"Где мне ее искать? Ну, где? Ума не приложу! Две недели Лесюшке обещаю, да все руки не доходят расчистить свои завалы в шкафу. Ребенок завтра прибежит и обязательно спросит: "Бабуска, ты насла мне сою заколку? Взлослые не долзы обесять детям тао, сего не могут иделять!" - Забавная такая. А я, наивная, надеялась отвертеться:
- Ой, Лесенька, бабушка не помнит, где она лежит. Да ни тут-то было:
- А ты поиси. Я подозу. Я босая и могу здать. Я вседа зду от папы обесаний.
- Хорошо, дорогая. Обещаю, поищу. Но не так сразу, ладно?
- Лано, бабуль. Токо не оцень дого иси. Я буду тебе помнить вседа, во-кей?
- О-кей, о-кей, родная. - Нахваталась у отца выражений. А рассуждает как взрослая! - Перед раскрытыми дверцами шкафа, застыв, словно перед экспонатом уродливого детеныша в Кунсткамере, который вызывает состояние между отвращением и удивлением, стояла довольно привлекательная женщина и беспощадно казнила себя за болтливость. - Вот язык мой враг, проболталась, а теперь ищи, бабушка... Куда же я подевала ее? Да разве в этом хламе что-нибудь найдешь? Тут половину выбросить пора. Но стоит только прикоснуться, - жалко. То на память осталось, то на всякий случай.
Новый статус "бабушки" Миллари обрела три с небольшим года назад, но он никак не компрометировал ее возраст. Она прекрасно чувствовала себя в новой роли, с удовольствием отдавая маленькой внучке Олесе все свои сбережения нежности и любви.
Как-то Миллари, забирая внучку из детского сада, не сдержалась от негодования по поводу растрепанных волосенок у ребенка.
- Нельзя ли девочку передавать в руки родным в более опрятном виде?. Почему детё такое растрепанное? - предъявила она претензии воспитателям.
Но Олеська молодчина, выручила воспитателей:
- Бабуска, ты сто алеш? Я потияла закоечки и езиночки.
- Что, все потеряла?
- Исе. Ходия гуять и потияла.
- И что мы будем делать? Пойдем покупать новые?
- Подем, а то воосики будут мисать мне кусить, - согласилась детя на бабушкино предложение, передавая, видимо мамины убеждения.
В магазине, разглядывая арсенал финтифлюшек для волос, молодая бабушка с удовольствием предалась этому яркому, разноцветному миру. Набрали с Лесенком всяко-разных украшений - бабочек, крабиков, резиночек. Пока шли домой, бабушке вспомнилось детство, и она рассказала как ее роскошные темные волосы мама стягивала черной тугой резинкой от дырявой камеры велосипеда. Позже, когда она уже училась в школе в старших классах, у девочек стали появляться автоматические заколки. Они были похожи на разноцветные мостики, под которым "протекали" русые или каштановые реки волос. Внучка принимала бабушкины воспоминания с легким интересом, пока из памяти бабушки не выпал случай про одну заколку. Дети такие внимательные, быстро на ум берут то, что их впечатляет. Вот Лесенок затащил в свою головку эпизод о заколке, да и потребовал: "Иде бабуска, тоя заковка?" Я хосю тою заковку с лозами.
Вот теперь, бабушка, напрягайся, ищи заколку с розами. Получила наказание за свой язык - не будешь другой раз разбрасываться своими воспоминаниями. Не для того их сознание архивировало, чтобы картинками жизни сорить где не попадя. Выводы да уроки нужно извлекать из личного опыта, а не болтать.
Но то чудное украшение, что появилось на волосах Миллари в десятом классе и являлось высшей степенью зависти у девчонок, та красивая заколка на автоматической защелке, вывязанная из сочетаний красного с розовым бисера в форме роз, этот подарок от одноклассника Вани Ивушкина надолго утонул в сердце Миллари.
...К 8 Марта на дары девочкам мальчишки изводили всю свою фантазию. Остановились на светящейся статуэтке с приложением трех живых красных тюльпана. Однако Миллари в этот праздничный день получила совсем другой презент.
С черными, как полярная ночь волосами, с сиянием глаз, подобных северному сеянию, с искренней улыбкой, которую все называли "до ушей", "распускание" Миллари из девочки в девушку подошло к тому пределу, когда заставляло виться ребят возле нее словно шмелей возле ароматного цветка. Но первым дерзнул приблизиться к этому цветку Ваня Ивушкин, хотя не без помощи своих одноклассников. Когда он преподнес букет нарциссов вместе с великолепной заколкой из бисера, в чье творение были заложены идея и мастерство его бабушки, Миллари даже не подозревала, по какому поводу ей была отведена особая почесть. Вместо благодарности, она растерялась от проявления такого внимания и стала задаваться вопросами, мол, никто ничего не перепутал? Этот подарок точно принадлежит ей?
Но, оказывается, только одна Миллари из класса ничего не знала о страстной влюбленности в себя Вани Ивушкина. Есть что-то в зарождении чувств необъяснимое. Когда человек влюбляется, кажется, об этом знает весь мир, но только не тот, в кого влюбляешься. Так казалось и Вани. А потому признаваться в том, о чем, по его мнению, знают все, он не стремился. Да и взаимного внимания к себе от Миллари Ваня не ждал. Он кто? Так, еле заметный парнишка, который и огрызнуться -то с учителям не мог, не то что признаться в своих чувствах, да еще кому? Миллари, девочки, на чье внимание уже был составлен целый список ребят, и который не рассматривался ею самой. Миллари много времени уделяла в своей жизни учебе и музыке, а потому отношения с мальчиками ее интересовали меньше всего. А Ваня, чей характер и так отличался излишней застенчивостью, и в этой буре страсти смиренно сносил свое положение. И тогда на помощь Ване пришли одноклассники. В отличие от самой Миллари, класс точно знал о душевных порывах Вани, и не помочь ему они не могли. Посоветовались даже с бабушкой его, Татьяной Геннадьевной, потому как та вела в школе кружок "Умелые ручки". На удивление самих ребят, Татьяна Геннадьевна не пожурила их за глупость юношескую, а предложила свою услугу, и придумала затею с заколкой. И когда все было готово, ребятам осталось только настоять, чтобы Ваня преподнес индивидуальный подарок лично. И когда у Миллари при получении своего подарка слетело недоумение из удивительно красивых глаз, Денис Кубрин не выдержал наивного выражения ее лица и всего праздничного представления, и позволил открыть Миллари глаза:
- Да любит тебя Ванька, не понимаешь ты, что ли? Посмотри на него? Он от бессонниц по ночам уже исхудал, бедолага.
Но Любовь Миллари и Вани не состоялась. Почему-то Иван отрекся от своего чувства сразу же, как свершил свой героический поступок. Казалось, вся его любовь заключалось в одном признании. И когда его исповедь состоялась, да еще в таких грандиозных масштабах, то тут же и растаяла. Видно не любовь была причиной бессонниц Вани, а его робость. И как только Ваня ее преодолел, она исчезла вместе с любовью. Ваня сразу изменился в общении, стал смелее в своем поведении. А Миллари не очень - то и расстраивалась на этот счет. Было ей в то время о чем думать - экзамены, поступления, а Ваню ждали ряды Советской Армии. Да и взаимных чувств к однокласснику у черноволосой улыбчивой девушки все-таки не возникло, как бы не выглядел тот случай романтичным.
После школы Миллари поступила и училась в институте. Ваня вернулся из Армии, женился вскоре на девочке из той же школы, но годом младше. Еще через два года, Миллари удалось встретиться с Ваней в тесной компании на свадьбе у одноклассника. Разговорились, вспомнили былое, Ваня уже со спокойной душой и в холодном уме рассказывал о своем порыве к ней: "Проснулся в одно утро, - говорит, - и чувствую, что люблю тебя. Сам ничего не понимаю. Мы столько лет с тобой бок о бок учились, помнишь, за партой одной сидели? Я ж ничего и не помышлял на твой счет, ни словом, ни духом. Потом, знаешь, имя твое все чаще стало как-то упоминаться "между нами мальчиками", вот, мол, Миллорка - какая телка стала. Знала бы ты, сколько желающих по твою душу в очереди стояло. Вот и я, наверное, попал на этот крючок. Распалил себя до безумства, не знал, что и делать. А как случился, ну тот случай с заколкой, так все и прошло. Это как на экзамене, боишься, трясешься, пока не ответишь, а как ответил, то оказывается "не так уж страшен черт, как он сам себя малюет". Но, Миллари, скажу я тебе, много ты снов моих превратила в бессонницы. Благодаря тебе я познал эту первую юношескую, и надо сказать безумную страсть. Больше со мной такого не было. Женился уже в здравом уме".
А еще спустя два года, Миллари узнала, что Ваня повесился. Жутко было даже думать об этом инциденте. Молод, красив, добр, и такой исход жизни. Заколка с бисерными розами так и осталась ярким, но очень грустным воспоминанием о нем.
Миллари, пока листала в памяти это событие, по ходу дела присела на колени и свалила на пол весь старый скарб.
- Так, в этом коробе болгарская бижутерия. Ой, какие бусы, и серьги, браслет мой любимый, - боже, и я это все носила! Да... помнится, любила я побрякушки. А сейчас даже золотые украшения не ношу. Удивительно, с возрастом так меняются вкусы... Но заколки, по всей видимости, я здесь не найду, - потрошила она "хоромы" соковыжималки, которая давно отслужила свой срок. - А это что? Колба от термоса? Ба! Термос еще в коем веке украли в поезде, но колбу, конечно, как можно выбросить колбу, а вдруг пригодиться...- сыронизировала она сама себе. - А на дне что? Кипа гарантийных документов к бытовой технике, у которой уже сто лет назад закончились все гарантии. М-да, запущенно... Так, книга. А я ее искала. Куда, думаю, ей бы деться?
Миллари отложила бумаги в сторону. Потом взяла в руки книгу небольшого формата, полюбовалась ее обложкой, где над океаном на фоне розового заката застыли в полете две чайки. Миллари провела своей изящной рукой по рисунку так, словно прикоснулась к автору этой книги, и перевернула обложку: "Дорогой Миллари от автора и поклонника ее красоты и женственности, с любовью..."
- Приятно...- растеклась Миллари в улыбке, без которой она обходилась крайне редко. Всякий раз, пытаясь сменить свой добрый нрав на маску серьезности, задумчивости или строгости, ее ложное состояние выкупалось в два счета. Девушка, улыбнитесь, грусть вам не к лицу, - ловила она советы в свой адрес. Вот уж эта улыбка! Выдавала ее щедрую душу, особенно в общении с мужчинами. А еще, говорят, женщины ценятся, пока молоды. Какой там! Отбоя не было до тех пор, пока сама не закрыла ворота на засов. Спрос на добрых женщин был и есть всегда. Да только женская доброта должна быть упакована, как коробка конфет. Стоит раскрыться, тут же конфетами насладятся, а коробку поставят на видное место, и лишь при соприкосновении взгляда с яркой красивой пустышкой будут вспоминать про ее содержимое. Сколько раз в своей жизни Миллари попадалась на эти уловки. Когда страстные взгляды мужчин загорались от ее улыбки, как ручные фонарики, она обильно кормила их своим сладострастным вниманием. "Добрая" душа, да и только. Но осознать настоящую причину мгновенного притяжения к себе, и такого же мгновенного отторжения мужчин от себя Миллари удалось не сразу. Раньше молодость и самовлюбленность не позволяла признать ей, что щедрость ее души попросту использовали, превращая в тщедушие. "Странные существа эти мужчины, - завертелись в голове Миллари измышления на их счет, - меня больше всего занимает их, так называемая, мужская искренность. Самый распространенный мужской лейтмотив в их сказочках - правда об измене. Мужчины хорошо усвоили, если не скрывать от законных жен своих измен, то жены и не подозревают их в этих грехах, но стоит начать из своих похождений делать тайну - то жены начинают подозревать даже в том, чего не было ". Вот забава - врать и оставаться вне подозрения, как будто жена - Господь Бог. Глупость несусветная. Можно подумать только жене важно - лживый ее муж или честный. А для себя мужику добропорядочных качеств иметь не подобает. И кто их так воспитывает? Мужчины "со своей правдой" как иномарка без глушителя,- вроде круто, но громко и нагло портят атмосферу выхлопные газы. Своим законным феериям они не врут, что изменяют, перед представительницами внебрачных утех не скрывают, что состоят в браке. И все так ратуют за правду, все так хотят оставаться честными, порядочными, никого "не обидеть". Принимайте, мол, такими, какие есть. И принимаем, еще как принимаем, в невежестве своем надеясь, что это временно, что отвоюем, заберем. Да ни тут то было. Чтобы женщину возвысили до царицы, нужно сразу защищать интересы королевства. Иначе, попросту, превратишься в мегеру от несбывшихся надежд, - и все. Ой, что-то я далеко зашла, - подытожила Миллари.
Удерживая в себе легкую волну разочарования, она открыла до боли знакомую странницу, улыбнулась, положила на нее горячую ладонь, и устремила взгляд в сторону. Но, побродив глазами по задворкам немого пространства, ее зеницы поспешно вернулись на страницу, силясь уйти от неприятных мыслей и согреться тем теплом, которое исходило от посвященных ей строчек. "Чудесно, Миллари, стихи тебе посвящали, мечта, а не жизнь. Чего тебе не хватало? Ушла ведь, как колобок, и от первого ушла, и от второго ушла, и от тебя "мой коллекционер" уйду, - разговаривала сама с собой молодая бабушка. - Не зря говорят, что независимость отстоять в сто раз проще, чем достигнуть взаимопонимания в отношениях. А ты, дорогой мой, поэт, не к взаимности стремился, а прятал меня за семью замками... - обратилась она в мыслях к автору книги. - Сколько ты надеялся продержать меня в своем "сейфе"? Существовать на положении дорогого украшения? Как же! Это тебе так хотелось. Ты вынимал меня в тех случаях, когда в твоей жизни не хватало приятных ощущений, и любовался мной. И я легко воплощала в себе этот образ цацки, дура, не понимая сути происходящего. Ох уж эта мое тщедушие - жертвоприношение, да и только. А когда понимала - молча уходила. Что случилось? - следовал немой вопрос при очередной попытке извлечь меня из "железного ящика". Собственно, а что случилось? Ничего. Надоело лежать в сейфе. "Я боюсь тебя потерять. Если я покажу своим друзьям, тебя заберут у меня", - услышала я как-то признание от тебя. Да, нечего сказать, хорошие "друзья". Хотя за жадность к женщинам тебе вряд ли полагалась иная плата.
Миллари закрыла книгу. Воспоминания задели ее горделивый нрав, и она почувствовала приток крови к лицу:
- Чего это я? Как девчонка, все уже позади, а расстраиваюсь, будто меня сейчас на свидание зовут. Вот глупая ты женщина, - не щадила себя Миллари в упреках. И уложив книгу в правый угол шкафа, погрузилась в коробку из-под кухонного комбайна. В нем лежали соединительные проводочки, шнурочки, розеточки, другие мелкие запчасти для техники. Поворошив эту груду непонятно откуда оставшегося материала, Миллари обнаружила брелок в форме сердечка со светодиодом.
- Да это же огонек пылающего сердца, - установила она связь со временем, когда ее покой нарушил еще один "любитель сладкого". Уложив атрибут зарождающихся отношений на середину ладони так, будто это было само сердце Богини Афродиты, она установила новый мысленный контакт с его владельцем.
- Мое сердце с тобою навеки, - помнится, снимая эту светящуюся игрушку со связки ключей в автомобиле, ты безмятежно распорядился своим органом, но, осознавая несбыточность сказанного, стал оправдываться, - не могу подарить настоящее, извини, я не Данко, тебе не повезло. Но это сердечко будет символом наших отношений. Пусть я буду видеть тебя редко, но пока оно в твоих руках, я точно знаю, что никогда не замерзну! Я прав?
- К сожалению, - ответила я, потому как расходовать своего тепла в меру никогда не умела.
Как ты меня "ценил"! Ты даже не мог предложить мне частых встреч, которые превратили бы наши отношения в избитый сюжет. Тебе хотелось осознавать, что я особенная. И когда твою жизнь переполняли бытовые повседневные заботы, ты только тогда устремлялся ко мне, и все потому, что я помогала тебе облачиться в "свободный гардероб забытья", не думать обо всех проблемах, упиться моей кротостью, раствориться в моих неземных грезах. Рядом со мной ты чувствовал себя младенцем в колыбели из лебяжьего пуха, где можно просто послушать добрый голос женщины, насладиться ее ласковым голосом, не подытоживать прошлое, ни строить планы на будущее. Я жутко не люблю самых первых зачинающих отношений с мужчинами, переполненных истомой со сладким вкусом. После из зачатия они превращаются либо в пресную перловку, либо в кислую капусту. Но ты мой милый, оказался одним из тех, кто строго соблюдал санитарные нормы. А потому все оставалось свежо и красиво.
Помню день, когда ты вернулся из Турции. Твое могучее мужское тело отливалось таким бронзовым отливом, будто тебя вылили мне на вечную память. Ты был весь пропитан лаской, нежностью, щедростью, словно море произвело над тобой омовение. В тот вечер я ощущала покровительство самой Селены. На утро вернуться в мир действительности едва хватало сил. Весь день я не знала, куда себя деть. Мир без тебя мне стал тесен. Самое малое, чем я могла дополнить нашу чарующую ночь, это отправить тебе SMS-сообщение: "Мне кажется я лежу на бронзовом песке и чувствую, что каждая клеточка моего тела согревается под его горячим прикосновением, море посылает легкое дуновение бриза в мое сердце, а солнце осторожно овладевает моими желаниями и высвобождает их из оков недоразумений и предрассудков. Ты думаешь, я сейчас мечтаю о море и его золотых песках? Ошибаешься. Я вспоминаю себя в твоих загорелых горячих объятиях". Свое сообщение я писала всего лишь от избытка приятных ощущений. Но какой разворот событий?.... Уже через несколько минут в руках я держала белые шикарные розы, на устах - жадный поцелуй и такое счастье в глазах, которого тебе хватило на три месяца. Именно такой срок разлуки тебе потребовался для подготовки нашей новой встречи.
И вот ты привез меня в свой красивый большой дом. Из окна спальной комнаты за высоким холмистым берегом я увидела изящный стан извивающейся реки с ее покорным спокойным течением. Увидев эту чудесную картину, мне почему-то пришла в голову мысль: зная, насколько бедственно обольститься твоими красивыми ухаживаниями и как легко обомлеть в твоих объятьях, река, как и я, оказалась жертвой твоего обаяния, а потому изгибалась у тебя на виду словно девица. Ее берег был покрыт ягодно-красочным покрывалом природной благодати, куда по всей видимости ты хаживал не один раз, чтобы испить молочных вод да опьянеть от ежевичного аромата. Это было чудесно, но в то же время - грустно. Я решила, что соперничать мне с рекой не силам. Встреча оказалась последней. Лучшего момента прервать наши отношения нельзя было пожелать. И я решилась. Все остальное начинало опускать тебя в моих глазах. А позволить себе я такого не могла. Твой красивый дом - роскошный жест, нечего сказать, я получала его в особых случаях - в дни, когда твоя супруга покидала его на время отъезда за границу. Ты ждал эти трагикомичные дни, заблаговременно меня к ним подготавливая. Ты искренне верил, что твои поступки - это поступки галантного ухажера, и, предлагая мне на время свиданий самое дорогое, что у тебя было - свой дом, надеялся заслужить наивысшей награды - моего обожания. Ты даже не предполагал, что за время нашей разлуки моя жизнь могла свернуть в другое русло, что у меня могли завязаться новые отношения, а может у меня были трудности или проблемы. Нет. Эти мысли тебя никогда не посещали. Каждый твой визит ко мне выглядел как выпавший шанс временной свободы из повседневной серой жизни, и ты спешил использовать его так, чтобы потом долго летать в приземленном мире, не боясь, что тебя в нем опустят.
Миллари ощутила, как предыдущее состояние в душе, от которого появилось раздражение, легко вытиснилось чувством щемящего волнения. Она сжала это искусственное сердце в своей изящной руке с такой силой, словно хотела остановить мгновение. Приложив руку к груди, женщина перевела дыхание, и, слава богу, вспомнила о затее, приведшей к раскопкам шкафа.
- Ах да, заколка, эта заколка, что дарил мне Ваня. Куда же я ее подевала? Видно так хотела не вспоминать эту нелепую смерть, что даже заколку подальше от глаз запрятала.
Миллари положила брелок в коробку, где пылилась бижутерия ее молодости, и, сменив положение ног, занялась разбором следующего короба.
- Так, так, так, а вот это точно стоит выбросить. Сколько времени прошло, как я сделала ремонт в квартире. Зачем все эти остатки уголков, плинтусов, плитки, боже ты мой, Миллари, выбрасывай скорее весь этот хлам.
Отставляя короб в сторону, его ветхое дно покоробилось, откуда вывалился весь строительный шлак.
- Ммм, да, - первыми отреагировали на происходящее ее брови.
- Вот незадача, - вторили им уста.
Миллари пришлось прибегнуть к помощи липкой ленты, чтобы восстановить обитель для ненужностей. Избавив основу от шаткого положения и возвращая в него рассыпанные предметы, она по ходу стала с ними разговаривать.
- Это все Валерий Викторович, это он сложил вас в этот коробок, все надеялся, что ему будет позволено бдеть за каждым недочетом в этой квартире. Помните, как он бежал по каждому зову, стоило только кликнуть: "Ко мне". Как все таки мужчин легко зажечь. Главное - движение. Там, где оно есть - мужчина приживается без проблем. Да, то были времена моих великих перемен и в жизни, и в душе, времена моей личной свободы. Хотя я так и не поняла, зачем человеку свобода. С каждым увеличением радиуса моего жизненного опыта я начинала подозревать, что свобода - как произвольное катание на льду - показывай вроде бы что хочу, но не показать, однако, не имею права, потому как являюсь участником данного мероприятия. Неправда ли очень тонкая грань между хочу и могу?
Я Валерия Викторовича отыскала по объявлению, мне нужно было установить деревянные двери в новом месте обитания. Он пришел такой скромный и забавный - симпатичный плюшевый мишка. Пока выполнял свои договорные обязательства, я выявила еще несколько качеств: добрый, веселый, и холостой. От его присутствия я заряжалась словно от батарейки. Валера оказался ходячим сборником анекдотов. Помню, что мы бесконечно смеялись - прелесть. После нашего роскошного общения Валерка даже отказался от платы за свой труд. Я была польщена его жестом доброй воли, но все же убедила не путать Божий дар с яичницей, а потому плату он все же взял. Второй его визит обошелся мне всего лишь в чашку чая, третий в чашку, но уже с пирогом, а дальше - взоры Валерия Викторовича стали пылко обжигать мои формы тела и нечаянные прикосновения переходили в намеки на совместную форму жизни. Но повода видеть его в качестве даже партнера по любви я не давала. Для меня он был тем, кем и пришел. Но Валера оказался настойчив и дальнозорок. Скоро он предложил свои доходы откладывать на улучшения жилья, а на мои - жить. Разумное желание, нечего сказать. А как он восхищался моей организацией труда! Словно пытался доверить свой вклад банку. И главное для него было - это надежность банка: сможет ли он найти достойное применение своим инвестициям? Узнав сроки, за которые мне удалось справиться с капитальным ремонтом, Валера изменился в лице так, словно узнал о наследстве, которое досталось ему без труда и лишних трат. Валере захотелось большего. Наблюдая за моими ускоренными движениями в делах, у Валерия Викторовича появилась надежда узнать источники и способы моего ускорения. И ради этого таинственного показателя он готов был оказывать мне любые услуги. Но его планы все таки не воплотились. Цели у меня были иные.
С этой мыслью Миллари закончила складывать хлам, и, перетянув короб еще разок коричневой липкой лентой, стукнула по верхней ее части так, словно навсегда оборвала воспоминания об очередном субъекте в своей жизни.
Следующую коробку она не открывала, лишь поменяла ему место на полке.
- Что делать с этим фотоаппаратом? Когда-то полароид слыл чудо-техникой! - и взяв в руки фотоальбом, она с удовольствием погрузилась в мгновения, запечатленные с помощью изобретения американского ученного Эдвина Ленда. - Говорили, что снимки полароида сохранятся всего года четыре. Вот, пожалуйста, полюбуйтесь - в полной целостности и сохранности. А прошло пятнадцать лет! Ну и времечко летит. Пятнадцать лет, - растянула Миллари интонацию. Мгновенное фото зафиксировало ее цветущей, ликующей, жизнерадостной. Но только фото. А на деле ее жизнь претерпевала семейный кризис. Ей было в то время тридцать пять лет.
Миллари перевернула последнюю страницу альбома. Перед глазами появилась красивая стройная женщина в облегающем васильковом платье под цвет глаз с большим букетом хризантем. И все это на фоне весеннего пейзажа, когда природа еще только-только распускает свою зелень под строгим контролем солнечного света. На черных прядях волос молодой женщины маячила маленькая заколка, заставив снова вспомнить о цели, которая ее приковала к шкафу. Но Миллари уже успела в своей памяти открыть очередную папку с новым этапом своей жизни и запричитала:
- Господи, как страшный сон. Эти бессонные ночи в ожидании человека, которому ты отдавал большую часть своей личной жизни, это вечное вранье и оправдание какими-то беспочвенными делами, эти бесконечные звонки и молчание в трубке телефона, - нет уж, лучше все таки одной, чем счастью вопреки.
И Миллари перевела свой взор на фото интересного мужчины, изображенного в профиль. Она обратилась к его образу с иронией в голосе:
- А то, выставил на показ положительную сторону характера, и думаешь твоих недостатков никто не увидит? Или ты надеялся, мой неверный, я тебя пропущу? Думаешь, если с тобой я играла роль супруги, то ты избавлен от моих упреков? Нет уж! Коли я решила навести порядок, то и тебе придется занять новое место положения в моем сердце. Мы смогли прожить с тобой столько лет, сколько хватило моего таланта играть этот трагический образ - женщины в законном браке. Эту роль ты мне предложил исполнять рано, едва мне исполнилось девятнадцать лет. И я исполняла ее со всей ответственностью и даже в разных жанрах. В саге характер моей героини отличался услужливостью, в драме - я играла жертву, в комедии - мне предстояло изображать верную жену, закрывая глаза на все твои забавы, в трагедии - стерву, где наконец-то произошла развязка наших отношений, а в бенефисе - тебе уже не нашлось места. Может быть, именно разнообразие ролей в семейном сериале и позволило мне прослужить тебе приличный срок.
Сколько было вложено в наш быт труда, сил, творческих способностей! Но не бывает худа без добра. Мне есть за что тебя благодарить: я смогла реализоваться в семье и как мать и как добропорядочная хозяйка. Ты меня ценил на этом поприще. Но к твоему сожалению и моему удивлению - этого оказалось недостаточно. Потому в других гаванях нашей совместной жизни двум кораблям оказалось тесно.
Вообще-то, моя жизнь делится на два периода: актерского и авторского. Актерской у меня была вся семейная жизнь. Все что я делала, я делала по сценарию моей судьбы. Авторский период, или "жизнь в новом свете", началась позже, после того, как я приняла решение с тобой расстаться. Сколько таких попыток я предпринимала за время нашего союза, говорить смешно, наверное, каждые три месяца за шестнадцать совместных лет. Я так приросла к этим черно-белым полосам жизни, что и не знала, как бывает по-другому. Но внутри меня что-то начало выть, да так, как даже волки не воют на полную луну. То выл мой голос разума. Он напоминал мне о моем счастливом детстве, моих желаниях, и даже больше - моей мечте. Он, мой голос, предложил мне прогуляться с ним в прошлое и посмотреть на всю мою жизнь без очков. Да, он мне так и сказал: "Тебе пора взглянуть на жизнь в истинном свете. Не думай, что мир без иллюзий - скучен. Он бескрайний. Его пределы выходят за рамки земного понимания. Ты должна его освоить. Пришло твое время". А ты, мой суженый, так и не понял, что произошло, откуда я взяла столько сил и воли, чтобы прервать нашу полосатую совместную жизнь. Нашим конфликтам в отношениях ты придал свое значение. Но ты не понял одного - не отпусти я тебя, сам бы ты никогда не ушел, так и жил бы в агонии за счастьем, которого не оформил для себя. А я в то время меняла понимание своего счастья, и тоже не могла тебе его нарисовать. Для новой картины требовалось время. Любое творчество рождается во времени. А я всего лишь делала наброски. Вот тут и потребовала от нас жизнь проявление духовных качеств, к которым мало кого приобщают в жизни, уповая на "опыт - сын ошибок трудных". Спрос на терпение, смирение, силу воли, душевное равновесие, размеренные действия начинается с момента, когда человеку пришло время пересмотреть свои ценности. Но в тебе, дорогой, кроме эмоциональных страстей, ничего не проявлялось. Вот и не потребовалось мне большого усилия принять решение расстаться с тобой, оставив тебе самое главное - последнее слово. Ты так и не понял причины нашего разрыва, решив, что я перестала тебя устраивать. С тем и остался. Да, не всякому человеку нужна правда, иногда самообман - лучшее лекарство.
Миллари закрыла альбом, сунула его подальше на полке, не подозревая даже, что в душе комок, хоть и легкой, но обиды, все таки обнаружился. Она слегка поморщилась от коликов в засиженных и затекших ногах. Взглянула на часы:
- Ух ты, больше двух часов сижу. Нужно размяться, - и взяв коробку с остатками строительного материала, направилась к выходу.
Но, вернувшись в дом, разборку старых завалов решила отложить. Заварив себе травяного чая с фруктовым ароматом, Миллари устроилась на стуле с мягкой спинкой, и предалась целительному свойству чая. Ее внутреннее напряжение просило покоя от тягучего прошлого. Так уж устроена Миллари, к чему не прикоснись, все возвращало ее к воспоминаниям. Даже сейчас за чашкой чая нашелся повод мысленно обратиться к приятелю, которого сокращенно Миллари называла Слав Алич (от полного Вячеслав Александрович):
- Да, Слав Алич, это ты приучил меня к хорошим напиткам. Спасибо тебе. Мне даже пришлось приобрести новый сервис для наших церемоний. Ты приходил в мой дом как рекламный агент, каждый раз с новым видом чая или кофе, и процесс дегустации бодрящих снадобий брал в свои руки. От меня требовалась обстановка данного мероприятия. Я доставала свою праздничную белоснежную скатерть, расстилала ее на стол, расставляла соответствующую напитку посуду, зажигала ароматические свечи и под расслабляющую приятную мелодию мы усаживались с тобой за журнальный столик. Ты разливал волнующее зелье в чашки, и мы углублялись с тобой в рассуждения о смысле бытия. Помню, как ты искренне поражался моим воззрениям, которые отчасти совпадали с твоими. А меня поражало, что мои представления о жизни казались тебе чем-то исключительным. Повторюсь, удивительные вы, мужчины, все же существа. В вас больше искренности, больше чистоты, в отличие от женщин, вы стремитесь к естественному образу жизни, получению радости, которая присуще детям, но вы не отдаете отчета, что ваши некие желания приземляют вас самих и нас лишают здравого смысла. Разве стремления к приятным ощущениям не убивают всякие духовные ценности в людях, разве не они позволяют процветать животным инстинктам? Сколько раз Миллари пыталась увидеть в мужчинах конечную цель - обрести знания о жизни, но все заканчивалось на этапе извлечения удовольствия. Там, где начиналось хорошо, заканчивался поиск смысла жизни. От этой точки начинались завоевания или противоборство - один отстаивал право на свободу, другой требовал возмездия за лишение этой свободы. Нелегко двум людям в паре оставаться независимыми. Когда Господь Бог наделил женщину свойством отдавать, извольте, как можно не требовать платы за отдачу, тем более в эпоху экономики с усиленным потребительским спросом? Мужчины вместо свободолюбия вырастили в себе свободострастие и жаждут укротить женскую половину, заставить ее отдавать любовь, ничего не требуя взамен. Да только сами в свой капкан и попадают. Хотеть от женщины бескорыстной отдачи - сама по себе корыстная цель. Там где начинается хочу, бескорыстие заканчивается. Так все просто и все одновременно сложно, - пребывала Миллари в размышлениях. - Вот ты, Слав Алич, чего хотел от меня? У тебя было все - любимая жена, хорошее положение, достаток... Что тебе не хватало в жизни? Я то знала, чего ты искал. Знал ли ты сам об этом? А искал ты знаний. Все люди ищут на Земле одного и того же - знаний, которые могли бы объяснить их существование и обрести дальнейшею цель. Моя независимая позиция в жизни от материальных и моральных устоев восхищала тебя. Ты отождествлял меня с еженедельной газетой, причем не политического направления, которая зависит от ее учредителя, а скорее с журналом "Собеседник", в котором все рубрики вела одна супервумэн.
Ты ждал каждый ее выпуск, настойчиво добивался визита и за чашкой нового прекрасного напитка начинал читать ее статьи.
Но как только твои порывы к поиску информации стали мне понятны, выпуск "своей личной газеты" я тут же завершила. И произошло очередное чудо - я тут же стала невостребована. А зачем тебе женщина без информации? Совсем не интересно, - и Миллари сделала последний глоток. Об этом попутчике в своей жизни она не тосковала. Она лишь радовалась своим успехам в понимании, которые помогали ей все глубже разбираться в людях и предотвращать развитие всяких пустых отношений.
Ополоснув чашку под краном, она снова побрела к месту завалов.
- Надо же отыскать заколку. Хоть бы Лесенок сегодня не позвонил и не вспомнил о ней.
Вернувшись и заняв исходное положение возле шкафа, она остановила внимание на жестяной банке из-под печенья. Миллари обхватила ее руками и стала снимать крышку. Но та не поддалась. От усердного действия у женщины выбился завиток волос и упал на плечи. Миллари отвлеклась от банки и стала поправлять волосы. Опрокинув назад копну темного шелка, которая всегда восхищала мужскую половину, и, возведя на макушке восьмеричный элемент, вновь скрепила его заколкой в виде краба. "Такую прическу очень любил Дмитрий Николаевич,- пришло ей на ум, - или как я его называла, большой ребенок".
-Я знаю тебя три года, - начала она разговаривать с ним так, будто он свалился перед ней с луны специально послушать ее укоризну. - Все эти три года ты забавлял меня своими новенькими автомобилями, словно детскими машинками. Наверное, твое детство было слишком трудным, лишено игрушек, вот ты и игрался ими во взрослой жизни. Твои желания сводились лишь к приобретению машин. Я входила в графу - уменьшение расходов, что еще раз подтверждало, чем меньше ты хочешь от мужчины, тем больше он на тебе экономит. Твои обещания занимали место "в заду". Их "пучило" как от бобовых, а их "недержание" привело к дисбактериозу. Ты призывал меня на помощь как лактобактерию, надеясь восстановить свой естественный баланс. От этой роли я отказалась только через год. Год мне понадобилось на то, чтобы понять свое положение рядом с тобой. Прошло еще два года. Наконец-то я услышала более достойное предложение - ты позвал меня с собой на Красное море. Я чуть было не лишилась рассудка от такого подарка. Заслужила таки. Да только дорога ложка к обеду, а твое предложение поступило уже тогда, когда я была сыта. У меня наступил новый этап жизни.
Когда я поняла, что моего затраченного времени на поиски счастья в совокупности с мужским полом было потрачено столько, сколько не стоил конечный результат, я оставила мечты о счастье с мужским полом, прихватив с собой дочь, сосуд слез и чулан претензий. Но мужчины свои мечты об удобной женской "стельке" не оставляли. Мне пришлось держать оборону разными способами.
В этот момент Миллари сделала еще одно усилие, от которого крышка "чудо-шкатулки", хранившая когда-то лакомства, просто спружинила.
- Ух ты, я и забыла про этот клад. Еще бы не забыть! Такого количества декоративной косметики, которое я получала от самого юного поклонника, мне еще никто не дарил. Чудный малый. У него было одиннадцать торговых точек в городе с парфюмерией и косметикой. Кажется, "купаться в духах" на тот момент для меня перестало быть метафорой, скорее арома-манией. Не зря говорят, все должно быть в меру. После того, как я утопала в синтетических ароматах, теперь для меня каждый запах "идентичный натуральному" - ходячая аллергия. Но вот интересный факт. Как только мне удалось обрести счастье без мужчин, когда я поняла, что счастье есть, и что оно заключается вовсе не в формуле М+Ж=Любовь, у меня и появился этот романтический герой, и не просто появился, а сумел запасть в душу без особых усилий. А я повелась как неопытная девочка. Всего один вечер, чудесный вечер с яркими звездами на иссиня-черном небе, шепотом реки и добродушным ветром, где я вновь ощутила себя женщиной, которая создана для любви, а не для работы, мне заменил целую жизнь и заставил ждать звонка этого мальчика, как последнего дня в заключении. Я была самой счастливой женщиной на планете, потому что этот сорванец готов был бросить все сокровища мира не к моим ногам, а в ноги всей вселенной, чтобы она продлила тот вечер и ночь до бесконечности. Каждое мгновенье мы становились ближе и ближе друг другу. Каждый час заменял нам прожитый вместе год. К утру я словно прожила с этим человеком всю сознательную жизнь. Я знала все его сильные стороны. Я готова была простить ему все его слабости. Я готова была принять его таким, какой он есть, не сравнивая ни с Казанова, ни с Ален де Лоном, ни с английским лордом. Я готова была пойти на то, чтобы сбросить все свои колючки, которые я так долго растила в своем характере для обороны, но нанести молодому ранимому сердцу душевных ран я не желала. Я готова была жить даже в его снах, чтобы напоминать ему о том, какой он славный. В тот вечер этот малый раздел не меня, он раздел мою душу. Как опытный любовник он снял с моих плеч сначала все страхи, потом расстегнул на груди моей осторожности, своими горячим устами растопил мой холод, и всем своим сердцем напоил душу искренностью так, что в ней зародилась любовь. Бывает ли любовь с первого взгляда, не знаю, но с первого вечера - бывает.
Наступил новый день. Я была связана с мужчиной лебединой верностью, где самка в разлуке погибает без своего лебедя. Он ушел. Ушел тихо, оставив мне лишь "большое спасибо за наш вечер и ночь".
И я испугалась. Очень испугалась. Неужели наш божественный вечер и ночь были единственными. Но видно ты мне был послан ангелом, а не демоном, а из искорки, которой не суждено было догореть у реки, разгорелся костер. Ты подарил моей жизни несколько месяцев мая, душе - покоя, сердцу - нежности, а моим ногам - ласковые тапочки. Наша любовь была прозрачной, но хрупкой. Мы называли ее хрустальной. Тебе нравилась открытость наших взаимоотношений, но ты был еще не готов отстаивать их. И наша любовь просто раскололась. Но та толщина, хоть и стеклянного материала, за которой мы хранили свою чистоту, не ранила мне сердце. Оно понимало, что хрупкого счастья много не бывает. Оно всегда было готово принять удар. Со временем сердце обросло новым защитным слоем, не оставив ни тени сожаления, - на этот раз Миллари, в отличие от прошлых своих воспоминаний, сидела и умилялась, как девочка, чьи чувства первая любовь не превратила в истоптанную дорогу, а показала тайную тропинку к великому счастью в жизни. Может поэтому Миллари легко вошла в режим реального времени.
- О, господи, сколько уже всего разобрала, но конца не видно, - оборвала свои сокровенные мысли бабушка. Перебирая коробочку за коробочкой, альбомы, книги, она с трудом замечала, как ворошила свое прошлое. В этих раскопках, отыскав архаическую деталь, она устанавливала с ним связь во времени и воссоздавала целостную картинку прошлого.
От воскрешения следующего этапа жизни ее отвлек звонок мобильного. По мелодии она уже поняла, кто ей звонил, и выражение радости на лице помрачнело. Не ждала она этого звонка, хотя еще и не стерла его из памяти телефона. Он напомнил ей о боли, которую пришлось выносить довольно долго. Обижаться Миллари не позволяла себе, это было ниже ее достоинства, обижать других - не было причин, потому как всегда считала, во всех бедах человек виноват сам. Определиться, как разговаривать с абонентом, она затруднялась. Оставался один вариант, - импровизация.
- Алло, - тяжело удавалось ей держать себя в руках.
- Миллари, привет.
- Привет последнему из Могикан, - не удержалась Миллари от едкого тона.
- Надеюсь, ты еще не успела меня забыть?
Как можно было ответить на этот глупый и наивный вопрос? Только как есть.
- Нет, не забыла. Еще. Но делала для этого все попытки.
- Правда? Почему? Ты обиделась, что я не позвонил?
- Ты не мог позвонить, разве нет?
- Точно, не мог, - изворачивался голос в трубке, - или такого быть не может?
- С тобой может.
- Ну вот! Так ты меня милуешь?
- А за что тебя казнить?
- Значит мир?
- Значит мир, но у каждого свой.
- А ты жестокая. Я думал ты мягче. При встрече в твоих глазах не было и намека на жестокость.
- Как просто, а? Один день, а тебя хотят прочитать с корки до корки. Вот где не спрячешь самолюбивый нрав, - уверенно держалась Миллари, не ожидая этого от себя. Видно и впрямь переболела.
- Ты все утрируешь. Я разве против узнать тебя ближе? Потому и звоню.
- Андрей, послушай, тот единственный день, что был отпущен нам на двоих, там, в Сочи, когда я только приехала, а ты уже уезжал, скорее всего, ты засушил и отложил в долгий ящик. Да, не скрою, я ждала продолжения здесь, дома. А что нам мешало? Мы с тобой с одного города, одинокие люди. Но ты оказался хитрей. Ты хотел сохранить этот вечер как яркое мгновение, ты хотел от засушенного косяка вкушать удовольствие по крупицам, а я хотела эти мгновения превратить в цепь событий. Наши стратегические замыслы оказались несовместимы. Ты любишь получать кайф, не прилагая усилий, а я люблю процесс, ведущий к удовольствию. Но знаешь, чтобы осознать это, я должна была тебя, все-таки, встретить. Не знаю как ты, но я разбогатела на тебе, разбогатела еще одним слоем моей защитной оболочки. А ты живи в погоне за кайфом, как наркоман, озабоченный лишь разовым удовлетворением своих прихотей. В тебе искренности - с чайную ложку, и хватает лишь на один вечер. Извини, но определения твоему нраву более подходящего, чем слабак, я не нахожу.
- Вот ты какого мнения обо мне? - и в голосе собеседника Миллари почувствовала негодование. Чувствовалось, что мужское самолюбие задето. На другом краю связи предпринимались попытки для реабилитации. Но Миллари уже решила - продолжения не будет.
Однако ничто не проходит бесследно, и отойти так сразу от нежданного телефонного звонка, Миллари не удавалось. Она вовсе не относилась к типу людей с непреклонным характером.
- Стоит попить чай с мятой, - порекомендовала себе Миллари и направилась на кухню. - Чего я так разволновалась? Уже пора вообще не принимать во внимание поступки мужчин, ими даже коллекцию не пополнить, они очень банальны, повторяются, а я все еще на них ведусь. Надо же быть такой глупой! И сделать ничего не могу. Бесхребетная. Как еще не дала себя опутать второй раз. Уже достижение. Сколько у меня в жизни уроков было, и опять попалась на ту же приманку, в моем-то возрасте. - Миллари стала терять равновесие, что-то защемило в области грудного отдела, появилась рассеянность и она забыла, что хотела попить чай. - Вот оно доказательство того, что вместо поддержки и опоры ты обретаешь в лице мужчин виток разочарований, беспокойства и смятение чувств. Чего я хотела? С такими мужчинами про все позабудешь. Вспомнила, я же чай пришла попить.
Удерживая в правой руке бокал с мятным настоем, она вышла на балкон. Миллари любила свой дом, особенно те тополя, которые вымахали выше пятого этажа. До их кроны она дотягивалась рукой, приветствуя каждое утро. А дерева в своих разноцветных перчатках, в зависимости от сезона, обожествляли ее руки, нежно поглаживая легким шелестом, почти так же, как это делали люди. Руки Миллари часто восхищали людей. Что в них было такого и чем они отличались от рук других, она так и не поняла за свою отведенную жизнь. Но есть в индийской религии одна легенда, когда человек делал в прошлых жизнях людям добро своими руками, они становятся благословенными. Вот Миллари и казалось, что к ее рукам относились как к чему-то священному. Руки у вас девушка, сказочные... особые... прекрасные... каких только комплиментов она не слышала на их счет. "А помнишь, как своими волшебными руками ты приворожила этого безумного господина, летевшего с тобой одним рейсом из Новосибирска, - заговорил с ней внутренний голос. - Ты подала ему всего лишь уронившую банковскую карту, но короткого прикосновения твоих рук хватило ему, чтобы боготворить их весь полет. Как ты только выдержала весь этот пафос. Очень утомительно".
Иногда Миллари делила с тополями свои печали, иногда советовалась, и всякий раз убеждалась - они ее понимают. После их соучастия Миллари словно получала благословение, а ее проблемы усыпали, обострялись внутренние желания, исходящие из души, и в такие минуты у Миллари высвобождалось столько положительной энергии, что она с лихвой перекрывала предстоящие неблагоприятные дни.
Вот и на этот раз, стоя на балконе и поведав тополям о своем беспокойстве, она стала обретать успокоение. Вернувшись к насиженном у месту, Миллари разглядела:
- Так, осталась последняя "гора", а цели еще не видать, - последняя "гора" состояла из скрученных листов ватмана. Это были рисунки Миллари. Рисовать Миллари любила только в школе, по-настоящему изобразительное искусство ее не увлекало. Миллари развернула лист бумаги, и рассматривая изображенный на нем портрет, искренне подивилась:
- Неужели я так могла нарисовать! Да, на что только не способен человек в своем счастье! И похож! Не вериться.
...Что ты делаешь, что? Безумие! Глупость! Ребячество! - я помню этот упрек ума, когда на моем пути встретился вовсе не голливудский эталон красоты, не покровитель моего существования, не поклонник моих внешних данных, не показатель мужской учтивости, и вовсе не посягатель на мою руку и сердце. Так кто же он?
Ты узнаешь себя? - обратилась она к рисунку. - Думаешь я не нашла тебе определение? Как же. Не догадываешься кто ты? А если я скажу, что... вор. Да, да...Самый обычный мелкий воришка. Не глупый, не мерзкий, не злой, но воришка. Как? Ты не знаешь, что украл? Ты так и не понял? - приставала Миллари со своими странными и понятными только ей вопросами к рисованному карандашом образу. - Да ты украл самое скверное, что накопилось в моей жизни... Опять не понимаешь о чем речь? Хорошо, я скажу: ты похитил мои разочарования. Ты когда-нибудь радовался тому, что тебя обокрали? Нет? Вот и я до тебя этого не делала. Сначала я хотела соотнести твое появление на моем пути со случайностью, что бывает в моей жизни крайне редко. Обычно все события связаны с моими поисками. Что ищу, то и получаю. Причину твоего появления мне удалось разгадать позже. Оказалось, я обнаружила тебя параллельно с отсутствием душевной радости в моем вместилище чувств. Я испугалась всерьез. Дело доходило до летального исхода. Но умирала не моя физическая оболочка, умирала все та же душа. До того, как ты "свалился мне на голову" потребности в мужчине я уже не испытывала и считала его помехой. Кстати, в этот период я хорошо прочувствовала, что значит быть свободной и почему многие мужчины не только предпочитают ее, но и дорожат ей. Оказывается, свобода - вещь удивительная - это отсутствие беспокойства, это всегда здравый взгляд на происходящее, это и разумное принятие решений, от которых не хочется позже отречься, это и сравнительно правильные действия, которые приносят удовлетворения. Это, действительно, чудное состояние, но... Скоро я изменила свое мнение. Женщина без эмоций заменяет дрова, завалявшиеся в сарае. Они есть, но их некому подбрасывать в огонь, некого греть, некому доставлять радость. "Не слишком ли рано ты лишила себя самого основного стимула в своей жизни?" - был поставлен передо мной вопрос внутренним голосом. Хотя я считаю, что мужчина - это самый доступный источник вдохновения, но другого счастья я, по-видимому, я не заслужила. Для лучшей участи нужно было родиться с определенным ощущением того, что своим существованием ты обязан Богу. Именно такое ощущение то посещало, то вновь уходило от меня, используя все фибры души на поиски своего предназначения. И душа истощилась. Я даже перестала понимать, что делаю по велению души, а что под натиском ума. И тут появился ты, такой ненавязчивый, открытый, уверенный, но мягкий и услужливый, как промокашка. Знаешь, какова роль промокашки? Нет?... Все очень просто. Когда текут мозги, то часть нечистой работы берет на себя промокашка. Так вот ты стал моим впитывающим средством. Обидно? - вглядывалась Миллари в портрет, в который она вложила самые светлые чувства, а потому так свободно определяла настроение прототипа. Не спеши гневаться. Тебе удалось сделать то, что многим до тебя не удавалось. Ты пришел вдохнуть жизнь в мое вместилище чувств. Знаешь, что самое замечательное, я не потеряла с тобой головы, просто у меня вновь прорезались желания, как молочные зубы. А желания - это первый признак человеческого подъема (прошу не путать с потребностями). Ты оказался таким легким, проницательным, ни к чему не обязывал, не принуждал, не уговаривал. Ты просто был. Тебя всегда можно было найти, на тебя можно было рассчитывать, тебе можно было поплакаться и с тобой порадоваться. Ты улавливал мое настроение как пират радиоволны, и реагировал на них как профессиональный метеоролог. Мои неприятности тебе не были в тягость. Ты вел себя так, словно знал меня лучше, чем я себя. С тобой мне удалось отогреться от всех прошлых связей. Ты растопил мои чувства как плитку шоколада в жаркую погоду. Но ты словно выжидал этой консистенции. Вот тут назначение промокашки оказалось уместным. Ты стал жадно впитывать капли тающего шоколада, да еще извалялся в его массе как шкодный мальчишка и, видимо, очумел от его приторного привкуса. Три дня я наблюдала масляные следы. Они следовали за мной по пятам. Вот когда ты меня и покорил. Я убедилась еще раз, что ты не тот, кто будет желать меня только по праздникам или в дни своей мнимой свободы, не тот, кого я буду отвоевывать, напротив, ты будешь меня защищать, не тот, кто хочет только романтики, убегая от будней. Ты не дорожил своей независимостью, отдавая мне свое тепло до последней капельки. И в тебе оказалось столько огня! Мне вдруг искренне захотелось восполнить все твои затраты на меня. Тут я и дала волю просочиться в наши отношения любви. Да именно любви, а не временного влечения.
Чем закончилась эта история? Пока вкушаем плоды счастья вместе, а они все не заканчиваются. А какое это счастье, когда совсем не нужно вынимать чувства из мужского эгоизма как увядшие цветы из вазы, приносившие лишь временную радость.
Надо показать Денису мои произведения. Все же он был музой на их писание.
Раскопки пришли к завершению, а важной детали раскопать Миллари так и не удалось.
Но зато удалось ощутить в груди несказанное удовлетворение. Сегодня Миллари сделала великое дело, а может быть и два - она навела порядок не только в шкафу, но и в душе.
Оставалось позвонить Лесенку и попытаться успокоить ее по поводу отсутствия заколки.
Миллари набрала номер дочери:
- Але, Маришка, где там внучка. Она вспоминает о заколке, ждет от бабушки?
- Мам, ты о чем, - не поняла сразу дочь. - О какой заколке ты говоришь?
- Ну, как же, проболталась бабушка про то, что у нее есть заколка красивая, ну та, из бисера, розы вывязаны. Помнишь? Найти не могу. Все перерыла. Ума не приложу, где она лежит.
- Мам, ты что, правда ее искала?
- Конечно, с чего бы мне врать. Ребенку обещала.
- Что ж ты раньше не сказала. Она у меня валяется среди моих феничек. Ты же мне ее в школе еще отдала. Забыла?