Последние несколько дней Крутц был в приподнятом настроении. Вернувшаяся экспедиция с Геи принесла хорошие новости На Гее, третьей планете солнечной системы, нашли зарождающую цивилизацию. Люди на третьей планете еще не были достаточно разумными, но через несколько десятков тысячелетий вполне могли стать такими. Экспедиция привезла образцы зарождающейся культуры и документальные свидетельства.
Крутц зашел к своему другу Храмсу поделиться своими переживаниями и перспективами. Конечно, он при своей жизни не увидит братьев по разуму на новой достойной ступени развития, но его потомки когда-нибудь пожмут друг другу руки с представителями нового человечества.
Обычно жизнерадостный Храмс был на удивление сумрачным. Попытки расшевелить его не увенчались успехом.
- О чем ты думаешь? Что случилось?
- Ничего особого, Крутц. А ты бы хотел узнать дату своей смерти, будь у тебя такая возможность? Или предпочел бы умереть в неведении в назначенный час?
Его глаза пытливо смотрели в глаза Крутца. А действительно, что ему ответить? Никогда не задумывался. Может до смерти несколько десятилетий. А может несколько месяцев. И как жить с таким знанием? С каждым днем уменьшая свой срок, не заглядывая и не планируя дальше последней даты, каждый день проживая с грузом на сердце о близком неминуемом конце. Хотел бы? С одной стороны, скольких ненужных шагов и усилий удалось бы избежать. А с другой стороны, пропадает беззаботность и иллюзорное чувство безопастности и кажущего бессмертия, когда считаешь что смерть приходит только к другим, и никогда к тебе. Какое мужество нужно иметь для такого знания!
- Я не знаю, Храмс. А что ты думаешь сам? Если бы у тебя была возможность узнать дату своей смерти, ты бы согласился?
- Я уже знаю дату и час своей смерти.
Улыбка Храмса была мягкой и грустной. И Крутцу сразу стала понятна сумрачность и озабоченность его друга.
- Как ты узнал? Кто дал тебе такую возможность?
- Я не могу тебе этого сказать, пока не услышу твой ответ на вопрос. Если ты скажешь да, ты получишь ответы на все свои вопросы. Если нет, просто забудь о нашем разговоре, или сочти его за неудачную шутку.
У Храмса было много достоинств, его проницательный ум, усидчивость, спокойствие, бесконечное терпение и принятие вещей такими как они есть. Чего не было в списке достоинств, чувства юмора. Его Храмс был лишен полностью, и все окружавшие его знали об этом.
Неужели у этого тихони больше мужества чем у меня? Предположим, я узнаю. Это значит, прощай беспечность и здравствуй ответственность за каждый свой шаг, каждый день и час своей жизни. Прощай беззаботность, и здравствуй мудрость и голая правда жизни. Готов ли я? Хочу ли я этого? А может хватит прятаться в раковину незнания, которая на деле является нежеланием знать. Может пора набраться мужества и взглянуть правде в глаза?
- Ты можешь хотя бы приблизительно сказать, сколько мне отпущено? Десятилетия, годы, а может всего лишь месяцы?
- Нет. Только дату и час, если ты этого захочешь. Никаких игр, и никаких условий. И никакой частичной правды.
А ведь ему немного осталось. Иначе бы он не был бы настолько озабоченным и задумчивым. А мне? Я могу это узнать, стоит ответить да. Или жить как прежде, просто ответив нет. Но это неправда! Я никогда не смогу стать прежним и жить как прежде, зная что был в шаге от разгадки самого важного знания своей жизни, и отказавшись узнать, струсив взглянуть в глаза правде!
- Я согласен узнать дату и час своей смерти, Храмс. Говори.
Крутц встал прямо и взглянул в глаза Храмсу. Храмс тоже встал, подошел к Крутцу, положил руку на его плечо, а потом обнял его.
- Я все расскажу тебе. Только ты, пожалуйста, сядь. Извини за небольшое предисловие, но без него не обойтись.
Они оба сели. Храмс взглянул в глаза другу, и начал свое повествование.
- Ты знаешь, что я геолог, и интересуюсь недрами нашей планеты. С тех пор, как великий Урсмыр открыл пронизывающие лучи, мы смогли видеть сквозь твердь. Его изобретение быстро нашло применение для поиска неразведанных залежей полезных ископаемых. Но меня мало интересовала прикладная часть, я всегда предпочитал заниматься чистой наукой. И я начал изучать строение нашей планеты, ее недра на больших глубинах, и особенно ядро планеты. Я снимал планету с разных ракурсов, чтоб получить наиболее полную картину. Какие минералы преобладают на различных глубинах, какие реакции там идут. Фундаментальную науку такая информация не интересует, мы еще не скоро научимся добывать ископаемые с глубин более ста километров. И за два года я построил довольно точную карту недр нашей планеты. Главное открытие моей жизни состояло в том, что ядро планеты состоит из обогащенного плутония в смеси с водородом, очень близкого к критической массе для начала ядерной реакции. Но наличие водорода снижает концентрацию плутония и не позволяет реакции начаться. Но водород, как наиболее легкий элемент нашей вселенной постепенно перемещается в верхние твердые слои. Но это равновесие не может продолжаться бесконечно. В один далеко не прекрасный день концентрация достигнет критической массы и прогремит величайший взрыв в истории нашей солнечной системы с самого ее основания, и разнесет нашу планету в клочья. Полгода назад я вычислил этот день, и оставшиеся полгода я провел за уточняющими расчетами точной даты последнего дня. И сейчас я знаю момент начала реакции с точностью до часа.
- Ты сказал, что погибнет вся планета? Мы с тобой, и все люди погибнут в тот же день и час? Все мы?
- Да. Но они умрут в неведении. Смерть будет почти мгновенной, они даже не поймут что умирают. Я показал свои расчеты в Академии геологии, но они просто высмеяли меня. Они даже не потрудились проверить мои измерения и вычисления, не сделали попытки найти ошибку в моих доводах и размышлениях, они просто отмахнулись от меня. Я хотел, если не спасти планету и цивилизацию, то хотя бы оставить наш след в истории и времени. Ты знаешь, что готовится вторая экспедиция на Гею, она запланирована через два месяца. Но корабль уже готов. Я хотел предложить загрузить его образцами нашей культуры и наших достижений, в науке, искусстве и истории. И отправить по кольцевой орбите вокруг нашего солнца. Цивилизация геян, когда достигнет соответствующего уровня и выйдет в космос, найдет его, и понесет дальше знамя разумной жизни, возьмет наш опыт и лучшие достижения, и учтет наши ошибки. Тогда не будет так обидно умирать. Но они даже не захотели выслушать меня. А сейчас слишком поздно. Я хотел обнародовать свою теорию. Нашлись бы энтузиасты, которые перепроверили бы меня, и убедились в моей правоте. И тогда бы наступил конец света еще до реального конца. Потому что паника смела бы все наши достижения в несколько дней, уничтожила бы самое лучшее в людях, мы бы убили себя сами еще до наступления всеобщей катастрофы.
Крутц сидел в ступоре, переваривая услышанное. Его почти не беспокоила скорая личная смерть. Но гибель всей планеты, целой цивилизации ... это ужасно. Он посмотрел на Храмса и увидел, что тот плачет.
- Сколько осталось времени? Может мы вместе сможем что-то сделать, убедить кого нибудь в правительстве? Сколько у нас времени?
- Два дня, четыре часа и сорок минут.
- Что?!
Крутц уронил голову на безвольно лежавшие руки и застонал.
- Почему ты не сказал мне об этом раньше? Может вдвоем мы смогли бы убедить людей. Почему ты не доверился никому? Почему?!
Весь вечер он просто ходил по городу, смотрел на людей, вокруг, и думал. Вечером смотрел старые фильмы. Потом нашел информацию о третьей планете, и стал смотреть документальные записи. Боже, какое буйство красок. Как ярок этот мир по сравнению с его серой песчаной планетой. Но как же он ее любил.
Утром он вернулся к Храмсу.
- Ты уверен в своих расчетах?
- Да, на все сто процентов. Утром я перепроверил свой прогноз и сейчас знаю время начала реакции с точностью до полминуты. Завтра утром по уточненным данным буду иметь погрешность около пяти секунд.
- Как ты это определяешь?
- Радиоактивные вещества имеют свойство самораспада, излучая при этом энергию в виде радиоизлучения. При близости вещества к критической массе излучение увеличивается в геометрической прогрессии. И по степени изменения излучения можно рассчитать время начала ядерной реакции с большой точностью.
- Наша планета была обречена изначальна? И все другие тоже?
- Нет. На нашей планете и вправду повышенное содержание плутония, в отличие от других. Но как я уже говорил, он разбавлен большой концентрацией водорода и не достигает критической массы.
- Но ты же сказал, что постепенно водород перемещается в верхние слои, и этот процесс от нас не зависит, рано или поздно это бы произошло.
- Тоже нет. Водород уходит, но примерно с такой же скоростью происходит самораспад плутония на простейшие элементы, и в принципе статус кво сохраняется неограниченное время. Но ты помнишь какой основной источник энергии у нашей цивилизации?
- Водород, вернее реакция его окисления. Ты хочешь сказать, что наша промышленность увеличив потребление кислорода, вызвала резкий отток его из недр планеты, в том числе и из его центральной области?
- Да, именно так. За последние двести лет мы увеличили расход водорода в тысячу раз по сравнению с его естественной скоростью истечения из планеты. Это мы спровоцировали ее гибель, и сейчас невозможно что-то изменить.
- Почему тебе не поверили? У тебя же есть факты, результаты измерений? Сколько времени нужно чтоб это проверить?
- Трех суток достаточно. Но решение о проверки должно быть принято на высоких уровнях власти, а меня просто туда не пустили. А чиновники от науки просто мне не поверили, настолько необычна моя гипотеза, и подняли на смех.
- Но ведь есть еще правительство. Почему не попытаться пойти на прием к кому-нибудь из членов планетарного совета?
Храмс грустно улыбнулся.
- Запись на личный прием производится на полгода вперед.
- Почему ты тогда не опубликовал свой прогноз в какой-нибудь из газет? Журналисты падки на сенсации.
- Уже поздно что-то менять, что могло бы предотвратить начало реакции. Это нужно было делать минимум десять лет назад. Конечно, такая бы публикация вызвала общественный резонанс, и правительство обязано было бы принять меры по проверки моей гипотезы для предотвращения массовой паники. И тогда возможны два варианта. Первый - правда. И тогда массовый психоз, все пойдет вразнос, мы погибнем еще до начала критической даты. Либо соврать и готовить план эвакуации научных достижений и информации в надежде что другие цивилизации обнаружат их в будущем. Но мою информацию проверить достаточно легко, наверняка нашлись бы энтузиасты, и правда непременно просочилась бы в прессу, с тем же результатом. А в результате всеобщего хаоса не о каких конструктивных решения говорить не приходится.
- У нас на орбите сейчас несколько космических станций. Почему не попытаться связаться с ними напрямую и попросить их удалиться от планеты и сохранить хотя бы информацию из их компьютерных сетей?
- Командиры станций военные. И они никогда не предпримут никаких действий без соответствующего приказа. И даже попытка связаться с ними напрямую будет немедленно пресечена службами безопасности. Думаешь я не думал об этом варианте? Полтора месяца назад я установил автоматический передатчик и запрограммировал его на излучение циклического сигнала на соответствующих частотах. Он замолчал уже через двадцать минут. Ты недооцениваешь оперативность планетарных сил безопастности.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Можно. Я заказал на завтра на утро глайдер на весь день. У меня есть удостоверение пилота. И приглашаю тебя завтра разделить со мной воздушную прогулку.
- Но ведь это очень дорого!
- Да, я отдал за это почти все свои сбережения. Но какое это теперь имеет значение?
Они стояли на вершине горы и смотрели вниз. Глайдер стоял поблизости на ровной площадке, горючего хватила на четыре часа полета. В легкой дымке вдалеке виднелся город, в стороны уходили поля и холмы. Маленький диск солнца склонялся к горизонту, последние минуты жизни его планеты. А это солнце будет продолжать светить и греть других. Которые никогда не узнают о трагедии его мира. Крутц почувствовал, как повлажнели его глаза, моргнул и поднял взгляд вверх к темно-синему небу.
- Расскажи, что мы почувствуем. Это будет больно?
- Нет. Наши тела сгорят быстрее, чем наши нервные окончания почувствуют боль. Наш мозг даже не успеет зафиксировать вспышку. За две секунды до конца мы почувствуем вибрацию почвы, звук в твердой среде распространяется быстрей реакции ядерного распада. Но никто не успеет понять, что эта вибрация означает, кроме нас двоих.
Крутц судорожно кивнул, и до боли в глазах вгляделся в расстилающийся ландшафт. Последние секунды. Как долго они тянутся. Как долго. Скорей бы уж ...
Он оглянулся на Храмса.
- Еще не прошло?
- Я не знаю. Должно было произойти минуту назад. Может ошибка в моих расчетах? Или хронометр врет?
- А может ... ты ошибся? Не учел каких-либо факторов? И ядерной реакции не произойдет? И все мы останемся живы? Храмс! Мы еще живы! Мы будем жить, Храмс! Ты ошибся!
Крутц истерически захохотал и снова взглянул на друга. Но тот продолжал оставаться грустным, и лишь с сожалением и состраданием смотрел на Крутца, медленно качая головой из стороны в сторону. Крутц прекратил смеяться, и леденящий холод сжал его сердце.
И тут он почувствовал, как под ногами вздрогнула земля.