Белкин Юрий Николаевич : другие произведения.

На мой взгляд: размышления в темноте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В книге " на мой взгляд" слепой человек пишет о своих ощущениях и представлениях. Широкий спектр тем, от бытовых до общественно-политических, говорит о богатом жизненном опыте автора, о его способности глубоко осмыслить происходящее и в доходчивой форме донести материал до читателя.
  
  Белкин Юрий Николаевич родился 3 ноября 1943 года в рабочем посёлке Иловля Волгоградской области. На десятом году жизни от взрыва мины полностью потерял зрение. Продолжил учёбу в серафимовичской и саратовской школах для слепых детей. В 1964 году закончил Курское музыкальное училище-интернат для слепых по классу баяна. Работал преподавателем в детских музыкальных школах Волгограда и области. В 1971 году с отличием закончил исторический факультет волгоградского педагогического института. Вёл уроки истории и обществоведения в волгоградской очно-заочной школе для слепых. С 1979 по 2002 год проработал в волгоградской областной организации всероссийского общества слепых начальником отдела культуры, заместителем председателя, а, затем, в течение 15 лет председателем правления. Без отрыва от работы закончил дефектологическое отделение Ленинградского Педагогического Института и Волгоградскую Академию Государственной Службы. В советское время в тематическом сборнике напечатал статью о проблемах формирования личности инвалида. В девяностые годы в периодической печати опубликовал несколько статей о путях развития современной России. С 2005 года Юрий Николаевич живёт в родном посёлке Иловля. В 2006 году в волгоградском издательстве вышла книга Юрия Белкина " на мой взгляд". Экземпляр книги находится в президентской библиотеке, о чём автор извещён администрацией президента России.
  Книга была номинирована на международный конкурс творчества инвалидов в 2008 году. В настоящее время автор работает над продолжением.
  
  Белкин, Ю. Н.
  На мой взгляд: размышления в темноте / Ю. Н. Белкин. - Волгоград: Издатель, 2006. - 160 с.
  ISBN 5-9233-0539-9
  Автор, слепой человек, делится с читателем мыслями о своем мировосприятии.
  84(2Рос=Рус)6-4(2Рос-4Вог)
   љ Белкин Ю. Н., 2006
  
  
  ***
  В книге " на мой взгляд" слепой человек пишет о своих ощущениях и представлениях. Широкий спектр тем, от бытовых до общественно-политических, говорит о богатом жизненном опыте автора, о его способности глубоко осмыслить происходящее и в доходчивой форме донести материал до читателя.
  Книга может быть полезна госслужащим, которым приходится часто общаться с инвалидами, учителям и воспитателям спецшкол, родителям, имеющим детей инвалидов, студентам дефектологических отделений. Да и люди, далёкие от проблем инвалидов, найдут в ней не мало интересного и полезного.
  
  От автора
  Никак не ожидал столь живого интереса к своей книге. Утверждают, даже, что прочтение её перед принятием важного решения или перед началом серьезного дела приносит удачу. Эдак, пожалуй, и до мистики недалеко. На мой взгляд, всё обстоит гораздо проще. Содержание книги несколько отрезвляет человека, сбивает эйфорию, оттесняет робость. В результате размышления становятся реалистичнее, принимаемые решения оказываются более взвешенными, а, стало быть, и более удачными.
  
  
  Уважаемый читатель!
  Удели несколько минут этой книжице - не пожалеешь.
  Если ты успешный - найдешь в ней "лекарство от головокружения".
  Если у тебя проблемы - она поможет тебе разглядеть свет в конце туннеля.
  Если же не страдаешь ни тем, ни другим - обязательно задумаешься о смысле жизни.
  Автор - слепой человек. Пишет о своих ощущениях и представлениях, о своем осмыслении окружающей действительности.
  "Миром без солнца" назвал исследователь морских глубин Жак Ив Кусто подводное царство и рассказал о нем много интересного.
  Неужели не любопытно заглянуть в мир без света?
  Ю. Каратунов
  
  
  
  
  1
  Меня часто спрашивают о специфике восприятия окружающего мира слепым человеком. В ответ рассказываю о своих ощущениях, представлениях, а собеседник сам делает вывод, насколько они соответствуют действительности. Беседы всякий раз выстраиваются по-разному. Но я стараюсь полнее показать срез того, о чем приходится размышлять, упоминаю даже биографические факты. Короче говоря, пытаюсь по возможности показать внутренний мир слепого, эту своеобразную "вещь в себе", превратить её в "вещь для собеседника".
  * * *
  Я потерял зрение от взрыва на десятом году жизни, так что война не обошла и меня. Немало детей разделило тогда мою судьбу. Известно, что в критических ситуациях военачальники, сохраняя боевую технику, пускали иногда по минным полям пехоту впереди танков. Таким образом, ценою жизни и здоровья солдат достигался успех танкового прорыва. Что ж, война есть война, и у нее свои законы. Нас, детей, тоже жизнь пустила по следам ушедшей войны впереди минеров. Оружие и боеприпасы валялись на каждом шагу. Статистику никто не вел, но легко предположить, сколько моих сверстников погибло и покалечилось, "облегчая" военным работу по разминированию территории. Без большой натяжки можно сказать, что занавес, которым закрывалась сцена театра военных действий, был соткан из наших судеб.
  Темнота накрыла сразу, то есть в одночасье оказался в другом психофизическом состоянии. Возникли трудности в ориентировке, мобильности, самообслуживании. Слепой человек основную информацию получает через слух, поэтому старался вслушиваться в каждую мелочь, на которую, будучи зрячим, не обратил бы внимание. Кстати, таких "мелочей" порой оказывается не так уж и мало. Иной раз даже приходит мысль: а не слишком ли много человек теряет из-за собственной невнимательности? Кто-то из западных модельеров сказал: "Порой женщина кажется привлекательной, пока не открыла рта". Суждение резковатое, но не лишено смысла. Люди научились подавать свою внешность, искусно прятаться за нею, но контролировать поведение, речь, а тем более интонацию голоса гораздо сложнее. И здесь, как говорится, сам Бог велел инвалиду по зрению активизировать сохранившиеся органы чувств и попытаться уловить что-то сокровенное. Если возник барьер инвалидности, почему бы не попробовать его как-то превозмочь? Должен же человек как-то реализовывать свой потенциал! Когда плотина перегораживает русло реки, образуется водохранилище - скопление потенциальной энергии воды. Она используется для выработки электричества, шлюзования, орошения и прочего. Но значительная ее часть расходуется бесконтрольно. Вода что-то размывает, заполняет, растворяет, куда-то просачивается. За десятки километров от плотины подземные воды подтопляют селения, и еще бог знает на что человек провоцирует воду своими рукотворными барьерами. Если бы мы понимали язык воды, много узнали бы о ее подземных похождениях и проказах, о многом бы она нас предупредила. Может быть, и жизненная энергия инвалида, стесненная дефектом, тоже куда-то направляется, как-то видоизменяется, только мы не придаем этому значения. А может, стоит поинтересоваться? Ведь в отличие от воды эти люди могли бы рассказать о своих ощущениях и представлениях, и - как знать? - вдруг откроется что-то необычное.
  Помню, в первые месяцы после травмы приводил в недоумение близких. Указываю, например, место у верстака, где лежит стружка, подробно ее описываю. Или, подойдя к клумбе, пытаюсь сорвать цветок. На самом деле ни цветка, ни стружки нет. Вероятно, память ярко воспроизводила увиденное прежде, а я принимал это за реальность. Вообще, картины моего последнего зрячего лета прочно остались в памяти. Островки и заводи на речке, колонии репейника и дикого чеснока в степи, множество тропинок. Детская память цепко сохранила иловлинские улицы, дома, даже отблески солнечного света на стеклах окон.
  Помнится множество мужских и женских лиц на фоне темных однообразных одежд. На лицах мужчин выражение спокойной уверенности, а у женщин откровенной скорби. Для себя я объясняю это тем, что тогда, в первые послевоенные годы, все мужчины чувствовали себя героями, победителями. А вот всю глубину трагедии, всю горечь утрат в полной мере могли осознавать, пожалуй, только женщины. Может быть, благодаря этой особенности они и остались в моем сознании. Позже время наверняка стерло с памятных мне лиц поразившие меня особенности. Но тогда, по горячим следам прошедшей войны, горесть и гордость ходили в полный рост.
  Впоследствии мне часто приходилось общаться с участниками Великой Отечественной войны и по работе, и в повседневной жизни. Думаю, не зря они остались с детства в моей памяти. Есть в них что-то, особость какая-то. Это и упорство в достижении цели, и готовность прийти на помощь друг другу. А теперь вот, когда время берет свое, - умение держать круговую оборону, сопротивляться до последнего. Молодцы, да и только, молодым бы это перенять. Конечно, теперь они на излете, и все же как-то уютно осознавать, что впереди тебя еще живут такие люди. Наверное, подобные ощущения испытывают перелетные птицы, находясь внутри стаи, когда впереди, рассекая воздух, летят сильные, надежные вожаки.
  До сих пор жив сохраняются в памяти траурные дни похорон И. В. Сталина. В черных лентах портреты вождя, флаги, пионерские галстуки. Повсюду печальные лица. Сегодня много говорят и пишут об этом человеке негативного, но тогда в людях чувствовались откровенная скорбь и растерянность. Позже некоторые будут открещиваться от тех ощущений, мол, ничего подобного не испытывали, а, напротив, радовались или, по меньшей мере, облегченно вздыхали. Что ж, этим нас не удивишь. Кого-кого, а конъюнктурщиков хватало во все времена. Помнится, кто-то подсчитал, что бревно на субботнике вместе с Лениным несли чуть ли не пятьсот человек. При теперешнем политическом раскладе Ильичу пришлось бы, наверное, таскать бревна в одиночку.
  В книге Хейли "Аэропорт" создан колоритный образ летчика. "Держите от меня подальше этого надутого индюка, - говорит о нем начальник аэропорта, обращаясь к сотрудникам, - но летать я буду только с ним!" Что-то похожее происходит и у нас. Сталин у нас стал символом всего негативного, но тяжелейшую войну страна выиграла под его руководством; да и темпы экономического роста при нем были самыми высокими; даже квартиры мы норовим заполучить именно в "сталинских" домах. Можно сколько угодно полемизировать о цене этих успехов, о методах их достижения. Одно бесспорно: история не знает ни одного народа, который шел бы к своему благополучию легкими путями. Поэтому вряд ли здесь уместны однозначные оценки. Помню, в школе на уроках литературы нам ставили двойки, если мы, характеризуя героев, не шли дальше стандартных "хороший" - "плохой". Видимо, мы и сегодня не очень-то продвинулись, если пытаемся рисовать портрет исторического деятеля одним цветом.
  Порой вспоминаются целые тематические блоки, будто открываешь давно забытые файлы, смысл которых только теперь начинаешь осознавать. Как сейчас слышу голос дедушки, рассказывающего собеседникам о соперничестве в выращивании арбузов соседних хозяйств: Песчанки и Красного Яра. Он тогда работал сторожем на песчанских бахчах, и я, конечно, весь сезон был с ним. В Песчанке был опытный бахчевод. Мы, дети, звали его дядей Никитом. Кажется, у него на руке не было нескольких пальцев. Для того времени - дело обычное. Война на многих оставила свои отметины. Красноярцы старались копировать соседей во всем: и земли под бахчи отвели вблизи, и распахали, и посеяли в те же сроки. Но лето выдалось засушливое, и красноярские бахчи посохли. Песчанские же уцелели, и все потому, что Никит велел по арбузам посадить кукурузу. То ли тень от нее уберегла молодые арбузные побеги, то ли ее корни укрепили песчаную почву от выдувания - не знаю. Но урожай, хотя и скромный, песчанцы получили. Я помню те арбузы: некрупные, порой какие-то кособокие, но сладкие донельзя. Теперешние, выведенные селекционерами, крупные и толстошкурые, по вкусовым качествам ни в какое сравнение с прежними не идут. Те могли лопнуть от легкого удара, на этих - хоть пляши. Их во что угодно грузи, куда хочешь вези. Но транспортабельность даром не дается. Природу не обманешь. На сколько выигрываем в товарности, столько теряем во вкусовых достоинствах. Относительно крупные арбузы Никит помечал особыми царапинами. Они оставлялись на семена. Их строго-настрого запрещалось срывать. Как-то поздно вечером дядя Никит приехал на бахчи на велосипеде нетрезвым, точнее сказать, пришел, опираясь на велосипед, зачем-то сорвал семенной арбуз, не удержал его, и тот вдребезги разбился. Я, конечно, попробовал "запретный плод", самую его серединку, еще хранившую тепло солнца. Вряд ли он качественно отличался от прочих, но я на другой день расхваливал его сверстникам на все лады.
  А вот дыни мне нравились меньше, вернее, некоторые их виды. Наверное, в наших местах не всем дыням хватает солнца для вызревания. Однажды я помогал дяде Никиту собирать их. Как сейчас вижу: едет он на двуколке по меже и кнутовищем указывает, какую срывать. Особо понравившуюся разламывает искалеченными пальцами, кушает, причмокивает, меня угощает. Действительно вкусно! Пожалуй, слаще арбуза. Помню, насобирали мы их много, может быть, это была заготовка семян. Потом взрослые просили меня показать места сбора. Я охотно показывал. Теперь думаю: возможно, выдавал секрет, "работал на конкурирующую фирму". Ведь подбор хороших семян - тоже производственная тайна! А может быть, люди просто хотели нарвать вкусных дынок. Сейчас, к сожалению, этого не выяснишь: "иных уж нет, а те далече".
  Много лет спустя я пытался напомнить сверстникам о подробностях той поры. Ведь что тогда видел я, видели и они, но никто, даже самые близкие друзья ничего определенного вспомнить не могли. Видимо, впечатления последующих лет закрыли в их памяти то далекое время. Это у меня те образы сохранились, потому что новым неоткуда было взяться. Интеллект зрячего человека формируется на основе постоянно обновляющихся зрительных образов. Потерявший зрение вынужден обходиться тем запасом, который удалось накопить к моменту травмы. Наверное, это обстоятельство не лучшим образом сказывается на развитии инвалида. Но жизнь устроена так, что в отрицательном часто таится нечто положительное. А если поискать свои плюсы и здесь? Предположим, дефицит зрительных образов как-то активизирует мыслительную деятельность: воображение, теоретизирование и прочее - подобно тому, как хозяйка при ограниченном наборе продуктов проявляет чудеса изобретательности; как иногда НИИ при меньшем финансировании добиваются больших успехов за счет нестандартных решений. Конечно, как институты-везунчики и чудо-хозяйки встречаются нечасто, так и далеко не каждый случай слепоты оборачивается оригинальностью мышления. Но как знать? Возможно, при должном реабилитационном воздействии положительных результатов окажется больше.
  * * *
  Интересно, что мою слепоту предсказала цыганка. Из всех зрительных образов прошлого чаще других в памяти всплывает чей-то пристальный взгляд. Даже в первые годы после травмы мне часто снилось, будто на меня кто-то смотрит в окно в обрамлении какого-то сияния. Пытаюсь спрятаться, убежать - не могу. Возможно, это и был взгляд той самой цыганки, которая, увидев меня в детстве, сказала: "Умная головушка, но на десятом году с ним что-то случится". Что касается ума - это предсказание дежурное, а вот второе? Теперь мне даже кажется, что судьба пыталась предостеречь меня. Однажды, неудачно спрыгнув с грузовика, я ударился затылком. Позже узнал, что такие ушибы часто заканчиваются слепотой. Мне повезло. В другой раз, катаясь на лыжах, наткнулся глазом на палку. И опять удачно - отделался покраснением глаза. А вот в третий раз не обошлось. По-разному можно относиться к предсказаниям. Как в любом подобном ремесле, в нем много шарлатанства, но, вероятно, есть что-то такое, от чего трудно отмахнуться. У нас в семейном альбоме почти не сохранилось моих детских фотографий, поэтому нет возможности хотя бы попытаться усмотреть на них какие-нибудь характерные особенности. Ведь смогла же цыганка каким-то образом увидеть грозившую мне опасность и даже довольно точно предсказала время. Судя по тому, что меня в детстве довольно неохотно отпускали гулять, родственники как-то считались с этим предостережением. Но, видно, от судьбы не так-то легко укрыться.
  Помню, в детстве я любил все подолгу рассматривать. Бывало, вопьешься взглядом в шишкинских медведей или левитановскую осень и пытаешься увидеть, что там за краем картины или за поворотом реки. Легко запоминались стихи, отрывки прозы из учебника и даже расположение их на страницах. Наверное, я так же бесцеремонно разглядывал и людей, потому что в памяти осталось несколько недовольных лиц и характерных жестов руки: чего уставился? И вот теперь я думаю: уж не в этом ли причина моей беды? Загляделся по привычке и не успел при взрыве отвернуться или хотя бы закрыть глаза. А может быть, наоборот: слепота была запрограммирована, и я, предчувствуя это, старался наглядеться на мир, набрать побольше впечатлений. А что, если не то и не другое? Просто в нашей жизни столько всякого происходит, что при желании потеоретизировать можно выстроить любую причинно-следственную цепочку, найти подтверждение любой гипотезе.
  Но каковы бы ни были причины, следствие одно - полная потеря зрения, или, как говорят специалисты, тотальная слепота. Потерян канал, который дает человеку 90% информации. Плохо, но не безнадежно, если сохранились слух и осязание. При помощи рельефно-точечного шрифта, магнитофона, компьютера с рельефно-точечной строкой или синтезатором речи слепой человек легко может преодолеть информационный дефицит. Конечно, тогда, после травмы, в небольшом поселке я ничем из этого арсенала тифлосредств не располагал, но острую потребность в информации ощутил сразу. Ведь зрительный канал "сломался", а мозг по привычке продолжал требовать информацию в прежних объемах. Поэтому максимально использовал слух. Запоминалось все, что приходилось слышать. Прошло около полувека, но в памяти сохранились в подробностях многие разговоры взрослых на посиделках. Телевидение тогда еще не вмешивалось в уютную атмосферу провинциального общения. Каких только, бывало, историй не услышишь (теперешние латиноамериканские сериалы перед ними просто "отдыхают")! Их любили рассказывать, любили слушать, любили сопереживать. А в особо заинтересовавших меня историях помнятся даже тембр и интонация голоса рассказчика. Поэтому меня нисколько не удивляет, что Гомер, автор "Илиады" и "Одиссеи", был слепым. Скажу больше: запомнить, упорядочить пестроту и противоречивость фольклора того времени, пожалуй, только и мог интеллект, оказавшийся в подобной экстремальной ситуации. К тому же этот древнегреческий самородок получал информацию через живое слово, улавливал и энергетику разнохарактерных рассказчиков. Это тоже способствовало лучшему усвоению услышанного. Мы сегодня, читая причесанные и припудренные древние тексты, лишь отдаленно можем представить себе вкус и аромат той эпохи. Так, наверное, разнятся между собой чашечки растворимого и натурального кофе.
  Вероятно, так же отличается теперешняя латынь от живого языка, на котором разговаривали римляне. "Мертвым" иногда называют латинский язык. И верно, все вроде бы в нем есть, но нет главного - жизни. Нет народа, который вдыхал бы в него душу, обогащал разнообразными лингвистическими оттенками. Поэтому нам надо всячески оберегать каждый штрих русского языка. Именно эти, на первый взгляд, незначительные фонетические и морфологические нюансы и придают ему жизненную силу. В свое время англичане крепко поработали над собственным языком. Упростили, отшлифовали его, сделали легко доступным и для иностранцев, и для машин. Конечно, философия рационализма, охватившая тогда Западную Европу, требовала свое, но, кажется, британцы перестарались. Упрощенный, приглаженный язык не заставляет задумываться. Если нет зазубринок и шероховатостей, то и мысли заточиться не обо что. Особенно это опасно в детстве, когда ребенок осваивает родной язык, когда закладываются основы мыслительной деятельности. Интеллект должен формироваться в условиях, максимально приближенных к реальной жизни, а жизнь наша многогранна, многоакцентна, часто неудобна и даже корява. Во всяком случае, гладкого до отшлифованности в ней не много. В этом смысле русский язык выгодно отличается от других. Конечно, над ним тоже старательно потрудились и ученые, и литераторы, но наш "великий и могучий" устоял. И слава богу! Вероятно, секрет жизнестойкости заключается в том, что он постоянно подпитывается от языков всех народов России. На мой взгляд, нестандартность мышления россиян и обусловлена в первую очередь оригинальностью и богатством русского языка. Так что для сохранения индивидуальности надо обеспечить нашим детям возможность добротно осваивать родной язык, а потом пусть себе преспокойно штудируют любые иностранные: хоть английский, хоть "мумбу-юмбу". Да и в общественно-политическом плане мы разнимся с Европой. Так называемая демократия, подобно вращающемуся барабану, потерла западноевропейцев друг о друга, затупила уголки, сровняла зазубринки. Сделала их не то чтобы круглыми, но, скажем так, овальными. Мы же, россияне, остаемся "угольчатыми" и не очень торопимся в шлифовальный барабан. Как писал Павел Коган: "Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал". Поэтому-то мы частенько раним друг друга. Не научились еще уступать соседу жизненного пространства. Но это болезнь роста, она со временем пройдет. И неудобная, даже опасная угольчатость обернется колоритной многогранностью.
  У читателя может сложиться мнение, что после потери зрения образование мое ограничивалось "завалинкой". Нет, конечно, была и "цивильная" информация - вездесущее радио. Детские передачи, литературно-музыкальные концерты и композиции, спектакли, беседы на разнообразные темы - вот далеко не полное "меню" тогдашней радиотарелки. Правда, политическая приправа была не так разнообразна, как теперь. Но, с другой стороны, вряд ли какое радио в мире и тогда, и сегодня могло позволить Аде Якушевой, известному барду, привезти из командировки на Дальний Восток всего лишь магнитную запись шума тростника.
  К сожалению, сегодня в борьбе за слушателя радио без боя уступило свои позиции телевидению. А напрасно. У него были свои неоспоримые преимущества. Между радиожурналистом и слушателем шел постоянный процесс сотворчества. Первый старался упаковать в нескольких точных и емких словах максимум сведений о предмете или явлении. Второй, опираясь на подаваемый информационный каркас, включал воображение, что-то додумывал, дорисовывал, в общем, "шарики в голове не ржавели". К тому же приятные тембры голосов, идеальное произношение невольно притягивали внимание к этому неказистому ящичку на стене. Сегодняшние радиоведущие, призванные воспитывать словом, порой не могут его правильно произнести, поминутно "экают", мучительно подбирая слова. Их напряжение передается слушателю, вызывая ощущение дискомфорта, а это не лучшее условие для усвоения информации. К тому же то ли из-за большой скромности, то ли из-за малой компетентности некоторые ведущие как-то теряются, исчезают на фоне приглашенных на эфир собеседников. Они явно не владеют ситуацией, не "ведут" гостя по передаче и даже не сопровождают его, а уходят на роль казачков - ребят "на побегушках". Гость же, почуя волю и не ведая об информационных особенностях радио, говорит и говорит, как студент на экзамене, по принципу "лишь бы не молчать". Стоит ли после этого удивляться падению популярности радиопередач! Видимо, и радиодело не стало исключением. И здесь мы не смогли взять лучшее из прошлого опыта.
  После потери зрения я больше стал прислушиваться и к внутренним ощущениям, чаще задумываться о мотивах своего поведения. Ученые утверждают, что в древности люди умели делать это не хуже братьев наших меньших. Современный человек в социальной суете растерял эти навыки. Кажется, М. Ганди принадлежит красивая мысль: "Сегодня мы позабыли те тропинки, по которым души людей и животных ходили друг к другу в гости". Мне почему-то хочется предположить, что души инвалидов находятся чуть ближе к этим тропинкам, чем души здоровых людей. Скажу честно, я пытался отыскивать их, но, кажется, не очень-то преуспел. Возможно, плохо старался, возможно, суета затянула. А вернее всего, то, что тысячелетиями терялось, вряд ли можно быстро обрести. Но на некоторые особенности я все-таки обратил внимание.
  Сразу после травмы у меня какое-то время было ощущение безотчетного страха, даже страха смерти. Возможно, действительно смерть прошла где-то близко, а может быть, это чувство оказалось следствием навалившейся темноты. Помню, у меня даже сместилось время сна. Часов в шесть вечера мне хотелось спать, зато к трем часам утра я уже бодрствовал. Для себя объясняю такое смещение двояко. Летом в сельской местности взрослые встают рано: надо управляться по хозяйству, и я, боясь остаться один в доме, тоже поднимался чуть свет. К вечеру же, естественно, раньше положенного времени клонило ко сну. А может быть, у меня под воздействием стресса проявились мои биоритмы. Именно такой режим сна и бодрствования для меня был более естественным. Просто до травмы он подавлялся социальными факторами, сложившимся укладом жизни. А после ранения, когда отпала необходимость ходить в школу, ушли обязанности помогать по хозяйству, стали недоступными многие игры, запрограммированные биоритмы обнажились. В пользу этого объяснения говорит и то, что, выйдя на пенсию, я частенько вновь возвращаюсь к тому режиму. Возможно, живи где-нибудь в Восточной Сибири, где вечер наступает часов на пять раньше, чем в нашем регионе, я чувствовал бы себя гораздо комфортнее. Многие сегодня жалуются на бессонницу, а может быть, она и мучит нас потому, что мы игнорируем собственные биоритмы, слишком привязываем себя к социальным факторам: привычное место жительства, выгодная работа, сложившийся круг знакомых. А что, если наплевать на все и прислушаться к себе, поискать соответствующую долготу, подходящий регион? Может быть, наладится сон, улучшится здоровье, а все остальное приложится.
  2
  После потери зрения лет десять ушло у меня на адаптацию к новому социально-психологическому состоянию. Учился в серафимовичской и саратовской школах-интернатах для слепых детей. Серафимович был тогда тихим зеленым городком. Может быть, потому в нем размещалось много детских учреждений: какой-то санаторий, детский дом, школа-интернат, школа для умственно отсталых детей и наша школа. Помню, вначале очень удивился и даже обрадовался большому количеству товарищей по несчастью. Постороннему человеку трудно представить себе реальную жизнь незрячих детей. Ведь стоит хотя бы на минуту закрыть глаза, как тотчас возникает ощущение острого дискомфорта. Но это впечатление обманчиво. Конечно, слепые дети разнятся и по темпераменту и по дополнительным заболеваниям. Кому-то хочется больше посидеть, кому-то подвигаться, одни поспокойнее, другие побойчее. Порой идущие натыкаются друг на друга. Хорошо, если встречные одного роста, тогда ударяются лбами. Искры из глаз, правда, не сыплются, но шишки вздуваются и обвинения вспыхивают, но не надолго. Каждый понимает, что такие "встречи" неизбежны. Хуже, когда встречный лоб приходится тебе на уровне рта - крепко достается губам.
  Хорошо сказывается на развитии слепого ребенка общение со сверстниками, у которых сохранилось остаточное зрение. Мы их называли "полузрячими". Бывало, излазаешь с ними все пришкольные хозпостройки, все заборы. Во время прогулок карабкаешься по крутым склонам оврагов. Порой и сорвешься - дело обычное. Иной раз погонишься за полузрячим товарищем, ориентируясь на звук убегающих шагов. Некстати на пути возникает либо стул, либо стол, а то и дверной косяк. Естественно, ушибешься, рассечешь ногу или голову. Больно, конечно, но к таким ситуациям ты внутренне постоянно готов, поэтому воспринимаешь их в порядке вещей. Многих пугает вид крови. Ты же ее не видишь, так что для тебя этот фактор вообще снимается.
  У полузрячих ребят свои приключения. Как-то одному озорнику пришло в голову шлепнуть другого галошей пониже спины. Пострадавший вырвал галошу и понесся по коридору в погоню за обидчиком. Быстро нагнал и удачно припечатал по тому же месту. Вдруг оборачивается завуч и говорит: "А сильнее не можешь?" - "Ой, Михаил Михайлович, извините, это вы? А я думал......" Так что не зря в спецшколах учителям и воспитателям положена надбавка к зарплате. Несмотря на довольно строгий распорядок дня, нам удавалось контактировать с нашими сверстниками из детского дома и школы-интерната. Думаю, польза от этих общений была обоюдная. Для нас это и расширение круга общения, и получение информации о детской субкультуре, и просто ощущение того, что рядом в большом мире идет большая жизнь. Зрячие дети на нашем примере узнавали о жестокой стороне жизни, учились состраданию, яснее осознавали собственные возможности.
  Однажды в городском Доме пионеров мне пришлось выступать на вечере, посвященном композитору П. И. Чайковскому. Я сыграл на баяне "Танец маленьких лебедей" из балета "Лебединое озеро" и "Песенку без слов". Мой товарищ, который привел меня на концерт, находился в зрительном зале и слышал, как воспитательница детского дома во время моего выступления вполголоса говорила детям: "Вот он не видит, а сумел научиться играть и подготовиться к концерту. Человек все сможет при желании, а представляете, сколько можете сделать вы, здоровые и сильные!" Я не знаю, как восприняли эти слова дети, но момент для воспитательного воздействия, по-моему, был выбран удачно. Много лет спустя мне пришлось и самому оказаться в роли той воспитательницы. Я тогда учился в Ленинградском педагогическом институте, и меня несколько раз приглашали в госпиталь побеседовать с ребятами, ставшими инвалидами в Афганистане. Старался подбодрить их, убедить, что с потерей зрения, рук или ног жизнь не заканчивается. Кстати сказать, при общении с этими парнями у меня сложилось впечатление, что в большинстве случаев стрессовые ситуации легче переживали те молодые люди, которые прежде общались с инвалидами или хотя бы наблюдали их со стороны. Мне кажется, здоровый человек, встречаясь с инвалидом, вольно или невольно мысленно примеряет к себе несчастье и это откладывается где-то в глубине сознания. А при надобности, когда человек сам оказывается в экстремальной ситуации, эта "примерка" становится своеобразным буфером, смягчающим удар судьбы.
  После окончания серафимовичской школы я в неполные 16 лет попытался начать трудовую деятельность. Кому в этом возрасте не хотелось почувствовать себя взрослым, попытаться обрести экономическую независимость? Учителя рекомендовали мне продолжить учебу в саратовской средней школе, но я настаивал на своем. Не знаю, случайно или же здесь была скрытая тактика, но меня оперативно определили работать на иловлинское предприятие для слепых, причем, как теперь сказали бы, на самый непрестижный профиль - вязка хозяйственных сеток, в народе их называли авоськами. Процесс производства их был весьма непривлекательным. Особенно неприятно было работать с хлопчатобумажной нитью, которая при вязке выделяла много пыли и ворсы. Все это оседало на одежде, волосах, ресницах, залезало в нос. Тополиный пух ежегодно напоминает мне, правда, в очень облегченном варианте, то рабочее лето. Все это быстро охладило мой пыл, и к сентябрю я уже не возражал против продолжения учебы.
  * * *
  Саратов оглушил меня своей культурной жизнью. Нас регулярно водили в оперный и драматический театры, в школу часто приглашались артисты филармонии. Довелось услышать самого И. Я. Паницкого, слепого баяниста, эту живую легенду исполнительского искусства.
  Помню курьезный случай. В один из приездов в школу Ивана Яковлевича сопровождал композитор Кревелев. После концерта Паницкий попросил его вызвать такси. "Сейчас сделаем, - ответил Кревелев, и добавил: - Мне вызвать такси так же просто, как вам сыграть полонез Огинского!" Но, как это часто бывает, сработал "закон подлости": несмотря на все старания, такси вызвать не удалось и до дома им пришлось добираться общественным транспортом. А после по школе долго ходила байка в различных вариациях о том, как Паницкий "не смог" сыграть полонез Огинского.
  В 50-х годах по стране открывалось много школ-интернатов. Их роль оценивают по-разному, но для детей из неблагополучных семей, детей-инвалидов, думаю, они оказались благом, по крайней мере, на тот период. По-разному складывались судьбы воспитанников этих заведений, много факторов влияло на формирование наших характеров. Сейчас нет нужды все их анализировать, но на одном остановиться стоит: это позиция родственников, их доброжелательное к нам отношение. Ребенок должен быть уверен, что есть люди, которые его любят и ждут. Когда критики слишком доставали С. Есенина, он не без удовольствия вспоминал, что "... где-то у меня живут отец и мать, которым наплевать на все мои стихи".
  Бескорыстная любовь близких дает возможность человеку почувствовать еще одну точку опоры в жизни. Мне даже кажется, что для многих моих знакомых сверстников эта точка была воображаемой. Вряд ли неблагополучные и неполные семьи, откуда в основном набирались дети в школы-интернаты, могли быть реальной опорой, но надежда в ребенке жила. Ребята же из детского дома наделяли этой функцией дальних родственников, знакомых из бывших воспитанников детдома, места будущей работы или учебы, а то и вовсе придумывали себе родителей. Почти как у поэта:
  
  
  Если б ты не встретилась,
   я б тебя придумал,
  Чтоб в апреле месяце не ходить
   угрюмым.
  
  
  Реальная или воображаемая, эта точка опоры придавала нам уверенности в себе, не давала почувствовать себя обреченным на интернат или детдом, поддерживала инстинкт "вылета из гнезда". Вот почему я до сих пор с благодарностью вспоминаю о дедушке и бабушке, маме и отчиме, потому что им хватило житейской мудрости не загубить меня жалостью, побудить к социальной активности.
  
  
  * * *
  К двадцати годам я окончил Курское музыкальное училище-интернат.
  На этом традиционном для слепых образовании больше настаивали родители, но мне ни разу не пришлось пожалеть об этом. Скорее, наоборот. Понимаю теперь, почему древние греки считали обязательным обучение игре на кифаре всех свободных граждан. С большим интересом изучал курс музыкальной литературы. Знакомясь с биографией композитора, узнаешь об исторической эпохе, в которой жил музыкант, о его личностных качествах. Через оперы и балеты приобщаешься к мировой литературе. Конечно, либретто - это всего лишь "краткий конспект" литературного произведения. Нет яркости образов, богатства языка, зато четко прослеживается сюжетная линия, взаимосвязь жизненных ситуаций. Есть над чем поразмышлять, особенно когда своего жизненного опыта - всего ничего.
  Во время учебы в Курске я впервые услышал игру молодого пианиста Владимира Ашкинази. Несколько месяцев спустя он станет победителем на Международном конкурсе имени П. И. Чайковского, но тогда он остался в моей памяти по другому поводу. После концерта мы, несколько слепых и слабовидящих студентов, пробирались через фойе к выходу и неожиданно вышли на группу молодежи, окружившей Ашкинази. "Вам нужен пианист?" - громко спросил он. Я впервые услышал, а точнее сказать, наткнулся на необычную интонацию голоса. Прохладное высокомерие или высокомерный холодок - не знаю, как лучше сказать.
  Впоследствии я часто встречал подобные интонации. "Оставим скромность неудачникам, она их здорово красит", - говорит молодой герой Розовской пьесы. Видимо, молодость и амбициозность хорошо понимают друг друга! "Высоко себя несет - больно падать придется!" - говорят обычно про таких людей. И верно, кто-то падает, но кто-то и побеждает. Другие, напротив, не хотят афишировать свои претензии. Предпочитают действовать "тихой сапой". Но и здесь результаты неоднозначны - кому-то везет, кому-то нет. Я не берусь судить, какая тактика лучше: открытая или закрытая. Каждый вправе выбирать сам, каким образом ему "метить в генералы". Но пока и те, и другие действуют на свой страх и риск, ведь механизма самолюбия толком еще никто не объяснил. Привносится ли это чувство со стороны или заложено в нас изначально, как оно зарождается, как развивается, и можно ли по каким-то признакам, по голосу, например, заметить в человеке раннюю стадию развития самолюбия, когда, может быть, он и сам в себе его не осознает? Так физиономисты по каким-то признакам на лице просматривают линию судьбы.
  Помнится, высокомерные интонации мне слышались даже тогда, когда претенциозность в человеке вроде бы никак не просматривалась. Я объяснял себе это собственной предвзятостью, пока не вычитал у известного психиатра В. Леви любопытный факт. Оказывается, он при общении с пациентами больше доверяет голосу, чем выражению лица. В интонациях голоса улавливает нечто такое, что у больного больше ни в чем не проявляется. Возможно, и мне иногда удавалось услышать нотки высокомерия тогда, когда внешне человек стремился никак его не выказывать, а, может быть, порой и сам не осознавал этого чувства. Думаю, это как раз тот редкий случай, когда отсутствие зрения помогает получать дополнительную информацию о человеке. Правда, в последнее время подобных случаев скрытого высокомерия я, кажется, не встречал. То ли восприятие притупилось, то ли люди теперь уже не считают нужным это скрывать. Впрочем, ничего страшного в демонстрации самолюбия нет. Плохо, если амбиции без амуниции, то есть без должной базы. Но, на мой взгляд, россиянам это не грозит. В недрах загадочной российской души, сочетающей в себе и западный рационализм, и восточную духовность, скрыты большие возможности для самовыражения.
  Нередко встречаются молодые женщины с вибрирующими голосами. Вибрация как бы наложена на пониженные интонации, нанизана на ниточку усталости. У меня почему-то сложилось мнение, что у этих женщин с возрастом могут возникать серьезные проблемы с психикой.
  Иногда обращает на себя внимание характерная голосовая интонация у пожилых мужчин. Голос как бы провисает. Точно внутри у человека отказывают какие-то крепления, ослабевают стяжки, хотя поведение его остается вроде бы обычным. Как правило, не придаешь этому значения, пока не узнаешь вдруг, что кого-то из тех людей уже нет в живых. Невольно начинаешь увязывать факты. Возможно, голосовой аппарат, как износившийся блок, дает сбой, возможно, таким образом особь падает в окружающую среду сигнал об уходе. А может быть, это всего лишь мои домыслы, на которые впечатлительному человеку лучше не обращать внимание.
  Порой встречаются люди, голоса которых как бы не меняются с возрастом. Не берусь предполагать, как эта особенность характеризует человека. Мой метод пассивного наблюдения здесь не срабатывает. Для этого надо, как минимум, пережить таких людей, да еще желательно не одно поколение. Я же пока не готов тягаться в долгожительстве с библейскими старцами. Однако, общаясь с моими свежеголосыми знакомыми, испытал бы состояние близкое к шоку, если вдруг прозрел бы и увидел их постаревшие лица. Ведь в памяти моей при общении с ними всплывают образы 50-лет-ней давности. Этот гипотетический стресс был бы сродни тому, который я реально испытал в детстве.
  Помню, как-то под Новый год мы ждали с работы маму. Открылась входная дверь, я побежал в прихожую и...... на пороге стояла мама, вернее, ее шинель (она работала на железной дороге), платок, но вместо лица что-то чужое, краснощекое. Дальше ничего не помню. Говорят, я тогда здорово испугался. Потом маска лежала в горнице на столе, глядела пустыми глазницами в потолок, а я на почтительном расстоянии долго прохаживался вокруг, осторожно поглядывая на румяные щеки. Думаю, во мне говорил инстинкт самосохранения или, лучше сказать, самовосстановления. Вероятно, я хотел привыкнуть к маске, стереть испуг, вернуть отданные страху позиции, возможно, этот случай как-то повлиял на мое поведение в будущем. Бывали ситуации, когда при переходе через улицу меня крепко толкали, а то и сбивали машины. Случалось тонуть, потеряв ориентацию в водоеме, но всегда, оказавшись в безопасности, я старался тут же хоть ненадолго вернуть себя на проезжую часть улицы или в воду. Хотелось как в истории с маской восстановить по свежим следам статус-кво, оттеснить испуг, не дать ему закрепиться. Для слепого человека уступать страху - последнее дело.
  3
  После окончания училища я три года отработал в Калачевской детской музыкальной школе преподавателем по классу баяна. Этот период считаю началом моего вхождения в большую жизнь. Здесь я впервые почувствовал самостоятельность, основанную на экономической независимости, ощутил собственную значимость, ведь мои умения и навыки оказались востребованными. Постепенно стала отступать закомплексованность. Появился интерес к общественной жизни города, довелось даже поприсутствовать на нескольких совещаниях районного актива. Руководство района старалось привлекать работников культуры к таким мероприятиям. Некоторым моим товарищам не нравились подобные "сборища", но я охотно отсиживал долгие часы, узнавая для себя много нового. Иногда, особенно во время скучных выступлений, пытался осмысливать происходящее вокруг, подмечать что-то необычное. Об одной особенности совещаний считаю нужным рассказать хотя бы потому, что кроме меня на это никто не обращал внимание.
  Каждое большое совещание имеет свой музыкальный настрой, свою тональность, что ли. Причем совсем не важен социальный состав участников. Будь то хозяйственники, врачи, учителя или культработники - все равно, лишь бы было много выступлений. Каждый оратор обычно начинает свое выступление с изложения того, что сделано его коллективом, - обычный самоотчет чиновника. Это сообщается произвольным тоном. Затем говорящий переходит к проблемам: чего у совхоза, больницы или клуба не хватает - и просит оказать помощь в приобретении. В этой, самой важной части выступления интонация повышается как минимум на полтона. Напряжением голосовых связок оратор хочет обратить внимание присутствующих и особенно руководства на нужды коллектива. Любопытно, что у большинства выступающих эти повышенные интонации попадают в резонанс помещения, в котором проходит совещание. Использование резонанса, этого естественного усилителя, вызвано желанием громче заявить о главном, о наболевшем, достучаться, докричаться до руководства, чтобы непременно услышали и обязательно помогли. Но определить резонансную частоту зала не так-то просто. Это, что называется, "на ощупь", делают первые выступающие. Может быть, поэтому многие люди и не любят выступать в начале. Ведь акустика зала еще не освоена. Но когда совещание наберет обороты, когда резонанс "пойман", тогда с какого бы тона оратор ни начинал свое выступление, в нужный момент, в момент изложения проблем и просьб, он обязательно выйдет на заветную высоту. В заключение выступлений обычно выражается уверенность на положительное решение поставленных проблем, присутствующие поздравляются с предстоящей знаменательной датой, интонация голоса тем временем понижается. Бывало, находишься где-нибудь в коридоре, слов не понимаешь, но по интонации без труда определишь, на какой стадии очередное выступление. Иногда встречаются немузыкальные выступающие, которые, возможно, и не подозревают о существовании интонационных секретов. Глуховатым голосом, монотонно отбубнят свое и уйдут почти не замеченными. Но попадаются и слишком "способные". Сразу берут быка за рога! С первых слов выходят на резонансную частоту. Уж очень хочется свой самоотчет вонзить в каждого слушателя. Но получается обратный результат. Зал вначале среагирует на характерную интонацию, а затем внимание быстро гаснет, и, когда оратор доходит до своих проблем и просьб, его уже никто не слушает. И те и другие не достигают желаемого результата. Так что крайности и здесь нехороши! Теперешние совещания лишены той музыкальности. Его величество микрофон уравнял всех. Хотя нет-нет, да и услышишь знакомые нотки.
  В Калаче случай свел меня с известным композитором Григорием Пономаренко. Его приглашали с группой певиц на местный "Огонек". Так назывались модные тогда вечера отдыха. После концерта мы, несколько человек, на правах хозяев много общались с гостями в неофициальной обстановке. В то время песни трех композиторов, трех кумиров господствовали в мире самодеятельного художественного творчества: Аверкина, Поликарпова, Пономаренко. И хоть я назвал Григория Федоровича согласно алфавитному порядку третьим, рейтинг его, как теперь бы сказали, был явно выше других. Он это, конечно, знал, слегка кокетничал. Ему тогда было немногим за сорок, он находился в расцвете творческих сил, в зените славы. Мне же, двадцатилетнему, он казался чуть ли не стариком. Теперь-то я понимаю, как ошибался. Незадолго до этого разошлись жизненные пути композитора и молодой певицы Екатерины Шавриной. Кажется, она перебралась в Москву. В народе тогда об этом немало судачили. Позже Григорий Федорович уехал в Краснодарский край, но влияние его на культуру нашего региона сказывается и сегодня. Много лет спустя я услышал Шаврину в Москве. Она выступала перед участниками нашего восовского совещания. "А сейчас, - довольно развязно объявил конферансье, - перед вами выступит мечта всех мужиков - Екатерина Шаврина!" Певица говорила что-то дежурное в микрофон, спела приветствие на популярный мотив и несколько неярких песен. Временами чувствовалось, что голос начинает уже изменять "мечте всех мужиков". Впрочем, мне это могло и показаться.
  * * *
  В Калаче стал задумываться о продолжении образования. Еще в училище я заметил у себя склонность к теоретизированию, интерес к философским темам. Хотелось попробовать свои силы, тем более что появилось неплохое экономическое подспорье. В музыкальной школе была приличная зарплата, и в результате перерасчета пенсия моя значительно увеличилась. Тогда в условиях Волгограда осуществить свою задумку я мог только на историческом факультете пединститута. К этому шагу меня в какой-то степени подтолкнула и мысль, которую я почерпнул у Экзюпери, - человек обязательно приходит к тому, к чему тяготеет. Суждение, наверное, не бесспорное, но я как-то сразу принял его, поверил в его реальность. Сейчас мне даже кажется, что сама природа не меньше нас заинтересована в реализации человеческого потенциала. Потому-то она и наделяет так щедро людей всяческими способностями. А если она не скупится вкладывать, значит, надеется на "хороший урожай", значит, у нее нет проблем с "рынками сбыта", значит, плоды человеческой деятельности всегда и в любом количестве будут востребованы! Правда, не всех природа оделяет одинаково. Психологи утверждают, что среди женщин способности распределены более-менее равномерно, а вот среди мужчин большой разброс от гениальности одних до кретинизма других. Может быть, в этом тоже есть свой смысл? Природа оставляет за собой возможность концентрировать способности человека на отдельных направлениях, скажем, для разведки боем, а то и для прорыва. А если это так, то почему бы нам не учесть эту особенность? Подбрасывать мужчинам побольше экстрима! От этого они станут только острее по принципу самозатачивающегося ножа. В советское время эту роль выполняли "великие стройки". Было где погеройствовать. А сегодня кроме криминала мужику-то и податься некуда. А вот упорядочить, довести до ума добытое мужчинами в экстремальных ситуациях умело смогут только женщины с их уравновешенностью и здравомыслием.
  Но как бы ни была щедра и мудра природа, все делать за нас она не будет. Человек тоже должен пройти свою часть пути, то есть приложить значительные усилия для самовыражения. Прежде всего, надо научиться вслушиваться в себя, реально оценивать свои способности, чувствовать ту грань, до которой наша активность содействует успеху, не нарушает морально-этических норм. Если же переусердствуем, переступим черту - можем получить обратный результат. Хотим всего лишь укрепить собственное достоинство, а, оказывается, ублажаем, лелеем гордыню. Естественное стремление к благополучию оборачивается "вдруг" махровым стяжательством. Желание принести благо ближнему становится для него тяжким бременем, превращается в боль и страдания. Победы, которых мы так страстно желаем, становятся поражениями. В какой-то момент нам отказывает чувство меры. Хотим как лучше, но забываем, что чересчур хорошо - тоже нехорошо! Это как раз та ситуация, когда мы, рискуя, или пьем шампанское, если удается максимально приблизиться к той черте, пройти по самому "краешку", или же приходится пить горькую, если допускаем "перебор", заходим за грань. Так что, в конечном счете, все зависит от нас самих. Хватало бы только ума замечать эту грань да благоразумия, чтобы ее придерживаться.
  Кто-то, пожалуй, проворчит: "Что же теперь топтаться с калькулятором возле какой-то черты и подсчитывать плюсы и минусы, приступы и заступы?" Нет, конечно. Многие люди не мучат себя подобными вычислениями, чувствуют меру интуитивно, сердцем, что ли. Они опираются на врожденные качества человека, на вечные ценности, данные ему изначально.
  Рационализм же, напротив, норовит во все вмешаться, все просчитать и вычислить. Конечно, и этот принцип имеет право на жизнь. Нарастающий поток знаний вряд ли остановишь, но жесткие берега морально-этических норм ему не помешают. Вероятно, оба эти принципа на веки вечные обречены быть друзьями-соперниками. А какой из них предпочесть, каждый из нас выбирает сам, в зависимости от возраста, характера и обстоятельств.
  Помню, в приемной комиссии пединститута настороженно отнеслись к моему желанию учиться: несмотря на то, что я на вступительных экзаменах набрал 14 баллов из 15 возможных, был зачислен лишь кандидатом. Но после первой же сессии, которую я сдал на "отлично", как, впрочем, и все последующие, сомнения отпали и я стал полноправным студентом.
  Поэтому я сегодня со сложным чувством воспринимаю высказывания о том, что инвалидов следовало бы принимать без экзаменов в любой вуз и даже на любой факультет. По-моему, в этих суждениях больше политики, чем подлинной заботы об инвалидах. Хорошо, если у человека окажется необходимый минимум знаний и хватит характера честно пройти вузовский курс обучения. А если нет? Кто возьмет на себя ответственность развернуть инвалида на сто восемьдесят градусов со словами: "Вы самое слабое звено, прощайте"? Не у каждого преподавателя поднимется на такое рука. И действительно, это не лучший прием социально-психологической реабилитации. Да к тому же у "доброхотов" всегда наготове аргумент: разве можно лишать человека последней надежды? Давайте попробуем еще раз! И так можно "пробовать" до государственных экзаменов. А дальше что? Организовывать рабочие места с облегченными требованиями? А может быть, вручить этим "специалистам" таких же инвалидов - пусть себе играют в жизнь и не мешают добрым людям! В таком случае мы "приплывем" к известной библейской мудрости: "Если слепой поведет слепого, не свалятся ли они оба в яму?" Думаю, некоторые путают понятия "добрый" и "добренький". По-моему, зачисление инвалида в вуз - это как раз тот случай, когда лучше "договориться на берегу".
  4
  В институте охотнее занимался
   теми проблемами, которые требовали значительных теоретических выкладок при минимальных исходных данных. Пожалуй, это и неудивительно, Лишенному зрения перелопачивать большой объем литературы нелегко. А вот поманипулировать в свое удовольствие с фактическим материалом - это всегда пожалуйста! Факты, как универсальные кирпичики, можно легко монтировать в бесчисленное множество теоретических построений. Вопрос лишь в том, как быстро будет продвигаться строительство. Очертания будущей конструкции проступают постепенно, причем никогда не знаешь, что появится в следующий момент. А порою и то, что появляется, не всегда понимаешь, куда следует приладить. Но мало-помалу вырисовывается что-то связное, осмысленное. Здесь главное - нащупать опорные точки конструкции, почувствовать характерные акценты, уловить внутренний ритм процесса, а дальше уже, как говорят шахматисты, дело техники. О практической пользе подобных теоретизирований говорить сложно, но как мыслительные упражнения они, по-моему, хороши. Для себя я их называю теоретическими этюдами, а то и просто заморочками. Приведу в качестве иллюстрации несколько "поделок" этого жанра.
  * * *
  В институте я много размышлял о роли евразийского фактора в истории России. Позже напечатал даже несколько статей. Эта тема актуальна и сегодня.
  Так уж вышло, что Россия оказалась на стыке западной и восточной цивилизаций. В нашем менталитете причудливым образом переплелись характерные черты Запада и Востока. Поэтому-то нам и не подходит в чистом виде ни западная, ни восточная социальная модель. Когда в начале XX века в России стремительно начал развиваться капитализм, основная масса населения отвергла его и избрала социалистический путь, то есть социальную модель, в которой преобладают восточные элементы. Но и социализм, по крайней мере, в той форме, в какой мы его осуществляли, вероятно, тоже многих не устраивал. Поэтому в конце века Россия вновь обратилась к западному варианту.
  Возникает вопрос: что ж, так и будем шарахаться то на запад, то на восток? Да, придется! Если не научимся жить своим умом. Если не перестанем втискивать себя то в западное, то в восточное платье, не понимая того, что наша евразийская сущность просто не вмещается ни в ту, ни в другую модель. Мы, как бедные родственники, поочередно лишь прислоняемся к этим цивилизациям, а надо опираться на них. Вбирать из обеих все подходящее нашему менталитету и идти своей дорогой. Здесь вполне применима гегелевская триада: восточная цивилизация - тезис, западная цивилизация - антитезис, Россия - синтез. В реализации этого синтеза и заключается суть России, ее предназначение.
  У нас в XIX веке этот механизм частично уже срабатывал. Но тогда преимуществом евразийского фактора воспользовалась лишь небольшая часть общества - дворяне и разночинцы. А вот результаты поразительны! Российская наука, литература, искусство вышли на ведущие позиции в мире.
  Сегодня, в начале XXI века, Россия вновь имеет возможность испытать воздействие этой особенности на развитие своей экономики, науки, культуры. По крайней мере, есть все объективные условия: широкие демократические свободы, высокий уровень грамотности всего населения, огромные природные богатства. А вот насколько мы готовы реализовать этот потенциал - покажет жизнь. Коня можно подвести к водопою, но напиться он должен сам.
  Беда в том, что мы сегодня больше нужного придаем значение тому, что о нас говорят за границей. Как ни старайся, а на весь мир не будешь мил! Да и к тому же в условиях жесткой конкуренции государства не очень-то хотят раздавать соседям блага и похвалы. Эти вещи всегда в дефиците, и каждый норовит оставить их для себя. Так уж устроен мир, что силы притяжения в нем равны силам отталкивания, ассимиляционные процессы уравновешиваются диссимиляционными, то есть сколько чего-то где-то соединяется, столько же в другом месте разъединяется. Сегодня история распорядилась так, что львиная доля мировых запасов добрососедства и гражданского мира скопилась в странах Западной Европы, США, Японии и некоторых других государствах. Противоположная же тенденция - нестабильность, конфликтность - приходится на страны СНГ, Ближнего Востока, Африки. Думаю, государства стабильной зоны не горят желанием нарушать сложившийся баланс; мол, чем черт не шутит, вдруг спокойствие в нашей зоне вызовет очаги напряженности в их благополучном секторе? Нет, уж если должно где-то чему-то бурлить, так пусть бурлит в России и прочих странах. Поэтому они охотно "подзуживают" у нас оппозиционные партии, национальные меньшинства, правозащитные организации. Россия нынче уподобилась неблагополучной семье, над которой вдоволь потешаются соседи. Всегда найдутся желающие шепнуть мужу или жене что-нибудь эдакое для подогрева. Ясно, что справиться со своими проблемами семья сможет лишь в том случае, если пошлет по адресу всех доброхотов. Так и страна. Если оставим мелочные обиды, уйдем от сведения счетов, перестанем показывать соседям грязное белье друг друга, значит, получим в России стабильность. Тогда наше беспокойное место займет кто-то другой, ведь "несвято" место тоже пусто не бывает. Возможно, жизнь пригласит на сцену кого-то из теперешних подстрекателей.
  * * *
  Мне всегда казалось, что человек слишком обособлен в животном мире. Не думаю, что у природы не хватило изобретательности создать один-два вида в качестве связующих звеньев между обезьяной и человеком. Вероятно, какие-то особи изначально все-таки существовали и переход от простейших организмов к гомо сапиенсу выглядел более плавным. Все живое природа запрограммировала на выживание, потому ей важно было отладить механизм взаимодействия между видами, чтобы жизненно важная информация могла быстро распространяться по всему биологическому ряду. В действительности так оно и происходит. И насекомые, и животные своевременно укрываются от стихийных бедствий в безопасных местах, а до человека эти сообщения не доходят. Информационная цепь-то разомкнута! Нет особей, которые могли бы принять снизу тревожный сигнал и передать его наверх, человеку. Вероятно, когда-нибудь ученые по генетическим таблицам смогут вычислить недостающие виды, как это сделал Д. Менделеев с химическими элементами. Возможно, ими окажутся небезызвестные питекантропы и синантропы или мифические кентавры и сфинксы. Мы отводим первобытным людям лишь роль наших далеких предков, не пуская их в историю дальше передней. Человекоживотных вовсе поместили в мир фантастики, напрочь отняв у них право на реальную жизнь. А может, и те и другие существовали параллельно с человеком и играли роль тех самых связующих звеньев? Возможно, человек с ними запросто общался, чему в мифологии можно найти сколько угодно подтверждений. Но если это так, то куда они все подевались? Быть может, человек, как более приспособленный вид, их просто-напросто уничтожил. В таком случае мы сегодня расплачиваемся за содеянное своей беззащитностью перед стихийными бедствиями. Срубили сук, на котором сидели! Теперь пытаемся компенсировать утраченные каналы общения, но уже на качественно новом, научно-техническом уровне. На принципах, заимствованных у той же природы, конструируем хитрые приборы, пока, правда, не очень успешно. Может быть, это только начало. Есть у меня и другая версия, по которой человек не виноват в гибели этой прослойки. А кто-то со стороны, большой и сильный, решился на уникальный эксперимент. Уничтожил несколько видов, чтобы отсечь человеческую особь от общей биомассы, прервать надежный канал взаимосвязи. Цель очевидна - спровоцировать на более активную деятельность мыслительную функцию человека, то есть форсировать формирование ноосферы. Вероятно, в естественных условиях этот процесс проходил бы гораздо медленнее. Человек, получая жизненно важную информацию по сложившейся схеме, не очень-то утруждал бы свой мозг. А тут деваться некуда, надо срочно включать интеллект и осваивать мир на качественно новой научно-технической основе. Из Библии мы знаем, что и человек, и прочие особи были вылеплены из глины. А может быть, понятие глины было введено для простоты понимания. На самом же деле творец занимался своеобразной выбраковкой. Он выделял из пестрой биомассы разнообразных биосочленений виды, наиболее пригодные к выживанию, удаляя сорняки, неперспективные особи. Таким образом, может оказаться, что мы все являемся участниками большого эксперимента. Что ж, поучаствуем, тем более что выбора у нас нет!
  Прочитал написанное и подумал: а почему мне пришла в голову гипотеза эксперимента? Не потому ли, что экспериментировать у нас стало всеобщей потребностью? Благо, научных и околонаучных гипотез да теорий расплодилось великое множество, и проверить их действие на практике ой как хочется. Беда лишь в том, что мы не очень-то задумываемся о последствиях, правда, расколоть земной шар ядерными взрывами мы, слава богу, не рискнули, а вот испытать теорию научного коммунизма на россиянах сочли делом вполне возможным. Одни задумали осчастливить шестую часть Земли, другим из-за конкурентных соображений захотелось "подставить ножку" Российской империи, не дать ей усилиться в соответствии с естественным ходом развития евразийской цивилизации. Чем это вмешательство обернулось, теперь понятно многим. Социализм и фашизм, "горячие" и "холодные" войны, противостояние между голодным Востоком и сытым Западом - все это следствие того эксперимента.
  Мне могут возразить, пусть не получился синтез восточной и западной цивилизаций на российском пространстве, зато развились США и Япония. По большому счету, не так уж и важно, где прорастает новое. На мой взгляд, это как раз и важно. Развитие перечисленных стран лишь имитация того несостоявшегося российского варианта. Режиссер по имени природа намеревался поставить пьесу под названием "Синтез цивилизаций" именно на евразийской сцене, и в качестве актеров предполагалось использовать россиян, с их богатейшим этническим потенциалом и устойчивой веротерпимостью. Мы же произвольно поменяли место и время действия да и самих актеров, полагая, что нам лучше знать, куда идти человечеству. А ведь в орбиту развития евразийской цивилизации наряду с Российской империей были бы вовлечены и соседние страны, в том числе, возможно, и Ближний Восток. В этом случае жизненный уровень населения данных регионов оказался бы иным, и, как знать, возможно, не было бы, по крайней мере, экономических причин для теперешнего конфликта между Западом и Востоком. Вот и получилось: хотели "подставить ножку" России, а споткнулись все. Воистину - прежде чем войти, подумай, как выйти.
  Эту биологическую заморочку в отличие от предыдущей я не афишировал. Практической пользы от нее никакой, но мне почему-то она нравится. Возможно, потому, что при желании легко обрастает множеством самых невероятных гипотез.
  * * *
  Нетрудно заметить, что наша жизнь состоит из двух периодов, причем противоположной направленности. Для себя я назвал их периодами накопления и отдачи, впитывания и источания. Лет до 28-30 у человека идет период накопления знаний, умений, навыков. Затем наступает период отдачи накопленного опыта. По-моему, они даже связаны с какими-то внутренними психофизическими процессами. Ощущение такое, что сам организм где-то до середины жизни запрограммирован, предрасположен к впитыванию, вбиранию в себя извне. После идет обратный процесс. Появляется внутренняя потребность освободиться от накопленного. Поэтому-то, дети донимают нас вопросами, а старики - нравоучениями.
  Недаром на практике уже сложилась традиция, что в первой половине жизни главным видом деятельности является учеба, а работа носит вспомогательный характер. Молодой человек должен иметь возможность попробовать себя в разных ипостасях, проверить свой организм в различных режимах, работа же должна служить лишь закреплению практических навыков и быть экономическим подспорьем. А вот во второй половине жизни ведущей деятельностью становится работа, а учеба отходит на второй план и является информационным подспорьем. На этом этапе главное - умело распорядиться накопленными знаниями, умениями, навыками.
  Вырисовывается любопытная социально-биологическая схема, основанная на наших возрастных особенностях. К 28-30 годам человек достигает своего психофизиологического апогея и входит в непродолжительный период (5-7 лет), наиболее благоприятный для рождения детей. Процесс формирования организма уже закончен, а первые признаки старения еще не оказывают влияния на наследственность. Годам к 45 мы трезвеем, романтика молодости тает, постепенно начинаем понимать, что никакого Бога ни за какую бороду мы не держим да и никогда не держали. Временами приходит ощущение естественной усталости и заставляет нас подумывать о надежном дружеском плече. Более подходящей кандидатуры для этого, чем наши дети, найти трудно. Ведь им к этому времени уже 15. Вспоминается восточная мудрость: обращайся с ребенком до 5 лет, как с царем, с 5 до 15 - как с работником, а с 15 - как с другом. В этом возрасте молодые люди ищут себя, им хочется всего и сразу. В отличие от помудревших родителей они-то абсолютно уверены, что вот-вот оседлают судьбу, ухватят Бога за бороду. Отцы и дети идут как бы на встречных курсах: у одних период отдачи, у других период накопления. Самое время передавать эстафету! К 28-30 годам молодые достигают собственного апогея и в свою очередь обзаводятся детьми. А родители тем временем уже перешагнули 60-летний рубеж. Хочется "дух перевести", кое-что подытожить, уделить побольше внимания внукам. Отдать им любовь, которую в суете собственного апогея недодали своим детям. Зато внуки, согласно той самой мудрости, имеют возможность целую пятилетку получать царскую норму заботы. Правда, затем в течение 10 лет придется расплачиваться со стариками ответным вниманием, исполнять роль работника. Ничего не поделаешь - надо следовать мудрости до конца.
  Но я не вчера родился и прекрасно понимаю, что эта схема далека от реальной жизни. В мире хватает и болезней, и несчастных случаев, экономических и прочих проблем. И рожают детей не только в 30 лет, но и в 12, и даже в 60. Знаю, что человеческие отношения далеки от евангельских заповедей, что порой с чужими людьми у нас контакты лучше, чем со своими близкими. Все так, и тем не менее хочется рельефнее показать, как здорово все устроено в природе. Как удачно вписываются, дополняют друг друга наши эмоции, наши возрастные особенности. Если бы мы почаще задумывались над этим, если бы по возможности учитывали это в своем поведении, думаю, многие наши проблемы оказались бы менее острыми.
  В этой связи приходит еще одна мысль. Если в момент рождения на человека, как на чистый лист, нисходит поток всяческой информации из внешней среды, то логично предположить, что в момент смерти происходит обратный процесс - отток всего накопленного в течение жизни. Писатели и философы утверждают, что в конце жизни перед человеком в воспоминаниях, как в кинохронике, проходит вся его жизнь, что на грани реального и потустороннего миров к нему приходит озарение, понимание чего-то такого, над чем в суете жизни он даже не задумывался. И с чего бы это вдруг природа проявляла к нам такую щедрость по части киноуслуг и плодотворности мышления? Для земной жизни вроде бы поздновато. Конечно, кое-что можно успеть сообщить, но, как известно, на пороге здорово не разговоришься, а что если это делается для того, чтобы, посмотрев автобиографический ролик, человек наедине с собой, отбросив конъюнктурные соображения, смог глубоко осмыслить и выразить свое отношение к собственной жизни. Взвесить все плюсы и минусы, кого-то простить, перед кем-то извиниться. Итоговый материал, соответствующим образом отсортированный и упакованный, уходит куда-то туда, в общий "банк" морально-этических данных. Именно к этой сокровищнице вечных ценностей мы обращаемся при решении морально-этических проблем. Но если откуда-то постоянно берешь, значит, надо туда и постоянно добавлять. А с этим у нас пока непорядок. Количество естественных уходов из жизни постоянно сокращается. Войны, катастрофы, криминальные и бытовые убийства, стрессы - все это причины внезапной смерти.
  Таким образом, человечество в XX веке потеряло сотни миллионов жизней. Значит, эти люди не имели возможности даже наскоро подвести итог, собрать заветную папку для отправки. Вот и скудеет копилка вечных ценностей. Поэтому-то все труднее нам подключать свою совесть к "морально-этическому Интернету". Отсюда и резкое падение нравов среди живущих.
  5
  Постепенно я привык воспринимать людей и явления сквозь эту своеобразную призму "накопления-отдачи". К примеру, человек, рано начавший трудовую деятельность, не использовавший по назначению период накопления, напоминает мне преждевременно повзрослевшего ребенка. Что-то в нем безвозвратно теряется. Ничего хорошего не выйдет, и если мы попытаемся искусственно продлить период накопления. Например, учебу как основной вид деятельности распространить на период отдачи. В этом случае, если продолжить сравнение, получается эффект затянувшегося детства. Все надо делать вовремя, прислушиваясь к внутреннему механизму впитывания и источания.
  После 40 лет, даже находясь на волне социального успеха, надо учитывать, что жизнь пошла под горку, что высокую эффективность в работе надо обеспечивать не только напряжением организма, но и приобретенным опытом, своеобразной инерцией. Самое время поберечь "мотор". Об этом нас предупреждает и статистика: у мужчин после сорока лет резко возрастает вероятность инфаркта миокарда. Конечно, поддерживать имидж энергичного, преуспевающего человека надо. Уж такая сейчас жизнь. Но, пытаясь таким образом ввести в заблуждение чужих, можно ненароком дезориентировать и своих близких, например, детей. Находясь под надежной крышей преуспевающих родителей, они часто не испытывают жесткой необходимости самим включаться в активную жизнь. Да и родителям порой не хватает мужества своевременно вытолкнуть из гнезда свое чадо. Отсюда и иждивенчество, и социальная пассивность. В США после "великой депрессии" более успешными в социальном плане оказались молодые люди, родители которых больше пострадали от кризиса. Видимо, наглядный пример неудач убеждает лучше родительских проповедей. Так что наши дети - это не та публика, перед которой надо блефовать. Напротив, они одними из первых на уровне инстинкта самосохранения должны почувствовать наше нисходящее движение, чтобы эффективнее использовать свой период накопления и не пропустить собственный выход в жизнь.
  * * *
  Нам же предстоит достойно пройти оставшуюся часть пути. "Знатоки" уверяют, что сделать это непросто, что стареть тоже надо уметь. Много сегодня говорят об активной старости, об увлекательных идеях долголетия. Я бы сразу поставил вопрос: за счет какого периода это самое долголетие будет достигаться? Думаю, вряд ли можно всерьез рассчитывать на значительное продление первой половины жизни - периода накопления. Это строго запрограммированный, жестко ограниченный временем биологический процесс. Значит, надежды возлагаются на увеличение периода отдачи. Заманчиво, конечно, используя различные препараты, растянуть старение и продлить себе, любимому, жизнь лет до 150. Но, подчеркиваю, жизнь, а не существование. Сторонники долголетия, вероятно, исходят из того, что интенсивность отдачи (социальная полезность) в течение добавочных лет будет такой же, как в основное время. А на мой взгляд, эффективность отдачи, скорее всего, будет угасать и затея окажется печальным процессом превращения человека в некое существо с искусственно уничтоженными морщинами и естественно утраченными извилинами.
  Конечно, это крайность, и к тому же чисто гипотетическая. Сегодня нас больше беспокоит противоположная тенденция: сокращение продолжительности жизни россиян. Причин тому хватает: и низкий уровень жизни, и социальные потрясения последних лет, и пьянство, и много чего другого. Я бы назвал еще одну: неготовность некоторых людей к заключительному периоду жизни. Нередко мы смотрим на пенсионный возраст как на неминуемую пропасть, в которой нам предстоит сгинуть. Такой взгляд на старость ломает человека еще на подходе к ней.
  Конечно, трудно в конце жизни объективно оценивать собственную значимость, трудно отыскивать свою нишу в тесных рядах пенсионеров. "Если весна красна цветами, то осень - плодами", - говорил Цицерон. И тут не поспоришь! Вопрос лишь в том, что считать плодами и какой объем "урожая" следует признавать приличествующим. Весной яблоня сплошь усыпана цветами, но каждый дачник знает, что плодов на ней по осени окажется значительно меньше, чем было цветов. Мудрое дерево вряд ли терзается мыслью о том, что не каждый цветок превратится в яблоко, ведь оно просто сломалось бы под весом собственного урожая. Так и в нашей жизни: на первый взгляд может показаться, что плодов маловато. Молодость обещала гораздо больше; задумок, планов была уйма, как цветов на яблоне. Но если повнимательнее присмотреться, можно на многом заметить свой след, не говоря уже о традиционных доме, сыне, дереве. Так что не стоит особенно отчаиваться, надо только постараться, чтобы переход в этот неизбежный возраст получился по возможности менее болезненным, чтобы на смену интересной работе пришли интересные увлечения, хобби, если хотите. Кстати сказать, по части свободы самовыражения оказываешься даже в лучшем положении. Как ни крути, а на работе частенько приходится поглядывать то "вверх", то "вниз", да порою просто не хватает времени. А тут самовыражайся как хочешь и сколько хочешь. Широкий круг делового общения сменяется для пенсионера более узким: родные, близкие, друзья. И неизвестно еще, какой из этих кругов благотворнее сказывается на нашем самочувствии.
  Есть у ветеранов и еще одна роль, значимость которой и для страны, и для них очевидна. Я говорю о патриотическом воспитании молодежи. У Шукшина есть интересный сюжет. Умирающая старуха узнает о гибели дочери, а значит, внуки остаются круглыми сиротами. Инстинкт сохранения рода поднимает ее со смертного одра. Что-то подобное этому сюжету переживает сегодня и наше государство. В системе ценностей российской цивилизации, а точнее, в механизме их передачи от отцов к детям наметился сбой. Поколение родителей сегодня захлебывается в политических и экономических проблемах, им не до духовных ценностей. До подрастающего поколения что-то может не дойти. В это трудное для страны время старшее поколение, наши ветераны, могут взять на себя дополнительный груз по сохранению и передаче самобытных российских ценностей. Точь-в-точь как та старуха. Куда же деваться? Россию спасать надо, больше некому. Думаю, осознание собственной значимости - это реальный шанс и болячки отодвинуть, и продлить активную жизнь. В этой связи поучительна биография А. И. Солженицына. Лет тридцать писатель борется с тяжелой болезнью, и, мне кажется, силы ему придает та миссия, которую он взял на себя по отношению к миллионам россиян и самой России.
  * * *
  Даже такое необычное явление, как энергетика святых мощей, при взгляде через призму "накопления-отдачи" не кажется таким уж таинственным явлением. Люди, признанные святыми, действительно необыкновенны. Это нам, простым смертным, для обыденной жизни достаточно получать определенное количество микроэлементов и некий объем общеупотребляемой информации. Им же дано воспринимать и отдавать не только это, но и нечто большее, причем по каналам, о которых мы лишь смутно догадываемся, а то и вовсе не подозреваем. Ну а если много впитал, значит, есть что и отдавать. Отсюда способность этих людей к телепатии, ясновидению, целительству, отсюда благотворная энергетика, которую они источают даже после физической смерти.
  Сегодня святые в России вновь обретают законную прописку. А это значит, появляется возможность для возрождения у нас традиционно сильных православных ценностей.
  Только вот реализуем мы эту возможность не всегда продуманно. К примеру, сейчас пытаются раскрутить у нас День святого Валентина. Сама по себе идея праздника прекрасная. Но на Западе этот день связан с приходом весны: тепло, цветы, начало полевых работ, короче, пробуждение жизни. Значит, праздник влюбленных опирается не только на духовный, но и на естественно-географический фактор. У нас в феврале земля промерзает на полметра, сами кутаемся в шубы, какое уж тут пробуждение жизни?! Чтобы эта идея принесла в России наибольший эффект, нужно привязать ее к нашим условиям. Почему бы не использовать для этого 8 июля - День православных святых Петра и Февронии, символизирующих любовь и верность? Да и время для нашей огромной страны самое подходящее и объединяющее всю Россию. Июль и на Крайнем Севере - месяц цветения и влюбленности. Кстати сказать, в Михайловском районе нашей области уже несколько лет отмечается этот праздник. По-моему, следовало бы поддержать это начинание. Ведь в России добрые дела часто зарождались именно в глубинках, а не в столицах.
  * * *
  Вот и сегодня наш стольный град "орудует" все больше по коммерческой части. В Москве наряду с политической сконцентрировалась огромная финансовая власть. В столицу стекаются большие деньги часто за счет других регионов. Не знаю, насколько это целесообразно экономически, но морально-этические издержки очевидны. Москвичи вольно или невольно становятся заложниками этого перекоса. Власть обеспечивает им более высокий уровень жизни, создает в пределах Садового кольца комфортную среду.
  Эти легкие деньги столичная администрация играючи вкладывает в амбициозные сооружения типа аквапарка, на всевозможные пособия и доплаты москвичам, свободно гуляет черный нал. Легкие деньги-то не жалко, как приходят, так и уходят. Только вот что после этого остается? Отрицательные эмоции многомиллионной России, направленные на Москву, а значит, и на заложников-москвичей. Перед нами своеобразный синхрофазотрон. Чем может обернуться для жителей столицы эта "бомбардировка" отрицательными зарядами, одному Богу известно. Почему-то вспомнилась история библейских городов, Содома и Гоморры. Разве так уж важно, в какой форме приходит к нам расплата? В виде мифических землетрясений, огненных дождей или через реальное саморазрушение аквапарков?
  Видимо, что-то мы делаем не так, где-то заступаем за черту, вот и приходится расплачиваться за опрометчивые действия. И не важно, кто ты: принц или нищий, канцлер или слесарь. Хотели оставить благородный след, а на поверку оказалось - наследили, да так, что порой не отмыться, не отмыть. И ладно бы только сами расплачивались, а то ведь и других подставляем. Причем где-то в глубине души предчувствуем плохое, а все-таки надеемся проскочить. И действительно, иногда кажется, вроде проскочили, ан нет! Расплата приходит, и, как правило, в самый неподходящий момент.
  
  Что платить за все придется,
  Знаем все, уж так ведется.
  Где, и как, и сколько ждать -
  Вот чего не можем знать.
  
  Эту закономерность хорошо показал Пушкин на образе Бориса Годунова. Царь, полагая, что ему все дозволено, решил взять на себя даже функции самого Господа Бога. Замкнул на себя расплату за грехи, чтобы отвести удар от сына-наследника. Но, видимо, подобного самоуправства небеса не терпят и не хотят делиться с людьми своими полномочиями. Богу - богово, кесарю - кесарево. Пожалуй, многие родители принесли бы себя в жертву во имя детей, но, видимо, такое "там" не поощряется. Поэтому-то все было жестко расставлено по своим местам: сам Борис, и жена, и дети расплатились, что называется, по полной программе. Да и страна потом сколько "кувыркалась"! Нет, уж лучше с судьбой в такие игрушки не играть, все равно не перехитрим.
  6
  С вой период отдачи я начал с роли учителя истории в вечерней школе, много занимался общественной работой. В советское время исторический факультет давал хорошее социологическое и политическое образование, поэтому выпускников охотно брали на работу в партийные и советские органы. Возможно, по этой причине и меня пригласили работать в общество слепых начальником отдела культуры. Это и определило мой профессиональный выбор в последующие годы.
  В то время волгоградская областная организация объединяла свыше трех тысяч членов ВОС. Пятнадцать-двадцать процентов их работали на специальных предприятиях для слепых, в колхозах, совхозах. Была небольшая группа так называемых работников интеллектуального труда - учителей, массажистов. Для культурно-бытового обслуживания неработающих инвалидов в области функционировало около двух десятков территориально-первичных организаций. Реальное количество слепых и слабовидящих в регионе было, да и сегодня остается значительно большим. По данным ЮНЕСКО, каждый десятый житель Земли имеет проблемы со зрением. А если учитывать заболевания слуха, опорно-двигательного аппарата и другие причины ограничения возможностей, легко представить, что потенциал инвалидности у человечества практически неисчерпаем. Прогноз невеселый, а куда денешься? От нас пока мало что зависит.
  У инвалидов нередко возникает вопрос: почему несчастье произошло именно с ним? Спрашивали об этом и меня, полагая, вероятно, что начальнику известно больше. Обычно отшучивался, мол, я не Господь Бог, и даже не его заместитель, поэтому знаю не больше других. Хотя, разумеется, задумывался над этим, благо материала для наблюдения хватало. В чем здесь дело? Срабатывает ли случайность, как топчет быстрый конь "цветики степные", как мы невзначай наступаем на муравья, невольно обрекая его на трагедию. Или есть какая-то закономерность? Древние утверждали, что на инвалидность Бог обрекает человека за грехи его предков, причем до третьего, а то и четвертого колена, дабы грешник мог наглядно убеждаться в результатах своего непослушания. Этой гипотезе трудно возражать. Древние исходили из многолетних наблюдений за тысячами судеб, сравнивали, обобщали, выискивали какие-то закономерности. Сколько во всем этом истины, судить не берусь. Мне приходилось наблюдать среди инвалидов и успешных, и неуспешных людей. Линию судьбы и тех, и других можно объяснить каждой из гипотез. Согласно первой, и успех, и неудача лишь дело случая. Согласно второй, успешность для инвалида означает конец наказания. Неудачник же должен запастись терпением и дожидаться своего часа. Можно вообразить, что думает горемыка о своих предках, если он, конечно, всерьез верит в древнюю гипотезу. Может быть, здесь следует поискать одну из составляющих негативного отношения некоторых инвалидов к окружающим людям. Я бы рекомендовал без особой нужды не зацикливаться на этих заморочках. Есть опасность увязнуть в теоретизировании. Лучше постараться выявить положительные факторы, опорные точки в теперешней своей жизни и не спеша, шаг за шагом разбираться с навалившимися проблемами. Но я отвлекся. Пора, как говорят англичане, вернуться к нашим...
  Работа с инвалидами требует специальных знаний. Пришлось поучиться на дефектологическом факультете ЛГПИ. В дипломной работе и нескольких статьях разрабатывал тему о формировании личности инвалида.
  Вспоминается разговор с инвалидом по зрению, незадолго до того вернувшимся из заключения. "И чего ты, Юрий Николаевич, с ними цацкаешься, - говорил он, - будь я начальник, они бы у меня...... по одной половице ходили". И ходили бы, пожалуй. Но в нашем случае методы воспитания, которые он имел в виду, не подходят.
  В общении с такими людьми важно найти правильную линию поведения. Излишняя жесткость ведет к большей их закомплексованности, чрезмерная уступчивость порождает иждивенчество, а то и хамство. Поиск золотой середины лишь на первый взгляд кажется делом легким. Работая в обществе слепых, я убедился, что многие люди, даже постоянно общаясь с инвалидами, не научились этому.
  А как быть тем, кто вообще никогда не встречался с подобной "публикой"? Здесь возможны самые разнообразные ощущения: от чувства неловкости за свое здоровье до неприязни. Попробуй, найди тут нужный тон! Да к тому же нередки случаи, когда люди с тяжелой формой инвалидности не хотят ее афишировать, стремятся по возможности завуалировать свой недуг. И, наоборот, попадаются "ловкие ребята", которые легкую форму инвалидности стараются подать чуть ли не как вселенскую скорбь. Но встречаются и "честные обманщики". Например, есть заболевание глаз, при котором у человека сохраняется лишь тонкий лучик зрения. Заходя к вам в кабинет, он может споткнуться о порог, наскочить на стул или на стол, но если ему удастся поймать лучиком вашу авторучку, он сможет прочитать визу, которую вы пишете на его заявлении. "Вот это слепой!" - подумаете вы и ошибетесь. Перед вами действительно инвалид, хотя и с не совсем обычным заболеванием.
  Нечто подобное вы можете испытать, общаясь с глухими людьми. Предположим, вы захотели вполголоса обменяться несколькими фразами с товарищем в полной уверенности, что глухой вас не услышит. Услышать он, конечно, не может, но легко поймет по движению губ каждое ваше слово. Кстати сказать, известны случаи промышленного шпионажа при помощи этого приема, когда материалы секретных совещаний фирм становились легкой добычей конкурентов. Главное - найти удачную позицию снаружи здания, где проходит совещание, чтобы через окно в бинокль наблюдать за лицами, а точнее, за губами выступающих.
  В курьезной ситуации однажды оказался известный артист В. Трошин. Как-то певца пригласили выступить на концерте, где зрителями были инвалиды по зрению и их сопровождающие. Артист попросил зал подпеть ему. Дело обычное. Пел он "вживую" и, видимо, хотел, с одной стороны, ощутить власть над залом, а с другой, может быть, приглушить некоторые шероховатости исполнения, неизбежные в этих ситуациях. Зал подпевал плохо. Это озадачило Трошина, он явно обиделся. Замечу, что я удивился не тому, что он обиделся, а тому, что он даже не попытался скрыть своей обиды. Впрочем, эстрадные звезды, даже бывшие, как и восток - дело тонкое! А пассивность зала объяснялась просто. Слепые люди и не подумали подпевать. Запеть - значит заглушить артиста, отвлечься от слухового восприятия. А хотелось услышать каждое слово, уловить каждый штрих исполнения любимого певца. Сопровождающим же было достаточно зрительного контакта со знаменитостью, и они были не против подпеть, но, видимо, с музыкальностью дело обстояло не очень хорошо, а с текстами песен и того хуже. Знай все это, Владимир Константинович не принял бы случившееся так близко к сердцу. Конечно, всех за учебник дефектологии не усадишь. Но некоторым людям, чиновникам например, минимум таких знаний не помешал бы для их же собственной пользы.
  В советское время было проще. Государство постоянно что-то делало для инвалидов, поэтому и чиновники, и сами инвалиды привыкли к определенной схеме взаимоотношений. И у тех, и у других сложились некие стереотипы поведения, отступать от которых было не принято. Сегодня положение меняется; инвалиды вынуждены чаще напоминать о себе, значит, чиновникам следовало бы активнее набираться опыта, учиться нащупывать ту самую "золотую середину", ту оптимальную дистанцию общения. Нельзя под воздействием эмоций давать нереальные обещания и тем самым загонять себя в угол, отдавая все "пространство" просителю. Оттеснить-то его потом на исходные позиции будет нелегко! Нельзя и заворачивать с порога незваного гостя, не оставляя ему вовсе никакого "пространства". Такой прием, кроме неприятного осадка в душе, ничего вам не даст. Так что секрет индивидуального подхода к инвалидам надо искать между этими крайностями. Главное - не выпускать из своих рук инициативу общения и не бояться неловких шагов из-за дефектологической некомпетентности. Тем более что посетитель их вполне допускает от вас и, значит, в значительной мере готов к ним. А если вы серьезно настроены на решение проблем, интуиция поможет вам найти верный тон, постепенно придет и уверенность в себе.
  Но эти рекомендации, на мой взгляд, могут быть востребованы свежими, лишенными стереотипов людьми. Теперешних чиновников они вряд ли заинтересуют. Эта социальная группа просто не может быть гибкой и восприимчивой, так как привыкла самодовлеть, саморазрастаться, произвольно устанавливая правила игры. Видимо, корни этого чиновничьего монстра надо искать в нашем восточном элементе. Именно на Востоке правители, посылая наместников в провинции, разрешали им вместо жалованья кормиться поборами с населения. Эта схема в завуалированной форме дошла и до нас. Правительство для вида платит чиновнику какую-то зарплату, а тот в свою очередь делает вид, что вполне удовлетворен ею. Взяточничество же сохраняется как бы по умолчанию.
  Многие годы общаясь с чиновниками по работе, в быту и даже в вузовских аудиториях, я не очень-то представлял внешний облик каждого из них: слепому человеку трудно это сделать. Но у меня все же сложился некоторый собирательный образ. Помнится, известный герой у Шукшина поучал: "Если хочешь покритиковать, то вначале похвали!" Так вот - хвалю! В основном это приятные, умные люди. Но, на мой взгляд, есть у большинства из них одна застарелая беда: поступать, делать, решать не так, как надо, как положено по закону, а как угодно вышестоящей инстанции. И в этом, пожалуй, нет их вины. Таких охотнее у нас принимают на работу. Мы даже принцип сформулировали: я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак. И неважно, действительно ли ты дурак или только "косишь" под него, скрывая свою компетентность. Главное, надо, смиряя самолюбие, уметь прогибаться под руководство, давать ему возможность ощутить собственную значимость: где-то поправить, где-то поучить. И, надо сказать, начальник охотно заполняет эту нишу, чтобы получить положительные эмоции в качестве компенсации за уязвленное самолюбие, ведь ему в свою очередь приходится тоже прогибаться под свое руководство. И так по всей вертикали, не структура, а какая-то провисшая этажерка. Инициативному, знающему себе цену человеку трудно вписаться в эту систему. "Прогибанием" в значительной мере объясняется, по-моему, и грубость работников низшего звена, с которыми нам, простым смертным, и приходится общаться в большинстве случаев. Они оказываются крайними. Под ними-то никого нет, значит, прогибаться под них некому, а самолюбие-то задето, вот и приходится им вымещать неприятные эмоции на просителях. Не в себе же держать? Тут никакого сердца не хватит!
  Сейчас в стране проходит административная реформа, хорошо, если бы в результате ее в чиновничьих креслах оказались грамотные, самодостаточные люди. Как раз те, которые не вписывались в прежнюю структуру. Такой чиновник легко заменит двух, а то и трех теперешних. Отсюда и зарплату ему можно утроить. Глядишь, и "брать" меньше будет. К тому же люди, знающие себе цену, не очень-то склонны к раболепию, а значит, и сами не будут испытывать большой нужды в "прогибании" подчиненных. Может быть, одной причиной, порождающей грубость чиновников, станет меньше? Ну, я, кажется, размечтался. Поживем - увидим!
  * * *
  Не избежало чиновничьих пороков и Всероссийское общество слепых. Нехитрая вроде бы структура - центральное руководство в Москве, областные правления в регионах и ниже первичные организации, объединяющие по нескольку районов каждая - вот и все. А болячки сходные. К тому же они осложнены специфическими особенностями инвалидов по зрению. К примеру, незрячим людям, как правило, не хватает собственного жизненного опыта, а то и просто элементарной житейской информации, поэтому им часто приходится ориентироваться на чужое мнение. В этих условиях они могут становиться объектом манипуляции в руках недобросовестных людей. Особенно рельефно это прослеживается на жизни первичной организации, месте повседневного общения инвалидов. Благодатнее почвы для слухов и кривотолков найти трудно. Так что поднять волну против каких-либо действий председателя, а то и против него самого, часто не представляет большого труда. Слабый, не пользующийся авторитетом в коллективе председатель вынужден большую часть энергии тратить на выявление "врагов", на вербовку сторонников, на поиск благосклонности начальства. Ему просто некогда заниматься культурно-бытовым обслуживанием инвалидов, как того требует устав. Лучший выход из подобной ситуации - подобрать руководителя, который сочетал бы в себе черты формального и неформального лидера. Тогда и социально-психологический климат в организации стабилизируется, и уставная деятельность пойдет в гору.
  Но такие лидеры неоднозначно воспринимаются на областном уровне. Компетентных, уверенных в себе руководителей областных организаций сильные председатели первичек вполне устраивают. Прогибание как средство общения не надобно ни тем, ни другим, а общая работа спорится. Слабые руководители областных правлений видят в успешных председателях первичных организаций потенциальных конкурентов. Их больше устраивают неудачливые руководители, погрязшие в разборках и нуждающиеся в покровительстве. Ведь за покровительство положено расплачиваться личной преданностью, становиться послушным орудием в руках патрона. Сходные механизмы действуют и уровнем выше, в отношениях между центральным руководством и областными организациями. Так что жернова власти добросовестно перемалывают всю структуру общества слепых сверху донизу. Конечно, результаты перемалывания неодинаковы. Кто-то умудряется в большей степени сохранить свое я, не прогнуться, кому-то это удается меньше. Так что, думаю, каждый знал, на что шел. Кто-то, возможно, и хотел бы выбрать другую работу, да где ее взять. С рабочими местами для инвалидов не густо. Покрутила в свое время эта мельница и меня.
  Что-то получалось, что-то нет. Кто-то помогал, кто-то мешал. Если бы выпало слишком много плохого - согнулся, а то и сломался бы, пожалуй. Впрочем, изобилие хорошего тоже, на мой взгляд, нежелательно.
  Балует здорово. Меня больше устраивает, когда плюсы и минусы более-менее сбалансированы. Так как-то спокойнее и "за жизнь" поразмыслить сподручнее. Чем и за что мы расплачивались в прошлом, чем и во имя чего готовы пожертвовать в будущем, истинные результаты этих "обменов" известны одному Богу, хотя что-то понять и осознанно выбрать иногда удается и нам.
  Как-то член общества слепых поздравила меня по областному радио с днем рождения. Добрая душа, видимо, желая придать мне общественного веса, сказала, что я награжден значком "Отличник ВОС". Был в свое время такой ведомственный значок в обществе слепых. Пришлось позвонить поздравительнице и сообщить, что такой награды у меня нет. "Господи, - оправдывалась она, - ведь у нас чуть ли не каждый активист получил его. Вы уж извините..." Я постарался в общих фразах развеять ее неловкость, не станешь же долго и нудно объяснять ей, что это был мой выбор, что служебная самостоятельность не та почва, на которую проливаются щедрые дожди значков, грамот и прочих поощрений и что я должен быть благодарен судьбе за "божеские расценки". Лучше уж не досчитаться нескольких грамот, чем превратиться в безропотный объект для манипуляций в руках бесчисленных комиссий: то по проверке работы, то по оказанию практической помощи, то по обмену опытом, то по его обобщению. Можно было бы, конечно, избрать стратегию прогибания. Но после того, как мне довелось самому поучаствовать в нескольких централизованных комиссиях, я понял, что эта стратегия не для меня. Чем больше прогибаешься, тем больше в образовавшуюся низину устремляется желающих "помочь", "проверить", "изучить". Жесткая позиция труднее, но надежнее. Устоять, не смяться, удержать форму помогает лишь одно средство, один наполнитель, и имя ему - профессиональная компетентность. Добывает ее каждый по-своему. Для себя я счел нужным поучиться в нескольких вузах. В советское время такое образование называлось перманентным. Благо, это меня особо не напрягало, учеба мне всегда давалась легко. Хотя, вероятно, кто-то и острил, мол, не смогли его научить в одном институте, понадобилось аж три. Разумеется, никакая компетентность не гарантирует от недочетов в работе, но любую комиссию встречаешь уверенно. Знаешь, что "накопает" она не сколько захочет, а сколько позволишь, вернее, сколько сочтешь нужным ей оставить. У проверяющих своя философия: если ничего не нашли - значит не работали. Вот и подбрасываешь несколько "косточек" для поживы. Получается нечто вроде инсценированного субботника по сбору пустячков, и все довольны.
  С этого года в нашей области началась реформа местного самоуправления. Хорошая затея, но успех этой кампании будет во многом зависеть от того, кто окажется во главе сельских поселений. Если большинство составят произволопослушные работники, то есть ориентирующиеся не на закон, а на произвольные указания - дело забуксует. Лавина чиновничьих стереотипов прогнет и реформу и даже самое ее идею. Новое должны внедрять законопослушные люди, способные освободиться или хотя бы пригасить в себе психологию прогибания. Понятно, что нужного количества таких людей может просто не оказаться среди теперешних чиновников. Дефицит можно восполнить из числа сельских специалистов. Правда, среди них издавна бытует ошибочное мнение о "безмерной" ответственности чиновничьей работы, о мудрой ее специфике, о лабиринтах делопроизводства. Вероятно, эти страшилки распространяют сами чиновники для отпугивания конкурентов. Думаю, умному грамотному человеку освоить эту науку не составит большого труда. Напротив, в данном случае он даже будет иметь преимущество: нет негативных привычек чиновника.
  Недавно по радио выступал руководитель комиссии, которая разъезжает по нашей области и учит работать новоиспеченных глав муниципальной власти. Выступающий даже озвучил типичные недостатки:
  не на всех сотрудников имеются должностные инструкции;
  не подписаны некоторые приказы;
  небрежно составлены планы...
  и прочее......
  У меня сложилось мнение, что учителя по старой привычке акцентируют внимание на бумаготворчестве. Не трудно спрогнозировать, что напишет подобная комиссия при следующем приезде.
  Наряду с другими документами проверяющий попросит показать план мероприятий по исправлению недостатков, отмеченных предыдущей проверкой. Если у вас такого не окажется, комиссия запишет либо мягкое: не представлен план мероприятий по результатам предыдущей проверки; либо жесткое: игнорируются замечания и рекомендации вышестоящих инстанций. Если же план составлен, то и в этом случае опытный чиновник знает, где искать "проколы". А рассматривался ли он на каком-нибудь заседании представительного органа или совещании? Покажите протокол. А почему и протокол, и сам план не подписаны руководителем? Но, предположим, что у вас все в порядке. План и составлен, и обсужден, и утвержден, и подписан, и даже выполнен. На такой вариант тоже заготовлена зацепка. А почему в плане нет отметок о выполнении мероприятий? И тут уж как ни оправдывайся, а из документа не видно, что работа проделана. И в справке, в разделе недостатков появляется запись вроде: не налажен учет проделываемой работы. Этот перечень недочетов легко увеличить до десятка:
  - не практикуется......
  - не отвечает......
  - недостаточно часто......
  - не в полной мере......
  и т. д. и т. п.
  В эти словесные фантики заворачиваются те самые пустячки, которые подбрасывают комиссиям опытные руководители и которых так боятся начинающиеся работники. Им-то пока невдомек, что стоит лишь очистить шелуху, обнажить конкретный недостаток, так сразу станет ясно, что с виду грозный документ ничего серьезного не содержит. В таких бумажных "купелях" происходит "крещение" молодых руководителей, когда им в зависимости от личностных и профессиональных качеств приходится выбирать стратегию поведения в широком спектре - от безропотного прогибания до жесткого противостояния. Ничего не поделаешь. Бумаготворчество давным-давно перешло у нас все мыслимые и немыслимые пределы. Сооруженная человеком чиновничья машина сегодня успешно давит своего создателя. Пока мы только считаемся правовым государством, где должен главенствовать закон. Фактически же остаемся чиновничьей страной, где продолжает господствовать произвол.
  7
  В пятьдесят лет я воспользовался
   возможностью пройти курс обучения вместе с работниками областной и городской администрации в академии государственной службы. Во время учебы встречал знакомых чиновников из некоторых районов области, с которыми в прошлом приходилось общаться по работе или на совещаниях. Конечно, обзавелся дополнительными знакомствами. На занятиях узнал много нового, особенно по теории управления. В дипломной работе разрабатывал вопросы формирования у инвалидов по зрению адекватной самооценки. Кажется, сокурсники с интересом знакомились с некоторыми материалами моей работы. Ведь здоровому человеку мало что известно о жизни нашего брата.
  * * *
  Оказавшись на инвалидности, люди ведут себя по-разному. Одни впадают в длительную депрессию, круг их общения резко сужается. Другие, напротив, стремятся вести активный образ жизни, пытаются овладеть какой-то профессией, посещают кружки художественной самодеятельности, спортивные секции. Иными словами, стараются освоить новые социальные роли и на этой основе поддержать свой пошатнувшийся социальный статус. К примеру, слепые люди легко осваивают навыки хорового и сольного пения, художественного чтения, им доступны многие виды спорта, настольные игры. Самодеятельные артисты и спортсмены Волгоградской области неоднократно оказывались победителями среди слепых на общероссийском уровне. Думаю, эти успехи вполне закономерны. Более полувека мы регулярно, раз в два года, проводили областные смотры самодеятельного художественного творчества. Так что было, где совершенствовать навыки пения, инструментального исполнения, художественного чтения, а также умение держаться на сцене. Смотры обычно привязывались к знаменательным датам, значит, надо было подобрать соответствующую тематику произведений, выстроить определенным образом программу выступления, подготовить костюмы, оформить сцену. Эти умения тоже дорогого стоят. Считалось недопустимым не объявить со сцены авторов исполняемых произведений. Зато сегодня о композиторах не вспоминают даже по радио. Создается впечатление, что нынешние работники электронных СМИ и не подозревают, что у музыкальных и литературных произведений могут быть авторы. Может быть, делателей попсы устраивает роль инкогнито, может быть, им есть какой-то резон оставаться в тени исполнителей? Но не называть авторов советских песен, этого золотого фонда России, как-то невежливо, а то и просто невежественно. Может быть, меня упрекнут в слабом знании мировой истории музыки, но "я другой такой страны не знаю", где бы в течение одного поколения в песенном жанре плодотворно работало столько ярких композиторов и поэтов. Часто задаюсь вопросом: в чем секрет феномена советской песни? Вряд ли это можно объяснить только особой российской духовностью. Думаю, много зависело от общеполитической атмосферы того времени. С одной стороны, всеобщий энтузиазм, формирующий социальный заказ на массовые песни, а с другой - жесткие идеологические установки, регламентирующие творчество. Не знаю, насколько это "вдохновляло", но ответственность за написанное наверняка повышало. Сляпать вещицу, как звуковой фон для тусовки, не трудно. Это делают многие музыканты. А вот создать песню как продукт для духовного потребления не просто. Правда, говорят, Никита Богословский создал свою "Темную ночь", что называется, за один присест. Но подобные звездные часы выпадают не часто. Обычно приходится много раз переделывать написанное, из нескольких вариантов выбирать лучший, а то и выбрасывать все. Наступать на горло собственной песне! Иначе это за тебя сделают другие: чиновник, художественный совет, критики, публика наконец. Сито жесткое, что и говорить. Нет никакой гарантии, что вместе с сотнями неудачных поделок в брак не уходило что-то толковое. Но как-то не убеждает и теперешняя вседозволенность. Что выкристаллизуется из мутного потока попсы, сможет ответить только время. Мне даже кажется, что этот музыкальный хаос всего лишь временное явление, отражение теперешней политической и экономической неразберихи. Когда это пройдет, когда здоровое начало в стране будет набирать силу, оптимизм и лирика советских песен вновь окажутся востребованными. Точно так же, как дореволюционные романсы вошли в нашу культуру, несмотря на попытки вытравить их из нашего сознания. Так что чем вульгарнее попса, тем даже лучше. Скорее "достанет" нас, а значит, скорее отряхнемся от нее.
  * * *
  Лет двадцать назад мы активно стали приобщать инвалидов по зрению нашего региона к самодеятельному литературному творчеству. Хотелось увлечь людей интересным занятием, сделать доступной для них еще одну социальную роль. Лучше тратить свободное время на подбор рифм, чем оставаться наедине с невеселыми мыслями о своем житье-бытье. По себе знаю, как незаметно летит время за этим увлекательным занятием. Порой несколько дней уходит на шлифовку какого-нибудь четверостишия.
  
  Осени, сень осени,
  Хоть на стих!
  В зиму, озимь от земли от-рас-ти!
  
  
  Листья под ногами в сквере тесном
  Сухо, по-осеннему шуршат.
  В тихую печаль осенней песни
  Перекрасил лето листопад.
  
  
  И уж, видно, никуда не деться,
  Если память, не боясь преград,
  Возвращает в давний, полудетский,
  Видевший так много листопад.
  
  
  Старая скамья, дорожка сада,
  Девочка, влюбленная в закат,
  Все глядит, глядит из листопада
  И зовет в тот дивный листопад.
  
  
  
  В иные годы на областные смотры самодеятельного художественного творчества поступало до сорока заявок от наших самодеятельных поэтов. Готовили даже к изданию специальный сборник стихов, но из-за экономических трудностей 90-х годов от этой идеи пришлось отказаться. А жаль! Мне кажется, мог бы получиться любопытный материал для анализа. Например, почему порой у слепого человека, никогда не видевшего света и, значит, не имеющего представления о зрительных образах, стихи получаются ярче, образнее, чем у его "собрата по перу", имеющего хороший остаток зрения? И подобных "почему" внимательный читатель нашел бы, думаю, немало, будь напечатан этот сборник. Ну да ладно, как говорится, еще не вечер, А пока эти стихи звучат на вечерах отдыха. Самодеятельные композиторы, тоже незрячие, пишут к ним музыку, правда, плоды этого творческого сотрудничества редко выходят за пределы общества слепых, но значимость их для авторов, для формирования адекватной самооценки очевидна.
  Стимулируя творчество самодеятельных литераторов, мы привносили в него дух состязательности, но в рамках допустимого, то есть старались пресекать взаимные нападки, очернения - все то, чем так богата наша большая литература. Помнится, лет 20-25 назад по западному радио, кажется, В. Войнович сетовал, что в Советском Союзе расплодилось слишком много писателей, а стоящих мало. Якобы среди эмигрантов даже была игра: навскидку называлась фамилия, а затем обязательно отыскивался под нее какой-нибудь литератор. Выпад этот, надо полагать, был вызван, с одной стороны, профессиональным соперничеством, а с другой, тогдашней идеологической пикировкой. Лично я ничего обидного в нем не вижу. Эмигранты с таким же успехом могли бы играть в музыкантов, живописцев, спортсменов. Возможность осваивать эти социальные роли представлялась тогда многим. Правда, Пушкиными и Чайковскими становились не все, но рука "набивалась", навыки, пусть даже элементарные, все-таки приобретались. Как-то мне попались довоенные стихи К. Симонова. Возможно, я не разбираюсь в поэзии, только мне они почему-то не показались. Зато позже навыки стихосложения автору очень даже пригодились. Когда война, что называется, задела за живое, появились бессмертные стихи "Жди меня".
  В советское время власти старались, по возможности, найти место каждому литератору. Вспомним, как фотограф из-за ограниченности кадра для группового снимка усаживает кого-то на пол у ног стоящих или как хормейстер выстраивает на сцене хор. Кто пониже ростом - впереди, иначе спина соседа будет гасить звук голоса. При необходимости задние ряды даже встают на специальные скамейки. Сопрано и альты располагаются впереди теноров и басов, для пользы дела некоторые голоса могут подключаться к соседним партиям. Цель одна: добиться уравновешенности ансамблевого звучания. Иначе это будет не хор, а поющая толпа. Однако такой ранжир вряд ли устраивал всех писателей. Зато сегодня все изменилось. Партийные установки, идеологическая борьба ушла в прошлое, но профессиональное соперничество осталось и даже покрепчало. В условиях свободной конкуренции каждый выплывает сам. В результате, если вернуться к давешнему сравнению, образовалась толпа. Акустическая целесообразность отброшена. На переднем плане оказался тот, кто удачливее подсуетился. На скамейки повскакивали те, кому удалось первыми до них добежать. К тому же нам, кажется, отказывает чувство меры: и хвала и хула закусили удила. Чуть ли не каждого литератора называем талантом, а к некоторым клеим даже гениальность. Как-то подзабыли мы, что в спектре способностей есть и поскромнее категории: литературная склонность, задатки, одаренность и затем уж талантливость и гениальность. Мало того, для полноты картины недостаточно икса называть талантом. Надо чтобы игрек прослыл бездарью.
  Внутри нас сидит некий оценщик, который подсознательно отслеживает уровень нашей значимости относительно значимости других людей. На основании этой самооценки мы выбираем линию поведения. Признать превосходство кого-то над собой или попытаться превзойти его, а попутно усомниться в успехе выскочки, а то и дискредитировать его. Писатели тоже люди, а значит, и на них распространяется действие этого механизма. Более того, их обостренное самолюбие и повышенная эмоциональность лишь усиливают это действие. А может, А. Пушкин был прав, когда утверждал, что "гений и злодейство - две вещи несовместимые". Уж кому-кому, а ему-то пришлось многое и на себе испытать и на других понаблюдать. Возможно, злодейству и впрямь комфортнее в компании с неудачливостью. Быть может, степень нетерпимости к более удачливому коллеге, активность выпадов против него прямо зависят от уровня самооценки неудачника? Чем ниже самооценка, тем круче наезд.
  Известно, что бесконтрольная конкуренция оборачивается серьезными потерями для экономики. Поэтому государство старается отслеживать и регулировать этот процесс. Моральные издержки от разнузданного соперничества мы еще не научились подсчитывать, но крови оно нам портит не меньше. Думаю, рано или поздно нам придется вспомнить о некоторых функциях "хормейстера".
  * * *
  В организации досуга инвалидов большое место отводится настольным играм. Десятки наших земляков, несмотря на отсутствие зрения, сумели выполнить норму I разряда по шахматам и шашкам, а четыре человека стали даже кандидатами в мастера спорта. Надо ли говорить, как значимы эти успехи для инвалида, как благотворно они сказываются на его самооценке. Нередко наши ребята оказывались победителями в командных соревнованиях по линии профсоюза среди предприятий легкой промышленности и бытового обслуживания. Помню, не без удовольствия рассказывали михайловцы, как им пришлось играть в финале на первенстве города против команды шахматистов местной пожарной охраны. "Мы этих щуриков на раз!" - заявляли перед игрой укротители огня и... проиграли. Потешились тогда вволю местные острословы! "Да они же только и сидят за шахматами", - смущенно оправдывались пожарники. И в этом они правы. Шахматы и шашки - один из самых доступных видов спорта для слепых. В иные годы мы могли бы без особых усилий выставить команду из нескольких сотен прилично играющих любителей. Но не стоит обольщаться, одно дело - освоить шахматы на любительском уровне, и совсем другое - заниматься ими всерьез и надолго, сделать целью жизни. Этот путь, на мой взгляд, без зрительного контроля крайне труден. Кстати сказать, когда в 80-х годах в нашей области игра в шашки на несколько лет заглохла, общество слепых оказалось единственным островком, где эта игра оставалась в чести. В первичных организациях работали кружки, проводились отборочные турниры и областные первенства, командные и личные. Сохраненный таким образом опыт незрячие шашисты потом охотно передавали организовавшемуся обществу инвалидов.
  Я уже говорил, что на людях с ограниченными возможностями некоторые психологические закономерности просматриваются рельефнее. Возможно потому, что общественные организации инвалидов - сравнительно небольшие, довольно замкнутые социальные группы и некоторые стороны жизни этих людей перед вами как на ладони. Здесь и муки творчества, и эстрадное волнение, и спортивные страсти, и зрительские симпатии, как, впрочем, и антипатии. Я уже не говорю об интригах и борьбе группировок, особенно в период отчетно-выборных кампаний в организациях - это отдельная тема. Иногда чуть ли не физически ощущаешь атмосферу положительных и отрицательных эмоций. Хотя уловить конкретные закономерности воздействия на отдельного человека этих противоречивых энергетических волн не так-то просто. Одним активная поддержка доброжелателей помогает, другим мешает. Откровенная враждебность болельщиков иных деморализует, другие, напротив, становятся крепче. Поди-ка тут разберись! Впрочем, в большом спорте среди здоровых людей вопросов на эту тему не меньше. Вспоминается серия блестящих побед наших хоккеистов на международных соревнованиях в 60-х годах теперь уже прошлого века. Разумеется, в основе успеха лежало мастерство спортсменов, мудрость тренеров, грамотность прочих специалистов. Но я бы отдал должное и массовой психологической поддержке миллионов соотечественников. Конечно, говорить о каких-то конкретных процентах вклада болельщиков в победу дело неблагодарное, но порассуждать о возможности влиять на этот процесс, а то и управлять им, я бы рискнул. По моему мнению, радио- и тележурналист Н. Озеров умел искусно дирижировать этим стихийным энергетическим потоком. У него был редкий дар глубоко чувствовать игру, эмоционально и доходчиво передавать свои ощущения слушателям, мобилизовывать их энергетику на помощь команде. Бывало, в напряженные секунды игры сжимаешься в комок у радиоприемника и посылаешь энергию куда-то в надежде, что она сама найдет кого надо и поможет. Теперешние комментаторы больше наблюдают за игрой, рассуждают, пытаются анализировать, а этим массового болельщика не привлечешь и волну положительной энергетики в помощь спортсменам не поднимешь.
  * * *
  Материалы дипломной работы по вопросам реабилитации и интеграции инвалидов стали основой моего доклада на международном семинаре реабилитологов в 1996 году в Польше. Кажется, мне удалось убедить зарубежных коллег в том, что советский период в России оказался наиболее благоприятным в жизни инвалидов по зрению, а советская дефектология была одной из лучших в мире. Кстати, был приятно поражен неожиданной поддержкой польской делегации. По их мнению, в послевоенной Польше слепой и простой мужик научились ходить с поднятой головой. Поэтому я очень удивился, когда узнал несколько лет назад, что канадцы собираются учить волгоградцев реабилитационной работе с инвалидами. Помнится, даже процитировал Суворова, когда он в ответ на требование Павла I учиться у прусской армии сказал: "Русские прусских всегда бивали, чему же тут учиться?" Потом все выяснилось: канадцы просто оплатили эту программу и таким образом получили возможность хоть на миг почувствовать себя корифеями дефектологии. Волгоградцы же вынуждены были терпеливо выслушивать дефектологические пустячки в исполнении заморских мэтров. И чего только не бывает во времена великих перемен! Ну да бог с ними, с канадцами!
  Сегодня нам важно сохранить свой накопленный в прежние годы опыт реабилитационной работы. Количество инвалидов в области стабильно растет и уже перевалило за 200 тысяч человек. Увеличивается и число всевозможных организаций инвалидов, хотя деятельность некоторых из них сводится к борьбе амбиций да выколачиванию денег. Впрочем, дело тоже нужное, но у семи нянек дитя без глазу На мой взгляд, государству пора переходить к грамотным действиям по координации и оптимизации реабилитационной работы с организациями инвалидов. Думаю, замена льгот на денежные выплаты - это и есть первый шаг в нужном направлении. Конечно, и здесь будут свои минусы. Без этого не бывает. Но, по крайней мере, у инвалида появляется возможность ощутить собственную значимость, почувствовать независимость от прихоти чиновника, от настроения аптекарши или кондукторши. Появляется шанс избавиться от психологии социального побирушки. И это надо не только нам, но и нашим детям, внукам. Нельзя, чтобы мы остались у них в памяти в образе заискивающих просителей, изнывающих в длинных очередях перед дверями кабинетов.
  Вместо заключения
  Вот, пожалуй, и хватит! Насколько мог, я приоткрыл "шторку" в "мир без света". Надеюсь, что у читателя сложится какое-то представление о проблемах инвалидов, если, конечно, у него хватит терпения прочитать до конца написанное. И еще два-три штриха.
  Инвалидность приходит неожиданно, без спроса, порой даже без стука. Человеку нелегко сразу сориентироваться, найти, так сказать, "лучшее продолжение". Главное здесь - избежать крайностей. Нельзя слишком глубоко уходить, погружаться в дефект - можно и не всплыть. Здесь тоже есть своя точка возврата. Но понапрасну обнадеживать человека, если нет никаких шансов, тоже не стоит. Пустые надежды лишь продлевают период неопределенности, состояние "подвешенности", которое со временем может незаметно перейти в социальную атрофию. Надо помочь инвалиду осознать новую реальность, сформировать новые жизненные ориентиры. Тонуть глупо, мечтать о береге тоже неразумно. Значит, надо исходить из реального. С такой установкой люди лучше поддаются реабилитационному воздействию, легче приобщаются к действительности. Да и желание направить энергию на выявление скрытых возможностей организма у них, мне кажется, острее.
  Пока человека не затянул стереотип инвалидности, самое время поискать в новом состоянии что-нибудь необычное. Хочется верить, что безвыходных положений не будет. Человек изначально наделен большим физическим и духовным потенциалом, поэтому обыденная наша жизнь вряд ли способна поставить этот потенциал в тупик. Обязательно должны быть какие-то "запасные пути", "боковые побеги", что ли, которые надо нащупать, включить, заставить работать. Иногда даже приходит мысль, что слепота, как и другие дефекты, является "запланированным мероприятием". Природа как бы проверяет готовность заложенного в нас потенциала. Ведь в будущем возможны всякие катаклизмы, и человек, как "многоцелевая машина", должен быть к ним готов.
  Здоровый человек редко задумывается о состоянии инвалидности. Но стоит окунуться в этот омут, как сразу начинаешь задаваться вопросами, копаться в причинах, выискивать какие-то несуразные закономерности. Всякое приходит в голову. Почему гениальный Бетховен оглох в расцвете творческих сил? Может быть, "оглушая Бетховеных", природа как бы дозирует, устанавливает лимит объема творческого потенциала для человечества на определенный период. Ведь к тому времени венские классики уже создали много шедевров, и полновесное творчество Бетховена было бы перебором. А может быть, природа ставит нам "барьер инвалидности", чтобы направить нашу энергию на проторение нестандартных путей поиска информации? Ведь никто не поинтересовался, какие мысли, находки, гипотезы теснились в голове оглохшего гения и на какие размышления они могли бы нас натолкнуть. Рассуждения эти, конечно, несколько "повернутые", что и говорить! Хотя, с другой стороны, почему "повернутые"? Играл же Дарвин по утрам на трубе для тюльпанов, играл просто так, на авось, вдруг что-нибудь получится. Тогда он ничего не заметил. Но сегодня, когда доказано влияние музыки на растения, мы вполне можем оценить идею по достоинству. А как воспринимали эти "концерты" современники, предположить нетрудно.
  Вот и мне подумалось, почему бы нам не приглядеться повнимательнее к инвалидам, а точнее, к их особенностям. Склонность слепых к теоретизированию, прикованных к постели - к прожектерству многим представляются бесполезными. В обществе сложилось стойкое мнение об инвалидах как о несчастных людях, о несостоявшихся личностях, и отношение к ним не идет дальше сочувствия. Хуже всего то, что многие инвалиды также привыкли смотреть на себя глазами здоровых людей. И это в значительной мере их социально парализует, не позволяет реализовать свой потенциал.
  А приходило ли вам в голову, что думают инвалиды о жизни здоровых людей? Почему бы не поинтересоваться? Почему бы не заглянуть в это "зеркало"? По мнению инвалидов, люди не ценят свое здоровье, неразумно используют свои возможности. Может быть, взглянув на себя глазами инвалидов, кто-то призадумается о своем образе жизни? Может быть, кого-то это подтолкнет к большей социальной активности?
  Так что в любом случае важно, чтобы инвалиды наконец-то "заговорили" в полный голос. Надо только им помочь разрушить сложившийся стереотип, избавиться от закомплексованности. Пусть острее и глубже вникают в себя и окружающий мир, фиксируют свои ощущения и представления, теоретизируют и прожектерствуют. Главное, собрать побольше фактического материала, а там посмотрим.
  
  
  
  Юрий Николаевич Белкин
  
  
  На мой взгляд
  
  Размышления в темноте
  
  Редактор Т. П. Лакеева
  Художественный редактор В. И. Волкин
  Художественно-технический редактор
  Т. В. Давыдова
  Технический редактор Т. Н. Авдеева
  Корректор Н. Н. Раева
  
  
  Подписано в печать 29.11.06.
  Формат 70х108/64. Гарнитура Times.
  Печать офсетная. Усл. п. л. 3,5.
  Уч.-изд. л. 3,0. Тираж 1000. Заказ 24/2595.
  
  По плану книгоиздания
  Комитета по печати и информации
  Администрации Волгоградской области
  за счет средств областного бюджета.
  
  Государственное учреждение "Издатель".
  400001, Волгоград, ул. Рабоче-Крестьянская, 13.
  
  ОАО "Альянс є"Югполиграфиздат"".
  Фабрика "Офсет".
  400001, Волгоград, ул. КИМ, 6.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"