Гости с суровой планеты.

           Автор Евгений Беляков.

          Глава 1. Авария реактора.

Резкий сигнал срочного вызова поднял Аркадия Ивановича Савельева с кровати
посреди ночи. Чертыхнувшись, он поспешил к компьютеру и включил монитор. На
экране возникло скорбное лицо Юрия Викторовича Рамзина, главы Госатомнадзора. От
этой службы заместитель министра энергетики Савельев и в обычных обстоятельствах
ничего хорошего не ждал, а уж ночной вызов мог означать только самые дурные
вести.

- В чем дело? - спросил Савельев, мысленно настраивая себя на самое худшее.

- Аркадий, на Урале взорвался исследовательский реактор, - ответил Рамзин.

Аркадий Иванович с полминуты молчал, переваривая эту новость. Наконец, эмоции
взяли свое:

- Какого черта они там исследовали?! Атомная энергетика уже давно неактуальна!

Профессор Рамзин, ожидавший подобной реакции, принялся спокойно объяснять:

- В качестве источников энергии подобные реакторы, действительно, не актуальны,
но некоторые важные для промышленности трансурановые элементы по-прежнему
дешевле получать подобным способом, именно выработкой технологий получения
различных изотопов на этом реакторе и занимались.

- Дозанимались! - рявкнул Савельев. - Мы еще Чернобыльскую зону не успели до
конца рекультивировать, хотя с той поры почти четыре века прошло, а тут нам
новый Чернобыль устраивают! И где?! В одном из самых густонаселенных мест
России! В каком, кстати, городе произошла авария?

- В Снежинске, - ответил Рамзин. - Знаете, это один из бывших российских центров
ядерных исследований, сейчас уже не слишком значимый, но один институт там все
еще занимается прежней тематикой и определенные работы проводит. Реактор там
там только один, и он куда менее мощный, чем тот, что взорвался в Чернобыле.

- Спасибо, утешил! - саркастически произнес Савельев. - Хоть не придется весь
Урал переселять! Что еще известно об аварии? Есть ли погибшие в результате
взрыва? Каковы объемы выброса начинки реактора? Есть ли угроза дальнейших
выбросов радиации?

- Пока известно, что погибло пять человек из дежурной смены, - сказал Рамзин. -
Объемы выброса радиоактивных изотопов пока оценить не можем, реактор сейчас
стараются потушить, но не знаю, насколько успешно. К счастью, в момент взрыва в
районе Снежинска не было ветра. Как только стало известно об аварии, мы спешно
подключили к работе службу управления погодой, сейчас они работают над тем,
чтобы обеспечить полный штиль в зоне аварии, но ты сам понимаешь, это означает
огромные затраты энергии, наших ресурсов надолго не хватит, реактор надо срочно
изолировать от окружающей среды.

- Понял, - вздохнул Савельев, - значит, будем разбираться на месте. Я срочно
вылетаю в Снежинск, так что встречай!

Последующие дни остались в памяти Аркадия Ивановича ощущением кошмара
произошедшего. Он не раз проклял и свою должность, и то обстоятельство, что
сохранившуюся в России ядерную отрасль зачем-то повесили на министерство
энергетики, хотя никакой роли в энергетическом балансе страны ядерные реакторы
давно уже не играли. Видимо, тут сыграли свою роль старые стереотипы, а также
тот факт, что никто больше, включая Академию наук, не хотел отвечать за эти
потенциально опасные, но больше не приносящие особых дивидентов сооружения.

Особенно поразили Савельева масштабы выявившегося разгильдяйства. После
знаменитой чернобыльской аварии были предприняты комплексные меры, что должны
были обезопасить планету от повторения подобных катастроф. Увы, как только
необходимость в промышленной эксплуатации ядерных реакторов отпала и количество
их на Земле резко сократилось, затраты на обеспечение их безопасности тоже круто
пошли вниз. Сейчас, когда на всей планете не набиралось и десятка реакторов,
работающих исключительно на нужды науки и синтеза необходимых изотопов, вопросы
ядерной безопасности вообще оказались за пределы общественного сознания, будучи
отданы на откуп ученым, обслуживающим эти самые реакторы. Результат не заставил
себя ждать: экспериментаторы умудрились во второй раз наступить на те же самые
грабли.

Для обеспечения безопасности функционирования исследовательского реактора он был
снабжен устройством, приглушающим цепную реакцию распада в случае, если
интенсивность потока нейтронов превышала некий установленный предел. Группа
ученых, работающая на реакторе в день аварии, проводила некий эксперимент, для
успешного проведения которого максимально допустимая здесь интенсивность
испускания свободных нейтронов была явно недостаточной, и руководитель группы на
свой страх и риск отключил контролирующее устройство. Его расчеты оказались
неверны, и реактор в какой-то момент пошел в разнос. Результатом оказался взрыв,
сопровождавшийся выбросом весьма солидного количества ядерного топлива и
продуктов его распада за пределы реактора. Привлечь виновного к ответственности
было уже невозможно: он оказался в числе пяти погибших при взрыве. Счастье, что
это был маленький исследовательский реактор, а не большой промышленный, как в
Чернобыле, - суммарные объемы выброса оказались значительно ниже. Счастье, что в
момент взрыва было безветрие, и сформировавшееся облако радиоактивного мусора не
унесло куда-то далеко в сторону: все оно в результате осело в ближайшей округе.
Сам Снежинск, конечно, подлежал безоговорочному выселению, но по крайней мере
при благоприятных обстоятельствах вокруг него не придется создавать такую
обширную зону отчуждения, как вокруг поселка Припять, где располагалась
Чернобыльская АЭС.

Развороченный реактор спешно залили и засыпали с воздуха, поступление в
атмосферу новых порций радиоактивной грязи тем самым удалось пресечь. Но никто
не мог дать гарантии, что оно не возобновится после первого же шквального ветра
или даже после сильного ливня. Над реактором надо было срочно возводить
саркофаг. Вся беда заключалась в отсутствии соответствующих ресурсов. Имеющиеся
на Земле строительные роботы не были приспособлены для работы в условиях высокой
радиации - уроки Чернобыля и тут прошли даром. Возможности опереться на людской
энтузиазм, как в дни ликвидации чернобыльской аварии, тоже пока не
просматривалось: хотя за прошедшие века люди и успели подзабыть, насколько
опасны могут быть ядерные реакторы, страх перед радиацией все еще сидел у них в
подкорке, о несчастной судьбе чернобыльских ликвидаторов многие еще хорошо
помнили, а кто не помнил, тому в самых ярких красках ее описала пресса, которая,
конечно же, не могла пройти мимо разразившейся катастрофы и не поднять из
архивов все мало-мальски значительные сведения об уже имевшем место историческом
прецеденте. Короче, строить саркофаг было жизненно необходимо, но желающие
заняться этим отсутствовали.


          Глава 2. Неожиданные помощники.

Оставив Рамзина в Снежинске, Савельев вылетел в Москву выбивать средства для
возведения саркофага и искать добровольцев. Здесь его неожиданно ждала удача.

Рамзин за короткий срок сумел организовать эвакуацию населения из зараженной
зоны, вывезти всю научную документацию и значительную часть материальных
ценностей. Местные власти поспособствовали выделению материалов для
строительства саркофага и готовы были предоставить необходимую технику, но не
могли помочь со строителями. Юрий Викторович пребывал в самом плохом
расположении духа, когда на его портативный компьютер пришел вызов из Москвы. На
экране показалось довольное лицо Савельева.

- Юра, можешь радоваться, нашел я для тебя строителей! - произнес Аркадий
Иванович.

- Гора с плеч... И откуда эти люди, если не секрет?

- Вся бригада с планеты Люция. Помнишь, там недавно обнаружили колонию
переселенцев с Земли, которую считали погибшей два с половиной века назад? А они
не только сумели выжить, но и прилично размножились за это время. Земля,
конечно, оказала им помощь, теперь в благодарность они хотят помочь землянам.
Люцийцы утверждают, что радиация на них почти не действует. Конечно, работу мы
им оплатим. В общем, подготавливай материальную базу, они будут у тебя уже через
два дня!

Рамзин, чье настроение теперь резко улучшилось, немедленно развернул бурную
деятельность. Прибывший в Снежинск десант люцийцев смог сразу получить
строительную технику и необходимые для строительства материалы. От современной
техники с электронной начинкой люцийцы отказались, заявив, что привыкли
работать по старинке, что, впрочем, в условиях высокой радиации было только
плюсом. Одно из институтских зданий неподалеку от взорвавшегося реактора было
переоборудовано ими в общежитие и отделано материалами, поглощающими радиацию, в
результате чего там могли безопасно пребывать и земные специалисты, знающие
особенности данного реактора и предоставленной строителям техники и потому
способные помочь советом. Бригадой строителей с Люции руководил Джон Климер,
крепкий мужчина лет сорока, с первого взгляда вызывавший доверие у собеседников.
Его и назначили прорабом стройки. Рамзин отметил, что этот люциец конечно же не
был знаком с современными строительными технологиями и вряд ли смог бы считаться
на Земле классным специалистом, но подкупала его обстоятельность и та
уверенность, с которой он руководил своей бригадой. Молодые парни-строители
подчинялись ему безоговорочно. Юрий Викторович решил, что стройка теперь в
надежных руках, так что сам он может вернуться в Москву и руководить делами
оттуда, не хватая зря приличные дозы радиации.

Примерно через месяц Савельев с Рамзиным вернулись в Снежинск, чтобы
проинспектировать процесс возведения саркофага. Радиация в зоне стройки была так
велика, что земляне могли заходить сюда только в защитных скафандрах, да и то
ненадолго. К удивлению московских начальников, люцийцы работали безо всякой
защиты, в обычных рабочих спецовках. Несмотря на примитивность строительной
техники, фундамент саркофага был уже заложен и стены его поднялись на два-три
метра от земли. На них сейчас копошилась очередная рабочая смена. Среди
работающих мужчин мелькал мальчуган лет двенадцати, одетый в одни трусики.
Савельев сперва решил, что пацан задействован здесь в роли мальчика на
побегушках, то есть исполняет мелкие поручения строителей, но затем заметил, как
паренек вполне профессионально управляется с бетономешалкой. Нанимая бригаду
люцийцев, Савельев постарался побольше узнать об обычаях обитателей планеты,
поэтому наличие среди работников мальчика-подростка его не слишком удивило, иное
дело, в каком виде он тут расхаживал. Полное попрание всех правил безопасности!
Рамзин же, увидев мальчика, был поражен до глубины души.

- Слушай, - сказал он Савельеву, - я несказанно благодарен им за помощь, но
по-моему, они слегка спятили. Привлекать к строительству ребенка, да еще в таком
опасном месте!

- А что ты удивляешься, - ответил Савельев, - у них в каждой семье по
восемь-десять детей, живут они бедно, как земляне жили полтысячелетия назад,
родители не в состоянии прокормить такую ораву, так что люцийский ребенок уже в
двенадцатилетнем возрасте вынужден сам себя обеспечивать, а в четырнадцать уже
может создавать собственную семью. Наверняка этот парень работает здесь вместе
со своим отцом, впрочем, если тебе интересно, можем порасспросить о нем их
руководителя.

Земляне удалились в защищенное от радиации здание общежития, где, наконец,
смогли скинуть тяжелые скафандры. Вскоре на стройке наступила пересменка. В
числе прочих в общежитие вернулся и прораб Климер, который помимо общего
руководства строительством лично занимался возведением стен, причем именно
вместе с этой бригадой. После обмена приветствиями Савельев решил удовлетворить
свое любопытство:

- Что ж вы средства защиты-то совсем не используете? Поди, уже по нескольку
тысяч рентген нахватали?

- А для нас это не страшно, - улыбаясь, ответил Джон. - Мы же на Люции все
мутанты! Для вас доза в пятьсот рентген - верная смерть, а нам и пятьдесят тысяч
получить не страшно.

- А этот мальчик у вас на стройке. Почему он ходит почти без одежды? Солнце
сейчас жаркое, а у него белая кожа - может ведь и обгореть?

- А, это вы о Глебе Леонидисе говорите, - произнес Климер. - Хороший мальчишка!
Он сюда приехал вместе со своим отцом Иштваном. За него не беспокойтесь, если
ему не страшна жесткая радиация, то солнечный ультрафиолет и подавно никакого
вреда не принесет. Потому, кстати, у него и кожа белая, что ей не надо никакой
дополнительной защиты от солнечного излучения. А что в трусах ходит, - так ведь
лето сейчас жаркое, зачем ему в одежде париться!

- Может, все-таки не стоило везти сюда такого пацана? - вклинился в разговор
Рамзин. - Все же стройка - место опасное. Или семья не может прожить без его
заработков?

- Семья-то его, может, и прожила бы, - усмехнулся Джон, - а вот сам он уже не
может. В какой-то степени тут и вы, земляне, виноваты. Вы нам очень помогли с
современной техникой и технологиями, тут мы вам безусловно благодарны, но вместе
с достижениями цивилизации к нам проникли и соблазны, которых раньше не было:
компьютерные игры, например, или музыкальная техника. Этот мальчик совсем
недавно увидел персональный компьютер. Их у нас еще мало, они еще дорого стоят.
Семья Леонидисов небогатая, детей своих они, конечно, прокормят, но оплачивать
такие развлечения им не по карману. Ну а мальчику ведь хочется! Вот он и
трудится здесь в меру своих сил, зарабатывает себе на персональный компьютер!
Работник из него хороший, отец уже многому его научил, да и тут он зря времени
не теряет, учится прямо на глазах!

- А как случилось, что все вы стали мутантами? - спросил Савельев. - Я пытался
разузнать побольше о вашей планете, но сведения о вас в наших информационных
сетях пока еще очень скудны.

- Это долгая история, - сказал Климер. - Начинать придется с момента заселения
нашей планеты, что произошло два с половиной века назад. Но если у вас есть
время, я готов вам ее рассказать.

- С удовольствием послушаем, - произнес Савельев.


          Глава 3. История колонии на Люции.

- Вы, конечно, знаете, что в начале XXII века Земля оказалась сильно
перенаселена, - начал рассказывать Климер. - Космическая техника к тому времени
была уже достаточно развита, чтобы совершать полеты к иным звездным системам.
Естественно, встал вопрос о переселении части землян на другие пригодные для
жизни планеты, буде таковые найдутся. В это время одна из космических
экспедиций на расстоянии в десяток световых лет от Земли обнаружила такую
планету - ее потом назвали Люцией. Много кислорода в атмосфере, ровный теплый
климат, пышная растительность, разнообразный животный мир - короче, все, что
нужно для существования человека. Именно обильная фауна и сбила тогда с толку
исследователей - планету признали пригодной для существования человека, не
проводя тщательных измерений непосредственно на ее поверхности.

Дальше уже началась работа по подготовке большой экспедиции, чьей целью должна
была стать колонизация планеты. Набрали сорок тысяч энтузиастов из многих стран
мира, поровну мужчин и женщин, построили большую космическую флотилию, способную
вместить всю эту ораву и доставить ее в другую звездную систему. Экспедиция была
снабжена всем необходимым для обустройства на незнакомой планете. В случае
удачной колонизации туда же можно было начать перебрасывать и других землян.

Сам перелет прошел без сколько-нибудь значительных происшествий. Экспедиция не
потеряла ни одного корабля, даже, насколько мне известно, ни один из колонистов
не помер на борту. Все корабли удачно приземлились на планету в зоне, чей климат
посчитали наиболее мягким, выгрузились и стали отстраивать поселение, названное
Люцибургом. Тут-то и обнаружилось, что в выбранном для высадки месте
радиационный фон составляет 5 миллирентген в час! Больше, чем в закрытой
Чернобыльской зоне! Понятно, колонисты ринулись искать другие места, более
пригодные для человеческого существования, но увы, таких мест не оказалось.
Повсюду на планете естественный уровень радиации составлял от пяти до десяти
миллирентген в час. Это при том, что на Земле нормой считалось 20 микрорентген,
то есть в 250-500 раз ниже!

Колонисты поняли, что это катастрофа. Вернуться обратно на Землю было невозможно
- не хватало топлива, и выработать его здесь тоже не было никакой возможности.
Не покидать кораблей и ждать, когда пришлют спасательную экспедицию? Но это
займет больше двадцати лет, у экспедиции просто не хватит съестных припасов,
чтобы протянуть столько времени, значит, придется все же заняться
сельскохозяйственным производством на самой планете, при этом вся полученная
продукция будет содержать в себе радионуклиды, которых на Люции оказалось в
изобилии. В этот момент у одного из руководителей экспедиции не выдержали нервы,
и он послал на Землю радиограмму: "На планете чрезвычайно высокий уровень
радиации. Выжить здесь невозможно!"

- Да, знаю о такой радиограмме, - покачал головой Рамзин. - У нас на Земле ее
тогда поняли, как последнее "прости". Хотели было уже снаряжать спасательную
экспедицию, но потом призадумались: десять лет шла на Землю эта радиограмма, еще
больше времени потребуется, чтобы корабли с Земли добрались до Люции, кто там
останется в живых за такой промежуток времени? Соответственно, никакой новой
экспедиции посылать туда не стали, колонию на Люции посчитали погибшей и больше
к вашей планете не летали, пока недавно не открыли способ передвигаться через
подпространство со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Только
тогда для проверки отправили на Люцию исследовательский корабль и неожиданно
обнаружили там вас. Мне только одно непонятно: почему после той первой
радиограммы вы никак не оповещали Землю о своем существовании?

- Причина весьма банальная, - усмехнулся Климер, - нечем было оповещать! Когда
все поняли, что вернуться на Землю все равно не удастся, решили все же покинуть
корабли и строить поселения на поверхности планеты. Все бы ничего, но какому-то
идиоту пришло в голову снять с кораблей все средства космической связи и
оснастить ими стационарные пункты на поверхности планеты. Не учли особенности
местной фауны! Тамошним насекомым земная аппаратура настолько пришлась по вкусу,
что уже через месяц вся та ее часть, что была вынесена за пределы кораблей и
установлена в необорудованных помещениях, оказалась полностью выведена из строя.
Хорошо еще, что с кораблей не сняли бортовые компьютеры, они потом нам очень
помогли! Восстанавливать радиоаппаратуру никто не стал - в те дни у колонистов
были дела и поважнее, на помощь с Земли все равно никто уже не надеялся, а потом
все, что еще можно было использовать из электроники, приспособили для других
нужд. Никто же не мог догадаться, что в наше отсутствие земляне научатся летать
быстрее скорости света!

Короче, радиостанции погибли, и колония потеряла всякую связь с Землей. Но жить
как-то надо было, и колонисты стали обустраиваться в соответствии с ранее
разработанными планами. Выстроили Люцибург, основали вокруг еще около тридцати
поселков, открыли несколько небольших промышленных предприятий, вырубили в
окрестностях поселков лес под посадки земных сельскохозяйственных культур, стали
разведывать полезные ископаемые, правда, вблизи от Люцибурга мало что нашли, а
осваивать при столь небольшом количестве народа отдаленные местности не
рискнули. Семена земных растений хорошо взошли в местной почве, ростки их быстро
развивались, и уже месяца через четыре колонисты собрали первый урожай. Стало
ясно, что с голоду они тут не помрут, значит, можно жить и рожать потомство.

В семьях колонистов стали появляться на свет первые дети - уроженцы Люции. Увы,
высокий уровень радиации не прошел для них даром. Количество мутаций у младенцев
возросло колоссально по сравнению с земными стандартами. Скажем прямо,
большинство юных люцийцев оказывались нежизнеспособными уродцами и умирали еще в
младенчестве. Но и тех, кто счастливо избежал мутаций, судьба тоже не щадила.
Младенцы куда более чувствительны к радиации, нежели взрослые, и если последние
еще могли как-то здесь существовать, то их дети быстро поражались вызываемыми
радиацией болезнями. Рак и лейкемия в те годы были основными причинами детской
смертности на Люции.

Но в какой-то момент люди заметили, что отдельным детям радиация не приносит
никакого вреда. В колонии имелась аппаратура, позволяющая производить
генетический анализ, и с помощью нее обнаружили, что эти дети - тоже мутанты, но
мутация их совершенно особенного свойства. Она ускоряла обмен веществ в живых
клетках и позволяла им быстро отстраивать свои внутренние структуры, разрушаемые
радиоактивным излучением. Мутация эта встречалась очень редко - один случай на
тысячу родившихся детей.

- На Земле такая мутация почему-то вообще не встречается, - произнес Савельев. -
Это была реакция генного аппарата на конкретные неблагоприятные условия, или
имелись тому другие причины?

- Мутации происходят по разным причинам, - пояснил Климер. - Бывает, что
происходит сбой при редупликации ДНК, а бывает, что виной им становятся вирусы.
В природе вирусы вообще являются основной причиной передачи виду ранее
не свойственных ему генов. Для собственного размножения они вынуждены
встраиваться в чужую ДНК, да бывает, что так в ней и остаются. Гены устойчивости
к радиации на Люции присутствовали у всех живых существ: и у растений, и у
животных, и у вирусов тоже. Колонисты на Люции, понятно, болели местными
болезнями, в том числе и вирусной природы, к тяжким последствиям это не
приводило, поскольку, как выяснилось, на местные вирусы прекрасно воздействуют
земные антивирусные препараты. Родители детей с полезной мутацией, по всей
видимости, тоже так переболели, но им повезло - гены вирусов сохранились
встроенными в ДНК их половых клеток, и рожденные ими дети с самого зачатия несли
в себе гены устойчивости к радиации. Как бы то ни было, колонисты поняли, что в
этих детях заключен единственный шанс колонии на выживание.

Совет колонии принял решение содействовать максимальному распространению столь
ценных генов среди населения колонии. Оборудования, необходимого для проведения
клонирования, у колонистов не было, как не было и возможности его создать на
имеющейся технической базе. Оставался один выход - размножение естественным
путем. Как только невосприимчивые к радиации дети входили в подростковый возраст
и обретали способность сами производить детей, их немедленно заставляли этим
заниматься. Мальчики становились донорами спермы, которой оплодотворялись все
желающие женщины колонии, девочки, как только оказывались в состоянии выносить
ребенка, обязательно должны были забеременеть, причем желательно от мальчиков с
теми же ценными генами. Мы понимаем, что по земным понятиям все это было жутко
аморально, но когда на кону стоит само выживание людского сообщества,
представления о морали быстро меняются... Да, этих ребят насильно использовали в
качестве производителей потомства, но только благодаря им мы сейчас существуем
на Люции, во всех нас течет их кровь, а их самих мы почитаем в качестве
прародителей народа люцийцев.

Климер вздохнул и умолк. Савельева рассказ об основании люцийской колонии
настолько заинтересовал, что ему захотелось поподробнее узнать и о дальнейшей
ее истории, и он попросил Джона рассказать, что там происходило дальше. Тот
кивнул головой в согласии и продолжил свое повествование.

Пятидесятилетний юбилей высадки на Люции колония встречала в бедственном
состоянии. К тому времени все, кто прилетел на Люцию с Земли, уже померли, ни
одному из них не удалось дотянуть до восьмидесятилетнего возраста, повышенная
радиация, как они ей не сопротивлялись, все же ускорила их сход в могилу.
Жизнеспособных потомков у первых колонистов было мало, и население колонии
сократилось всего до одной тысячи человек, из них более половины составляли
дети. Политика распространения среди потомства генов устойчивости к радиации все
же принесла свои плоды, и к этому моменту большинство населения колонии обладало
подобными генами, но только у восьмой части колонистов они были в обеих аллелях,
причем две трети из этого числа составляли малолетки.

Поселки захирели, поддерживать их существование Совет колонии посчитал
нецелесообразным, и все колонисты сселились в Люцибург. Некому стало работать на
промышленных предприятиях, и их пришлось закрыть, из всей промышленности в
колонии остались только кирпичный заводик, гончарная и механические мастерские.
Колония прекратила проводить научные исследования, из всех научных учреждений
сохранилась только необходимая для существования колонии генетическая
лаборатория, да и та могла заниматься только примитивной селекцией. С огромным
трудом, добывая запасные части где только можно, колонистам удавалось
поддерживать работоспособность нескольких бортовых корабельных компьютеров, в
которых теперь только и хранились знания, наработанные земной цивилизацией. Эти
компьютеры были последней связью люцийцев с породившей их цивилизацией и
единственной надеждой, что когда-то удастся восстановить ныне утраченную ими
культуру. Детей в колонии было много, еды в силу повышенного обмена веществ им
тоже требовалось большое количество, и почти все усилия взрослого населения
колонии были направлены на добывание этой самой еды, то есть на
сельскохозяйственные работы. Незаметно для себя колония превратилась в большую
сельскую общину, живущую натуральным хозяйством. В колонии больше не
производилась бумага и не печатались книги, как-то удавалось обходиться и
старыми запасами, напрочь отсутствовала и легкая промышленность. Вот вы
интересовались, почему Глеб ходит в одних трусиках, а ведь его и трусы заставили
надеть только потому, что на Земле в отличии от Люции детям без них ходить
просто неприлично.

- То есть у вас дети обычно ходят нагишом? - удивился Рамзин.

- Именно так, и традиция эта пошла с тех самых времен. Конечно, земляне привезли
на Люцию семена хлопчатника, и он вполне там прижился, можно было организовать
производство, но на вязальные и ткацкие машины потребен металл, а лишнего
металла в колонии не было, все, чем удавалось разжиться, шло на ремонт
сельскохозяйственных машин, которые были для колонистов жизненно куда важнее,
ручной же труд пряхи или ткача крайне малопроизводителен, для занятия им у
колонистов просто не было лишнего времени. Взрослые колонисты использовали
износостойкую одежду из искусственных тканей, завезенную еще с Земли
первопоселенцами, на детей же одежду взрослых размеров не напялишь, и бесконечно
перешивать ее тоже нельзя - в конце концов она попросту развалится, к тому же
детей много, а обувь и одежда на них просто горит. С другой стороны, климат на
Люции тропический, от холода укрываться не надо, солнечная радиация
детям-мутантам тоже никакого вреда не принесет, да и всякие царапины в силу
повышенной способности их организмов к регенерации на них заживают, как на
собаках. На Земле у тех народов, что проживают в тропическом поясе, дети до
самого последнего времени ходили голышом без малейшего вреда для себя. Вот
взрослые колонисты тогда и подумали: "А почему бы нашим детишкам тоже не 
побегать без одежды? Хуже ведь им от этого не будет!" Короче, детей, что были
помладше, перестали одевать во чтобы то ни было, те привыкали к полной наготе и
потом бегали голышом аж до подросткового возраста. И нынешние детишки бегают в
таком же виде, теперь уже не из-за нужды, а в силу двухвековой традиции, и
ничуть того не стыдятся.

Но это все так, мелкие казусы. А суть-то была в том, что если срочно не
переломить ситуацию, колония деградировала бы окончательно, утратила бы всякие
социальные структуры, и тогда бы вы, прилетев через два века на Люцию, встретили
бы там какое-нибудь первобытное племя, если бы оно, конечно, еще выжило в борьбе
с дикими зверями! Короче, тогдашним колонистам надо было подобно Мюнхгаузену
самих себя вытащить за волосы из болота.

Совет колонии решил, что для сохранения и последующего возрождения колонии
необходимо резко увеличить ее население, причем население здоровое, а для этого
надо вывести чистую линию носителей генов устойчивости к радиации.
Последовательное проведение такой политики, в свою очередь, потребовало введения
новых законов, которые и были приняты на общем сходе колонистов. Отныне
колонисты, не имевшие генов устойчивости к радиации, лишались права заводить
детей, чтобы не плодить несчастные существа, обреченные на быструю смерть. Те
же обитатели колонии, которые имели этот ген в обеих аллелях, объявлялись ее
золотым генетическим фондом. Им предписывалось по достижении репродуктивного
возраста немедленно сочетаться браком с обладателями тех же качеств и
производить на свет как можно больше детей. Юношам при этом разрешалось
обзаводиться потомством и на стороне, ведь и в таком случае больных детей на
свет не появлялось, а половина родившихся имели нужные гены в обеих аллелях. Все
члены колонии, вошедшие в ее золотой генетический фонд, были потомками тех
немногочисленных детей-мутантов, первыми обретших гены устойчивости к радиации.
По сути, все они состояли в родстве между собой по отцовской или материнской
линии. Поощрение браков между ними по сути означало поощрение инцестов. На Земле
с инцестами среди людей всегда боролись, ведь так могли проявиться и закрепиться
в популяции неблагоприятные мутации. Но именно так, и никак иначе, выводятся
новые породы животных, чтобы укоренить в породе нужное качество, необходимо
получить чистую линию его носителей, у которых соответствующий ген присутствовал
бы в обоих аллелях, а это достигается при близкородственных скрещиваниях
носителей этого гена. Короче, то, что веками было проклятием для землян, стало
спасением для люцийцев.

По новым законам юноши и девушки, относящиеся к золотому генетическому фонду
колонии, должны были вступать в брак уже в четырнадцатилетнем возрасте, а еще
через год рожать своего первенца. Медики колонии посчитали, что женский организм
полностью восстанавливается между родами, если те происходят с не менее чем
трехлетним интервалом, поэтому каждая семья из золотого фонда обязана была раз в
три года производить на свет нового ребенка, пока их число не достигнет как
минимум восьми. Эти трациции укоренились и сохранились у нас даже после отмены
породивших их законов.

С таким большим количеством детей в семье трудно справиться и невозможно дать им
всем полноценное образование. Учителей в колонии не хватало, и обязательное для
детей образование ограничили пятью классами школы. За это время детям успевали
преподать грамоту, элементарные вычислительные навыки, сведения о растительном и
животном мире планеты, необходимые для их будущей работы агрономические знания
и немного сведений из области строительства и других ремесел. Только самых
талантливых детей учили дальше, в частности, обучали генетике, медицине и работе
с компьютерами, но это уже в частном порядке, от учителя к ученику. Большинство
детей в двенадцатилетнем возрасте оставляли школу и помогали родителям в их
работе. Такому способу произвдственной деятельности лучше всего соответствовала
патриархальная модель семьи, и она незаметно утвердилась в колонии. Женщина
теперь в основном сидела с младшими детьми, работала по дому и в огороде,
мужчина становился добытчиком и обязан был прокормить все свое многочисленное
потомство, старший ребенок, еще не обзаведшийся собственной семьей, им в этом
помогал, младшие дети обязаны были беспрекословно слушаться родителей и старших
братьев и сестер, разбираться с их капризами взрослым было некогда, послушание
достигалось телесными наказаниями. Традиции крепкой семьи сохранились у нас и по
сей день.

Проведенные реформы постепенно привели к положительным результатам. Депопуляция
прекратилась, население постепенно стало расти, и чем дальше, тем быстрее.
Процент колонистов, имевших гены устойчивости к радиации в обеих аллелях,
постоянно возрастал, и к концу следующего столетия они уже составляли
подавляющее большинство населения колонии. Задача выведения чистой линии
устойчивых к радиации людей была решена, после чего законы об обязательных
браках отменили.

На протяжении этого столетия в колонии постоянно росло производство
продовольствия, наконец, окружающих Люцибург полей стало не хватать для прокорма
растущего населения города, и встал вопрос о возрождении некоторых поселков. Все
более остро ощущалась нехватка металлов, для интенсификации
сельскохозяйственного производства нужны были минеральные удобрения и пестициды,
то есть потребовалось создать химическую промышленность. Месторождения
металлических руд и сырья для химического производства располагались на изрядном
расстоянии от Люцибурга, чтобы разрабатывать их, надо было создавать постоянные
поселения недалеко от мест их залегания. За истекший век население колонии
возросло десятикратно, все это были здоровые молодые люди, идеально
приспособленные к жизни на этой суровой планете. Пройдя через все трудности и
беды начального периода освоения планеты, мы, люцийцы, стали молодой
пассионарной нацией, готовой к расселению по планете. Последующий век нашего там
существования стал веком экспансии.

Все новые и новые группы колонистов стали уходить из Люцибурга на выселки.
Обычно собиралось несколько десятков молодых семей, имеющих по одному-два
ребенка, не больше, чтобы можно было управиться с ними в походе. Они
экипировались, насколько возможно, причем в экипировке им обычно помогали как
родительские семьи, так и совет колонии, снаряжали караван вьючных животных,
прирученных колонистами уже здесь на планете и используемых для перевозок,
поскольку все привезенные с Земли вездеходы уже давно вышли из строя, а
производить автомобили в колонии не было пока никакой возможности, затем вся эта
компания отправлялась в поход по тропическому лесу, пока не находила место, где
можно было основать новый поселок. Лес на выбранном участке сводился, из
срубленных деревьев строились дома, территории вокруг поселка распахивались под
посевы. Если поселок возникал рядом с каким-то месторождением с целью его
разработки, то закладывалась и шахта. Теперь вновь образованное поселение могло
само себя прокормить и обмениваться плодами своего труда с другими поселениями.

Переход от натурального к рыночному хозяйству естественно потребовал введения
денежного обращения, каковое и было официально введено в колонии семьдесят лет
тому назад. К тому времени у нас уже возникли первые предприятия по выплавке
металлов, еще полукустарные, но для нужд колонии металла теперь хватало, и можно
было начать чеканить металлическую монету. Еще через десять лет на планете
появился первый целлюлозно-бумажный комбинат, а за ним и типография, мы
наконец-то смогли начать печатать книги, а заодно и бумажные деньги. Примерно в
то же самое время в Люцибурге открылось механизированное ткацкое производство,
избавившее колонию от дефицита одежды, появились и первые химические заводики.

Кардинально улучшилось положение с электричеством. Ранее энергетические
генераторы энергии работали только в кораблях, за два века они сильно
поизносились, штатные специалисты по их обслуживанию давно померли,
подготовленной ими смене с трудом удавалось ремонтировать генераторы, но те все
равно один за другим выходили из строя, и к двухсотому году со дня высадки людей
на Люции в строю оставалось только два генератора, вырабатываемой ими энергии
хватало только на поддержание работы бортовых компьютеров и функционирование
генетической лаборатории. Самым большим кошмаром для колонистов тогда были
мысли, что произойдет, если сломаются и эти последние генераторы. Но теперь у
колонии был необходимый металл, были сохраненные в памяти компьютеров знания,
как строить электростанции, и в Люцибурге начали выпускать новые генераторы и
турбины к ним. Вскоре близ столицы была пущена первая на планете
гидроэлектростанция. Этот день стал в колонии всенародным праздником как символ
возвращения к цивилизации.

С момента запуска электростанции развитие колонии пошло еще быстрей. В том же
Люцибурге открылся завод по производству автомобилей и сельскохозяйственной
техники. Новая техника и производимые теперь средства защиты растений помогли
резко увеличить производительность труда в сельском хозяйстве и высвободить из
него значительные рабочие силы. Теперь можно было заняться дорожным
строительством и соединить между собой уже многочисленные вновь возникшие
поселки и мелкие городки. Затем настало время развития связи и сферы
обслуживания, больше средств можно было потратить на образование, и четверть
века назад в Люцибурге даже открылся университет.

Когда население колонии стало насчитывать сотни тысяч человек, а поселения
расползлись по всему континенту, управлять всеми делами колонии из Люцибурга
стало затруднительно. Колония была разбита на несколько провинций, центром
каждой провинции был город, к которому тяготели окрестные поселки. В каждом
провинциальном центре возник собственный провинциальный Совет, управляющий
делами провинции, а вместо Совета колонии мы создали полноценный парламент,
депутаты в который избираются раз в четыре года, и правительство колонии. Право
голоса на выборах имеют все люцийцы, начиная с четырнадцатилетнего возраста, но
в депутаты, конечно, у нас стараются избирать более почтенных людей, как
правило, тех, у кого уже есть внуки. Замечу, что за все время существования
колонии ей ни разу не угрожало установление диктатуры, вопреки всем трудностям
существования наши предки старались сохранить завезенные с Земли демократические
идеалы, во всяком случае, в той мере, в какой их поддержание не угрожало самому
существованию колонии. Зато теперь у нас есть полноценная демократическая
парламентская республика, функционирующая по стандартам земного общества XX
века, которому наша колония сейчас, собственно, и соответствует по своему уровню
развития.

Теперь у нас снова развивается наука, ей, конечно, еще далеко до земной, но
кое-какие наши наработки в области генетики и других отраслей биологии, думаю,
представляют интерес и для ваших ученых. У нас хорошо развита металлургия,
имеется мощное машиностроение, значительная химическая, деревообрабатывающая и
пищевая промышленность, а в области строительства, как вы уже сами могли
убедиться, мы кое-чему можем и землян поучить! К сожалению, тонкие технологии,
особенно в области электроники, самостоятельно мы так и не сумели освоить.
Поэтому мы очень благодарны землянам, снабдившим нас новыми компьютерами, с
вашей помощью мы теперь сможем достичь вашего уровня развития и стать для вас
достойными партнерами, ведь наша колония продолжает интенсивно развиваться.

Первоначально все поселения на Люции располагались на одном континенте,
расположенном в экваториальной зоне и сплошь заросшем тропическими лесами.
Теперь он уже полностью заселен и освоен. Постепенно мы начали осваивать и
другие континенты. Правда, там пока еще основаны только единичные поселения,
население трех из четырех люцийских материков измеряется десятками тысяч
человек, основная масса люцийцев все еще концентрируется в окрестностях
планетарной столицы, но, как говорится, лиха беда начало! За последнее столетие
население Люции увеличилось в двести пятьдесят раз, нас уже два с половиной
миллиона, и прирост населения ничуть не сокращается!

"Да уж, - подумал про себя Савельев, - при таких огромных территориях и малой
плотности населения его численность еще целый век сможет безболезненно
возрастать в той же прогрессии! И земляне им тут не конкуренты: что для них -
нормальная среда существования, то для нас - неизбежная смерть от высокой
радиации. Но, безусловно, нам страшно повезло, что их обнаружили именно в столь
нужное время!"

Поблагодарив люцийского прораба за интересный рассказ, Рамзин с Савельевым стали
собираться восвояси. Дела на стройке шли превосходно, мастерству и
ответственности люцийских строителей можно было только позавидовать. Савельев
решил после окончания строительства пригласить погостить у себя дома кого-нибудь
из люцийцев, лучше того молодого мужчину Иштвана с сыном. Аркадия Ивановича все
больше интересовала эта своеобразная цивилизация, два с половиной века
развивавшаяся в отрыве от Земли и обретшая за это время свои уникальные черты.
Взрослые люцийцы очень обстоятельны и чувствуют свою связь с земной культурой. А
вот как воспринимают ее люцийские дети, которым после их провинциального
прозябания вдруг открылись все возможности и соблазны современной цивилизации?
Было бы очень интересно изучить этот вопрос более основательно.


          Глава 4. Люцийцы в Москве.

После инспекционной поездки Савельева и Рамзина в Снежинск строительство
саркофага длилось еще месяц. В конце июля госкомиссия приняла объект. Местность
вокруг взорвавшегося реактора была сильно загрязнена радиоактивными изотопами,
но по крайней мере их дальнейшее поступление в окружающую среду удалось
предотвратить. Заслуги в том люцийских строителей были столь несомненны, что
российское правительство решило наградить орденами и медалями весь состав этой
строительной бригады. Для вручения государственных наград люцийцев привезли в
Москву.

В первый свой день в Москве Глеб Леонидис был переполнен впечатлениями. Еще до
приезда в город его силком заставили надеть строгий костюм с галстуком, ведь
предстоял торжественный прием в Кремле и одежда должна была соответствовать
данному мероприятию. Для мальчика, за всю свою жизнь не носившего ничего тяжелее
тряпочки на бедрах, это облачение показалось пыточным средством. Костюм тер его
во всех местах, а когда мальчик от жары вспотел, то стал еще и липнуть к телу.
Галстук сдавливал шею, и Глеб слезно умолял отца избавить его от этой удавки,
тот в конце концов согласился, но с условием, что на официальный прием Глеб все
же наденет его обратно. Модные ботинки хоть и подходили по размеру, но все равно
сдавливали ступни мальчика, все свои двенадцать с лишним лет проходившего
исключительно босиком. Короче, Глеб откровенно страдал и не ждал уже от этой
поездки ничего хорошего, пока предоставленный люцийцам в аэропорту электробус не
въехал, наконец, в город. Тут мальчик открыл рот и не закрывал его до самой
гостиницы.

Глеб вырос в городке Дориополь неподалеку от столицы Люции. В Дориополе
насчитывалось 11 тысяч жителей, и по люцийским меркам он считался крупным
городом. Ведь даже население столичного города Люцибурга ни разу за его историю
не превысило пятидесяти тысяч. Когда Глебу сказали, что в Москве сейчас
проживает 30 миллионов человек, он был просто не в состоянии вообразить себе
такое количество людей, но сейчас оно грубо и зримо предстало перед его очами.
Бесконечные улицы, застроенные многоэтажными домами, иногда и в сорок этажей,
тянулись от окраин к центру. На своей родной планете Глеб не видал ни одного
здания выше трех этажей, там у людей в принципе не было никаких стимулов
тесниться на клочке земли, которая почти ничего не стоила, и они расселялись
широко и вольготно, каждый старался выстроить для своей семьи собственный
особняк, обязательно с широким двором и хозяйственными постройками на нем. До
приезда в Москву мальчик на Земле видел только космодром, да небольшой город
Снежинск, куда их доставили прямо с космодрома и население которого к тому
времени уже эвакуировали. Высоких зданий там не было, и Глеба сейчас поразили
эти московские небоскребы. Сперва он даже не хотел верить, что там могут жить
люди, но сопровождавший люцийцев московский чиновник клятвенно заверил мальчика,
что так оно и есть. Глеб поверил, но это все равно не укладывалось у него в
голове, и он то и дело принимался считать этажи домов, мимо которых проезжал
электробус. Но ладно дома, еще больше Глеба поразило, на какой площади
раскинулся этот город! Они едут по нему уже полчаса, одни улицы сменяются
другими, а центра еще так и не видно! Когда электробус, наконец, въехал на
Тверскую и всю группу выгрузили у гостиницы неподалеку от Кремля, мальчик даже
вздохнул с облегчением.

Роскошь гостиничных интерьеров поначалу смутила Глеба, и он старался не отходить
от отца, пока их не вселили в номер. Здесь мальчик узрел компьютер, и все
неприятности этого дня мгновенно потеряли для него всякое значение. Глеб тут же
занял место перед монитором и ни в какую не хотел от него отходить. Иштвану с
трудом удалось загнать его в ванную комнату помыться после дороги. Стоящие там
на полочке шампуни показались Глебу большим излишеством, он предпочел бы кусок
простого мыла, но выбирать не приходилось. Наскоро ополоснувшись и обтеревшись
гостиничным полотенцем, мальчик выскочил из ванной комнаты и снова метнулся к
монитору.

Размещенный на гостиничном компьютере набор игр особым разнообразием не
отличался, а о возможности войти отсюда в информационную сеть Глеб пока и не
подозревал, но для неизбалованного юного люцийца и это показалось счастьем. В
его родном городке возможности усесться за компьютер не было вообще, может
статься, это увлечение вообще осталось бы ему неизвестным, если бы в день
выпуска из школы их класс не повезли на экскурсию в Люцибург и не показали
подаренные землянами компьютеры. До той поры Глеб полагал, что компьютер - это
какой-то жутко сложный и дорогой агрегат, используемый взрослыми для хранения
знаний о Земле и таинственных научных расчетов. Но оказалось, что на компьютерах
можно и играть в восхитительно захватывающие игры. За два часа, отведенных на
экскурсию, к этим играм успел приобщиться весь класс, на долю Глеба досталось
минут пятнадцать, но и этого короткого отрезка времени хватило, чтобы мальчик
всем сердцем прикипел к новой забаве и возжелал ее повторения. Но на поездки в
столицу требовалось все же много времени, а за игру на компьютере теперь
требовали денег. Раза три еще в выходные дни Глеб в одиночку ездил в Люцибург и
отдавал за полчаса игры большую часть своего недельного заработка. Самой
заветной его мечтой тогда стало обзавестись когда-нибудь собственным
компьютером. Таковые на Люции уже начали продавать частным лицам, но цены на них
были настолько высоки, что мальчик прекрасно осознавал, что и за десять лет не
заработает столько на стройках в своем родном Дориополе. А ведь среди своих
сверстников он считался лучшим строительным рабочим!

Так и остался бы личный компьютер для Глеба несбыточной мечтой, но Земле вдруг
срочно потребовалась помощь люцийских строителей. Узнав об аварии реактора в
российском городе Снежинске, люцийское правительство стало срочно собирать
бригаду добровольцев для отправки туда. Отец Глеба Иштван числился одним из
лучших специалистов, и его пригласили персонально, обещая хорошую оплату. Глеб
понял, что это его шанс. Он немедленно пристал к отцу, умоляя взять его с собой
на Землю, обещая слушаться во всем и работать лучше всех в бригаде. Иштван, в
принципе, поощрял стремление сына самому зарабатывать на свои развлечения, и
зная, что Глеб - мальчик ответственный и никаких неприятностей ему там создавать
не будет, согласился походатайствовать о включении мальчика в бригаду
строителей. То ли в спешке просто не смогли набрать нужное число специалистов,
то ли кто-то в последний момент отказался, но место в бригаде для Глеба нашлось,
и он в итоге оказался-таки на Земле - единственный мальчишка среди взрослых
строителей-люцийцев.

Два месяца работы на строительстве саркофага для Глеба пролетели незаметно.
Объект был, конечно, необычным, но на долю мальчика пришлось выполнение рутинных
операций, с которыми он уже хорошо был знаком по работе в родном городе, плюс
выполнение различных мелких поручений взрослых строителей, что для него тоже
никакого труда не составляло. Оговоренную сумму строителям выплатили всю до
копеечки, да еще сверх того выписали премию. Иштван обещал сыну, что всю
заработанную им сумму он получит в Москве и что на компьютер этого, безусловно,
хватит. Глеб уже предвкушал, как после торжественного приема в Кремле он
отправится покупать свой! СОБСТВЕННЫЙ!!! компьютер, но сейчас даже эти мечты
как-то отошли в сторону: кто бы мог подумать, что в московских гостиницах
постояльцам предоставляют компьютеры и на них можно бесплатно играть хоть целый
день!

Мальчик, наверное, так и просидел бы за играми до самого утра, но отец напомнил
ему о завтрашнем мероприятии и насильно погнал в постель, но Глеб после этого
еще добрый час не мог уснуть от возбуждения, все переживая игровые перипетии.

Перед визитом в Кремлевский дворец отец постарался привести сына в порядок.
Вымытый до хруста, тщательно причесанный, в наглаженном костюме и с галстуком на
шее, Глеб чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке и даже не знал, куда деть
руки. Прием запомнился ему как множество длинных речей, перемежаемых фанфарами,
когда вручали награды, в один из таких моментов его самого вызвали из зала и
вручили ему медаль "За трудовую доблесть" с удостоверением. Глеб при этом совсем
застеснялся и смог выдавить из себя только одно слово "спасибо". К счастью,
торжественная часть, наконец, закончилась, и гостей с Люции повели осматривать
кремлевские музеи. Здесь для пытливого мальчика нашлось много чего интересного,
но о своей главной задаче - приобрести завтра компьютер - он, тем не менее, ни
на минуту не забывал.

Сразу по окончании церемонии награждения к отцу Глеба подошел мужчина, которого
мальчик уже однажды видел на стройке в Снежинске. Тот, по-видимому, был каким-то
крупным земным начальником и приезжал инспектировать строительство саркофага.
Сейчас он о чем-то спросил Иштвана, тот утвердительно кивнул, и между мужчинами
завязался негромкий разговор. Глеба очень заинтересовало, о чем этот важный
землянин может говорить с его отцом, но как воспитанный мальчик он не рискнул
подойти поближе и подслушать. Впрочем, отец не стал долго томить его
неизвестностью и во время экскурсии по Кремлю подошел к сыну, чтобы ознакомить
его с предложениями Савельева:

- Слушай, Глеб, тот мужчина, с которым я только что разговаривал, это российский
заместитель министра энергетики Савельев. Он видел тебя на стройке и очень
удивился, что такой маленький мальчик наравне со взрослыми помогает землянам
справиться с бедой. Он выражает тебе персональную благодарность и предлагает нам
двоим погостить у него в Москве. На нашу планету мы сможем вернуться через месяц
следующим рейсом. Он говорит, что в Москве и помимо Кремля есть много мест,
которые тебе интересно будет осмотреть. Если ты не против, я дам ему согласие,
тогда завтра вечером он пришлет за нами машину, и мы переедем из гостиницы к
нему на квартиру.

Глеб, конечно же, был не против. Этот огромный город все больше начинал ему
нравиться, интересно будет по нему походить, побывать в здешних музеях, в конце
концов, когда еще ему удастся снова попасть на Землю, да к тому же и его будущий
компьютер здесь можно будет сразу же опробовать! С такими чувствами мальчик
вернулся в гостиницу и опять до вечера засел за гостиничный компьютер.

На следующее утро отец вручил Глебу небольшую пластиковую карточку.

- Что это? - удивился мальчик.

- Твоя зарплата, - ответил Иштван. - Не удивляйся, здесь такие деньги.

Глеб недоуменно взглянул на разноцветный прямоугольник в своей руке. На Люции он
привык к бумажным и металлическим деньгам, а о существовании электронных денег
не слыхал пока и краем уха.

- А как этим пользоваться?

- Вставь карточку в компьютер, там есть для этого специальная прорезь, на экране
тут же высветится сумма, которая лежит у тебя на счету. Когда будешь что-нибудь
здесь покупать, дашь эту карточку продавцу, у них у всех тут тоже есть
компьютеры, продавец через компьютер и спишет с твоей карточки нужную сумму.

Глеб тут же кинулся к компьютеру выяснять размеры своего капитала. К сожалению,
сумма на экране была номинирована в рублях. Глеб попытался выяснить у отца,
сколько это будет в пересчете на люцийские марки, но тот ответил, что люцийские
деньги пока не конвертируются в земные валюты и по какому курсу их будут менять,
он пока сказать не может. К тому же, если взяться израсходовать эти деньги в
московских магазинах, то надо иметь в виду, что здешние цены сильно отличаются
от люцийских. Так что пусть лучше Глеб походит по магазинам и сам выяснит, что и
сколько здесь стоит.

Глеб решил последовать совету и после завтрака отправился в поход по
Китай-городу, где были расположены самые престижные московские торговые
заведения. Заглянув в два или три магазина, торгующие электронными приборами, он
почувствовал себя богачом. На заработанные им деньги он мог купить здесь аж два
самых навороченных компьютера, и еще бы осталась изрядная сумма! Но зачем ему
два компьютера, лучше он привезет из Москвы подарки родным! Вот только что же им
подарить?

Сперва надо выбрать подарок маме, решил мальчик. Вот такого кухонного комбайна
на Люции днем с огнем не сыщешь. Да, но отец вроде собирался купить что-то
подобное на собственные деньги... Хорошо, тогда куплю эту овощерезку, вон какие
удивительные фигуры она вырезает из овощей!

Теперь, что бы подарить Элизе? При воспоминании о старшей сестре мальчик немного
поморщился. Конечно, у нее уже своя семья, и она продолжает держать его за
малыша, но из уважения привезти ей что-нибудь просто необходимо. Хорошо, подарю
ей набор косметики. Такие недавно появились в продаже в Люцибурге, и теперь все
взрослые девицы буквально сходят по ним с ума! Ей должно понравиться.

Дальше, конечно, идет Поль. Как он может забыть о девятилетнем братишке, своем
верном адьютанте во всех мальчишеских играх и стычках! Собственный компьютер
ему, пожалуй, иметь рановато... В крайнем случае, Глеб даст ему поиграть на
своем, пока сам будет на работе. А вот подарить пацану эту игровую приставку
будет в самый раз!

Теперь надо подумать, что подарить шестилетнему Нику. Малыш любит играть в
войну, вот этот игрушечный автомат со вспышкой очень ему понравится. На всей
Люции таких пока нет ни у кого!

Ну а трехлетней Маришке можно просто подарить какую-нибудь заводную куклу. Их
тут огромный выбор, в Дориополе подобных нет и неизвестно, когда появятся.
Младенец Петер пока может обойтись и без подарка. Фуу, кажется, никого не забыл!

Глеб расплатился за выбранные предметы и указал номер в гостинице, куда их
следовало доставить. К вечеру их комната была заставлена коробками, к тому, что
купил Глеб, добавились и приобретения Иштвана. Перевозить все это на квартиру к
Савельеву не имело смысла, и отец с сыном решили пока сдать большую часть
покупок в камеру хранения при космопорте, но компьютер мальчик захотел
непременно захватить с собой. Машина пришла в назначенный срок, и к девяти часам
вечера Глеб с Иштваном уже обживались в выделенных им комнатах большой квартиры
Савельева.


          Глава 5. В гостях у Рамзиных.

Следующие несколько дней были заполнены прогулками по Москве. Савельев, в связи
с загруженностью работой, не мог уделять своим гостям много внимания, но выделил
им в гиды своего референта, а также помогал составлять культурную программу. По
его совету Глеба пару раз сводили в театр: сперва на детский спектакль, а потом
и на оперу в Большой театр. Билеты Аркадий Иванович раздобыл по своим каналам.
На Люции театральное искусство присутствовало только в виде самодеятельности, а
о существовании оперы там и подавно знали только теоретически. Мальчик был
оглушен свалившимися на него впечатлениями и по вечерам изводил взрослых
вопросами. Савельев замечал, что юный люциец вполне открыт новым для него
культурным влияниям и впитывает все, как губка. Аркадий и сам расспрашивал своих
гостей о жизни на Люции, и те охотно удовлетворяли его любопытство.

Впрочем, интерес к Глебу проявлял не только Савельев. Через пять дней после
прибытия люцийцев в Москву из турпоездки по Италии вернулось семейство Рамзиных.
Сам Рамзин, узнав, что у Савельева гостит мальчик с Люции, захотел познакомить
его со своими детьми и прислал приглашение.

- Не хочешь ли завтра сходить в гости к моему хорошему приятелю? - спросил Глеба
вечером Аркадий Иванович. - Его зовут Юрий Викторович Рамзин, его жену -
Светлана Георгиевна, еще у них есть двое детей - девочка Зоя, твоя ровесница, и
мальчик Игорь семи лет. Все они очень желают с тобой познакомиться.

Глеб призадумался. С девчонками в своем родном городе он не водился, разве что в
школе приходилось общаться, да купались иногда дориопольские мальчишки и
девчонки одной общей компанией, просто на протекающей через город речке был
только один приличный пляж, которым пользовалась вся городская детвора, да и
взрослые тоже. Общаться с малышом тоже особо не тянуло, но, с другой стороны,
пребывание на протяжении двух с лишним месяцев в обществе одних только взрослых
порядком успело надоесть Глебу. Ладно, раз познакомить с парнями его возраста
все равно никто не предлагает, воспользуемся тем, что есть. Глеб кивком выразил
свое согласие.

На следующий день после обеда Глеба приодели, дали ему последние инструкции, и
шофер Савельева отвез мальчика к дому Рамзиных. На звонок дверь открыл мужчина
лет сорока, которого Глеб ранее уже видал в Снежинске вместе с Савельевым.

- Здравствуйте, Юрий Викторович! - произнес шофер. - Вот, доставил к вам юного
инопланетянина, как и договаривались. Он у вас сколько пробудет? Часа три?
Хорошо, тогда через три часа я за ним заеду.

Шофер ретировался, оставив Глеба стоять на пороге. Рамзин осторожно взял
мальчика за руку и провел в квартиру.

- Здравствуй, Глеб, тебя ведь, кажется, так зовут? А меня, как ты уже, наверное,
понял, Юрием Викторовичем, но можешь звать просто дядей Юрой. Пойдем, я тебя
познакомлю со своими.

Впрочем, идти никуда не потребовалось. Из комнаты в прихожую вышла высокая
женщина в изысканном платье с дорогим украшением на шее. Она по-светски, но
несколько натянуто улыбнулась Глебу и незаметно поводила вокруг него маленьким
приборчиком, который держала в правой руке. Приборчик, впрочем, никак не
отреагировал. Женщина улыбнулась теперь уже более облегченно.

- Это моя жена, Светлана Георгиевна, - сказал мальчику Рамзин, - а вот наша дочь
Зоя, прошу, как говорится, любить и жаловать!

Светлана Георгиевна тоже что-то сказала Глебу, но мальчик уже ничего не слышал.
Из-за спины женщины показалось чудное видение с длинными белокурыми волосами,
рассыпанными по плечам. Увидев, что на нее смотрят, девочка повела головой,
отчего вся копна ее волос взметнулась в воздух и затем медленно осела обратно на
плечи. Глеб зажмурился.

Если не считать контактов в школе, до сих пор весь его опыт общения с девочками
ограничивался его собственной старшей сестрой Элизой, и не сказать, чтобы этот
опыт очень ему нравился. Когда у мамы родился Поль, она больше не могла уделять
много внимания старшему сыну, и тогда трехлетний Глеб впервые попал под
начальство шестилетней в то время Элизы. В отличие от матери, она не имела ни
малейшего намерения потакать его капризам и сразу взяла братца в ежовые
рукавицы. Глеб сперва плакал, то и дело бегал жаловаться маме или отцу, но
родители быстро внушили ему, что теперь ему следует слушаться старшую сестру,
выполнять все ее указания и безропотно принимать наказания, которые она будет
назначать ему за непослушание. Поняв, что строптивость не приносит никакой
пользы и будучи несколько раз отшлепан сестрицей (а родители еще и добавили!),
Глеб смирился и дальше жил под руководством Элизы, пока год назад она не вышла
замуж и не покинула родительский дом. Теперь права старшего ребенка в семье
перешли к самому Глебу, и младшие братья обязаны были слушаться его, как он сам
некогда слушался Элизу. Впрочем, последний год перед своим уходом Элиза стала
позволять Глебу несколько больше, чем раньше, он мог даже в одиночку гулять
по джунглям. Все-таки у почти уже взрослой барышни были дела и поинтереснее, чем
следить за уже подросшим и вполне самостоятельным мальчишкой. Но даже и теперь
Глеб все еще несколько опасался свою старшую сестру.

Но то сестра, а вот как вести себя с незнакомой девочкой, к тому же твоей
ровесницей, да еще такой красивой? К его счастью, Зоя увидела, что люцийский
мальчик впал в прострацию при ее появлении, и решительно взяла инициативу на
себя. Ухватив Глеба за рукав, она отвела его в комнату и усадила на диван.

- Это правда, что ты с другой планеты? Папа говорит, что все у вас там
невосприимчивы к радиации и потому вас пригласили возводить саркофаг над
взорвавшимся реактором. Мой папа возглавляет Госатомнадзор, так что эта авария
была как раз по его части. Ты тоже там работал? А с кем ты сюда прилетел? -
засыпала Зоя мальчика вопросами.

Смущенный Глеб часто моргал, мялся, но старался отвечать:

- Да, я с Люции. Да, мы все там мутанты, на нас радиация почти не действует. Да,
я работал на стройке, мне даже медаль за это вручили. Я вообще-то прилетел сюда,
чтобы заработать на компьютер, и, в общем, заработал, даже уже купил. Прилетел я
сюда с отцом.

- А как зовут твоего отца? - спросила девочка.

- Иштван Леонидис. А маму - Эмилия, а еще у меня есть три брата и две сестры.

- Так много! - удивилась Зоя.

- Почему много? У других и больше детей бывает, просто у нас родители еще
молодые, маме тридцать, а отцу тридцать один год, а то бы они еще родили.

- А нас у родителей только двое, - сказала девочка. - Меня мама в тридцать лет
родила, а Игорька еще через пять лет. Да и вообще среди наших знакомых нет ни
одной семьи, где было бы больше трех детей.

- А, я знаю, у вас же на Земле перенаселение было, я по истории учил, - протянул
Глеб, - тогда конечно... Но на нашей планете пока народу мало, вот мы и
размножаемся, как можем.

- А где вы там живете на своей планете? - спросила Зоя.

- В городе Дориополе, неподалеку от нашей столицы Люцибурга. По сравнению с
вашей Москвой наш город совсем маленький, у нас ни театров, ни музеев нет, чтобы
на компьютере поиграть, и то приходилось в Люцибург ездить, - вздохнул мальчик,
- но зато у нас лес сразу за околицей, и не такой как здесь, а настоящие
джунгли. Я там даже охотился вместе с отцом, вот!

- А в школе ты учишься? Девочки в классе у вас есть?

- Школу я недавно закончил, теперь на стройках с отцом работаю, - сказал Глеб. -
Девочки у нас в классе были, но не такие красивые, как ты!

Говоря это, мальчик ничуть не кривил душой. Блондинки в Дориополе как-то не
встречались, да и вообще тамошним девчонкам, более привычным к работе в поле или
по дому, чем к сидению за партой, было далеко до изысканной красоты юной
москвички из интеллигентной семьи. Зоя с достоинством приняла комплимент, но
другое утверждение Глеба ее несколько удивило.

- Уже закончил школу? Так рано? Сколько же вы там учитесь?

- Пять лет, - ответил Глеб. - Некоторые, конечно, и дольше учатся, но это только
самые талантливые, будущие инженеры, врачи, учителя, генетики. Они все потом
поступают в университет в Люцибурге. А я-то отличником не был, мне теперь надо
родителям помогать.

- А как ты им можешь помочь без профессии? - удивилась Зоя.

- Почему это без профессии?! - оскорбился Глеб. - Меня, например, еще в школе
обучили специальности строителя, и среди сверстников я самый лучший строительный
рабочий в Дориополе, недаром меня к вам на Землю взяли!

- Прости, я не хотела тебя обидеть, - сказала девочка. - Просто мы тут
двенадцать лет в школе учимся, да потом еще почти все получают высшее
образование, а это еще лет шесть. Я вот уже шесть классов закончила, и еще
столько же осталось в школе мучиться.

- А компьютеры у вас в школе есть? - спросил Глеб.

- Конечно, есть! На каждом рабочем месте!

- Счастливые... - протянул мальчик.

Их беседа продолжалась бы еще долго, но помешал младший братец Зои. Семилетнему
Игорьку очень не понравилось, что гость так откровенно увлекся сестрой и
абсолютно не замечает самого Игорька. Чтобы привлечь к себе внимание, мальчик
стал обстреливать мирно беседующую парочку жеваной бумагой из трубки. Зоя пару
раз отмахивалась, когда в нее попадали его пульки, Глеб, которому один раз
чувствительно засадило в шею, стал недоуменно озираться, стараясь отыскать
источник беспокойства.

- Не обращай внимания, это мой братец шалит! - сказала Зоя.

Глеб нахмурился. Поведение маленького пацана выходило за все рамки принятых на
Люции правил поведения. Даже его братишка Николас, хотя он и на год младше этого
Игорька, никогда себе такого не позволял!

- Что же ты его не отшлепаешь? - спросил он Зою.

- Как я могу? - изумилась та. - Я ведь ему не мать! И вообще у нас в семье детей
физически не наказывают!

Тут настал черед удивляться Глебу. Люцийские традиции четко определяли
взаимоотношения всех членов семьи. Дети должны были беспрекословно слушаться
родителей, а также старших братьев и сестер. Разница в три года считалась
достаточной, чтобы старший имел право отчитывать и наказывать младшего, причем
наказание неизбежно должно было следовать за каждую шалость. В отсутствие
родителей, либо если они были заняты, старший ребенок в семье руководил своими
младшими братьями и сестрами. Так сам Глеб подчинялся Эмилии, а когда она вышла
замуж и старшим ребенком в семье стал он, ему самому теперь подчинялись Поль и
Николас. Уж каким бесстрашным и отвязным пацаном ни был девятилетний Поль, как
ни любил пошалить шестилетний Ник, но в случае любой их шкоды достаточно было
одного слова Глеба, чтобы и тот, и другой улеглись к нему на колени и безропотно
приняли положенное наказание, даже если через эту процедуру приходилось
проходить на глазах у других пацанов. Впрочем, тех пацанов в их семьях
наказывали точно так же, если не старшие братья и сестры, так родители. Ничего
позорного в этом не было, позорным считалось, напротив, пытаться увильнуть от
заслуженного наказания или не по-мужски вести себя во время оного. Только
трехлетнюю Маришку Глеб пока не трогал, все-таки она девочка и еще совсем
маленькая, пусть пока с ней мама разбирается. Но кроме власти над младшими,
положение старшего означало и его ответственность за них. Когда год назад во
время их совместной прогулки по лесу Поль вывихнул ногу, Глебу пришлось тащить
его на себе километров пять до ближайшего жилья. Ногу Полю тогда вправили, он
быстро выздоровел, с обожанием стал смотреть на старшего брата и охотно ему
подчинялся. Глеб знал, что сейчас, когда он с отцом находится в отъезде, Поль
выполняет точно такие же функции по отношению к Нику, и тому тоже наверняка не
приходит в голову протестовать. Зоя на целых пять лет старше своего брата, ведет
он себя по-хамски, родители, похоже, все ему спускают с рук, почему бы тогда
сестре и не поучить братца вежливости. Впрочем, это все их дела, может, у них
тут на Земле другие традиции, не ему их учить.

Тем временем, ребят позвали к столу. Ради дорогого гостя Рамзины выставили
роскошный торт, Глеб никогда еще таких не видел, да и младшим Рамзиным подобное
лакомство перепадало нечасто. После застолья были игры, в которых наравне с
детьми участвовал и Юрий Викторович. Глебу в гостях понравилось, он даже не
заметил, как пролетело время и пришла пора возвращаться домой к Савельеву.
Вечером за чаем мальчик поделился впечатлениями с отцом и Аркадием Ивановичем:

- А еще меня там на радиоактивность проверяли! Их мать водила по мне индикатором
радиоактивного излучения, наверное, хотела узнать, сколько во мне радионуклидов!

- Дикость какая-то! - в сердцах вымолвил Савельев.

- Конечно, чушь, - подтвердил Иштван. - Она, видимо, просто не знает, что у всех
люцийцев ускоренный обмен веществ. Если ты и нахватал каких радионуклидов на
стройке, то за те несколько дней, что мы живем в Москве, они уже вышли из твоего
тела.

- А дочь у них красивая... - мечтательно произнес Глеб.

- Хочешь поближе с ней познакомиться? - улыбнулся Савельев. - У них дача на
Валдае, послезавтра они уезжают туда на пару недель всей семьей, думаю, они
будут не против взять тебя с собой. По крайней мере, там ты познакомишься со
среднерусской природой, а то на Урале тебе было не до того, здесь в Москве
зелени тоже почти не осталось, а у себя на планете ты только тропический лес и
видел. Когда вернешься оттуда, у тебя еще будет достаточно времени, чтобы
посмотреть Москву, да и в Питер мы тебя успеем свозить.

Глеб с благодарностью принял предложение. За Зоей он теперь готов был податься
хоть на край света!


          Глава 6. На даче.

Рамзины охотно согласились взять Глеба с собой. До дачи семейство добиралось на
скоростном поезде, идущем в Петербург как раз через Валдайскую возвышенность.
Всю дорогу Глеб, не отрываясь, смотрел в окно. Начиная от вокзала, добрую сотню
километров вдоль дороги тянулись одни урбанистические пейзажи, и было даже
непонятно, где тут кончается Москва и начинаются ее пригороды. Юного люцийца, на
чьей родной планете редкие городки были разделены десятками километров полей и
лесов, эта картина, свидетельствующая о перенаселенности Земли, даже несколько
угнетала. Только когда поезд покинул пределы Московского региона, городской
пейзаж сменился сельским, кое-где даже стали мелькать перелески, по мере
приближения к Валдаю лесов становилось все больше. Сама Валдайская возвышенность
давно уже стала дачной местностью, куда любила переезжать на лето московская и
питерская элита. Здесь поезд делал остановку, а с вокзала в дачные поселки
пассажиров развозили на электромобилях.

Дачный поселок Стрелецкое чем-то напомнил Глебу его родной город. Конечно, людей
здесь жило поменьше, чем в Дориополе, и не было промышленных предприятий, но на
улицах поселка так же вольготно стояли двухэтажные кирпичные особняки, и при
каждом был приличный участок земли, огороженный забором. Правда, если
дориопольцы обычно разбивали рядом с домом огород, то здешние обитатели
предпочитали заводить огромные цветники. Глеба, привыкшего к роскошным
тропическим цветкам Люции, здешние цветы не очень-то поразили, но красоту их он
все же оценил и в свободное время стал усердно помогать садовнику, нанятому
Рамзиными для ухода за дачным участком. Его трудовому энтузиазму способствовало
и то обстоятельство, что у себя дома мальчик не привык так долго бездельничать,
кроме того, он хорошо усвоил, что в его возрасте он уже должен сам себя
содержать, и ему было немного совестно объедать гостеприимных хозяев. А надо
сказать, что в силу особенностей своего организма ел Глеб весьма много, легко
уминал две обычные для землян порции и даже, бывало, просил добавки. Светлана
Георгиевна даже ставила его в пример Игорьку, который большим аппетитом не
отличался и которого ей иногда приходилось буквально кормить силком. Надо
сказать, что эти ее поучения отнюдь не улучшили отношение Игоря к Глебу.

Работа на земле была Глебу привычна: до тех пор, как он пошел работать с отцом
на стройку, в его обязанности как раз входило заниматься огородом, так что
теперь он возился на участке со знанием дела, вызывая похвалы садовника, и даже
сумел приохотить к этому занятию Зою. Но садовые работы занимали, конечно,
только часть их времени. На даче Рамзиных имелся компьютер, подключенный ко
всемирной информационной сети, и Юрий Викторович лично показал Глебу, как ей
пользоваться. Путешествия по информационным сетям стали новым увлечением Глеба,
даже оттеснившим на задний план компьютерные игры, но поскольку компьютер
приходилось делить с детьми Рамзиных и самим Юрием Викторовичем, компьютерного
времени ему перепадало немного, час или два в день. Впрочем, сидению за
компьютером он теперь предпочитал прогулки с Зоей, лучше без сопровождения
взрослых.

Девочка уже неоднократно отдыхала в Стрелецком и теперь охотно знакомила
приятеля со всеми достопримечательностями поселка и его окрестностей. Иногда они
выходили за пределы поселка, отыскивая укромный уголок, где можно было скрыться
от посторонних глаз и где они много беседовали. Зою все больше привлекал этот
спокойный, уверенный в себе паренек с далекой планеты, который недостаток знаний
компенсировал любознательством. Он много расспрашивал ее о Земле, о Москве, о ее
школе, ей, в свою очередь, тоже хотелось побольше узнать о нем и о его планете.
Во время одной из таких прогулок к соседствующему с поселком озерцу Зоя спросила
мальчика:

- Слушай, а почему в вашей семье все имена относятся к разным языкам? У тебя,
например, русское имя, у твоего отца - венгерское, а фамилия у вас вообще
греческая?

- Просто среди наших предков были люди разных национальностей, - объяснил Глеб.
- И не только этих трех: у нас в роду и немцы есть, и французы, и американцы, и
итальянцы. Понимаешь, в экспедиции, которая прилетела колонизировать Люцию, были
представители разных народов, но жить там сперва было очень плохо, и для
выживания всем им пришлось породниться. Так что мы теперь - единый народ, и язык
у нас общий, но при этом мы чтим наших предков и стараемся сохранять их языки и
традиции. Если бы они тогда не сплотились, не приняли общие законы и не стали
плодить детей с генами устойчивости к радиации, нас бы сейчас на Люции не
существовало. По большому счету, мы все на Люции друг другу родственники, и если
двое собираются заводить семью, то обязательно выясняют, в какой степени родства
они состоят. Это, конечно, напрягает, - усмехнулся Глеб, - но зато я знаю всех
своих предков до девятого колена!

Зоя поразилась: она-то и прадедов своих знала весьма смутно! Какие еще
неожиданные таланты таятся в этом мальчишке?

Когда они подошли к берегу озерца, здесь кроме них никого не оказалось. Хотя
лето уже клонилось к закату, погода стояла жаркая, и Зоя поспешила укрыться в
тени прибрежных кустов. Деятельному Глебу лежание быстро надоело.

- Может, искупаемся? - спросил он девочку. - А то от жары мозги расплавятся!

- Хорошо бы... - протянула та, - только я купальник забыла захватить, а обратно
идти не хочется.

- А зачем купальник? - удивился Глеб.

- Ну не в трусах же купаться! Потом к телу липнуть будут!

- Так сними вообще, все равно же тут кроме нас никого нет!

- Я тебя стесняюсь... - вымолвила Зоя.

- Что, я девчонок голых что ли не видел! У нас в Дориополе все голышом купаются,
мальчишки и девчонки вместе, и никто никого не стесняется. Я тоже никогда в
трусах не купался.

Искушение было велико, но усвоенные с детства стереотипы поведения все еще
мешали девочке. Наконец, она решилась.

- Ладно, пойдем. Только я разденусь за кустиками, и не вздумай подсматривать! В
воде уже не так будет видно...

Глеб пожал плечами и демонстративно отвернулся. Зоя быстренько скинула с себя
всю одежду и поспешила погрузиться в недвижную воду озерца. Дно здесь, в
принципе, было песчаным, но его покрывал тонкий слой ила, из-за чего вода
казалась зеленой. Через минуту поверхность маленького водоема заколыхалась - в
него с разбега плюхнулось тело Глеба. Мальчик с раннего детства отлично плавал,
к двенадцати годам он мог уже без отдыха проплыть сотни метров по родной речке,
и даже против течения. Маленькое озерцо казалось ему попросту большой лужей. Но
просто бултыхаться здесь ему было неинтересно, он стал нарезать круги вокруг
Зои, плескаться на нее и даже пытался ухватить. Зоя плавала похуже, но не в ее
правилах было оставлять без ответа всякие мелкие провокации против ее особы,
она, смеясь, стала отвечать мальчику тем же, и вскоре они уже весело гонялись
друг за другом по всему водоему.

Вдоволь наплававшись и уже основательно вымотавшись, Зоя, наконец, выбралась на
берег и растянулась на траве, даже не став одеваться. Глеб опустился рядом с
нею. Во время совместного купания всякое стеснение у них куда-то пропало, и
теперь они откровенно разглядывали тела друг друга. Глебу было не впервой
наблюдать обнаженных девочек-ровесниц, но тело юной землянки показалось ему
теперь образцом совершенства. Зое видеть голых мальчишек пока не доводилось,
разве что младшего братца, да и тот в последнее время стал возмущаться, когда
она наблюдала его в таком виде. Тем не менее, она решила, что незагорелый, но
стройный и мускулистый Глеб значительно отличается в лучшую сторону от ее
изнеженных одноклассников.

Обсохнув, подростки оделись, но от озера уходить не спешили. Неподалеку
послышались голоса - к водоему брели трое поселковых парней лет
тринадцати-четырнадцати. Проходя мимо Глеба с Зоей, сидящих бок о бок и мирно
беседующих, один из них насмешливо провозгласил: "А, голубки милуются!",
сопроводив это неприличным жестом. Вся компания дружно заржала. Глеб тут же
вскинулся. Он и у себя в Дориополе никому оскорблений не спускал, но еще
противнее было, что при нем унижают Зою.

- Да успокойся ты! - произнесла Зоя, хватая его за руку и пытаясь одержать. -
Это местная шпана, они, дураки, никому проходу не дают, но если им не отвечать,
то не тронут!

Но у Глеба было на сей счет иное мнение. Осторожно отцепив пальцы подружки, он
встал и двинулся на обидчиков. Те с ухмылками наблюдали за его приближением.

- Что распетушился, малявка, или давно не получал? - издевательски процедил
сквозь зубы старший из них.

Глеб, не говоря ни слова, одним прыжком преодолел расстояние до обидчика и
одновременно засадил ему кулаком в скулу и коленом в пах. Дылда согнулся и
схватился за живот. На Глеба ринулись два его приятеля, но мальчик встретил их
градом ударов. Самому ему тоже пару раз досталось, но неоднократно участвовавший
в уличных драках юный люциец столь незначительную боль просто проигнорировал. У
его противников-землян закалка оказалась не та: пропустив по нескольку сильных
ударов, они позорно бежали с поля боя, бросив своего главаря. Когда тот,
наконец, очухался и готов был к продолжению схватки, Глеб добавил ему еще, тоже
заставив показать пятки, да напоследок еще придал противнику ускорение ударом
ноги под жопу. Одержав полную победу, мальчик вернулся к Зое. Нижняя губа у него
кровоточила, под правым глазом наливался синяк.

- Ну куда ты полез? - сказала девочка, доставая носовой платок и заботливо
промокая кровь на губах Глеба. - Их же трое, они могли тебя жестоко избить!

- Да ну, никто из них драться совсем не умеет! - презрительно искривился Глеб. -
Мне в Дориополе еще и не так доставалось, но я ж не убегал! А что синяк получил,
так это пустяки, на мне все быстро заживает, через день и следа не останется!

- Все равно все вы, мальчишки, петухи! - произнесла Зоя, и вдруг от избытка
чувств, неожиданно даже для себя самой, поцеловала мальчика в щеку.

Глеб вспыхнул, опустил ресницы. Ощущение было незнакомым, но сладостным. Не
открывая глаз, он ткнулся губами в девочкину щеку и ответил ей тем же. Теперь
покраснела и Зоя.

Несколько минут они сидели, не глядя друг на друга, затем как-то разом оба
встрепенулись, глянули друг другу в глаза, улыбнулись, встали, собрали вещички и
двинулись обратно домой.

До самого вечера у них было хорошее настроение, но после ужина родители Зои
позвали Глеба к себе в комнату. Светлана Георгиевна сверлила мальчика взглядом,
но ничего не произносила. Юрий Викторович, временами запинаясь и вертя в руках
расческу, повел разговор:

- Глеб, кхм, ты уже достаточно большой мальчик... Давай поговорим откровенно...
Тут нам стало известно, что вы с Зоей сегодня купались... эээ... в обнаженном
виде, а потом целовались у озера... Я, конечно, не хочу лезть в твою личную
жизнь, но пойми, это же наша дочь, не слишком ли рано вы начинаете?

- Начинаем что? - выпучил глаза Глеб.

- Эээ... заниматься любовью. В конце концов, тебе еще только двенадцать лет, да
и ей столько же!

- Мне почти тринадцать!

- Солидный возраст! - улыбнулся Рамзин. - В общем, ты должен понять меня,
мальчик. Вы с Зоей можете дружить и дальше, но только, пожалуйста, чтобы ничего
ТАКОГО между вами не было!

Глеб хмуро кивнул и вышел из комнаты, недоумевая, откуда стало известно об их
купании. Вслед за ним старшие Рамзины позвали к себе Зою. Минут через пять
девочка выскочила из их комнаты вся красная. Глеб спросил ее, от кого ее
родители обо всем узнали.

- А, все этот маленький стервец настучал! - в ярости выкрикнула Зоя.

- Какой еще стервец?!

- Мой младший братец! Он, оказывается, все это время шел за нами следом, а у
озера следил из кустов!

Глеб жутко разозлился. Поведение Игоря попирало все основы мальчишеской морали,
в Дориополе такой доносчик ни за что не остался бы безнаказанным! В расстроенных
чувствах ребята поиграли за компьютером, затем разошлись по своим комнатам и
улеглись спать. Весь этот вечер Игорек старался не показываться им на глаза.

Поздно вечером между супругами Рамзиными состоялся разговор.

- По-моему, ты все-таки недостаточно серьезно относишься к произошедшему! -
промолвила Светлана Георгиевна.

- Господи, Света, да что такое особенное произошло-то? Ну, поцеловались дети,
так бывает, что и в детском саду целуются, ты и там будешь криминал искать? А
что купались голышом, так у них на Люции это так принято, откуда мальчику знать,
что наша мораль смотрит на это косо? Хватит и того, что мы внушили им обоим,
чтобы больше такого не было. Или ты боишься, что он теперь потащит ее в постель?
Окстись, пацану еще и тринадцати не исполнилось!

- Бывает, что и в тринадцать уже детьми обзаводятся! Судя по всему, дети на этой
планете развиваются рано, ты же сам говорил, что в четырнадцать лет у них
принято уже вступать в брак. Кто может поручиться, что этот парень не решит
попробовать свои силы на полтора года раньше. Но допустим, что он и дотерпит до
четырнадцати. У них же принято сразу по вступлению в брак обзаводиться детьми!
Ему, конечно, это как с гуся вода, а нашей дочери! Это, по-твоему, нормально -
рожать в пятнадцать лет?!!

- В пятнадцать лет нормально рожать на Люции, но поскольку наша дочь воспитана
по-другому, почему ты полагаешь, что она сразу примет чужие правила? Но если они
подождут с детьми до совершеннолетия по российским законам, то где ты найдешь
для нашей дочери лучшую партию, чем этот Глеб? Ты ведь знаешь, как сейчас
обстоят дела на Земле с генетическими болезнями! Наша медицина четыре с лишним
века работала против природы, выхаживая тяжелобольных детей, которые в природных
условиях померли бы в младенчестве и не оставили потомства. Да, торжество идей
гуманизма, да, каждый имеет право на жизнь! Но когда они выживают и сами рожают
детей, они передают им свою неблагоприятную наследственность, людская популяция
засоряется вредными мутациями. Вспомни результаты широких генетических
обследований! Абсолютно здорового ребенка в Москве найти сейчас труднее, чем
иголку в стоге сена! Да, Зое повезло, у нее хоть и имеются слабые гены, но они
находятся в рецессивной позиции. Но где гарантия, что у ее будущего супруга не
будет тех же дефектов? А теперь посмотри на люцийцев. Они, напротив, два с
половиной столетия подвергались воздействию самого жесточайшего естественного
отбора! Все нежизнеспособные дети у них помирали в младенчестве, выживали и
оставляли потомство только особые крепыши. В результате их популяция очистилась
от всех дефектных генов, теперь они - молодая, пассионарная нация, очень
здоровая, очень жизнеспособная, и Глеб - отнюдь не худший ее представитель! Ты
хочешь иметь здоровых внуков? Тогда не препятствуй детям любить друг друга!

- Хорошо, Юрий, насчет здоровья ты все отлично изложил. Вот только абсолютно
здоровый, но малограмотный человек в нашем информационном обществе все равно
неизбежно окажется на дне. Этот Глеб, он же дикарь! У него всего пять классов
образования! Он компьютер-то впервые увидал всего четыре месяца назад! Положим,
в свое люцийское общество он отлично впишется и с таким объемом знаний. Но как
быть нашей дочери? Ты сам прекрасно понимаешь, что на Люции она жить не может,
следовательно, после женитьбы они должны будут остаться в России. И как Глеб
прокормит здесь свою будущую семью? На сколько-нибудь приличное место он со
своим образованием рассчитывать не может. Ты говорил, что он умелый строитель,
но ведь он совершенно незнаком с современными строительными технологиями и со
своим уровнем базового образования даже не сумеет их освоить. Сейчас ему
повезло, что создалась такая ситуация, когда современная автоматика не могла
работать из-за высокого уровня радиации. Но ведь это исключительный случай!
Чтобы опять предложить свои услуги, ему придется ждать, когда взорвется
очередной реактор. Мы что, уже докатились до того, что они теперь каждый год
будут взрываться?! А если нет, то как иначе он сможет заработать деньги? Станет
донором спермы? Или всю семью придется кормить нашей Зое? Учти, что семьи у них
принято заводить большие, матерям там дай бог управиться с малышами и домашним
хозяйством, прокорм семьи - задача отца семейства.

- Не преувеличивай их будущие трудности, Света, Глеб - умный и ответственный
мальчик, он все хватает на лету. Если он поставит перед собой такую цель, то
вполне сможет наверстать упущенное. И социальные пособия для многодетных семей у
нас пока еще никто не отменял. Проживут как-нибудь, может и не так богато, но
зато в мире и согласии. На Люции о разводах и слыхом не слыхивали, чтобы отец
бросил своих детей - для них это дико, а у нас в России каждый второй брак
заканчивается разводом, треть всех детей - безотцовщина!

- А я не хочу, чтобы моя дочь и будущие внуки жили "как-нибудь"! Пойми, у них на
Люции совсем другая схема воспроизводства населения. Дети им обходятся дешево,
поэтому они способны вырастить целую ораву. Но достойного образования своим
отпрыскам они при этом дать не в состоянии! Мы рожаем двух-трех детей, но даем
им и хорошее образование, и достаточные стартовые средства, чтобы занять высокое
место на социальной лестнице. Ты крупный государственный чиновник, и ты хочешь,
чтобы твои внуки стали чернорабочими?! К тому же я не уверена, что этот Глеб так
уж безобиден. Вспомни, Игорек говорил, что этот мальчик полез в драку с тремя
старшими мальчишками и всех их побил!

- Значит, хороший защитник растет! - улыбнулся Рамзин. - За ним наша Зоя будет,
как за каменной стеной! Ладно, похоже, мы сейчас все равно друг друга не убедим,
так что давай закончим этот разговор.

На следующее утро после завтрака Глеб с Зоей снова отправились на прогулку. Но
теперь мальчик уже не вел себя столь беспечно. Его слух был натренирован во
время охоты с отцом в соседних с Дориополем лесах и в долгих прогулках с
приятелями по тем же лесам, когда умение услышать хищника раньше, чем он учует
тебя самого, нередко означало сохранение жизни. Теперь Глеб отмечал каждый шорох
за спиной и вскоре обрел уверенность, что кто-то за ними крадется. Тогда мальчик
специально повел Зою вокруг густых зарослей кустов, потом шепнул ей идти не
останавливаясь, а сам шмыгнул за куст и затаился. Ждать ему пришлось недолго.
Пригибаясь и прижимаясь к кустам, за ними осторожно крался младший братишка Зои.

"Небось представляет себя сейчас великим следопытом!" - с недовольством подумал
Глеб. "Он что, и дальше будет всюду за нами шастать? Нет, шельмеца надо
хорошенько проучить!"

Увлеченный слежкой за сестрицей, Игорек не смотрел по сторонам и не заметил
спрятавшегося Глеба. Подождав, пока малыш пройдет мимо, юный люциец рванулся из
кустов, в два прыжка нагнал Игорька и крепко обхватил его. Малыш взвизгнул от
неожиданности, рванулся, но не сумел вырваться из крепкой хватки подростка и
притих.

Глеб стал оглядываться по сторонам. Неподалеку он заметил заросли крапивы. Из
прочитанных книжек он знал, что на Земле это растение нередко использовалось для
наказания непослушных детей. Решение созрело мгновенно.

- Зоя! - крикнул он девочке, уже заметившей, что Глеб отловил ее братца, и
теперь возвращавшейся к ним. - Нарви крапивы, пока я его держу!

Девочка, разозлившаяся, что Игорек опять за ними следил, двинулась к крапивным
зарослям и, воспользовавшись вынутым из кармана платком, злорадно нарвала целых
два пучка. Тем временем Глеб постарался придать жертве нужную позу. Заставив
малыша опуститься на колени, он просунул голову Игорька между своих ног, крепко
ее зажал, стянул с попки мальчика шорты и трусики, задрал на нем майку, завернул
ему руки за спину и сжал левой рукой оба запястья малыша. Подошла с крапивой
Зоя, протянув один пучок Глебу, а другим вооружившись сама. Игорек негодующе
завизжал и затрепыхался, но немилосердная сестрица вытянула братца крапивой по
ягодицам. Глеб добавил, и дальше они работали попеременно.

Когда Глеб, наконец, отпустил воющего Игорька, тот немедленно схватился за
вспухшую, покрасневшую попку и, приплясывая, отбежал подальше, даже позабыв
натянуть штанишки. Только оказавшись на безопасном расстоянии, он оделся и, весь
в слезах, побежал обратно на дачу. Зоя с Глебом продолжили прогулку. Такого
хорошего настроения у них обоих не было уже давно.

Дальше, естественно, пришло время расплаты. Игорек, конечно, нажаловался матери,
та возмутилась, что ее любимого сынулю подвергли такой "варварской экзекуции", и
хотя Зоя сразу заявила, что инициатива наказать братца принадлежала ей одной,
гнев Светланы Георгиевны обрушился на Глеба: ему запретили общаться с Зоей,
потому что он "дурно на нее влияет", и пообещали при первой возможности
отправить с дачи в Москву. Юрий Викторович в глубине души считал, что с сыном
обошлись вполне справедливо, но не смог противостоять напору супруги и
подтвердил Глебу ее запрет на общение с Зоей. Два последующих дня подростки
могли видеть друг друга только на расстоянии, Глеба даже кормили в отдельной
комнате, а когда его отвозили в Москву, Зое даже не позволили с ним попрощаться.


          Глава 7. Прощание.

Выяснив обстоятельства изгнания Глеба с дачи Рамзиных, Иштван не стал наказывать
сына, но со своей стороны подтвердил запрет на встречи с Зоей.

- Понимаешь, сынок, - сказал он, - у вашей дружбы все равно нет никаких
перспектив. Она не выживет на нашей планете, а тебе нечего будет делать на
Земле. Погоди, вернемся на Люцию, к тебе девочки сами станут липнуть, ты же у
нас теперь знаменитость, землянам помогал! Найдешь среди них свою новую пассию,
не хуже Зои, потом женишься, собственные дети пойдут... Будешь жить не хуже
других!

Глеб кивал, якобы соглашаясь, но на самом деле не нужно ему было никаких других
девчонок! Невозможность видеть Зою была для него сейчас самым худшим наказанием.
Чтобы помочь мальчику отойти от грустных переживаний, Савельев все-таки устроил
Глебу вместе с отцом экскурсию в Петербург. Там их сводили в Эрмитаж, в
Кунсткамеру, показали еще пару музеев, провезли по знаменитым пригородным
дворцам. Мальчик немного оживился: новые яркие впечатления понемногу вытеснили
из сознания прежние переживания, но стоило ему вернуться в Москву, мысли о Зое
вновь захлестнули все его существо.

Глеб узнал, что Рамзины вернулись с дачи в Москву, и желание вновь встретиться с
Зоей стало у него необоримым. Мальчик готов был наплевать на все запреты, но
понимал, что в дом Рамзиных его теперь попросту никто не пустит. Как же дать Зое
о себе знать? Глеб вспомнил, по каким именно местам мировой информационной сети
любила ходить девочка, и засел за компьютер. Его стаж работы в сети был совсем
невелик, но некоторые элементарные знания о ней он все же успел получить,
остальное он восполнил своей природной интуицией. Виртуальный контакт состоялся,
и Глеб договорился с Зоей, что оповестит ее при первой возможности, когда они
смогут встретиться в реале.

Судьба благоволила к юному влюбленному. Где-то за городом должна была состояться
конференция, посвященная особенностям строительства в загрязненных радиацией
местностях. Савельев обязан был присутствовать там по долгу службы, а отца Глеба
он взял с собой в качестве специалиста в подобном строительстве. Мальчик понял,
что весь день его никто не будет контролировать, и немедленно пригласил Зою на
свидание.

Немедленно после того, как это приглашение было послано и на него было отвечено
согласием, встал вопрос, с чем же идти на свидание. Глеб знал, что старшие парни
никогда не приходят на встречи с подругами с пустыми руками. Деньги у него еще
оставались, значит, стоило задуматься о подарке. На Люции хорошим подарком
считался любой модный предмет туалета, про редкую и дорогую там косметику нечего
было и говорить. Но Глеб понятия не имел, какого размера одежду носит Зоя, и был
уверен, что она не пользуется косметикой. Может, подарить книжку? Сам Глеб от
такого подарка не отказался бы, но откуда ему знать, что именно она любит читать
и какие книги у нее уже имеются. Послонявшись возле киосков на Пушкинской
площади, мальчик обратил внимание, что мужчины часто покупают цветы, и судя по
всему, в подарок. На Люции подобный подарок сочли бы насмешкой, но Глеб уже
успел убедиться, как земляне любят цветы, и решил, что Зоя вряд ли должна
являться исключением из этого общего правила. Мальчик пожалел, что не может
подарить подруге цветы со своей родной планеты - она, конечно же, оценила бы их
красоту! Приходилось выбирать из того, что имелось в наличии. Выбор Глеба пал на
георгины, поразившие его разнообразием расцветки и величиной (каждый цветок -
размером в его голову!). Выбрав семь наиболее приглянувшихся, мальчик составил
из них огромный букет, который с трудом можно было удержать в руках. Когда Глеб
пришел на назначенное место и встал там в ожидании Зои, его даже и не видно было
из-за этого букета.

Чтобы придти на свидание с Глебом, Зое пришлось наврать, что она идет к своей
подруге. Подруга была заранее оповещена и должна была прикрыть Зою, если
родители вздумают поинтересоваться, куда запропастилась их любимая дочь. К месту
свидания она подошла с небольшим опозданием, мальчика не увидела и стала
оглядываться по сторонам. Тут, наконец, к ней подплыл огромный букет, из-за
которого она услышала голос Глеба. С некоторым даже облегчением вручив подруге
свой подарок, Глеб осведомился, куда им теперь лучше пойти.

Подростки задумались. Беседовать на улице у всех на виду как-то не хотелось, к
тому же пышный букет привлекал бы к ним излишнее внимание. Глеб предложил снять
отдельный столик в кафе, денег на это у него хватило бы. Зоя его предложение
раскритиковала: двоих детей без сопровождения взрослых в солидное заведение
просто не пустят, а в какой-нибудь уличной забегаловке дадут время только на то,
чтобы поесть, а потом все равно выгонят.

- А идем тогда ко мне домой, - предложил Глеб. - Отца с Савельевым все равно не
будет до вечера, никто нам не помешает.

Зоя согласилась, и они поехали к дому Савельева. Большую часть дороги Глебу
пришлось самому тащить подаренный им же букет.

В квартире Савельева они удобно расположились и завели долгий разговор. А
поговорить им было о чем. Глеб поделился с девочкой впечатлениями о своей
поездке в Петербург, похвастался, что отец не наказал его за происшествие на
даче, предпочел не упоминать о его запрете встречаться с ней. Зоя рассказала ему
о событиях в своей семье, имевших место после того, как ее родители их
разлучили. Наказание Зои, в общем-то, ограничилось тем, что на нее крепко
наорали и заставили извиняться перед пострадавшим братом. Слова извинения Зоя
произнесла тогда сквозь зубы, но маленький негодяй предпочел не обострять
обстановку и принять их. За прошедшие дни мать успела сказать Зое про Глеба
массу неприятных вещей, но добилась только того, что дочь перестала ее слушать и
эмоционально отдалилась от нее. Теперь девочка была морально готова даже лететь
за Глебом на его планету, несмотря на все опасности, которые ее бы там
подстерегали. Глеб это ее желание не одобрял и прикидывал, как бы самому ему
пристроиться на Земле.

Беседу влюбленных прервал скрип открывающейся двери. Подростки испуганно
оглянулись: на пороге комнаты стоял Иштван. Он не стал дожидаться конца
конференции и вернулся в Москву сразу после своего выступления, беспокоясь о
Глебе. С первого взгляда он понял, что беспокоился не зря. Любимый сын сидел на
диване с той самой девочкой, а рядом с ними лежал огромный букет цветов! Мальчик
впервые на памяти Иштвана позволил себе столь откровенно проигнорировать его
запрет. По всем люцийским понятиям, такое поведение несовершеннолетнего
подростка вне зависимости от его побудительных мотивов заслуживало сурового
наказания.

Иштван одарил Глеба суровым взглядом и предложил ему последовать за ним в
комнату, оставив подружку сидеть в гостиной. У мальчика захолонуло сердце, но он
все же поднялся и на подгибающихся ногах пошел за отцом. Заведя Глеба в комнату
и прикрыв дверь, Иштван, стараясь не повышать голоса, чтобы не услышала девочка
в гостиной, устроил сыну крепкий разнос и в заключение предложил тому выйти во
двор и самому нарезать прутьев для своего наказания. Хмуро кивнув, Глеб взял
перочинный нож и вышел из квартиры, по пути даже не подняв глаза на Зою.

Во дворе савельевского дома росла старая ива, с нижней части ствола которой
тянулись вверх молодые побеги. Их регулярно обрезали, но они вновь и вновь
прорастали на том же самом месте. Приглядевшись, Глеб решил, что здесь можно
вырезать прутья нужного размера. Осмотревшись по сторонам (не глядит ли кто!),
мальчик торопливо срезал нужные ветви и поспешил обратно в подъезд.

По всем правилам, перед тем, как пустить в дело, срезанные прутья полагалось
соответствующим образом обработать, но мальчик чувствовал, что не сможет
заняться этим на глазах у Зои, кроме того, отец приказал не задерживаться, и
Глеб с прутьями в руках прошмыгнул в комнату. Он уже морально подготовился к
наказанию и мечтал теперь лишь об одном: не опозориться перед подругой.

Все это время Зоя чувствовала себя лишней в квартире. Ее никто ни о чем не
спрашивал, никто не прогонял, но никто и не просил остаться. Он могла уйти, но
продолжала сидеть на диване в гостиной, словно какая-то необоримая сила
привязывала ее к месту. Она не слышала, о чем говорили Глеб с отцом, но когда
мальчик с потерянным видом прошел мимо нее на улицу, а затем вернулся с ивовыми
прутьями в руках, поняла, что ее другу предстоит сейчас суровое испытание.

Дверь за Глебом захлопнулась. Девочка обратилась в слух. Довольно
продолжительное время из соседней комнаты ничего не доносилось, но потом она
услышала приглушенные звуки ударов. Зоя ждала, что сейчас раздадутся и крики, но
ничего подобного не было, лишь под конец стало доноситься нечто, похожее на
всхлипы. Затем все затихло.

Дверь отворилась, оттуда вышел взъерошенный Глеб с пунцовым, заплаканным лицом и
направился к Зое. Было заметно, что идти ему больно, но мальчик изо всех сил
сдерживался, чтобы не вскрикнуть. Подойдя к девочке, Глеб утер рукой слезы,
опустил лицо и пробормотал:

- Отец прав, нам пока не следует больше встречаться...

Затем вскинул на Зою глаза и произнес:

- Но я тебя все равно не забуду! И когда вырасту, опять к тебе прилечу!

Девочка обхватила его руками, прижала к себе, и несколько минут они простояли в
скорбном молчании, пока вошедший в гостиную Иштван не прервал прощание юных
влюбленных.

А еще через три дня с Земли на Люцию улетел рейсовый космический корабль. В
зоиной школе уже начались занятия, но девочка улизнула с уроков и приехала в
космопорт. Еще раз увидеть Глеба ей не довелось: пассажиров вывели из здания
космопорта для посадки в корабль еще до ее приезда, - но она потом долго стояла
и смотрела в небесную высь, где постепенно угасала яркая звездочка - космический
корабль, увозивший Глеба на его родную планету.