На окне висит синяя штора. Она уже здесь очень давно, её середина стала голубой, от лучей солнца. Край похож на искусно вытканное кружево.
Штора любила, когда створки окна открывали настежь, и ветерок раскачивал её, а иногда порыв ветра был таким сильным, что мог откинуть штору в сторону. Тогда можно увидеть комнату.
В ней было тихо. У окна стоит стол, заваленный книгами с пожелтевшими страницами, лежат листы исписанной бумаги. В углу кресло, на нём лежит плед в зелёную и красную клетку. На стене висит портрет девушки, в потускневшей от пыли и от времени, позолоченной раме.
Художник был влюблён. Всё в девушке, нежное выражение глаз, чуть приоткрытые губы, платье с кружевом, маленькая ромашка в волосах, всё дышало особой прелестью.
Штора любила этот портрет, ей казалось, что она похожа на девушку. Девушка хотела, казалось, побежать, увидеть, почувствовать всё, всё, всё. Штора тоже этого хотела. Ей хотелось быть парусом и плыть через бурное море. Или флагом на высокой башне крепости, которую осаждает сильный враг, а она смело развивается над головами защитников и убеждает не сдаваться. Часто штора представляла себя шлейфом у гордой королевы или плащом у отважного рыцаря. Как ей хотелось быть нужной и незаменимой.
К окну медленно подошла старая женщина, она отодвинула штору и поставила на подоконник песочные часы. Она постояла, вглядываясь в даль, перевернула часы. Сколько раз переворачивала она их, песчинки падали, они не старели, даже цвет остался прежним, нежно кофейный.
Вздохнув, женщина задёрнула штору, отгородившись ею от всего, и тогда штора поняла, что она её единственная защита. В комнате по-прежнему тихо, слышно, как сыпется песок.