"Видит Гатар-мы сделали все, что в наших силах. Цитадели, оставаясь последними оплотами Алистании, где сохраняется некое подобие порядка, не могут принять всех. Будь на то моя воля, я выгнал бы половину братства и ушел следом, если это помогло спаси от Тельретарского вихря, срывающего кожу с костей тех, кто не смог прийти в Эльтирскую Обитель в первые дни наступления катаклизма. Но Майт уверен, что все праведники уже здесь, и, откладывая мессу, мы только теряем оставшееся нам время."
Аш, 683 жрец Эльтирской Обители; 932 до Войны Аспектов
Пролог
"Соурейтос... Соурейтос..."-неслышный шепот звал и манил его в ночи, подобно пламени, зовущему в свои объятия мотыльков.
Обволакивая, проникая в мысли беззвучным шепотом. Он хотел открыть глаза, но не смог.
"Соурейтос! Соурейтос!" Он хотел закричать, но у него не было рта.
"Соурейтос! Соурейтос!" Он был абсолютно беспомощен.
Волна ужаса захлестнула его. С отчаянием утопающего он рванулся всем телом вверх.
И проснулся
"Опять все тот же сон",-раздраженно подумал он, еще не отойдя от кошмара. Сквозь осыпавшиеся бойницы полуразрушенной башни проникли первые всполохи предутреннего света. Он знал, что утро всегда прогоняло те сотни тысяч имен, которые он слышал во сне. Но оно не исчезало. На этот раз ночное видение не принесло ему ярких ужасных образов, а наоборот, было на удивление пусто и спокойно, до тех пор, пока не появился голос. Тихий, но кричащий, мягкий, но требующий- он неслышным шепотом проникал в мысли. Рендал тихо выругался: почему он все еще продолжает об этом думать? Маг никогда не воспринимал всерьез свои видения, особенно с тех пор, когда его отрезали от Безвремья, из которого он черпал энергию для своих заклятий. За эти несколько лет он часто задавал себе вопрос, а правильно ли он поступил, сбежав из Тельретарской Академии? Ведь все отступники, рано или поздно "усыхали" без своей магии и возвращались обратно. Но Рендал опустевшим себя не чувствовал. Быть может, ему помогало ощущение безопасности, которым другие ренегаты похвастаться не могли, ведь своим приютом он выбрал заброшенную Цитадель Жнецов, в которой его будут искать,-если вообще будут, в последнюю очередь. Учитель часто говорил ему, что по всему Вэлосу раскиданы сотни бывших Обителей, и что их охраняет сильная защитная магия. Но после своих странствий Рендал знал, что и то и другое было ложью. Западная Обитель была единственной, которая встретилась ему, и никакую преграду в виде колдовства он не встретил.
Ровно десять лет назад, магистр и все Дети Гатара* в одночасье исчезли, и до прихода мага единственными жителями Цитадели были суровые норд-осты. Люди говорили, что наверняка жнецы, испугавшись последнего вторжения Сумеречного Народа, просто открыли разлом в другой мир и сбежали, забыв о клятве до конца времен и любом обличье защищать людей. Но там, откуда Рендал родом, многие насмехались над этой историей. Ведь как если не людям, живущим бок о бок с волшебниками, не знать о том, что от таких серьезных клятв, как те, что давали жнецы, нельзя просто отречься. Там было замешано серьезное колдовство, и оно, скорее убило своего носителя-отступника, чем позволило ему просто забыть о клятве.
Юноша перевел взгляд на свои пальцы, покрытые въевшимися чернильными пятнами и, закинув ноги на письменный стол, задумчиво обвел комнату взглядом. Эти покои, пусть и хранящие на себе отпечаток времени, были когда-то роскошными. Стены покрыты гобеленами, густой ковер, по которому можно было ходить босым в любой мороз, огромная кровать, темный балдахин которой маг теперь использовал как занавеску для окна,- когда-то тому, кто здесь жил, это обошлось в целое состояние. Хотя на счет этого Рендал не мог говорить наверняка: тому, кто почти всю жизнь провел кочуя по лачугам, любая добротная вещь покажется роскошной. Но в ценности двух вещей он не сомневался. За письменный стол из белого химирского дуба можно было бы выручить целое состояние, если не несколько больших въевшихся в столешницу бурых пятен. Еще был сундук, пусть покрытый искусной живописью, но он представлял ценность только со своим содержимым: тяжелой книгой в вытертой обложке из телячьей кожи, хранящейся в его потайном отделении. За обладание ею, коллекционеры будут рвать друг друга на части. Ведь она будет единственной рукописью, вынесенной за пределы Вэлоской Обители. Но Рендал не настолько нуждался в деньгах, чтобы выставлять на аукцион понравившуюся вещь. И большую часть свободного от обязательной рутины времени, юноша проводил за изучением этой рукописи. Он даже нашел в ней пару занятных заклинаний, но они были нацарапаны на полях относительно недавно, и не представляли такой ценности, как весь остальной текст, над переводом которого Рендал бился с самого прихода в Цитадель.
Тело мага резко пронзила боль. Она была ожидаемой, но неприятной гостьей. Впрочем, для того, к кому она приходит с детства, естественно не удивляться ее визитам. Рендал отложил манускрипт в сторону, к аккуратной стопке бумаги, убрал чернильницу в стол. Если заранее не подготовиться к возможному припадку, это приведет к ужасным последствиям. Отстегнув от пояса одну из многочисленных склянок, юноша высыпал ее содержимое на ладонь. Порошок черного лотоса-или `серебристая пыль`- лечит все: от простуды и морской болезни до тяжелых случаев проказы. Но, как оказалось, она является незаменимым средством и от припадков. Правда теперь лекарства оставалось всего ничего, по сравнению с тем увесистым мешком, который он прихватил во время побега из Тельретара, делая своего учителя беднее на сотню золотых марок.
Скрежещущий звук прорвал предутреннюю тишину. "Всего лишь ветер",-рассеянно подумал маг, и, разбавив порошок, закинул получившуюся массу в рот. Но стоило юноше поглотить получившееся лекарство, призрак звука повторился ближе. Такое уже происходило полгода назад перед обвалом в старой части Цитадели. Но в этот раз это было нечто вроде "скри-и-и", нисколько не напоминающий женский плач. Маг поднялся и, накинув на плечи камзол, похромал к двери. Он не видел смысла сейчас в спешке собирать раскиданные по комнате вещи, не после того как подобная мелочь заставила его задержаться тогда при обвале, и за которую он теперь расплачивается хромотой.
Сразу за дверью начиналась полуразрушенная лестница, спускаться по которой было отдельным искусством, поскольку приходилось перепрыгивать через провалившиеся ступени, цепляясь за остатки металлических скоб крепко забитых строителями в стены Цитадели. Лестница соединяла башню с единственной нетронутой обвалами частью крепости-катакомбами. Преодолев последний лестничный пролет, юноша оказался в подземном зале. По сравнению с другими, надземными частями Цитадели, он выделялся своей аскетичной красотой. Прямой потолок, поддерживаемый множеством тонких колон, которые при внимательном рассмотрении были покрыты резными орнаментами, пол, выложенный отполированным черным мрамором- здесь Рендал был готов поверить в существование сельтиирдов. Но чем дольше он размышлял над причастностью Сумеречного народа к постройке этого яруса, тем сильнее эта мысль казалась ему абсурдной. Разве Дети Гатара стали бы возводить Цитадель прямо над логовом своих извечных врагов? Разумеется, нет.
"Найти конец в центре своего могущества... Едва ли жнецы могли представить это,"-юноша поднял с пола тяжелый фонарь, оставленный им здесь еще в прошлый раз, и заклинанием зажег внутри маленький огонек. Свет, проходя через стекло фонаря, многократно усиливаясь, прогонял все тени зала. В такие моменты Рендал с усилием душил в себе то спокойное умиротворение, которое возникает у человека, приходящего к себе домой: он не может расслабляется в том месте, где его магия, точнее все то, что от нее осталось, перестает действовать.
От зала отходило ровно четыре коридора-по одному на каждую сторону света. Рендал знал назначение только одного-по которому он однажды пришел в Цитадель. Узнавать назначение других туннелей у него не было желания: слишком большой риск нарваться на скрытые ловушки или повстречаться с тварями, забредшими сюда так же случайно, как и он.
Быстро пройдя сквозь зал, маг скрылся во мраке коридора. Низкие потолки и грубо обтесанные стены-он не выделялся бы из тысяч себе подобных, если не статуи из странного, тёплого на ощупь белого камня, поражающие своей правдоподобностью. Сначала Рендал подумал, что это жнецы печально известного совета Восемнадцати: кто, если не они, могли удостоиться чести навеки быть запечатленными в камне. Но приглядевшись, юноша понял, что все они изображают одного и того же человека. Крайне уродливые-с лягушачьими ртами, огромными глазами, и почти отсутствующими носами-лица, казалось, все до единого были обращены в его сторону. Но маг был слишком занят, чтобы обращать внимание на каменных истуканов: его заботило, как бы не свернуть не туда на очередной развилке, а рассуждать о природе этих статуй можно и позже, когда опасность быть погребенным заживо под руинами Цитадели отойдет на второй план, ведь звук, появившийся еще в башне, становился все громче.
Рендал остановился около очередной развилки: дальше идти не было смысла, если столь привычный выход был на расстоянии вытянутой руки. За двумя статуями, такими непохожими на своих братьев, прятался узкий лаз, из которого тянуло морозным воздухом утренних пустошей. Но с трудом отодвинув одну фигуру, он так и остался стоять посреди коридора, непонимающим взглядом скользя по ровной стене.
Маг был настолько поражен отсутствием потайного хода, что не сразу понял, что шум, преследовавший его еще с башни постепенно затих, уступая место другому, чего не было в Обители более десяти лет-звуку человеческих голосов.