Из заката Европы смотрю на Восток.
Евразийская блажь на меня накатила.
Там впервые пробился у жизни росток
И последняя будет, похоже, могила.

Обезумев совсем, я на крышу залез,
Чтоб узреть, как у них занимается утро
И представить твоих глаз китайский разрез,
Что совсем после сна, дорогая, не трудно.

Там, представь себе, милая, люди живут
И не бесятся с жиру, как здесь неврастеньши.
Жёлтой расою их европейцы зовут,
Хотя сами желтухой болеют не меньше.

Их от западных орд отделяет стена,
Ничего за которой, признаться, не видно,
Сохранить благочестие возведена.
Как её проходить, ты спроси Копперфильда.

Мало что изменилось за тысячу лет -
Также сеют свой рис и поют те же песни,
Императора, правда, давно уже нет,
Но как прежде сияет лазурь поднебесной.

Пережившие множество трудных годин,
И хотя бы с лица, все китайцы едины.
Во главе там партийный сидит мандарин,
Где, поверь, никогда не росли мандарины.

В приграничных районах их лучше не злить.
Если нрав узкоглазый китайцы проявят -
Где прикажешь, любимая, их хоронить,
Когда вепсы родные войну им объявят.

У них сто миллионов одних только Ли,
Но не верят китайцы в единого Бога.
И когда европейцы им смерть принесли,
Они выжили лишь оттого, что их много.

В полумраке, вдыхая отравленный смок,
По шанхайским борделям матросы балдели.
К небесам Поднебесной струился дымок
Из гашишных и опиумных богаделен.

Миллионные толпы, забив косячок,
По наклонной полого катились к закату.
Представляешь - обкуренный узкий зрачок
На лице, где для глаз места не многовато.

Наркорыцари бешенные барыши
В европейских столицах спускали с размахом.
Непослушные бошки секли бердыши
Тем, кто риса поля не засеивал маком.

На спине у народа мальтийский свой крест
Выжигали огнём благородные доны
И вбивали в мозги христианский прогресс
Чубуком Анго-франко-китайские войны.

Подустала страна от своей желтизны,
От бесчисленных смут, мятежей и восстаний.
Покрасневшие воды песочной Янцзы 
Растворились, как соль, в мировом океане.

Взбаламученный ил опустился на дно.
Кто хотел убежать, те давно убежали.
Родового искусства боец тэквондо
Держит свой ресторанчик в Китайском квартале.

Кто остался - грядущему, кажется, рад,
Хоть его и содержат как в поле скотину.
Возродилась страна и завистливый взгляд 
Обратила на нашу с тобой древесину.

Через брешь Копперфильда в китайской стене
Вожделенно китайцы на север глазеют.
Мы для них как Георгий на белом коне,
Тычем острым копьём в узкоглазого змея.
 
Мы, потомственные русаки-москали,
Лучше жизни положим на лесоповале, 
Но ни пяди родной уссурийской земли
Не уступим, где мы никогда не бывали.

В затянувшийся наш исторический миг
Мы для них ненавистны, как те крестоносцы.
Почему же тогда для мальтийцев самих
Азиопы несносные мы и уродцы?

Впрочем, что нам до них, если мы на восток
Обратили свои евразийские души.
Свои знаки нам шлёт узкоглазый пророк
Иль Лю Ши, а по нашему просто Илюша.

И в промежности той - меж великим и злым,
Окончательно сделать конечный свой выбор
Нам поможет, всё сложное сделав простым,
Нависающая азиатская глыба.

Нас хранит ежеси православный наш крест.
Спи любимая, блаж мою сон не прогонит.
Наших глаз, дорогая, китайский разрез
Ясно видится мне и уже не спросонья.