-- Здравствуйте... Входите, присаживайтесь.. Ваша фамилия? -- спросила молоденькая, симпатичная медсестра и, быстро отыскав мою карточку, передала ее доктору, крупному, лысеющему мужчине мягкой наружности с добрыми, все понимающими глазами.
-- Так-с, так-с, -- взяв мою карточку, ласково вымолвил он, но, посмотрев на титульный лист, вдруг почему-то помрачнел и уже строго спросил:
-- Что у вас там?.. Рассказывайте...
-- Понимаете, доктор, -- начал я, -- голова болит. Все ноет, ноет. Придешь с работы -- болит, ляжешь спать -- болит, утром проснешься--и тоже болит! На работе в сон тянет, ничего делать не хочется, дома наоборот -- уснуть не могу, а уснешь -- кошмары снятся. Нервничаю по пустякам. Переругался со всеми. Может, вы чём поможете?..
-- Так, так. Садитесь напротив меня... Смотрите сюда, -- и он начал водить своим молоточком у меня под носом. Затем постучал им по моим рукам и ногам, от чего они сами задергались, повертел мою голову из стороны в сторону, внимательно вглядываясь в глаза, удовлетворенно хмыкнул и сказал:
-- Ну ладно, давайте схему.
-- Какую схему? -- не понял я.
-- Как какую?.. Схему вашей головы... Когда вас, извиняюсь, сделали, должны были выдать схему.
-- Какую схему? -- ошалело спросил я.
-- Какую, какую, -- раздраженно передразнил он. -- Схему вашей головы! Как мы вас без схемы ремонтировать, то есть лечить будем!? А?.. Может, у вас там извилины не так расположены, или совсем их нет? Или полушария разных размеров? Или мозжечок не туда присоединен?.. Мы же не знаем... Сунемся со своими таблетками, укольчики начнем делать... и будет пшик от вашего приемника, то есть головы. Сами жаловаться вы тогда, конечно, не сможете, но родственники прибегут... Станут ругаться, пойдут жалобы, и мы же будем виноваты. Так что давайте схему.
-- Но у меня нет схемы, -- растерянно вымолвил я. -- Паспорт вот есть...
Он неохотно взял его и, пролистав, сказал:
-- Ну, так и есть! Вы еще и февральский!... У всех февральских что-нибудь с головой неладно... Да вам уже тридцать пять! Вы еще сохранились хорошо... ведь даже в Японии столько не гарантируют, а вы хотите, чтобы наш отечественный столько работал... Курите?
-- Курю.
-- Выпиваете?
-- Редко, только по праздникам.
-- Ну вот, правила эксплуатации нарушаете, а еще хотите, чтобы голова не болела!.. Идите. Принесете схему, тогда и будем разговаривать.
Я был так изумлен всем этим, что не смог ничего возразить, и уже только в дверях, опомнившись, шепотом спросил у медсестры:
-- Что это с ним?
Так же шепотом, она мне ответила:
-- Доктор уже целый год не может отремонтировать свой цветной телевизор. Не берут без схемы!
-- Ну, а я здесь при чем? -- сердито спросил я.
-- Как при чем?.. У вас же на карточке ясно написано, что вы телемастер.
-- Да вы что!.. Я уже два года как оттуда уволился!
-- Ой, Яков Сергеевич! Он же не телемастер, он оттуда уволился! -- радостно сообщила она и за рукав потянула меня к столу.
Взгляд доктора сразу потеплел, и, усадив меня, он смущенно сказал:
-- Вы уж извините меня... Я думал...
-- Да ничего, я вас хорошо понимаю... В этом телеателье такой бардак... Я поэтому оттуда и ушел... Сейчас вот в ЖКО, сантехником работаю.
Глаза доктора стали быстро наливаться кровью, как у быка на корриде. Он весь побагровел. Сестра испуганно потянула меня к выходу, но кое-что я все же успел услышать:
-- А новый мочевой пузырь у вас есть!? Без своих сфинктеров не лечим!.. -- и еще что-то, что я не совсем понял, да и слушать мне больше не хотелось. И так было ясно, что у него разбит сливной бачок в туалете и подтекают краны.
Выйдя на улицу, я облегченно вздохнул от того, что это был не хирург -- как-никак аппендикс мне убрали еще в детстве -- но, вспомнив про грыжу, опечалился.
"Нет, нужно все-таки быть повнимательнее к людям, -- решил я про себя. -- Не ко всем, конечно, но к врачам -- обязательно, особенно к хирургам. Мало ли что!"