Больше всего на свете 
она желала моих костей.
По мере того, как я таял,
она складывала их
в свою сумку от Сакса.

И так как я не возражал,
она с улыбкой приняла
мои лопатки и позвоночник.

Если же я противился,
она надувала губы;
и тогда я протягивал ей
таз или грудную клетку.

В конце концов, 
я оказался у её ног
в виде лужицы,
и только бескостный член
колебался на ветру, как анемон.

- Посмотри, на кого ты похож, - 
сказала она. -
Ты - отвратителен.