В один из дней люди просто начали умирать. Я не успел буквально пару часов, что бы увидеть как умирала жена и ребёнок, в этот момент я выходил из отеля с любовницей, которая умерла через пару дней.Я видел как выглядели умершие, но ни кто не может рассказать, что они чувствовали, они просто не могли, сгнивая буквально заживо за какие то, пару часов. Я даже не хочу представлять, что они чувствовали. А я выжил. Как и некоторые другие, я видел сошедших с ума, да и сам в какой то момент был к этому близок, и если бы Дима, по крайней мере, именно так я понял из того, что он мог сказать. Несчастный ребёнок, он видел как вся его семья умерла, а он выжил.
Когда я нашел его, он не ел и не пил уже несколько дней и его сил хватало, что только тихо плакать. Он умер через две недели, я не врач и не смог ему помочь. Я не знаю, чем он болел и единственное, что я мог ему давать это было цитрамон и парацетамол. Он умер, но зато время, что я ухаживал за ним я пришёл в себя. Что ж, Дима я благодарен тебе и ты был один из немногих у кого была своя могилка после того, как все начали умирать. Странно, но когда я вез тебя на Пискарёвское кладбище, я думал только о том, что раньше у него не было шансов быть здесь похороненным.
Когда мне было чуть больше двадцати, я жил не далеко от Пискаревки и решил бросить машину и пройтись пешком до того дома где жил когда то. Это было странное ощущение я шел по всем этим пустым улицам, мимо брошенных машин и удивлялся, что почти не вижу трупов, лишь потом я понял, что всех тянуло умереть дома или в помещении и в какие бы я квартиры не заходил, почти везде были кости. Странно, что же их так тянуло домой, и жена за пару часов до смерти писала, что она хочет домой. Я впервые за три недели захотел пиво, нашел магазинчик и взял там пиво, ещё работал холодильник и оно было холодное. Мда, пиво с чипсами, именно так я помянул Диму и прошлую жизнь. Лет десять назад я специально приезжал сюда, мне хотелось пройти и вспомнить то, что здесь было. Снова собирался дождь, я шел через парк и пытался не думать, что делать дальше, я вспоминал.
Мне было чуть больше двадцати и это было время чатов, там я с ней и познакомился.
Девушка живущая в сети
Нашедшая любовь
Она заканчивала учиться в политехе а я работал, примерно месяца через четыре, мы начали жить вместе но через четыре года мы разошлись, интересно что с ней сейчас, жива она или умерла.
Я поднялся в квартиру и выломал дверь, как ни странно она была пуста и судя по всему, пару лет в ней ни кто не жил.
Я прожил в этой квартире почти неделю, набрав в магазине консервов и хлебцев, я валялся на диване той комнаты, где когда то жил. Однажды не выдержав, я взял бутылку водки и напился, я пил полночи пока не вырубился, а проснувшись решил уйти.
С утра я достал из рюкзака паспорт и открыл его, итак Байков Сергей Валентинович, проживавший в городе Санкт-Петербурге и родившийся в городе Мурманск, интересно один ли ты остался в этом городе и сколько ты ещё проживёшь. Решив уйти, я не ставил ни какой цели, куда мне идти и что делать дальше. За всю неделю, что я валялся на диване, мне так и ни чего пришло в голову.
Когда то, давным давно, мне хотелось нарисовать картину, как выглядел бы заброшенный Средний проспект, когда смотришь на него со ступенек Васьки. Что ж, у меня есть возможность это увидеть в живую, а там уже будет видно.
За все время, что я шел я ни встретил ни одного человека, я пытался кричать, но в ответ была лишь, тишина. Город был мертв.
Яркий и солнечный, но он был мёртвый, даже ветер замер, я шел по нарисованному мультику, до такой степени все было ярким, резким и замершим. Мне было странно, что ещё работало электричество, горели светофоры, вывески магазинов, я заходил в магазины и бродил по ним, в подсобках некоторых я находил кости, которые уже становились хрупкими и когда я случайно задел их, они просто рассыпались. Что было, почему произошло, почему люди сгнивали мгновенно и уже через пару дней, от них оставались кости, а ещё через пару месяцев кости рассыпались. Куда то исчезли животные, я только в тот момент понял, что за все то время, с начала смертей, они исчезли.
Я сидел на скамейке около Васьки и все было почти так, как я себе представлял, ни одной машины, лишь где-то вдали, что то виднелось, пустая улица с работающими светофорами. И тишина. Она давила. Было тихо так, что мне казалось, что я слышу свое дыхание. Зайдя в первый попавшийся салон связи, я взял телефон который смог включиться и достал карту памяти со своего телефона. Я смотрел фото и видел уже умерших людей, я думал о том как умирал мой ребенок в тот момент, когда я развлекался, о чем он тогда думал, думал ли он обо мне или его поглотила боль, когда я их нашел, они лежали прижавшись друг к другу.
Почему я остался живым, почему не умер.
Я сидел и плакал на этой идиотской скамейке, в этом пустом городе. Я плакал о себе, плакал от бессилия и жалости к самому себе, от того что все исчезло и уже не вернуть, я жалел, что не умер когда умирали все и теперь я сижу здесь, один.
Я очнулся когда уже начало темнеть, я зашёл в первую попавшуюся квартиру и заснул.
Утром я впервые задумался, что делать дальше, уходить из города, но куда. Здесь есть еда и я смогу протянуть на консервах пару лет, а что потом. Искать людей? Но где и как, за три недели, единственный кого я встретил, был Дима. Но если выжил он, значит должны быть и ещё живые.
Я нашел ручку и листок бумаги и начал писать план
1. Место, где я буду жить. Это должно быть место, где можно будет пережить холода и самый идеальный вариант, дачи около города. Дизель генератор, солярка и дрова, много дров.
2. Консервы, как можно больше консервов.
3. Люди, искать людей. Не может быть, что бы я остался один, осталось только понять как, я буду их искать.
4. Машина, мне нужна машина и бензин, много бензина.
Через пару недель, обустроив дом я каждое утро выезжал в город и искал людей, я прочесывал улицы, дом за домом, но все было бесполезно. Город был мертв, не было ни людей, ни животных, ни насекомых. Даже за городом не было слышно птиц, исчезло все. Однажды не выдержав я нашел эхолот и вышел на лодке в Ладогу, она была пуста, ни чего. Она тоже была тоже мертва. Пока не выпал снег я проехал по пригороду, там было все тоже самое, мертвые города.
Зимой я почти не выходил из дома, да и в доме, большей частью я находился в той комнате где была печка, все что у меня было, это книги, я прочитал все, что было в доме, а потом съездил и привёз ещё книг. Странно было, снова читать бумажные книги, за последние несколько лет, я читал их только с телефона. И когда я открыл новую книгу, из тех что привез, я почувствовал ее запах, запах из детства, запах новой книги. Я вспомнил как меня будоражил этот запах, в тот день, я так и не смог читать, я снова смотрел фотографии и вспоминал.
День, когда мы познакомились с женой, это был день рождения моего друга, и я как обычно было в те дни, был пьян. Мой рабочий день заканчивался бутылкой пива а там уже все шло своим чередом.
Я зачем то взял номера телефона и дал свой, а с утра она позвонила. В тот день я впервые за год я не пил. Через месяц я переехал к ней, долгие пять лет мы пытались родить ребёнка.
Папааа, ну давай поиграем. Папа, давай порисуем. Мы будем играть в прятки, я прячусь а ты меня будешь искать. Папа, догоняй меня, ну давай быстрей. Мама, мама смотри, приходил дед мороз. Папа, мне страшно, можно я лягу спать с тобой. А придешь сегодня за мной в садик и мы пойдем на площадку. Я люблю тебя, папочка.
А я, когда мой ребенок умирал, радовался и наслаждался жизнью.
Я знал, что уже не люблю жену и что живем мы вместе, только ради ребенка, и она знала что я ей изменял. Ее срывало, я просыпался ночью от ее рыданий, глухих, что бы не разбудить ребёнка. Я пытался ее успокоить, но это было бесполезно. Она скорее всего, так и не простила меня.
На утро я поехал к ним, я не был там, с того самого момента, как нашел их умершими. Все было так же как и в тот день, они лежали на полу, прижавшись друг к другу. Я дотронулся до костей и они рассыпались, пыль. Я ходил по комнате, трогал игрушки, книжки. Я держал на руках любимую плюшевую игрушку ребенка, укачивая ее как когда то качал ребёнка и пел колыбельную. Я сидел на полу и играл в любимые игрушки и слышал,
Папа, ну давай по играем.
Зачем, зачем я только приехал. Этого больше нет, все исчезло.
Я спустился вниз за бензином, забрал мягкую игрушку а все остальное облил и поджег. Я стоял на улице и смотрел как горит квартира. Как сгорают мои воспоминания, моё прошлое.
Я не знаю сколько я пил, открывал глаза и брал бутылку водки и пил пока снова не вырубался. Пока однажды утром не обнаружил, что алкоголя больше нет, а в доме было холодно. Я не смог поехать в город, все было завалено снегом и все что мне оставалось, это пытаться придти в себя.
А снег все шел и именно не дал мне тогда умереть. Я отошёл, но теперь у меня был собеседник, плюшевая игрушка. Я разговаривал с ней и пусть она не отвечала.
Вечером, ложась спать я обнимал ее и говорил ей, спокойной ночи. Она понимала меня и ни когда не спорила. Я рассказывал ей, про свою жизнь, про книги которые читал, а она внимательно меня слушала, это был очень хороший собеседник.
Так прошла зима, но весны так и не наступило, голые ветки кустов и деревьев, на которых так и ничего и не появилось. На земле осталась, прошлогодняя пожухлая трава. Судя по всему, умирала и сама земля.
Это было конец весны, я поехал в город и почти сразу наткнулся на палатку, это были люди. Двое подростков, брат с сестрою. Они жили в Лодейном Поле, пережили там зиму а сейчас просто шли. Дети 15 и 7 лет, с глазами в которых не было будущего, они не верили в него. Они так же как и я не знали для чего живут, и если я мог жить воспоминаниями, то у них кроме боли ни чего не было. Они как и я понимали, что мы обречены. В первый вечер когда мы сидели, на улице и девочка, словно торопясь не успеть говорила, у нее уже не было слез, что бы плакать, просто голос, смертника. Знающего, что осталось совсем чучуть и она умрет. Ее мечты, пара, что воспитывал их один и которвц мечтал увидеть ее счастливой, ее первая любовь с первым поцелуем, все окончилось так не начавшись. Это было первое лето, когда она начала с кем то встречаться, долгие переписки в контакте, первые не смелые попытки идти и держаться за руки и они должны были в первый раз, идти в кино. Маленький грустный котёнок, который умрет так и не узнав, почему он умер. И ее семилетний братик, который уже знал, что такое боль. На вторую или третью ночь, была гроза и он пришел ко мне,
Я боюсь грозы, а папа всегда меня брал к себе в кровать, можно?
Он спал свернувшись клубочком у меня под боком, а я лежал и не мог заснуть. Память не отпускала меня.
Под утро, начиная просыпаться, он ещё крепче прижался ко мне,
Гроза прошла, папа?
Да, сынок спи.
После этой ночи, он стал приходить спать ко мне, и хоть той ночью, был единственный раз, когда он назвал меня папой.
Та плюшевая игрушка, что я привёз, была его единственной игрушкой с которой он играл.
Через десять дней он умер, прижавшись ко мне спиной и обнимая игрушку. Он просто не проснулся и я надеюсь, что он умер хоть капельку счастливым.
Мы похоронили его недалеко от дома, вместе с игрушкой, каждый вечер перед сном мы приходили с его сестрой к могилке, сидели, молчали а потом шли спать.
Я не заметил в какой момент, но начали гнить и падать деревья. Все то, что было живым начало постепенно умирать. Приехав в город я обнаружил, что там уже почти все деревья сгнили и лежали бесформенными кучами на земле.
Сергей, ведь это конец. Скоро придет наш черед, мы начнем тоже гнить заживо, но не так как все, а медленно. Если мы уже сейчас не гнием.
Знаешь, сказал я , прошел уже год, а город выглядит так, словно это было ещё вчера. Он какой то замерший, здесь словно остановилось время, да не работает электричество, но город не изменился, он точно такой же. Умерло все живое, а мертвое остаётся прежним. Оно не меняется, оно замерло.
Мы ехали по пустым улицам, город молчал, а потом я увидел людей в форме, в масках, я выскочил из машины и бросился к ним, я плакал, впервые за год я плакал от счастья. Мир не погиб, он жив. И значит я тоже буду жить, выживет Оксана и у нее будет будущее.
Я смотрел на них, я слышал как они спрашивают нас, я отвечал и плакал.
Я что говорил, пытался что то им рассказать, но меня аккуратно подняли и понесли в машину. Мы сидели с Оксаной в машине, она прижалась ко мне и шептала, что она знала, что так будет, что мы будем жить. Я чувствовал как по моей руке стекают ее слёзы.
Я плохо помню как, мы пересаживались в самолет, как летели но когда мы вышли, я увидел зелёные деревья, я видел как листочки колышет ветер и запах, запах зелени и уже и забыл, что это.
Тот врач, что осматривал меня рассказал, что год назад, пол Европы и большую часть европейской части России, накрыл туман и попасть смогли туда смогли буквально неделю назад, мы были не первые кого вывезли и к сожалению сразу не получиться отпустить, с нами поговорят обследуют а потом, нам дадут возможность, вернуться к нормальной жизни.
Удар по лицу, ещё один
Сергей, Сергей очнись
Я открыл глаза и увидел Оксану, мы были в моей машине, а за окном был город, мёртвый и безжизненный. Мне все почудилось, мы все ещё здесь, ни чего не поменялось. Я смеялся, я смеялся как никогда в жизни.
Я все здесь же, в этом мертвом ничто.
Я всегда хотела побывать в Питере, погулять по Невскому - сказала Оксана - и постоять на Дворцовом мосту.
Я молча завел машину. Мы шли от площади Восстания по Невскому, я рассказывал все что знал и помнил, я говорил как выглядел Невский под новый год, про то, что летом катаясь ночью на роликах, из-за толп народу было не разогнаться. Мы стояли на Дворцовой площади, она стояла а потом раскинув руки и подняв голову начала кружиться, а потом танцевать. Она плакала и танцевала, под ту музыку, что была слышна ей одной.
Пригласи меня на белый танец, - услышал я
Девушка, вы танцуете?
Да
Я обнял ее, почувствовал как она дрожит и по ее лицу текли слезы. Мы танцевали и нашей музыкой была тишина.
Мы не пошли на Дворцовый мост, мы вернулись обратно на площадь Восстания, мы шли и молчали.
Той ночью она пришла ко мне.
Для нее я был первым и последним.
Она для меня последней.
-Как странно, но мою первую любовь, звали Оксана
-Круг замкнулся, Сергей, теперь вместо неё я.
Это были наши первые слова после того, что случилось.
Мы не говорили о любви, мы просто жили последним днем и это было странное ощущение бессилия и счастья.
Мы каждое утро видели как все исчезает прятались от всего этого в друг друге. Мой маленький, беззащитный котенок умирающего мира. Ты так хотела счастья, обычного, того о котором мечтаю девочки. Но умирающему миру не нужны дети и тебе не суждено было стать мамой и услышать, мама, моя мамочка. Все, что досталось тебе, это миг, мимолётных и странных отношений.
Но даже в этом мире ты смогла забеременеть. Ты не плакала когда говорила, что ребёнок даже не успеет родиться и что все странная насмешка над нами. Ты была сильнее меня, утешая меня когда я сорвавшись на истерику, от всего того что услышал от тебя. И тот единственный раз, когда я плакал у тебя на груди и ты гладила меня по голове и говорила, я не помню что, лишь твой голос.
Я съездил в город и нашел диски с твоими любимыми исполнителями, и впервые за полгода включил генератор. Тебе нравилось лежать на моих коленях и слушать ее.
Мне кажеться ты чувствовала свою смерть, и в нашу последнюю ночь, ты долга заснуть. Мы говорили и занимались сексом, а потом все снова и снова.
Она умерла так же тихо и легко как и ее брат, просто перестав дышать, а я все продолжал ее обнимать и рассказывать.
Не знаю почему, но я решил похоронить ее в платье невесты и это было первое платье в котором я ее видел. В городе я нашел салон и выбирая платье для нее я разговаривал с ней, словно она была жива. Надеюсь это понравилось бы ей. В доме я нагрел воды и помыл ее. Как мог я сделал прическу, одел ее в платье. Она была прекрасна, и на ее губах все так же, была улыбка. Я не стал ее хоронить в этот день, я снова съездил в город и нашел кольца и бутылку шампанского с фужерами.
Вечером я одел ей и себе кольца и выпил бокал шампанского,
-Теперь мы муж и жена, милая
Я оставил ее на нашем диване а сам так и не заснул в эту ночь
Утром я похоронил ее рядом с братом.
Я лежал на диване и слушал музыку, я не хотел больше жить, когда все только началось, мне помог придти в себя Дима, и я снова захотел жить. Оксана с братом, они пришли внезапно, когда я уже перестал во что то верить и просто существовал. Теперь они умерли, Оксана была права, круг замкнулся. Сейчас я не знаю, чего больше во мне. Мне перепали, последние крохи счастье, которые мог дать этот мир или боль и сожаление от очередной потери. Всю свою жизнь я теряю тех, кто мне дорог. И сейчас когда у меня есть выбор, умереть тут рядом с теми, кто был моей последней и нежданной семьей. Или сесть в машину и ехать, пока хватит бензина или пока не умру. Все что меня здесь окружает, мертво. Живы лишь мои воспоминания. И мне просто страшно, мне страшно уехать отсюда, я боюсь умереть, умереть вот так, в одиночестве.
Утром я поехал на ближайшую заправку и набрал канистр, наполнив их всем тем бензином, что у меня оставался забрав консервы я уехал.
Последний раз я подошёл к могилках и положив руку на землю, сказал спасибо.
Я ехал по городу и прощался со всем тем, что я оставлял здесь, все что когда то, мне было дорого.
Когда то давно, мне снился сон как умирает мир, люди сидели на берегу моря и тьма двигаясь поглощала их одного за другим, а оставшиеся продолжали сидеть, общаться словно не замечая того, что происходит а видел все это и тоже продолжал общаться. Я помню то чувство безысходности с которым я проснулся. А сейчас мир умирал по настоящему, умирал как умирает старый больной человек, клетка за клеткой, в нем ещё теплится жизнь, но это временно. Он уже устал от жизни и все что он хочет просто умереть. И все мы, это клетки умирающие вместе с ним. И я может, одна из последних клеток, ещё пытающаяся жить и уже понимающая, что это все. Но все же, барахтающаяся не понятно для чего.
Это была странная поездка, по пустым, словно законсервированным от старениям дорогам. Они были такие же как и раньше, все неживое замерло, словно в ожидание того, кто придет на смену прошлому миру.
День за днем ни чего не менялось, серый голый мир, с городами, замершими в прошлом. Я проехал всю Европу, ни встретив ни одного человека, я не знал что сейчас, лето или уже осень, а может зима. Я не помню когда был последний раз дождь. Яркие и солнечные дни с чистым небом, без единого облачко и ночи черные с яркими звёздами.
Я сидел и смотрел через Ла Манш, там где то была Англия. В последнее время я перестал вспоминать, я с трудом вспоминал все, что было со мной раньше. Просыпая с утра я с трудом мог вспомнить, что было вчера. Но иногда я резко и ярко мог вспомнить то, что было со мной когда то и это касалось не только мыслей, но и запахов, чувст и ощущений. Мне казалось, что я уже забыл любовницу, но мысли меня вернули к ней, от начало общения и первого секса, ее запах и ощущение ее кожи. Это было так, словно случилось только что. Словно пару минут назад, я сказал ей пока и на моих губах был ее вкус и звучал ее голос. Мои мысли скакали от детства и до того момента как все началось. Но я с трудом мог вспомнить все то, что было после этого. Я забыл как выглядела Оксана, но помнил как выглядел человек, с которым работал когда мне было двадцать.
Я устал ехать, это было бессмысленно, везде было одно и тоже.Я жил в каком то домишке на берегу Ла Манша, мне почти не хотелось есть, все эти дни я валялся на берегу и смотрел на волны. Мне казалось, что я что то хотел, но ни как ни мог вспомнить, что. Я закрывал глаза и мимо меня шли люди, кого то я знал, кого то нет. Каждый мне говорил, хоть одно слово. А кто то задержавшись, садился рядом со мной и мы говорили. Так ко мне пришла жена, она не простила меня, даже в этих виденьях, лишь сказав, что она заберёт ребенка, я ни когда его больше не увижу. Был странный человек и он все пытался мне доказать, что зря я тогда не послушал его и не уехал на Соловки. Лишь когда он исчез я вспомнил, что это был священник с которым я как то разговорился в поезде и изливал ему свою душу.
Но стоило мне открыть глаза и все исчезло, я снова видел берег и бесконечную воду.
Проснувшись одним утром, я обнаружил, что больше нет консервов. Я ни хотел ни куда идти, мне просто хотелось лежать на берегу и умирать. Я не знаю, последний я или нет, человек на Земле, мне все равно я устал.