как собак... Русские целыми ротами шастали по Казарме... а вот ихнего брата ещё не водилось."
   Прежняя Коалиция Максов была не то чтобы очень антисемитской структурой, но по целому ряду причин - в основном из-за тёмного прошлого отцов-основателей - её обходили далеко стороной представители "богоизбранной нации". Кто-то из страха, а кто-то просто из принципа. Теперь же, из-за разрухи и упадка, стёрлись последние границы разумного, и еврей мог занять такое же положение в рядах КМ, как и поляк. Как Заремба, сам Заремба!
   "Довели организацию..." - покривился он, а вслух сказал:
   - Комитета никакого ещё нет, приятель. Мы с тобой едем на его первое, так сказать, учредительное заседание - все высокопоставленные ублюдки, ненавидящие нелюдей, сегодня соберутся вместе, чтобы решить, как с ними, то бишь с нами бороться дальше. Вот командор и приказал нам их всех прищучить. Хотя, конечно, ты прав - выбраться живым тоже хочется страсть как. Слушай, - он, прищурившись, обернулся к Брику. - Может, ну его к бесу, а? Скинем эту штуку в кювет, оттянемся в столице по полной, а затем скажем Винсенту, что бомба, типа, не взорвалась?
   Отчасти он проверял Семёна, чтобы затем с чистой совестью донести на него командору. А отчасти и впрямь не хотел, чтобы бомба сработала в непосредственной близости от него. Как действует на искусственных вампиров радиация, унтеру вовсе не хотелось проверять, тем паче на собственной своей шкуре.
   Ответить Брик не успел - машина, дёрнувшись, встала. Кажется, дорогу совсем размыло, как того и боялся Заремба. Нужно было вытягивать увязший транспорт - неказистый грязно-зелёный грузовичок - из густой хлюпающей грязи.
   - Забавно! - после паузы констатировал Семён, предварительно как следует приложившись о лобовое стекло и потирая ушибленную физиономию. - Мы, кажется, таки приехали? Если так, пора брать шанцевый инструмент и копать, как говорили у нас в НКВД, отсюда и до обеда... И кстати, господин Заремба, при всем уважении, вы уже немножко притомили пытаться купить меня так дешево своими провокациями, - благодушно заметил он, уловив в умственных эманациях партнера всплеск гнилостной зелени. - Имейте в виду, в самом крайнем случае я таки буду настаивать, чтоб дернуть эту волшебную бомбу под нашим с вами седалищами. Наш командор как-то не показался мне челове... вампиром, которого можно безнаказанно водить за нос, и я скорее предпочту сгореть заживо, чем испытать на себе его недовольство. Полагаю, вы на самом деле тоже не горите желанием вернуться в Энск ни с чем. Так что предложение свалить груз в кювет как-то не кажется мне смешным!
   Не то чтобы Семёна на самом деле грела мысль о героической гибели, однако при выборе между обращением в пепел и попыткой обмануть доверие командора он действительно предпочел бы первый вариант. Впрочем, за зеленой накипью провокации и лиловым недоверием в эмоциональной палитре унтер-офицера угадывалось тусклое стальное мерцание воли, наводившее на мысль, что сам он на предложение вывалить бомбу в овраг отреагировал бы вполне определенным образом - таким, что озвучившему эту идею лучше бы было запастись дополнительным набором зубов и сменным комплектом конечностей.
   - Расслабься, я пошутил, - буркнул Заремба, который, судя по выражению лица, шутить как раз был явно не расположен. - Чёрт, надеюсь, до обеда нам копать не придётся - я ещё даже толком не завтракал.
   Он распахнул дверь, и сразу же в кабину ворвался ливень. Кроме ливня, казалось, больше ничего снаружи и не было - одна лишь серая унылая пустошь, посреди которой тянулась та самая злополучная дорога. Размытая, как и ожидалось, в полнейший хлам.
   "Тащимся по какой-то глуши... - унтер с невыразимой тоской на лице завёртывался в дождевик. - Ещё бы огородами вздумали пробирались... пешком... с бомбой... ага..."
   С упоением предаваясь чернейшей мировой скорби, Заремба ухнул в дождь и, встретившись ногами с грязью, провалился в неё едва ли не по колено. То, что творилось с передними колёсами машины, вселяло даже не ужас, а тупую безысходность.
   - Приехали, ребе! - выдохнул он. - Как пить дать приехали.
   Неутешительный диагноз, поставленный унтер-офицером, Семён воспринял в целом стоически. Повидавший две революции и три войны, он прекрасно понимал, что даже самый премудроковарный план - вещь до крайности хрупкая и никак не способная сохраниться в первозданной целости при столкновении с грубой реальностью. От идиотских случайностей вроде превращения скверной грунтовки, и без того плохо приспособленной для езды, в непролазный грязевой поток не застрахован никто. Остался небольшой такой себе пустячок - уговорить герра Джулиано, отнюдь не славящегося склонностью вникать в обстоятельства, повлекшие невыполнение его приказов...
   Семён вздохнул и высунул нос из кабины. Ливень немедленно отвесил ему звучную пощечину, а порыв ветра сбил на затылок шляпу (Брику пришлось скрепя сердце сменить доспехи старшего майора госбезопасности на штатский костюм и пальто). Нахохлившийся унтер-офицер Заремба излучал пронзительно-черное отчаяние... плотную завесу которого прорезал узкий голубенький луч надежды, когда сквозь однообразный шум хлещущей с неба воды и слякотное чавканье пробилось ворчание мощного двигателя.
   - Без тягача тут явно не управиться! - тем временем сокрушался вампир. Вдали, словно бы призванный волшебным заклинанием, как раз тарахтел хороший тягач. Или трактор. Или БТР, или даже танк... В общем, что-то большое и почти наверняка очень мощное.
   - Из бездны воззвах к тебе! - обрадованно провозгласил Семён, прислушиваясь к механическому рычанию. - Что бы такой могучей машине не выдернуть себе бедненький завязший фургончик с маленькой атомной бомбочкой? Истинно говорю вам, господин унтер-офицер, нам просто не смогут отказать в такой ничтожной услуге... конечно, если это не гражданин Республики Машин совершает оздоровительную утреннюю пробежку и не светоносные телепаты-паранормалики решили ни свет ни заря насладиться прекрасной погодой, - добавил он.
   - Машины из Энска носа не кажут, - фыркнул Заремба, вновь забравшись в кабину и понемногу обсыхая да обтекая. - А телепаты... Что ж, будем надеяться, это всё-таки люди. - Он посмотрел на Семёна и нахмурился. - Чёрт, давно я так не ждал встречи с ними. Пожалуй, с тех пор, как сам был человеком.
   Через некоторое время гул таинственного мотора усилился, и унтер снова выскочил в дождь. Сперва он было принялся кричать и махать руками, аки ветряная мельница, призывая водителя остановиться, но вдруг разом побледнел, точно смерть, и чуть ли не в панике бросился обратно к кабине.
   - Пся кревь! - тихо прошипел он. - Молись своему Иегове, чтобы...
   За его спиной, поравнявшись с грузовиком, медленно тормозил внушительного вида серый бронетранспортёр. На его крыше, кутаясь в плащ-палатку, восседал боец весьма бравого вида. Никаких опознавательных знаков ни на его форме, ни на бортах БТРа, не было видно, из чего можно было сделать несколько весьма безблагодатных предположений...
   - Застряли? - сочувственно обронил вояка, свесившись с брони. Наиболее сочувственного взгляда удостоился Заремба, похожий на мокрого воробья, изо всех сил старающегося не встретиться глазами с коршуном.
   Поинтересуйся кто-нибудь буквально пять минут назад у Семёна, как он смотрит на перспективу провести несколько часов в тесной кабине намертво завязшего грузовика, любуясь состоящим в основном из бурого месива пейзажем сквозь грязные запотевшие стекла, с ядерной бомбой в кузове и желчным унтером Зарембой под боком, - так ответ его состоял бы преимущественно из выражений энергических и притом невозможных для печати. Однако теперь, заглянув в бледное, покрытое ядовито-лимонными каплями испуга лицо спутника, Семён мгновенно пересмотрел свою точку зрения. Ну в самом деле, что может быть лучше неторопливого разговора с приятным собеседником под слегка осклизшие в полиэтиленовой упаковке бутерброды и горячий поддельный кофе из термоса... или просто легкой дремоты под аккомпанемент дождевых капель... чего еще желать бедному еврею... разве чтобы никаких тебе таких броневиков с загадочными седоками...
   "Кстати, что мы знаем за этого бойца? Так. Знаем цвет его ауры. И цвет этот мне чрезвычайно не нравится, - опасливо подумал Семён. - Парнишка настроен не агрессивно, он спокоен и, пожалуй, даже благодушен, но под этим благодушием четко прощупываются настороженность и готовность моментально впиться в глотку противнику. Серьезный, в общем, воин."
   Извращенный юмор ситуации, подумал Семён, заключается в том, что наш груз способен с легкостью сжечь, исковеркать, распылить десятки, если не сотни таких бронекаракатиц. И в то же время нам совершенно нечего противопоставить ее самодовольному наезднику.
   Брик, взглянув на незваного гостя, беспомощно развел руками и потерянно улыбнулся - мол, а разве сам не видишь, что застряли, добрый человек? В висках застучало - кровяное давление быстро поднималось, так бывало всегда, когда Семён готовился использовать свой дар. Перед глазами, помогая сконцентрироваться, расцвели слова древней молитвы.
  
   ЙЕВАРХЕХА АДОНАЙ ВЕЙИШМЕРЕХА. ЯЭР АДОНАЙ ПАНАВ ЭЛЕХУ ВИХУНЕКА. ЙИСА АДОНАЙ ПАНАВ ЭЛЕХА ВЕЯСЕМ ЛЕХА ШАЛОМ...
  
   Меж тем незнакомец бодро спрыгнул с БТРа прямо в грязь, подняв фонтан брызг и едва не окатив Зарембу с головы до пят - к счастью, тот успел увернуться и вжаться в дверь грузовика спиной. Капли попали ему на штаны, изгвазданные немногим ранее. Увёртка получилась чуть более ловкой и изящной, чем мог бы исполнить человек комплекции унтера, но, кажется, парень этого не заметил.
   - Чё молчите-то, братия? Если застряли, мы с ребятами подсобим, - он белозубо оскалился и кивнул на носовую лебёдку, коей был оснащён броневик. - Мигом вытащим вас из этой топи... Ну, прямо скажем, дорогу вы выбрали редкостной паршивости! - он хохотнул и вновь направился к своему транспорту. - Что, почту по деревням развозите?
   Семён набрал полную грудь воздуха - вернее сказать, полный живот - высунулся в окошко и принялся сыпать словами, маскируя за ними стремительные ментальные удары.
   - Ай, господин офицер, да какая почта - не уверен, что кто-то вообще помнит за здешние деревни, куда уж тут писать открытки! ("Этот толстый, наивный, болтливый еврейчик и не подозревает, с кем имеет дело."). Нет, мы с партнером чуть-чуть сами себе коммерсанты. Покупаем или подбираем немножко всякого железного, потом продаем на два шекеля дороже и тем кормимся. Разве это гешефт, ответьте мне, пожалуйста, господин офицер? Это же слезы! - Семён горестно всплеснул руками. - А за последние дни, можно сказать, и совсем ничего не раздобыли. ("Да они - просто пара безобидных простаков, у которых и разжиться-то нечем. И в кузове у них, скорее всего, нету ничего интересного. Да, определенно нету. Абсолютно точно, нету. Не стоит даже заглядывать."). Вот решили немного себе срезать путь, а тут начался потоп, какого и Ной не видел, дорогу развезло, - словом, засели мы так, что хуже почти что некуда. Так и торчали бы тут, как та жена Лота, если б не вы, господин офицер! ("Дураки и вдобавок голожопцы, но удивительно симпатичные люди. И в таком затруднительном положении. Прямо неприятно смотреть. Аж больно делается. Обязательно нужно им помочь!").
   Солдат, естественно, и сам уже не различал, где заканчивались его мысли и начинались исполненные альтруизма раздумья, внушённые Бриком. Он уже бодро разматывал лебёдку и, шлёпая по грязи, прицеплял её к бамперу грузовика. Под бдительным присмотром унтера Зарембы, разумеется.
   - Сам ты коммерсант, - со злобой прошипел каэмовец на ухо товарищу. - Я бы лучше уж почтальоном побыл.
   - Если это для вас так важно, - прошипел тот в ответ, бесстрастно встретив яростный взгляд вампира, - в следующий раз могу представить вас унтер-фельдмаршалом Войска Польского, а себя - полковым раввином.
   - Срать я хотел на Войско Польское, ребе. Только аэсовцев я ненавижу больше, чем торгашей. Не хочу, не буду, протестую!..
   И тут люк броневика с лязгом откинулась, и оттуда высунулась совершенно лысая бледная голова без ушей. Совсем-совсем без ушей - там, где полагалось им быть, виднелись лишь два уродливых рубца. У головы также не было ни бровей, ни ресниц, что создавало ещё более отталкивающее впечатление. Вслед за головой из броневика потянулись узкие острые плечи, облачённые в такой же нейтральных цветов камуфляж, как и у первого бойца.
   - Что вы делаете, Вацлав? - хриплым шёпотом осведомился лысый. - Почему мы остановились? - Тут взгляд его пронзительных серых глаз упал на Семёна и Зарембу. - Кто эти... эти бедные панове?
  
   Б-баммм! Бамм-бабаммм! Бада-бам!
  
   Размеренный негромкий стук молоточков в висках обернулся гулким колокольным перезвоном. Затылок свело, перед глазами зароились веселые светящиеся мушки. Радужные щупальца внушения, оплетшие ауру солдата, дрогнули, но Брик не позволил им расцепиться.
   Тварь, вылезшая из броневика... ох, вэйзмир, вот оно, мое еврейское счастье, подумал Семён. Это существо, кем бы оно ни было, в плане ментальной защиты не Зарембе чета - аура тусклая, еле проглядывается. Обмануть его еще можно, но вот сломать ментальным ударом - едва ли.
   Мгновенно смешав на лице коктейль из наивного удивления и глупого добродушия с кубиком почтительной боязни, Семён обратился к безухому:
   - Доброго вам денечка, господин офицер! Мы себе торговцы и гешефтмахеры, засели вот в грязи, а ваш сослуживец предложил таки нам немножко помочь, чтобы он был здоров!..
   - Вот как? - существо склонило голову набок. Оно не было нелюдем - скорее, экстрасенсом, но дар его пульсировал где-то в глубинах черепной коробки. Очень мощный, но чем-то крепко-накрепко заблокированный.
   - Честь имею рекомендоваться, старший лейтенант Туск, - тихо произнёс старший лейтенант Туск и окинул Брика с Зарембой спокойным холодным взглядом. - Я уже видел, кажется, ваш грузовик недалеко от города Энска. Ездили туда по делам? Чем же вы, интересно, торгуете?..
   Меж тем подчинённый лысого закончил соединять броневик и машину каэмовцев прочными узами лебёдки.
   - Разрешите приступить к вызволению? - бодро гаркнул он.
   - Разрешаю, только быстрей, Богом прошу, - благосклонно, но не без раздражения кивнул псайкер и скрылся в люке. Семён почувствовал заметное облегчение - конечно, в смысле сверхъестественных талантов лысому было далеко до настоящего нелюдя вроде древнего вампира, и все равно его потенциал более чем впечатлял. Тем временем БТР, вздымая в воздух фонтаны грязи, медленно, но верно принялся вытаскивать... нет, даже выкорчёвывать намертво застрявший грузовик. Через пару минут диверсанты были свободны.
   - Вы простите его, а?.. - шепнул боец. - У него с самого утра мигрень, вот и сидит там злой, как чёрт. Небось, принял вас за бандитов или ещё за кого... Мы тут просто ищем двух нелюдей с бомбой, - он глуповато улыбнулся. - Как раз в похожем грузовике, кстати.
   Семён, сколько себя помнил, всегда испытывал нелюбовь к разного рода спортивным упражнениям. Начальство ГУГБ НКВД даже ставило ему на вид, что он-де портит показатели управления по физической подготовке. Однако успехи советских физкультурников оставляли Семёна целиком и полностью равнодушным - он предпочитал развивать свои умственные способности, а не подымать тяжести или сигать с парашютом. Но при известии о том, с какой целью колесят по заброшенным проселкам старший лейтенант Туск и его солдаты, бывший старший майор госбезопасности внезапно пожалел о том, что не занимался спортом. Бегом, например. На длинные дистанции. И чем длиннее, тем лучше.
   - Нелюди? С бомбой? На похожем грузовике?! - выпучил он глаза, взмахнув руками. ("И чего этот славный еврейчик так распереживался, неужели всерьез думает, его можно принять за нелюдя? Вот потеха-то!") - В этакой глуши? Вы не шутите, господин офицер? Чтоб я так жил, как я знаю, что тут можно взорвать! ("Нет, ну святая же простота. А говорят еще, что евреи, мол, умные. Да я по сравнению с этим сыном Израилевым - просто кладезь информации. И меня прямо распирает от желания ею поделиться. Ей-ей, не удержусь. Господин старший лейтенант, конечно, предупреждал насчет разглашения, но тут же все свои!")
   - Вы слышали, уважаемый? - воззвал Семён к унтеру Зарембе. Якобы в ажитации он выскочил из кабины грузовичка под дождь, повернулся спиной к солдату и быстро, но разборчиво, так, чтобы нелюдь понял, одними губами произнес: "В броневике паранормалик. Не чувствую его. Будьте осторожны".
   Заремба сперва непонимающе сощурился, но затем быстро смекнул, в чём дело, кивнул и, шлёпая по грязи, исчез под брезентом кузова. Солдатик же расплылся в такой радушной улыбке, что стал похож ни много ни мало на Чеширского кота, изрядно укушавшегося валерьянки.
   - А ведь и верно! Что тут можно взорвать, скажите на милость? Ха! В том-то и дело, дружище что тут - совершенно ничего, разве что курятники. Нет, мы едем в Варшаву - как раз туда те двое и направляются. Вы ведь наверняка слыхали, что там будут заседать какие-то важные шишки? Нелюди хотят это заседание сорвать, а шишек обратить в пепел. Вот мы и... - он беспокойно оглянулся на броневик, где скрылся Туск, и перешёл на доверительный шёпот. - Мы пытались сообщить, конечно, куда следует, да только разве они нам поверят... Мы ведь тоже из Энска, если что. Известная клоака, выродок на выродке. Неудивительно, что нас, честных воинов Света, даже слушать не стали. Вот нас и направили тем двум ублюдкам наперерез. Всё ж таки мы специалисты...
   - Вацлав, - люк снова приоткрылся, оттуда послышался голос лейтенанта. - Что вы там так долго возитесь, во имя всего сущего? Мы помогли достопочтенным селянам, но у нас есть и свои дела.
   Тот только отмахнулся, и это не укрылось от Семёнова взора. Похоже, в АС отношения между начальниками и подчиненными строились в несколько более демократическом духе, нежели на Лубянке или в Коалиции. Как минимум, в этом отдельно взятом отряде... Ага. Надо этим воспользоваться.
   - Так вы - охотники на нелюдей из Армии Света! - восхищенно выдохнул Семён. - Как же, читал в газетах. Вы знаете, господин офицер, мой партнер и я - люди маленькие, - Семён опустил ладонь чуть не к самой земле, наглядно демонстрируя, насколько маленькие, - и мы всегда с огромным уважением относились к тем, кто защищает нас, маленьких людей, от всякой нечисти! К таким героям, как вы, господин офицер, или ваш командир... ("Да уж, командир. Брюзжит над ухом, придирается по мелочам, все ему не так и не этак...").
   - Кстати, - Семён понизил голос, - я очень извиняюсь, конечно, и это вообще не мое дело, но раз уж мы заговорили о вашем командире, чтоб он был здоров, то позвольте таки заметить, господин офицер, он немного... необычный человек. ("Ну да, он - необычный, а я - обычный, вот он меня и гоняет, как сидорову козу!") Как он посмотрел - словно вот наизнанку вывернуло, как будто он насквозь меня просветил и насчитал много всякого воровства! ("Да, это уж оно так, это уж господин старший лейтенант умеет. Почему бы мне не рассказать про него, что знаю? Тем более такому приятному собеседнику.").
   Молоточки в висках размеренно отбивали знакомый ритм. Продолжая гнуть ту же линию, Семён мог бы, наверно, в конце концов, даже уговорить бойца АС пристрелить собственного командира, но если уж Б-г судил тебе иметь дело с паранормаликом, то невозможно заранее предвидеть, чем может обернуться этакая штука. К тому же приказ герра Джулиано однозначно предписывал избегать ненужного риска. А вот собрать как можно больше информации о странном офицере АС было бы в высшей степени полезно...
   Вацлав по мере сил состроил глубокомысленную мину и очень понимающе покивал.
   - О да, - тихонько проговорил он. - Туск наш - тот ещё чертяка. Его, говорят, полгода тому назад поймали в Сером городе какие-то мутанты и страшно пытали, вот у него немного крыша и того... Поехала, словом. Я бы вам советовал, ребята, побыстрей отсюда тикать. Не ровен час, примет вас за тех тварей с бомбой. Силы-то у него сейчас на исходе - отбивались от мелочёвки на пути из Энска, вот вся и потратилась - но скоро должны восстановиться, и тогда вам придётся туго. Пока у него башка трещит по швам, он добрый и даже почти вменяемый, но стоит боли уйти...
   - Вацлав! - раздалось из броневика уже громче. Массируя виски тонкими пальцами, Туск выкарабкался из люка и шаткой походкой направился к Семёну. Встав между ним и бойцом, он втянул ноздрями полные лёгкие сырого воздуха.
   - Так куда вы всё-таки направляетесь, панове? - вопросил он, прищурившись. Ничто не указывало на то, что он проник в замыслы каэмовцев - скорее, его тон был порождён обычной человеческой подозрительностью. - И зачем задерживаете беседой моего человека?
   Каждое слово старшего лейтенанта отдавалось гулким эхом у Семёна в голове и противным уколом где-то под сердцем. Сила обезображенного паранормалика была поистине велика - это чувствовалось даже сейчас, когда он не пытался ею воспользоваться.
   Семён смекнул, что несколько перестарался с вопросами. Нужно было по-быстрому сворачивать затянувшуюся беседу, пока любознательный офицер АС не почуял подвоха. А что у старшего лейтенанта мигрень - это хорошо, это Семёну на руку...
   Он глубоко вдохнул и затараторил непрерывной скороговоркой:
   - Да я же, господин офицер, уже говорил вот вашему коллеге, что мы немного себе торговцы - собираем всякое железное, продаем и с того имеем шекели на хлеб и гефилте фиш по субботам, хотя если вы спросите меня, так я вам отвечу, что нигде в округе вы не получите такой гефилте фиш, какую готовила моя покойная матушка - ох, вэйзмир, какая это была гефилте фиш, господин офицер, ручаюсь, вы бы согласились отдать решительно что угодно за добавку, а впрочем, вы еще довольно молодой человек и, может быть, не знаете, что самое главное в жизни, так я вам скажу, что самое главное в жизни - это правильно устроиться с питанием, - Семён представил, какое действие должно оказывать его пустопорожнее тарахтенье внакладку на головную боль, и ему на мгновение стало почти жаль страдающего аэсовца, - а теперь мы с партнером возвращаемся, господин офицер, в Прагу, это рядом с Варшавой, да вы, конечно же, знаете, мы там снимаем одну премиленькую комнатку с тараканами, за которую хозяйка запрашивает безбожные деньги, но ведь деваться некуда, потому как главное в жизни, господин офицер, - это иметь крышу над головой, чтобы не мокнуть вот так под собачьим ливнем, гадкая погода, не так ли, господин офицер, а вашему коллеге я всего лишь выражал нашу признательность за его бескорыстную помощь бедным торговцам, нечасто в наше трудное время встретишь такого хорошего человека, господин офицер, а ведь главное в жизни - поддержка и взаимовыручка, вот и покойный батюшка Вооз мне всегда говорил: "Помни, Самуил, мы, честные люди, не обманываем друг друга!", а впрочем, я вас уже, наверное, утомил своей болтовней, что поделать, есть у меня такой вот себе недостаток, люблю поговорить, покойная моя матушка, помню, меня еще так упрекала: "Самуил, ты каждой торговке на базаре готов пересказать Тору и Талмуд!", господин офицер, да у вас ведь и вправду таки важные дела, а я вас тут задерживаю, но все же позвольте вас еще раз поблагодарить от всей души, мы вам так признательны... - Семён широко и несколько заискивающе улыбнулся.
   Выгрести против столь бурного потока болтовни вряд ли сумел бы даже и много лучший пловец, чем мучающийся головной болью паранормалик.
   - О мой бог... - пробормотал Туск и принялся с удвоенным пылом массировать виски. Он даже отступил на шаг назад от Семёна - видимо, сейчас ему категорически претило общество таких словоохотливых людей, равно как и любых других источников громких звуков. Тем не менее, служебное рвение явно пересилило боль, и Туск не отступился.
   - Гефилте фиш... - повторил он задумчиво. - Батюшка Вооз... Действительно, что-то мы задержались с вами. Это нехорошо... А знаете, нынче дороги опасны, - он склонил голову набок. - То нападут, то издалека обстреляют... Конечно, это не такой ад, как Энск, но мы можем сопроводить вас до второго... нет, даже до третьего отсюда перекрёстка. Всё равно, если вы направляетесь в Прагу, нам какое-то время будет по пути. Вы ведь не возражаете.
   Это, разумеется, был не вопрос, и взгляд лейтенанта ничего хорошего не предвещал тому, кто отринет руку дающую.
   - Ну конечно же! - нарочито громко воскликнул Семён, приметивший, как паранормалик морщится от звуков его голоса. - Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, господин офицер! Мы вам очень и очень обязаны! - Семён могучим усилием воли заставил свою круглую физиономию лучиться счастьем высшей пробы.
   - Сэр!.. - подал голос Вацлав.
   - Утихните, рядовой. Заводите мотор, мы поедем прямо следом за добрыми коммерсантами.
   Заслышав приказ, солдатик бросился к броневику, едва не спотыкаясь. Туск меж тем продолжал испытующе буравить взглядом Семёна.
   При мысли о том, что паранормалик, вменяемость которого представлялась вопросом глубоко дискуссионным, будет пялиться ему в спину, Семён облился противным липким потом, и сердце в груди запрыгало свихнувшейся лягушкой. Туск, несмотря на очевидное нервное истощение, что-то почуял и строит ловушку? То-то он так ловко заткнул солдата, чтобы тот под действием внушения не сказал лишнего. Но, с другой стороны, зачем громоздить этакие сложности, если броневик аэсовцев может прямо вот сию минуту просто и без затей раздавить их грузовичок, да и дело с концом? Нет, скорее, изувеченный экстрасенс просто не доверяет им и опасается, как бы "добрые торговцы" в виде благодарности за помощь не вынули из кузова гранатомет и не засадили бы кумулятивный подарочек в корму его железного сундука. Вполне реальный сценарий развития событий, кстати - глухие окольные дороги действительно были небезопасны...
   Как бы то ни было, тон и выражение лица старшего лейтенанта Туска ясно давали понять, что попытка отказаться от его компании чревата печальными последствиями для каэмовцев.
   - Кстати, почтенный, есть ли у вас оружие? Или... хотя бы боеприпасы? Возможно, очень мощные боеприпасы?
   - Ой-вэй! Скажите, господин офицер, я таки сильно похож на бравого воина? - Семён комично развел руками. - Нет, я в нашем тандеме больше по торговой части, стараюсь выдурить пару лишних шекелей у поселян и скупщиков металлолома, чтоб они все были здоровы. Вокруг Энска, конечно, можно найти много разного интересного, но мы себе с оружием дела не имеем, нет! Потому в нем надо разбираться, а то как раз останешься без какой-либо нужной конечности, и разве кто-нибудь позаботится за пришить бедному еврею новую? У моего партнера был какой-то пугач, на котором ржавчины больше, чем грехов на моей совести, годный только нищих пейзан стращать - ну, а кто еще, скажите, польстится на лом цветных металлов? Мы в бизнесе не первый год, и пока как-то обходилось без стрельбы - ой-вэй, скажу я вам, наше сказочное богатство не стоит тех патронов, что на нас надобно потратить!..
   Семён искренне надеялся, что для человека, везущего ядерную бомбу в компании искусственного вампира (который сам по себе мог быть квалифицирован как в высшей степени антигуманное и разрушительное оружие), он отвирается достаточно убедительно.
   За спиной старлея бодро заурчал мощный двигатель, и это было весьма кстати - гнетущую тишину последних минут разряжал лишь шум неутихающего дождя. Казалось, что разверзлись сами хляби небесные, и новый Потоп скоро смоет грехи всех людей и нелюдей на планете... Туск не обращал, впрочем, на ливень никакого внимания - вода стекала по его лысой макушке и свободно лилась с подбородка на землю. Выражение его лица будто застыло в диковатой смеси вежливого внимания и плохо затаённого недоверия.
   - Армия Света всегда помогает людям, - процедил он в конце концов. - В смысле, конечно же, биологическим людям, безо всяких там вредоносных примесей. Особенно таким как вы... кстати, я до сих пор не знаю вашего имени, достопочтенный пан. Вы, судя по всему, и мухи-то обидеть не сможете, не говоря уже о более серьёзных противниках. Не беспокойтесь, мы не станем палить вам в затылок, - его губы дрогнули, словно бы он хотел улыбнуться, но раздумал или просто не смог.
   - Поехали, господа, - и он неверной деревянной походкой направился к броневику, скрывшись там секунды спустя.
  
   Семён наконец-то перевел дух. Сердечный ритм постепенно возвращался в норму, ломота в затылке утихала. Во рту стоял знакомый солоноватый привкус. Он с отвращением сплюнул, и на поверхности ближайшей лужи расплылось пятнышко розовой от крови слюны. Только теперь паранормалик заметил, что пальто его промокло насквозь, по спине бодро бежит ледяной ручеек, в ботинках хлюпает, а брюки ниже колен безнадежно заляпаны жирной рыжей грязью.
   - Господин Заремба! - Семён повернулся к грузовику. Вампир благополучно отсиживался в кузове, между рюкзаком с бомбой и пустым коробом поменьше. Сжимая в руках обрез дробовика, он был готов открыть пальбу по всякому, кто откинет брезент. - Вылезайте уже, да поедем. С почетным эскортом... или под конвоем, Бог их душу разберет, наших светоносных спасителей...
   Псайкер забрался в кабину, нахохлился и, поеживаясь от пробирающей до костей студеной сырости (еще пневмонию не хватало схватить с этакой-то ездой!), уставился в запотевшее окно, за которым рычал и вонял дизельным перегаром железный динозавр аэсовцев, едва видимый сквозь густую пелену ливня. Смахнув с лица простодушную улыбку, он собрал губы в куриную гузку, круглые глаза его налились холодной чернотой и сделались колючими, бесформенный двойной подбородок вдруг затвердел, и даже изрядное брюшко как будто немного втянулось. "Добрый коммерсант" исчез без следа - на его место заступил опытный, умный и беспощадный энкаведешник с двумя ромбами в петлицах.
   Через минуту дверь распахнулась и мокрый, что курица, унтер плюхнулся на сиденье рядом с подельником. С него текло даже не в три ручья - целые маленькие водопады низвергались с его волос и пальцев на кожаную обивку сиденья.
   - Вот ведь грохнуться мне на месте! Не иначе, утечка! - злобно скрипнул он зубами. - Иначе бы они и в жизни не догадались! Чёрт, я начинаю думать, что пора бросить эту бредовую затею и повернуть назад, пока не... - его взгляд упал на зеркало заднего вида, где маячил за стеной воды почти незаметный силуэт вражеской машины. - Мда, ребе, момент поворота как-то упущен, верно? А всё из-за тебя! Из-за тебя!
   - Ага, ну да, конечно! - невозмутимо кивнул Семён, вынимая из бардачка пакет с бутербродами и термос. - Если в кране нет воды, значит, выпили жиды. Если в кране есть вода... Как удобно иметь под рукой еврея, не так ли? Не приходится искать, на кого бы спустить собаку...
   Грузовичок каэмовцев фыркнул и осторожно заскользил по раскисшей в хлам дороге. Брик негромко и серьезно, без малейшего намека на местечковые еврейские шуточки, сказал Зарембе:
   - Увы, недолго наша операция оставалась секретом для Армии Света. К счастью, они, - он ткнул пальцем в окно, - не знают толком, кого именно ищут... по крайней мере, пока не знают. Солдату я заморочил голову, но паранормалику не рискнул. Он силен, хотя сейчас и измотан. Я постарался его уболтать, но, к сожалению, не преуспел - он мне не доверяет. Впрочем, судя по ауре, он вообще ничему и никому не доверяет. В этом вы с ним, господин унтер-офицер, можно сказать, похожи, - ухмыльнулся Семён. Его круглая физиономия невероятным образом обернулась мордой хищника, жестокого и азартного. - Вы ведь слышали про третий перекресток? Как полагаете, что нас там ждет?
   - На перекрёстке-то? Момент...
   Заремба распахнул бардачок и достал оттуда старую истрёпанную карту. С шумом развернув её, вампир наглухо отгородился ею как от Брика, так и от всей остальной изрядно опостылевшей ему реальности.
  

2

  
   Мэттью Кларк полулежал на жёсткой раскладной койке в сухой и неуютной кабине бронетранспортера. Шея затекла и болезненно отдавала в мозг при каждом движении. Вот уже долгое время он не смыкал глаз, лишь иногда проваливаясь в нездоровый чуткий сон. От усталости выступили синяки под глазами, на которые Мэтт старался не обращать внимания. Лучшее лекарство от них - нормальный отдых - был, по всей видимости, еще очень далек от Кларка.
   Как добропорядочный белый американец, да вдобавок ещё и оперативник британской SAS, мог оказаться посреди эдакой глуши, в этом вонючем гробу на колёсах, да еще и в такой мерзкой компании? О, Мэттью с самого Энска задавался этим вопросом.
   Он пошевелился, дабы немного размять затекшие ноги. Казалось, он провёл в сидячем положении целую вечность. Организм молил о глотке свежего осеннего воздуха и о возможности порезвится вволю, пускай даже в драке с парочкой милых вампирчиков. Лишь бы не сидеть в этом осточертевшем бронетранспортере.
   Проливной дождь свирепо барабанил по стальной шкуре бронемашины. Мэтт с кислым видом сел на корточки, чтоб хоть немного размять конечности. Как гром среди ясного неба, раздался голос Вацлава:
   - О, поглядите-ка, кто проснулся! Как спалось? - спросил парень. Поляк - он и в Африке поляк. Мэтта своей назойливостью он несколько раздражал.
   - Заткнись, а? - недовольно пробурчал Кларк, садясь обратно на свое место. Койку напротив занимал Туск в мокром плаще, сосредоточенно массировавший пальцами голову.
   - Где это вам не повезло так намокнуть, пан старший лейтенант? Куда выходили? Какие новости с "природы"? - спросил боец, поправляя винтовку. Туск промолчал, а Вацлав, словно не слыша просьбы заткнуться, принялся изливать на него животрепещущие подробности встречи со странными коммерсантами.
   Вацлав, конечно, был неплохим парнем. Только болтлив чересчур да неопытен. Казалось, он никогда не повзрослеет. Именно это больше всего в нём и раздражало Мэтта.
   "Эх, черт с ним. Вылезу, посмотрю сам," - подумал парень, откидывая тяжёлую крышку люка, не взирая на протесты со стороны Вацлава и тяжкий вздох Туска.
   На улице была погодка - хуже не придумаешь. Серые свинцовые тучи, казалось, накрыли всю планету и яростно поливали землю дождем. Оперативник накинул на голову капюшон плащ-палатки и уставился вперед, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь непробиваемую стену ливня. Еле-еле углядел силуэт грузовика попутчиков. Унылее картины нельзя было и придумать. Захлопнув люк, Мэтт уселся на прежнее место и стал смотреть как капли дождя стекают по плащу. Поерзав, уселся поудобней и глянул на Вацлава:
   - Слушай, а что они везут-то? Какая нам радость им помогать? Не знаешь, что ли, зачем мы здесь колесим?
   - Да говорят, металлолом всякий, на продажу. Хорошие люди, отчего бы не подсобить? - голос поляка был удивленным, точно он лишь сейчас сообразил, что людям в фургоне можно было, вообще-то, и отказать.
   - Проверяли? - Кларк насторожился.
   - Нет, с чего бы? - Все такой же удивленный ответ. - Какого чёрта ты ко мне прикопался?
   - Ты придурок, да? Нахрена вы их провожаете? Может они-то бомбу и везут! - Мэтту захотелось двинуть пилота покрепче.
   - Да ты чего!? Какая бомба! Они же не вампиры какие-нибудь! Даже Туск вон ничего не заподозрил...
   Мэтт нервно пожевал губы.
   - Отлично. Долго мы их еще конвоировать будем?
   Вопрос повис в воздухе. Сперва казалось, что никто не собирается на него отвечать, но через пару минут лысый старлей чуть приподнял голову со своей койки и, с некоторым трудом разлепив подсохшие губы, проговорил:
   - На третьем отсюда перекрёстке будет засада. Если, конечно, местная "жёлтая пресса" не врёт, - небрежным движением он бросил на колени Кларку потрёпанный, кое-где порванный журнал с полуголой красоткой на обложке. - Оборотень-одиночка нападает на проезжающих, забирает у них весь груз, а тела... ну скажем так, утилизирует в своём духе. В былые времена нелюди не посмели бы заниматься такими вещами, - лейтенант покачал головой.
   - Значит, нам надо быть начеку? - спросил Вацлав.
   - Это нашим друзьям из того фургона надо быть начеку, - кисло усмехнулся Туск. - Мы будем держаться на почтительном расстоянии и поглядим, как они смогут отбиться от оборотня. Правда, ходят слухи, что он собрал вокруг себя небольшую банду людей, мало чем отличающихся в душе от кровожадных хищников... Но если наши друзья действительно те, за кем мы охотимся, они найдут способ с ними совладать. Если нет, бандитами займёмся мы и спасём невинных гражданских.
   Он помассировал виски кончиками пальцев.
   - Как некстати, как некстати эта чёртова мигрень, пан Кларк... - вздохнул он, и тут заметил, что под люком на полу растекается внушительная лужа дождевой воды. Он раздражённо поморщился. - Богом прошу, постарайтесь больше не открывать люк. Вы затопите БТР, а среди нас нет амфибий... если только Вацлав ничего не скрывает.
  
   Высмотрев наконец что-то на карте, унтер ещё больше помрачнел лицом.
   - Ха, дружище, могу тебя обрадовать, - пробурчал он. - Нас очень скоро ожидает встреча со старыми знакомыми. Помнишь... хотя да, откуда тебе помнить, блин, ты же в Энске новенький... Так вот, год или два назад одна из соседствующих с нами шаек совсем измельчала и опустилась, ну их из города всем скопом и вытурили. Герр командор в этом тоже участвовал, но так, на подхвате, не больше... Главарём той шайки был матёрый волчара, и после бегства из Энска он, вроде бы, подался в разбойники. Как раз в этих самых местах хозяйничал, - Заремба обернулся к Брику с обеспокоенным видом. - Или хозяйничает до сих пор. Слухи-то разные ходят... Не иначе, эти ублюдки светлые хотят нас использовать, чтобы его прищучить. Вот ни разу не удивлюсь, если так!
   Свернув - скорее, даже скомкав - карту, он раздражённо откинулся на спинку сиденья.
   - Час от часу не легче! Вдруг этот оборотень меня помнит? У меня с ним были кое-какие счёты...
   Брик выглянул в окно, мимоходом отметив в зеркале замаячившую на броне БТР поджарую фигуру в униформе, отличной цветом и фасоном от аэсовского камуфляжа.
   - Это что за светлячок вылез на броневичок? Еще один боец, причем, судя по тусклой ауре, с повышенной ментальной устойчивостью... ох, вейзмир, мало нам было безухого старшего лейтенанта, - Семён с сомнением понюхал очередной бутерброд, скривился, но все же принялся жевать: тут не до кулинарных изысков, нужно восстановить силы после встречи с аэсовским патрулем.
   - Похоже, у нас с вами, господин унтер-офицер, началась таки в жизни светлая полоса - приятные сюрпризы идут один за другим, - проговорил паранормалик с набитым ртом, передавая другой бутерброд Зарембе. - Отличная погода, добрые спутники, а теперь еще и намечающаяся встреча с гостеприимным вервольфом... Кстати, нет ли у вас совершенно случайно какой-нибудь блестящей идеи насчет того, как бы нам ее пережить? Только сразу скажу - предложение скормить меня оборотню и сбежать под сурдинку я за блестящую идею считать отказываюсь.
  
   После обеденного сна к Кларку пришло настроение на пожрать. Выспаться он так и не сумел - в броневике это, впрочем, сделать быль никак невозможно, только еще больше спать захочется. А из жратвы-то нечего, как назло, не было. Почти. Запасливый Мэтт решил-таки, наконец немного опустошить свой рюкзак. Вытащив его из-под своего насеста - вместительную суму серого цвета - и немного порывшись в своём извечном "творческом беспорядке" оперативник достал пачку "музыкального" пюре в разогревающейся упаковке. Содрав защитное кольцо, выждал, как положено, две минуты и окончательно распаковал пюре. На свет явилась некая масса то ли светло-зеленого, то ли коричневого, цвета, которая, однако, правдоподобно пахла горохом.
   "М-м-м, лучше не придумаешь, - подумал Мэтт, скептически осмотрев содержимое и вдохнув виток пара, исходящего от еды. - Да на что жаловаться? Вон, у некоторых людей даже такой роскоши нет."
   Удивительно, но заткнулся даже неумолкающий Вацлав. Туск методично натирал раскалывающуюся черепушку, Мэтт столь же методично изничтожал свою кашу... В воздухе зависла тишина. Идиллия, мать ее. Спустя минуты полторы-две Мэтт удовлетворённо откинулся назад, отложив в сторону пустую упаковку и многофункциональный швейцарский нож с ложкой. По телу - самое главное, по желудку! - растеклось приятное тепло от искусственного, но сытного варева. Покопавшись ещё немного в рюкзаке, Кларк достал бутылку с водой. Не совсем чистой, конечно. В бутылке вместе с водой болтались примеси энергетиков. Такие пили теннисисты на соревнованиях.
   - На, хлебни. Полегчает. - Мэтт протянул командиру "зелье".
   Вновь заговорил Вацлав, что-то бормоча про толерантность и вежливость к хорошим людям.
   - О боже-е-е! - протянул оперативник. - Заткните его кто-нибудь.
   Машина между тем упрямо пёрла сквозь непогоду. Невыразимо долго тянулись минуты, складываясь в унылые часы. Один час, вот уже полтора... Беды, конечно же, ничто не предвещало, по крайней мере, для бойцов АС. То и дело поглядывая на журнал, где похабно развалилась полуголая красотка, Мэттью пытался придумать новое название для Армии Света взамен нынешнего, ужасно дурацкого, навевающего ностальгию о детских временах, когда малышня бегала по улицам и игралась в войнушку.
   "Только законченный идиот, - думал Кларк, - напрочь лишенный всякой фантазии, мог переименовать Паранормальный отдел НАТО в Армию Света. Такое ощущение, что наш многоуважаемый экс-командир не успел вдоволь наиграться в салочки. Очень символично, мать его".
   Кларк уже битый час пытался придумать для родимой организации новое, по-настоящему пафосное и грозное наименование, но девочка с обложки просто-таки пожирала глазами бедного солдата. Он, разумеется, отвечал ей взаимностью, и творческому процессу это изрядно мешало.
  
   К несчастью, никаких блестящих идей по спасению от оборотня у Зарембы не нашлось - он вообще-то не был экспертом по оборотням, о чём довольно громко и эмоционально сообщил Семёну... Тем временем первые два перекрёстка остались позади, и на каждом из них броневик врага едва заметно сбавлял скорость, пропуская подозрительный грузовик вперёд. Дождь всё никак не желал кончаться, и если б не приборы в кабине аэсовцев, разглядеть подозрительных коммерсантов впереди было бы совсем невозможно. А так и дорога, и всё, что на ней происходило, были как на ладони у бравых борцов со злом.
   Это было скверно.
   На перекрёстке ютился один-единственный обветшалый дом, и ничто не выдавало бы в нём логово разбойников, если бы не три противотанковых ежа, полностью перегородивших дорогу. За ежами в ряд стояли шестеро молодчиков явно бандитской наружности, ещё двое выскочили на улицу из дома, потрясая над головой автоматами Калашникова. Обступив грузовик, они принялись воинственно галдеть наперебой и стучаться в окна, но разом притихли, когда появился старший. О том, что это старший, можно было догадаться разве что по обилию шрамов на лице, да автомат был более современный.
   - Это не оборотень, - шепнул Заремба, судорожно сглотнув и опустив руку за пазуху, где у него был пистолет. - Этого молодчика я что-то впервые вижу.
  
   Между тем бронемашина аэсовцев тоже остановилась, и старший лейтенант Туск принялся с живейшим интересом наблюдать за развернувшейся впереди драмой. Но не успел он устроиться поудобней, как на крышу броневика обрушился мощный удар. Бойцов тряхнуло, и на секунду всё стихло, а затем раздался еле слышный звук мощного плазменного резака...
   - Что такое? - Мэттью вскочил, ударившись каской о потолок.
   - Похоже, у нас гость, пан Кларк, - прошептал командир, указав пальцем на люк. - Сходили бы вы с ним побеседовали. А то ведь он наверняка не в курсе, что нам крыша ещё пригодится. Будьте любезны...
  
   - Ой-вэй, поверьте, господин унтер-офицер, мне искренне жаль, шо у вас сорвалась встреча со старым знакомым, - тихонько хмыкнул Семён. - Шо до меня, то я не склонен печалиться об отсутствующем оборотне... Да обождите стрелять-то, - добавил он, стремительно натягивая личину растяпистого неудачника-коммерсанта, уже сослужившую им сегодня добрую службу. - Поглядите, сколько у них оружия - нас превратят в решето вместе с грузом без всяких разговоров! Будем действовать по-другому, - и, опустив стекло, Семён решительно высунулся под дождь.
   - Господа! - воскликнул он, обводя недоумевающим взглядом окруживших грузовичок бандитов. Переливы их аур - к счастью, вполне человеческих, судя по яркости, - не оставляли ни самомалейших сомнений в намерениях - последний раз такие сочетания цветов Семён видел в восемнадцатом году у бойцов батьки Добрый Вечер, вступавших в какую-то станицу под Екатеринодаром и хозяйственно присматривающихся к добру поселян. Или, позвольте... в двадцатом на Дону при продразверстке? Впрочем, сейчас это не так уж важно.
   Невидимые глазу радужные щупальца Семёнова внушения широко раскинулись в толпе, сплетаясь с ее эмоциональным фоном, дробя коллективную волю на отдельные кусочки.
   - В чем дело, господа? ("Экий жирный еврей, у такого, небось, целый кузов всякой всячины!") Кто вы такие и почему задерживаете нас? ("А будто сам не знаешь, жиденыш? Накопил, поди, неправедного барахла, а теперь прикидываешься простачком? Вот мы... то есть... вот я тебя!") Шо вам от нас нужно, господин хороший? - Семён воззвал непосредственно к испещренному шрамами главарю, не выпуская, однако, из крепких ментальных объятий его подручных. - Ну чего вы хотите от бедных коммерсантов? ("Бедные коммерсанты - эк загнул! А хотя... машинка-то у них совсем маленькая, если делить груз на всех, что ж там мне-то достанется? Пшик достанется! Нет, так дело не пойдет, братцы! Ишь, выкатили бесстыжие глаза, небось, так и прикидывают, как бы урвать мою долю! А вот хрен-то вам по всей морде!")
   Семён очень старался, эмоционально накручивая каждого из налетчиков до предела, до ослепительно-белой яростной вспышки. Сочетание жадности и агрессивности, которым все они были буквально пропитаны - превосходный коктейль, лучшего прямо и желать нельзя. Остается лишь немного им помочь, и они очистят путь... сами от себя.
  
   Сердце Мэтта застучало чаще.
   "Это уж точно не вампир - они не прыгают по крышам с резаками наперевес и не режут люки проезжим. Они действуют изящней... Начинается что-то о-о-очень интересное," - Кларк передернул затвор на автомате, натянул очки, пинком ноги распахнул заднюю дверь и выбросился на улицу спиной вперед, держа на мушке крышу транспорта.
   Ледяные дождевые капли сразу застучали по каске, вода вмиг наполнила капюшон за спиной. По-прежнему не было видно ни хрена лысого. Оперативник взметнул берцами каскад грязных брызг, с размаху вступив в огромную лужу под ногами. И тут же дал очередь по врагу - точней, по тому месту, где враг должен был быть по его прикидкам - что было сил надавив на спуск. Время замедлилось, как в каком-нибудь плохом фильме. Затвор ходил взад-вперёд, при каждом движении выбрасывая жёлтую гильзу. Полет каждой из них Кларк мог внимательно разглядеть, но, естественно, не стал. Сердце гулко забилось, отдавая эхом в мозгу, разгоняя кровь по венам.
   Выпустив длинную очередь и убедившись, что все пули ушли в серую пелену непогоды, боец огляделся по сторонам, высматривая противника. Наверняка тварь предпочла занять более выгодную позицию, нежели у всех на виду.
   В первую долю секунды, пока оборотень не метнулся за броневик, Мэттью удалось рассмотреть его. Внушительных размеров косматую тварь, вооружённую плазменным резаком - гротескным подобием газовой горелки, старым, но явно очень мощным. Это устрашающее орудие оставило на броне глубокий длинный шрам с оплавленными краями, а значит, разрезать человека напополам его обладателю было раз плюнуть. Судя по скрежету когтей о металл, оборотень обходил жертву сбоку, по кругу... и вот он атаковал, вынырнув чуть ли не за спиной Мэттью! Светящееся "лезвие" резака просвистело над головой бойца и срубило антенную мачту БТР, а противник уже замахивался для нового, ещё более мощного удара...
  
   Над тонущими в водяном мороке полями разнёсся протяжный волчий вой, исполненный ненависти и жажды убийства. Разбойники одновременно повернули головы в ту сторону, но нестись на помощь главарю явно не торопились. Фургон каэмовцев притягивал их, как магнит, на лице каждого читалась непередаваемая мука ума - зло переглядываясь и шипя друг на дружку, они топтались на месте, не решаясь отойти ни на шаг от добычи, ставшей вдруг почему-то такой желанной, такой драгоценной.
   - Это... там... надо помочь бы... - робко пробурчал наконец шрамированный главарь, глянув на силуэт броневика вдали. Сам факт, что здесь очутились солдаты АС, подвергал вожака огромной опасности.
   - Ну и беги себе, помогай! - рявкнули на него в один голос сразу несколько подельников. - Здесь дураков нет, голубчик, мы насквозь тебя видим - стоит нам отвернуться, ты тут же дёру дашь с нашим кушем!
   - Вашим!? Да он такой же ваш, как и мой!
   - Чёрта с два, кривая паскуда!..
   ...Кто первым выстрелил, было уже не понять. Пуля словно бы перебила туго натянутую пружину, и напряжение бандитов выплеснулось из них багровой кромешной яростью. Много часов спустя после той роковой минуты унтер Заремба всё гадал, как это люди могут одним рывком сорвать с себя оковы цивилизации, в одно мгновенье сделавшись зверьми, зверьми во плоти.
   - Семён!..
   - Тише, коллега. Сидите смирно и не высовывайтесь.
   Грянули очереди. Бандиты расстреливали друг друга в упор, валили наземь, грызли зубами... Они превращали друг друга в кровавую кашу, позабыв, должно быть, даже о том, из-за чего дерутся. Рёв боли, злобы и смерти заглушил дальний стрёкот очередей Мэттью Кларка. Вампира передёрнуло, он поспешил быстрей завести мотор.
   - Поехали, ребе, пока они не очухались. Они... они ведь не очухаются, так?
   - Не успеют... - Семён тяжело отвалился от окна и откинулся на спинку сиденья. Ему пришлось потратить слишком много сил за слишком краткое время, и это не прошло даром: в затылке тяжело бухало, словно в основание черепа заколачивали сваю, в правом глазу распустилась алая звездочка лопнувшего сосуда, и из раздутых ноздрей тянулись вязкие кровавые нити. При каждом вдохе Семён посвистывал, как закипающий чайник. - Очень подходящий... момент, чтобы удалиться по-английски, не прощаясь, не так ли? В общем, давайте уже поедем отсюда, господин унтер-офицер... только прежде нужно таки сделать еще одну вещь.
   В ответ на вопросительный взгляд Зарембы Сёмен неуклюже махнул рукой куда-то вперед:
   - Я имею в виду вон тот милый выводок железных ёжиков... кажется, между ними на грузовике не проехать, они наглухо заткнули перекресток... и, боюсь, я не смогу уговорить их разойтись, - он кисло улыбнулся. - Но вы ведь немножко себе вампир, господин Заремба, попробуйте убедить одного из них по-свойски... отойти в сторонку... - Семён с хлюпаньем втянул сырой воздух. - Только хорошо бы поскорее... и лучше, чтобы вас при этом не было видно из броневика, просто на всякий случай...
   Звуки дикой борьбы снаружи тем временем стихли. Сквозь залитые водой окна виднелись растянувшиеся в грязи тела налетчиков. Некоторые еще слабо шевелились, но оказать сопротивление уже явно были не в силах. Шум ливня поглощал звуки агонии - протяжные стоны и булькающее хрипение.
  
   Мэттью дал по броневику косую очередь. Пули выбили из брони сноп искр, но тварь не задели. Оборотень - а это был именно он, теперь сомнений не оставалось - ловко перемахнул за борт машины и скрылся из виду. Оперативник успел заметить лишь лохматую волчью спину. Вновь заскрежетали по металлу когти - нечеловек запугивал противника. Похоже, он был невероятно зол.
   "Еще бы, - хмыкнул про себя Кларк. - Сидел себе волчок на крышке БТРа, а тут, откуда не возьмись, появляется какой-то хрен, который, плюс ко всему, давай долбить по тебе c автоматика. Кому такое понравится? Ясное дело - никому. То-то косматый обозлился - помешали бедненькому выпиливать крышу."
   Дождь все продолжал низвергаться на грешную землю, наполняя водой уже и без того переполненные лужи. Кларк, выпустив очередь, стал медленно пятится назад, отвлекая оборотня подальше от бронетранспортера. Сердце стучало, как молот, норовя проломить несчастные рёбра и вырваться наружу. Было страшно. Оборотень был в прекрасной физической форме и, судя по всему, в здравом уме - поистине страшная сила, особенно вооружённая плазменной горелкой.
   "Наверняка от него ещё и псиной несёт по-страшному..."
   Мэттью, впрочем, было не до шуток. Здоровенная, озлобленная тварь была где-то рядом, а где именно - он не знал. Битва грозила стать рукопашной, а значит, автомат здесь не лучший помощник. Мэтт торопливо скинул винтовку прямо в зыбучую грязь, - она скрылась в мутной воде по самый приклад. Затем торопливо, нервно, Кларк левой рукой вырвал из ножен на бронежилете длинный серебряный нож, а в правую руку лёг USP сорок пятого калибра.
   "Где же ты? Где!? Наверняка обходишь со спины. Или уже обошел..." - гадал оперативник, судорожно озираясь по сторонам. Сзади раздался громкий всплеск, Кларк рефлекторно развернулся и узрел чёрную фигуру, стрелой летящую на него из пелены дождя. Какая быстрая тварь! Оборотень двигался быстро, словно молния, но человек почти не уступал ему. Почти... Оперативник пригнулся - светящееся лезвие резака просвистело точно над его каской. Вервольф бил наискось, сверху вниз. Мэттью оказался точнёхонько под правой рукой монстра, в то время как тот замахивался для второго, финального удара. Лучшего шанса быть не могло! Человек сделал резкий рывок - за спину неприятелю. Скорость биения сердца достигла своего максимума. Каждый удар отчётливо отдавался в мозгу, все вокруг замедлилось, даже капли дождя, казалось, парили в воздухе. Мэттью ударил ножом в спину вервольфу, целясь между лопаток, прямёхонько в позвоночник. Пистолет тоже не остался без дела - вогнав лезвие по самую рукоять, Кларк упёр ствол в лохматое тело монстра, несколько раз надавив на крючок. USP послушно повиновался, по-дружески толкнув солдата в кисть. Эх, если бы пистолетам давали медали, это верное оружие было бы самым прославленным ветераном - столько раз оно спасало хозяина.
   Человек и волк сошлись в смертельном танце. Чем все закончится - решит не судьба, не Бог, не везение, а навык. Отточенное в течение лет умение убивать. А вот кто преуспел в этом больше - покажет время.
  
   - Лучше б ты наших благородных разбойников попросил потрудиться, - едва слышно пробурчал себе под нос Заремба, выбираясь из кабины и уже на улице присовокупив к своему замечанию несколько малопечатных эпитетов относительно пейсов, Иеговы и мужского срама. Дождь, казалось, давно позабыл, что должен когда-нибудь кончиться, и теперь даже не лил, а обрушивался на голову унтера огромным водяным молотом. Не иначе, каждая капля была размером с пулю.
   В живых на улице почти никого не осталось - несколько бандитов, израненных и изувеченных в схватке, ползали в грязи, смешанной с кровью, и едва слышно стонали. Морок уже почти выветрился из их мозга, и теперь их широко распахнутые глаза были полны безумного изумления.
   "Если мы нелюди, - подумал унтер, с трудом удерживаясь от того, чтобы опуститься рядом с этими несчастными в грязь и прекратить их страдания, а заодно и подкрепиться на дорожку, - то кто же тогда наш ребе?"
   Ежи оказались тяжёлыми даже для искусственного вампира, но Заремба вполне справился с одним из них. Теперь небольшой грузовичок каэмовцев мог беспрепятственно проехать в образовавшуюся брешь, а вот преследователям пришлось бы повозиться ещё с одним ежом... Стоп! Что это там было сзади? Уж не выстрелы ли? И не крик какой-то косматой твари?..
   - Давай-ка погнали, Моисей, - через секунду Заремба уже захлопывал дверь кабины. - Кажется, нашим героям временно не до нас.
   Желчно усмехаясь, он достал из-за пазухи чью-то оторванную руку и принялся с жадностью восполнять свою недельную норму гемоглобина. Кроме невосприимчивости к солнцу, главным достоинством энских фриков было то, что без крови они вполне могли обходиться долгое время, просто с ней чувствовали себя значительно лучше.
  
   Оборотень, получив положенную ему по всем международным конвенциям дозу серебра, успел круто развернуться и полоснуть в воздухе лезвием резака, целясь по руке Мэтью. Оперативник успел вырвать нож и пригнулся, уходя от удара монстра и уже ожидая адской, жгучей боли в предплечье. По счастью, тот лишь самым острием оплавил ствол пистолета, после чего вновь поднял резак... и вдруг застыл с широко распахнутыми жёлтыми глазами, кажется, ощутив наконец страшную рану в спине.
   "Всё кончено!?" - человек затаил дыхание, крепче сжав окровавленный нож. Вервольф пошатнулся, взгляд его затуманился страшное оружие выпало из его лап и он, крутанувшись вновь на одной ноге, медленно и неуклюже, с глухим рыком скатился с крыши и вновь исчез за стеной дождя. Раздались громкие шлёпающие шаги, которые вскоре стихли где-то вдали.
   "У него были все шансы убить меня... Неужели он не попробует снова?" - подумал Мэттью, бездумно вперив свой взгляд в стену бушующей стихии, пытаясь рассмотреть волка, правда, без особой надежды на удачу. Косматая тварь трусливо сбежала во мглу, из которой выползла. Вспомнив о пистолете, Мэтт поднял его и рассмотрел. Для стрельбы он уже не годился. Однозначно и бесповоротно.
   - Прости, - шепнул боец своему старому товарищу. Он с сожалением вынул магазин и отсоединил затвор, всё остальное выкинув в лужу. Потеря этого пистолета была для Кларка ударом - конечно, всяко лучше чем лишиться руки, но потерять любимое оружие таким образом было для него просто унизительным.
   Какое-то время в поле царила мёртвая тишь. Лишь крупный дождь своими огромными каплями выбивал равномерную дробь по обшивке. Через пару минут крышка люка откинулась, наружу высунулся взволнованный Туск. Мэтт видел лишь его тёмный силуэт, озаряемый заходящим солнцем. Нахмурившись и потирая лоб, паранормалик всматривался в дождь.
   - Тварь где-то рядом, пан Кларк, и кажется, она прихватила ваш автомат с собой. Заберите это, - он кивнул на брошенный резак оборотня, - и спускайтесь сюда. Нам нужно двигаться дальше. Кажется, мы всё-таки напали на верный след.
   Молча кивнув, оперативник подобрал горелку, оказавшуюся страшно тяжелой. Орудовать ею одной рукой мог либо очень сильный человек... либо вервольф. По-прежнему не говоря ни слова, Кларк с резаком спустился в БТР и опустился на свое прежнее место. Выходило, что из оружия у него остался только нож. Не считая того, что было в рюкзаке и жилете: пара осколочных гранат, парочка светошумовых, световые шашки, фонари - одна мелочёвка. Единственным настоящим оружием, которое Кларк всегда берет "про запас", был Sig Sauer P229 с крупным патроном.
   "Дурак! Как можно было оставить там автомат? Хотя лучше уж он, чем голова. - Мэтт уткнулся в обтянутые перчатками ладони. - А какая была здоровая тварь... Хорошо, что на куски не располосовала. Дай Бог, чтобы больше наши пути не пересеклись."
   Мэттью перевел взгляд на команду, уловив, как показалось, озабоченные взгляды. Натянув несколько вымученную улыбку, которой, правда, не было видно под маской, он выдавил:
   - Ну, шеф, чё встали-то? Трогай!
  
   Грузовичок тронулся, протискиваясь между ежами, и Семён, скомкав окровавленный бумажный платок ("Сколько все же за три четверти века придумано разных полезных мелочей!"), выглянул в окошко. Да, с бандой, пожалуй, покончено раз и навсегда. Псайкер смотрел на растянувшиеся в жирной грязи изломанные фигурки, и во взгляде его выпуклых агатовых глаз не было ни сожаления, ни сострадания - только заслуженная гордость профессионала, хорошо выполнившего сложную и потому особенно интересную работу. В конце концов, зрелище охватившего налетчиков спонтанного кровавого безумия произвело впечатление даже на унтер-офицера Зарембу, что, надо признать, приятно щекотало самолюбие "ребе". А человеческие жизни не имеют значения - если, конечно, речь идет не о жизни единственного в своем роде, уникального и неповторимого Семёна Брика.
   Семён сидел с полуприкрытыми глазами, усмиряя расшалившийся пульс, и потому не сразу обратил внимание на аппетитное чавканье вампира. Рассмотрев же как следует увлеченно поедаемый им деликатес, паранормалик заметно позеленел толстым лицом. Недавно проглоченный бутерброд бодро пополз вверх по пищеводу, и Семёну пришлось изрядно постараться, чтобы сдержать его порыв к свободе. Торопливо отведя глаза, он уставился в зеркало заднего вида, пытаясь узреть сквозь хлещущие с неба водяные струи броневик "светлячков". Попытка не увенчалась успехом, чему Семён весьма обрадовался. Он не питал иллюзий - вырвавшись из засады, они, скорее всего, выдали себя: старший лейтенант Туск едва ли поверит, будто бандиты и вправду перегрызли друг друга в припадке массового помешательства. Зато диверсантам удалось избавиться от назойливого внимания аэсовцев - пока, во всяком случае, - а их внешность запомнил лишь безухий паранормалик; Семён предусмотрительно позаботился, чтобы до времени в памяти Вацлава вместо лиц оставались только расплывчатые пятна.
   Сердце наконец унялось, головная боль потихоньку исчезла. За окнами плыл все тот же окончательно размокший пейзаж, мотор успокоительно клокотал, грузовичок размеренно приседал на рессорах, штурмуя наполненные водой колдобины. Насытившийся Заремба сосредоточенно крутил баранку. Семён и сам не заметил, как стал позевывать, клевать носом и наконец провалился в дрему.
  
   - Трогать? Так точно, сэр! - хохотнул Вацлав, до сих пор пребывавший в неестественно благодушном настроении. Дёрнув за рычаги, он лихо направил машину в дождь, но буквально через минуту резко затормозил, едва не налетев на противотанкового ежа, загромоздившего половину дороги. Конструкцию огибала справа узкая колея от грузовика коммерсантов... а чуть поодаль, у старого полусгнившего дома, больше напоминающего сарай, лежали трупы. Много трупов, не меньше десятка. И почти у каждого на лице застыла страшная, безумная гримаса. Кто-то испустил дух, так и не разжав побелевших пальцев, сжавшихся мёртвой хваткой на чужом горле...
   Глянув через плечо Вацлава, Туск покачал головой:
   - Похоже, они сами перебили друг друга - во всяком случае, это так выглядит. Но я ощущаю какой-то странный ментальный фон... Непохоже, чтобы идея столь радикально поделить наживу пришла им сама по себе. Понимаете меня, пан Кларк? - он обернулся к Мэттью. - Ступайте, осмотрите их. И вы тоже, Вацлав. Как осмотрите, цепляйте лебёдку к ежу - его надо убрать как можно скорее. Наш броневик тут не пролезет.
   Он откинулся на спинку сиденья и обхватил руками голову. Ему явно было не по себе.
   Кларк распахнул люк и выглянул наружу. Зрелище, открывшееся ему, было не из приятных. Разорванные пулями и зубами тела, похожие больше на бесформенные куски мяса... Должно быть, бойня была чудовищная. Пулевых отверстий было немного - грабители изничтожали друг друга тем, что было под рукой. Поэтому часть тел была разорвана и порублена в клочья самым варварским образом, у других отсутствовали целые куски черепа, третьи умерли, вцепившись в чужую глотку зубами.
   Мэттью спустился с брони и взялся за лебёдку. Молча обвив её вокруг середины ежа, зацепил карабином. Уборка ежа заняла не более десяти минут. Но за это время "торговцы", которые уж слишком легко проехали мимо разъяренной толпы, наверняка смогли далеко от них оторваться.
   Мэтт вымок до нитки, и настроение у него было хуже некуда. Больше всего он мечтал побыстрее догнать "торговцев" и хорошенько с ними потолковать, чтобы хоть как-то скрасить незадавшийся день.
   Когда он вернулся в вожделенное тепло БТРа, Туск рассматривал карту страны, с каждой минутой хмурясь всё больше и больше.
   - Как они там сказали? - пробормотал он. - Едут в Прагу? Рядом с Варшавой?.. Всё сходится, пан Кларк, всё сходится... Заводите мотор, - бросил он и отложил карту, толком её даже не свернув. - Мы едем за господами коммерсантами. До столицы недалеко, дорога у них теперь одна, - он устроился поудобней и закрыл глаза. - Пожалуй, к тому времени как мы их нагоним, я приду в себя окончательно... А пока... - командир закрыл глаза, давая понять, что "пока" его сон священен.
   Вацлав нехотя уселся за штурвал и завёл мотор.
   - Не нравится мне всё это, - пробурчал он, глянув через плечо на спящего Туска. - Только зря потеряем время, гоняясь за этими милыми ребятами. Ну нагоним мы их, ну обыщем... Всё равно ничего не найдём. Не похожи они на нелюдей, я бы непременно почуял неладное. Ну хоть ты бы ему сказал, ей-богу! - шепнул он Кларку. - Ты-то на голову, вроде, не контуженный.
   Кларк исподлобья глянул на рядового.
   - Кто здесь контуженный, так это ты. Заводи мотор.
   - Да как ты... - попытался возмутиться Вацлав, но Мэттью оборвал его:
   - Замолкни. Я сейчас не в настроении спорить. Догоним этих "милых ребят", тогда и посмотрим, насколько они милы. А пока не догнали, делай что говорят. Сдаётся мне, старикан прав.
   - Вы оба чокнулись, - солдат отвернулся от Мэттью и, угрюмо бормоча что-то себе под нос, направил броневик в непогоду, не подозревая, насколько замутнён сейчас его собственный разум.
  

3

  
   ...Унтер Заремба матерился на чём свет стоит, даже Семёна разбудил. Их грузовик снова крепко увяз, причём в аккурат под белым указателем с вожделенными буквами "ВАРШАВА". Вокруг и впрямь уже начинались обжитые людьми места, хотя до настоящего города явно нужно было проехать ещё. Дождь уже кончился, и тёплое вечернее солнце припекало бурую грязь, поймавшую каэмовцев в ловушку второй раз за сутки. Вампиру это явно не нравилось - распинывая грязь ногами в стороны и понося на чём свет стоит и командора, и злодейку-судьбу, и искомый Комитет, и необходимость этот Комитет истребить... Семёна он вполне осмотрительно не поминал, но оставшимся позади аэсовцам досталось крепко.
   - ...да разъе... - Заремба вдруг иссяк и опустил руки, вяло пнув напоследок колесо грузовика, наполовину ушедшее в глубокую колдобину. Колесо ответило ему премерзким чавкающим звуком и чуть смялось, а из наполненной грязью ямы всплыли несколько крупных пузырей.
   - Да ну? Да нет... нет, НЕ-ЕТ! - простонал унтер и с размаху хлопнул ладонью по двери кабины. - Ребе, проснись и пой - у нас проколото колесо. Пешком пройтись не желаешь?
  
   Сон паранормалика краток и тревожен. Не успел Семёну толком привидеться герр Джулиано в буденовке с вышитой пентаграммой, как вдохновенная, очень образная и энергичная, но совершенно невозможная для печати тирада унтера Зарембы заставила его разлепить веки и вернуться в реальный мир. Их грузовик снова никуда не ехал, а по нехорошему, прямо-таки болезненному крену на левый борт было похоже, что уже и не поедет. Зычный голос унтера Зарембы не замедлил подтвердить этот неутешительный диагноз, сопроводив его щедрой порцией сочных ругательств. Насладившись шедеврами обсценной лексики, Семён высунул нос в окошко.
   - Ай, как вы складно говорите, господин унтер-офицер, шоб вы были здоровы! Последний раз я слышал нечто отдаленно похожее зимой восемнадцатого года, когда был комиссаром в женском дважды пролетарском имени Клары Цеткин и Розы Люксембург батальоне смерти ивановских ткачих. Ах, молодость, революционный задор... Так вы сказали, нам придется совершить небольшой променад? Кстати, я считаю, будет очень справедливо, если бомбу таки понесете вы, а то мне оно надо, таскать таких вот тяжестей на склоне лет? - тут аура Зарембы полыхнула всеми цветами побежалости, а рука привычно потянулась к внутреннему карману, и псайкер счел за благо умолкнуть.
   Передернув жирными плечами - с наступлением вечера ощутимо похолодало - он оглядел освещенные закатным солнцем окрестности. Вдоль подсыхающей дороги тянулся вполне ухоженный лесопарк, далеко впереди виднелись аккуратные домики варшавского предместья. Где-то там должен быть съезд на трассу W-Z, ведущую прямиком на Прагу, однако топать до него пешком по улицам в компании Зарембы и с ядерным фугасом наперевес означало бы не только привлечь чрезмерное внимание обывателей, но и потерять драгоценное время, что отыграли у аэсовцев диверсанты. Правда, оставался еще один козырь в рукаве, своего рода ментальная мина-сюрприз - простодушный Вацлав в случае чего вспомнит про "добрых людей" и постарается по мере сил помешать своим соратникам стереть их в пыль, - но против двух бойцов, из которых один паранормалик, такой козырь был откровенно слабоват, да и сработает этот фокус лишь единожды. И потом, шоссе - слишком очевидный вариант, именно его "светлячки" и постараются перекрыть в первую очередь. Следовало придумать что-нибудь более оригинальное, и как можно быстрее.
   Из кузова лились приглушенные матюги унтера Зарембы, по-видимому, паковавшего бомбу в свой безразмерный рюкзак. Из-за них Семён не сразу расслышал доносившийся откуда-то справа, из-за деревьев, размеренный перестук колес железнодорожных составов и гудки тепловозов. Он схватился за измятую карту - да, все верно: неподалеку от тоненькой бурой ниточки, обозначающей грунтовку, изгибался жирный черно-белый пунктир железной дороги с серым прямоугольником крупной станции.
   На круглом лице Семёна распустилась улыбка - сколь же широкая, столь и недобрая.
  
   Пару минут спустя Заремба уже плёлся по грязи следом за Бриком, а на его спине колыхался тюк, размерами чуть-чуть не дотягивавший до самого Зарембы.
   - Если ещё раз, - шипел он, - мне скажут тащиться чёрт знает куда, да ещё и тяжести эдакие таскать... в такую-растакую собачью погоду... Ну его к дьяволу, я лучше дезертирую!
   Конечно же, дезертировать унтер никуда не собирался, однако разозлить Семёна хорошенько стало для него маленькой идеей фикс. Спутник всё меньше и меньше нравился ему, а уж тот факт, что он взялся командовать, совсем не лез ни в какие ворота.
   "Ишь ты какой... - думал вампир, отдуваясь под тяжестью смертельного груза. - Я - почётный ветеран движения, можно сказать, я ещё старого фюрера помню, Битву за Энск прошёл... А этот? Свалился на нашу голову, нечего сказать. Фон-барон..."
   Толстый же экстрасенс вел себя так, словно не удирал вовсе от жаждущих его крови аэсовцев, а вышел совершить небольшую оздоровительную прогулку перед ужином: сбивал подобранной у дороги суковатой палкой развесистые шляпки загадочных фиолетовых грибов, торчащих там и сям среди прелой листвы, с оглушительным криком "БАБАХ!" стрелял из той же палки по пролетающим сорокам, а потом принялся мурлыкать веселую песню с абсолютно идиотским, на вкус Зарембы, рефреном "Тюх-тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг!". При этом Семён как-то не особенно смотрел под ноги, а потому поминутно спотыкался об корни деревьев, потом оступился при форсировании ручья и начерпал полные ботинки воды, а под конец поскользнулся на ровном месте и кубарем скатился в глинистый овраг, однако шею себе, вопреки горячему желанию унтера Зарембы, не сломал, а вот извлекать его жирную тушку из оврага пришлось все тому же безотказному Зарембе.
   Последние минуты пути вампир проделал в тупой прострации, полностью отрешившись от тягот внешнего мира. Расшевелил его только гудок очередного поезда, раздавшийся едва не под самым ухом. Дошли! Боже правый, они наконец-то дошли! Скоро можно будет сбросить наконец этот треклятый рюкзак на землю, и...
   - Рюкзак на землю! - прямо унтеру в нос уткнулся чей-то автомат. Дорога на вожделенную станцию была перекрыта шлагбаумом, по обе стороны которого стояли солдаты. Не аэсовцы, нет - простые поляки, с обычными вполне себе автоматами. Ещё один лениво пялился на Семёна и его спутника из будки КПП.
   - Пропускаем спецпоезд, - пояснил солдат, глядя поверх Зарембы и пожёвывая папироску. - Остальные составы задерживаются на тридцать минут. Приносим извинения, - последние слова он процедил так, что стало ясно - никакими извинениями здесь и не пахнет. - Отойдите на два шага назад, пожалуйста.
   Семён глубоко вздохнул. Ну почему, почему их дорога не может быть простой и беспроблемной? Отчего им с унтером Зарембой такое счастье?
   ШМА ЙИСРАЭЛЬ АДОНАЙ ЭЛОГЕЙНУ АДОНАЙ ЭХАД. БАРУХ ШЕМ КВОД МАЛЬХУТО ЛЕОЛАМ ВАЭД...
   - Солдат, смир-рно! - Семён резко выбросил вперед руку с зажатой в ней красной книжечкой. Удостоверение было, разумеется, фальшивое, но без тщательной проверки могло сойти за настоящее. А допускать тщательную проверку паранормалик не собирался. - Полковник Брик, Агентство Внутренней Безопасности! ("Равняйсь! Смирно!") Это - старший лейтенант Заремба, он со мной! ("Этих еще не хватало на мою голову...")
   И тут Семёну в голову пришла поистине изумительная мысль. Хе-хе, а ведь можно обернуть внезапное препятствие себе на пользу, правда? Пускай эти бойцы задержат аэсовцев еще на несколько минут...
   - Угроза террористической атаки, высший уровень! - рявкнул он. - (Ох да ничего себе...) Немедленно проводите нас к своему командиру! ("Серьезные господа, как бы чего не вышло, лучше-ка провожу я их, действительно, к пану начальнику станции, пускай он разбирается, мое дело маленькое.")
   У Семёна в висках застучало, кровь ощутимо прихлынула к голове. Ничего не забыл? Ах да, волшебное слово.
   - Пожалуйста, - добавил он. ("И побыстрее.")
   - Идите за мной, - угрюмо пробурчал часовой и, взглядом указав товарищу его подменить, провел Семена с Зарембой к небольшому одноэтажному зданию, в котором располагался и зал ожидания, и, в дальнем конце оного зала, кабинет начальника станции.
   Начальник оказался субъектом маленьким и невзрачным, под стать своей тесной каморке, на кабинет не очень тянувшей и даже не имевшей других мест для сидения, кроме единственного начальникова кресла. На вид хозяину каморки было под пятьдесят, но точно так же могло быть и сорок, и семьдесят. У него были жидкие черные волосы с проплешинкой и неопрятные щетинистые усики. А также холодный, цепкий, странно внимательный для такого субчика взгляд.
   И аура, которую даже в бреду нельзя было спутать с аурой человека.
   - Чем могу быть вам полезен?
   Семён машинально пожал протянутую ему руку, во все глаза таращась на начальника станции, невероятно напоминающего внешностью фюрера германской нации. Вернее, на то существо, которое прикидывалось начальником станции, похожим на фюрера германской нации.
   Глаза существа холодно сверкнули из-под густых бровей. Зарембе, как и Семёну, сразу стало ясно - это не человек и даже не просто нелюдь.
   "Я не мог его видеть нигде раньше?.. В столовой Казармы, например, еще до войны..."
   - Выйдите, пожалуйста, - меж тем обратился начальник станции к солдату. - Я сам разберусь.
   Солдат молча покинул кабинет, встав наготове за дверью.
   - Они сегодня покладистые, смотри-ка, - тихонько хмыкнул начальник. - Но все равно внимательные до тошноты. И слух у них тоже хорош... Так по какому поводу вас задержали, панове? - продолжил он уже громче. - И кто вы вообще такие?
   С точки зрения Семёна, такому созданию следовало бы обретаться в древнем замке с высокими башнями, стоящем на неприступном скальном утесе и набитом летучими мышами, тайными ходами, паутиной и испуганными юными девами в прозрачных ночных рубашках. Или командовать ордой нежити, берущей приступом столицу какого-либо королевства. Но уж никак не служить начальником железнодорожной станции.
   Это, как они поняли уже, был не человек. И не какой-нибудь искусственно выведенный вампир или заурядный оборотень, годный только пейзанок пугать. За хромоногим столом в грязноватой комнатенке сидел... нет, восседал истинный нелюдь, древний, хитрый и очень, очень сильный. Он заметно отличался от своих собратьев, с которыми Семёну доводилось иметь дело в прошлом. У тех эмоциональную ауру было попросту не нащупать, сколько ни старайся, а вот у "начальника станции" она, несомненно, имелась, только какая-то уж очень странная, вроде непрозрачного серого шара. Семён осторожно попробовал запустить в нее свои ментальные щупальца... и едва успел их отдернуть, когда поверхность ауры ощетинилась доброй сотней острых шипов. Укол каждого из них окончился бы для бывшего старшего майора НКВД немедленным тяжелейшим инсультом.
   В холодном взгляде, которым "начальник станции" буравил визитеров, явственно обозначился интерес: видимо, попытка Семёна не прошла незамеченной. Про унтера Зарембу он, кажется, уже все понял и теперь вопросительно смотрел на Брика. Ох, вейзмир...
   - Господин НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ, - сказал Семён негромко, доверительным тоном, чуть улыбаясь самыми уголками толстых губ: да, мол, я прекрасно вижу, какой вы на самом деле "начальник станции", но если вам так угодно, что ж, будь по-вашему. - Я таки не буду рассказывать вам оскорбляющих разум глупостей за то, что мы-де офицеры контрразведки. Оставим эту легенду вашим бравым солдатам. На самом же деле мы с коллегой работаем на ... хм, ДРУГУЮ структуру, - Семён особо выделил голосом слово "другую", - назвать которую я, простите великодушно, не вправе, ибо получил соответствующий приказ. Впрочем, рискну предположить, вы и без того догадываетесь, о какой структуре идет речь. Нам очень важно как можно быстрее добраться до Варшавы, чтобы, скажем так, наглядно разъяснить лидерам одной вновь созданной международной организации всю... - Семён сделал небольшую, но выразительную паузу, - ПАГУБНОСТЬ их попыток вмешаться в... МЕЖРАСОВЫЕ дела. К несчастью, нас преследуют трое террористов из так называемой и пресловутой Армии Света, в том числе довольно сильный паранормалик. И оно нам совсем не нужно, этих вот неприятностей. Как и вам, смею надеяться. Я весьма сожалею, господин НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ, что мы доставляем вам таких вот хлопот, но у нас просто нет иного выхода, кроме как просить вашего содействия. В конце концов, наша миссия отвечает интересам всех тех, кого, говоря начистоту, нельзя причислить к роду людскому... господин НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ, - окончательно расставил точки над "i" Семён.
   Он кивнул, что могло вполне сойти за учтивый полупоклон, и замолчал. В некоторых случаях честность - лучшая политика, и оставалось лишь надеяться, что сейчас - как раз такой случай. Если же нет... ну, тогда Коалиция только что потеряла атомную бомбу и хорошего бойца-вампира, а также одного очень глупого толстого еврея-экстрасенса.
   Некоторое время начальник сидел, о чём-то раздумывая. Прогрохотал мимо станции спецпоезд, взбаламутив тягостную тишину кабинета, но едва невидимые колёса отстучали своё, она вновь наползла на Брика и Зарембу со всех сторон, и теперь её нарушал лишь тихий-тихий тик часов на сухоньком запястье усатого. Наконец уголок его рта искривился, что могло быть улыбкой, а могло быть и просто нервным тиком.
   - Когда Энск пал в две тысячи шестом, - очень тихо проговорил он, - многие бойцы и офицеры покинули его вместе с Командованием. Были и такие, что в момент атаки находились за пределами города - например, разведчики или диверсанты. Кое-кого Армия Света нашла и... скажем так, зачитала его права по-свойски... а кто-то остался в живых, потому что был хитёр, как старая лиса. Я даже слышал кое-что о таких хитрых лисах, - он рассмеялся и покачал головой. - Правда, слышал уже давно. Кто знает, что с ними теперь стало...
   Он пристально обвёл взглядом стоявших перед ним каэмовцев.
   - После той битвы человеческая цивилизация приняла для себя два маленьких факта. Первый, - он загнул палец, - нелюди существуют. И второй, - он загнул другой палец, - сложившегося тысячелетиями порядка вещей кое-кто из них больше не принимает. И неважно, есть ли АС, есть ли Комитет... Война уже началась, и названия воюющих армий, состав генералитета - чистые формальности, суета сует. Стоит ли тогда кидать камни в пруд? - его взгляд остановился на рюкзаке с бомбой. - Как ни баламуть ты воду, она всё равно сомкнётся над пущенным камнем вновь. Армия Света сменится Комитетом, на смену Комитету придёт кто-то ещё... Старый фюрер наш, не задумываясь, истребил бы всех людей на земле одним решительным ударом, чтобы привести нечеловечество к мировому господству... Но для этого одной бомбы мало, а в обетованном Энске сейчас, вроде бы, новые вожди с новыми представлениями о гуманности.
   Он поднялся из-за стола.
   - Эй вы, там! Церберы!
   Солдат ввалился в кабинет и окинул всех присутствовавших взглядом, полным презрения и брезгливости. Видно было, что ему доставляет изряднейшее неудобство это глупое дежурство на маленькой, никому не нужной платформе в компании этого более чем странного человечка, оной платформой заправляющего.
   - Господа могут быть свободны, - буркнул начальник, углубляясь в свои бумаги. - Не понимаю, зачем вообще их было ко мне тащить. Пусть отправляются по своим делам, а меня не беспокойте до вечера, в особенности по таким пустякам. Я человек маленький, но работы и у меня тоже невпроворот.
   - Ладно-ладно... - в тон ему ответил солдат и легонько подтолкнул Семёна с унтером к двери. Толчок пришёлся прямо в заветный рюкзак. - Катитесь отсюда, пока я вас не обшмонал. Ходят тут всякие...
   Семён оглянулся через плечо. Господин начальник станции сидел за шатким столом, старательно погрузившись в бумаги. Вид у него был не так чтобы очень счастливый, и экстрасенс, кажется, понимал, почему. Гнить на какой-то захудалой платформе, изображая сущее ничтожество, да ещё под охраной - бывший старший майор безошибочно опознал вертухайские ухватки солдата, пихнувшего его прикладом промеж лопаток, - для истинного нелюдя унижение еще похуже смерти. Жаль, что он ничем не смог помочь диверсантам. С другой стороны, не выдал своим тюремщикам и отпустил на все четыре стороны, что, надо признать, в его обстоятельствах уже очень немало.
   Меж тем солдат аккуратно, но непреклонно выпихнул Семёна с Зарембой на улицу, повел стволом автомата, давая понять, что они свободны, и зашагал обратно на пост. Паранормалик бросил взгляд на своего спутника - и поскорее отвел глаза от режущей, ненавидящей белизны. Судя по всему, унтер окончательно дозрел и был уже готов оторвать Семёну голову, презрев все приказы герра Джулиано. Чуткого экстрасенса это нервировало.
   - Ну, шо ви так на меня смотрите, господин Заремба, как на ван Зейна? - осведомился он. - Еще пять минут - и я бы его уговорил нам помочь, честное благородное слово, если бы не эта солдатня. Что за манеры, вейзмир - долбить почтенного ребе прикладом по спине! И эти-то люди, представьте себе, имеют наглость петь "Еще Польска не сгинела"!..
   Заремба, скрючившись под тяжестью рюкзака, зашипел от ярости, и Семён от греха подальше умолк.
   Хотя сумерки только начали сгущаться, прожекторы на решетчатых башнях были уже включены, и станцию заливал неживой белый свет. Семён посмотрел на маленькие маневровые тепловозики, таскающие туда-сюда вереницы пузатых цистерн, на секунду задержал взгляд на могучем локомотиве, который дремал на запасном пути... и сосредоточил внимание на ремонтном поезде, скромно притулившемся в тупичке. Он состоял из дизельной моториссы, вагона-дефектоскопа и прицепной платформы, где грудой лежал какой-то тронутый ржавчиной железный хлам. Кабина моториссы была освещена, внутри двигались темные силуэты машиниста и его помощника, дизель деловито попукивал - состав явно готовился к отправлению. Семён прищурился. Ага...
   Махнув Зарембе рукой, он с неожиданным проворством спрыгнул с платформы и решительно зашагал, оскальзываясь на щебенке, к ремонтному поезду.
   - Ты что задумал, обормот пархатый? Куда ты попёр?.. - зашипел унтер, готовясь ринуться под ноги ополоумевшему Брику, но через полсекунды уже сообразил, что тот задумал. Пригибаясь к земле, насколько это было возможно с бомбой на плечах, и стараясь как можно меньше шуметь, он последовал за напарником к поезду.
   Через минуту они уже сидели на корточках на той самой последней платформе, надёжно скрытые от посторонних глаз внушительной горой металлолома непонятного происхождения. Заремба с наслаждением стянул с себя рюкзак и поставил его на пол, между двумя железяками, явно безопасными для бомбы.
   - Думаешь, этот хлам повезут прямо в Варшаву? - он скептически хмыкнул. - Хорошо, если подвезут прямо к дверям Комитета, без остановок. Мы тогда могли бы врубить таймер и сойти прямо сейчас. Угнать какой-нибудь другой состав и доехать до Энска. Хотя этот захолустный вокзальчик так напоминает нашу базу, что прямо-таки уезжать никуда не хочется...
   Он огляделся вокруг, охваченный приступом ностальгии... и увидал во мгле знакомые очертания броневика. Машина аэсовцев стояла в глубине станции, в тени, а у дверей вокзала прохаживался, сцепив руки за сутулой спиной, старший лейтенант Туск собственной персоной.
   Вампир дёрнул Брика за рукав.
   - Гляди!..
   - Вижу, коллега, не слепой, - буркнул Семён, сосредоточенно озираясь по сторонам. Где же Вацлав и тот, второй? Почему поезд не спешит трогаться? Что успел выложить начальник станции этому Туску, если успел, конечно?.. Пока паранормалик судорожно пытался измыслить хоть какой-то выход, сзади под чьей-то ступнёй предательски звякнула железная ступенька.
   Брик медленно обернулся, встретившись взглядом с Вацлавом.
   - Эм... - молодой человек нерешительно мялся на краю платформы, целясь из пистолета Семёну в голову. - Руки вверх... именем человечества!
   - Почтенный пан, - успокаивающе проворковал Семён, пристально глядя парню в глаза. Он уже начал соскальзывать в транс, и незримые тёмные щупальца его воли вновь потянулись к разуму рядового. - Не стоит этого делать, ей-ей. Шо за глупость вы тут удумали?
   - Приказ командующего!... ("А ведь и в самом деле... Ну какие из них нелюди? Туск бы послушал себя! Глупость, дикость какая-то! Почему он не хочет меня слушать?")
   Ствол в руках у бойца предательски дрогнул. Семён примирительно поднял руки и ласково улыбнулся:
   - Ну не нервничайте вы так, милейший, не нервничайте. Мы вот они, тёпленькие, в вашем самом что ни на есть полном распоряжении. Вы - молодец, схватили аж цельных двух невооружённых гешефтмахеров... - он несколько наигранно покосился в сторону вокзала и снизил голос до свистящего шёпота. - В то время как настоящий преступник вот-вот прикончит горячо уважаемого нами пана Туска.
   - Как!? - Вацлав и не заметил, как сам перешёл на шёпот. Унтер Заремба, сидевший в углу тише воды, ниже травы, кусал от волнения тонкие свои губы. - Что с паном Туском?
   Брик подался вперёд, нанося ментальный удар. Тёмное щупальце вошло в мозг рядового до самого основания.
   - Слушай сюда, поц, и слушай очень внимательно...
  
   Мэттью Кларк, опершись обеими руками на стол, угрожающе нависал над маленьким человечком, по какой-то нелепой прихоти судьбы поставленному здесь командовать. Человечек взирал на него холодно и даже немного презрительно. Это бесило оперативника больше всего.
   - Отвечай, - рыкнул он. - Отпираться бессмысленно, как ты не можешь понять? Твои бойцы рассказали нам, что здесь были двое людей. Точнее, не совсем людей... И ты их отпустил. Выкладывай, куда они пошли!
   Начальник станции устало вздохнул, откинувшись на спинку кресла.
   - Любезный... Я вам на чистом польском объяснил - здесь нет и никогда не было никаких нелюдей. Хотите, могу объяснить на английском. Или на немецком. Я - законопослушный гражданин, всегда уважал Армию Света и лично покойного господина ван Зейна. Мои характеристики прекрасны! Кстати, вы их посмотреть не желаете? Их составлял сам... - он потянулся к ящику стола.
   - ОТСТАВИТЬ! - Кларк треснул по столу кулаком, и коротышка отдёрнул руку. - Нечего заговаривать мне зубы! Может, ты их нарочно выгораживаешь, а может, просто не представляешь себе, насколько они опасны, но уверяю тебя - если мы их не схватим, у тебя будут ОЧЕНЬ большие проблемы. Или ты забыл, что мы делаем с пособниками нечисти? А может... - он выдержал драматическую паузу. - Может, ты и сам нечисть? А!?
   - Да как вы смеете? - ахнул начальник в праведном возмущении, но Кларк готов был поклясться, что он вот-вот сорвётся с места, выскочит в распахнутое окно и исчезнет в ночи с проворством, никакому смертному недоступным.
   В кабинет, пошатываясь, вошёл Туск. Его мигрень постепенно спадала, но выглядел он по-прежнему неважнецки.
   - Почтенный пан всё так же упрямится? - осведомился он, морщась от болей в черепе.
   - Сами его уговаривайте, - буркнул Мэтт, выбираясь из душного кабинета в зал ожидания. - Я пас.
   Туск молча кивнул и, едва молодой человек вышел, тихо притворил за собой дверь. Мэттью остался один в совершенно пустом помещении, скудно освещённом единственной люстрой под потолком. Стены тонули во мраке. Сквозь огромные окна просачивался свет прожекторов... После каморки начальника, наводившей какую-то безотчётную жуть, здесь было просто великолепно. Оперативник закрыл глаза, с наслаждением вдохнув ночного воздуха, как вдруг у входа началась какая-то возня.
   - Быстрее! Быстрее! - кричал кто-то надсадно. Мэттью с трудом узнал голос Вацлава. - Командир в опасности! КОМАНДИР В ОПАСНОСТИ!
   По залу бежали трое солдат, на ходу передёргивая затворы автоматов. Рядом поспешал сам Вацлав - растрёпанный, вспотевший, с расширенными от ужаса ("О боги, да от ужаса ли!?") глазами.
   - С дороги! - проорал он, взмахнув рукой с пистолетом. - Этот урод, этот начальник станции - высший вампир! Ему тысяча лет, а может, даже и обе две!
   - Да откуда ты знаешь!? - Кларк, тем не менее, решил не спорить. Отскочив от двери, он сам расчехлил оружие.
   - Знаю и всё! Ломайте дверь! Ломайте дверь! - чуть ли не плача, заходился рядовой, приплясывая вокруг бойцов. Те уже взяли вход на прицел и напряжённо ждали сигнала.
   "Он обезумел..." - успел поражённо подумать оперативник, и тут хлипкая дверь кабинета разлетелась в мелкую щепку.
   Выплеснувшаяся в зал ожидания угольно-чёрная масса сбила двоих солдат с ног и распахнулась, оказавшись мощными кожистыми крыльями. Существо двигалось так быстро, что человеческий глаз почти не различал его очертаний - лишь большую чернильную кляксу, текучую и блестящую. Грянули очереди, но монстр, казалось, их даже не замечал. Рванувшись вперёд, он схватил Вацлава за ноги и одним движением разорвал вопящего парня напополам. Брюхо ещё одного бойца оказалось вспорото крылом, на пол выплеснулись алые внутренности.
   Мэттью перекатился за скамью, едва дыша, обеими руками сжимая рукоять пистолета.
   "Из огня да в полымя!"
   Зал наполнился криками боли. Вампир пировал! Среди этой чудовищной какофонии оперативник услышал ледяной голос Туска:
   - Именем человечества, умри!
   Психический импульс, посланный в мозг кровожадного монстра, оглушил даже Мэттью. В голове будто разорвалась та самая злосчастная бомба, а вслед за взрывом настала тьма.
  
   Заремба едва не вскрикнул от облегчения, когда поезд наконец тронулся. Похоже, машинист тоже услышал выстрелы и благоразумно решил более тут не задерживаться. Семён, сидя на железяке неизвестного унтеру назначения, лыбился самой безмятежной улыбкой.
   - Как думаешь, он погиб? - тихо вопросил унтер, глядя в окна оставшегося позади вокзала.
   - Кто именно погиб, пан Заремба?
   - Этот вампир. Ребе... Он ведь наш бывший соратник. Мне даже кажется, я видел его до войны. По-моему, дружище, ты поступил как редкостный подлец.
   Паранормалик перестал улыбаться.
   - Цель оправдывает средства, коллега. В особенности такая, как наша. Когда транспортируешь такой себе деликатный груз, имея в ближайших планах его невозбранно рвануть под ногами мирных варшавцев, стоит забыть на секундочку обо всяких джентльменских методах. Да, может быть, мне искренне жаль того любезного господина, но уж извиняйте покорно, приказ командора важнее. Уж не оспариваете ли вы приказ командора, Заремба? - он испытующе воззрился на унтера.
   - Никак нет, - прошипел тот с неохотой и отвернулся.
   - Вот и чудненько, - кивнул паранормалик и продолжил, как ни в чём не бывало. - Тут, если я правильно помню за схему, только одна магистраль, - он выудил из-за пазухи карту, но удержать её в руках, стоя на платформе, открытой всем ветрам, представляло собой непростую задачу. В конце концов карта вырвалась у него из рук и упорхнула в вечернюю синеву огромной ночной бабочкой. - Ну да, я таки был прав. И если наш бронепоезд не затеет метить каждый столб, как тот кобель, так мы уже через час будем на Варшаве-Восточной. Пока же предлагаю перевести дух, господин Заремба, и в кои-то веки прокатиться с комфортом!
   Насчет комфорта - это, конечно, Семён несколько перехватил. Поезд набирал ход, желтые пятна фонарей по сторонам полотна мелькали все быстрее. Трясло платформу немилосердно, глаза слезились от бьющего в лицо холодного ветра, к тому же мелкие куски металлолома с увеличением скорости взяли дурную манеру кататься туда-сюда, иной раз задевая кого-нибудь из диверсантов. Тем не менее, укрывшись за станиной какого-то ржавого агрегата и поплотнее запахнув пальто, Семён пришел к выводу, что так, в общем-то, вполне можно путешествовать. Конечно, будь в ремонтном поезде вагон-ресторан, жить стало бы еще лучше и веселее, однако за неимением такового приходилось обходиться собственными средствами. Паранормалик извлек из кармана плоскую фляжку, сделал из нее хороший глоток и с самым дружелюбным видом протянул нахохлившемуся спутнику:
   - Угощайтесь, господин унтер-офицер! Если вы меня спросите, так я вам скажу, что даже вампирам порой полезно согреться изнутри! Будьте здоровы!
  

Часть вторая. Варшава-Восточная

  

1

  
   Кусок мостовой напротив Кунстмузеума неожиданно вспучился пузырем, потом просел, из образовавшихся трещин со свистом ударило голубое пламя. Оно вытянулось гудящим столбом, устремляясь к вечернему небу. Немногочисленные обитатели Берна, совершающие прогулку перед ужином, и любопытные туристы прыснули в стороны в рассуждении теракта - и потому не заметили, как из клокочущего ада выстрелил огненный сгусток, по параболе устремившийся выше островерхих черепичных крыш в сторону Шпайхергассе.
   Сгусток пламени лихо перемахнул Шпайхергассе и опустился на Аабергергассе, в процессе падения приняв очертания человеческой фигуры. Оглядевшись по сторонам, живой огонь нырнул в узкие переулки, двинувшись в сторону Шпитальгассе. С каждым шагом температура падала, выплавленные на брусчатке следы становились все менее отчетливыми и наконец исчезли совсем. Еще минута - и на Шпитальгассе вышла рыжеволосая женщина в ботинках, толстые подошвы которых наводили на мысль о стиле "милитари", долгополом хрустящем плаще из чертовой кожи и черных перчатках. Прислушавшись к визгу сирен пожарных автомобилей на Хольдерштрассе, она улыбнулась и зашагала по Шпитальгассе.
   Специальной посланнице товарища Сталина понравилось, что ее прибытие оказалось настолько... ярким. Ей вообще нравилось все яркое.
   Спустя пять минут таинственная гостья остановилась перед серым двухэтажным зданием скучной архитектуры. Стены, достойные средневековой крепости, узкие и высокие, как бойницы, окна, массивное крыльцо со слоноподобными колоннами, тусклая табличка, удостоверяющая, что здесь расположен "Банковский дом Колер".
   Рыжая поднялась по вытертым мраморным ступеням. Энергичным движением обманчиво тонкой руки распахнула дверь древнего дерева, толщиной способную поспорить с сейфовой.
   За дверью обнаружилась приемная, обставленная в чрезвычайно старомодном вкусе - огромный стол на львиных лапах, страховидные кожаные кресла, похожие на гиппопотамов, густейший ковер под ногами, разлапистые бра на стенах, - все очень продумано, очень уютно и очень дорого. Многочисленные телефонные аппараты щеголяли медными наборными дисками, а сверхплоский монитор компьютера был искусно упрятан в деревянный корпус архаичного телеприемника. Единственным предметом обстановки, выпущенным ранее первой трети прошлого века, была молодая секретарша в элегантном светло-сером деловом костюме.
   - Я могу вам чем-то помочь? - секретарша продемонстрировала тридцать два сияющих чуда современной стоматологии.
   - Разумеется, - кивнула визитерша. - Свяжите меня с господином Колером.
   - Я боюсь, что господин Колер...
   - Меня он примет, - отрезала гостья.
   - Извините, у вас назначена встреча?
   - Разумеется! - раздраженно бросила рыжеволосая. - Господин Колер ждет меня с тысяча девятьсот двадцать девятого года!
   Идеально гладкий лобик секретарши прорезала удивленная морщинка, глаза округлились, нижняя челюсть сама собой потянулась к столешнице. На симпатичном личике написалось изображение полнейшей растерянности. Ей явно прежде не доводилось иметь дел с психованными рыжими стервами.
   - Э-эй, там, на палубе! - рявкнула сумасшедшая, щелкнув затянутыми в кожаную перчатку пальцами перед носом оторопевшей секретарши. - Фройляйн, ау! Мадемуазель, да очнитесь вы! Просто наберите номер господина Колера и скажите ему, что его желает видеть госпожа Ефимовская! Запомнили имя? Гос-по-жа На-деж-да Е-фи-мов-ска-я!..
  
   ...Надежда невольно подумала, что изображение господина Колера вряд ли сгодилось бы в качестве иллюстрации к статье "банкир" в какой-нибудь советской энциклопедии для детей и юношества. В подобных книгах обычно рисовали либо высохших костлявых вампиров, сосущих кровь пролетариев всех стран, либо безобразно разжиревших уродов, непременно во фраке и с цилиндром на голове, восседающих на груде золота или туго набитом мешке с деньгами. А перед Надеждой предстал атлетически сложенный мужчина лет сорока с приятным улыбчивым лицом, хорошими манерами и учтивой речью. Правда, глаза у господина Колера при всем при том были истинно банкирские - прямо не глаза, а буравчики с алмазными сверлами.
   - Должен сказать, я чрезвычайно польщен тем, что мне выпала честь лично познакомиться с вами, фройляйн Ефимовская, - сказал господин Колер. - Вы ведь, в некотором смысле, легенда нашего семейного банкирского дома вот уже на протяжении трех поколений. Признаться, ваш визит - это приятная неожиданность...
   - Господин Колер, - очень невежливо перебила Надежда, - я тоже, поверьте, рада нашей встрече, однако нельзя ли пропустить церемониальную часть и сразу перейти к делу?
   - О, разумеется, разумеется, фройляйн Ефимовская, - Колер невозмутимо улыбался. - Вы желаете получить доступ к... Счёту? - последнее слово явно прозвучало с заглавной буквы.
   - Да! - Надежда с особой силой ощутила скрип банкирских буравчиков.
   - Хорошо. Но вам, без сомнения, известно, что для получения доступа к... Счёту нужно совершить определенные формальности?
   - Конечно.
   - Что ж, тогда приступим.
   В руках у банкира появился длинный ключ замысловатой формы. Им он отпер маленький несгораемый шкаф и бережно извлек оттуда запаянный в пластик лист пожелтевшей бумаги. Повернув лист так, чтобы Надежда не могла видеть, что там написано, господин Колер с той же приятной улыбкой сказал на вполне сносном русском:
   - Насофите сфое имя, пошалуйста.
   - Надежда Михайловна Ефимовская.
   Банкир чуть приподнял бровь:
   - Исфестная такше как?...
   - Феникс! - бросила Надежда.
   Колер справился с надписью на листе, кивнул и продолжил:
   - Насофите номер фашего счета.
   - Девять-ноль-шесть-восемь-два-девять-ноль-три-два-семь.
   Опять взгляд на лист и кивок:
   - Насофите пароль.
   Надежда глубоко вдохнула:
   - Наша партия есть живой организм. Как и во всяком организме, в ней происходит обмен веществ. Старое, отживающее - гибнет, новое, растущее, - живет и развивается. Отходят одни - и вверху и внизу. Растут новые - и вверху и внизу, ведя дело вперед. Так росла наша партия. Так будет она расти и впредь.
   Колер внимательнейшим образом выслушал, водя пальцем по строчкам и размеренно кивая.
   - Все верно, от первого до последнего слова, - вновь перейдя на немецкий, удостоверил он. - А теперь я должен попросить подтвердить вашу личность известным вам способом...
   Надежда побледнела. Ярче проступила россыпь веснушек на лице. Медленно, глядя прямо в колючие глаза Колера, она стянула длинную перчатку с правой руки. Руки, которая до самого локтя представляла собой один чудовищный ожог - мертвая плоть, сплетения красно-белых рубцов, рытвины кое-как заживших волдырей. Изъеденные огнем неправдоподобно тонкие пальцы оканчивались какими-то кривыми ороговевшими наростами вроде птичьих когтей.
   Надежда сжала ладонь в кулак, и он окутался пламенем - сперва багровым, потом алым, оранжевым и, наконец, бело-голубым. Она сделала несколько быстрых пассов, запахло горелым, взвился прозрачный дым. Наискосок через весь стол протянулась выжженная подпись с росчерками и завитушками: "Н.Ефимовская". Под лихо закрученным хвостом финальной "я" была пририсована маленькая пятиконечная звездочка.
   Рыжеволосая гостья скривилась, будто от головной боли, коснулась виска кончиками пальцев, но тут же отдернула их с явным омерзением и принялась торопливо натягивать перчатку. Господин Колер тем временем старательно сличал еще тлеющий автограф с изображением на своем листе. Невозмутимости этого человека мог бы позавидовать гранитный утес или айсберг, дрейфующий в Северной Атлантике в ожидании своего "Титаника".
   - Все в порядке, фройляйн Ефимовская, - объявил он, в сотый, кажется, уже раз сравнив подписи. - Теперь, когда все необходимые условия выполнены, я передаю вам эту бумагу...
   Глаза Надежды сверкнули синим огнем. Расплавленный пластик брызнул на ковер, листок рассыпался пеплом прямо в руках господина Колера. Тот и ухом не повел.
   - А сейчас я обязан предоставить вам информацию о текущем состоянии вашего счета, фройляйн Ефимовская, - сказал он, - и ответить на любые вопросы, которые вы сочтете необходимым задать.
   Мяукнул, просыпаясь, компьютер, из принтера поползла распечатка с длинными колонками цифр.
   - Пожалуйста. Это - поступления, тут - комиссия за ведение счета, вот - итоговая сумма на сегодняшний день. Замечу, что она могла бы оказаться существенно больше, однако по требованию лица, открывшего счет, средства инвестировались лишь в самые высоконадеждные государственные и корпоративные ценные бумаги, доходность по которым...
   - Господин Колер, - прервала его Надежда, - ваши пояснения, должно быть, очень познавательны, только вот для меня они звучат, уж извините, как китайская грамота. Просто скажите, сколько у меня денег, хорошо?
   Банкир, не заглядывая в бумаги, озвучил сумму с точностью до евроцента.
   - Пятьдесят один миллион двести с лишним тысяч чего? - переспросила Надежда, разглядывая распечатку сквозь очки.
   - Евро, фройляйн Ефимовская, - повторил господин Колер. - Это - новая общеевропейская валюта, - пояснил он на всякий случай.
   - Гм, - сказала рыжая гостья в некотором замешательстве. - А это много или мало?
   Улыбка господина Колера сделалась на один миллиметр шире. Но и только. Фантастическое самообладание, что тут скажешь.
   - Вполне достаточно для безбедной жизни, фройляйн Ефимовская, уверяю вас.
   - Как быстро я смогу их получить?
   - В любое время.
   - А прямо сейчас?
   - Пожалуйста.
   Банкир протянул Надежде пластмассовую карточку белого цвета. Она озадаченно покрутила ее в пальцах. На одной стороне карточки имелся длинный ряд выдавленных цифр, на другой - красиво нарисованная черная готическая буква К. Больше на карточке ничего не было.
   - Что это?
   - Карта банкирского дома Колер, фройляйн Ефимовская.
   - А где деньги?
   - Здесь, - господин Колер указал на карточку.
   - Вы хотите сказать, что вот эта... вот эта фитюлька стоит больше пятидесяти миллионов? Господин Колер, вы издеваетесь?!
  
   - ...То есть, нужно просто протянуть эту карточку и сказать, чего я хочу? - подытожила Надежда десятиминутную лекцию банкира.
   - В общих чертах так, фройляйн Ефимовская, - подтвердил тот.
   - Понятно. Да, это удобно. Вы сами такое придумали?
   Казалось, еще пара миллиметров - и улыбка господина Колера заставит расплакаться от зависти Чеширского Кота.
   - К сожалению, нет, фройляйн Ефимовская, - ответил он. - Я могу еще чем-нибудь вам помочь? Инструкции лица, открывшего счет, предписывают оказывать вам всяческое содействие.
   - Гм.. пожалуй, да, - спохватилась Надежда. - Я, видите ли, господин Колер, в Берне проездом, никогда тут раньше не была... порекомендуйте мне какую-нибудь хорошую гостиницу... с рестораном, разумеется... и еще мне нужен престижный и мощный наемный автомобиль с шофером... и модный магазин дамского платья, а лучше - не один... и непременно салон красоты... Да, и еще: где можно при необходимости заказать билет на аэроплан?
   - Я обо всем позабочусь, фройляйн Ефимовская, - заверил Надежду банкир. - Не будете ли вы столь любезны подождать десять минут в приемной? Катрин предложит вам напитки... Я, видите ли, совершенно не разбираюсь в дамских магазинах и салонах красоты, так что придется взять телефонную консультацию у супруги... а номер в отеле я забронирую прямо сейчас, мой шофер Густав вас отвезет...
   Выпроводив Надежду, господин Колер опустился в свое роскошное кресло. Приятная улыбка сползла с его лица, уступив место задумчивости. Крупная белая ладонь скользнула по глубоким, еще чуть теплым бороздам, выжженным в старом дереве нежданной визитершей. Банкир нахмурился было, закусил губу, потом махнул рукой.
   - К дьяволу! - сказал он решительно. - Какое мне дело, кто она такая - экстрасенс, космический пришелец, демоница из преисподней... Главное - у нее есть деньги, а остальное меня не касается!..
  
   Несколько минут спустя в подземном гараже банка, в небольшой, холодной, но весьма комфортной дежурке без окон раздался телефонный звонок. Густав, подскочив с места, ринулся на аппарат, как коршун на беззащитную дичь, и бодро гаркнул в трубку:
   - Слушаю, босс!
   По мере того, как господин Колер диктовал ему инструкции, лицо молодого парня приобретало всё более и более озабоченное выражение. Это же... Нет, ну это же надо! Мало того, что ему предстоит сопровождать настоящего, всамделишного боевого экстрасенса, так он, экстрасенс этот, ещё и из прошлого сюда прилетел! И, сверх того, он ещё и миллионер, один из ценнейших вкладчиков банка! Да, новый виток в карьере бывшего таксиста, нечего сказать.
   - Береги её, как зеницу ока, - напутствовал шеф на том конце провода. - Кто знает, когда ещё судьба нам ниспошлёт таких друзей. Уж и не знаю, что она там задумала и кто она вообще такая, но будь я трижды тридцать раз проклят, если она сюда явилась на экскурсию. Вы ведь готовы... к неприятностям, герр Шульц?
   О да, Густав был готов! По сути дела, должность его издавна совмещала в себе функции шофёра и телохранителя - один раз он, помнится, даже спас Колеру жизнь, но вспоминал об этом нечасто, как о чём-то само собой разумеющемся. Колер, однако, об этом помнил, поэтому доверял своему подчинённому как себе. Ну, или почти как себе - банкиры ведь народ ушлый и слишком уж обольщаться насчёт них не следует. Так, во всяком случае, Густав думал сам.
   - Считай, что твой босс теперь - эта Ефимовская, - продолжал банкир, пока молодой человек, прижимая плечом телефонную трубку, оперативно зашнуровывал начищенные до блеска туфли. - Что бы она ни приказала, выполняй и ни о чём не спрашивай. Разве что если она задумает какой-нибудь государственный переворот, но и в этом случае ты первым делом звонишь мне, а уже потом действуешь. Или не действуешь... Одним словом, вкладчик превыше всего. Всё, отбой.
   "Не слишком ли много слов? - с беспокойством подумал шофёр, выгоняя из-под бетонных толщ на свет Божий представительский "мерседес" и направляясь на нём к главному входу. - Может, она просто по магазинам прокатится, а потом купит остров где-нибудь на Карибах да заживёт себе припеваючи... Нет, боссу, пожалуй, стоит довериться. У него нюх на всякое такое... необычное..."
   Остановившись перед дверями банка, Густав откинулся на сиденье и замер в ожидании своей новой хозяйки.
  
   Надежда на прощание помахала рукой секретарше Катрин - та повторила ее жест, хотя с лица у нее не сходила испуганное и несколько опасливое выражение, ибо она впервые в жизни видела женщину, способную единым духом опрокинуть двойной виски без льда и тут же потребовать добавки, - и в сопровождении господина Колера спустилась по ступеням к рыкающему мощным мотором длинному низкому "мерседесу". Молодой водитель в серой униформе, даже при фуражке - консервативный стиль банкирского дома Колер - пружиной выскочил из-за баранки и предупредительно распахнул дверь салона. Светлые волосы, прозрачные умные глаза, в глубине которых резвились бесенята, тренированные мускулы, перекатывающиеся под форменной тужуркой, безупречно начищенные ботинки и складка на брюках, которой можно резать сталь, - идеальный эталон белой расы, по какому в ее время сходил с ума вождь германского народа. Рыжие брови Надежды поползли вверх, синие глаза полыхнули за стеклами очков. Молодой человек ей явно пришелся по вкусу.
   - Фройляйн Ефимовская, это Густав Шульц, ваш личный водитель и... телохранитель, - сказал господин Колер. - Можете всецело на него рассчитывать. Я уже проинструктировал Густава надлежащим образом, так что любое ваше приказание будет исполнено мгновенно. Разумеется, автомобиль тоже в полном вашем распоряжении.
   - Очень рада знакомству, Густав, - Надежда протянула шоферу руку - не для поцелуя, но для рукопожатия. Снимать перчатку, правда, предусмотрительно не стала. - Меня зовут Надежда, и я - самая упрямая, капризная, вредная и бессердечная дрянь, какую вам когда-нибудь доводилось встречать. Это так, для начала. Если вы... точнее, КОГДА вы узнаете меня поближе, то поймете, что на самом деле все еще хуже. Гораздо хуже!
   - Густав, отвезешь фройляйн Ефимовскую в отель Schweizerhof Bern, там забронированы президентские апартаменты, - приказал господин Колер. - Кстати, для тебя я тоже взял одноместный номер, где тебе следует пребывать безотлучно до получения новых инструкций. Что ж, как говорят у вас в России, фройляйн, - Колер вновь перешел на русский, - скатертью торока, коспоша Ефимоффскайа!
  
   Неспешно ведя машину по оживленным бернским улицам, Густав изучал свою необычную пассажирку в зеркальце заднего вида. Не сказать чтобы она ему так сразу понравилась - во всяком случае, при взгляле на нее он почти не чувствовал никакого подвоха, а это уже само по себе было добрым знаком. Что-что, а интуиция у молодого Шульца была развита не хуже, чем у самого господина Колера, иначе не выжил бы он на улице, не дожил бы до того светлого дня, когда господин Колер его заметил, принял и обучил... Заметив, что все глубже и глубже погружается в мутные, но такие теплые и приятные волны ностальгии, Густав легко и добродушно усмехнулся, покачав головой:
   - Так вы говорите, дрянь? Значит, мы с вами отлично сработаемся. Итак, какова же наша... простите, фройляйн, ВАША миссия? В последнее время в мире происходит много такого, что способность удивляться должна была бы исчезнуть, но, может быть, вы меня все-таки удивите?
   Этот смелый, если не сказать дерзкий тон шофер избрал далеко не случайно. И уж точно не ради того, чтобы позлить свою спутницу. Просто эта женщина была хоть и не зла, но чертовски сильна и опасна, и почти наверняка ждала от своих компаньонов (союзников? друзей?) такой же внутренней силы и решимости. Что ж, если так, Густаву просто нужно быть самим собой, и все.
   - Уж извините за такой допрос, - он все же решил слегка подсластить пилюлю. - Просто мне не рассказали, что вас привело сюда. Похоже, босс... в смысле, господин Колер сам не очень-то в курсе.
   Глаза Надежды из-под очков воткнулись водителю в затылок как два пронзительных синих лазера. Рыжие брови вопросительно изогнулись. А этот молодой человек явно не робкого десятка, подумала она. Господин Колер наверняка наговорил про меня своему водителю по телефону сорок бочек арестантов, так что другой бы и пикнуть боялся, а Густав...
   - Ну, вы и нагле-е-ец! - протянула Надежда, но в низком ее голосе не слышалось ноток гнева или подозрительности - разве что легкое удивление и даже... одобрение? Да, пожалуй, именно так. - Кстати, вы не ошиблись насчет господина Колера. Он, несомненно, талантливый банкир, но ему ни к чему до времени знать, кто я такая, откуда взялась и какова моя цель. А вот вы, Густав, - женщина резко подалась вперед, на плечо водителя легла легкая, но удивительно цепкая ладонь, затянутая в глухую кожаную перчатку, несмотря на довольно теплый для ноября месяца вечер, - вы действительно желаете знать о моей миссии? Штука в том, что в таком случае она станет и вашей тоже. Вы будете помогать мне... или погибнете, уж извините за откровенность. О, практически мгновенно и почти безболезненно, но в вашем возрасте это все равно было бы очень обидно, ведь правда?
   Густав покрылся мурашками, когда пальцы Надежды сомкнулись на его плече. Он ощутил - даже не кожей, а костями - странный, быстро нарастающий жар, опаляющий плоть сквозь форменную тужурку. Жар этот, впрочем, был ничем по сравнению с ужасом, объявшим на долю секунды бесстрашного герра Шульца. Но лишь на долю секунды - он быстро понял, что пассажирка лишь проверяет его на прочность, как сам он минуту назад решился проверить её. Опрометчивый был шаг с его стороны, нечего сказать. Но с другой стороны, стала бы она ему доверять, поведи он себя как-то иначе? Вряд ли.
   - Вам больно? - Рука моментально отдернулась. - Простите, я случайно, честное слово. Иногда мне трудно себя контролировать. Я не хочу вам угрожать, поверьте, и ровно ничего не имею против вас, но у меня есть приказ, и я должна выполнить его любой ценой. Любой! - с нажимом повторила Надежда. - Не буду скрывать, вы мне понравились с первого взгляда, Густав. Я люблю сильных людей, а вы, без сомнения, сильный человек. Если я расскажу и покажу вам ВСЁ, мы можем составить неплохой дуэт. Но подумайте еще раз - вы уверены, что и вправду этого хотите? И скажите - я могу вам доверять? По-настоящему, до самого конца? В противном случае вам лучше оставаться просто очень хорошим водителем... и только.
   Она откинулась на мягчайшую спинку кожаного сиденья. Ее глаза мерцали в полумраке салона голубыми звездами.
   В молчании прошли несколько минут.
   - Я бы и рад, - проговорил наконец шофёр, тщательно выбирая слова, - остаться, как вы выразились, просто хорошим водителем, фройляйн, но, боюсь, это пойдёт вразрез с приказом господина Колера. А его приказ был вполне ясен - помогать вам во всём, что бы то ни было. Даже если это... Мать-перемать! - резко выкрутив руль, Густав едва увернулся от какого-то пьяного лихача, вылетевшего на "встречку", и, выдохнув, продолжил как ни в чём не бывало. - Кхм, простите. Я хотел сказать, что готов быть и водителем, и охранником, и солдатом, и киллером. И знаете, я буду следовать за вами не только потому, что так мне сказали. Просто со мной никогда не случалось ничего эдакого, и грех будет упускать первый шанс, - его глаза в зеркале заднего вида весело улыбались. - А вы, получается, тоже выполняете чей-то приказ? Что ж... Рассказывайте.
   - Будь по-вашему, Густав, - кивнула Надежда. У шофера мелькнула мысль, что в комфортной темноте лимузина, за зашторенными окошками, она выглядит точь-в-точь таинственной злодейкой из японского комикса - черный силуэт, вздыбленная копна волос и две светящиеся голубым огнем линзы очков. - Надеюсь, вам не придется пожалеть о своем выборе.
   - Я приглашаю вас на охоту. Нет, мы не будем выцеливать вальдшнепов на тяге или торчать в кустах на номерах, ожидая, когда на нас выбежит кабан. Я говорю о той охоте, азартнее и увлекательнее которой нет на свете. Об охоте на человека. Хотя... можно ли его назвать человеком? Паранормалик, с юных лет якшавшийся с нелюдями, их слуга и орудие, массовый убийца, возомнивший о себе невесть что толстый прохвост. В мое время он работал в системе государственной безопасности на высокой должности - отвечал за особые проекты. Самоуверенный глупец искренне полагал, что мы, солдаты партии, ничего не знаем о его секретах. Думал, что Центральный Комитет позволит НКВД в одиночку контролировать источники нечеловеческой силы. Потому и рискнул сбежать в ваше время, Густав, чтобы укрыться от гнева товарища Сталина, - вам ведь знакома эта фамилия, Густав? - наивно надеясь, что тут-то мы его не достанем. Ха! - резко выдохнула Надежда. - Не он один разбирался в артефактах нелюдей, не он один...
   Между тем "мерседес" Шульца, войдя в плавный поворот, остановился у хрустального подъезда отеля Schweizerhof Bern.
   - Нам с вами, Густав, предстоит по личному приказу товарища Сталина выследить и обезвредить паранормалика по имени Семён Воозович Брик, - сказала Надежда, вновь подавшись вперед так, что герр Шульц ощутил ее горячее дыхание на своем затылке. - Он очень опасен, имейте в виду. Специалист высшей пробы в смысле телепатии - способен внушить практически кому угодно почти что угодно. Правда, для этого ему обязательно нужно поговорить со своей жертвой - иначе его талант не работает. Не боитесь, а, Густав?
   Некоторое время шофёр думал над ответом, и его глаза, которые беспрепятственно могла обозревать Надежда в водительском зеркальце, выражали напряжённую работу ума. Наконец он проговорил:
   - Массовый убийца, говорите?.. Боюсь, у меня нет выбора, госпожа. А если б даже и был - будьте уверены, я не задумываясь побегал бы вместе с вами за этим, как вы выражаетесь, толстым пройдохой. Он нелюдь, говорите? Может внушать кому угодно что угодно, если с ним заговорить? Так мы и не будем с ним говорить, верно? - Густав открыл бардачок и продемонстрировал гостье из прошлого "беретту" с глушителем. - Это, конечно, не ледоруб и даже не штык, но я уверен, товарищу Сталину понравится и такой инструмент.
   Как следует относиться к знаменитому русскому усачу, Густав никогда в жизни не задумывался, и сейчас особо не хотел. Слишком уж сложной и запутанной материей была история, чтобы судить о ней сгоряча или же оголтело верить такой разной, но такой убедительной пропаганде... Что ж, если для участия в этой весёленькой авантюре предстоит немного послужить Сталину - пусть будет Сталин, не вопрос. Главное, что не Гитлер, хотя... если бы господин Колер приказал...
   - Могу я спросить ещё кое о чём? - произнёс он, открывая Надежде дверь и подавая - неосознанно при этом напрягшись - ей руку.
   - Спасибо, Густав, - ухватившись за предупредительно протянутую руку молодого человека, Надежда выпорхнула из комфортабельного нутра низкой длинной машины. - Спрашивайте, конечно.
   - Если вы совершенно случайно тут погибнете... ну, или если наша миссия увенчается успехом... Мы ведь не нарушим с вами, чего доброго, какой-нибудь пространственно-временной континуум? А то ведь как было в первом Red Alert... - он вдруг осёкся. - Простите. Игра просто была такая. Тоже в каком-то смысле о путешествиях во времени.
   Надежда думала над ответом лишь секунду.
   - Я, знаете ли, не Энштейн, чтобы с уверенностью отвечать на этакие замысловатые вопросы. Но мне кажется, что избавление от такой мрази, как Брик, вряд ли способно пойти миру во вред, скорее уж наоборот. У него было целых три дня, пока мы в тридцать восьмом готовили мое отправление, так что он наверняка успел снюхаться с нелюдями - у него на них прямо чутье, и я не удивлюсь, если уже влез в какую-нибудь их мерзкую затею. В любом случае, чем быстрее мы от него избавимся, тем меньше дел он успеет наделать.
  
   Швейцар у сияющего подъезда исподтишка бросил недоуменный взгляд на всклокоченную рыжую стерву в хрустящем кожаном плаще не по сезону, тяжелых ботинках военного образца и без намека на какой-либо багаж. Но, с другой стороны, она приехала на роскошном лимузине, и ее сопровождал безукоризненно отутюженный личный шофер, а на бледном веснушчатом лице странной гостьи была ясно обозначена склонность по малейшему поводу закатывать грандиозный скандал, так что одним лишь взглядом швейцар и ограничился, распахнув перед странноватой парочкой двери отеля.
   Администратор на ресепшене сморщила было носик, не забывая, однако, улыбаться. Но Густав, перегнувшись через стойку, негромко бросил несколько фраз про "банкирский дом Колер", "фройляйн Ефимовскую" и "президентские апартаменты", и улыбка девушки расцвела с десятикратной силой, а после взмаха кредитной карточкой с готическим черным "К" и вовсе, кажется, разъехалась до самого затылка. Спустя полминуты в богато украшенном предметами антиквариата холле отеля материализовался сам управляющий, который тут же рассыпался в любезностях и сообщил, что встреча с фройляйн Ефимовской есть самое счастливое событие всей его жизни и что весь персонал Schweizerhof Bern почтет за величайшую честь мгновенно выполнить любое ее желание. Фройляйн Ефимовская пожелала легкий ужин с шампанским в номер, горячую ванну, а также чтоб управляющий сгинул к чертовой матери, а то от его трескотни уже голова раскалывается. Тот все понял и послушно испарился, вручив напоследок Надежде ключи от апартаментов, а Густаву - от одноместного номера по соседству.
   - Спасибо, Густав, - улыбнулась Надежда, когда бесшумный лифт вознес их на самый верхний - пятый - этаж. - Что бы я без вас делала, ума не приложу. Простите, что не приглашаю на ужин - день выдался хлопотным, хочу немного побыть в одиночестве, отдохнуть, собраться с мыслями... не каждый день все-таки доводится вот так скакать почти через сотню лет. Это необычно, но очень утомительно. Кстати, не думаю, чтобы мне здесь что-нибудь всерьез грозило, так что вы вполне можете расслабиться, если хотите. Тут, как господин Колер мне рассказывал, есть два очень приличных ресторана и довольно симпатичный бар. Пусть все записывают на мой счет, и не стесняйтесь с выбором. Только будьте готовы завтра к раннему подъему, я, Густав, привыкла вставать затемно... Доброй ночи вам!
   Взмахнув рукой - к слову, перчаток она так почему-то и не сняла - Надежда исчезла за массивными дверями апартаментов. В солидном замке с щелканьем повернулся ключ, индикатор на электронном запоре справа от дверей мигнул и сменил цвет с зеленого на красный.
   - Расслабляйтесь уж сами, - хмыкнул про себя шофёр, - и не отдавайте мне лучше таких приказов, если уж хотите, чтобы вам и впрямь тут ничего не грозило.
   Его собственное временное обиталище оказалось предсказуемо скромным, но по крайней мере оно было достаточно близко к апартаментам Надежды, а стена, отделявшая их от него - достаточно тонкой, чтобы в случае чего услышать шум борьбы. Если, конечно, допустить, что за советской барышней кто-то захочет прийти. Это и маловероятно - ну кто, спрашивается, её здесь может знать? - и попросту опасно для жизни. Не для жизни Надежды, разумеется. Уж кто-кто, а она точно может за себя постоять.
   "А я так, для прикрытия тыла..."
   Удобно устроившись в кресле в углу и выбрав по телевизору какой-то бессмысленный ненавязчивый бубнёж, Шульц принялся не спеша размышлять. Они ищут иголку в стоге сена. Экстрасенса, внешне ничем вообще не примечательного, такого же засланца из прошлого, как и сама госпожа Ефимовская, но с огромными амбициями и наверняка опасными планами в голове. Которые теперь претворить в жизнь, пожалуй, даже легче, чем сто лет назад.
   "Снюхаться с нелюдями, говорите? - думал юноша, закрыв глаза и тихо барабаня пальцами по подлокотникам, пока телевизор в уголке радостно выдавал всё новые порции рекламной чепухи про генетически изменённые яблоки со вкусом шоколадного тортика. - Что ж, тогда нам ничего не остаётся, как в ответ снюхаться с людьми. С нужными людьми, конечно же."
  
   Надежда же, захлопнув двери, первым делом избавилась от опостылевшего плаща и ботинок, оставшись в черной фуфайке без рукавов и того же цвета брюках с большими накладными карманами. Длинные кожаные перчатки тоже полетели в угол - взамен она, старательно отведя взгляд от изуродованных рук, натянула другие, из тонкой шерсти.
   Стремительно поданный в апартаменты ужин, состоявший по преимуществу из экзотических морских гадов в разных видах, оказался сказочно вкусным и был проглочен Надеждой буквально в десять минут, а бутылка Dom Perignon Vintage 2002 подняла гостье из прошлого настроение. Насыщаясь, она не отрывала глаз от огромного, удивительно плоского экрана телеприемника на стене. Надежду трудно было бы назвать технически подкованной даже по меркам тридцатых годов, что уж там говорить о чудесах двадцать первого века, - но, покрутив в руках серебристую вытянутую коробочку пульта, с которого управлялся телеприемник, она все же сообразила, как он включается, и методом перебора кнопок добралась сквозь обрывки кинокартин и навязчивую рекламу до круглосуточного новостного канала.
   Как и следовало ожидать, за семьдесят три года капиталистический мир окончательно прогнил и обезумел. Финансовые кризисы, политические скандалы, военные конфликты, заговоры нелюдей, банкиры, склоняющие служанок к разврату, парады гомосексуалистов - налицо очевидные признаки упадка. Про Советский Союз, который глупые дикторы до сих пор называли Россией, говорилось мало и в предсказуемом тоне: империалистическая пропаганда беззастенчиво лгала про тотальное воровство, развал экономики, нищету населения и кровавые бесчинства госбезопасности. Совсем обленились западные клеветники, подумала Надежда, выключая телеприемник, ничего нового за столько лет не придумали, все пересказывают враки эпохи военного коммунизма.
   Бесшумно убрав со стола, горничная направилась в ванную, и там немедленно грянула вода. Надежда сунула девушке первую попавшуюся купюру, запасом которых ее предусмотрительно снабдил господин Колер; судя по неописуемому выражению лица горничной, получилось не так чтобы много, а очень много, но не отбирать же чаевые обратно, - и выставила ее за двери.
   Кристаллы ароматической соли, растворяясь в горячей воде, приятно щекотали кожу и пахли хвоей, махровый халат оказался до чрезвычайности пушистым, а королевских размеров постель - восхитительно мягкой. Блаженно потянувшись всем телом и только что не заурчав от удовольствия, как большая рыжая кошка, Надежда провалилась в сон.
  

2

  
   А между тем к Варшаве уже приближался маленький невзрачный поезд, гружёный двумя бойцами КМ, одной смертоносной боеголовкой да парой тонн железяк, отживших свой век и неизвестно для каких целей едущих в польскую столицу. Заремба, весьма эффективно использовавший прошедший час для отдыха и сна, теперь внимательно разглядывал проносящийся мимо пейзаж.
   - Ребе, - обратился он к Брику. - Полагаю, у тебя есть план, как действовать дальше? Потому что у меня - ни малейшего. Угоним такси, может быть, и ты заставишь местного аборигена зарулить с бомбой в... Чёрт! - он в сердцах ударил кулаком по стальному листу, оставив на нём небольшую, но заметную вмятину. - Да ведь мы даже не знаем, где этот чёртов Комитет будет заседать! Об этом в газетах не пишут.
   Семён перевернул фляжку вверх дном, удостоверяясь, что коньяку в ней не осталось ни капли, вздохнул и запустил опустевший сосуд в сгустившуюся холодную темноту. Тепло разбежалось по жилам, разогнало дремоту, наполнило уставшую тушку паранормалика новыми силами. Сколько Семён себя помнил, алкоголь всегда действовал на него вот так - не столько туманил рассудок, сколько заряжал нервной энергией. Ровно по этой причине Семён прикасался к спиртному редко и понемногу - боялся незаметно для самого себя спиться.
   - Просто ви не умеете как следует читать газеты, господин Заремба, - благодушно возразил он. - Не сочтите за обиду, я таки всего лишь констатирую факт. В газетах, скажу я вам, даже в мое время писали почти обо всем на свете, а уж сейчас, с этими вашими инерт... инрет... нетами - в общем, ви понимаете, за что я хочу сказать, - и подавно.
   Семён лукаво посмотрел на вампира, полыхнувшего алой злобой, усмехнулся и спросил:
   - Скажите, господин унтер-офицер, старый ребе не очень себе ошибется, если предположит, что ви таки не большой охотник до чтения разной там литературы?
   В ответ на удивленный взгляд Зарембы он пояснил:
   - Просто в этом случае вам таки извинительно не знать, что открывшаяся третьего дня книжная ярмарка впервые за последние годы проходит НЕ в варшавском Дворце культуры и науки. И ви себе подумайте, какое совпадение - в этом самом Дворце как раз имеется конференц-зал на целых три тысячи мест. А на вокзале, что так удачно расположился рядом с Дворцом и куда, скажу я вам по секрету, вчера прокатился в свое удовольствие один посыльный герра Джулиано, чтобы оставить для нас небольшой такой себе подарочек в камере хранения, не продохнуть от полицейских и агентов в штатском. Но, конечно, все это не имеет совершенно никакого отношения к тайному заседанию Комитета, нет-нет-нет!
   Заремба недовольно фыркнул и поморщился, хотя Семен был, безусловно, прав - большим охотником до чтения унтер и впрямь никогда не был. Что уж говорить о каких-то там книжных ярмарках в городе, где он и бывал-то всего пару раз, да и то проездом.
   Тем временем лесопарки по обеим сторонам железной дороги сменились сперва пригородными домиками, а там и многоэтажными панельными ульями. Впереди расцвело электрическое зарево - поезд приближался к Варшаве-Восточной, сбрасывая скорость и явно желая свернуть в лабиринт запасных путей и разрозненных вагонов, что предоставляло диверсантам неплохую возможность сойти с гостеприимной платформы, не привлекая к себе излишнего внимания.
   - О`кей, мы почти на месте, - пробурчал вампир, поднимаясь на ноги и водружая на спину смертоносный рюкзак. - Ты босс, Моисей, ты всё знаешь. Веди меня.
  
   Через некоторое время они были уже у камер хранения на цокольном этаже вокзала - в узком и холодном помещении с несколькими рядами сейфовых ячеек и противными мигающими лампами, окрашивавшими все в зеленоватые тона. Пока что вокруг не было никого, но гулкие шаги полицейского, прохаживавшегося взад-вперед по ту сторону входной двери, спокойствия унтеру не добавляли.
   - Пошевеливались бы вы, Семен Абрамыч, - он нервно покусывал свои губы, то и дело хватаясь за кобуру. - Не по себе мне что-то.
   - Воозович, господин Зерамба, с вашего позволения, - нервно поправил вампира Семён. Он тоже чувствовал себя неуютно в этом подземелье, выбраться из которого при каком-нибудь кипеше было довольно-таки заковыристой задачей. Поэтому он торопливо пошел, а потом и побежал вперевалку мимо длинной череды ячеек, отыскивая нужный номер. Наконец Семён остановился, торопливо расстегнул верхние пуговицы на пальто, стащил с толстой шеи цепочку с тремя миниатюрными ключиками и сунул один из них в замочную скважину. Стальная дверца со скрипом отворилась, "ребе" довольно хрюкнул и нырнул в темноту ячейки, извлекая оттуда один запаянный полиэтиленовый пакет за другим и передавая их своему напарнику. Большинство пакетов были набиты чем-то мягким, внутри двух солидно клацал металл, наводя на мысль о чем-то стреляющем. Наконец бывший старший майор НКВД вылез обратно на свет Б-жий, захлопнул дверь и, критически оглядев Зарембу с ног до головы, фыркнул:
   - М-да, господин унтер-офицер, ви таки сейчас выглядите как босяк! Впрочем, виноват, - он кинул взгляд на собственное одеяние, вусмерть перемазанное глиной, стащил с головы потерявшую всякую форму шляпу, - я себе тоже смотрюсь не лучше. И мое еврейское сердце-вещун подсказывает, что, объявись мы вот такими шлемазлами в центре города, нам очень быстро сделают нехорошо. Так шо надо таки поскорее добраться до мужской уборной, чтоб спокойно переодеться, а еще - упаковать наш груз, ибо таскаться с таким себе рюкзачищем по Варшаве тоже некошерно, скажу я вам. Ну, и ваш пистолет - это, разумеется, прекрасно, но там в пакетах специально для вас есть пара очаровательных пистолетов-пулеметов с приличным запасом патронов, запасными магазинами, чем-то там лазерным, извините, не запомнил, и прочими штучками. Сюрприз от герра Джулиано, чтоб он был здоров!
   - Прицелами. Лазерными прицелами, - зло прошипел унтер, торопливо принимая от Семёна пакет за пакетом. Тот, конечно же, снова был прав - сейчас главным было найти убежище и хорошенько подготовиться к предстоящей акции. Вот только где они его найдут, это убежище?..
   Внезапно Зарембу посетило смутное воспоминание.
   - Эй, слушай, - он осторожно дёрнул псайкера за рукав. - Я несколько лет назад был здесь по делу, ещё до войны. Помнится, останавливался у одного связного - он из простых смертных, но в ту пору был на нашей стороне. Что с ним сейчас, я не знаю, но если он всё ещё живёт по старому адресу и работает в городской мэрии... Короче говоря, он мог бы нам помочь пробраться в эту твою библиотеку или куда ты там сказал. По крайней мере, счастья попытать стоит. С твоими-то талантами...
   Договорить он не успел - дверь хранилища распахнулась, пропуская внутрь полицейского. Вампир тотчас узнал же его запах - да-да, именно этот жирный ублюдок, ещё жирнее Брика да вдобавок редкостно уродливый, в скроенной явно не по размеру форме, всё это время расхаживал там, снаружи. Теперь он, видимо, решил взглянуть, что это там так долго грузят из камер те два подозрительных грязных типа, место которым явно не здесь, а в участке?
   - Эй, вы там чего возитесь? - служитель закона явно был чем-то встревожен, а рация у него на поясе что-то неразборчиво бормотала про прибытие какого-то специального состава. По счастью, он пока что не видел Семёна с Зарембой - они были от него на расстоянии двух рядов ячеек. И при его приближении замерли неподвижно - во всяком случае, унтер. Знаками он спросил у спутника, что тот собирается делать.
   "Ох, как мы хорошо себе ехали на том паровозе... и теперь вот такое здравствуйте вам через окно, - подумал Семён, очень старательно, хотя и без особого успеха вжимая брюхо, чтобы спрятаться в тени металлического шкафа. - Нет, мое еврейское счастье не бывает таки ни вечным, ни хотя бы сколько-нибудь долгим. И зачем я не подставил затылок под пулю в тридцать восьмом - теперь уже не пришлось бы терпеть всей этой беготни..."
   Толстый паранормалик жестом осведомился у своего спутника, нельзя ли эту тушу в полицейском мундире попросту пристрелить. В ответ на лице Зарембы очень крупными буквами выписалось: "Дядя Сёма, ты дурак?!" - да Семён уже и сам сообразил, что на звуки стрельбы в этом гулком помещении самое большее через минуту сбегутся с вокзала все поцы с надписью "POLICJA" на рукавах, сколько их ни есть. Ой-вей, значит, опять ему самому стараться... ШАЛОМ АЛЬ ЙИСРАЭЛЬ.
   Сосредоточившись, бывший старший майор госбезопасности решительно вышел из тени и немедленно попёр брюхом на стража порядка, одновременно разматывая клубок невидимых ментальных щупалец:
   - Ви таки дико интересуетесь за то, почему мы тут себе так долго возимся, пан полицейский? ("Ох ты ж, принесла нелегкая сына самоизбранного народа. Пся крев, такой ядовитый жидяра, пожалуй, всю кровь выпьет!") А я вот хотел бы знать, какие это статьи административного или, упаси Бог, уголовного законодательства мы таки нарушаем? Нет, вы уж мне покажите, в каком таком законе прописано, что уважаемый ребе и его хороший знакомый не имеют себе права пользоваться оплаченной ячейкой в камере хранения на вокзале столько, сколько они захочут! ("Мало вас немцы в свое время в печах сожгли, мало, вот цацкайся тут теперь с тобой!") Слу-у-у-шайте, пан полицейский, - протянул Семён нехорошим голосом, - а вы, может быть, антисемит?! ("Никакой я тебе не антисемит, сволочь пархатая! У меня это... того... инструкция!") Да вы, наверное, и Холокост отрицаете?!!! - взвыл Семён на такой пронзительной ноте, что толстяк даже попятился. ("Ничего я не отрицаю! Тут это... спецсостав прибывает на пятую платформу! Секретное же дело! Э, да плевать на ту секретность - вот я ему сейчас все хорошенько объясню, авось успокоится и заткнется наконец...")
   - Значит, так, пан израильтянин, - полицейский был не только куда шире Семёна, но и головы на две выше, поэтому, понизив голос до доверительного полушёпота, он слегка склонился над собеседником, чтобы тот мог лучше его слышать. - Ты уж прости за эту суету, ей-богу, но сюда с минуты на минуту заявится председатель какого-то там международного комитета, никто тут толком не знает какого, а с ним и ещё парочка важных иностранных чинуш. Нам только пятнадцать минут назад доложили, теперь вот суетимся, проверяем всех подозрительных... Кстати о них, - он помотал головой, словно бы смутно осознавал наваждение и пытался его стряхнуть, - вы не могли бы открыть вашу сумку? - он сделал шаг по направлению к Зарембе, который уже завёл руку за пояс и сжал рукоять спрятанного там пистолета. Видно было, что унтер нервничает и уже вполне готов убивать. А если очень потребуется, то даже массово.
   - Ну же, пан. Су-ум-ку!
   Верность служебному долгу, проявляемая стражем порядка даже в омороченном состоянии, невольно вызывала у Семёна определенное уважение. Однако мысль о том, что его застукают с ядерной бомбой, двумя пистолетами-пулеметами, кучей боеприпасов к ним и - таки самое ужасное! - в компании вампира, заставила "ребе" съежиться. Между тем ситуация начала принимать угрожающий оборот - Заремба, судя по вскипевшей злобой и безнадежностью ауре, уже собирался открыть огонь, что, конечно, погубило бы всё дело. Пришла пора идти на крайние меры.
   - Ой-вей, господин Заремба, - торопливо посыпал словами Семён, отступая за спину толстяку в форме, - сдается мне, что бедные евреи таки сделали большую глупость, распяв себе немножечко того Христа, и до сих пор через это так страдают, так страдают, просто невыносимо страдают! Покажите уже господину полицейскому, что у нас там в рюкзаке, и пусть ему станет стыдно за свои безосновательные подозрения!
   Взгляд унтера сделался окончательно безумным. В течение нескольких секунд он лихорадочно прикидывал, не стоит ли заодно с этим жирным фараоном пристрелить и Семёна, решившего, судя по всему, перейти на сторону врага. Но потом вампир все же решил, что напарник, по обыкновению, задумал какую-то хитрость, поэтому со стуком поставил свою ношу на пол и даже сделал шаг назад - мол, кому надо, тот пусть и копается в многочисленных застежках. Полицейский, пыхтя не хуже паровоза, склонился над рюкзаком, открыв Семёну отличный вид на жирный, в слоновьих складках затылок.
   - Но это произвол, и мы будем жаловаться, имейте в виду! - добавил Семён. - Вам это просто так с рук не сойдет, скажу я вам, пан полицейский!
   После чего подхватил с пола пакет с разобранным МР-5, размахнулся как следует и обрушил на голову толстяку без малого три килограмма металла - прием очень банальный и к тому же изрядно подлый, но подчас действующий не хуже самого изощренного внушения. Впрочем, о надлежащем внушении "ребе" тоже не забыл. Он, правда, не слишком надеялся проломить увесистым свертком столь толстый череп, но вот утратить связь с реальностью на какое-то время здоровяк должен был наверняка, а большего диверсантам и не требовалось.
   - Ах вы!.. - только и успел прохрипеть страж порядка, оседая на пол и бледнея лицом. Больше он не говорил уже ничего - удар Брика выбил его из суровой реальности всерьёз и надолго.
   - Ой-вей, пан полицейский, - развел руками Семён, - и надо же вам было так неудачно подвергнуться нападению двух неизвестных... - Толстый паранормалик выдернул из кобуры на поясе поверженного противника служебный пистолет, - с целью завладения табельным оружием... и внешность преступников ви, разумеется, не запомнили, ай-ай... ну, и кто вас таки просил тянуть руки куда не надо?
   Заремба, не мешкая, подхватил рюкзак и направился к двери.
   - Отлично сработано, Брикштейн! - нервно хохотнул он, переступая через тушу полицейского, не забыв бросить голодный взгляд в сторону его сонной артерии. - А теперь давай поторопимся - отсюда явно пора убираться, если мы не хотим... столкнуться... - он вдруг остановился и, просияв от сознания своей гениальности, обернулся к Семёну. - Слу-ушай! А чё там этот фараон говорил про председателя комитета? Не наш ли это, часом, Комитет, а? Что если нам использовать прибытие этой важной шишки в своих целях? Только я пока не знаю, как именно, чёрт бы его побрал. Ты у нас умный, давай-ка помоги мне думать, - вампир не слишком умело, но старательно изобразил глубокую задумчивость.
   Семён подобрал несколько рассыпавшихся по полу пакетов и всучил их задумавшемуся Зарембе, чем и вывел того из непривычного состояния, пробурчав в отместку за "Брикштейна":
   - Пойдемте уже, мыслитель. Если ви меня спросите, так модель для Родена из вас все равно так себе. Нас ждет мужская уборная, благо в нее можно попасть прямо отсюда, из камеры хранения...
   Поймав недоумевающий взгляд Зарембы, Семён вздохнул и пояснил свою идею:
   - Или ви, может быть, предлагаете выползти на такую немножечко себе охраняемую полицией не хуже зеницы ока платформу встречать председателя в замаранных нарядах последних босяков и с ворохом подозрительных пакетов в руках? Господин унтер-офицер, вот эта штука, - "ребе" потряс трофейным пистолетом, - чтоб ви знали, на минуточку, не сувенирная зажигалка, она иногда таки всерьез стреляет, а мой организм пока в дополнительной вентиляции не нуждается, благодарю покорно! И потом, что ви думаете за обзавестись наконец пристойным оружием? Ви сумеете, извиняюсь, на унитазе собрать пистолеты-пулеметы или ви не сумеете?
   К счастью диверсантов, за поздним временем вокзальный туалет пустовал. Перемазанная засохшей глиной, мазутом, ржавчиной и Бог весть чем еще одежда была водворена в распоротые пакеты и спрятана в камере хранения. Семён переоблачился в строгий костюм с галстуком, просторное шерстяное пальто и широкополую шляпу. Заремба, гнусно ругаясь сквозь зубы, содрал привычный камуфляж и нацепил вельветовые джинсы, тесноватый серый свитер под горло, кожаную куртку-бомбер и высокие ботинки армейского образца. Бомбу быстро переупаковали в объемистую, но вполне себе элегантную черную сумку, которую вампир с кряхтеньем взвалил на плечо; туда же сунули оба снаряженных МР-5. Весь процесс занял не больше десяти минут, но Семён то и дело тревожно прислушивался: не явятся ли коллеги временно выпавшего из реальности гиганта посмотреть, что с ним такое приключилось. Однако все обошлось... во всяком случае, пока.
   - ...А что мы можем сделать с тем председателем, пускай это даже тот самый председатель, который нам нужен? - вслух рассуждал Семён еще пять минут спустя, когда эскалатор неторопливо поднимал их на платформу. - Взорвать бомбу прямо на вокзале? Не многовато ли чести - такой себе красивый фейрерверк ради одного человека? Отпадает. Проследить за кортежем? На ночных-то улицах? Ой-вей, не угонимся, да еще и раскроем себя. Обратно отпадает. Кажется, остается только одно... и это одно, скажу я вам, таки здорово делает мне нервы, господин Заремба, - сказал паранормалик. - А моих нервов, я чувствую, еще будет где испортить за время нашего приятного путешествия...
   Между тем на вокзале продолжалась напряжённая суета - несколько полицейских, по габаритам немногим меньше контуженного Семёном здоровяка, резво курсировали по гудящему залу ожидания и ощутимо тревожили тамошний люд, вылавливая то одну, то другую подозрительную личность, тщательно её обыскивая и вновь отпуская на свободу. Примерно тем же занимались и куда более многочисленные "люди в штатском", от простых варшавцев разительно отличавшиеся взглядом, жестами, осанкой... Они медленно, но верно занимали ключевые позиции в зале, некоторые - прямо за спинами наиболее подозрительных или, по крайней мере, в пределах броска ножа. Полы их пиджаков зловеще оттопыривались, скрывая орудия внушительного калибра разве что от слепых и детей.
   - Глянь, - прошептал унтер, высунув нос из двери туалета. - А вот и наш фрукт. С целой гроздью, мать его, фруктов.
   Зал быстро пересекала чёрная людская масса, перед которой расступались перепуганные варшавцы, как Красное море перед Моисеем и его израильтянами. Безликие телохранители в тёмных очках, числом никак не меньше двадцати, сгрудились вокруг человека, отличавшегося от них высоким ростом и явно почтенным возрастом. Сухой и прямой как палка, он напоминал скалу, о которую много веков подряд разбивались бурные морские волны, да так и не подточили ни на миллиметр. Тонкие губы старика были сжаты в надменной аристократической гримаске, а прищуренные серые глаза насмешливо и остро перебегали то на одного зеваку, то на другого. На краткий миг взгляд его пересёкся со взглядом Семёна, и во взгляде этом скользнуло... что-то. Подозрение?.. Но охрана уже увлекла своего шефа дальше, и перед ними распахнулись двери зала. Следом за ним, через другие выходы, проследовали и "люди в штатском". Публика начала приходить в себя.
   - Слышь, - возбуждёно пробормотал Заремба, поправляя неудобный воротник на свитере, - а ведь я эту мумию даже по телеку видел! Это Генрих фон Зонненменьш, министр внутренних дел Германии! Как он тебе? Опасный видок, верно? Да, - вампир был не на шутку обеспокоен. - Это тебе не местные молокососы. У него, говорят, сын погиб в местном АэСе. Или внук... Я уж не помню. Что делать-то будем? - он воззрился на напарника, ожидая, что тот решит. - Ясен пень, бомбу тут подрывать нет резона. Тогда что получается, к связному?
   И тут Семён снова удивил своего напарника. Вместо того, чтобы спокойно пересечь перрон - благо "люди в черном" его уже покинули, и полицейские сняли оцепление, - он сперва трусцой, а потом и легкой рысью устремился вслед зловещей процессии. Унтер-офицер Заремба, произнося сквозь сжатые зубы разнообразные ругательства, поспешил следом.
   - Ты что опять задумал, ребе? - прошипел он за плечом Семёна. Сумка с бомбой, возможно, выглядела менее подозрительно, чем армейский рюкзак, но уже оттянула вампиру руку и время от времени больно колотила его по бедру, что хорошему настроению никак не способствовало. - Тебя куда понесло, жертва Холокоста!
   - Господин унтер-офицер, - вопросом на вопрос ответил Семён. - Скажите мне как родному, вам таки случалось когда-нибудь играть на театре? Нет? А вот это жаль, потому что прямо сейчас нам понадобится весь объем актерского искусства, который ви себе только сумеете выдать!
   Заремба от такой новости аж споткнулся:
   - Ты последний ум потерял, что ли, Соломон?
   - Я - Самуил, - произнес Семён, переходя на шаг перед дверями, ведущими на привокзальную площадь. Те послушно отворились, явив взгляду каэмовцев толпу телохранителей фон Зонненменьша, над которой сутулой запятой возвышался сам председатель. Черные провалы очков немедленно обратились к парочке диверсантов, два десятка рук рефлекторно метнулись к висящим под мышками кобурам. Толстый паранормалик с максимально индифферентным видом неторопливо стал спускаться по ступеням к стоянке такси, огибая "людей в черном", которые усаживали своего предводителя в лимузин. Унтер, поколебавшись в течение секунды, последовал за спутником, на всякий случай нащупывая сквозь толстую кожу сумки рукоять МР-5 и готовясь умереть, что называется, с музыкой. - И кстати, пан Заремба, вы уж, прошу покорно, извините меня...
   - За что? - недоуменно спросил вампир.
   - А вот за это, - ответил Семён.
   Даже самый слабый нелюдь защищен от ментальной инвазии несравненно лучше хорошо тренированного человека. Пытаясь стремительным молодецким ударом проникнуть в сознание вампира или оборотня, паранормалик сильно рискует выжечь себе мозги или заработать сердечный приступ - это непреложное правило Семён сам вбивал в молодых сотрудников литерного отдела "М" ГУГБ НКВД. Теперь ему выпал шанс убедиться, насколько же он был прав.
   Обрушенная Семёном на разум Зарембы энергия - щупальца внушения на этот раз обернулись пронзающими невидимыми клинками, - со страшной силой ударила по самому бывшему старшему майору НКВД. Его прямо-таки отбросило назад, к автоматически распахнувшимся дверям вокзала, и он осел на ступени, предсмертно побелев лицом и едва успев наклониться, чтобы хлынувшая из носа кровь не забрызгала новое пальто.
   Ошалевший от всего происходящего унтер Заремба едва расслышал прозвучавший под сводом его черепа голос Брика:
   "Да не стойте же вы уже столбом, кровопийца этакий! Подыграйте мне, ну! Азохенвей, да как же больно..."
   Последняя мысль явно причиталась не Зарембе, но прозвучала столь выразительно, что тот всерьез испугался и замахал руками, вопя на всю ивановскую:
   - На помощь! Человеку плохо!! Помогите!!!
   Черная масса у подножия лестницы заколебалась. На глазах "людей в черном" солидный, явно добропорядочный, со вкусом одетый толстый пан еврейской наружности, кажется, внезапно затеялся умирать, а детина с большой сумкой наперевес лишь бестолково суетился вокруг, испуская горестно-призывные кличи.
   Семён чуть приподнял голову, которая, по его ощущениям, вот-вот должна была лопнуть, повел налитыми кровью глазами, жалобно что-то промычал и просительно вытянул руку в сторону черной толпы.
   Расчет паранормалика был прост и практически беспроигрышен, примерно как тот прием, что он чуть раньше использовал против толстяка-полицейского. С одной стороны, телохранители никак не могли бросить своего патрона, с другой - оставить просто так помирать благонамеренного респектабельного господина, тем более еврея, тоже было бы как-то не кошерно. Прознает об этом любопытная пресса - и на авторитете вновь формируемого комитета можно смело ставить большой жирный крест. Поэтому Семён рассудил так: в лимузин фон Зонненменьша его, конечно, не потащат, да и не надо, но вот в одну из машин сопровождения, коих имелось в достатке, погрузят и повезут в ближайшую больницу... чего, в общем, и будет ему вполне достаточно, чтобы по-свойски расспросить охрану на предмет точного места и времени заседания комитета. Ну или оставят при них с Зарембой одного-двух "людей в черном" и вызовут "скорую", что диверсантов тоже устроит. В самом крайнем случае хотя бы просто подойдут поинтересоваться, что тут происходит, - ситуация-то нештатная, а значит, требует внимания.
   Жаль только, что ради достоверности представления страдать приходилось всерьез. Разум Зарембы оказался прочным, как булыжник, и ощущения от ментального удара с размаха об этот разум были соответствующие.
   Клубящееся вокруг председателя чёрное людское облако нерешительно заколебалось. Сам Зонненменьш спокойно наблюдал за страданиями Семёна, имея вид человека, которого в самую последнюю очередь волнуют страдания Семёна или чьи-нибудь там ещё, но который не может пожертвовать добрым именем даже ради своей знаменитой немецкой пунктуальности. Секунд пять он оценивал ситуацию, пока телохранители держали каэмовцев под прицелом пары десятков стволов, после чего что-то шепнул одному из них. Тот шепнул другому, и эти двое, отделившись от облака, решительно направились к Брику и Зарембе, на ходу убирая оружие. В то время как их собратья втягивались в несколько внушительных чёрных "фольксвагенов", уже урчащих моторами. Колонна двинулась прочь от вокзала примерно в ту же секунду, как один из оставшихся телохранителей обратился к "больному":
   - Мы уже вызвали "скорую", потерпите чуть-чуть. Что с ним такое? - повернулся он к Зарембе.
   - А я почём знаю? - нервно огрызнулся тот. - Всю дорогу голова кружилась, да ещё и понос... Наверно, съел что-то не то. Или магнитные бури... Короче, надо его в больничку.
   Между тем охранников оттеснили от Брика трое крепких вокзальных медиков. Не теряя зря времени, они принялись рыться в содержимом своей чёрной сумки, щупать пульс, утирать кровь из-под носа паранормалика... Поняв, что они тут теперь лишние, охранники сделали пару шагов назад, к оставшемуся на стоянке "фольксвагену".
   Семёновы щупальца оставили разум вампира в покое - вероятно, сообразил унтер, нашли более интересную цель... или даже две цели. Скорость реакции наводила на подозрение, что не так-то толстый хитрый псайкер и плох, как хочет казаться.
   - Спасибо, господа... за вашу заботу... - голосом умирающего лебедя воззвал Семён к телохранителям Зонненменьша, одновременно накидывая на них сеть своего внушения. Ему приходилось наносить ментальные удары разом на двух фронтах, и напряжение мысли создавало типичную картину гипертонического криза, так что бригаде медиков было чем заняться. - В наше время редко встретишь милосердие... у каждого таки есть своих важных дел, все куда-то бегут, торопятся... ("Ну ладно, пора ехать. Нечего тут любоваться на этого хворого еврея. Вон какое пузо нажрал - странно, что раньше не сдох. Ишь, доктора вокруг него прямо хоровод водят, с нашим братом, небось, так не церемонились бы!". - "Очень приятный господин, даже больно видеть, как его скрутило. Нужно обязательно дождаться "скорой", проследить, чтобы все было в порядке, а то эти вокзальные коновалы, пожалуй, и здорового залечат".)
   Один из охранников решительно распахнул дверцу урчащего мотором "фольксвагена", а другой затоптался на месте, поглядывая то на своего напарника, то на жалобно постанывающего Семёна.
   - Приятно найти такое участие в случайных людях, - тянул паранормалик, продолжая опутывать свои жертвы ментальной паутиной. - А то иной раз кажется, шо мы все уже друг другу немножко звери, правда? - обратился он к охраннику. Тот всплеснул руками и сочувственно закивал. Напарник просверлил его угрюмым взглядом. ("Да что с ним такое! Как будто у нас других дел нет, кроме как слушать это жидовское нытье! Вот послал Бог партнера - ни тпру, ни ну!" - "Славный все-таки господин, и какие правильные вещи говорит, просто приятно слушать". - "Какого лешего? Ему этот жид кто вообще - сват, брат или любимый папочка?!" - "Кстати, по возрасту он вполне мог бы быть моим отцом...").
   Терпение телохранителя, бившего копытом у "фольксвагена", наконец лопнуло, и он принялся давить на сигнал. Его расчувствовавшийся напарник вздрогнул, обернулся на звук и гневно повертел пальцем у виска.
   - Как прихватило сердце в поезде - ну, думаю, все, Соломон, ты таки допрыгался, - бубнил Семён, сквозь головную боль, грохот в ушах и скачущий галопом пульс наблюдая, как ауры охранников доходят до белого каления. - Но вот повезло встретить вас, такое мое себе еврейское счастье, не иначе. ("Ну, все, кончились мои силы! Да он что, тормоз скрипучий, забыл, что ли, ГДЕ нас ждут? Так я ему напомню, я ему ума-то вставлю, он, дятел такой, у меня ласточкой полетит!" - "Скажите, какой исправный служака! Гепард наскипидаренный! Тут жизнь человеческая на ниточке болтается, а он только и думает, что о приказе номер неразборчиво, чурбан бесчувственный. Да у нас еще куча времени, успеем мы, десять раз все успеем. Не помнит он разве, КОГДА заседание начинается? Я ему сейчас память-то освежу, а то у него, видно, все мысли в дисциплину ушли!").
   Семён навострил уши, старательно сжимая накрученных до упора "людей в черном" в кольцах невидимых щупалец.
   - Пошевеливайся там, нечего ворковать с этими хворыми провинциалами! - прикрикнул охранник у машины на своего сердобольного товарища. Естественно, по-немецки. - На всех твоего тепла в жизни не хватит. Нам, между прочим, ещё надо успеть в отель "Речь Посполитая", устроить этого старого хрена со всеми удобствами и проследить, что там в номерах цветочные горшки не заминированы...
   - И без тебя знаю, - буркнул также по-немецки сердобольный, в последний раз окидывая взглядом распростёртого на земле Брика и убеждая себя в том, что тот скоро будет в порядке и не вздумает ему назло помереть, стоит им только отъехать подальше. - А завтра в шесть везти его на это чёртово заседание. Не нервничай, я всё зазубрил, как "Отче наш". Но сам подумай - там ведь и кроме нас тьма народу... Чай, не пропадёт никуда наш фон барон, пока мы...
   - Пока мы что? Сирых и убогих на улицах обихаживаем? - телохранитель уже сел в машину и громко урчал мотором. Ну точно, гепард. Или на худой конец цепной доберман кровавого антивампирского режима. - Комиксов надо меньше читать. У нас тут дело, кажется, серьёзное намечается, так что одним евреем больше, одним меньше - государство не пропадёт.
   - Дать бы тебе за такое по морде, - прошипел Сердобольный, устраиваясь на сиденьи рядом с Доберманом. О содержании дальнейшего их диалога можно было только гадать, так как "фольксваген" немедленно рванул с места и скрылся за поворотом.
   - Мда, - унтер Заремба проводил их взглядом, и вдруг услышал какую-то суету за спиной, в дверях. К медикам, рассевшимся на ступенях вокруг Семёна, спешил обеспокоенный полицейский.
   - Врача! - зычным голосом гаркнул он, тыча пальцем в ту сторону, откуда прибежал. - Там в камере хранения человек лежит! Кажется, с черепно-мозговой!
   - А идите, идите, - осторожно проворковал каэмовец, косясь на великого, по его искреннему убеждению, актёра Семёна. - Похоже, моему другу уже того... Жить будет.
   В голове же его настойчиво билась одна лишь мысль: СВАЛИВАЕМ! Сваливаем как можно скорее!
   - А и в самом деле, - поддержал Зарембу "недужный" Семён, - мне таки уже гораздо лучше, вашими молитвами, как говорится... да и "скорая" вот-вот подъедет, так что вы себе ступайте, я тут пока немножечко чуть-чуть отдышусь... Скажите, пожалуйста, какая хлопотливая у вас выдалась ночка...
   Бригада медиков моментально свернулась и галопом поскакала за полицейским обратно на платформу. Толстый паранормалик тут же притушил страдание во взоре, водворил на законное место скатившуюся с головы шляпу, покривился лицом, массируя левую сторону груди, сплюнул кровавой слюной на ступени и вполне ясным голосом объявил:
   - Антракт!
   Заремба, ухмыляясь, похлопал в ладоши. Брик картинно раскланялся, приподняв шляпу.
   - Кстати, должен таки заметить, что вы, господин Заремба, играли просто бесподобно... Если вы меня спросите, так я скажу, что на допросах в НКВД повидал много разной интересной мимики. Бывало и такое, что некоторые слишком себе умные поцы прикидывались полными болванами, но до ваших талантов по этой части им всем было семь верст лесом, честное благородное слово. Браво, бис!
   Семён попытался встать, но неуклюже шлепнулся в исходное положение. В ушах все еще стоял перезвон, и мир слегка плыл и покачивался перед глазами.
   - Однако вот-вот начнется второе действие, те же и "скорая помощь"... а там не за горами уже и третье, в котором на сцене появится обиженный нами пан полицейский с друзьями... И где, я очень интересуюсь, мы таки напасемся твердых тупых предметов на всю эту кувырк-коллегию? Да и потом, у нас как-никак вполне приличная труппа, а не дешевый балаган с Петрушкой Уксусовым, который только себе и знает, что лупить городового по загривку дубиной. Увы и ах, господин Заремба, но придется нам чуть-чуть немножечко пожертвовать корзинами с цветами и жгучими взглядами восхищенных поклонниц, ох, вейзмир, вейзмир... Впрочем, при наших с вами обстоятельствах лишняя популярность только во вред, обойдемся без фотографий на развороте завтрашней... то есть уже сегодняшней "Rzech Pospolita". Потому предлагаю откланяться, взять такси и с бубенцами поехать уже к вашему связному, чтоб он был здоров. Ну, вы поможете встать великому актеру, который не щадит своей крови и самой жизни во славу Мельпомены, или вы не поможете?
   Веселенькое желтое такси уже отъезжало от "Варшавы всходней", когда из дверей вокзала двое санитаров вытащили на носилках того самого полицейского, что пал жертвой Семёнова коварства. Наблюдая, как невезучего гиганта грузят в карету "скорой помощи", толстый паранормалик усмехнулся и вполголоса продекламировал:
   Ох, страна моя родная, понесла ты нынче в ночь
   И не сына, и не дочь, а тяжелую утрату.
   Понесла ее куда ты?
  

Часть третья. Торжество капитализма

  

1

  
   Утреннее солнце весело светило в огромные окна-витрины первого этажа, занимаемом фешенебельным гостиничным кафе. В этом кафе, в самой дальней и неприметной его части, Густав Шульц дожидался, пока ему принесут заказанный кофе. И когда сверху соизволит спуститься к завтраку его... а, собственно говоря, его кто? Шофёр разрывался между "хозяйкой" и "подопечной" - оба определения были по-своему верны, но по отдельности создавали какой-то куцый, неполный и неправильный образ... Слишком уж властной, слишком самодостаточной особой была эта Ефимоффская, и в то же время слишком большую ношу господин Колер переложил с неё на его, Густава, плечи. Как тут, спрашивается, себя вести и чувствовать?
   Обо всех этих терзаниях молодой человек напрочь позабыл, когда ему наконец подали вожделенный напиток - ароматный капучино с густой шапкой сливок, слегка присыпанной сверху корицей и шоколадной крошкой. Стоил местный кофе отнюдь не дёшево, и Густав втайне лелеял надежду, что Надежда за него заплатит. Впрочем, вслух бы он её никогда в жизни об этом не попросил. Лучше уж сгореть заживо... чего он в глубине души по-прежнему опасался. Неизбежные минусы работы с экстрасенсами.
  
   Как правило, Надежда не позволяла себе слишком уж долго нежиться в постели и поднималась еще до рассвета, но прыжок сквозь время, видимо, выпил из нее больше сил, чем ей самой казалось. "Укатали бурку крутые сивки", как выразился бы дядя Коля, инструктор Надежды по парашютному спорту. Так что веки она разлепила лишь к тому времени, когда солнечные зайчики уже вовсю резвились на старательно умытых мощеных улицах Берна, скакали в зеркальных витринах и запрыгивали в окна.
   Разомлевшая, все еще полусонная гостья из прошлого взглянула на циферблат деликатно тикающих часов... и буквально взвилась из-под одеяла рыжей ракетой. В течение следующих восьми с половиной минут в президентских апартаментах бушевал чудовищной силы ураган "Надежда", расшвыривающий как попало постельное белье, зубные щетки, полотенца, флакончики с шампунем и гелем для душа и прочие предметы гостиничного обихода. Деликатно поскребшаяся в двери горничная была сперва опрокинута порывом энергичных выражений на незнакомом языке, а потом сметена вырвавшимся в коридор вихрем огненных волос и черной хрустящей кожи. Положительно, за более чем полтора века почтенный швейцарский отель ни разу не становился свидетелем столь разрушительного стихийного бедствия.
   Своего ангела-хранителя Надежда отыскала в кафе "Аркади бар", где он, скромно пристроившись в уголке, чтобы не притягивать недоумевающих взглядов серой шоферской тужуркой и лежащей на скатерти фуражкой, потягивал кофе. Стоило Надежде расположиться за столиком и пожелать Густаву доброго утра, как рядом возник сухопарый официант и со всем почтением осведомился, чего бы фройляйн желала на завтрак.
   - Медвежий стейк с гарниром из маринованных матрешек и самовар водки, - без раздумий ответила Ефимовская. - Что значит "боюсь, у нас нет стейка из медвежатины и маринованных матрешек"? У вас тут что - лучший отель в Берне или портовая ночлежка? Безобразие! Ладно, тогда... принесите два яйца "в мешочек", пару пшеничных тостов и чашку черного сладкого чая.
   Густав почел за лучшее спрятать широкую улыбку в кофейной чашке.
   - Только кофе? - удивилась Надежда. - Хм, нам сегодня понадобится много сил, так что заказывайте, что хотите, Густав, не стесняйтесь. Кстати, по глазам вашим вижу, что-то вы этакое придумали... - заметила она, лихо расправляясь с идеально поджаренными тостами, возникшими перед нею словно бы из воздуха.
   - Спасибо, фройляйн, - молодой человек признательно улыбнулся и бегло пролистал меню. - Возьму-ка я, пожалуй, вот это мраморное мясо Вагью N3, обжаренное на вулканической лаве, и к нему... дайте подумать... о, ещё одну чашку этого замечательного кофе.
   - У нас вчера закончилась лава, сэр, - сухо промолвил официант, буквально сгустившийся у него за спиной в полупоклоне. Не иначе, какой-нибудь экстрасенс, освоивший навык телепортации.
   - Тогда просто кофе, две порции, - махнул рукой Шульц.
   - Будет исполнено. И, фройляйн Ефимовская, вам послание от господина Колера. Он просил передать это вам лично и как можно скорее.
   - Спасибо, - бросила та, с неохотой отрываясь от трапезы и вскрывая ножом плотный конверт с уже знакомой готической буквой "К". На скатерть выпали швейцарский паспорт с шенгенской визой на имя Надежды Ефимовской и... ворох карточек разнообразных местных магазинов и салонов красоты, снабжённый подробнейшими примечаниями фрау Колер, написанными аккуратным бисерным почерком.
   - Вот туда для начала и отправимся - обрадовалась гостья из прошлого, перебирая карточки. - В конце концов, по легенде я ведь богатая прожигательница жизни, эксцентричная уроженка далекой холодной России, как же мне без вороха нарядов и идеального педикюра? Да и вам стоит приодеться, не во всякой ситуации шоферская униформа окажется к месту. А пока поделитесь со мной своими идеями, хорошо, Густав?
   Шофёр закатил глаза и тихо вздохнул. Магазины... Поход по магазинам! И это в то время, пока по Земле разгуливает кровавый советский экстрасенс из прошлого, просто-таки жаждущий, по словам самой же Надежды, устроить где-нибудь бойню. О, будь благословенна женская логика, ведь без неё было бы так скучно жить на планете!
   Впрочем, он был готов мириться и с этим - все доводы разума рассыпались в прах перед перспективой нормально позавтракать.
   - Фройляйн, шоппинг в вашей компании - потрясающая затея и, безусловно, важная для выполнения нашей миссии, - он постарался. чтобы ирония в его голосе прозвучала как можно дружелюбней и непринуждённей, но всё-таки прозвучала. - Но когда мы переоденемся наконец в свежекупленную одежду от кутюр и нам не будет стыдно предстать перед лицом сил Зла, я предлагаю связаться с герром фон Зонненменьшем, министром внутренних дел ФРГ... ну, так теперь называется Германский Рейх. Он нам точно поможет - почти все тамошние борцы с нечистью перебрались в его ведомство после распада Армии Света. Они с господином Колером хорошо знакомы, и у меня, кажется, до сих пор есть номер его секретаря. Если этот Брик действительно так опасен, Зонненменьш нам поможет. Его хлебом не корми, дай погоняться за врагами рода людского.
  
   Фрау Колер отнеслась к просьбе супруга с исключительной серьезностью. Она не только отобрала самые фешенебельные (и, соответственно, самые дорогие) дамские магазины и салоны, не только снабдила каждую карточку собственными подробными пояснениями, но и великодушно взяла на себя труд обзвонить оные заведения, предупредив, чтобы были готовы к визиту русской миллионерши. Так что уже с утра пораньше в тайных храмах, куда простым смертным вход заказан, жрецы макияжа и адепты причесок готовили мудреные обряды. Бутики спешно выдвигали на позиции отборные батальоны стилистов и вспомогательные полки консультантов. Из арсеналов извлекались самые новые и негуманно дорогие средства индивидуального, а равно и массового поражения представителей сильного пола.
   Эта продуманная, глубоко эшелонированная оборона была дезорганизована, смята и прорвана в течение пятнадцати минут. О блицкриге фройляйн Ефимовской в торговых кругах Берна вспоминали с благоговением (к которому примешивалась немалая толика суеверного ужаса) еще самое меньшее лет пять.
   С прилавков сметалось абсолютно все - от кружевного нижнего белья и спортивных костюмов до соболиных манто и вечерних платьев, - разумеется, исключительно от лучших модных домов. Коробки с обувью считали дюжинами, разнообразная косметика приобреталась на вес, как и бижутерия. Густав не успевал надиктовывать адрес отеля, куда надлежало отправить покупки, а руководя толпой продавцов, таскающей "самое необходимое", как выразилась Надежда, в машину, открыл в себе недюжинный талант дирижера. Кстати, самому Густаву, помимо десятка великолепных в своем консерватизме костюмов от Ralph Lauren и Brioni, досталась целая куча разного добра, включая роскошную шелковую пижаму (которую молодой человек тут же мысленно поклялся не надевать ни при каких обстоятельствах) и несколько предметов, определенных Надеждой как "мохерОвые шарфы из верблячьей шерсти".
   Затем пришло время наводить красоту. Стрижка, тонирование, укладка, пилинг, педикюр, депиляция, массаж - все, что угодно. За единственным исключением. От маникюра Наджеда отказалась наотрез; более того, она даже перчаток снимать не стала. Впрочем, у богатых свои причуды, а у очень богатых - очень странные причуды.
   Прикинув объем процедур, Густав совсем было затосковал, но хозяйка шепнула ему на ухо пару слов, сунула заветную карточку с буквой "К" - и его как ветром сдуло. Неизвестно, где Густав провел следующую пару часов, но когда по истечении этого срока ведомый им лимузин подрулил к дверям салона красоты, в багажнике покоились две плотно набитые сумки в камуфляжных разводах. Густав взглянул на дожидающуюся его гостью из прошлого... и ущипнул себя за ляжку, желая проверить, не задремал ли он за рулем.
   Пламя и дым. Длинные, выше колен, сапоги тончайшей лаковой кожи на основательном каблуке, кроваво-красная юбка-карандаш и шелковая блузка цвета полуночи, подчеркивающая немаленькую (как оказалось) грудь. Фарфорово-гладкая, прямо-таки светящаяся изнутри кожа без намека на веснушки. Безукоризненные алые губы, голубое небо глаз, хищный полет бровей и короткие солнечные волосы, взлохмаченные так, будто их владелица сию минуту из постели. Красные кожаные перчатки на руках, сложенных "домиком", довершали образ. Боевой экстрасенс. Да все враги мужского пола сами будут охотно падать и складываться в штабеля - останется только подпалить...
   - Да, мне тоже понравилось, - сказала с улыбкой Надежда, поймав оторопелый взгляд Густава. - Однако, может быть, теперь займемся делом? Давайте где-нибудь пообедаем, а то уже, - она посмотрела на новенькие Breguet Marine, - почти час дня, и вы с утра, замечу, только кофе и попили. А по дороге перезвоним секретарю этого фон-как-его-там, и если что, попросим господина Колера замолвить за нас словечко перед его начальником... Вас не затруднит подать мне пальто?
   Молодой человек от души сомневался, что в таком виде хозяйка всерьёз собирается биться с нелюдями - скорее уж, такую русскую красотку должны были изображать на плакатах, на фоне гигантской вдохновляющей надписи, обязательно выполненной шрифтом Impact и обязательно ярко-красной, типа "Вставай на бой, двуногая еда, и хватит быть двуногою едою!". Вне всякого сомнения, охотники нашлись бы тут же, и судьба всех толстеньких евреев, которым не посчастливилось носить фамилию Брик и гостить в недалёком будущем, была бы предрешена и без Шульца. Или с Шульцем, если бы он тоже случайно увидел такой плакат...
   "Попасть бы к этому Зонненменьшу лично, - подумал Густав, послушно подавая Надежде пальто. - С таким психотронным оружием нам точно никто отказать не посмеет."
  
   Но, похоже, ни Зонненменьша, ни даже его секретаря увидеть в тот день им было не суждено - едва они покинули расположение последнего магазина, судьба гнусно, подло и вероломно атаковала их с неожиданной стороны. Короче говоря, машина Густава намертво застряла в пробке. И более того...
   - Как это улетел в Польшу!? - распалялся молодой человек, сжимая в руке телефон и судорожно давя другой рукой на клаксон, будто надеясь при помощи звуковой атаки разогнать заторы впереди. - В какую ещё, мать твою, Польшу!? ЧТО!? Какой ещё, твою мать... Простите, фройляйн, за мой суахили, - мгновенно переключаясь обратно в режим "галантный кавалер", он обернулся к Надежде и снова накинулся на невидимого собеседника. - Так вот, за каким дьяволом он туда улетел? Что-что ты там сказал!? Как это мне не положено знать!? Твою мать!
   Он устало откинулся в кресле, пару секунд восстанавливал дыхание, а затем вновь обратился к трубке, уже куда медленнее и спокойнее:
   - Значит так, Альберт. Я знаю, что твой министр занимался нелюдями при АС... Нет-нет, не спорь. Знаю, и всё. Пожалуйста, - он проговорил это слово настолько жутким тоном, словно бы был не скромным водителем господина Колера, а как минимум грозным божеством всех банкиров, секретарей и министров планеты. - Пожалуйста, передай как можно быстрее герру фон Зонненменьшу, что ему ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО связаться со мной. Нет-нет, не с Колером. Сразу со мной - так будет лучше. Рядом со мной сейчас сидит человек, от миссии которого зависят тысячи жизней. Если не миллионы... Нет, приятель, не шучу, - он тяжко вздохнул. - В том-то всё и дело, что не шучу. Давай, помоги мне по старой памяти. Будь умницей.
   Повесив трубку, Густав вновь обернулся к пассажирке:
   - Значит, план таков - мы сегодня же летим в Польшу и встречаемся там с Зонненменьшем. Оторвём его от архиважных дел, которыми он там занят, и убедим, что Семён Бряк или как там его - угроза номер один и для него, и для всего человечества. Расскажем какую-нибудь страшную сказочку про ядерную бомбу, или про связь с КМ... Ах да, - тут он коротко рассказал Надежде, что такое эта загадочная КМ и с чем её едят. - Эти ребята очень опасны, и если уж Семён решит найти себе компанию, это почти наверняка будут они.
   Рассказывая, шофёр успел вырваться из забитого автомобилями центра Берна в рекордно сжатый срок. Громадный низкий лимузин выскочил на шоссе, ведущее к аэропорту кантона, и молодой человек с облегчением вбил педаль газа в пол. Двигатель взревел диким зверем, датчик скорости засиял тревожным рубиновым огнем. Надежду вжало в мягкую кожу сиденья, и она зачарованно отдавалась безумным пируэтам, выписываемым на дороге лаково-черной железной тушей, лишний раз убеждаясь, что не прогадала с помощником.
  
   - ...Исключено, - отрубил господин Колер, когда Густав, следуя инструкции, по телефону поделился с ним своими планами. - Во-первых, вы бездарно потеряете время в аэропорту на таможенный и пограничный контроль. Во-вторых, вам никак не пронести на борт оружие. Отпадает, решительно отпадает. Берите мой личный Learjet 45, я сейчас же распоряжусь, чтобы его срочно готовили к вылету в Варшаву. И, Густав... будьте все время на связи. Скоро получите дополнительные инструкции.
   Закончив беседу с Шульцем, банкир тяжело вздохнул и извлек из верхнего ящика стола, все еще украшенного размашистым автографом Надежды, сотовый телефон, о существовании которого не подозревала даже его супруга. Номер, высветившийся на дисплее, невозможно было отыскать ни в одном справочнике. Кажется, пришло время влезать в моральные долги. Впрочем, пятьдесят миллионов евро того стоят, правда?
   - Здравствуй, Фридрих. Узнал? Да-да, вот именно, Колер беспокоит. Выкроишь пять минут для бывшего однокашника? Спасибо. Ну, как там дела у вас в департаменте? Все плетете международные интриги, хе-хе? А у тебя, не иначе, опять новая секретарша, старый ты греховодник? Ладно-ладно, уж и бескорыстно позавидовать нельзя! Что? Ну, где уж мне, жалкому банкиру, до начальника всей внешней политики нашей благословенной страны. Это тебе - большое плавание, а мы, скромные банкиры, у бережка плещемся, сводим понемногу дебет с кредитом... Ладно, Фридрих, послушай, у меня к тебе есть одна маленькая просьба...
  
   Стоило Густаву припарковать лимузин на стоянке перед стеклянной громадой Regionalflugplatz Bern-Belp, телефон в кармане его тужурки требовательно завибрировал.
   - Сейчас к вам подойдет сотрудник департамента иностранных дел, - сказал господин Колер. - Он проведет вас и фройляйн Ефимовскую с вашим... гм... специфическим багажом "зеленым коридором", без досмотра и всяких прочих формальностей. Самолет уже ждет, экипаж проинструктирован надлежащим образом. Желаю мягкой посадки в Варшаве. Там вас, кстати, тоже будут ждать сотрудники нашего посольства, но все же по прибытии немедленно перезвоните мне, вы меня поняли, Густав?
  
   ...Сказать, что аэроплан образца XXI века произвел на Надежду грандиозное впечатление - все равно, что ничего не сказать. Белоснежная, фантастически-обтекаемых очертаний металлическая птица все с той же черной готической "К" на хвосте, мягкие кресла натуральной кожи, предупредительнейшие стюардессы, богатый бар и вкусный обед, сервированный во мгновение ока, едва слышимое урчание сверхмощных ракетных двигателей и сказочная скорость, - чего еще можно желать? Если уж буржуазная наука и техника добились таких успехов, подумала гостья из прошлого, возносясь на широко распластанных крыльях LJ-45 над швейцарскими горами, так каких же чудес нужно ждать от советских ученых и инженеров?
  

2

  
   До места назначения такси домчало каэмовцев за полчаса. Всё это время вампир нервно поглядывал на свои наручные часы - до злополучного заседания у них с Семёном оставалось часов десять. Не мало, но и не слишком-то много.
   Машина остановилась перед невзрачным шестиэтажным домом в старом центре города. На тихой улочке, мощёной крупным булыжником, где кроме Брика и Зарембы, казалось, не было ни одной живой души. Утреннее солнце, пёстрая россыпь цветов на подоконниках, умывающаяся кошка у двери - ничто не говорило о том, что отсюда должна отправиться в свой последний путь ядерная боеголовка Коалиции Максов.
   - Кажется, это здесь, - почесал унтер в затылке. - Я всегда путал улицу Катынскую и Качиньскую, но такой невыносимой атмосферой добра и света веет, пожалуй, только в этом треклятом проулке. Знал же наш умник, где селиться и как прятаться... Чёрт! Надеюсь, он будет дома.
   Дома умника, похоже, не было. Сколько унтер ни барабанил в дверь условным стуком, сколько ни звонил "три длинных, два коротких", всё было напрасно - дверь оставалась закрытой. Только когда обессиленный вампир, бросив тщетные попытки достучаться до хозяина дома, опустился на пол, сдавленно матерясь, за дверью послышалась осторожная возня.
   - Уходите! - раздался приглушённый, испуганный голосок. - Я... я больше не в деле! За мной могут следить, мне не нужны неприятности!..
   Заремба возвёл глаза к потолку и издал скорбный протяжный вздох, после чего, развернувшись на каблуке, одним ударом ноги высадил дверь с петель и вошёл в квартиру, переступив через валявшегося на полу мужичка лет пятидесяти, который-то, очевидно, и был тем самым искомым связным.
   - Да кому ты нужен, насекомое, - процедил вампир и, взяв мужичка за шиворот, весьма неделикатно поставил на ноги. - Никто за тобой не следит, я проверял... Ах да! - он спохватился. - Воозыч, познакомься с паном Мнишеком. Пан Мнишек, познакомьтесь с моим товарищем... Да не трясись ты так, чёрт бы тебя побрал! - он усадил хозяина в кресло напротив Семёна. - Давай, Моисеич, объясни ясновельможному господину, что мы пришли с миром и не будем кусаться. А я пойду осмотрюсь, - и он направился в соседнюю комнату.
   Семён с удовольствием предоставил Зарембе шарить по шкафам в поисках скелетов, а сам опустился в мягкое кожаное кресло, заметно просевшее под его весом, и воззрился на хозяина. Да, не больно-то похож на героя. Аура прямо сияет всеми оттенками желтого, значит, напуган ее носитель до последней крайности. Одно удовольствие - иметь дело с таким человеческим материалом.
   Пан Мнишек, поёжившись под взглядом Брика, судорожно сглотнул.
   - Вы... Вы не так всё поняли... - замотал он головой. - Да, я имел кое-какую должность в охране мэра и до сих пор сохранил кое-какие связи, но сколько ж можно... Право слово, ведь нельзя же так... Когда же это кончится? Когда, я вас спрашиваю? Я уже думал, что всё, конец, что я могу спокойно прожить оставшиеся... оставшиеся... - он захлебнулся словами от волнения. - Ну чего же ещё вы от меня хотите? А? Чего?
   Семён изобразил на лице улыбку доброго следователя, не прекращая, однако, многозначительно поигрывать пистолетом-пулеметом. Страх, конечно, создает превосходный фон для ментальной инвазии, но он же подчас толкает людей на самые бессмысленные и отчаянные поступки, так что бдительность лучше не терять.
   - Для начала давайте познакомимся, - предложил "ребе" самым дружелюбным тоном. - Я - пан Брик, а вы, если не ошибаюсь - пан Мнишек? - Хозяин квартиры мелко закивал в ответ. - И мы оба немножко чуть-чуть помогаем нашим общим... друзьям в их гешефтах. - Мнишек раскрыл было рот, но Семён осадил его предупреждающим жестом. - Вот только уже не надо, добрый пан, делать мне смешно, рассказывая за то, как вы себе ничего такого не хотели, как вас заставляли и прочее в том же духе. Я довольно насмотрелся и наслушался нелюдских прихвостней, уж можете мне поверить, не говоря о том, что и сам - из их числа. Только оправданий себе не подыскиваю, потому как в них не нуждаюсь...
   "Ой-вей, а знаменитый польский гонор у нас таки есть: вон как глазки-то сверкнули при слове "оправдания". Да мы, никак, даже привстать решились? Ну, отменно, просто отменно!"
   - КУДА?! - рявкнул Семён таким протодьяконским басом, что в дверях немедленно возник Заремба с МР-5 в одной руке и своим верным "Маузером" - в другой. - СИДЕТЬ!
   Мнишек послушно хлопнулся обратно в кресло, еще более перепуганный и сбитый с толку.
   - Да не переживайте вы так, ей-богу, - как ни в чем не бывало продолжил Семён прежним любезным тоном, одновременно проникая в сознание хозяина. ("От таких гостей не знаешь, чего и ждать. Лучше бы мне выполнить их просьбу, а то..." Дальше последовала череда очень ярких мысленных картинок, которые паранормалик наблюдал самолично на допросах в родном ведомстве. Мнишека от этого кровавого калейдоскопа прошиб ледяной пот). - Поверьте, от вас не потребуется ничего сверхъестественного. Все просто, как подмётка - так говорил мой покойный батюшка. Сегодня в шесть часов вечера во Дворце культуры и науки откроется первое заседание некоего Комитета. Мы с напарником были бы вам очень признательны, если бы вы помогли нам сделать так, чтобы к тому моменту вот эта штучка, - он указал на мирно стоящую рядом с креслом сумку, - оказалась как можно ближе к конференц-залу Дворца. Мы бы даже не стали вас тревожить, но заседание будет закрытым... ОЧЕНЬ закрытым, и без ваших знаний наш гешефт вполне себе может сорваться, а это, на минуточку, было бы крайне обидно.
   - А... а если я... откажусь? - пискнул пан Мнишек.
   Семён пожал жирными плечами, и перед глазами Мнишека вновь замелькали вывернутые в суставах руки, сорванные ногти, растерзанное, окровавленное человеческое мясо...
   - А кто вам сказал, мне интересно, что вы можете отказаться? - вопросом на вопрос ответил паранормалик.
   Заремба между тем вернулся в комнату, по-прежнему держась настороже. В руках у него, помимо стволов, была внушительная охапка карт и планов, которую он немедля свалил на журнальном столике, разделявшем Семёна и его новую жертву.
   - Кажется, где-то тут я видел этот твой дворец, - бросил он и обратился к Мнишеку. - Ну что, болезный, ты с нами?
   Тот нервно поёжился и оттянул пальцем ворот старенькой, уже давно не модной рубашки. От страха ему было ощутимо трудно дышать.
   - Я ничего не знаю ни о каком комитете... Но вот Дворец культуры... Эм... - хозяин дома склонился над планами и расправил один из них. - Да-да, узнаю. Там частенько проводились всякие важные заседания, и из АС приезжали шишки... Если ваша цель там...
   Откуда-то в руках у Мнишека взялся карандаш. Теперь, задумчиво крутя его пальцами и всецело отдавшись изучению плана, он разительно отличался от пугливого маленького человечка, каким был пару мину назад. Теперь перед каэмовцами сидел настоящий профессионал, и можно было не сомневаться - свою часть дела он сделает поистине профессионально.
   - Хм, ну вот что... - спустя пару минут он обвёл в кружок небольшое помещение на третьем этаже. - Конференц-зал, который наверняка вам и нужен, точнёхонько здесь. Но можно даже не проникать в само здание, а просто оставить ваш груз в подвале. - На слове "груз" его лицо искривилось в болезненно-горькой усмешке, - Судя по его объёму, разница будет невелика. Провести вас внутрь я, увы, не смогу, но... эм... Пан Заремба, пожалуйста, не затруднит ли вас принести мне из другого ящика план аэропорта? Не из левого только, а из самого левого.
   Скрипя зубами, унтер поплёлся в соседнюю комнату и через пару минут возвратился с ещё одной кипой схем.
   - Получи-распишись, - свалил он их всё на тот же столик поверх прежних.
   - Эм... - Мнишек, вздрогнув, тем не менее продолжил. - Значит, так... Вот аэропорт, вот тут с краю лётного поля ангар. Ваша задача - попасть в тоннель под этим самым ангаром, а оттуда, по подземной железной дороге...
   - Многовато что-то сегодня железных дорог, - заметил вампир.
   - Ну... Там просто стоит правительственная дрезина, - виновато развёл руками Мнишек. - Это часть старой системы, она ещё полвека назад строилась... Я к тому, что наверняка о ней не знает охрана Дворца - я и сам-то на неё наткнулся случайно, а пользоваться-то и вовсе не доводилось. Уверен, там по колено пыли.
   - Точняк, - хмуро кивнул Заремба. - Старикан-председатель наверняка не знает про эти тоннели. Если ему о них никто не рассказал, конечно. Но другого пути у нас нет. Или есть? - он строго взглянул на Мнишека.
   - Нет-нет! - замахал тот руками. - Уверяю вас, это единственный путь!..
   - Ладно, - оборвал его унтер, взваливая на плечи рюкзак и пихая за пазуху планы с пометками. - Дрезина так дрезина, переживу как-нибудь. Будь здоров, хозяин. Нечеловечество тебя не забудет. Пошли, Моисей, не будем злоупотреблять гостеприимством ясновельможного пана. Привет, - отсалютовал он Мнишеку, скрываясь в дверях.
   - Иду-иду, коллега... Большое вам спасибо, любезный пан Мнишек. Мы вам чрезвычайно обязаны, - сказал Семён каким-то деревянным голосом, безотрывно глядя в глаза хозяина квартиры. У того аж голова заныла от столь пристального разглядывания.
   - У вас, пан Брик, кровь... носом идет, - осторожно заметил Мнишек.
   - Да? Неужели? - отозвался паранормалик все тем же странным тоном, по-прежнему не отводя взгляд от хозяина. Он достал из-за пазухи очередную бумажную салфетку и прижал ее к ноздрям. - Надо же. Переутомление сказывается, давление скачет... Ах да, пан Мнишек, чуть не забыл. Мы тут немножечко себе повредили ваше имущество, так вы уж примите наши извинения, - он положил на столик пять купюр по сто злотых. - Всего вам наилучшего, пан Мнишек. Крепкого здоровья и долгих лет жизни.
   Кивнув, Семён поднялся и вышел вслед за Зарембой. Пан Мнишек помассировал пальцами виски. На миг ему показалось, будто в мозгу у него засело нечто... чужеродное, какая-то мысль, очень странная и нехорошая - но уже через секунду это ощущение растаяло, да и головная боль утихла.
   На лестничной площадке толстый паранормалик вцепился в перила, пережидая приступ головокружения. Кровь из носа продолжала капать на салфетку, снизу доносился недовольный голос унтера, честившего своего спутника на все корки, но губы Семёна растянулись в довольной усмешке. Громкие дела нужно делать тихо, а лучший залог тишины - отсутствие того, кто мог бы ее нарушить...
   Убедившись, что кровотечение наконец унялось, а окружающая действительность перестала кружиться в веселой мазурке, паранормалик убрал в карман скомканную салфетку и стал спускаться по лестнице. В холле первого этажа нетерпеливый Заремба усиливал накал разоблачений неисчислимых еврейских злодейств.
   - Ой-вей, ну вот кто бы говорил за христианских младенцев? - язвительно заметил Семён, доставая из сумки с бомбой путеводитель по Варшаве и засовывая в нее свой МР-5. - Гм... аэропорт... а, вот - международный аэропорт имени Фредерика Шопена, надо же... десять километров к юго-западу от города. Если ви меня спросите, так я скажу, что герру Джулиано надо было бы отстегнуть нам побольше шекелей на такси. И вообще, я устал и есть хочу. Два жалких бутерброда и две чашки богомерзкого растворимого кофе за целые сутки - такая диета делала бы мне смешно, когда бы не делала так грустно. Вы представляете, сколько сил уходит на эти штучки с внушением, или вы себе не представляете? В общем, ловите уже такси и поедем, а по дороге остановимся где-нибудь перекусить.
  
   Поймав такси - для чего пришлось выйти на более оживлённую улицу и несколько минут активно жестикулировать на мерзком утреннем солнышке - Заремба немедленно забрался в салон и, расстелив на коленях план Мнишека, принялся его старательно изучать.
   - Что это с тобой? - буркнул он в меру участливо, взглянув на подсевшего рядом подельника. - Хреново? Мана, что ли, у тебя кончилась? Ты осторожней, ребе - если твой чёртов дар покинет тебя в неподходящий момент... Впрочем, в таком деле любой момент будет неподходящим. Так. Короче. - Он вновь сосредоточился на плане и пару раз громко потыкал в него пальцем. - Нам нужно попасть в ангар рядом с этой вот полосой. Под ней, судя по всему, дрезина наша вожделенная и стоит. Не знаю, чистят ли там канализации, но по ним придётся какое-то время шкандыбать, прежде чем попадём в нужный тоннель. Зря мы с тобой так рано в чистенькое приоделись... - Он сокрушённо покачал головой, оглядывая свой новый прикид.
   Вампир говорил тихо и быстро, то и дело поглядывая на стеклянную перегородку, отделявшую таксиста от его странных пассажиров. Сам таксист ничем пока не выдавал, что пассажиры или их беседа ему сколь-нибудь интересны - он просто вёл машину туда, куда ему сказали. А сказали ему...
  
   - Два биг-тести и картошку фри, - бросил Заремба в крошечное окошко "МакАвто", и прыщавый юнец в красно-чёрной униформе опрометью бросился выполнять заказ. То ли унтер ему состроил такую страшную рожу, то ли для получения волшебного статуса "Лучший Работник Тысячелетия", необходимо было в порыве служебного рвения поскользнуться на бегу и переломать себе ноги - желательно, на виду у старшего менеджера.
   - И два капучино! С собой! - рявкнул вампир вдогонку пареньку, втайне желая, чтобы тот сломал таки хоть какую-нибудь конечность, поскользнувшись на осторожно-мокром-полу. И плевать, что они с Бриком тогда не получили бы своих гамбургеров - каэмовец просто истосковался по хорошему шоу.
   Еда, впрочем, была доставлена к окошку без жертв со стороны персонала. Тоже хорошо... Передавая напарнику пакет, вампир ухмыльнулся:
   - Видишь, Соломон? Это, мать его, и называется торжеством капитализма! Кажется, в ту сказочную страну, откуда ты вывалился, загнивающий Запад так и не проник? Не повезло тебе, - со знанием дела подытожил он, впиваясь в сэндвич зубами и наслаждаясь первой за несколько часов трапезой.
   - Я Самуил, - вздохнул Семён, открыв коробочку и разглядывая сэндвич. Судя по всему, к началу XXI века главнейшей задачей всякой пищи стало не столько насытить человека, сколько перепачкать его кетчупом или майонезом елико возможно и даже сверх того. Глоток же кофе убедил паранормалика в том, что секрет приготовления этого напитка за семьдесят с небольшим лет был утрачен безвозвратно. Плескавшаяся в стаканчике бурая жидкость имела вкус не то чтобы отвратительный, но все же бесконечно далекий от вкуса настоящего кофе.
   Конечно, во времена Гражданской и военного коммунизма "ребе" доводилось и хлеб с плесенью жевать, и морковный чай он пил в охотку, и вонючая ржавая селедка ему была за счастье, как той вороне швейцарский сыр, но в тридцатых годах жить в Стране Советов стало таки лучше и веселее, особенно начсоставу органов госбезопасности. Спецпайки и продуктовые спецзаказы из спецраспределителя, персональный "паккард" из спецгаража, самые модные заграничные костюмы из спецмагазинов по сверхнизким спецценам, отдых в спецпансионатах и на спецдачах, лечение в спецбольницах и спецсанаториях, развлечения в спецкабаках со спецобслугой - неудивительно, что в ответ на прочитанную Зарембой проповедь о всеблагости капитализма Семён только головой покачал. Впрочем, социализм ли там на дворе, капитализм ли, фашизм или еще какой-нибудь "изм" - все это не слишком интересовало маленького толстого паранормалика. Отсутствие каких бы то ни было убеждений, кроме твердого убеждения в собственной исключительности, позволяло ему с легкостью адаптироваться к любым политически м реалиям.
   Голод, однако, не тетка, и Семён, обложившись бумажными салфетками, приступил к трапезе. Чего было не отнять у сэндвича, так это изобилия калорий: упав в желудок чугунной чушкой, он действительно подкрепил силы псайкера, а то, что ему удалось не посадить ни пятнышка на новое пальто, ещё больше подняло настроение.
   "Ребе" опустил стекло, вдохнул холодный утренний воздух и поймал взглядом торчащий над крышами шпиль Дворца культуры и науки. Величественное здание, что и говорить - товарищ Сталин знал толк в архитектуре. Интересно, как-то оно будет смотреться в виде кучи развалин?
   Такси каэмовцев остановилось на очередном светофоре. Рядом затормозила маленькая ярко-красная машинка явно спортивного вида. За рулем сидел парень лет двадцати в дорогом, но изрядно помятом костюме. На водителе висела размалеванная девица, непрестанно хихикающая и пытающаяся залезть к нему в штаны. Парень одной рукой поощрял пассажирку, другой - тыкал в кнопки выкрученного на максимальную громкость радиоприемника, прыгая с волны на волну и услаждая слух Семёна теми "тыц-тыц" и "ля-ля-ля", которые в 2011 году было принято считать за музыку. Глаза у обоих были заметно шальные: то ли вчера гуляли допоздна, то ли сегодня начали прямо с утра пораньше.
   Девица, по-видимому, в конце концов исполнила задуманное, потому что парень временно оставил радио в покое.
   - ...на глазах у многочисленных свидетелей бросился под грузовой автомобиль, - сообщил приятный женский голос. - Смерть наступила мгновенно. Пан Станислав Мнишек на протяжении многих лет занимал ответственную должность в службе безопасности варшавской мэ...
   Унтер едва не подавился последним кусочком картошки фри.
   - Ай-яй-яй, - невозмутимо проговорил Семён. - Нет, ну ви себе подумайте, прямо по Некрасову. "Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил". Очень кстати таки пробудил, ви не находите, господин Заремба?
   Вампир медленно повернулся к псайкеру и тихо прошипел, глядя ему прямо в глаза:
   - Ты что это творишь, угнетённая нация? Самодеятельностью решил заняться? Театральное прошлое покоя не даёт? - он протянул руку, намереваясь схватить паранормалика за шиворот и хорошенько встряхнуть, но в последний момент взял себя в руки и откинулся на сиденье, прикрыв глаза. Всё-таки не стоило забывать, кто тут главный, а кто просто тяжести носит.
   - Если бы Коалиция, как тот храм гастрита, раздавала своим осведомителям звания типа "самой безобидной козявки тысячелетия", бедняга Мнишек выиграл бы с огромным отрывом, - проговорил он уже спокойнее. - Не подумай, что мне жаль это ничтожество, просто не понимаю, за каким чёртом тебе вздумалось... - он бросил быстрый взгляд на водителя и осёкся, - в смысле, за каким чёртом ему вздумалось вдруг помирать. Болтливостью он никогда не отличался, проблем бы нам с тобой никаких не создал... Да и потом бы мог пригодиться - командору или из соседей кому... Эх, Самуил-Самуил...
   Вампир замолчал, погрузившись в тревожные думы. Напарник его всё больше и больше пугал. Это чувство росло в нём уже давно, поначалу оно было смутным, его трудно было объяснить и осмыслить, но теперь-то унтер знал, чем его смущает Семён. Не жестокостью, нет - он встречал и более бездушных убийц в рядах родной организации. Нет, дело тут было в другом - в неуправляемости Брика, в его непредсказуемости. Попробуй угадай, что он выкинет в следующую минуту, кого решит загипнотизировать или грохнуть за ненадобностью. Это может быть полицейский, таксист, работник аэропорта... начальник захолустной станции... или даже сам Заремба. Почему бы и нет, спрашивается?
   "Я больше не нужен герру Джулиано, - унтер, конечно, подозревал, что у него просто-напросто от волнения едет крыша, но уж слишком гладко и стройно всё выходило. - Он давно уже на меня косо смотрит, ещё с тех пор, как мы с Витольдом провалили то плёвое дельце... Теперь жирный ублюдок использует меня, а сам свинтит в Энск живым и здоровым. Я пропал. Погиб!"
   Как именно его собираются использовать, вампир не знал. Но уверенность в этом росла у него с каждой секундой. Он осторожно покосился сперва на Семёна, а затем на бомбу, важно покачивавшуюся в рюкзаке между ними. Бомба как будто насмехалась над унтером, над Семёном, над Польшей и над всей этой проклятой вселенной. Она, несомненно, была главарём в их маленьком отряде, маленькой плутониевой богиней, которую они тащили на спине, как древние невольники, до алтаря, где должен был совсем скоро вспыхнуть жертвенный костёр...
   Семён лишь неопределённо хмыкнул в ответ на тираду подельника. Совершенно очевидно, что после завершения их операции весь город, а то и всю страну перетряхнут буквально по кирпичику, причем заниматься этим будут отнюдь не дуболомы вроде давешнего полицейского на вокзале, а настоящие профессионалы сыскного дела. Пан Мнишек до сих пор не повинился в своих контактах с нелюдями только потому, что за него никто не брался всерьез. Попади этот трусливый слизняк в руки людей, знающих толк в искусстве допроса, - и через пятнадцать минут у них будет даже не ниточка, а толстенный стальной канат двойной свивки, ведущий прямехонько в Энск, к возрождаемой герром Джулиано Коалиции Максов. Такой опасный "хвост" следовало непременно обрубить, что Семён и сделал - чисто и даже не без некоторого изящества. Впрочем, теперь явно было не самое подходящее время для чтения лекций на тему "Азы науки скрытности и конспирации", поэтому Семён предпочел закрыть глаза и спокойно продремать весь оставшийся путь до аэропорта, благо Заремба хранил молчание, предаваясь каким-то своим, не очень веселым, судя по переливам тусклой ауры, размышлениям.
  
   - Приехали.
   Дверь распахнулась, и поток прохладного воздуха ворвался в салон. Заремба поспешил выкарабкаться из машины и как следует отдышаться. Плевать, что проклятое солнце было уже высоко. Операция вошла в решающую фазу, и нужно было привести мысли в порядок. Причём срочно.
   "Совсем нервы ни к чёрту стали, - он помотал головой. - Ну и бред, мать его."
   Гул садящегося невдалеке самолёта - небольшой частной машины, напоминавшей чем-то хищную птицу - напомнил ему, что надо делать. Он вновь развернул карту и произнёс как можно небрежнее:
   - Ладно, Сэмэ, пошли-ка теперь к ангару. И прошу тебя, постарайся на сей раз обойтись без ГУЛАГа. - Унтер очень надеялся, что правильно употребил слово "ГУЛАГ". Это ведь значит массовые бессмысленные расстрелы, верно?..
   Бывший старший майор зевнул, прикрыв рот пухлой ладонью, и неуклюже выбрался из автомобиля следом за унтером. Пока тот возился со схемой, любезно предоставленной покойным паном Мнишеком, Семён зачарованно разглядывал высоченный стеклянный фасад терминала и заходящий на посадку в прозрачном осеннем небе над ним маленький остроносый аэроплан. Со стороны летного поля доносились кашель и рычание мощных двигателей. Разноцветная и разноязыкая масса пассажиров бурлила у входа, выплескивалась из автобусов и такси, вливалась в широкие двери. Семён довольно усмехнулся. Смешаться с такой толпой и незаметно добраться до ангара - что может быть проще?
   Буквально десять минут спустя оказалось, что проще может быть очень и очень многое. Например, укусить собственный локоть.
   Тайно протащить бомбу через терминал нечего было и думать - металлоискатели, детекторы взрывчатых и радиоактивных веществ поднимут вой прямо на входе. Следовательно, притвориться благонамеренными пассажирами никак не выйдет. Ворваться в терминал с автоматами наголо и прорываться через два этажа в зону отправления - слишком большой риск, учитывая обилие дежурных полицейских и пограничников.
   - Чтобы я так жил, как сторожат этот жалкий аэродром! - в сердцах выразился Семён. - В мое время, скажу я вам, так не охранялся даже Большой дом на Лубянке!
   Оставался, кажется, единственный вариант. Толстый паранормалик оценивающе взглянул на металлический частокол, за которым по летному полю медленно раскатывали громадные аэропланы. Это было солидное заграждение высотой метра в три, с пятью рядами колючей проволоки поверх стальных прутьев.
   - Господин Заремба, - вкрадчиво сказал Семён, - я очень извиняюсь, но, кажется, нам таки опять чуть-чуть немножечко позарез нужны ваши таланты...
   - Да не вопрос, - пробурчал вампир, поплевав на руки и взявшись за два ближайших прута. Воровато оглядевшись по сторонам, он закрыл глаза и полностью отдался не обременяющему мозг физическому труду - то, что он был человеком не обычным, а генетически модифицированным, ещё не делало его Суперменом, способным ломать заборы двумя пальцами. Нужно было попотеть, и Заремба потел добросовестно, старательно, даже, можно сказать, самоотверженно... Правда, лишь в собственных мыслях - в последний раз он реально потел году эдак в две тысячи третьем. Тем не менее, толстые прутья решётки через пару минут были раздвинуты настолько, что сквозь них могли пролезть и Заремба, и бомба, и даже Брик.
   - Вуаля, - унтер шмыгнул в прореху первым, аккуратно протаскивая за собой рюкзак. - Попрошу таки без аплодисментов.
   К счастью, искомый ангар находился недалеко - пересекать лётное поле пешком, рискуя быть нелепо сбитыми каким-нибудь приземляющимся самолётом, каэмовцам не пришлось. Похоже, что ангаром не слишком часто пользовались - он был довольно-таки старым и обшарпанным, возле него стоял такой же старый и обшарпанный тягач со свинченными колёсами. Колёса лежали отдельно, а через пару секунд из-за машины показался усталый монтёр с разводным ключом в руке. О том, что в двух шагах от него находится секретный тоннель длиною в несколько километров, он явно не подозревал.
   - Эй, брат! - сохраняя максимально непринуждённый вид, Заремба подошёл к монтёру и, едва тот раскрыл рот для ответа, рубящим ударом ладони сломал ему шею. Второй удар отбросил мёртвое уже тело вглубь ангара. Вампир быстро вернулся за бомбой и втащил её в полутьму помещения.
   - Ищи люк, - бросил он подоспевшему Брику, оттаскивая жертву в самый дальний угол, за груду ящиков. - Я покуда подкреплюсь. Знаю, ты любишь более... изящные методы воздействия, но кажется, у меня от голода начинают шарики за ролики заезжать, а это весьма и весьма некстати, - с этими словами он скрылся за ящиками, и до слуха Семёна вновь донеслись отвратительные чавкающие звуки. Искусственные вампиры, подобно оборотням или зомби, отнюдь не ограничивались кровью в своих гастрономических пристрастиях.
  

3

  
   Шасси белоснежного самолётика, похожего на красивую дорогую игрушку, с легким стуком коснулись земли. Крылатая машина стремительно пробежала по полосе, гася скорость, потом свернула на рулёжную дорожку, медленно выкатилась на обширную площадку, предназначенную для частных бортов, и замерла неподалеку от черной с серебристыми прожилками глыбы "майбаха цеппелина". Дипломатические номера и маленький флажок на капоте удостоверяли, что автомобиль принадлежит посольству Швейцарии. Рядом с "майбахом" переминались с ноги на ногу двое плотных мужчин в очень дорогих костюмах, которые сидели на них столь же элегантно, как на корове седло; именно так обычно и бывает с людьми, привыкшими к военной форме.
   Дверь самолёта раскрылась диковинным цветком, с тихим пневматическим шипением опустился короткий трап.
   - А тут прохладнее, чем в Берне, - заметила Надежда, съёжившись от резкого порыва ветра, гуляющего над лётным полем. В ярких лучах умирающего осеннего солнца ее волосы вспыхнули искрящимся пламенем. - О, нас уже ждут? Как мило. Густав, пожалуйста, проследите за выгрузкой нашего багажа, хорошо?
   - Добрый день, фройляйн... Ефимоффская, - с небольшой запинкой произнес один из встречающих, тот, что постарше. - Приветствую вас в Варшаве. Разрешите представиться: майор Урс, директор службы безопасности посольства.
   - Заместитель директора службы безопасности посольства капитан Барбье, - отрекомендовался его спутник.
   Кто бы сомневался, подумала Надежда.
   - Согласно личному распоряжению начальника федерального департамента иностранных дел, - отчеканил Урс, - мы должны сопроводить вас в отель "Речь Посполитая".
   Гостья из прошлого рассеянно покивала, разглядывая возвышающуюся за спинами офицеров прозрачную, словно бы из стальной паутины сплетенную громаду пассажирского терминала. Увы, вид на это величественное сооружение изрядно портил ветхий ангар с выщербленными кирпичными стенами и покосившейся металлической крышей, покрытой лишаями ржавчины. Рядом с этим унылым архитектурным памятником торчал грузовик со снятыми колесами и суетилась странная парочка - двухметровый дылда в кожаной куртке и джинсах торопливо затаскивал в ангар большую и, кажется, тяжелую сумку, а вокруг приплясывал смешной толстячок в длинном пальто и шляпе. Какой забавный пан...
   Надежда застыла, чувствуя, как останавливается сердце и жилы заполняются колючими ледяными кристаллами. Дорогущие контактные линзы последнего поколения от Carl Zeiss, на которые она сменила свои старомодные очки, помимо прочего имели встроенную функцию шестнадцатикратного увеличения изображения, и лицо толстяка предстало перед ней во всех деталях.
   КАК? НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО!..
   Густав с изумлением смотрел, как его хозяйка вдруг сорвалась с места и бегом устремилась к старому ангару. Ветер раздул полы ее пальто, превратив Надежду в точное подобие огромной черно-красной бабочки. Если, конечно, бывают плотоядные бабочки.
   - Что происходит, фро... Эй! Вы куда!?
   Надежда не отреагировала никак. Что вообще взбрело в голову этой барышне!? Может, от свалившихся на голову миллионов у неё окончательно съехала крыша, и теперь она внезапно задумала дезертировать, бросив свою высокую миссию?.. Нет, никогда. Не такой она человек. Просто она что-то увидела. Или кого-то...
   Выхватив пистолет, Шульц со всех ног понёсся вслед за Надеждой. За ним, помедлив секунды две, ринулись и правительственные солдафоны. Они уже ничего не кричали вслед. Похоже, они даже не удивились.
  
   Ангар, которому лидеры Польской народной республики некогда доверили хранить важную государственную тайну, ныне играл малопочтенную роль последнего пристанища для отслужившей своё аэродромной техники. В пыльных солнечных лучах, проникающих внутрь сквозь маленькие окошки-бойницы под самым потолком и через многочисленные прорехи в крыше, Семён разглядел несколько спящих смертным сном древних автобусов, обглоданную до костей автоцистерну, какие-то совсем уже гнилые механические останки и штабели ящиков с обросшими паутиной запчастями. Растрескавшийся бетон под ногами был густо заляпан кляксами солярки и машинного масла.
   Люк - покрытый толстой коркой грязи металлический кругляш диаметром метра полтора, с двумя запорными рукоятками, - паранормалик обнаружил очень быстро. Раньше эта массивная штуковина явно открывалась при помощи электромотора, но в эпоху победившего капитализма кто-то нашёл ему более полезное применение. Семён представил себе, как Заремба, по-рачьи выпучив глаза, будет голыми руками выдирать вросший в бетон тяжеленный люк, словно сказочный дед - репку из грядки, и ухмыльнулся.
   Чавканье, доносящееся из-за груды ящиков, заметно прибавило в громкости. Звучно хрустнула кость, потом другая. Симфония каннибализма набирала мощь, приближаясь к крещендо.
   - Господин унтер-офицер, я вас умоляю, заканчивайте уже вашу... трапезу, - сказал Семён, обращаясь к пятну темноты за ящиками. - Я таки нашёл люк. Пора спускаться вниз и готовить такой себе маленький фейерверк на радость всему Нечеловечеству!
   С этими словами толстый паранормалик осторожно выглянул за ворота, дабы удостовериться, что появление диверсантов на лётном поле не вызвало ненужного ажиотажа, и...
  
   ...Зрелище Семёна Воозовича, перемахнувшего немаленькую кучу ящиков с резвостью кенгуру, заставило Зарембу раскрыть рот от удивления. Выпавший из зубов сочный кусок обильно кровоточащей печёнки шлепнулся в грязь. Бывший старший майор НКВД тем временем рванул "молнию" на сумке с бомбой, единым махом выдернул оттуда свой МР-5 и обернулся к вампиру. У того по спине стремительно прокатилась волна обжигающего холода: выражения такого беспредельно-смертного ужаса на обычно глумливо-улыбчивой физиономии напарника ему видеть еще не доводилось. Брика била крупная дрожь, и пистолет-пулемёт прыгал в его руках, как железная лягушка.
   - Быстро! - с трудом выговорил Семён серыми трясущимися губами. - Открывайте люк! Ну! Скорее же, скорее! Сейчас тут станет ОЧЕНЬ жарко!!! - взвыл он, спрятавшись за ящиками и бестолково тыкая оружием в сторону распахнутых ворот ангара.
   - Не знаю, что там у тебя стряслось, - прошипел вампир, торопливо утирая с губ кровь предусмотрительно запасённым носовым платком, - но лучше бы это была троянская конница, метеориты или что-нибудь не менее важное. Если у меня из-за тебя будет несварение, ты труп, ребе.
   Последние слова он произнёс уже у люка. Быстрым взглядом оценив объём работы, он по-киношному поплевал на руки и, стараясь не думать о своей незавидной доле личного Семёнова тяжеловоза, принялся за дело. Расставил ноги пошире, упёрся пятками в пол покрепче, взялся за рукояти намертво заклинившего запорного механизма и... потянул. Изо всех своих вампирских сил потянул. Что могло так всполошить несгибаемого Брика, у которого по венам вместо крови тёк жидкий азот, вампир не знал, но это явно должно было быть покруче и метеоритов, и троянской конницы. Так что следовало спешить. Во что бы то ни стало они должны были попасть внутрь!
  
   Надежда рванула застежку своего пальто-пелерины - сейчас оно только путалось в ногах и замедляло бег. Шедевр элегантности от Yves Saint Laurent угольно-черной кляксой распластался на бетоне рулежной дорожки. За ним последовали длинные алые перчатки; в голове у гостьи из прошлого промелькнуло вдруг острое, глупое и совершенно неуместное в данных обстоятельствах сожаление о том, что Густав увидит ее корявые руки, которые ей прежде так удачно удавалось прятать...
   Надежда сжала кулаки, чувствуя, как они наливаются жаром. Увы, снизу вверх по позвоночнику уже поднимались первые, к счастью, слабые пока волны боли; им еще предстояло докатиться до мозга и взорваться там адским фонтаном лезвий, рассекающих мысли и лишающих сознания. Но это будет потом. Сначала она доберется до Брика (что он делает в Варшаве!?) и превратит его в кучку пепла. А эта верста коломенская, что составляет толстому предателю-паранормалику компанию, разделит его участь, если попробует вмешаться.
   В темном проеме открытых ворот сверкнули бледные вспышки выстрелов. Пули впились в бетон у ног Надежды. А-а, вот вы как, товарищ бывший старший майор госбезопасности? Ну нет, не на таковскую напали! Она вскинула правую руку, ладонь которой сияла голубым огнем, - и следующая стая пуль растаяла прямо в полете, натолкнувшись на щит, сотканный из прозрачного пламени.
  
   Семён готов был в тот миг согласиться и на атаку троянской конницы, и на метеоритное градобитие, а также на атомную бомбардировку, землетрясение, цунами, эпидемию бубонной чумы и нашествие марсианских боевых треножников - причем одновременно, лишь бы куда-нибудь исчезла эта рыжая стерва, свидания с которой он так удачно избежал в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Как оказалось, только для того, чтобы она необъяснимым образом добралась до него в две тысячи одиннадцатом.
   "Ой-вей, но ведь этого же быть не может! - лихорадочно размышлял толстый паранормалик, пристраивая МР-5 в щели между ящиками и прикидывая быстро сокращающееся расстояние до черно-красной фигуры. - Откуда, ви мне скажите, ну откуда взялась эта сталинская шикса? Ей уже давно пора таки делать баиньки на мраморной подушке под зеленым одеялом, а она тут носится, как наскипидаренная! Разве что... да нет, нет... но... неужели?!.. Ай да Гуталин, ай да Иосиф Виссарионович, нет, ви себе только подумайте! Значит, "новые люди", эти самые спецпосланники... точнее, спецпосланницы ЦК не просто чуть-чуть немножечко охраняли Отца Родного? Им, значит, и за нелюдские технологии было известно? А ви, Семён Воозович, со своим литерным отделом все это блистательно проморгали?"
   "Ребе" искоса глянул на Зарембу. Вампир застыл над люком в позе штангиста, берущего запредельный вес. Глаза его округлились и выползли чуть не на лоб, жилы вздулись, напряженные до предела мускулы, казалось, вот-вот разорвут кожаную куртку. Руки унтера намертво вцепились в запорные рукоятки, выдирая проклятый стальной блин из бетонных объятий. Семён вспомнил, сколь комичной представлял себе эту картину две минуты назад. Сейчас у него почему-то совсем не было охоты хихикать над напарником.
   Паранормалик перевел взгляд обратно на гостью из прошлого, которая маячила уже почти у самых ворот. Как же ее зовут? Надежда... Надежда... нет, фамилию не вспомню, "...ская" какая-то, что ли? А ведь хороша, непонятно к чему подумал вдруг Семён. Рыжие волосы плещутся по ветру, лицо фарфорово-белоснежное от злости, грудь прямо-таки рвет черную блузку, - был, был вкус у товарища Сталина по части красивых женщин...
   КАДОШ КАДОШ КАДОШ АДОНАЙ ЦВАОТ! МЛО ХОЛЬ ГААРЕЦ КВОДО!
   Пистолет-пулемет задергался у него в руках, с невероятной скоростью выплевывая пули. Оружие было легкое и ухватистое, стрелял бывший старший майор, в общем, неплохо (не только во внутренней лубянской тюрьме практиковался, как-никак, прошел две революции и три войны), однако первая очередь постыдно ушла в бетон рулежной дорожки. Зато вторая должна была разрезать наглую шиксу напополам - и непременно разрезала бы, если б между пулями и их целью в воздухе не возникло какое-то дрожание, как будто над раскаленной железной крышей в жаркий полдень. Маленькие посланцы смерти ударили в эту эфемерную на вид преграду... и растворились без следа. Третья очередь, выпущенная точно в голову сталинской ведьме, тоже не дала ни самомалейшего результата. А потом МР-5 отозвался сухим щелчком: кончились патроны. Семён от досады прикусил язык. Будь трижды неладны эти ее пирокинетические штучки!
  
   Сухожилия Зарембы трещали от перегрузки, грозя разорваться. Никогда ещё ему не приходилось подвергать своё модифицированное тело такому кошмарному испытанию. Если бы он не успел поесть... Об этом даже подумать было страшно. Наверное, сейчас его руки бы уже трепыхались на полу, оторванные от тела и намертво сжавшие рукояти, а тело билось в конвульсиях где-то рядом, орошая ангар фонтанами крови, пока напарник отстреливался от неизвестного неприятеля. К счастью, в желудке ещё плескался резерв для регенерации, но он стремительно подходил к концу. Силы унтера были на исходе.
   Он уже давно стоял с закрытыми глазами, вглядываясь в кровавую тьму, пульсирующую перед взором. Он был словно в трансе, забыв и о времени, и о том, где он находится, и даже о том, чем должны кончиться эти страшные потуги. Поэтому, когда где-то на грани слышимости, перекрывая звон в ушах, раздался треск крошащегося бетона, а земля вдруг ушла из-под ног, Заремба даже не сразу понял, что произошло. И только шлёпнувшись на задницу с люком в руках, он сообразил, что дело сделано.
   - Пархатый! - истошно заорал он, вскакивая и отбрасывая в сторону вырванную крышку. - Скорее, скорее сюда! Я вскрыл, вскрыл эту погань!
  
   Как хорошо, подумала Надежда, что я выбрала в Берне сапоги на таких низких и устойчивых каблуках. Просто копыта, а не каблуки. То-то бы мне было сейчас хорошо на десятисантиметровых стилетах, то-то было бы славно... Еще одна длинная очередь расплескалась безвредными брызгами о невидимую термическую преграду. Ну, ужо вам, Семён Воозович! В эту игру, знаете ли, вполне можно играть и вдвоем. Получай, изменник Родины!
   Надежда на мгновение остановилась, выбросив вперед левую руку, и сорвавшийся с кончиков её скрюченных пальцев поток жидкого огня озарил полумрак ангара.
   Боль доползла до головы и сдавила ее немилосердно сжимающимся обручем.
  
   Тяжелые деревянные коробки с запчастями разметало, будто пластмассовые детские кубики. Семёнов пистолет-пулемет скользнул по бетонному полу куда-то под брюхо мумифицированного автобуса. "Ребе" откатился в сторону, пальто его на спине оседлали веселые огненные язычки. Мало что соображая, он пополз к зияющему жерлу вскрытого люка, дергаясь, как полураздавленная лягушка.
   Унтеру на мгновение померещилось, что он волшебным образом перенёсся в две тысячи шестой, в самое пекло Энской битвы. Свист пуль, рёв огнемётов... Но нет, то были не огнемёты. Запах пламени, ворвавшегося в ангар, был другим. Слишком живым. Слишком яростным.
   - Твою мать! - взревел Заремба, выхватывая свои MP-5 и бросаясь на позицию, оставленную Бриком. - Ты кого на нас навёл, жирный!? Я на это не подписывался!
   По взлётной полосе шла женщина-огонь. Богиня адского пламени. Она приближалась, и воздух вокруг неё пульсировал жаром преисподней. Не требовалось ни телепатии, ни даже большого ума, чтобы прочесть в её глазах - она идёт убивать. Убивать Брика, а заодно и его, Зарембу!
   "Что делать? Что делать? Что делать?" - вопрос метался в голове унтера, как пойманная в клетку птица. Он выпустил очередь в женщину, но это не возымело ровным счётом никакого эффекта. Слишком силён был жар, окутывавший её совершенный силуэт. Тут были нужны по меньшей мере гранаты. Коих у Зарембы, к несчастью, не завалялось ни одной.
   Вампир затравленно огляделся по сторонам. Ничего! Ни гранат, ни взрывчатки - они даже тоннель за собой взорвать не могли. Эх, нужно было поаккуратнее с этой дверью! Где твоя предусмотрительность, нелюдь?..
   - Бежим! - чёрной молнией метнулся он к спасительному лазу, на ходу подхватывая сумку с бомбой и отвешивая пинка Семёну, который уже успел нырнуть вниз - именно нырнуть, со страху забыв обернуться к лестнице, как положено, задом. Вместе они провалились на три метра вниз, почти не пересчитав ступеней - набитые шишки и один сломанный унтеров палец были не в счёт. Первым на землю плюхнулся Брик, на него шмякнулся Заремба, и последней в руки Зарембе приземлилась бомба. Все были живы, но от печальной судьбы Джордано Бруно их отделяли считанные секунды.
   - Где, мать её, дрезина!?
   Впереди был длинный наклонный коридор, по которому вампир понёсся, не жалея ног, сграбастав Брика и сумку под мышки. Это сжигало его последние силы, но больше их беречь не имело смысла. Они были на финишной прямой! Конечно, унтер мог бросить паранормалика прямо сейчас, но слишком уж мощным тот был оружием. Успеется ещё...
   Они вылетели в небольшой круглый зал, отдалённо напоминающий крошечную станцию метро. Зал освещала одна-единственная аварийная лампочка, прямо под которой, на убегающих в очередной тёмный тоннель рельсах, стояла старая механическая конструкция, знакомая вампиру по диснеевским мультикам. Колёса, рычаг... Техника, проверенная веками и надёжная, как швейцарский банк дома Колеров.
   Заремба буквально швырнул и Семёна, и сумку, и себя на дрезину. Перед тем как отключиться, он успел заметить что-то вроде аккумулятора. Ага... значит, она работает как те фонарики без батареек... тем лучше, ведь качать рычаг пухлику предстоит одному... Затем вампир с чистой совестью закрыл глаза и полностью отрешился от сует Мироздания.
  
   Оранжевый лохматый сгусток пламени влетел в ворота ангара и разорвался не хуже зажигательной гранаты. Буквально через пять секунд горело уже все, что только в принципе могло гореть - сваленные в беспорядке старые покрышки и промасленная ветошь, разбитые деревянные ящики, мотки каких-то проводов... Загадочные бутылки с жидкостями, которые, видимо, даже закаленные аэропортовские механики признали негодными для внутреннего употребления, разлетались радужными фейерверками. Костлявые силуэты автобусов и топливозаправщика с треском корежились, оплывали, истаивали в огне. А самое странное заключалось в том, что наружу из ангара, обернувшегося крематорием, не вырвалось ни язычка пламени, ни струйки дыма.
   - Фройляйн? - выдохнул подоспевший Густав. - Что вы делаете?! Зачем? Этот сарай, конечно, отнюдь не служит украшением пейзажа, но...
   Надежда повернулась к водителю, и тот поперхнулся собственными словами. Майор Урс и капитан Барбье, как по команде, сделали три шага назад.
   На них взирало лицо рыжеволосой дьяволицы, явившейся из глубин Преисподней спалить этот мир без остатка и развеять пепел по ветру. Губы посланницы Ада кривились, глаза со ставшими крошечными, как отметины смертельных инъекций, зрачками сияли гневными сапфировыми звездами, в покрытых ожогами когтистых лапах билось сатанинское пламя. Казалось, что она вовсе не касается взлетной полосы, а парит над ней в ореоле раскаленного воздуха.
   Густав Шульц хотя и происходил из весьма религиозной семьи, сам никогда не был ревностным католиком. Он даже и не помнил, когда последний раз посещал церковь. Но сейчас у него внезапно появилось сильное желание осенить себя крестным знамением. А может быть, даже и прочитать какую-нибудь молитву.
   - Я видела Брика, - рыкнула демоница, вернув обалдевшего Густава в реальность. Наваждение развеялось, однако образ гостьи из прошлого, мановением руки исторгающей огонь и останавливающей пули в полете, еще несколько мгновений мерцал у молодого человека перед глазами, отпечатываясь в памяти.
   - Он был там, - Надежда указала на ворота ангара, внутренности которого буквально за пару минут обратились в тлеющие головешки. Густав обратил внимание, что говорила хозяйка медленно, сквозь сжатые зубы, морщась, будто от боли. - И еще кто-то с ним.
   - Брик?! Которого мы ищем? В варшавском аэропорту? Что бы ему тут делать? - удивился молодой человек. - Хотя, если так... - Он осторожно заглянул в выжженное нутро по-прежнему совершенно целехонького на вид ангара, сделал несколько шагов по горячему еще бетону, - ...то это, я бы сказал, очень удачное совпадение. Можно считать, что наша миссия успешно завершена. Тут просто не могло остаться ничего живо... Ах, чтоб тебя!
   Надежда уже и сама разглядела развороченный люк и рядом - смятую, выдранную с "мясом", оплавленную стальную крышку.
   - Госпожа Ефимовская! - раздался у нее за спиной раздраженный голос майора Урса. - Что здесь, в конце концов, происходит? Кто вы вообще такая? Господин начальник департамента не предупреждал посольство ни о чем подобном! Извольте немедленно объясниться!..
   Тут майор умолк, сообразив, что требует объяснений от черной дыры в закопченном полу, откуда доносится затихающий топот двух пар ног.
  
  
  

Часть четвёртая. Последний рубеж

  

1

  
   В подземном коридоре было темно, хоть глаз выколи. Но Надежде стоило лишь пальцами щелкнуть, как под низким сырым потолком засуетилась целая стая ярких разноцветных огоньков. В их свете замаячила быстро удаляющаяся спина того самого дылды в кожаной куртке. Обвешанный двумя автоматами, он тащил в правой руке очень тяжелую даже на вид сумку, левой волок за шкирку толстобрюхого Брика, и при этом еще умудрялся довольно резво перебирать ногами - номер, достойный циркового силача. На секунду здоровяк обернулся, мелькнуло бледное лицо, оскаленный рот с парой сахарных клыков... Вампир! Это многое объясняет.
   Надежда запустила вслед удирающему упырю огненный шар, но проклятая головная боль туманила взгляд, мешая прицелиться. Сгусток пламени ударился в стену и рассыпался ворохом злых гудящих искр. Раз, другой и третий громыхнула "беретта" Густава, однако вампир нырнул за поворот и скрылся из вида.
   - Скорее! Нужно их догнать! - Надежда кинулась вперед, споткнулась на ровном месте и непременно упала бы, не подхвати ее вовремя верный водитель.
   - Вам плохо, госпожа Ефимовская?
   - Неважно... - процедила Надежда, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. - Быстрее! Мы... не должны... опоздать!
   Но они все-таки опоздали. Дрезина допотопной конструкции под управлением паранормалика уже набирала ход, когда Густав и Надежда ворвались на маленькую платформу. Водитель высадил оставшиеся патроны Брику в спину, и пронзительный визг толстяка возвестил, что по меньшей мере одна пуля достигла цели. Надежда наугад метнула в жерло тоннеля два косматых огненных шара. А потом она вдруг мягко опустилась на колени прямо между ржавыми рельсами, съежилась, обхватила голову искалеченными руками и застыла в такой позе, закрыв глаза, не издавая ни звука и даже, как с перепугу показалось Густаву, не дыша.
   Шофёр лихорадочно соображал. Нет, он не удивился, конечно, когда его хозяйка вдруг принялась плеваться огнём - его ведь предупреждали о том, с кем он имеет дело. Правда, он ожидал, что русская гостья будет повелевать пургой или, скажем, обращаться в медведя, но огонь - это было тоже неплохо. Тем более учитывая то, что с Бриком был вампир. Против вампиров всегда помогает пламя. Правда, судя по поведению Надежды, она боялась загадочного пузана-гипротизёра больше, чем каких-то там тривиальных упырей.
   "И ведь есть резон... - думал шофёр, покачивая головой. - Судя по её рассказам, он даже самого Зонненменьша мог бы заставить публично повеситься... Минуточку! Зонненменьш ведь в Варшаве, так? И этот Брик в Варшаве тоже! Совпадение? Может быть, может быть. Но нам всё равно надо повидать этого герра министра, так что уж лучше сделать это быстрей."
   - Срочно везите нас к Зонненменьшу, где бы он ни был! - Густав вскочил на ноги и как можно драматичнее воззрился на Урса и Барбье, уже успевших спуститься в тоннель и переминавшихся теперь поодаль. - Похоже, его жизнь в опасности. И побыстрее, панове! Не видите, что ли, что женщине плохо!?
  
   - Ой-вей, господин Заремба, - прохрипел Семён, с трудом утвердившись на трясущихся ногах. - Позвольте заметить, ви таки себе выбрали крайне удачный момент для заслуженного отдыха... - Тут в опасной близости от умной еврейской головы прошипел огненный шар, отчего редкие волосы паранормалика, зачесанные через плешь, поднялись дыбом. Сталинская чертовка никак не желала успокаиваться. Это было просто поразительно - любой из сотрудников отдела "М" ГУГБ НКВД свалился бы без сознания, не сумев выдать и половины этакой разрушительной мощи! Семён многое отдал бы, чтоб очутиться сейчас в своей лаборатории и поставить над рыжей бестией несколько познавательных экспериментов...
   Еще одно маленькое солнышко взорвалось под потолком, осыпав толстяка кусками древней штукатурки и колючими искрами. Семён очень живо вообразил, как такая штука на полном ходу влетит ему между лопаток, и лысина его моментально вспотела от ужаса. Нечто подобное он, помнится, испытал зимой восемнадцатого года под Уманью, когда его, босого и полураздетого, с улюлюканьем гнали по снегу лютые, хмельные от крови и самогона казаки атамана Максюты.
   Вообще-то Семён надеялся обнаружить в подземелье какое-нибудь более солидное средство передвижения - мотовоз, например, или даже такой себе небольшой метропоезд. Но выбирать, увы, не приходилось. Убедившись, что сумка с бомбой цела и невредима, а унтер-офицер Заремба все еще странствует по параллельным мирам, паранормалик тяжело вздохнул, проклял свое еврейское счастье и взялся за дело. Как ни странно, под слоем жира у него обнаружились кое-какие мышцы, и дрезина, противно скрипя, уже покидала станцию, когда на платформе появились преследователи.
   Семён обернулся и хмыкнул, увидев, как Надежду шатает из стороны в сторону, будто пьяную. Тем не менее, ее сил хватило еще на два заряда, после чего рыжая дьяволица наконец выбыла из борьбы.
   - Ай-ай-ай, бедная моя девочка, - с издевкой пробормотал толстяк. - Головка чуть-чуть немножечко заболела? А шо ты думала, когда делала нервы старому Самуилу, который тебе, на минуточку, в отцы годится? Не-ет, деточка, старый Самуил вот уж пятьдесят лет живет на свете и умирать пока не собирается, можешь себе даже и не надеяться!..
   Увлекшись мстительными речами, Семён как-то упустил из виду спутника Надежды, светловолосого молодого мужчину в шоферской униформе. А делать этого категорически не следовало, потому что через секунду по тоннелю гулко прокатились три выстрела подряд, и левую руку паранормалика пониже локтя резануло болью. Толстяк тоненько взвизгнул, ленивая дрезина радостно затормозила, но тут, к счастью, путь довольно резко пошел под уклон, и диверсанты с их бесценным грузом оказались вне сектора обстрела. В тоннель проклятый водитель отчего-то не полез - то ли захлопотался вокруг лишившейся чувств хозяйки, то ли помнил об автоматах, которые тащил ныне отключившийся Заремба.
   Семён неуклюже содрал с плеч прогоревшее, а теперь еще и порванное пальто. Рана была не то чтобы серьезная - пуля лишь вырвала клок мяса, - но болела страшно и обильно кровоточила. Нечего было и думать с такой рукой снова разогнать окаянную дрезину до сколько-нибудь приемлемой скорости. Паранормалик тупо смотрел на капающую с пальцев кровь...
   Кровь.
   Кровь?
   Кровь!
   Ага, подумал Семён.
   - Господин унтер-офицер, - произнес он, свесив раненую конечность прямо над полураскрытой пастью бесчувственного вампира, - можете себе поверить, я бы очень хотел, чтобы это таки помогло. От века не имел дела с искусственными кровососами и понятия не имею, чего вам там нужно, но на большее, на минуточку, можете себе не рассчитывать!
   Первые несколько секунд вампир признаков жизни не подавал. Затем, учуяв еду, ноздри его раздулись, бледные тонкие губы приоткрылись, и выскользнувший изо рта длинный остроконечный язык принялся слизывать с пальца Брика живительную кровь. Так продолжалось довольно долго, пока унтер окончательно не пришёл в сознание. С некоторым трудом поднявшись с пола, он присел на корточки и осмотрелся.
   - Ага, едем, значит... - проговорил он слабым голосом. - Молодец, Шалом, раскочегарил всё-таки эту рухлядь. Я, признаться, когда увидел её, даже слегка перепугался, что не зафурычит. А она, оказалось, резвая малышка... Что, оторвались мы от этого феникса в юбке? Раз живы, значит, оторвались.
   Дрезина, набравшая уже приличную скорость, стремительно неслась вперёд. Стены тоннеля с протянутыми по ним проводами и кабелями слились в одну сплошную серую массу, лишь слегка освещаемую лобовым фонарём дрезины. Казалось, что паранормалик и вампир ехали в бесконечность.
   - А тебя, гляжу, зацепило, - хмыкнул Заремба, принявшись рыться в боковом кармане рюкзака в поисках каких-нибудь бинтов. Таковых не нашлось, поэтому вампиру пришлось скинуть куртку и оторвать зубами рукав от своей водолазки. - Держи, угнетённая нация. Если помрёшь до конца миссии, будет печально, аж не передать. Кстати, когда мы доедем, интересно?..
   Ответом ему послужил промелькнувший на стене ярко-жёлтый указатель с надписью: "Дворец культуры - 1 км."
   - Понятно... Где там у этой колымаги тормоза? Не хочу тормозить об стену на такой скорости.
  
   Окинув взором поле битвы, майор Урс как-то странно изменился в лице: черты его заострились, утратив округлую дипломатическую приятность, словно под кожей внезапно возник стремительно твердеющий угловатый металлический каркас. Он легкой рысью подбежал к застывшей в прежней позе Надежде, наклонился над гостьей из прошлого, обнял ее за плечи и осторожно, но настойчиво заставил подняться на ноги. Метнув короткий взгляд на Шульца и Барбье, он рявкнул голосом, в котором ясно послышался лязг лучшей швейцарской стали:
   - Капитан, подгоните автомобиль! Прямо в ангар, к люку! И приготовьте аптечку! Юноша, да что вы стоите столбом, не видите разве - у госпожи Ефимовской совсем не осталось сил... как у любого боевого экстрасенса после хорошей драки, - добавил он чуть тише.
   Густав поторопился подхватить свою хозяйку, почувствовав, как она безвольно обвисла в его руках, словно тряпичная кукла.
   - Откуда?.. - только и успел он спросить.
   - Оттуда! - криво усмехнулся майор. - Две тысячи шестой, город Энск, штурмовой батальон швейцарских гвардейцев "Медведи". Видели такие штуки, во всех видах видели, будьте благонадежны, юноша, небось, не всю жизнь по наборным паркетам в посольствах шатались. Не достали мерзавцев? - осведомился он.
   - Ушли, - досадливо крякнул Густав. - Хотя одного я точно зацепил...
   - И то хлеб, - одобрил майор.
   Надежда, не открывая глаз, испустила долгий, хриплый и мучительный стон.
   - Ничего, госпожа Ефимовская, ничего... - бормотал Урс, заботливо помогая беспомощному Фениксу шаг за шагом подниматься по наклонному подземному коридору. - Вот мы вам сейчас обезболивающего - и все как рукой снимет. Так... теперь так... аккуратно, тут лестница... капитан, вы там что, уснули?! Руку, руку протяните! Да не мне, горе вы луковое!..
   Как ни странно, яростная схватка Надежды с террористами осталась незамеченной - отчасти потому, что пистолеты-пулеметы диверсантов были оснащены глушителями, отчасти благодаря умению гостьи из прошлого держать под контролем площадь пожара, вызванного ею к жизни, а также по причине удачного расположения ангара: этот угол летного поля не просматривался с обзорной площадки на третьем этаже терминала. Как бы то ни было, посольский лимузин без проблем покинул аэропорт и помчался по шоссе к Варшаве с максимальной скоростью. Густав на заднем сидении поддерживал под локоть никак не желавшую приходить в себя хозяйку. Майор Урс сунул ему стандартную армейскую аптечку - точно такую же, какую сам Шульц возил в "бардачке" своего "мерседеса". Густав заученным движением выдернул из металлической коробочки капсулу-шприц с белой маркировкой и всадил иглу в бедро Надежде, для чего пришлось задрать край ее юбки до положения, граничащего с полным неприличием.
   Буквально через минуту гостья из прошлого открыла обрамленные размазанной тушью глаза, на дне которых все еще плескались остатки болезненной мути. Взгляд ее скользнул по Урсу, перепрыгнул на Барбье и остановился на верном Густаве. Губы со следами стершейся помады растянулись в бледном подобии улыбки. Неестественно тонкая, обглоданная огнем рука потянулась к лицу молодого человека, корявые обугленные когти скользнули по его щеке.
   - Спасибо, Густав, - прошептала Надежда. - Что бы я без вас делала...
   И опрокинулась в черный, непроглядный сон. Взлохмаченная рыжая голова бессильно ткнулась молодому человеку в плечо. Густав несколько секунд колебался, но потом все же протянул руку и очень осторожно обнял Надежду.
  
   - Когда вернемся в Энск, не забудьте уже выхлопотать у герра Джулиано для меня значок "Почетный донор", - язвительно пробурчал Семён, кое-как замотав кровоточащую рану великодушно протянутым Зарембой "перевязочным материалом". Из внутреннего кармана сброшенного пальто он извлек тускло мерцающую в свете мелькающих настенных ламп плоскую фляжку (спасибо фюреру КМ за трогательную заботу), свинтил колпачок и присосался к ней, как клоп, выпив единым духом половину содержимого. Алкоголь не то чтобы полностью заглушил боль, но, по крайней мере, притупил ее и наполнил толстого паранормалика новыми силами.
   - Расслабляешься, ребе? - ухмыльнулся вампир. - Имеешь право. Дело, считай, сделано. Осталась ерунда - заложить бомбу, выставить таймер и убежать подальше, пока эта дрянь не рванула...
   - Ви себе так полагаете? - скептически выгнул бровь Семён. - Азохенвей, господин унтер-офицер, мой такой не очень чтобы бедный жизненный опыт учит, что вот как раз теперь наступает самый опасный этап операции. Именно сейчас, когда все уже впали в благодушие и хлопают друг друга по спинам, что-то должно, просто таки обязано пойти сикось-накось! Так что призываю вас к бдительности и еще раз к бди... Эт-то еще что такое?!
   За очередным поворотом тоннеля взгляду открылось блеклое, быстро приближающееся свечение, в самом сердце которого темнело что-то массивное - примерно так в центре зеркала отоларинголога зияет черное пятно. Насосавшийся крови вампир на радостях неосмотрительно разогнал древнюю дрезину до максимальной скорости, и теперь адский механизм неудержимо влек террористов вперед. Затормозить вовремя не представлялось возможным, даже если бы дрезина и была оборудована надлежащим механизмом.
   - Прыгаем! - взвыл бывший старший майор и первым последовал собственному совету. Унтер Заремба подхватил бомбу и свалился с дрезины с элегантностью порхающей птицы киви. Сама же заржавленная виновница торжества, освобожденная от докучливых пассажиров и их груза, на полном ходу врезалась в темный объект и, выбросив сноп искр, с противным скрежещущим звуком опрокинулась набок.
   - Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны, - пробормотал паранормалик, подымаясь на дрожащие ноги. - Следующая остановка - варшавский Дворец культуры и науки. Приехали, господин унтер-офицер.
   Чуть прихрамывая, толстяк вышел из тоннеля и остановился, впечатленный масштабами открывшегося его глазам зрелища. Эта станция, освещенная дюжинами мощных ламп, была не в пример больше жалкой платформы в аэропорту. Темное пятно, о которое разбилась дрезина, при ближайшем рассмотрении обернулось самым настоящим метропоездом о трех вагонах - низких, приплюснутых, лишенных окон и выкрашенных в защитно-зеленый цвет. Запыленный реликт холодной войны тупо смотрел потухшими фарами в сторону аэропорта, готовый вывезти из разверзающегося на поверхности ядерного ада правителей социалистической Польши... которые уже никогда больше не ступят под своды этого забытого подземелья. Большая черно-белая табличка на покрытой осыпающимся кафелем стене гласила: "Дворец культуры и науки".
   Толстые губы Семёна растянулись в триумфальной улыбке.
   Опустошенная фляга нырнула в темноту тоннеля и брякнула, ударившись о рельс.
   - Мы на месте, господин Заремба, - удостоверил паранормалик. - Приступайте уже к размещению бомбы. А я пока чуть-чуть немножечко расскажу вам, от кого мы себе так яростно отбивались в аэропорту...
   - Сдаётся мне, Самуил Воозович, придётся нам слегка повременить с рассказами, - дрогнувшим голосом произнёс Заремба, вглядываясь во мглу, сгустившуюся внутри мёртвого метропоезда, в раззявленное чёрное жерло двери. Там кто-то был - нескладная худая фигура, напоминавшая человеческую, но два пронзительно горящих сапфировых глаза-искры не оставляли ни малейших сомнений в том, кто перед ними.
   - Сдавайтесь, нелюди, - прохрипел старший лейтенант Туск, делая шаг из вагона на свет. Он выглядел страшно ослабшим, его трясло, но воздух вокруг него по-прежнему пульсировал волнами чудовищной ментальной силы. Вампир ощущал эти волны буквально каждой клеточкой своего тела. И ощущение было отнюдь не из приятных.
   - Всё кончено, воины зла. Отойдите от бомбы. Именем... кха, кха! - псайкер зашёлся мучительным кашлем и едва устоял на ногах. - Именем человечества, вы арестованы!
   - Лапы вверх, чудовища, - вторил ему Мэттью Кларк, гулко шагая к ним с противоположного конца станции. Дуло его пистолета было направлено Брику прямёхонько в лоб. - Или один хренов фокусник навеки лишится возможности творить свои фокусы.
  

2

  
   Небольшой овальный конференц-зал медленно наполнялся людьми. Угрюмые мужчины среднего, старшего и даже кое-где преклонного возраста, все в одинаковых серых костюмах скучнейшего в Восточной Европе фасона и покроя, не спеша рассаживались по своим местам, негромко переговариваясь меж собой и потрясая в воздухе планшетными компьютерами, заменявшими им унылые папки с бумагами. Господин председатель изрядно запаздывал, но остальные члены Комитета по делам нелюдей были уже вполне в сборе. Кроме них, в зале не было больше никого - все остальные гости заседания, включая маленькую армию голодных журналистов, толкались в эти минуты в одном из соседних залов. Именно там должно было состояться то, что впоследствии должны будут назвать Заседанием. Туда должны были отправиться господа министры, чтобы обсуждать под прицелом камер всяческую ерунду, когда с обсуждением настоящих дел будет покончено здесь и сейчас.
   Все ждали Зонненменьша. Особое нетерпение проявлял человек, лично вообще не присутствующий в зале - экран, с которого нервно щурились его хищные карие глазки, держал в руках молчаливый офицер в белоснежном костюме. Остальные участники Комитета поглядывали на офицера и на экран с открытой неприязнью.
   - Алекс Кроуд, - прошептал кто-то кому-то. - Бывший глава Научного отдела АС. Известнейший садист и убийца, я вам скажу. Между прочим, его прочат в зампредседатели. Голосовать будете за него, или?..
   Посреди стола, за которым пристроились в мягких креслах высокочтимые заседатели, была расстелена карта. Карта одного-единственного города, окружённого лесами и рассечённого надвое извилистой лентой реки. Она, эта карта, была утыкана разнообразнейшими флажками, вдоль и поперёк исписана пометками, изрисована стрелками и линиями разных цветов. Этот город должен был стать центральным пунктом обсуждения Комитета, но без Зонненменьша никто не решался подать первый голос. Разве что знаменитый доктор Кроуд втолковывал что-то кому-то с экрана, но и только. Однообразный же гул других голосов никак нельзя было назвать заседанием. То и дело собравшиеся бросали взгляд на свои золотые "ролексы", стрелки которых неумолимо приближались к "часу икс".
  
   - Пиздец, - обречённо высказался Заремба.
   - Вы совершенно правы, коллега, - кивнул Семён, с опаской поглядывая на Мэтта и его ствол. Солдат под взглядом паранормалика явно чувствовал себя неуютно. - Точнее и не...
   - Лучше заткнись, жиртрест, - процедил Кларк, щёлкнув предохранителем. - И не смотри так на меня. Не знаю уж, что ты там сделал с Вацлавом и с теми парнями на перекрёстке, но со мной твои штучки-дрючки не проканают. Верно, пан Туск?
   - Я полагаю, что наш достопочтенный друг-коммерсант использует свой голос как оружие гипнотического свойства, - просипел командир, подходя ближе. - Так что для нас и впрямь будет лучше, если он помолчит. Вот так... - осторожно наклонившись к Семёну, он крепко-накрепко завязал ему рот грязной тряпицей. Семён эту операцию перенёс стоически - не вздрогнул, не проронил и капли пота, хотя мысленно уже читал отходную молитву и готовился предстать перед лицом ветхозаветного Господа, буде как он и впрямь существует. Марксистско-ленинская теория на сей счёт давала не слишком оптимистические разъяснения.
   - Почему мы просто их не пристрелим, пан Туск? - Мэтт теперь целился в Зарембу, предусмотрительно держась от него в паре десятков метров. Нечего было и думать, чтобы достать его в прыжке, а лезть на лысого хренделя вампир опасался. По крайней мере, пока их положение не стало совсем уж отчаянным.
   - Глупец, - старлей заглянул Семёну в глаза. Ответом ему был безжалостный и холодный взор бывшего палача из НКВД. - Он будет куда полезнее нам живым. Армия Света нуждается в ком-то вроде него - в ком-то, кто поможет МНЕ снова её сплотить. С помощью этого нелюдя я разъясню всем нашим уважаемым коллегам, что единственный путь к победе над Нечеловечеством...
   Заремба устало закатил глаза. Ну вот, приехали! Мудрый защитник Добра, боевой эсктрасенс-ветеран, изуродованный в бесчисленных схватках с энскими чудищами... обернулся самой обычной властолюбивой гнусью, жаждущей подмять под себя банды Белого города, возродить старую Армию Света и вновь погрузить мир в пучины средневекового хаоса. Типичные грёзы каждого маленького вождя, блуждающего с горсткой приверженцев среди унылых руин каэмовской цитадели. Видели таких сто раз. Видели и побивали. Но чтоб так глупо попасться...
   "Повезло тебе, лысый. Я был о тебе лучшего мнения, но... повезло-о!"
   Мэттью, похоже, внезапные откровения командира тоже не пришлись по душе. Он отступил на пару шагов и непонимающе повёл подбородком. Его яркая, бравурно-алая аура окрасилась в тёмно-бордовый. Он перевёл взгляд с Зарембы на Туска.
   - Это что ещё за новости, шеф? Тащить их с собой обратно? После того, как они убили Вацлава и едва не убили нас?
   - Вампира можете пристрелить, таких на каждом перекрёстке пруд пруди. А толстяка мы найдём, как использовать. - Старший лейтенант просто-таки упивался своей великолепной идеей. - Мы будем собирать митинги в поддержку АС, многотысячные парады, факельные шествия... Мы убедим всех банкиров отдать нам свои сбережения, у нас будет флот, у нас будут авианосцы! Можно вшить ему в горло "жучок" или даже навесить ошейник с взрывателем, чтобы он не вздумал сбежать, не обернул свой дар против нас...
   - Прости, но нет. Я на это не подписывался.
   - Что? - поперхнулся паранормалик.
   - Я на это не подписывался, шеф, - мрачно промолвил Мэттью и... медленно направил пистолет на старлея. - Раймонд Туск, именем человечества ты арестован за предательство и попытку диверсии. Нелюди ни в какой Энск не поедут - они будут казнены здесь и сейчас, а тебя я передам прямёхонько в руки Комитета. Извини, но долг превыше всего.
   - Ты не понимаешь, щенок... - прошипел псайкер.
   - Плевать я хотел на твоё понимание, командир. Кончай этих двоих сейчас же, или я пристрелю тебя первым. Считаю до трёх. Раз... два...
   Ммм... ммм-мм-м... ммм... ммм-мм-м...
   "Мелодия!" - потрясённо осознал Заремба. Да-да, позабытый всеми Семён Воозович, скромно усевшись в сторонке с кляпом во рту, уже минут пять тихо мурлыкал себе под нос какую-то бессмысленную детскую песенку. И с каждым звуком, с каждым новым аккордом тёмные щупальца распускались вокруг него диковинной хищной актинией, забираясь в мозг Мэттью Кларка, такой податливый, такой мягкий, что это было даже неинтересно...
   - ТРИ!!!
  
   Генрих фон Зонненменьш ненавидел опаздывать. Ещё больше он ненавидел, когда его отвлекали по пустякам. Особенно же ненавидел он, когда кто-то названивал ему прямо в машину и настойчиво требовал остановиться чуть ли не прямо посреди дороги. Не просил, нет - именно требовал, едва ли не угрожал. Телефонная трубка горланила во всю мочь, только что слюной не брызгала председателю в ухо. Нет, этого наглеца - или, по крайней мере, его карьеру - вне всяких сомнений, ждала скорая и неотвратимая гибель. Но это потом. Сейчас следовало наглеца хотя бы выслушать, тем паче, что звонок шёл по защищённой линии, а ведь она на то и защищённая, чтобы по ней не трезвонил кто попало, верно? Значит, звонящий был не кем попало, и стоило дать ему шанс.
   - Глуши мотор, - проворчал председатель своему шофёру, и их лимузин медленно, словно бы нехотя остановился, прижавшись к обочине. А прямо за ним притормозила ещё одна машина. Чёрный "дипломатический" "майбах", смутно знакомый герру министру по прошлым визитам в Варшаву. Батеньки, да ведь это орлы из швейцарского посольства! Только что им могло потребоваться от него сейчас, как раз в те минуты, когда он едет перекраивать мир и решать вопросы международной важности!? Не-ет, их проблема должна быть воистину экстраординарной, иначе и этим бравым воякам, и их непосредственному начальству очень, ОЧЕНЬ не поздоровится.
   - Я. Вас. Слушаю, - проскрежетал Зонненменьш, опуская на пару сантиметров бронестекло, когда в поле его зрения вплыли Барбье и Урс.
   - Господин министр, - взволнованно выпалил Барбье... или Урс? Престарелый политик в упор не помнил, кто из них кто. - Я думаю, вам стоит срочно выслушать одного человека. Она в нашей машине и, кажется, уже пришла в себя.
   - Выслушать? Здесь, на проезжей части? - Зонненменьш возмущённо фыркнул. - Простите, господа, но я страшно спешу. Если вы не в курсе, у меня важное...
   - Нет-нет! - Орлы всё не сдавались. - Речь идёт о вашей безопасности! А может быть, и о национальной! Нелюди хотят...
   - Нелюди? - встрепенулся министр, услышав волшебное слово. - А вот это уже в корне меняет дело. С этого и следовало начинать. Показывайте вашего таинственного незнакомца, - он вышел из машины и довольно бесцеремонно заглянул в "майбах", где Надежде составляли компанию Густав и нашатырный спирт.
  
   Иосиф Виссарионович неспешно прошёлся вдоль дубового стола, массивность которого заставляла вспомнить древнеегипетские гробницы, а длина наводила на мысли о взлётно-посадочных полосах современных аэродромов. Густой ворс ковра впитывал звук шагов без остатка, так что товарищ Сталин двигался абсолютно бесшумно - точно хищник, подкрадывающийся к добыче. Правда, в данном конкретном случае особого мастерства от хищника не требовалось - потенциальная жертва сама пожирала охотника взглядом, в котором явно сквозила готовность по первому же его знаку перегрызть собственное горло.
   - Товарищ Ефимовская, - раздался в тишине кремлёвского кабинета обманчиво мягкий голос с сильным грузинским акцентом. - Вы сознаёте, какую оплошность допустили, позволив Брику скрыться?
   - Так точно, товарищ Сталин, - хрипло выдавила Надежда.
   - Политбюро считает, что вы проявили вопиющую некомпетентность, граничащую с преступной халатностью и категорически не совместимую с высоким званием специального посланника Центрального Комитета ВКП(б).
   - Так точно, товарищ Сталин, - голос Феникса упал до шёпота.
   - Вы, товарищ Ефимовская, совершили почти что самую большую из всех возможных ошибок: вы недооценили врага. Страшнее этого может быть только одно - переоценить друга.
   - Так точно, товарищ Сталин... - Надежда опустила голову, явственно ощущая в ямочке под затылком давящее прикосновение холодного пистолетного ствола.
   - Что вы там, на ковре, такое интересное увидели, товарищ Ефимовская? Посмотрите товарищу Сталину в глаза!
   Пылающий голубой взгляд скрестился с непроницаемым золотисто-карим. Две воли столкнулись в оглушительной тишине кабинета, которая, казалось, вот-вот взорвётся шипящими фонтанами желто-синих искр... но тут лицо товарища Сталина прорезала улыбка - словно в монолитной глыбе крепчайшего гранита обозначилась трещина.
   - О человеке, товарищ Ефимовская, надо судить не по тому, совершает он ошибки или же нет, - произнёс Иосиф Виссарионович. - А по тому, КАК он реагирует на собственные ошибки. Запомни это хорошенько, дочка.
   Глаза Надежды изумлённо округлились.
   - Ты - сильная, дочка, - Вождь опустился на стул с высокой резной спинкой, положил на столешницу странно маленькие, расчерченные набухшими венами руки. - Я говорю не о твоих фокусах с огнём, хотя и они тоже впечатляют. Только по-настоящему сильным людям иногда даётся шанс исправить свою ошибку - слишком уж высока цена. Ты готова её заплатить? Хочешь воспользоваться своим шансом?
   - Да! - вырвалось у Надежды...
  
   - ...Что - "да"? - осведомился скрипучий, брюзгливого тембра мужской голос, вырвавший Надежду из непроглядных глубин сна. Струя нашатырной вони выбила из её головы осколки бритвенных лезвий, так недавно полосовавших мозг.
   Открыв глаза, гостья из прошлого обнаружила себя полулежащей на заднем сиденье какого-то просторного автомобиля. Голова Надежды покоилась на коленях Густава, который настойчиво совал ей под нос пузырёк с нашатырём. Дверца машины была распахнута настежь, и на фройляйн Ефимовскую неодобрительно взирал пожилой мужчина, высокий и сухой, в солидном кашемировом пальто поверх скучного, хотя и очень хорошо пошитого серого костюма. Взгляд сурового старца скользнул по ногам Надежды, отчётливо давая понять, что её юбка обрывается как минимум на метр выше, нежели то было бы прилично по его понятиям.
   - Мое имя - Генрих фон Зонненменьш, бывший министр внутренних дел Германии и председатель Международного Комитета по делам нечеловеческих рас. Ваши спутники, фройляйн, пытаются убедить меня, что вы располагаете ценной информацией о происках нелюдей. - Голос фон Зонненменьша ассоциировался у Надежды с посвистом ветра над бесплодной песчаной пустыней. - Я от всей души надеюсь, что так оно и есть, потому что по их - и вашей, фройляйн, - милости я опаздываю на чрезвычайно важное мероприятие. Итак?
   Внутри у Надежды словно распрямилась стальная пружина - так резко она подскочила, вперившись пронзительным голубым взором в выцветшие полупрозрачные глаза фон Зонненменьша.
   - Господин председатель, меня зовут Надежда Ефимовская. Я... нелюдь. Пирокинетик, - в доказательство своих слов Феникс растопырила пальцы на правой руке и заставила их кончики вспыхнуть багровым пламенем. Как бы хорошо ни владел собой фон Зонненменьш, от Надежды не укрылась скользнувшая по его иссохшему лицу гримаса отвращения. Она тяжело вздохнула. - Если можете, поверьте - я не желаю вам зла, наоборот, хочу остановить очень опасного паранормалика, для которого люди - просто игрушки, марионетки, пыль под ногами... Он прямо сейчас орудует в Варшаве. Этот мерзавец способен подчинять окружающих своей воле, причём очень ловко и совершенно незаметно. Его сопровождает вампир - здоровенная каланча, видимо, играет роль телохранителя. Мы столкнулись с ними в аэропорту, попытались... остановить их, но они сбежали через подземный ход, по тайной ветке метро. У них при себе были автоматы и большая, очень тяжёлая сумка. Это всё, что мне известно, - заключила Надежда. - Рискну предположить, что их появление в Варшаве может быть как-то связано с тем самым мероприятием, о котором вы упоминали, герр фон Зонненменьш...
   В продолжении монолога Феникса герр председатель молча кивал и изредка хмыкал, не разжимая губ. Когда она закончила, он нахмурился и поглядел куда-то вдаль - туда, где, по его прикидкам, должен был находиться Дворец культуры. Не его ли шпиль виднеется там, за домами?.. Затем он вновь обратил свой взор на эту Надежду-как-её-там, вздумавшую свалиться на его голову как раз сейчас и поломать к чертям весь распорядок дня. Какие-то вампиры, паранормалики... Конечно же, Зонненменьш верил каждому слову из рассказа девушки - наверняка швейцарцы тщательно всё проверили и перепроверили, прежде чем морочить ему голову пустяками. Его раздражало другое - не успев даже толком созвать Комитет, он должен разбираться с пресловутыми делами нечеловеческих рас. Тёмными были эти дела, ох тёмными. Вампиры в других-то и не участвуют.
   - Эрих, - бросил он шофёру, стоявшему сзади молчаливой тенью. - Разузнай немедленно, куда ведёт заброшенная ветка, о которой говорит госпожа... Ефимовская. А вы, - министр обратился вновь к Надежде, позволив своим тонким сухим губам дрогнуть в снисходительной улыбке, - кажется, серьёзно истощены. Я сейчас направляюсь во Дворец культуры, и если у вас нет других планов на этот вечер, можете поехать со мной. По дороге расскажете про этого вашего любителя марионеток, а заодно и про себя. Не бойтесь, мы не АС, - он предостерегающе поднял руку. - Мы не вздёрнем вас лишь за то, что вы - не такая как все. Во всяком случае, моя машина тесновата для виселицы. Эрих! Ты там закончил?
   - Ещё пару минут, герр фон Зонненменьш! - шофёр сосредоточенно возился с планшетным компьютером, плечом прижимая к уху телефон. - В мэрии всё ищут какого-то Мнишека...
   - По дороге, всё по дороге, - отрезал министр. - Садитесь, прошу вас. Ваши коллеги, - он кивнул на Густава и посольских, - могут ехать следом. Простите уж за эту суету, но я действительно страшно опаздываю.
  
   Заремба потрясённо смотрел на пулю. Маленький кусочек чистого серебра, медленно оборачиваясь вокруг своей оси, висел в одном-единственном сантиметре от переносицы Туска. Так близко, что тот легко мог чувствовать едва уловимый запах пороха и жар, хранимые крошечными бороздками на белом металле.
   Туска трясло, высокий лоб его покрылся испариной. Он израсходовал свои последние силы, чтобы оттянуть на пару жалких секунд свой неизбежный конец. Потому что у Мэттью всё ещё был пистолет, в нём всё ещё было вдоволь патронов, и он собирался выстрелить вновь.
   - Вы молодец, молодой человек, - ласково промурлыкал Семён. В суматохе он успел избавиться от кляпа и теперь сжимал в руке влажноватую грязную тряпицу. - Простите, что не обращаюсь по имени-отчеству...
   - Не слушай его, - одними губами прошептал старший лейтенант. - Как ты не понимаешь...
   - ЭЙ ТЫ, А НУ РУКИ ВВЕРХ! - гаркнул оперативник, круто развернувшись и вперив ствол чуть ли не в пасть бедняге унтеру, неосмотрительно дёрнувшемуся к кобуре. - Нечего со мной шутки шутить!
   - Спокойно-спокойно, парень, - Заремба поспешил исполнить команду. - Я вообще никогда не шучу, из меня на редкость хреновый юморист.
   - И я это категорически подтверждаю, - энергично закивал Семён, тяжело поднимаясь на ноги. - Пан Заремба, при всём моём к нему глубочайшем уважении, не способен рассмешить даже смеющуюся гиену, что уж говорить о...
   - Ну пристрелите его, - прохрипел Туск. Его ментальный щит рассеялся, и пуля звякнула о бетонный пол. - Не слушайте... не слушайте...
   - Вай мэ, - покачал головой паранормалик, медленно приближаясь к Кларку. Вновь ощутил, как из носа тоненькой струйкой потекла кровь. Да нет, уже вовсе не тоненькой, не струйкой даже - целым водопадом, только успевай утирать. - Смотрите, кто заговорил - предатель и опаснейший интриган! Хотели поработить Семёна Воозовича? Хотели его таланты обратить во зло? Пан солдат! - воскликнул он, драматически всплеснув руками. - Я вполне себе могу ошибаться, но похоже, настоящий бомбист, убийца и злыдень - не бедный израильский коммерсант и даже не его простодушный напарник, а самый что ни на есть ваш предводитель!
   Мэтт медленно перевёл помутневший взгляд сперва на Брика, затем на Туска. Псайкер, вконец измождённый, сидел на холодных каменных плитах и не в силах был вымолвить больше ни слова. Лишь умоляюще вглядывался снизу вверх в залитое кровью лицо каэмовского паранормалика.
   - Я полагаю, - продолжал тот, дружески похлопывая Кларка по плечу, - что самое время свершить правосудие точнёхонько по законам военного времени, как говаривали у меня на родине. Не на исторической, впрочем, ну да ладно... Без суда и следствия, по решению особой тройки. Чем мы не тройка с вами, юноша, а? Тройка ведь?
   - Тройка-тройка! - радостно поддержал его унтер, чуть не подпрыгнув от наигранного восторга. - Ещё какая тройка, ещё какая особая!
   - Утихни, тварь, - выдавил из себя Мэтт, но пистолет его, описав в воздухе длинную дугу, теперь был направлен на старшего лейтенанта Раймонда Туска. - Тройка, двойка... К чёрту вас всех. Вас и вашу Вечную Войну.
   - И правильно, - кивнул Брик, утирая с лица кровавые потёки. - К чёрту нас, прямёхонько в лапы Нечистого. Сперва туда отчалит господин старший лейтенант, а затем и вы.
   - Я?.. - рассеянно пробормотал Мэтт, снимая оружие с предохранителя.
   - А как же ещё-то, юноша? Вы - злостный пособник террориста, вдобавок подняли бунт против собственного командования, хотите прикончить пана Туска, отпустить опаснейшего каэмовского агента... Как с вами ещё-то быть? Или вы таки спорите с особой тройкой?
   - Я запутался... Подождите... Как же...
   - Нечего ждать, пан солдат. Время-то нас не ждёт, вот и вам никого ждать не надо. - Псайкер возвысил голос и махнул кровавой тряпицей. - Пр-р-ривести приговор в исполнение!
  
   Бетонные стены тайной правительственной станции равнодушно выслушали хлопок одиночного выстрела. И ещё один, спустя пару секунд. Затем под тяжкими сводами перрона раздались шаги, возня и взволнованная скороговорка Семёна:
   - Ой-вэй, пан Заремба, ну шо вы такое делаете? Оставьте, Богом прошу, наших мёртвых друзей, где лежат! Лучше займитесь нашим бесценным грузом, пока господа заседатели не разъехались по домам. А я тем временем поведаю вам, как обещал, кое-что про нашу рыжеволосую бестию, чтобы вам было не так скучно работать с тонкой аппаратурой.
   - Рассказывай уже, раз собрался, - буркнул вампир, шумно расстёгивая молнию рюкзака и извлекая оттуда пузатый ядерный снаряд. То и дело он косился на трупы, лежащие на перроне в лужах свежей крови. Туск и его верный пёс убили друг друга просто потому, что так захотел толстяк. Да уж, что ни говори, а он и впрямь оправдывал все эти жуткие слухи, что ходили о нём на станции в последние дни. Холодный, бесстрашный убийца, истинный чекист, какие видятся в страшных снах нынешним либералам... Так кто же она, эта таинственная роковая красотка, что смогла испугать грозного Самуила? Его лицо, искажённое кромешным ужасом, до сих пор стояло перед глазами Зарембы. И ему до сих пор казалось, что из тьмы тоннеля доносится едва уловимый запах гари.
   - Надо вам знать, господин унтер-офицер, - со вкусом вещал тем временем Семён, - что товарищ Сталин, хоть и был себе вполне тираном и деспотом, и даже собственноручно расстрелял чуть-чуть немножечко насмерть миллиард шлемазлов из курительной трубки, но голову таки имел светлую, настоящую идишекопф, а не эту вашу вешалку для картуза. Впрочем, некоторые враги народа утверждали, что в родне Отца Народов не обошлось-таки без евреев. Это многое объясняет... В общем, товарищ Гуталин очень интересовался за нелюдей и потому поручил сперва ОГПУ, а потом НКВД поставить всякую паранормальную и нечеловеческую чертовщину на службу делу мировой революции. Вот так, на минуточку, и появился литерный отдел "М", который ваш покорный слуга имел честь возглавлять четыре года без малого, - Семён отвесил шутовской поклон. - Но товарищ Сталин никогда не стал бы товарищем Сталиным, доверяйся он карающему мечу партии. И вообще кому бы то ни было. Поэтому где-то в середине тридцатых великий Вождь затеял таки свой собственный проект с нелюдями. Под невероятно оригинальным названием "Новый человек". Секреты этой затеи Иосиф Виссарионович хранил пуще собственных усов, но за кое-что мы всё-таки узнали. Было у Вождя три сына... ой-вей, виноват, обознался - три приёмных дочери, из которых он надумал выковать подлинно советских людей, то есть наделённых сверхчеловеческими способностями борцов за светлое коммунистическое будущее. Вампиресса Оксана, оборотень Анастасия и паранормалик Надежда. За вампирессу точно не скажу, но что-то с ней не заладилось, и, по слухам, сбежала она к чёрту от Иосифа Виссарионовича к великому фюреру германской нации Адольфу Алоизовичу, который тоже был сам не свой до всякой мистики. Тот вроде бы на радостях произвёл её с ходу чуть не в штандартенфюреры СС и вдобавок подарил целый концлагерь на предмет пропитания. Ну-с, а две другие сохранили верность Отцу Родному. Надежду вы уже видели в деле, и единственное, чему мы таки можем себе порадоваться, - так это что с ней не было Анастасии, Гончей Сталина. Иначе наш с вами шпацир, господин унтер-офицер, закончился бы гораздо раньше и много печальнее...
   Бесценный груз, извлечённый из рюкзака Зарембы, меж тем горделиво стоял на платформе, поблескивая в свете ламп. Вновь вампиру подумалось, что госпожа Бомба нарочно заманила его сюда, чтобы прикончить, а Семён - лишь её послушный вассал, исполнитель её чёрной воли. Они и внешне были похожи - оба маленькие, пузатые, совершенно неказистые на вид, но вампир каждой мышцей своего тела чувствовал, какие тёмные силы скрыты, спрессованы внутри них. Неуютным было такое соседство. От кого-то из них нужно было избавиться побыстрее. Хотя бы от этой треклятой Бомбы.
   Бомба же продолжала стоять, как ни в чём не бывало, весело подмигивая унтеру красными огоньками индикаторов. Какой из них что обозначает, он не знал - его интересовал лишь таймер, на котором нужно было выставить достаточно времени для отхода. Полчаса? Час?.. Да, часа вполне должно было хватить.
   - Эй, Бен-Гурион, - задумчиво оборвал он рассказ Брика, тыча пальцем в светящиеся кнопки. Те отзывались на тычки негромким попискиванием. - Нам ведь назад той же дорогой не вернуться, верно? Придётся переть поверху, напролом. Пробьёмся, как думаешь?
   Короткий звуковой сигнал, похожий на беззаботное птичье чириканье, возвестил о начале обратного отсчёта. Процесс пошёл.
   - А давайте чуть-чуть немножечко посчитаем, - живо предложил Семён, глянув в сторону лифта, темневшего у дальней стены. - Итак, Дворец культуры и науки наверняка оцеплен самое малое двумя кольцами охраны - полицией и службой безопасности. За снайперов на крышах и мобильные патрули вспоминать не будем, чтобы уже окончательно не портить себе настроение. В здании всяких-разных опогоненных тоже наверняка как тараканов на кухне у моей троюродной тётки Гуты Израилевны. Плюс официальные лица, журналисты и прочая относительно безопасная, но вполне противная сволочь. И вы ещё-таки имеете интересоваться, пробьёмся ли мы?
   Жирная физиономия Семёна расползлась в улыбке:
   - Ну, разумеется!
   Заремба мрачно кивнул и картинно передёрнул затвор автомата:
   - Ну что ж, ребе, тогда не будем терять зря времени. Пошли.
  

3

  
   На панели грузового лифта не было Большой Красной Кнопки с надписью "Сверхсекретная подземная станция" - чтобы там очутиться, требовалось набрать хитрую комбинацию на других кнопках, в правильном порядке зажимая и отпуская по две или по три из них сразу. Поэтому трое бойцов, дежуривших на первом этаже рядом с лифтом, о существовании станции даже не подозревали, а потому не ждали оттуда беды. Подвал Дворца ещё вчера был обшарен людьми Комитета вдоль и поперёк, никаких подозрительных входов и выходов там не нашлось, кроме уже давным-давно замурованных, запечатанных и заваренных. Так что бойцы скучали. И когда лифт вдруг пришёл в движение, они немало удивились. Ещё больше они удивились, когда в разъехавшихся со скрежетом дверях возник вампир, держащий в обеих руках по стволу. Сзади него был кто-то ещё, но бойцы были слишком поглощены созерцанием направленного на них оружия.
   - Так, - процедил нелюдь, отходя чуть в сторону. - Всем стоять бояться, падаль. Пришла беда - отворяй ворота! Отребье какое, вы посмотрите только! Даже за пушки не успели схватиться, да?.. Теперь слушайте внимательно. Слушайте, что вам вот этот вот достопочтенный пан будет говорить. Кто будет вякать и перебивать пана - башку разнесу. Диспозиция ясна? Давай, Самуил. Скажи им своё веское "ой-вэй".
   Семён, глубоко вдохнув и выпятив живот, шагнул из-за широкой спины вампира. На лице паранормалика застыло драматическое выражение, сложная смесь тщательно отмеренных доз печали, тревоги и решимости. С таким лицом хорошо разоблачать с трибуны врагов народа, вредителей и прочих наймитов империализма.
   - Господа! - воскликнул Брик. - Люди! Единокровные братья мои! Не нужно хвататься за оружие, ибо не на тех желаете вы направить его. Лицемерные политиканы, что собрались сейчас в этом здании, манипулируют вами, обманом и подлостью заставляют служить их мелким корыстным интересам, предавая тем самым будущее всего человечества! Я - не враг вам, - он примирительно поднял руки, демонстрируя пустые ладони, - и я не стану скрывать от вас горькую правду. Генрих фон Зонненменьш и горстка его прихвостней из пресловутого Комитета по делам нечеловеческих рас уверяют, будто они хотят мира и справедливости для всех - НО ЭТО ГРЯЗНАЯ ЛОЖЬ, ОТ ПЕРВОГО ДО ПОСЛЕДНЕГО СЛОВА!
   Агатовые глаза Семёна загорелись мрачным огнём, с губ летели брызги слюны. И тени забавного еврейского говорка не осталось в речи паранормалика - он обличительно громыхал величавым басом разгневанного библейского пророка. Рослые охранники, прочно оплетённые невидимыми щупальцами, взирали на маленького толстяка словно бы снизу вверх, благоговейно внимая его инвективам.
   - Прямо сейчас, за вашими спинами, в глубокой тайне они хладнокровно расчисляют, как бы подороже продать человечество в рабство нелюдям! - К ужасу Зарембы, Семён вышел из кабины лифта и, яростно жестикулируя, направился в обширный холл Дворца, прямиком в густую толпу журналистов всех сортов... а также полицейских и агентов службы безопасности. Омороченные бойцы послушно зашагали следом, образовав нечто вроде эскорта.
   - Неужели, у нашего ребе всё-таки снесло кукушечку? - упавшим голосом пробормотал унтер, поспешая за свихнувшимся напарником и на ходу засовывая пистолет-пулемёт в отощавшую сумку. - И надо же, как неудачно - перед самым финишем. Нервы не выдержали. Эх, Соломоша, Соломоша...
   - Очнитесь, братья и сёстры, очнитесь, говорю я вам, ибо завтра будет поздно! - гремел Семён. - Завтра все мы станем лишь двуногой едой для нелюдей - вот какую судьбу приуготовили нам Зонненменьш и его лакеи, сговорившиеся с тварями из преисподней! Завтра упыри будут утолять свой дьявольский голод нежной плотью дочерей ваших, и оборотни невозбранно превратят жён и мужей ваших в себе подобных!
   Репортёры навострили уши, стеклянные глаза камер с любопытством уставились на сумасшедшего проповедника. К счастью для диверсантов, они не могли разглядеть, с какой пугающей скоростью холл Дворца оказался заткан радужной паутиной внушения. Полицейские в форме и штатском решительно устремились сквозь толпу к непонятно как пробравшемуся сюда горластому еврею, но один за другим запутались в невидимой сети и даже сами не заметили, как принялись жадно вслушиваться в слова паранормалика.
   Бывший старший майор НКВД не жалел ментальных сил. Восторженное осознание собственного могущества вознесло его над мелкими уколами несовершенного телесного бытия. Пусть обильно идёт носом юшка, орошая рубашку и пиджак, и тянется изо рта вязкая нить розовой слюны, пусть перед глазами роятся во множестве серебристо-чёрные мушки и кровоточит раненая рука, пусть каждое сказанное слово отдаётся в затылке гулким раскатом боли и сердце норовит выскочить из груди - всё это сущий вздор и полнейшая ерунда. Две с половиной сотни человек дарят его обожающими взглядами, готовые по первому же приказу разорвать друг друга на части, пойти в рост на пулемёты, в огонь, на верную смерть, - свято веруя, что именно так и нужно, что никакого другого пути нет и быть не может. И, погибая, будут в последние свои мгновения воображать, будто они сами сделали такой выбор, словно они могут хоть что-то решать и вообще способны на нечто большее, чем просто дергаться марионетками на радужных нитях его воли. Людишки...
   - Братья и сёстры! - вдохновенно вещал Семён. - Трижды спрашиваю я вас: хотите ли вы такого будущего для себя? Для близких своих? Для всего рода людского?
   - Не-е-ет... - прокатилось по толпе единым вздохом.
   - Хотите ли?!
   - Не-ет!
   - ХОТИТЕ?!!
   - НЕТ!!! - для Зарембы осталось загадкой, как своды Дворца культуры и науки не рухнули от этакого рёва.
   - ТАК ДАДИМ ЖЕ ОТПОР НЕГОДЯЯМ ИЗ КОМИТЕТА! - взвыл паранормалик, потрясая воздетыми кулаками. - Отстоим мир, который они обманом хотели отнять у нас, и восстановим справедливость, которую они цинично собирались попрать! Заставим двуличных мерзавцев заплатить за самое чудовищное предательство в истории человечества! Сметём их прислужников! Ибо сказано - каждому да воздастся по делам его!
   Созревший нарыв всеобщего безумия лопнул. Часть людской массы с пронзительным воем и визгом устремилась к лестницам и лифтам, немедленно устроив кучу-малу - каждый хотел первым добраться до конференц-зала и вцепиться в глотку проклятым комитетчикам. Другая вопящая волна покатилась к дверям - расстреливать и побивать подручными средствами охранников на улице. Полицейские и агенты хватались за оружие, репортёрши пускали в ход наманикюренные когти, операторы размахивали штативами, будто дубинками...
   Семён Брик в полнейшем восхищении созерцал сотворённый им первобытный хаос. Довольная улыбка растянула его толстые губы.
  
   Внутреннее убранство представительского "мерседеса" фон Зонненменьша отличалось крайней аскетичностью - никаких тебе баров, телеприёмников или музыкальных проигрывателей, как в лимузине господина Колера. Да и сама машина была, конечно, добротная, но явно не последней модели. Вот разве что бронирована на зависть иному танку - стёкла и двери едва ли не толще, чем в "паккарде" самого товарища Сталина.
   Отражение в зеркальной поверхности, отделявшей место водителя от пассажирского салона, привело Надежду в состояние, близкое к отчаянию. Стоило убивать полдня в Берне на наведение красоты ради того, чтобы предстать перед фон Зонненменьшем чучелком с укладкой в стиле "я упала с самосвала, тормозила головой", безнадёжно загубленным макияжем и в разъехавшейся по шву юбке, да к тому же без перчаток. Спасибо, хоть колготки в начале двадцать первого века заштопывались сами собой, а то получилось бы уже окончательное неприличие. Гостья из прошлого закусила губу: за этот её стыд и позор окаянному Брику тоже придётся ответить...
   Впрочем, Генрих фон Зонненменьш тактично сделал вид, что никаких изъянов во внешности Надежды не замечает. А может быть, её растерзанный облик как нельзя лучше отвечал его представлениям о последних веяниях современной моды.
   - Итак, моя дорогая? - обратился престарелый политик к рыжей пассажирке, едва его лимузин тронулся с места, сопровождаемый посольским "майбахом". Густаву не очень понравилась идея расстаться с Надеждой, но фон Зонненменьш только седой бровью повёл - и герр Шульц почёл за лучшее согласиться на поездку в компании Урса и Барбье, не рискуя дальше испытывать терпение экс-министра, с которого, пожалуй, сталось бы и отправить его из Варшавы обратно в Берн, причём пешком. - Извините за некоторую фамильярность, но, думаю, разница в возрасте позволяет мне обращаться к вам таким образом?
   - Не такая уж у нас с вами и большая разница в возрасте, как может показаться, герр фон Зонненменьш, - не удержалась от улыбки Надежда. - Рискну предположить, что я старше вас всего-то лет на тридцать, не больше...
   Если самообладание герра Колера наводило Шульца на мысль об айсбергах, дрейфующих в океане, то Генрих фон Зонненменьш невозмутимостью запросто мог поспорить с целой горной цепью.
   - Госпожа Ефимовская, - осведомился он после короткой паузы, - Вы хорошо себя чувствуете?
   И тогда Надежда рассказала... нет, не всё. О проекте "Новый человек", курируемом лично Сталиным, о вампирессе Оксане Зубченко и оборотне Анастасии Волковой она умолчала. Равно как и об экспериментах ЦК ВКП(б) с артефактами нелюдей. Зато Надежда кратко, но вразумительно выложила всё, что знала о Брике.
   - Он даже не презирает людей, нет, - заключила она. - Просто... держит их за игрушки, которые легко можно сломать и выкинуть. В каком-то смысле в свои пятьдесят лет он всё ещё остаётся ребёнком - жестоким, безответственным, эгоистичным подростком... и, к сожалению, очень, очень одарённым.
   Фон Зонненменьш молча переваривал информацию. Бесцветные глаза его затянулись мутной плёнкой, словно у старой хищной птицы.
   Размышления старого политика прервало скользнувшее вниз зеркальное стекло и явившееся перед пассажирами озабоченное лицо водителя.
   - Герр фон Зонненменьш, служба безопасности мэрии отыскала дубликаты старых планов эвакуации, - доложил он. - Боюсь, что...
   - Не тяните! - проскрипел престарелый политик. Эрих торопливо сунул ему в руки электронный планшет.
   - Дворец культуры и науки? - вздохнул фон Зонненменьш, пробежавшись по строкам на экране. - Всё совпадает... Кажется, нелюди задумали выдающуюся пакость. Мы почти на месте, Эрих, поторопитесь!
   И вот тут сквозь бронированные стёкла лимузина Надежда ясно услышала сначала тугие хлопки пистолетных выстрелов, а потом и автоматные очереди. Одновременно ожил аппарат спецсвязи.
   - Да! - Зонненменьш неожиданно ловко вцепился в трубку, опередив Эриха.
   - Первый, я двенадцатый! Первый, я двенадцатый! - ясно раздался в салоне голос, то и дело захлёбывающийся в странном невнятном шуме.
   - Я первый, слушаю вас, двенадцатый.
   - Герр фон Зонненменьш, Дворец атакован! Тут все как с ума посходили!
   - Двенадцатый, доложите обстановку спокойно, - поморщился старец.
   - Первый, это просто натуральное помешательство! Я не могу понять, что происходит! Больше сотни человек без всякой причины атаковали внешнее оцепление, среди нападающих есть полицейские и сотрудники спецслужб! Мы вступили в перестрелку! Внутри тоже слышны выстрелы! Мои снайперы перебили друг друга, это что-то неверо...
   Шум вдруг разом надвинулся, и стало понятно, что это - рёв и визг разъярённой до белого каления людской толпы. Голос в трубке захрипел и умолк. Снова, уже ближе, грянула заполошная стрельба.
   - Что всё это, по-вашему, значит? - Фон Зонненменьш взглянул на Надежду.
   - Это значит, что мы опоздали, - ответила та. - А вот Брик - нет.
  
   Заремба, дико вращая головой, пытался сориентироваться в воцарившейся суматохе. Повсюду вокруг бегали люди, пахнущие злобой и гневом, кто-то в кого-то стрелял, кто-то выдавливал кому-то глаза, распростёршись вместе с жертвой прямо на полу... Казалось, запустив щупальца в души этих несчастных, Семён отпустил какую-то невидимую пружину, и теперь этот устрашающий механизм - толпу, жаждущую крови - было не остановить. Разве что только всех до единого перебив, но у вампира не было на это ни времени, ни желания.
   "Кажется, наше дело сделано, - подумал он, мелкими шажками пятясь подальше от распалившегося партнёра, который где-то успел достать мегафон и теперь выкрикивал в него свои чудовищные лозунги. - Можно валить. Да. Можно валить, старики наверху определённо обречены."
  
   Старики наверху тем временем держали последний рубеж обороны, опрокинув тяжёлый дубовый стол и засев за него, как за баррикадой. Двое верных охранников, не попавших ещё под Самуилов морок, стояли впереди, в дверях, и исступленно расстреливали нападавших. В коридоре у лестницы уже высилась гора мёртвых тел, теперь служившая последним бруствером. Через него уже с трудом могли перелезть новые враги, число которых всё не убывало.
   - Не могу поверить, - пробормотал один из солдат, снова и снова давя на спусковой крючок, - что это реально... что это происходит со мной...
   - Это всего лишь игра, - прошептал его напарник, глотая холодный пот, ручьями стекавший со лба. - Компьютерная игра, только лишь. Вот выберемся отсюда и всё-всё забудем...
   Автомат предательски клацнул.
   - Не выберемся. У меня кончились.
   - А у меня осталось два.
   - Идиоты! Предатели! - иступленно проревел кто-то из министров, когда два выстрела прогремели в дверях и на короткие две с половиной секунды в зале воцарилась мёртвая тишина. А затем крики врагов грянули вновь...
  
   ...Толпа медленно растекалась по улицам, и Заремба, смешавшись с ней, бежал без оглядки что было духу. Бежал и от этого толстого демона в людском обличье, и от его трижды тридцать раз проклятой бомбы, и от безумия, мутными волнами выплёскивавшегося из Дворца. Казалось, он ощущал волны безумия физически - крови и боли было столько, что даже для искусственого людоеда вроде него её было слишком, слишком много!
   "Пусть там играется, - шипел он себе под нос. - Хочется посмотреть на салют из первого ряда - отлично. Хорошо бы, чтоб он там так и остался. Мы все греха не оберёмся, если эта тварь живой вернётся в Энск..."
   Вдруг он остановился, напоровшись будто бы на невидимую стену. Он почувствовал запах... Запах огня и серы, так хорошо знакомый ему по прошлой, ещё так остро помнящейся встрече. Гроза советских паранормаликов-бомбистов была где-то рядом. Совсем рядом. Выхватив пистолет и воровато оглядевшись по сторонам, вампир юркнул в ближайший проулок.
   "А она ведь может всё испортить..." - он аж губу закусил от досады. Перед его мысленным взором встала фигура разгневанного вице-майора Джулиано, внушавшая стократ больше жути, чем демонический псайкер-чекист. Рано, ох рано унтер собрался дезертировать...
  
   На то, чтобы принять решение, у Зонненменьша ушло немногим более секунды.
   - Разворачивай, Эрих.
   - Но сэр, там же...
   - Я сказал, разворачивай, - ледяным тоном проскрежетал председатель. Поймав в зеркале неодобрительный взгляд подчинённого, он лишь отмахнулся. - Бога ради, Эрих! Ты что думаешь, я полезу туда, в это пекло, ради горстки иностранных выскочек? Чёрта с два. По крайней мере, мы теперь знаем, где этот Брик засел. Сейчас же звоните местным воякам, пусть пригонят туда пару бригад. А вы, госпожа, оказались правы, - он со значением взглянул на сосредоточенно примолкшую Надежду. - Не беспокойтесь, мы вашего телепата мигом...
   Машина резко развернулась и понеслась прочь. Сзади, в конце улицы, уже можно было различить группу людей, движущуюся прочь от Дворца. Их лица, казалось, даже не были больше человеческими - настолько лютой, первобытной ненавистью светились они. Зонненменьш поёжился - ему стало неуютно. Всё шло коту под хвост. Заседание сорвано. Члены Комитета, скорей всего, мертвы или вот-вот погибнут, а опасный нелюдь легко уйдёт безнаказанным. Как долго будут добираться сюда войска? Десять минут, двадцать?.. Такой большой район уже не оцепишь.
   - Сэр, звонок, - Эрих невозмутимо передал председателю трубку.
   - Вздор. Что ещё?
   - Герр министр, - в трубке зашелестел голос, незнакомый старому политику. Однако, случайно кинув взгляд на мчащийся вровень с его машиной дипломатический "майбах", он увидел мобильник в руках... как же там звали этого паренька, прибывшего с Надеждой и посольскими... Штольц, Шварц?..
   - Герр министр, остановите машину, - почти приказным тоном выпалил Густав. - Мне кажется... кажется, я чувствую его. Высадите нас с фройляйн Ефимовской и езжайте отсюда куда подальше. Мы найдём и обезвредим его сами. Он ещё не успел уйти далеко. Прошу вас...
   "Паноптикум..." - Зонненменьш не смог сдержать раздражённого вздоха.
   - Эрих, тормози. Наши тылы любезно согласились прикрыть.
  
   Помешавшаяся от наведённой кровожадности, растрёпанная, орущая толпа подхватила своего обожаемого предводителя и вынесла на ступени Дворца, где уже кипело побоище не хуже, чем в вестибюле. Полицейские и солдаты из внешнего оцепления отступали под напором людской массы - одни в явной растерянности неловко пытались отбиваться от обезумевших гражданских и собственных спятивших коллег прикладами, другие уже плюнули на всё и огрызались короткими автоматными очередями.
   - Видите? Вы это видите?! - зловещим филином загукал Брик в угодливо поднесённый кем-то из охранников мегафон. - Прихвостни фон Зонненменьша устрашились нашего гнева! Им не остановить нас! Вперёд, только вперёд, братья и сёстры!! УБИВАЙТЕ ПРЕДАТЕЛЕЙ РОДА ЛЮДСКОГО!!!
   Ответом ему стал уже совершенно не человеческий вой сотни глоток. Заслон оказался смят буквально в минуту - полицейских расстреливали в упор, лупили по головам вывернутыми из мостовой булыжниками, грызли зубами, топтали и рвали на части. Взгляд Брика услужливо выхватывал из развернувшейся перед ним панорамы безумия наиболее живописные сцены. Вот юная блондиночка-репортерша в очень милом клетчатом жакете и юбочке из букле с маниакальной улыбкой на кукольном личике всаживает острый каблук лаковой туфельки в глазницу поверженного офицера. Вот полицейский с раздробленными ногами в предсмертном ужасе пытается уползти от протянутых к нему скрюченных, окровавленных пальцев с сорванными ногтями, раз за разом бессмысленно нажимая на спуск автомата, магазин которого давно уже опустел. Вот дюжий телеоператор, получив в грудь несколько пуль, всё же успевает раскроить солдату голову своей видеокамерой, так что кровавые сгустки, мозги и костяные осколки разлетаются во все стороны весёлым фейерверком...
   Поддерживать морок становилось, между тем, всё труднее. Раскинувшаяся над Дворцом невидимая паутина внушения высосала из экстрасенса слишком много сил, нити её начали рваться. То один, то другой околдованный Семёновыми речами вдруг замирал на мгновение, а потом начинал недоумённо вертеть головой по сторонам, тщетно пытаясь понять, к чему бы это у него в руках полицейский автомат с перемазанным липкой кровью прикладом.
   Перед глазами у бывшего энкаведешника уже основательно плыло, а отдававшийся в ушах грохот сердца заглушал выстрелы и рёв толпы.
   - Если ви меня таки спросите, господин Заремба, - пробормотал Семён, - так я вам скажу, шо пора уже говорить этим шлемазлам "до свидания", а то они, пожалуй, немножечко огорчат старого Самуила до смерти...
   Унтер-офицер не отозвался. Более того, Семён неожиданно для себя обнаружил полное отсутствие вампира в пределах досягаемости.
   - Сбежал, клыкастый поц, - вздохнул Брик. - Ой-вей, вот и верь после такого этим вашим нелюдям...
   Осторожно, чтобы не споткнуться о распластанные тела, Семён спустился по ступеням. Жертвы внушения провожали его пустыми, бессмысленными, ничего не выражающими взглядами. Теперь, когда морок начал рассеиваться, он стал для них просто маленьким толстым евреем, ничего общего не имеющим с тем гениальным вождём, чьим речам они так жадно внимали, по чьему слову шли убивать себе подобных, - и надо сказать, что паранормалика это устраивало как нельзя больше. Всё, чего он сейчас хотел, - оказаться по возможности дальше от варшавского Дворца культуры и науки, а по возможности, и от самой Варшавы, в тот миг, когда взорвётся бомба.
   Далеко уйти ему, впрочем, не удалось. Вытянувшаяся из ближайшего подъезда рука сгребла утратившего бдительность паранормалика за шиворот, и он внезапно оказался лицом к лицу с Зарембой.
   - Ты куда прёшь, Соломоша? - прошипел вампир. - Там твоя подружка подъехала, сейчас из тебя шашлык-машлык делать будет! Поджаришься в лучшем виде, недохолокостированный ты наш!..
  
   - Экономьте патроны, коллега, - бросил сэр Самуэль Джонс российскому министру Щелкалову - пожилому, но по-молодецки румяному и полному сил толстяку, всадившему одну за одной три пули из наградного позолоченного ПММ в очередного безумца, лезущего через нагромождение трупов.
   - Жену свою поучи щи варить! - азартно ответствовал русский, точным выстрелом срезав кудрявую брюнетку, которая вцепилась акриловыми когтями в лицо его телохранителю, бьющемуся с торшером в руках у импровизированной баррикады.
   Дело отчётливо пахло керосином. Внешняя охрана была перебита до последнего человека. Телохранитель сэра Самуэля поскользнулся в луже крови, натёкшей из распоротого живота министра Перейры, и моментально оказался разорван напирающими безумцами. Уцелевшие члены Комитета излучали решимость обменять своё существование на жизни необъяснимо свихнувшихся посетителей Дворца по самому выгодному курсу.
   - Кажется, тут нам и конец, - заключила высохшая, как вобла, министр Василевская, когда её изящный "глок" отреагировал на очередное нажатие курка безнадежным щелчком.
   - А не спеши ты нас хорони-ить! - затянул Щелкалов противнейшим блеющим козлетоном, выцеливая очередную жертву на фоне кучи трупов. - А у нас ещё здесь дела-а! У нас дома детей мал-мала, - выстрел треснул отчётливо и резко, будто через колено сломали толстую сухую палку, - да и просто хотелось пожи-ить!..
   - Стойте! Стойте! - завопил вдруг спрятавшийся за перевёрнутым кожаным креслом финский министр Цуккинен, размахивая руками. - Не стреляйте! Глядите!
   Перелезшие через страшную баррикаду люди, которые только что наперебой рвались вцепиться в глотки членам Комитета, как-то разом замерли, словно по неслышимой команде, и растерянно захлопали глазами, утратив всякую агрессивность.
   - Ниточки рвутся, - со знанием дела проговорил доктор Кроуд, бесстрастно обозревая со своего экрана зал, больше напоминающий поле битвы. - Вам повезло, господа. Их властелин слабеет, кем бы он ни был.
  
   "Ну всё, - сокрушённо подумал вампир, глянув по сторонам. - Кончилась у жирного мана."
   Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять - скоро всё кончится. Чёрные волны безумия, расходящиеся от Брика, словно круги по воде, мало-помалу стихали. Конечно же, Заремба этих волн не видел, но ощущал разлитую вокруг жажду крови. Все эти люди, пришедшие сюда на запах сенсации, теперь были почти неотличимы от нелюдей, которых так стремился уничтожить Комитет. И пока что с уничтожением этих новых нелюдей старики наверху справлялись отлично. Во всяком случае, судя по доносящимся оттуда выстрелам и глухому стуку падающих тел.
   Но выстрелы смолкли, причём явно не из-за нехватки патронов. Медленно и неумолимо над улицей разливалась тягучая тишина.
   - Что... что со мной было? - прошептал молодой парнишка, поднимаясь с асфальта на ватных ногах. Его футболка была вся забрызгана кровью, а в руках вибрировал противоударный iPhone, к которому прилипли чьи-то чёрные волосы. Бывший обладатель волос валялся тут же, неподалёку, с раскроенным вдребезги черепом, и трое солдат оцепления замерли над ним с занесёнными штык-ножами. Их тоже отпустило наваждение, и теперь они в шоке озирались по сторонам, боясь даже пошевелиться.
   - Господа, сохраняйте спокойствие! - где-то вдалеке, за толпой, кто-то завладел мегафоном. Призыв этот был, впрочем, бессмыслен - спокойствие хранили абсолютно все. Топчась среди мёртвых тел, оскальзываясь на лужах крови, люди пытались переварить случившееся и вспомнить, как, с какого момента в них возникло желание убивать. Они тупо вглядывались в лица друг друга, ища в них ответ - кажется, это началось с какого-то странного человечка... Человечка в чёрном. Человечка, который что-то им сказал. Вот только что? И где же он?..
   - Валить отсюда надо немедленно, - прошипел унтер, дёрнув псайкера за рукав. - Сейчас эти бараны очухаются и попросят тебя пояснить за базар. А если подоспеет твоя... горячая обожательница, ты и этого сделать не успеешь. Пошли, у нас полчаса осталось, если не меньше.
   Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания - это было проще, чем думал вампир поначалу - они быстро прошли к автостоянке. Там, едва не роняя ключи из трясущихся рук, молодой человек в окровавленной футболке пытался открыть дверь своего "Феррари". Естественно, не глядя по сторонам и ни на кого не обращая внимания.
   - Привет, - похлопал его по плечу Заремба. Тот вздрогнул и обернулся, а когда узрел перед самым носом распахнутую чёрную пасть и острые треугольные зубы, отшатнулся назад и прильнул к машине спиной.
   - Нет... нет, не надо!..
  
   ...Через пару минут они уже неслись по пустому шоссе в сторону, прямо противоположную той, где Заремба видел Надежду. А ещё через пару минут им пришлось круто развернуться назад - машина едва не врезалась в БТР, перегородивший дорогу.
   - Чёрт! Чёрт, чёрт, дьявол! - прокричал вампир, саданув кулаком по рулю. - Всё перекрыто! Всё, кроме той чёртовой улицы, где нас ждёт эта чёртова курва!
   Похоже, встречи было не избежать. То ли военные попросту не успели оцепить тот квартал, то ли в этом была заслуга всесильного и чертовски хитрого Зонненменьша, но унтер готов был поклясться, что не видел там даже полицейских машин, не говоря уже о солдатах. Конечно, за десять минут что-то могло и измениться, но попытка была не пыткой. Надо было прорываться.
  
   Надежда слушала голос фон Зонненменьша и наотрез отказывалась верить собственным ушам. Что это ещё за вздор? Кого там якобы чувствует Густав? Кем он себя вообще вообразил? Да беснующаяся толпа его прихлопнет в секунду, как отважного маленького комарика из детского стишка, и даже муха-цокотуха в её лице ничем не сможет помочь, - не жечь же заживо людей, чьи мозги какой-то паучок-старичок оплёл своей паутиной!
   Одна мысль не давала гостье из прошлого покоя с того самого мгновения, когда она услышала первые выстрелы и отчаянные крики. На что, собственно, рассчитывал жирный паранормалик, устраивая это кошмарное побоище? Надежда хорошо представляла себе, каких затрат ментальной энергии требует столь массовое внушение, и понимала, что беглый старший майор ГУГБ НКВД просто физически не сможет подогревать ярость толпы сколько-нибудь долго. Пять, десять, ну, много - пятнадцать минут, и люди очнутся от наведённого морока, а Семён окажется не в силах выговорить слово "мама". Сам толстяк, надо думать, это тоже прекрасно сознавал. Толпа бесноватых при определённом везении могла успеть пробиться через охрану министров и уничтожить Комитет - но ведь могла и не успеть; Самуил же Воозович определённо сделан не из такого материала, чтобы полагаться на случайность. Всё это выглядело очень странно...
   Напряжённые размышления Надежды прервал ударивший в заднее стекло лимузина булыжник - не пробивший, разумеется, и даже не поцарапавший затемнённую почти дочерна зеркальную поверхность, тут бы и противотанковой пушке пришлось здорово постараться. Водитель Эрих заложил широкий вираж, разворачивая машину бортом к надвигающейся с грозным рёвом группе преследователей, чтобы прикрыть тушей "мерседеса" высадку Надежды, а заодно и Густава (посольский "майбах" толстой шкурой похвастаться не мог) - и вовремя: по броне лимузина с отвратительным визгом скользнуло несколько пуль. Майор Урс высыпался из машины следом за Шульцем, а за ним - Барбье, самым бесстыжим образом пропустивший мимо ушей приказ оставаться за рулём. В результате охотников на нечисть стало четверо, а столкнуться им предстояло с примерно вдесятеро большей толпой существ, имевших в настоящий момент разве что сугубо анатомическое сходство с людьми.
   - Не стрелять! - предупредила Надежда. На кончиках её пальцев замерцали разгорающиеся белые искорки, движение обожжённой ладони обозначило возникновение раскалённого защитного барьера, уже знакомого Густаву и швейцарским орлам по стычке в аэропорту. Повернувшись к водителю, гостья из прошлого внимательно всмотрелась в его лицо. Молодой человек выглядел так, словно сию секунду проглотил острую иголку и теперь с тревогой, но и с некоторым интересом прислушивается к собственным ощущениям, пытаясь отследить её путь по пищеводу.
   - Так что вы имели в виду, Густав, когда сказали фон Зонненменьшу "я его чувствую"?
   Густав не знал, что ответить хозяйке. В его голове даже не возникало никаких образов - по крайней мере таких, какие он бы смог объяснить словами. Казалось, что под черепной коробкой водителя включился некий радар, на котором красными точками были отмечены нелюди. Не слишком много, но всё-таки больше, чем он мог бы себе вообразить в этом маленьком тесном квартале.
   "И так они жили тысячелетиями, - поражённо подумал он. - Прятались среди нас, а мы и представить себе не могли... Ну и дела!"
   Одна из точек словно была чуть больше других - на самом деле, она просто была ему больше знакома. Даже несмотря на лётное поле, что разделяло их тогда, в первый раз, он смог сохранить у себя в памяти его образ. Невольно, конечно же, но образ этот теперь подавал сигнал. Откликался. Обозначал координаты...
   - Они движутся, - проговорил парень, массируя виски кончиками пальцев. Он не был уверен, что это поможет против внезапно начавшегося лёгкого головокружения, но в фильмах псайкеры часто так делали. Что ж, если у него решили тоже прорезаться чудесные способности, стоило научиться поддерживать имидж. - Очень быстро движутся в нашу сторону. Наверное, нарвались на блокпост и решили попытать счастья. Будут здесь минуты через две.
   Он выхватил пистолет и передёрнул затвор.
   - Учитывая то, что я знаю о вампирах... то есть, ничего... нам очень повезёт, если он не успел до драки перекусить.
   Этот удивительно долгий ноябрьский день уже преподнес гостье из прошлого столько всяческих сюрпризов, что Надежда, кажется, несколько отупела от переизбытка впечатлений. Или, может быть, все её мысли и чувства до такой степени замкнулись на предстоящей схватке с толстым Бриком и его подручным, что для всего прочего ни в голове, ни в сердце просто не осталось места. Так или иначе, но известие о внезапно открывшемся у Шульца таланте Надежда восприняла с полнейшим спокойствием, если не сказать, с безразличием - чему позже и сама изрядно удивлялась.
   - Спасибо за информацию, Густав, - вот и всё, что она сказала.
   В следующий миг один из бесноватых - судя по форме, полицейский, - вскинул автомат и, захлёбываясь каким-то первобытным, полузвериным воинственным кличем, выпустил длинную, на весь магазин, очередь. Пули врезались в тепловую преграду и бесследно испарились. Та же судьба постигла и засвистевшие в воздухе булыжники - они мгновенно раскалялись добела и таяли, словно снежки на горячей сковородке. Увы, это не заставило спятившую толпу остановиться или хотя бы замедлить бег - безумцы, переполненные жаждой убийства, по-прежнему тупо рвались вперёд, выкатив налитые кровью глаза без проблеска разума. Еще несколько секунд - и передний ряд нападающих войдёт в такую безобидную на вид стену воздуха, чуть колеблющегося от адского жара...
   - Стойте! Назад! - отчаянно закричала Надежда. - Куда, идиоты?! Сгорите!
   Ответом ей были, как говорится, ноль внимания и кило презрения - презрения свихнувшихся к неизбежному превращению в пепел.
   - Огонь по конечностям, - негромко приказал Урс. Трое мужчин, укрывшихся за чёрно-серебристой тушей "майбаха", вскинули пистолеты.
   - Не стрелять! - Надежда взмахнула рукой. Защитный экран исчез. От протянутых рук толпы гостью из прошлого отделяло не больше пяти метров, и это расстояние быстро сокращалось.
   - Вы с ума сошли?! - зарычал майор Урс. - Они Вас разорвут! Бегите!
   - Фройляйн! - взревел Густав. - Мы стреляем!
   - Не сметь!!! - Надежда стремительно обернулась, сверкнув обжигающим сапфировым взглядом. - Они ни в чём не виноваты! Я не позволю их уби...
   Ободранные пальцы, перемазанные липкой подсыхающей кровью, вцепились в рыжие волосы Надежды, потянули, запрокидывая её голову назад. Рослый, солидного вида мужчина в замшевой крутке, с рыбьими глазами маньяка-убийцы, с торжествующим воплем схватил гостью из прошлого за горло своей лапищей.
   Стрелять? Поздно, безнадёжно поздно. Густаву очень хотелось заткнуть уши и зажмуриться, чтобы не слышать неизбежного хруста шейных позвонков, не видеть, как жизнь безвозвратно ускользнёт из синих глаз.
   И тут разноголосый крик спятившей толпы оборвался - так внезапно и резко, словно кто-то нажал на клавишу "стоп". Маньяк растеряно заморгал, и сразу стало видно, что глаза у него вовсе не рыбьи, а наоборот - тёплые, глуповатые и совершенно безобидные. Остальные сумасшедшие тоже принялись оглядываться с самым недоумённым видом, явно утратив всякий вкус к насилию.
   - Вот и всё, - проговорила Надежда, глядя в низкое вечернее небо. - Конец безумию. Ясновельможный пан, вы не соизволите меня отпустить? - адресовалась она к своему несостоявшемуся убийце. - Обычно я не возражаю против крепких мужских объятий, но, согласитесь, ситуацию трудно назвать располагающей...
   Здоровяк, кажется, не понял ни словечка, но подоспевшие швейцарцы решительно выдернули Надежду из его лап. Невозмутимый голубой взгляд гостьи из прошлого сфокусировался на Густаве.
   - Ну, знаете, фройляйн... - пробормотал он, не зная, чего ему хотелось бы больше - напуститься ли, презрев половое и возрастное несовпадения, на рыжую сумасбродку со словами, подтверждающими природную грубость германского народа, прижать ли её к себе покрепче и никогда никуда не отпускать или же последовательно проделать обе процедуры. Должно быть, эти сомнения довольно ясно выписались на лице молодого человека, потому что Надежда вдруг улыбнулась и сказала:
   - Я ведь предупреждала, Густав, что со мной непросто иметь дело. Впрочем, должна признать, - у Вас отлично получается. А теперь, господа, - она перевела взгляд на Урса и Барбье, - давайте приготовимся и как следует встретим настоящего противника.
   - С пистолетиками против вампира? - усомнился майор Урс. - Вполне в русских традициях. Кажется, фройляйн Ефимовская, у Вас на родине это называется "пасть смертью храбрых"?
   - Зачем же с пистолетиками, - пожала плечами Надежда. - Мы с Густавом припасли для такого случая кое-что получше.
   Новоявленный паранормалик быстро достал из багажника "майбаха" камуфляжную сумку, привезённую из Берна, открыл её и извлёк на свет Божий два пятьсот пятьдесят шестых "зиг-зауэра", полностью снаряженных и готовых к стрельбе.
   - Прошу, господа офицеры, - нарочито приказчичьим голосом произнёс он. - Для себя брали. Фирма солидная, знаменитое швейцарское качество. Останетесь довольны. Только побыстрее, - добавил он уже серьёзно. - В нашем распоряжении всего секунд двадцать, не больше, они вот-вот появятся...
  

4

  
   - А ну, прочь с дороги, унтерменши! Шевелись, мясо! - надсаживался унтер-офицер Заремба, давя на клаксон. - Чего ползаете, как вши по мокрому месту!
   Если всего две-три минуты назад на площади перед Дворцом науки и культуры бушевали волны насилия, сколь кровавого, столь и беспричинного, то сейчас она более всего напоминала громадную палату психиатрической клиники для тихих сумасшедших. Жертвы наведённого Семёном морока апатично топтались на одном месте или бесцельно блуждали, недоуменно крутили головами и бубнили себе под нос что-то бессвязное и неразборчивое, пуская слюни. Некоторые садились или ложились прямо на брусчатку там же, где их застигло возвращение в реальность, тупо утыкали взгляд в одну точку и застывали в полной неподвижности. Те, кто побойчее, пытались воспользоваться своими автомобилями, вот только с навыками вождения у них явно приключилось неладное: машины конвульсивно дёргались в самых непредсказуемых направлениях, сталкиваясь друг с другом и сбивая с ног пешеходов, которые даже и не пытались увернуться. Внезапно среди воцарившейся тишины треснул пистолетный выстрел: какой-то полицейский, недоумённо вертевший в руках служебный пистолет, случайно нажал на спуск. Стоявшая рядом с ним репортёрша без звука опрокинулась навзничь, серовато-багровая слизь из раскроенного черепа обильно забрызгала мостовую.
   - Да, Соломоша, - хмыкнул Заремба, - сдаётся мне, варшавские доктора, ну, те, что по части мозгов, как честные люди, просто обязаны скинуться тебе на прижизненный памятник. Ты ж их до гробовой доски работой обеспечил!
   - А, просто пара незначительных пустяков, такие себе маленькие побочные эффекты, - отмахнулся Семён, вытирая с подбородка кровавые сопли обнаружившимися в "бардачке" влажными салфетками. - В этом деле, я вам скажу, лучше немножечко пересолить, чем наоборот.
   Жирный паранормалик чувствовал себя... необычно. Нет, сердце по-прежнему билось о грудную клетку не хуже отбойного молотка, в ушах стоял влажный шум, кровь с грохотом пульсировала в жилах, да к тому же - новое дело! - мышцы лица сводило какими-то странными судорогами. Но раньше после ТАКОГО сеанса внушения Семён просто лёг бы пластом, и едва ли скоро встал бы снова. Складывалось впечатление, что недавний ментальный надрыв размыл какую-то преграду в разуме бывшего старшего майора НКВД, и теперь тот наполнялся новой тёмной и тугой силой, о существовании которой толстяк прежде даже не подозревал. Это такой себе феномен, подумал Семён, бесспорно, достойный самого пристального изучения, однако за нехваткой времени научные изыскания придется, увы, отложить на будущее... которого, на минуточку, у незадачливых диверсантов вполне может и не быть, добавил он про себя. Поэтому оставим-ка праздные мысли и сконцентрируемся на решении самой насущной задачи, то есть на спасении уникального, единственного и неповторимого Самуила Воозовича Брика.
   "Феррари" наконец удалось пробиться сквозь толпу на площади, но теперь впереди обозначилась особенно плотное скопление тихих сумасшедших - как раз в устье улицы, ведущей от Дворца к Варшаве Центральной. За этой группой, перегораживая дорогу, стоял длинный чёрный автомобиль, а рядом с ним... ой-вей, рядом с ним торчала занозой рыжеволосая сталинская ведьма - видимо, уже пришла в себя после аэропорта, будь она трижды неладна, - в сопровождении молодого человека и двух хмурых мужчин явно офицерского вида, державших в руках чертовски внушительные карабины.
   - Надо бросить машину, - сказал паранормалик.
   - Чего? - у Зарембы за последние минуты как-то не было ни времени, ни желания сколько-нибудь внимательно рассматривать своего напарника. Теперь же он бросил на Брика взгляд - и чуть не выпустил руль из рук. Левый глаз толстяка лучился добродушием, тогда как в правом горела совершенно изумительная злоба, заставляющая вспомнить недавние события в холле Дворца. Толстое лицо пребывало в непрерывном движении, словно никак не могло определиться - отобразить ли дружелюбную полуулыбку или разъехаться до ушей в сатанинском оскале.
   "Он всё-таки окончательно помешался, - оторопело подумал вампир. - Бесповоротно спятил. Почему, ну почему я не избавился от него раньше?"
   - Надо бросить машину, - повторил Семён. - Или вы так уже хотите подставиться под пули и огненные шары, что прямо кушать спокойно не можете? Мы не прорвём их заслон с ходу, это ведь вполне очевидно. Самое лучшее для нас сейчас - смешаться с толпой. Они не посмеют стрелять по людям. А вот вас, я себе думаю, такая мелочь не остановит? - разные глаза паранормалика ввинтились в Зарембу, будто два штопора.
   - Ладно, ладно, ребе, как скажешь, - пробормотал унтер-офицер, ударив по тормозам и заставив тем самым спорткар развернуться левым бортом к противнику. - Приехали, вылезай.
   В тот же миг поверх голов толпы с басовитым гулом ударили выстрелы из карабинов. Картину довершил огненный шар, красиво разорвавшийся в нескольких метрах над крышей "феррари" роем оранжевых искр.
   - Твоюмать-твоюмать-твоюмать! - взвыл вампир, вываливаясь из машины. Тут же он был обстрелян, шлёпнулся на брусчатку и открыл ответный огонь разом из МР-5 и "маузера".
   Семён выскользнул из "феррари", прячась за плоским корпусом машины. Невидимые ментальные щупальца - на сей раз отчего-то не радужные, а переливчато-чёрные, как нитки мрачных жемчужин, - метнулись к сопровождающей проклятую шиксу троице... и отдёрнулись. Что?! Этот самый молодой человек - паранормалик? Ой-вей! За что же мне такое еврейское счастье?!
   БАРУХ АТА АДОНАЙ ЭЛОГЕЙНУ МЭЛЭХ Г`АОЛАМ АШЕР БАХАРБАНУ МИКОЛЬ ГААМИМ ВЕНАТАН ЛАНУ ЭТ ТОРАТО.
   БАРУХ АТА АДОНАЙ НОТЕН ГАТОРА!
   - Выслушайте же меня! - громко воззвал Семён проникновенным голосом, высматривая сквозь толпу офицеров из ведьминой свиты и стараясь при этом не слишком высовываться, чтобы не схлопотать от них подарок. - Солдаты, защитники человечества от нечисти - как вы можете сражаться на стороне нелюдей? Эта рыжая ведьма со своим подручным заморочили вам головы! Они просто используют вас как расходный материал! Заставляют охотиться за одними нелюдями в интересах других! Она ничем не лучше меня! Ей нельзя доверять! Почему бы вам не избавиться от этой парочки?
   - Врёт как дышит, - пробормотал Густав, тщетно пытаясь выцелить говорливого паранормалика сквозь толпу.
   - Многие верят, - откликнулась Надежда.
   Лязг железа за спиной заставил её обернуться - лишь затем, чтобы уткнуться взглядом в дула нацеленных прямо на них с Густавом "зиг-зауэров". Майор Урс и капитан Барбье странно подёргивались, словно марионетки на нитях, глаза их напоминали две пары круглых медных пуговиц.
   Миг - и оба дипломата рассыпались прахом в белоснежном аду разорвавшегося огненного шара. Вряд ли они даже успели понять, что произошло.
   Заремба, узрев сие, нервно сглотнул.
   - Простите меня, - закусив до крови губу, прошептала Надежда. Её счёт к толстому паранормалику увеличился ещё на две жизни - очень достойные жизни, которые ей пришлось так глупо отнять по его вине.
   Лицевые мышцы Семёна временно заключили друг с другом перемирие и растянули губы в довольной усмешке.
   - А теперь остаётся надеяться, что господин унтер-офицер таки не напрасно кровь пьёт, - сказал паранормалик самому себе.
  
   "Старый фюрер мог бы гордиться ими обоими, - подумал вампир, лавируя в бурлящей людской реке, воды которой вновь начинали закипать по воле Брика. - Сейчас таких психов днём с огнём не сыщешь."
   Казалось, он вернулся в старые дни. Или, скорее, старые дни вернулись за ним. Будто сама суть Бесконечной Войны материализовалась здесь, на этой улице, нашла своё живое воплощение в этих двух хладнокровных убийцах, использующих людские массы как живой щит.
   "Будь я проклят... Похоже, без драки тут и впрямь не пройти."
   Пригнувшись к самой земле, вампир струился между шагающими людьми, как быстрая и неслышная чёрная тень. Заметить его в этакой гуще, а уж тем более попасть, не зацепив никого из марионеток, было задачей невыполнимой для смертного. Если, конечно, рыжая тварь не плюнет окончательно на свои гуманистические идеалы и не начнёт методично жечь всё живое вокруг. Только так можно было теперь остановить унтера - его отделяли от Надежды какие-то жалкие двадцать метров...
   "Пора!"
   Стрелять Заремба не стал. Вместо того, протянув руки в стороны, он впился когтями в шеи двух ближайших марионеток и со всего размаху швырнул обеих в сторону рыжей. Следом за ними полетела осколочная граната, подобранная ещё во Дворце рядом с растерзанным трупом охранника - она клацнула оземь на самом-самом краю испепеляющего теплового барьера. Огонь должен был столкнуться с огнём.
   - В атаку, бараны! Трупами закидаем! - гаркнул он, обращаясь скорее к Брику, чем к гудящей толпе. Через секунду у них окажется преимущество, пусть мимолётное, и его следовало использовать правильно.
  
   Надежде в свое время довелось перечитать немало материалов о вампирах и даже поучаствовать в охоте на одного из них вместе со Стасей и Оксаной - ещё до того, как та сбежала из Страны Советов в Рейх, прельстившись нацистскими расовыми идеями. Некий красный командир, служивший на Дальнем Востоке, задумал переметнуться к японским милитаристам, прихватив в качестве памятного сувенира подробную карту приграничных укрепрайонов. По вампирским меркам тот кровосос был бойцом так себе - недавно укушенный, он ещё не выучился ни наводить на врага морок, ни обращаться в неуязвимый сгусток тумана, ни даже перекидываться летучей мышью. Но перед побегом он основательно набрался сил, закусивши собственной молодой женой и парой сослуживцев, так что силы и ловкости было ему не занимать. Специальные посланницы ЦК ВКП(б) сработали быстро и чётко: Оксана упокоила поднявшихся упырей, Гончая выследила беглеца и разобралась с ним по-свойски, как оборотень с вампиром, а небольшой лесной пожар, организованный Надеждой, очень удачно скрыл все следы нелюдских художеств. Карта же благополучно вернулась в сейф секретной части.
   Клыкастый напарник Брика внешне нимало не походил на незадачливого кровососа образца 1936 года - тот был небольшого росточка, упитанный, лысый, как колено, и с забавными усиками, будто из носа что-то капнуло, а этот - двухметровая каланча, косая сажень в плечах, мосластые руки и совершенно ломброзианская физиономия. Но двигался он так же - стремительно, неуловимо, словно перетекая с места на место мгновенными громадными скачками. И взгляд у него был такой же - немигающий, льдисто-прозрачный, намертво вцепившийся в цель.
   Хитрый манёвр вампира удался - Надежда отвлеклась, подхватывая отброшенных им людей потоками нагретого воздуха, и слишком поздно заметила катящуюся по мостовой гранату. Сапфировые глаза расширились. С кончиков изуродованных пальцев уже была готова сорваться струя жидкого огня, способная распылить крутобокую DM-51 на атомы... но тут грянул взрыв.
   Большая часть осколков бесследно испарилась, столкнувшись с термическим барьером, однако ударная волна швырнула гостью из прошлого на мостовую. Боль рванулась вверх по позвоночнику, знакомство с брусчаткой отдалось в затылке колокольным звоном.
   Заремба молодецким прыжком махнул прямо на капот "майбаха", небрежно отвесив Густаву оплеуху, от которой тот свалился как подкошенный, и обрушился сверху на сталинскую ведьму. Пальцы вампира, твёрдые и холодные, будто отлитые из лучшей крупповской стали, вцепились в её запястья, не позволяя баловаться с огнём. Капелька слюны сорвалась с клыка Зарембы и скользнула по щеке Надежды, обозначив на белой коже мокрую дорожку. Унтер-офицер оскалился. Даже жаль превращать такую красотку в бессмысленного упыря.
   - Попалась, - удовлетворённо выдохнул Заремба, не отрывая взгляда от жилки, бешено пульсирующей на шее рыжей ведьмы.
   Плевок угодил вампиру точно в левый глаз.
   - Ах, ты, курва! - вознегодовал он.
   Голодная ухмылка унтер-офицера неожиданно скомкалась. Выпущенная из "Беретты" девятимиллиметровая пуля со стальным сердечником вошла ему в висок, выбив маленький кровавый фонтанчик. Для вампира, даже и искусственного, ранение не смертельное, но всё равно чувствительное.
  
   Говоря начистоту, судьба клыкастого напарника беспокоила маленького толстяка куда меньше, чем тикающая бомба в подвале Дворца. Он счёл, что уже сделал для успеха операции всё возможное и даже чуть-чуть немножечко больше, а вампир, шоб он был здоров, и сам управится, даже получив столь неосмотрительно две пули в голову. А не управится, так хоть потянет время. Всё равно ведь в целом свете вряд ли найдётся кто-то, готовый уронить хотя бы одну-единственную слезинку по унтеру Зарембе. И уж в любом случае этого "кого-то" зовут никак не Семён Воозович Брик.
   Скрываясь в толпе мычащих зомби и благодаря Бога за быстро наступающие ноябрьские сумерки (которые были тем более густыми, что от заполошной пальбы на площади перед Дворцом пострадали многие уличные фонари), паранормалик осторожно, по длинной дуге, огибал "майбах", не отрывая взгляда от действа, что разворачивалось рядом с посольским лимузином.
  
   Вампир, надо отдать ему должное, очень быстро оправился от попадания и вскочил на ноги, нимало не смущаясь роковыми для любого смертного ранениями. Отчаянно брыкающуюся ведьму он по-прежнему крепко держал за руки, выставив её перед собой в качестве живого щита. Клыки его предупреждающе щёлкали в опасной близости от шеи Надежды.
   - Сквозняк в мозгах не беспокоит? - участливо осведомился Густав, держа унтер-офицера на мушке. Он очень хотел верить, что прочно зафиксировал на лице презрительную насмешку, призванную скрыть растерянность и - чего уж там - самый настоящий испуг. Вампир оказался сильнее, а главное - проворнее, чем он ожидал, притом намного - взгляд едва поспевал за движениями нелюдя. Кстати, толстяк Брик, по ощущениям Шульца, тоже находился где-то рядом, но в драку благоразумно не лез.
   - Да ты, приятель, я смотрю, большой шутник, - осклабился Заремба. - А у меня, знаешь, с чувством юмора всегда было хреново, - на последнем слове он резко, до костяного хруста и мучительного стона, вывернул Надежде правую руку. - Может, ещё пошутишь? А я посмеюсь?
   Вампир развлекался. Это был его звёздный час, его реванш за постыдное бегство из аэропорта. Он бы мог просто и без затей свернуть обоим противникам шеи за пару секунд, но это вышло бы слишком быстро и скучно. Можно ведь придумать что-нибудь поинтереснее - например, вырвать рыжей стерве глаза, язык и сердце, а её приятелю отгрызть обе руки выше локтя...
   - Если ты настаиваешь... между прочим, я как раз вспомнил очень подходящий анекдот, - кивнул Густав, особенно ясно почувствовав уверенную тяжесть массивного серебряного кастета в левом кармане форменной тужурки.
  
   ...восемь... семь... шесть... пять... четыре... три... два... один...
  
   - Эй, юморист, - весело осклабился Заремба, наручные часы которого вдруг резко и пронзительно запищали. - Прими подарок от почтеннейшей публики. Мы приготовили отличный салют в честь твоего бенефиса!
  
   ...Во Дворце тем временем царил настоящий хаос. Полиция, военные, целые батальоны машин "скорой помощи" - вся эта колоссальная людская масса, на первый взгляд, перемещалась в совершеннейшем беспорядке, но в действительности только она и создавала хоть какой-то порядок. Раненые лежали тут и там, бок о бок с убитыми, в лужах крови, ещё не успевшей высохнуть и запечься. По этим лужам шлёпали высокими ботинками солдаты, хранящие непроницаемые лица, что давалось им с огромным трудом - сложно было подавить позывы к тошноте, бродя по свежим следам этой невероятной кровавой бани. Часть их сгрудилась у центрального входа, оберегая выходящих из Дворца членов Комитета.
   - Полагаю, теперь вы убедились... - вещал доктор Кроуд со своего экрана. В чём именно должны были убедиться коллеги, так и осталось неясным.
   - А я говорю, Норильск! - ревел Щелканов в трубку спутникового телефона. - Ни в какую Европу я больше не сунусь! Следующее заседание организуем у нас, и никаких гвоздей!.. Не надо меня, блядь, поддерживать! - он яростно отшатнулся от бойца, участливо придержавшего его за локоть. - Я вам не рассыпающаяся мумия, как этот ваш Зонненштейн! - сплюнув, он вновь смачно выругался по-русски.
   Всё было позади. Что бы то ни было, оно кончилось. И пусть заседание было сорвано, они остались живы. Все до единого. Никто из них ни секунды не сомневался - тут поработали нелюди. И нелюди должны были за это жестоко ответить. Сперва ядерная ракета упадёт на Энск. Затем в лабораториях Кроуда начнётся работа над свежими подопытными - многие из гостей Варшавы помнили Армию Света и её замечательные тюрьмы-лаборатории - и возможно, из этих лабораторий выйдет что-нибудь путное. Вирус там, например, какой...
   - Господин председатель, - обратился к изображению профессора Цуккинен. Изображение благосклонно кивнуло, принимая новый свой титул.
   И тут земля ушла у них из-под ног.
  
   С улицы, что стала полем решающей битвы, открывался отличный вид на Дворец. И Густав, старательно целившийся в вампира, мог видеть всё, что происходило за его ссутуленной спиной. Как могучая сталинская высотка словно вздохнула, распираемая изнутри силищей неведомой мощи, а затем, как подкошенная, рухнула набок, подгоняемая вослед столбом огня. Взметнувшись в воздух, столб подхватил с собой обломки бетона и чёрные полицейские фургоны, а затем, выгорев и почернев, распустил жуткую клубящуюся "шляпку". Здание же Дворца, обрушившись на окрестные постройки, подняло в воздух целые тучи пыли.
   И грянул гром, и асфальт под ногами у Шульца вмиг покрылся мелкими трещинами.
   - У нас получилось, Сёма! - ликующе вскричал Заремба и огляделся по сторонам.
   Брика не было.
   - Сёма! Ребе!
   Брика не было. Была только толпа "баранов", но они уже не напоминали живых покойников - медленно приходя в себя, они молча стояли посередь улицы и тупо смотрели на расцветающий вдалеке атомный гриб. Куклы, брошенные кукловодом.
   - Его нет, - констатировал Густав, по-прежнему не сводя пистолета с унтера. Руки его дрожали, а в глазах отражалось место, где стоял минуту назад Дворец. - Дрянь, что вы пёрли в том рюкзаке, выполнила свою функцию. Как и ты. Вы оба - отработанный мате...
   - Паскуда! - взревел вампир, обращаясь непонятно к кому. Не отпуская Евгении, он рванулся вперёд. Он так и не обернулся назад, не оценил блестящего результата своей работы - ему и так было ясно, что всё кончено. Что чёрный джинн в широкополой чалме, высвободившийся из Матушки-Бомбы, смеётся над ним, раззявив багряный рот. Как он и думал.
   "Надо было пришить его! Всех их!"
   Густав нажал на курок. Заремба, летящий на него со скоростью молнии, рванул пленную девушку так, что хрустнули все её кости, отгораживаясь ею от летящей ему в лицо третьей свинцовой маслины. Первые две превратили его лицо в неприглядную мешанину костей и желчи, но если третья заденет мозг... Впасть в кому на пару суток было сейчас непозволительной роскошью.
   Пуля скользнула по виску Надежды, сорвав прядь рыжих волос и оставив длинную багровую ссадину. Вампир благополучно ушёл с линии выстрела, спрятавшись за пленницей, но в следующую же секунду женщина резко мотнула головой назад. Удар пришёлся точно в лицо унтера - точнее, в то, что от него осталось.
   - Сука! - взвыл Заремба и рефлекторно сделал то, чего делать не стоило ни в коем случае - выпустил из захвата правую руку сталинской ведьмы.
   Легко и изящно, будто исполняя аргентинское танго, Надежда повернулась вокруг собственной оси и впечатала обожжённую ладонь с сияющим в ней сгустком неистово-белого огня прямо в грудь вампиру. Одновременно когти Зарембы вонзились рыжей бестии между пятым и шестым ребрами слева, разорвали сердце и вышли из спины вместе с фонтанчиком кровавых брызг.
   Время остановилось. Заремба и Надежда замерли на миг, прижавшись друг к другу, как танцоры после особенно замысловатого па. Впечатляющим фоном для этого застывшего танца служил чёрно-красный ядерный гриб над руинами варшавского Дворца культуры и науки.
   Именно такая картина отпечаталась в памяти Густава за полсекунды до того, как шипы серебряного кастета ударили вампира в лоб.
   Вопль сгорающего заживо нелюдя, кажется, был слышен на другом берегу Вислы. Он начисто заглушил отчаянный крик Густава, подхватившего на руки бездыханное тело Надежды:
   - Врача! Скорее, врача!! Ну, пожалуйста, кто-нибудь!!!
   Словно откликнувшись на его мольбу, со стороны центрального вокзала на площадь перед Дворцом (впрочем, теперь правильнее было бы говорить "перед развалинами Дворца") влетели несколько стареньких, но бодрых американских "маттов" с красными крестами на дверцах. Боец в сером городском камуфляже с увесистой санитарной сумкой наперевес подбежал было к Густаву, но, едва взглянув на кровоточащую дыру в груди Надежды, крякнул, наспех осенил себя крестным знамением и порысил дальше, бросив на ходу:
   - Какого тебе врача, парень? Тут уж зови сразу ксендза, не ошибёшься...
  
   - Ай-яй-яй, нет, ну это же вы себе подумайте, какая драма у человека! - хмыкнул Семён, наблюдая, как Густав склонился над агонизирующей Надеждой. - Прямо невыносимо грустно видеть подобное. Я бы, конечено, с удовольствием поглядел, как она подохнет, но делу всё-таки время, а потехе, я вам скажу, час. Так что до свидания, друзья мои, как говорится, кушен мир ин тухес унд зай гезунд!..
   Рассудив, что Густаву сейчас чуть-чуть немножечко не до него, толстый паранормалик выбрался из толпы спятивших марионеток и двинулся навстречу "маттам", на ходу смешивая на лице коктейль из растерянности, боли и нечаянной радости. Незримые чёрные щупальца уже оплели офицера, рявкнувшего:
   - Паенчковский! Ругер! Перевязать гражданского! Не видите, что ли, - он ранен!
   - Да-да, - полуобморочно залепетал Семён, картинно упадая на руки подскочившим санитарам. - Огромное вам спасибо, панове. Как мило с вашей стороны. О, к слову, какая у вас отличная машина. А вот скажите, эта машина доедет, например, от Варшавы до города Энска, или она всё-таки не доедет?..
  
   Умирать оказалось очень просто и совсем не больно. Даже непонятно, почему люди так боятся расставаться с жизнью. Сначала по телу разливается приятный холодок. А потом веки сами собой тяжелеют и смыкаются. А ещё потом то, что принято называть реальностью, растворяется в сером тумане и бесповоротно теряет всякий смысл.
   - Нет! - рявкнул Густав, с отчаянием глядя, как лицо Надежды покрывает нездешняя бледность. - Это неправильно! Так нельзя! Фройляйн Ефимовская, да как же!..
   Ответом ему была застывшая мертвенная полуулыбка.
   - Брик сбежал! - заревел он, глядя в остановившиеся, выцветшие глаза Надежды. - Вы слышите, фройляйн? Брик сбежал! Вы не выполнили приказ! Понятно вам?! Вы не выполнили приказ! Не смейте умирать! Это дезертирство! Даже не думайте дезертировать! Вернитесь! Вы меня слышите?! ВЕРНИТЕСЬ! НЕ СМЕЙТЕ УМИРАТЬ!!!
   И тогда произошло невозможное.
   Потускневшие глаза Надежды внезапно ожили, вновь налившись синим огнём. Зрачки сперва превратились в крошечные точки, а потом и вовсе утонули в поднимающемся со дна души сапфировом вихре. Тело гостьи из прошлого окаменело, выгнулось, сведённое судорогой - и распалось мягким тёплым пеплом.
   А из горстки праха, распахнув белоснежные ангельские крылья над заваленной руинами и покрытой телами площадью, вознеслась никем и никогда не виданная гигантская птица, сотворённая, кажется, из чистейшего небесного пламени.
   Пугающе разумные янтарные глаза этого создания уставились на развалины Дворца, и оно испустило яростный гортанный вопль. Огромные крылья закручивали воздух в смерчи, острый клюв мерцал бриллиантовым блеском, пышные перья переливались всеми цветами побежалости.
   - Феникс... - благоговейно прошептал Густав. - Феникс... Не может же быть... или может?
   Феникс горестно прокричал ещё раз, потом резко спикировал вниз. Острый огненный коготь подцепил Густава, в лицо ему туго ударил холодный воздух, и где-то далеко внизу промелькнули маленькие кубики варшавских зданий.
  
   - Однако, - произнёс Генрих фон Зонненменьш, когда громадная пылающая птица вспорола воздух над крышей его лимузина могучими взмахами крыльев, направляясь от центра Варшавы на восток. - Эрих, проследить и доложить. Оперативную группу в моё личное распоряжение. Со всеми средствами усиления.
   - Будет сделано, герр фон Зонненменьш, - отозвался водитель, протягивая руку к телефонной трубке.
  

Э П И Л О Г

1

  
   Покрытые масляными разводами волны Вислы устало облизывали крошечную, забытую Богом и людьми пристань. Противоположный берег сиял разноцветными огнями, и их радужные переливы блуждали по чёрной воде. По железнодорожному мосту, похожему на костистый хребет динозавра, прогрохотала яркая лента пассажирского поезда.
   - Что-то вы долго, герр фон Зонненменьш, - проронил Густав.
   - Технические накладки, знаете ли, герр Шульц, - председатель Комитета, зябко кутаясь в долгополое кашемировое пальто цвета беззвёздной ночи, опустился на холодную каменную скамью рядом с молодым человеком. - Пробки, сбежавший экстрасенс, ядерный взрыв в центре города... не захочешь, да опоздаешь. Кстати, о бомбе. Американское изделие, из самых новых, "сверхчистая", так что хотя бы о радиоактивном заражении можно не беспокоиться. Президент США уже принёс соболезнования и обещал провести самое тщательное расследование.
   - А что поляки? - вяло осведомился Густав.
   - Утверждают, что это - российская провокация, - пожал плечами фон Зонненменьш.
   - А русские, конечно, говорят, что это - польская подстава, - хмыкнул Густав.
   - Вы уверены, что не хотите поработать в аналитическом отделе Комитета? - уточнил старик.
   - Да где уж нам уж выйти замуж, - фыркнул Густав, - мы уж так уж как-нибудь...
   - Была бы честь предложена, - пожал плечами экс-министр.
   - А Брик?
   - А что Брик... - вздохнул старец. - Если уж он удрал с Лубянки в тридцать восьмом году, то что ему стоит выбраться из Варшавы. Пропал один из автомобилей медицинской службы вместе с водителем и санитаром. Ищем, - последнее слово фон Зонненменьш произнёс таким тоном, что стало ясно: не слишком-то он верит в успех этих поисков. - Между прочим, вам не кажется, что тут не самое подходящее место для этого?
   Это представляло собой сверкающую белоснежную сферу диаметром примерно два метра, парящую над сырым тёмным гранитом пристани в ореоле лёгкой голубоватой дымки.
   - Яйцо Феникса, - констатировал фон Зонненменьш. - Надо же, а я, знаете ли, думал, что такое бывает только в сказках. Вот так и возникают нездоровые сенсации. Мои люди перевезут это... в общем, туда, куда мы с вами, герр Шульц, сейчас направимся.
   - Мы? - переспросил Густав.
   - Конечно, - подтвердил фон Зонненменьш. - Приказ о вашем зачислении в оперативный отдел Комитета уже подписан. И ещё мне кажется, что наша гостья из прошлого, - он кивнул на яйцо, - будет рада снова увидеть вас.
   Четыре крепких бойца в чёрной униформе аккуратно подхватили белую сферу. На набережной их ожидал чудовищный восемнадцатиколёсный грузовик, вид которого мог заставить разрыдаться от зависти всю съёмочную группу блокбастера "Универсальный солдат". Этого монстра оберегали два новёхоньких серых "Страйкера" - один в противотанковом оснащении, другой - в противопехотном.
   - Я вот о чём думаю, герр Шульц, - сказал фон Зонненменьш, поднимаясь с лавки. - Как вы думаете, она вылупится голышом?
   Челюсть Густава с негромким стуком упала на мокрый гранит.
   - Только не говорите, что вам это совсем неинтересно, - усмехнулся председатель Комитета.
  

2

  
   "Выше! Ещё выше и быстрее! Нет. Не могу. Крылья не держат. Пламя больше не согревает. Я точно знаю: стоит мне остыть - и я умру. Чей это пронзительный крик? Неужели мой? Внизу - разлив электических огней. Нет. Не здесь. Дальше! Ещё немного! Ещё! Я же сильная, я смогу! Зеркальная лента реки. Пересечь её. Крошечный чёрный пятачок на набережной. Да. Сюда. Тут завершится мой полёт.
   И моя жизнь.
   Нет. Не МОЯ. Закончится жизнь восхитительно могучей и прекрасной птицы, сотканной из ярчайшего небесного огня. МОЯ жизнь завершилась раньше, чтобы это создание могло появиться на свет...
  
   ...а теперь...
  
   ...МОЯ жизнь...
  
   ...начинается...
  
   ...ещё раз".
  
   Надежда открыла глаза.
  

3

  
   Папка с наклейкой "Международный Комитет по делам нечеловеческих рас" тихо захлопнулась и исчезла в ящике стола. Вице-майор Джулиано закрыл глаза и удовлетворённо улыбнулся. Где-то в углу бубнил старенький телевизор - всех местных журналюг буквально разрывало от сознания того, что мир в очередной раз чуть не перевернулся с ног на голову. Чуть?.. Командор тихо хмыкнул себе под нос. Смешно же. Ведь, может статься, именно он и не позволил ему перевернуться.
   - Говорят, Зонненменьша там не было, - проговорила чёрная тень за спиной командора. - Значит, Комитет соберётся вновь.
   - Не страшно, - махнул рукой Джулиано. - Теперь это будет уже другой Комитет, и люди там будут другие. Мы одним махом пришлёпнули всех, кто симпатизировал доктору Кроуду, и значит, Энску пока ничто не грозит. Мы выиграли полгода, может, год. Всё идёт строго согласно плану. Кстати говоря, тебя не должно здесь быть. Исчезни. У тебя ещё масса дел там, в лесу.
   - Как вам угодно, mein kommander, - Погонщик неслышно скрылся из кабинета, на ходу натягивая серый противогаз. В дверях он на пару мгновений затормозил, едва не столкнувшись с Семёном Бриком. Молча взглянув друг другу в глаза, псайкеры разминулись.
   - Добро пожаловать обратно, tovarisch, - Винсент поднялся и, чуть перегнувшись через стол, протянул руку Брику. - Как себя чувствуете в роли террориста номер один? Обычно я не избираю столь сложные миссии в качестве... проверки на профпригодность для новобранцев, но ваше досье с самого начала показалось мне впечатляющим. Я знал, что вы справитесь, и вы справились.
   Он вновь устроился в кресле и, развернувшись к паранормалику в профиль, задумчиво воззрился в окно. Там чёрные облака клочьями проплывали на фоне гигантской жирной луны, и луна ухмылялась в ответ командору.
   Семён Воозович приложил руку ко лбу, где в иных обстоятельствах долженствовал быть козырёк.
   - Служу Коалиции, - просто отчеканил он.
   - Как вы находите наш двадцать первый век, герр Брик? - вопросил командор чуть насмешливо.
   - Безумное время, - очень серьёзно отвечал псайкер, но тут же позволил себе улыбнуться в ответ. - Впрочем, как и моё. Рад, что есть в этом мире вещи, с годами только растущие в цене и, таки, в качестве.
   - Такие, как Бесконечная Война?
   - Пожалуй, что и она, герр Джулиано. Но я себе немножечко думаю, не все в этих Где и Когда разделяют наш с вами восторг.
  

4

  
   Электронный замок негромко пискнул, подмигнув зелёным глазком. Массивные дубовые двери президентских апартаментов лучшего бернского отеля отворились.
   Шторы были опущены, и в номере царил полумрак, который едва разбавлял мерцающий свет громадной плазменной панели. На растерзанной постели валялись домашняя туфля на правую ногу и пустая бутылка из-под Hennessy. Другой сосуд с живительной влагой, опорожненный на треть, стоял на маленьком журнальном столике. Кроме бутылки, на нём имелся целый ворох DVD-дисков с документальными фильмами и образовательными программами по истории. Рядом с этой сокровищницей знаний скромно притулилась покрытая очень красивыми, в восточном вкусе, узорами коробка из лакированного дерева, при взгляде на содержимое которой Густаву стало не по себе: в сером поролоновом гнезде покоился пистолет "Феникс-3000Т", дорогущее изделие швейцарских оружейников, подлинное произведение искусства из серебристо-дымчатой дамасской стали.
   Надежда в алой шёлковой пижаме, расшитой пышными чёрными хризантемами и радужными райскими птицами, расположилась в глубоком кресле перед столиком. В ладонях она сжимала бокал с виски. Рыжие волосы, не первый день тоскующие по расчёске, падали на болезненно-бледное лицо унылыми спутанными прядями. Под глазами залегли лиловые полукружья, лоб изрезали хмурые морщинки.
   На экране ликующая толпа, запрудившая площадь Дзержинского, накидывала связанную из троса петлю на шею Железному Феликсу. Звук был выключен, и оттого эта картина приобретала какой-то сюрреалистический оттенок.
   - Между прочим, на табличке ясно написано: "Не беспокоить", - тихо произнесла Надежда, уставившись в телевизор. - Закройте дверь с той стороны.
   - И не подумаю, фройляйн, - ответил Густав. - Вы уже третий день не выходите из номера.
   - Не обижайтесь, Густав, но я сейчас никого не хочу видеть. И вас в том числе. Уходите. Пожалуйста.
   Теперь в телевизоре распахнулась панорама Кремля, над которым реял бело-сине-красный российский флаг.
   Герр Шульц взял из разорённого бара бокал, потянулся за бутылкой, перегнувшись через спинку кресла и заглянув при этом Надежде в лицо. Ничего в этой женщине сейчас не осталось от обжигающей красоты и мощи Феникса. В глазах гостьи из прошлого ветер гонял по серой пустыне тучи остывшего пепла.
   - Всё было напрасно, - еле слышно сказала она, глядя сквозь экран. - Никому не нужная и вдобавок неудачная погоня за изменником Родины... которую собственные дети убили двадцать лет назад. За бутерброд с копчёной колбасой и американские штаны, пошитые в Китае. А я-то вправду думала, что увижу золотой век. Добрых и мудрых людей, живущих при коммунизме. Хрустальные дворцы. Яблони на Марсе. Нас ведь учили, что самое большое счастье - посвятить жизнь борьбе за лучшее завтра. И мы очень-очень в это верили, мы так старались, работали и дрались ради счастья будущих поколений. А будущие поколения...
   Голос Надежды упал до совсем уже неразличимого шёпота. Густав единым духом проглотил содержимое своего бокала. Видеть повелительницу пламени такой было невыносимо. Уж лучше бы она криком кричала в пьяной истерике, плакала навзрыд или даже кидалась огненными шарами... чёрт возьми, да что угодно было бы лучше этого тупого погасшего взгляда и тихого бормотания!
   - У вас, Густав, сейчас такое лицо, словно это вы пережили крушение всей жизни, а не я, - продолжала Надежда тем же размеренным тусклым голосом, пригубив виски. - Этого не нужно. Лучше выпейте ещё. А потом уходите. Я уверена, работа в Комитете придется вам по нраву. Для вас всё самое интересное только начинается, Густав.
   - А для вас, фройляйн, что - всё уже закончилось? - не выдержал Густав. - Погибнуть в драке с вампиром, вернуться с того света, уцелеть при ядерном взрыве, потом опять умереть и снова воскреснуть - и для того только, чтобы своей же рукой загнать себе пулю в голову! Вот это я понимаю - женская логика! А Брик пускай гуляет на свободе, глядишь, ещё чего-нибудь взорвёт, да?
   - Меня это больше не волнует, - ни на йоту не меняя тона, сказала Надежда. - Меня ничего уже не волнует. Это ваш мир, а не мой. Мне здесь не за что бороться. Меня тут вообще не должно быть. Впрочем, это поправимо. Я вам очень благодарна за всё, что вы для меня сделали, Густав. Ступайте. Хватит разговоров.
   - Ну, уж нет, фройляйн! Я, правда, говорить красиво не умею. Надо же, придумали - крушение всей жизни! Стреляться затеяли! Это вам товарищ Сталин так мозги промыл, что теперь без советской власти и жить незачем? А кто защитит людей от Брика и таких, как он?
   - Людей, - эхом отозвалась Надежда, и у Густава аж дух захватило - столько в её шёпоте было безысходной злости и тоскливого отвращения. - Каких людей, Густав? Равнодушных глупых скотов, променявших марсианские яблоки на полную кормушку помоев? Умненьких предателей, сдавших в утиль мою страну и растащивших вырученные деньги? Или капиталистических свиней, которые искренне радовались и аплодировали убийству Советского Союза? Это их вы мне предлагаете защищать, Густав? Так вот - они вполне заслужили всё то, что Брик с ними уже сотворил и ещё сотворит. Со скотами и обращение скотское.
   Терпение герра Шульца лопнуло. Он размашисто шагнул к столику и схватил пистолет.
   - А знаешь... - рукояткой вперёд он сунул "Феникс" Надежде в руки так резко, что она выронила бокал. - Держи. Стреляйся. А то ты прямо на глазах превращаешься в такую же нечеловеческую мразь, как твой Брик: уже людей за скотов держишь. Хорошая будет парочка...
   В тишине апартаментов пощёчина громыхнула как пушечный выстрел. Ороговевшие когти вспороли кожу на левой скуле Густава. Брызнула кровь.
   - Что ты сказал?! - процедила Надежда. Апатию её словно рукой сняло - распрямившейся тугой пружиной она поднялась с кресла и пошла на отступающего молодого человека. В глазах гостьи из прошлого быстро разгоралось сапфировое пламя. Герр Шульц схлопотал ещё две весьма болезненные оплеухи, прежде чем сумел, наконец, перехватить обожжённую длань хозяйки. С левой рукой вышло проще - правая щека Густава обзавелась только одной багровой отметиной.
   - Отпусти, - зашипела Надежда, вырываясь. - Хам трамвайный!
   - От истерички слышу!
   - Отпусти руку! Я тебя сожгу!
   - Ты всё обещаешь.
   - Отпусти... ну, отпусти же...
   - Никогда... и никуда... я тебя... больше... не отпущу.
   Чёрт знает, почему так вышло, только каждая новая фраза и Надежды, и Густава неукоснительно звучала тоном ниже предыдущей, и злобные выкрики очень быстро превратились в интимный шёпот.
   - Пусти... дурак...
   - Ага. Круглый. Ну как, передумала стреляться, ты, проклятая коммунистическая безбожница?
   - Пока даже и не знаю. Постарайся меня... разубедить...
   - Какая же ты стерва.
   - А разве я тебя не предупреждала?
   - Зато с тобой интересно.
   - М-м-м, ты и не догадываешься, насколько со мной может быть интересно...
   Скомканная пижама упала на пышный персидский ковёр, составив компанию ненужному уже пистолету.
  
  
  
  

5

  
   - Превосходный кофе, - оценил Генрих фон Зонненменьш. - Однако к делу, фройляйн Ефимовская.
   - Я внимательно вас слушаю, господин председатель, - кивнула Надежда.
   Этот разговор происходил в том же ресторане, где чуть больше недели назад гостья из прошлого впервые завтракала со своим шофёром. Помнится, утром того памятного дня в Варшаве бросился под машину отставной чиновник мэрии, днём в аэропорту имени Фредерика Шопена странным образом выгорел ветхий ангар, вечером взлетел на воздух Дворец культуры и науки, а ночью на YouTube появилось изрядное число кривых любительских кадров, запечатлевших полёт огненной птицы на фоне варшавских пейзажей. Ролики, впрочем, быстро исчезли.
   Надежда поймала своё отражение в стеклянной витрине и с удовлетворением констатировала, что выглядит на твёрдую пятёрку с большим плюсом. Продуманно-небрежная укладка, алые губы, красный брючный костюм поверх белой мужской рубашки с галстуком жёваного чёрного шёлка и блестящие лаковой кожей ботинки - образ в стиле Чикаго времён "сухого закона" был выдержан безукоризненно, даже мягкая стетсоновская шляпа с кровавой лентой небрежно валялась на столике. Для Зонненменьша, облачённого в своеобычный серый наряд, сей гангстерский шик был верхом варварства и распущенности, однако прочесть это на сухом невозмутимом лице старца не представлялось возможным категорически.
   - Так вот, фройляйн, буду с вами откровенен. Я ознакомился с вашим личным делом... да-да, оно, представьте себе, так и пылилось все эти годы в архивах российского ФСБ, пока мы его не запросили... и нашёл эти материалы удовлетворительными. В высшей степени удовлетворительными. Как раз сейчас при Комитете формируется... хм... ну, назовём это подразделение группой специального назначения. Она будет подчиняться лично председателю и состоять исключительно из... - старик понизил голос до полушёпота, - ...нелюдей, доказавших свою лояльность делу Комитета. Так вот, по итогам варшавских событий я предлагаю вам возглавить эту группу.
   Надежда поспешно опустила взгляд, чтобы спрятать от Зонненменьша азартные голубые искорки, вспыхнувшие в её глазах.
   - Это ведь наверняка будет опасная служба?
   - Очень.
   - Да ещё придётся всё время мотаться по миру?
   - Абсолютно верно.
   - Иметь дело с негодяями всех мастей...
   - Непременно.
   Сапфировый взор гостьи из прошлого встретился с льдисто-прозрачным взглядом старика.
   - А вы умеете убеждать, господин председатель.
   - Это означает "да"? - уточнил дотошный фон Зонненменьш.
   - Скорее "да-да-да!" - улыбнулась Надежда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   116
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"