Санди Саба
Ночь оборотней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Навеяно Пелевиным и Форумом Басткон

Санди САБА

Ночь оборотней

Рассказ

  

"Крякните и поклонитесь вон той старой утке!

Она здесь знатнее всех! Она испанской породы

и потому такая жирная... Кланяйтесь теперь

и крякайте".

Г.-Х.Андерсен "Гадкий утенок"

  

Пелевину просьба не обижаться

   Сегодня был явно не мой день. С самого утреннего утра до вечернего вечера все катилось не так, как надо. Не катилось, ползло. Начну с того, что моя командировка провалилась. Я приехал от своего ООО к другому ООО на предмет заключения контракта. Начальник мой мне сказал, что дело на мази. Я приезжаю, и мне русским (если эти "слова" можно считать за русские) языком объясняют, что контракта не будет. Долго не мог дозвониться до своего начальства, а когда дозвонился, передал трубку начальству местному, на моих глазах они жутко разругались, тоже на чистом русском языке. Мне оставалось только извиниться и... в довершение всех неприятностей опоздать на автобус. Толку от следующего автобуса было мало, потому как я все равно опаздывал на поезд.
   Единственная радость - командировочные хорошие выделили - ложка меда в бочке дегтя сегодняшнего дня.
   Я приперся в местную гостиницу с интересным названием "Бастион", ожидая, что мест нет. Настроение было паршивым, но администратор меня впервые за день удивил, выделив двухкомнатный номер. Но при этом посмотрел с такой жалостью, как будто не я у него выклянчивал этот номер, а он у меня.
   - Молодой человек, - прошептал он заговорщицким тоном, оглядываясь вокруг, не подслушивает ли кто. - Номер я вам, конечно, выделю, но... - он замялся, не зная как мне сказать нечто ужасное. - Может, найдете себе место в другой гостинице. Или завтра к нам придете.
   - Почему?
   - Понимаете ли... - администратор не решался мне сказать какую-то тайну, но все же выпалил одним залпом: - сегодня ночь оборотней.
   - Что? - не понял я, не вполне соображая, что он мелет и каким боком ко мне относится эта чушь.
   - Понимаете, сегодня в нашей гостинице съезд оборотней. Нет, многие из них люди приличные и даже очень уважаемые. Они там в кошек превращаются, в птичек. Но есть такие, от которых лучше держаться подальше.
   - Да ну вас, мне всего ночь простоять да день продержатся, - ухмыльнулся я, совершенно не понимая, что человек мне дело говорит.
   - Дело ваше, я вас предупредил, - вздохнул администратор, так вздыхает инструктор по технике безопасности в зоопарке, не сумевший отговорить любопытного посетителя не лезть в клетку к тигру, которого не кормили недели две.
   Спустился в бар. Там было очень многолюдно, и я еле отыскал даже не свободный столик, а свободный стулик. За столиком сидела симпатичная девушка-брюнетка. Она попивала пиво "Балтика" с солеными орешками.
   - Свободно?
   - Да, конечно.
   Она с удивлением посмотрела на меня. Мы долго молчали, я, ужасно проголодавшийся за весь день, с упоением поглощал свой ужин. Вообще-то я человек застенчивый и не знакомлюсь со случайными девушками. Впрочем, что такое случайная?
   - Вы зря остались сегодня на ночь в этой гостинице, - она сама завела разговор, даже не представившись.
   - Почему? - кусок омлета тяжело булькнул в мой желудок, едва не промахнувшись с легочным горлом.
   - Потому что сегодня ночь оборотней.
   - В каком смысле? - знаете, я существо все-таки рациональное и к сказкам отношусь как к сказкам и к фантастике соответствующе.
   - В прямом, сегодня в полночь большинство посетителей превратится в оборотней, а некоторые из них не знают, что такое милосердие.
   - Оборотнями в погонах? Или как у Пелевина в волков? - хохотнул я.
   - Кто в кого достоин. Кто в хомячка, кто в кота, кто в волка, а кто и в жабу. Это все бредни, что волк - единственное животное, в которого может оборотиться человек.
   - И что мне грозит?
   - Вас вполне могут сожрать. У многих, превратившихся в зверя, просыпается охотничий инстинкт и они начинают охоту, но не простую, свою жертву они загоняют и приносят на алтарь Великой Жабе.
   - Кому?
   - Великой Жабе, есть у нас такая особа. Вон, видите, за соседним столиком блондинистая особа с двумя кавалерами.
   Я оглянулся, и действительно увидел за соседним столиком безуспешно молодящуюся дамочку далеко не бальзаковского возраста, которая прятала за толстым слоем косметики постаревшее морщинистое лицо. Она была очень серьезна и даже строга, как занудная учительница, которая блюдет свой авторитет, не понимая, что за спиной над ней смеются. Она что-то говорила своим спутникам, которые внимательно ее слушали. Первый, мужчина пожилых лет, также под стать дамочке, не допускал ни тени улыбки на лице. По-моему он не знал, что это такое. У него было вечное угрюмо кислое выражение лица. Такую мину обычно подкладывают, когда умирает кто-то из неблизких родственников: вроде тоски большой нет, но надо создать на лице служебный траур. Второй - напротив - был еще относительно молод, не больше тридцати лет, но с опухшим пропитым лицом алкоголика, он изображал внимание, но руки его дрожали, как у Янаева в дни ГКЧП, и он никак не мог толком разрезать свой бифштекс.
   - Это сама Ольга Енисеева, писательница, автор знаменитой исторической трилогии о "Либидо".
   - О чем?
   - Как, вы не читали?
   - Нет, - смутился я, вообще-то я человек далекий от литературы, если не считать школьной программы, прочитал в своей жизни всего несколько книжек фантастического жанра. Но признаваться в этом было очень стыдно.
   - Вообще-то я тоже. И не читайте, галиматья, - хихикнула девушка. - "Либидо Анны Иоанновны", "Либидо Елизаветы Петровны" и "Либидо Екатерины Великой". Говорят, сейчас новый роман пишет - "Либидо Марты Скавронской". Но Марфу-посадницу она получила за роман "Дочь луны" о внебрачной связи дочери ацтекского вождя и командира инопланетного корабля с планеты Ежтвоюмедь.
   - Простите, я ничего не понимаю. Какую еще Марфу-посадницу?
   - Ах да, вы же чужак, не при делах. Марфа-посадница - известная литературная премия, которую Енисеева сама и учредила.
   - А кто это рядом с ней?
   - Старик - известный в свое время писатель Георгий Эдуардян. Но сейчас он ничего не пишет, кроме критических статей. Считает, что все люди негодяи и только и хотят, что опорочить его великое имя. Второй - молодой подающий надежды писатель Никита Квасников, он ужасно хочет получить Марфу-посадницу, поэтому и охаживает Енисееву.
   - А причем тут Великая Жаба?
   - Притом, что наступит полночь и все они превратятся кой в кого. Енисеева - в большую ядовитую жабу агу, которая будет требовать ритуальной жертвы. И они ее принесут, - и девушка многозначительно посмотрела на меня.
   - А почему меня?
   - Вы чужак.
   - А вы для них своя?
   - Нет, я рысь, а кошек и всех кошачьих они не трогают. И если вы окажетесь котом - ваше счастье - они вас не тронут. А если не превратитесь не в кого - мне вас будет жаль.
   Я ничего не понимал:
   - Вы тоже оборотень?
   - Да. Простите, я не представилась - Лена.
   - Сергей.
   - Знаете что, Сергей, держитесь если что, за меня. Может, и пронесет.
   - Мне нужно продержаться до третьих петухов?
   - Нет, до третьей строчки российского гимна, который утром должен прозвучать по радио.
   "Забавно", - подумал я про себя, до конца не понимая, что мне на самом деле грозит. И отправился на боковую.
   Честно говоря, я не воспринял всерьез всю нашу беседу. Пелевинщина какая-то среднерусской возвышенности. На небе горела необычно большая, будто раздувшийся воздушный шарик, ярко-красная луна. Вьюжило. Мне не спалось. На часах стрелки сомкнулись на самом верху - полночь. Сначала ничего не происходило. Только у меня неожиданно закружилась голова, но встряхнулся - наваждение прошло. На всякий случай посмотрелся в зеркало - я отражался в нем, кем и был - нормальным человеком. И тут все вокруг погасло, я не понял, что случилось, а когда мгла рассеялась - гостиничного номера не было и в помине. Я стоял в зимнем лесу и смотрелся в сосновую лапу. Из-за дерева вынырнул тигр, самый настоящий, он посмотрел на меня умными глазами и отправился дальше, я его совершенно не интересовал. На ветке березы сидел огромный котяра с симпатичной мордочкой, свесив огромный кистевой хвост и махая им, словно маятником. Котяра умывался, "приглашая гостей", неожиданно он мне подмигнул и как любой уважающий себя кот отправился по своим кошачьим делам. Где-то невдалеке прошествовала стайка неторопливых кабанчиков, они весело прихрюкивали, я вполне ясно услышал, как они переговариваются между собой на чистейшем русском языке. Видимо, критики.
   - Видишь, я тебя не обманула, - рысь прыгнула тихо, выскочив на тропу прямо передо мной. Огромная красивая рысь с очаровательными кисточками на ушах. Только по голосу я признал в ней ту самую Лену, свою знакомицу по бару.
   Мы вышли к поляне: в середине горел костер, вокруг которого собрался весь зверинец. Кого здесь только не было: коты, львы, тигры, какие-то непонятные птицы, разнопородные (включая дворняг) псы.
   - Вон тот лев, видишь, гордый спокойный, это писатель Молниев, он и в жизни такой - добродушный, но себя в обиду не даст. Видишь рядом с ним большого дикого лесного кота - это Дмитрихин, тоже симпатяга. Он хозяин этой поляны, без его ведома никто здесь и пикнуть не смеет, только против шерстки не гладь - сразу коготки покажет.
   - Ну, если меня против шерсти гладить, я тоже в кого-нибудь превращусь.
   Грациозная пантера, что-то шепчущая на ухо лесному коту, оказалась писательницей Елецкой. Я невольно залюбовался ей - надо же, как прекрасен бывает и оборотень. Рядом с манулом восседал кот поменьше, с полосатым окрасом, как я потом узнал, это был приятель Дмитрихина Станковский. Рядом с ними суетился-порхал попугай-ара, но не цветастый, а бледно-серый. Я кивнул в его сторону:
   - Что: тоже не узнал, это Эдуардян, ты его видел за столиком Енисеевой. Когда-то он был орлом, птицей высокого полета, летал очень высоко, но потом он стал бояться, что его великого полета не видно с земли. Никто не видит, какой он орел, и он стал летать ниже. Но потом его стало заедать, что всякая мало-мальски способная птаха хочет взлететь выше него: он считал это негодяйством великим, выше него могут быть только орлы, а не всякие скворцы да воробушки. И так постепенно орел стал мельчать-мельчать, пока наконец не превратился в попугая, повторяющего умные мысли летящих в вышине орлов.
   Попугай тем временем вспорхнул и сгинул куда-то в темноту.
   - А где Енисеева?
   - Что-то я ее не вижу, самое безобразное существо, которое здесь обитается. Она превращается в большую ядовитую жабу-агу.
   Чуть в стороне я приметил огненно-рыжую лису, любовно обнимающую свой хвост. Она держалась особняком, смотря подозрительным взглядом на всех, приближающихся к ней на более-менее близкое расстояние. Она подняла лапы вверх и тихо медитировала.
   - Кто это? - спросил я у рыси.
   - Это Нателла Хитренина, писательница-мистик.
   - А почему она не со всеми?
   - Понимаешь, Хитренина не просто лиса, это воцерковленная лиса, поэтому она считает зазорным общаться с неверующими или неправильно воцерковленными оборотнями. Это ж великий грех.
   - И в кого она верит?
   - Она поклоняется великому Куру.
   - И как зовут ее гуру? - не понял я.
   - Ты не понял, не гуру, а Куру. Кур - это великий оракул, любое его слово священно. Если он сказал, что Волга впадает в Черное море - значит так оно и есть, если он сказал, что ученый-физик Капица сектант и оккультист, значит сие правда. И еще она верит в великую Задницу, прародительницу всего живого на земле.
   - Это тоже Кур сказал?
   - Не сказал, но мог сказать. Вообще девушка очень воспитанная, не выносит пошлостей и считает, что секса не должно быть в принципе, он унижает любовь между мужчиной и женщиной.
   - А что возвышает?
   - Великий Кур утверждает, что человека возвышает платоническая Любовь. Как Дон Кихота к Дульсинее.
   - А дети откуда возьмутся?
   - Ну, детей можно и в пробирке выращивать. Или из детдома взять.
   Я подошел к красивой фарфоровой статуэтке фавна, у которой мигали глаза и даже двигались руки. Люблю предметы искусства, я дотронулся до поверхности и постучал, по звуку понял, что предмет совершенно полый внутри. Меня удивило, кто притащил это произведение искусств в лес?
   - Осторожнее! - крикнула на меня статуэтка, и я от неожиданности отпрянул. - Кто это?
   - Смотри не разбей, а то в прошлом году его уронили и разбили, так он после гимна весь разбитый ходил, с утра дикая похмелюга была, - предупредила меня рысь. - Я же говорила тебе, что каждый из нас превращается в того, в кого достоин. Это издатель из издательства "Алфавит" Владимир Васильевоостровский. Очень уж любит выпить, и даже как оборотень превращается в сосуд для алкоголесодержащих веществ и пока не наполнит его до верху - не успокоится. Сейчас его сосуд еще пуст, зато к утреннему гимну наполняется до краев. Аж плещется и наружу просится.
   Ноги мои немного притомились от лесных похождений, я решил присесть. Увидел очень удобный пенек, но только хотел сесть, как пенек вдруг взбрыкнул:
   - Я тебе сяду! - и шустро перебирая корнями, умчался прочь.
   - Ты что, это пень стоеросовый, он ужасно не любит, чтобы на него садились. На нем может сидеть только сама Великая Жаба. И никто другой. Другого он сбросит, как мустанг из прерий.
   - А кто это?
   - Это муж Енисеевой - литературный критик, в свое время отметился тем, что перепутал Синди Кроуфорд и Санди Прюэля. Туповат, но с большими амбициями, поэтому и превратился в пенек.
   У пенька я заметил большой телефонный аппарат, по виду аппарат как аппарат, правда, не новый, еще советской сборки, с гербом СССР посередине телефонного круга, и с необычной раскраской цвета хаки.
   - Это необычный телефон, это солдафон. А в жизни писатель Федор Подберезовиков.
   - А позвонить по нему можно?
   - Попробуй.
   Я взял трубку, но не успел набрать номер, как в трубке раздался голос военно-командного типа:
   - Упал - отжался! Положь трубку - а то пять нарядов вне очереди схлопочешь! За Родину, за Сталина - огонь!
   От греха подальше я оставил этот мыслящий солдафон в покое, мало ли что ему в трубку взбрести может.
   Рядом с солдафоном стояла самая обычная большая трехлитровая банка, наполненная до краев водой, и закупоренная наглухо жестяной крышкой, так закупоривают на зиму всякие варенья-компоты.
   - А кто это? - опасливо посмотрел я на банку.
   - Это отец Максим, тоже писатель, видишь, вода чиста, как слеза младенца. Это не просто вода, это дистиллированная вода, в ней очень много благодати. Не старайся, не откроешь, только избранные могут пить воду из этого источника мудрости, а ты страстен, к тому же чужак. Фиг тебе, а не благодать, - рысь как-то по-детски захихикала.
   Надо мной неожиданно прокуковала кукушка, я даже хотел попросить ее посчитать мои года, но птица, как ворона, вдруг зычно каркнула и неожиданно налетела на меня, норовя клюнуть в темечко. И как я не прикрывал голову, все-таки несколько раз долбанула в голову.
   - Осторожнее, это сумасшедшая кукушка, тем более если она с перепоя.
   - А кто это?
   - Ты что - разве не узнал? Это же писатель Никита Квасников. Когда он превращается в кукушку, то становится неуправляемым. Только Великая жаба на него действует благотворно.
   Но тут рысь заметила кого-то знакомого зверя:
   - Подожди меня здесь, мне надо перекинуться парой фраз вон с той горностаюшкой.
   - Это Вика из Белоруссии, очень добрые вещи пишет. Я тебя сейчас с ней познакомлю.
   Но рысь слишком увлеклась разговором с горностаем, и я решил пуститься в самостоятельное путешествие. Поодаль увидел еще один костерок, небольшой, решил посмотреть, кто возле него. Подошел ближе. И немного ужаснулся. Если звери возле большого костра были благородны, элегантны, красивы, то эти звери были их какого-то паноптикума. Возле огня на большом троне-кресле восседала огромнейшая, почти в человеческий рост, ядовитая жаба-ага ("Жаба-Яга", - подумалось мне). Она надувала свои темно-зеленые и даже синие в свете костра щеки, надувавшиеся до невероятных размеров, я даже стал гадать - лопнут-не лопнут, но нет, надувшись до предела, щеки стали опадать. Опав, надувались вновь. Это надувание было сродни дыханию. Кожа жабы была морщинистая, в складках, что выдавало в ней уже далеко немолодого животного. Ага, понял я, эта ага и есть Енисеева.
   На подлокотнике кресла сидел большой и седой попугай-ара и ворчал: "Все подлецы! Все негодяи! Какие времена настали - негодяев!" Вот куда он припорхал, к своей подружке. Рядом с ней раскорячил свои корни муж жабы пенек стоеросовый, на который приземлилась кукушка Никита. Кукушка была очень сонной и смотрела на костер полузакрытыми глазами. Тут же стоял и телефон-солдафон, из которого на весь лес неслось: "За поруганную честь нашего правительства, за... бур-бур-бур (кто его знает, что лопочет по пьяной лавочке этот солдафонный телефон), янки, гоу хоум!"
   Однако жаба подняла лапу, и все как бы встрепенулись, преклонили свои колени, если такое выражение уместно для перечисленных выше животных и предметов и стали по очереди лизать ядовитую сопливистую слизь с жабьей лапки. Даже солдафон поднес свою телефонную трубку, чтобы прикоснуться к священной лапке. Меня замутило от такого лизоблюдства, я не выдержал и чихнул.
   - Чужак! - заорала во все жабье горло Енисеева. - Среди нас чужак!
   Ее муж протянул ко мне свои длинные, как водоросли, сучки:
   - Ты должен поклониться Великой Жабе!
   - Должен, должен, должен, - запопугайничал попугай.
   - Или мы тебя съедим! - угрожал пенек и разинул свою огромную деревянную пасть. Что ж рысь меня не предупредила, что этот пенек плотоядный. Кукушка-соня проснулась и тут же налетела на меня, я думал клюнет, а она, паршивка такая, какнула. И не промахнулась! Жевать чужие сопли я не хотел и стал постепенно отступать шаг за шагом, оступился и упал.
   - Ату его! - скомандовала жаба и ее цепные звери сорвались с места. Я со всех ног бросился бежать. Кто знает, может, у них ядовитая слюна или какашка и меня ждет неминуемый летальный исход. Паника - не лучший советчик, мне надо было бежать к большому костру, к благородным оборотням, но меня потянуло куда-то в сторону. Они гнали меня недолго, у меня дыхание слабенькое, я задышался, сейчас они меня нагонят, посмотрел на часы, до гимна, тем более третьей строчки, целая вечность. Меня захлестнула ненависть, и прежде всего на самого себя - чего я боюсь, почему я боюсь какую-то противную жабу, какую-то сонную кукушку, стоеросового пня, солдафонного телефона и горделивого попугая. Пусть они меня загрызут, но я им сейчас дам бой. Я приготовился. Звери выскочили на меня неожиданно, но почему-то не стали нападать. Они смотрели на меня настороженно и выжидали. Я не понимал такого поведения. Может, я тоже стал оборотнем, как они? Как волк или кот. Я посмотрел на свои руки и не увидел их, посмотрел на ноги и тоже их не увидел. Если бы они превратились в лапы, я бы не удивился. Но их не было вообще! Я кинул взгляд в лужу из полурасстаявшего снега и обомлел. Я был танк - тридцать четверка - собственной персоной. Причем как будто только с завода. Гусеницы поблескивали в свете луны, броня отдавала стальным блеском.
   - Вот где ты! - это наконец меня нашла рысь, она вспрыгнула на броню с одной стороны.
   - Классный танк! - удивилась горносташка, которую рысь привела с собой, чтобы познакомить со мной. Она вспрыгнула с другой стороны. Но кто ж знал, что я стану не просто оборотнем, а механическим оборотнем! Танком! Ну, берегись, Ядовитая Жаба, твоя слюна моей броне не помеха, но если я наеду на тебя - останется одно мокрое место! Потому что я танк!..
   И тут... тут раздался знакомый утренний мотив. Радио играло гимн России, и после третьей строчки я опять стал человеком. Как и остальные обитатели гостиницы. И вместо лесной поляны опять вернулись уютные гостиничные комнаты.
   - Слушай, я вот чужак, они хотели принести меня в жертву, но если б я не приехал? - спросил я Вику и Лену, уже когда рассветало и приготовил вещички, чтобы ехать домой.
   - На этот случай у них есть писатель Селецкий. Хороший парень, но в свое время что-то не поделил с Жабой. Его держат на всякий пожарный, да и травят больше шутейно, чем по-настоящему. Он же не чужак. К тому же еще неясно, будет в гостинице в эту ночь подходящий чужак или нет, чтобы Селецкий всегда был под рукой. Даже забава есть такая - убить Селецкого.
   И все-таки меня эта ночь очаровала. Я понял, что неслучайно оказался в эту ночь в этой гостинице, что через год обязательно вернусь сюда, ведь я тоже оборотень! Я - танк! Друзей я на броню устрою, но не попадайся мне на дороге злой оборотень, берегись! Открою огонь из всех орудий!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"