Любовь придает смысл тому, что мы де-лаем, хотя на самом деле этого смысла нет.
Виктор Пелевин
Is all that we see or seem
But a dream within a dream?
Edgar Allan Poe
ЧАСТЬ 1
Уж я бегал, бегал, бегал
и устал.
Сел на тумбочку, а бегать
перестал.
Даниил Хармс
7 АВГУСТА, Суббота.
Он долго стоял, разглядывая забрызганный грязью дорожный указатель. На первый взгляд, ни-чего особенного этот помятый металлический щит, с ровными черными буквами на грязно-белой поверхности, собою не представлял. Указатель, как указатель. Сколько он их перевидал за послед-ние три месяца, одному богу известно. Удивляло то, чту на указателе было написано.
До чего странное название... — Александр отвел взгляд в сторону и задумчиво почесал покры-тый трехдневной щетиной подбородок. — Странное и какое-то не совсем уместное. Никогда не встречал ничего подобного! Откуда в этих местах мог появиться город с таким названием?..
Криво усмехнувшись, он двинулся дальше. Шоссе было пустынно. За четыре с половиной часа, что он находился в пути, мимо проехало десятка полтора машин, не больше. По обе стороны дороги стоял сосновый лес. Как Александр ни старался переключиться на что-то другое, мысли его возвращались к указателю. Что за ерунда?.. — думал он. — Насколько мне известно, до Глахова не должно было быть ничего подобного. Вообще ничего! Откуда здесь мог взяться город, да еще с таким названием? Ничего не понимаю...
В сознании вдруг всплыла странная фраза, прочитанная или услышанная им где-то: "Я - всё, что было, есть и будет, и мой пеплум не поднимал ни один смертный". Он попытался вспомнить где, или хотя бы определить, почему она пришла на ум именно сейчас, но так и не смог. Ладно, черт с ней... Пеплум, так пеплум. А то, что не придется ночевать в лесу, это даже к лучшему. Интересно, сколько я уже прошел? Километров тридцать. Значит до Глахова еще около ста восьми-десяти. Нет, это просто великолепно, что здесь оказался город! Пусть даже (...почему не Фивы или Мемфис?...) с таким названием...
Метров через пятьсот дорога резко повернула влево, мрачный лес кончился и взору его открыл-ся необыкновенной красоты пейзаж. Город лежал в низине и с того места, где он стоял, был виден как на ладони. Узкая лента шоссе спускалась вниз, по арочному мосту пересекала изогнутую, бле-стящую в лучах полуденного солнца реку и терялась где-то между невысоких строений, среди ко-торых то здесь, то там попадались островки пышной зеленой растительности. Посреди одного та-кого островка торчало классическое "чертово колесо", вид которого неожиданно пробудил в Александре теплые, давно забытые чувства.
— Вот это да! — он восторженно покачал головой. — Вот это я понимаю! Будь я проклят, если не задержусь здесь хотя бы на неделю. К черту поиски, пора подумать и об отдыхе.
То, что произошло дальше, лишний раз доказало ему, что ни один человек, оказавшийся вдали от дома, не застрахован от неожиданностей. Не прошел он и пары кварталов, как на голову ему свалился человек. Это произошло так неожиданно, что Александр не успел ни увернуться, ни от-скочить в сторону. Молодой парень, лет двадцати пяти, приземлился ему прямо на спину и, пова-лив на землю, буквально впечатал в цветочную клумбу.
— Мать твою так! — стряхнув с себя незнакомца, Александр приподнялся и сел. — Вы с ума со-шли!
— Wow!!. Я извиняюсь, — парень, кряхтя, встал на ноги, — сам не знаю... ой!.. как так получи-лось. Сидел, курил...
— Да идите вы к черту! — Александр грубо оттолкнул его руку. — Вы мне чуть все ребра не пе-реломали, а теперь суете какую-то карточку. Зачем она мне?
Ни капли не смутившись, парень засунул визитку обратно в карман, улыбнулся.
— Еще раз прошу прощения. Мне действительно жалко, что я свалился именно на вас.
— Дрыга! — из открытого окна на втором этаже высунулся еще один, лохматый и бледный. — Живой? Ничего не сломал?
Заметив Александра, сидящего в клумбе, он как-то странно хмыкнул и добавил, обращаясь уже к нему:
— Здрассьте!..
— Дурдом какой-то, — пробормотал Александр.
— Вот, — размахивая руками, заорал Дрыга, — прекраснейшая иллюстрация к нашему с тобой спору. Судя по внешнему виду, этот человек путешественник и уж явно не из местных. Я не ошибся?
Он выжидательно посмотрел на Александра, но тот промолчал.
— Не кажется ли тебе странным, что я вывалился из окна именно в ту минуту, когда он под ним проходил? И что проходил здесь именно он? И вообще, что я вот так просто взял и вывалился?!.
— Не кажется, — задумчиво ответили сверху. — Заурядная случайность, ничего больше.
— Случайность?!
— Конечно случайность. Вернее, случайность то, что здесь кто-то проходил. А то, что ты выва-лился, это закономерность. Спросил бы лучше, может ему чего надо?
— Ничего ему не надо. Я уже спрашивал.
— Дайте мне сигарету, — попросил Александр. — Если не жалко, конечно.
Ему очень не нравилось, что при нем говорят так, словно он глухой или слабоумный, совер-шенно не стесняясь его присутствием.
— Сигарету не жалко. Нате.
Дрыга достал пачку "Примы". Сигарета в пачке оставалась последняя, но Александра это нис-колечко не смутило.
— Спасибо.
— Травитесь, на здоровье.
Он поморщился.
(...хамоватый тип...)
— А может вам негде остановиться, раз вы не местный? — поинтересовались сверху. — Могу подкинуть адресок. Отдельная комната, причем недорого.
— Автостопом путешествуете, или так? — спросил Дрыга, комкая пустую пачку и отправляя ее себе в карман.
— Адресок? — Александр задумался.
Вообще-то, ночевать где-то было надо.
— Ладно, давайте. Если только действительно недорого.
— Трюффо - 17, корпус 2.
— Шутите?
— Если бы! Запишите. Это недалеко отсюда.
— Спасибо, я запомню.
— Хозяйку зовут Светлана Викторовна.
Дрыга захихикал.
— Сегодня суббота, думаю, застанете ее дома. Желаю удачи, — молодой человек отошел от окна.
— Вот, — Дрыга многозначительно поднял указательный палец, — видите, как вам повезло. А если б я на вас не упал, где бы вы нашли комнату? Гостиниц в нашем городе нету.
— Что же мне теперь, благодарить вас за то, что вы меня едва не убили?
— И демиург ударил в ярости, жезлом по камню цитадели... — вдохновенно процитировал Дрыга.
Наверху забренчала гитара.
— Всего хорошего. Надеюсь, еще увидимся.
Он развернулся и заковылял прочь. Судя по походке, ногу при падении он все-таки вывихнул.
— Жду с нетерпением, — иронично отозвался Александр.
Отряхнувшись, он посмотрел на часы. Мысль о том, что ночевать сегодня придется не в лесу, и не в грязной вонючей гостинице, наполнила его оптимизмом.
Отложив гитару в сторону, Барик порылся в пепельнице и, выбрав окурок подлиннее, закурил.
До чего же мне все осточертело, — подумал он. — Третий месяц топчемся на месте и ни одной новой песни. А впрочем, что тут удивительного? Разве с этим придурком что-нибудь сделаешь! И зачем я ушел от Лысого? Была солидная база, была своя программа. Пусть дерьмовая, но была. А что теперь? Ни кола, ни двора, да (...сбоку бантик...) в придачу этот... баклан! И ни одной новой песни за лето. Ни одной!
Сердито раздавив окурок в пепельнице, он покосился на дверь. Словно под действием его взгляда, дверь распахнулась, и в комнату влетел Дрыга.
— Нет, ты видел? — заорал он с порога, размахивая руками. — У этого парня под курткой была майка с Гленном Роджерсом! Я сперва подумал, мне кажется, а потом присмотрелся, так и есть!
— Ну и что? Подумаешь, тоже мне событие, — Барик сидел насупившись, вжавшись глубоко в кресло. — Готов поспорить, что этот мужик понятия не имеет о том, кто такой Гленн Роджерс, а на то, что нарисовано у него на майке, ему глубоко наплевать.
— Да ладно, брось. Дело-то ведь совсем не в этом.
— Конечно не в этом. Дело в том, что мы в последнее время валяем дурака и ничего не делаем.
Несколько поубавив пыл, Дрыга пересек комнату и, плюхнувшись в свободное кресло, закинул ноги на подоконник. Как он меня достал!.. — тоскливо подумал он. — Можно подумать, проблема во мне.
— Знаешь что, Барик? — произнес он проникновенно. — Кончай мудить, а. Четыре песни сдела-ли? Сделали. Чего тебе еще надо?
— Четыре песни?! Да ни хрена мы с тобой не сделали. Если ты называешь эту пургу песнями, то ты такой же музыкант, как я... мясорубка!
— А что, мясорубка из тебя получилась бы отличная. Ты и на басу играешь как на мясорубке. Я-то тут причем?
— Слушай, заткнись, пожалуйста. Меня от тебя тошнит.
— Ну, так сходи проблюйся.
Несколько минут оба сидели молча, кидая друг на друга косые, полные ненависти взгляды. Солнце уже давно выползло из-за крыши соседнего дома и его лучи падали на гитару, которую Барик прислонил к холодильнику. От ровной работы мотора гитара слегка подрагивала, а по по-толку бегали солнечные зайчики.
Первым не выдержал Дрыга.
— Для тебя что важнее: рубить бабки или заниматься искусством? — все еще с легким раздра-жением спросил он. — Неужели ты не понимаешь, что музыка и коммерция две вещи не только несовместимые, но и глубоко противоположные друг другу по духу?
— А неужели ты не понимаешь, что для того, чтобы сделать хорошую музыку, нужны деньги?
— Как мы можем делать хорошую музыку, если ты думаешь не о музыке, а о том, как и кому ее повыгоднее продать?
— Я думаю не о том, как ее продать, а о том, станет ее кто-нибудь слушать или нет.
— А тебе не один хрен?
Барик схватил со стола пустую пивную банку, повертел ее в руках, скомкал и зашвырнул в угол.
— Пойми, мы не можем не думать о слушателе, — с жаром заговорил он. — Если ты хочешь пи-сать песни только для себя, то можешь вернуться в свою кочегарку, а о сцене забыть.
— Между прочим, именно в кочегарке начинали свою карьеру многие из современных рок-звезд, — рассмеялся Дрыга. — Цой, например.
— До Цоя тебе, как до Америки пешком, — съязвил Барик.
Дрыга ничего не ответил. Он вспомнил, как год назад играл в группе Попугаича и как после скандала в "Бульдоге" его оттуда выперли. Честно говоря, особого удовольствия от общения с Попугаичем он не получал. Тупой и совершенно бездарный ублюдок, ничего больше. Зато, пока он был в группе, ему платили деньги. И неплохие, если учесть, что на концертах он никогда не выкладывался, а на репетициях появлялся через раз. Дрыга вздохнул.
— Ладно, давай попробуем еще раз. Пишем ритм-секцию.
Он полез за ударную установку.
— Ида была права, — вяло отреагировал Барик, подключая бас-гитару к усилителю, — выше клу-ба железнодорожников тебе не подняться. Одного не понимаю, я-то зачем с тобой связался?
— Я эту белобрысую стерву когда-нибудь точно убью! — Дрыга несколько раз ударил по бараба-нам. — Болтает, чего не надо...
— Фанеру слушай внимательно!
Барик надел наушники, пробежался пальцами по клавиатуре компьютера. Дрыга поморщился, но выступать, как в прошлый раз, не стал. Через несколько минут воздух наполнился звуками му-зыки.
Когда она вернулась из душа, вода в кастрюле уже начинала кипеть. Придерживая одной рукой намотанное на голову полотенце, Анна нагнулась и осторожно убавила газ. Коротенький белый халат, накинутый на голое тело, при этом слегка распахнулся и она машинально затянула пояс по-туже. Интересно, — промелькнула глупая мысль, — а если бы здесь сидел ОН, вела бы я себя так же или наоборот, ослабила бы пояс еще сильнее? Эта мысль застигла ее в врасплох, и она замерла посреди кухни.
Боже мой, какая я дура! — растерянность сменилась раздражением, переходящим в легкое не-годование. — Откуда ЕМУ здесь взяться? Столько раз обещала никогда больше не думать о НЕМ и ничего не могу с собой поделать. Глупо! Мы и вместе-то были всего пару раз, прошло почти два года, а я до сих пор не сумела стереть ЕГО из памяти...
Резким движением сорвав с головы полотенце, Анна швырнула его на стул, взяла со стола до-щечку с нарезанным картофелем и осторожно, чтобы не забрызгать плиту, запустила картошку в кастрюлю. Накрыла крышкой, (...вот тебе!..) схватила со стула влажное полотенце и вышла в ко-ридор.
Хватит, сколько можно себя жалеть? — рассуждала она, расчесывая перед зеркалом длинные черные волосы. — Вон Светка, тоже одна и ничего. Я-то ЕГО уже сколько не видела, а у Светки ее ненормальный почти каждый день перед глазами. И хоть бы раз внимание на нее обратил. Ходит, вечно сутулый, ни о чем кроме своих книжек не думает...
Ей вспомнилась последняя вечеринка. Светка тогда надела свое лучшее платье, черное с де-кольте, весь день накануне провела в парикмахерской... В общем, выглядела обалденно. Парни только на нее и пялились, а этот растяпа просидел весь вечер в углу и даже не посмотрел в ее сто-рону. С профессором истории разговаривал. А ведь отлично знал, что это платье она надела спе-циально для него. Какие эти мужики козлы! Защелкнув волосы заколкой, она еще раз глянула на себя в зеркало, после чего вернулась на кухню.
Вставив в магнитофон кассету, Анна достала из холодильника рыбу. Голос Джули Круз, лив-шийся из динамиков, на какое-то время отогнал от нее все нежелательные мысли. Она даже начала пританцовывать в такт музыке и попыталась подпевать, но так как владела английским недоста-точно хорошо, очень скоро перешла на невнятное бормотание. А вездесущий внутренний голос, так редко оставлявший ее в покое, вернулся снова.
Когда я видела ЕГО в последний раз, — вспоминала она, — у НЕГО был "Шевроле". Крутой парень на классной иномарке. Интересно, чем ОН сейчас занимается? Наверное, уже давно пере-брался за границу. В Швейцарию или Италию... Она закрыла глаза, пытаясь представить себя ря-дом с НИМ на палубе прогулочной яхты, где-нибудь на южном побережье Франции. Средиземное море, чайки... Соленый морской ветер играет ее волосами, время от времени забиваясь под подол легкого платья, чтобы повыше задрать его. Она прижимает платье рукой, но не сильно, (...совсем как Мэрлин Монро...). Важно выглядеть в ЕГО глазах привлекательной и сексуальной. ОН стоит рядом, одной рукой нежно обнимая ее за талию, а в другой сжимая бокал с шампанским.
"...I want you, welcome back inside my heart..." — обворожительно и томно пела Джули Круз.
Анна моргнула, видение белоснежной яхты исчезло. Она снова оказалась на своей кухне, уют-ной и чистой но, пожалуй, чересчур маленькой и не совсем современной. Старая мебель, давно устаревший, готовый вот-вот выйти из строя холодильник, допотопная газовая плита... Все это выглядело таким уродливым и убогим, по сравнению с тем, что рисовала она в своем воображе-нии. Все это так раздражало. Лучшие годы жизни я провожу одна, среди этого хлама, — подумала она. — Самые лучшие и самые... А что будет дальше?!.
Мысль о том, что может быть дальше, настолько испугала ее, что Анна поспешила как можно скорее отогнать ее прочь и, вернувшись к разделочной доске, с удвоенной энергией принялась орудовать ножом. Нет! Со мной такого не случится. С кем угодно, только не со мной. Я слишком молода, слишком умна и красива, чтобы всю жизнь провести среди этой мерзости. Работа - дом, дом - работа; вечная нехватка денег, идиот муж... Нет, с кем угодно, только не со мной!..
После обеда она хотела пойти к Светке, но вспомнила, что через неделю ей сдавать курсовую работу, а она к ней еще не прикасалась. Тема была довольно простая, но до невозможности скуч-ная. Несколько раз в течение месяца Анна делала над собой усилие и принималась-таки за работу, однако дальше верчения в руках карандаша и бессмысленного созерцания рисунков на обоях или фотографии Леонардо Ди Каприо дело не шло. Точно так же все обстояло и сегодня. Несколько минут она собиралась с духом, затем решительно пододвинула стул к письменному столу и, вы-хватив из толстой пачки чистый лист, твердым почерком написала на нём: "МОРАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА и ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ОРАЗОВАНИЯ". Поколебалась, и раздражен-но скомкав листок, швырнула его в корзину для бумаг. Выходило что-то не то.
Господи, как же мне все надоело! Ну, чего ради я торчу сейчас, как последняя дура, в четырех стенах, когда на улице солнце, а у Светки уже наверняка начинает собираться тусовка?.. — мысли возникали сами собой, помимо всякой воли и мысли эти были о чем угодно, только не о работе. — Ну, закончу я институт, что дальше? Всю жизнь учить неблагодарных оболтусов за какие-то ко-пейки? Подрабатывать уроками на дому? Да кому это нужно!..
Нет, надо срочно выходить замуж, — полу в шутку, полу всерьез решила она. — Замуж за пре-успевающего бизнесмена. Или за адвоката. Не важно! Главное, чтоб у него были деньги... Еще раз с сомнением взглянув на толстую кипу чистых листов, Анна положила карандаш и встала из-за стола. Часы в гостиной показывали без четверти пять. Самое время сделать небольшой перерыв. Никуда эта несчастная работа не убежит. Не сделаю сегодня, сделаю завтра. Главное, не надо нервничать. До защиты еще целая неделя, а если хорошо постараться, то весь реферат можно на-писать за четыре дня. А что? И очень даже просто!..
Пританцовывая перед зеркалом, она скинула халат, натянула трусики и с трудом влезла в узкие черные джинсы. Долго копалась в шкафу, пока не нашла свою любимую блузку. (...ту самую...) Еще раз окинула себя взглядом и надев черные туфельки на высоком каблуке, выбежала на улицу.
Нужный ему дом он нашел, когда было далеко за полдень. Между тем, Александр почти не за-метил тех нескольких часов, что шатался по городу. Время пролетело незаметно, словно за игрой в бильярд. С каждой минутой, проведенной здесь, город поражал его все больше и больше. Каким-то внутренним чутьем Александр ощущал, что здесь именно то место, куда он так страстно стре-мился. И чем дольше он тут находился, тем сильнее становилась его уверенность. Три месяца бес-плодных поисков, и вот...
Неужели это здесь?!. — спрашивал он себя. — Неужели город с таким дурацким названием и есть то место, которое я разыскивал?.. Ему вспомнился забрызганный грязью дорожный указатель на обочине дороги. Но почему? Согласно моим расчетам, еще слишком рано!.. — его охватили сомнения. — А может не слишком? Может в самый раз? Ведь чувствую же я это. Ведь что-то же я ощущаю. Или мне только кажется?..
Домик, в котором ему должны были сдать комнату, находился на самой окраине и стоял не-сколько в стороне от остальных. Пройдя по песчаной дорожке до крыльца, Александр остановился перед деревянной дверью приятного кофейного цвета и не найдя ни кнопки звонка, ни чего-либо подобного, просто постучал. Дверь открыла симпатичная брюнетка. Лет двадцати на вид, невысо-кая, но хорошо сложенная.
— Извините, мне бы... Светлану Викторовну, — попросил Александр. — Я ищу комнату и мне сказали, что...
— Все правильно. Я сдаю комнату, — девушка улыбнулась. — Проходите.
Она посторонилась, Александр вошел внутрь. С первых же шагов его поразил царивший по-всюду беспорядок. Пустые коробки, бутылки, предметы верхней одежды... Все это валялось как попало и где попало. Создавалось впечатление, что совсем недавно здесь устраивали шумную гу-лянку, прибраться после которой до сих пор не успели. В огромной гостиной, куда он проследовал за хозяйкой, Александр увидел еще одну девушку, внешне чуть старше владелицы дома. Он по-здоровался, девушка рассеянно кивнула в ответ.
— Это по поводу комнаты, — пояснила ей хозяйка.
И обращаясь уже к Александру, добавила:
— Прошу вас.
Она указала на дверь справа. За матовым стеклом оказался коридор. Довольно длинный и до-вольно темный. Следуя за своей провожатой, Александр пару раз обо что-то споткнулся и едва не расшиб себе лоб, налетев на вынырнувший из темноты деревянный столб.
— Сюда, — девушка остановилась в конце коридора, широко распахнув оказавшуюся там дверь, — ваша комната здесь. Постельное белье свежее, телевизор в рабочем состоянии. Душ налево по коридору, туалет чуть дальше. За все - четыреста рублей в месяц.
— Да, недорого, — согласился Александр. — Не знаю как на месяц, но... на пару недель я бы у вас задержался.
— Что ж, как вам угодно.
Перешагнув порог своего нового жилища, Александр снял рюкзак и бросил его на кровать. Комната оказалась не слишком большой, но по сравнению с тем, что он видел в холле, здесь было довольно уютно и чисто.
— Располагайтесь, привыкайте. Я буду в гостиной, — девушка улыбнулась. — И когда пойдете обратно, не забывайте, пожалуйста, про колонну.
— Какую колонну?!. А-аа... — он рассмеялся. — Вы про тот столб...
Улыбнувшись, девушка вышла.
Оставшись один, Александр еще раз осмотрелся, приходя к заключению, что комната ему дей-ствительно нравится. Все здесь было устроено простенько, но со вкусом. Пружинистая кровать, стол, пара мягких стульев. У окна - тумбочка с телевизором, а рядом с тумбочкой что-то вроде кушетки. Зеленые обои, зеленые шторы на окнах, пестрый с преобладанием зеленого оттенка ко-вер над кроватью. На противоположной стене - пара книжных полок. Пробежавшись взглядом по корешкам, Александр отметил, что здесь была собрана литература преимущественно философско-го характера. Платон, Аристотель, Кант... Пара томов Лейбница... Декарт, Френсис Бэкон. "Фи-лософия общего дела" в соседстве с "Тошнотой"... Несколько не вписывался в общую картину "Молот ведьм" Шпренгера & Кремера, хотя... — Александр улыбнулся, — это еще, как сказать.
Закончив осмотр, он достал из рюкзака чистый костюм, переоделся. Никакой усталости не ощущалось, а потому он решил еще немного побродить по городу. Кроме того, в голову пришла интересная мысль и Александру не терпелось проверить свою догадку. В коридоре, забыв о пре-дупреждении хозяйки, он снова налетел на колонну, выругался, а потом рассмеялся. Прямо как в том анекдоте про грабли...
В гостиной, к его удивлению, никого не было. Откуда-то из прихожей доносились голоса и он решил что, скорее всего, Светлана пошла провожать свою подругу. Александр присел на диван. От нечего делать, он достал бумажник, отсчитал двести рублей и положил их, вместе с паспортом, в карман пиджака.
Светлана вернулась довольно скоро, но и на этот раз она была не одна. Вместе с ней в гостиную вошла новая девушка. Высокая, в черных обтягивающих джинсах и коротенькой белой блузке. С первого же взгляда на нее, Александр почувствовал, как в области солнечного сплетения у него что-то сжимается.
— Вот, — он неуклюже поднялся с дивана и сделал пару шагов навстречу хозяйке, — паспорт и деньги за две недели.
Сказал и не узнал собственного голоса.
— Очень хорошо, — Светлана взяла деньги. — Паспорт можете оставить у себя. Надеюсь, вам здесь понравится.
— Я тоже на это надеюсь, — медленно проговорил Александр.
Все это время взгляд его был прикован к девушке в белой блузке. Она стояла неподвижно с широко открытыми глазами, в которых замер то ли легкий испуг, то ли удивление. Возникла не-ловкая пауза.
Молчание нарушила хозяйка дома:
— Вы знакомы? — вопрос был обращен к обоим сразу.
— Знакомы? Н-нет, не думаю, — Александр отвел взгляд в сторону, сконфуженно кашлянул. — Я в вашем городе впервые.
— Нет, — девушка улыбнулась, — по-моему, мы не знакомы.
— Александр Тагес, — представился он.
И снова собственный голос прозвучал словно издалека.
— Я сдала ему комнату, — пояснила хозяйка подруге, — на полмесяца.
— Смирнова Анна, — девушка на секунду задумалась, потом добавила, — странно, мне кажется, я вас уже где-то видела...
Она пересекла гостиную и села в свободное кресло. Черты ее лица были теперь совершенно спокойны, даже чуть насмешливы. В них не осталось и тени прежней растерянности.
— Мы собирались пить чай, — с несколько преувеличенной любезностью сообщила хозяйка. — Вы не составите нам компанию?
— С огромным удовольствием, только в другой раз, — Александр виновато развел руками. — У меня назначена очень важная встреча.
— Ну что ж, тогда не будем вас задерживать. Вот, возьмите...
Она протянула ему небольшой черный футлярчик.
— Здесь два ключа. Один от парадного, другой от бокового крыльца. С черного хода вы можете попасть к себе в любое время суток.
Взяв ключи, Александр поспешно вышел на улицу.
С самого утра настроение у нее было хуже некуда. И как обычно, все началось с пустяка. Умывшись и поставив чайник на огонь, Ирина заглянула в календарь. Этот нехитрый ритуал она проделывала каждое утро, изо дня в день, и очень гордилась, что ни разу за последние два года не изменила своему правилу. На сегодня календарь не обещал ничего хорошего. "День весьма слож-ный. Возможны конфликты. Во избежание их постарайтесь быть сдержанным". Она покосилась на полуприкрытую дверь спальни. Тоже мне, новость. Можно подумать, бывают дни, в которые кон-фликт невозможен.
— Вовка! — крикнула она сердито. — Половина восьмого. Вставай!
Как можно было ожидать, никакого ответа из спальни не последовало.
— Вставай, я тебе говорю! — проорала она, распахивая дверь настежь и зажигая верхний свет. — Ты меня знаешь, третий раз повторять не буду.
Но и эта фраза не произвела на спящего почти никакого эффекта. Единственное, что он сделал, это пробормотал какую-то нечленораздельную ерунду, перевернулся на другой бок и накрыл го-лову подушкой. ЕЁ ПОДУШКОЙ! Ирина почувствовала, как все у нее внутри начинает кипеть. Обычно в такой ситуации она стремительно подлетала к кровати и, сорвав подушку у него с голо-вы, несколько раз больно щипала его за нос или за ухо. Понятно, что после такой экзекуции он просыпался как миленький и, соскочив с кровати, принимался на нее орать, но... Но главное, что он просыпался! Главное, что она добивалась от него того, что хотела.
Однако сегодня все получилось совсем иначе. Как только она приблизилась, он, совершенно для нее неожиданно, скинул с себя одеяло и, повалив ее рядом с собой, схватил за нос.
— Попалась! — в голосе его был явный переизбыток торжества.
Он упивался своей победой. Он находился вне себя от радости, что сумел так ловко ее провес-ти!.. И тогда, несмотря на то, что схватив ее за нос, он не причинил ей совершенно никакой боли, Ирина сжала руку в кулак и изо всей силы ударила его по лицу. Никто не спорит, она излишне по-горячилась, но разве могла она поступить иначе? Разве могла она позволить этому самодовольно-му ничтожеству одержать над ней верх?!. И хотя, меньше чем через двадцать минут, инцидент был полностью исчерпан, он просто выкинул его из головы, как нечто несущественное, ненужное (...одно слово - Дрыга!..), для нее весь предстоящий день был испорчен.
На работе, не в силах сосредоточиться, Ирина ужасно нервничала, что напрямую отражалось на ее посетителях. Сначала она пыталась держать себя в руках, но это ей удавалось не долго. Своей бестолковостью, эти люди могли довести до белого каления кого угодно! Во избежание серьезных неприятностей, она закрыла библиотеку на два часа раньше положенного срока и чтобы хоть как-то развеяться, решила забежать к Светке. Но и это не помогло. Чуть ли не следом за ней приперся какой-то мужик, назвавшийся новым постояльцем, Светка повела его смотреть комнату и по обыкновению начала корчить из себя этакую аристократку... В общем, как только она вернулась, Ирина забрала у нее выкройки, попрощалась и ушла. Портить отношения с подругой не хотелось.
Ну вот, — рассуждала она, направляясь к автобусной остановке, — а еще говорят, что астро-логия не наука. Весь день одни неприятности! Как после этого не верить тому, что предсказывают звезды?.. Собственно говоря, к горячим приверженцам астрологии она себя не причисляла. Даль-ше газетных прогнозов и зодиакальных гороскопов ее интересы не простирались. Но в календарь она верила! И если в нем было написано, что день неудачный, неудачи действительно преследо-вали ее с утра до вечера. Что делать, от судьбы не уйдешь.
Было душно и тесно. Автобус страшно трясло и сверток, лежавший у не на коленях, то и дело подпрыгивал, все время норовя упасть на пол. Дура, — ругала она себя, — зачем напросилась? Могла бы просто встать и уйти, а теперь вот тащись на другой конец города... Выкройки нужно было занести Нине.
— Билет! — услышала она над самым ухом неприязненный голос. — Оплачиваем за проезд!..
Смерив кондуктора презрительным взглядом, Ирина двумя пальцами извлекла из сумочки про-ездной и, помахав им перед носом кондуктора, небрежно швырнула обратно. Эти представители сумчатых, прямые наследники иудейских мытарей!.. — она усмехнулась. — "Оплачиваем за про-езд"... Вот вам, пожалуйста, еще один... бездарь. Оплачивают проезд, а "за проезд" платят. Чему их только в школе учили?..
В памяти почему-то возник мужчина, так некстати пожелавший снять у Светки комнату. Уста-лый и пыльный, с каким-то совершенно невообразимым рюкзаком за спиной, это человек не вы-звал у нее тогда ничего, кроме раздражения. Теперь же, вспоминая черты его лица, его несколько сконфуженное "добрый вечер", Ирина с удивлением поймала себя на том, что испытывает к нему если не симпатию то, по крайней мере... сочувствие.
Она вспомнила детство. Маленький гадкий утенок с рыжими косичками и веснушчатым носом. Ее дразнили все. Дразнили в детском саду, дразнили в школе, дома. И очень рано ей стало понят-но, что в отличие от старшей сестры, в семье она была нежеланным ребенком. Чуть позже, во вре-мя одного из скандалов, ее мать призналась в пылу, что очень жалеет о том, что не успела вовремя сделать аборт. Этих слов Ирина не простила ей до сих пор. А тогда... Тогда ей захотелось умереть или просто собраться и уйти. Убежать из этого дома навсегда и никогда больше не возвращаться в него! Часто по вечерам, сидя на своем диванчике поджав колени, одна, в темноте, она пыталась представить себя, бредущей по пыльной проселочной дороге. Девятилетняя девочка в стареньком платьице, с узелком за спиной... И ей становилось так жалко себя, что она начинала плакать...
Из автобуса она вышла, не доезжая одной остановки. Почему-то возникло желание пройтись пешком. Вспоминать детство Ирина не любила и делала это крайне редко. Нечего ей было вспо-минать, да и незачем.
Уже возле подъезда она столкнулась с Нинкиным мужем. Красный, со сбившимся набок гал-стуком, он выскочил на улицу, едва не сшибив ее с ног. Сверток с выкройками упал на землю. Вместо того чтобы поднять его и извиниться, он смачно выругался и, размахивая руками, помчал-ся вверх по улице.
— Ну вот, — Ирина сама подняла сверток, стряхнула с бумаги пыль, — а говорят, астрология не наука...
— Сука! Су-ука!!. — донес до нее ветер. — Блудливая тварь!..
Она зашла в подъезд. Лифт не работал, поэтому подниматься пришлось пешком.
— Чьё?!. — Сергей стоял посреди комнаты, сжимая в руках чужие подтяжки. — Я нашел их в ванной. Откуда в моем доме появилась эта мерзость?
На мгновение Нина растерялась. Лицо ее побледнело, глаза забегали. Но только на мгновение. Через секунду она уже полностью овладела собой.
— Я спрашиваю, как эта гадость могла попасть ко мне в ванную?
Сергей бросил подтяжки на пол.
— Что ты орешь? Я была на рынке и мне перевязали этим фруктовый пакет.
— Этим?! — Сергей пнул подтяжки ногой.
Взлетев в воздух, они повисли на люстре.
— Этим?!!
— Да этим, — голос ее был спокоен и тверд.
— Ты меня что, совсем за дурака держишь? Свертки перевязывают веревкой. И вообще, какого дьявола тебе делать на рынке?
— Я ездила в ателье, а на обратном пути ужасно захотела чего-нибудь...
— Где сверток? — перебил он.
— Какой сверток? — на лице у нее промелькнула прежняя растерянность.
— Где сверток, который ты привезла, дура?!
— Апельсины в холодильнике, ананас на столе. Бумагу, в которую все это было завернуто, я вы-кинула.
— Бумагу выкинула, а подтяжки повесила на крючок в ванную, да? Наверное потому, что они со-вершенно новые и очень дорогие.
Сергей ринулся к холодильнику.
— И вообще, — заорал он с кухни, — эти цитрусы лежат здесь уже третий день. Ну! Я же отлично помню.
— Эти цитрусы появились там только сегодня.
— А где, в таком случае, те? — он вернулся в комнату. — И где бумага от свертка?
— Сколько можно повторять? Бумагу я выбросила.
— В окно?
— В мусоропровод...
Заверещал телефон. Сергей заметался по комнатам в поисках трубки.
— Да! Слушаю вас, — заорал он, обнаружив ее в библиотеке под диванчиком.
— Извините, пожалуйста, — услышал он приятный, (и, кажется, до боли знакомый), мужской го-лос, — я, наверное, ошибся номером...
Несколько секунд он стоял неподвижно, затем с силой швырнул трубку об стену. Пластмассо-вые осколки брызнули в разные стороны.
— И чего ты хочешь этим добиться? — не повышая голоса, произнесла Нина. — Твои беспочвен-ные обвинения просто смешны. А сам ты... Ты выглядишь как последний идиот, ломая вещи в собственном доме.
— Я и есть идиот, потому что не сумел разглядеть тебя сразу. Я вкалываю как ишак, я с утра до вечера верчусь, зарабатывая для тебя деньги. А когда прихожу домой, то вместо любящей жены нахожу здесь вот это!..
Сдернув подтяжки с люстры, он швырнул их ей в лицо.
— Да! Да!! Я тебе изменила и имею на это полное право! — завопила в ней ущемленная гордость. — А знаешь с кем? С Карлом Маргусом. И знаешь почему? Да именно потому, что ты крутишься с утра до вечера, как вошь на гребешке, что тебя никогда не бывает дома, а если ты здесь изредка появляешься, то только для того, чтобы пожрать или выспаться. И15 ты называешь это жизнью? А может ты думаешь, что я не живой человек? Может ты думаешь, что я могу обходиться без тепла и ласки, что мне очень весело сидеть здесь одной в четырех стенах? Вспомни, когда мы последний раз занимались любовью? Да у тебя же он не стоит от этой проклятущей работы!..
Сергей не дал ей договорить. Не размахиваясь, он ударил ее по лицу. Совершенно этого не ожидая, Нина не сделала даже слабой попытки закрыться. Удар пришелся точно в переносицу, она пошатнулась и мягко опустилась на пол. Из носа у нее потекла кровь.
— С-сука, — процедил он сквозь зубы, наблюдая за тем, как кровь его жены капает на новый ко-вер. — Я завтра же подаю на развод и клянусь богом, не оставлю тебе ни копейки. Ты выметешься из моего дома с тем же, с чем сюда притащилась. Тебе ясно?
Нина всхлипнула.
— И как ты смеешь обвинять меня в том, что я уделяю тебе мало времени? — спросил он. — Не на тебя ли я трачу все свои силы, не для того ли я вкалываю, как проклятый, чтобы ты могла поку-пать свои поганые тряпки, дорогие побрякушки, и каждый месяц летать в Грецию или на Канары?
Он схватил первую подвернувшуюся под руку шкатулку с драгоценностями и высыпал ее со-держимое на пол.
— Ну, чего заткнулась?
— Какой же ты... мерзавец, — тихо, но отчетливо сказала она, — как же я тебя ненавижу!
— Ты меня ненавидишь? — он присел на корточки, заглядывая ей в лицо. — Ну так катись отсю-да, кто же тебе мешает? Или ты скажешь, что не изменяла мне никогда раньше? Или что хоть раз нашла в кармане моего пиджака чей-нибудь лифчик?..
Нина молчала.
— Тогда я отвечу сам, — Сергей выпрямился. — Вся твоя жизнь - дерьмо, и всё, к чему ты так жадно стремишься, я презираю. Будь ты проклята, потаскуха! Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего...
Он хотел добавить что-то еще, что-нибудь до невозможности обидное, но от перевозбуждения и злости, слова застревали в горле. Тогда он развернулся и громко хлопнув дверью, выскочил из квартиры.
Нетрудно догадаться, что никакой встречи у него назначено не было. Во что бы то ни стало, ему нужно было убраться из гостиной, а для этого годился любой предлог. Гуляя по городу безо всякой конкретной цели, Александр пытался разобраться, что же такое с ним произошло? Кто эта девушка, действительно ли он не видел ее раньше?.. Нет, кажется, не видел. Но тогда почему она так поразила его, если не сказать большего?..
Светом и зеленью, своей тихой размеренной жизнью, своей архитектурой город Александру очень понравился. Дома здесь, в основном, были одно- и двухэтажные. Высотных зданий он на-шел только два - жилой десятиэтажный дом в центре, (по всей видимости, элитный) и белая пяти-этажка, принадлежавшая мэрии. Автомобильное движение оказалось не слишком интенсивное, от чего город только выигрывал. Парки и скверы содержались в безупречном состоянии. А за горо-дом протекала сказочной красоты река. Сугата, как он узнал впоследствии.
Сидя на берегу и наблюдая за резвящимися на противоположной стороне мальчишками, Алек-сандр думал. Думал о том, какая все-таки странная штука любовь. Она подкрадывается незаметно, неслышно и вдруг наваливается на человека всей своей тяжестью, терзая и мучая его, а порой до-водя до безумия. Любовь... Сколько о ней написано, сколько спето, но стала ли она от этого по-нятнее? Развеялся ли хоть немного ореол тайны, окружавшей ее? Едва ли...
Когда-то давно Александр попытался дать свою трактовку любви, желая вплести это загадоч-ное явление в общий контекст своей мировоззренческой картины. На уровне абстрактного поня-тия, — рассуждал он, — любовь есть стремление человека к слиянию с Абсолютом. Любовь меж-ду Мужчиной и Женщиной, это первая попытка из двух разрозненных "Я" сделать одно общее. Это первый опыт на долгом пути собирания каждого отдельного "Эго" в "Эго Абсолютное"... Что ж, получилось довольно отвлеченно и сухо. А самое главное, выигрывал ли он от того, что сумел объяснить любовь?.. Сначала появилась Боль, затем Грусть и, наконец, Смерть. Любовь умерла, а он остался жить.
Александр вздохнул, бросил в воду камешек. Анна, — подумал он, — красивое имя... Перед глазами возник образ девушки. Нежные правильные черты лица, длинные черные волосы и широ-ко раскрытые серо-голубые глаза. В этих глазах отражался весь мир, вся Вселенная! Они были на-столько глубоки и настолько прекрасны, что утонуть в них не составляло никакого труда. А глаза, как известно, зеркало души...
Хватит! — бросив в воду еще один камень, он встал. — Достаточно с меня того, что уже одна-жды случилось. Не за тем я сюда пришел, совсем не за тем. Тоже мне, деятель, нашел время влюб-ляться!.. Нужно искать помещение, собирать людей, а я вместо этого валяю дурака. Нет, так дела не делают! Завтра же приступаю к активной работе, а сегодня... Ну а сегодня день все равно про-пал.
На обратном пути Александр зашел в экспресс-бар. Был уже вечер, а он еще даже не обедал. Столовые в это время закрыты, в ресторан - дорого. Ну да ничего, перекусить можно и здесь. Свежий воздух, приятная музыка. Народу - почти никого. Столики стояли сразу у входа в парк, прямо под открытым небом. Александр ел не спеша, с наслаждением. За столом напротив сидел мужчина в дорогом костюме и пил коньяк. Вид у него был какой-то потерянный, мужчина часто вздыхал, что-то бормоча себе под нос. Заметив Александра, он взял бутылку и подошел к нему. Больше в баре посетителей не было.
— Извините, не помешаю? — вежливо спросил он.
— Нет, от чего же, — Александр улыбнулся, — буду только рад. Присаживайтесь.
— Барский Сергей Николаевич, — представился незнакомец. — Коммерсант.