Лето давало мне некоторую свободу выбора, и, если не считать, необходимости заниматься поисками работы, то вполне можно было попробовать по-быстрому перейти в соседний мир, добраться до домика Исайи, и у того узнать последние новости Лидийской жизни. А дальше ни ногой. Узнаю и сразу же вернуться, как бы не хотелось вновь увидеть всех друзей, прикоснуться к острому носу моего чудесного Изьки, заглянуть в прозрачность льдистых глаз, наяву, а не во сне.
Ясно осознав, что никуда мне не деться, и, сколько бы ни уговаривала себя, приводя вполне разумные доводы, я все равно совершу этот переход. Перед поездкой требовалось провести ряд подготовительных мероприятий. Во-первых, убедить Женьку, что вернусь назад как раз непосредственно ко дню ее бракосочетания. Во-вторых, убедить Женьку, чтобы она вновь прикрыла меня перед родителями. В-третьих, успокоить родных тем, что еду на отдых в какой-нибудь пансионат и беспокоиться за меня нет необходимости, тем более что через месяц они сами планировали потратить свой отпуск на свою нерадивую дочь. Родители не скрывали, как за меня волнуются, особенно после того, как приехала на зимние каникулы к ним на север в совершенно разобранном состоянии. Конечно, понимала, что причиняю им боль своим опустевшим взглядом и существованием на уровне "автомата", но внутри было так пусто, что казалось, что выгорело все. Не было сил притворяться, совсем не было, и за это я до сих пор чувствовала свою вину перед ними.
Договорившись с подругой о встрече в кафе, оделась и захлопнула дверь квартиры. Еще не прошла и пяти ступенек, как поймала себя на ощущении чужого присутствия. Прислушалась к гулкой тишине подъезда, вроде бы никого. Уютные звуки домашней жизни, чье-то покашливание из-за двери, трель телефонного звонка. На всякий случай натянула легкий щит, которым в последнее время, надо признаться, частенько пренебрегала, и сбежала вниз, отгоняя шизофренические мыслишки прочь.
Улица меня встретила легкой прохладой пасмурного дня. Трудовой день был в разгаре, поэтому на улицах было не многолюдно, как и в кафе, где меня уже ждала Женя. Надо сказать, что выглядела она замечательно, словно внутри горел маленький неугасимый огонек. Стоп... Огонек? Взглянула на девушку внутренним зрением и открыла в изумлении рот. Внутри красивого женского тела тлело маленькое солнышко новой жизни, такое теплое, лучистое и уже любящее. Как я это поняла? Без понятия. Тем удивительнее было то, что я вообще смогла понять, что Женя беременна. Раньше не замечала подобных вещей у других женщин, может быть дело в том, что малыш должен был родиться магом?
- Жень, а ты мне ничего не хочешь сказать? - осторожно поинтересовалась у подруги.
- О чем ты? - недоуменно переспросила та, неторопливо помешивая сахар в крохотной чашечке кофе. Неужели не знает? И Сережа не в курсе?
- Жень, вот только сейчас не волнуйся, но мне кажется, что скоро ты станешь мамой, - выдала я сакраментальное. На мгновение лицо девушки стало каким-то по-детски беззащитным и растерянным, она медленно протянула ладонь и накрыла ей свой пока еще совершенно плоский живот.
- Ты ведь не шутишь, Ася? - голосом, ставшим чуть сипловатым от волнения, уточнила недоверчивая дева.
- Нет, я вижу его свет.
- Это он? Мальчик? - продолжила расспросы подруга, по-прежнему пребывая в состоянии легкого шока.
- Понятия не имею, но знаю, что он будет самым настоящим магом.
- Магом? Боже ты мой... Надо сказать Сереже, - Женька полезла в сумочку в поисках телефона. Понимая ее состояние, решила не лезть со своими проблемами и дать ей время успокоиться и поделиться новостью. Сережа меня не разочаровал. Улыбка полная нежности и нескрываемой радости, расцветшая на лице будущей мамочки во время разговора с будущим папочкой, рассказала мне обо всем лучше любых слов. У этих двоих, нет, уже троих, все будет хорошо.
Не дав возможности даже попытаться пробиться росткам зависти, еще раз полюбовалась маленьким трогательным огонечком будущей жизни. Где-то на задворках сознания вновь мелькнуло ощущение, что за мной наблюдают. Да, что же это такое? Приняв независимый вид, просканировала окружающее пространство, насколько это было возможно, но ничего необычного не заметила. То ли у меня мания преследования, то ли начинает происходить нечто странное.
Следующие несколько часов, которые мы потратили на предсвадебные покупки, обсуждение Жениного нового состояния, и на попытки отговорить меня от экспедиции на Лидию, заставили засомневаться в том, что кто-то заинтересовался моей скромной персоной. Горизонт был абсолютно чист и вполне дружелюбен.
Попрощавшись с подругой, зашла в магазин, купив себе к ужину и для предстоящей поездки все необходимое. Пакет оказался довольно тяжелым, он и отвлек меня...
Удар пришелся прямо в спину, между лопатками. Острой болью, пронзая все тело, сбивая меня с ног, лицом прямо в землю, разбивая в кровь губы. Лежала, чувствуя, как внутри меня разрываются огромные снаряды боли. Мозг, почти отключенный этим ощущением, слабо сигнализировал о полной невозможности сопротивления. Собственная беспомощность уже даже не пугала, хотелось, чтобы все это просто закончилась. И уже не важно как, лишь бы отпустило.
Но процесс моего полного уничтожения неожиданно затянулся. Оказалось, что мой убивец был отвлечен кем-то от столь увлекательного процесса. Неведомый кто-то принял удар на себя. Я слышала звуки боя, легкое шипение файеров и вибрирующий гул защиты. Собралась мысленно и заставила свою лечебную магию заняться процессом восстановления повреждений. Конечно, поза, лицом в землю, не самая для этого удобная, но выбирать не приходилось. Когда немного отпустило, удалось поменять положение тела и увидеть хотя бы часть происходящего вокруг.
Следовало бы и раньше понять, что злые дядьки, как во всех уважающих себя романах, не могут тихо и спокойно умереть где-нибудь вдали от тебя, истекая кровью от полученных ран. Они непременно должны прийти и отомстить за все нанесенные обиды. И отомстить именно тебе.
Эрастик тоже посчитал, что у него ко мне имеются старые счеты. Его удар был хорош, даже великолепен, он почти достиг цели, если бы не дохленький щит, принявший на себя часть магического удара. Вряд ли это можно было посчитать моим везением или его просчетом, следующий файер был бы последним в моей жизни, если бы не появилась третья сила, принявшая мою сторону или просто посчитавшая, что я уже выведена из игры.
Если Эраста я видела замечательно, подмечая каждую недовольную гримасу на его осунувшемся, напряженном лице, то его противник не попадал в поле моего зрения, как бы ни старалась извернуться. Процесс восстановления шел медленно, поэтому мне отводилась только роль наблюдателя.
Эраст Сигизмундович был сильным магом, но ключевое здесь именно "был". Едва только он попытался закончить процесс моего умерщвления, видимо, предчувствуя свою скорую гибель и замышляя взять с собой на тот свет хоть кого-нибудь, чтобы не было так обидно, как его сопротивление было смято, снесено волной синего пламени.
Я лежала и смотрела, как человек заживо сгорает в магическом огне и не могла оторвать глаз. Ужасное, но завораживающее зрелище заставило меня на какое-то время забыть о собственной не утихающей боли и о том, что за моей спиной стоит некто, кто может посчитать, что мне самое время отправиться вслед за убитым магом.
Торопливые шаги заставили меня сжаться в ожидании удара, но вместо этого услышала слова, которым просто не поверила: "Жива, слава Единому!", и тут же живительная магия потекла равномерным потоком через ладонь, прижатую к моей окровавленной спине.
Потом меня перевернули, позволяя захлебнуться нежностью льдисто-прозрачных глаз и почувствовать крепость знакомых объятий. Мимо проходили люди, совершенно не замечавшие нас, по небу проплывали столь же равнодушные облака, а мы вглядывались друг в друга целую вечность, молча, позволяя только глазам говорить за нас.
"Пришел..."
"Конечно..."
"Я ждала..."
"Знаю..."
"Так долго..."
"Раньше не смог..."
"Ненавижу тебя..."
"Я тоже себя ненавижу..."
Виноватый взгляд и тепло от подушечек его пальцев на моем лице заставляет меня прийти в себя. Тряпка! Рохля! Ничтожество! Размякла тут, разлеглась, все простила. Да, ни за что! Вырываюсь из рук Райна, отползаю в сторону, замечая, как стекленеют его глаза и четко прорезаются разочарованные складки в уголках губ. А чего же ты ждал, милый? На что надеялся?