Аннотация: Пятый курс обучения в Хогвартсе. Закончен 29.12.2018.
Мы, аристократы - 5
1.
Иностранцы уехали от нас в первых числах июня. Они уехали бы сразу же после окончания турнира, если бы аврорат не попросил их задержаться для дачи показаний. Болгары спешили на сессию, которую у них должны были сдавать все претенденты, кроме Виктора Крума. Французы, надо полагать, тоже. Я не сблизился ни с кем из французской делегации настолько, чтобы знать это наверняка.
Турнирные перипетии и волнения вылетели из хогвартских голов, едва карета и корабль с гостями скрылись из вида. Сессия - это вам не шуточки, особенно в нынешнем году, когда все преподаватели были живы-здоровы и ничто не отвлекало их от проверки ученических знаний. Это был первый случай за годы моей учёбы, когда никто из учителей не погиб, не окаменел, не был покусан оборотнем и не попал в Азкабан - бегство Снейпа на этом фоне выглядело сущим пустяком, про который все уже забыли. Толпы учеников снова стали осаждать библиотеку. И меня.
Народная забава 'поймай и расспроси Поттера', в которой я исполнял роль Поттера, приобрела массовый характер. Уже четыре младших курса были осведомлены об альтернативном источнике знаний, который может доступно объяснить любой вопрос. Грифы были не в счёт, у них была Гермиона и все они страдали спинномозговой боязнью слизеринцев, но мне и трёх факультетов хватало выше головы. Отказывать в знаниях страждущим мне уже репутация не позволяла, особенно в сессию, когда это расценивалось как не подать руки утопающему. Прятаться в общежитии было бесполезно, слизеринские младшекурсники с тройным рвением эксплуатировали факультетское достояние, на Выручай-комнату наложили лапу Тед с Дианой, Винс с Милли и Грег с Падмой - как они её делили, в это я даже не вникал. В Тайную комнату каждый день не побегаешь, могут заметить, поэтому я целыми днями мыкался по пустующим классам и пробирался по Хогвартсу окольными коридорами.
И всё равно ловили, прямо в коридорах. Ну как откажешь первокурснику-хаффлпаффцу, шустрому маглокровке, когда он, вдохновлённый заверениями старших, что 'у Поттера можно спрашивать по учёбе, он не откажет', выныривает передо мной и, таращась от ужаса, говорит охрипшим шёпотом:
- А можно спросить...
Я останавливаюсь и обречённо вздыхаю.
- Ну спрашивай, чего уж там...
Мальчонка делает глубокий вдох, набираясь храбрости, и начинает тараторить:
- У нас экзамен по зельеварению через два дня и профессор Слагхорн сказал, что будет очень строго спрашивать, и теорию тоже. А я не знаю, почему зелья нужно мешать то по часовой стрелке, то против.
- Целый год отучился и не знаешь? - строго спросил я.
На лице мелкого проступила обида, пересилившая даже страх передо мной.
- А откуда я узнаю? - запальчиво сказал он. - В учебнике этого нет. Там сказано следовать рецептам, а в рецептах сказано, когда, куда и сколько раз мешать. А почему, этого нигде не сказано. Я когда неделю отучился, спросил это у Снейпа - так он назвал меня безголовым идиотом, сказал, что мне никогда не научиться варить зелья, и снял с моего факультета пять баллов. Меня тогда староста отругал, а когда я его то же самое спросил, он сказал, чтобы я делал всё точно по рецептам, а больше с меня ничего не спросят. Но этот профессор новый, он и 'тролля' может поставить! - глаза юного барсучка стали наливаться слезами.
- Не переживай, сейчас объясню, - поспешил я сказать, пока он не захлюпал. - Варка зелий - процесс не физический и не химический, а магический. При варке магия зельевара взаимодействует с магией компонентов зелья. Когда ты опускаешь мешалку в котёл, вместе с этим ты вкладываешь туда некоторое количество своей магии. Это происходит непроизвольно, когда ты сосредотачиваешься на своём действии. Рецепты предназначены для сосредоточенного варщика, поэтому, если ты внимателен, качество зелья получается выше, чем если ты делаешь это невнимательно. Мастера могут дозировать магию, вкладываемую в процесс варки, но в школе мы варим простые зелья, которым достаточно непроизвольного внесения магии. Это понятно?
- Угу, - кивнул мелкий, обратив на меня просыхающие глаза.
- Теперь о помешивании. Магический процесс всегда учитывает магоэнергетическое состояние окружающего мира. Для начала ты должен знать, что во время варки зельевар всегда стоит лицом на север. В школе наши рабочие столы уже установлены правильно, поэтому ученикам не напоминают про положение котла. Согласно инструкции, движение мешалки всегда следует начинать с дальней части котла, при этом основное внимание ученика, а следовательно, и основная подача его магии, приходится на его начало. Начальный момент движения по часовой стрелке совпадает с направлением вращения Земли, поэтому помешивание по часовой стрелке является слабым катализатором процесса варки. Помешивание против часовой стрелки начинается движением против вращения Земли и является слабым ингибитором. Следовательно, дозированные круговые помешивания - это управление скоростью магической варки. Если ученик, не вникая в тонкости, будет точно и внимательно следовать рецепту, он сварит приемлемое зелье. Но отличное зелье при такой методике можно получить только случайно.
- Ух ты! - впечатлился он, мгновенно забыв все свои переживания. - Всего-то зелье сварить - а надо учитывать, что Земля вращается!
- И не только это, - я усмехнулся его энтузиазму. - При варке сложных зелий нужно учитывать астрологическое положение планет, материал котла и используемых инструментов. Деревянные инструменты, например, придают зелью оттенок магических свойств дерева, из которого они изготовлены, поэтому применяются при варке лечебных зелий на заказ, с учётом астрологии пациента. Зелья, требующие равномерного нагрева, можно варить только в специальных котлах с двойной стенкой, в которую заливают некоторые виды масел. Зелья с агрессивными ингредиентами варятся только в артефактной ёмкости, внутренняя поверхность которой изолирована от материала магическим щитом. Но это нужно знать, если ты специализируешься на зельеварении, а для школьной программы достаточно азов.
- Вот это да, сколько всего интересного! А где всё это узнать?
- У профессора Слагхорна, полагаю. Книги можно спросить в библиотеке у мадам Пинс.
- Пойду спрошу, - барсучонок умчался по направлению к библиотеке, забыв сказать спасибо.
Ну и как им таким отказывать? Они же нисколько не виноваты, что государственное образование британских колдунов находится в чудовищном состоянии. Разве это они нанимали сюда профессорами Квиррела, Локхарта, Хагрида, ту же Трелони наконец? Разве это они обозвали тёмными все заклинания, которые находятся чуть выше уровня полусквиба, и поставили обучение так, что даже защита от этих заклинаний практически не преподавалась? Разве это они закрывали глаза на то, что некий профессор Снейп фактически уничтожил целое поколение зельеваров?
Смешно сказать, но в Министерстве нет Отдела образования. Даже отдел по спорту есть, а по образованию - нет. Нет устоявшихся школьных программ, каждый профессор преподаёт что ему вздумается и как ему вздумается. Правда, есть некий перечень знаний, который спрашивают на аттестационных экзаменах, но где его возьмут ученики, экзаменаторов не интересует. Экзаменационная комиссия не подотчётна Министерству, попечительский совет каждый год собирает её по своим друзьям и знакомым, потому что больше этим заниматься некому.
Почему в Министерстве нет Отдела образования, я даже и гадать не хочу. Но приходится, и каждый раз мои догадки сходятся на некоем директоре Хогвартса, бывшем председателе Визенгамота, от которого долгое время зависело, быть Отделу образования или не быть. Но зачем многоуважаемому директору такой отдел над собой и своими шашнями - он же здесь самый умный. Контроль над образованием хогвартских школьников, аттестация преподавателей, разработка школьных программ и учебников, компетентные экзаменаторы - это не более чем помеха интригам многоуважаемого директора и серьёзная угроза его неограниченной власти над детьми и детскими умами.
Ну ладно родовые маги, им есть где дополнить ущербное хогвартское образование. А что делать безродным? Маглорожденным? Они же всерьёз считают, что магия - не совокупность наук, а так, фокусы.
В той стороне, куда убежал первокурсник, послышались возгласы и восклицания. На всякий случай я юркнул в первую попавшуюся дверь и закрылся на Коллопортус. Обычный пустующий класс, каких много в Хогвартсе, можно позаниматься и здесь. В весенние каникулы Эйвери-старший принёс мне фундаментальный труд 'Практические аспекты магии души', один из разделов которого касался моей родовой способности, но пока не закончился турнир, мне было не до науки. Зато теперь остальные ученики были заняты сессией и у меня появилось время для своих занятий.
Разумеется, я не ограничился рекомендованным разделом, а стал читать всё подряд. Душа колдуна оказалась весьма востребованной в любом серьёзном применении созидательного колдовства. Например, ритуал создания родового камня подразумевал внесение туда частицы души основателя рода - и заканчивался неудачей, если она не соответствовала требованиям ритуала, которые точно не знал никто. Без родового камня род не считался магическим, а вероятность успеха была невелика. В живой портрет уходила заметная доля души художника, которой после окончания работы нужно было время на восстановление, поэтому считалось, что художник может нарисовать не более пяти-семи полноценных живых портретов за всю свою жизнь. Частица души создателя требовалась при создании разумных магических стражей и одушевлённых артефактов наподобие Распределяющей Шляпы. Вложение частицы души в ритуал исцеления было единственным способом лечения некоторых смертельных болезней и заклинаний. Без частицы души их создателей не могли бы стабильно существовать такие сложные обособленные пространственные структуры, как Тайная комната и Выручай-комната. Вся магическая архитектура, образно выражаясь, опиралась на души своих архитекторов.
Про хоркруксы здесь говорилось только во введении. При создании хоркрукса частица души не внедрялась в предмет, а только прикреплялась к нему, захватывая с собой и частицу личности, поэтому оно классифицировалось как некромагическое колдовство и не рассматривалось в трактате.
В рунный камень Хогвартса были заложены частицы душ всех четверых Основателей. Распределяющую Шляпу до сих пор оживляла частица души отважного Годрика Гриффиндора, в основе колдовства Выручай-комнаты лежала щедрая душа Хельги Хаффлпафф, уединение Тайной комнаты охраняла частица души замкнутого и рассудочного Салазара Слизерина. Выходит, четвёрка Основателей одушевила своё творение в буквальном смысле этого слова.
Ничего неожиданного, это даже маглы знают. Чтобы творение зажило своей жизнью и пережило своего творца, он должен вложить туда частицу своей души.
Пока в Хогвартсе сдавали экзамены, в аврорате стояли на ушах, чтобы найти виновников срыва турнира и гибели Джорджа Уизли. Официально возрождение Волдеморта отрицалось, но рассказ Невилла знали все, кому положено по должности, и злоумышлеников искали среди неблагонадёжных лиц, в прошлом поддерживавших Тёмного Лорда. Суеты было бы меньше, если бы Тремудрый турнир не был международным, но события на нём привлекли внимание мировой общественности, поэтому от аврората требовалось предъявить ей хоть что-то.
Как всегда, пострадали шестёрки, которых задержали, потрясли, раздули о них шум в газетах, ничего за ними не обнаружили и потихоньку отпустили. Разумеется, допросили всех причастных к событию, в том числе и меня. Я честно рассказал, что обнаружил на чаше Хаффлпафф двоящийся портал, а поскольку ловушки могли быть частью турнирного задания, я стал разбираться в наложенных на чашу заклинаниях и в это время меня опередил один из Уизли. Мои показания записали и больше меня не беспокоили.
Билла Уизли задержали, как только выяснилась его роль в проникновении близнецов на территорию конкурса. За неимением других виновников на него попытались повесить всё, но тараканье семейство забегало по Министерству, словно на него плеснули кипятком. В конце концов Уизли общими усилиями вынудили аврорат признать, что их Билл никогда не сделал бы ничего такого, что повредило бы их Джорджу. Обвинение в причастности к убийству с него сняли, но оставался еще срыв третьего конкурса турнира, за который не получилось отделаться извинениями, потому что возмущённая общественность ожидала от аврората решительных действий. Уже в первых числах июня Билл Уизли был присуждён к выплате крупного штрафа и выпущен на свободу условно.
Раскрытие убийства на Тремудром турнире застыло на мёртвой точке, зато на свет были извлечены проступки и злоупотребления лиц, ответственных за проведение турнира. Выяснилось, что строительная колдобригада присвоила кое-что из средств, отведённых на конкурсные сооружения - за это прилетело Краучу, который контролировал строительство. Бэгмена снова поймали на незаконном букмекерстве и перетряхнули его подноготную, в процессе чего всплыла история с билетами на прошлогодний чемпионат. К букмекерству добавилось обвинение Бэгмена в даче взятки, а попутно и Артур Уизли был обвинён во взяточничестве. Сомнений в виновности Артура ни у кого не возникло - благодаря колдографии с чемпионата в 'Пророке' вся магическая Британия видела министерскую ложу, набитую Уизлями.
Взятки брали все, но при этом строго соблюдался принцип 'не попадайся'. Если попался, пеняй на себя. Если хватило глупости засветиться со взяткой на глазах у всей Британии, пеняй на себя вдвойне. Впрочем, Артур Уизли отделался выговором начальства и общественным порицанием. Понижать его было некуда, он и так занимал в своём отделе самую низкую должность, а увольнять его сочли негуманным. От него и прежде пользы было мало, его трудоустройство считалось чем-то вроде пенсии многодетной семье.
После турнира Бэгмен, поставивший на мою победу, оказался весь в долгах. К счастью для него, в Британии к квиддичистам относились как к занятным младшим братьям по разуму - во всём, что не связано с квиддичем, с них был спрос маленький. Когда выяснилось, что национальная гордость квиддича крупно задолжала гоблинам, которые вот-вот продадут её на корм вампирам, Министерство выкупило у них долги Бэгмена и стало отчислять с него задолженность в виде процента из зарплаты, а перед этим ему пришлось принести непреложную клятву, что он не будет заниматься букмекерством, пока не выплатит долг.
Видимость кипучей деятельности и принятых мер была создана, хотя все нарушители отделались малой кровью. Кроме разве что Билла Уизли, которому наверняка пришлось расстаться со всеми своими сбережениями. Вдобавок гоблины уволили его, избавившись от навязанной Министерством кандидатуры, а директор Гринготса заявил в прессе, что их банк ничего не имеет против людей у себя на работе, но является солидным, надёжным учреждением и слишком дорожит своей репутацией, чтобы держать у себя сотрудников, обманывающих своих нанимателей.
Заявление гоблинского банка вышло как раз в день рождения Драко, отчего тот с утра ходил довольный, словно это он сам выгнал Билла Уизли с работы. После обеда, как обычно в день рождения сына, в школу явился Люциус, чтобы поздравить Драко и вручить ему подарки от себя и Нарциссы. Для праздника опекун выглядел слишком озабоченным, и я не удивился, когда он предложил мне поговорить с глазу на глаз.
Когда мы остались в комнате Драко и установили защиту от слежки, Малфой устроился на диване, а я уселся напротив, чтобы видеть его лицо.
- Нам нужно срочно обсудить наши общие планы, - слова опекуна звучали официально, и даже выражение его лица было таким, словно он выступал перед Визенгамотом. - У нас с Роули всё готово к началу судебной кампании по поводу злоупотреблений некоторых высоких должностных лиц в период Первой Магической войны. Собраны доказательства, подготовлена статистика, проверены газетные данные о рейдах сторонников Тёмного Лорда и сотрудников аврората, прослежена судьба движимого и недвижимого имущества, конфискованного в годы войны - к сожалению, удалось отследить не всё, но и этого достаточно, чтобы оценить масштаб должностных преступлений. От начала действий нас удерживает только твоё слово, Гарри. Для меня оно весомо, и я не ставлю под сомнение, что эта задержка нужна тебе. Но мы с Роули не знаем твоих дел, а ты - наших. Я не стал бы затевать разговор, если бы некоторые обстоятельства не вынуждали нас к спешке.
Опекун замолчал. Он не выражал нетерпения, вполне сознавая, что неявным образом задал вопрос, требующий взвешенного ответа. Действительно, наше общее дело вступило в фазу, когда неосведомленность участников может повлиять на координацию действий и повредить результату.
- Да, будет разумным сообщить друг другу причины, которые вынуждают меня задерживать начало действий, а вас - торопиться с ними, - признал я после некоторого раздумья. - Это поможет нам определиться с приоритетами и выработать компромиссное решение, если обе причины одинаково важны.
Едва заметный одобрительный кивок Малфоя дал понять, что опекун рассчитывал именно на такой ответ.
- Я достаточно знаю тебя, Гарри, и потому уверен, что ты не станешь затягивать дело по пустякам, - продолжил он уже домашним тоном. - Мне приходилось сомневаться в твоих решениях, но они каждый раз оказывались если не наилучшими, то приемлемыми. Сейчас обстоятельства сложились так, что от нашего промедления зависит жизнь и смерть человека, за которого я чувствую себя ответственным, а я не Дамблдор, чтобы жертвовать конкретным человеком ради абстрактных ценностей, даже если они значат для меня многое. Живые люди всегда важнее.
Я согласно кивнул. Не знаю такого общего блага, которое заставило бы меня умышленно пожертвовать кем-то из людей, которые верны мне и доверяют мне. Если оно и существует, то гори оно ярким пламенем - не стоит оно даже мизинца Теда или Ромильды, да и того же Драко с его парнями. Кто был на таком же счету у опекуна, я не мог даже предположить, поэтому спросил:
- Кто этот человек?
- Мальсибер-младший. Помнишь, я давал тебе колдографию, чтобы ты показал Эрни его отца? Там было четверо молодых людей, у которых я был наставником. Двое погибли тогда, Снейп... - на этом имени Малфой запнулся и поморщился. - ...он сам выбрал свой путь, а Мелвин Мальсибер все эти годы провёл в Азкабане, вместе со своим отцом. За последний год его здоровье сильно ухудшилось. Мы с Роули надеемся, что после судебного процесса у нас будет больше полномочий и мы сможем улучшить условия содержания узников, а пока я помогаю Мелвину как могу и чем могу. У меня долго не было вообще никаких возможностей, но в последние два года моё положение в обществе стало прочнее. Теперь я, как глава попечительского совета, могу требовать улучшения содержания заключённых, не вызывая ненужных толков и подозрений. Но этого, к сожалению, недостаточно.
- Вы имеете в виду, что после суда над министерскими шишками Роули сможет отозвать дементоров из Азкабана?
- Сразу убрать дементоров не получится, для этого нужно полностью реорганизовывать тюремную охрану. У нас слишком привыкли полагаться на них и заменить их пока некем. Для начала мы надеемся пересмотреть дела пожизненно заключённых, сократить сроки их заключения, улучшить условия их содержания и, возможно, кое-кого из них амнистировать сразу, а со временем и всех. Что касается Мелвина, у него хорошие шансы на амнистию. Он мало где успел поучаствовать, пожизненное ему дали за компанию с отцом, который был одним из друзей юности Тома Риддла. Если старшее поколение еще держится, то Мелвин близок к тому, чтобы сломаться. Я настоял, чтобы его перевели в тюремный лазарет, чтобы он смог продержаться эти несколько месяцев, но если его возвратят в камеру, там он долго не протянет.
- Вроде бы из-за возраста он должен быть покрепче старшего поколения... - пробормотал я рассеянно, пока вникал в ситуацию.
- Телесное здоровье в Азкабане, конечно, тоже важно, - ответил Малфой. - Но когда ежедневно сталкиваешься с дементорами, гораздо важнее дисциплина разума и сила духа, а в этом молодёжь отстаёт от зрелых личностей. Крауч-младший был там самым молодым и сломался первым, хотя и он продержался дольше осуждённых за бытовые преступления. Обывателям хватает двух-трёх лет Азкабана, чтобы потерять волю к жизни и умереть, а наши всё еще держатся.
- Удивительная сила духа, - согласился я, припоминая своё столкновение с дементорами на первом конкурсе турнира. Несомненно, тогда они подействовали на меня слабее, чем на любого другого человека, и всё равно ощущение было неприятное.
- Какие люди, не чета этой министерской швали... - со странной смесью горечи и гордости произнёс Малфой. - Кровь, Гарри, это не та жидкость, про которую любят говорить, что у всех она красная. Кровь - это традиции, поколения славных предков, это ответственность, самоограничение и самодисциплина. Кровь - это жизненные принципы и убеждения, это когда ты знаешь, что не имеешь морального права остаться в стороне, чего бы тебе это ни стоило. Поэтому они держатся, пока жива надежда.
- Они надеются на возвращение Лорда?
- Им больше не на что надеяться там, в Азкабане. Если здесь, на свободе, метка для нас означает рабство, там, в тюрьме, она свидетельство того, что еще может вернуться лидер борьбы чистокровных за родовые ценности и за право на магию.
- А ничего, что в последние годы жизни этот лидер был не в себе?
- Там это забывается и вытесняется главной идеей - что он придёт и освободит. Разброд и сомнения обязательно появятся, но только после того, как узники окажутся на свободе. Так уж устроены люди, что лидеру приходится снова и снова доказывать им свою правоту - и всё равно их верность всегда остаётся под вопросом. - Малфой усмехнулся. - Если, конечно, этот лидер не позаботился об их верности с помощью непреложного обета или рабской метки. Риддл, несомненно, понимал, что сам по себе он чистокровным не нужен. Им нужно то, борьбу за что он возглавил.
Я испытующе посмотрел на опекуна.
- То есть, вы считаете, что хотя бы часть соратников Риддла примкнёт к любому лидеру, который освободит их и поддержит их требования к правительству?
- Я уверен в этом. Рабастан и Август точно примкнут, они и прежде его недолюбливали. Если у нас получится спасти Мелвина, его отец наверняка откажется от Риддла ради нас, несмотря на старую дружбу. Если не получится, он вряд ли переживёт потерю сына.
Малфой знал, что я не сентиментален и что этот Мелвин мне никто, поэтому не давил на моё сострадание, а указывал на выгоды спасения своего бывшего подопечного. И тем не менее опекун вообще не заговорил бы об этом, если бы не хотел спасти его. Мог бы, кстати, и раньше заговорить, если уже год знал, что жизнь Мальсибера-младшего в опасности.
- Дядя Люциус, что же вы молчали об этом две недели назад, когда я просил об отсрочке? - подосадовал я.
- Тогда этот месяц ничего не значил. Мелвин с начала мая находился в лазарете, вдали от дементоров его самочувствие улучшилось. Я помог начальнику Азкабана протолкнуть в Министерстве кое-какие административные запросы в обмен на хорошее содержание пациента - ничего такого, о чём он мог бы донести, просто сказал, что не буду требовать ни расширения штатов, ни повышения зарплаты его сотрудникам, если в тюрьме не будет надлежащего ухода за больными. Не было сказано ни слова лишнего, но он меня понял.
- Значит, с тех пор что-то изменилось, - я вопросительно посмотрел на него.
- До меня дошли некоторые сведения. Ну как дошли... в Министерстве работает много всякой мелкоты - уборщицы, вахтёры, посыльные и тому подобное. Кое-кому из них, посмышлёнее и посговорчивее, я немного приплачиваю, чтобы они передавали мне случайно услышанные разговоры любого содержания. Никаких государственных тайн, а только чтобы быть в курсе, что у кого случилось и чем в Министерстве дышат - это всегда полезно знать. Так вот, один из этих осведомителей сообщил мне на днях, что двое оборотней вызывали Макнейра в проходную и просили его достать сведения о расписании и составе вахт в Азкабане.
- Само по себе это еще ни о чём не говорит, так ведь?
- Гарри, я тоже знаю, что в последние триста лет на Азкабан никто не нападал. Разумеется, я проверил по своим каналам, зачем им это нужно. Оказывается, оборотни узнали от Фенрира Грейбека о возрождении Тёмного Лорда и очень взбудоражены этим. Грейбек всегда его поддерживал и теперь собирается вытащить из Азкабана своих сородичей, чтобы примкнуть к нему вместе с ними. Налёт планируется в середине июня, а пока оборотни собирают сведения. Независимо от того, преуспеют они или нет, после налёта тюремная охрана будет усилена и любые послабления режима будут уже невозможны. Мелвина вернут в камеру, а сейчас он не в состоянии переносить дементоров.
- Почему они не хотят освободить всех Упивающихся?
- Оборотней содержат в другом крыле Азкабана, где устроены особые камеры специально для них. Это две разных операции, которые оборотни одновременно не потянут, а Грейбек, конечно же, в первую очередь хочет освободить своих. Было бы заодно, они освободили бы всех, а так они считают, что освобождать людей - не их дело. Оборотни - это оборотни, людей они не любят, даже союзников.
- Если мы начнём судебную кампанию сейчас, что это изменит?
- Этот месяц, который ты просил для отсрочки, может спасти Мелвина. А если повезёт, газетная шумиха отвлечёт оборотней и они отложат вылазку или вообще передумают нападать на Азкабан.
Я задумался. Вероятность отвлечь оборотней была невелика, оборотни - существа упрямые. Чтобы осудить всех виновных, замирить всех непокорных, выждать успокоения страстей в обществе, начать пересмотр дел и добиться смягчения приговоров Пожирателей, по самым оптимистичным прикидкам понадобится месяца три-четыре, а на деле займёт где-нибудь полгода-год. Месяц моей отсрочки выглядел соломинкой, за которую цеплялся Малфой, хотя бывает, что и соломинка спасает.
- Шансы ненадёжные, - выдал я итоговую оценку.
- Хоть какие-то, - со вздохом ответил опекун.
- Понимаю. Что касается моих причин, - мне потребовалось несколько секунд, чтобы переступить через свою привычку к скрытности, - этот месяц я просил для того, чтобы попытаться найти хоркрукс Дамблдора до начала нашей судебной кампании. По имеющимся у меня сведениям, он скорее всего находится где-то в Годриковой лощине или в Хэнгстоне. Есть такой посёлок, которым интересуется Дамблдор.
- Хоркрукс?! Дамблдора?! - стальной оттенок светло-серых глаз Малфоя резко усилился. Я и прежде подозревал, что это у него из-за выражения глаз, потому что у Драко они были точно такого же цвета, но стали в них не было. - Вот, значит, про какую вещь ты говорил...
- Да. Не хотелось бы, чтобы наш директор красиво пожертвовал своей жизнью на глазах у потрясённой публики, а затем потихоньку воскрес где-нибудь в британском захолустье. Но если у меня ничего не получится до августа, всё равно придётся начинать. К сентябрю этого козла не должно быть в хогвартском огороде.
- Хоркрукс - это серьёзно. Ты уверен в этом?
Я кивнул. В течение нескольких минут каждый из нас молча взвешивал ситуацию с учётом открывшихся сведений, затем мы одновременно взглянули друг на друга. Первым заговорил я.
- Мои шансы тоже не идеальны. В случае успеха это избавило бы нас от проблем с Дамблдором в будущем. Вдобавок нам не следует начинать, пока ученики не сдадут сессию и не разъедутся по домам. Не хотелось бы, чтобы они оказались в заложниках - но когда я просил отсрочки, на кону не стояла человеческая жизнь. Возможно, воскресший Дамблдор не составит нам никаких проблем, попечительский совет присмотрит за школьниками, а у человека будет шанс выжить.
- Боюсь, Гарри, ты прав хотя бы насчёт школьной сессии, - на лице Малфоя промелькнула досада от необходимости смириться с обстоятельствами. - Попечительский совет нельзя посвящать в подробности нашего мероприятия, а без этого он не справится с защитой учеников. Значит, как минимум до конца июня...
Мы снова замолчали. Малфой, похоже, переживал неудачу, а я напряжённо перебирал другие варианты, подозревая, что существует лучшее решение. Наконец у меня возникла некая безумная идея, и чем больше я обдумывал её, тем больше она мне нравилась.
- Дядя Люциус, - позвал я. - Если нам не предотвратить налёт оборотней на Азкабан, может, нам в нём поучаствовать?
Он посмотрел на меня так, словно сомневался в моём рассудке.
- Гарри, ты ведь пошутил, да?
- Нисколько. Мы договоримся, и они похитят своих сородичей, а мы - вашего подопечного.
- Это выглядит как бред... - задумчиво протянул Малфой, пока в нём приживалась эта идея. - Это и было бы бредом, если бы его сказал кто-то другой - но я неоднократно убеждался, что ты в конце концов оказываешься прав. У тебя уже появился план?
- Начнём с того, что в Первую Магическую вы были на одной стороне с оборотнями и входили в ближний круг Тёмного Лорда. Значит, вы сумеете убедить их, что всё еще находитесь на его стороне, а ваши публичные действия предназначены для ввода противников в заблуждение. Про то, что у вас нет метки, можно наплести что угодно, им всё равно этого не проверить.
Малфой усмехнулся - здесь он был в своей стихии.
- Допустим, смогу. И что я должен предложить им?
- Вы возьмёте с них непреложную клятву о неразглашении и скажете, что проводите секретную операцию по поручению самого Лорда в помощь им и для спасения Мальсибера-младшего. Скажете, что он предоставит им одного из своих лучших Пожирателей для поддержки налёта на Азкабан - понятно, что это буду я. Под маской и балахоном меня никто не узнает, эффективность поддержки я гарантирую. По крайней мере дементоров я возьму на себя, а с остальной охраной оборотни и сами справятся.
- Нет, Гарри, одного тебя я с ними не отпущу. Я верю, что Азкабан ты осилишь, но мало ли что взбредёт в их буйные головы, когда вы будете возвращаться. Я не доверяю Грейбеку и никогда не положился бы на его обещания.
- Дядя Люциус, теперь я предупреждён и буду настороже. Всё равно идти со мной больше некому.
- Я пойду с тобой. Спасти Мелвина - всё-таки моя забота.
- Нет, охранники могут заподозрить или даже узнать вас под маскировкой, а вы слишком важная фигура в британской политике. Вам нельзя рисковать своей репутацией. Не сомневайтесь, я справлюсь один.
- Гарри, очевидно же, что ты так проявишь себя в Азкабане, что оборотни заинтересуются твоей личностью. Если ты будешь с ними один, они могут потребовать, чтобы ты снял маску, или даже захотеть заразить тебя ликантропией. Я знаю оборотней, в них много звериного, для них естественно, что за желанием у них сразу же следует действие, особенно когда они в стае. Не сомневаюсь, что ты и с ними разберёшься, я видел на тренировках, на что ты способен - но десяток дохлых оборотней после того, как я договаривался с ними о сотрудничестве, может оказаться проблемой уровня Дамблдора. С тобой должен быть кто-то ещё, чтобы уберечь оборотней от них самих. Если нас будет хотя бы двое, они остерегутся от опрометчивых действий.
Непреложную клятву мы даже не рассматривали в качестве гарантии поведения оборотней во время налёта. У неё есть определённая этика применения, со всех участников вылазки её брать нельзя. Её берут с ответственного за совместные действия, а он уже сам обеспечивает порядок на своей стороне - иначе оборотни пошлют нас туда, где не светит солнце, и будут правы.
- Да уж, союзнички... - пробормотал я.
- Всё равно их лучше иметь на своей стороне, чем на чужой.
- Ну... если вы считаете, что не засветитесь на этой вылазке...
- Под рейдовой одеждой меня никто не узнает, даже союзники.
- И всё-таки риск большой. Вас могут узнать по фигуре или по голосу.
- Только не по голосу. Маска изменяет голос до неузнаваемости. А что до фигуры... - Малфой нахмурился от только что пришедшей в голову мысли. - Это тебе, Гарри, нужно о ней беспокоиться, а не мне. Для взрослого мужчины ты, прямо скажем, щупловат.
Замечание было справедливым. Моя комплекция очень сужала границы поиска. Ну ладно оборотни, с оборотнями еще можно договориться, но меня наверняка увидят и охранники Азкабана.
- Насчёт фигуры я что-нибудь придумаю. А насчёт вас, дядя Люциус... возможно, я найду человека, который пойдёт со мной вместо вас.
- Нотт-младший? - высказал догадку опекун.
- Нет. У меня есть другие... знакомые, которым может понравиться такое предложение. Достаточно надёжные, если не по натуре, то в силу обстоятельств.
Малфой испытующе посмотрел на меня.
- Ты уверен, что это тот самый случай, к которому следует привлекать посторонних?
- Этот человек не совсем посторонний, на данном этапе у нас общие цели. И да, это тот самый случай, для которого он подходит... не скажу, чтобы идеально, но больше, чем вы. Хотя бы тем, что ему нечего терять, если его узнают.
- Кто он, я так понимаю, ты говорить не собираешься?
- Если я получу его согласие, тогда скажу, а пока давайте займёмся подготовкой. Мне понадобится схема тюрьмы и её постов, причём заранее - мне будет некогда разглядывать её во время вылазки. Надеюсь, её можно получить у оборотней?
- Очень удачно, что всё это у меня уже есть. Благодаря Бартемиусу Краучу, - пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. - С прошлой осени Крауч стал интересоваться Азкабаном - видимо, из-за отчёта о нашей поездке к Гриндевальду. В сентябре он обратился ко мне как к главе попечительского совета с тем, что в Европе, действительно, цивилизованно обращаются с узниками, а у нас Азкабан. Сказал, что у него Азкабан уже вызывал проблемы в отношениях с другими странами, поэтому нужно, чтобы попечительский совет проследил за обращением с заключёнными. Кроме этого, он затребовал сведения о тюремном режиме и дал мне записку к начальнику тюрьмы с перечнем документов, с которыми он хотел бы ознакомиться. В этом списке было много чего, в том числе и поэтажный план Азкабана.
- Он как-то относится к тюремному режиму? - удивился я.
- Я и сам удивился. Наверное, Крауч просто потребовал всё подряд, что относилось к Азкабану. Когда человек совсем не разбирается в теме, он обычно так и поступает. Разумеется, я оставил себе копии. Мало ли зачем они могут понадобиться...
Для Малфоя всё было очевидно. В Европе недовольны нашим обращением с заключёнными. Краучу это уже высказывали, а отчёт о содержании Гриндевальда - в который, конечно же, не вошли откровения нурменгардского узника, поэтому Малфой написал там всё, что счёл подходящим - окончательно подтолкнул начальника отдела международных отношений если не на улучшение содержания заключённых, то хотя бы на видимость работы в этом направлении. В принципе такое было возможно, если не учитывать жёсткий и бескомпромиссный нрав бывшего главы аврората.
- Дядя Люциус, а как по-вашему, Крауч сильно изменился за последнее время?
- Изменился? - Малфой ненадолго задумался. - Ну как сказать... все люди со временем меняются. Кто-то меняется больше, кто-то меньше, но время ни для кого не проходит бесследно. Если бы десять лет назад мне сказали, что Крауч хлопочет о смягчении тюремного режима заключённых, я никогда этому не поверил бы. Конечно, в чём-то он изменился, но, несмотря на это, суть его осталась прежней. Как бы Крауч не подстраивался под нынешние требования мировой общественности, внутри он всё тот же упрямый и агрессивный фанатик. Я это чувствую, Гарри.
В этом Люциусу можно было доверять. Чувствовать суть других людей было его родовым умением.
- Понятно...
- А почему ты это вдруг спросил? - поинтересовался опекун, знавший, что я не задаю пустых вопросов.
- Во время турнира у меня сложилось впечатление, что он ко мне как-то странно относится. Словно бы присматривается или чего-то ожидает.
- Не забывай о своём статусе Мальчика-Который-Выжил.
- Я помню, но мне показалось, что здесь скрывается что-то более личное. Впрочем, люди по-разному реагируют на статус, - прощупывающее внимание, с которым смотрел на меня Крауч, могло быть его привычкой по отношению к любому человеку. - Давайте тогда мне эти копии, начну ознакомляться. Нескольких дней нам должно хватить, чтобы мы получили ответы от наших контактов. Мне придётся снова позаимствовать вашего ястреба, если вы не возражаете.
Вопрос был чисто формальным, данью вежливости, и опекун, конечно же, не возражал.
- Для отправки письма тебе понадобится навестить наш особняк, - напомнил он. - Там же и копии возьмёшь.
- Сделаем это сегодня же. Если оборотни откажутся от сотрудничества, тогда будем думать, как сорвать им вылазку. И ещё... с прошлой весны у меня чисто случайно завалялся артефакт управления дементорами, тот самый, который утратил Дамблдор. Хотелось бы получить инструкцию к нему, потому что с дементорами легче расправиться, если собрать их в кучу, а не гоняться за ними по всему Азкабану.
В брошенном на меня взгляде Малфоя сверкнула усмешка.
- Завалялся, значит? Инструкцию к нему я достану без проблем. Один из людей, которым ты снимал метки, как раз работает в Отделе Тайн. А насчёт твоего дела, Гарри - его можно как-то ускорить? Раз уж ты всё равно рассказал мне о хоркруксе, я могу чем-то помочь?
Я задумался. Для поиска Малфой был не нужен, там нечего было делать вдвоём. Обруч у меня один, постоять за себя я и сам могу. Но если я найду хоркрукс, может оказаться, что мне понадобится знающий помощник, потому что с диагностикой чар у меня было так себе. Мои знания в этой области превышали ученические, но тому же Флитвику я уступал.
- Дядя Люциус, с поиском вы мне ничем не поможете. Но если я найду хоркрукс, он наверняка будет сильно защищён. Во всяком случае, с предыдущим так и было, - на этой фразе глаза Малфоя ожидаемо расширились. - Мне может понадобиться помощь для диагностики защитных чар и, возможно, для их обезвреживания, а пока рекомендуйте мне литературу на эту тему, чтобы я хоть что-то подучил. Я уже убедился, что наш уважаемый директор весьма серьёзно относится к защите своих ценностей.
Было видно, что опекуну очень хочется спросить о предыдущем хоркруксе, но это шло вразрез с чистокровным воспитанием.
- Но, как я понимаю, ты справился с защитой предыдущего хоркрукса? - спросил он вместо этого.
- Я так не сказал бы. Защитные чары я не распознал, пришлось действовать грубо. Мне удалось не подставиться, но шума получилось немало. Как-нибудь потом расскажу, после реализации наших планов.
- Я напомню. - Малфой дал понять многообещающим кивком, чтобы я даже и не сомневался. - Чувствую, это будет крайне интересно. Трактаты по защите я подыщу сегодня же, пока ты отправляешь письмо. Если мы вдвоём не справимся, среди моих знакомых найдутся знающие люди, которым можно в этом довериться.
Я предпочёл не усомниться в этих знающих людях, как и Малфой не стал спорить против моей кандидатуры боевика. Если в деле замешано больше одного человека, так или иначе приходится в чём-то доверять.
2.
Моё письмо предназначалось Сириусу Блэку. В записке, пришедшей ко мне перед весенними каникулами, помимо радости по поводу скандальных откровений про Снейпа с Дамблдором беглый азкабанец сообщал, что открыл для меня доступ птичьей почты, и предлагал обращаться к нему, если что. Было понятно, что под 'если что' Блэк подразумевал вовсе не то, что одобряют британские законы. Я написал ему, что у меня наметилось рискованное дело, в котором он при желании может поучаствовать, и предложил встретиться для обсуждения, если у него есть время и возможность.
Люциус тем временем вёл переговоры с оборотнями. Группа Селвина, присутствовавшая на воскрешении Волдеморта, то ли не успела связаться с ними, то ли не захотела связываться без прямого приказа - собственно, этим и была вызвана самодеятельность Грейбека, до которого слухи о возвращении Лорда дошли через третьи руки - и Малфой оказался первым, кто обратился к ним. С его родовыми талантами ему не составило труда убедить оборотней, что он по-прежнему на стороне Волдеморта и старается войти в доверие к Министерству исключительно ради его подрыва изнутри. Последние выступления Малфоя в прессе косвенно подтверждали его слова, поэтому оборотни ему поверили.
Я всё-таки рассказал Малфою, где и как собираюсь искать хоркрукс. Первоначально я планировал побывать в Годриковой лощине ночью и в одиночку, но он отсоветовал делать тайком то, что можно сделать явно и законно. Ведь у меня там была какая-никакая, но собственность, и никто не удивится, если мы с ним наконец соберёмся осмотреть её и навестим могилы моих родителей. Поэтому я отправлялся в Годрикову лощину днём и в сопровождении опекуна, а официальной версией нашего посещения было 'посмотреть, нельзя ли это отремонтировать'.
И действительно, одно другому не мешает. Почему бы нам заодно и не посмотреть, нельзя ли это отремонтировать.
Малфой зашёл за мной в Хогвартс, и мы оттуда, нисколько не таясь, отправились в Хогсмид. Ни один из хогвартских каминов не был связан с Годриковой лощиной, зато такая связь имелась в 'Трёх мётлах'. Мой опекун раскланялся с мадам Розмертой, заметил вскользь, что мне пора приобщаться к управлению своим имуществом, и заплатил ей за каминный переход до места нашего назначения. Каминный адрес требовалось называть вслух - ничего хорошего, если вы меня спросите, такая практика ужасна с точки зрения секретности - поэтому нужно было дать направление домыслам любителей совать нос в чужие дела.
Коттедж моих родителей по-прежнему стоял в развалинах. Крыша провалилась, от пожара уцелел только каменный остов, а внутри выгорело всё, что могло гореть. Как и памятник неподалёку, дом был прикрыт только антимагловскими чарами, поэтому любой колдун мог свободно зайти туда. Утратив опекунство надо мной, Дамблдор перестал педалировать в прессе роль Поттеров в сохранении нынешнего сборища дураков и невежд, именуемого демократическим правительством магической Британии, и народная тропа к памятнику моей семье уже два года как заросла. В прошлое посещение я не заходил внутрь, резонно посчитав, что если в доме что-то и осталось после пожара, это вынесли оттуда местные жители, но на этот раз мы поднялись на каменное крыльцо коттеджа и через отсутствующую парадную дверь вошли в небольшой холл.
Внутри, как и ожидалось, не было ничего хоть сколько-нибудь пригодного в хозяйстве. Только голые каменные стены и уличная пыль на полу - здесь давным-давно уже никому ничего не было нужно. Мы с опекуном обошли комнаты первого этажа и удостоверились, что везде пусто, затем поднялись по каменной лестнице на второй этаж и заглянули в детскую, где маленький я совершил свой исторический подвиг. Там Малфой остановился и посмотрел на меня.
- Кроватка стояла здесь, - я кивнул на место у окна.
- Ты что-то здесь помнишь? - заинтересовался он. - И ту самую ночь тоже?
- Помню, что моя мать была убита Авадой в спину, когда вынимала меня из кроватки. Вон там, у двери, стояли двое людей, голову одного из них прикрывал капюшон. Другой был с непокрытой головой, но я не разглядел даже его лицо. У меня уже тогда было плохое зрение.
- Один из них был Лордом, другой предателем, - прикинул вслух опекун.
- Так всё и было.
Я не стал говорить, что когда предатель взял меня на руки, они пахли лимонными дольками. Этот запах я узнал еще на первом курсе, когда Дамблдор угощал меня ими у себя в кабинете.
- Ты видел, как Лорд развоплотился?
- Не видел.
- Но ты же, сам говоришь, смотрел на них, - прищурился он на меня.
- Не настаивайте на ответе, и вы не услышите лжи, - напомнил я известное правило. - Расскажу как-нибудь потом, ладно?
- Тогда же, когда и про предыдущий хоркрукс?
- Да, примерно так.
Малфой насмешливо посмотрел на меня и покачал головой.
- Заинтриговал ты меня, Гарри. Давай уж займёмся тем, зачем мы пришли сюда. Чем скорее мы разберёмся с этим хоркруксом, тем раньше я услышу о предыдущем.
Я полез в свою безразмерную сумку за обручем, но нам помешали семенящие шаги, послышавшиеся снизу. Пока мы настороженно переглядывались, они переместились на лестницу, а ещё мгновение спустя перед нами предстала сухонькая запыхавшаяся бабулька. Её маленькие въедливые глазки сурово уставились на нас.
- Вы кто такие?! - строго спросила она.
Малфой не привык к тому, что его не узнают в лицо. Я тоже пребывал в озадаченности.
- А вы кто такая, мэм?
- Смит. Я здесь по соседству и видела вас в окно! Тут вам народный мемориал, и нечего по нему лазить! А то лазют всякие и лазют, лазют и лазют... Гонять замучилась.
- Да кто ж тут лазит? - нешуточно удивился я, потому что выносить отсюда было нечего.
- Мальчишки лазют - в войну они тут играют, шуму на всю улицу! У-у, хулиганы!
- Дядя Люциус, мы ведь не будем играть здесь в войну? - я невинно захлопал глазами на опекуна.
- Ни в коем случае, - с абсолютной серьёзностью подыграл он мне. - Мадам Смит, мы обещаем вам не играть здесь в войну. Вы удовлетворены?
Но старушку это не успокоило. Она считала, что еще не показала нам, кто в доме хозяин.
- А вы, мистер, мало того, что в мемориал залезли - вы еще и мальчишку этому учите, - пристыдила его она. - Вот в наше время такого не было, чтобы везде без спросу лазить!
- Мадам Смит, - голос Малфоя посуровел. - Этот дом - не мемориал, а частная собственность. Перед вами наследник хозяев этого дома, мистер Генри Джеймс Поттер, известный также как Гарри Поттер, а я его опекун. Мы пришли осмотреть его имущество, чтобы оценить стоимость восстановления.
-Тот самый Гарри, сынок Джеймса и Лили? - цепкие глаза старушонки уставились на меня. - А похож, глаза точно её... А где очки?
Мои глаза походили на глаза моей матери не столько цветом, сколько разрезом. У неё они были серо-зелёные и довольно-таки светлые, к моим же примешался карий отцовский оттенок, делая их зеленовато-болотными.
- Я вылечил зрение и больше не ношу очки, - сдержанно ответил я.
Бабулька стала разглядывать меня, словно экспонат на выставке, чуть ли не обходя кругом.
- Мадам Смит, вы позволите нам вернуться к осмотру повреждённой недвижимости мистера Поттера? - сухо спросил её Малфой.
- Конечно-конечно, - спохватилась она. - Я думала, хулиганы, а тут вон Гарри...
- В таком случае мы больше не задерживаем вас.
Проигнорировать подобное предложение было невозможно. Бабулька душевно распрощалась с нами и ушла. Перед тем, как вынуть обруч, я прислушался, не идёт ли сюда кто ещё, но вокруг было тихо. Я извлёк артефакт из сумки и надел на голову.
В глубине души я не ожидал скорого успеха. Не ожидал, что всё окажется так просто и что хоркрукс будет спрятан именно там, где и предполагалось. Но Дамблдор оказался предсказуемым, и активированный обруч немедленно показал наличие искомого объекта в окрестностях. Я обернулся к Люциусу, наблюдавшему за мной с тщательно скрываемым нетерпением, и сообщил:
- Он здесь, в Годриковой лощине.
- Где конкретно? - мгновенно отреагировал опекун.
- В той стороне, - я подошёл к оконному проёму, в котором не сохранилось даже рамы. Малфой последовал за мной, и мы оба выглянули наружу.
- В той стороне почти вся Годрикова лощина, - констатировал он, оглядывая открывшийся пейзаж.
- С указателем мы найдём наш объект без проблем.
Я наложил отвод глаз на обруч, и мы вышли наружу. Дом Поттеров стоял на отшибе, полузаросшая тропинка от него шла мимо памятника и выводила на дорогу, полмили спустя переходившую в главную улицу посёлка, застроенную старенькими коттеджами на одну большую семью, позади которых тянулись сады и огороды. Местная жизнь проходила за высокими оградами коттеджей, а улица была пустынной и создавала впечатление остановившегося времени. Все жилища были под антимагловскими чарами, а значит, принадлежали колдовскому населению Британии.
- Странно, а я считал, что здесь и маглы живут, - сказал я опекуну, обнаружив этот факт.
- Годрикова лощина уже полвека принадлежит только магам, - заметил на это Малфой.
- Но в Хогвартсе я слышал, что полностью магическим посёлком в Британии является только Хогсмид.
- Те, кто это утверждает, не в курсе реального положения дел, которое не афишируется. Еще полвека назад так и было, но в годы Второй мировой войны старая аристократия решила, что жить вперемешку с маглами становится небезопасным. Состоялось частное собрание глав магических родов, на котором было принято решение о скупке земель в посёлках, где живёт много колдовского населения. Годрикова лощина попала в этот список.
- И все до единого маглы соглашались на продажу?
- Не без магии, это понятно, хотя сама скупка проводилась по магловским расценкам и законам, чтобы впоследствии у их правительства не возникало вопросов. Те из нас, кто располагал средствами, без труда скупили землю и другую недвижимость, а хозяев убедили, что они всю жизнь мечтали переехать оттуда. Освободившиеся участки были сданы в аренду нашему населению, и теперь в Британии имеется несколько посёлков, вся земля которых является частной собственностью магов и управление которыми полностью свободно от вмешательства магловского правительства. Основными покупателями тогда были Кэвендиши, Уоррингтоны, Биго, Греи, Бойды, Блэки, Форбсы, в меньшей степени покупали ещё около десятка старых родов. Мой дед тогда тоже прикупил земель, но после исчезновения Лорда я был вынужден распродать почти всё, чтобы откупиться от Министерства.
Пока он просвещал меня в земельных делах магической Британии, мы поравнялись с домом Дамблдора, который Батильда Бэгшот показывала мне в прошлый раз. Невидимая нить от моего обруча тянулась дальше, за посёлок - там, как я помнил, находилось здешнее кладбище.
- Значит, всё-таки место захоронения родственников... - произнёс я вслух часть фразы из письма Гриндевальда.
- Что? - Малфой прекрасно расслышал меня, его 'что' относилось к смыслу моего высказывания.
- Мне посоветовали искать ценные для директора вещи в местах, созвучных его сентиментальности. За нами могут наблюдать из окон, поэтому сначала мы навестим могилы моих родителей, а затем прогуляемся по кладбищу. Я скажу, когда мы подойдём к цели.
Малфой замолчал. В его лице ничего не изменилось, и я скорее ощутил, чем увидел, что краем глаза он пытается обнаружить возможную слежку. Мы не проронили ни слова, пока не остановились перед могилой Джеймса и Лили Поттер.
- 'Последний же враг истребится - смерть', - прочитал он эпитафию вслух. - Странная фраза.
Мне она еще в прошлый раз показалась странной, но я не понимал, чем именно.
- И чем же? - поинтересовался я.
- Над последним приютом умерших она выглядит кощунственно - словно упоминание о том, чего им не достанется. Если смерть и истребится, то уже не для них. Хотелось бы мне знать, кто придумал такую эпитафию...
А кто её мог придумать? Ведь тогда у моих родителей не осталось ни близких друзей, ни близких родственников. Судя по смыслу фразы, её придумал человек, сильно боящийся смерти. Человек, совсем не готовый принять её как неизбежное завершение любой жизни.
- Дамблдор? - произнесли мои губы.
Люциус повернул ко мне голову, увидел, что я смотрю на него, и ответил задумчивым, подтверждающим кивком.
- Похоже на него. Собой он никогда не рискует, хоть и любит порассуждать о самопожертвовании. В Первую Магическую столько его подручных погибло, а сам он целёхонек. За всю войну не получил ни царапины, да и откуда им взяться? Распустил слух, что Лорд его боится, а сам никогда не участвовал в боевых операциях, я это точно знаю. Я и людей расспрашивал, и старые отчёты специально смотрел - его не было ни в рейдах аврората, ни в добровольном народном ополчении. Под этим названием у них по бумагам проходил Орден Феникса. Сильнейший маг Британии, а прячется по тылам, пока другие гибнут - ну не смешно ли?
- Совсем не смешно, - мне было понятно, почему Великий Светлый избегал поединка со своей марионеткой. Победить марионетка не может, убивать её еще рано, разойтись вничью - а как же слава сильнейшего? Да и люди могут что-нибудь заподозрить.
- Может, ты и прав. Нам еще рано смеяться. - Малфой окинул взглядом небольшое старинное кладбище, утыканное обелисками различной формы и размеров. - Так мы идём?
- Идём, - я пошёл между рядами могил, задерживаясь у каждой, чтобы прочитать надпись. Пока мы стояли, я определил, куда указывает обруч, но идти туда напрямик было бы неосторожностью. На несколько минут терпения нас хватит.
Малфой понял мои маневры и повторял их за мной. Чуть дольше мы задержались у памятника Годрику Гриффиндору, довольно-таки ветхому и обшарпанному. Грубо обтёсанная гранитная глыба была побита непогодой, заросшая мхом надпись читалась с трудом. За могилой никто не присматривал, и было понятно, почему. Ну кто такие Основатели для взрослого волшебного мира Британии? Четыре колдуна, которым тогдашние власти поручили основать школу. Сильные - да, но не уникальные. Не по тем временам, когда хватало магов уровня Мерлина.
Нужная нам могила находилась в следующем ряду. Идущая от обруча линия ныряла под землю и обрывалась точно под надгробным камнем.
- Здесь, - я остановился перед могилой. - В трёх футах под памятником.
- Ариана Дамблдор, - прочитал Малфой. - Его сестра, это её он случайно убил. И вправду символично...
- Только ничего не делайте прямо сейчас, - поспешил я сказать, заметив, что рука опекуна потянулась к палочке. - Увидеть могут, да и мало ли что может случиться.
Малфой взглянул на свою руку:
- Это я так, по привычке. Хотя провести диагностику не помешало бы. Вот сейчас, стоя рядом, я не чувствую там магии. Никакой.
- Защитные заклинания могут среагировать на обследование.
- Не на всякое. Могила у всех на виду, кому-нибудь может прийти в голову на что-нибудь её проверить. Хотя бы детям, которые пробуют заклинания на чём попало. Защита подобного объекта должна исключать ложную тревогу и ложные срабатывания.
- Логично. Она должна срабатывать, только если возникает угроза самому объекту. Если магия не чувствуется, но я точно знаю, что под памятником что-то есть, первое, что я сделаю - это проверка на экранирующий щит. Видимо, как раз этого делать и не надо.
- Без отражающего щита, - дополнил меня Малфой. - И в любом случае владелец должен оставить возможность доступа к объекту для себя - или для доверенного лица, когда объект понадобится по прямому назначению. Обычно для этого используется заклинание-пароль, которое снимает защиту, если наложить его на объект. Не слишком сложное в исполнении, но и не слишком очевидное, чтобы его не применили случайно.
- Его можно как-то определить?
- Я в этом не специалист, но могу обратиться к знакомому в Отделе Тайн. Я всё равно собираюсь к нему за инструкцией по управлению дементорами, и если ты не возражаешь...
- Не возражаю.
- Когда тебе это нужно?
- Я предполагаю забрать объект во время суда, когда Дамблдор будет там и не сможет помешать мне. Если я сделаю это раньше, директор может сбежать или предпринять ответные действия.
- Ясно. Тогда я привлеку своего знакомого к снятию защиты?
- Хорошо, привлекайте.
Мы ещё немного прошли по кладбищу и неторопливо вернулись в полуразрушенный дом Поттеров. Портальными браслетами в особняк Малфоев мы воспользовались прямо оттуда.
День спустя в окрестностях Хогвартса объявился Сириус Блэк, опередив почтового ястреба на обратном пути. Это птицам нужно отдыхать и питаться в дороге, а у волшебников есть аппарация и порталы. Международные порталы помимо министерских преследовались законом, но когда это закон мешал тем, кто поставил целью пробраться в другую страну незамеченным? Мы не маглы, у нас границы не закроешь.
Ответное письмо от него пришло прямо в школу, с наёмной почтовой совой. Бывший Мародёр отчаянно скучал в своём изгнании и с радостью ухватился за возможность поучаствовать хоть в какой-то авантюре. В письме он назначил мне встречу сегодня вечером на берегу озера. Судя по тому, что Блэк не указал точного времени и места, он собирался поджидать меня там, обернувшись в собаку.
Я не ждал от встречи с Блэком неприятных сюрпризов, но тем не менее предупредил Теда, что после ужина мне нужно отлучиться к озеру по делу, и назначил контрольный срок до утра. Пройдя краем берега около мили, я завернул за поросший кустарником мысок, где меня остановило негромкое басовитое гавканье, раздавшееся из кустов. Затем оттуда показалась большая вислоухая голова, а за ней и чёрное лохматое тело. Сегодня пёс выглядел ухоженным, его длинная шерсть лоснилась и блестела.
- Здравствуйте, мистер Блэк, - приветствовал я его.
Очертания пса поплыли, и через полминуты на его месте оказался черноволосый мужчина в магловской одежде спортивного стиля, не по-британски загорелый, аккуратно подстриженный, гладко выбритый и от этого выглядевший лет на десять моложе по сравнению с прошлой встречей. Южный климат, безусловно, пошёл ему на пользу. Мужчина окинул меня весёлым взглядом и широко, искренне улыбнулся.
- Здравствуй, Гарри, как же я рад тебя видеть! И зови меня Сириусом, какие там церемонии между своими!
Да, пожалуй, будущих соучастников налёта на Азкабан уже можно считать своими. Я тоже улыбнулся.