Аннотация: Продолжение похода великого полководца в Индию.
ХРОНИКА ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ - 6
ИНДИЯ.
В ПОИСКАХ СТРАНЫ ЧУДЕС.
Пролог:
Наведя порядок и спокойствие в Азии, Александр наконец-то смог приблизиться к воплощению в жизнь свою давнюю и потаенную мечту о мировом господстве. Именно после полного покорения последних осколков персидской державы, македонский царь впервые четко и ясно объявил своему войску истинный замысел всего похода.
Отныне все прежние идеи о наказании старых врагов эллинов персов были отброшены в сторону, а на их место появилась скромное желание с помощью меча объединить в одно целое всю Ойкумену, ибо для этого имелись все предпосылки.
И главным пунктом этой программы было завоевание Индии. На ней заканчивался маленький бронзовый глобус, подаренный юному царю Аристотелем во время его обучения в Мизе. По этому подарку изучал Александр устройство мира о главенстве, над которым уже начал мечтать в те далекие дни отрочества. Еще тогда, Александр хотел побывать в этой загадочной и дивной стране, о которой великий учитель рассказывал с придыханием и почтением.
Теперь настала пора свершений. Пусть оставались непокоренными племена скифов на севере и царство эфиопов на юге, пусть гордо трепещут знамена финикийского Карфагена и италийского Рима, еще не познавших силу македонской фаланги. Все они были ничто по сравнению со сказочной страной, к границам которой твердой поступью подошли александровы полки.
Все рассказы, полученные от путешественников и торговцев, сильно разжигали буйное воображение царя, описывая сказочные красоты и богатства этой таинственной страны. И отныне Индия стала для Александра той же навязчивой целью, которой являлась для его отца Иония. Покорить царство и достичь вод седого Океана омывающего всю Ойкумену страстно желал царь, но не все воины разделяли эту страсть. Им было вполне довольно взятых царств, но скованные воинской дисциплиной они пришли к горам, которые царские географы определили как "Кавказ", что преградили путь непобедимому полководцу.
И так, осень. 327 г. до. н. э. горы Гиндукуша, лагерь Александра.
Глава I. Покорение "Кавказа".
Великий царь и покоритель Ойкумены был не в духе. Вернее сказать он находился в лютой ярости от полной бестолковости и никчемности своих географов, которые завели его войско неизвестно куда. Полностью положившись на довольно противоречивый труд Ктесия, и желая потрафить желанию царя, поскорее перейти горы привело ученых мужей науки к полному провалу.
Огромное царское войско с его многочисленными обозами, оказалось плотно зажатым в каменном мешке горных хребтов и совершенно не знало, куда идти ему дальше. Так оно простояло уже двое суток, и вернувшиеся разведчики принесли малоутешительные вести. Дорога, по которой двигалось войско, превращалось в узкую тропку, совершенно непроходимую для повозок.
Это известие и взбесило царя, до прихода разведчиков узнавшего, что запасов еды и фуража для коней в его непобедимой армии осталось ровно на пять дней. Этого не хватало для того, чтобы повернуть назад и искать обходные пути. Конечно, для закаленного в походах войска это было не смертельно, каждый день простоя и бездействия разлагал и будоражил умы ветеранов, которые в отличие от молодого пополнения совершенно не рвались в "страну чудес". Кроме этого, всех сильно донимал мелкий дождь, нудно моросящий вот уже несколько дней подряд.
В сложившейся ситуации в первую очередь был виноват сам Александр, пожелавший непременно превзойти Семирамиду, Геракла и Диониса, которые не смогли пройти через горы и были вынуждены двигаться далеко на юг. Где через пышущую жаром пустыню вторгались они в Индию, совершая свои легендарные походы.
Считая себя полубогом, царь хотел показать свою силу и в отличие от своих героических предшественников и преодолеть эти грозные горные цепи. Что взметнули снежные шапки своих вершин до самого синего неба. Царь пожелал и географы, тупо поверившие в непогрешимость трудов греческого врача и не пожелавшие взять знающих проводников для подстрахования своих действий.
В начале похода монарх был доволен своими учеными, затем начал выражать недовольство медленным продвижением, а теперь, получив данные разведки, обрушил на головы несчастных географов поток ругательств и оскорблений из-за угрозы срыва своего похода.
- Бездельники! - гневался молодой повелитель, - когда, наконец, кончиться этот Кавказ, и я увижу равнины Индии. Две недели мы сбиваем свои ноги по камням этих гор, а им конца и края невидно, хотя помниться вы мне клятвенно обещали всего десять дней пути. Где тот злосчастный таинственный проход, который вы обещали найти, и которого совершенно нет? - возмущался царь в праведном гневе.
Ученые мужи опасливо жались друг к другу, мечтая в душе поскорее покинуть это судилище, до того момента как царь решит наказать их за допущенные ошибки.
- Но Ктесий уверяет государь, что проход есть - робко пискнул один еще не совсем запуганный индивид науки.
- К черту Ктесия с его баснями! - громко рыкнул Александр, - здесь нет обещанного вами прохода! - продолжал он, яростно тыча пальцем в горную гряду, которая своими двойными, а кое-где и тройными цепями закрыла дорогу македонскому воинству.
Дав волю охватившему его гневу на собравшихся географов, царь обрел спокойствие и перешел к конкретным делам.
- Позовите мне Нефтеха! - приказал монарх воинам, стоявшим в карауле у его палатки.
- Пусть он поможет мне разрешить эту задачу, коль скоро мои географы бессильны в этом - властно произнес Александр, глядя, как только одно упоминание имени негласного конкурента, начинает корежить столпов придворной науки.
- Уходите. Не хочу видеть вашего унижения перед простым мемфиским жрецом, чьи знания всегда оказываются правдивыми по отношению ваших знаний.
Географы не замедлили исполнить волю великого царского, дабы не доставлять удовольствия Нефтеху в очередной раз продемонстрировать свое превосходство над светилами эллинской науки.
Их спор длился уже несколько лет и неизменно вверх одерживал египтянин, умело, используя все знания, полученные в жреческой школе бога Тота. В ответ, греческие ученые платили ему презрением и страстно желали его поражения, которое что-то не наступало.
Сам Нефтех прежде радовавшийся каждой своей победе, теперь относился к этому противостоянию как к затянувшейся забаве и не более того. Так как давно уже с головой погрузился в сложные интриги македонского двора, вступив в тайный союз с Эвменом и Пердиккой. Царским секретарем и молодым стратегом, на которого обратил внимание свое внимание Александр и включил его в состав семи личных телохранителей.
Пердикка был в числе тех, кто безоговорочно принимал и поддерживал все царские планы и нововведения в жизни македонского государства. С самого похода он рос в глазах царя, успешно выполняя все его приказы и поручения, не выказывая при этом и тени сомнения в их целесообразности и полезности, полностью полагаясь на волю своего монарха.
Стратег хорошо показал себя в согдийском походе, и теперь Александр доверил его командованию часть своего великого войска, столь неудачно пытавшегося преодолеть твердыни Гиндукуша.
Нефтех верно поставил на энергичного македонца и во всем пытался подержать свою тайную креатуру. Узнав, что великий царь требует его к себе, Нефтех моментально бросил приготовление противолихорадочной микстуры для одного из таксиархов македонского войска и отправился к царской палатке.
С чувством знания собственной значимости, египтянин миновал царскую стражу с гордо поднятой головой и остановился у порога.
- Проходи специалист по географии - грустно пошутил Александр, указывая на одинокий табурет напротив своего трона. Кучка географов жалостливо толпилась по ту сторону палатки, с опаской поглядывая на своего врага, который неприметен, воспользоваться их трагической ошибкой.
- Как ты и предсказывал, эти знатоки завели нас в горный тупик, из которого нет выхода. И что мне теперь делать?
- Есть только один достойный выход повелитель утопить всех их в горной речке - с серьезным видом пошутил Нефтех, стараясь отвлечь царя от грустных дум.
Географы громко ахнули от столь подлого в отношении их предложения и разом заголосили, обращаясь к царю.
- Довольно! - рявкнул монарх. - Господин жрец шутит, а вы восприняли все сказанное им всерьез.
Лепет стих как по мановению руки.
- Это хорошо, что веселье не покинуло тебя, - с расстановкой произнес полководец, - значит, ты сохраняешь трезвость ума, и я надеюсь, сможешь что-либо предложить дельного.
- Для этого я должен знать последние данные разведки, а лучше самому осмотреть все вокруг - делово предложил жрец.
- Хорошо. Значит, завтра мы с тобой вместе отправимся смотреть горы, а там видно будет - произнес Александр. - Все свободны - жестко бросил он в сторону ученых мужей и знаком приказал Нефтеху остаться.
Когда географы вырвались на свободу, беседа между царем и Нефтехом возобновилась.
- Ты, в самом деле, надеешься найти выход из этого горного тупика?
- Да государь. По тем наметкам, что я успел заметить, следуя вместе с твоим войском, здесь должен быть скрытый проход. На это указывает рельеф гор и направление стоков воды.
- И ты все это время молчал?
Египтянин скромно потупил глаза, давая царю возможность самому догадаться о причинах его подобного поведения.
- Понятно. Ты терпеливо ждал, пока мои географы сядут в очередную лужу, и ты сможешь свести с ними свои давние счеты.
Молчание было ответом Александру.
- Я надеюсь, что все ваши игры кончились, - грозно произнес монарх, - и теперь ты сможешь заняться нужным мне делом?
- Да государь - поспешно заверил монарха жрец.
- Завтра я жду тебя для разведки прохода и имей в виду, что я очень зол на столь большую потерю времени.
- Я постараюсь исправить это досадное упущение, государь - с достоинством пообещал Нефтех. В палатке повисла тишина, и два человека внимательным образом глядели в глаза друг друга, стремясь прочесть мысли собеседника. Так продолжалось некоторое время, и первым не выдержал царь.
- Только зная тебя как человека слова, я не отдаю сейчас приказ начальнику стражи высечь тебя за твои ученые игры. Иди.
Получив столь явное внушение, Нефтех поспешил скрыться с глаз гневного владыки, радуясь сведением счетов с учеными.
На завтра, едва солнце появилось на синем небе, его уже ждал разъезд конной разведки во главе с самим Александром.
- Куда поедим? - вопросил воитель своего проводника.
- Я полностью верю, тем, кто смотрел впереди, значит надо возвращаться - ответил жрец и маленький отряд обогнул застрявший в ложбине огромный македонский лагерь, трусцой устремился туда, откуда они совсем недавно пришли.
Двигаясь в голове отряда, Нефтех внимательно осматривал южные склоны гор, вдоль которых они прошли несколько дней тому назад. Скалы располагались непрерывной стеной, выпячиваясь вперед или пропадая вглубь без единого намека на скрытый проход. Так египтянин достиг горного массива, ранее доставившего много хлопот александрову войску при проникновении в эту долину.
Кони уже порядком устали и все обрадовались, когда жрец потребовал совершить остановку. Расположившись на небольшой площадке свободной от камней, жрец не принялся отдыхать как большая часть разведчиков, а стал пытливо созерцать окружающие его ландшафты что - то, усилено прикидывая и вычисляя в своей бритой голове.
Вся пикантность ситуации заключалось в том, что Нефтех до этого нещадно топтавший перед царем труд Ктесия, при этом был полностью согласен с ним, что горный проход в Индию существует. Убедившись в тупиковости предложенного географами пути, египтянин храбро повел македонцев обратно в полной уверенности, что сможет отыскать этот путь.
Внимательно разглядывая южные горы, Нефтех пытался не только определить скрытый проход в горах, но и предположить его теоретическое месторасположение, руководствуясь исключительно одной своей фантазией. От острого глаза жреца не укрывались ручьи, сбегавшие со снежных шапок, степень растительности на горных склонах и однородность горных склонов по своему почвенному составу. Все увиденное жрец непрерывно складывал и перемешивал, стремясь найти в этом нужное ему направление.
Это, правда, у него не очень хорошо получалось, но Нефтех был твердо уверен, что обязательно сможет выкристаллизовать все нужное для себя. К тому же им двигало честолюбие, а в этом случаи оно было очень мощным катализатором в его поисках.
После отдыха, египтянин самозабвенно принялся обследовать выбранный им горный массив, но поиски его не принесли удачи. Обойдя все подозрительные склоны и ущелья горы, жрец был вынужден признать полное отсутствие там следов прохода, и разведчики разбили лагерь для ночлега.
Усевшись у огня, царь долго донимал Нефтеха своими расспросами, пытаясь получить твердую уверенность в существовании прохода. Тот долго отнекивался и под конец, не выдержав, заявил македонцу:
- Государь сейчас я не могу, ткнув пальцем в гору определить место прохода, для этого нужно искать и искать не один день. Если тебя это устраивает то давай спать, если нет, то возвращаемся в лагерь.
Воины с удивлением смотрели на человека, столь смело говорившего с их кумиром, но к всеобщему удивлению Александр улыбнулся и предложил всем ложиться спать.
Удача улыбнулась Нефтеху только на третьи сутки поисков. Трудно было сказать, что подтолкнуло жреца обратить внимание на один из крутых горных отрогов, огромным языком сползшего с основной массы гор. Скорее всего, обостренное желание найти помноженное на буйную фантазию помогли Нефтеху правильно взять нужный след.
Выбрав склон, разведчик энергично начал подниматься на него под равнодушные взгляды остальных. Сколько уже было обследовано подобных склонов, и не сосчитать, поэтому македонцы уже были внутренне готовы двигаться до самой первой точки своего похода и обходить горы с юга.
Нефтех устало передвигал свои ноги перед самым краем склона, эйфория, охватившая его, в начале подъема давно кончилась и последний отрезок пути, он шел из чистой вредности. Неторопливо поднявшись наверх, жрец стер набегавший на глаза пот и равнодушно оглядел окрестности.
Его усталому взору предстали все те же горы, ослепительно блестящие своими ледяными шапками и ничего нового. Разочарованный открывшимся ему видом, бритоголовый жрец только громко дышал и, стараясь восстановить свое сбитое дыхание. Ослепленный блеском снега, египтянин прикрыл глаза рукой и уже чисто автоматически посмотрел вправо. То, что он увидел, заставило его затаить дыхание от восторга, радости и от страха, что отчетливо видимое открытие окажется миражом или наваждением.
Его предположения и фантазии оказались верны. Сползший много лет назад, во время последнего землетрясения огромны кусок горы, полностью закрыл собой широкий горный проход в скалах, навечно скрыв его от любопытных глаз.
Нефтех прикрыл глаза и с тревогой открыл их вновь. Ничего не случилось и проход в скалах, остался на своем месте. Даже отсюда, с вершины крутого склона, жрец явственно видел чернеющие внутренности длинного коридора, уходившего во чрево гор.
Обрадованный египтянин радостно замахал руками, сигнализируя остальным разведчикам о своей находке. Пораженные столь неожиданным открытием, они сначала изумленно застыли, с удивлением глядя на приплясывающую фигурку, а затем разом спешились и, побросав лошадей коноводам, всей толпой устремились наверх во главе с царем.
- Молодец! - радостно бросил Нефтеху Александр, едва только перевалив через край склона и жадными глазами покорителя, увидал скрытый горный проход. Остановившись только для минимального восстановления дыхания, он незамедлительно начал спуск, желая полностью убедиться в правильности этого открытия. Спуск был гораздо быстрее, чем подъем, и вскоре разведчики приступили к тщательному изучению нефтеховой находки. Проход был очень старый, и им когда-то пользовались люди, о чем говорила горная тропа, искусственно подправленная кое - где местами.
Египтянин не пошел вперед, предоставив это право македонским разведчикам собственно для этого и взятых. Спустившись по склону, он с интересом разглядывал горный массив, определяя взглядом ширину прохода для продвижения всей армии. Рядом с ним остался царь, с нетерпением ожидающий первых результатов разведки.
- Скорее всего, это то, что мы так усердно искали государь, - произнес Нефтех, радостно глядя в лицо македонцу, - но этот проход имеет одну особенность. Он слишком крут на подъеме и не всякая груженая телега сможет его одолеть.
Александр согласно кивнул головой. Да эта особенность была видна с первого раза, и над ней стоило хорошо подумать. Другим явным минусом была длительность этого подъема, который был явно рассчитан на пеших и груженых лошадей.
- Ты говоришь о том большом скарбе, что обросло мое войско за последнее время?
- Да государь. Только из-за него мы так медленно продвигаемся в горах, и боюсь, он станет сильной преградой, если ты решишься использовать этот проход.
Александр еще раз внимательно осмотрел видимый участок пути и был вынужден про себя, признать правоту суждений египтянина.
- Подождем разведку, посмотрим, что скажет она.
Македонские разведчики вернулись через несколько часов измученные дорогой, но чрезвычайно довольные собой. Обнаруженный египтянином проход действительно был тем, что так безуспешно искали царские географы все это время. Прикрытый оползнем проход в Индию, тем не менее, существовал и им, вполне можно было воспользоваться. Разведчики македонцев свободно прошли сквозь горную цепь, и вышли по другую сторону хребта. Там невдалеке от прохода, они обнаружили бурную горную речушку берущей свое начало с ледяных вершин.
- Где река там скорей всего находится и дорога в Индию - безапелляционно произнес Нефтех, выслушав рассказ македонцев. Александр полностью согласился с ним. Река обязательно выведет к равнинам "страны чудес". Значит, выбор судьбою уже сделан и теперь оставалось только за малым, пройти со всем войском по этой тропе.
Открытие разведки вызвало в стане македонцев переполох, все моментально пришло в движение. Захлопали бичи погонщиков, заржали застоявшиеся без дела кони и заголосили женщины, которыми сильно оброс македонский табор. Медленно, очень медленно для быстроногого Александра разворачивалось в горах его непобедимое войско. Достаточно было двух хороших ударов с боков и от победителей Дария и потрясателей Вселенной осталось бы жалкое воспоминание.
Полководец лишний раз убедился в справедливости высказывания египтянина о слишком большой трудности для преодоления крутого подъема в горном проходе для всего этой неоднородной людской массы.
Кроме солдат, македонское войско сопровождал огромный обоз, состоящий из личной добычи стратегов и воинов, которым они обросли за долгое время похода. Подобно мухам, которые постоянно кружат над медом, возле воинства Александра кружили пронырливые купцы, вездесущие маркитантки и прочие личности, что неизменно сопровождают любое победоносное войско. Кроме них, вместе с войском пылили по дорогам жрецы на мулах, ученые и географы на ослах, лекари и знахари на верблюдах.
Многие из солдат обзавелись своими семьями, и теперь любое движение грозного войска сопровождали женские и детские голоса, да скрипы повозок заменяющих им дом.
Стоя на горном склоне и созерцая движение всего своего войска, Александр внимательно вслушивался в голоса проходивших солдат и всматривался в их лица. Это занятие привело царя к неприятному для себя открытию, больше половины его войска были не македонцы. Основной костяк победоносного войска, с которым он начал свой поход, был основательно размыт потерями, болезнями, а так же жизненной необходимостью оставлять свои гарнизоны, в покоренных городах не доверяя местным солдатам.
Последнее чисто македонское подкрепление, Александр получил сразу после Гавгамел. Их привел Лаомедонт, что и позволило царю совершить быстрое продвижение вглубь Персии без оглядки на тылы. После этого из Македонии уже пошли в основном наемники, разбавленные жидким ручейком самих македонцев. Теперь же греки составляли основу стрелков и гоплитов, оставляя соотечественникам царя сомнительное первенство в фаланге и катафрактах. Кроме греков в войске в большом количестве находилась вспомогательная азиатская пехота и скифская кавалерия.
Теперь Александру, при подобном составе своей армии приходилось быть очень внимательным, ибо самая отрицательная черта наемников была склонность к бунту, когда сильно задевались их жизненные интересы.
- Что гнетет тебя, государь? - обратился Эвмен к царю, остановившись рядом с полководцем на гребне склона.
- Весь этот нездоровый вид моего войска, который напоминает мне переселение народа, а не марш победителей Дария и Спитамена.
- Увы, государь, но за время похода с ним произошли обычные изменения, твои воины завели семьи, твои стратеги обогатились, и их роскошь теперь мало в чем уступает персам, хотя пять лет назад, они вполне обходились обычной походной обстановкой.
- Да время преподнесло мне забавные метаморфозы, которые теперь трудно разрешить. -
Собеседники замолчали, провожая взглядом огромную повозку с царским добром, с трудом тянущую двумя волами.
- С какой бы радостью я сжег бы весь этот ненужный скарб - произнес Эвмен в след с трудом одолевшей очередной ухаб повозке.
- Сжечь? Эвмен ты гений! - воскликнул Александр и в следующий момент царь уже спускался с пригорка, что бы встать во главе колонны.
Когда показался потайной проход, был уже вечер. Войны встали для отдыха, что бы на завтра совершить малый подвиг во славу царя. Александр выждал, пока все успокоятся, примут пищу и только после этого, дал сигнал к всеобщему сбору возле своего шатра.
- Солдаты, - начал царь, стоя посредине общего круга солдат, гордо подняв голову и при этом, чуть склонив её на левое плечо. - Мы вместе с вами прошли множество дорог Азии и теперь находимся на пороге последнего царства, чьи земли на востоке омывает седой океан. Каждый из вас знает, как богата Индия, какие несметные сокровища скопились в ее городах и подвалах правителей раджей. Нам осталось лишь победить их, как мы побеждали всех своих врагов и повернуть домой. Но сейчас, на пороге нашего первого шага к этим богатствам, я не вижу свою непобедимую македонскую армию. Предо мной огромный людской табор, обремененный награбленным добром, в котором я не вижу былых победителей Тира и Газы, Персиполя и Мараканд. Вы скажите, что большая часть всего принадлежит царю Александру, и будите, совершенно правы. Да это моим добром набиты многие повозки и поэтому я хочу начать с себя, дабы облегчить свое, некогда молниеносное войско.
Царь энергичным движением подскочил к одной из телег и приказал слугам опорожнить ее. С громким стуком на землю падала серебряная посуда, золотые чаши. В грязь летела дорогая одежда обильно расшитая золотом, падал царский пурпур, парча и прочие, баснословно дорогие ткани. Вслед за этим, Александр приказал опорожнить другие фуры и перед изумленными воинами быстро вырос огромный холм, полностью состоящий из царской добычи.
- Я знаю, что вместе с вами, в Индии добуду себе гораздо больше добычи, чем та, которую вы сейчас видите. Вся эта добыча была взята мной у Дария, но я не хочу, что бы она мешали мне сделать свой последний шаг к исполнению заветных планов. Эй, слуги! - прокричал Александр, - факел мне!
Все собравшиеся затаили дыхания, до конца не веря в действительность того, о чем догадывались. Высоко подняв горящую смоляную ветвь, полководец не задерживаясь ни на секунду, швырнул ее в груду богатств. Холм моментально запылал, охваченный огнем, который весело пожирая столь необычную для себя пищу.
С замиранием сердца смотрели зрители, как плавилось золото и серебро, под воздействием огня превращаясь в лужицы жидкого металла, растекающегося между камней.
- Александр подожги и мою поклажу! - потребовал Гефестион, желая не отстать от своего друга. Минуты и посредине лагеря запылал новый костер не столь огромный как царский, но и он не был откровенно малым. Слуги стратега быстро опорожняли возки и фуры, сбрасывая скопившиеся за время похода, груды богатств царского дружка.
- Подожги и мой скарб царь - потребовал Пердикка, а за ним и все остальные стратеги и приближенные. Азарт поджигателей моментально охватил весь македонский лагерь, раззадоренные происходимым, солдаты хватали тюки и узлы стратегов и бросали их в огонь, опорожняя доверху забитые повозки.
- Достанем с нашим царем себе новые богатства! - неслось в ответ и все, новые и новые сокровища летели в пламя очищающего костра. Последним из стратегов и приближенных кто согласился расстаться с награбленным добром, был Гарпал.
Царский казначей был всем известен как страшный скупердяй у которого с трудом можно было выпросить медную лепту. Увидев столь расточительное прожигание сокровищ, Гарпал сначала громко стонал, затем голосил в голос, с тоской поглядывая на свою обильную поклажу. Однако когда македонцы с факелами подошли к нему, он сам выхватил из рук Неарха факел и с заливистым смехом принялся поджигать свое хозяйство.
Вид жадины Гарпала, прыгающего возле огромного костра, было столь необычным зрелищем, что вслед за этим и простые воины начали швырять свой нехитрый скарб в огромные костры. Македонская армия дружно совершала самосожжения по примеру своего любимого кумира.
- Гори! Гори! - неслось над лагерем македонцев, в котором его обитатели совершали языческое очищение перед своим последним походом. Дикие горцы, упрямо прятавшиеся по склонам гор и всячески избегавших встреч с чужаками, со страхом и изумлением смотрели на эту огненную вакханалию в один час охватившую стоянку македонцев и слушали их радостные крики от творимого ими действия.
- Дикари пришли - с тревогой говорили они друг другу на следующий день, когда находили груды переплавленного золота и серебра в пепле сгоревших кострищ.
Глава II. Проба сил на Кофене.
Македонская армия быстрым маршем спускалась с гор, названных в трудах Ктесия Паропамисом. Строго держась течения Кофена, они, точно вышли к индийским равнинам, которые прекрасно просматривались вдали от горных вершин.
Желая полностью закрепить за собой стратегический проход из Бактрии в Индию, а также освободиться от ненужного присутствия солдатских семей в столь важном походе, царь приказал основать новую Александрию, добавив к ней название Кавказскую. В этом городе остались все непригодные к военной службе солдаты и многочисленные солдатские семьи, на чье содержание царь специально выделил деньги.
Упрямо держась за Кофен, в котором Нефтех признал один из притоков Инда, вскоре солдаты вышли к небольшому городу населенному белолицыми жителями. Царские географы моментально признали в них потомков эллинов, которых из Малой Азии привел бог Дионис, совершая свой знаменитый поход.
- Ниса, Ниса - горячо толковали ученые, указывая царю на виноградные лозы и рога местных быков, которые по своей форме сильно отличались от местных пород, и напоминали эллинских волов. От подобного открытия молодой полководец немедленно пришел в восторг, принимая за чистую монету столь скоропалительные толкования сделанные мужами науки. Ученые же, используя столь выгодный момент, стремились полностью реабилитироваться в глазах Александра за свои прежние провалы. Сам Нефтех только скептически улыбался на столь неуклюжие попытки своих оппонентов связать поход царя с мифом о Дионисе и не предпринимал никаких действий для ниспровержения ученых подхалимов.
- Ты зря так беспечно улыбаешься мой друг, - говорил ему многоопытный в подковерной борьбе Эвмен. - Слушая их сладкую лесть, Александр простит их и может позабыть тебя, несмотря на твое полное превосходство над этим сборища ученых хищников.
- Это временное явление, - успокаивал его жрец - вскоре царю будет не до их щебетания, ибо в дело вступят индийские племена, которые еще не покорялись не одному захватчику. Вспомни Семирамиду, Мадия и Дария. Никто из них не смог надолго удержать захваченные земли за Индом, всегда оставляя эту реку естественной границей между царствами. Я всем своим нутром чувствую наступление жарких дней, в которых царю будет не до комплиментов. Так пусть же правитель насладиться миром и покоем в тихой Нисе, перед тем как окунется в омут сражений.
- У тебя испортилось настроение, и разлилась жечь, Нефтех. Ты видишь то, чего не видит никто - возмущенно бросил гадателю Эвмен.
- Нет, господин. Просто я отчетливо вижу знаки судьбы, которых твои усталые глаза не желают видеть.
Сказав свое пророчество, жрец улыбнулся и пожелал Эвмену хорошего отдыха, по которому войско действительно соскучилось после изматывающего горного перехода.
Царь задержался в городе на десять дней, принеся жертвы богам и проведя в Нисе гимнастические игры в честь обнаружения виноградной лозы бога Диониса. Александр был как всегда неудержим и стремился побывать всюду и везде, но каждую ночь его ждала молодая жена, дабы насладиться любовью крепко связавших два любящих сердца.
К удивлению македонцев, царь не бросил азиатку, а продолжал любить ее со всем пылом молодого повесы. При этом Александр всячески старался просвещать юную согдийку, с жаром читая ей наизусть отрывки из "Илиады" Гомера, рассказывал свою родословность со стороны отца и матери, пылко объяснял греческие мифы и легенды.
И здесь ученик Аристотеля нашел талантливого слушателя, которому было интересно слушать все, что выходило из уст ее кумира. Так они проводили вместе те короткие часы, которые царю удавалось выкроить из своего бешеного распорядка дня.
Роксана, воспитанная в условиях иной культуры сильно ревновала Александра ко всем македонцам его войска, которые своими делами похищали у нее супруга, оставляя юную царицу грустить в золотой клетке. И молоденькой азиатке было невдомек, что она еще счастливый человек, ибо может лицезреть своего мужа каждый день, тогда как родная мать македонского полководца распрощалась с Филиппом вскоре после своей свадьбы на долгие несколько месяцев боевого похода.
Согдианка быстро опровергла миф о неряшливости азиаток, продемонстрировав македонцам свое желание ежедневного омовения и купания в теплой воде раз в семь дней. К этому же, по ее настоянию пришел и Александр, имевший привычку не мыться по целому месяцу, совершенно не обращая внимания на специфический запах своего тела.
Продолжая носить персидскую одежду, Роксана иногда украшала себя греческим хитоном, вызывая восторг молодого мужа, особенно при их ночных свиданиях, которые вскоре проявились в конкретном виде. К огромной радости македонца Роксана понесла, о чем стало мгновенно известно при дворе. Не желая зря рисковать своей половиной, Александр оставил в Нисе весь свой походный двор, под прикрытием солдат Клита, до полного окончания своего похода.
Однако все хорошее имеет свойство, быстро кончатся, так в один миг закончился македонский отдых Нисе. Неуемная натура царя брала свое и, разделив, войско на две колоны Александр направился на юг, строго держась течения Кофена. Те, кто переправился на южный, пустынный и дикий берег реки, находились под командованием сразу двух стратегов; Гефестиона и Пердикки. Первому досталась легкая кавалерия, второму вся пехота. Сам Александр двигался по более обжитому и возделанному северному берегу не испытывая особых трудностей с провиантом. Царь оставил за собой фалангу, выделив конницу под командование Кена.
Подобное разделение на две колоны было своеобразной реакцией македонца на реплики Эвмена о предстоящих трудных боях с индами. Царь прекрасно помнил всю свою недавнюю борьбу с согдами и поэтому решил применить хорошо проверенную тактику нескольких самостоятельных частей единого войска. Они шли порознь друг от друга, но имели постоянную связь и всегда могли оказать друг другу необходимую помощь. Одновременное появление македонцев в нескольких местах, не давало противнику возможности объединиться для совместной борьбы против пришельцев.
Главными противниками македонцев на пути к Инду были племена ассакенов, аспасиев, кафеев и малов. Разрозненные по своим крохотным царствам и городам, они тем ни менее были серьезным препятствием для македонцев.
Пердикка уверенно продвигался вдоль реки, не встречая особого сопротивления со стороны царька ассакенов Астиса. Его главный город находился при впадении Кофена в Инд и носил название Пушкалавати.
Гордые ассакены встретили врага во все оружие, отказавшись открыть ворота города перед конницей Гефестиона. Македонские кавалеристы смогли только обстрелять крепость из луков и терпеливо дожидаться подхода Пердикки с основными силами пехоты. Осмотрев окрестности города, Пердикка сразу убедился, что Пушкалавати является прекрасно укрепленной крепостью, взять которую простым налетом было невозможно. Расположенная на верхушке холма при слиянии двух рек, столица имела мощную стену и оборонительный вал, в спешном порядке наращенный перед приходом македонцев. Верный питомец Александра Пердикка, всегда придерживался выбранной царем тактики устрашения местного населения и потому решил продемонстрировать индам силу македонского оружия.
В спешном порядке царские оружейники изготовили два мощных тарана, которые под навесом из досок обтянутых кожей и шкурами, были доставлены к вратам города. Под прикрытием стрелков, закрывшись "черепахой" гоплиты направились к главным воротам города, подталкивая вперед творение своих оружейников.
Засевшие на стенах инды никогда не видели столь диковинных машин и сообразили об их опасности, лишь, когда бараньи головы с грохотом начали сотрясать створки деревянные ворота их крепости. Немедленно на головы штурмующих македонцев посыпались камни и стрелы, но надежно прикрытые воины медленно, но верно громили городские ворота.
Помогая пехоте, в дело вступили конные скифские лучники, которые наносили свои меткие удары, постоянно двигаясь вдоль городских стен. Это сильно ослабило обстрел со стороны защитников Пушкалавати македонских таранов, которые вскоре смогли пробить брешь в крепких городских воротах к ужасу ассакенов. Не ожидавшие столь быстрой развязки, защитники заметались по городским стенам, не зная, что следует предпринять.
Царь Астис показал себя в этом случаи истинным воином. Не потеряв голову от возникшей паники, он лично встал перед трещащими под ударами таранов створками ворот, показывая своим примером растерявшимися индам, где их место перед решающей схваткой. Видя столь яркий пример храбрости, ассакены устыдились своего страха и с новой силой обрушили свои стрелы и камни на головы нападавших по ту сторону ворот. Некоторые из них бросали на врагов глиняные кувшины с ядовитыми змеями, что вызвало легкую панику в македонских рядах.
Подражая своему кумиру Александру, Пердикка постоянно находился в первых рядах атакующих македонцев, постоянно подбадривая штурмующих воинов своим громким голосом. Первой рухнула левая створка ворот, нехотя соскочившая с петель от очередного мощного удара бараньей головы. Падая вниз, она придавила несколько человек подпиравших до этого длинными шестами городские ворота в надежде удержать их еще некоторое время.
Увидав открывшуюся брешь, позабыв про строй, в неширокий проем рванулась тяжелая пехота Горгия, грамотно прикрываясь щитами от падающих сверху на них камней и стрел. Перепрыгивая через тела придавленных воротами индусов, македонцы смело набросились на ощетинившихся копьями защитников крепости, не собиравшихся бежать от страха перед атакующими их гоплитами. Ободренные присутствием своего царя, ассакены храбро вступили в бой, с врагом яростно крича им гортанные проклятья.
Завязавшаяся схватка в узком месте, моментально приостановила продвижение гоплитов Горгия вглубь города. Сгорая от нетерпения, Пердикка был готов сам броситься в атаку, но к этому моменту рухнула вторая половина ворот, до этого дополнительно укрепленная защитниками города несколькими подпорками.
Добившись этого успеха, гоплиты сомкнули свои ряды и единой шеренгой ударили по индам. Не знающие тактики единого строя, ассакены сильно уступали македонцам в умении рукопашного боя, компенсируя ее на начальном этапе схватки отчаянной храбростью и бесстрашием смерти. Все это на некоторое время сдержало штурмующего врага, но затем смельчаки были перебиты копьями и мечами гоплитов и инды отхлынули от колючей стены смерти.
Повинуясь крикам простатов, воины меченосцы вышли вперед и бросились на отступающую толпу солдат, безжалостно избивая ее. Напрасно Астис пытался остановить бегущих воинов, они не могли противостоять вышколенным походом профессионалам знавших только одно искусство убивать. Только маленькая горстка преданных воинов сгрудилась возле своего царя, решившего гордо встретить напавшего на город врага.
Пробив мощным броском длинною пикой доспех воина царя Александра, Астис сумел прихватить с собой на сумрачные поля одного из врагов, прежде чем пал под мечами гоплитов, изрубленный ими на куски.
С гибелью правителя, организованное сопротивление в Пушкалавати полностью прекратилось. Разлившись на множество мелких стычек между защитниками города и македонцами, они неизменно заканчивались победой последних.
По приказу Пердикки город был полностью разрушен в назидание остальным племенам, за нежелание покориться новому владыки. Урок не прошел даром и уже следующий городок на пути македонцев встречал их с открытыми воротами. Местный правитель Сангай снискал доверие стратегов подобным поведением и безропотным предоставлением захватчикам провианта, с которым на южных берегах Кофена было трудновато.
Примерно такая же картина была и на пути движения царских войск по северному, гористому берегу реки, что значительно затрудняло движение конницы.
Верный своей тактике внезапного нападения, Александр во главе всей македонской конницы и восьмьюстами македонских пехотинцев, посаженных на коней, стремительно атаковал главные силы аспасиев вышедших ему навстречу из своего главного города. Не выдержав стремительного кавалерийского удара, пехота индов дрогнула и была загнана внутрь города, при этом ранив в плечо самого Александра.
Город был окружен двойной стеной, что не особенно смутило македонского царя. Расположившись лагерем у стен города, македонцы запаслись лестницами и на другое утро атаковали его.
Солдаты Александра без труда преодолели наружные стены, затем также легко овладели второй стеной, после чего индийцы через городские ворота бросились бежать в горы. Разгоряченный боем и их непокорностью, царь дал приказ солдатам никого не щадить и множество аспасиев погибло во время бегства от стрел и копий скифской кавалерии, которая преследовала беглецов до самых гор.
Осмотрев захваченный город, Александр, был крайне разочарован в нем и приказал македонцам разрушить его до основания. Подошедшие осадные мастера с легкостью исполнили пожелание владыки, обратив в прах все кирпичные строения индов. И снова расчет на страх перед столь жутким возмездием полностью оправдал себя, два остальных города аспасиев выразили полную готовность признать власть грозного властелина, явившегося на их головы из-за синих гор.
Оставив для наведения порядка в покоренных городах Кратера с тяжелой пехотой, Александр повел оставшееся с ним войско в горы на северо-восток, куда успел бежать аспасийский правитель. Едва преодолев значительное расстояние, македонцы заметили клубы дыма и языки пламя над стенами еще одного города аспасиев. Узнав о приближении врага, царь аспасиев решил оставить Андаку, предварительно отдав приказ сжечь город. Раздосадованный столь явным непокорством, Александр приказал преследовать беглецов, которых легкая кавалерия буквально расстреляла своими луками, не покидая седел.
В этот день особо отличился Птоломей. Двигаясь с небольшим отрядом, он заметил на одном из холмов предводителя аспасиев, и храбро атаковал его, ничуть не смущаясь численного перевеса над ним со стороны индов. Лично возглавив атаку, македонец сумел пробиться сквозь ряды воинов, вступил в схватку с индийцем и нанес ему смертельную рану в бедро, от чего тот и скончался.
Увидев гибель своего царя, аспасии желая отомстить за него, принялись с остервенением метать копья в Птоломея и в свою очередь ранили его в грудь. Неизвестно как долго смогли бы противостоять их яростной атаке, окруженные со всех сторон македонские гоплиты, если бы не помощь Александра, который во главе с катафрактами, заметив горестное положение своего стратега, быстро атаковал индов и перебил их всех до единого.
Продолжая стремительное движение, македонцы вскоре вышли к другому городу аспасиев Аригею. Не желая признавать власть македонян, жители этого города, занимавшего стратегически важное положение, в спешке оставили его, предварительно сжигая все постройки. Только рыжие клубы огня, весело лизавшие свою добычу, приветствовали Александра через широко распахнутые деревянные ворота города. Дождавшись, когда пламя утихнет и, оценив столь выгодное расположение поселения, царь приказал Кратеру восстановить город, обнести его стеной и поселить в нем непригодных к службе солдат - ветеранов.
Продолжая преследовать аспасиев, Александр продолжил свой поход в горы, где смогли укрыться беглецы из не покорившихся ему городов. Высланные вперед скифы разведчики донесли царю о множестве костров замеченных ими на горном склоне, общее число которых значительно превосходят число войск, которыми располагал царь на данный момент.
Несмотря на это полководец решил быстрее атаковать аспасиев, так как дальнейшее промедление было только на руку противнику. Царь разделил войско на три части, доверив командование двумя другими отрядами Птоломею и Лисимаху. Увидев малочисленность подошедшего к ним врага, индийцы спустились с гор в долину и вступили в бой с противником. Александр легко одержал в этом бою победу, связав врагов фронтальным боем фаланги, тогда как Птоломей и Лиссимах обойдя аспасиев со стороны холмов, прочно замкнули кольцо смерти, из которого мало кто смог ускользнуть из этого окружения.
В общем, итоге этого похода победители взяли в плен около сорока тысяч человек, многие из которых были проданы в рабство следующих за войском купцам. Кроме того, в руки македонян попало двести тысяч голов рогатого скота - основное богатство индийских горцев.
Однако царь не собирался почивать на лаврах победы. Едва успев покорить аспасиев, Александр бросился на борьбу с ассакенами, которые в его отсутствие, сумели собрать тридцать тысяч пехоты, две тысячи всадников и тридцать слонов. Узнав это от перебежчиков и не дожидаясь активности врага, царь совершил марш-бросок через пограничную реку и вторгся во владения ассакенов, которые при известии об его быстром приближении поспешили укрыться в своих городах.
Первым на пути Александра, оказался самый крупный из городов ассакенов Массага. Когда македонцы раскинули лагерь вблизи города, то индийцы, наблюдавшие за врагом со своих стен, были очень удивлены малочисленностью своего противника угрожавшего их городу. Имея крепкие каменные стены и глубокий ров, инды смеялись над глупостью македонцев решивших атаковать их город.
Кроме своих сил защитники Массаги очень рассчитывали на помощь наемников- соплеменников из дальних мест, которые поспешили откликнуться на их просьбу и пришли через два дня после начала осады, благо македонцы не взяли город в сплошное кольцо. Стройные ряды наемников, подобно железной реке уверенно вливались в город, вызывая радость у осажденных, и заставляли крепко призадуматься македонцев.
Получив столь могучую поддержку, инды решили навязать противнику сражение вблизи города. Но подобный план не устраивал Александра, так как враг в случаи необходимости, мог легко укрыться за городскими стенами. Поэтому македонец решил отойти от города, разбить лагерь на новом месте и тем самым отдалить врага от его естественной защиты.
Едва инды заметили отступление врага, как они открыли ворота и стали беспорядочно атаковать македонцев, намереваясь обратить тех в беспорядочное бегство. Несмотря на это, гоплиты, повинуясь приказу Александра, продолжали движение. Прикрывшись щитами от стрел и дротиков, под защитой пельтеков и лучников, пехота отступала, незаметно отводя атакующих ассакенов подальше от стен города. Когда же расстояние было уже достаточно большим, солдаты фаланги развернулись лицом к врагу и бегом устремились на остолбеневших от удивления ассакенов. Те, не выдержав ближнего боя, бежали, больше погибая от давки, чем от мечей и копий врага.
Значительно обескровив столь ловким приемом число защитников города, царь македонцев начал осаду Массаги. Особенность в расположении города не позволило Александру штурмовать в лоб ворота Массаги, и поэтому царь выбрал для штурма одну из стен крепости. Подведенные к выбранному месту закрытые шкурами тараны, македонцы смогли быстро пробить в стене города широкий пролом, но это не принесло им ожидаемой ими легкой победы.
Используя узость пролома, и невозможность атаки широким фронтом, жители города раз за разом отбивали атаки врагов, пытавшихся ворваться в город. Александр трижды водил на приступ фалангитов, и каждый раз был отброшен назад, несмотря на активную поддержку со стороны пельтеков и лучников, буквально засыпавших из-за осадных навесов ассакенов своими копьями и стрелами.
Неудачи штурма быстро отрезвили неистового полководца, который приказал соорудить осадную башню и придвинуть ее к месту пролома. Появление у стен города ранее неизвестного индам осадного сооружения, сильно потревожило души осажденных и в их рядах, быстро образовался раскол. Прежде храбро сражавшиеся наемники решили покинуть город и вступить с Александром в переговоры. Весть об этом очень обрадовала македонского царя, и он поспешил договориться с ними о переходе их к нему на службу.
Воины- индийцы в полном вооружении вышли из города и остановились невдалеке от лагеря македонцев. Однако вскоре выяснилось, что инды не желают сражаться против своих соплеменников и желают только покинуть осажденный город. Известие об этом сильно разгневало Александра, который, едва узнав об отказе индов, приказал фалангитам атаковать индов и, взяв их в клещи и перебить. Не ожидавшие столь коварных действий, наемники не смогли оказать достойного сопротивления, и были все перебиты на глазах у жителей Массаги.
После этого судьба города была решена. Под прикрытием двух осадных башен гоплиты атаковали городские стены в месте пролома и, перебросив с башен на стены мостки, смогли ворваться по ним в обреченный город. Разъяренные столь длительным сопротивлением индов, гоплиты устроили на улицах города массовое избиение всех горожан, которые не смогли убежать. Окровавленные кучи тел встретили вступившего в город македонского владыку.
Однако на этот раз устрашение индов, дало царю обратный эффект. Напуганные столь жестоким насилием два других города ассакенов Ор и Базир закрыли свои ворота перед Кеном и Кратером прибывших под стены городов, в надежде на их быструю сдачу.
Узнав об этом, Александру не оставалось ничего другого как разразиться угрозами и приступить к полномасштабной осаде твердынь индов.
Первым испытал мощь македонской силы Орот, куда царь прибыл, лично желая поскорее привести его к покорности. Соорудив большую осадную башню, Александр придвинул ее вместе с тараном к стенам города. И все вновь повторилось. Потрясенные столь громадным осадным сооружением индусы не смогли долго сопротивляться. Их буквально выбили со стен многочисленные македонские лучники и пельтеки укрывшиеся на верхнем этаже башни и сверху беспрестанно обстреливавших защитников города. Щитоносцы Александра по штурмовому мостку свободно перешли на стену Орота и вскоре вскрыли городские ворота, давая волю остальному македонскому войску.
Разделавшись и Ором, царь немедленно повернул к Базиру, где укрылся владыка Ассакен с конницей и слонами. Узнав о падении Орота, владыка трусливо бежал, укрывшись в неприступной горной крепости Аорн, известной тем, что ее в свое время не мог взять сам Геракл.
Эту сомнительную весть царю спешно сообщили географы, смело интерпретирующие все и вся с легендарным индийским походом Геракла. Ученые мужи тут же привязали легендарную крепость к истокам Инда, породив немедленное желание Александра превзойти своего родича по воинской славе.
Неприступность Аорна заключалась в сильных каменных стенах, глубокую пропасть перед ней и узкой дороги, которая была очень неудобна для движения людей. Узнав у местных проводников единственный проход к крепости, царь послал вперед Птоломея с легковооруженными воинами с целью занятия важного плацдарма.
Сводный брат царя прекрасно выполнил эту сложную задачу, преодолев крутой подъем, он закрепился на склоне холма и, разбив лагерь, окружил его частоколом. Индийцы попытались атаковать с высоты стоянку противника и сбросить его вниз, но потерпели поражение и отступили.
Пока Птоломей удерживал рубеж, ему на помощь двигался сам Александр. Ведомый проводником, которому были обещаны богатые дары, царь с трудом добрался до лагеря Птоломея и совместными силами атаковал индов. Кровопролитное сражение длилось до полудня, но македонцы не смогли взять крепость.
Раздосадованный неудачей Птоломей намеривался повторить атаку, но Александр остановил его. Он приказал засыпать пропасть, что бы можно было использовать метательные механизмы. На это ушло целых пять дней, и когда македонцы смогли обрушить на защитников крепости свои стрелы и камни, они запросили перемирия. На самом же деле они и не думали сдаваться, а просто хотели выиграть время и под покровом ночи бежать в горные поселения.
Узнав об этом от своих разведчиков, Александр приказал снять сторожевые посты, чтобы индийцы могли беспрепятственно выйти из крепости. Едва разведчики донесли об оставлении Аорна его защитниками, как царь с отрядом щитоносцев и телохранителей взобрался на скалу и занял твердыню. После этого Александр отдал приказ преследовать беглецов; пельтеки и лучники принялась обстреливать, не успевших скрыться индов, вызвав в их рядах сильную панику. От этого образовалась толчея и давка ставшая причиной гибели бежавших солдат во главе с владыкой Ассакеном. Словно переспелые яблоки под сильным ветром обрушились они в пропасть из-за страшного желания выжить и тем самым, погубив себя сильным страхом.
Наутро царь приказал поднять тела погибших, желая удостовериться в действительной гибели своего врага. Только после этого Александр устроил маленький праздник по поводу взятия твердыни устоявшей перед легендарным Гераклом. Полководец оставил сильный македонский отряд в горной крепости господствующей над долиной Кофена, закончив, таким образом, за короткий срок покорение горной Индии. Теперь он смело мог идти к Инду, возле которого его уже заждались Гефестион и Пердикка.
Выполнив приказ по замирению индов, стратеги недолго нежились на песчаных равнинах Индостана, дожидаясь подхода царя. Они в спешном порядке строили речной флот с помощью финикийских и греческих мастеров, специально взятых Александром в этот поход. Корабли строились из леса, обильно росшего по берегам реки. Мастера построили два тридцативесельных корабля и множество мелких судов.
Едва корабли были изготовлены, Пердикка с подсказки строителей решил применить новый прием в организации переправы через реку, очень бурную и опасную для людей в выбранном стратегами месте. Для этого македонцы решили применить только что построенные ими суда. Покинув стоянку, все они были поставлены борт, о борт, и таким образом, организовался широкий понтонный мост, раскинувшийся поперек глубокой реки.
Прибыв к месту переправы, царь очень обрадовался столь удачными действиями своих стратегов. Александр неспешно перевел свое войско через столь необычный мост, поблагодарив Гефестиона и Пердикку от лица своих солдат, которым в этот раз не пришлось с риском для жизни, вплавь штурмовать речные просторы, а смогли спокойно переправиться на другой берег.
Перейдя реку, македонцы вступили в Пенджаб область, получившая свое название от пяти рек, чьи воды пересекали ее земли и впадали в Инд. В этой равнинной части западной Индии, шла длительная и жестокая борьба за верховную власть между несколькими мелкими царствами. Разделенные между собой реками, цари постоянно воевали между собой с переменным успехом.
Первым между Индом и Гидаспом, располагались земли царя Таксилы, который еще до прибытия основных македонских сил направил своих послов к Гефестиону и Пердикки с большими дарами и предложениями о мире и союзничестве. Оценив по достоинству силу пришельцев, которые за короткий срок смогли покорить ранее неуступчивых ассакенов и аспасиев, полностью разгромив их города и крепости, хитрый правитель рассчитывал с помощью Александра избавиться от своих главных конкурентов в борьбе за власть; Пора и Абисара Кашмирского.
Отправляя послов, Таксила не скупился и подарил царю двести талантов серебра, три тысячи быков, десять тысяч овец и пятьдесят боевых слонов, диковинных для македонцев. Кроме этого он передавал Александру семьсот всадников-индийцев готовых верно служить своему новому повелителю.
Гефестион благосклонно принял предложение инда, но захотел встретиться лично, желая получше составить понятие о будущем союзнике. Получив предложение стратега, царек, поспешил появиться лично и вновь подтвердил все ранее сказанное им. В самый разгар переговоров подошел Александр, и Таксила смог воочию увидеть и оценить силу македонского войска, столь быстро и свободно перешедших Инд в самом неподходящем для переправы месте. Потрясенный увиденным зрелищем, Таксила поспешил сказать царю, что добровольно сдает ему свой город, и все прилегающие к нему земли на этой равнине между двумя реками.
Когда Александр узнал о появлении у себя столь нужного для себя союзника в доселе неизвестной стране, он пришел в восторг, и едва только войско пересекло Инд, он поспешил воспользоваться предложенным ему союзом. Необходимо было осмотреться и изучить обстановку, и кроме этого солдаты нуждались в отдыхе после длительных марш бросков по горам.
Не разбивая лагеря, Александр прибыл в столицу царства Таксилы, во главе катафрактов, стремясь продемонстрировать новоявленным союзникам правильность их выбора в дружбе с ним. Блистая литыми панцирями и круглыми щитами, обильно украшенные золотыми насечками, четко держа ряды между собой, македонцы казались индами сказочными воителями, с которыми лучше дружить, чем воевать.
Неторопливо и величаво подъезжали катафракты к воротам города, возле которых с толпой приближенных, одетых в лучшие одежды, смиренно ждал гостей Таксила. Как медный хвост огромного чудища, тянулась вслед за кавалерией македонская фаланга, пельтеки и пращники. Все это вызывало громкие крики восхищения у набившихся на городских стенах индийцев, решивших самим увидеть грозного завоевателя.
Как только до стоявших вельмож осталось несколько шагов, конные разом замерли, превратившись в грозные статуи, из рядов которых величаво выехал Александр, в неизменном красном плаще и золотом шлеме с белыми перьями.
Потрясенный энергичным видом полководца, правитель Таксила поспешил почтительно склонить свою голову. Его примеру незамедлительно последовали все остальные вельможи, сразу почувствовав силу и величие приблизившегося к ним человека. Александр легко соскочил с коня и, обняв Таксилу, взмахом руки поприветствовал глазевшую на него толпу зрителей, взвывших от проявленного к ним вниманием великого человека.
И так союз состоялся, царь вместе со своим новым союзником поехали во дворец, а македонцы принялись обустраиваться в диковинном для них городе.
Столица Таксилы располагался на плодородных землях и служил прекрасным местом отдыха для уставшей македонской армии. Сам город Таксилы, не произвел сильного впечатления на Александра из-за своей бессистемной застройки и откровенно слабостью городских стен сделанных из блоков сырцового кирпича. Они не выдержали бы долгой осады, и это в определенной мере объясняла дружелюбие местного владыки.
Но это было ничто по сравнению с тем, что Таксила мог предоставить македонцу своей информацией об остальных частях Индии. Начиная поход, Александр все время двигался почти в слепую, по неизвестной ему территории, ориентируясь на скудные сведения трудов Ктесия и тех новостей, что привозили ему разведчики. Благодаря Таксиле монарх мог в полной мере понять и оценить страну, на которую так поспешно напал. Желая задобрить своих союзников, македонец щедро одарил Таксила и жителей его страны, вызвав при этом сильную зависть у соседей.
Царь пожаловал индийцам окрестной земли, сколько они хотели. Правителю Александр подарил тысячу талантов серебра из собственной добычи, золотые и серебряные сосуды, персидскую одежду и тридцать коней в сбруе очень ценившихся в этих местах.
Так великий полководец карал и миловал своих новых подданных сказочной страны.
Глава III. Потаенные беседы различных людей.
Армия великого завоевателя отдыхала; по желанию Александра воины проводили гимнастические и конные состязания. Каждому из победителей, полководец вручал ценный подарок за его ловкость и мужество. Затевая подобную мини олимпиаду, царь преследовал две цели; отвлечь своих солдат от праздного время провождения выделенного им на отдых дни, и продемонстрировать индийцам высокую эллинскую культуру тела.
На воинские соревнования сбежалось множество людей, которые с восторгом и восхищением наблюдали за мастерством чужеземных всадников, которые скакали наперегонки, метали копья и с силой рубились на деревянных мечах, на потеху публики.
Гимнасты не произвели ожидаемого эффекта, так как красивыми, атлетическими телами соревнующихся заинтересовались только женщины, осторожно оглядывающие прибывших к ним воинов.
После торжественного приема у Таксилы, Александр решил посетить местный храм Брахмы, и был поражен тем существенным отличием религий, который продемонстрировали ему жрецы. Одетые в белые одежды, служители бога выказали полное равнодушие к посетившему их живому божеству, восприняв как должное его подношение богу, и не выказали Александру того восхищения и подобострастия, которым его порадовали жрецы Египта и халдеи Вавилона.
Подобное поведение могло объясниться только двумя вещами, либо жрецы действительно были выше простой житейской суеты и напрямую общались с богами, либо служители культа не воспринимали Александра всерьез и просто ждали, когда он исчезнет с их горизонта, так же как и появился.
Македонец был склонен подозревать последнее, и в его душе, возникло сильное желание основательно встряхнуть этот сонный уютный мирок заевшихся брахманов. Увы, пока это он совершить не мог, и царь решил отложить выполнение своей мечты на потом.
Гораздо больше на него произвели впечатление индийские мудрецы, которые проживали на краю столицы Таксилы и вели чисто аскетический образ жизни. Во многом поведение индов, напомнило царю циника Диогена, с которым ему доводилось иметь дело во время посольства в Афины.
Тогда юного царевича сильно потряс образ неприхотливого человека, который из всех мыслимых милостей от наследника престола попросил не загораживать ему солнце, находясь в огромном пифосе. Но в отличие от грека, софисты не занимались трудом; их единственное занятие состояло в приношении жертв богам за весь народ и предсказывать будущее. Мудрецы ходили полностью обнаженными и всю жизнь проводили под открытым небом; зимой - на солнце, а летом - в тени огромных деревьев.
При этом большинство из них имело вполне достойный вид, что сразу отметил Александр. Они довольствовались тем, что имели и были горды исполняемым им делом. Когда царь пришел к ним в гости, то мудрецы не выказали ни удивления, ни приязни, а только стали топтаться на одном месте. Желая показать, что как бы смертный человек ни суетился на земле, ему принадлежит ее столько, сколько находиться под ногами, а после смерти достанется не больше, чем нужно для погребения.
Подобное поведение софистов вызвало только раздражение у македонца, для которого собирательство земель было основной целью всей его пока что короткой жизни. Получив подобную проповедь своих жизненных воззрений и действий, Александр решил подойти к индам с другого боку.
Решив потягаться с индусами в мудрости, царь призвал к беседе циника Онесекрита, который неизменно сопровождал его с самого начала похода. Приблизившись к индам, он с большим пафосом и красноречием поведал софистам об эллинских философах Сократе, Пифагоре, Платоне и Диогене. Мудрецы внимательно выслушали все сказанное греком, а затем объявили свой вердикт услышанному повествованию. В их понятии эллины прожили свою жизнь, чрезмерно подчиняясь законам государства, и очень мало посвящали познанию окружающего их мира. К огорчению царя, мудрецы не пожелали принять чужие ценности, упрямо продолжая превозносить свои.
Повторное поражение вызвало хмурую гримасу на лице монарха, считавшего греческую философию венцом всей культуры и которую так низко приняли эти несговорчивые мудрецы Индии. Желая добиться победы в этом споре потом, Александр предложил мудрецам присоединиться к нему и вновь получил жестокий отказ, услышав, что брахманы не теряют время даром в пустых хлопотах по насыщению своего тщеславия и гордости.