Из Бытия, Гл. 49
Иаков сыновей своих призвал
(Как Ельцин собирал борзую труппу,
Когда роль реформатора играл,
А не смотрел на всех холодным трупом.
Себе ту сходку представляю я:
Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,
Дьячок, Окуля - вот его семья,
Которая стране покажет дулю.)...
"Рувим, мой первенец! Ты мой оплот,
Начаток сил моих и верх могуществ.
Но бушевал ты, как потоки вод
И утерял задатки преимуществ.
Достоинствами прочих превзошёл,
Но их развить успел ты еле-еле.
Шар-ше-ля-фам ! И ты её нашёл,
Но почему-то у отца в постели.
Взошёл на ложе своего отца
И осквернил его измены пуще,
Запомните сыны - у подлеца
Не может быть по жизни преимуществ!"
(Про подвиги Рувима знаю я,
Как у служанки задержался на ночь...
Сравнения замучили меня -
Ну, чем, скажите, не Борис Абрамыч?
Как ПредСовбеза он имел почёт,
Сибнефть прибрал, Аэрофлот, в натуре,
С наложницею согрешил с Чечнёй -
Берёзой занялась прокуратура.)
"Жестокости век оправданья нет,
Её орудье - Левий с Симеоном.
Душа моя не внидет в их совет,
Собрание мечей их в том препона.
Не приобщится слава к ним отца.
Они мужей убили, святотатцы,
Перерубили жилы у тельца
Им перед Богом век не оправдаться.
Их проклят гнев, поскольку он жесток,
И ярость их бессмысленно свирепа".
(Крестьянский бунт, не здесь ли твой исток,
Как ни был бы Степан великолепен?
По-своему прекрасны бунтари -
Болотниковы, Пугачи Емели
И прочие, но что ни говори,
Суть Левии они, но не Матвеи.
Припомнил я обманутый Сихем,
Где Симеон и Левий отличились,
Как с помощью своих коварных схем
Обрезали народ и замочили.
Усвоили библейский тот приём
Гайдар с Чубайсом. Когда были в силе,
Обрезали они страну рублём
И ваучером как мечом добили.)
"Ещё один сыночек, Завулон,
Вся жизнь его на высылке при бреге
Морском пройдёт, предел его - Сидон..."
(Пусть не мечтает о сибирском снеге.
Не Абрамович и ему не быть
Как Роме губернатором Чукотки,
Не мериться в верхах, чьи крепче лбы,
Как Свердлову загнуться не от водки.
Плюю я на вождя больничный лист
И предрекаю доходяге спиться
Не потому, что буду монархист,
А Яков Свердлов, суть цареубийца.
Ну, не люблю я тех, кто "лучше всех",
Будь Троцкий он иль трезвенник Шварцнегер.
Чем с Ходорковским мне ворочать снег,
Я б с Завулоном пузо грел на бреге.)
"В протоках вод лежащий Иссахар,
Осёл он крепкий с жилкою рабочей.
Чтобы зерном наполнить свой амбар,
Готов работать он и днём и ночью.
Вол землю полюбил и потому
Склонил главу для бремени ношенья,
Подставил шею под ярмо, хомут,
Но и его не минуют лишенья".
(Едва прознал он, что покой хорош
И в неге протянул копыта-длани,
Братки наехали, под горло нож,
И стал работать он в уплату дани.)
"Дан (это имя, не описка - дань)
Судьёю будет, змеем на дороге.
Из всех колен одно Израильтян
Судить он будет, посылать в остроги.
Всех конных будет аспидом в пути
Он жалом поражать в коня колено"...
(Без воздаянья мимо не пройти,
Обвесит Дан любого без безмена.
Не уплативший упадёт назад,
Пиши назад хоть вместе, хоть раздельно.
Подробности одной весьма я рад,
Что не сидит Дан на окладе сдельном.
Не дан ему на высылку подряд.
Сажать иль нет - сам Дан решать здесь вправе.
Народных дел всех комиссариат
Ту практику порочную исправит.
На помощь Божью в свой короткий век
Надеюсь и молюсь, и вновь надеюсь -
Преодолеет слабый человек
Накопленную с мезозоя мерзость.
Грязь кирпичом очистить с образин
Блюстителям юстиции непросто.
Прошу тебя Господь - сей абразив
Не выдавай ублюдкам и прохвостам.)
"Толпа на Гада будет налегать,
Качать права. Какая-то дурёха
Поверженного льва начнёт лягать,
Хоть этот лев совсем ещё не дохлый.
Толпу Гад оттесняет по пятам
И выгоняет прочь из зоосада.
Рептилии в законе тут и там.
Воистину в веках живучи Гады.
Иуда лев, а этот - просто гад
Из пресмыкающихся стопудово.
Дан - по повадкам аспид лишь слегка,
Гад - по природе змей многоголовый".
(Политики пойдут от гидры той,
Упёртые в дебатах как бараны.
Им, выступающим перед толпой,
Что с головой, что без - по барабану.
Горынычу людской не страшен суд,
Любую чушь несёт, но точно знает:
Лишь за враньё башку ему снесут,
Взамен её другая вырастает.
Проворовался, лишнего хватил,
По морде дал, сожрал газету-шавку -
Не повод это, чтобы крокодил
От сытой жизни уползал в отставку.
Потомок Гада - вечный депутат,
Оратор, кандидат и губернатор.
Пинком из Нижней выгнанный под зад
Он попадает в Верхнюю палату.
Творцы законов, что хотят, творят,
Тягают кость в казённые вольеры,
И охраняют тот Охотный ряд
Откормленные милиционеры.)