Надежда Белякова

Когда Мыш был Мышонком

Дождь хлестал несколько дней подряд. Жестокий, немилосердный. Затонули даже старательно прорытые матушкой-мышью переходы, соединяющие норки и ведущие в случае опасности к спасительным выходам. Да и самую глубокую, надежную и такую уютную норку, вечно наполненную веселым шумом-гамом кувыркающихся шалунов братцев-мышат и шустрых сестренок. И ее тоже начинало подтапливать.

Мышата, плотно прижимаясь к своей матушке, попискивая от страха, забились в самый дальний угол, видя, как их любимая норка отсыревала прямо на глазах, и кое-где отяжелевшие от воды стены сползали вниз.

Пока матушка - серая мышь была занята тем, что, согревая своих малышей, старалась успокоить их, сжавшихся в плотный пушистый комок, комок отчаяния и страха, в это время самый юркий мышонок выбирался из норки. А чтобы от страха не остановиться на полпути, он посильнее зажмурился и проскочил, рассекая ползущий на встречу прямо в норку мутный поток. Чтобы не захлебнуться, он поднимал нос высоко вверх и упрямо пробирался к выходу в надежде, что там, снаружи, он найдет сухое безопасное местечко для всего своего семейства.

Мечтая об этом, смелый мышонок , озираясь вокруг вылез наружу, в надежде увидеть: где же кончается дождь, но увесистые капли дождя часто-часто ударяли его по голове, мешая рассмотреть, где же спасительное местечко.

Конца края не было этому злодейскому ливню, но он и думать не хотел о возвращении, возвратиться ни с чем было бы так обидно. И он решился продолжить поиск. Ловко подползая под опавшую листву, он перебегал с места на место, прячась от дождя, то под зарослями травы, то под широкими лопухами и листьями мать-мачехи, подорожника, подбадривая себя тем, что: "Не может же дождя вот так лить по всему Белому Свету! И должно же быть теплое сухое местечко для его веселой семейки".

Так ободрял себя мышонок, пока скользил по размокшей земле куда-то вперед и вперед по королевскому парку, покинув свою родную норку, затерянную где-то среди опавшей листвы на одной из полянок старинного тенистого липового парка. Отважный мышонок мчался по липовой аллее, а высоченные чернеющие мокрые стволы, словно подпирающие грозовое небо своими растаявшими во тьме мощными кронами, и эти липы казались ему грозными великанами. И страх перед ними подгонял мышонка, так что он летел стрелой, пока вдруг не заметил, что аллея осталась позади, а густую высокую траву сменили широкие листья лаватеры и густые заросли цветущих аквилегий. Их стройный пестрый ряд укрывал мышонка от хлестких струй дождя, и вели прямо к высоким мраморным ступеням. Правда, чтобы вскочить на эти ступени, нужно было миновать песчаную дорожку, а здесь подстерегал его дождь, грозный и беспощадный, которому, как казалось мышонку, только и было заботы, как метко хлестнуть и побольнее ударить беззащитного мышонка. И это особенно сердило его. И поэтому мышонок из последних сил, казалось, силенок, взял да выскочил на середину песчаной дорожки прямо напротив ступеньки лестницы - парадному входу во дворец. Королевский дворец. Тот самый, о котором столько рассказывали и матушка - серая мышь, и их бабушка - старая мышь, вместо сказок перед сном мышатам-малышам. От их воспоминаний о том, как удавалось им проскочить по недосмотру множества слуг и придворных туда во дворец - просто дух захватывало.

Он поднял мордочку, чтобы получше рассмотреть этот величественный дворец и весь сжался от ужаса, увидев огромных белых, неподвижно застывших в гордых позах людей. Казалось, дождь был им нипочем, и от этого мышонку стало еще страшнее. И он сам перестал замечать удары холодных капель, ожидая или удара или нападения незнакомцев. Но ничего страшного не последовало. Эти белые истуканы так и стояли, замерев неподвижно, не обращая внимания ни на грозовые раскаты, ни на дождь, ни на вспышки молний среди ночной темноты, ни на перепуганного мышонка. И он вспомнил и о похожих чучелах, одетых в человеческие одежды и издалека так же похожих на людей. Но там, где они, мыши, видели тех чучел, были огороды. И приходило туда все мышиное семейство, чтобы полакомиться, только что брошенными в землю людьми семечками, бобами, сочными луковицами тюльпанов. Эти чучела, в смешных шляпах с развевающимися на ветру рукавами, те странные люди ставили, чтобы отпугивать ворон и других птиц, но кого должны были отпугивать эти огромные задумчивые истуканы. Вернее, статуи, как называла их бабушка...

Но размышления мышонка вдруг прервал звук резко открывшейся двери дворца.

Из глубины приоткрывшейся двери показалась вытянутая на улицу рука, и послышался мужской голос: "Нет, дождь до сих пор не кончился и... похоже и не собирается затихать!"

Из приоткрытой двери пахнуло чем-то таким манящим и таким вкусным, что голодный мышонок, забыв об опасности, стремглав устремился туда, откуда доносились дивные запахи королевской кухни.

"Да..." - продолжил, стоящий в дверях старый дворецкий: "Такой ливень, пожалуй, не пойду домой, останусь во дворце, а переночую в гардеробной" - размышлял вслух дворецкий, мерцая в ночи золочеными эполетами и галунами. А в это время мышонок проскочил между его широко расставленных ног в красных ботфортах с пышными бантами. Подышав еще немного сырым, но свежим после ударов молний ночным воздухом, дворецкий вдохнул и плотно закрыл дверь, заперев ее на ночь на несколько засовов сразу. А мышонок, пока дворецкий гремел засовами, уж мчался по полутемным коридорам королевского дворца на запахи жареного, пареного, копченого, вареного, в сторону королевской кухни. Мелькали натертые до блеска латунные ручки, мерцала в полутьме позолота лепнины, которой были щедро украшены двери и стены дворца. То грозно, то кокетливо смотрели со стен старинные портреты доблестных предков и легкомысленных пра - пра - пра - бабушек, тетушке и кузин нынешнего короля. Нисколько не смущаясь их, играли в кости стражники, отставив к стене и украшенные чернью секиры и копья, и арбалеты, пользуясь тем, что к ночи дворец опустел. Эта неожиданная опасность заставила мышонка юркнуть и спрятаться в тени составленного оружия.

Разглядев из своего воинственного укрытия торчащие из под забрал рыжие, смоляные, черные и белесые усы стражников, одетых в латы, которые скрипели при каждом движении игроков, мышонок немного успокоился, видя, как увлечены они игрой, а значит, проскочить дальше возможно. Да и возможность отдышаться была очень кстати. И мышонок еще раз, подняв мордочку, повел носом, проверяя куда же ему двигаться дальше, где же в этом дворце главное: где притаилась кухня.

И тут вдруг между стражниками возникла перебранка; кто-то кого-то заподозрил в нечестности. Они вскочили, похватав оружие, кому какое под руку подвернулось. К счастью, они были так увлечены, что и не заметили притаившегося мышонка.

И он помчался дальше в сторону, где, судя по приметам, должна была находиться кухня, куда его направлял все более заставляющий считаться с собой - голод, туда, откуда доносились чарующие, как волшебная музыка, ароматы королевских завтраков, обедов, полдников и ужинов.

В самом дальнем крыле дворца, за неказистой дверцей скрывался мир вкусностей и королевской сытости. Заветная дверь оказалась приоткрытой, и мышонок тотчас проскочил во внутрь. Там он мигом сообразил к чему нужно устремиться. Это был большой чан, куда кухарка обычно выбрасывала остатки хлеба и всего недоеденного. Мышонок был так увлечен, что не заметил, что в кухне есть гурман и поважней его. Это был кот, которого держали во дворце именно для того, чтобы он ловил мышей здесь, во дворце. Но в этот поздний час ему, как и многим во дворце, было не до своих прямых обязанностей. Его гораздо больше занимали и даже волновали сосиски, те, что оставались в кастрюле, оставленные неповоротливой, но хорошей кухаркой, без присмотра.

Кот, пользуясь тем, что плита да и кастрюля остыли, не только успел залезть на плиту, но даже занес свою когтистую лапу над гладким розовым боком, приветливо изогнутой, сосиски. И в этот самый сладкий миг его отвлек шорох у помойного бака, на другом конце королевской кухни. Это мышонок принялся грызть извлеченную из чана корочку вчерашней булки.

Ярости кота не было предела. Отвлекать его от прекрасной сосиски! Напоминать о его прямых кошачьих обязанностях!!! Он подпрыгнул, выгнув спину, и гневно зашипел.

К сожалению, при этом он задел стоящую на плите сковородку, которая неожиданно задела чайник. Который полетел с плиты с ужасающим грохотом, разливая по полу, расползающуюся на глазах, лужу. Следом полетела и предательница - сковорода. На этот шум и грохот прилетели разгневанная кухарка, потрясенная и даже испуганная таким грохотом. Словно сто молний разом ударило в кухне, прогремев грозовым раскатом. А мышонок за последние дни столько раз слышал громовые раскаты, что и теперь не испугался, а быстро развернулся и бросился бежать, проворно проскочив в ту самую щелку между полом и дверью, через которую и проник в кухню. И все это он успел, пока кот выгибал спину и шипел.

Едва он юркнул, его чуть не раздавила тяжеленными разношенными башмаками, толстуха кухарка, которая мчалась на кухню, выпучив глаза. Как только она распахнула дверь, кот выскочил в коридор, следом за мышонком. А кухарку, едва заглянув в кухню, увидела, что сосиски, приготовленные ею самой себе на поздний ужин, сползают на пол из перевернутой кастрюли. Она развернулась, схватила веник и помчалась за котом, чтобы наказать безобразника, воришку.

Зловеще размахивая веником, она тяжело переваливаясь, бежала за котом, время от времени стараясь достать его метелкой, а кот бежал за бегущим по коридорам, парадным лестницам, тронным, танцевальным и другим залам дворца, мышонком. Он бежал, перебирая розовыми лапками по узорчатым коврам, разноцветным мраморам дворцовых полов, паркетам, выложенных самыми немыслимыми рисунками, кафелю, опять паркетом и опять мрамором. Вдруг он буквально налетел на сидящих и играющих, но теперь уже не в карты, стражников. Они от неожиданности завизжали. Вскочили и игральные карты дождем полетели на пол.

"Чего глазеете, бездельники?!! А ну, в погоню! Кота и то поймать не можете!" - крикнула им кухарка. Это замечание кухарки обидело стражников и они, лязгнув забралами, похватав, каждый свое оружие, бросились вслед за кухаркой, желая показать, что и они полны рвения и старания на службе.

Все бежали за котом, который честно преследовал непрошенного во дворце гостя - мышонка.

"Держи вора! Держи вора!" - подбадривали друг друга стражники, пробегая по давно пустующим детским комнатам, четырех, давно повзрослевших и выданных на все четыре стороны в четыре разных королевства, дочерей короля. Топая, громыхая и лязгая, они промчались через пустующий будуар покойной королевы. Тут к ним присоединился дворецкий, со свечой в руках, в ночной сорочке и все теми же красными ботфортами на босу ногу. Не разбираясь, кто именно ворюга и кого нужно ловить, дворецкий бежал вместе со всеми, с трудом переводя дыхание.

Эта разъяренная толпа, с рыжим котом впереди, казалось вот-вот настигнет и погубит беззащитного мышонка, но тут вдруг произошло невероятное. Дворецкий, с неожиданным для него проворством, схватил кота и, прижимая его к себе, громким шепотом несколько раз повторил: "Тс-с! Тс-с-с! Тс-с-с-с!!!"

Удивительно, но и все до единого преследователи, кроме кота, стали прикладывая указательный палец к губам, для большей достоверности округляя глаза так же шептали, обращаясь друг к другу: "Тс-с-с!!!"

Потом все, как по команде, повернулись и на цыпочках, причем, дворецкий и кухарка босиком, сняв обувь, удалились. Кот попытался было вырваться от руки дворецкого, но тот был суров и немедленно пресек попытку кота продолжить преследование.

Озадаченный мышонок остался один в темной комнате. Он оглянулся и увидел пробивающуюся полоску света в узкой щели между плотно закрытой дверью и полом. Опасаясь, что его преследовали передумают, он решил поскорее убраться из этого зала, основным украшением которого был огромный портрет в золоченой раме, украшенной резной короной, как будто недостаточно было того, что такая же корона, но нарисованная, красовалась на голове сидящего седого старика.

"Наверное, король!" - подумалось, пробирающемуся к двери, мышонку. Он не знал, что это была дверь королевской опочивальни. И поэтому и придворная стража, и сам дворецкий, не говоря уже о взлохмаченной, после пробега по дворцу, кухарке, побоялись в столь поздний час беспокоить своего короля. И, не дай бог, нарушить его сон.

Но королю в эту ненастную ночь не спалось. И, конечно, он слышал этот грохот, что поднялся у его двери. Он был удивлен, но за долгие годы правления, он ко всему во дворце привык и потому не вышел на шум из опочивальни, но прислушался, и чтобы лучше расслышать; что же там такое произошло, он отложил недочитанную книгу на стоящий рядом резной столик, и посмотрел в сторону двери.

И тут он увидел мышонка, сидящего у двери. Его глаза, остановившиеся от страха, превратились в две неподвижные блестящие бусины. Розовый хвост дрожал от страха, ушки были плотно прижаты и опущены. Мышонок смотрел на короля и думал: "Так вот и выглядит моя погибель... Седой человек, точь-в-точь, как тот король на портрете, но вместо короны у него на голове ночной колпак. А на плечи вместо мантии наброшен длинный халат. Сейчас снимет с ноги этот расшитый бисером сафьяновый шлепанец и метко швырнет им в меня. Ох! Чую - попадет! А это печенье, что лежит нетронутое на блюдце, рядом со стаканом недопитого чая..., о, как оно пахнет! И корицей и ванилью. И запах этот просто щекочет нос. Да, бабушка была права, когда вспоминала этот дворец, забегая сюда время от времени, что поразительно, всякий раз оставаясь целой и невредимой, как огромную нору, полную невероятный чудес.

Она говорила, что здесь, во дворце, все при встрече приветствуют друг друга. И так уморительно это делают. Как же она учила нас делать это, называемое здесь "реверанс".

И, вспоминая бабушкины уроки, мышонок выпрямился и всеми лапами изобразил реверанс, глубоко кланяясь, кивая, то в одну, то в другую сторону, расшаркиваясь перед королем. А то, что это сам король, мышонок уж больше не сомневался, узнав его по портретам, развешенным по всему дворцу. Эти забавные реверансы даже отвлекли его от страха перед королем. И он так осмелел, что, припоминая, как он веселился с сестренками и братцами - мышатами, принялся кружить в танцах, в тех самых, которые им показывала бабушка, которой посчастливилось как-то раз увидеть настоящий бал.

А король в это время, старясь не спугнуть мышонка, медленно протянул руку к тому печенью, что лежало на блюдце. Раскрошил его, крепко сжав пальцы, и эти крошки покрошил перед собой.

Пораженный этим угощением, мышонок замер на месте, вспомнив, что только что видел в короле свою погибель.

А бабушка - старая мышь объясняла, что человеческая погибель, сама похожа на человека, но вся белая-белая и с косой. Значит, мышиная погибель - белая, белая мышь, и, наверное, с мышеловкой. Но этот приветливый старик, хоть и король, действительно не похож ни на что такое страшное. "И с чего это я так его испугался!" - расхрабрился мышонок, одним прыжком приблизившись к заветному печенью.

"Будь, что будет!" - решил он и принялся есть печение, время от времени уморительно кланяясь королю, выражая ему сердечную благодарность.

Король был и обрадован и потрясен появлением такого затейливого мышонка. Обрадован потому, что в эту ненастную ночь ему было особенно печально и одиноко. А его смешные реверансы и танцы, словно он дразнил изрядно надоевших ему в последнее время придворных.

И король, быстро выпив остывший чай, перевернул стакан вверх дном, ловко опустив его так, что мышонок оказался внутри.

Мышонок метался в надежде найти выход и вырваться на свободу, а король в это время взял со стола колокольчик, и, настойчиво звеня, стал ожидать появления слуг.

В ночной тишине колокольчик был быстро услышан. И прибежал заспанный камердинер. Король приказал немедленно принести в опочивальню клетку.

Его приказание было вскоре выполнено, и из королевского чулана была извлечена не просто клетка, а золотая, в которой когда-то щебетала любимая канарейка его дочерей.

Король ловко пересадил в эту клетку мышонка, и с этой ночи жизнь его резко изменилась.

Теперь он жил в золотой клетке, кушанья он получал просто изысканные. А когда все тот же рыжий кот, по недосмотру слуг и стражников, приближался к клетке, пытаясь напасть на мышонка, то крепость этой клетки даже радовала мышонка.

Шло время, король очень привязался к мышонку, все реже и реже расставаясь с ним. Золотую клетку слуги торжественно вносили следом за королем в зал торжественных заседаний. Где король принимал послов из разных стран. Мышонок внимательно наблюдал, запоминая, как кто кланялся, приветствуя короля, и уморительно повторял их движения. Этим он до слез смешил своего короля. Без мышонка король никуда не отправлялся. Даже на бал, где мышонок танцевал,

Пока не смолкала музыка. Он и сам так привык к королю, что давно уж не метался по клетке, напротив, он славно обжил ее, словом, совершенно привык к своей новой жизни. Вскоре король и сам убедился в этом, видя, как спокойно мышонок грыз какое-то лакомство, сидя в незапертой клетке, когда король забыл как-то раз ее запереть. Со временем, клетка стала не нужна, потому что смышленый мышонок стал совсем ручным. Сидел в тронном зале прямо на подлокотнике трона, перемещался по дворцу в кармане камзола короля, а иной раз, сидя у него на плече. Король полюбил "советоваться" с ним. Особенно, когда его раздражали возражения его советников и придворных.

Когда возникали споры, он просто обращался к мышонку и спрашивал вслух при всех: "Как ты полагаешь, дружок: идти ли нам войной на соседнее королевство или нет?"

А поскольку самому ему очень хотелось повоевать, то и те привычные поклоны, которые так забавляли короля, конечно, были поняты всеми, как знаки согласия, к его большому удовольствию, и король пенял своим несговорчивым придворным: "Вот теперь и вы могли видеть, что правильное решение столь очевидно, что даже мышонку ясно, как лучше поступить". И с этим просил удалиться всех несогласных.

Он стал все чаще и чаще прибегать к "помощи" мышонка и даже однажды произвел его в тайные советники. Мышонку нацепили на шею какое-то кружевное подобие воротника, сзади которого был прикреплен алый шелковый шлейф, который закрывал его серую пушистую спинку и только его длинный тонкий хвост торчал из-под него. Потом король придумал новое развлечение. Он торжественно награждал мышонка крошечными орденами, и всякий раз давал бал в честь очередного награждения.

Мышонок кружился в танцах, ни сколько не печалясь о том, что среди придворных, с которыми король совершенно перестал считаться, и которые предпочли бы видеть придворного мышонка, этого королевского любимчика, скорее в мышеловке или в когтистых лапах кота, чем на подлокотнике королевского трона. И таких недовольных с каждым днем становилось все больше.

И так мышонок дослужился до титула тайного советника, невольно сменив на посту старого, изворотливого придворного, затаившего зло, но старавшегося скрыть свою досаду.

И теперь никто не смел давать советы королю, не говоря о возможности возражений.

А мышонок ни разу не подвел своего короля, согласно кивая, именно тогда, когда и следовало. Почтительно кланяясь, демонстрируя полное почтение своему королю, приседая в глубоких реверансах. Когда король якобы "советовался" с ним.

Да! Многое узнал он за прошедший год о жизни королевского дворца, который начал побаиваться. Он расхаживал по ворсистым коврам и мрамору полов, а за ним волочилась попонка, увешанная орденами и медалями, свидетельствовавшими о росте его придворной карьеры.

Со временем, у подножья королевского торна король повелел установить точную копию королевского трона для него, любимчика короля. И во время заседаний и советов, мышонок возлежал на своем троне у ног своего повелителя, удивительно вовремя вскакивая, чтобы поклониться в знак согласия.

На балах, придворные, опасаясь, как бы не наступить на мышонка, вместо того, чтобы предаваться искреннему веселью, как бывало в прежние времена, до появления мышонка при дворе. Теперь ни покружиться непринужденно в танце, вальсируя, не порезвиться в веселой мазурке.

Все были заняты тем, что внимательно смотрели себе под ноги, опасаясь наступить на мышонка и впасть в немилость короля. От того и стали скучны придворные балы и праздники.

И однажды, попавшие в опалу придворные и те, кто опасался попасть в немилость, под предводительством дворецкого собрались в беседке и советовались, что же такое им сделать, чтобы вернуть придворную жизнь в прежнее русло, а значит, избавиться от несносного для них мышонка.

Каких только козней не придумывали они, каких хитроумных ловушек и мышеловок, замаскированных подо все что угодно не предлагали они. Но дворецкий, вспомнив с чего началось появление во дворце мышонка. Все почувствовали облегчение. Так прост и безопасен был этот способ. Глубокой ночью дворецкий пробрался на кухню, пока кухарка крепко спала за печкой. И подманил кота кусочком копченого окорока. Кот поддался на это обольщение, даже не подозревая, сколько самых именитых придворных зависят в эту минуту от его желания или нежелания отведать кусочек вкуснятины.

Дворецкий ловко захватил за шкирку, доверчиво склонившегося над лежащим на полу окороком, и потащил его в опочивальню короля. По дороге молился и о том, чтобы король не проснулся и о том, чтобы кота от волнения не покинул аппетит. Крепко прижимая кота к себе, он вдруг испугался, почувствовав, какой он жирный и раскормленный - этот котяра. Еще бы - на королевских-то объедках! Захочет ли он отведать дичи, то есть мышатины? Но отступать было поздно и дворецкий, сопровождаемый толпой заговорщиков на цыпочках, шли в сторону королевской опочивальни.

Бывший тайный советник приоткрыл нежно проскрипевшую дверь, и в узкое расстояние меж косяком и дверью, дворецкий буквально протиснул ошарашенного кота. Кот яростно сопротивлялся, пока не увидел спящего рядом с тапочками короля в точно такой же, как и у короля, кроватке под кисейным балдахином.

Кот совсем без всякого аппетита, без малейшего желания съесть мыша, а лишь из чувства жгучей мести, за причиненную тогда обиду, о которой он все время помнил: еще бы - помешать ему поймать мыша у порога королевской опочивальни, когда тот был у него почти в когтях! Так вот кот одним прыжком достиг ложа заклятого врага. Он унюхал его тотчас же, как только оказался в спальне. Он рычал и мяукал так, что о продолжении безмятежного сна короля и речи быть не могло. Он проснулся в ужасе от раздававшихся шума драки, от падающего стола и чего-то еще. В потемках было не разобрать, что за чем задевал, опрокидывая на ходу предметы в спальне. В то время, как мышонок остался один на один с разъяренным зверем.

И вот уж левая лапа кота прижала его розовый хвост, правая опустилась на пушистый мягкий животик и к шее, украшенной, пожалованной на днях звездой героя. Золотой со сверкающим рубином посередине, но конечно, лишь при свете. Здесь в темноте кот не мог оценить по достоинству ни рубин, ни блеск алмазов, щедро украшавших эту почетную награду. Он ее просто не видел. Так оскалившись и готовый впиться своими острыми зубами в шею мышонка, он буквально укусил эту почетную звезду. Она коварно встала, как распорка поперек его пасти, не давая ни разомкнуть, не сомкнуть челюсти. Досады кота не было предела. В этот момент король, дрожащими от страха руками, зажег свечу.

Он увидел, что его спальня битком набита придворными, вооруженной стражей и дворецким. Не зная, чего больше ему опасаться в эту смутную минуту, он спросил дрожащим голосом: "Что здесь произошло?"

Дворецкий быстро оглядел спальню, увидел того, на кого возлагали все надежды и он сам, и все придворные вместе со стражей.

Тут он увидел в пасти кота сверкающую Звезду Героя и решил, что сам-то хвостатый герой наверняка уже в брюхе кота.

И мгновенная мысль о том, что "а кот и вправду заслужил награду" развеселила его и придала смелости. Пока никто не разобрался что к чему, быстро схватил кота, ловко изъяв эту золотую "занозу", тотчас опустил его и угрожающе топнул ногой. Кот мигом шмыгнул под кровать короля.

А дворецкий, сжимая в кулаке награду, торжественно произнес: "Ваше

Величество! Довожу до Вашего сведения, что благодаря бдительности верных Вам придворных, отваге и смелости стражи и моей преданности Вам, мы защитила Вас от нападения Ваших тайных врагов, коварно проникших в королевскую опочивальню. Вознесенный вами на вершину власти мышонок, позорно бежал".

В чем он действительно был прав, так это в том, что мышонок действительно бежал. Он воспользовался тем, что кот поперхнулся Звездой Героя, мышонок убежал, проскользнув меж ног целой толпы: и придворных и стражников. Он мчался и мчался к выходу из дворца. И только, когда он нырнул в самую середину одной из многочисленных клумб, что кишели цветами вокруг дворца, он остановился отдышаться.

"Хватит придворных хлопот!" - сказал мышонок самому себе и пополз в ту сторону, где была его норка, откуда и начались все его приключения. Он полз из последних сил, а когда нашел ее, она оказалась опустевшей. Он очень огорчился, потому что так хотел повидать своих. Она была сильно повреждена, видимо, тем самым ливнем. Хитроумные переходы внутри были завалены. Стены осыпались. Так горестно ему стало, а тут еще как на грех он вспомнил, что на днях у него День Рождения. Как хотелось бы ему побегать в салочки с веселыми братишками и сестричками, кувыркаясь и дурачась. Но где они теперь? Где их искать? И он вспомнил великолепные праздники, которые устраивались при дворце в его честь.

Теперь это все осталось в прошлом и ему нужно теперь жить здесь. И он подумал0, вспомнив о своих дарованных королевских титулах и званиях, что0, пожалуй, на свой день рождения он мог бы пригласить самых именитых обитателей леса, что далеко простирался за королевским парком. Он долго рассуждал, кого бы ему пригласить. И решил пригласить, во-первых, самого главного в лесу: медведя. Во-вторых, сильного и хищного - волка. И, конечно, в-третьих, лису, самую коварную, удивительно напоминавшую некоторых придворных, а за одно и мощного кабана.

Кое-кого рангом поменьше, тоже не забыл. И принялся украшать покинутую его семьей норку. Стаскивать всякое угощение. Приглашенные были так озадачены смелыми замашками мышонка, пришедшего их пригласить как ровня, что даже приняли его приглашение. И в назначенный день все разом явились туда, где находилась норка мышонка. И с тех пор неизвестно, остался ли, жив мышонок, успел ли выскочить из норки, затоптанной властителями леса. Какова судьба этого забывшего о том, что он всего-навсего мышонок, чтобы с ним не происходило, и каких высот не достигал бы он, мышонок всегда останется просто мышонком. И это точно, как никто другой знала его матушка, возврата которого она все ждала и ждала.