Аннотация: История о поэте-авантюристе, что кредиторов провести хотел.
Волчье логово.
Пьеса.
Действующие лица:
ПОЭТ, он же Серж.
НАТАЛИ жена Поэта.
НАСТЕНЬКА служанка.
ПЕТРУША слуга Поэта.
ЛАВРЕНТИЙ слуга.
ТОЛСТОСУМОВ купец, член Кружка.
ТОРОПЫГИН студент, член Кружка.
БЕГИ-ХВАТАЙ инспектор полиции.
ВОРОНИН помощник инспектора.
ТРАВКИН доктор.
Сцена 1.
Кабинет ПОЭТА. Входит ПОЭТ в окровавленной одежде и держится за сердце. Вздыхая, садится на диван.
ПОЭТ. О, ранен я смертельно. Мне не любить теперь, и не творить стихов мне. О, что же я, потомки, вам оставлю? Долги и только. Кто ж сей народ пробудит ото сна? Так некому-скончается Глагол, ах, сколько б ещё я нацарапал?! Эх, больно, -МОРЩИТСЯ.
ПОЭТ берёт колокольчик со спинки дивана и звонит. Входит слуга ПЕТРУША в костюма шута.
ПЕТРУША. Вы ранены, наш гений? Изволите врача?
ПОЭТ. Какой тут к чёрту врач? Смертельно ранен. Уж вижу я улыбки тех глупцов, что счастливы от гибели моей. Спи, Русь несчастная, до нового Глагола!-МОРЩИТСЯ. -Как много не успел-видать, судьба... Открой-ка третий ящик мне стола.
ПЕТРУША подходит к столу, выдвигает ящик и достаёт конверт.
ПОЭТ. Пересчитай, любезный друг мой.
ПЕТРУША открывает конверт и считает деньги, потом складывает деньги в конверт.
ПЕТРУША, ГРОМКО. Пятьсот рублей, -В СТОРОНУ. -И вовсе не банкрот мой господин, ан задолжал Петруше, -ПОЭТУ ГРОМКО. -Извольте перепрятать, гений наш.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Совсем неплохо для начала, -ПЕТРУШЕ, МОРЩЯСЬ ОТ БОЛИ. -О, я так слаб, что перепрятать я не в силах. Ты положи, где взял. О, я нищ почти--что нынче эти жалкие пять сотен, когда в долгах я?! Подай-ка мне тетрадь.
ПЕТРУША прячет конверт с деньгами в ящике стола и подаёт ПОЭТУ тетрадь. ПОЭТ берёт тетрадь, листает, строит недовольную рожу и небрежно бросает на диван.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Четыре тысячи-как лихо покутил. Но долг платить совсем я не намерен, -ПЕТРУШЕ, ГРОМКО. -Садись-ка ты, любезный друг, за стол. Мы образец письма сейчас составим. Найми писца, чтоб после всё размножить-всем кредиторам разом и отправишь.
ПЕТРУША садится за стол, берёт перо и бумагу.
ПОЭТ. Пиши: "Сегодня ранен был, да прямо в сердце. Так грустно мне, что не верну вам долга. Признаюсь-я банкрот. Хотел тут перезанять среди недели, да вам всё до копеечки отдать, но не судьба. Я ж нынче при смерти, кто ж одолжит мне хоть полтинник? А дом и утварь в нём-всё не моё. Ох, стыдно. Обманом к вам в доверие вошёл, но кто бы со мной, нищим, подружился? Так вы простите нищего поэта, и на письмо ответьте в тот же миг-ведь умираю".
ПЕТРУША В СТОРОНУ. Вот странно-одежда вся в крови, но он не бледен. Уж не лукавит? -ПОЭТУ. -Так не простят. Напротив, все слетятся, да с яростью потребуют наличность.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Да тут меня не будет, -ПЕТРУШЕ. -Мне час, не более, остался. Пускай летят, коль нет для них святого, -МОРЩИТСЯ, ХВАТАЕТСЯ ЗА СЕРДЦЕ. -Ступай, найди писца. Мне б подписать успеть, да некролог составить для газеты.
ПЕТРУША. Давайте я приглашу врача. Быть может, рана не страшна.
ПОЭТ ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА. Всё, умираю.
ПЕТРУША УБЕГАЕТ И КРИЧИТ. Врача!
Сцена 2.
Кабинет поэта. ПОЭТ лежит на диване. Рядом сидит доктор ТРАВКИН. ПОЭТ протягивает купюру ТРАВКИНУ.
ТРАВКИН ПРЯЧА КУПЮРА В КАРМАН. Не так уж и смертельна ваша рана.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Совсем ведь разорит меня сей плут, -ПОДАЁТ ТРАВКИНУ ЕЩЁ ОДНУ КУПЮРУ, ГРОМКО. -А так, любезный?
ТРАВКИН, ПРЯЧА ДЕНЬГИ В КАРМАН. Уж точно видно-смертельно ранен ты, -ВСТАЁТ. -Всего-то и осталось до рассвета, сочувствую.
Стук в дверь.
ПОЭТ. Ну, кто ещё?
НАТАЛИ ЗА ДВЕРЬЮ. Любимый мой, мне только что сказали.
ПОЭТ. Войди ж, мой ангел, -В СТОРОНУ. -А Настя красивее. Соскучился. Закончить бы спектакль.
НАТАЛИ входит с кружкой в руках. ТРАВКИН поднимается с дивана и берёт свою трость.
НАТАЛИ. Каков диагноз, доктор?
ТРАВКИН. Не рана а пустяк, -ОТВОДИТ НАТАЛИ В ДАЛЬНИЙ УГОЛ КАБИНЕТА, ШЁПОТОМ. -Он до полуночи уйдёт от нас, увы.
НАТАЛИ, ШЁПОТОМ. Ошибки быть не может?
ПОЭТ. Довольно вам шептаться. Я при смерти, мой ангел, а докторишка знатный, верно, лгун, -САДИТСЯ, ЗВОНИТ В КОЛОКОЛЬЧИК. -Закончу вот с делами и умру.
ТРАВКИН. Ну, что вы, гений наш! Я вижу-полегчало, -НАТАЛИ, ШЁПОТОМ. -Пилюли дал и рана не болит. Но сляжет через час, -ГРОМКО. -До завтра, -УХОДИТ.
НАТАЛИ садится рядом с ПОЭТОМ, протягивает ему кружку.
ПОЭТ В СТОРОНУ. И, в самом деле, хочется мне пить, -НАТАЛИ, ГРОМКО. -Хоть это ничего и не меняет, выпью. Из рук твоих-да хоть бы даже яд!
ПОЭТ берёт кружку, делает несколько глотков, морщится и возвращает кружку НАТАЛИ.
ПОЭТ. Какая ж это гадость. Теперь ступай. Уж извини-дела. Мне б надпись сочинить на мраморной плите. Ты знаешь, талантливых поэтов нет совсем, а на моей могиле ведь в рифму непременно. Ступай, мой свет.
НАТАЛИ. Да полно тебе, Серж. Ещё с десяток лет, наверно, проживёшь. Но коль поднялась скорбная та тема, то покажи бумагу мне, пожалуй.
ПОЭТ. Какую же?
НАТАЛИ. Кому-то же завещан тобой дом. Ты знаешь, Серж, под лошадь каждый может угодить.
ПОЭТ С ДОСАДОЙ. В комоде нужная бумажка, -ЗВОНИТ В КОЛОКОЛЬЧИК. -Петруша, друг мой!
НАТАЛИ бросается к комоду, по пути роняя на пол кружку. Кружка разбивается. НАТАЛИ дрожащими руками достаёт из комода свиток, разворачивает, читает и бледнеет. В кабинет вбегает ПЕТРУША с листами в руках. Под правым глазом у ПЕТРУШИ синяк.
ПЕТРУША КЛАДЁТ ЛИСТЫ НА СТОЛ. Вот письма, гений наш. Стервятники уж начали слетаться, и первым Толстосумов. В наш век безумный нет совести у тех господ совсем. С трудом его к вам не пустил я. Вот, -ПОКАЗЫВАЕТ СИНЯК. -Сюда проникнув, сам он вас задушит.
ПОЭТ садится за стол и подписывает письма.
НАТАЛИ РАСТЕРЯННО. Мой свет, тут завещаешь тело ты науке. Но где ж сказано о доме?
ПОЭТ В СТОРОНУ. Вот и конец любви, -ГРОМКО. -А кроме тела ничего и нет-банкрот я.
НАТАЛИ. Да как же это так?! А дом?!
ПОЭТ, ПОДПИСЫВАЯ ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО. А дом снимал я этот, Натали. Ты б вышла за бездомного поэта?
НАТАЛИ подбегает к ПОЭТУ и одаривает его пощёчиной.
ПОЭТ. Давно я знал, что не было любви. Однако же, в знак чувств моих к тебе, я сто рублей дарю.
ПОЭТ достаёт из ящика стола конверт, отсчитывает деньги и даёт НАТАЛИ. НАТАЛИ прячет купюры в карман платья.
НАТАЛИ. А остальное?-ТЯНЕТСЯ К КОНВЕРТУ. -Ты не подумал, как мне после жить?
ПОЭТ прячет конверт обратно в ящик стола.
ПОЭТ. А остальное должен кредиторам. Могу отдать тебе-сама долги вернёшь.
НАТАЛИ. Так ты ещё и должен?
ПОЭТ. Точнее, мы должны. А ежели умру, должна им будешь ты. Колечки, серьги-всё продать придётся. Так, что молись, чтоб мне долги простили.
НАТАЛИ одаривает ПОЭТА пощёчиной.
НАТАЛИ. Иные вдовам золото, каменья, а ты отяготил меня долгами.
ПОЭТ. Всё занимал тебе на украшенья, ведь падка ты на эти безделушки. Любил тебя, наделал вот долгов. Ступай, из сердца вон.
НАТАЛИ. Вот деньги кончатся, и что я буду делать?-ЛАСКОВО. -Отдай мне деньги все, дружки же обойдутся.
ПОЭТ, НАХМУРИВШИСЬ. Но это же бесчестье. Долг красен платежом. Ступай.
НАТАЛИ В СТОРОНУ. Ах, плут. Совсем не бледен даже, а умирать собрался. Ну, ничего-яд своего добьётся, -ГРОМКО. -Дружки твои важней жены любимой. Прощай!-УХОДИТ.
ПОЭТ. Петруша, сыщи-ка мне посыльных-доставить кредиторам письма должно. У получателей пусть требуют ответа. Вот для посыльных, -ДАЁТ ГОРСТЬ МЕЛОЧИ. ПОДУМАВ, ДАЁТ ЕЩЁ ДЕСЯТЬ РУБЛЕЙ. А это Стёпке. Мол, лошади все наши заболели. Чтоб Натали не скрылась. Ясно?-В СТОРОНУ. Кто не простит, пусть с жёнушки и требует долгов.
ПЕТРУША, БЕРЯ МЕЛОЧЬ. Позволю вам напомнить, что задолжали вы мне за полгода. Извольте нынче же со мною расплатиться, -В СТОРОНУ. -Сбежит сей плут, и где потом искать?
ПОЭТ ХВАТАЕТСЯ ЗА ГОЛОВУ. Что за страна, о боги?! Остался мне час на белом свете, а все вокруг талдычат лишь о деньгах. И как давно вы душу на рубли-то поменяли?!-В СТОРОНУ. -Совсем меня те черти обанкротят.
ПЕТРУША. Вы сами тут о равенстве кричали-ни слуг и ни господ не признаёте. Вот я, как равный, и прошу вам расплатиться.
ПОЭТ открывает ящик стола, достаёт деньги.
ПОЭТ. И сколько задолжал?
ПЕТРУША. Тридцатку.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Тебя, мерзавца, высечь, но где сыскать такого мне слугу?-БРОСАЕТ ТРИДЦАТЬ РУБЛЕЙ В ЛИЦО ПЕТРУШЕ. -Вот подавись, нижайший человечек!
ПЕТРУША, СКРЕСТИВ РУКИ НА ГРУДИ. Вы только что меня здесь оскорбили, извольте извиниться.
ПОЭТ БЛЕДНЫЙ ОТ ЗЛОСТИ. Ну, это перебор, дружище мой Петруша!-БЕЖИТ И ОТКРЫВАЕТ ДВЕРЬ КАБИНЕТА. -Сюда, Лаврентий!
ПЕТРУША. Согласно пламенным речам, наш гений, слуга я, не скотина. Вещали лишь для красного словца, а сами свой закон и не блюдёте?
ПОЭТ С ДОСАДОЙ. Не должно мне давать отчёт рабу. Лаврентий, где ж ты?!
ПЕТРУША. Я раб уже? Ведь лишь вчера кричали вы о равенстве и братстве.
ПОЭТ. Вещал я средь друзей. Ты знаешь-выгодно сравнять купца с поэтом. Ну, а барона опустить с небес--блаженство. Не с слугами вчера ж я пил вино?-ПАУЗА. -Лаврентий, высеку!
ПЕТРУША. Пустой вы человек, мой господин.
В кабинет вбегает ЛАВРЕНТИЙ. На самом пороге кланяется ПОЭТУ. Завидев на полу деньги, ЛАВРЕНТИЙ бросается их подбирать.
ПЕТРУША. Ан денежки мои это, Лаврентий.
ЛАВРЕНТИЙ встаёт, подобрав все купюры с пола.
ЛАВРЕНТИЙ. Как счастлив я, что этот день настал! Семь месяцев терпел-изволили сегодня расплатиться. Как горячи же будут мои слёзы, когда изволите скончаться, господин!
ЛАВРЕНТИЙ, ОТБЕГАЯ К ДВЕРЯМ КАБИНЕТА. Мой господин, право, что за дерзость-средь бела дня пытается ограбить?!
ПОЭТ С ДОСАДОЙ. Верни Петруше все его копейки, а после--высечь! Чтоб высек ты, позвал тебя, Лаврентий.
ЛАВРЕНТИЙ в недоумении роняет деньги на пол. ПЕТРУША бросается подбирать купюры.
ЛАВРЕНТИЙ. Но как же это так, мой господин? Семь месяцев терпел, а вы и умереть желаете в долгах?
ПОЭТ. Несчастная страна! Здесь человек ничто, а рубль-всему глава. Что должен я, Лаврентий?-В СТОРОНУ. -Совсем ведь обанкротят!
ЛАВРЕНТИЙ, УЛЫБАЯСЬ. Должны за каждый месяц два рубля.
ПЕТРУША. Вам самому не стыдно, гений наш? Давно по трёшке слугам платят, а вы тут издевается над Лавром.
ЛАВРЕНТИЙ. Петруша дорогой, мне много и не надо. Я нищего тут видел-и так стыдно, что ничего подать ему не мог.
ПОЭТ. Быть может, я подам-и мы в расчёте?
ЛАВРЕНТИЙ, УЛЫБАЯСЬ. О, да, извольте вы подать. И женщина с ребёночком у церкви каждый вторник.
ПОЭТ, ПОТИРАЯ РУКИ. Клянусь я честью, ей подам я тоже. Сейчас же всё впишу я в завещанье. В расчёте, Лавр?
ПЕТРУША ЛАВРЕНТИЮ ШЁПОТОМ. Не верь ему, Лаврентий. Ох, не верь. Ты посмотри, как светится та рожа. На смертном одре лёжа, всё юлит.
ЛАВРЕНТИЙ. Не ровен час предстанет перед Богом-зачем теперь хитрить и извиваться? Пусть мне заплатить ровно половину, а остальное-нищим.
ПОЭТ. О, в первый раз за день я человека вижу, не скота! Вот половина-ровно пять рублей, -ПОДАЁТ ДЕНЬГИ ЛАВРЕНТИЮ.
ПЕТРУША. Не пять, а семь. Иль должно обмануть, коль Лавр считать не может?
ПОЭТ С ДОСАДОЙ. Ну, семь. Ошибся малость, -ДАЁТ ЛАВРЕНТИЮ ЕЩЁ ДВА РУБЛЯ. В СТОРОНУ. -Хоть на глупце немного сэкономил, -ГРОМКО. -Теперь же вон отсюда.
ЛАВРЕНТИЙ С ПОКЛОНОМ. Я каждый год вас буду вспоминать! Так горько на могиле буду...
ПОЭТ, ПЕРЕБИВАЯ ЛАВРЕНТИЯ. Ведь приказал--ступайте! И высеки как следует Петрушу, чтоб сесть не мог.
ЛАВРЕНТИЙ. Нехитрое то дело, -УХОДИТ И УВОДИТ С СОБОЙ ПЕТРУШУ.
Сцена 3.
Кабинет ПОЭТА. Бледный ПОЭТ лежит на диване. Без стука вбегает ТОЛСТОСУМОВ.
ТОЛСТОСУМОВ. Как смеете вы умирать теперь! Немедленно верните мои деньги!
ПОЭТ ТИХО. И вам здоровья крепкого, мой друг. Когда товарищ твой смертельно ранен-конечно же, все речи о долгах.
ТОЛСТОСУМОВ. Я одолжил немалую вам сумму, да под процент, напомнить вам позволю. Какая вам дуэль, коль всем должны вы?!
ПОЭТ ТИХО. Вот трусом, сударь, не был никогда. Не поделили даму-и стрелялись. Раз вызван был, не мог я отказаться. Сегодня же хотел перезанять, да вам отдать хотя бы сто рублей. Но кто ж мне даст теперь, дружище Толстосумов?
ТОЛСТОСУМОВ. Позвольте, сударь. Я вам ссудил в десятом аж часу-куда ж исчезли деньги? Процентов не прощу великодушно, но тотчас же отдайте мне две сотни!
ПОЭТ ТИХО. О, не кричите тут. Все деньги проиграл, остались лишь несчастных два червонца. С вопросом сим ступайте к Натали-серёжки, кольца. У жёнушки тех безделушек масса.
ТОЛСТОСУМОВ, ЗАСУЧИВ РУКАВА. Ах, вы, мошенник! Живые деньги дай-побью иначе!
ПОЭТ ТИХО. Да, бейте, в самом деле. Вчера вот дали под большой процент, замечу, что на месяц, а нынче сумму всю обратно вы хотите. Вот только договор я сохранил.
ТОЛСТОСУМОВ, ТОПАЯ НОГАМИ. Я заявлю!
ПОЭТ ТИХО. Тотчас же и бегите заявлять, и коль инспектор меня живым застанет, то выдам всех.
ТОЛСТОСУМОВ, ДЕЛАЯ ШАГ НАЗАД. Но это подло, даже чересчур. Ведь сами вы и создали кружок.
ПОЭТ ТИХО. Мне всё равно-ведь через час умру я. А вас в Сибирь, годков этак на пять.
ТОЛСТОСУМОВ ДЕЛАЕТ ЕЩЁ ШАГ НАЗАД. Побойтесь Бога, сударь. В кружок вступил, чтоб модным всем казаться. Ленивый только власти не ругает. Но равенства и братства с оружием в руках чтоб добивается-уж увольте. Тут слышал я, что ваш слуга другого высек-где ж равенство у вас самых, любезный? Всё тоже на словах?
ПОЭТ ТИХО. Отнюдь, любезный друг мой. С пяток ружьишек у себя припас я. Ещё чуть-чуть-такое б закрутилось, но не судьба... А ведь хотел на ваши две-то сотни взрывчатки прикупить и как рвануть! Не знаю уж-простит ли губернатор, что вы внесли в кружок такую сумму.
ТОЛСТОСУМОВ МАШЕТ РУКАМИ. То ложь! Просили у меня вы на бычков. Кружку же ни копейки не ссудил.
ПОЭТ С УЛЫБКОЙ, ТИХО. Подумайте, кому из нас поверят-иль мне главе кружка, иль вам-ничтожной пешке? При слове "бунт" чиновники так рьяны, и оттого частенько бьют невинных. Ну как же-бунт в глуши! Секрет один открою вам, пожалуй-поймать бунтовщиков отличная возможность отличиться. Полиция вся уши навострит да схватит, чтоб после пред столицей отчитаться. А я на вас, милейший, донесу. Так сколько должен я?
ТОЛСТОСУМОВ. Нет-нет, совсем вы не должны, -ДОСТАЁТ ИЗ КАРМАНА ЗАПИСНУЮ КНИЖКУ, БЫСТРО ПИШЕТ, ВЫРЫВАЕТ ЛИСТОК, ПОДХОДИТ И ПОДАЁТ ПОЭТУ. -Вот только я в кружке не состоял.
ПОЭТ В СТОРОНУ. О, чек на сто рублей. Как кстати сей подарок, -ТОЛСТОСУМОВУ. -Да за такую сумму мы с вами незнакомы.
ТОЛСТОСУМОВ. Даёте слово, что не донесёте?
ПОЭТ. Минута уж прошла, как вас не знаю. О чём же доносить на незнакомца?
ТОЛСТОСУМОВ В СТОРОНУ. Ах, хитрый лис. Мерзавец из мерзавцев, -ПОЭТУ. -Прощайте, сударь, -ПОСПЕШНО УХОДИТ.
В кабинет вбегает ПЕТРУША.
ПЕТРУША. Там к вам Держи-Хватай. Грозится обыском, вас хочет допросить.
ПОЭТ с трудом поднимается, садится на диване.
ПОЭТ ТИХО. Чего-то мне совсем нехорошо. Там в ящике стола есть синяя тетрадь. Сожги её, дружок.
ПЕТРУША находит в столе синюю тетрадь и прячет за пазухой.
ПЕТРУША. Сожгу в печи. Коль обнаружат, так скажу-моё. Ведь не казнят ничтожного слугу же? Лишь высекут.
ПОЭТ В СТОРОНУ. А могут и казнить, -ПЕТРУШЕ. -Спасибо, что готов принять хоть часть вины.
ПЕТРУША. Так верен я до кончиков ногтей. Вот только бы бумагу мне состряпать.
ПОЭТ, НАСТОРОЖЕННО. Что за бумага?
ПЕТРУША. Свободным быть хочу, когда умрёте. Вы сами рассуждали о свободе-вот, заразился.
ПОЭТ, ЩУРЯСЬ. Зачем тебе свобода, милый друг?
ПЕТРУША. Достойному хочу служить, не Натали.
ПОЭТ, ЩУРЯСЬ. На лбу что ли прочтёшь: "достойный человек"? Не лучше ль тотчас сигануть с моста-тогда всем унижениям конец?
ПЕТРУША. А вам-то что, наш гений? Быть может, я подамся в попрошайки, но только лишь себе принадлежа.
ПОЭТ, ЩУРЯСЬ. И все мои стишки ты сочинил?
ПЕТРУША. Полиции вы так и заявите.
ПОЭТ В СТОРОНУ. Надеюсь, до такого не дойдёт, -ПЕТРУШЕ. -Ну, хорошо.
ПОЭТ пытается подняться с дивана, но, всплеснув руками садится обратно.
ПОЭТ. Всё кружится. Петруша, подсоби, -В СТОРОНУ. -И, в самом деле, что-то мне не очень. С головушкой такой не убежишь.
ПЕТРУША. Позвать врача?
ПОЭТ, ОТМАХЪИВАЯСЬ. Да всё тут ясно-просто умираю, -В СТОРОНУ. -Не отравила ль жёнушка меня? Узнала, да вот так вот отомстила, -ПЕТРУШЕ. -Ну, подсоби мне до стола добраться.
ПЕТРУША помогает ПОЭТУ дойти до стола. ПОЭТ садится, берёт ручку, бумагу и что-то быстро пишет. Потом даёт листок ПЕТРУШЕ.
ПОЭТ. Ну, о такой бумажке ты просил?
ПЕТРУША, ПРОЧИТАВ. С полуночи свободен буду я?
ПОЭТ. Ага. Мне мёртвому слуга не нужен вовсе. Но ежели поднимется вопросик о стихах...
ПЕТРУША. Скажу, что автор я. Лишь высекут, не более того. Спасибо вам, наш гений, -КЛАНЯЕТСЯ. -О равенстве не только лишь кричали.
ПОЭТ. Хоть ложкой теперь ешь свою свободу. Что кредиторы?
ПЕТРУША. Долги простили трое.
ПОЭТ. Нет шансов у Руси восстать из пепла! Твой друг смертельно ранен, а ты простить ему не хочешь долга. Как ошибался я, считая их друзьями.
ПЕТРУША В СТОРОНУ. Сам столько раз дружков тех принижал. Каким же чудом дали ему в долг?-ПОЭТУ, ГРОМКО. -Да, не друзья-стервятники они. Там пятеро вас ожидают во дворе-расписками трясут, да в суд пойти грозятся. Совсем они не ценят гений ваш.
ПОЭТ. В столице меня тоже не поймут-что ж требовать теперь с провинциалов? Кружок они для моды посещали, грозились даже действовать начать.
В кабинет, незаметно для ПОЭТА, входит инспектор БЕГИ-ХВАТАЙ.
ПОЭТ, ВДОХНОВЛЁННО. Что ж это за страна? Все рубль ставят во главу угла, а человек не ценится совсем. О, кабы не ранение моё, так вырубил я тут бы всех под корень! Тут не реформа уж, Петруша-нужен бунт! Вот только где найти тех нужных мне господ, что будут к злату безразличны совершенно?! Всех, Пётр, всех испортила порочная система?
ПЕТРУША, НАРОЧИТО ГРОМКО. Беги-Хватай пожаловал тут к нам.
ПОЭТ ОБОРАЧИВАЕТСЯ, С УЛЫБКОЙ. Ну, здравствуйте, инспектор. Чем обязан? Петруша, мне принеси водицы, -ПОДМИГИВАЕТ.
БЕГИ-ХВАТАЙ. Стоять! Скорей сюда, Воронин!
В кабинет вбегает полицейский ВОРОНИН.
БЕГИ-ХВАТАЙ. А ну-ка обыскать слуга. Собаку съел на этом деле я.
ПОЭТ. И не противно вам систему защищать? Она ж порочна вся до основанья.
ВОРОНИН обыскивает ПЕТРУШУ, находит за пазухой тетрадь и лист бумаги, подаёт всё БЕГИ-ХВАТАЙ. Инспектор, нахмурившись, читает запись на листе.
БЕГИ-ХВАТАЙ. Систему защитить-священный это долг. А вы, как погляжу, слугу свободой одарить хотите?
ПОЭТ. На то законное есть право у меня. Хоть высеку, хоть вот-освобожу.
БЕГИ-ХВАТАЙ ОТКРЫВАЕТ ТЕТРАДЬ. Бредяткин, ваши ли стихи?
ПОЭТ. Мои. Так, баловство, писалось на досуге.
ПЕТРУША. Стишки вот эти сочинил я сам, а господин лишь записал их для забавы.
ПОЭТ. Вот видите-горой за господина. Стихи мои-тащите человечище в темницу!
БЕГИ-ХВАТАЙ, ХМУРЯСЬ. Кто автор-то из вас?
ПЕТРУША, ОПУСКАЯСЬ НА КОЛЕНИ. Я автор, дорогой Беги-Хватай, Бредяткин же к сему и не причастен.
БЕГИ-ХВАТАЙ. Давай, прочти мне наизусть, Петруша.
ПЕТРУША. Такую мерзость не хочу читать. Так, забавлялся недостойно я. Порой от господина попадало-всё за стихи.