СУХОСТОЙ

С тех пор, как умер Коба Сталин,
Россией правивший абрек,
Давно нас так не унижали,
Хотя секли из века в век.

В конце запойного застоя,
За чередою похорон,
Или застойного запоя,
Короче, кат залез на трон.

И возомнивши без причины,
Что он судья и прокурор,
В преддверьи алкашей кончины,
Издал свой смертный приговор.

И застенал народ убогий,
Ужель абрек спустился с гор?
Батый  коварный и жестокий
Лишь так глумился до сих пор.

Отняли соску у младенца
Пусть и пустую, ну и то.
Но чем печаль утешить сердца,
Когда нет денег ни на что.

Уже работа - не забота,
Бросай дела - иди и стой.
Как вспомнишь, сразу бьёт икота,
Очередей тех сухостой.

От страха засухи ужасной
Запили те, кто и не пил.
В очередище многочасной
Стояли все. И я там был.

Толпа шепталась ухо к уху,
Мол хватит водки или нет.
И верила любому слуху,
В любую глупость и навет.

И в бред кобылы сивоокой,
Что будто танкером в наш порт
Вейн  Португалии далёкой
Был завезён, и что вот-вот

Всех отоварят. Пей хоть сколько!
Хошь на розлив, а хошь с собой.
О, Боже мой, как одиноко
Мне было в той толпе людской.

Меня за что? За что другого?
Стою, терплю и не ропщу.
Но унижения такого
Я не прощу. Я не прощу.

Перед прощаньем с жизни далью,
И зная то, что обречён,
Как жутко вспоминать с печалью:
Ты не прощён! Ты не прощён!