Этой ночью Лин Фэн преклонил колени перед Буддой в храме монастыря, пока его взмыленного коня заводили в монастырскую конюшню и успокаивали разошедшихся собак.
- Ты здесь. Не думала, что прибудешь так скоро, - встретила племянника настоятельница, выйдя ему на встречу.
- Ты ждала меня? - стянул он с головы посеребренный шлем с пышным длинным плюмажем. - Рад видеть тебя, тетушка Пэн, в добром здравии.
- Ах ты, несносный мальчишка, - воскликнула она, идя с ним к кабинету, где их встретила служанка, подавшая им чай. - Как я могла не ждать тебя, если сама послала тебе весточку, зная, что ты мечешься в поисках своей пропавшей наложницы.
- Она не наложница, а жена. Но погоди, ты говоришь, что посылала мне письмо? Я ничего не получал от тебя.
- Почему тогда ты здесь? - удивилась настоятельница. - Если не мое послание, тогда что привело тебя сюда?
- Мы отыскали тело погибшего лекаря. Его армейской бирки и амулета при нем не было. Мы поняли, что он передал их Ю Ли, отослав ее к тебе.
- Ю Ли? Так ее зовут Ю Ли? - проговорила настоятельница задумчиво и выложила на столик перед племянником бирку и амулет. Лицо его озарилось проблеском радости, но вмиг замкнулось вновь. И все равно, не сумев сдержать нетерпения, он коршуном бросился на бирку и амулет.
- Она цела? С ней все хорошо? Где она? - спросил он удостоверившись, что бирка и впрямь принадлежит погибшему лекарю.
- Ты хочешь, прямо сейчас, убедиться, что та кого ты так отчаянно ищешь, здесь? Но все сестры спят, - подняла ладонь тетушка генерала Лин Фэна, останавливая порыв племянника. - Ты увидишься с ней утром. Не нарушай сейчас покой обители.
-Позволь лишь взглянуть...
Увидев спящую, Лин Фэн опустился у ее ног, на край ложа. Это действительно была его Ю Ли, которая опять спала. Ему хотелось смотреть на нее, в каком бы виде она не предстала перед ним. Похудевшая, измученная, в грубом монашеском одеянии в котором спала... Пусть будет монашка, ему все равно, лишь бы оставалась с ним.
- Это та, кого ты ищешь? - тихо спросила настоятельница, когда Лин Фэн, прикрыв ладонью светильник, бесшумно выскользнул из кельи.
- Ты сделала меня счастливым, тетушка, - шепнул генерал, задувая пламя светильника и подхватывая ее под руку.
- Ты относишься к ней как к сокровищу и забыл о себе, разыскивая ее. Что ты намерен делать дальше? -спрашивала настоятельница, увлекаемая им от кельи Ю Ли. - Утром увезешь с собой?
- Она останется в монастыре с твоего дозволения. Но побуду с ней немного, может она вспомнит меня.
- Вот и славно. Пойдем, в трапезной накрыт стол для твоих людей и тебе отвели покой. Но ты же поужинаешь со своей тетушкой, несносный мальчишка?
- С большим удовольствием. Я очень голоден. Не помню когда ел в последний раз.
За чаем в кабинете настоятельницы их разговор принял другой поворот. Сидя напротив Лин Фэн, бесшумно пил чай из чаши красной глины, слушая сетования тетушки Пэн.
- Ты заставил меня испытать нешуточную тревогу, когда исчез со своим отрядом на несколько дней. Знаешь ли ты, что злые языки воспользовавшись этим, утверждали, что ты переметнулся к Чу (одно из царств Древнего Китая). И если бы не заступничество принцессы Фуян, сейчас не разговаривал бы со мной.
- И как же ее высочеству удалось пресечь подобные слухи? - сухо отозвался Лин Фэн.
- Тебе же известен ее решительный нрав, она просто приказала выследить и уничтожить тех, кто стоял за распространением зловредных слухов о тебе.
Жаровня потухла и в кабинете заметно похолодало. Настоятельница поплотнее запахнула шерстяной плащ на себе и, привстав, заботливо подлила из чайничка свежего чая в чашу племянника. Лин Фэн молчал, явно не собираясь поддерживать разговор о ее высочестве. Он стал мужчиной и уже давно все решал сам, но были вещи, которые все равно следовало обсудить с ним, они не то, что были неприятны, они были опасны для него и семьи Фэнов.
- Я беспокоюсь за сестру, которую отослала к тебе, - отступила настоятельница, решив продолжить тревоживший ее разговор издалека.
- Должно быть, мы с ней разминулись. Пошлю за ней в лагерь и верну ее тебе, - охотно отозвался Лин Фэн.
- Нисколько не сомневаюсь и не беспокоюсь об этом. Но скажи, правдивы ли те ужасные слухи, что дошли до моих ушей? Ты убил свою жену?
- Это так, - подтвердил Лин Фэн невозмутимо, поднося чашу с чаем к губам.
- Ты понимаешь, что наделал?! - в ужасе воскликнула перепуганная тетушка, схватившись за вытертые четки. - О, Будда Милосердный, ты же губишь себя!
- Пусть так. Та женщина не была мне женой, - сухо напомнил ей племянник. - Наш с ней брак был всего лишь политическим союзом, выгодной сделкой. Тебе ли этого не знать.
Лицо настоятельницы омрачилось тяжелыми воспоминаниями о своем собственном браке.
- Я отмолю твой грех, - прошептала она.
- Я сам отвечу за свои грехи, - генерал решительно отставил недопитый чай. - Но... если Ю Ли.. если она в чем-то провинилась перед тобой и обителью, спрашивай ее вину с меня, ее мужа. Я сполна отвечу за все.
Настоятельница покачала головой.
- Почему ты пошел на такое? - настоятельница была слишком потрясена не столько признанием Лин Фэна, сколько его безжалостностью, чтобы говорить о чем-нибудь другом.
- Эта женщина превратилась в слепое орудие в руках ее высочества, - ответил генерал.
- Твоя супруга еще больше поглупела от ревности, но... тебе не совладать с ее высочеством. Дай ей то, что она хочет от тебя, ты и так натворил немало.
- По-твоему я продажная девка торговать собой? - хмыкнул Лин Фэн. - К тому же ей нужен не я, а моя армия, что бы потеснить своих братьев принцев от власти.
- Я слышала, к ее ногам припадал цзедуши (наместник) южных провинций? - раздумчиво сказала настоятельница, перебирая четки. - Его семья по положению выше и влиятельнее, чем наша. И если ее высочество была бы более расчетлива, то без сомнения, выбрала его.
Но Лин Фэн лишь покачал головой, оставаясь при своем.
- Она не оставит тебя в покое, - продолжала увещевать упрямого племянника настоятельница. - Ведомо ли тебе, что мы вывели из организма твоей наложницы остатки Черной слезы. Этот яд императорского двора, лишь императорская семья имеет право использовать его для быстрой казни вельмож. Я до сих пор не могу понять, как твоя красавица сумела ослабить его гибельное воздействие. Ты думаешь, принцессу Фуян остановит эта неудача?
- Прошу тетушку приглядеть за Ю Ли, - повернулся к настоятельнице генерал Севера, поклонившись ей, - пока не улажу все с ее высочеством. Заодно обучи ее полагающемуся этикету.
- Я сделаю это, а ты не показывай так явно свою слабость, - покачала головой настоятельница.
- Наблюдая за очевидной слабостью, люди не замечают опасности, - чуть заметно улыбнулся ее племянник.
С самого утра в монастыре толпился народ, и по какому поводу случился такая суматоха, она пока не разобрала. На этот раз разряженных молодых женщин оказалось заметно больше, чем больных, нищих и прибредших из далека паломников. Девицы возбужденно галдели, соперничая своими нарядами, шушукались и хихикали. Да что тут творится?
Полный торговец с крохотными глазками, утопающих в упругих щеках, приведший к лекарке свою хворую старушку мать, наклонившись к монашке, молчаливо и сосредоточенно, перетирающей в ступке травы, доверительно сообщил:
- Ждут знаменитого Лин Фэна, героя Северных границ, оттого-то храмовый двор набит разряженными прихожанками, как будто здесь не монастырь, а дом свиданий, право слово.
Генерал? В женском монастыре? Появление солдат взволновалось не только прихожанок, не ведомо как прознавших о прибытие какого-то генерала, но и сестер общины. Она видела как Левая и Правая толкались среди нарядных женщин с удовольствием оказывая им небольшие услуги: принести попить воды, завязать ленту, поправить волосы.
Торговец остановил лекарку, спешившую к сестре с обожженными ступнями с повязками смоченными травяным настоем, и принялся жаловаться на матушкины хвори. На что лекарка вежливо напомнила, что он уже приходил вчера, и она прописала ему лекарства и что сегодня добавить ко вчерашнему рецепту ей уже нечего.
- Посмотри сестрица, что за уродина? Фу-у... Как можно допускать в монастырь таких? - рядом с верандой на которой она растирала травы, остановились две феи в воздушных одеяниях нежных тонов и затейливо уложенными прическами.
- Не обращай внимания на такие пустяки, сестрица Мин, а то пропустим появление нашего генерала.
- Но почему ей не обрили голову? Они обязаны были это сделать, - возмущала младшая барышня, что была ниже ростом своей подружки.
- Скорее всего, это послушница из варваров. Потому мудрая настоятельница дает ей поблажки, что бы она привыкла к монашескому служению, ощутив все милосердие Будды.
- Тогда пусть уходит в свою келью и не портит мне настроение. Ступай отсюда... слышишь? Уходи! Здесь тебе не место.
Но та, что вызвала недовольство двух привередливых барышень, чей изысканный вкус невольно оскорбила, лишь улыбнулась, явно не понимая, чем барышни недовольны.
- Оставь ее, Мин, - проговорила более рассудительная подружка. - Видишь, она не понимает, о чем мы говорим. Лучше скажи мне, что ты слышала о генерале Лине. Он правда стал одиноким?
- Ох, сестрица, говорят, что его супруга внезапно покинула этот мир. Но более всего дает надежду, что одновременно с этим событием, пропала его единственная наложница. Не кажется ли тебе, сестрица, что Небо помогает нам, и генерал определенно заметит кого-нибудь из нас. А там уж мы сумеем утешить его.
- Так давай встанем рядом с этой убогой дочерью варварского племени. Тогда наши наряды, прическа и манеры будут выглядеть более выигрышно и изыскано.
- Как ты это чудесно придумала, сестрица. Ты такая умная.
Значит, скоро здесь появится долгожданный всеми знаменитый генерал? Только все это ее не касалось.
После вчерашнего она была вся развинченна и просто не в силах собрать воедино части своего тела. Воля была тут бессильна, потому что у всех частей тела было свое мнение о произошедшем. Поясница, например, жалобно скулила и скрипела на малейшее движение, а ноги, подвергшиеся немыслимой растяжке, посылали волю саму "идти" в места непроизносимые в столь целомудренном месте как обитель. Потому сердобольная лекарка дала ей работу руками, которые пока не бунтовали, хотя и они уже были близки к этому.
И она старательно растирала в ступке жесткие сухие стебли лекарственных трав. Не до генерала ей богу. Подняв голову и сдув с лица выбившуюся прядь волос, она случайно перехватила взгляд одного из солдат.
У солдата было открытое привлекательное лицо, несвойственное большинству грубых рубак. Но от того, чтобы назвать смазливым его отделял характер, что ясно читался в решительно сжатых губах и умном внимательном взгляде. Но вот прямо сейчас никакой решительности, свойственной ему не было. Он не уверенно взглядывал на нее, пытаясь, все время ей улыбнуться. Даже сейчас, когда так просящее улыбался, это было лицо сильного человека. И она не могла отделаться от чувства, что этот он смутно знаком ей.
Чего только не покажется после вчерашнего суматошного дня и почти бессонной ночи, тряхнула она головой и принялась за прерванное монотонное занятие.
Пока ее не отвлекли подошедшие собаки, что тихо уселись возле барышень, увлеченных флиртом с симпатичным солдатом. Худющие монастырские собаки своей облезлостью и многочисленными колючками в свалявшейся шерсти с глубоким оттенком здешней грязи, смотрелись на фоне кисейных шелков и воздушных вуалей, весьма колоритно. Подобная разница не осталась незамеченной и забавляла зрительниц и солдат, держащихся в стороне. Собаки сонно зевали, когда девицы увлеченно кокетничать, словно их ужимки наводили на собачью породу неодолимую скуку. А одна из дворняжек, видимо только что принявшая грязевую ванну, принялась задней лапой самозабвенно чесать за ухом, выбивая пыль и ошметки подсохшей грязи прямо на нежно розовую юбку Мин.
В это время более умненькая и внимательная из двух барышень, поняла, что пригожий солдат, что смотрел в их сторону и кому они так старались понравиться, уделяет свое внимание вовсе не им и, проследив за его взглядом, взвизгнула, прижав подол юбки к ногам.
Теперь шок от того, что солдат, которого они с подругой так приободряли, на самом деле не сводил глаз с унылой монашки, сменился шоком от того, что все это время возле них находились эти блохастые чудовища. Увидев усмешки на лицах зевак, младшая барышня прижалась к подруге и пряча лицо, затормошила ее:
- Пойдем скорее отсюда... гадкий монастырь... я все напишу четвертой тетушке во дворец... - слышались ее обиженные слова, когда девушки спешили к воротам.
Воистину говорил Лао цзы: "Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре увидишь, как мимо тебя проплывет труп твоего врага". Вернулся торговец, устраивая на широком кане веранды свою утомленную матушку, отложив в строну пакеты с лекарствами, которые купил у лекарки.
А у нее устали уже не только руки, но и заныли плечи, и она вынуждена была прерваться, что бы хоть немного перевести дух. Встряхивая рукой, что бы ослабить напряженные мышцы и поудобнее перехватывая каменный пестик, ненароком взглянула на настоятельницу, спешащую к солдатам. Сейчас строгая глава обители живо наведет порядок и она, успокоенная, вернулась к своему кропотливому занятию.
А настоятельница, тем временем оправдываясь, говорила Лин Фэну одетого в простые солдатские одежды:
- Не то, что бы я заставляла ее заниматься работой, но она не желает сидеть без дела.
Лин Фэн сумрачно кивнул. Ему это не нравилось, но так захотела Ю Ли.
- Подойдешь к ней? - спросила его тетушка. - Да ты никак робеешь?
- Нет, конечно... не сейчас... - пробормотал Лин Фэн, не спуская глаз с Ю Ли, - она занята... сама видишь.
Настоятельница с удивлением покачала головой. Она словно впервые увидела своего, прежде всегда решительного, племянника.
А она недоумением поглядывая на настоятельницу, по-свойски разговаривавшей с солдатом, который то и дело посматривал в ее сторону, все удивлялась: почему настоятельница не спешит выдворить из монастыря вояк? Хотя они и ведут себя смирно, все же это женский монастырь. Вон Левая и Правая глаз не спускают с бравых молодцов. А настоятельница заметив, что собеседник не слушает ее, повернулась туда, куда он неотрывно смотрел и поманила ее к себе.
Ну, вот... всполошилась провинившаяся, неужто девицы успели наябедничать на нее? Но она, же ничего не сделала, даже слово тем девушкам не сказала. Нет все не из-за этого... А если генерал прибыл в монастырь, чтобы арестовать ее? Тогда внимание солдата, с которым разговаривала настоятельница, понятно. Должно быть она что-то натворила в прошлом, которого не помнит... От страха лоб ее покрылся холодной испариной.
С трудом поднявшись на вмиг ослабевшие ноги, она намеренно медленно стряхивала остатки травы с монашеского балахона под пристальным взглядом солдата, что развернулся ей навстречу, словно с нетерпением ожидая, когда она подойдет. Не отпуская ее странным напряженным взглядом, он уже не сдерживал улыбки.
Радуется, значит, да? Тогда точно, она что-то натворила. И уже собралась обреченно шагнуть навстречу своему наказанию, неведомо за что, как назойливый торговец, что не унимался, упорно заводя с ней разговор, позабыв о своей матушке, сладко посапывавшей за его рыхлой спиной, схватил ее за широкий рукав. Он тоже видел интерес наглого солдата к этой монашке и не желал уступать послушницу какому-то солдафону.
- Ты такая красавица хоть и из варварской стороны. Зачем тебе жить в унижении и отречении от всех радостей жизни среди унылых монахинь? - торопливо проговорил он, останавливая ее. - Я дам тебе положение, будешь почитаемой дамой и жить в полном достатке, ни в чем не нуждаясь.
- Господин, прошу вас, не мешайте, - вежливо попросила она, чувствуя себя неловко от всеобщего внимания, которое оба успели привлечь к себе. Весело сегодня было в монастыре.
А новоиспеченный кавалер вдруг пришел в полный восторг от ее неуверенного ответа.
- О, так ты говоришь на ханьском! Тем лучше... тем лучше... Значит понимаешь мои желания, а желаю я тебя. Покоя знать не буду... хочешь денег? Смотри, много денег... хочешь?
И вдруг сметая столик со ступкой, любвеобильный торговец кувыркнулся с канна на землю.
- Как ты смеешь?! Сдам тебя властям! На кого поднял руку! Сюда! Хватайте мерзавца! - надрывался торговец, болтая в воздухе короткими ножками с выпученными от натуги глазами, силясь подняться.
- Заткнись! - рявкнул разгневанный солдат, поднимая и встряхивая красного от натуги торговца за шкирку.
Она ошарашено смотрела на скандалистов и бардак, который учинили эти двое. До этого на столе все было расставлено в определенном порядке, теперь же отличить, что от чего было невозможно.
- Эй, люди! - сипло надрывался торговец, не сдаваясь. - Смотрите все, смотрите, они любовники... Какой позор! Крутить шашни прямо в монастыре! Блуд в святом месте! Обоих судить... казнить! - и он толстым пальцем обвел место потасовки: топтавшихся неподалеку солдат и сгрудившихся в стороне женщин, во все глаза смотревших на творившееся на веранде лечебницы.
- Ты изворотливый ублюдок! - вновь встряхнул толстяка солдат. - Кого ты здесь обвиняешь, когда сам при всем честном народе, при своей матушке, посмел приставать к этой женщине.
- Не докажешь! Ничего не докажешь! - визжал тот.
Весь этот шум и гам разбудил саму матушку незадачливого торговца. Старушка с кряхтением, нехотя слезла с кана и, подойдя к побагровевшему сыну, потиравшего поясницу, отвесила ему тумак сухонькой ладошкой.
- Снова за свое, похотливый боров? - ворчливо выговаривала она. - У тебя уже пять наложниц, куда тебе больше?! Иди за мной, бурдюк этакий!
- Ты как? - спросил заступившийся за нее солдат, неловко собирая мешочки, благовонные палочки, медицинские иглы, коробочки с мазью, не обращая больше внимания на любвеобильного торговца, понуро бредшего за своей рассерженной родительницей.
- Все нормально... - пробормотала девушка, не зная, куда деть глаза от смущения. Ее точно выгонят из монастыря. Второй день подряд от нее здесь одно беспокойство и беспорядок.
Молодые женщины вокруг, поглядывали на нее, украдкой показывали пальцем и перешептывались. Солдаты не отпускали, по своему обыкновению, дешевых шуточек по поводу происходящего, а ждали в стороне, наблюдая за своим товарищем, переместившемся от настоятельнице к монашке.
Пока виновница беспорядка, не зная иероглифоф, пыталась определить в каком порядка лежали холщевые мешочки с лекарствами и баночки с порошками, ее добровольный помощник вернул столик на место, расставил и разложил на нем баночки и мешочки с травами в точности так, как они до этого лежали.
Две нарядные барышни принялись было расторопно помогать ему, мешаясь и оттирая его от столика. Но девушек тут, же взяли в оборот трое поспешивших к ним солдат. Источая все свое обаяние, парни завели с девушками шутливый разговор, и у барышень не было никакого шанса устоять и вскоре они мило кокетничали с ними.
- Ю Ли, - вдруг сказала кому-то настоятельница, подойдя к ней. - Это генерал Лин Фэн... - и умолкла, следуя предостерегающему жесту солдата.
Незадачливая гостья не прожившая в обители и двух дней, украдкой огляделась, ища какую-то Ю Ли, она хорошо уже знала сестер обители в лицо, но плохо по именам. Потом озадачено взглянула поверх головы солдата, в ту сторону, куда указала на генерала Севера настоятельница.
- Прояви уважение к генералу Лин Фэну, - строго одернула ее настоятельница.
Это генерал? У нее вытянулось лицо, и она, в который раз, уставилась на солдата. При ближайшем рассмотрении он производил не менее сильное впечатление, чем при первом мимолетном взгляде. Густые волосы гладко зачесаны в обязательный пучок, закрепленный бронзовой заколкой. Гладкость лба оттеняли густые красиво очерченные брови. Удлиненный овал лица и полные плотно сжатые губы. Впалые щеки, что горели темным румянцем, сходили к твердому подбородку. Крепкая шея и широкие плечи выдавали физическую силу, а в прямом открытом взгляде угадывалась воля и решительность.
Он сидел за злополучным столиком, подперев щеку костяшками пальцев, и смотрел с ласковой улыбкой так, будто встретил давно утраченного и вновь обретенного дорогого человека.
- Я вас знаю? - невольно спросила она.
- Да, я ваш муж, Ю Ли, - вдруг спокойно выдал он.
- Что? - выронила она от неожиданности баночку. Так ее зовут Ю Ли? И еще у нее имеется муж? Ничего себе! Словно пыльным мешком по голове...
- Какой еще... муж? - все не могла проморгаться она, испытывая нешуточную панику.
- Именно тебя искал он все время, когда ты от него сбежала, - решила внести ясность настоятельница, еще больше все запутав.
- Я сбежала не от него, а от убийцы, - озадачено поправила она, с опаской поглядывая на мужа. Черт его знает, какой у него характер. Вдруг полезет драться.
- Позвольте, тетушка, - глубоким голосом обратился солдат, он же генерал, к настоятельнице. - Нам с женой необходимо поговорить.
Ю Ли смотрела на него с ужасом, проявившего неслыханную дерзость, посмев просить настоятельницу, уединится с одной из сестер обители. Но та жестом отпустила их и, то ли генерал, то ли солдат, то ли ее муж, поди разберись, кто он из этих трех, взяв ее руку, повел в сторону от веранды, под шепоток разряженных прихожанок и наблюдающих за ними исподтишка, сестер обители, делавших вид, что поглощены своими делами.
Неожиданно Ю Ли поняла, что он заметно волнуется, не справляясь со своим дыханием, от чего грудь его ходила ходуном. Они вошли под навес галереи шедшей вдоль огораживающей обитель стены, и она тут же решительно расставила все по местам.
- Господин, думаю, вы ошиблись. Я вас не помню.
- Я не ошибся, я знаю тебя как самого себя, Ю Ли.
Она смотрела с подозрением, пока он тоже вглядывался в ее лицо с непонятным ожиданием. Что-то молод для генеральского чина. Но выправка военная, властное лицо, смягченное сейчас непонятным восторгом. Он действительно не справлялся со своими чувствами.
- Ты осунулась, тебя здесь плохо кормят? - сжал он ее пальцы в своих горячих ладонях.
- А вы генерал или солдат все-таки?
Их вопросы прозвучали одновременно. Они разом замолчали, глядя друг на друга.
- Я понимаю твою растерянность, - сказал он, приблизившись так, что ей пришлось отступить. - Мы не успели побыть вместе и узнать друг друга как супруги, потому ты чувствуешь отчужденность и неловкость, позабыв о нас.
- Ну... что-то типа того, - согласилась Ю Ли чувствуя в его словах нестыковку.
Если они муж и жена, у них должна быть история отношений, когда их чувства набирали силу. И эта сила должна все-таки дать знать о себе, даже если разум позабыл возлюбленного.
- Может... исправим упущение? - склонился он к ней. - Ты ведь хочешь о многом спросить меня?
- Ну... да... - снова скачок в сторону от ее мыслей. Как ей разобраться, если он ей мешает. Нет... не то... Ей хотелось, что бы все оказалось правдой. Красивый парень, да еще генерал... Подожди... она что, влюбляется по второму разу?
Но когда он протянул руку, что бы отвести с ее лица непослушные пряди, она невольно отшатнулась.
- Я безумно рад, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь, не забываешь принимать снадобье?
Она взглянула на него как на постороннего, который бестактно лез не в свое дело.
- Вы знаете, как я спаслась? - напряженно спросила Ю Ли.
- Печально, что лекарь погиб. Но он погиб, спасая тебя, и я его должник в этой и во всех будущих жизнях.
- Вы нашли его тело? - она словно допрашивала его, сторожа, когда он ошибется.
- Он сорвался в пропасть. Мы достойно погребли его. Когда вернемся в лагерь, я покажу тебе его могилу, и ты сможешь поклониться ему.
- А когда мы вернемся?
- Сразу же, как только узнаю, кто покушался на тебя.
- Разве не татары-монголы, напавшие на лагерь?
- Кто? - но он тут же спохватился. - Да это были степняки, только действовала эта разбойничья шайка по чьему-то наущению.
- Вы заберете меня?
- Увы. Пока я буду в Лояне, ты поживешь здесь у тетушки. Она присмотрит за тобой. Или... ты не хочешь расставаться со мной? - прошептал он, опять склонившись к ее лицу.
- Нет... да... - потерялась Ю Ли, его все время тянуло поцеловать ее и если она отодвигалась, все равно приступал ближе, чтобы касаться ее. - Э... э... лучше так, как вы сказали.
Она же не врет? Ей же не хочется уехать с ним? Надо как-то притормозить...
- Да, нам нужно повременить, - сам того не осознавая повторил он ее мысль. - Если возьму тебя с собой, то уже ничего не смогу сделать, - закончил он на выдохе.
Его губы дрогнули, взгляд изменился, стал странным обжигающим.
- Я... мне надо идти, - попятилась от него Ю Ли, - ... время молитвы...
Он многозначительно молчал и она, повернувшись, сошла с галереи, чуть не припустив от него бегом.