Я начал писать этот стих 
в Санта-Монике, в баре, 
где Памела показала мне 
свои новые стихи. 
 
- Они не очень хороши,- говорю я. 
 
И она начинает вопить 
и швырять в меня стаканами, 
и вдруг я осознаю, 
что это звучит скорее, 
как стих Буковски.
- Чёрт, - говорю я, -
это звучит скорее,
как стих Буковски. 
Что случилось, что я пишу, 
как Буковски? 
 
Я разрываю стих и швыряю под стол, 
где ползают муравьи, 
стоят пустые бутылки 
и валяются обёртки от конфет Памелы. 
 
- Что с тобой? - спрашивает она. 
 
- О, ничего плохого, если не считать, 
что я начинаю писать, как Буковски. 
 
- Что в этом плохого? - говорит она.- 
Он приятный парень. Однажды я говорила 
с ним по телефону. Я спросила, 
не хочет ли он почитать свои стихи. 
Он ответил - нет, лучше покупайте мои книги. 
 
- В этом нет ничего плохого,- говорю я.- 
Только я не хочу писать, как Буковски. 
Я трачу достаточно усилий 
на собственный труд, 
помимо Буковски. К тому же, 
он прекрасно справляется со стихами сам. 
 
Я открываю дверь холодильника, 
чтобы взять пиво, но он набит молоком 
и пепси-колой. 
- Как так, что у нас нет пива?- спрашиваю я. 
- Не будь ослом,- говорит она.- 
Ты знаешь, что мы никогда не покупаем пива. 
С каких пор ты захотел пива? 
Мне кажется, ты начинаешь сходить с ума. 
 
- Может, ты и права. 
 
И я захожу в ванную и чувствую, 
что мне хочется вырвать, но я не могу. 
Я наполняю ванну горячей водой. 
- БОЖЕ! - кричу я.- 
Я не принимаю ванны; 
Буковски принимает ванны; 
я принимаю - душ! 
 
Я отключаю воду и сажусь на горшок. 
У меня запор и геморрой, 
и Памела колотит в дверь: 
- Скорее, мне нужно ПОПИСЯТЬ! 
 
- OK,- говорю я.- Выходит - 
кто-то должен пописять на этот стих. 
Он будет незавершён без того, 
чтоб пописять на него.