Тема: записки студента обеседе с отцом и его друзьями.
Привет, братишка! Наконец-то выполнил твою просьбу. Оформил мои "старинные" записи о той самойбеседе в единый связанный текст. Ты написало желании показать их друзьям и просил меня "писать обстоятельно и понятно". Это оказалось непростым делом. Ведь записи я сделалв молодости,исключительно для себя. Тогда ни с кем не планировал ими делиться, даже с тобой. Думал, когдазахочурассказать тебе или еще кому об отце, егомирочувствии, то смогу сделать этонапрямуюв разговоре, лицом к лицу. Если уж потребуется,- диктофонную записьдам прослушать (ведь не знал, что она пропадет)... Но, как видишь, Бог распорядился по-иному. Стал разбирать и перечитывать записки,- увидел, как тяжелы они для чтения, а иногдаизложены мною откровенно коряво.Поскольку местами запись на диктофоне была неразборчивая-я не дословно приводил текст разговора, а измышлял свой пересказ. Частенько он был не лучший. Еще много неясных сокращений повстречал. Спешил когда записывал. Вот и пришлось нынче литераторствовать.Переписывал заново, дополнял, исправлял, старался, чтоб гладко читалось. Скажу сразу -удалось не все. Наверняка кто-то талантливый, и более грамотный, чем я,изложилбы материалосновательнее и красивее, например, в виде философского диалога или богословских тезисов. Но, сам понимаешь, я не философ, небогослов, и даже не писатель.Потому,не мудрствуя лукаво,постарался по-простому в хронологии, без упущений отобразить все события той беседы. Затонеплохо проявился контекст. И это немаловажно. Как знаешь, беседа состоялась давно, в мои студенческие годы, в Санкт-Петербурге. На тот моментмне исполнилось целых двадцать два года, и я был переполнен амбициями...Тебе нынче двадцать один. Фактически ты сегодня - это я тогда. Эх, тогда-тогда... Тогда ты был веселым, щекастымкарапузом пяти лет и мало что разумел. А вот иззаписок и уяснишь, что буря, которая нынчесвирепствует по земле, грозно надвигалась уже в те годы. Именно тогда стало очевидно, что Россию ждут суровые испытания. Хочу предупредить: только религиозному - ищущему Бога человеку мои записи будут интересны и понятны.Надеюсь твои друзья таковы. Для всех прочих этот текст будет скушени малозначим. Уверен, что и публиковать его никакое издательство не захочет. ( Ты спросил о возможности издать записи в память об отце. По-моему не стоит.) В методических целях я разбил текст на смысловые части и главы.Рассказ отца об Истине, о спасении, о Церкви поместил отдельно, целиком в часть Б. Смею надеяться, что записанные мною размышления отца и его друзей укрепят тебя духовно в нашей православной вере. Понимаю, как сейчас тебе нужнавсякая духовная поддержка. Ничего не бойся!С тобою Христос!Низкий поклонбатюшке Роману.Нуждаюсь в его молитвах. И сам, пожалуйста, не забывай молитьсяобо всех нас. Целуй маму!Береги и жалей ее!Старайся, по возможности, не давать ей смотреть телевизионные ток-шоу.Это же натуральное калечениедуши и мозгов! Точно из ада трансляции ведутся! Нынче интернет у вас работает по особенному - "с чувством, с толком, с расстановкой". Мои ссылки у тебя не работают, но выискать и скачать хорошее, доброе кино -несложно. Помню, у нас на дисках было многопрекрасных фильмов. Наверняка,что-то сохранилось. Вот и смотрите. Ставь бардов. Высоцкий, Розенбаум - они ей всегда нравились. Маме очень приятно, когда ты ей читаешь вслух. Хвалит тебя. И конечно- храм. Хорошо бы вам почаще вместе бывать на литургии. Эх!Как удобно и приятно советовать издалека! Не сердись. Знаю, что и без моего занудства все что под силу ты делаешь. Только одно не исполняешь- не женишься. Не откладывай до диплома.Мама сетует, что внуки далеко, некого понянчить. Интенсифицируй процесс. Прими как послушание. И не спорь с ее подругами! Мама смущается. Они же к ней приходят, а не к тебе. Весной предпримем попытку всемсемействомпробиться к вам. Но пока молчи, чтобы мама не расстроилась,-вдруг не получится.Сам видишь как все зыбко. Храни вас Господь!
С любовью во Христе твой нерадивый старший брат.
Во вложении: файл НГЛ. #### "Открыть"
Часть А
Глава 1
Забежал попрощаться
***
Июль 2018-го года. Санкт-Петербург. Васильевский остров. Около входа в указанный мне двор -колодец наталкиваюсь на полинявший след мундиаля - несуразную бетонную клумбу в виде обрезанного футбольного мяча. Цветы на клумбе пожухли. Не поливают. Двор образует один дом - очень старый, дореволюционный. Фасад с улицы, похоже, не знал ремонта. Стены мрачные из покрытого копотью и потемневшего от времени красного кирпича. Кое-где кирпич посыпался. Декоративные башенки на крыше разрушились и разрослись деревцами. А вот двор - точно другой мир. На удивление опрятный, обновленный. Весь светлый с крашеными цвета охры стенами. Даже оконные рамы - все одинаковые деревянные и видно, что новые. Стекла - чистенькие, искрятся на солнце. Посреди колодца раскидистая старенькая яблонька. Ствол - светло серый, почти белый, как седой. Под ней пара струганных скамеек. К одной приставлен чей-то самокат. Машин во дворе нет. Проезд в арку загорожен гранитным столбиком. Хорошо во дворике. Уютно и свежо. Хочется крикнуть - как в горах или в лесу - чтобы эхо услышать. Не решаюсь. Прохаживаюсь по дворику и размышляю, что обыкновенно бывает наоборот - фасады облагорожены, а дворы запущены. Смотрю на часы. Ого! Сильно опоздал. Нечего рот разевать... На дверях единственной "парадной" ( а на самом деле бывшем черном входе) не оказалась домофона, но дверь было не заперта. Я вошел и ...оторопел... Просто сногсшибательная чугунная лестница! В жизни такой не видывал! Не зря отец настоятельно советовал на нее взглянуть. Вроде как дед или прадед Василия Васильевича отливал. Лестница - древняя, черная, будто обугленная. Конструкция - винтовая, вся в причудливых орнаментах, с отлитым в массивном основании гигантским змеем. Ужасное чудище терзает и пожирает мечущихся у пола странных толстых человечков во фраках и цилиндрах. И все это как бы в огне. А над огнем бушует другая стихия. Чугунные гребни волн вихрем по спирали несутся с этажа на этаж, наверное, к самой крыше. Но там, вверху лестницы, темно. Ничего не видно. Присматриваюсь к литым узорчатым перилам, что около меня. Гляжу - в них тоже человечки, не такие эпатажные как у пола, а реалистичные формой мужчины и женщины, старики и дети. Все они взбираются по волнам, точно по ступеням, все вверх, и вверх.... А кое-кто из них срывается - падает к змею на растерзание. Но большинство тяжело, с видимыми усилиями, а все-таки карабкаются вверх. На этажах подмечаю узнаваемые контуры Адмиралтейства, Исаакия, Казанского и Морского соборов. Целый флот корабликов, все полные людей, идут вверх по волнам. Хо-хо! И коты с собаками, коровы и кони и даже мишки - все в гору идут! И чайки летят туда же! Ого! Аэроплан? Показалось? Нет, точно! Аэроплан рвется ввысь! Удивительная, странная лестница! На обратном пути надо будет внимательно рассмотреть, зайти на все этажи и сфоткать на память. Сейчас некогда. Я поднялся на третий этаж и попал в длиннющий глухой коридор со скрипучим деревянным полом и множеством дверей по обеим сторонам. Пока разбирался с номерами квартир, одна из дверей распахнулась, и оттуда поманил рукой как всегда приветливый Василий Васильевич:
-Заходи! Заходи! Ты как раз вовремя! Сын в гости заехал. Познакомитесь.
- Добрый день. Лестница роскошная! Слышал - ваших предков работа?
Василий Васильевич вдруг хмурится, отворачивается и нехотя отвечает в сторону: " Гм-Гм. Да-да... Деда ...".
- Расскажите о лестнице? Почему такой странный орнамент?
Василий Васильевич продолжает хмурить лоб, тень смущения пробегает по лицу. Говорит с досадой: "Почему да почему ... Ты это давай...Стол давно накрыт."
Странно, что Василий Васильевич никак не хочет говорить о лестнице. Ладно. Чтобы снять возникшую вдруг неловкость спрашиваю, будто мне интересно:
- Как вы узнали, что я здесь, в коридоре?
- Заходи. Вот так, чуть отойди, я дверь запру...У Бори, сына моего, слух острый! Боря музыкальную школу по скрипке закончил. В нашем заводском клубе на праздничном концерте выступал. Четырнадцать лет ему тогда было. Как играл! Весь зал стоя аплодировал! А по ходатайству дирекции завода обком комсомола его путевкой в Артек наградил. Как юного таланта! Съездил в Крым. Загоревшим, довольным оттуда вернулся ...Тогда все мы были счастливые... Эх, жаль музыку забросил... ( Василий Васильевич зашелся румянцем, улыбается. Ему приятно все это вспоминать и хвалить сына.) Так вот, сидим, а Борис вдруг говорит: "Отец, похоже, кто-то у нашей двери суетится..." Пол-то в коридоре еще хрущевский, поскрипывает. А я и решил, значит, опоздавший явился! Не разувайся... Вон о тряпку ноги вытри и проходи туда.
-Спасибо.
***
Я первый раз в квартире Василия Васильевича. Он приглашал меня неоднократно. Но мне как-то не хотелось. И времени особо не было. Учеба. Подработка. (Да и сегодня не думал задерживаться. Так забегу попрощаюсь, чай выпью и уйду. Дел много... Вещи собирать. К научному руководителю надо зайти. Еще в общагу успеть.) Отец с матерью и братишкой были у него в гостях не раз. Без гостинца или игрушки братишка от Василия Васильевича не уходил. Очень он полюбил его, - внучком своим называл. Баловал. Водил на кружки разные в Аничков дворец. По музеям ходили, на детские спектакли в театры. У самого-то внуков не было. Борис, единственный сын (сегодня навестил отца, поскольку приехал в Петербург на футбольный матч) жил в Москве, в гражданском браке. Василий Васильевич сетовал, что, мол, живут в грехе и детей не хотят. Жена Василия Васильевича умерла семь лет назад, и он остался в шестьдесят два один, на пенсии. Я с Василием Васильевичем пересекаюсь, в основном, на рыбалке. (Мы и познакомились с ним четыре года назад во время рыбалки. Тогда с отцом на Большой Невке спиннинги бросали, а он лещей на фидер таскал.) Еще видимся на службах, в храмах. Это случается, когда я посещаю вечернюю или литургию на Оптинском подворье ( Василий Васильевич там прихожанин), но больше - на Карповке, в Иоанновском монастыре. Мне там нравится причащаться. И Василий Васильевич любит этот храм. Часто бывает. Наставляет меня: "Место тут - Божие! Святое! Наш отец, праведный Иоанн Кронштадтский всех нас слышит! И за всех пред Господом хлопочет! Ты, сынок, молись ему о братишке своем, о матери, об отце, о близких, меня грешного вспомни. И о всех вас, жителях Донбасса, молись! Обязательно! Видел икону святого с ваших мест, Илии Макеевского? То-то же! Не зря она тут! Святые Иоанн Кронштадтский и Илия Макеевский вместе за Россию, за Донбасс просят Матушку нашу, Заступницу, Пресвятую Богородицу! И Господу неустанно молятся!"
Я с семьей приехал из Донецка в Санкт-Петербург еще до войны. Отцу предложили здесь хорошую работу, и мы всей семьей решили на время перебраться в Северную Пальмиру. А потом разразилась война, так мы и остались в городе на Неве. У нас поначалу возникли проблемы с постановкой на миграционный учет. Никто тогда не хотел нас регистрировать. Даже двоюродная сестра матери, "коренная петербурженка", как она себя любит величать, заявила, что все " ...две ее квартиры на Петроградке, сейчас переписаны на сына. А он так занят! Если бы вы знали, какой у него сложный бизнес. Он и по выходным работает! Поэтому, нет-нет, не получится. А о квартире на Миллионной и речи быть не может. Сын ее купил и оформил на подставное лицо. Знаете, какие сейчас сложные времена для бизнеса!" Тут, в Питере, есть мясокомбинат с названием "Петербурженка", так я и прозвал нелюбезную тетушку: "Коренная колбаса" или "Кровяная петербурженка". Мать меня отругала, а братишке очень понравилось. Тетя, с чувством, говорила нам, что всему Донбассу она сочувствует, и " ...вам, родные, особенно... Рада бы помочь. Но не в силах! Очень, очень это сложная бюрократия!", а еще: " Видно Бог любит вас крепко, потому и испытывает так основательно. Но Бог не дает испытания не по силам! Вот пройдете это испытание и заживете славно". Прочие знакомые примерно также реагировали на наши просьбы. Василий Васильевич единственный сразу без вопросов зарегистрировал нас у себя. Так до сих пор все, кроме меня ( я после поступления зарегистрирован по месту учебы, в Политехническом университете), и значатся в документах, что пребываем в его квартире. Конечно, мы живем в другом месте. Снимаем двухкомнатную на Старой деревне. Финский залив рядом, Елагин близко. Красиво. Маме нравится, что с братиком есть, где гулять. Мне и отцу хорошо, что рядом с домом рыбу можно половить. Еще близко два храма. Намоленные, с историей. В один из них мы и ходим на службы в основном по праздникам и воскресеньям.
***
Василий Васильевич провел меня в ванную. Обычная ванная комната, только непривычно высокие потолки и маленькое оконце на улицу, как во многих старых домах. Я вымыл руки. Василь Васильевич заботливо подал полотенце. От него исходила доброта и какое-то детское нетерпение. Мне вдруг стало неудобно. Я ведь попрощаться забежал, а он видно не знает. Может отец ничего ему не рассказал?
Василий Васильевич будто читает мои мысли:
- Отправляешься на учебу в Германию? Молодец! Когда выучишься, постарайся вернуться домой, в Россию.
Вот такого пожелания я и опасался. Не хотел обижать Василия Васильевича. Но и соглашаться с ним, что надо обязательно возвращаться после учебы я тоже не желал. Можно промолчать. Или ответить: "Постараюсь, мол". Но это будет нечестно. Я-то считаю по-другому. А он - пожилой человек, старой закалки, любящий Россию, православный - конечно, будет настаивать на моем возвращении. И мне придется объяснять, что патриотизм здесь не причем... А мое православие не пострадает от общения с лютеранами, а вероятно и с католиками (ведь я еду в Баден-Вюртемберг). Я решаюсь и спрашиваю:
- А вдруг меня на работу пригласят в Германию? Старшие ребята, кто по обмену студентами, как я, два года назад шли, - так их пригласили в концерн Daimler AG. И они остались. Там круто! Интересная работа.
Уже приготовился выдвинуть целый ряд аргументов, на случай если Василий Васильевич продолжит меня уговаривать вернуться, но он только ласково улыбнулся и говорит:
-Ну как Бог даст! На все Его Воля! Идем к столу.
Я был так удивлен, что Василий Васильевич не стал спорить со мной, - зная его позицию и его принципиальность, - что как бы выпал из реальности. Даже мой отец, придерживающийся куда более современных взглядов на жизнь по сравнению с Василием Васильевичем, и то две недели переваривал информацию. Говорил, что если навсегда, то плохо... чужбина... Родина...почва... надо постараться вернуться... разве ты не скучаешь по Донецку?... повзрослеешь - поймешь, и только потом, видимо свыкшись, благословил, сказав примерно то- же, что сейчас Василий Васильевич. Матери было очень грустно, - чувствовала, что там останусь,- но сразу благословила, взяв с меня обещание каждую неделю звонить им по Вайберу, и не реже чем раз в два года приезжать их навещать. Братишке я пообещал, что буду присылать ему подарки... Обдумывая все это, я на автомате достал из кармана смартфон. Зачем? Сам не знаю. И вероятно тогда непроизвольно включил в нем диктофон, на который и записался весь разговор того дня. Как положил смартфон - диктофон обратно в карман не помню, не заметил и как мы оказались в гостиной. В действительность меня вернули приветственный жест отца и дружеское восклицание Смирнова - постояльца Василия Васильевича: "О, студент! Выглядишь бодряком! Так держать!". Отвечаю: "Здравствуйте. Спасибо" Вижу Бориса (бледный, худой с небольшой бородкой, в очках с оправой как у хипстеров, взгляд колючий, немного надменный...совсем не похож на Василия Васильевича, ...хотя нет, уши и нос его) он сидит по правую руку от места Василия Васильевича. Перед ним банки дорогого бельгийского пива ( а я в Питере научился разбираться в марках пива) и блюдо с "фирменными" - ох! ароматными - копчеными лещами Василия Васильевича (балует сына, специально для Бориса поймал и закоптил. Конечно, всем нам предлагает, но...понятно, что для Бориса -любимого сыночка). Ест лещей и пьет пиво только Борис. Остальные чай с травами из заварника, с кипятком из самовара. К чаю арахисовая халва и брусничное варенье. Я здороваюсь с Борисом за руку. Знакомимся. Его рукопожатие вялое, безразличное. Он холодно мне кивает. Василий Васильевич подходит к своему месту и крестится на образа. Их много в правом углу гостиной. Икона Спаса Господа нашего Иисуса Христа; иконы Пресвятой Богородицы: Иверская, Феодоровская, Всех Скорбящих Радость, с грошиками; иконы святых: Вселенских учителей, праведного Иоанна Кронштадтского, блаженной Ксеньюшки Петербуржской, великомученика и целителя Пантелеимона, преподобного Серафима Соровского, и других святых, которых я не знаю. Образа старые, намоленные - перед ними теплится синяя лампадка. Перекрестился и я. Рассаживаемся. Василий Васильевич с удовольствием потирает ладони. Предлагает: "Берите лещей. А то, что же, только Борис и кушает. Вон квас из шиповника ( замечаю запотевший кувшин с квасом, стоит не на столе, а на блюде, на серванте). Но Смирнов с отцом отказываются от лещей и хвалят чай. Отказываюсь и я. Не хочу, чтобы от меня потом пахло рыбой (хотя знаю, что лещи вкуснейшие, и надеюсь, что Василий Васильевич завернет их отцу с собой. А я дома поем). Василий Васильевич не настаивает. Говорит:
-Ну, продолжим разговор!
Смирнов, - который, видимо, прервался, когда я вошел - трет кулаком лоб - вспоминает о чем-то. Потом как бы нараспев:
-Во-о-от!...
***
Я со Смирновым знаком. Он тоже с Донбасса, только с другой стороны. Родом из села под Мариуполем. Холостяк. Никогда не был женат. Детей нет. Долгое время жил и работал в Алчевске, в каком-то ВУЗе. Кандидат наук. Доцент. Крупный специалист по индукционным печам. Куча научных трудов, изобретений. И вот в тринадцатом году ушел на пенсию ( он чуток младше Василия Васильевича). Продал квартиру в Алчевске и вернулся в свой поселок, на побережье Азовского моря. Купил недостроенный дом. Достроил.... Но когда в поселок, в пятнадцатом, вошла колонна ВСУ - боеприпасы в одной из машин, - припаркованной прямо под его домом, - сдетонировали. Военные сразу заявили - от прямого попадания вражеской мины. От дома ничего не осталось. Хорошо, что Смирнов был тогда в отъезде, в Мариуполе. Решал вопросы с пенсией, которую ему перестали начислять из-за неразберихи с документами. Была ли это мина, а если была, то откуда прилетела - выяснить Смирнову не удалось. Военные свою вину отвергли - что машину полную снарядов около жилого дома на длительную стоянку поставили. АТО все спишет. Цинично заявили, что если Смирнов станет жаловаться, то и дело могут на него завести. Мол докажут, что это он корректировал огонь сепаратистов. Передали с "доброжелателем", что пусть лучше помалкивает да выкручивается сам как знает. Что делать? Поехал в Москву, к родному племяннику, которого в детстве нянчил, - сыну ныне покойной родной сестры. Раньше сестре деньгами помогал, как мог. Она одна сына воспитывала, и Смирнов, по сути, был кормильцем в их семье. Племянник вырос, поступил в институт в Москве. Женился на москвичке и остался там жить... И вот приехал Смирнов к племяннику, а тот ему и заявляет: " Дядя, извини, но не могу тебя не прописать, ни жить оставить, даже на время. У нас в трехкомнатке четверо живут, места нет. А на даче я строительство затеял - второй этаж делаю. Там, в доме, бригада строителей работает и проживает. И деньгами помочь не могу. Ипотеку тяну. Дочке квартиру купил. А хочешь кожаную куртку тебе дам? Это от тестя. Ему подарили, а оказалась мала. Он мне отдал. Так она и мне мала. А тебе в самый раз будет. Бери". Смирнов, к удивлению племянника, от куртки отказался и отправился в Санкт-Петербург, к своему другу-сокурснику, адрес которого знал - потому что, бывая в Питере, всегда останавливался у него. Когда началась смута в Украине, сокурсник сразу пригласил Смирнова приехать в Петербург, пожить у себя. Но Смирнов тогда не захотел. Правда его товарищ уже полгода, как не выходит на связь. Ну, мало ли что бывает? Все равно ехать больше некуда. И Смирнов прибыл в Питер. Но как говорится: пришла беда- отворяй ворота. Оказалось, что друг его умер, как раз полгода назад. Смерть друга и безысходная ситуация повергли Смирнова в совершенное отчаяние. Он не представлял, как ему быть и что предпринять. В России других родичей не было. И в Украине не было. Разве что еще к одному товарищу, в Запорожье, податься. Смирнов знал, что тот не откажет. Но у него жена тяжелобольная, много лет прикована к постели. Смирнов не решился его тревожить... Дом покойного сокурсника располагался на Ваське. И Смирнов,- как он потом рассказывал, - под проливным дождем, совсем не замечая, что промок до нитки, бесцельно плутал по проспектам и линиям Васильевского острова. В итоге сам не зная как, он очутился на набережной Лейтенанта Шмидта, у дверей Храма Успения Пресвятой Богородицы. Александр Иванович Смирнов, человек православный, глубоко верующий, сразу осознал, что это Промысл! Господь свел его в тот день, в храме, с Василием Васильевичем, который пожалел Смирнова и предложил ему пожить у себя. Так Смирнов и остался у Василия Васильевича. Смирнов, когда знакомился, сам не зная почему, на вопрос Василия Васильевича как его звать, ответил: недостойный раб Божий Смирнов. С тех пор мы и зовем его так - по фамилии. Конечно, от любых денег за проживание Василий Васильевич наотрез отказался. Но Смирнов настоял, что он оплачивает половину коммунальных платежей и что стол вскладчину. Смирнов получил статус временного убежища и устроился работать на "Красный Выборжец". Несмотря на всю его квалификацию, знания и регалии, из-за того, что он иностранец в оборонку его не брали, а в ВУЗах и НИИ свих пенсионеров полно. На "Красном Выборжце" срочно понадобился электромеханик по обслуживанию плавильного оборудования, так Смирнова на рабочую должность и приняли. Но Смирнов был доволен и этим. А вчера за ужином отец мне поведал, что на Смирнова обрушилась новая напасть: ФМС отказало продлить ему статус временного убежища. Мол, на территории откуда он прибыл войны нет. Он не из республик. Ему ничего не угрожает. Так пускай отправляется назад - в Украину. А что жить негде, и дом разрушен, так пусть Украина и компенсирует. Это проблемы ваши, а не наши. В конце разговора инспектор, посочувствовав, посоветовал еще попробовать получить убежище в других регионах России. Может и получится. А без статуса тяжело. На заводе отпускать не хотели. Главный инженер даже предложил работать неофициально. Очень грамотный Смирнов специалист, работник эффективный, и не употребляет. Но все это конечно не решает вопроса. И Смирнов решил ехать на Урал, в Челябинск или Екатеринбург. Может там выйдет...
Об этом и шел разговор, когда я вошел в сопровождении Василия Васильевича в гостиную.
- Во-о-от! Тогда я у них спрашиваю, - продолжает Смирнов уже с напором,- Что это за система такая, что "высококвалифицированный специалист" оценивается, внимание, размером зарплаты! Образование, квалификация- это все вторично! Все ерунда! Главное миллионные заработки и налоги с них. Понимаете, это же как надо все извратить! Смирнов раскраснелся от возмущения. Он тянется к заварнику, доливает себе заварки в чашку и подносит ее к кранику ведерного самовара с кипятком. В чашке еще бурлит кипяток, а Смирнов уже с удовольствием прихлебывает из нее. Успокаивается.
-Да. Все поставлено с ног на голову, - соглашается со Смирновым отец.
-Я им говорю. Ребята, если на общих основаниях, по вашей процедуре, то я, пожалуй, раньше помру, чем стану гражданином РФ. Это минимум год РВП, далее четыре - пять лет ВНЖ, и все это с пропиской! А только потом можно подать на гражданство! А по упрощенке я не могу. Нет у меня предков родившихся в России, в пределах нынешних границ. Я родился в УССР. Программа соотечественников в Петербурге не работает, только в области. А я в Питере живу и работаю... Переезжайте говорят и работу меняйте. Так даже если в область уехать- тоже не просто. Снова- прописка. Где, у кого? А инспектор, улыбчивый парень, рассмеялся и говорит: " А кто вам обещал, что будет легко? Это естественный отбор! Выживание!" Эх! Выживание! Не первый раз здесь слышу! Почему-то в Питере этим словечком оправдывают все. А ведь я - русский! И по отцовской и по материнской лини- русский! Не "носитель русского языка". И кто только такое выдумал? А русский! Православный! Но не положено! Чужой! Уф!- Смирнов дует на кипяток. Отпивает пару глотков. Продолжает:
-Ладно, русский - не русский... Но вы же и хороших спецов гоните! У вас же должно быть государственное мышление! Я то - старый, но вот - мои ученики, с Алчевска! Переписываемся. Классные специалисты! Скажу честно, таких здесь крайне мало- по их специализации. Так из-за этих бумаг не могут на нормальную работу поступить! Грузчиками, в лучшем случае - электромонтерами работают. Эх! Одни мытарства! Надоедает все, и они в Германию едут! Вон как он! - Смирнов на меня указывает. - А там знание, квалификацию и трудолюбие ох как ценят!
Василь Васильевич тяжело опускает свой крепкий кулак на стол.
- Эх, Россия! Россия Святого Сергия- где ты? Что же с тобой сделали?! Не будет нам царя праведного, ежели предавать друг друга станем! Ведь уже было - в революцию наш народ предал Господа, - а отвернулся от него намного раньше - и отобрал Господь у нас помазанника своего. Предателям царя не положено!
Василь Васильевич ждет нового русского царя. Он убежденный монархист. Но не из тех, кто считает Николая II царем искупителям и одновременно чтит "святого" Иосифа Сталина. А таких людей в Питерских храмах я повстречал немало. Для Василия Васильевича грядущий русский царь - это прежде всего наследник Святых страстотерпцев Бориса и Глеба ( поэтому и сына своего он назвал Борисом, который, к великой радости Василия Васильевича, родился в день памяти первых русских святых), а также мудрого, благородного и отважного Александра Невского. "Любовь к людям и отечеству, рыцарское благородство и честь, самопожертвование ради Христа, ради России, ради людей, конечно мудрость и сила духа, - вот те качества, которыми должен обладать русский православный монарх! Без помазанника Божия мы - сироты!" - утверждает Василий Васильевич. Я же полагаю утопическими его взгляды, но отношусь к ним с симпатией.
- Не знаю как насчет царя... - Смирнов прикусил губу, помолчал секунду и продолжил: - Но что-то с нами явно происходит нехорошее. Смотрите: нынче узбек помогает узбеку, грузин грузину, поляк поляку, немец немцу, еврей еврею, а мы русские друг друга бьем, и не то что радоваться за счастье близких - этого давно не умеем, - а даже и состраданию разучились. Почему так?
- Потому, что у узбеков и поляков есть вера, а у нас нет,- глухо откликается Василий Васильевич.
-А ведь вера - это дар Божий. Так? Почему же Он им дает этот дар, а нам нет?
- Видно мы тяжко больны грехом! Болезнь в нас свирепствует. Крепче и шибче, чем в других. Очень может быть... Из-за этого мы не в состоянии, не хотим и не можем, принять дар веры! Недостойны мы! Отвернулись от Бога! - горячо восклицает Василий Васильевич.- Дай нам веру, так мы в гордыни и в самолюбии своем дел то наворотим! Не дай Бог! Вот ты, -Василий Васильевич обращается к отцу, -ты ведь точный диагноз дал нам, петербуржцам. Помнишь? Чего глаза отводишь? Правду тогда сказал. Взгляд у тебя, приезжего издалека, - незамыленный. Повтори всем!
Отец конфузится:
- Я не уверен в справедливости сказанного мною тогда. Это был скорее крик ... от тоски и разочарования...
- Не хочешь, тогда я за тебя скажу! Диагноз таков: выживание вместо крестоношения, и самореализация вместо лицетворения, вместо обожения! Как точно ты тогда сказал! Казалось бы, после страстей революционных и блокадных, должны на всю оставшуюся жизнь, из поколения в поколение,... в крови, с молоком матери,... каждый должен пред Богом пасть с мольбою: Господи, помилуй меня грешного! Но нет же...Раз еще стоит Санкт- Петербург, то верно крепко о нас молятся мученики Петроградские- Ленинградские, Да еще, может, отыскались в городе на Неве десять праведников, а Господь- Бог наш долготерпелив и многомилостив.
И тут сын Василия Васильевича, Борис, молчавший весь разговор, внезапно встает и говорит: " Отец, спасибо! Рыба отменная. И за пиво конечно. Спасибо, что помнишь, какое я люблю. Но мне пора".
- Как пора? - Василий Васильевич аж привстал, и на настенные часы показывает. - До матча же еще более пяти часов?
- Я к партнеру своему по бизнесу заеду. Мы вместе с ним на стадион идем.
***
Тут я решил, что подвернулся удобный случай и мне смыться. Уже готов был вскочить и попрощаться, как вдруг скрывшийся было за дверьми гостиной Борис, вернулся обратно к столу, встал за стулом, оперся о его спинку и произнес то, что послужило основанием всей дальнейшей беседы. Позже, уже в Германии, я с удивлением и радостью обнаружил запись той беседы у себя на смартфоне... Тогда, я - двадцати двух летний студент, искал собственный взгляд на мир. Горел увлечением философией. Мечтал написать какой-нибудь труд. По-мальчишески был убежден, что в состоянии сказать что-нибудь значимое. Наивная самонадеянность присущая многим в молодости. Но искренне старался: читал, размышлял, записывал... Беседа в квартире Василия Васильевича оказалась для меня исключительно важной. Много раз я внимательно прослушивал найденную запись, размышляя над словами отца, Василия Васильевича и Смирнова. Они сумели увлечь меня путешествием в удивительный и таинственный мир православия, по сути неведомый мне тогда. Но главное - им удалось разбудить во мне спасительную жажду поиска Христа. Спустя год я законспектировал беседу в виде нескольких разрозненных текстов ( хорошо, что сделал это, ибо вскоре, во время туристического сплава, утопил смартфон с записью - случайно выронил в реку). Теперь вот, в прошествии многих лет, по просьбе брата (которому я отослал фрагменты, и они его крайне заинтересовали), расшифровал конспекты и свел все в единый текст. Брат справедливо указал, что в той беседе было сказано много полезного и важного. А таким надо делиться. Быть может кто-то верующий, ищущий Бога, о чем-либо подобном размышлял и ему будет интересно это прочесть.
Глава 2
Борис, ты неправ
***
Видно было, что Борис сомневался - говорить или нет. Снял очки. Снова надел. И вот решился.
-Простите, - сухо произнес он. - Заранее прошу у всех вас прощения, за то, что сейчас скажу. В особенности у тебя, отец. Знаю, что это тебя расстроит, но не сказать не могу. Для него скажу (и Борис указал на меня), чтобы он не пострадал от ваших идей.... Слушал вас и накипело. Теперь прошу вас выслушать мою точку зрения. Может пиво тому виной...(Борис выпил литра два) но зато честно, и думаю своевременно. Джентльмены, все что вы здесь говорили это нытье и мракобесие... Во первых, дорогие донецкие, вы здесь никому не нужны! Не ну-у-жны! Ясно!?
- Как ты можешь...Борис!? - Василий Васильевич хлопнул ладонью по столу.
Но Смирнов с отцом, одновременно попросили его не мешать Борису говорить.
- С вашего позволения продолжу, - Борис надменно ухмыльнулся, - поймите, не важно, что вы высококвалифицированные специалисты. Вы здесь лишние. Так случилось. Без обид. Это реальная экономика, а не ваш мифический Промысл. На нашем рынке разделение труда фактически дошло до своего предела. Новых рабочих мест нет. Местным работы не хватает. Сегодня в России требуется лишь грубая, дешева, по сути, рабская рабочая сила. А вы про квалификацию... Да и тут есть нюансы. Вот вы говорите, что вы наши, русские. А знаете, я к себе на фирму голландца взял. На место нашего, русского, которого уволил. Почему? Квалификация у них одинаковая, высокая, только вот голландец хорошо работает, всего себя работе отдает, а русский плохо: дисциплины нет, ответственности боится, часто делает тяп-ляп. Зато православный! По храмам бегает. А голландец сам в Бога не верит, но из семейства реформатов, а там скажу вам отношение к работе как главному, спасительному делу с детства воспитывается. А что ваше православие учит о том, как надо работать?
Не обижайтесь. Я циник. Жизнь меня сделала таким. Жизнь полная грязи, жестокости, несправедливости. Думаю, что повидал в ней зла не меньше вашего. Да, я не видел войны, но и тут хватает. Когда я строил свой бизнес, свою жизнь, за мной и бандиты гонялись, и банки...Чего только не было... Вам не нравится слово "выживание", которое здесь, в Петербурге, так часто слышали? Мне тоже не нравится выживать. Но это слово- правильное и честное! Это имя того, как мы живем. Мы всегда выживаем. Хотите, признавайте, хотите, нет, но вы сами всегда и конкретно сейчас - выживаете. Цепляетесь за любую возможность. Согласен, выживать тяжело и мерзко. Но, Петербург и Москва здорово учат мерзости выживания. Скоро поднатореете. Главный принцип выживания: каждый сам за себя! Не важно, что в стае выжить легче, все равно, главное - это я, и живу для себя, озабочен собой, но пользуясь возможностями жизни в стае.
Понимаете, у нас с вами разные углы зрения. Вы смотрите на мир из своего православного храма, и думаете, что мир нуждается в обожении, а я, как здоровое и трезвое большинство людей, исходя из собственного опыта жизни в мире, вижу реальность: мир нуждается - не в обожении, а в освоении! А такое освоение мира происходит, когда человек обретает самость, реализует свои мечты и желания. Мир ему тогда начинает повиноваться. И как поет наш соотечественник рано или поздно " мир прогнется под нас". И это нормально. Это обеспечивает наш естественный отбор. Это делает нас сильнее. Каждый сам за себя! Вот я бы простите, с вами не цацкался, не регистрировал бы у себя. Говорю, честно, мне вас жаль, понятно, война... но я здесь причем? Мне некогда, да и хлопотно это. А отец согласился. И вы этим воспользовались. Тоже правильно. Отец православный, альтруист, живет сказками о православной России. А где она - Россия, отец? Открою тебе секрет, ее давно уже нет, добили ее в семнадцатом. Потом был Советский Союз- не Россия, а совершенно иное. Но и его погубили. Ты сам был этому свидетель. А сейчас Россия растворяется в мире. Она часть глобального мирового порядка, нет больше государства Россия, а есть функция с именем Россия, флуктуация, кластер в расплаве глобального мира. И этот кластер уже никогда не станет зародышем новой империи и ни во что не вырастет. Мы, современные человеки - люди мира. Не русские, не немцы или турки, а люди мира. И это правильно. У нас уже глобальное сознание. Родина, отец, это там где мне хорошо, там, где я могу себя реализовать, где я счастлив. Думаю, молодой человек со мной согласен.
Борис подмигивает мне.
Я в ответ мотаю головой. Отвечаю: "Нет".
Борис игнорирует меня и продолжает:
- Подхожу, к главному, к вашему православному мракобесию. Отец, ты не дашь мне соврать. Я пробовал быть православным. Ходил на службы, причащался. Читал Новый Завет, Отцов. Ты приложил все возможные и невозможные усилия для этого. Но нет. Я тут, а Христос там. И мы не пересеклись ни на секунду. И я сперва охладел, а вскоре прозрел, что церковь, это бизнес-корпорация, прекрасно вписавшаяся в современную экономику, у нее своя ниша, она вне конкуренции, разве что конкурирующая религия покусится на умы и карманы ее прихожан. И тогда я спросил у своего духовника: " Батюшка, а вам нравится ваша профессия?" Он смутился, но ответил честно: "Нравится". Мне его честность приглянулась. Вообще он мужик славный, жизнелюб: альпинист - фанат, какую-то южноамериканскую вершину все мечтает покорить и отслужить панихиду по погибшим там альпинистам. Так он самореализуется. Еще туристов на Афон и в Израиль возит. Имеет с этого барыш. А что? Семью-то надо кормить! Мы с ним подружились уже после моего ухода из церкви. Я ему чуток в строительстве спонсировал, не без собственной выгоды... хотя не об этом речь... Так вот, как выпьем мы с ним по рюмке, так он откровенно и рассказывает мне о жизни своих коллег. Я тогда узнал, какие они молодцы, как приспособились выживать. Кроме своих приходов, кто на кафедре, богословие и философию припадает, книги пишет ( очень удобно, все в тему: тут тебе и теория и практика и деньга), кто пекарней, через подставное лицо владеет. Хорошо устроились, и там денежки и там. И власть духовная, и уважение, и связи. А это в бизнесе важно! Заметьте, я их за это не осуждаю. Они успешные люди, профессионалы своего дела, я уважаю таких. А вот вас, шибко верующих православных прихожан, мне жаль. Вы несчастные люди. Может Христос и воскрес, но подумайте, что вам-то с того? Таинства: Крещение, Евхаристия? Что может быть хуже самообмана? Богословы как ужи на сковородке вертятся: преложение, пресуществление, трасфинализация, и.т.д. Читал. А как был хлеб, так и остался хлебом. И вино тоже. Тогда, что - обещания? Жизнь вечная? Вон евреев по пустыни сорок лет Водил, Обещал, а что получили? Сухую, мертвую землю. Как насчет здесь и сейчас? Только здесь и сейчас - правильно и честно. Из всего христианства именно в православии, с его отношением к жизни как к временному пристанищу, гостинице, клинике - мракобесие наиболее явно себя проявляет. Какое мракобесие? Будто истина есть, будто она восторжествует, будто кто-то знает, что это такое! При этом попы, конечно, утверждают, что Истина это - Он- Бог- Христос. Говорят и лукавят. Понимают, какая в этом утверждении бездонная пропасть разверзлась. Мир не узнал Его и убил. Убил Истину. Но ведь убил тоже во имя какой-то истины! Оказалось, что та истина, ради которой убили Христа, совсем не таковая есть, а ложь. Позвольте, но в Его Свете все в мире лживо. Так можно сказать, что на всем космосе лежит печать неполноценности. В Свете Абсолютного Идеала все ущербно. И получается, что если в мире что-то тянется к Свету, пытается назваться истиной - попадая в Свет, распознается как ложь, Его недостойная, и Его отторгающая. Это "ложь в Свете", с претензией на истину (ведь в Свете!), естественно проявляет агрессивность, как все выявленное ущербное. Оно нетерпимо к другому такому же (неправильно ущербны, а значит- еретики) и конечно подспудно, а в итоге явно ненавидит тот Свет, в коем обнаружилась его ущербность. К тому же всякое недоделанное стремится быть доделанным, все ущербное - восполнится, искалеченное- вылечится. И Он глаголет им - больным, ущербным: "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный". Они напрягаются, с ног валятся, стараются изо всех сил - не выходит... Делай - не делай - все тщетно! Они чувствуют себя обманутыми, и Свет им становится противным. Придет Он еще раз- снова отвергнут и убьют. Это закономерно. Истина это инородное тело в нашем мире. Потому то, что зовется истиной в христианских храмах является той же истиной мира сего, какая была у иудеев, кричавших: "Распни Его!" Спросите: " Как же Евангелие?" А никак. Предание и само Откровение, пусть светлое изначально, но человеческое в сердцевине- и давно уже переварено грехом в удобный миру продукт. И кто тогда, понимая все это, по-настоящему рискнет встать под сенью Истины? Наши попы - ребята смекалистые, догадываются, что истины в мире нет. Делай что хочешь! Но это страшно. Тогда как же? Нынешним попам повезло. После долгих блужданий: "бытие", "естина", "несокрытось", "империум", "логос", "закон", "человек", "соответствие", "практика", "справедливость" и т. д. и т. п. это нечто, что зовем истиной - наконец стало универсальным, простым и единственно безопасным и честным - "позитивом". Вот истина современности. И попы одни из первых это нутром почуяли и осознали, раз истины в мире нет, и свобода выбора полна опасностей - будем держаться за позитив. Так и держатся. Так и поступают. Позитив - этакая тайная поповская благодать... (Борис прервался, чтобы глотнуть пива из банки). Никакое не выживание, не самореализация, а истина - вот самое страшное слово! Страшное, потому, что самое-самое лживое! За него люди на смерть идут, и друг друга убить готовы! И убивают! А ведь черт его знает, что оно такое есть! Он, наверное, знает. А на этом словечке, на этой химере все держится: наука, религия, человек - да все! Все над пропастью висит... только не "во ржи", а во лжи. А православные, будто, этого не видят. Их Церковь, понимаешь, это Тело Христа, столп и утверждение Истины... Это в нашем-то мире? Смешно... Ох, что-то я не туда....в какие-то дебри философские залез. Все, заканчиваю. Короче, не путайте парня своими сказками, не мешайте ему жить и строить свою судьбу. Отец, не надо, не закипай...
Борис целует седую голову Василия Васильевича, похожего в этот момент на перегретый паровой котел готовый вот-вот рвануть.
-Еще раз извините. Провожать не стоит. Я сам дверь закрою.
-Борис, ты не прав, - успевает тихо сказать Смирнов, но Борис его не замечает и спешно покидает гостиную.
Несколько секунд абсолютной тишины и резкий громкий щелчок замка...Василий Васильевич вздрагивает, будто от выстрела.
Понятное дело, что в такой ситуации уходить мне было никак нельзя. Некрасиво. Жалко Василия Васильевича. Да, если честно, то захотелось остаться и кое-что прояснить из того, что сказал Борис.
Глава 3
В начале было Дело
***
Смирнов подходит к серванту и наливает себе в кружку студеного кваса.
-От горячей напористой речи Бориса аж знойно стало,- говорит он и выпивает залпом кружку.
-Да уж,- соглашается мой отец. - А ведь Борис много интересных тем поднял.
Смирнов предлагает налить кому-нибудь квас, но все отказываются. Василий Васильевич молчит, слегка покачивает головой. Лицо побледнело. Взгляд его застыл, и теперь он похож не на разъяренный котел, а на восковую фигуру.
Смирнов усаживается обратно за стол.
- Со многим мы не согласимся. Но как он про отношение к работе у протестантов хорошо подметил, - говорит Смирнов. - Наш институт, в Алчевске, много лет назад посетила немецкая делегация. Конференция, обмен опытом, и.т.д. Я тогда познакомился с моим немецким коллегой, доктором Питером. В перерыве между заседаниями повел его в буфет выпить кофе. За стойкой - причину запамятовал - разговор пошел как раз об отношении работника к своему делу. И Питер тогда сказал: " Мой отец-лютеранин. Я тоже лютеранин, но уже не такой, как он. Нет той его веры, воистину, способной горы двигать. У меня, как и у большинства из моего поколения вера-то поизносилась. Секуляризация, выхолаживание христианства. Но главную его заповедь, данную мне еще в детстве, я запомнил, и по мере сил исполняю. А она такова: Дело всегда должно быть от сердца! Твое дело есть твоя молитва Христу!" Слова эти меня тогда поразили. Потом я специально почитал литературу и выяснил, что реформаторы времен Лютера и Меланхтона под делом разумели не делячество с целью получения сверхприбыли, а религиозную миссию, по сути, спасительную жизнь во Христе - непрестанную молитву Христу!
- И такое понимание дела как спасительного акта, бесспорно, позитивно повлияло на жизнь и экономику протестантских государств,- решаюсь заявить я. - Ведь именно в протестантских странах - развитые экономики и самые высокий уровень жизни. Я давно подметил, что религия является краеугольным камнем жизненного уклада того или иного общества. Протестанты - пока впереди. Япония - исключение, но и там "японское экономическое чудо" имеет религиозные корни... синтоизм и дзен, плюс послевоенные реформаторы - американцы, опять же протестанты. Смотрите, какой религиозный колорит... Протестантизм в Англии, в Германии и Швейцарии - везде разный. Католицизм - одно дело в Польше, другое в Бразилии. Ислам - один в Иране (шииты) - другой в Саудовской Аравии (сунниты). Ну и этнические религии: Индуизм в Индии, Иудаизм в Израиле и.т.д. Везде свои нюансы в способах хозяйствования, напрямую связанные с преобладающей религиозной системой. И что интересно - там где ортопраксия преобладает над ортодоксией - там религиозные корни в экономиках проявляются более отчетливо. Правильно?! - жду одобрительного кивка отца.
Отец улыбается и цитирует Фауста Гете:
- "В начале было дело", - стих гласит...". Ты правильно подметил. Все намного сложнее, но в целом - верно. Сердцевину существования любого человека ( а из людей состоит общество) можно символически представить в виде треугольника: "Бог-Семья- Почва". Под "Почвой" здесь я понимаю некую целостность признаков: национальность, язык, традиции, Родина. Наверняка можно еще продолжить. Так вот, "Бог-Семья- Почва" в совокупности с нашей биологией (тело, ум, инстинкты) и обстоятельствами, в которых мы постоянно пребываем и есть человек. Не цепляйтесь к классификации и терминам, мол, они не точны и одно уже подразумевает другое. Это ведь набросок, эскиз. Коснусь лишь треугольника. Назову его сакральным, или красным, ибо все грани его - это красные лини за которые нельзя заходить. Любые модификации в треугольнике крайне чувствительны. Попытки трансформировать его извне силой - встречают сопротивление. Изменение в любом из углов автоматически транслируются и на другие, на весь треугольник, на всего человека. Углы жестко взаимосвязаны. Понятно, что не дай Бог менять или терять религию (Бога), семью, Родину и т.д. - это очень больно. А обретать, наоборот- здорово и радостно. В разные периоды жизни треугольник различен. В детстве мы не знаем, что такое Бог, но вместо Бога у нас мама и папа. Потом Бог дарит нам Себя. И это удивительное время. А когда создаем свою семью и рождаются дети- угол "Семья" существенно изменяется, наполняется, соответственно и другие углы тоже. Можно говорить о непрестанной естественной трансформации треугольника в течение жизни. Всегда бывает, что какой-то из углов - самый значимый - самый острый. И связи (стороны) между углами постоянно удлиняются или сокращаются. И раз это треугольник, так сказать, жизнеутверждающий, то ясно, что каждый из его углов устанавливает жизненный уклад человека. Но Бог - это не только мой, "личный" Бог, а еще тот самый Бог, в которого верует большинство моих сродников и соотечественников. Он - "наш" Бог. Острие угла "Бог" - чаще всего единая точка пересечения и принадлежит множеству треугольников (острие "Почва"- также одно у многих, а вот "Семьи" - не совпадают). Потому, религия, как ты верно заметил существенно влияет на социально- экономическое устройство общества. Религиозные установки, в современном мире, не столь явно, как раньше (за исключением, пожалуй, группы мусульманских государств), но исподволь строго регламентируют общественный быт. Даже в случае, когда вера в народе поугасла. Например, как нынче в Чехии, Нидерландах или Китае. Но религиозные корни ( того же протестантизма в Нидерландах или народной религии в Китае), питающие жизнь людей в этих странах чрезвычайно крепки и глубоки.
Василий Васильевич будто очнулся: быстро поднялся, собрал грязную посуду, оставшуюся от Бориса, и отнес ее на кухню. Скоро он вернулся обратно, сел на свое место и сурово произнес:
- Не надо протестантизм нахваливать! Лжи там больше, чем правды. Это мой Борька, когда из церкви ушел, с протестантами связался. Потом и с ними порвал, но понабрался у них...
Смирнов:
- Не буду их хвалить, но справедливости ради отмечу - все, что еще по инерции движет современное западное общество: дело, репутация, успех, и прочее - рождено протестантизмом. Упоминал о деле... Изначально религиозное действо - молитва Христу...
Василий Васильевич с горячностью перебивает:
- А нынче- делячество - страсть к наживе! Барыш -любой ценой! По Борису вижу. Высший пилотаж у них - побольше наварить, без сколь-нибудь серьезных усилий, и жить без труда в удовольствиях. Извини...
- Зря вы так о Борисе... Мне он показался вдумчивым молодым человеком, со своей позицией. Те же о ком вы упомянули - алчные до глупости, беспринципные - встречаются, конечно, среди теперешних доморощенных нуворишей. Таким - что Бог, что черт -все одно- лишь бы богатства побольше, да сегодня. Но это не о наследниках реформации... Продолжу о них... У основателей реформации богатство - никоем случаем не цель, а важный признак праведной жизни человека пред Богом, его предопределения ко спасению. По-божески живешь, настойчиво трудишься - потому успешен и богат. Спасительно само богоугодное дело, упорный труд и его плоды, полезные людям, а не деньги, не мамона. И удовольствие получаешь от преодоления трудностей, от успеха в решении сложных задач (Бог радуется с тобой о тебе), от качественного ( ибо все для Бога), очень нужного людям продукта труда. То есть обретаешь радость от спасения, от того, что милостью Божией ты оказался избранником к жизни вечной, а не от барыша. К деньгам же относишься с большим уважением, в том смысле, что это знак свыше, и заработаны они потом и кровью... Вижу, вижу, как вы угрюмитесь, Васильевич, а потому приступаю к разоблачению...
- "Гнилого запада!" - смеется Василий Васильевич. - Не жалей - лей зеленку на израненную русскую душу старого славянофила!
- Увы, сегодня все рожденное реформацией теряет свой сакральный смысл. Наблюдаем тотальное обмирщение западной цивилизации (всерьез рассуждают о "постхристианском обществе", о возвращении в язычество) - происходит смена самой сути исконно протестантских дефиниций. Действительно, нынче и на постпротестанском западе, говоря о деле, акцент все больше делается на заработке, на обогащении. Бизнес - забота о прибыли и сверхприбыли: главное не что я сделал, а "что я с этого имею". Современный (актуальный) технологический угол зрения: дело видится как увлекательное занятие, игра, состязание, квест. Иногда более воинственно - как битва за успех. Успех чаще имеет денежный эквивалент, но не всегда. Может быть и не материальным активом. Например - написание художественного полотна - реализация своей мечты. Это уже не знак спасения - не для Бога- но самореализация.
- К нам "оттуда" это пришло? - спрашиваю.
- Гм. Пожалуй... Вестернизация. Только вот ихнее оцененное, окультуренное - уже нисколько не Божие - попадая к нам и вовсе в нечеловеческое перерождается. Дичает - что ли?
- Как так?- не понимаю.
-Вполне закономерно. Нас хоть и связывает христианство, но как по мне мы разные цивилизации... Помню моей бабушке - имела большой сад - подарили экзотический саженец какой-то американской груши, и корзину самих этих груш. Большущие, ярко-желтые с земляничным румянцем. Вку-у-сные! Сладкие, сочные. Мне, младшему внучку, почти все и досталось. Саженец у нас прижился. Груша выросла здоровенным деревом, а плодоносила плохо. Плоды из года в год мельчали. И на вкус - кислые- кислые. Выродилась груша - в дичку превратилась. Не та почва, не тот воздух, не то солнце, температура не та. Так и с их- западными ценностями у нас. Не подходит им наша среда обитания... Но еще раз подчеркну- эти их саженцы - не Божии, а мирские. Божиими они перестали быть еще до того как очутились у нас. Какой еще пример привести? Вот - репутация - в далекие времена реформации - обдумывание правильности своей жизни пред Богом, выворачивание всего себя, своих поступков на показ церковной общине. Окна в домах протестантов не завешивали шторами! В основе репутации - искренняя вера, нравственная чистота пред Христом и христианами. А сегодня? Во многом лицемерие, декорум, без которого сейчас в "цивилизованном" бизнесе никуда. Традиция иметь окна без штор и сегодня жива. Но в большинстве своем это инерция - трансляция формы без религиозного содержания ... Настоящий протестантизм мутирует и выхолаживается, но его деятельный дух и по сей день крутит жернова западных экономик. Вопрос - надолго ли его хватит?
- А " мутирует и выхолаживается" протестантизм вполне себе закономерно!- громко говорит Василий Васильевич. - Болезнь греха! Протестанты, впрочем, как и враждебные им католики, как ни старались, не смогли отказаться от себя хороших, от самости своей. Да и мы - нынче зовущие себя православными - ничем не лучше. Будь то Запад или Россия, вирус-то один - дьявольский. И повреждение им - смертельное. Но протестанты, считаю, особенно от Христа отдалились! Католики - еретики конечно, но все же - христиане. А некоторых из протестантов и христианами назвать совестно! Потому "выхолаживается"... и поделом!
- С "поделом" не соглашусь... - в смущении говорит Смирнов.
- А из-за чего так? - интересуюсь. - Ведь Лютер, верно тогда обличил католическую церковь, что впала в "вавилонское пленение". Индульгенция и все прочее... Мол надо исправляться... Желали возвратиться ко Христу. А, в итоге, говорите, отошли от Него дальше католиков?
- Оттого, что протестантизм родился и вырос из католицизма, и перенял от него по наследству большинство хронических болячек, - разъясняет Василий Васильевич.- Например, в сотериологии, примат делается на спасение от наказания и смерти, а не от греха. Грех как у католиков так и у протестантов -это вина. Стараются избежать или смягчить наказания, а именно страдания которые вызваны греховным преступлением, и конечно избежать смерти. А как у нас - у православных? Знаешь? Спасение у нас - это, прежде всего, спасение от греха, который есть не что иное, как болезнь - повреждение человека. И уже божественным врачеванием греха спасаемся и от смерти и от страданий - проявлений в нас греховного повреждения. Так вот, из-за неверного диагноза, неправильного лечения усугубленного человеческим своеволием болезнь слепоты духовной развилась у протестантов более чем у прочих. При этом нам, нынешним "православным", и в своем глазу бревно видеть надо.
Хочу услышать мнение отца. Ведь еду в протестантскую страну. Мне любопытно узнать о них поподробнее. Спрашиваю: " Ты что думаешь о протестантах?"
- Все правильно. На западе, в отличие от востока, акцент делается на юридической стороне спасения. Соответственно возрастает значимость человеческой деятельности направленной на смягчение личной провинности, а успешность ее принимается как знак Божией милости. Известно, что для католиков делание спасительных - т. н. "добрых дел" чрезвычайно важно. Протестант же спасается только верой. Вера - дар божий, неповторимое, интимное отношение между конкретным человеком и Богом, которое предшествует всему, в том числе делам. Но Лютер с самого начала остро ощущал, что человек смертельно поврежден, что его спасение вовсе не гарантировано, что спасает только Бог и на все Его воля. Как опознать спасусь я или нет? И для протестантов, которые спасаются только верой, а не "добрыми делами", последние вдруг оказываются не менее значимыми, чем для католиков. "Добрые дела" становятся обязательным признаком праведной, спасительной жизни дарованной Христом, а по сути избранности. Вера и дела едины. Если дела дурны, то и вера лжива, т.е. человек гибнет. "Дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые". Добрые дела, как добрые плоды, показывают, что плодоносящее их древо - здоровое. Огонь веры, чтобы не погаснуть требует постоянных усилий от человека. По Лютеру человек "призван" служить Богу в своем деле, так он хранит огонь веры. Дело становятся человеческим "призванием". В протестантизме дело - вся повседневная жизнь человека, которому Бог даровал веру в Него, возводится в статус непрестанной, напряженной молитвы Христу. Так реформаторы интерпретировали слова апостола Павла о необходимости непрестанно молиться Богу.
Здесь нужно маленькое отступление: кроме названных чудовищных метаморфоз в западной сотериологии, не следует забывать изначальной, глубинной порчи в их теологии. А именно - умаляется роль Третьей ипостаси Троицы- Бога Святого Духа (особенно у протестантов, но истоки в католицизме: Филиокве, тварность Языков Пятидесятницы, Святой Дух- суть Отношение и пр.), нет четкого понимания идеи Троичности Бога, не понимается и не принимается идея обожения человека, синергии Бога и человека в деле его спасения (ведь человек после грехопадения- "соляной столб", в нем нет и искорки света). Конечно, это ведет к существенной трансформации религиозной духовности в протестантизме. Наглядный показатель - неразвитость, а то и ущербность у протестантов духовных практик ( в том числе соборных- связанных с церковными таинствами) замена их социальными или мистическими; активное поддержка в протестанткой среде самоанализа и психотехник. Не буду вдаваться в детали, что у кого, и как... Итог: протестант лишен наиважнейшего - обители Духа Святого- Церкви Христовой. Вместо нее общественная религиозная организация пытающаяся устроить мир по Писанию. Сегодня уже ясно: мир не стал монастырем, рабочее место и дом не обратились в храм.
Теперь поговорим о самом протестанте. Человек поверил в Христа и ожил, трудится в поте лица своего, храня тем самым веру, подтверждая результатами дел верность Богу и избранность ко спасению. Но проходит время и не имея полноценной духовной поддержки Церкви, протестант начинает заниматься тем, что именуется самоспасением, ибо сосредоточен преимущественно на себе. Как там я себя ощущаю - избранным или нет? Урожай хороший собрал- продал успешно - денежек много заработал - какой я молодец! К священнику в кабинет захожу регулярно. Точно - праведник! Болезнь греховной гордыни обретает благоприятную среду для развития. Протестант закономерно все более и более осознает свою значимость и уникальность. Ведь в протестантизме Бог спасает каждого неповторимо, индивидуально - здесь и сейчас. В итоге, протестант в своей религиозной жизни окончательно сосредоточивается на себе, а не на Боге. Вспомните слова Бориса: "Каждый сам за себя...озабочен собой". Центром вселенной становится человек, а Бог оказывается на периферии. Человек "вырос" и уже имеет "мужество думать". И вот змеей в сердце проползла крамола: "А нужен ли Бог? Не могу ли я преуспевать в жизни без веры во Христа?" У пророчествующего Ницше христианский Бог умирает.
Понятно, что почва для богоборчества и секуляризации на западе была подготовлена еще в католичестве, а уже культивирована и удобрена в протестантизме. Но само зерно обмирщения церкви было засеяно непосредственно реформаторами во времена Лютера.
Девиз "Только Писание" -сыграл в жизни протестантов злую шутку. Писание - это Божественное Откровение. Лютер выделял в Писании Закон ( условно- Ветхий Завет) и Евангелие (Обетование; условно - Новый Завет). Через Закон Бог осуждает грешника, показывая ему весь ужас его падшего состояния. Ведь ничего из Закона мертвый человек не может исполнить, как бы ни старался. А весь Закон, тем более. Закон позволяет человеку увидеть себя, как есть - мертвым, недвижимым, и возопить в ужасе и в отчаянии. Но не способен мертвец исполнить Закон. А вот заново родиться через веру во Христа, и тем самым спастись- может. Но как зародиться в мертвом живому? Сам Христос Своим Благодатным Словом порождает веру в мертвеце и тем самым оживляет его. Христос Говорит с нами языком Евангелия. Евангелие Христово изначально - фокус Откровения - Само Благодатное Слово Божие - живой источник спасительной веры. Упрощенно: Законом Христос заставляет мертвеца издать вопль отчаяния, и, отозвавшись на него, дарует ему Евангелием веру, оживляет его. Закон - мертвая вода, дезинфицирующая смертельную рану, останавливающая тление. Евангелия - живая вода, дающая новую жизнь. Но как говорили, проблема в том, что протестанты пренебрегли Преданием Церкви, не понимая сущности Церкви. Зачем Церковь, Церковные таинства, духовники - если Бог спасает каждого индивидуально даром веры? К чему ненужные посредники? Даже Святые - "лишние", если каждого непосредственно спасает Христос Своим Словом - Лицом к лицу? Отсюда Евангелие должно быть понятно уму и сердцу любого избранника (предварительно переведенное на его язык), ведь так с ним лично общается Христос. Потому Евангелие и Закон отдали в протестантизме на суд людей. Мы же, греховные люди, без опоры на Предание на соборное Церковное разумение, без Церкви и вне Церкви искажаем своими трактовками Священное Писание. Евангелие из животворящего источника и опоры веры превращается в человеческих интерпретациях в источник и опору чьих-то мнений. Протестантские общины обособляются. В каждой живут по своему разумению Писания. И вот Евангелие, препарированное миром, - перестает быть Живым Словом Христа (животворящую силу которого Лютер еще ощущал во всей полноте), а становится текстом учебно-нравственного характера. Вне Церкви, в суете мира, в боях с католиками утеряна "евангельская жемчужина" - Свет Любви Христовой. Правда остался яркий след в душах верных - в радостном пении гимнов, в жизненном оптимизме, энтузиазме и честности в делах, в воле к победе, в благотворительности и пр. Это прекрасно и, Слава Богу, до сих пор живо у протестантов (у нас бы так). Замечательное душевное проявления веры. И отличный житейский настрой. Очень удобный! С ним легче жить! Именно "удобней" и "легче", а уже не сама вера во Христа - в итоге ставится во главу угла, как "правильная позиция". Основание для такой "позиции" снова ищется в Священном Писании. Путают душевное с духовным ( как и мы -но по другим причинам), зато прекрасно разобрались: где полезное- спасительное, а где наоборот, и все в опоре на Писание, на Слова Христа. Реформаторы всерьез пытались выстроить реальную политику и экономику на фундаменте самого Писания...
Смирнов:
- Простите, - перебью... Реформаторы, в конце концов, осознали, что государство не может жить непосредственно по Писанию. Государство должно функционировать по другим принципам и законам, только прообразом которых может выступать Писание, как высший закон. Ведь цель государства не спасать (спасает только Христос), а регулировать, защищать и создавать благоприятные условия для жизни и труда своих граждан. Государство становится механизмом обеспечивающим обывателю- протестанту возможность жить по Евангелию, эффективно работать и тем самым спасаться. Т.е. государство обязано, как минимум не мешать делать дела, а как максимум создавать все условия для этого. И конечно законодательство - опирающееся на само Писание - свято и едино для всех. Вот откуда берет начало эффективность западного государственного экономического управления.
Василий Васильевич - недовольно Смирнову:
-Обязательно тебе надо заступиться за этих еретиков! Вижу - по нраву они тебе.
Отец продолжает:
- Да-да... Писанием не подменили право, но функционально увязали их. Это же сложнейшая, по сути, не юридическая, а инженерная задача сочетать живое "не от мира сего" с омертвевшим эмпирическим миром. Реформаторы - механики - разобрали Писание по частям, по косточкам, по болтикам. Далее: инвентаризировали, систематизировали, собрали обратно - а детали лишние остаются. Лишние -так лишние! Запустили без них (прописав правила эксплуатации)- не дышит, но работает! Писание рационализировано. Но как быть с Самим Христом? Ведь Своим Откровением нас спасает Христос! Обнаруживается диссонанс: Слово Христа уже вовсю подчинено задачам мира, а Он в мире "не имеет, где приклонить голову". И тут Лютер вполне закономерно "преодолен" уже реформатами и их последователями. Христос рационализирован, как и Евангелие (или ирационализирован- мистифицирован, что по сути одно и тоже). Если Евангелие воспринимается не столько как Само Животворящее Слово, сколько как информация- инструкция ко спасению, то Христос, это прежде всего учитель - главный инструктор. С Его Слов написан учебник, по которому Его "заместители" - инструктора преподают верующим, как правильно, благочестиво жить. Христос - учитель дает протестанту "путевку в жизнь". Такого "образования", при регулярном совершенствовании квалификации - с посещением "инструктажей" - вполне достаточно чтобы "правильно" жить и тем самым спасаться. Если понадобится - поправят и помогут инструктора и товарищи. В конце концов, есть воля Божия! Ведь Бог непрестанно управляет миром и нами, даже нашими намерениями... Им все предопределено! Здесь уже настоящая катастрофа христианства. По другой версии Бог - великий архитектор, этакий механик, сотворивший и запустивший механизм мира, в котором все законно реализуется. Между Богом и человеком разверзлась непреодолимая пропасть. Бог становится лишним. Все работает как часы, а знание передано и усвоено. И тогда на место Живого Бога Авраама, Исаака и Иакова люди воздвигают общечеловеческие ценности - идолы современного мира. Христа постепенно забывают, как что-то устаревшее и лишнее, смущающее истистов и иноверцев, мешающее свободной самореализации. Недоумевают - зачем Он нужен, чем полезен? Наследственная метаморфоза: протестантская религия - со Христом, но все больше без Церкви, в постпротестантизме - уже и без Христа. Закономерно: нет Церкви Христовой, нет двоих, и потому - Его среди них нет. Даже из христианских праздников Христа стараются потихоньку убрать. Известный наш апологет, богослов А.И. Осипов верно подмечает, что с Рождеством у нынешних детей ассоциируется Санта -Клаус, добрый старик волшебник, но никак не Христос. Просто Рождество - а не Христово, или снизу мелкими буковками! В среде протестантских теологов, годов семидесятых прошлого века - могу ошибиться в хронологии - развивалась концепция смерти христианского Бога: Христос "растворяется" в тварном мире, тем самым как бы "окончательно воплощается", уничижая Себя. Подобные идеи могут быть занимательными для теологов, философов, но они далеки от христианства. Примечательно, что фактически любая псевдохристианская дичь воспринимается нынешними протестантами вполне толерантно. Но оставим грешную теологию, и взглянем на наш вестернизованный быт - может порок обитает только в заумных высотах? Увы. Сегодня людям явился "новый бог", суперценность - "позитив"! О нем верно сказал Борис. Только вот не от Церкви эта ценность, не от священников, а от врага. От людей врагом плененных. И этот вражеский идол многих увел и еще многих уведет от Христа. Подытожу - после полувекового господства протестантизма на западе вышло не Божие, но человеческое: успешность с богатством, внешняя чистоплотность, раздутое самомнение, самореализация - и все в стремлении к ... позитиву, а не к Богу. Аскетизм в миру, самовоздержание, самоограничения, присущие ранним протестантам в массе забыты напрочь. Разве, что вспоминаются как элементы морализаторства и декорума. Наоборот - приветствуется самореализация человека, нацеленная на обретение счастья и удовольствия. Происходит возврат к языческому эвдемонизму и гедонизму. Секуляризация - закономерный финал развития мира западного христианства, в особенности его "авангарда" - протестантизма.
-Точно так! - соглашается Василий Васильевич.
- Действительно так... Печально все это, - замечает Смирнов. - Реформация предполагала возвращение к исконному христианству. Протестанты нашли силы повернуться и идти ко Христу, а скорее даже с радостью бежать к Нему. Выбрали правильное направление, побежали, ускорились, но не вписались в поворот...
Василий Васильевич:
- Дорога то была изначально католическая - раскольничья: извилистая да скользкая!
- А другой дороги они не знали... Впрочем, как я сказал, протестантизм хоть мутировал и ослаб, но еще жив и движет западный прогресс. За пятьсот лет они привыкли трудиться дисциплинированно, упорно и качественно - на результат. Потому в западных странах уровень достатка людей высок. Верно подмечено - экономика зачинается в сердцах человеческих. Какие люди, каковы их нравы, их вера - такова и экономика. Сознаюсь, мне выпало больше года жить и работать в Великобритании. Люди там относятся в массе своей друг к другу по-доброму - как христиане, а не как...мы... сегодня...
Смирнов осекся и с досадой взглянул на Василия Васильевича.
Но, к моему изумлению тот не стал спорить со Смирновым, а поддержал его:
- Тут вынужден с тобою согласиться! Увы. Мы нынче разболелись грехом как мало кто...Но из этого не следует, что протестанты святее нас. Все равно - чужие они мне.
- Но почему так? Неужели в православии коренится причина, что живем хуже, чем на Западе?- спрашиваю отца. - Как нам наша вера предписывает относиться к своему делу, к работе? Кроме как "молиться и трудиться", особо ничего от священников с амвона не слышал.
- Никогда специально не изучал этот вопрос, - отвечает отец. - Но скажу, что и у нас православных, живущих "в миру", жизнь и дело, что по сути одно, должны быть непрестанной молитвой Богу. Непрестанная молитва Иисусова, которой надлежит сопровождать все наши дела, как бы устраивает их в Божественный Промысл, освящает, превращая в молитвенное делание. Поэтому и вся жизнь наша должна быть благопристойной, чистой и всецело посвященной Богу. Духоносносная молитва наполняет наш труд смыслом: участвовать в Божественном спасительном Промысле. Так трудясь, мы соработничаем с Богом. Но даже если мы не умеем непрестанно творить молитву Иисусову, как я или ты, все равно надо понимать, что весь наш прожитый день, все дела, являются продолжением утренних наших молитв. Если грешим, плохо работаем, значит - оскверняем нашу молитву и себя. И представление о том, что наша жизнь - это временное пристанище, лечебница пред вратами вечности нисколько не противоречат сказанному мною. Труд - это предписанное нам Богом лекарство от греха, это средство для нашего спасения. Так, что мы в этом вопросе близки к протестантам, даже глубже его понимаем, ибо это вопрос Домостроительства, вопрос Церкви. Его действительно не достаточно освещают в проповедях. Дело, как мне кажется в том, что православное Предание в основной своей массе оставлено нам людьми ушедшими за Христом из мира в монастыри и скиты. Там есть своя специфика, как лечиться трудом. Например, приветствуется тяжелый труд аскета. В миру - своя специфика. Но Святые Отцы, близкие нам по времени: Св. Амвросий Оптинский, Св. Игнатий Брянчининов, Св. Иоанн Крондштадтский, Св. Лука Крымский и многие другие, своей жизнью учили и наставляли нас, как надо благочестиво жить и трудиться в миру. Обратимся к первым христианам. Апостол Павел делал палатки. Конечно, не делание палаток его спасало. А сама его жизнь во Христе Иисусе. Христос жил в нем и он во Христе. Но изготовление палаток было частью этой жизни, и важной. Это дело его кормило. Тем самым апостол исполнял во спасение Божию заповедь. Наверняка это ремесло откладывало отпечаток на его мировоззрение. Во всяком случае, изготовление палаток было частью Промысла Божиего об Апостоле Павле и о нас. Ведь не зря мы владеем информацией об этом. Сам Христос помогал Иосифу в плотническом деле и ловил рыбу с рыбаками. Мы обязаны работать со старанием, изо всех сил, как молимся. И делать свое дела надо как последний раз- хорошо или никак. Потому, что все пред очами Господа. И если мы работаем тяп-ляп, не стараемся, живем в грязи, семья не накормлена, а прикрываемся тем, что этот мир - временное пристанище наше, главное побольше в храме служб отстоять, да поучиться умному деланию вместо насущной мирской работы- то мы грешим пред Богом! Думаю, что этот вопрос еще требует от нас, православных, тщательного всестороннего исследования.
-Согласен, согласен, - кивает Смирнов.
- Если у нас так все правильно в православии в вопросе о труде, так почему протестанты научились хорошо работать, а мы, православные, нет?- недоумеваю я
-Почему ты считаешь, что православный работает хуже протестанта?- спрашивает отец.- Почитай о купцах старообрядцах, о Св. Серафиме Вырицком, о Св. Луке Крымском. Да много ярких примеров. Прочти "Лето Господне" Шмелева. Но в чем ты прав, так это в том, что устойчивого государственного или иного механизма, обеспечивающего эффективный труд православных в России (и не только), создано не было. Почему? Причины разные. Но, по-моему, основная причина состоит в том, что религиозный жизненный опыт у православного и протестанта различен. Корни одни. Это ориентация на эсхатологическую перспективу. Еще со времен первых христиан. Напряженное ожидание Дня Господня, который должен наступить- вдруг, прийти " как вор в ночи". Для протестанта эта изначальная установка остается важной на протяжении всей его жизни. Своей жизнью, своим делом "в миру" он должен постоянно подтверждать факт своего спасения. По-другому никак. При этом обязательно итогом любого дела должен стать конкретный положительный результат. По сути, дело протестанта - это такой молитвенный диалог между ним и Богом ( который спасает его лично). Мол: "Господи взгляни, как у меня - законченного грешника, Твоею милостью возвращенного к жизни, с Твоею помощью,- дело спорится. Скажи: я на правильном пути?" "Да, молодец", - отвечает Бог положительным результатом дела. Бог требует от протестанта постоянной готовности предстать пред Ним. Протестант своим делом говорит Богу: "Всегда готов!" Вот где-то так. Каждое дело становится, как последним в ожидании внезапного наступления Судного дня. Поэтому важен каждый результат: здесь и сейчас. То есть идея подтверждать спасительный Божий промысел своей благочестивой жизнью, своим делом становится краеугольным камнем протестантской сотериологии. Еще один важный момент: своим эффективным трудом, производя общественные блага, человек помогает спасаться и своему ближнему! Создает благоприятные условия для его труда и жизни - для его спасения. (Хотя спасает, однозначно, только Христос, каждого конкретно и по-своему.) Вот, кратко, я постарался обрисовать, почему протестанты отводят важнейшую роль способу, механизму, позволяющему каждому отдельному человеку благочестиво жить, эффективно работать и спасаться. Развивается государственная, политическая система, как сейчас говорят, "заточенная" под нужды конкретного человека, трудящегося и живущего ради Бога, во Славу Божию. В ней труд чрезвычайно высоко ценится, делается все возможное, для помощи работнику в его труде, появляются социальные практики, помогающие жить благочестиво. Выстраивается специфическая протестантская модель нравственного поведения. Протестантизм с момента зарождения интегрируется в политику, экономику и социальную жизнь княжеств, вольных городов и пр.
А что же православные? Еще раз скажу, что, по сути, все, что формирует трепетное отношение к труду у протестантов присуще и нам. Но акценты разные. Другой жизненный религиозный опыт. Православная сотериология значительно богаче и глубже протестантской. Она ортодоксальная, полная, не ущербная, в отличие от таковой в западных вероисповеданиях. Но при этом православная сотериология значительно сложнее, и нацелена на максимальный результат -обожение: стать богами по благодати. (именно поэтому так важна роль духовника) Она требует по сути духовного подвига: нести свой крест, спасаться в соработничестве с Богом самыми разнообразными способами: в благочестивой жизни в миру, в Церковных Таинствах -соборных духовных практиках, и конечно в монашестве, в высотах исихазма. Нет той остроты и фокусировки на спасение трудом, и конечно результат труда не является в православии однозначным знаком спасения - богоизбранности. Лечение всегда трудно. Часто, отрицательный результат в работе - тоже результат полезный. Ведь мы несем свой крест. Господь так лечит нас. Мы говорим спасибо Господу за любой результат дела, за любые перипетии нашей жизни. Это очень сложно. Вне традиции малопонятно. Есть искушение оправдать свою леность и нерадивость произволением свыше. Труд в православии, конечно, обладает спасительным действием, - но не с точки зрения оценки результата труда - удостоверения праведной жизни пред Богом, как знака богоизбранности, - а как терапия, как лечение греха, как элемент обоживающего соработничества с Богом. Вдохновенный труд - вот, пожалуй свидетельство Его присутствия в деле. Работа спорится, когда труд от сердца, когда в Духе, и обязательно когда не для себя хорошего, а для Бога и ближнего! Результат же зависит от нашего состояния от степени повреждения и вида терапии. При вдохновенной же работе он всегда хорош, а дело всегда "доброе". Хотя даже самые "добрые" дела, самые прекрасные наши намерения всегда отравлены грехом. И если разобраться то все хорошее в наших делах от Господа, потому и важна синергия. Сами же ничегошеньки доброго сделать не можем - только пачкаем плоды тщеславием или тайным желанием выгоды. Не результат как материальное богатство, а результат как духовное возрастание- вот критерий правильности наших дел. Блаженны нищие духом. Мы стараемся быть не от мира сего. И это тоже несколько удаляет нас от житейских вопросов. Православный скорее ищет спасения на Афоне, чем на Кировском заводе. Он не ищет знака избранности, и не раздувает этим свою самость (все мы падшие). Вроде как хорошо... Но опять же наша падшесть...Согласен, что православные, не в меньшей степени больны грехом, чем протестанты. А жить по вдохновению сложнее, чем по закону. Духовные критерии не так ясны как материальные. Необходимо иметь духовное зрение. Откуда нам, посещающим храм раз в году, научиться ему? Все это проецируется в целом на социум... Раз нет у нас запроса на полезный материальный результат, а о духовности знаем не больше протестанта, то и не ведется какой либо системной работы, со стороны "околоправославного" сообщества по созданию эффективных правовых, социальных, и прочих механизмов помогающих людям результативно трудиться и спасаться. То есть не потому, что мы православные - хозяйствуем плохо, а как раз наоборот - потому что мы не живем как православные христиане, а только зовемся ими. Протестанты хотя бы стараются жить как протестанты, а мы как православные не живем и не стараемся. В истории нашей были случаи православного уклада хозяйствования, например в старообрядческих общинах, у купцов. К сожалению, они были изжиты. Православные ( по содержанию, а не по форме) в России всегда работали и работают на совесть, из Страха Божиего, чаще всего вопреки господствующей не православной системе хозяйствования. И чем дальше, тем глубже забывается необходимость православным спасаться трудом. Ведь для этого надо реально искать Бога, стараться напряженно и плодотворно работать, а, следовательно, - совершенствоваться в профессии, получать образование надо... Любопытно, что во времена СССР, во времена богоборческого строя, именно спасение трудом, ради ближнего, во славу Родины, стало, пожалуй, одним из основных средств духовного лечения, наравне с дружбой и любовью. Люди жили и трудились не только и нисколько для себя ( не для Бога конечно), но для ближних, для Отечества. Эгоизм в труде и жизни категорически не приветствовался. Господь установил это Промыслом Своим непостижимым - наперекор врагу. И это спасало. Чем ближе к нашим дням, тем спасение через труд уходит у нас на второй план, тем более что будто бы можно обойтись и без этого, проигнорировав мир, мол "нечего за этот мир цепляться" (превратно многими понятый призыв). Часто слышим, что лечит в основном тяжелый физический труд. А труд умственный, где надо "мудрствовать" некоторыми "православными" признается вредным. О важности плодотворной работы упоминается только в связи с необходимостью реализации талантов, дарованных нам Богом. А ведь если нет изначальной установки на честную, плодотворную, творческую работу то нет и установки на лечение от греха. Зачем работать? Лучше пять минут помолиться дома - и спасен! Пусть дом полон грязи, мусора и нестиранных вещей. Это гостиничный номер, а не храм. Не понимаем, что спасение это комплексный процесс лечения: и тела, и души - и без плодотворного труда оно невозможно. Отказываясь от труда, мы отказываемся от своего креста. А это путь к гибели. Уф... Что-то много наговорил...- отец улыбается.
- А я так скажу, - Василий Васильевич кивает отцу,- правильно ты упомянул о Страхе Божием! Думаю главное, что мы Страх Божий потеряли! Давно стали терять, задолго до революции. А сейчас и вовсе нет Страха Божия в нас. Даже при советах Страха Божия ( который распознавался нами как совесть) в людях больше было. А Страх Божий -начало Премудрости, как известно. Потеряв Страх Божий, мы отвернулись от Премудрости и стали глупы! Где нет Премудрости - нет чести, нет благородства, нет переживания за свое дело. Поэтому и честно, от души, работать для Бога и людей не можем. Не разумеем: как надо и зачем для Бога работать? Что в этом спасительного? Для себя - другое дело. Можно и без старания, и обмануть можно, главное поскорей, чтоб результат себе был. Мы, сегодняшние русские, для денег можем работать, для куража можем, для гордыни собственной. Но и для души еще пока можем. Милостив Господь - видит наше неразумение и жалеет нас - часто дарит нам, русским, вдохновение. Надеется Долготерпеливый и Многомилостивый, что одумаемся и Его вспомним. Но пока не вспоминаем, - о себе, прежде всего, печемся. Ты о временах при Союзе хорошо сказал. Да, тогда при Союзе о других беспокоились, добрее были. Хотя о православии большинство знать не знало. Ты прав - это Промысл. Господь атеистов не меньше чем христиан любит и спасает. Сегодня мы исключительно о себе заботимся. Сотый раз скажу - испорчены мы! Рассуждали- почему друг другу не помогаем? Всему виной наш грех: эгоизм гордый, жестокосердие. Любви нет друг к другу- вот беда!
Глава 4
Православный Лютер
***
- Точно подметили, Василий Васильевич, любви нет в нас!- вздыхает Смирнов. - И раз уж разговор зашел о любви, то расскажу вам поучительную историю из моей жизни. Давно, в середине девяностых, меня командировали в один маленький городок - районный центр в Днепропетровской области. Командировка была длительная, что-то около трех месяцев. Где-то с середины октября и по самый новый год. Наш институт там по хозяйственному договору участвовал в наладке и запуске одного промышленного объекта. В том городке было несколько храмов. Один из них располагался недалеко от рабочего общежития, где мне прелоставили комнату. Храм был старый, но тщательно отремонтированный и хорошо отреставрированный. Удивительно красивый и богато убранный храм. Множество старинных, намоленных икон в киотах, покрытых настоящим сусальным золотом. И иконостас, и царские врата - все не в краске, а в золоте. Не "наляписто", как бывает, а со вкусом сделано. Стены расписаны евангельскими сюжетами точно в картинной галерее и видно, что талантливыми художниками. Под куполом удивительно прекрасный Лик Христа. Заметил, что и прихожане необычные для такого храма из маленького провинциального городка. Большинство на дорогущих иномарках на службу приезжают. Кто в элегантных костюмах, кто в армейском полковничьем кителе, а кто в тренировках "с лампасами" - бригадиры значит - бандиты. Девяностые на дворе. Банкиры, воры все в храмы шли. Спонсировали. Модно было, да и дела такие творились, что многим людям тогда храм, как баня повседневно нужен был. Естественное желание очиститься. Так вот, я и удивился, откуда в маленьком городке такой богатый приход. Оказывается, в этом храме настоятелем был очень известный пожилой протоиерей, почитавшийся среди людей верующих прозорливым старцем. Я об этом старце и ранее как то слышал, но не думал, что когда-либо встречу. О нем рассказывать не буду, моя история о другом. Скажу только, что после беседы с ним я уже не представлял свою жизнь без православной веры. Но продолжу. Когда была возможность, я после работы и по выходным старался зайти в этот храм на службу. И вот, кажется в третий мой визит, в храме я увидел необычного прихожанина. Невысокий худой мужчина, непонятно скольких лет, но уже в пожилом возрасте- это точно. С бесформенной, реденькой, седой бородкой, с длинными седыми волосами собранными на затылке в хвост. Одет он был бедно, штопаные брюки, поношенная джинсовая рубаха, в сандалиях на босу ногу. Одежда явно не по погоде. На дворе прохладный дождливый октябрь. Конечно, бедненько одетым он был не один. Городок не богатый. Годы шли сложные. Кто-то обогащался, но основная масса людей жила скудно. А почему обратил внимание именно на него? Все прочие прихожане, и бедные, и богатые относились к нему с видимым почтением, почти так же, как и к настоятелю храма. Он же всем ласково улыбался и кланялся. Иногда, что-то тихонечко ...мычал. Он оказался немым. Мычание его было какое-то мелодичное, точно он музыку какую про себя напевает. Что еще бросилось в глаза, так это его чистота. Да, именно чистота. Одежда его была поношенная, но как будто только что стиранная, и сам он как будто из бани. До сих пор вспоминаю, что от него всегда веяло необычной свежестью. Трудно это передать словами. В общем, когда он заходил в храм, люди его приветствовали, иногда с поклонами- что банкиры, что бандиты, что простые работяги, - да все. И он в ответ всем кланялся и так светло- светло, по-детски радостно улыбался. На службах всегда стоял в определенном месте, у правой колоны, рядом с иконой Св. Серафима Саровского. И вот однажды стою я в очереди на помазание, как слышу, будто кто за спиной песенку мурлычет. Тут меня еще сзади кто-то по плечу похлопал. Я обернулся. Стоит здоровенный мужик с бритой головой в тренировочном костюме. На пальцах наколки, цепь золотая с крестом на жилистой бычьей шее без перегибов переходящей в голову... Все как надо в те времена. Говорит мне: "Слышишь, браток, подвинься. Уступи Лютеру дорогу. Он на свое место встать хочет". И только тут я увидел стоящего прямо за моей спиной того самого подмеченного мною прихожанина. Он и мурлыкал сзади. Я говорю: " Конечно, пожалуйста, проходите". А про себя думаю: "Почему он назвал его Лютером? Может ослышался?" Немой мне поклонился, улыбнулся по-детски так, застенчиво, и скоренько прошел вперед и встал около колоны. Я действительно, стоя в очереди, загораживал ему путь к месту. От его улыбки стало мне как-то радостно, спокойно. После службы, уже во дворе, я заметил здоровенного мужика, который просил меня подвинуться. Подошел к нему и спрашиваю: " Простите, а почему вы назвали того человека Лютером? Его, правда, так зовут?". Мужик весело рассмеялся: "Нет. Зовут его Дмитрием. Но мы его Лютером кличем. Есть причина". Он посмотрел на меня пристально, словно обдумывая продолжать разговор или нет, но снова заулыбался во весь рот полный золотых зубов. Предложил: " Хочешь, расскажу?". Мне конечно было интересно узнать почему того странного человека, я бы сказал не от мира сего, так прозвали. Новый знакомый предложил мне присесть с ним на лавку, стоявшую близко от входного крыльца.
- Вот здесь, на этом месте, все и произошло. Господь сподобил меня быть свидетелем!- собеседник многозначительно поднял палец к небу. - Ты у нас новый, но вижу что мужик ты правильный. Откуда вижу? А я обратил внимание как ты крестишься. Я по тому, как человек крестится, могу верно сказать - кто он. Знаю, что ты не предашь. Поэтому и решился тебе рассказать о Лютере. Он появился в нашем приходе тоже недавно, около полутора лет назад. Он местный, но ходил в другой храм. А тут вдруг в нашем стал появляться, хотя живет далеко. Ну, ходит и ходит. Кто он ? По-разному говорят. Одни, что он священник под запрещением, другие, что дьяконом был, только вот когда-то давно заболел, умишко расстроилось, и онемел он. Господь так попустил. Какой уж это дьякон без голоса и со странностями? Короче, остался он немым и таким блаженненьким после болезни. А когда он к нам в церковь стал захаживать, то заметили мы, что душевнее стало, веселее, и службы проходят как-то по-особенному, как-то торжественно, на одном дыхании...так ...ух! Ну, не знаю как сказать...И настоятель наш, старец, его сразу полюбил и всегда был с ним особо ласков. Но вот однажды, через месяцок, как он у нас появился, произошел такой случай. Я как раз на этой лавке сидел, ждал вечернюю, приехал рано, подремывал. Как вдруг подсаживается ко мне на лавку Лютер. Привык: Лютер и Лютер. Кстати, что его Дмитрием по правде зовут, так это недавно от батюшки узнали... Ну потерпи, сейчас все поймешь... Итак, подошел он так поклонился -поздоровался, я ему в ответ головой кивнул. Христосоваться по православному с ним тогда не решался - я с людьми осторожен... Вот - уселся он рядом. Смотрю, достает из-за пазухи, из внутреннего кармана пиджачка своего поношенного, школьную тетрадь и фломастер - толстый красный. Аккуратно вырывает лист из тетради. Подкладывает тетрадь под лист и пишет на листе большими красными буквами одно слово: ЛЮБОВЬ! Со знаком восклицательным. Прячет тетрадь, обратно во внутренний карман, и достает уже из бокового ... молоток и здоровенный гвоздь. Встает с лавки и так бодро идет к двери храма. Я аж от удивления рот раскрыл, ничего понять не могу. А он подошел к дверям и в левую створку стал прибивать свой листок. Ловко так, помню, тремя ударами почти весь гвоздь в дверь засадил... Что тут началось!? Бабульки,- что в лавках свечами торгуют,- повыскакивали, на него набросились. Кричат, ругаются, тряпками его по лицу хлещут. На крики староста выбежал. Смекнул в чем дело схватил метлу, и давай его метлой, мол такой -сякой, чокнутый, церковное имущество портишь... И так все беснуются вокруг него, лупят его. Вижу кто-то молоток у него из рук вырвал и уже замахивается им... Тут уж я очнулся, смотрю - так и покалечат его ненароком. Кричу: "Кончай беспредел! Шо, совсем обезумели, на старика кидаться!" На крыльце появился наш молодой отец К. Лист с двери сорвал и кричит: " Ишь, Лютер нашелся! Видите Лютера в сарай. Пусть там сидит до приезда настоятеля". Лютера в сарай, вон в тот - видишь - и затолкали. Минут через десять на машине привезли нашего старца. Все к нему. Друг друга перебиваем, шумим. Вот, мол, беда пришла. Провокатор, Лютер у нас завелся, двери попортил. А старец приказал немедленно Лютера из сарая вызволить. Сам поспешил его из сарая вызволять. А дальше уселись наш старец с Лютером вот на эту лавку, - я уже на ней не сидел. В толпе был, так сказать, в гуще событий. Мы всей толпой лавку окружили. А старец с Лютером сидят, обнявши друг дружку, и плачут. И так нам всем стыдно стало. Старец повелел гвоздь из двери не вынимать. Он и теперь там. Промысл это Божий о нас несчастных. Сейчас мы это все уже уразумели. Лютер к нам пришел, чтобы обличить нас. Ибо, где нет любви, там нет и веры! Если нет любви, то для себя живешь, молишься за себя, все для себя. Разве этого от нас Христос требует и ждет? И что удивительно, после этого случая, веришь - приход изменился. Случайные - ушли. Кто остался - по иному жить стали. Добрее стали. Заботиться друг о дружке. Помогать друг другу. Да у всех нас в жизни как-то все устаканилось, - понимаешь? Я ведь разбойник. У меня две ходки. Лихую жизнь вел. А сегодня в семью вернулся, бизнесом занялся, хлеб пеку. Вот и узнал ты почему мы Лютера Лютером кличем. Он у нас почти как старец, только юродивый такой. Кстати, прозорливый. Меня однажды от беды отвел... Но не хочу об этом говорить. Вот так. Пора по домам. Спаси Господи!
На этом мы и попрощались.
- А в каком городе этот приход? - поинтересовался отец.
- Дело в том...глупо конечно, ... в том, что когда я уезжал, то дал обещание молодому батюшке того храма, именно тому, который Лютера в чулан велел посадить. Я пообещал ему, что если и буду рассказывать про этот случай, то не стану говорить в каком городе и в каком приходе это произошло. Он тогда аргументировал свою просьбу: " негоже грязь из дома выносить". Он так и не понял - что произошло, стыдился этого происшествия. Не был согласен с настоятелем. Считал, что существует реальная угроза реформации православия, и нельзя легкомысленно относиться к выходке местного Лютера. Старец настоятель своего коллегу, подчиненного не ругал, а говорил, что он еще молод, но вскоре Господь его просветит. Но я все-таки дал такое обещание. Поэтому, извините, - не могу раскрыть, где это случилось.
- А вы как считаете, православию грозит реформация? - поинтересовался я.
-Нашел, у кого такое спрашивать! - рассмеялся Смирнов. - Почем я знаю.
- А, все-таки?- я не отступаю.
- "Все-таки" считаю, что не грозит. Новый раскол может быть. Не дай Бог, конечно! Но не по догматическим соображениям. У нас, в отличие от католиков - изначальных раскольников, нет фундаментального искажения в догматики, которое, в сущности, и привело к кризису католицизма и к реформации. Нам же нынче вовсе не до теологии. К стыду нашему давно перестали Христа искать. Они тогда, во времена реформации, как ни крути, а о Боге рассуждали, спорили, на костер шли за убеждения и веру! А наши все мысли направлены нынче на свое благополучие. Бога знать не хотим. На близких наплевать. Эх! Потому Господь может попустить у нас раскол, именно по причине нашего преступного благодушия, себялюбия, безразличия, граничащего с предательством, и лени. Иногда думаешь, а христиане ли мы? Все та же болезнь греха, которая прогрессирует в нас чрезвычайно... Кстати, вот как у латиноамериканских католиков - теология освобождения - это может случиться. Если простые люди будут нищать, а вороватые элиты безудержно и нагло продолжат наживаться на их беде. Протест станет нарастать даже в среде священнослужителей. Может кто-то из архиереев найдет в себе мужество заявить: " Довольно лгать и воровать!" (сомнительно конечно, - но вдруг?) А за ним встанут и другие священники. Помнишь брата Франциска из фильма "Зорро", с Аленом Делоном. Есть, конечно, и внешние воздействия, например, направленная против нас религиозная экспансия. Князь мира сего и таким образом пытается расколоть православный мир - погубить нашу христианскую, истинную веру. Чрезвычайную опасность представляет собой гиперэкуменизм, помноженный на насаждаемую всетерпимость. В современном мире, где массово создаются альтернативные версии истории, по сути, вранье - нынче удобное транснациональному бизнесу или наоборот местным вождям, всеядный экуменизм может оказаться крайне разрушительным. Он легко может стать зачином и двигателем разлада в церкви. Опять же - внешнее инфицирование опасно для слабого организма, пораженного ненасытной жадностью, глупым самодовольством, предательским безразличием и обывательским благодушием. Но, увы - мы как раз такие. Потому раскол, при определенных обстоятельствах, вполне может быть реализован. Господь дозволит санитарную операцию и отделит паршивых овец от стада. Конечно, не исключено, что больных овец окажется намного больше, чем оставшихся в стаде здоровых. Но, если одумаемся, сплотимся, то с Божией помощью выстоим обязательно. А если останемся пребывать, в таком плачевном состоянии, как сейчас, то...Эх-хэ-Эх! Лучше помолчу.
Василий Васильевич подхватывает:
- Все тот же вопрос! Где ты - православная Россия!? Жить духовно, по-христиански, давно разучились. Но уже и по человечески - не выходит... Слышите на улице: у-у-у!? Это не заводы гудят - их позакрывали. Это павианы гукают : удача-успех- удовольствие! У-у-у! Чего смеетесь? Так и есть! Какое нам нынче дело до христианства? А вот такое - ежели желаем "духовитостью" своей блеснуть, или из меркантильных соображений,- то во все горло кричим о православии. Но чем больше о нем кричим на "православных" выставках и ярмарках, на симпозиумах "православных" фельдшеров и психологов - черт знает, кто это такие - тем меньше остается православия в душе! Дошло до того, что уже стесняюсь в народе сказать о себе -я православный! Ибо кто сегодня кичится да кричит "во всю Иванвскую", что он православный тот или дурак или прохиндей. Такие наступили времена.
- Ну а ты, - вдруг обращается Василий Васильевич ко мне,- как оцениваешь поступок юродивого Лютера?
-Молодец он!- прямо отвечаю я. - Отважный человек. Видимо действительно Господь сподобил его на это. Не знаю, осмелился бы я вот так поступить. Даже если бы чувствовал свою правоту. И не потому, что я боюсь осуждений или тем боле страшусь попасть в церковный сарай. Чего боюсь, так это не остановиться на таких поступках, а скатиться в слепой протест. Я и на самом деле чувствую в себе - как бы это выразить- ну... внутреннюю силу и желание протестовать, бороться, реформировать! Ведь сегодня в нашей русской церкви много неправильного, не православного, в конце концов! Но есть ли воля Божия на такой протест? Не лживый ли мой порыв? Тот Лютер из Днепропетровской области наверняка был кротким и смеренным, а я нет ( Смирнов одобрительно кивает мне головой). Ведь я могу стать как Борис... Простите. Он же тоже был православным, искал правду...
- Как Борис ты не станешь. Не бойся! -перебивает меня Василий Васильевич. -Эх, Борис, Борис... Борис- это грехи нашей семьи, нашего рода! Это - Н.Г.Л.
- Что- что?! - удивленно спрашиваем мы хором.
Василий Васильевич тяжело встает, подходит к серванту, к графину с квасом, наливает себе стакан. Выпивает. Ставит графин со стаканами на стол, и садиться обратно на свое место.
Он молчит, и мы молчим. Так проходит долгая минута ... и наконец, Василий Васильевич решается:
- Ну, слушайте...
Глава 5
Н Г Л
***
-Ты меня о лестнице сегодня пытал? - обращается снова ко мне Василий Васильевич.- Так вот, отливал ее действительно мой дед, еще в революционные времена. Эта лестница, как ты подметил не обычная, в ней какой-то смысл зашифрован. Так и есть... Все, что я буду вам рассказывать мне самому поведал мой отец, а ему сам дед - его отец. Я-то деда не застал. Он погиб еще в блокаду. А я родился после войны, в 1949 году, здесь, в Ленинграде, куда мои родители вернулись: мать из эвакуации, отец с фронта. Дед мой был потомственным литейщиком. С 1904 года дед пошел работать подмастерьем на Путиловский завод, нынче Кировский. Больно о заводе сегодня говорить ...мой отец на нем всю жизнь проработал, я и супруга моя там трудилися... промышленный гигант был - эх. Мой прадед - тоже знатный литейщик Путиловского завода, привел сына к себе в цех работать, когда тому исполнилось тринадцать лет. Семью надо было кормить. Дед оказался талантливым, быстро схватывал ... В общем, к смутным революционным годам дед уже слыл литейщиком - виртуозом. Делом себя не раз доказывал, хотя и молод был. И понятно, что по молодости дед в революционных делах взялся участвовать. Боролся за светлое будущее человечества и гегемонию рабочего класса... Дед тогда хорошо рисовал, был знаком со многими легендарными нынче художниками - авангардистами, которые иногда, заказывали ему литье. Как сейчас говорят, принадлежал к художественной "тусовке". Так что дед был в курсе всех "передовых" веяний в столичной культуре. И вот дед связался с обновленцами. Семья наша была исконно православная, и прадед и дед были глубоко верующими людьми. Но ветер в молодой голове и конечно влияние "прогрессивного" окружения сделали свое дело. Дед стал посещать обновленческие собрания, богослужения. Однажды приятель деда - иерей, из обновленцев, попросил его отлить необычную декоративную лестницу для здания, в коем предполагалось разместить обновленческий христианский кружок для питерских рабочих. Дед с энтузиазмом взялся за дело. Подключил к проекту друзей - художников ( отец говорил, будто эскиз лестницы поправлял сам Маяковский). Тот иерей привел архитектора, строителей и они вместе с дедом и художниками в этом самом доме определяли какая должна быть лестница, и где она будет установлена. Лестницу решили установить с черного входа, а не с парадного - новое, прогрессивное мышление в архитектуре. Но на то была и другая причина: парадная к тому времени была полуразрушенной. Вход решено было заложить кирпичом, (дом уже в те годы был не молодой ) а обветшалые деревянные лестницы разобрали на дрова. Кто тогда жил в этом доме и что с ними стало, дед отцу не рассказывал. Видимо не знал. И вот, как я понимаю, в мае-июне 1918 года лестница была изготовлена и установлено на то место где она находится и поныне. Как только лестницу смонтировали, приехала комиссия принимать работу. Сдавали работу священник -обновленец - руководитель проекта, дед - как главный исполнитель лестницы, и должен был быть еще руководивший строительными работами -архитектор, но он накануне слег от дизентерии. Принимать роботу приехала интересная парочка в сопровождении двух вооруженных до зубов матросов. Как рассказывал дед первый - пожилой мужик, похожий скорее на богатого купца, чем на чиновника, нарядно одетый, точно на праздник. В красных сапогах, барсучьей шубе и высокой фуражке покрытой блестящим мехом норки. Конечно, все это было экспроприировано у буржуев. Но самый любопытный был второй. Сразу видно, что главный - огромного роста в черном кожаном пальто, опоясанным солдатским ремнем с прикрепленной большущей деревянной кобурой с маузером (дед отцу все детали не раз описывал), в сапожищах невиданного размера, без головного убора, на лысо бритый, с черной повязкой на левом глазу. Из-под повязки вырывался рваный багровый шрам, рассекавший гладкий лоб надвое. Нос был сломан, свернут на сторону. И дед говорил, будто губ у здоровяка не было. А по уголкам рта наружу торчали клыки как у борова. Один вид этого чудовища наводил страх. Встретились во дворе. Навстречу приехавшей комиссии сразу засеменил весь из себя радостный иерей-обновленец и взахлеб, что-то объясняя им, повел прямо к лестнице. Дед с двумя матросами остался у входа, а парочка вместе с обновленцем стала подниматься вверх по ступеням, внимательно, все осматривая. А посмотреть было на что... При этом обновленец все им с жаром описывал и растолковывал. Пора и мне рассказать, что это была за лестница. Совсем не такой, какой вы ее сегодня видите. Сегодня остался лишь литой ее скелет, покрашенный черной краской. А тогда лестницу художники расписали всевозможными цветами, - разрисовали всех зверей, людей, здания и пр. Волны, к примеру, были бирюзовыми, с белой пеной. А еще, в специальные множественные отверстия с резьбой, которые можно рассмотреть и поныне, вкручивались декоративные элементы- красные медные звезды по всем лестничным пролетам, на последних двух этажах латунные рабочие с инструментами, и бронзовые красноармейцы, матросы, конница революционная с пиками и знаменами - в авангарде. Впереди всех на конях вожди революции ( Ленин, Троцкий, Каменев, и др.), как я выяснил недавно в бронзе и все позолоченные ( дед рассказывал, что специально добивался сходства с персонажами в отливках). Но самое удивительное было над лестницей, там, как в ажурных металлических беседках, размещался сферический сетчатый потолок, к которому привинчивались множество желтых, латунных звезд. Будто космос. А посреди звездного небосвода было вот что...
Василий Васильевич встал, подошел к серванту и достал из него большую плоскую коробку, сверху обклеенную потрескавшейся от времени белой кожей.
-Это еще дедова коробка от старинного фарфорового блюда. А вот, что внутри... - Василий Васильевич открыл потайной замочек и откинул крышку.
Все мы привстали от удивления. Внутри коробки в красном бархате лежала, размером с грампластинку, золотая, блестящая Вифлеемская Звезда, такая, какую водружают на вершину Рождественской ели. Только эта Звезда была без конуса для одевания на вершину, и с написанными красной эмалью по центру большими буквами ХВ.
- Хитроумно крепилась к сферическому своду, так что видна была с любого места на лестнице,- говорит Василий Васильевич, доставая звезду.
Звезда прекрасно сохранилась, только кое-где по краям золото слезло.
-Ого!- восхищается Смирнов.- Да ведь это целая религиозная доктрина!
- Совершенно верно,- соглашается Василий Васильевич.- Рабочие, солдаты, матросы, а с ними весь мир с домами, стихиями, животными трудно, но уверенно идут в Царство небесное под предводительством вождей нашей революции. Идут ко Христу. А грешники капитализма свергаются во ад, и пожираются там змеем.
Я вспоминаю об отлитом змее у основания лестницы.
- А почему к Христу идут вооруженные люди - матросы, солдаты - целая армия?- удивляюсь.
- Наверное, они символизируют новое воинство небесное, освобождающее мир от рабства греха капитала, - предполагает отец.
- Похоже, что так, - говорит Василий Васильевич.
- Удивительно! - восхищается Смирнов.- Так значит, все фигурки на лестнице были разукрашены художниками - авангардистами! Воображаю, какая красота была!
- Пожалуй, - вздыхает Василий Васильевич. - Еще представьте все в звездах, красных по пути к небесам и золотых на небе. Вроде как электричество было специально проведено, для эффекта большего.
- А что это за буквы на крышке коробке? - замечает отец
Я тоже обращаю внимание на выцветшие, написанные зеленой краской на коже буквы: "НГЛ".
- А это и есть зашифрованное название этого художественного проекта: " Небесный град Ленинград".
-???
- Не удивляйтесь. Первоначально художники его обозвали " Небесный град Петроград", но когда проект лестницы утверждался на собрании, то решили, что Петроград в названии оставить нельзя, ибо это название сквозь архаичное и буржуазное. А как назвать? И вот кто-то предложил: "Давайте назовем наш Небесный город истины в честь одного из наших вождей - того кто ведет нас к победе! Город Ленина - вот это верно!" - предложение поддержали единогласно. Так и назвали - Ленинград. Тогда еще никто не догадывался, что так и взаправду станет зваться наш город.
- В названии "Небесный град Ленинград" есть своя трагичная правда, - подметил Смирнов.
- А что дальше? - интересуюсь я у Василия Васильевича.
-Да... Дед так рассказывал... вот,... уже спускаются двое из комиссии с обновленцем вниз. Всю лестницу внимательно изучили. Вид "купца" явно озадаченный. Иерей- обновленец уже не щебечет радостно, а как-то весь расстроен и будто пришибленным выглядит. И только здоровенный начальник улыбается, но видно, что зло. Спустились. Обновленец заискивающе заглядывает в лицо то одному то другому. Тут здоровенный, без размаха, как даст подзатыльник обновленцу, что у того очки с носа слетели и за лестницу укатились. Матросы регочут....
И вот заговорил здоровенный гражданин.... тонким женским голосом!
Гражданкой - этот товарищ оказался! Не мужик, а баба страшенная! А может и не баба- таких баб не бывает,- а нечто - чудовище... Дед креститься стал в страхе, и за лестницу, в угол, пятиться, - так отец мне это описывал.
И вот молвит эта страшная баба по-русски, но с явным иностранным акцентом:
- Что ты такоэ стесь стелал? Скатина! -обращается она к обновленцу. - Я тепе что ховорилла? Стесь должна била бить крисифая оформленная паратная. Ты на что денги потратил, итиот?
- Но ведь... ведь я..., -обновленец пытается понять куда улетели его очки,- ведь я с вами все обговорил, в этом доме мы организуем религиозный кружок новой революционной церкви , для рабочих, новый...
- Мне наплефать на тфой кружок, хретин! Стесь должен биль бить приемная тофарища Порицкого! А ты что нателал?
И тут хватает она огромной лапищей обновленца за волосы на затылке, и с силой бьет лицом о лестницу. Прямо о медную звезду, так что звезда ему во лбу отпечаталась кровавым оттиском. Священник-обновленец взвыл от боли. А она берет и еще, и еще, еще раз бьет, бьет и бьет его лицом об узорчатые перила. По звездам и волнам с человечками потекла густая красная кровь. Обновленец истошно кричит. Матросы еще пуще хохочут. "Купец" безразлично зевнул и отошел подальше, что бы кровью не запачкаться. А чудовище подтягивает за волосы к своему ужасному рту окровавленную голову обновленца и говорит ему: ты кахим ухом меня слюшал? Эттим? Вдруг впивается своими страшными клыками в ухо обновленца и отгрызает его. Священник извивается от боли но кричать уже не может а только хрипит и булькает кровью. Она выплевывает ухо и швыряет обновленца на пол, тут подбегают матросы и начинают избивать его ногами и прикладами винтовок.
-Хфатит!- командует она. - Накиньте ему рясу на холофу, чтоп лютей не пукать, и отннэстте в машину, пот сфои ноки просьте. К сепе отфезем там закончим.
Матросы хватают еле живого иерея, и пытаются завязать ему подол рясы на голове.
Дед говорил, что его обуял такой страх, какого никогда в жизни не знавал. Забился в угол, и реально, все тело трясло от страха.
Тут страшилище, будто вспомнив о деде, к нему обернулось.
- Может Звезду Вифлеемскую, нашей звездой, марсовой, революционной, с молотом и плугом, поверх закроем или поменяем? Тогда, вроде как, все в порядке будет. - вдруг предлагает " купец".
Она же на деда пристально глядит страшным, хищным глазом и отвечает "купцу" так медленно, задумчиво:
- Не фыйтет. У нехо Звезда внутри хорит. Тут трухое нато..
Подходит к деду. Берет его голову в руки и вертит, рассматривает одним глазом, как будто голодный волк рассматривает кусок мяса. Дед окаменел от страха. - Боишься? -лукаво - с лаской в голосе - спрашивает чудовище.- Фишу, боишься! Этто хорошо! А Христос сказал не бояться. Ну?
- Боюсь... страш-ш-шн-но...- цедит дед.
- Молотец! А зачем ты такую трянь стелал? Сам лестницу притумал? Сам?!
И тут дед говорит, будто весь он превратился в крик:
- Он придумал! Он придумал! Не я, а он!- кричит дед и тычет пальцам на корчащегося в лужи крови священника-обновленца, которого матросы уже запаковали в рясу и примеряются тащить в машину. Потом дед рассказывал отцу, а тот мне, что в тот самый миг, когда он парализованный страхом предал священника, страшный глаз чудовища будто пророс двумя черными змеями и сквозь дедовы глазницы вполз ему внутрь. Проник в каждый орган, в каждый волосок, в каждую клеточку, и что-то сломал в нем- в его душе. А потом, зло как будто вышло из деда и собралось обратно в глазе чудовища. Но дед уже стал другим...
- Знащит- он. Он и отфетит,- шепчет она своим окровавленным жутким ртом.- А ты сообразительный. Видишь, как страх спасает шизнь. Оу-у- у тепя какие красифые глаза! ( продолжает вертеть череп деда и веки пальцами раздирает) А у меня фитишь фсего отин. ( она срывает с себя повязку, а под ней вместо глаза, из изуродованных шрамом век, торчит ужасное бельмо). Запомни! Если фернешся ф храм ко Христу, я у тепя глаза вырву. Отин сепе саперу, встафлю, а тругой тепя кушать застафлю. Смотри, я ф храмы часто заклятыфаю. Профферяю. Уфижу тепя там, пеняй на сепя...
Бросила, отпустила деда. Отвернулась. Уже отошла пару шагов, вдруг остановилась и, не оборачиваясь, говорит деду:
- А это тепе тля памяти, тофарищ турачек, чтобы ты со священниками польше не сфясывался! - и с разворота, в прыжке ногой, как даст деду - точно в солнечное сплетение. Дед вспоминал, что его пополам сложило; пытается дышать, а не может. Все перед глазами плывет... Дед потерял сознание.
Очнулся, лежит, боится пошевелиться. Глаза страшно открыть. Вдруг слышит:
- Повезло тебе, -говорит он, -никого она не жалеет. И уверен, что тебя не пожалела, а все же целым оставила. Почему ? Не пойму....
- Кто она?- дед еле мог говорить.
- Бо-о-ольшая шишка в ЧК. Из самого Берлина, в помощь революции, к нам в Питер пожаловала, - "купец" раскурил папироску и продолжил: - Пускай не русский человек, но закваски революционной в нем на сотню матросов хватит,- и хитро подмигнул деду, - а может и не человек она вовсе, а ведьма! Нечисть, но -наша!
"Купец" папиросу докурил. Окурок выплюнул и приказывает деду:
- Ладно, поднимайся! Велено тебе все крепленые к чугуну детали снять и в печку плавильную. Особливо звезду Вифлеемскую. Чугунную же лестницу покрасить в черный цвет, так и за старую сойдет. На будущей неделе приеду, проверю... И смотри, не балуй! Она, не понять как, но все чует...- "купец" погрозил пальцем и ушел.
Дед выполнил все указания "купца", кроме одного - главного. Звезду Вифлеемскую он снял с потолка, но в переплав не бросил. "Ужас как страшно было, но не смог Звезду сжечь! - рассказывал отцу дед. - Аж плакал..." Дед наскоро соорудил тайник для Звезды во дворе, в сарайчике. Этот сарайчик тогда стоял как раз на месте, где яблонька растет. И вот, что интересно, по Божией воле, в девятнадцатом году деду с семьей дали комнату в этом самом доме, где он лестницу соорудил. С тех пор в этом доме, сначала в коммуналке, потом в своей квартире наша семья и проживает. Дед, как только поселился, сразу отыскал в еще стоявшем тогда сарайчике тайник и перепрятал Звезду в квартиру. Помню, уже во времена моего послевоенного детства, звезда у нас под паркетом, в тайнике, в этой самой коробке хранилась. Так вот, когда началась война, отец ушел на фронт, а мать с бабушкой вместе с предприятием, на котором работали, уехали в эвакуацию, на Урал. Дед уезжать не захотел категорически, хотя мог. Отнекивался, говорил, что за квартирой кому-то, мол, надо остаться следить. Так он и остался в блокадном городе. И еще факт: умер дед на этой самой лестнице. Замерз. Шел с ведром воды из проруби, а сил подняться уже не было. Сел на ступеньки и больше не встал...
А в храм дед действительно не ходил, вплоть до последних дней жизни. Так страх его поработил. И только за неделю до своей кончины, уже во время блокады, дед пошел в храм на литургию, исповедался, причастился. Соседка - прихожанка того храма, рассказала это отцу, когда тот с войны вернулся в Ленинград. Вот такая история нашего родового греха...
- Не пойму. Какого такого родового греха?- удивляется Смирнов.
- А такого! Греха трусости, греха малодушия! Для врага людского- страх - наиважнейшее повреждение наше. Через него легче всего человека к себе в рабство заполучить. Испугался человек, забыл, что Крепкий всегда с ним, бережет его от зла- или вера у человека дрогнула, или вовсе Бога не знал, и открыл дверцу врагу, а тот сразу и пользуется. Сбивает человека с дороги правильной, уводит от Промысла Божиего. Своим путем уводит - ложью Промысл подменяет. И вот уже человек бредет по дороге скользкой и кривой, прочь от Бога к гибели. Человек сам не в силах тогда что-либо сделать, особенно если с рождения крепко испорчен трусостью. Так вот: отвернулся дед от Бога по молодости, связавшись с обновленцами. А без Бога как против зла выстоять? Ведь если нет Бога, то нет любви, нет благородства, нет чести, а значит, и мужества нет. Вот зло и пришло к нему- напугало его до смерти. Дед, в испуге своем, совершил страшный грех, предал человека, отправив его на смерть мучительную. Этим самым он нечистому дверь открыл, и дьявол и вошел в деда, наследил в нем, повредив его и потомство его. Знаю, о чем говорю! Родовое повреждение наше явное. Дед об этом отца предупреждал, отец меня. Но на отце грех не сказался. Крепкая вера в нем была. Не совру, если скажу, что с рождения, от бабушки. Царство ей небесное! Так Бог смиловался над нашим родом. И дед, благословляя отца идти бить фашистов, напутствовал его словами: "Знай - войну пройдешь, а цел и жив останешься. Врага не страшись - с тобою Господь! Помни - нельзя страшиться, чтобы от Бога не отпасть..." Отец все исполнил - мужественно сражался. Орденом славы награжден. И ни одного серьезного ранения! Еще раз скажу- вера в нем крепкая была! А вот я уже подкачал. Дед еще до войны предупреждал отца, мол, за тебя не боюсь, милостивый Господь не дал моей болячке в тебе случиться, но в детях и внуках твоих точно проявится. Так и вышло. Я с рождения трусом был...
- Да ладно! Вы - трусом? Не верю! - отец рассмеялся.- Ведь вы в ВДВ служили, в Афганистане были...
- Еще каким трусом был! В школе собственной тени боялся. Малодушничал. Спасибо отцу. Только благодаря его стараниям эту хворь у себя переборол. К Богу он меня привел с малолетства! В армию, в десант, специально служить определил... А в Афганистане я же не воевал, а на гражданской специальности, энергетиком работал. Вызвался поработать, чтобы себе и другим доказать, что не трус. Слышите- доказать! Мнение мира! Говорю же болезнь. Комплекс такой у меня. До сих пор остался. Чего-то вдруг испугаюсь, так нет, обязательно должен перебороть испуг. А иначе как? Из-за этого и на пенсии очутился...
- Как так? - смеется Смирнов.
- А так. Я тогда работал инженером- энергетиком на Комплексе защитных сооружений, на дамбе нашей. Поставили нам резервные трансформаторы из Китая. Смотрю документы, а там параметры, характеристики не те, что нам необходимы. Докладываю начальнику- главному энергетику: мол так и так. А он мне:
- Вася надо подписать. Я все знаю. Не ерепенься. Сам понимаешь для чего все эти закупки. Не мы с тобой решаем.
- Да как же так, -говорю, -они же нам не подходят. Вероятность выхода из строя на порядок выше...
- Вася, перестань. Да, выше... Поломаются - новые купят. Те поломаются- еще купят. Им же это и надо...Наше с тобой дело подключить резервные подстанции и законсервировать их! Тем более, что и таких уже не производятся у нас, в России.
А я закипаю:
- Да вы цену их видели? Я смету поглядел... Они же нам дороже немецких вышли. А мы с вами той цене ужасались...
- Будто не понимаешь почему. Вася, родной, что ты кому хочешь доказать? Это система, Вася. Подписывай и не тереби душу. Возраст у нас с тобой не тот, чтобы из-за таких вещей волноваться.
Я уперся - не подписал. Снова мне показалось, что это меня враг на испуг берет. Закусил я удила. Докладные стал строчить, правды искать. Через месяц вызывает меня начальник.
- Ну, что, Вася, молодец- герой! Получай результат. На вот, держи приказ, подписывай, что ознакомлен. На пенсию тебя отправляют. Эх, Вася, Вася- что тряхнул стариной? Думал показать свою честность и принципиальность? А ведь это, Вася, тоже бес этакий в ребро тебе... Честолюбие это твое, Вася - больше чем поиск правды. У моего начальника опыт руководящей работы был о-го-го! Царство ему Небесное! Той зимой схоронили. Он в людях разбирался. Со мной в самую точку попал. Мой диагноз уловил. Не только из-за дела я воевал, а еще из-за себя, из-за гордыни своей, хотел снова доказать себе и миру, что воин правды я, а не трусливый соглашатель. Ни Богу крепко помолиться, ни с духовником посоветоваться, ни рассудить все основательно - даже не подумал, сходу в бой с ветряными мельницами пустился. Так хитрый враг меня подловил, уже в седых летах.
- Но ведь живут же масса храбрых людей без Бога? - спрашиваю я.
- Живут, - соглашается Отец, - но чаще всего они от рождения храбры ( опять же Бог даровал), а Василий Васильевич, говорит, что его род имеет именно родовое наследственное повреждение: духовное и телесное, вызванное большим грехом предка. Мы все изначально повреждены: обезбожены (духовно истощены после отпадения прародителей от Бога) и ущербны (смертны, тленны и страстны). И если человек старается восстановить связь с Богом, побороть "обезбоженность", то он начинает выздоравливать. Даже потомство его может быть здоровее, если этот человек действительно правильно спасается. А если человек в своем итак падшем состоянии, не пытается соединиться с Богом, а напротив мыслями и делами сочетается со злом, то он получает дополнительные повреждения, которые могут передаваться по наследству потомкам. В этом случае эти повреждения носят родовой характер. У всех нас стартовые условия разные. Кто-то рождается жадным, а кто-то бессеребренником. Кто-то добрым, а кто-то садистом. Кто-то ленивым, а кто-то трудоголиком, и так далее. Понятно? Это зависит от степеней и видов наследственных повреждений Сколько людей столько и болезненных состояний. Интересно, что если тот или иной народ массово, кардинально отворачивается от Бога, то наследственные первородные и родовые духовные болезни у каждого конкретного человека усиливаются, подпитываясь от общей бездуховности. Происходит как бы заражение злом друг друга. Такой вот своеобразный кумулятивный эффект выходит.
- А те из неверующих, кто не родился особо храбрым, но все-таки переборол трусость в себе? Такое тоже ведь часто бывает?
- Конечно, бывает. Но чаще всего это волевые люди ( снова Дар Бога, верят они в него или нет). Им даны изначальные силы бороться. У неверующих на месте Бога: семья, любимые, Родина и.т.д. Помните, что я говорил о "красном треугольнике". То есть существуют мотивации к проявлению стойкости, мужества. Но все эти мотивации - Дар Божий. Василий Васильевич правильно сказал: "Бог любит атеиста не меньше православного". Сейчас, особенно в среде бизнесменов (ведь бизнесмен всегда висит над пропастью разорения, краха), модно заниматься этакой психотехникой -самонастройкой...естественно на пресловутый "позитив". Человек старается не думать о плохом, о зле, чтобы не дать этому реализоваться. В принципе, правильный подход исходя из всего озвученного Василием Васильевичем. Изначально блокируется возможность злу посредством страха войти в человеческую жизнь и овладеть ей. Но психотехника в данном случае вещь очень зыбкая. Враг находит массу способов обойти оборонительные "установки" боящегося человека. Но главное, уже знаем, сам "позитив" - это хитроумный продукт врага, ложная цель, которая заставляет собой Бога. Человек до конца отдавшийся нагнетанию жизненного "позитива", внезапно, после материализации своих страхов, вдруг осознает, что никакого "позитива" не существует! Что "позитив" -это злая химера! Пребывание в "позитиве" не защитит не только от неудач и бед, а даже от страхов пред ними не защитит. Только отвлечет от них, упрятав страхи поглубже, под сознание. Нам же, христианам, не положено трусить по другой причине: так как Господь с нами! Вот главное! Сильнейший и Крепчайший с нами! Любовь и Преданность Его к нам Безгранична! Каким бы не был сильным и смелым человек, сам он, без Бога, в любой момент может стать жертвой дьявола. Я ни в коем случае не хочу сказать, что все психотехники вредны. Конечно, нет - существует много эффективных и полезных психофизических практик. Но занимаясь ими надо быть крайне осторожными - все делать с рассуждением и под контролем опытных и грамотных учителей - наставников, чтобы не попасть в ловушки врага. А вот оккультные практики - это верный путь к гибели. Всегда следует помнить: "враг не дремлет". Спасение только в Боге!
- Ну, хорошо, а как же в Борисе проявилось родовое повреждение? - спрашивает Смирнов. - Я что-то не увидел в нем труса.
- Во первых нынешнее состояние богооставленности у Бориса - это мой страх, который реализовался, -отвечает Василий Васильевич.- Не оказалось во мне, как у моего отца, веры крепкой и должной рассудительности, чтобы предотвратить это. Страх, того что Борис отпадет от православия был у меня так силен, что я по глупости своей и упрямству горделивому пытался силой, по человечески, навязать веру нашу Боре еще с раннего детства. Результат налицо. Все рвения без Божией на то Воли тщетны и даже вредны. А грех наш родовой сказался на Борисе по иному, чем на мне. Ведь симптомы повреждения у всех разные. Борис с рождения не трусом оказался, а законченным эгоистом. Трусость у него как бы компенсировалась его стремлением жить исключительно для себя. По-другому жить он боится. Страх его - глубинный: все раздать, потерять - лишиться точки опоры в мире - оказаться ему ненужным. По сути, и ложь трусости и ложь эгоизма, это две стороны одной медали - проявление нашей слабости, нашей болезни. Борису нужна была моя любовь, а он получал от меня только назидания и упреки. Только любовь способна сделать слабого -сильным, трусливого- смелым, эгоиста- альтруистом.
- Вы думаете, что Борис не вернется в Церковь?- спрашиваю.
- Ну как же! Только и живу надеждой, что вернется!
- Вернется! Обязательно!- успокаивает Смирнов. - Они молодые, горячие. Вопрос времени.
-И вопрос цены за ошибку,- вздыхает Василий Васильевич. - Молю, чтобы Господь смиловался над Борей, пожалел его, очистил, образумил, даровал веру в Себя и вернул его в Церковь нашу, православную, без особых издержек и страстей. Ведь грех родовой тяготит Борин крест.
***
Я вижу, как переживает Василий Васильевич, думаю - пора "замять тему" Бориса, предлагаю ему:
-Давайте к лестнице вернемся! Это ведь произведение искусства, да еще и с целым набором скрытых смыслов.
-Да. Только вот радости эта лестница никому не принесла, - одни неприятности. Для меня она остается памятником нашему родовому греху. А насчет искусства и смыслов - летом двенадцатого года позвонил мне один господин из Москвы, представился от общего хорошего знакомого. Интересовался лестницей. Просил встречи. Хотел приехать в Петербург - увидеть лестницу - и приехал. Оказался коллекционером антикваром, крупным бизнесменом, да еще философом, публицистом... Увидел господин лестницу - не просто обрадовался, а пришел в неописуемый восторг. Буквально прыгал и чечетку выбивал... забавно было наблюдать. Часа три изучал, каждую завитушку на перилах ощупывал, а после с моею помощью собрал жильцов дома ( все в основном пенсионеры) и представившись заявил о своем желании арендовать или купить помещение в этом доме под частный исторический клуб-музей ( благо масса пустых помещений на первом этаже и в подвале имеются). А лестницу он решил обязательно реставрировать и "открыть для просмотра широкой публике" - так как это "шедевр русского зодчества". Чтобы жители поддержали его инициативу, он пообещал незамедлительно приступить к ремонту нашего аварийного дома. Фасад, сказал, реставрировать пока не сможет - наверняка возникнут проблемы с местными властями, а вот двор обновит и всем стеклопакеты дорогие деревянные в окнах, выходящих во двор, поставит. Через год, когда будут подготовлены все разрешительные документы, то вместе с реставрацией лестницы- памятника искусства, соорудят новую, обычную, как в старину было, сделают капитальный ремонт здания и парадную откроют. Это вызвало прямо таки овации жильцов. Ведь наша чугунная винтовая лестница, на самом деле очень неудобная. Сколько проблем из-за нее было, например при переездах, а когда похороны - гробы спускать - мучение. А сколько раз с нее жильцы падали! Даже руки и ноги ломали... Я сам раз кубарем, по спирали летел. Хорошо, что ничего не сломал, а отделался ушибами и ссадинами... И вот, буквально дня через два после встречи с антикваром - так буду его звать - прибыла бригада строителей. Быстро и аккуратно отремонтировала нам двор, окна обещанные поставили. По окончании ремонта снова приехал господин антиквар принимать работу и ко мне зашел на чай. Я и все жильцы дома, конечно, очень его благодарили. Двор наш стал как игрушечный, да вы сами видите, и сегодня он хорош: чистый, новый. Окна раньше заклеивать приходилось, а теперь плотный, теплый стеклопакет - чудо. Пьем мы с господином антикваром чай и не только - несколько рюмок опрокинули за Россию, за знакомство и за добрый почин - сидим вот за этим же столом - беседуем, и он мне предлагает: " Хотите взглянуть на эскизы и чертежи, по которым ваш дед лестницу соорудил?" "Конечно, с большим интересом!" - соглашаюсь я, понимая, что этих бумаг наверняка касалась дедова рука.
Господин извлек из своего толстого портфеля здоровенную кожаную папку. В ней оказались жухлые с отрепавшимися краями листы разных форматов; все с цветными акварельными и карандашными рисунками элементов лестницы. Господин, достал со дна папки и аккуратно развернул многократно сложенный большой склеенный лист. На нем была в красках изображена вся лестница, с проставленными габаритными размерами. В принципе то, как описывал мне лестницу отец, соответствовало увиденному на бумаге.
- Посмотрите сюда, - указал мне на верхнюю часть листа антиквар. - Жаль, что все элементы утеряны. Тут весь замысел, этого удивительного проекта! Большая Вифлеемская Звезда на потолке, с буквами ХВ, то есть с Евангелием- Христос Воскрес. Была покрыта позолотой ( я промолчал, не сказал, что звезда сохранилась и находится у меня). И вот здесь на последнем, четвертом этаже, так сказать под Звездой, в Ее свете: позолоченные фигуры всадников - вождей революции. Еще некая группа конницы со знаменами и копьями, солдаты, матросы с рабочими, все фигурки тоже покрыты сусальным золотом. Внимание! Смотрите, а это зеркальный Петроград! Улицы, дома, волны Невы - все из зеркал, в которых отражалось звездное небо и конечно, главная Звезда ( я этого от отца никогда не слышал). Понимаете?!
-Нет, не понимаю, - честно отвечаю я.
- Это же грандиозно! В зеркалах небо явлено на земле. На земле как на Небе! Видите! На высших ступенях развития, "народ - богоносец" во главе со своими вождями, уже в Славе Божией, - все в золоте как и Звезда. Город Петроград, вся Россия уже в Славе Божией! Также все золотое, в отражении. Ибо это уже воскресшая реальность - Ленинград - Небесный Иерусалим. Град Божий нового века! Не стоит упрощать, что лестница, мол, символизирует построение рабочим человеком Царства Божьего на земле. Это не очередная Вавилонская башня. Не построение, а качественный скачек в новую онтологию. Новая столица - Ленинград, в коем воцарилась правда Божья -окно в этот новый мир. По-моему, идея авторов лестницы такова: революционный вихрь - волна жизни, сквозь смерть всего ветхого, воскресит и вознесет Ленинград - Россию, а за ней и всех остальных в мир Божественной славы. Там под куполом должны были быть проделаны семь отверстий, через которые свет с улицы освещал звездное небо и последний этаж ( мы с господином антикваром действительно обнаружили пару давно заделанных отверстий на верхнем этаже под потолком). Вот стержень глобального проекта! Это лестница в будущее! Посмотрите историю России - она пребывала в моще и славе когда у нее были цели всемирного масштаба! Россия, как глобальная держава, без своего мирового проекта обречена на гибель. А нынче у нас, увы, отсутствует таковой... Хотим мы этого или нет, трансгуманизм укрепляет свое мировое господство. Идет оцифровка мира. В закулисье падший ангел растит преданную ему меритократию и готовит полчища бесов к последней битве. Но на пути зла встанет Орда во главе с царем -духоносцем, помазанником божьим, воздвигнутым на престол любящим его народом! Вот миссия русского народа - возрастать духовно, сохранить Бога для людей, отстоять Божий мир перед лицом зла, нести Христа в мир и мир ко Христу! Об этом- о нас, о русских лестница... и т.д. и т. п. Возможно я и не точно привожу слова гостя, но общей смысл передаю верно. Тут мне тоскливо стало. Вроде слова говорит правильные, но всё мимо. Сегодня понимаю почему: без сердечной любви, искреннего покаяния, горячей веры все мысли и речи о Спасителе всегда о чем угодно, но не о Нем. Тогда же подумал- неужели и моего деда по молодости заморочили такими же "грандиозными" пафосными теориями, как у этого господина.
- Не пойму причем здесь русские... к лестнице... Все это плод воспаленной фантазии обновленцев, одурманенных большевистскими идеями. Потому такие несуразицы ...
- Гм...Допустим... Конечно присутствует здесь то о чем вы сказали...Но как присутствует? Как переработанный исторический материал... У нас с вами такой "учительский" высокомерный взгляд на прошлое. Нами уже все детально рассмотрено с вершины нынешнего дня и свысока все объяснено, с учетом имевших место в истории последующих событий. И конечно - раскаяние... Задним умом все мы сильны... "В белом венчике из роз -- Впереди -- Исус Христос". Страшно? Да. Но отвлекитесь от этой смысловой установки, Василий Васильевич, тут другая поэма... Она честнее... Мы здесь имеем дело с искренним порывом веры... На потолке не Голгофа, а Звезда и Евангелие! И не конвоируют Христа солдаты, а ко Христу восходят. С народом ...Тут стихия - Россия к Богу возносится и Бога возносит! Согласитесь, славный же миф про "народ -богоносец"... Из нашего общения я решил.... Ну... что Вы, Василий Васильевич,... как и я - русский националист. Так?
- Я растерялся. Не знал, как ему ответить...
- Почему? -спрашивает Смирнов.
- Почему, почему... А вот ты - кто?!
- Я родился и воспитывался в Донбассе. Моя родина СССР. Поэтому я, скорее, приверженец пролетарского интернационализма!- смеется Смирнов.- Кроме того, во мне есть убеждение, которое, мягко говоря, не разделяют основная масса наших националистов и патриотов. А именно - я уверен, что русские не могут хорошо жить в отрыве от национального многообразия мира, без других народов - без немцев, без поляков, без евреев, без итальянцев, французов, узбеков, без японцев - наконец. Впрочем, как и они без русских. Но русские почему-то особенно чувствительны ... Наверное, тут причина - в масштабе страны,- географическом, историческом - все в увеличении. Нет в сегодняшнем мире самодостаточных народов. Это как Робинзону диковато жилось на острове без человеческого общения, без Пятницы. Как " не хорошо быть человеку одному" так и народу плохо быть одному. Нельзя строить мировую цивилизацию одним народом, - только вместе мы сила,- а в одиночестве, в выпадении из мира, - стагнация и даже вымирание. Но и смешивать народы в единую "нацию мира" категорически недопустимо! Такое единство обречено на гибель, по той же самой причине - одиночества. Согласитесь, "люди мира" -одинокие скитальцы на планете, везде чужие. Потому, Василий Васильевич, народы всякие нужны, народы всякие важны, - вот так!
- Да ты не интернационалист, а махровый глобалист, хоть и отвергаешь "людей мира", - ворчит Василий Васильевич.- А я вот убежденный русский монархист. И Советы, тобою помянутые, не особо жалую, хотя и не отрицаю все великое, что было при них ... Да, я считаю себя русским националистом! Но, честно говоря, не люблю, даже стесняюсь об этом говорить. Наверное, потому, что национальное чувство глубоко личное, интимное, ведь о родном любимом идет речь. Кому какое дело до моих чувств?! Это как о любимой женщине...Всегда в разговоре о таком со сторонним человеком есть элемент пошлости... Любовь- святая! Россия - святая! А о святом всуе пустословить не подобает... Потом, если и приходится вести с кем-то беседу на подобную тему, так с этим "национализмом" - всегда путаница! И вроде сперва все всё понимают, а позже оказывается, что совершенно о разном говорили, ибо разное подразумевали. Ты ему о месяце -луне значит, а он тебе о месяце в календаре...Да и разговоры эти руганью частенько кончаются. Ибо всегда политика влезает. Слово за слово...А я вспыльчивый... И мы же выпили чуток...Боялся, что невзначай его обижу...
- Правда, Василий Васильевич,- соглашается отец,- в вопросе о народе, о нации, о национализме, уже изначально, в определениях, согласия нет даже среди ученых специалистов. Куда уж нам...Я наблюдаю, что сегодня модно называться "русским националистом". Так в России себя зовут люди самых разных убеждений, начиная от нацистов и кончая коммунистами и даже либералами. Только "национализм" у них у всех совершенно разный.
-Вот- вот! Я и решил, что бы впросак не попасть, согласиться, - мол да, так и есть- но сразу уйти от этой темы...И тут гость, заметив, что я медлю с ответом, сам продолжил: " Не смущайтесь, Василий Васильевич, я и сам тяготею скорее к гражданскому, государственному национализму, нежели к этническому (вот -те на!- думаю, за своего меня принял, а я как раз наоборот - хорошо, что смолчал- точно бы разругались) - у этнонационалистов, все в категориях "свой" -"чужой" - всегда внутренний конфликт, а у государственников, все кто признал себя русскими, кто хочет жить в России, кто желает ее могущества и процветания и все для этого делает, тот и есть русский, тот всегда "свой". Чужих среди русских нет! Да и государственники, в отличие от инертных, закостенелых этнонационалистов, всегда в динамике, в развитии все видят. Еще раз, Россия - это стихия! А русские -носители этой стихии- "воля нации". Поэтому и Орда! Потому и народ - это растущая сила - стая во главе с вождем. Не зря родственное нашему "род", древне -индийское слово означает поднимающийся, растущий, набирающийся сил. Вот и придумавшие лестницу обновленцы - не как христианин даю им оценку: признаюсь, хоть и крещен, однако не воцерковлен,- все они - наши, русские ! Потому, может подспудно, но глубоко чувствовали вселенскую историческую миссию России. И наверное, не желая того, - весьма удачно отобразили эту идею ... Вот сегодня мы, русские, тщетно ищем свой "мир". Надо заметить не только мы. Мир у всех народов сегодня " уплывает", исчезает за горизонтом, будто родной берег у моряков стоящих на корме отходящего в океан судна. Ибо человечество сегодня, в который раз, отправилось в опаснейшее путешествие в поисках нового мира. Опасность таких путешествий для народов в том, что "новый" мир можно не найти, а свой "старый" потерять. Но мы, русские, особенные растеряхи... А почему? На авось, как всегда, понадеялись. Обнаружили, что все уже пустились в путь, скрылись за горизонтом- и давай налегать на весла. Хотим догнать новый мир и тех, кто уже там, как нам кажется. Оглянулись назад, а берег то исчез. И маяк впереди не светит, даже не представляем, на каком курсе он вспыхнет. Путеводной Звезды нет, и смотрите - лестница очугунела без Звезды! Россия очугунела... тупик. Вязнем, топчемся на месте, ржавеем... Звезда- маяк может и не Вифлеемской быть, но яркой, сильной, манящей, как, например, было в Союзе - Красной Звездой...
- Со многим могу согласиться, но не с последним! - решительно заявляю я, а сам волнуюсь, как бы ни сорваться. Чувствую- закипаю... Морочит мне антиквар голову пространными речами...Так и чешется язык...- Нельзя забывать,- говорю:- что России без православия, без живой православной жизни нет и быть не может! Ведь подлинная то Россия - Святая. В Крещении она родилась. С тех пор маяк у каждого русского в сердце светить должен. А свет этот и есть отблеск - Вифлеемской Звезды путеводной! Именно ее, и не какой другой... Согласен - если тучи заволокли Звезду- теряется православный русский человек. Вот меня недавно один товарищ - замечу что крещенный,- донимал идеями, что христианство это наносное, даже враждебное нам явление, поработившее некогда великую и счастливую Русь Перуна, Дажбога, Мокоши и прочих . И эта уж совсем глупая, языческая каша во многих русских головах сейчас варится.
Вижу, антиквар хмурится. Решительно наполнил мне и себе рюмки. Чокнулись, но без тоста - выпили молча. Говорит:
- У меня другое видение... Россия родилась в крещенской купели? Пусть так! Еще один прекраснейший миф! Потому и зовут Русь - Святой - да?! Согласен! В этом мифе утверждается великая роль православия в становлении русских и России. Так и есть... И этот миф крайне полезный в деле воспитания патриотических, национальных чувств, а следовательно укрепления могущества Русского государства. Но для меня Россия первична, а православие - вторично. Россия многогранна и глубока - одним православием всего не охватишь. Есть вот советский атеистический миф - чем хуже?! Можно и на него опереться. А есть и другие... Российская мифология чрезвычайно богата. Но следует в корень смотреть! Откуда все эти мифы? Где судьбоносное средоточие того, что мы русским зовем? Русская судьба сказалась еще задолго до крещения. Ведь естественно, что до того как родиться, Россия была зачата... в лесах! Рождение же подобно пробуждению. Не припомню чье и откуда: "князь Владимир Креститель разбудил Россию от языческого сна". Но, даже пробудившись, русские - те, кого мы сегодня так зовем, - предпочитали городской Византии благоутробие дремучих языческих лесов. Потому что русские- люди леса. Лес - исток нашей общей русской судьбы - утроба в которой мы созревали, да и созреваем -сами того не осознавая. А из утробы- бульк- в купель...родились. Вот города - полисы - с храмами Софии - это уже новый мир, новый язык. Из привычной дремучей чащи вышло в города то, что я зову "русский характер". В городах он рафинировался и закалялся особым образом в православной аскезе. В Киеве и Новгороде постигал греческое христианство. Но тесно было "русскому характеру" в городах, построенных на византийский лад. Он в лес родной норовил удрать. И что удивительно все христианство свое он из города в лес сносил. И уже там, в рощах березовых, в чащах еловых, его переваривал в свое собственное. Укоренял христианство. Христос - наш, русский поселился в лесу, стал лесным жителем, кстати, как и Перун (Илия по православному) - который из леса не уходил никуда, и в тайной дубовой роще на холме так и живет...до сих пор, и неплохо себя чувствует, как свидетельствовал вам товарищ... А кое где лес и вовсе на материалы идет, интенсивная вырубка началась, пожалуй, в Петровские времена, когда деревья на мачты и весла рубили. В таком лесу ни Христу, ни Перуну места нет, даже зверушек нет- вообще жизни нет! Деревья без листвы сухие стоят, мертвые. Поднеси спичку - полыхнет пожар- не потушишь. Но такие стволы для строительства очень хороши, а потому и сушат лес. Во времена Красной жары много леса иссушили, но и много построено было...Но слышал от некоторых сторожил, что Красная жара потому и пришла, ибо лес подгнивать стал - в самих корнях. Понадобился огонь - гниль прижечь. А где выкорчевка случилась, где даже пней не осталось, там русскому бывать трудно,- иноверец же смог ужиться. Рано или поздно и он прорастет русским лесом. Теперь о христианстве... Согласитесь, христианство - наднациональная религия. В ней все народы уравнены. И эллин и иудей... Там речь о спасении конкретного человека идет, а не о взращивании нации. А мы говорим - русская религия... Вот что русского в православии?
- Пожалуй, сами верующие - русские люди,- отвечаю.
- Точно! Русские попы и прихожане. Все те же жители леса. Они церковь с лесом породнили - когда Троицу празднуем, весь храм точно в лес превращается, и Спас яблочный, ореховый, медовый, и прорубь Крещенская - все из леса родом. Да "русский характер" - это и есть лес! Он одновременно и источник кислорода- жизненной энергии, и родник лесной - утоляющий жажду вдохновения, и тишь благостная, вечная ( лишь только кряхтение стволов и стоны болот изредка нарушают ее) , и эхо гулкое но пустое, и чаща дремучая равнодушная и чужая, и пустошь с кельями монастырскими, где русский Христос живет, и тайная дубрава Перуна, и все больше лесоповалы - стволы - материал для великих строек и топка революционная, и ветки сухие уже для розжига готовые, но и сосновые боры бескрайние - руби -не хочу- летите щепки- их так много, не сосчитать, меньше не станет, все стерпят, только горячей смолой поплачут. Если проводить много времени в лесу - по себе знаю - развивается особое мирочувствие... Правдивый русский характер - это как лесное утро -свежее пробуждение леса, еще сонное поскрипывание деревьев, все утопает в живительной влаге, перекличка птиц, луч солнышка сквозь утренний туман ...-это наше природное, сырое мирочувствие. Оно источник русских мифов. От леса миф, от его состояния. Здоровый сильный лес и миф могучий родится, а ежели гнилушка завелась, то и миф с гнильцой. Силой русского характера мифы движимы. Да что мифы - сам язык наш - он как бы конденсируется в этом общем пространстве сырого мирочувствия, как утренняя роса на траве лесной опушки...
- Ух, мудрено у вас вышло, иносказательно ... ну хорошо, а уточните, пожалуйста, откуда берется это ваше " общее пространство сырого мирочувствия " ?
- Оттуда - откуда лес начался... Племена-семьи...чувственное общение, именование.
- Так я и думал! Из семьи. Теперь потрудитесь и меня выслушать! Бог благословил семьи! Семьи - разные, как и личности, их порождающие- разные. Род это семья, а не стая, как Вы изволили сказать. У Бога Свой промысел не только о каждой личности но и о каждой семье ( ибо муж и жена - это целое), и о каждом роде -на-роде, которые суть большая семья. А в основе любой семьи лежит любовь! Но, возразите - любовь это самое интимное чувство к самым близким людям, а как же можно любить все племя, тем более народ? Так вот в основе любого народа, лежит народное достоинство - чувство производное от любви. Когда сформировалась нация, то можно говорить о чувстве национального достоинства. Что это за достоинство? - То, что я конкретный член семьи достоин своей семьи, своего рода, народа. Так это надо понимать! Надо всегда помнить, что не семья должна быть достойна меня, а я должен быть достоин ее. Потому что род мой благой от Бога! Отсюда и главное качество, которого нам сегодня катастрофически недостает - благородство! В нем явлена Премудрость Божия. В случае с Россией это хорошо прослеживается: От Духа Святого и воды, в Крещении, родился русский народ! Там, в купели он и зачат был, а не в лесу! Не было России и русских до купели! Так считаю и считать буду! Христос- Родитель наш! И мы обязаны быть достойными Его - Наиблагороднейшего из всех! Семья наша -Россия- Родина Святая! Это величайшая миссия и ответственность! Но боюсь - вынести такое не под силу никакому народу. Наша история тому пример... А, мы, сегодняшние, уж вовсе не благородны и в большинстве лишены всякого национального достоинства. Родина интересна в телевизоре. В реальности - не до нее. Нам бы о себе- хороших позаботиться ... Желания свои удовлетворить. Получить удовольствие... Эх!... Да, Христос спасает каждого из нас, индивидуально. Но Россия- через всех нас , русских, спасается Промыслом Божием. Потому как Россия - душа живая. Мы болеем -Россия болеет. Мы выздоравливаем - Россия цветет! Не знаю я какого нынче глобального проекта нам не хватает, но как, по-моему, для русского православного христианина есть только один глобальный проект - это проект спасения, проект обожения!
- Ха-ха-ха! Вот молодец! - рассмеялся антиквар.- Смотри, как изловчился, как выкрутился! Точно вьюн сквозь пальцы пролез! Ну да ладно... Выпьем по последней...Все-таки, как полагаете, в силах ли мы, когда-нибудь приблизиться к идеалу - как на лестнице вашего деда - вознестись к сакральным высотам нашего, русского Ленинграда - Иерусалима - отпечатка Царства Божиего на земле?
- Помилуйте! На земле как на Небе может быть только от Бога, а не от человека! Человек своеволием, самоспасением, а по сути самовозвеличиванием, только искажает и баламутит небесное отображение. Спасти нас может только Господь! Да и людям, слава Богу, будущее не принадлежит! Прошлое можно обмануть, переписать, настоящим можно пытаться управлять. Но будущее? О нем же нельзя с точностью сказать, что так вот и так ... будет. Только Бог владеет будущим! Господь Сам распорядится судьбой России, в зависимости от нашего произволения ко спасению. А сегодня, изъясняясь вашим языком, блукает Россия по лесам. Мы, русские, разбежались из Церкви в лес и заблудились. Но спасаться не спешим: оглупели мы в завезенных из-за моря банановых зарослях, очерствели сердца наши в дремучих чащах, не способны мы оплакивать себя нынче, близких за деревьями не замечаем. Оторвались мы от Церкви родной - не видать вовсе ее крестов за темными вершинами глухолесья . Все отчетливее слышен агрессивный медвежий рев, а не благовест... Заблудшие мы - чужие для Святой Руси стали. Не осталось в нас произволения спасаться.
- Правда ваша, у нас нынче такого "произволения" не наблюдается. Так, что же - вывод один - Родина в опасности?!
- Да! - согласился я, обрадовавшись этому выводу гостя, будто он прочитал и озвучил мои собственные мысли.
Антиквар покачал головой, задумчиво так посмотрел на меня. Молча, без спешки, собрал бумаги в папку, сложил портфель. Поднялся. Поклонился мне. Сказал: "Благодарствую за угощенье! Знаете, а все-таки мы "народ-богоносец". Пожалуй начну реставрацию лестницы с потолка - первым делом изготовлю и закреплю Вифлеемскую Звезду". Не успел я закрыть за ним дверь, как услышал грохот, потом ругань и оханье. Выскочил на площадку, слышу ругающегося и стонущего антиквара. Упал с лестницы. Прокатился почти до низа. Вызвал скорую. Поехал с ним в травматологию. Оказалось- переломов нет, но сильные ушибы, гематомы. В больницу лечь отказался и улетел в Москву. Перед посадкой на самолет- я его провожал- снова сказал мне : "Надо Звезду Вифлеемскую водрузить!" Улетел. Через пару дней звонит мне знакомый и сообщает- умер антиквар. Во сне. Тромб оторвался. По-видимому, гематомы тому виной. Вот я и говорю, что никого до добра эта лестница не довела, - вздыхает Василий Васильевич.
- Жаль мужика, - соглашается Смирнов,- хоть и чудной, но хороший видимо человек был.
- А ведь, правда, Василий Васильевич, необходимо Звезду Вифлеемскую на место укрепить! Если семейную реликвию жалко - тогда копию можно сделать, - замечаю я.