Аннотация: Повесть написана в жанре социального фэнтэзи. С каждым из нас в жизни случиться может всякое. Главное - достойно из этого выйти.
- Валерка! - крикнула из комнаты бабушка, пока я доставал тетради, ручки, а еще тренировочные штаны, кеды и носки, - мать сегодня допоздна, зайди вечером в магазин, купи хлеб и чай, заварка закончилась!
- Хорошо, баб! - Я собирался, опаздывая на автобус, и отчаянно пытался вспомнить, куда запропастился последний второй чистый носок. Остальные с утра были грязные, а стирать вчера было некогда. Мать всю неделю работала по двенадцать часов, и на мне, кроме колледжа, бабушки, баскетбола, висел Кирюха с детсадом и поздний ужин для всей семьи. Да где же этот чертов носок? А, и хрен с ним. Выхватив из тазика с грязным бельем под ванной что-то черное, я бросил его к кедам.
- Ба, я полетел. - Крикнул в воздух и хлопнул дверью погромче, чтобы она услышала. Ба у меня инвалид: ходит плохо, да и слышит, в-общем, тоже не очень. Зато, когда ей что-то надо, своим громким голосом выносит мозг на раз.
Заперев квартиру, я быстро слетел на десятый этаж и оттуда вызвал лифт, поскольку соседка по площадке тоже была не очень. Только наоборот. Стоило кому-то из нас открыть дверь на лестницу, как она, каким-то чудом об этом узнав, высовывала нос в щелочку. Сгорая от любопытства, дама подслушивала и подсматривала, кто пошел, в чем пошел, куда пошел - но это уже из окошка. В сильные морозы вид кудрявой старушенции в махровом халатике, торчащей по пояс из распахнутого окна, вызывал судороги у пробегавших по улице людей. Пока ехал с десятого этажа на первый, задумался, как лучше спланировать день, ибо получалось, что успеть должен все, но только если бегом. Так уж сложилось, что, когда я был маленьким, года три-четыре, нас бросил отец и больше не появлялся. Алименты, разумеется, тоже не платил, так как вроде нигде не работал. В-общем, не помню я его. Потом к нам переехала бабушка, помогая маме со мной и с деньгами. Когда я уже учился в школе, мать на работе познакомилась с дядей Сашей. Тогда пришло оно: большое и светлое... попадалово. Нет, сначала-то все было просто здорово: цветы, конфеты, усыновлю, распишемся. Потом в бизнесе дяди Саши что-то не срослось, и мать сама, каким-то загадочным образом, попросила взять все наши сбережения и оформила, опять же на себя, кредит на покупку промышленных холодильников. Через две недели должна была состояться свадьба, шикарное светлое платье ждало своего звездного часа в гардеробе маминой комнатки, а на столе стоял очередной сильно пахнущий букет. Помню, как мама вечером звонила ему на сотовый, когда он не пришел к ужину. Тогда дядя Саша ей ответил, что срочно пришлось вылететь в другой город для разборок с поставщиками. Еще пару раз выйдя на связь, он исчез окончательно. И мама плакала. Вот с тех пор она, с небольшим перерывом на декрет, работает на двух работах, поскольку через девять месяцев после потери бойца родился Кирюха. Ба ругалась на мать, но я так думаю, что малой совсем тут не при чем. Кстати, он такой прикольный: волосы белые, кучерявые, а глазюки шоколадные и озорные, с огонечками внутри. Мать с бабушкой долго думали, в кого уродилось такое чудо: мы, наша родня, все сероглазые и темноволосые, папик Кирюхин тоже был лысо-серо-шатенистым. Тетка, мамина двоюродная сестра, говорила, что Бог послал ангела с небес к нам в назидание. Про назидание не знаю, а ангелом Кирюху мог назвать только человек, совершенно не подозревающий, какой изворотливый и хитрый ум скрывается под очаровательными белыми локонами. Ибо такой шкоды наш тихий двор и детский сад еще не видел. Так что сегодня, боюсь, снова придется выслушать пару баек из нескончаемой серии великих и ужасных дел всеобщего любимца Кирилла. Но я точно знаю, что все его поступки проистекают не от глупости или вредности, а исключительно от неуемного любопытства и фантазии, да и с такой вечно очаровательной улыбкой на довольной мордахе, что на него невозможно по-настоящему рассердиться.
Я открыл подъездную дверь и сразу посмотрел на дорогу: где-то справа должен показаться мой автобус... если я на него еще не опоздал. А если опоздал, то опоздал на лабораторку по химии в колледже. А в химии я не очень. Причем настолько, что не спасет и областной чемпионат среди баскетбольных команд учебных заведений, где я - не последний игрок. Хоть мал, да прыгуч. Это так наш тренер говорит. А так-то я для шестнадцати лет вовсе и не маленький даже. Да и вообще спортивного телосложения. Короче, девчонки оборачиваются. Иногда. Так вот. Химия - это смертельно. К экзамену из принципа не допустят. А вызывать слезы жалости, рассказывая про семью, как посоветовала Тамарка, наша староста, не могу, да и не хочу. Вообще-то я взрослый человек и должен сам с этим разбираться. В каникулы, например, я маме со второй работой помогаю, на компе заполняю для нее какие-то калькуляции и ведомости. А вот мой автобус! До перехода добежать не успеваю. И, как все опаздывающие, лечу напрямую, через четыре полосы. Мой спринтерский забег водилы оценили дружными гудками и добрыми пожеланиями. Однако, не отвлекаясь, я целеустремленно приближаюсь к автобусу и... вижу его. Маленького белого щенка с висячими пушистыми ушками. Он вывернул мне навстречу из-под колес какой-то машины. Добегая, я нагнулся, чтобы ухватить его за шкирку. Получилось! Прижимая мелкого к куртке, я бросил отчаянный взгляд на водителя автобуса. Но тот, внимательно глядя на утреннюю трамбовку пассажиров, ждать меня явно не собирался. Я бросился наперерез. Короче, черный джип, вылетевший сбоку, я заметил... да только слишком поздно. Как в замедленной съемке, на меня наехал бампер здоровущей машины. Падая ему под колеса, бросаю щенка вверх, чтобы не задавили (это я соображаю). Моя сумка летит под автобус, а я куда-то вбок. Визг тормозов. В голове крутится мысль: блин... точно опоздаю на химию. И все.
Очнулся я, думая, что сейчас утро и пора вставать. Но, даже не выдав команду на открытие глаз, мозг начал срочную перезагрузку последних файлов. Тогда я вспомнил: а ведь мы с джипом улицу не поделили! Перед моим внутренним взором встала здоровенная морда черной машины и серое хмурое небо. Я открыл глаза. Передо мной было стекло. Подо мной - черный капот. Я лежал на джипе. Звуки и запахи навалились через секунду. Страшно воняло жженой резиной, автомобильными выхлопами, жидкостью стеклоомывателя, еще какой-то химией... Вокруг ходили люди, с любопытством оглядываясь и снимая происшествие на телефоны. Автомобили стояли. Где-то выла сирена. Я приподнялся и лениво подумал: вроде меня сбили, а никто и внимания не обращает. Потом пришла мысль, что это даже очень хорошо и пора мне отсюда подобру-поздорову... Перед тем, как подняться, я глянул в стекло джипа на себя. Еще раз посмотрел. И медленно перевел взгляд на свои руки... Пипец! В капот машины упирались белые собачьи лапки. Вот тут я понял, что химия - просто замечательный предмет! Мне хотелось сесть за свой, покоцанный многими поколениями балбесов, стол и спокойно, не обращая внимание на ор химички и насмешки друга, выпаривать соль и смешивать реактивы! Я повернул голову набок. Правый глаз закрыло белое лохматое ухо. И тут я завыл. Делать-то мне что? И что тут вообще происходит? Вокруг сразу стало как-то тихо. А сбоку прилетел женский голос: 'уберите кто-нибудь собаку, мальчик еще не умер!'
Действительно, а где же моя вторая часть, мое любимое и бесценное тело? Я спрыгнул с капота на асфальт, чуть не ударившись об него лицом-мордой, (лапки-то слабоваты - заметил кто-то внутри меня), и поскакал туда, где кучковалось больше всего народу. Пробравшись сквозь чужие ноги, я увидел себя, лежащего на асфальте, в испачканных и разорванных джинсах, с грязными руками и окровавленной головой. 'Охренеть!' - было первое, что пришло в голову. Я подбежал к своему телу и, повинуясь какому-то собачьему инстинкту, начал вылизывать глаза, нос и щеки. 'Давай же, очнись, пусть я опять стану человеком!' - исступленно молила напуганная душа. Какая-то женщина пыталась меня отогнать, но я на нее рявкнул. Кажется, меня оставили в покое. 'Это собака мальчика', - сказал кто-то из стоявших вокруг людей. Наконец, подъехала скорая, и мое тело загрузили внутрь фургона. Я попрыгал рядом с фельдшером, пытаясь залезть вместе с носилками внутрь. Он тоже спросил: 'Чья собака?'. Ему дружно ответили, что мальчика. Тогда этот тип поднял ногу и пнул меня в сторону. Нет, ну ни в какие ворота! У меня - горе, а этот бездушный гад еще и пинается! Я сдал задом на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул, словно посылая мяч в корзину... и вцепился зубами мужику под колено. Его зеленые штаны с треском порвались, а по ноге потекла струйка крови. 'Я-у-у!' - взвизгнул он. 'Вафф!' - ответил я, плюнув кусок штанины и скрываясь в окружающих скорую ногах. 'Что же делать, что делать...' - безостановочно крутилось в моей голове.
Я сидел на мокром от дождя тротуаре. Машины разъехались. Моя вторая часть в больнице. Дядьку, сидевшего за рулем джипа, мучили полицейские. Шкура у меня намокла, я хотел есть, и все также не знал, что делать. Передняя дверь джипа была открыта. Я подумал о том, какой все же урод его хозяин... и прыгнул в теплое нутро автомобиля. Посижу, согреюсь, может и придумаю, как разгрести весь этот бред. Да, будет весело заявиться в колледж и потявкать. Или больничный взять. А детский сад? А бабушка? Представляю, что будет, если она узнает! Придется слушать часовую лекцию на тему 'яблоко от яблоньки', а заключительным аккордом выдаст резюме: сын такой же бестолковый, как и мать! Бедная моя мама. Хоть бы раз намекнула бабуле о том, что она тоже чья-то дочь. Не будем нагло тыкать пальцем. Лучше бы пожалела. Мать за эти годы сама на себя не похожа стала. Какая-то маленькая сгорбленная старушка. А менты тоже козлы. Заявление приняли, а искать дядю Сашу не собираются. Нет, поищут, конечно, когда он чью-то чиновную дочку или жену обует. Вот они забегают, засуетятся. Матери открытым текстом сказали: ты, тетка, сама виновата. Тебе ребенка растить, а ты все в любовь играешь. А может, и правы они, нету ее, любви этой? Да, в нашем дебильном мире торгуют всем: чипсами, пивом, телом, делом. Захоти - заплати. Только это слишком большая цена за незатейливый секс и продавленный матрас. А маме еще платить и платить! А помогать ей кто будет? Тут моя психика не выдержала, и я, растянувшись на заднем сидении, заревел в голос. То есть, конечно, завыл.
Проснулся я от того, что упал с сидения на коврик. Машина, негромко урча мотором, ехала по какой-то проселочной дороге. И мы удалялись от города. 'Мужик, ты куда! Стой, верни меня обратно!' - я, не совсем соображая, что делаю, встал на задние лапы и левой передней потыкал его в локоть. Не почувствовал. Я еще потыкал и хрипло кашлянул-гавкнул. Тот подскочил, как ошпаренный, и резко дал по тормозам. Я кубарем перелетел через его локоть, спиной приложился к лобовому стеклу и свалился ему под ноги. Ко мне потянулась огромная мужская рука. 'Никогда не думал, что у людей такие громадные руки', - подумал я и сжался в комочек. Дядька аккуратно схватил меня под животик и приподнял на уровень своих глаз.
- Ты кто? Как сюда попал? - спросил он, перехватывая меня другой рукой. У дядьки были карие глаза, темные брови, длинный нос и светлые волнистые волосы. Морщин вроде не много. Зубы белые и целые. Значит, еще не старый, подумал я, неотрывно глядя ему в лицо. А тот продолжал делать свои выводы:
- Значит, щенок. Мальчик. Ты прыгнул в машину на месте происшествия? Конечно, замерз и забрался погреться. И что мне теперь с тобой делать? Может, выкинуть?
В этот момент я закричал 'нет', то есть, зарычал и резко замотал головой, ну и стыдливо поджал к пузику хвостик.
- Какой интересный щенок! - продолжил дядька. - Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты понимаешь, о чем я говорю? Забавно. Ты хочешь кушать? - я усиленно затряс головой вверх-вниз. А для собаки это трудно, между прочим! Ну а чтобы он понял окончательно, я хвостиком махнул.
- Так... - разошелся тот, - а в туалет, гулять, писать хочешь? - Я еще раз кивнул, так как сразу почувствовал, что хочу. А еще я хочу обратно в город! Только как все донести до этого лба? Вот вопрос. А пока мы продолжили играть в некое подобие 'кто хочет стать миллионером', только ставкой тут была моя жизнь.
- Я сейчас еду домой, потерпи пожалуйста, осталось недолго. Там и погуляешь, и поешь. - Решил он и завел двигатель. Меня посадили на сиденье рядом, и машина радостно сорвалась с места. Мужик хмыкнул. За окном, вместо городского дождя, падал легкий декабрьский снежок.
Свернув с трассы, мы попали на какую-то местную дорогу. С двух сторон от нее росли высоченные елки, запорошенные снегом. Я вспомнил скорый новый год, Кирюху, маму и даже вредную химичку. На глаза сами собой навернулись слезы и побежали по белой усатой морде. Я поднял лапу, чтобы их стереть, не удержался и завалился на сиденье. Дядька посмотрел на меня и удивился:
- Ты чего, плачешь что ли?
Я гордо отвернул морду и прикрыл глаза лапой. Тот подумал и продолжил:
- Может быть, тот пацан, которого я сбил, был твоим хозяином? Тогда извини. - Он положил на мою голову тяжелую руку. - Я и вправду не успел затормозить, когда он внезапно выскочил мне под колеса. Знаешь, я ведь его не видел.
Я повернул голову и зарычал.
- Прекрати, - ответил он, - мне тоже неприятно, и я сделал бы все, чтобы хоть как-то это изменить. Только что я могу? А, дружок? Может, подскажешь?
Я вскочил и радостно затряс башкой вверх и вниз. Блин, как же тяжело быть собакой! Мужик поднял брови и задумчиво посмотрел на дорогу. Тем временем мы въехали в какой-то нехилый коттеджный поселок, это я понял по этажам и крышам, и притормозили у кованых узорчатых ворот. Дядька достал брелок и нажал на кнопочку. Ворота поехали в сторону. Это было круто. Я даже язык высунул. Машина довольно фыркнула, и мы въехали во двор. Хозяин озадаченно наклонил голову и опять нажал кнопочку. Ворота закрылись.
- Приехали, - сказал он и открыл мою дверь. Я посмотрел вниз. И как я вообще сюда забрался? Не иначе, в состоянии аффекта. Дядька слез и посмотрел на меня. Я - на него. Тот усмехнулся и, обойдя машину, снова взял меня под животик и спустил на землю.
- Вот мы и дома, - сказал он. - Вдоль забора кустики, можешь сходить, пометить территорию.
Ё-ж, мое. А я в человеческий туалет собрался. Да-а. Пришлось осваивать кусты. Хозяин тем временем отпер входную дверь. А ничего так домик! Двухэтажный, с большими окнами, балкончиком и серой крышей. Первый этаж, видимо, кирпичный, облицован под камень, а второй - под какой-то старонемецкий стиль. Я пробежал лапками по свежему снегу и оглянулся: рядом с воротами стояли, как часовые, две голубые ели, и на них медленно, как в сказке, падал белый-белый снег.
- Что же ты? Иди в дом! - Хозяин стоял в открытой двери и ждал меня. Я посмотрел на него и снова обернулся назад. Я упускал что-то важное. Снег. Ели. Ворота. Все не то. 'Вот оно!' - вдруг осенило меня. Мои следы. Да! Я подлетел к крыльцу, и, глядя себе под ноги, медленно-медленно пошел, оставляя в снегу утоптанную тропинку следов. 'Помоги' - криво пропечаталось на белом пушистом листе.
Я дошел и, высунув язык, сел на попу и посмотрел на дядьку. Тот стоял в проеме двери, выпучив глаза. Я встал и повилял хвостиком. Дядька вышел из ступора и, кивнув головой на дверь, сказал: 'Заходи!' И я зашел. Тот молча и спокойно, словно каждый день встречается с разумными псами, взял тряпочку и протер мне лапы и сам снял ботинки.
- Будем уважать чужой труд. - Резюмировал он эти действия. А ничего у него внутри дома! Стильно. Теплый паркетный пол. Камин, два дивана, кресло и ковер между ними. Красивая добротная деревянная мебель и сбоку лестница на второй этаж. Хозяин ушел в боковую арку и позвал меня. И я потрусил следом. Это была кухня - заветная мечта пережившего стресс и изголодавшегося щенка-подростка. Дядька стоял у плиты и грел что-то мясное. У меня из уголка рта вытекла длинная слюна и нижним концом прилепилась к паркету. Мне стало стыдно, и я попытался ее затереть. Но тут повернулся мой хозяин, вернее, хозяин всего этого великолепия, поставил на пол рядом со мной миску со щами и двумя котлетами в них. Я облегченно выдохнул и ткнулся мордой в суп. Расскажите кто-нибудь, как едят собаки! Часть щей тут же оказалась на полу. Я решил начать с простого, пытаясь схватить зубами котлету. И увяз в ней всей челюстью. Хозяин расхохотался и, подняв меня на руки, освободил мои зубы. После чего он поставил меня на стол, поднял тарелку и вилкой мелко раскрошил всю похлебку в однородную массу. Я аккуратно высунул язык и начал, наконец, есть. Дядька тоже сотворил себе два бутерброда и чашку кофе. После еды, сняв меня со стола, он опять протер морду тряпочкой и понес к камину. Сев на диван, положил легкое тельце на колени. Я сполз с них на диван. Тот задумчиво на меня посмотрел.
- А скажи-ка мне, малыш, - решил он проверить мои способности: вдруг меня надрессировали писать всего одно слово, - может, ты и буквы знаешь?
Я повернул голову на бок и посмотрел ему в глаза.
- Даже так? - Он вскочил с дивана и куда-то унесся. Впрочем, тут же прибежал обратно, неся в руках блокнот и ручку. - Хоть и бред, но попробовать надо, - проговорил он, что-то быстро черкая в блокноте.
- Я нарисовал алфавит. - Он показал мне листок. - Ты понимаешь, что это?
Я кивнул. Тот продолжил.
- Если тебе есть, что сказать, я буду ручкой показывать букву, а ты кивай. Понял? - Я опять кивнул. Он как-то судорожно втянул носом воздух и ткнул ручкой в букву А. И так до М.
- Что, - спросил он, - первая буква М?
Я снова кивнул. Когда он поверил в то, чему поверить невозможно, дело пошло чуть быстрее. И вскоре он выяснил, что зовут меня Валера, и я - тот самый парень. Дядька посмотрел на меня бешеными глазами и запустил пальцы обеих рук в волосы. Потом подергал себя за длинный нос и спросил:
- И как тебя, дружище, угораздило? И что нам теперь с этим делать?
Я осторожно взял в зубы ручку и зажал ее так, что она торчала, как указка. И начал водить по азбуке:
- Ты везешь меня в город. Там брат. Мама. Мое тело.
Тот снова плюхнулся рядом со мной на диван:
- Да, мальчик, ты прав. Я должен тебе целую жизнь.
Мы опять вышли во двор и сели в машину. Дядька завел двигатель, и откинувшись в кресле, сказал:
- Алексей.
Потом подумал и, потянувшись ко мне, пожал мою лапу. Я не удержался и фыркнул.
- Смешно? А я до сих пор не верю, что все это происходит на самом деле. Какая-то мистика! - он посмотрел на меня. - Да, брат. Тебе еще хуже. Итак, куда едем?
Я опять пристроил в зубах ручку и потыкал в блокнот: ' В больницу. За справкой'.
- А зачем тебе справка, если тело без сознания, а душа, - он кивнул на меня, - тут?
'Колледж'.
- Согласен. Поехали. - Алексей опять щелкнул брелоком, ворота открылись, и мы двинули в город.
Ничего не могу сказать, до города домчали мы быстро. Вообще-то конечно, странно, что он утром сбил меня, так как вел машину достаточно спокойно, и реакция у него отличная. Честно говоря, со всеми этими чудесами, я забыл на него обидеться. А должен был, наверное. Мы затормозили у белого бетонного забора больницы на краю огромной невысыхаемой лужи.
- Прости, малыш, - Алексей виновато на меня посмотрел, - везде занято. Придется тебе поездить на моих руках. Не возражаешь?
Я помотал головой.
- Прыгай! - Я нырнул в его огромные теплые руки, и он аккуратно заложил меня в куртку и застегнул молнию. Так что наружу торчала одна моя лохматая голова. И мы пошли в больницу. К справочному окну стояли три тетки, и мы тоже пристроились в очередь. Алексей затолкал меня поглубже, чтоб охрана не видела, и я стал задыхаться от жары. Тетка впереди что-то бубнила. И тут мой хозяин, склонив голову и подперев ее рукой, прошептал:
- Черт, Валерка, а какая у тебя фамилия, и лет тебе сколько?
Я вздохнул.
- Пошли.
Он вышел из здания в больничный скверик. Аккуратно вытащил меня из-за пазухи и поставил на мокрую лавку. Дул ветер. Меня затрясло. Алексей улыбнулся:
- Ну же, давай показывай и не трясись, йоркширский терьер!
Я мрачно посмотрел на него и взял ручку в пасть.
- Ты алфавит не рви, не торопись. И что у нас получается? В-о-р-о-н-и-х-и-н. Понятно, Валера, а лет? Давай, буду называть цифры, а ты кивни, хорошо? Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать? Да? А адрес твой? Давай-ка запишу все сразу.
Полчаса мы истратили на уточнение адреса. Алексея на холодном ветру в тонкой куртке и офисных ботиночках тоже пробрало. Так что, затолкав меня обратно за пазуху, он резво побежал в тепло приемного покоя. Пока до нас дошла очередь, он отогрелся, и когда дежурная сурово спросила: 'что у Вас?', Алексей бархатисто промурлыкал:
- Сын у меня, после аварии, либо в травме, либо в реанимации. Посмотрите пожалуйста, Воронихин Валерий...
Замученная администраторша, как загипнотизированная, подняла на него затуманенные глаза. Алексей склонил голову набок. Женщина улыбнулась и неохотно посмотрела в монитор.
- Да, он в реанимации. Поднимайтесь на четвертый этаж и нажмите звонок.
- Спасибо... - Муркнул мужчина, и мы понеслись наверх. Дверку в реанимацию, судя по голосу, нам открыла девушка.
- Что вы хотели?
- А мы хотели узнать о состоянии мальчика, привезенного утром после ДТП.
- Вы ему кто? - Сурово спросила девушка.
- А мы ему папа. - Скорбно ответил Алексей.
- Проходите. Сейчас подойдет врач. - Легко прошлепали женские тапочки и хлопнула дверь.
- Прошу, не высовывайся и не ворочайся! - Дядька легко хлопнул ладонью по куртке. Я вытянул нос кверху и быстренько подышал, пока не затолкали глубже. Опять хлопнула дверь и грузно протопали мужские ноги.
- Вы отец мальчика? - Это врач.
- Да. - покаянно сказал Алексей. - Как он? В сознании?
- Конечно, нет. Состояние тяжелое, но стабильное. Перелом бедра и травма головы.
- Взглянуть на него можно?
- Недолго. Халат накиньте и оденьте бахилы.
Мой хозяин согнулся, и стараясь меня не мять, нацепил бахилы. Потом мы пошли. Со всех сторон хлопали двери.
- Вот. - сказал врач.
Алексей тяжело вздохнул и присел на стул.
- Можно, я немного побуду с ним наедине?
- Пять минут.
И врач ушел. Мой тяжело вздыхающий недоубивец расстегнул куртку.
- Ты только не пугайся и не вылезай. - прошептал он. Я выглянул наружу. Передо мной лежал я. Весь в ушибах, проводах и капельницах.
- Так вот ты какой, белый Бим! Там я тебя толком и не разглядел. Попробуй, поговори с собой, что ли...
Я тихо заскулил. Как говорить-то? И я опять завздыхал. Себя было жалко. Какой-то маленький, непохожий на меня мальчик лежал на длинной кровати. Я хлюпнул носом. Так. Быстренько приходим в норму. Раскисать нельзя. Справка, Кирюха, мама. Я засунул голову обратно в куртку. И, как оказалось, вовремя. Дверь открылась, и врач сказал:
- Все, папа, время вышло. Пройдемте со мной, надо заполнить документы.
- Да-да, - подхватил Алексей, - ему нужна справка в колледж.
- Сейчас все оформим. Итак, полное имя Вашего сына, год рождения?
Через час, поставив все печати у администраторши в регистратуре при входе, мы неслись по слякотным улицам к месту моей учебы. Вот и за два года ставшее родным желтенькое пятиэтажное здание. Джип влез колесами на газончик и, победно рявкнув, остановился.
- Ничего не понимаю, - констатировал хозяин и выключил зажигание. - Валер, ты со мной или посидишь? А то, согласись, не солидно мужику приходить в учебное заведение с собакой за пазухой.
Я подумал. И, действительно, на что там смотреть? Кивнул головой. Алексей вылез, пикнул сигнализацией и пошагал в ворота. Встав на задние лапы, передними я уперся в боковое стекло. Теперь мои глаза смотрели на этого человека с нормальной высоты. Тот обернулся и махнул мне рукой. Ну что могу сказать: дядьке было лет тридцать пять - сорок, и он был интересным. Высокий, стройный, загорелый (только сейчас увидел), темные брови и глаза, светлые волнистые волосы, коричневая куртка и светло-коричневые джинсы. Честно признаюсь, мне было бы приятно, если бы он хоть каким-то боком относился к моим родственникам. И даже стало жалко, что я на него совсем не похож. Тем более, в своем теперешнем виде. Я присел на сидение и взял в зубы ручку. Плюнул и подтянул к себе блокнот. Лапой попытался перевернуть страницу. Получилось с третьей попытки, с дыркой и помятостью. Я снова подцепил ручку. Интересно, кто-нибудь до меня пробовал писать зубами? Короче, страницу я изорвал и, вывалив язык, развалился на сиденье. Потом закрыл глаза и заснул.
А проснулся оттого, что в машине стало холодно. Свечерело. Сиреневые сумерки накрыли припорошенный снегом город. Уже включили фонари, и они оранжевым резким светом выделили большие грязные лужи на мокром тротуаре и белый кочковатый снег на газонной траве. С кустов и деревьев свисала белая мокрая бахрома. Я поежился. И где там мой вечный должник? Лабораторку за меня пишет, что ли? Я вскочил и потоптался. Как-то уже и в туалет хочется! И покушать бы не мешало. Стекла машины запотели от моего дыхания, и я начал их тереть лапой. Тут пикнула сигнализация, Алексей распахнул дверь и сел в машину.
- Ну что, лучший друг человека, Валера Воронихин... - начал он. Я взвыл и поскреб дверь. - А, да, тебя выпустить надо. - Перегнувшись через меня, он приоткрыл дверь с моей стороны. - Иди! Гуляй!
Нет, он реально не догоняет. Вроде еще днем адекватным был. Тетки наши его сглазили что ли? Он посмотрел на меня. Я - на него.
- Ой, - дядька треснул себя по лбу, - забыл!
Подхватив, он вынес меня на улицу и поставил на снежок. И я двинул к кустам. Оказывается, сколько запахов ловит собачий нос! Все кусты вдоль забора дико воняли сигаретными бычками и отходами жизнедеятельности наших студентов. Не курил и не буду! Стараясь дышать через раз, я дополнил заросли своей подписью и поскакал к машине. Алексей уже завел двигатель и расслабленно откинулся на сиденье. Я подошел к подножке и гавкнул. Тот нехотя спустил ногу, нагнулся, опустил руку и за шкирку втащил меня внутрь. Держа на весу, протер лапы тряпочкой, (аккуратист, блин), и плюхнул меня рядом. Потом повернул голову и спросил:
- Мальчик, а мальчик, как тебя сюда занесло? Тут же одни бабы! - Здесь я понял, что вопрос был риторическим. То есть, не требовал ответа. - Я еле выбрался оттуда! - Он усмехнулся. - Зато бутерброды с сыром и колбасой, а также пирожки из вашей столовой были просто восхитительны! - он прижмурился и цыкнул зубом. - Кстати твой учитель по химии, Елена Львовна, кажется засомневалась, не нарочно ли ты в больницу попал?
Я обиделся и на Алексея, и на химичку: сижу тут взаперти, голодный, холодный, а этот гад обжирается и с нашими тетками лясы точит! Я вскочил на лапы и молча вцепился зубами ему в куртку. Понимаю, конечно, что толстая кожа - не сахар, но такое зло разобрало! И кушать хочется, аж в животе булькает. Алексей радостно улыбнулся и рассоединил нас с курткой.
- Держи! - Он достал из кармана салфетку, развернул ее... а там! Колбаса! Масло, хлеб! Живем! Пока я ел, он достал из кармана маленькую пачку молока. - Будешь? - я кивнул. Он пошарил под сидением и извлек оттуда пустую пластиковую чашку из-под кофе. Не торопясь, обрезал ее ножом, потом надорвал пачку и налил оттуда молоко. После чего подсунул мне под нос. Я запихнул туда морду и, чавкая, вылизал чашечку до блеска. - Еще будешь? - Я сыто помотал головой.
- Итак, замечательный баскетболист и гордость курса, начертай-ка наш дальнейший маршрут, - допивая молоко, изрек он. - Короче, куда едем? - Он включил свет и сунул ручку мне в зубы. Пришлось снова тыкать в продырявленный лист. - В детский сад? За братом? Это далеко?
Я помотал башкой.
- Показать сможешь?
Я кивнул.
- Тогда давай договоримся. Я подъезжаю к развилке - ты ставишь нос по направлению к объекту. Понял? Молоток. Тогда в путь!
Мотор довольно рыкнул, и мы покатили. До первого перекрестка. Хорошо, что это был всего лишь выезд со двора на улицу. Как мы договорились, я повернул морду вправо: правый поворот. И сижу. Машина остановилась.
- Так нам куда, Тузик? - спросил Алексей.
Я повернулся к нему.
- А, налево! - воскликнул он и включил поворотник.
Я молча тяпнул его за рукав.
- Ты чего? - возмутился он.
И как я могу что-то ему показать, если у него все сразу улетает из головы?
- А, направо! - обрадовался он и подрезал какую-то машинку, которая тихой сапой пыталась его объехать справа. Возмущенный оппонент разразился серией гудков.
- Сам дурак! - пробурчал Алексей и прибавил газу. - Дальше куда?
Я встал на задние лапки, чтобы лучше видеть дорогу, а передними уперся в торпеду. Морду держал исключительно прямо.
- Молодец, - похвалил он меня. На самом деле, мне было очень интересно. Оказывается, собаки видят в темноте намного лучше людей! Еще один правый поворот. Я сказал: 'ваф' и повернул морду вправо. Мой Сусанин тут же перестроился. Аналогично мы свернули налево и въехали во двор. И прямо перед нами был Кирюхин детский сад.
- Здесь? - спросил Алексей. Я кивнул. Так как задняя часть нашего автомобиля была слишком широкой и длинной, мы опять влезли на газон.
- А теперь ты пойдешь со мной. - Я был снова схвачен под пузико и запрятан в куртку. Но тут я начал вырываться.
- Что не так?
Я схватил ручку и начал водить по листу.
- Значит, брата зовут Кирилл?
Я кивнул.
- У него другая фамилия? - удивился мой спутник.
Я кивнул несколько раз подряд.
- А почему?
Нет, этот дядька после колледжа явно тупит. Я гневно уставился на него. Тот посмотрел на меня и заржал:
- Жучка с ручкой! Ха-ха-ха!
Вот же дурной! Пришлось приводить его в чувство методом кусания. Боюсь, куртку после сегодняшнего общения придется выкидывать. Я снова потыкал в листочек.
- Хрусталев! Так у вас папаши разные? А почему отец сам не заберет мальчика?
Я помотал головой.
- Нет? Что, занят?
У меня скоро башка открутится.
- А-а-а, - дошло до него, - в разводе?
Я вздохнул: какая разница. Главное, что ни я, ни мой братишка нашим папашам совсем не нужны. Моя ручка опять замелькала по листу. Насобачился, однако.
- Моя семья? - переспросил Алексей и нахмурился. - Нет у меня семьи. И детей нет. - Он резко распахнул дверь и привычно схватил меня под живот. - Веди.
И мы пошагали к калитке.
Он нажал кнопку звонка. Дверь распахнулась, и мы вошли на территорию. Было темно и слякотно. В такие дни детки вечером не гуляют и сидят в группе. При входе дежурил охранник. Я его знал, и он меня. Только не в таком виде.
- Вы куда? - спросил он Алексея. Тот пожал плечами и покрутил в пальцах брелок:
- За мальчиком.
Охранник повспоминал и не вспомнил:
- Группа какая?
Алексей поправил свои белобрысые локоны и томным голосом известил:
- Пятая. Хрусталев Кирилл.
На лице охранника отразилось замешательство:
- А братишка его где? И кто вы?
Моя палочка-выручалочка опустил глазки в пол и шепотом сказал:
- Я его папа.
У охранника с сомнением изогнулась бровь, но он нас все-таки впустил. Я выдохнул. И спрашивается, чего выпендривался? Мамаши, в этот момент проскальзывающие мимо, оборачивались, мгновенно оценивая внешность моей переноски, ненадолго зависали и боком шли дальше. Я даже загордился: меня сбил клевый чувак!
Десять шагов по коридору, и мы вошли в бедлам, называемый подготовительной группой. Как всегда, в игровой комнате стоял ор, кто-то куда-то бежал, все кричали и разговаривали разом. Кричали, естественно, дети. Но воспитательницы разговаривали громче.
- И как я его отсюда выведу? - поинтересовался Алексей. Я подумал и дернулся наружу.
Мой хозяин спустил меня на пол. Тут же в раздевалку выскочили девчонки:
- Ой, какой щеночек! - заголосили они хором и потянули ко мне руки.
- Ваф, - сказал я, девчонки завизжали и отскочили. На визг среагировали воспитательницы и мальчишеская тяжелая артиллерия. В предбанник набилась вся группа.
- Что это такое? - возмутилась воспитательница. - Это Вы его принесли? - возмущенно взглянула она на моего спутника.
- Да-а, - обаятельно улыбнулся он. Я сел и почесал ногой ухо. Кирюха завис где-то в группе.
- А за кем вы пришли, мужчина? - с придыханием спросила она.
- За Кириллом Хрусталевым. - Алексей добавил в свой голос журчащие нотки. Ни в чем не усомнившись, дезориентированная воспитательница крикнула:
- Кирюша, иди сюда, за тобой уже пришли!
Мой замечательный братик протиснулся сквозь толпу, посмотрел ореховыми глазами на воспитательницу, и спросил:
- Ну и где мой брат?
Я подошел к нему и гавкнул. Кирилл состроил серьезную мордаху и присел передо мной на корточки.
- Я тебя знаю! - заявил он и продолжил, - но не знаю, откуда. Это ты за мной пришел? Ты поведешь меня домой, да? Как комиссар Рекс? Ух ты! - он погладил меня по голове.
- Нет, Кирюшенька, за тобой пришел вот этот дяденька! - Просюсюкала женщина. Кирюха пожал плечами:
- Я его не знаю. И буду ждать Валеру.
Алексей подошел к нему и, положив руку на плечо, сказал:
- Меня и вот этого щенка послал за тобой твой брат. И просил передать, что если не пойдешь, то он тебя тут забудет до завтра.
Малой задумался и решил поторговаться:
- Тогда я понесу собаку!
Но мой спутник оказался более хитрым:
- Давай сделаем так. Собаку понесу я за пазухой, а ты поедешь на моих плечах.
Перед таким предложением Кирюха устоять не смог. Он подпрыгнул и понесся одеваться. Скоро он был готов к выходу в открытый космос, то есть, на улицу. Ребята дружно завидовали, когда братец уселся на шею Алексею и свесил свои здоровые ботинки на его когда-то красивую куртку.
- До свидания! - поморщился мой Терминатор и, согнувшись под тяжестью шестилетнего пацана, тяжело пошагал к выходу.
Всю дорогу до машины Кирюха громко восторгался зимой, не слезая с шеи своего коня, который проклинал сегодняшний день на все лады. Запыхавшийся, хмурый и вспотевший Алексей открыл машину и, наконец, стянул со своей шеи моего братца, который, как Чукча, громко пел про то, что видел. Машина поразила его больше всего. Он же никогда не сидел внутри даже ржавого жигуленка, а тут - кожаные сидения! Кирюха нежно оглаживал ладошкой подлокотники, руль, кнопочки, ручку коробки передач и даже коврики внизу. Глазенки сияли от восторга. Мне опять стало безумно грустно. Это сейчас мой маленький брат просто и наивно познает окружающий мир. А дальше, в школе? У детишек будут всякие навороченные штучки, которые мы себе позволить не можем. Матери по кредиту еще платить и платить. Меня на работу даже в Макдональдс не берут. Да какой, нафиг, Макдональдс! Я же теперь вообще никому не нужная собака! И РАБОТЫ У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ! Если только в цирке, да и то деньги клоун получит. Я чуть опять не прослезился. Тем временем Алексей вытащил меня из куртки и поставил на заднее сидение. Потом включил свет и залез ко мне.
- Ну что теперь? Едем домой?
Я кивнул и поскреб лапой сиденье.
- Тебе чего-то надо? Попить, пописать? - Я мотнул головой слева направо. Тот сообразил и подал замызганный листочек из блокнота и ручку. Я потыкал в буквы: 'Магазин. Хлеб. Чай' - прочитал уже порядком замученный и голодный мужик. Он кивнул головой и сел за руль.
Через сорок минут мы поднимались втроем в лифте на одиннадцатый этаж. Кирюха душил меня в руках, Алексей держал большую и тяжелую сумку со всякой всячиной. Лифт распахнул створки, и мы оказались перед нашей запертой дверью. У брата ключей не было в принципе. Мои ключи вместе с сумкой пропали где-то в районе автобусной остановки. А в квартире орал телевизор и перед ним сидела наша глухая бабушка. Алексей поставил на пол сумку и позвонил в звонок. И еще раз позвонил. Через запертую дверь мы слышали, как Роза Ирбитова обсуждала очередную припозднившуюся невесту лет пятидесяти, и ее умение танцевать вокруг шеста. Кирюха опустил меня на пол и постучал кулачком в дверь. Потом в нее постучал Алексей. Потом они оба постучали ботинками. Я безнадежно погавкал.
- Какой у мамы телефон? - наконец спросил наш взрослый спутник, и глядя на меня, достал айфон. Но Кирилл поднял на него свои карие глазищи и выдал:
- А у мамы нет телефона!
Алексей застонал и сел на корточки у двери:
- Боже! Как вы живете?
Затем полез в сумку, достал две бутылки активии, и, открутив крышку, отдал одну Кириллу, а ко второй приложился сам. 'Гафф' - попросил покушать и я. Мой взрослый собрат по несчастью подгреб меня к себе, поднес бутылочку к моему рту, и я стал лакать кефир прямо из горлышка. Оказывается, не такой он и брезгливый. Напившись, мы задумчивой группой подперли стену.
В это время за соседской дверью обнаружилось определенное шевеление и скрип несмазанного, но тихо отодвигаемого замка. Мы втроем заинтересованно посмотрели на дверь. Там приоткрылась малюсенькая щелочка. Мы затаили дыхание. Щелочка стала пошире. Мы переглянулись, и у Кирюхи заблестели глаза. Он молча отполз на середину площадки и растянулся на спине, раскинув руки. Я посмотрел на Алексея и, кивнув головой, повалился на бок, вывалив из пасти язык и пустив слюньки. Наш старший товарищ поморщился, светлыми штанами сел на грязный пол, вытянув одну длинную ногу до ступеней, а на колено другой положил голову и прищурил глаза. Мы замерли. Дверка, трусливо скрипнув, раскрылась, и на площадку высунула нос наша соседка в приснопамятном махровом халате. Мы изо всех сил изображали восковые фигуры.
- Эй! - прошептала соседка. А в ответ - тишина. Она осмелела и выплыла из-за двери всей своей необъятной фигурой.
- Вы что тут разлеглись! - завелась она. - Я полицию вызову!
Я слегка приоткрыл глаз. Она осторожно подошла к Кирюхе и, наклонившись, подергала его за рукав куртки. Он разжал пальцы. Из его руки под ноги соседки покатилась пустая бутылка из-под кефира и затормозила рядом с тапочком.
- Ай! - шепотом взвизгнула соседка.
'Артист!' - восхищенно подумал я.
-Да что ж вы тут устроили! - Тем временем заметалась она по площадке.
- Мальчик! Да вставай же ты! Мужчина!
Она подскочила к Алексею.
- Ну что же с вами такое?
Кирюха приоткрыл глаз, заценил диспозицию, и громко застонал. Соседка, подпрыгнув, тут же развернулась к нему.
- Мальчик, Кирилл! - надо же, и звать как, вспомнила. - Что с вами?
Кирилл открыл оба глаза и честно сказал:
- Все плохо.
Та, охая, вприпрыжку понеслась вокруг него. 'Никак не прошибет' - подумал я. Алексей подмигнул мне и выпустил в поход по лестничной клетке свою кефирную бутылку. Та сразу загремела под шлепанцами, и, отрикошетив, понеслась по ступеням вниз. Соседка завыла и, подскочив к нашей двери, начала дубасить в нее своими мощными кулаками. Кирилл показал большой палец. В это время во всенародно любимой передаче ''Давай замутим' наступила долгожданная рекламная пауза, и бабушка, влекомая желанием сначала облегчить организм, а потом снова его загрузить, потопала на кухню и услышала бешеный стук в дверь. Отперев замок, она открыла дверь и удивленным голосом спросила у соседки:
- Милочка, у вас что-то случилось?
Соседка рыкнула нечто нечленораздельное и пухлым пальцем показала на лестничную клетку:
- Это не у меня, а у вас что-то случилось!
Бабушка задумчиво оглядела охотников на привале и улыбнулась соседке:
- Да, да, вы можете быть свободны! Дальше я сама.
Та резко развернулась и поскользнувшись на кефирной луже, грохнулась на ногу Алексею, который ее так неосмотрительно вытянул. Он взвыл и попытался встать, но мощное плечо и тяжелая рука намертво припечатали его к полу. Я угорал. Кирюха поднялся и подошел к бабушке:
- Мы стучали- стучали, звонили-звонили...
Бабушка, как истинная женщина, тут же нашла виноватого:
- Ты мне лучше скажи, где твой брат с ключами?
Алексей, уже стоя на коленях и хлопая соседку по щекам, тут же отбил подачу:
- Может, вы все-таки пустите в квартиру своего голодного внука и займетесь соседкой?
Но мою бабулю просто так с толку не собьешь. Она подбоченилась и спросила:
- А вы кто такой, чтобы мне указания раздавать?
Тут Кирюха, взявшись за дверную ручку, развернулся и звонким мальчишечьим голосом объявил на весь подъезд:
- Это - мой папа!
И, войдя внутрь, захлопнул дверь. Соседка тут же открыла глаза и возмущенно возразила:
- А вот и не папа! Что, я того огрызка не помню, что ли?
Алексей ей подал руку, и та, кряхтя, поднялась. Оглядев моего задавителя, она кокетливо улыбнулась:
- Благодарю, Вас, мужчина! Хотите чаю с пирожками?
Пока они расшаркивались, бабушка подошла к двери и дернула за ручку. Дверь была заперта.
Алексей посмотрел на все это, подошел ко мне и присел передо мной на корточки:
- Малыш, я безумно устал. - Он провел рукой по лицу. - Я понимаю, что виноват. Но мне тоже хочется отдохнуть и помыться. Отпусти меня... Пожалуйста! - Он просяще посмотрел мне в глаза. Стало страшно и, почему-то, грустно. Я лег и опустил морду на лапы. Странно, но собачьи повадки давались мне все легче и легче.
- Вот и ладушки! - Бодро поднялся Алексей. - Дамы! До свидания! В сумке продукты. Счастливо оставаться! - И человек быстро застучал каблуками по ступеням. На площадке остались бабушка с соседкой и я.
- Он вам кто? - спросила соседка.
- Первый раз вижу! - Честно ответила бабушка и ударила ладонью по двери.
- Кирилл, открой дверь! И где твой брат?
За дверью прошуршали шажки братца, и раздалось категоричное:
- Не открою!
Бабушка пожала плечами и смущенно посмотрела на соседку.
- Идиотская ситуация.
Та качнула головой и, немного подумав, предложила:
- Может, зайдете пока ко мне? А в двери оставим записку!
Бабушка тут же просияла.
- О, конечно! Спасибо! - Они подхватили сумку и ушли за другую дверь. Я остался один. Обо мне так никто и не вспомнил. До собаки никому не было никакого дела.
- М-даа... Шоу было захватывающим! - раздался звонкий женский голосок откуда-то сверху. Я тут же вскочил на лапы и ощетинил загривок. На верхней площадке между этажами стояла девчонка лет восемнадцати в черной косухе, черных кожаных штанах и берцах. Черные короткие волосы были растрепаны, глаза, неожиданно светло-голубые, были жирно подведены черной тушью, на губах лежала черная помада, а в носу и ушах торчало несколько колечек. Она прислонилась боком к перилам и похлопала в ладоши.
- С вашей семейкой и кина не надо! - Улыбнулась она и начала спускаться вниз. Перила и ступени просвечивали сквозь нее.
'Ты кто?' - мысленно задал я вопрос и сел в изумлении на попу.
Она дошла до меня и присела на ступеньку. Я подавился слюной от неожиданности.
'Ты меня видишь и слышишь?' - завопил я.
- Конечно. - ответила Маша.
'Так скажи им, что я - Валерка!'
- Не могу, - вздохнула она.
'Почему?'
- Я, Валерочка, в некотором роде, как и ты - призрак. Если ты еще не заметил. - Добавила она язвительно.
Я вздохнул и вспомнил, как возвратившись из спортивного лагеря в прошлом году, от кого-то слышал, что девчонка с верхнего этажа разбилась на мотоцикле. Но близко я ее не знал, так, иногда в подъезде здоровались. К тому же она была старше меня, не интересовалась малолетками и тусовалась со взрослыми байкерами. Видел один раз, как отъезжали от подъезда с ревом и хохотом. А теперь, значит, вот как.
'Значит я...' - начал говорить.
- Ага, как и я. - невесело рассмеялась она. - Знаешь, - наклонилась ко мне, - чего сейчас больше всего не хватает?
'Чего?' - вежливо поинтересовался у нее.
- Скорости! Ветра в лицо. - Она сникла. - Только и осталось, что за соседями ходить.