Опираясь на руку верной Клирии, она покидала зал заседаний разочарованная. Можно было бы остаться, насладиться маленькой победой, ведь ее претензии были признаны обоснованными и Мойрам предоставлялась возможность самим решать, как они поступят в дальнейшем: останутся там, куда их увезли, или вернуться обратно в Лигу Читающих судьбы. Но удовлетворения все равно не было, не хотелось никого видеть, хотелось лечь на массажный стол и отключить голову минут на двадцать, пока тело вновь не начнет подчиняться ей. Хотя бы оно, раз уж обстоятельства отказывали ей в этом. Женщину душила обида на то, что, не смотря на собранные доказательства, старому лису удалось уйти от справедливого наказания, опять... Как и тогда, десять лет назад, когда так нелепо погиб муж - ее любовь, ее жизнь. Будь проклят этот Дразаут!
Невольно вспомнились родные глаза, какими она запомнила их буквально за секунду до того, как них врезался кабриолет, запряженный обезумевшими от дурман-травы лошадьми. Улыбающиеся, цвета самого синего неба, самые лучшие. Грудь защемила тоска по прошлому, счастливому, безмятежному и уничтоженному чьими-то безжалостными руками. Пока лекари боролись за жизнь Элении, Максимус умирал на руках своего друга-метаморфа, которого он потребовал срочно разыскать, пока еще был в сознании. Магия была отдана, как плата за переход в новый мир, а без нее лекари были не в силах помочь тому, кто принял основной удар, закрывая собой любимую женщину.
Как показало следствие, авария не была случайностью, но заказчик преступления найден не был, чему в немалой степени способствовала загадочная смерть возницы, произошедшая буквально за пять минут до допроса дознавателем. Однако было несколько зацепок, указывающих на то, что здесь не обошлось без вмешательства Восточной Лиги, претендовавшей в то время на разработку эолитовых рудников на границе с Лигой Читающих судьбы. Максимус не желал отдавать в загребущие руки терра Дразаута то, что считал своим по праву, он был готов бороться за каждую пядь своей земли, но для этого надо было оставаться живым.
Эления в бессильной ярости сжала кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь, причиняя боль, как будто этой боли было мало в ее жизни... Похороны, постоянная борьба с собой, необратимость утраты. Стоила ли груда камней всего этого? Она не знала ответа, но нашла в себе силы собраться и отстоять рудники, в память о муже, тем самым буквально плюнув в лицо алчного старикашки, уже потиравшего руки в предвкушении наживы.
- И куда это вы так торопитесь? - раздался за спиной голос того, кого она меньше всего сейчас хотела бы видеть. Женщина замерла, не оборачиваясь, словно надеясь, что это было всего лишь игрой воображения.
- Ваш зад, конечно, выглядит аппетитно, но я бы предпочел сейчас видеть ваше лицо, терра Эления, - произнес совсем рядом Дразаут, доказывая, что в данный момент он реален, как никогда.
Читающая судьбы поймала озабоченный взгляд своей помощницы и ободряюще улыбнулась ей, поворачиваясь к мужчине. Клирия, как никто понимала состояние госпожи и беспокоилась, что у той осталось не так уж много сил на светские беседы, но выбора не было.
- Я вас внимательно слушаю, терр Дразаут, - четко выделяя каждое слово, произнесла Эления, заставляя себя подавить чувство неприязни, неизменно сопутствующее даже любому упоминанию имени этого человека. - Вижу, вы чем-то расстроены, дорогая? - с притворной озабоченностью поинтересовался мужчина, внимательно следя за выражением лица той, которая стала наваждением на многие годы. Он ненавидел ее за ту власть, которую она имела над его мыслями и желаниями. Ненавидел за то, что она делала его слабым, немощным и сентиментальным. Сколько ночей он провел, усмиряя свою плоть болью, в молитвах на холодном полу, впадая из крайности в крайность: то умоляя Божественную Деву даровать ему любовь Элении, то упрашивая ее, обрушить на голову Читающей судьбы все кары небесные, а ему ниспослать успокоение и забвение. Но его страстные молитвы не были услышаны, безответное чувство продолжало сжигать внутренности день за днем, а неприступная красавица терзала сердце своей холодностью и надменностью.
Еще вчера она стояла такая жалкая и одинокая на трибуне Великого Сейма, пытаясь доказать, что Мойры не по собственной воле покидают свою Лигу. В тот момент он упивался ее унижением, чувствуя, как пьянящей волной прокатывается по телу удовольствие от содеянного. Именно так и должно было быть все эти годы, она у его ног и, желательно, на коленях. Дразаут уже представлял во всей красе, как эта ледышка придет к нему и будет умолять, чтобы он не поступал так с ее девочками, когда вмешался гадкий метаморф, которого и за человека-то трудно считать. Полулюди-полутвари, пригодные только для защиты территорий, они должны довольствоваться отведенным им местом и не влезать в дела тех, кто выше их по рождению. А этот Айден не только спутал все его карты, но каким-то образом сумел добыть доказательства тайной деятельности его Лиги, тем самым сведя на нет целый год кропотливой работы. Но даже не это его задело больше всего, а то, что тот имел наглость посягнуть на то, что Дразаут считал своим. Каков наглец! Да и Эления тоже хороша, даже не возмутилась, а ведь ему было доподлинно известно, что никакими любовниками они не являются. Везде вранье!
- Да, я весьма огорчена, тем обстоятельством, что и сегодня вам удалось уйти от ответственности, - призналась женщина, глядя из-под нахмуренных бровей на собеседника. Она даже не потрудилась скрыть, насколько ей неприятна их встреча. Хотелось вцепиться в это ненавистное лицо и разодрать его в клочья, приговаривая: "Это тебе за Максимуса, это тебе за меня, а это тебе за моих девочек!".
- О какой ответственности вы говорите, дорогая? Я ничего не знал, даже не подозревал, что за моей спиной происходит такое. Управлять целой Лигой - очень трудоемкое занятие, отнимающее много сил и времени, за всеми не уследишь. Впрочем, вы сами знаете это не понаслышке. У вас ведь тоже на все не хватает рук, так и не смогли организовать нормальную систему защиты Мойр, вот за это и поплатились, - ленивая улыбка растекалась по губам мужчины, видевшего, что его слова достигают цели. Чувство вины - прекрасная вещь с помощью, которой можно манипулировать даже такими сильными людьми, как Читающая судьбы.
- Я говорю об ответственность за свой народ, терр Дразаут, и об ответственности за совершенные преступления! - фиалковые глаза собеседницы засветились гневом, непростительно долго сдерживаемым внутри. И тут же она почувствовала досаду на собственную неосмотрительность. Читающая понимала, что эмоции эмоциями, но провоцировать этого типа на какие-либо действия, было с ее стороны крайне неосмотрительно.
- И что же это за преступления такие? - поинтересовался мужчина, вставая почти вплотную, настолько близко, что можно было заглянуть за корсаж платья девушки, чем он не преминул воспользоваться. Та буквально всей кожей почувствовала липкость и похотливость взгляда и сделала вынужденный шаг назад. Мысль о том, что этот человек может до нее сейчас дотронуться, вызывала отвращение.
- Вы знаете, о чем я говорю, - Эления была совершенно не готова устраивать дискуссии, понимая шаткость своего положения, поэтому предпочла не конкретизировать выдвинутые обвинения.
- Нет уж, продолжайте! - почти в самое ухо прошипел собеседник, резко приблизившись и обхватывая цепкими пальцами предплечья женщины. - Ничего не доказано, понимаете? Ни-че-го! Ни-че-го!
Дразаут тряс хрупкое тело в такт собственным словам, чувствуя, как внутри зарождается желание сломать ее, как надоевшую куклу. Сломать и отбросить. Вытрясти всю душу. Уничтожить.
Эления закусила губу от внезапно пронзившей позвоночник боли, спина протестовала против подобного варварского отношения. Сил на то, чтобы вырваться из захвата, не было, поэтому она сосредоточилась только на том, чтобы не застонать и не доставить дополнительного удовольствия мучителю.
- Да что вы себе позволяете! Сейчас же отпустите! - раздался возмущенный крик, пришедшей в себя Клирии. Помощница, видя, что ситуация выходит из-под контроля, попыталась вклиниться между госпожой и обезумевшим терром, но тот с неожиданной силой хлестко ударил ее по лицу, разбивая губы в кровь и отталкивая от себя.
- Ты думаешь, что можешь столько лет безнаказанно издеваться надо мной? Глупая девка, красивая, но никчемная. Это из-за тебя погиб твой любимый муженек. Думаешь, мне так сильно были нужны те рудники? Рано или поздно, но они бы стали моими, и для этого совершенно необязательно было марать руки в убийстве. Максимус стоял на моем пути, мешая заполучить тебя. Ты приворожила меня, гадкая ведьма, заставила убить человека! Ты виновна, ты! Но почему-то именно в мои сны он приходит и смотрит, смотрит и молчит, молчит и смотрит... - Дразаут слепо глядел в искаженное мукой лицо терзаемой женщины, но не видел его - ночной кошмар застилал его взор.
Он зажмурился, прогоняя наваждение и сосредотачиваясь. Теплое, безвольное тело, застывшее в его руках, напомнило, что сейчас день, а значит, он свободен от кошмара ночи и может делать все, что угодно. Например, смять эти губы в поцелуе так, как давно мечталось.
Из состояния шока Элению вывело грубое вторжение языка в ее рот в момент, когда она попыталась вдохнуть побольше воздуха перед новым приступом боли. Так жадно, безжалостно, мерзко, преодолевая слабые попытки сопротивления ее слабых рук. Внутри родился крик, рвавшийся наружу: Нет! И показалось даже странным, как этот тихий крик смог перерасти в оглушительный рев, сотрясший своды здания и заставивший Дразаута отпрянуть от нее.
Такой рев просто физически не мог вырваться из обычного человеческого горла, значит, подобному могло быть только одно объяснение, и это объяснение неслось по бесконечно длинному коридору, прямо на застывших в ступоре людей, в виде массивной туши разъяренного метаморфа.