В этот момент деревенские оживают, причем все одновременно и начинают высказывать свои претензии, получается громкий неопознанный гвалт, Кирилл от громких звуков морщиться, его помощники руками уши закрыли, глаза у них на лоб вылезли, они с такими опасностями ещё не сталкивались.
И тут либо от усталости, либо от нервов я начинаю тихо смеяться, наш народ если захочет высказаться, то его ни одна орда не остановит.
- А ну тихо! - Гаркает Кирилл и поворачивается ко мне, - а ты чего смеешься?
- Люди они же на стрелку приехали, пистолеты привезли, думали, их убивать будут, а вы их криком пытаете, не по-человечески это.
- Ну если ты такая разумная и сострадательная, может, объяснишь, что от меня деревенский народ хочет?
- Сам напросился, - я встаю и направляюсь к бизнесменам, Кирилл, глядя на меня, сглатывает. Он меня на полголовы ниже, один из его помощников, Вадим, кажется, и того ниже, только Денис со мной вровень, хотя нет, на пару сантиметров точно ниже. - Рассказываю по пунктам: на своих животноводов узду наденьте, чтобы не шлялись по ночам, детей и скотину не пугали, хоть запирайте их в бараке, но чтобы ночью они в деревню ни ногой.
- В каком бараке? - Не понимает Кирилл.
- В том, что вы общежитием зовете, и чтобы продукты ваши работники не брали в долг, а те, что задолжали, пусть расплатятся.
- Так не давайте в долг! - Опять не понимает бизнесмен.
- Попробуй им не дать, они грозятся магазин сжечь, - вперед выходит Алевтина, - вот сколько уже должников и протягивает тетрадку.
- С этим разберусь, - Кирилл берет тетрадку и передает её Вадиму. - Еще что?
- Гонор ваших конторских укротите, чтобы не плевались через губу. Без них знаем, что не в городе живем, в деревне все по-другому, так и люди другие. Наши женщины рукой махнут, и ваши курицы с атрофированными мышцами зубы искать будут, а то приехали тут фифы городские нас жизни учить, мы ученые и сами научить можем, на всю жизнь запомнят. Строители, что дворец для тебя строят, свои испражнения в реку выкидывают, а мы там белье стираем и дети купаются либо туалет построй, либо законопать им все, но река должна быть чистой.
- Хорошо, ещё что есть? - Кирилл скрипит зубами, сейчас кинется и покусает, сам захотел, я слова не просила, мне и на бревне было хорошо.
- Сначала это сделай.
- А ты кем девица работаешь? - Усмехается Вадим.
- Ветеринар я.
- Молодая больно? - Нагло разглядывая меня произносит Кирилл.
- Ну, молодая, так это разве недостаток, главное знаю, как животных лечить, а годы придут.
- А муж у тебя есть? - Это уже Денис спрашивает.
- Откуда? Мужик нынче мелкий пошел, хилый, закоротит его на мне и костей не соберет, а я в больницу передачи носи?
- Ох и крутая ты, - смеется Кирилл, - Антон подойди!
Из машины выходит здоровенный детина, ростом метра под два, затылок бритый, шея толстая, плечи широкие и кулаки большие.
- Хорош мужик, - оглядываю Антона, - силен, такой в любом хозяйстве пригодится.
- Нравиться, забирай, он холостой, спокойный, сильный, - смеется Кирилл.
- Не возьму.
- Почему?
- Ест больно много, такое тело нужно питать, а у нас хозяйство скромное, нам хватает, а мужика уже не потянем.
- Не угодишь тебе, привередливая больно, так в девках до старости останешься.
- А чем это плохо? Или мужики думают, что женщины без них страдают? Ничего подобного, без вас спокойно и радостно, это вы без нас не можете, потому по ночам в окна стучитесь на постой проситесь, тяжко без женщин и не спится, и кусок в горло не лезет.
- А если без нас так радостно, что же женщины так замуж стремятся? - Усмехается Кирилл.
- От незнания и стремятся. Откуда им знать, каково это, быть замужем? А если бы знали, не спешили бы свою свободу на плиту и грязное белье менять. Хватит философские беседы вести, устала я. - разворачиваюсь и иду к бабушке.
Вот зачем пришли сюда, лежали бы на диване и отдыхали от трудов праведных.
- Надеюсь, ты так не думаешь на самом деле? - Шепчет бабушка, когда мы отходим от площади, на которой народ и не собирается расходиться. Бизнесмены попрыгали в машины и уехали, а деревенские все митингуют.
- Не думаю, конечно, замужем по-разному бывает: и хорошо, и плохо, и радостно, и романтично, жаль, что без мужчин дети не рождаются, а то на кой бы они сдались, - смеюсь я.
- Иногда женщины жалеют об этом, пойдем домой, чаю попьем и за работу, такова наша деревенская доля.
- Нормальная у нас доля, работаем много, так и кушаем хорошо, свое молочко, мясо, овощи. Да разве городские могут себе позволить каждый день такое питание?
- Не могут, иногда жалко их, - улыбается бабушка.
Октябрь - месяц ленивой работы и отдыха от трудового лета. Урожай собран и уложен на хранение, трава скошена, высушена и уложена в гурты, скотина принесла потомство, за лето наела жирок и приготовилась к зимовке. На улице прохладно и дожди, но иногда и солнышко светит, тогда животных на пастбища, где ещё можно найти траву выводят. Но солнце уже не греет, и день стал короче, утром туманы и изморозь, природа готовится к зиме.
Бабушка полчаса назад, забрав нашего охранника Жана, отправилась избавлять очередную разведенку от наглого животновода. Только мы с ней вышли во двор, чтобы заняться делами, как выскочила соседка Дарья, взъерошенная и готовая к битве. Оказалось, что вся деревня собирается и без нас никак не обойтись. Мол, наглый животновод спьяну то ли курей пострелял, то ли в разведенку целился, а у неё дочь маленькая испугалась и заголосила на всю деревню, родительница кинулась её спасать, а хахаль кинулся к ним в итоге собрались соседи, кинули клич своим соседям, и дошло до нас.
Бизнесмен, конечно, утихомирил своих работников, летом все спокойно было, или просто мужикам не до женщин стало, сенокос же. Когда же страда деревенская закончилась мужик, воспрянув духом, с новыми силами кинулся искать тепла и ласки, и никакие запреты остановить уже не могли. Некоторым повезло, нашли свое счастье, только для женщин это "счастье" оказалось недолговечным, как и в прошлый раз мужик отогрелся и начал показывать свой поганый норов, мол, баба, уже никуда не денется, и можно её под себя прогнуть. Не учли животноводы нашу деревенскую солидарность, женщины могут громко ругаться между собой по различным поводам, бывает и до драк доходит, но если нужно мужика на место поставить, вмиг свои обиды забывают.
- Не вовремя выселение началось, - говорю я, оглядывая себя, - только в комбинезон втиснулась не идти же в этом по деревне?
- Лучше не шокировать людей, - говорит бабушка, затягивая пояс, - я одна пойду, а ты пока загоны обработай, зря что ли комбинезон полчаса на себя натягивала.
- Не полчаса меньше, - смеюсь я и иду разводить раствор для обработки, бабуля берет ухват, Жана на поводке и направляется к разведенке.
Дело в том, что комбинезон, в котором я провожу обработку загонов для скота от различных насекомых, что очень любят зимовать в таких местах, покупался два года назад и тогда он был мне по размеру. Но откуда мама знала, что мое тело немного подкорректирует объемы в сторону их увеличения? Вроде уже взрослая и расти не должна, однако ещё расту, и даже вверх на целый сантиметр выросла. И потому костюм облегает меня как вторая кожа, но он непромокаемый, химически устойчивый и плотный, а растворы для обработки довольно ядовитые, но иначе с насекомыми не совладать. Сегодня теплый солнечный день, всю скотину мы вывели на лужайку за домом, там ещё можно траву найти и запланировали обработку всех загонов. Второго солнечного дня можно и не дождаться. Октябрь - месяц непредсказуемый, не отменять же обработку из-за того, что очередной разведенке захотелось избавиться от опостылевшего хахаля. Там и без меня обойдутся, тем более бабушка взяла ухват и собаку, справятся, вся деревня соберется. Раньше для деревенских это было развлечением, потом стало обыденностью. Но народ друг за друга горой стоит и, бросив все дела, обязательно придет. Кто просто посмотреть, кто для количества, а кто и живое участие принять, надеюсь, мужик поймет, что шансов остаться у него нет, и уйдет сам. Хотя такого на моей памяти ещё не было, упрямый мужик пошел, зубами, когтями цепляется.
Надев маску и повесив на спину баллон с раствором, я, вооружившись пульверизатором, зашла в первый загон, прощайте насекомые, нечего животину беспокоить.