Еще одним развлечением было сделать, так называемый, "самоварчик". То есть, выстрелить из патрона. Это приходилось делать в посадке, подальше от людей. Брался старый советский или немецкий патрон. Пуля вбивалась внутрь гильзы. В ржавых патронах это делалось легче. Кончик пули торчал из корпуса гильзы, так же были видны порошинки, после небольшого потряхивания. Надо было пальцами левой руки взять гильзу, держа в горизонтальном положении так, чтобы не высыпался порох, правой рукой поднести зажженную спичку. Порох вспыхивал снаружи, затем внутри гильзы, издавая треск, выстреливала пуля метров на пять, (когда направляли в ствол дерева, она достаточно прочно в нем застревала, то есть, сила удара была достаточной), в это время удержать гильзу в руке было невозможно, так как она сильно нагревалась. Гильза вылетала в противоположном направлении. Поэтому, держать патрон направлением пули надо было параллельно собственному телу. Мы умудрялись удерживать гильзу проволокой, тряпочкой, пассатижами. Никаких несчастных случаев не было. В этом отношении послевоенные ребята были довольно практичные, смелые, достаточно самоорганизованные и решительно уверенные.
Однажды летом, когда шли по вспаханному и заборонованному полю для занятий, описанных выше, шеренгой из пяти человек, - увидели перед собой, метрах в трех, немецкую гранату с деревянной ручкой. Все шестеро одновременно бросились к ней, чтобы ухватить первым.
Эта отчаянная безрассудная смелость в то время была у многих из нас. В тот день удалось разрядить пять найденных гранат. Взрыватели от гранат были нами взорваны в костре, а корпуса гранат очищены от взрывчатки.
Не могу забыть случай, когда был найден пластмассовый медальон нашего солдата. На свернутой и пожелтевшей бумажке из него было что-то написано карандашом. Прочесть не было возможности. В те годы нам ничего не было известно о таких медальонах. Это обстоятельство почему-то скрывалось. Так, этот медальон и остался у кого-то из ребят.
Однажды, вернувшись из такого похода, я принес домой целую горсть патронного пороха в кармане фуфайки. Порох был советского производства. Мать дома стала рассматривать мою грязную фуфайку и ругать за пустое времяпрепровождение. Увидев в кармане порох, стала ругать меня за найденный "табак". В то время у нас в гостях был её брат Еремин Е.И. Она, показав брату порох, стала говорить, что я стал курить, совсем отбился от рук. Увидев, что показала ему мама, он сказал, что это не табак, и я не курил, это порох. Услышав о порохе, мать применила отцовский кожаный брючной ремень не по назначению.
Таким образом, незаметно, проходили мои школьные годы. За голову и учебу взялся в конце восьмого класса. Девятый и десятый закончил без четверок. Однако, не пересданные четверки в девятом классе по русскому, алгебре и химии, лишили меня возможности окончить школу с медалью.Моя сестра, спустя два года, окончила школу с серебряной медалью. Школу я окончил в 1966 году, мечтая поступить в медицинский институт. Однако, я не прошел по конкурсу. До сих пор храню экзаменационный лист со сданными оценками.
С 1966 года, в ожидании призыва в армию, поступил работать в Залегощенский отдел культуры. Мне было 17 лет. Должность моя была - заведующий автоклубом отдела культуры. У нас была машина - автоклуб, на базе газ-51. Будка Лиепайского производства. Входило в неё около 10 человек. Очень неудобная, без окон, с плохой вентиляцией, часто ломалась. Водителем был Катальников Николай. Позднее областное управление культуры выделило нам автобус "Кубань". Автоклуб предназначался для поездок агитбригады по селам нашего района с концертами, пропагандой передовиков, поднятия веселого настроения и духа соцсоревнования во время посевных и уборочных страд, праздников и юбилеев. Два года работы на этой должности, это особый период в моей жизни, который требует отдельного рассказа. Это была уже взрослая веселая и интересная жизнь.
Эпизоды из моей памяти.
Осень 1966 года. В доме культуры пос. Залегощь выступает с концертом коллектив Липецкой филармонии - (приехали на машине автоклуба Кубань). Заехали в соседнюю нашу область в порядке обмена опытом. Выступления были обычными, молодежными. Я наблюдал за концертом, сидя в зале. Привлекло мое внимание громкое объявление очередного номера ведущим. "А сейчас выступает будущая звезда советской эстрады ученица десятого класса Алла Пугачева". Я не запомнил бы эту худую девчонку, если бы она не была моей ровесницей и не пела так задорно и громко, как редко кто пел в то время из молодежи.
Зима 1967 года. В доме культуры ожидается концерт народного артиста певца Владимира Нечаева - (того самого, который пел вместе с Владимиром Бунчиковым). Концерт назначен на 12 часов. Нечаев находится в поселковой гостинице. На улице 25 градусов мороза. Он опаздывает. Звонит в отдел культуры и просит прислать за ним машину. Наша машина - автоклуб, при таком морозе, не завелась. Других машин нет. Он отказывается идти в дом культуры. В зале около двухсот мест. Все места заняты и ждут артиста. Руководство в отчаянии. Просят меня, как самого молодого семнадцатилетнего и непорочного, пойти и уговорить народного артиста, объяснить ему обстановку. Гостиница от дома культуры находится на расстоянии около километра. Я представился и рассказал, что зал полон зрителей, что машина замерзла. Он согласился идти пешком вместе со мною по морозному воздуху, однако, просил с ним не разговаривать, так как боялся застудить горло. Надев кожаную меховую шубу, обернув шею трехметровым шерстяным шарфом, он вышел со мною на улицу. Поскрипывая морозным снегом, по Залегощенской дороге, перекидываясь отдельными фразами, мы быстро шли к дому культуры. Еще из гостиницы, по телефону, Нечаев попросил вскипятить ему горячего крепкого чая за кулисами, чтобы в перерывах между исполнением песен согревать горло. Это его требование исполнено было по-своему. Чай был не очень крепким и сладким, что было недопустимым. Он бранился. Ему согрели другой чайник и предложили иные способы согревания. Концерт окончился успешно. Все были довольны. Машина к концу концерта приехала за ним из Орла.
Зимой 1967 года удалось мне увидеть и восхититься еще одним человеком - величайшим гипнотизером - В.Г. Мессингом. В то время я полагал, что он старый немец, а не еврей. Говорил он с небольшим акцентом. Он ставил дневные и вечерние сеансы. В зале не было свободных мест. Стояли приставные стулья. Однако в зале была неимоверная тишина, сопряженная с небывалым страхом и присутствием настоящего волшебника. Сеанс начинался предложением проверки присутствия в зале лиц, которые легко поддаются гипнозу, то есть внушению. Первым было предложение сидящим в зале скрепить пальцы обеих рук в замок. Он пояснил, что будет считать до десяти, а пальцы, тем временем, будут скрепляться все сильнее и сильнее, а когда закончит считать, то пальцы намертво склеятся. Из двухсот пятидесяти человек, находящихся в зале, около 20 человек подверглись гипнозу. Мессинг ходил по рядам и снимал гипноз, говоря это словами, а также, дотрагиваясь своей рукой до слипшихся рук. Таким образом, снимая свое заклятие и внушая дополнительный страх зрителям, убеждавшимся в его могуществе. Он этим "поддающимся" предлагал выйти на сцену, предполагая возможность дальнейшей с ним работы. Это срабатывало. Вся аудитория заводилась страхом попадания под его колдовство. Затем, в состоянии глубокого сна или транса, на сцене начинались различные номера на отсутствие боли, на окостенение мышц и несгибаемость тела, которое превращалось в доску. Старые люди могли прыгать через скакалку, как дети, играть на сцене с воздушными шариками. Могли пить воду, будучи твердо убежденными, что пьют коньяк или вино, а так же сладкие напитки. Тут же он мог закодировать от пьянства любителей спиртного, с их согласия. Все эти чудеса оставались в моей памяти на всю жизнь. Я смотрел его сеансы несколько раз подряд. После этого нашел в библиотеке книгу - "Таинства человеческой психики", которую с интересом изучил. Это пригодилось на всю оставшуюся жизнь.