Идея праздника в честь победы возникла в городе как-то стихийно.
Еще три дня назад, на похоронах двадцати двух горожан - именно в столько обошелся нам налет на Тахко - о празднике не было ни речи, ни мысли... Какое может быть веселье в такое время?
...здесь не хоронили в гробах. Здесь мертвых зашивали в "покров" - плотно облегающий фигуру саван. А лицо до последнего оставалось открытым. И мы смотрели в эти лица. Почти все молодые, старше тридцати там, по-моему, было всего пятеро. И все - спокойные, очень спокойные... Только волосы иногда шевелит зимним ветром. Будто у живых.
Наверное, только они и были спокойны на этом кладбище.
У каждого из погибших были родственники. Родители, братья и сестры, любимая девушка или уже жена и дети.
Здесь не принято было голосить, считалось, что человек уходит к богу - к тому, кому при жизни больше всего приносил дары. А чтобы путь был легким, чтобы боги помогли добраться и открыли двери в свой чертог, надо взывать к ним, рассказывая, какой хороший человек к ним идет. Не кричать, а говорить, просто говорить. И эти негромкие голоса, непрерывно шепчущие о хорошем и светлом, подрагивающие, срывающиеся...
Да, я циник и местами сволочь, но даже у меня в горле царапало.
А люди плакали.
Многие, не только дети и женщины. Как во сне, мелькнул Терхо Этку - с траурной ленточкой, как все. В штурме погиб кто-то из его наставников, немолодой уже вельхо. Пожалел, говорят, кого-то из нападавших - молодые, мол, глупые, опомнятся. Не опомнились.
Сейчас у его ученика по лицу текли слезы, а он их не вытирал, да и вообще не замечал, кажется. Он смотрел на закутанного в "покров" наставника и негромко повторял, что богиня Жива сегодня должна быть рада - к ней отправляется очень добрый человек...
..Когда драконоверпопросил тишины - решил сказать речь, я внутренне ощетинился. Не люблю речи, особенно такие вот, надгробные. Слишком часто от них враньем отдает и притворством. На похоронах мамы самое красивое и проникновенное слово бабка моя сказала, мамина свекровь, которая в последние годы невестку иначе как нищетой-лимитой не называла. Зато над маминым гробом красиво убивалась о "несчастной девочке" и обещала позаботиться о сироте. А заботился обо мне дед, который речей не толкали трогательных обещаний не давал. Он как-то сказал, что в минуты искреннего горя или непритворной любви мало кто способен говорить пышные фразы. Просто потому, что сильные чувства мешают говорить... они мешают даже думать, так что разглагольствовать в такие моменты могут только политики и лицемеры.
Жизнь не раз доказывала, что дед прав. И сейчас мне не хотелось, чтобы мэр-драконовер, приличный в общем-то мужик, изображал из себя политика над могилами павших героев.
Но Миусс Райккен Ирро ничего изображать не стал. Даже на что-то высокое не взобрался. Он просто обвел взглядом горожан, и в наступившей тишине его голос прозвучал негромко и как-то... по-настоящему:
- Это несправедливо.
Толпа дрогнула, пронесся шепоток - и снова все затихло.
- Несправедливо, что мы сегодня провожаем к богам тех, кто мог бы еще жить и жить. Несправедливо, что нам пришлось защищаться. Что у нас остался только такой выбор - драться или стать кем-то вроде овец - без дома, без имени, без воли и с вечными хозяевами над головой. Но мы выбрали. И они, - взгляд по ряду белых "покровов", - тоже.
Мы будем помнить о них сколько будем жить.
Драконовер шагнул вперед и встал у ног первого покойного.
- Ткач Вилло... на праздник половина квартала сходилась в гости именно к нему - он очень гостеприимный человек... да возрадуется ему бог Альт.
Два шага, еще одна могила, еще одно белое лицо на белом фоне покрова.
- Томин, подмастерье садовника. Он был счастлив получить магию - он и так понимал каждую травинку, а теперь и травинка откликалась его заботам... да возрадуется ему богиня Жива.
Он говорил, и каждый из погибших словно оживал на несколько секунд - со своими талантами и слабостями, со своими планами и мечтами. Это была правда - семьи и друзья, услышав о ком-то из своих, сначала замирали, а потом кивали и улыбались сквозь слезы. Да, было. Да, они были такими. Томин и правда очень любил цветы и деревья, у него даже зимой в доме цвели в кадках деревца и вилась по стенкам местная лиана. А помощник кузнеца выковал первое в городе кружево из металла - ажурные, но очень прочные ворота. Других я не знал, но знали горожане.
Это была правда.
И это было горе, как у всех - потому что голос драконовера был глухой и срывающийся на каждом из двадцати двух имен.
И еще это было прощание... Город прощался с каждым, кто сложил голову, отбивая этот чертов штурм.
Он перечислил всех. А когда отзвучало последнее имя - девушки Тины - снова замолк ненадолго и тяжело уронил:
- Мы знаем - это несправедливо. Но жизнь часто бывает такой, и мы можем это только терпеть... или попытаться это исправить. Сейчас мы это смогли - все смогли, и погибшие и живые. Наш город уцелел. Наши дети смогут вырасти на свободе. Будем же помнить об этом.
Храни вас Боги.
Это было уже слишком.
Я задыхался и сжимал кулаки.
Ненавижу речи. Я думал, плохо, когда они лицемерные...
Нет. Когда они искренние и настоящие - это еще хуже. Потому что больно, потому что внутри все переворачивается - ведь это и правда несправедливо, нечестно, нечестно, нечестно!
Черт бы это все побрал. Да хватит уже, Макс! Ну хватит же... Держи себя в руках...
Макс-тебе-плохо?
Я не поверил своим ушам. Или не ушам?
Иррей!
Я что, уже и не во сне могу ее слышать? Глюк? Я ведь не под наркотиками, не под магией, вокруг день, и Славка не рядом...
А она - здесь. Теплый шелк, скользяще-нежное касание, словно она совсем рядом.
Мой рассказ очень короткий. И она ни о чем не спрашивает. Она просто рядом. Я чувствую это - как касание к плечу. От этого как-то легче. И мне больше не хочется разнести здесь все к чертовой бабушке.
Она рядом, когда мать Вилло, тихая седая женщина, накрывает лицо сына белой тканью. Когда тела бережно опускают в неглубокие - по пояс человеку - могилы. Когда земля с шорохом сыплется, складываясь в холмики...
Когда маги разом шагают вперед и, не переглянувшись, четко, почти синхронно поднимают руку над этими холмиками. Кладут ладони на Знаки. Пламя с их рук спекает насыпь в монолит.
Навсегда.
Все молчат. Тишина, только слышно гудение пламени и потрескивание земли...
Еще один Знак, серия вспышек и проступающие на могильных плитах имена.
Я по-прежнему не понимаю, что это "мое", но в "голосе" Иррей такая уверенность, что "взять" получается само собой. Это "что-то" почти неощутимое, оно теплое и прохладное одновременно, и чуть колет пальцы, как будто в ладони ворочается крохотный ежик, живой и уютный...
А потом он спрыгивает с руки, и...
Я не знаю, как видят это остальные - для меня это выглядит так, словно иголочки, покалывавшие мои пальцы, разом вырвались оттуда и спикировали на землю. Они зеленые и немного золотистые, быстрые и чуть светящиеся - и там, куда они падают, начинает расти трава...
Нет, не трава! Темные бутоны с почти неслышным шелестом лопаются, и в буйной уже зелени вспыхивает алый блеск. Почти пламя, почти жар - словно каждый цветок живое пламя.
Несколько минут - и каждую могилу окружает цветочное кольцо. Алые цветы на белом снегу смотрятся странно. Но красиво, очень.
А позавчера на окнах, дверях и краях крыш рядом с траурными ленточками повисли зелено-бело-сине-алые перевитые жгуты цветных нитей...
О чем-то жизнерадостно чирикая, запорхала по городской площади и прилегающим улицам стайка девиц, то и дело задирая рукава. Знаков я не видел, да и не присматривался, но непонятным образом обработанная девицами территория стала сверхъестественно чистой - лед, снег, мусор попросту растаяли, открыв красивый узор зеленоватой местной плитки.
И вот уже у старичка-сапожника Тиноо все почтительно осведомляются, как мол, его ревматизм, непогоду на ближайший четверник не обещает? Вот уж спасибочки!
А подмастерья в тренировочных боях на полигоне разыгрывают, кому пойти на праздник, а кому остаться дежурить у печей, чтоб не "прерывать технологический процесс".
И дракончики тихонько спрашивают у Тари (он же теперь свой, его спросить можно!), а почему это люди приходили узнавать, что они, дракончики, особенно любят кушать? Для праздничного угощения? А что такое праздничное? А когда оно будет? А если найти тех людей и попросить еще и пастилы немножко добавить, совсем немножечко, они не рассердятся? И сыра. И лепешек с медом... Не надо? Нет-нет, мы просто так спросили, нельзя так нельзя. Не нельзя, а не надо? Потому что это все и так будет? Правда?!
И группки женщин в каждом квартале оживленно обсуждают что-то загадочное, до случайных свидетелей доносятся только "заготовки для колбасок на себя кожевницы берут, а мы...", "..шки уже готовы, теперь только начинку", "а они хранятся долго, лишнее потом в пайки приспособим". И даже воинственное: "Скалок на всех хватит! Да я не в том смысле, бабы...".
И в лавочке у площади снова начинаются раскупаться особые беленые нитки для кружев, сами кружева, цветная тесьма, местные легкие духи и - честное слово, это не я! - пуговицы. Как они сюда попали, в закрытый город? Одни боги знают. Но тех поди еще спроси.
И местный предприниматель, заявившись в ратушу, принимается расспрашивать мэра-драконовера, не мало ли варенки запасено? Как к чему? К празднику же! А когда несколько оторопевшее руководство осторожненько интересуется, что за праздник такой (по календарю ближайший торжественный день - Приветствие весны, а до него еще почти два пятерика), на них смотрят с ответным непониманием. Мол, как это какой, все же готовятся, все же понимают! Отбились ведь, счастье какое! Отблагодарить богов надо, как же без этого! И, пока непонятливое руководство ошалело переглядывается с нашей уже-не-бабушкой, но не отбрыкивается, купец таки интересуется про свою варенку. Не мало, мол, три пятерика бочек? Точно? А может, все же взять чего покрепче? Нет? Ну, он тоже так подумал. А пожелания насчет закуски у них есть? Понял, уже ушел! Не надо уходить? А что надо, Ерина Архиповна? Привести других купцов, обсудить все совместно и распланировать? Так он живо!
Таким образом праздник был, так сказать, принят официально и стал неизбежен. Проводить решено в ближайшую пятницу. То есть пятый день, условный выходной. Условный, потому что не у всех, не принято. Вот десси, десятый день декады, тот да, выходной у всех, кроме трактиров, гостиниц и так далее.
А сегодня девчонки из вязальной мастерской пристают к Славке, упрашивая показать какой-нибудь танец из "других земель!". У моего напарника делается такое растерянное лицо, что я ржу не скрываясь. И зря, как выясняется. Потому что мстительный напарник (а еще побратим, тоже мне!) тут же натравливает девиц на меня. Заявляя, что я по-любому знаю танцы лучше - это раз...
И тут в его глазах загорается такой огонек, что я пугаюсь уже всерьез.
Эй!
Ты что!
Славка, не вздумай!..
Ты же этого не сделаешь?
Поздно!
...и что я, оказывается, прекрасно разбираюсь в украшениях.
- В Гнезде за ним девушки табуном ходили! - наносит добивающий удар напарник. - Только он от них все время бегал, потому что не любит такими мелочами заниматься. Так что ловите, пока он не смылся!
Вот поганец. Я, действительно уже навостривший лыжи, замираю на месте. Девушки - это серьезно. Это вам не коллекторы и даже не налоговики, те могут и забыть о добыче, если она не дергается и свалила из поля зрения. Но встань между особой женского пола и ее возможностью принарядиться - и узнаешь, почем фунт лиха. Хотя какой там фунт! Сорок четыре в девице килограммов, сорок восемь или вообще сто пятьдесят, это совершенно неважно - важно, что это "лихо" в стремлении "выглядеть" достанет тебя и на этом свете, и на том.
Вон как глаза сверкают!
Ну, погоди, побратим, посчитаемся еще.
Ладно. Ладно, все равно мне надо было подбирать персонал для торговой сети. Драконоверы - хорошо, но только лопух кладет все яйца в одну корзинку. Вот и протестируем на них будущие товары... а заодно и персонал подберем... будущий.
Я с вымученно-бодрой улыбкой оглядел собравшуюся вокруг стаю пираний... в смысле, милых и симпатичных будущих соратниц и достал свой самодельный блокнотик:
- Итак, красавицы, прикинем, чего бы вам хотелось?..
Так, это надолго.
Пока карандаш летал по бумаге, я прикидывал, что можно засветить прямо сейчас и здесь. Маги есть, кузнецы тоже, драгметаллы будут, драконы мы или нет?
Значит, так.
Во-первых, мои ненаглядные пуговки, это золотое дно, особенно если налажена штамповка с узорами... а у нас есть драконы Гнезда, которые с этим справились на раз-два.
Во-вторых - гребни. Тут только самые простые гребешки, волосы расчесывать - и все. Детский сад! А убирать волосы? А закалывать? Подключаем ювелиров - и получаем вещь высокой ценовой категории. Подключаем штамповку - средней, более доступной.
В-третьих - ферроньерки. Простенькая цепочка. Несложный медальончик и простая застежка. А вместе - шик.
В-четвертых... о, планов у меня масса! И целый город на испытания. Да это шикарные условия! Ладно, Слав, считай ты спасен. Пока.
После явления моей кувшинки я вообще чувствую себя как Алеша Попович из любимого Янкиного мультика - неунывающим оболтусом, способным зашвырнуть в море-озеро хоть самого Кинг-Конга! Она появится. Она еще обязательно появится. И я научусь к ней приходить. Обязательно.
Разберемся!
Вот и разобрались. На сегодняшний праздник отправились четыре тестовые группы с разными видами украшений. И девицам радость, и будущим товарам испытания и реклама. А завтра проверим, какой продукт попадет в товары повышенного спроса. И тогда прикинем...
- Макс, не отставай! - малявка уже вся была там, на празднике, и поэтому торопила и меня, и Славку. Наши вполне нормальные шаги воспринимались мелочью почти как старческая немощь. - Ты не заболел?
- Чирричик! - поддакнул Штуша, любопытно заглядывая в мой блокнот.
- Иду-иду! Ого!
За поворотом улицы открылась городская площадь. Точнее то, во что ее превратили. На ленточках народ, разумеется, не остановился...
Праздничные венки. Праздничные фонарики - сам стекла красил. Когда наступит вечер, ох и ждет местных разноцветный сюрприз! Праздничные флаги с изображением всех пяти богов. Праздник ведь официально устраивают именно для того, чтобы их отблагодарить за ниспосланную удачу. Хотя, на мой взгляд, милость богов заключалась не в удаче, а в том, что в этот город попали мы (особенно бабушка Ира с ее характером).
Праздничные столы с угощением (чувствую, это будет моя любимая часть на этом празднике). Само собой разумеется, праздничные бочонки с отвоеванной местными купцами варенкой.
Праздничные ледяные фигуры из цветного льда. Идея Славки, исполнение моё. Набор цветов, правда, бедноват - красноватый (свекловичный сок), зеленоватый (какая-то химия от кожевников), золотистый (варенка, та самая... и как ее купцы отдали? Хотя Ирине Архиповне попробуй не отдай). Вот и все.
Праздничная музыка. Всего собрались три группы музыкантов, один профессиональный, два любительских. Играть будут, сменяя друг друга, все норм.
Праздничные развлечения. Про все знает только наш мэр-драконовер и боевая небабушка, а так каждый квартал будет представлять что-то свое, вроде как номер художественной самодеятельности. Бедные вельхо из Руки! Вообще-то все номера они уже просмотрели, магов-новичков проконсультировали, и сложностей в принципе быть не должно. Но... недаром говорят, что самый страшный водитель - это новичок. К магам это тоже относится. Отпечатки помните? Вот-вот.
С учетом того, что знаний у новых магов пока мало, а вот энтузиазма хоть отбавляй, то особого веселья Пало и его приятелям не дождаться - кому-то же придется присматривать, чтобы самодеятельность не перешла в нашествие диких белочек или еще во что-нибудь такое же захватывающее.