Аннотация: история, для нашей страны не такая уж и редкая, многие из-за жизненных обстоятельств не смогли осуществить свои мечты и не потому, что не хотели, а так сложилось, не хватило чего-то. Однако жизнь идет, и нужно приспосабливаться к обстоятельствам и снова мечтать, а ещё есть окружающие, которые пытаются навязать свое мнение и волю. Порой кажется, что жизнь - длинная серая полоса, но нужно бороться за свое светлое будущее.
Глава 1
Станислава (Стася) - 19 лет.
Плотно закрываю дверь лаборатории и начинаю подписывать пробирки. До конца рабочего дня нужно исследовать две пробы молока, определить жирность, кислотность и ещё несколько показателей, по которым присваивается категория. И от этой цифры зависит, пойдет молоко на творог или на прилавок магазина. Работаю одна, больше ставок в лаборатории нет, и не предвидится, да и молочный завод небольшой, обеспечивает всего несколько магазинов, творога выпускаем больше, потому как молоко в основном второй категории с малой жирностью. А откуда этой жирности взяться? Коровы хоть и кушают траву, но луга уже скошены и сочной травы нет. Да и самих мест для выгула мало, потому как лучшие земли забрали себе ушлые фермеры. Сами они землей не пользуются, ждут, пока она подрастет в цене, и продадут, но коров на свои заброшенные участки не пускают, ни себе, ни людям. Так называемое "фермерство по-нашему". И хорошо, что хоть такой заводик имеется, два года назад и его не было, молоко вывозили в соседнюю область, и оно возвращалось в магазины стерилизованным в красивой упаковке, но в три раза дороже. Нищим пенсионерам и молодым матерям каждый день такое не купить, да и мало в нашем городе богатых семей, большая часть жителей каждую копейку считают.
- Стася, у тебя выпить есть? - В лабораторию вбегает Марина, технолог завода, держится за покрасневшую щеку, в глазах стоят слезы, губы подрагивают, руки трясутся.
- Только молоко.
- Этого добра и у меня навалом, я бы спирта выпила, - говорит она, разглядывая себя в зеркале. Да, хорошо ей приложили: на щеке отпечаталась крупная пятерня.
- Спирта нет, начальство дает минимум экономлю, как могу, тебе налью, а спиртовки у меня на чем будут работать? Или мне без них анализы проводить?
- В общем, я этого и ожидала, ты никогда не даешь, - беззлобно отмахнулась она, - мне на жизнь пожаловаться некому, потому и пришла.
- Садись в уголок и жалуйся, а я работать буду.
- Эта толстая корова Ольга, руки распускает, не понравилось ей, что я на её самца посмотрела, ну бросила взгляд, так что же мне теперь глаза опускать, когда он навстречу идет? Да на такого мужика просто грех не смотреть - красавец, а потом, чего это она его присвоила? Насколько я знаю, у них почти год назад все закончилось, он, вроде как, ни с кем не связан, а эта корова все от него девок отгоняет! Ты подумай, какая собственница!
- Ну, раз она по физиономии заехала, значит, ты не только посмотрела?
- Ну, пригласила в кино сходить, так не на сеновал же!
- А что не на сеновал? Его только туда и зовут, он же самец, бык-осеменитель, ему там и место, такой генофонд!
- И ты туда же! Вот о тебе я бы не подумала.
- Что не подумала, что я его самцовость увидела?
- Ты же с ним даже не здороваешься!
- А я таких вот последствий боюсь, - киваю в сторону Марины, - у Ольги рука тяжелая, она с юности дояркой работает, такие бидоны таскает, не всякий мужик поднимет, вдарит и свернет мне челюсть. И зачем мне такое счастье?
- А на кого ещё смотреть? Мужик нынче мелкий пошел, не обнимет крепко, не к груди ни прижмет, потому как груди той и нет вовсе, так, узкая кость обтянутая кожей или жир трясется, как холодец.
- И кроме Ильи больше никого красивого нет?
- Не видела, - Марина ещё раз подходит к зеркалу и вертит головой.
- А по мне уж лучше некрасивый, но лицо без синяков.
- А у тебя вообще никого нет, ни красивого, ни некрасивого, девятнадцать лет, а жениха не наблюдается, через пару лет наши кумушки тебя уже в старые девы запишут.
- Буду старой девой, раз кумушки так решат, куда деваться-то.
- А что бабка твоя по этому поводу думает?
- Откуда мне знать, она женщина неразговорчивая, может, что и думает, только не говорит.
- Хорошо тебе, а меня мамаша уже затуркала, внуков ей хочется и желательно быстрее.
- У моей бабули внуки имеются, может, потому и молчит, видимо наелась ими и правнуков не хочет.
- Ну ладно, - Марина подходит к двери, - пойду работать, пожаловалась на жизнь и хватит бездельничать, а Илью я все равно в кино приглашу.
- Лучше сразу на сеновал, и внуков родительнице подаришь.
- Нет, он ушлый, с резинками только и ласкает, я слышала от девчонок, ему дети без брака не нужны.
- Ответственный какой, никогда бы не подумала, мужик нарасхват две улицы по нему с ума сходят, а он о резинках не забывает.
- Это сейчас сарказм был? - Смеется Марина.
- Нет, так мысли вслух, иди, работай.
Марина уходит, а ведь щека до сей поры у неё не прошла, синяк будет Ольга силы не жалеет лишь бы свое защитить, хотя не её это. Илья ничей, может только на время быть с кем-то, а потом опять как ветер в поле, сам по себе. И претензии ему предъявляли, и скандалы устраивали, и даже к родителям ходили, чтобы усовестили чадо, но те только плечами пожимают: дитятко совершеннолетнее, и сам выбирает любить ему или не любить, хотя по мне это просто похоть, таскаться по сеновалам, ну может пару раз девушку в кино сводит, даже кофе не напоит, а зачем если и так дают. Нет, я не осуждаю, но не хотела бы оказаться на месте очередной девушки, но он ко мне не подкатывает, видимо не по вкусу. Так получилось, что семья Ильи - наши соседи, огороды примыкают, забор хлипкий и можно все рассмотреть, но почему-то не хочется, я уважаю чужую личную жизнь. Однако соседи нашу личную жизнь совсем не уважают, иногда пялятся из окна, пока я на огороде работаю, прямо всем телом их взгляды ощущаю, неприятно, будто прилипают. Помниться мне лет двенадцать было, и я как вежливая девочка поздоровалась с Ильей. Ему тогда семнадцать исполнилось, самцом его не называли, однако первые признаки наблюдались отчетливо, но этот хлыщ только фыркнул в ответ, развернулся и ушел. А я обиделась. Ну, ребенок, что с меня возьмешь? И так сильно меня задело его пренебрежение, что я до сей поры с ним не здороваюсь. С его родителями каждый день, а вот с Ильей нет, даже когда он в упор смотрит, мы вообще с ним только смотрим иногда друг на друга, ни слова не сказали. А о чем говорить? Нет у нас тем для разговора. А остальные девушки знают, о чем с ним говорить и куда приглашать, и он редко кому отказывает, хотя с Ольгой промахнулся: она после их расставания всех девок по физиономиям бьет. Думает, что если отвадит, он к ней вернется? Ну, какая-то логика в этом есть. И хватит думать о самцах, работать надо.
Глава 2
Неделю спустя. Стася.
У соседей праздник Лионария Николаевна, мать Ильи - юбилярша, хотя не скажешь, что ей шестьдесят лет, сынок у неё поздний, выстраданный и потому нежно любимый. Сама женщина довольно бойкая, не каждая молодуха за ней угонится, она не работает с первого дня выхода на пенсию, да и до пенсии не особо напрягалась, всегда была при муже, а тот был начальником пусть и небольшим, однако жену пристроить смог. Лионария Николаевна на работе бумаги перекладывала, часто работала до обеда и домой, мужу и сыну обеды варить да за огородом ухаживать, ну а после выхода на пенсию больше на работу не ходила, хозяйством занималась. Хотя с нашим хозяйством его сравнить нельзя: у нас и куры, и утки, и гуси и поросенок обычно два коза и несколько овечек. Огород весь распаханный, картошки поле огромное, свекла кормовая за забором посажена. Ну и по мелочи: лук, морковь, капуста и не по одной грядке. Кусты смородины, крыжовник, яблони, парник под огурцы, теплица под помидоры... Ну и опять по мелочи: кабачки, тыква, патиссоны, горох, фасоль, вся земля засажена ни одного свободного пятачка. У соседей же небольшой огород в одну треть нашего, остальное газонной травой засажено, там барбекю устраивают, цветов много. В палисаднике, пара яблонь и два куста смородины, и это все хозяйство. Остальное они могут купить и потому не напрягаются. У моей бабушки пенсия маленькая, моя зарплата тоже невелика, а папаша на меня алименты никогда не платил, у него от другой жены сын имеется, его поднимать нужно, ну а я - нежелательный приплод, и потому кушать могу мало и простую деревенскую пищу.
- Ты чего застыла! - Возмущается Леонария Николаевна, командовать она любит и то, что я ей чужой человек, совсем не смущает, - курицу неси мужикам, они уже угли нажгли.
Беру ведро с маринованной курицей и несу к Илье и его отцу, что стоят у мангала, там столик поставлен, бутылочка початая на нем, закуска, лучок зеленый, сало и колбаса. Отец Ильи Андрей Иванович любит размяться перед праздником. Он не пьяница, но перед обедом и ужином для аппетита принимает. Ставлю ведро около стола и быстро ухожу. Бабушка накрывает стол, что вынесли в огород. Погода прекрасная, освещение в огороде обеспечено, да и тесно дома. Сейчас гости примут на грудь, их в пляс потянет, им огорода мало будет, вон уже и баянист прибыл. Любит юбилярша песни под баян исполнять - голос у неё громкий, но приятный, далеко слышно, всю жизнь в местном клубе пела, местная звезда. Сегодня её день, оторвется на всю катушку.
- Стася, - говорит бабушка, - ты курей загони, переоденься и приходи, нас вдвоем пригласили. - Киваю головой, как же "пригласили": посуду-то кому-то нужно мыть, именинница не может, её супруг - мужчина, сын тоже мужчина, бабушка выпьет стопку, и её в сон потянет, она с таких праздников быстро уходит, останутся только я и две молодые девицы тоже соседки, что с родителями пришли. Знаю, уже проходила, нас троих оставили, мол, посуда ваша, молодые быстро справитесь, а то, что нам молодым нужно утром на работу идти так кто же об этом вспомнил. Или молодым спать не нужно?
Иду загонять кур на праздник не пойду, я себе на чердаке постелила, закроюсь, разлягусь на сене и высплюсь всласть, песни именинницы послушаю, а почему нет, раз певица хороша. Мне на работу к шести утра: в пять утренняя дойка начинается, к шести молоко на завод привезут нужно определить его категорию, а потом в обед есть время и поспать часок. Можно конечно и поспать, только кто же мне даст этот час отдыха, лето в самом разгаре нужно в огороде работать да и сена ещё мало заготовлено, потому сейчас я выбираю сон, пусть другие едят шашлыки из курятины, а я на ночь наедаться не люблю, сплю плохо.
***
Именинница затянула грустную песню, помню, её мама любила, я до сей поры маму помню, до мелкой черточки, а ведь восемь лет прошло. Мы с ней много времени проводили, она разговаривала со мной, много рассказывала, меня внимательно слушала, переспрашивала, подсказывала, объясняла, мало мы побыли вместе, погибла и она, и бабушка - её мама. Я в школе была, когда в доме, где мы жили, произошел взрыв газа, прямо под их квартирой взорвалась кафешка, что держали предприниматели, в те годы явление новое, никто не знал, чем грозит такой бизнес. Оказалось, в кафе можно не только отравление получить, но и смерть, восемь человек погибло шесть работников кафе и мама с бабушкой, остальным соседям повезло, они были на работе. Так в одночасье я лишилась и мамы и бабушки, и жилплощади. Отец меня со школы забрал и сразу отвез к бабушке Ане, к тому времени он уже два года с нами не жил, ушел ко второй жене. Папаша долго жил на два дома имел и супругу, и любовницу пока мама ни узнала. Она собрала меня, и мы переехали к бабушке. Наверно, он вздохнул спокойно, потому как после переезда больше его не видела, и алиментов от него никто не видел. Я не переживала, отца боялась, он всегда был напряжён, кулаки сжимал, желваки у него ходили, взгляд злой, и мне казалось, что стоит сказать лишнее слово, и он ударит. Нет, маму он не бил, но все к этому шло. Когда любовницу завел, мы его жуть как раздражать стали, он нас просто ненавидел, любое слово в штыки принимал, злился постоянно, кричал, посылал, мама сначала пыталась сгладить углы, не спрашивала его о работе и друзьях, видимо думала, что неприятности у него потому и злится, а потом перестала вообще с ним разговаривать. Он приходил, мы уходили в другую комнату и не показывались пока он не ложился спать. Когда же мы переехали, стало спокойно, я перестала дергаться, вздрагивать и просыпаться по ночам, а мама больше улыбалась, мы все свободное время проводили вместе и все равно мало, и всегда будет мало. Что же касается бабушки Ани, матери отца, то ей были нужны рабочие руки. Нет, я не жалуюсь, привыкла к тяжелому труду, но первые полгода было тяжело, я же в городской квартире жила, ничего не знала о хозяйстве, а бабуля объяснять не любила, сразу переходила на крик, сколько же я слез пролила, пока освоила все тонкости. Сейчас у меня все само собой получается, а если что не выходит, то я и переделать могу, однако с бабушкой мы почти не разговариваем. Устает она, немолодая уже, может и хотела когда поговорить, так я разговор не поддерживаю, сплетни деревенские мимо меня проходят, обсуждать их нет желания, а если возникает свободная минутка, так я лучше посплю или просто посижу. С этой работой хроническое недосыпание, а жалеть никто не будет, бабушка не понимает, как можно в моем возрасте уставать, она вот не уставала, и я не должна. Папаша приезжает раз в месяц, и с новой женой приезжал, симпатичная молодая, только бабуле не понравилась. Я слышала, как она отцу сказала, чтобы больше её не привозил, он послушался, и сына тоже не берет, бабка его так и не видела, и не горит желанием. Она женщина строгая, не пожалеет, не посочувствует, даже совета не даст, только головой покачает и скажет: "сама расхлебывай раз ума не хватило не вляпаться".
Одно жалко: после перевода в новую школу и затяжной депрессии я запустила учебу, да и преподаватели были слабее, и программа легче, её я потянула, но ВУЗ мне не светил. Случайно об этом узнала. Нашла в библиотеке справочник для поступающих в ВУЗы с темами, что могут быть на экзаменах при поступлении. Когда просмотрела, поняла, что многого не знаю, мы этого не проходили и проходить не будем, тогда и распрощалась с мечтой о ВУЗе, а ведь хотела, как мама, быть инженером. После восьмого класса поступила в медицинское училище, филиал которого находиться в нашем небольшом городке, там преподавали всего две специальности: фельдшер-лаборант и медсестра. Окончила с отличием и получила диплом фельдшера-лаборанта, и мне повезло устроиться лаборантом на молокозавод. Немного другая специализация, я больше химическим анализом занимаюсь, но главное - навыки работы с пипетками имею, растворы разводить научили, а методики изучить - дело нехитрое.
Наш город чуть больше шестидесяти тысяч человек в основном частный сектор, есть в центре и пятиэтажки, семь школ, две больницы и три кинотеатра, сейчас частные, бабушка живет на самой окраине, дальше колхозные земли молочная ферма, где хозяйствует частник, телятник, птицеферма и лесопилка. Поля частично засеваются в основном кормовыми культурами, но больше зарастают лесом, иногда на полях появляются трактора, иногда сезонные рабочие получают неплохие деньги, вот молокозавод построили, очухивается хозяйство после жутких годов капитализма, но больше похоже, что пациент скорее мертв, чем жив. Илья хорошо пристроился - лесопилку себе отхватил, по деревенским меркам почти олигарх. Дом родителям подправил, баню новую выстроил, а забор так и не поставил, ветер дунет, и он упадет. Мы же с бабулей только дырки латаем, папаша не помощник, он редко приезжает, да и не спешит помогать, я стараюсь с ним в одной комнате не оставаться, видимо, это с детства, мне страшно становится, а сейчас он улыбается, общительный, все пытается меня о жизни расспросить. Вот только я не желаю о ней рассказывать, пусть бабушку спрашивает, моя жизнь на виду, ничего не скрываю, работа, хозяйство и сон, развлечений нет и в кино не хожу, и телевизор не смотрю потому как он сломан уже три года, а денег на починку бабуля не выделяет, зачем никто же его не смотрит. По радио все новости и узнаем, ну иногда соседка придет посплетничать, вот и все источники информации.
Закрываю глаза, соседка затягивает ещё одну песню, спать нужно завтра на работу.
Глава 3
Месяц спустя. Стася.
Август выдался холодным. Дождей не было, но ночью на землю опускался туман, а к рассвету выпадали росы, влажно и зябко. Бабушка печку топила, правда, дрова экономила, но до рассвета тепла хватало, а больше и не нужно, мы вставали рано, с петухами, скотина ждать не будет, у неё режим и о том, что хозяева спать хотят неведомо. Иду с работы, кутаясь в кофту, на лавочке у крыльца сидят бабуля и Леонария Николаевна, видимо соседка за помощью пришла, больше причин нас навестить нет.
- Стася, - бабуля подскакивает и криво мне улыбается, не умеет она улыбаться не научилась, видимо в жизни не до улыбок было. - У Ильи день рождения, и он хочет большой праздник: позвать друзей, подруг, и нужно помочь соседям организовать торжество.
Смотрю на Леонарию Николаевну, та даже не сомневается в моем согласии, наглая баба, всегда такой была, ведет себя, так будто ей все должны.
- Нет! - Твердо заявляю я и вызываю шок и у соседки и бабули.
- Это ещё почему! - визжит родственница.
- Им не помощница нужна, а работница, у меня же и дома дел полно, пусть именинник своих подружек попросит.
- Кого? - Возмущается соседка, - Ольгу доярку?
- Да хоть бы и её, она девушка работящая. - Леонария Николаевна так кривит лицо, что мне становиться обидно за Ольгу. И пусть Ольга девушка несдержанная, простая деревенская со своими понятиями о жизни и думает, что любовь можно добыть кулаками, но никто не скажет о ней, что ленивая или криворукая, работящая и в домашнем хозяйстве большая мастерица.
- А что Илья со своим заочным техникумом аристократией стал? Не высоко ли прыгнул?
- А ты-то кто? Лаборантка необразованная, злишься, что он на тебя внимания не обращает, так ты ему и даром не нужна, и с деньгами не нужна.
- Вот и славненько, сами стол и накрывайте, - разворачиваюсь и захожу в дом, слышу, как бабка начинает извиняться перед соседкой, она всегда перед ней лебезила. Как же, у самой школа не окончена, а соседи аж техникум закончили, а то, что бабуля всю жизнь на колхоз спину гнула, а эти по конторам сидели и на ней деньги зарабатывали она даже в старости не поняла.
Переодеваюсь и выхожу через сени нужно скотину кормить, загоны чистить и закрывать их на ночь.
- А у тебя голос прорезался, - бабка появляется за спиной, когда я вычищаю у козы.
- С чего бы мне на соседей спину гнуть? Время батраков прошло, у них денег много, пусть нанимают работников, да только удавятся.
- Ты голодранка без кола и двора, у тебя никакого уважения нет, я тебя столько лет кормлю и одеваю.
- А я все это время на диване лежу и деньги заработанные в дом не приношу?
- Твои копейки и деньгами считать нельзя! - Кричит бабка и, разворачиваясь, уходит.
Что с ней разговаривать, она всю жизнь соседям в рот смотрит, как праздник так бежит им помогать, а у самой хозяйство ни продохнуть, ну как же, нужно же этим тунеядцам помочь. А Леонария Николаевна вон как хорошо в свои года выглядит, потому как спину в молодости не надрывала, в старости тоже особо не уработалась, бабка же уже и спину разогнуть не может: кости на погоду болят и давление шалит, но по первому зову соседей все бросает и бежит. Если до старости не поняла, кто чего стоит, так уже и не поймет.
***
Бабка закрыла дом, я дернула дверь, закрыто стучаться не стала, у меня на чердаке спальное место имеется, жаль, конечно, что на работу придется идти в фуфайке, ну ничего в халате работаю, повешу одежду в шкаф никто и не увидит. У бабули психи бывают периодически, она и посуду в меня швыряла и в сарае закрывала. Как не по её, так обязательно что-нибудь выкинет, я, конечно, большей частью молчу и соглашаюсь, но иногда через край хлещет и возникают у нас споры, а потом родственница психует, но завтра к вечеру отойдет.
Утро. Стася.
Встала с головной болью, всю ночь мерзла одеяло тонкое, даже в сено зарылась, но к утру влажно стало, и дрожать начала. Из дома ушла за час до начала работы, что толку валяться и мерзнуть, на работе творогом и молоком позавтракаю.
***
Днем меня увезла скорая, я свалилась в бреду. Спасибо Марине, вовремя она зашла, быстро организовала доставку в больницу, сквозь бред слышала, что везут меня в инфекционное отделение, фельдшер, что приехал на скорой помощи, даже предположил, что могу не дотянуть до больницы, жар у меня и хрипы в легких, жидкость бурлит так, что и без фонендоскопа слышно.
***
Очнулась, на улице темно, в двух руках капельницы, одежда от пота аж хрустит подушка и одеяло мокрые, голова кружится, в горле пересохло, хочется пить и есть.
- Ожила! - В палату заходит пожилой мужчина и заносит сумку с одеждой, твоя подружка передала, сказала, что у твоей бабки с боем вырвала. Вредная она у тебя?
- Иногда и вредничает, а так она женщина простая, всю жизнь работала, мало хорошего видела.
- Сейчас капельницы сниму, встать попробуешь, тут душ имеется, - мужчина указывает рукой на дверь. - Только сильно не намывайся, голову пока не мой подушку переверни, а то мокрая, а вот тело обмыть можешь и горячей водой, потом тепло одеваешься и в постель, а нянечка тебе кушать принесет, ты двое суток бредила, маму вспоминала, а вот о бабке ни слова не сказала.
- О чем говорить, мы чужие и хорошего не вспомнить только хозяйство и работа.
Мужчина ушел, я осторожно встала и медленно, покачиваясь, направилась в душ, больница у нас старая, но горячая и холодная вода имеется, так воспользуюсь удобствами. Волосы у меня длинные, я их со смерти мамы не стригла, если вымою, то сохнуть будут долго, правильно доктор сказал, мне сейчас охлаждаться нельзя, да и полежать хочется, чуть позже, когда силы появятся, тогда и воспользуюсь удобствами на полную катушку.
Пять дней спустя. Стася.
- Ну что сказать, ты молодец быстро на ноги встала, - доктор усаживается на стул, я уже давно хожу по палате дальше нельзя все-таки инфекционное отделение и сидеть нужно в боксе. А я выспалась, с детства так не отдыхала, просто наслаждалась отдыхом. Бабка ко мне не пришла, или некогда, или до сей поры обижается, хотя она отходчивая, видимо, все-таки занята. - Ты со мной? - Доктор щелкает перед моим лицом пальцами, я моргаю и киваю головой. - Ты извини, что я лезу в твою жизнь, но я с добрыми намереньями.
- Да лезьте, доктор, у меня жизнь скучная после смерти мамы никакого разнообразия.
- В двадцати километрах отсюда в довольно большом селе открывается небольшая амбулатория, мне предложили её возглавить, я родился там, у меня и родственники до сей поры в том селе проживают, потому согласился, ты же лаборант, училище окончила, не хочешь переехать?
- Да легко, только где я жить буду?
- Дом тебе дадут как специалисту, правда, большой зарплаты не обещаю, сама знаешь, как медикам платят, ну если небольшое хозяйство заведешь, огород, полставки аптекарской возьмешь, то скромно жить можно.
- Странно, что амбулаторию открывают. В последнее время только закрывали, а тут такая невидаль?
- В леспромхозе восстанавливают предприятие по переработке древесины, работников набирают, село оживает, директор добился от районных властей, чтобы амбулаторию открыли, они даже школу с садом планируют открыть, а без медицины нельзя. Амбулаторию подшаманили, ремонт небольшой, но провели, обещают дома для работников. Только из города туда не поедут, село, хоть и большое по местным меркам, но хороших дорог в те места нет, а в распутицу вообще не добраться, по несколько месяцев народ выехать не может, хотя, может, сейчас построят, но там несколько электричек останавливается, жаль, что не каждый день.
- Уговариваете? - Мужчина кивает головой, - я согласна, только мы так и не познакомились.
- Леонид Иванович, - улыбается он, - завтра тебя выпишут, и после обеда можем ехать.
- Так быстро, мне с работы уволиться нужно.
- Тебе замену нашли, думаю, с увольнением проблем не будет, подруга сказала, ну а с родственницей придется самой договариваться.
- Она и разговаривать не будет, хорошо если даст вещи собрать, а то выкинет их на улицу и дверь закроет, бабка жесть, сочувствия и поддержки от неё не дождешься.
- Бывает, так я договариваюсь с машиной?
- Договаривайтесь мне собираться недолго, главное, с работой утрясти.
***
После обеда я уже тряслась в открытой машине, удобно устроившись на тюках. Видимо Леонид Иванович в больнице на хорошем счету, и главный врач распорядился поделиться с открывающейся амбулаторией, чем могли. Машину загрузили списанными тюфяками, подушками, одеялами, клеенками, бельем, халатами, пеленками даже шторы дали и два радиоприемника, были ещё медицинские инструменты и небольшой холодильник. С работой у меня проблем не возникло, на мое место взяли выпускницу медучилища, тоже фельдшера-лаборанта, молодая, цепкая она быстро освоилась, а вот с родственницей возникли небольшие проблемы. Бабка в дом не пустила, дверь закрыла, а через полчаса выкинула за порог мои вещи, прямо во двор, хорошо, что дождя давно не было, и упали они в пыль, так это не страшно, встряхнул и сложил. Спасибо Марине, она мне мешок дала туда я их и сложила, документы завернула в платье и засунула внутрь. Вот оно "спасибо" от бабки, за то, что помогала ей, за то, что всю зарплату отдавала, за все время без дела из дома не вышла, даже в кино ни разу не сходила, все старалась по хозяйству помочь и деньги сэкономить, а денег мне ни копейки не дали, будто я нахлебница. Взвалив на себя мешок с малым добром, я направилась к дороге, машина приехала через пятнадцать минут, Леонид Иванович помог мне устроиться в кузове, накрыл одеялом, и мы поехали. Покидала деревню без всякого сожаления, ничего меня здесь не держало, а то, что с отцом не простилась, так он меня ещё до маминой смерти бросил.
Глава 4
Две недели спустя. Стася.
Официально амбулатория открылась только сегодня, неофициально же мы принимаем жаждущих получить медицинскую помощь со дня приезда. В селе медицинских работников лет пять не видели, те, кому ждать невозможно, разными путями добирались до районной больницы, ну а остальные ждали и надеялись. И как только мы появились, народ пошел, а нам ещё нужно все помещения отмыть, провести инвентаризацию оборудования, ну и жилье свое хотя бы посмотреть. Пока нас в амбулатории было двое, я и доктор, но Леонид Иванович сказал, что есть ещё вакантная ставка фельдшера и две ставки санитарки. Санитарок нашли быстро Валентина Петровна (баба Валя) и Галина Михайловна (баба Галя), они нам и помогли открыть амбулаторию в такие короткие сроки, женщины пенсионерки, но довольно бодрые и активные. Работали мы сутками, мыли, стирали, чистили и даже работали молотком и все между приемами граждан, ночевали в двух палатах, что имелись в амбулатории, а через неделю нам привезли оборудование и аванс, чем очень обрадовали и простимулировали. Оборудование, конечно, не новое, но и на том спасибо, инструмента привезли много и аптеку, даже материалы для лаборатории - радостное событие. А потом мне показали дом, который отремонтировали и утеплили. Как я была рада! И пусть он маленький: одна комната, печка посередине, туалет в сенях, даже банька небольшая при нем имеется, и земля довольно мягкая и ещё не сильно заросла, так что весной смогу посадить огород. О родственниках оставленных далеко я не вспоминала вообще, и совесть совсем не мучила.
Сейчас на улице часто идут дожди, дороги развезло так, что лесовозы застревали, их тракторами из грязи вытаскивали, понятно, что автобусы ездить в село перестали, спасибо местным санитаркам, они предупредили о распутице и посоветовали закупаться мукой, крупами и макаронами, а то в магазине скоро и хлеба не будет. Через неделю так и произошло, хорошо, я купила мешок муки и два вида крупы по три пачки, дрожжей килограмм и теперь сама пеку хлеб. А куда деваться? Магазин закрылся, там даже консервов не осталось, а ещё у меня появились три курочки, я их в сенях поселила, они умницы - каждый день яйцами балуют. Зарплату нам теперь не скоро привезут, так что деньги экономлю. Спасибо доктору, он мне выдал из запасов матрас, подушку, одеяло и два комплекта постельного белья. Пытаюсь между дождями высушить постиранное белье, иногда не успеваю и приходится сушить заново, в амбулатории пока затишье, народ, получив консультации и частично лекарства, доктора посещает редко только когда уколы нужно делать, потому мы степенно разбираем привезенные материалы, расставляем оборудование, вводим его в эксплуатацию, оформляем журналы и другие бумаги. А село наполняется жителями, сутки назад приехала бригада работников на деревообрабатывающий завод, леспромхоз набирает лесорубов, техника прибывает, достраивают общежитие для работников, зимой древесины добывают больше легче вывезти с дальних делянок. Появились в селе и дети и молодежь, девушки молодые женихов присматривают, и старикам есть чем заняться, пока все новости обсудят день пройдет и спать пора.
***
В начале октября неожиданно ударили небольшие морозы, и грязь частично замерзла. Леонид Иванович, договорившись с директором деревообрабатывающего завода, на попутной машине уехал в районный центр, меня оставил за старшую. Нашими работящими санитарками командовать не нужно, они всегда знают, что делать. Народ, узнав об отбытии доктора, ходить в амбулаторию вообще перестал мне они свои болячки ещё не доверяют, считают, что я молодая и неопытная, обиды нет, народ волен выбирать у кого лечиться, если выбор есть.
А через пять дней доктор приехал с нашей зарплатой и специальным переносным контейнером для перевозки вакцин, работникам леспромхоза и завода необходимо сделать прививки против клещевого энцефалита. Так было во времена застоя, а доктор учился и набирался опыта именно в те времена и считает, что смена режима - не повод наплевать на здоровье работающих. Прививка делается в три этапа. Первый этап - осенью, чтобы до выхода "на охоту" клещей выработался иммунитет. Второй этап - ранней весной, чтобы укрепить иммунитет, третий этап через два месяца после второго, чтобы закрепить иммунитет, который защитит их от одной из опасных, скажу больше, смертельной болезни примерно на три-пять лет, другой защиты от этой страшной болячки нет.
- Собирайся, утром едем на завод делать прививки, - говорит Леонид Иванович, директор обещал собрать всех работников, нам выделят угол в диспетчерской, нужно предусмотреть все нюансы.
- Постараюсь предусмотреть, - достаю тетрадь и начинаю писать список необходимого.
Утро следующего дня. Стася.
Помещение для диспетчеров довольно просторное, светлое и теплое, всех работников временно переселили в соседний кабинет к учетчикам, нам освободили два стола, принесли несколько крепких табуретов и даже поставили небольшую ширму сколоченную из струганных досок, просто идеальные условия для работы.
За ближайшим к выходу столом доктор проводит первичный осмотр работников, потом они заходят за ширму, оголяют плечо, куда я делаю укол, и идут продолжать работу. В коридоре стоит баба Галя и следит, чтобы жаждущие получить прививку соблюдали очередь не галдели, не отвлекали доктора.
Мне кроме укола нужно вписать в журнал фамилию инициалы работника, возраст, номер и серию ампулы, из которой беру раствор, все ампулы собрать, потом мы проведем ревизию и спишем их, но это не сегодня, сейчас нужно быстро провести прививочную компанию.
***
К обеду мы привили всех рабочих, остались малые и большие начальники, они люди сознательные, я надеюсь, потому планирую закончить через час, соберем свои инструменты и домой, не будем мешать людям работать.
Набираю шприц, слышу, как на стул садиться очередной работник, на автомате говорю, чтобы оголил правое плечо, разворачиваюсь и застываю. На стуле сидит классический самец, довольно высокий молодой мужчина. Хотя нет, ещё не мужчина - парень лет двадцати пяти, судя по длинным ногам, что он вытянул, высокий. Мышечной массы вполне достаточно, чтобы признать его в меру накачанным, русые коротко стриженые волосы, голубые глаза, прямой нос, мужественный подбородок и красиво очерченный рот, брови и ресницы темнее волос, высокие скулы и даже небольшая ямочка на правой щеке, шикарный экземпляр. Илья ему и в подметки не годится. Вот это я понимаю бык-осеменитель, а значит, скоро сюда прибежит самая ярая его поклонница, таких мужчин надолго одних не оставляют и хорошо, что я в платке и в медицинской маске, ну чтобы она не подумала, будто претендую на её собственность. И только я додумала мысль, как слышится звонкий женский голос, зовущий Макса, самец молчит, а девушка настойчиво зовет его.
- Сейчас он освободится, - говорю я выглядывая из-за ширмы и показывая собственнице, что совсем ей не конкурентка.
- Обед уже, пусть поторопится, - строго говорит девушка, видимо, повариха, ну судя по одежде. И не уходит, останавливается у двери, желает убедиться, что предмет вожделения не сбежит на сторону.
Мне смешно и я чуть больнее, чем обычно, втыкаю иголку в плечо мужчины, тот громко ойкает и дергается. Вдавливаю поршень шприца, и тут этот брутальный самец закатывает глаза и заваливается набок, успеваю вытащить иголку, и большое тело самца громко падает на пол, хорошо, что я успела отскочить в сторону. А дальше начинается громкая суета, доктор подскакивает к болезному, поклонница кричит так, что уши закладывает, из коридора прибегают ещё двое мужчин, спасибо бабе Гале, она встала в проеме и преградила им путь. Девушка, заламывая руки, ойкает и требует, чтобы Максу оказали экстренную помощь, доктор пытается сдержать улыбку, шлепает обморочного по щекам. Я же, не спеша, снимаю со шприца иглу, складываю её в специальный контейнер, потом утилизирую, одноразовый шприц, дефицит в наше время складываю в другой контейнер, записываю в журнале номер и серию ампулы, фамилию и инициалы Макса мне позже скажет доктор, он на каждого прививочную карточку заводит, так положено. Болезный приходит в себя, хлопает глазами, девушка так крепко прижимает его к себе, что тот скрипит зубами, пытается оторвать её руки, но она вцепилась как клещ и, проливая слезы, причитает, что он живой и это главное. Так ему ничего и не грозило, ну повалялся на полу пару минут, на чистом и теплом полу надо заметить, баба Галя после каждого пятого привитого мой закуток с хлоркой протирает, ответственная женщина. Боязнь уколов, иголок и других медицинских процедур встречается, хоть и не часто, но все медицинские работники с ней сталкиваются и не по одному десятку раз, так что я и доктор особо за пациента не переживали, чего не скажешь о его пассии. Так бедная причитала, что незнающие люди могли подумать, будто Макс на смертном одре.
- Так все, девушка! - Леонид Иванович резко подхватывает её и ставит на ноги, - ничего с вашим парнем не случилось, уводите его в коридор, там душите в объятьях.
Пока доктор успокаивал повариху, парень встал, отряхнул брюки и, гордо выпрямив спину, направился к выходу, меня пробило на смех, пришлось закрыть рот руками, но плечи все равно тряслись, доктор, глядя на меня начал тихо хихикать, а потом мы не выдержали и громко захохотали, а когда нас поддержала баба Галя, пришлось закрыть дверь на пару минут, чтобы отсмеяться. После нескольких минут веселья мы работали с серьезными лицами как настоящие профессионалы.
Глава 5
Месяц спустя. Стася.
Доктор опять в городе, уехал за лекарствами и зарплатой. И когда только начнут ходить автобусы? Вроде и зима уже наступила, земля подмерзла, снег выпал, но опять не судьба снега выпало так много, что автобусы проехать не могут. И так плохо, и эдак нехорошо. Я сейчас главная в амбулатории, ответственные санитарки ушли на обед, я же ем на рабочем месте, дежурю, вдруг кто-то именно в обеденное время придет за помощью. Обычно мы с Леонидом Ивановичем меняемся: одну неделю я дежурю в обед и ухожу с работы на час раньше, вторую он, а если экстренный случай, то к доктору придут за помощью и домой.
И только достаю из холодильника кастрюльку с кашей, как хлопает входная дверь, ставлю кастрюльку обратно в холодильник и быстро выхожу навстречу. В коридоре стоят трое мужчины, тот, что в центре, висит на двух других, но крови не видно, либо внутренние повреждения, либо болезнь.
- Сюда, - открываю дверь приемной и показываю на кушетку, парни сажают болезного, тот начинает заваливаться на бок, подхватываю его за плечи и удерживаю в сидячем положении, даже через шарф чувствую, что у него жар, начинаю разматывать шарф и расстегивать пуговицы рабочей куртки.
Парни стоят тихо, внимательно наблюдают за мной, когда начинаю снимать куртку, те отмирают и быстро стаскивают её, и только тогда я укладываю парня.
- Жар я определила, ещё какие симптомы?
- Бредит он и дышит тяжело, - говорит один, я поворачиваюсь к нему и вижу Макса самца, надо же, а сразу не заметила, - вы можете идти, я тут сама.
- Как же сама? - Возмущается Макс, - ты же тощая как тростинка разве сможешь его повернуть.
- Сейчас баба Валя придет она женщина сильная, поможет.
- Так может её поторопить? - Спрашивает он.
- Она будет через пятнадцать минут, идите не мешайте мне делать свою работу.
- А ты умеешь её делать уж больно молодая, опыта никакого, мы хотели доктора дождаться, но он бредить начал.
- Что!!! Так вы его ещё и дома держали, придурки чем быстрее начнется лечение, тем меньше времени оно займет, идиоты, ушли отсюда быстро, пока я ваше тела иголками не продырявила!
- Пугаешь! - Усмехается Макс.
- Кто бы говорил! Ты от тонкой иголки в обморок шлепнулся, а я самую толстую найду, сутки будешь от страха валяться. - Потом я поворачиваюсь к больному, начинаю стаскивать с него свитер, мне нужно его послушать, но я уже знаю, нужно срочно колоть антибиотики, парень как печка хоть яичницу на лбу жарь. Придурки! Доктора они ждали, а мне теперь ему каждые три часа уколы колоть и нервничать.
Парни уходят, тихо прикрыв дверь, я начинаю слушать легкие, хрипы и без фонендоскопа слышно, срочно делать уколы.
***
- Это никак Сергей! - Восклицает баба Валя, я уже сделала больному укол, удобно устроила его на кушетке, сняла обувь, под голову положила подушку и укрыла одеялом, собиралась сходить ещё за одним, его трясет в лихорадке.
- Вы его знаете?
- Через два дома живет, - отвечает баба Валя, - нужно его мать предупредить, сказать, чтобы сменной одежды принесла и теплые носки, ну и одеяло пусть захватит, наши-то просвечивают, и тепла с них мало.
Баба Валя быстро выскочила из приемной, я же пошла собирать инструмент нужно кровь у пациента взять, анализ провести, до следующего укола ещё больше двух часов.
***
Женщина прибежала через полчаса, принесла с собой целый тюк: и одеяло, и подушку, и вещи, как увидела сына, так запричитала:
- Да что же это такое! До чего мальчика довели?
- Он что не дома был?
- Нет, на делянке с бригадой лесорубов, довели его до жара и бреда, ну я Максу бригадиру уши-то начищу! А может чем помочь нужно?
- Носки теплые на него наденьте, одеялом укройте и посидите, я пока титан затоплю и в печку дров подброшу до следующего укола справлюсь, - снимаю халат, одеваю фуфайку, и быстро ухожу, женщина о своем дитятке позаботиться.
Поздний вечер. Стася.
Укладываю на пол рядом с кушеткой два тюфяка и подушку, посплю рядом с больным. До следующего укола три часа, ухудшений у пациента нет, и это радует, утром будет видно, а сейчас только ждать. Маму больного еле домой отправила та пыталась что-то сделать как-то помочь, но больше мешала, пришлось строгим голосом отправить её спать, мотивируя тем, что она сменит меня утром, бедная женщина от переживаний не заснет, я ей успокоительную настойку предлагала, отказалась.
Утро следующего дня. Стася.
Тихо прозвенел будильник, мне нужно вставать, десять минут на водные процедуры и делать укол. Спина затекла, хоть и два тюфяка, но на полу спать жестко, медленно встаю, потягиваюсь и слышу тихий шорох, поворачиваюсь к больному, тот смотрит на меня и улыбается:
- Очнулся, болезный, - щупаю рукой его лоб, температура упала, лоб мокрый, волосы на висках мокрые, вспотел под двумя одеялами, но ничего выздоровеет его мама в бане пропарит всю грязь смоет. - ну раз ты в сознании, то поворачивайся, буду укол делать.
- Так болит уже это место!
- Лучше попа поболит, чем....
- Да понимаю я, - ворчит он и начинает поворачиваться на бок. - Быстро мою руки, надеваю перчатки, лекарства я перенесла в ближайший холодильник, шприцы тоже под рукой, пара минут и укол поставлен.
***
- Меня мама прислала за братом присмотреть, - говорит молодая девушка, заходя в приемную, я уже измерила у больного температуру, укрыла его и даже поинтересовалась, не нужно ли ему капель для сна.
- Раздевайся, посидишь здесь. Я пока печку в палате растоплю, титан подогрею, через пару часов отведем твоего брата в инфекционную палату. А то на кушетке он все бока отлежит, она для сна не приспособлена, - девушка кивает головой, я смотрю, как она устраивается около брата, и наконец-то иду умываться, через полчаса придет баба Галя и начнется новый рабочий день, может, удастся поспать пару часов.
Сутки спустя. Стася.
Леонид Иванович, прибыв на работу, сразу пошел осматривать больного, я заполнила карточку подклеила все анализы, записала в журнал назначения и жду, какой будет вердикт опытного врача.
- Молодец, хорошо справилась, - доктор сел за стол и, открыв карточку больного начал писать, - правильно, что уколы начала сразу делать и периодичность правильную выбрала, сейчас уже можно сократить их количество, а через три-четыре дня выпишем больного домой, пару дней таблетки попьет, и на работу. Я тебя отпускаю домой, мне санитарки о твоей самоотверженности рассказали.
- Спасибо, доктор, - снимаю халат, (нужно взять домой постирать) и, быстро накинув куртку, бегу на улицу, дел у меня скопилось много, до вечера не разгребу.
***
Развешиваю постиранное белье, на улице уже темнеет, полчаса и будет темно. Народ возвращается с работы, мой дом почти в центре, так что по улице много селян проходит, все любопытные обязательно замедлят шаг и оглядят двор, а некоторые и в окно заглянут. Любопытно им, чем молодая девушка занимается, все село знает, что я в амбулатории работаю, и как зовут и фамилию, думаю, тоже. И всем интересно почему по вечерам я сижу дома одна в клуб, который, кстати, отремонтировали на танцы, что устраивают по субботам не хожу, видеофильмы не смотрю в магазине бываю редко, в общем, по сельским меркам я личность загадочная и, наверное, подозрительная.
- Станислава! - Окликают меня, разворачиваюсь, вижу Макса, он стоит у моего хлипкого забора. Свалит же! Кто чинить будет, - или тебя можно по-другому называть?
- Стасей можно называть это сокращённое имя, - расправляю белье и делаю два шага навстречу, - ты чего хотел, Макс?
- Узнать, как у Сергея дела?
- А что у его мамы не поинтересуешься?
- Пытался, она меня чуть лопатой не пришибла, я и слова не успел сказать, еле ноги унес.
- Правильно, и жаль, что не догнала, может, после удара палкой ты бы на всю жизнь запомнил, что больных нужно сразу везти к доктору.
- Виноват, был не прав, признаю, - усмехается он.
- Твоего друга максимум через четыре дня отправят долечиваться домой, пару дней таблетки попьет и выйдет на работу.
- Значит, поставила парня на ноги, а я не верил.
- Твое право, - уже поворачиваюсь и иду к тазику с бельем, как слышу женский голос.
- Макс, ты чего это забор чужой подпираешь? Я тебя в клубе жду, там новый видеофильм привезли.
- Надо, значит подпираю, - огрызается Макс и тут слышится треск, разворачиваюсь и вижу, как мой забор падает. Вот же слон! Своротил все-таки.
- И кто будет ремонтировать? - упираю руки в бока.
- Починю в субботу, - говорит Макс, но его девушке это совсем не нравится, она хмурится и копирует мою позу тоже упирая руки в бока.
- Заведи себе мужика и пусть он чинит! - Громко заявляет она.
- Значит, твой мужик забор сломал, а мой должен чинить?
- И починил бы, так мужика у тебя нет! - Усмехается она.
- Так и у тебя нет, не тешь себя иллюзиями, такие самцы, как Макс себя высоко ценят, им повариха не подходит, не меньше чем инженера подавай, выбор-то есть.
- Как нет? - Кричит она, - Макс! - Толкает его в бок, скажи, - но тот молчит и смотрит в сторону, а я начинаю смеяться.
- Ну, вы пока разберитесь кто чей, а кто нет, я белье повешу, но забор нужно поставить, - быстро развешиваю последние наволочку и халат, и убегаю в дом, мне ещё обед на завтра варить.
***
Забор мне поставили, как и обещали, Макс и ещё один парень пришли в воскресенье, я в амбулатории была, пожилого мужчину привезли, Леонид Иванович попросил помочь. Пока я анализы делала, пока мы пациента в палату укладывали, процедуры проводили, его супругу и детей успокаивали, потом я дезинфицировала и мыла и когда дошла до дома работников не было, а новый забор стоял. И спасибо бабе Вале, которая просветила, кто забор поставил, а то и не знала бы кого благодарить.
Глава 6
Третий месяц зимы. Стася.
- Стася, - в лабораторию вошла баба Галя, запыхалась женщина, платок сбился, куртка в снегу, что-то должно случиться, если она, не раздеваясь, побежала меня искать. - На краю села прямо у леса детишки нашли мертвую лису, хорошо, что я мимо проходила, отпугнула их, а то бы они её утащили нашему скорняку, чтобы шкуру снял.
- Лиса? Около села, да ещё и среди бела дня?
- Вот и я заподозрила, лисы животные пугливые, если и приходят в деревню, то только ночью, да в само село не заходят, боятся.
- Думаете, она бешенная?
- Вот об этом я не думала, откуда мне знать, но подозрительно же.
- Очень подозрительно нужно отрубить ей голову и отвезти в областной центр на анализ, а тело в мешок и утилизировать, а то ведь и правда на шкуру позарятся, а она больная. - Быстро снимаю халат, - где именно лиса лежит?
- Там мальчонка у крыльца стоит, он покажет.
Наматываю платок, одеваю длинную фуфайку валенки захватываю из кладовки топор и два мешка, выхожу на крыльцо, мальчишка лет десяти улыбается мне, я его помню, доктор неделю назад ангину лечил, Ромкой зовут.
- Побежали быстрей, пока не стемнело.
- А топор зачем?
- Рубить лису будем.
- Чтобы на шкуру никто не позарился? - любопытный мальчишка.
- Она больная, нельзя с неё шкуру снимать.
- Ты точно знаешь?
- Точнее некуда, прибавь скорость, я девушка спортивная.
***
Мальчишку я отправила домой нечего ему мерзнуть, сама же найдя удобную позицию замахнулась топором и рубанула по туше, я же курам ловко головы рубила, хотя лиса не курица, но туша замерзшая, однако топор хороший и я до позвоночника разрубила.
- Ты что творишь? - рядом со мной появляется Макс, всматривается и хмуриться.
- Голову нужно отрубить, потом по частям в мешки сложить, тело мы сожжем, а вот голову необходимо в областной центр отвезти на исследования.
- Зачем её исследовать?
- А вдруг она бешенная? Тогда нужно в ветеринарную службу сообщать, чтобы они вакцину в ближайших лесах разбросали, от бешенства лекарств нет только прививки и иммуноглобулин двадцать уколов в прямую мышцу живота, иначе смерть. И колоть нужно сразу после укуса, опоздаешь человек умрет.
- Ну и страсти ты рассказываешь, - сам забирает у меня топор и отодвигает.
Сама отойду если мужчина решил помочь, зачем ему мешать. У него выходит быстро удар и голова отделена, я надеваю перчатки, у меня рабочие в фуфайке всегда лежат и начинаю складывать в мешки голову и туловище, потом забираю у Макса топор и, собрав все свое хозяйство, направляюсь в амбулаторию.
- Может, я помогу? - Спрашивает он, и тут я наконец-то внимательно его рассматриваю, парень явно шел в гости, куртка та, что на выход, шарф новый, брюки отглаженные, ну куда ему мешки с кусками мертвого тела таскать.
- Нет, иди, ты же в гости шел?
- Нет в клуб, там сегодня танцы.
- Так не суббота же.
- У двух парней день рождения решили справить в клубе, обещали танцы до полуночи, ну и для согрева чуть.
- Для согрева обязательно, а то вы все голыми по морозу ходите, греться нужно.
- Осуждаешь?
- Я просто знаю, чем грозит периодический прием алкоголя.
- Тебе и положено знать.
- А другим значит не положено?
Тот пожимает плечами, о чем с ним разговаривать, темный как бутылка и просвещаться не хочет.
- Вот она опять его отвлекает! - Раздается женский крик, две дамы, одна уже знакомая мне повариха и, видимо, её подружка, так спешили, что куртки не застегнули, платки просто на голову накинули, бежали так, что груди до сей поры трясутся.
- И отвлекаю, - поднимаю топор и иду на них, ох они и испугались, побледнели, задом пятятся, глаза огромные.
- Макс, что ты стоишь, она же порубит нас.
- И порублю, если будете под ногами мешаться, - делаю ещё пару шагов и разворачиваюсь к переулку, по нему ближе всего к амбулатории.
- Да она дурная, и как её в амбулаторию взяли?! - Кричит одна из дам, вот и прекрасно, значит, никто связываться не будет, поостерегутся, и мне спокойно. А уж они позаботятся, чтобы все село узнало, как я на них с топором бросалась.
На крыльце амбулатории, стоит Леонид Иванович:
- Бочку для сжигания я уже приготовил, а голову нужно плотно завернуть и в сенях оставить там холодно, завтра и поеду, с машиной договорился, до электрички меня подбросят, а дальше своими ногами не впервой. - Потом он заглядывает в мешок, завязывает его и засовывает в другой мешок, - ты молодец, и не забудь перчатки сжечь, да и руки обработать не помешает.
- Тогда я пойду, список лекарств напишу.
- Пиши все, что нужно, директор завода обещал спонсорскую помощь.
- И вы верите, что он выполнит обещание?
- Ему экономически выгодно, чем быстрее выздоровеют его работники, тем быстрее выйдут на работу и начнут зарабатывать для него деньги, а стоимость лекарств, при его доходах, ничтожно мала.
- Что-то не так с этой страной, если богатый директор решил оказать медицине спонсорскую помощь, они обычно считают, что все им должны, у них же не перед кем долгов нет, и в будущем не предвидится.
- Ты пессимистка, Стася.
- Что есть, то есть. - Захожу в амбулаторию, прихватив несколько поленьев подбросить в печку, ещё пару часов с работы не уйдем, нужно собраться в дорогу.
Сутки спустя. Стася.
- Все, Станислава, ты попалась на крючок, - баба Галя присаживается на стул рядом со мной и хитро улыбается, - раз топор на соперниц подняла, придется за парня замуж выходить, а то оставишь его бобылем, девушки нынче пугливые, сторониться будут.
- Такого самца и сторониться? Шутите, баба Галя, - та начинает смеяться и кивает головой.
- Они с таким ужасом рассказывают, как вырвались, буквально чудом спаслись и потом ночь не спали, боялись, что придешь их убивать.
- Ох и фантазерки, боялись они, спаслись, ночь не спали. А может и хорошо, что у них богатая фантазия? Меня сторониться будут, а то ещё немного, приревновали бы к самцу и сами пришли бить.
- Теперь точно не придут, напугали все село, а мужики ржут и Макса подкалывают, он уже рычит от злости, а те все не унимаются.
- Так, наверное, работы мало раз на подколки сил хватает?
- Увижу директора, скажу, пусть норму им увеличит, а то доведут такого красавца до нервного тика, - смеется она, - пойду поработаю, повеселилась и хватит, делу время.
- Красавец, а больше ничего, несерьезный, ещё и выпить не отказывается, красота, она временная, уйдет и ничего не останется.
- Молодая, но в корень зришь, - баба Галя уходит, закрывая дверь, нужно в печку дрова подбросить.
И только я поднимаюсь, как дверь распахивается и вваливается Макс, правую руку он зажимает левой, но это мало помогает, кровь тонкой струйкой течет на пол, рукав куртки промок, сам же Макс держится на упрямстве, лицо бледное, глаза остекленевшие, сейчас в обморок грохнется. Хватаю его за плечи и сажаю на кушетку:
- Все отрубайся, а то мешать будешь, - и тот как по команде закатил глаза и завалился на бок, так даже лучше, если рану нужно зашивать, то обморока не избежать, да ещё и дергаться будет.
Баба Галя вбежала, и сразу начала помогать мне снимать с Макса куртку. А рана действительно глубокая, ещё и рваная, кровь хлестала, вену перерезал. Быстро наложив жгут, я начала доставать шовный материал, антисептик, а ещё нужно антибиотики уколоть, чтобы избежать нагноения.
- Кровищи как с хорошей свиньи, - шепчет баба Галя, беря ведро и тряпку.
- Позже вымоем полы, сейчас главное - рану зашить, а то очнется и дергаться начнет, надо же быть таким чувствительным к медицинским процедурам.
Беру ножницы и безжалостно обрезаю рукав свитера, баба Галя в это время удобно укладывает пациента и становится рядом, чтобы, если что, придержать его, все-таки нам повезло с санитарками, золотые бабушки, в наши времена такие уже редкость.
***
Бинтую руку, рану я обработала, порез зашила, специальным порошком присыпала, осталось только забинтовать, а потом поставить укол с антибиотиком и противостолбнячную сыворотку. Судя по ране, Макс нанес её пилой и хорошо, что неглубоко вошла, а то и без руки мог остаться. Раненый пару раз приходил в сознание, но через пару минут опять падал в обморок, глаза к ране опустит и сознание уплывает, хотя мне это только помогало, я проводила процедуры и не отвлекалась.
Миди рассказ о нашей жизни.