Раскаленная жара упала на голову, стоило выйти из прохладного здания аэропорта на улицу. Темно-зеленые пальмы живо контрастировали с желтым цветом почвы и прозрачно-синим небом. Я огляделась вокруг. Похоже, меня никто не встречал, и я кивнула вертевшемуся рядом носильщику.
- Вы желать такси? - спросил он, коверкая слова. - Я кивнула. Мальчуган подвел меня к серебристо-серому лимузину и открыл дверь. Там сидел Мр. Андрес. Ну, конечно же, меня встречали. Только как-то странно.
- Мр. Андрес? А что, папочка поленился оторвать свой зад от кресла?
- Ваш отец, мисс Донар занятой человек. Я получил приказ встретить вас и отвезти домой.
Я передернула плечами.
- Сделайте одолжение Мр. Андрес зовите меня просто Джилли. Не выношу пошлой официальности, тем более что здесь это не уместно. - К моему удивлению он покачал головой.
- Я не могу этого сделать без разрешения вашего отца. Мы с вами не в штатах, и здесь порядки иные.
- Он мне пока еще не отец! - огрызнулась я. - Он не сделал ничего, чтобы им стать и тот незначительный факт, что он является им биологически, ничего не решает! Давайте закроем тему!
- И вам не интересно узнать, что за человек ваш отец, прежде чем вы встретитесь?
- Нет. Вы все равно не сможете мне этого рассказать. Вы слишком преданы ему, а значит пристрастны.
Он неопределенно махнул головой, и я отвернулась к окну. Мы ехали не долго, минут тридцать по внутренним ощущениям. Смотреть на часы мне не хотелось. Стильный квадратный циферблат, украшенный мелкими алмазами, на ремешке из змеиной кожи, они были подарком Дэвида, и я продолжала носить их, только по привычке.
Дом? Вилла? Резиденция? У меня нет слов, чтобы описать то, что предстало моему взору из тонированного окна автомобиля. Казалось, сам дом соткан из розового тумана и капель дождя. Неизвестный мне камень, использовавшийся для облицовки, мягко рассеивал свет, и вызывал желание потрогать гладкие стены, чтобы убедиться в их реальности. Машина въехала в большой двор, где посередине бил струей фонтан с золотистыми рыбками в бассейне.
Из недр здания вышла закутанная в темный платок женщина. Она окинула меня удивленным взглядом, который сначала задержался на моем достаточно откровенном декольте и скользнул вниз по обтягивающим брюкам до каблуков белоснежных туфелек. Она покачала головой и, взяв меня за руку, провела влево по роскошному коридору в полукруглую комнату, куда дневной свет проникал сквозь розовые стекла под самым потолком, и где на низких диванчиках сидели четыре женщины. Главной среди них была не молодая, но очень красивая дама с серыми, как и у меня глазами. На ней было светло-персиковое бархатное платье, все усыпанное мелкими жемчужинами. Черные волосы, кое-где едва тронутые сединой, были уложены наподобие короны, и заколоты золотыми пряжками. С прически назад спадала золотистая газовая вуаль. Взгляд у женщины был гордый, но добрый и внимательный. Смуглая кожа была гладкой и только у глаз собрались предательские морщинки, выдававшие возраст. Она покровительственно и нежно улыбнулась мне, поднимаясь навстречу.
- Здравствуйте. - Слегка растерянно поздоровалась я, глупо присев в реверансе на манер благовоспитанных барышень и тут же оказалась прижатой к ее красивой груди.
- Деточка моя! - женщина вновь улыбнулась мне и одна единственная слезинка скатилась по ее щеке. - Вот ты и дома. Я мать твоего отца и твоя бабушка Нилюфер.
Мне моментально все стало понятно. Она говорила по-английски с сильным акцентом. Я подумала, что ей легче будет общаться на родном языке, поэтому перешла на арабский, мысленно поблагодарив свою преподавательницу французского, которая заставляла меня посещать дополнительные занятия. Только благодаря мадам Жюваль я неплохо овладела и французским, и арабским, и отчасти итальянским...
- Я еще не уверена, вернулась ли я домой. - На лице бабушки промелькнуло удивление, но я не дала ей возразить, - пока не поговорю с... с отцом.
На этом слове я запнулась. Ни разу еще я, даже мысленно, не назвала Роксана своим отцом. Но совсем, ни к чему было обижать эту женщину, которая так сердечно меня встретила. Она деликатно сделала вид, что не заметила спотычка в моей речи.
- Это твой дом! - С нажимом проговорила она. - Вижу, твоя мать позаботилась дать тебе хорошее образование. Ты хорошо говоришь!
Я усмехнулась,
- Дорис всегда заботило скорее собственное благополучие, но спасибо.
Бабушка снова улыбнулась, остальные женщины в комнате кстати тоже. Такое ощущение, что я их всех просто забавляла.
- Мы подготовились к твоему приезду и твои покои готовы, моя дорогая! А теперь я хотела бы познакомить тебя с женами твоего отца.
- Женами? Что ты хочешь этим сказать? - от удивления я раскрыла рот.
- Это Хатийе, - сказала бабушка, указывая на миниатюрную рыженькую женщину лет тридцати. Та улыбнулась мне в ответ. - И Самира.
Стоявшая чуть поодаль женщина, темноволосая, лет тридцати-тридцати пяти, с внушительным бюстом и гордо вскинутой головой, тоже улыбнулась, обнажив красивый ряд белоснежных зубов.
- И сколько их всего? - ошарашено поинтересовалась я. Бабушка погрустнела
- Недавно мы лишились Наксидиль, любимой жены твоего отца. Пойдем, я покажу тебе твои покои.
Находясь в легком шоке от полученной информации, мне оставалось только кивнуть и последовать приглашению бабушки. Она уверенно шествовала через шикарно обставленные комнаты, а я шла сзади и, глядя на ее безукоризненно прямую спину, гадала, сколько же ей может быть лет. То, что больше пятидесяти совершенно точно. Папаше, как сказала Дорис, исполнилось уже сорок шесть, а значит, его матери никак не может быть меньше пятидесяти девяти. Но выглядела она моложе моей мамы.
Когда мы, наконец, достигли отведенных мне комнат, мой чемодан был уже там. Собираясь в это путешествие, я слегка обновила свой гардероб. Главным образом потому, что все вещи остались в Нью-Йорке, в квартире, которую снимал для меня Дэвид. До нашей встречи я предпочитала селиться в дешевых мотелях. Там, где окружающих не заботят их соседи.
Перед самым отлетом я совершила набег на пару тройку элитных магазинов, где приобрела несколько платьев, три элегантных деловых костюма, включая и тот, что на мне был сейчас. Несколько пар джинсов, простые твидовые брюки, футболки и парочка разноцветных блузок заняли оставшееся пространство чемодана, не считая, разумеется, всяких мелочей. Этого мне должно было хватить на пару недель, а оставаться в Тетуане дольше я предполагала, что бы там не думал папаша.
Мне отвели роскошные покои, состоящие из трех комнат и личной ванной. Будуар, спальня и гардеробная были обставлены с восточным минимализмом. В спальне стояла только огромных размеров кровать под шелковым балдахином, темно-зеленые портьеры спадали до пола, прикрывая высокие арочные окна. Будуар радовал глаз низкими столиками, диванчиками и красивыми лампами. Все было подобранно в тон и со вкусом, но с присущей восточному стилю яркостью. Бабушка сказала, что лично занималась оформлением помещений и, мне пришлось, выразить полагающуюся в таких случаях признательность. Хотя я сама предпочла бы устроиться с меньшей роскошью, но с большим комфортом. И меня слегка удивило отсутствие телевизора и телефона; даже радио нигде не было.
После того, как Нилюфер мне все показала, мы устроились за низким столиком, и служанка принесла кофе. Близился уже вечер, я начала проявлять признаки нетерпения.
- Все это замечательно, бабушка. Но где отец? - Лицо женщины стало серьезным:
- Ты должна подождать, пока он сможет принять тебя. Без разрешения моего сына вход на мужскую половину дома запрещен.
- Сможет принять? Что это значит? - во мне медленно начал закипать гнев.
- Ты должна подождать. - Нилюфер мягко коснулась моей руки.
- Ах! Вот значит как! - я окончательно вышла из себя. - Ты можешь показать, где это? Боюсь тут заблудиться.
- Нельзя, милая! Мой сын строго соблюдает правила и требует этого и от других.
- Да плевала я на его правила! Не покажешь куда идти, сама найду! - сказала я, не обращая внимания на то, что смогла шокировать пожилую женщину.
Бабушка едва заметно улыбнулась
- Ты девочка с характером. Мне это по душе, но моему сыну не понравится.
- Так ты проводишь меня или нет?
"Кем надо быть, чтобы с таким безразличием отнестись к приезду собственной дочери?" - поднял голову внутренний голос.
- Аллах, с тобой! - воскликнула Нилюфер, увидев, что я направляюсь к двери. - Мохаммед тебя проводит. Но может ты, все-таки подождешь?
- Нет! - рявкнула я. - Чем раньше мы встретимся, тем лучше. Не волнуйся, я могу за себя постоять.
Нилюфер окинула меня недоверчивым взглядом.
- Тебе необходимо переодеться.
- Зачем?
- Женщины здесь так не одеваются. Твоему отцу это придется не по вкусу.
- Вот еще! Я смотрю, он проявляет завидное самодурство. То нельзя, это не по правилам... не хватало еще идти на поводу у человека, который двадцать лет меня игнорировал. Я хочу его видеть немедленно!
- О! Аллах! Как же ты на него похожа. Фекри!
В двери вошла уже виденная мною служанка. Бабушка прошептала ей пару слов на ухо, и женщина, качая неодобрительно головой, взяла меня за руку и повела за собой. Мы прошли назад к развилке коридора, где нас ждал мужчина, по всей видимости, выполняющий роль телохранителя. Как я поняла, женская часть дома располагалась слева, мужская справа. Фекри дошла с нами до плотно закрытых дверей, но дальше не пошла и мое "путешествие" продолжалось уже в сопровождении телохранителя, который кидал заинтересованные взгляды на мое декольте, пока мы не оказались в просторном холле с высокими окнами. Справа, очевидно, находилась еще комната. С той стороны доносились звуки приятной, незнакомой мелодии. Вход был прикрыт темно-вишневой драпировкой. Телохранитель кивнул в ту сторону и бесшумно удалился. Видимо не хотел попасть под карающий меч моего папаши. А это значило, что мне придется встретиться с ним один на один.
Я пару раз глубоко вздохнула, находясь под нервозностью момента, а потом решительно раздвинула тяжелые занавеси. Моему взору открылась просторная комната, видимо предназначавшаяся для спокойного отдыха. Низкие диванчики, вазы с фруктами, приглушенно-яркие цвета. На меня пахнуло одуряюще-сладким запахом розового масла.
Высокий статный мужчина с черными, как и у меня, волосами, и колючими глазами цвета вулканического стекла, спокойно восседал в глубоком кресле. У его ног пристроилась совсем еще юная девица в костюме танцовщицы. Увидев меня, мужчина резко поднялся. Выражение его лица без слов говорило о том, что он в ярости. Я смело шагнула ему на встречу, ехидно улыбаясь.
"Выйди!" - вскрикнул он. Но это относилось не ко мне, а к прелестной танцовщице. Я едва заметно вздрогнула от звуков его хриплого голоса. Ладони стали горячими, от внезапно появившейся неуверенности. Только отступать было некуда. Сердце запрыгало, и я с удовольствием бы последовала примеру девушки, которая ретировалась в доли секунды. Но беспощадный жизненный инстинкт, и злость покинутого ребенка, никогда не позволили бы мне отступить. Собравшись духом я, наконец, полностью вошла в комнату. Отец молчал, пришлось самой начать:
- Я помешала вам, М-р Донар?
Он не отвечал и медленно расхаживал вокруг меня. Появилось ощущение, что меня снова разглядывают под микроскопом. Как же это раздражает. Заметив, что он приостановился, мне ничего не оставалось, как ехидно поинтересоваться:
- Закончил? Что скажешь, у меня все на месте? - я плавно провела рукой по телу от груди до бедер.
- Женщина! - рявкнул он, - ты должна молчать, пока тебя не спросят! Твоя мать испортила тебя!
- А ты вообще не участвовал в моем воспитании. Так что не тебе судить.
- Ты моя дочь!
Во мне начало закипать раздражение. Первоначальный страх сменился злостью. Мне было, что предъявить человеку, который по недоразумению оказался со мной в близком родстве. У него был глубокий, мужественный голос. Я внутренне передернулась. Его голос был так похож на голос Дэвида. Боже! Неужели мне никогда не избавиться от этого наваждения?!
- Поздно же ты об этом вспомнил! И не говори, что не мог разыскать меня все эти годы. Тебе просто так было удобно! - вскричала я.
- Я требую, чтобы ты была покорной. В тебе слишком много западной самоуверенности.
- А мне начхать на твои желания. Прямо скажу, меня сюда привело исключительно любопытство. Зачем ты появился в моей жизни?
- Ты уже созрела для замужества, - спокойно сказал отец. - Мне нужен наследник, которого я смогу обучить сам.
- Что ты хочешь этим сказать? - моя челюсть едва не стукнулась о красивый мозаичный пол, устланный толстым ковром.
Он мерзко усмехнулся.
- То, что уже сказал. Ты станешь женой Раджива, и родишь ему сильных, красивых детей. Твой сын станет моим наследником.
- Не планирую выходить замуж. - Я пожала плечами, воспринимая все происходящее, как некую забавную шутку. Правда шутка была сомнительной.
- Я сказал и точка!
Он слегка повысил голос, с нажимом произнеся последнюю фразу, как бы утверждая свое превосходство. Видимо на всех остальных это действовало, однако на меня не произвело большого впечатления.
- А башмаки тебе облизать не надо? - вспылила я.
Раздался негромкий удар. Не ожидавшая ничего подобного я рухнула на низкий диванчик. Во рту появился металлический привкус крови. Что же, тем хуже для папочки. Дэвид уже поплатился за подобное, поплатился собственной жизнью. Я поднялась медленно, вытирая кровь и не отрывая взгляда от темных глаз отца. Мелькнувшее в них самодовольство разозлило меня еще сильнее. Сплюнула. Кровавый сгусток шлепнулся прямо на его, тщательно отполированный ботинок. Пока он его разглядывал, чуть удивленно приподняв темные брови, я поворачивала кольца на правой руке камнями вниз. В сложившейся ситуации мне ничего не стоило вернуть пощечину. Папуле, видимо и в голову не могло прийти, что я посмею ответить.
На смуглой щеке мужчины четко обозначились три не слишком глубокие, но кровоточащие царапины. Выражение его лица меня позабавило. Такая мина появлялась на морде старой рыжей колли, жившей в школьном дворе, когда мы, школьники, вместо вкусных косточек подбрасывали ей в миску какую-нибудь несъедобную гадость. Этакая недоуменно-обиженная гримаса.
- Никогда! Никогда больше так не делай! - отчеканила я. - Ты избрал плохой способ наладить со мной отношения. Насилие всегда порождает ответное чувство, и не самое светлое. Я устала. Попробуем завтра сделать еще одну попытку.
Отец не остановил меня. Он вообще оказался в какой-то прострации, я даже подумала: не погорячилась, ли?
Телохранитель ждал меня за дверьми. Он лишь вздохнул, увидев мою распухшую щеку, но промолчал. Мы вернулись назад, в мои покои, где нас ждала бабушка.
- Милая! - кинулась ко мне женщина, - он сделал тебе больно? Зачем ты не послушала меня?!
- Все в порядке. - Я уже начала приходить в себя, чувствуя, как наваливается усталость. - Просто сегодня разговора не получилось. У нас произошло то, что называют обмен мнениями.
- Я поговорю с сыном. - Решительно сказала она. - Ему следует быть мягче, ведь ты росла вдали от нас.
- Не стоит. - Я усмехнулась. - Думаю ему сейчас не лучше чем мне. Я устала, но ты ведь посидишь со мной?
Нилюфер кивнула. Она, конечно, не поняла, чему я усмехалась, а я не собиралась рассказывать, но видимо она решила, что разговор с сыном можно и отложить.
На моей кровати лежало прекрасное одеяние, приготовленное для меня. Что-то вроде просторного длинного платья с широкими рукавами, из светлого шелка и вышивкой на груди. Бабушка сказала, что это кафтан для домашнего отдыха. Все женщины здесь носили подобные.
Служанка принесла нам ужин, состоящий из маленьких золотистых пирожков с бараниной, тушенных в горшочке овощей и свежего хлеба. На десерт подали фрукты, пахлаву и миндальное печенье. Мы занялись едой и, одновременно, я рассказывала бабушке о своей жизни. Такого неудобства я не испытывала уже давно. Приходилось тщательно подбирать слова, дабы не шокировать пожилую женщину. Я понимала, что ее образ жизни не приемлет всего того, что для меня было в порядке вещей. К двадцати трем годам я успела познать многое из такого, о чем все женщины в этом доме даже помыслить не могли, да и не только в этом доме. Покер, разнузданные вечеринки, где рекой льется текила, связи с мужчинами, намного старше меня...
Единственное, чего я никогда не касалась, так это наркотиков. Нет, в старших классах школы мы порой баловались "травкой", но и это мне никогда не нравилось, просто было данью моды.
Нилюфер слушала внимательно, думаю, даже догадывалась, что я многое утаиваю. Но ей хватало такта не выспрашивать то, о чем я умолчала. Вместе с тем, сама я ни о чем ее не спрашивала. В тот момент мне совершенно не хотелось что-либо знать.