Если бы кто-то однажды сказал мне, что Дмитрий Ладыженский вдруг начнет просыпаться по утрам, как говорится, с первыми петухами, я бы посоветовал этому милому собеседнику срочно прийти в себя, да вдобавок бы покрутил пальцем у виска. Я на работу-то с огромным трудом заставлял свою задницу подниматься с постели, а уж в выходные дни дрыхнул так, что матерый ленивец мог позавидовать. В этом плане мне повезло с девушкой, потому что Марина - сама знатная лежебока. Бывало, мы до позднего вечера валялись под одеялом и выбирались из-под него только тогда, когда нам звонили друзья, приглашая посидеть где-нибудь веселой компанией. Но это все было на Земле, в Энхоре я вынуждено преобразился.
Если я не сбился со счета, то на календаре сегодня уже шестнадцатый день месяца акаций. Осень четвертую неделю правила бал, а лето теперь осталось в воспоминаниях. Вчера к ночи зарядил дождь, сопровождаемый громом и молниями, и, судя по шелесту за стеной, он еще не угомонился. Да, видимо, о теплой погоде, можно позабыть. Я скинул с себя домотканое покрывало, опустил ноги на дощатый пол и, хорошенько зевнув, позвал Йенталстуакрахт. Волшебный меч, словно сивка-бурка, явился передо мной, материализовавшись из воздуха. Когда он впервые пропал, я чуть было не забил панику, пока не догадался выкрикнуть его имя. Это потом в Акл-Миратэ Аархин объяснил, что клинок постоянно исчезает, если не пользоваться им в течение пары дней. А то я уже решил, что Йенталстуакрахт признал меня самозванцем. Я привычным движением обхватил его рукоять и приступил к утренним занятиям, которые с недавних пор стали для меня стали своеобразным ритуалом.
Наверное, со стороны я выглядел странновато. Еще бы - голый взрослый мужик, последний Хранитель Порядка в Энхоре, вертит увесистым клинком восьмерки, при этом напевая про монтажников-высотников из старого советского кино. Почему именно про них? А фиг его знает, песня сама как-то заиграла в голове, и с того момента превратилась в верного спутника моих упражнений. Нижнего белья в этом мире еще не изобрели, поэтому я и занимался фехтованием в стиле ню. Да и бояться, что кто-нибудь узрит наготу тела, которое мне принадлежало лишь временно, было глупо. Тем более что в спальню Аархина Маггорайхена все равно никто не осмеливался входить без стука.
За три месяца я хорошо продвинулся в обращении с мечом. Во время занятий он будто становился продолжением моей руки. Я крутил многочисленные финты, скользил по всей площади комнаты, уворачиваясь от воображаемого противника, рубил и колол воздух. Потом делал короткий перерыв, выпивая стакан бодрящей воды, и снова возвращался к стремительным движениям. Даже натренированное тело н'шаста, в конце концов, не выдерживало выбранного темпа и уставало. Иногда я откладывал Йенталстуакрахт и просто отжимался, приседал или усиленно качал пресс. Мышцы Аархина и без того крепкие превратились в железные. Если от Жан-Клода Ван Дамма в фильме "Кикбоксер" отскакивали кокосы, то при столкновении с моим нынешним животом они должны были просто-напросто разбиваться. После интенсивных занятий я переводил дух и весело шагал в пристройку, где располагалась мини-баня, сооруженная по моей просьбе.
Когда я сообщил старейшинам селения с труднопроизносимым названием Хтыжинг, что собираюсь надолго задержаться в этих живописных краях, их радости не было предела. Они поклялись, что радушнее гостеприимства, чем здесь, мне не найти. Седовласый Нэирк, единственный мужчина среди правителей деревни, посулил любую помощь, какая только мне понадобится. Я попросил лишь решить проблему с жильем для меня, Эвтея и Ксаркаана. В доме Фульмера итак уже стало тесновато, когда его семья разместила у себя трех детей. Мы с храмовниками были не против расквартироваться у кого-нибудь из местных, но Нэирк, посовещавшись с коллегами, предложил другой вариант. Он будничным тоном заявил, что для Хранителя Порядка и его спутников построят дом, причем в кратчайшие сроки. Я собирался возразить, мол, не утруждайте себя, люди добрые, но вспомнил, что ради н'шаста люди искренне готовы на все. Негоже их обижать отказом.
Дружно застучали молотки, заскрипели пилы. Выяснилось, что бревна и доски уже были заготовлены для нового амбара, но старейшины посчитали, что он подождет. За четыре дня одноэтажный особнячок для трех холостяков был закончен. Его возвели на окраине деревни, которая выходила к озеру. Теперь путь до этого тихого водоема занимал около минуты. Помимо комнат в доме отвели место под столовую, а снаружи примостили купальни, представляющие собой будки с высокими деревянными бочками внутри. Тилбэчины могли подогревать в них воду, манипулируя энергией, я же подобной способности был лишен. Мои магические эксперименты под руководством Аархина топтались на месте, несмотря на все старания опытного волшебника. Я уже сносно касался жизненной силы, каждый раз ощущая ее, как нечто осязаемое. Однако кроме потоков, позволяющих мне двигать предметы, больше ничего у меня не получалось. Чтобы не тревожить храмовников по пустякам, я уточнил у месэра Маггорайхена на приеме в Акл-Миратэ, что можно придумать с водой, ибо мыться в холодной для меня стало бы сущей пыткой. Он посоветовал вырыть яму под кабинкой, обложить ее речным камнем и разводить там огонь. По его словам, в Джийятской империи так топили общественные купальни зимой. Я передал это мастерам, и они все сделали наилучшим образом. Я просто заходил в будку, открывал люк, поджигал кресалом стружку, подкладывал ее под дрова - и вуаля!
Готовили для нас все женщины Хтыжинга по очереди, они же и прибирались в доме. Поначалу я чувствовал себя неуютно - дома-то я уже давно привык кашеварить и драить полы самостоятельно, либо с Мариной на пару. Здесь же со мной обходились словно со знатным землевладельцем. Но, чуть погодя, я свыкся, тем более что так появлялось больше времени на занятия с двумя симпатичным девчонками и пацаном. За строительство и содержание с нас не брали ни копейки. Я бы, конечно, не пожалел за такое радушие и миллиона, но еще носатый Крамди Палстарник предупреждал, что Хранитель Порядка без денег не пропадет. Да и не было у меня этих самых денег. Хотя теперь я знал, как они выглядят в Энхоре. Я ожидал, что это будут привычные кругляши, но в итоге понял, что заблуждался. Монеты имели форму ровных квадратов, толщиной в полмиллиметра. Назывались они, слава Порядку, просто, в зависимости от того, из чего были сделаны. Самая дешевая - медянка, следом - серебрянка и, наконец, златка. Хорошо, что Хаос не повлиял на энхорские металлы, а то бы пришлось запоминать очередные абракадабры, которых итак хватало в моей новой жизни.
В доме у Фульмера я нашел несколько книг. Его семья, как почти все в деревне, грамотой не владели. Бывший помощник Мийэна Заурбанза выучился сам, а потом и вовсе уехал в Грелимарай за карьерой. Фульмер не удивился, что последний н'шаст взял у него сборник местной поэзии, молитвенник и два толстенных справочника по истории Энхора. Мало ли что Аархин Маггорайхен намеревался отыскать в них? Собрание молитв показалось мне скучным, я читал его долго, наверное, около недели, зато отныне ни один человек не поймает меня на незнании священных псалмов. С этой книгой я бы мог даже стать проповедником, но в мире, где сражаются тысячелетиями Порядок и Хаос, в них не было надобности. Люди с ранних лет верили в Тибора без всяких навязчивых наставлений. А те, кто поворачивались к Великому Саусесану, в таких молитвах вообще не нуждались. Они, скорее, подтирались бы этими страницами вместо туалетной бумаги. Или разжигали костры. Я не заметил в Хтыжинге часовни или церквушки, поэтому задал соответствующий вопрос н'шасту. Он поведал, что когда-то в Энхоре существовали храмы, где проводились религиозные службы, но те времена миновали. Каждый человек, верный Порядку, обращался к Тибору и его отцу везде, где ему хотелось. Для этого не надо было идти в специальное помещение, вставать на колени перед алтарем или искать пастора, чтобы исповедаться. Молящегося слышали из любой точки мира без посредников. Часовни еще сохранились в некоторых крупных городах в качестве памятников старинной архитектуры, а Храмы спустя века превратились в места базирования служителей Порядка. К символике тут тоже относились не так серьезно, как на Земле. Восьмиконечную звезду носить было необязательно. Как выразился почти трехсотлетний волшебник, вера всегда внутри нас, в нашем сердце, в наших мыслях. Вряд ли Тибор разгневается, если увидит, что кто-то обходится без его знака, выгравированного на кольце или висящего на цепочке.
Вот творчество энхорских поэтов мне пришлось по нраву. Не Пушкин, естественно, не Лермонтов, но вполне приятные стихи на различную тематику. Баллады о древних воинах, любовные посвящения, оды для королей и императоров - чего я только не нашел в этом сборнике. Рифмовали здесь исключительно через строчку, любопытная традиция. Я даже зазубрил пару стихов, чтобы потренировать память. Вернусь домой, выдам их за собственные, посмотрим, что Марина скажет. Но больше всего меня, само собой, интересовали справочники, ведь с ними я мог быстрее и подробнее узнать об Энхоре, не выуживая по крупинке информацию из Аархина. В школе я по неведомой причине историю не жаловал, за что потом себя не раз ругал, когда пришло время отправляться за высшим образованием. Чуть не завалил вступительный экзамен, но все завершилось благополучно, спасибо бессонной ночи накануне. Теперь же я наверстывал упущенное с совсем иной историей. Проглотив, словно изголодавшийся библиофил, внушительные фолианты, я осознал, что жажду еще. Но в деревне книг не осталось, а посылать в Грелимарай Эвтея, Ксаркаана или Фульмера нельзя. Хранитель Порядка строго-настрого запретил выезжать без его особого на то распоряжения. Он не говорил причину, но я догадывался, что дело в чрезмерной безопасности.
Песочная голова наслаждался жизнью в Хтыжинге; боль, вызванная гибелью учителя, почти прошла. Он не скучал по Грелимараю, ответственно преподавал будущим н'шастам азы хитросплетений потоков и плотно сдружился со мной. Фульмер тоже держался молодцом, но возвращаться в город наотрез отказался в тот самый день, когда мы с тилбэчинами прибыли в деревню. Он не представлял работы под руководством нового начальника. Я его прекрасно понимал, ведь любая мелочь в кабинет главного смотрителя напомнит ему о Мийэне, тут уже не до исполнения обязанностей. Эх, Мийэн, Мийэн. Все не устаю жалеть, что судьба не позволила нам познакомиться как следует.
С Ксаркааном было по-другому. Друга Аархина он не знал, поэтому с самого начала сохранял бодрость духа. Он сменял Эвтея, когда тот уставал, демонстрируя впечатляющие способности. Ксар, он просил называть его так, понравился даже Хранителю Порядка. Н'шаст отмечал, что этот темноволосый парень достиг значимых высот в магическом искусстве. Фехтовал Ксаркаан чуть похуже Эвтея, но уж точно получше Димки Ладыженского. Аархин рекомендовал мне чуть позже, когда мы закончим первичное обучение детей, дать несколько уроков чой-хуа Ксару, чтобы посмотреть, как он с ними совладает. Только дураку было не ясно, что Маггорайхен подумывает и этого тилбэчина однажды обратить в защитника Энхора. Что ж, флаг в руки. С Ксаркааном мы тоже общались легко, хотя сначала мне показалось, что он меня то ли стесняется, то ли боится. Но месяцы совместного проживания кого угодно сплотят. Если это не муж и жена в тридцатилетнем браке, конечно. Вот по Ксару было видно, что Хтыжинг ему опостылел. Все его естество рвалось в Грелимарай, в каменные джунгли. Тоже мне, блин, нашелся городской пижон. Полжизни провел в Шантайзе, а разве это город? Так, большая деревня. Ксаркаан как-то неделю назад прямо сказал, что хочет сменить на пару дней почву под ногами, но я объяснил, что пока это опасно. Хаоситы не дремлют. Если у них есть шпионы в Грелимарае, они уже знают наверняка, что Ксар покинул стены вместе со мной; значит, могут проследить его обратный путь до Хтыжинга. Он согласился и более не поднимал этой темы. Храмовник понимал, что рабы Великого Саусесана ни в коем случае не должны проведать, где мы прячемся и чем занимаемся с детьми.
Дети. Саанка, Ахшамилла и Ральмидур. Будущие столпы, на которых суждено держаться Энхору под натиском Хаоса. Хрупкие с виду, но внутри - могущественная сила, с помощью которой они через годы сотворят неповторимые чудеса. Пока они только открывали дорогу, ведущую к полноценному владению энергии, делали первые, робкие шаги по ней. Саанка, рыжая девчонка, была красавицей. Я не раз замечал, что любуюсь ею, пока мысленно не давал себе затрещину. Марина при таких делах отвесила бы настоящую, а я бы ее за это поблагодарил. Саанке не так давно исполнилось пятнадцать, но вот грудь выглядела на все сто. Тьфу ты, Дима, прекрати, что за похабные мыслишки? Да, грудь у этой конопатой девчонки была слишком зрелой для ее возраста. Она обращала на себя внимание, тут уж ничего не попишешь. Саанка часто рисовала, и становилось заметно, что мастерство ее крепнет день ото дня. С начальными потоками она тоже справлялась, искренне радуясь успеху. А вот с боевым искусством все было не так радужно. Я еще не показывал детям чой-хуа, лишь иногда подменял Эвтея или Ксаркаана на занятиях по обычному фехтованию, поэтому убедился в этом лично. Ксар в итоге попросил назначить его наставником Ахшамилле и Ральмидуру, ибо не видел возможности обучить человека, который страшится меча. Песочная голова согласился усиленно заниматься с Саанкой, поклявшись, что она однажды будет зваться мастером клинка.
Ральмидур мне нравился. Парнишка отличный во всех отношениях: разговорчивый, любопытный и старательный. Слабый уровень владения мечом у него уже был, поэтому Ксаркаан с удовольствием тренировал его. Ральмидур вышел из трущоб, и, глядя на его счастливое лицо во время плетения потоков, я чувствовал, что он благодарит судьбу за предоставленный шанс. Он мог сгинуть там, погибнуть от голода или от рук лихих людей, а теперь постигает таинства энергии под чутким наблюдением н'шаста. Ральмидур просто обожал слушать мои рассказы о прошлых сражениях с н'уданами, которые я черпал в Акл-Миратэ у Аархина. Он восторгался Хранителем Порядка, еще не подозревая, что через несколько лет сам будет примером для восхищения, и однажды его увековечат в Нагарских горах.
По поводу Ахшамиллы меня заранее проинструктировал месэр Маггорайхен. Девочка обладала своенравным характером, наглостью и немного дуростью. Она до сих пор смотрела на меня так, будто я не последний защитник Энхора, а злодейский злодей. Я уже несколько раз сдерживался, чтобы не повторить знаменитые слова Жоржа Милославского. Вы на мне дыру протрете. Или - на мне цветы не растут. Но так как ничего я ей не говорил, Ахшамилла продолжала и продолжала буравить меня взглядом. Все потому, что из-за Аархина она вынужденно покинула родной дом, где жила припеваючи. Ахшамилла не желала принять то, что с того момента, как ее обнаружил Хранитель, ее предназначение изменилось. Она должна овладеть энергией, служить Порядку до конца своих дней, а не быть богатенькой дочкой. Когда Ахшамилла впервые дотронулась до Источника, на ее физиономию на мгновение легло ликование. Я подумал, что теперь она хоть начнет улыбаться, но нет. Черноволосая дворянка совладала с собой, и прежнее недовольство возвратилось на ее лицо. Клинка Ахшамилла не боялась, поэтому в фехтовании уже продвинулась дальше Саанки. Не пырнула бы меня эта благородная дама за все обиды. Да ну, бред, до такого она точно не дойдет.
Между собой тилбэчины-первоклашки общались хорошо. Аархин говорил, что Ахшамилла держалась отстраненно, но, видимо, найдя врага во мне, она приблизилась к Саанке и Ральмидуру. Иногда она бросала укоризненные взоры на мальчишку, когда он хулиганил; в другое время они мирно беседовали, обсуждая приобретенные умения. Тройка будущих н'шастов всегда активно жестикулировала при этом, будто слов для выражения бушующего в них волнения им было мало. Эх, ребята, хотелось говорить им в подобные моменты, я бы с вами порадовался, да только и могу тарелки по столу передвигать или швыряться камнями в разные стороны. С храмовниками дети тоже ладили, лучшего и пожелать нельзя.
В Акл-Миратэ с Аархином мы стали встречаться реже, примерно раз в три дня. Ну, или когда мне требовалась важная информация, если от храмовников поступали вопросы, на которые я еще не знал ответов. Ни Песочная голова, ни Ксаркаан пока не проявляли беспокойства по поводу моего долгого восстановления, но бесконечно так продолжаться не могло. Я предложил Аархину открыться тилбэчинам; оба опытные храмовники, поэтому секрет сохранят. Он сначала отмел этот вариант, но потом согласился, сказав, что день для сброса масок назначит сам. Я, естественно, не перечил и терпеливо ждал его разрешения.
Закончив сегодняшние водные процедуры, я оделся и вышел наружу. Дождь, слава Порядку, обессилил, поэтому я решил прогуляться к озеру. На середине пути из кустов выбрался сфарканч, самка, судя по громадному вымени. Вообще в деревне я видел привычных для землянина бородатых козочек и жирных свинушек, а вот над буренками проклятый Калар вдоволь поиздевался. Сфарканчи походили на коров-переростков. Их голова возвышалась над моей, а вымя напоминало спортивную сумку с шестью сосками. Рога длиной в метр венчали макушку, а сразу четыре хвоста работали сзади не хуже метлы у дворника-профессионала. Животные эти были очень неповоротливые. И замечательно, как представишь, что такая махина несется на тебя, сразу становится жутко. Хотя боевые звери из сфарканчей получились бы эффективные: кого-то затопчут до смерти, а кого-то насадят на рога. Как ты тут очутилась, милая? Отвязалась, что ли. Скотина безразлично посмотрела на Хранителя Порядка и принялась объедать шиповник. Приятного аппетита.
Спустившись к озеру, я обнаружил, что не один вскочил так рано. На берегу замерли в защитной стойке Эвтей и Саанка. Твою мать! Девчонка-то твердо держит клинок, а не таращится на него в испуге. Вот Песочная голова дает. Красавчик, выписать бы ему премию за старательность. Саанка была одета в обтягивающие штаны для занятий и рубашку, подчеркивающую ее шикарную грудь. Да что ж такое! Ей пятнадцать лет, а меня дома ждет любимая девушка. Они не замечали, что к ним присоединился н'шаст, поэтому я тихо остался на месте. Эвтей похвалил Саанку, затем показал, как нанести рубящий удар. Саанка кивнула и повторила движение; вышло не так ловко, как у тилбэчина, но прогресс на лицо. Достойный преподаватель, потому и результат достойный. Я обратил внимание, что ни Эвтей, ни его подопечная не промокли, значит, храмовник использовал энергию, чтобы ливень не мешал тренировке. Или уже успел научить этому заклинанию Саанку. Мои верные спутники не упускали возможности увеличивать запас потоков у детей. Песочная голова велел Саанке тщательней отработать прием, а потом увидел меня. Я поднял руку в приветствии и направился к берегу. Девочка, закусив губу, плавно секла воздух мечом. Оружие для детей выковал местный кузнец. Клинки были гораздо легче и короче Йенталстуакрахта, но убить хаосита ими не составит труда. Саанка уже заметила меня, однако не бросила упражняться. Знала наверняка, что я только одобрю ее усердие.
- Отлично!- воскликнул я, когда девочка закончила.
- Спасибо, месэр Аархин,- поблагодарила Саанка.
- Между прочим,- сказал Эвтей,- она сама предложила встать пораньше.
- А мне надоело, что Милла и Ральм посмеиваются надо мной. Сама не понимаю, чего я боялась клинка. Сегодня вот раз - и ни капли страха.
- Я обещал Аархину, что скоро ты будешь работать мечом также прекрасно, как и кистью. Начало положено. Пойдем, Саа, надо умыться и готовиться к завтраку.
- Оставьте мне немного!- крикнул я им вслед.
Я прошелся вдоль берега, проигрался немного с энергией, подбрасывая над собой мелкие камешки. Попытался ими жонглировать, но затея вышла неудачная. Что ж за косорукость такая. Даже не верилось, что три месяца назад я замедлил само время. Да вообще ни во что не верилось: ни в битву с бешеным беургом, ни в плавание на гугутикаре, ни в д'рута, ни в убийство Энкрича по прозвищу Долговязая смерть. Все это как будто произошло не с Дмитрием Ладыженским, а с кем-то другим. Потом я уселся на песок там, где было сухо, и задумался, уставившись на гладкую поверхность озера. Точнее, отправился в мысленное путешествие домой.