Аннотация: Некоторые загадки "Слова о полку Игореве".
1. Трое на одного.
Расшифровка 'тёмных мест' 'Слова о полку Игореве' - наряду с поиском его автора - является одним из главных направлений изучения памятника. Разным версиям трактовки того или иного места посвящена значительная часть научных работ. Нельзя сказать, чтобы эти работы были совсем бесплодны, интересные версии высказывались, но общепринятого консенсуса ни по одной из них нет, и большая часть 'тёмных' мест остаются для нас такими же тёмными, какими они были во времена А.И. Мусина-Пушкина.
Одной из причин этого, на мой взгляд, служит то обстоятельство, что каждое из 'тёмных' мест обычно рассматривается само по себе, без обращения к общему смыслу памятника и к контексту исторических событий, о которых рассказывается в 'Слове...'. Между тем, понимание общего хода событий и, соответственно, общего смысла 'Слова...' может помочь нам уловить и смысл каждой из 'темнот'. Продемонстрировать, как это может работать, я хочу на примере одного из самых тёмных фрагментов 'Слова...' - рассказе о князе Всеславе Полоцком.
Полоцкий князь Всеслав занимает особое место в истории Руси. Он правил совершенно особым княжеством - Полоцким. Но Полоцкое княжество фактически не распространялось 'лествичное право', там правили прямые потомки древних полоцких князей, включая убитого Владимиром Святым князя Рогволода и его дочери Рогнеды, насильно взятой Владимиром в жены.
Существует летописная легенда, что особые права княжество получило после неудавшегося покушения Рогнеды на Владимира. Чудом спасшись, Владимир хотел казнить Рогнеду, но за мать вступился старший сын Владимира - Изяслав. Владимир не смог казнить мать на глазах родного сына и отослал обоих подальше, выделив в качестве удела их родной Полоцк.
Второго сына Рогнеды - Ярослава, будущего Мудрого, Владимир оставил при себе, разлучив с матерью. А потомки Изяслава так и правили в полоцком княжестве, не испытывая, надо думать, особой любви к прочим наследникам Владимира.
Внуком Изяслава как раз и был князь Всеслав Брячиславич, для широкой публики более известный как 'Всеслав Чародей'. Которому в 'Слове...' посвящён следующий впечатляющий пассаж.
На седьмом веце Трояни
връже Всеслав жребий о девицю
себе любу.
Тъй клюками подпръся око ни,
и скочи к граду Кыеву,
и дотчеся стружием
злата стола Киевскаго.
Скочи от них лютым зверем в плъночи,
из Бела-града,
обесися сине мьгле,
утр же воззни стрикусы
оттвори врата Нову-граду,
разшибе славу Ярославу,
скочи влъком до Немиги с Дудуток.
Оставим пока в покое 'веце Трояни'. И без них приведённый отрывок - одно из наиболее тёмных и спорных мест в 'Слове...'. Собственно, выделяют три вопроса: что за 'девица', о которой бросал жребий Всеслав? что за 'клюки', которыми он 'подпръся'? что это за загадочные 'стрикусы' такие, с которыми он пришёл под Новгород? Начнем по порядку. Но для начала посмотрим, как указанные события отобразились в летописях.
Начнём издалека. В 1054 году скончался великий князь Киевский Ярослав Мудрый. Говоря языком 'Слова...', 'минули годы Ярославовы'. В своем завещании Ярослав - как чувствовал! - предостерегал сыновей от междоусобиц и увещевал: 'да аще будете в любви межю собою' (Лаврентьевская летопись).
Завещанием князя Ярослава Мудрого был установлен порядок, который в науке получил название 'лествичное право'. По сути, это был принцип престолонаследия. Согласно этому принципу, после смерти правителя его престол занимал следующий по старшинству брат, за ним следующий, за ним - ещё. Все княжества негласно имели разную значимость, и соответствующие по значимости княжества князья также занимали по принципу старшинства. Получалась такая 'лествица', которая двигалась по мере смерти старших братьев.
Сыновья при такой системе не учитывались. Их очередь была вторая, после смерти младшего из братьев предыдущего поколения князей. Пока были живы их отцы, они ещё могли помогать им в делах и княжить в каком-либо из городов отцовского удела. Но если князь-отец умирал, его сыновья и вовсе выпадали из лествичного движения и могли лишь надеяться на сомнительную милость собственных дядек. По факту же зачастую они становились изгоями, князьями без собственных уделов. Это важный для понимания 'Слова...' момент и к нему мы ещё вернёмся.
Итак, согласно завещанию Ярослава и 'лествичному праву', старший на тот момент сын Изяслав получает два ключевых княжества - Киевское и Новгородское, а также титул великого князя Киевского, второй по старшинству брат Святослав - следующий по значимости город южной Русь - Чернигов, а также муромские и рязанские земли, третий брат Всеволод - отдаленные Переяславль и Ростов, все остальные - небольшие второстепенные княжества. Первое время старшие братья, следуя завещанию отца, правили дружно и в исторической науке период их недолгого совместного правления получил названия 'триумвират Ярославичей'. Полоцкое княжество завещание не затронуло, в нём по-прежнему правил Всеслав.
Поначалу отношения у Всеслава и Ярославичей были вполне мирными, но в 1065 году Всеслав развязал войну. Он совершает несколько походов на русские земли и в 1066 году грабит Новгород. Впоследствии это разорение Новгорода большинство исследователей будет вспоминать при толковании знаменитого отрывка из 'Слова...', того самого, в котором Всеслав 'оттвори врата Нову-граду, разшибе славу Ярославу'. Забегая вперёд, скажу, что вряд ли в 'Слове...' речь шла именно об этом событии.
Кульминацией противостояния станет случившаяся 3 марта 1067 года битва на реке Немиге, красочно описанная в 'Слове...'.
На Немизе снопы стелют головами,
молотят чепи харалужными,
на тоце живот кладут,
веют душу от тела.
Немизе кровави брезе
не бологом бяхуть
посеяни,
посеяни костьми Руских сынов.
Описание этого сражения явно перекликается с описанием случившегося более чем сто лет спустя сражения князя Игоря с половцами на реке Каяле.
Битву Всеслав проиграл. В том же году по приглашению Ярославичей он едет на переговоры, там, на переговорах, его берут в плен, после чего Всеслав действительно оказывается в Киеве, только не на престоле, а в порубе, проще говоря, в тюрьме.
Но тут события принимают неожиданный для победителей оборот! В 1068 году на Киев неожиданно идут половцы. Ведёт из хан Шарукан, чье имя также упоминается в 'Слове...'. В битве на реке Альте войско Ярославичей разбито, Великий князь Киевский Изяслав бежит в Польшу, а в Киеве в условиях вакуума власти вспыхивает восстание. Восставшие киевляне освобождают Всеслава и просят его возглавить оборону.
Эти-то события, собственно, и описываются в первых строчках исследуемого отрывка.
2. Кони, клюки и девица.
...връже Всеслав жребий о девицю
себе любу.
Тъй клюками подпръся око ни,
и скочи к граду Кыеву,
и дотчеся стружием
злата стола Киевскаго
Начнём с конца, то есть с фразы 'тъй клюками подпръся око ни'. Как мы помним, слова на старославянском языке не разделялись пробелами, их разделяют уже современные исследователи и часто разделяют по-разному. По-разному трактуют и эту фразу, но обычно выделяют слова 'клюки' и 'кони'. У слова 'клюки' существует множество трактовок, в них видели и костыли, и посох, и некие 'хитрости'. Зато 'кони' особой дискуссии не вызывали - все в них увидели, собственно, коней. В результате большинство учёных рисует совершенно фантасмагорическую картину: как, подпёршись некими 'клюками', князь Всеслав садится на коня и скачет из Полоцка завоёвывать Киев.
Картина, конечно же, совершенно невероятная! Во-первых, кажутся сомнительными все предлагаемые переводы. Если понимать 'клюки' как физический предмет - клюки, костыли или посох - при верховой они не использовались: ни князьями, ни обычными всадниками. Потому что использовать их было невозможно. Ни один из исследователей так и не представил убедительной картины, как это в принципе могло бы выглядеть.
Если же перевести 'клюки' как некие 'хитрости' - тоже получается натянуто. Ничего хитрого в том, чтобы сесть на коня, для русского князя не было. А если говорить о 'хитростях', к которым он бы мог прибегнуть для захвата Киева, то нам известно, что Всеслав ни к каким хитростям для этого не прибегал. Скорее уж, обхитрили его!
Л.В. Соколова считает, что в 'Слове...' имелись в виду 'хитрости', к которыми прибегли Ярославичи (1). Но если мы перечитает исходный отрывок целиком, то увидим, что речь идет именно о деяниях Всеслава, а не его врагов.
Во-вторых, и это самое главное, никакой скачки, никакого эпичного рейда к Киеву попросту не существовало в природе. Более того, Всеслав вообще не собирался в Киев. Ни разу ни до, ни после описываемых событий 1068 года он не принимал участия в борьбе за Киевский стол. Его интересы были на Севере, его интересовал Новгород - как главный конкурент по торговле с Европой его родного Полоцка. В Киеве же князь Всеслав оказался пленным, не по своей воле, как не по своей воле стал киевским князем.
Конечно, в исторической науке были учёные, которые напоминали о столь очевидном расхождении между историческими фактами и общепринятой картиной. 'Не богатырем-победителем, а опозоренным пленником был привезен в столицу Всеслав', - писал Б.А. Рыбаков (2). Но далее Б.А. Рыбаков объясняет фразу про 'клюки' и 'коней' неким гипотетическим (!) конным походом Всеслава на половцев уже после своего вокняжения (3), что, во-первых, не подтверждается никакими источниками, во-вторых, противоречит тому известному обстоятельству, что действительным победителем половцев Шарукана стал князь Святослав Ярославич. Кроме того, согласно 'Слову...', Всеслав 'подпръся' клюками всё-таки до того, как стал киевским князем.
Так что же на самом деле имел автор 'Слова...' в виду, когда писал эту фразу? Мне кажется, ответ мы можем найти в Лаврентьевском списке 'Повести временных лет', в летописном рассказе о том самом, освободившем Всеслава бунте.
Согласно летописи, когда бунт только начинался, дружинники пришли к киевскому князю Изяславу, который на тот момент ещё был в Киеве. 'И рекоша дружина князю: 'Се зло есть, посли ко Всеславу, атъ призвавше ле стью ко оконцю пронзуть и́ мечемь'. ('И сказала дружина князю: 'Это плохо; пошли ко Всеславу, пусть, призвав его к оконцу обманом, пронзят его мечом'). Логика простая и понятная, не раз встречающаяся в истории: убить опасного конкурента, чтобы погасить в зародыше планы бунтовщиков по его освобождению. Планы дружины не осуществились, зато мы получили ответ на наш вопрос.
Ответ этот - слово 'оконце'. Я думаю, это и есть наше 'окони' - окошко в порубе, через которое Всеслав получел еду, через которое дружинники князя Изяслава планировали его убить и через которое он в итоге сбежал.
Если мы принимаем такую трактовку, то новый смысл приобретает и весь отрывок. Читаем дальше: 'Скочи к граду Кыеву' - речь, естественно, идёт не о скачке от Полоцка к Киеву. Скакал 'к граду Кыеву' Всеслав гораздо более коротким маршрутом: из окна поруба до княжеского терема. Вряд ли поруб со столь важным пленником от терема был сильно удалён, так что 'скакать' Всеславу было недалеко.
Самое же главное, мы раскрывает смысл второго 'тёмного' места! 'Връже Всеслав жребий о девицю себе любу' - практически общепринятым стало мнение, что под 'девицей' понимался сам город Киев, так де поэтично автор 'Слова...' обозначил желание Всеслава овладеть городом! Но если Всеслав изначально княжить в Киеве не собирался и вообще - оказался там не по своей воле, то и никакого 'жребия' о девице-Киеве он кидать не мог! Не говоря уже о том, что сам образ несколько натянут и не имеет аналогов в древнерусской литературе.
Мне представляется, что гораздо более логичным будет самое простое объяснение, которого почему-то боятся исследователи. 'Девица' - это, собственно, девица. Юная женщина, которая помогла Всеславу с побегом.
В былинах не редок мотив, когда посаженного в поруб богатыря спасает некая девушка, как правило, жена или дочь князя. Например, в былине 'Илья Муромец и Калин-царь', чей сюжет Б.А. Рыбаков как раз связывает с пленением Всеслава , выжить в порубе Илье Муромцу помогает дочь князя Владимира.
При такой трактовке 'Слово о полку Игореве' становится немного похожим на роман Дюма-отца, зато приобретает логичность и соответствие исторической правде.
Ещё раз: 'тъй клюками подпръся окони'. 'Тъй' - имеется в виду 'той девицы', которая помогала с побегом. Под 'клюками', таким образом, действительно имелись в виду какие-то крючья, которые Всеслав использовал для своего освобождения, возможно, подпирая ими решетку или оконную раму, либо цепляясь ими за край окна.
Как мы видим, расшифровка одного слова влечет расшифровку всех остальных, и в итоге 'Слово...' оказывается более прозрачным, логичным и близким к современному языку, чем это было принято считать ранее.
3. Был ли штурм?
Пока Всеслав осваивается на киевском престоле и готовится оборонять город, события развиваются дальше. Спасшийся в битве под Альтой второй из Ярославичей Святослав собирает в Чернигове новое войско в три тысячи человек и 1 ноября 1068 года в битве у города Сновска (ныне Седнев) разбивает двенадцатитысячное половецкое войско и берёт в плен хана Шарукана. Это производит такое впечатление на современников, что и сто лет спустя 'готские девы' в 'Слове о полку Игореве' будут воспевать пленение князя Игоря как месть за Шарукана!
Всеслав же киевским князем пробыл лишь семь месяцев. В 1069 году он узнаёт, что на Киев идёт Изяслав с войском своего родственника польского короля Болеслава Смелого. Для их встречи Всеслав собирает собственное войско под Белгородом, но ночью покидает военный лагерь.
Вскоре в войне с Изяславом Всеслав временно теряет Полоцк. Он набирает новые войско и идёт в поход на Новгород. Обороной города руководит сын Святослава Ярославича князь Глеб Святославович. 23 октября 1069 года Всеслав терпит поражение и попадает в плен к новгородцам, но вскоре его отпускают и он возвращается в Полоцкое княжество.
Все эти его перемещения автор 'Слова...' описывает крайне красочно и метафорично.
Скочи от них лютым зверем в плъночи,
из Бела-града,
обесися сине мьгле,
утр же воззни стрикусы
оттвори врата Нову-граду,
разшибе славу Ярославу,
скочи влъком до Немиги с Дудуток.
Что важно! Автор 'Слова...' - не летописец. У него нет задачи перечислить все события - ему важно создать образ, метафорически передать все эти метания, стремительность Всеславовых перемещений. Для этого он использует свой любимый приём - параллелизм. Это параллель 'ночь-утро'. В полночь он словно исчезает, обернувшись синей мглой. А утром - возникает - чтобы отворить врата Новгороду.
Что важно - если прочитать только короткий отрывок из 'Слова...', то может сложиться впечатление, что Всеслав овладел Новгородом, 'разшибе славу Ярославу'. Именно так и трактует это место большинство исследователей. Вот только исследователи не объясняют, с чего бы это Всеслав после успешного штурма стремительно убегает 'до Немиги с Дудуток', в родное Полоцкое княжество?
А самое главное, они не объясняют, почему мы вообще говорим об успешном штурме Новгорода дружиной Всеслава, если известно, что тогда, в 1069 году, Всеслав Новгород не взял? Более того, сам попал в плен к новгородцам!
Мне могут возразить, что автор 'Слова...' не строго придерживается хронологии, что после рассказа о попытке отворить 'врата Нову-граду' в 1069 году идёт рассказ о битве у Немиге, имевшей место ранее, в 1067 году. На это я отвечу, что рассказ о битве у Немиге имеет совершенно особое значение - он как бы подводит символический итог всему противостоянию Всеслава и Ярославичей как самый яркий эпизод их междоусобной войны. Именно поэтому рассказ о битве на Немиге идёт в конце рассказа о Всеславе, после рассказа о всех событиях, связанных с его войной с Ярославичам. А вот сами деяния Всеслава изложены уже последовательно: киевское княжение - бегство из Белгорода - штурм Новгорода.
На самом деле, понятно, почему большинство исследователей настаивает на том, что речь в 'Слове...' идёт именно о взятии Новгорода в 1066 году. Они делают это для того, чтобы объяснить выражения 'оотвори врата' и 'разшибе славу Ярославу'. Ярослав Мудрый, великий князь Киевский, был некогда и князем новгородским, ток что под 'расшибанием' славы Ярослава большинство исследователей увидели падение Новгорода.
Трактовка довольно спорная, даже если и не принимать во внимание хронологию и отсутствие самого факта взятия Новгорода в 1069 году. Князь Ярослав Мудрый остался в памяти потомков как великий князь Киевский, как великий предок основной массы русских князей, за исключением Всеславичей, так что к моменту создания 'Слова...' это должно было вытеснить из памяти потомков его недолгое новгородское княжение. Во всяком случае, доказательств того, что 'слава Ярослава' - это именно Новгород у нас никаких. Но на вопрос, что же в таком случае подразумевается под 'славой Ярослава' и как именно князь Всеслав её 'разшибе', мы ответим ниже.
4. Стрикусы и слава.
Есть в приведённом отрывке и вторая загадка. Это 'стрикусы'. Слово 'стрикусы', а точнее, само выражение 'воззни стрикусы' - также является одним из 'тёмных' мест 'Слова...'. Оно не встречается больше ни в одном древнерусском тексте и не имеет аналогов. Эти обстоятельства, естественно, вызвали к жизни многочисленные версии по его расшифровке. Перечислить их все невозможно физически, назовём основные (4).
Самая первая и самая частое - 'стрикусы' это какое-то оружие. В качестве вариантов данного оружия различные исследователи называли секиры - от старонемецѓкого 'stritaxte', называли тараны, называли стрелы. Проблема у всех этих версий одна - отсутствие упоминаний о подобном оружии в источниках. Впрочем, как мы увидим далее, эта версия в целом близка к истине.
Совершенно другую трактовку предложил Р.О. Якобсон. Он разделил слово на две части и прочитал нашу фразу так: 'Утърже вазни съ три кусы, - отъвори врата Нову-граду' ('Знать, трижды ему довелось урвать по куску удачи, - отворил было врата Новгорода, перешиб славу Ярославу').
Академик Д.С. Лихачев развил эту версию, сохранив числительное 'три'. 'Утърже вазни, съ три кусы отъвори врата Нову-граду' ('Урвал (захватил) счастье (удачу), в три попытки (или 'с трёх попыток') отворил врата Новгороду, т.е. занял город' ) (5).
В общем, я тоже соглашусь с тем, что слово 'три' здесь присутствует, вот только, как мне кажется, употреблено оно совершенно в другом контексте.
Как 'поднял старый кус' переводит загадочное выражение В.П. Тимофеев, имея в виду реванш Всеслава за поражение под Новгородом его отца - князя Брячислава Полоцкого от войск Ярослава Мудрого (6).
У всех этих версий есть один недостаток. Мы помним, что Новгород - ни с одной попытки, ни с трёх - Всеслав не взял. А значит, ни удачей, ни уделом Всеслава он быть не может. Тем более не может быть у него трёх удач - бегство из-под Белгорода и пленение под Новгородом удачами считаться явно не могут. А значит, под 'стрикусами', равно как и под 'славой Ярослава' автор 'Слова...' имеет в виду что-то совсем иное.
И мне кажется, я понял, что. Но прежде чем ответить на вопрос, что же такое 'стрикусы', вернёмся к 'славе Ярослава'.
'Слава' - пожалуй, главная моральная ценность в 'Слове о полку Игореве'. И как главная ценность, она неразрывно связана с князьями. 'Сами князем славу рокотаху' персты Бояна, 'поют славу Святъславлю', естественно, князю - 'Немци и Венедици, ту Греци и Морава', ищут 'славы' в Половецкой земле князья Игорь и Всеволод.
Слава - это принадлежность исключительно и только князей. Даже к дружине - она не относится, дружинники в 'Слове...' ищут 'себе чти, а Князю славе'. Не случайно корень 'слав' - составная часть многих княжеских - и только княжеских! - имен.
Слава - передается по наследству, она - достояние рода. 'Звонит в прадедову славу' князь Ярослав Ольгович со своими степными союзниками.
Слава - опасное достояние. 'Бориса же Вячеславлича слава на суд приведе, и на канину зелену паполому постла, за обиду Олгову храбра и млада Князя', - повествует 'Слово...' о гибели князя Бориса Вячеславовича.
Таким образом, слава - не нечто неизменное. Её можно 'притрепать', как это сделал тот же Изяслав Василькович. И можно 'разшибе славу Ярославу', как это сделал Всеслав Полоцкий.
Что важно - что-то сделать со славой - потерять её или добыть, 'притрепать' или 'разшибить' - может только её носитель - князь! И когда мы говорим о том, что князь Всеслав 'разшибе' славу Ярослава - мы говорим о том, что Всеслав 'разшиб', потерял ту славу, носителем которой являлся он сам. Славу Ярослава Мудрого!
'Повесть временных лет' зафиксировала момент обретения Всеславом этой славы. Вот как в ней говорится об обстоятельствах его освобождения: 'Людье же высекоша Всеслава ис поруба въ 15 день семтября и прославиша и среде двора къняжа'. Вот это прославление Всеслава посреди княжеского двора, двора Ярослава - и есть символическое обретение Всеславом его - Ярославовой славы. Славы Киевского князя!
В общем, под Новгород в 1069 году, в отличие от 1066 года, Всеслав является как великий Киевский князь. В этом-то качестве он и был носителем 'славы Ярослава', не по роду - по должности.
Теперь вернёмся к 'трикусам'. Именно так пишется это слово, потому что 'с', конечно же, предлог. 'Трикус' - это трезубец. Слово 'кус', по всей видимости, в то время имело значение 'зуб' или 'зубец'. В словаре Фасмера Макса приводится греческое слово 'κνώδων' в значении 'нож, меч; лезвие; зубец'. Таким образом, трикус - это всего лишь калька с более привычного нам слово 'тризуб'.
Но трезубец - это не просто боевое оружие. 'Трикус' тесно связан со славой Ярослава, поскольку он - её символическое и вещественное воплощение. Трезубец - символ рода Рюриковичей. А модифицированные трезубцы, когда к основному символу добавлялась какая-либо деталь, например, крест - были индивидуальными символами различных князей. Трезубец Ярослава Мудрого, в частности, имел круг на острие среднего зубца. У Всеслава как у князя-рюриковича тоже был свой символ-трезубец, унаследованный им от отца - его трезубец был обрамлен двумя крестами: на острие среднего зубца и внизу под трезубцем.
Неизвестно, держал ли Всеслав под Новгородом в руках реальный трезубец Ярослава либо в 'Слове...' имеется в виду лишь использование им символики Ярослава Мудрого как великого Киевского князя. Символический смысл произошедшего от этого не меняется - Всеслав не собирался брать Новгород штурмом. Как великий князь Киевский, он рассчитывал, что его права будут признаны добровольно.
Но добровольно Новгород права Всеслава не признал, а взять город штурмом ему не удалось. В результате Всеслав 'славу Ярослава', славу великого князя Киевского 'разшибе', то есть потерял - и вернулся в Полоцкое княжество, в основанный им на реке Немиге город Менск, ныне известный как город Минск.
Примечательно, что свою собственную славу - славу Полоцкого князя - Всеслав сохранит. В 'Слове...' все русские князья делятся на внуков Ярослава и внуков Всеслава, то есть Всеслав считался стал родоначальником особой, отдельной от потомков Ярослава Мудрого княжеской династии. Наследником славы своего деда Всеслава выступает в 'Слове..,' князь Изяслав Василькович.
Если перевод Д.С. Лихачева слегка модифицировать с учётом наших предположений, получится примерно следующее.
На седьмом веке Трояна
сделал Всеслав ставку
на девицу, ему милую,
её крючьями подпёр оконце,
прыгнул к городу Киеву,
коснулся остриём
золотого престола киевского,
отскочил от них лютым зверем
в полночь из Белгорода,
объятый синей мглой,
утром возник с трезубцами -
(чтобы) отворить ворота Новгорода,
(но) потерял славу Ярославову,
ускакал волком
до Немиги с Дудуток.
Расшифровка 'тёмных' мест важна не только сама по себе. Объяснив их смысл, мы можем понять смысл всей поэмы. Зададимся вопросом, почему автор 'Слова...' вообще вспоминает князя Всеслава?
5. Грех Всеслава.
Во-первых, вспомним о том, что автор 'Слова...' обвиняет Всеслава в очень серьёзных вещах. Ведь главная беда Руси, с точки зрения автора 'Слова...', была даже не в том, что князья сражались друг с другом. Главная беда была в том, что князья сражались друг с другом с привлечением 'поганых' - отрядов половцев.
Каждая такая усобица влекла за собой половецкий набег. Каждый набег означал разорение русских земель. Привлечение половцев во внутрирусские конфликты - самое тяжкое княжеское преступление с точки зрения автора 'Слова...'. Так вот, именно Всеслава автор 'Слова...' устами князя Святослава обвиняет в том, что тот начал данную практику, что это именно от него пошло 'насилие от земли Половецкыи'.
Тут же в 'Слове...' вспоминается и Тьмутараканское княжество. Эти две темы в нём вообще связаны.
Всеслав князь людем судяше,
Князем грады рядяше,
а сам в ночь влъком рыскаше;
из Кыева дорискаше
до кур Тмутороканя...
Тмутараканское княжество - владения русских князей по обоим берегам Керченского пролива, было расположено на самой границе со степью, и именно тьмутараканские князья чаще других привлекали 'поганых'. Так, в 'Слове...' много говорится о князе Олеге Святославовиче, который именно из Тьмутаракани начинал походы на князей-оппонентов и активно привлекал для этого половцев.
Честно говоря, не думаю, что обвинения в адрес Всеслава были справедливы. Вряд ли Всеслав, сидя в киевском порубе, мог договориться со степняками. Но, видимо, неожиданное появление в 1068 году половцев хана Шарукана под Киевом произвело такое впечатление на русичей, что Святослав (как герой 'Слова...') в дипломатических и магических способностях Всеслава даже не сомневается.
Главное же то, что в 'Слове...' чётко проводится линия - Всеслав, Олег, Игорь. Три князя, которых автор 'Слова...' связывает с Тьмутараканью и половцами. Первый из князей обвиняется в том, что он привёл степняков на Русь, второй - в том, что активно ими пользовался. Ну а Игорь - в том, что пошёл 'поискати града Тьмутороканя', что, в глазах автора 'Слова...' было чревато новым союзом с половцами.
Всеслав, таким образом, выступал своего рода предшественником Олега 'Гориславовича' и Игоря Святославовича. Главный его грех - не усобица, а то, что он 'дорискаше до кур Тмутороканя' и привёл половцев на Русь. Вследствие чего утратил 'славу Ярослава' и моральное право быть Киевским князем. Таким образом, этическая позиция автора 'Слова...' носит последовательный характер.
___
1. Л.В. Соколова. Образ Всеслава Полоцкого в 'Слове о полку Игореве'. // // ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 53. С. 23−58.
2. Б.А. Рыбаков. Петр Бориславич: Поиск автора 'Слова о Полку Игореве'. - М.: Молодая гвардия, 1991, - С. 44.
3. Там же. С. 39.
4. Обзор всех версий см.: Энциклопедия "Слова о полку Игореве": В 5 томах / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом). - СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. - Т. 5: Слово Даниила Заточника - Я. Дополнения. Карты. Указатели. - 400 с.
5. Д.С. Лихачев. 'Воззни стрикусы' в 'Слове о полку Игореве' // Труды Отдела древнерусской литературы. - 1962. - Т. 18. - С. 587.
6. В.П. Тимофеев. Другое 'Слово о полку Игореве'. / В. П. Тимофеев ; [сост., публ., предисл.: В. Н. Ильин]. - Москва : Вече, 2007. - 430 с.