Аннотация: Роман "СТЕНОГРАФИЯ СНА" написан в 1996 году.
- 1 -
Открываю одну за другой папки с моими стихами, перебираю файлы и просто не знаю, что же сначала предложить Вам прочесть, ведь первое впечатление здесь решает все!
Вдруг... пальцы, словно сами по себе, начали набирать что-то новое! Первая строка быстро уходит вверх из видимого поля монитора, и чтобы не потерять с ней связь, я постоянно прокручиваю на начало, привожу себя в исходное состояние и продолжаю писать, писать. Эта особенность диктует и темп, и предельную сосредоточенность, и, конечно же, накладывает новый оттенок. Но ведь так и художник, сменив средства для воплощения замысла, меняет и себя, и исходящее из-под руки.
Сегодня работается удивительно легко, а это значит, что я принесу нечто совершенно новое. Ориентиром служат ваши стихи, они уводят меня в неведомое, взывая к чувствам и раздумьям. Но прежде, чем я скажу о них, хочу убедиться, что все это не ошибка, не иллюзии пышного воображения моего.
Странно, но я необъяснимо дорожу предстоящим нашим знакомством, а первой встрече придаю исключительно важное значение.
Слов для объяснения нет, это похоже на судьбу
Ты сшиб меня похожестью со мной,
и я спешу лицо закрыть руками.
Мне показалось, что одной струной
владеем мы в одной единой гамме.
Мне показалось вдруг, что без конца
у наших душ переплетались пальцы,
и ореол единого венца
ложился тенью на белесый панцирь.
Он звездное бездонье оживлял
магически стекающей струею,
а ты, в душе, всегда предполагал,
что эту тайну я еще раскрою.
Как Королева снежная, слова
ты разбросал по свету, твердо веря,
что в ком-нибудь, как вешняя трава,
взойдет любви живительное семя.
Вот также я: не думав, не гадав,
взяла случайно книжечку-малютку
стихов твоих и, жадно прочитав,
о встрече помечтала не на шутку.
Долго не могла выйти на вас, и, когда уже почти перестала надеяться, вы появились, словно заморский гость, среди этого кромешного полярного дня.
Наверно, у меня выходит что-то вроде письма, видимо Музе захотелось, в пику вашим коротким стихам выдать нечто письмоподобное.
Интуиция что ли так сильна? Ведь столько доверительности сейчас во мне, столько чувства непременного одобрения - что рифма начинает верховодить.
Увы, не знаю, как к тебе приду,
а то сейчас бы ох как расписала
то, как родней родного подойду,
но, впрочем, мало ль выше я сказала?
Кому там как, а ты теперь всю ночь,
благодаря себя и музу-сваху,
умчаться б в неизжитое непрочь,
дерзя судьбе и прожитому страху.
И я тебе сказала бы сейчас:
"Сомни в кулак каноны всех моралей,
да разве же, хотя бы парой фраз,
мы рядом, до сегодня, не взмывали
вот в эту пресиятельную высь?
Ты улыбнешься: "Что за наважденье?",
а то и наважденье, что "Держись!"
судьба уже кричит. То, как рожденье,
не остановишь. Странно говорю?
Болтаю все, сама себе на зависть,
с полночным солнцем я всегда дурю,
шаманничаю. Видимо, сказались
минуты одиночества, вчера
его я до небес превозносила,
жужжала, как бесплодная пчела,
и стыдно то, что сильно исказила
суть естества. Сам знаешь, как порой
начнешь тереть шершавость жизни словом,
и засверкает то, что век плевой
считал. Теперь сияющим покровом
как не укрыть суетности труху,
уж коли от нее избавы нету?
Как за щекою в этот миг конфету,
порой держу у сердца чепуху
и услаждаюсь радостью иметь,
а что имею, то уж и имею!
Что, утерял петляющую нить?
В внимании твоем молчать не смею,
а почему так сразу повелось -
мне это удивительно не меньше.
О, поднесли мне винограда гроздь!
"Хотя бы это, барышня, поешьте!"
Ты заподозрил, что пошла мечтать?
Да, от тебя едва ли что укрою,
а что тебе вот так бы не подать
мне гроздь янтарную, ведь стою?!
Ты сбросил руки. "Ну и не скромна!"
хотел подумать, только не подумал.
А к винограду можно и вина...
Поодаль чуть стоит уснувший кульман,
на нем пришпилен ватман, как крылом,
портрет в нирване мальчика набросан,
да и вообще, представь себе, мой дом
душевной снедью всяческой забросан
до потолка! Зови сюда оркестр -
все инструменты есть, жаль, виртуозы
сейчас, куда далече этих мест!
Я представляю пляжные их позы
и... будто это я уже лежу:
стигматы на ладонях из клубники...
я летом пестрых платьев не ношу -
сандальи, шорты. У жары на пике
с рассвета до заката у реки.
Дом у меня над водами есть где-то,
ночами пароходов огоньки
взамен столбов фонарных. Сколько спето
там песен про блаженство и любовь!
Прости, прости, пора остановиться,
а то мечтами разволную кровь
свою, да и твою... хочу смириться,
а как сказала, так и поступлю.
Сейчас на время мельком посмотрела,
так-так, почти что третий час мелю,
гляжу на Музу - шепчет: "Не допела!"
Прервусь на миг и все подсохраню,
а то недавно целый день писала,
вдруг свет мигнул, всего не исчислю,
что я тогда компьютеру сказала.
Компьютер иногда вот так шутнёт,
возьмет и сбросит дар твоих ладоней
так, будто душу наотмашь швырнет
в утробу ненасытной преисподни.
Все, сохранила, можно продохнуть,
пойди, пока налей себе чаёчку,
а то ведь я не дам тебе зевнуть...
Самой бы знать подсмыслие трехточий.
Про виртуальность хочешь расскажу?
Все дело в том, что слова не поправишь,
а посему небрежно не слукавишь,
зато намного ближе к виражу
случайной темы. Скоро убедишься,
что я стихи играю, клавиш звук
лишь для других похож на перестук,
поймешь, когда с компьютером сроднишься.
Вот где свобода, вот где ключ лежит
к разгадке сотворения вселенной!
Моя душа, плюс разум совершенный
такой союз сегодня и вершит
полет сердец. Я думаю, что вряд ли
со мной не согласится тот, кто вдруг
войдет однажды в идеальный круг
всех этих строк, что словно бы набрякли
и зрелостью, и магией пьяня.
А хочешь проще? Проще я не знаю.
"Куда же проще?" - скажешь, засыпая,
мой этот лист небрежно уроня
в насмешку и в забвение. Беда?
Нет! Я беру другие привода.
Это что, письмо поэту, или я так распоясалась, что незнакомому мужчине пишу, как давнему другу? Наверно городской праздник, проходящий здесь, почти у меня под окнами, навевает летнюю легкость. С утра на площади играет ресторанный ансамбль, и люди танцуют, танцуют... уходят одни, их сменяют другие. Ощущение всеобщего довольства летит на мой распахнутый балкон, и пишется мне без затей.
Что там у вас сегодня? Полон дом
друзей и старо-настаро знакомых,
все превратилось в праздничный содом,
в тартарары морали и законы,
и пир - как пир? Про дев не говорю,
теперь уж их, захватанных, не прячут.
Открыты окна в радость комарью,
и все, конечно, ваших виршей алчут!
И я б пришла... да что-то не иду.
Наверно, к наблюдательству привыкла.
Я - как то ваше яблочко в саду...*
честней сказать? От сборища отвыкла.
Нет, не подумайте, что я какой-то сноб,
в мои глаза, и это не забава,
теперь вживлен мощнейший микроскоп:
три человека вам, а мне - орава.
Вот и сижу, как водится, одна.
Оркестр стих, детишки наскакались,
и, видимо, размякнув от вина,
все люди по домам своим убрались.
Кой-где поют, точнее голосят,
ведь у меня пред окнами весь центр.
А можно, я опять вернусь назад
в ваш дом, где вы такой почтенный мэтр?
Вернулась... а уже все, все - не то!
Уходят гости... Женщине последней
вы подаете медленно пальто,
мысль укрывая: "Ну, конец обедне!"
И вот уже один. И мне теперь
как будто проще рисовать картину,
да только сразу чувствую, как зверь
тоски и боли заскочил на спину!
Нет, лучше я обратно прокручу,
пусть будут гости, женщины и девы,
жаль только то, что больше не хочу
вопросы множить: кто вы...что вы...с кем вы...
Снова читаю Вашу книгу. Как много можно прочувствовать через слово, как невыразимо много можно прочесть между строк! Что за боль сквозит порой, что за разочарование и безнадежность? Какого рода эти вздохи и стоны, и печали - откуда? И откуда такая, доводящая до отверженности, столбенящая жажда отшельничества? Почему все это похоже на скитания, на моление о помощи? Где те, кто должен был протянуть руку, завести в дом свой со словами: "Довольно стремиться туда, где никогда не приближается горизонт", и сколько можно трудиться и трудиться?
Сейчас твой список послужной прочла,
ты почитался прежними властями,
щедроты греб, наверное, горстями,
великими считал свои дела.
Теперь, что? Кто тебя сегодня носит
иль на щите своем, иль на гербе?
Вдруг тащишь ты забвенье на горбе,
и это твой настрой высокий косит.
Да, интересно: плыть в одной реке
и вдруг в другой, нежданно, оказаться,
здесь ты один рискуешь окунаться
и выплывать, вися на волоске.
Здесь нужен ты себе лишь да кому-то,
кто, вот как я, прибьется от тоски,
но все равно, ненужности тиски
заставят выводить иные ноты.
Всегда нам Бог кого-нибудь пошлет!
Я - образец текущего мгновенья,
а потому не крою откровенья,
не прячу то, что далеко - не мёд.
Вот это свойство, видимо, тебя
и отпугнет от глаз моих, а жалко!
Ведь я, как нос браненный корабля,
житейские льды режу. Но русалка
присутствует во мне, а посему,
не верь, не подходи, не слушай слово!
Знай, что сама порою не пойму:
я - совершенство или дух излома?
Пишу и чувствую, как все растет и растет неизбежность встречи, и в этой уверенности словно возрастаю, и нешуточность сквозит уже из моих, так пустяшно начавшихся, стихов.