Сигизмунд Зимберштейн : другие произведения.

Один день города X, или рождение абсурда из духа литературы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Один день города X, или рождение абсурда из духа литературы

  

"Как же меня заебало все это литературное творчество!"

(А.С. Пушкин сам себе на одном из литературных вечеров)

  
   I
  
   Стояла зима. Сложно сказать, в каком именно положении она стояла, но жители города Х (сюда читатель может поставить любое доступное его тезаурусу слово) сходились во мнении, что стояла она раком. Посудите сами: два дня идет снег с дождем, а затем ударяют морозы. В результате самым посещаемым местом стала городская лечебница N1, "первая и последняя", как называли ее старожилы. Кстати, большинство старожилов за ту зиму либо покалечилось, либо вовсе убилось.
   Но не будем отвлекаться от сути. Пора вводить героя данного отдельно взятого произведения, а то он уж совсем заждался. К сожалению, автор, пока писал эти строки, успел напрочь забыть его имя, но он (в смысле, автор) обязуется к концу произведения его (в смысле, имя) вспомнить и тем самым искупить свою вину перед читателем.
   Как бы то было или ни было, героя данного произведения автор будет называть просто ГДП, а для тех, кто не дружит с абббб - извините, кнопка заела - ревиатурами, внизу каждой страницы будет даваться сноска (правда, в Интернет-формате сносок не будет...).
   Я, с вашего позволения, продолжу. Если вы внимательно читали мое произведение, то уже наверное успели заметить, что хотя его герой и проявился, так сказать, номинально, но ничего определенного еще сделать не успел. Тотчас же исправляю это досадное упущение.
   Так вот, наш герой, эдакий ГДП вышел на улицу города. Его взгляд поймал здание городской управы или же наоборот, мощное угрюмое здание поймало его взгляд. Кто знает... Сейчас уже трудно упомнить, тем более, что я весь этот бред выдумываю. Но ясно одно - то, что они друг друга нашли - это точно. Флаг города Х, несмотря на свой промокший вид, гордо ерзал по древку.
   Продолжим. На улице было холодно, сыро и грязно. Но поскольку герой не выбирает своего автора - увы, ему приходится довольствоваться сложившимися условиями. ГДП шел в лавку купить что-нибудь съестное, поскольку запасы в виде двух скукоженных бутербродов с двумя скукоженными кильками кончились еще третьего дня. Но и здесь автор устроил ему подлянку - есть ГДП было абсолютно нечего. Окинув взглядом торговое пространство, состоявшее из четырех различных предметов, которые даже не претендовали на еду, ГДП вышел из лавки и пошел по направлению действия ветра. В тот день ветер действовал активнее, чем обычно, так что скорость нашего героя увеличилась на 3 км/ч, и соответственно ему потребовалось меньше времени, чтобы перенести себя на другой конец города. При этом необходимо заметить, что упомянутый конец города концом себя вовсе не считал, скорее наоборот, жители здешних трущоб со всей серьезностью заявляли, что именно отсюда все и начинается.
   Уткнувшись носом в стену какого-то захолустного дома, ГДП понял, что дальше идти некуда. Осознание этого начало приходить к нему еще некоторое время назад, но сейчас оно рухнуло на него со всей своей очевидностью. Уже было собравшись идти обратно, ГДП заметил какой-то странный свет, который пробивался сквозь щель подвальной амбразуры. Зайдя внутрь, он понял, что в подвале есть еще и погреб, именно оттуда и струился вышеупомянутый свет.
   Вот! Здесь и сейчас читателю предоставляется уникальная возможность подумать самому, что там за фигня была в подвале. А пока читатель думает, у нашего героя есть время поесть и обсохнуть в местной харчевне, которая здесь неподалеку находится. Для того же читательского бомонда, который затрудняется с выполнением поставленной автором задачи, любезно предлагаются варианты ответов: а) летающее судно инопланетян и инозвездунов из далекой галактики; б) алхимик, ставший жертвой собственного опыта; в) волшебная лампа Аладдина, щедро потертая фосфором.
   Во время поедания куриной ноги в харчевне ГДП стал свидетелем следующего разговора между двумя посетителями:
  -- Я сегодня видел ... ... , который был ну просто ... ... (там, где стоят пропуски, ГДП не расслышал, хотя очень старался).
  -- Да ты что?!
  -- Именно так, и самым интересным было то, что ... ... ... ... ... .
  -- Просто не верится.
  -- Я тоже не верил, пока мне говорили, что это существует, но когда сам увидел и самое главное ... ... ... ... ... ... (здесь ГДП напрягся, но и это не помогло).
  -- Я хочу на это посмотреть.
  -- Если повезет, то возможно и увидишь в свое время.
   На том и разошлись, а наш герой с грустно-неудовлетворенным видом остался сидеть с вывернутыми в сторону опустевшего столика ушными раковинами.
  
  
   Пока уши нашего героя приобретают свою нормальную форму, мы воспользуемся этим моментом для того, чтобы описать его. К тому же сидит он возле окна и видно его хорошо. Темные длинные волосы, небрежно спадающие на лоб, пронизывающий взгляд, от которого все присутствующие цепенеют, шрам, мужественно зияющий на левой стороне лица, - все это не про него. ГДП был абсолютно лысым, обладал весьма поверхностным взглядом, а шрамов у него и вовсе не было. Что же еще было достопримечательного в ГДП? Да ничего. Я даже начинаю подозревать, что это вовсе не герой данного произведения, а какой-то левый чувак. Но не будем больше об этом. А будем о том, что помимо ГДП в харчевне еще находились и другие люди, достойные описания.
   Прямо за ГДП (мне надоело его так обозначать, отныне он будет просто Г.), так вот, прямо за Г. сидел мужчина и о чем-то активно переговаривался с сидящей рядом дамой. Мужчина был с бородой, а у дамы был мандалевидный разрез глаз. Мужчине было около пятидесяти, а даме было где-то в районе тридцати одного года, трех месяцев и шести дней. Мужчина был одет, можно даже сказать, плотно запакован и весьма утеплен, а дама, несмотря на стоящую раком зиму, была оснащена гардеробным минимумом воинствующего секс-эксгибициониста (сексгибициониста). Мужчина не любил собак, а дама сидела и вертела что-то в руках. Мужчина уже съел свое блюдо, а дама сегодня утром гуляла в парке возле реки. И это еще не все различия между ними. Так, дама имела много родственников в городе, а мужчина, который, как мы уже выяснили, весьма активно с ней переговаривался, всегда брал в долг у самого себя совесть и никогда не отдавал. Это обычно случалось перед тем, как, получив деньги за работу на лесопилке, он устремлялся их целенаправленно пропивать в той самой харчевне, в которой мы, собственно, его и застали. Совесть поначалу хотела было напомнить, что у него жена и трое голодных детей, но он быстро пресек все ее поползновения. Совесть на этом не остановилась - она посмела усомниться в целесообразности встреч с посторонними женщинами, на что О. (Ормагидон - он не любил, когда его так называли) возразил, что для него она (женщина напротив - авт.) уже давно не посторонняя, и при этом скорчил такую морду, что совесть всю вывернуло наружу.
   Можно еще долго говорить о внешнем виде и о жизни вышеупомянутых эпизодических героев, если бы не необходимость продолжать дальше тянуть эту волынку... (творить данное произведение).

........................................

................................................

(здесь автор думал)

  
   А какого черта необходимость? Ну ее нафиг. В общем, как вы возможно уже догадались, мне надоело писать эту туфту. Я пошел. Писать другую.
  
  
  
   II
  
   Город Х 127 лет спустя...
  
   "Вытирайте ноги до абсурда" - гласила надпись на коврике темно-зеленого цвета и размера 60х30 см при входе/выходе в/из одно/одного учреждение/учреждения. Толщина коврика ограничивалась несколькими миллиметрами. Здесь у читателя может возникнуть резонный вопрос: "А действительно ли это был коврик? Возможно, это была обычная половая тряпка, которую накануне смочила уборщица Сима Валерьевна?" На это автор со всей уверенностью может ответить: "А черт его знает...".
   Но вернемся к нашему учреждению. Что это было за учреждение, никто не знал, но каждый день в него входили и из него выходили какие-то люди, которые смотрели только вперед себя и никогда не смотрели в небо. Правда, автором был зафиксирован один случай, когда какой-то человек весьма низкого роста и весьма плотного телосложения с весьма лысой головой посмотрел вверх, но выяснилось, что делал он это исключительно для тренировки мышц шеи, поскольку затем он начал энергично вертеть головой по кругу и в разные стороны.
  
   А в это время в харчевне Г. лежал головой на дубовом столе и истекал соплями...
  
   Господин Ван-Тусс (а объяснять, почему у него такая фамилия я не буду, потому что это займет слишком много времени), повертев головой, направился на автостоянку. Что характерно, автомобиля у него не было, так как он, сколько себя помнил, испытывал к ним патологическую неприязнь. Правда, помнил он себя из рук вон плохо.
  
   А в это время в харчевне Г. лежал головой на дубовом столе и истекал соплями...
  
   Подойдя к серебристого цвета машине своего непосредственного начальника, Ван-Тусс достал из правого кармана пиджака баллончик с краской вызывающе красного цвета и написал на капоте автомобиля следующее: "МУДДАК".
  
   С л е д о в а т е л ь: Господин Ван-Тусс, почему Вы написали на капоте автомобиля господина Мишуры нецензурное слово с двумя буквами "д"?
   В а н - Т у с с: Потому, что я так захотел.
   С л е д о в а т е л ь: Но это противоречит правилам орфографии русского языка!
   В а н - Т у с с: А я плевал на русский язык.
   С л е д о в а т е л ь: Вы не можете так говорить!
   В а н - Т у с с: Нет, могу.
   С л е д о в а т е л ь (раздраженно): Нет, не можете! Кто вы такой, чтобы так издеваться над великим русским языком!
   В а н - Т у с с: Я - Ван-Тусс, и плевал я на ваш великий русский язык.
   С л е д о в а т е л ь (разъяренно): Да я тебя под суд отдам за такие слова!!!
   В а н - Т у с с:

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

   С л е д о в а т е л ь (бьется в истерике).
   В а н - Т у с с:

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

Следователь - МУДДАК!

   С л е д о в а т е л ь (продолжая биться в истерике, умирает от разрыва сердца).
  
   А в это время в харчевне Г. лежал головой на дубовом столе, истекал соплями и недоумевал, почему рассказ не продолжается. Он даже не подозревал, что окончательно надоел автору, и тот не желает больше развивать его сюжетную линию. Критики могут упрекнуть автора в непоследовательности, но автор плевал на критиков, и истекающий соплями Г. - тому подтверждение.
  
   Сделав свое красное дело, Ван-Тусс направился к коричневого цвета машине своего непосредственного подчиненного и, достав из левого кармана пиджака баллончик с краской удручающе синего цвета, написал на багажнике автомобиля следующее: "ТУПИЦА".
  
   С л е д о в а т е л ь: Господин Ван-Тусс, почему Вы написали на багажнике автомобиля господина Z. оскорбительное слово синим, а не красным цветом?
   В а н - Т у с с: Потому, что я так захотел.
   С л е д о в а т е л ь: Но Вы проявляете непоследовательность!
   В а н - Т у с с: А я плевал на последовательность.
   С л е д о в а т е л ь: Вы не можете так говорить!
   В а н - Т у с с: Нет, могу.
   С л е д о в а т е л ь (раздраженно): Нет, не можете! Кто вы такой, чтобы так издеваться над абсолютным законом последовательности!
   В а н - Т у с с: Я - Ван-Тусс, и плевал я на ваш абсолютный закон последовательности.
   С л е д о в а т е л ь (разъяренно): Да я тебя под суд за такие слова!!!
   В а н - Т у с с:

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

   С л е д о в а т е л ь ( бьется в истерике).
   В а н - Т у с с:

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

Следователь - АБСОЛЮТНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЕН!

   С л е д о в а т е л ь (продолжая биться в истерике, вторично умирает от разрыва сердца).
  
   На данном этапе сего замечательного повествования автор вынужден прерваться ввиду того, что случилось чрезвычайное происшествие - Г. неожиданно разделил участь следователя, иными словами, тоже умер. Похоронная процессия растянулась на несколько метров. Правда, три с половиной метра процессии собственно до кладбища не дошли, а, проходя мимо соседнего кабака, в нем и зависли.
   На этом рассказ о Г. можно считать исчерпанным. Кроме одного важного момента. В начале произведения автор обещал вспомнить имя сего безызвестного героя нашего времени. Вот оно: (если у вас возникли трудности при его прочтении, отрегулируйте разрешение ваших глаз). Вот теперь - все.
  
  -- Господин Ван-Тусс, давайте отрегулируем наши показатели времени.
  -- В соответствии с моим показателем сейчас половина первого.
  -- И вы думаете, что этого достаточно?
  -- Это показательно.
  
   Вот такой примечательный разговор состоялся между господином Ван-Туссом и его непосредственным начальником незадолго до описанного происшествия. На первый взгляд, ничего примечательного в нем нет. То же самое можно сказать на второй, третий и четвертый взгляды. Терпение автора не выдержало под напором пятого взгляда и лопнуло. Много шума было от лопнувшего авторского терпения, даже соседи прибежали в надежде узнать о скоропостижной кончине вашего покорного слуги, но не тут то было.
   Они застали автора за написанием очередного произведения.
  
  
  
   1
  
  
   7
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"