Бердникова Татьяна Андреевна : другие произведения.

Перчатка Соломона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чикаго, 21 век. Молодой фельдшер, прибыв на вызов к избитому человеку, неожиданно понимает, что все не так просто, как кажется на первый взгляд... Под загадочным названием скрывается не менее загадочная история, легенда о полумифической Перчатке Соломона, ее долгие и старательные поиски, и совершенно удивительные встречи! Здесь люди оказываются не теми, кем кажутся, здесь у каждого есть своя тайна и, может быть, благодаря этим тайнам, они сближаются и между ними завязываются крепкие узы дружбы. Здесь убийца может оказаться спасителем, герой - преступником, а никому не известный юноша - человеком, который знает все. Здесь удивительные, невероятные события случаются на каждом шагу и, чем ближе Перчатка Соломона, тем изумительнее эти события!
  Он жизнями людскими играет филигранно,
  Даря благословение священным водам Ганга...
  
  
  - Скорая помощь, слушаю вас.
  - Умоляю, скорее! - зазвенел в трубке молодой голос, - Моему брату плохо! Его избили, сильно... Помогите!
  - Успокойтесь, пожалуйста, - с профессиональным равнодушием ответила принимающая вызов женщина и тотчас же добавила, - Имя.
  В трубке ненадолго повисла тишина. Судя по всему, слова диспечера обескуражили звонившего юношу, тем самым действительно несколько успокаивая.
  Наконец он осторожно кашлянул и неуверенно вопросил:
  - Чье?..
  Голос его на сей раз прозвучал как будто бы старше, но женщина не обратила на это внимания. К ее работе отношения это не имело.
  - Больного.
  - А, он Пол, - судя по голосу, незнакомец явно обрадовался.
  - Фамилия, - все так же безразлично потребовала его собеседница. Выражения эмоций звонившего ее тоже не касались.
  - Его фамилия? - уточнил молодой человек и, получив утвердительный ответ, почему-то задумался. Затем с ясно слышимым облегчением выпалил:
  - Кирас!
  - Ваше имя, - последовал почти бездушный ответ. Реакцией на него вновь стала небольшая заминка, казалось, собеседник не понимает, что ему надлежит сообщить.
  - Я... - промямлил он наконец, - Я, это... Джон.
  - Ваша фамилия.
  Молодой человек обреченно вздохнул. Стандартный допрос уже явно начинал ему надоедать.
  - Кирас, я же сказал вам - мой брат...
  - Кем вы приходитесь больному? - перебила его женщина и парень едва ли не заскрежетал зубами. В голосе его, когда он отвечал, был явственно слышен гнев.
  - Я его брат! Вы вообще слушаете меня? Ему плохо, а вы...
  - Адрес, - холод в голосе собеседницы мигом остудил парня. Он быстро, несколько скомкано, но вполне различимо продиктовал адрес и, получив обещание, что помощь прибудет в течении десяти-пятнадцати минут, с облегчением убрал телефон от уха, сбрасывая вызов.
  Что-то изменилось в нем в эту секунду. Лицо, прежде перекошенное, казалось бы, абсолютно искренним страхом, внезапно ожесточилось; тонкие губы раздвинула ядовитая усмешка.
  Взгляд вмиг похолодевших глаз скользнул к дивану, где лежал действительно избитый до полусмерти человек и парень хмыкнул. Казалось, вид несчастного забавляет его.
  Последний закашлялся, затем с хрипом втягивая воздух. На губах его выступила кровь.
  Молодой человек широко улыбнулся и, приблизившись к дивану, присел рядом с ним на корточки. В глазах его плескалась ничем не прикрытая насмешка.
  - Ну-ну-ну, не надо изображать такие страдания, - даже голос его изменился, сейчас разительно отличаясь от того, что слышала в трубке принявшая вызов сотрудница 'Скорой помощи', - Машина прибудет в течении пятнадцати минут. Так что сегодня ты не умрешь, Галейн.
  
  ***
  Длинный, тонкий палец, должный принадлежать скорее музыканту - скрипачу или пианисту - нежели фельдшеру 'Скорой помощи', уверенно надавил на кнопку звонка возле двери нужной квартиры. Молодой человек в белом халате, обладатель тонких пальцев, слегка вздохнул и зачем-то оглянулся через плечо на стоящих позади санитаров - двух крепких парней, проведших немало часов в спортзале и нужных в бригаде лишь для переноса больных. Он знал, что нанимателю эти спортсмены обходятся довольно недешево и порою испытывал вполне обоснованное раздражение на сей счет. Конечно, нанять бравых ребят в бригаду средства имеются, а вот дополнить экипаж 'Скорой' хоть какой-нибудь медсестрой...
  За хлипковатой даже на вид дверью послышались тяжелые, уверенные шаги и фельдшер, отвлекшись от неприятных мыслей, переключил внимание на уже распахивающуюся створку, мимолетно удивившись тому, что хозяин квартиры даже не поинтересовался, кто за ней. В глазок посмотреть он вряд ли мог по той простой причине, что глазка на двери не было.
  Между тем, уверенно распахнувший дверь молодой парень, почти уже мужчина, явственно напряженный, взволнованный и даже испуганный, увидев на пороге квартиры человека в белом халате, с облегчением выдохнул, прижимая руку к груди.
  - Наконец! Идемте, скорее, док, сюда... - с этими словами он торопливо развернулся и заспешил куда-то вглубь полутемного длинного коридора.
  Доктор, предпочитая пока что не реагировать на слова молодого человека, уверенно последовал за ним, на ходу изучая взглядом его спину. Любитель детективов, большой поклонник историй о Шерлоке Холмсе, он давно уже взял себе в привычку основывать впечатление о человеке на особенностях черт его внешности, посему сейчас сразу же отметил подтянутую спортивную фигуру идущего впереди парня, его 'кошачью' походку, перекатывающиеся под тонкой тканью затасканной футболки мускулы, обратил внимание на длинные, стройные и явно не менее сильные ноги, могущие принадлежать профессиональному бегуну или велосипедисту, облаченные в грязноватые домашние штаны и остановил взгляд на дорогих блестящих ботинках, совершенно несоответствующих общему наряду. Несоответствие это почему-то очень не понравилось молодому фельдшеру и он, еще раз отметив для себя крепкие руки хозяина квартиры, отчего-то мимолетно порадовался компании не менее спортивных, чем тот, санитаров, следующих за ним. Пожалуй, сейчас их присутствие для него впервые было более приятным, нежели присутствие какой-нибудь медсестры.
  Впрочем, как вскоре выяснилось, единственной странностью наряд молодого человека не был.
  Комната, куда столь поспешно вел бригаду 'Скорой помощи' хозяин квартиры, оказалась в самом конце длинного коридора, и это просто не могло не вызвать совершенно естественного изумления врача. Каким образом сильно избитый человек - а ведь в информации, переданной диспечеру, речь шла именно о побоях - сумел добраться так далеко от входа? Если же его притащили сюда, то зачем, учитывая несколько закрытых дверей, явно ведущих в другие комнаты и расположенных ближе? Или же его избивали прямо тут?..
  Парень, шедший впереди, уверенно распахнул нужную дверь и, сообщив вполголоса:
  - Пришли, - первым зашел в комнату. Фельдшер молча последовал за ним и, оказавшись по ту сторону двери, машинально огляделся.
  Впрочем, рассматривать в не очень большой комнатке особенно было нечего - за исключением какого-то куцего огрызка стола, заваленного с трудом поддающимся идентификации хламом, да длинного дивана, на котором, почти не подавая признаков жизни, лежал больной, в ней ничего не было. Да и, надо сказать, увидев пациента, о столе молодой доктор тотчас же забыл.
  Быстрым шагом он пересек комнату, выходя из-за спины своего проводника и, приблизившись к стоящему напротив входа дивану, остановился, пристально вглядываясь в и в самом деле сильно избитого мужчину на нем. Впрочем, для того, чтобы осознать собственное свое бессилие здесь, молодому человеку хватило одного взгляда. Нанесенные незнакомцу повреждения были чересчур серьезны для простого фельдшера 'Скорой помощи', больного необходимо было доставить в больницу, в палату реанимации, провести некоторые обследования, быть может, потребуется даже оперативное вмешательство...
  И все же молодой врач продолжал молча стоять и смотреть на лежащего перед ним человека, смотреть, не говоря ни слова и не делая ни единого движения, даже не подавая знака санитарам браться за носилки.
  Нельзя сказать, чтобы его неожиданный интерес был совсем не оправдан - лежащий на диване в почти невменяемом состоянии мужчина и в самом деле представлял собою личность достаточно колоритную.
  Его нельзя было бы назвать полным, но и худым он отнюдь не казался - весьма крепкого телосложения, рослый и, без сомнения, сильный, вероятно, даже очень: крепкая мускулатура выделялась даже под тканью одежды. Врач, внимательно изучающий пациента, ощутил легкий укол зависти. Сам-то он, в отличии от пострадавшего, да и от хозяина квартиры, впечатляющей мускулатурой похвастаться отнюдь не мог, да и сильным сам себя никогда особенно не считал. Эх, надо было все-таки чуть больше времени и внимания уделять ранее физической культуре...
  Он вновь вгляделся в своего потенциального пациента, стремясь по привычке выхватить как можно больше характеризующих его черт и неожиданно нахмурился. Высокий, сильный, спортивный, видимо... Как при таких данных этот человек мог оказаться жертвой избиения? Чутье несостоявшегося детектива скромно намекнуло, что дело нечисто.
  Кроме того, мужчина привлекал внимание и непосредственно своей внешностью, потому как кожа его была смуглой, а несколько заострившиеся сейчас черты лица вызывали смутные ассоциации с цыганами. Чуть поблескивающая в левом ухе серьга усиливала это впечатление, хотя формы была не совсем цыганской - с продетого в мочку не очень большого колечка свисал соответствующий ему по размерам католический крест с несколько удлиненной нижней частью.
  Завершали портрет 'цыгана' блестящие черные волосы, прядями ниспадающие на высокий лоб и пачкающиеся в крови из рассекающей бровь раны.
   - Док, - сопроводивший сюда врача и санитаров парень, честно молчавший, пока первый созерцал пациента, наконец не выдержал, - Вы чего зависли? - вопрос прозвучал достаточно мягко и фельдшер, бросив быстрый взгляд на говорящего, увидел, что тот улыбается. Впрочем, стоило молодому человеку встретиться с доктором глазами, как улыбка его тотчас же сменилась беспокойством.
  - Там что, что-то серьезное, да?..
  Его собеседник, избегая пока что отвечать, вновь медленно перевел взгляд на пострадавшего. Кажется, при передаче информации о вызове упоминалось, что помощь к нему вызывал брат... Врач опять поднял взгляд на обеспокоенно замершего парня. Количество странностей пополнялось буквально на глазах - глядя в льдисто-голубые очи стоящего пред ним светлокожего, светловолосого юноши, он при всем желании никак не мог найти в нем ничего общего со смуглым брюнетом, что лежал на диване. Конечно, бывают разные ситуации, да и глаз пострадавшего он пока не видел, ибо они были закрыты, однако, червячок смутного недоверия, потихоньку покусывающий его изнутри, цапнул еще раз и уже значительно сильнее.
  - Необходима госпитализация, - снова опуская взор, медленно вымолвил, наконец, фельдшер и, как бы оправдывая собственные слова, добавил, - Здесь я ничем не смогу ему помочь, нужны более серьезные... - он замялся, подыскивая подходящее слово и неуверенно закончил, - Меры. Провести обследования, выверить наличие внутренних повреждений... - молодой человек слегка вздохнул и, снова ненадолго умолкая, окинул пострадавшего с ног до головы профессионально внимательным взглядом. Рентген ему был не нужен - в наличии внутренних повреждений у несчастного он не сомневался.
  - Но сначала я должен записать ваши данные, - завершил он свой небольшой монолог и, добыв из кармана халата сложенный вчетверо бланк, огляделся. В ближайшем окружении ничего, могущего сгодиться для письма, исключая, конечно огрызок стола, который, в общем-то, в ряды подходящих предметов тоже не попадал, не обнаружилось и доктор, вздохнув, с плохо скрытой неохотой присел на краешек дивана рядом с пострадавшим. Перспектива заполнять бланк на колене не слишком прельщала, однако, альтернативы не наблюдалось и молодой человек, на миг сжав губы, добыл из внутреннего кармана скрытого под халатом пиджака ручку, изготавливаясь писать.
  - Имя и фамилия, пожалуйста.
  Молодой собеседник не менее молодого доктора тяжело и явственно устало вздохнул, едва заметно поморщившись.
  - Вам разве не передают информацию о вызове... что ли?
  Вопрос прозвучал несколько странно и врач, у которого внезапно возникло ощущение, что парень пытается скрыть в себе умного человека и прикинуться дурачком, как-то упустил время, предполагающее его ответ. Молодой человек, принявший это, по-видимому, за отказ в ответе, с видом великомученика развел руки в стороны.
  - Да че там, не трудно же... Фамилия у нас одна на двоих - Кирас. Он Пол, я Дж... - он неожиданно закашлялся, поднеся кулак ко рту, а после, явно машинально бормотнув, - Простите, - продолжил, - Джек. Я.
  Фельдшер, не сказав ни слова, принялся скрупулезно заносить предоставленные ему данные в необходимые графы бланка.
  Признаться честно, просьба сообщить личные данные была высказана им не без тайного умысла. Информация о вызове и в самом деле была передана молодому эскулапу, что обычно делалось именно с целью экономии времени, однако, парень, хозяин квартиры, по неясной причине внушал ему смутное недоверие и он решил просто проверить истинность его слов. Способ проверки мог бы показаться странным, однако же, плоды он принес.
  Занося в бланк имя 'Джек Кирас', доктор, стараясь не подавать виду, размышлял о том, что в переданной ему информации значилось несколько иное. Ложь была столь очевидна, что вызывала искреннее недоумение - зачем? Какие цели преследует этот странный юноша, представляясь то одним, то другим именем?
  - Вы сказали, что фамилия у вас одна, - он задумчиво провел краем оборотной стороны ручки по губе и, стараясь не подавать виду, что питает какие-то сомнения, искоса взглянул на лжеца, - Значит, вы родственники?
  'Джек Кирас' кивнул с, казалось, непогрешимой уверенностью.
  - Ну да, мы братья. Я говорил же... А, ну да, вам не передали, - он чуть заметно поморщился, а затем продолжил едва ли не вызывающе, - Да еще какие братья! Родные, аж роднее не бывает! - на красивых, хотя и тонковатых губах его молнией мелькнула острая, как нож, улыбка, и парень, видимо пытаясь скрыть ее, потер нос, тотчас же старательно изображая беспокойство. Последнее отразилось даже в его голосе, из чего фельдшер сделал вывод, что вживаться в роль собеседник все-таки умеет.
  - Я за него так переживаю!.. - он примолк и, покосившись на несчастного, распростертого на диване, прибавил уже совсем другим тоном, - Слушайте, док... А что, без больницы никак, да? Ну, я в том смысле, что, может, вы его тут осмотрите, какую-то помощь окажете... Дома-то болеть всегда лучше! - здесь молодой человек явно вновь хотел улыбнуться, однако, вовремя сдержался и даже нахмурился.
  Фельдшер, не скрываясь, досадливо вздохнул. Он уже собирался, было, в достаточно категоричной форме уведомить умника, дающего ему ценные советы, обо всем, что думает по поводу искалеченного чьей-то безжалостной рукой человека и, вероятнее всего, прибавить, что свое дело он знает прекрасно и увидеть, где он может помочь, а где бессилен, для него не составляет труда, но в этот миг его взор упал на лежащего рядом с ним на диване мужчину. Тот тяжело, хрипло и с присвистом втянул воздух и внезапно распахнул глаза.
  Врач, полагавший, что мужчина находится без сознания, ошеломленно замер. Век его был еще не так долог, но за время его он уже успел перевидать достаточно много людей, повстречать огромное количество взглядов, однако такие глаза увидел впервые. Темно-синие, глубокие, в обрамлении черных, словно уголь, ресниц, они казались двумя озерами средь темной ночи. Неясный свет, исходящий откуда-то из их глубины, как бы подсвечивающий радужку, усиливал это впечатление - в глазах несчастного, казалось, купались далекие звезды.
  - Что случилось?.. - молодой фельдшер, совершенно пораженный и даже ошарашенный внезапно обращенным к нему взором, едва узнал собственный голос. В этот миг, завороженный и почти загипнотизированный невероятными глазами несчастного, он совершенно забыл, что кроме них в комнате присутствует кто-то еще. А между тем, свидетелей его изумления здесь было более, чем достаточно - двое санитаров, замерев у входа, равнодушно созерцали происходящее, а парень, назвавшийся братом пострадавшего, казался явственно недовольным поведением фельдшера. Вероятно, именно поэтому на вопрос, который доктор адресовал, собственно, скорее глазам незнакомца (в истинности сообщенного ему имени пациента он тоже сильно сомневался), нежели ему самому, блондин предпочел ответить сам, причем со странноватой поспешностью.
  - Да он на какую-то тусовку поехал, - назвавшийся Джеком молодой человек довольно беспечно махнул рукой, - А там напился, сцепился с кем-то... Ну, знаете, как это бывает.
  - На своем опыте знать не доводилось, - медленно проговорил врач, не сводя взгляда с синих глаз. Очередная ложь была для него более, чем очевидна - взор пострадавшего был чист, казался даже каким-то лучистым из-за черных ресниц, и единственное, что можно было в нем увидеть - это боль и странная мольба. Кроме того, насколько мог судить молодой фельдшер, удары ему были нанесены совсем даже не пьяными дилетантами - избивали мужчину профессионально и технично, со знанием дела, так сказать. Но кто и как?..
  Доктор чуть заметно улыбнулся, пытаясь приободрить несчастного и, тотчас же погасив улыбку, взглянул на своего собеседника.
  - Однако, мне приходилось видеть такое, приезжая на вызовы. Назовите возраст больного.
  - Возраст... - хозяин квартиры явственно замялся и, подумав секунд десять, неуверенно промямлил, - Сорок... Нет, тридцать пять!
  Фельдшер, только, было, изготовившийся занести в бланк указанную первой цифру, остановился, вопросительно взирая на парня.
  - Так тридцать пять или сорок?
  - Ну... - молодой человек вновь замялся, задумчиво облизнул губы и, почесав правую бровь, решительно сообщил, - Пишите тридцать шесть. У него день рождения скоро.
  Врач медленно втянул воздух, старательно сдерживая рвущееся наружу недовольство.
  - Меня интересует число полных лет.
  Блондин растерянно заморгал. В голубых глазах его возникло совершенно детское, наивное изумление.
  - А это что, так важно?..
  - Да, - доктор, стараясь реагировать как можно спокойнее, слегка кашлянул, вновь склоняясь над бланком, - Будьте добры, назовите точное количество полных лет пострадавшего.
  - Ну, я не знаю... - совсем растерялся юноша, - Вообще, тридцать пять, конечно, но у него через два дня день рождения, так что, пожалуй, и тридцать шесть...
  Фельдшер сдержал вздох и, решив зайти с другой стороны, переместил руку к следующей графе бланка.
  - Точная дата и год рождения.
  - Его, да? - вопрос был задан с такой искренней наивностью, что доктор невольно задумался об умственной незрелости собеседника. Тем не менее, ответить он ответил, правда, ограничившись лишь резким кивком.
  Парень задумался.
  - Год... Это, значит, от нынешнего надо отнять тридцать пять, нет, все-таки тридцать шесть... И сколько это у нас... - он обреченно вздохнул и, разведя руки в стороны, обезоруживающе улыбнулся, - Док, а может, вы сами потом посчитаете, а? У меня от волнения мозги не варят.
  Молодой врач, едва удержавшись, чтобы не поинтересоваться, варили ли у его собеседника мозги хоть когда-то раньше, на несколько мгновений закусил губу. Затем решительно поднялся на ноги, складывая бланк и убирая его вместе с ручкой в карман белого халата.
  - Хорошо, - голос его прозвучал достаточно холодно, однако, скрыть это он уже не посчитал нужным, - В таком случае, мы его забираем.
  Блондин испуганно прижал руки к груди.
  - Куда?
  - В больницу, - отрезал доктор и, тяжело вздохнув, не удержался, - Выпейте успокоительного. Вы, видимо, и в самом деле очень нервничаете.
  Намек на непроходимую тупость хозяина квартиры, которую тот, будто специально, демонстрировал все чаще и чаще, был более, чем прозрачен, однако, сам юноша, по-видимому, так ничего и не понял.
  - Неужели никак нельзя без больницы?
  Фельдшер в упор взглянул на кажущегося и в самом деле взволнованным, собеседника.
  - Если вы не хотите, чтобы ваш родной брат умер, нет.
  По лицу блондина промелькнула смутная тень откровенной досады, плотно переплетенной с недовольством и он, вероятно, желая скрыть нахлынувшие на него чувства, закрыл лицо рукой. Его собеседник чуть наклонил голову набок. На среднем пальце хозяина квартиры, поймав и отразив свет небольшой люстры, ярко сверкнуло довольно массивное кольцо-печатка, увенчанное необыкновенно красивым, пронзительно синим камнем. Цвет его странным образом напоминал цвет глаз лежащего на диване мужчины.
  Почему-то с первого взгляда становилось ясно, что камень настоящий и, судя по его размерам, достаточно дорогой. К бедному наряду молодого человека этот перстень подходил как валенки к мини-юбке. Дойдя в мыслях до этого сравнения, доктор недовольно мотнул головой. Что за глупости лезут в голову?
  - Боже, какой кошмар... - в голосе блондина прозвучало как будто бы искреннее отчаяние, настоящий испуг и фельдшер, оторвавшись от собственных размышлений, снова обратил внимание на него, отвлекаясь от перстня на теперь уже опущенной руке, - Нет, я конечно, ну что вы... совсем-совсем нет... Я так надеялся, что получится обойтись и без этого, он так не любит больницы! - парень абсолютно натурально шмыгнул носом и неожиданно повеселел, - Ну, я тогда с вами, да? Я же не могу бросить брата одного!
  Недоверие и неприязнь доктора, с самого начала по непонятной причине владевшие им в отношении этого парня, достигли апогея. Силясь скрыть их, он поспешил обратить внимание на работу санитаров, укладывающих несчастного больного на носилки и, сжав губы, отрицательно покачал головой.
  - В нашей машине не так много места, - говорил он тихо, изо всех сил скрывая некоторое злорадство, так и норовящее проявиться в голосе, - Будет лучше, если вы последуете за нами самостоятельно.
  - Вообще без проблем! - молодой человек, похоже, ни капельки не огорченный этой перспективой, жизнерадостно улыбнулся, проводя пальцами по светлой шевелюре и тем самым взъерошивая ее. После чего залихватски подмигнул и, отступая в сторону, дабы не мешать санитарам выносить из комнаты носилки с уже уложенным на них больным, весело прибавил:
  - Вы только скажите там, чтобы не сильно гнали, идет? А то я же не угонюсь за вашим спорткаром*! - и, высказавшись, он радостно рассмеялся собственной глупой шутке.
  Фельдшер, с нетерпением дожидающийся возможности избавиться от общества этого парня, предпочел оставить фразу без ответа.
  
  ***
  В машине было жарко. Фельдшер, зашедший последним, со вздохом покосился на закрытые окна, однако, открывать их не рискнул - не хватало еще пострадавшему вдобавок ко всему заработать простуду.
  Санитары, уложив последнего на койку, расположенную как раз под теми самыми окнами, благополучно покинули фургон, усаживаясь на широкое сидение рядом с водителем. Их коллега, при всем желании не поместившийся бы там, остался с пациентом один на один.
  Он окинул взглядом пространство вокруг себя и мысленно усмехнулся. Да уж... Увидь тот парень обилие места внутри 'Скорой помощи', он бы вряд ли согласился оставить его наедине со своим братом. При условии, конечно, что этот мужчина и в самом деле ему брат, что вызывает сильные сомнения.
  Зарычал мотор и машина, дернувшись, тронулась с места. С койки донесся слабый стон. Судя по всему, рывок был чересчур резким для пострадавшего и причинил ему боль.
  Фельдшер обеспокоенно склонился над пациентом, придерживаясь за край койки, чтобы не завалиться на него и, внезапно вновь наткнувшись на пронзительный взгляд невероятных глаз, немного опешил. Ему вдруг стало не по себе. Ситуация, в которую он попал, просто прибыв на один из множества вызовов, становилась с каждым мигом все более и более странной, и пристальный, изучающий взгляд больного только подчеркивал эту странность.
  - Вы... - голос дрогнул и молодой человек, силясь вернуть ему былую твердость, сглотнул, прежде, чем продолжить, - Вы не волнуйтесь, сэр, мы скоро приедем и вам помогут... Все будет хорошо, не бойтесь, врачи очень хорошие, я обещаю, они...
  - Заткнись, - хриплый голос, внезапно оборвавший излияния парня, заставил его и в самом деле умолкнуть, ошарашено хлопая глазами. Такого тона, такой команды, приказа от несчастного пациента он как-то не ожидал, да и вообще смутно надеялся получить от него скорее проявление признательности, чем требование молчания.
  - Тебя как звать, парень? - мужчина напряженно, с хрипом втянул воздух и сделал неловкую попытку приподняться. Его собеседник, забеспокоившись за состояние пострадавшего, осторожно удержал его, не позволяя подняться.
  - Вам не надо вставать, - голос зазвучал несколько более уверено, но теперь почему-то тихо и молодой человек с трудом подавил полный недовольства этим, вздох, - Это может только повредить вам, не волнуйтесь, пожа...
  - Зовут тебя как? - требовательно повторил пациент, хмуря густые брови. Синие глаза его потемнели, свет, озаряющий их изнутри, стал напоминать угрожающий отблеск молнии.
  - Ке... Кевин, - заикнулся фельдшер и, удостоверившись, что пациент более не планирует пытаться подняться, осторожно отпустил его, немного отстраняясь.
  Мужчина, казалось, даже не заметил этого. Он задумчиво кивнул и ненадолго прикрыл глаза, не то совершенно удовлетворенный ответом, не то собираясь с силами для продолжения диалога. Как показала практика, верным был именно второй вариант.
  - Слушай, Кевин... - голос его звучал все так же хрипло, но на сей раз казался более твердым, - Ты хочешь, чтобы я умер?
  Кевин, абсолютно не ждавший подобных вопросов, едва не соскользнул от внезапности на пол. Машина, подпрыгнувшая на какой-то колдобине, радостно попробовала помочь ему в этом, однако, молодой человек удержался.
  - Вы что! - возмущение скрыть не получилось, да он особенно и не старался, - Я хочу, чтобы вы поправились, я уверен, что вы поправитесь! С чего вы вообще...
  - Меня лечить ты будешь?
  Вопрос, не менее неожиданный, чем предыдущий, мгновенно погасил негодование парня, заставляя его почему-то ощутить вину.
  - Нет. Нет, не я, но...
  Больной с видимым трудом поднял руку и, ухватив фельдшера за ткань белого халата где-то в районе нагрудного кармана, потянул его на себя, заставляя склониться к нему. Кевин нагнулся, однако пациенту, вероятно, показалось, что недостаточно низко. Сделав над собой видимое усилие, он все-таки немного приподнялся на койке и прошептал, почти прошипел в самое ухо парню:
  - Не пускай его ко мне!
  - К... кого?.. - Кевин, чувствуя, что понимает в происходящем все меньше и меньше, и вместе с тем буквально кожей ощущая приближающуюся, смутно гнетущую опасность, невольно оглянулся назад, туда, где позади автомобиля остался дом пострадавшего. Если только, конечно...
  - Вы имеете в виду вашего брата? - молодой человек рефлекторно понизил голос. Блондина из квартиры здесь не было, но юноше казалось, что он может услышать.
  В синих глазах мелькнуло нескрываемое изумление. Больной медленно выпустил из пальцев халат фельдшера и осторожно вновь опустился на койку.
  - Брата?.. - медленно повторил он и неожиданно криво ухмыльнулся. В ухмылке этой было что-то жуткое.
  - Да. Ни под каким видом не пускай его, понял?
  Парень нахмурился. Подозрения, питаемые им в адрес блондина, начинали получать подтверждение и подтверждение малоприятное.
  - Он войдет к вам только через мой труп, обещаю, - твердо ответил юноша, сдвигая брови, чтобы выглядеть как можно более решительно. Слова были призваны подтвердить серьезность его намерений, должны были обрадовать больного, но тот почему-то снова нахмурился.
  - Не говори этого. Особенно ему, - мужчина ненадолго умолк, а затем, обратив взгляд к потолку, негромко добавил, - Он способен перешагнуть через твой труп, мальчик. Не провоцируй его.
  Кевин почувствовал, как вдоль позвоночника пробежал холодок. Странная ситуация стремительно обретала статус опасной и он, старающийся держаться подальше от подобных вещей, оказывался втянут в нее.
  - Я... - горло перехватило и молодой человек был вынужден сделать несколько глубоких вдохов и продолжительных выдохов, дабы вернуть себе способность говорить, - Кто... кто же он?
  Ответа не последовало. Пострадавший молча закрыл глаза и, слабо улыбнувшись уголком губ, неожиданно закашлялся. На губах его выступила кровь, и фельдшер заволновался. Симптомы свидетельствовали о несомненном повреждении внутренних органов, надо было спешить, но, если бы водитель прибавил скорость, машину бы затрясло так нещадно, что больному могло стать еще хуже.
  - Это он вас... так?
  Синие глаза распахнулись, в упор взглядывая на парня. Мужчина болезненно усмехнулся.
  - Ты кажешься умным парнем... Кевин, - продолжения этой фразы не последовало, но что-то в голосе собеседника заставило молодого человека еще больше укрепиться в своих подозрениях.
  - Он ведь не брат вам, верно? - услышав собственный голос как будто со стороны, юноша искренне удивился. Врач в нем сейчас явственно отступил, давая место детективу-дилетанту.
  Пострадавший устало вздохнул.
  - Ты хочешь знать слишком... слишком много, мальчик, - он чуть повернул голову, глядя мимо собеседника куда-то в сторону двери машины, - Это опасно.
  Кевин быстро облизал губы. Прямых ответов собеседник избегал, видимо, и в самом деле опасаясь чего-то, но тем не менее уже второй раз невольно подтверждал его догадки.
  - Хорошо... - задумчиво вымолвил фельдшер, - Тогда скажите хотя бы свое настоя... свое имя.
  С губ мужчины слетел негромкий, сдавленный смешок. Ясно было, что небольшая оговорка парня не осталась им незамеченной, однако, похоже, по какой-то причине только позабавила его.
  - Пол.
  Кевин нахмурился. Неужели тот парень говорил правду?
  - Кирас?
  Пострадавший вновь рассмеялся, однако, тотчас же сбился на болезненный стон и хрипло выдавил:
  - Галейн. Запиши как... он сказал...
  Разговор прервался. Машина уже подъезжала к больнице, когда Пол Галейн снова потерял сознание. Впрочем, Кевин уже не был до конца уверен в том, что и прежде он находился в бессознательном состоянии - он ведь смотрел на него тогда, еще в квартире. Просто подавать признаков жизни в присутствии 'брата' не пожелал. Хотя и словам про этого самого брата несомненно удивился...
  Машина остановилась. Санитары выскочили наружу, распахнули задние двери фургона и принялись уверенно, аккуратно и слажено вытаскивать носилки с больным.
  'Ладно, - подумал Кевин, наблюдая за ними, - Время покажет'.
  
  ***
  - Хилхэнд.
  Молодой человек в накинутом на плечи белом халате, сидящий в нешироком больничном коридоре на жесткой лавочке и нервно теребящий губу, повернул голову, торопливо поднимаясь на ноги.
  - Здравствуй, - он чуть кивнул подошедшему молодому мужчине, по виду немногим старше его самого и пожал протянутую руку.
  - Привет, - отозвался собеседник, - Скажи, это ты вчера привез того мужика? Ну, этого... - он сделал неопределенное движение возле собственного уха, будто рисуя линию, - С серьгой. На цыгана смахивает.
  - Я, - фельдшер машинально поправил немного сползающий халат и обеспокоенно нахмурился, - С ним что, что-то...
  Его собеседник вздохнул.
  - Не понимаю, почему ты всегда так близко к сердцу воспринимаешь каждого, кого привозишь сюда... Осторожнее бы ты, Кевин, переживать за всех - так ведь никаких нервов не хватит, - и, заметив, что собеседник явно не предрасположен менять тему, он добавил, - Все в порядке с твоим цыганом, выкарабкается, не паникуй. Тут другое... - он неожиданно замолчал, замялся, окидывая взглядом совершенно пустой коридор. Молодой человек тоже машинально оглянулся и, в отличие от говорящего, явно ничего не увидевшего, нахмурился. За одной из больших дверей с мутноватыми стеклами в верхней части, явственно мелькнула светлая шевелюра.
  - В общем...
  - Док! - радостный возглас давешнего блондина, прозвеневший в узком коридоре, вмиг заставил говорящего умолкнуть, а Кевина, старательно скрывая неприязнь, вопросительно приподнять брови.
  Молодой человек, представившийся братом несчастного больного, в данный момент находящегося в палате реанимации, уверенным и быстрым шагом приближался к собеседникам. Лицо его озаряла радостная улыбка.
  - Вот так удача, я уж и не чаял вас встретить! Я хотел... То есть, вчера-то что-то не пересеклись, - речь блондина, поначалу довольно спокойная и ровная, внезапно изменилась, казалось, что парень, говоря, перескакивает какие-то колдобины, стремясь придать словам как можно более просторечный вид, - Так вот, я, собственно, тут зашел, чтобы спросить, ну там, узнать, короче... Как мой брат? - в голубых глазах явственно читалась серьезность. Последние слова, в отличие от предшествующих им, прозвучали твердо.
  Кевин насторожился. Заданный вопрос, казалось бы, не имел никакого подтекста, однако, фельдшер не без оснований подозревал, что тот здесь все-таки имеется. Как показала практика, он не ошибся.
  - Состояние стабильно тяжелое, - официально-равнодушным тоном вымолвил он, - Он сейчас находится в палате реанимации, все посещения запрещены.
  Стоящий позади него мужчина с некоторым удивлением покосился на столь уверенно сообщающего о том, чего, собственно, не мог знать, молодого человека, однако же, промолчал.
  Блондин слегка понурился. Лицо его на несколько мгновений обрело явственно кислое выражение и, поморщившись, как от зубной боли, он, тщетно скрывая недовольство, пробормотал:
  - Что, прямо совсем запрещены?.. А что насчет родного брата?
  На плечо Кевину легла знакомая уверенная рука. Его собеседник, доселе предпочитавший оставаться в стороне, шагнул вперед, хмуря брови.
  - Сожалею, но запрещены все посещения. Не стоит тревожить больного.
  Молодой человек растерянно заморгал, демонстрируя полнейшее непонимание и самое искреннее недоумение.
  - Но я же его брат!
  Мужчина устало вздохнул. Видимо, общение с подобными этому парню настойчивыми родственниками было ему не в новинку и, вероятно, успело порядком надоесть.
  - Тем более, - в голосе его явственно зазвенела сталь, - Вы должны понимать, что беспокоить его не следует. Это может только навредить ему, усугубить состояние... Кевин, - взгляд говорящего обратился к тому, чье плечо он все еще продолжал сжимать, - Идем, мне необходимо поговорить с тобой.
  Кевин, заставив себя оторваться от созерцания немного надувшего губы, и от этого начавшего смахивать на ребенка, блондина, тряхнул головой.
  - А... да, конечно... идем, да...
  Парень, как раз присаживающийся на длинную узкую скамью, стоящую вдоль стены, услышав эти слова, склонил голову набок, бросая на фельдшера лукавый, заинтересованный взгляд.
  - Расскажешь потом, что там да как, а, док? - с этими словами он, кривовато улыбнувшись, подмигнул.
  Кевин, не найдя слов для достойного ответа на этот неожиданный выпад, молча отвернулся, направляясь следом за своим собеседником.
  - Кто он такой?
  Дверь палаты еще только-только закрывалась, а спутник фельдшера, почти втащивший его внутрь, уже вопросительно уставился на него, неприязненно хмурясь и ежесекундно поглядывая в сторону коридора.
  - Он действительно его брат?
  Кевин устало поморщился.
  - Анализ ДНК я им не делал, - буркнул он и, сдерживая вздох, сам непроизвольно оглянулся на закрывшуюся только что дверь. Вездесущий блондин фельдшеру уже порядком надоел, но как от него избавиться, пока было неясно. А в свете просьбы Пола Галейна становилось понятно, что такое избавление случится еще очень нескоро.
  Собеседник молодого человека на несколько мгновений сжал губы. Затем, будто завершив обдумывание чего-то крайне важного, тряхнул головой, не то отгоняя лишние мысли, не то стараясь переключить собственное внимание на что-то другое.
  - Ладно, в конце концов, это не мое дело, - буркнул он и, в упор взглянув на стоящего перед ним фельдшера, нахмурился, - Тут вещи и посерьезнее имеются...
  Кевин, в свой черед сдвинув брови, чуть склонил голову набок. Чутье подсказывало, что речь сейчас пойдет о состоянии привезенного им вчера мужчины; холодная логика была с ним абсолютно согласна.
  - В общем... - молодой мужчина быстро огляделся, вероятно, опасаясь, как бы и здесь не выскочил из-за угла какой-нибудь интересант и, приблизив свое лицо к лицу Кевина, понизил голос, - В крови этого мужика был обнаружен 'Зенар*'.
  - Что?.. - фельдшер непроизвольно отшатнулся, недоверчиво вглядываясь в лицо собеседника, - 'Зенар', это же... транквилизатор, если мне не изменяет память? - и, не дожидаясь ответа, прочитав подтверждение своим словам на лице, он нахмурился еще больше, - Но он же был запрещен! Запрещен к выпуску, к продаже, его производство было прекращено, он же...
  - Способен отправить человека в кому, а то и организовать летаргический сон, - спокойно подхватил мужчина, - Вероятно, кто-то знает, где достать его в обход всех ограничений. Хилхэнд, это не мое дело, но в таких случаях принято извещать полицию.
  Кевин закусил губу. Он сам не мог объяснить причины своих сомнений и колебаний, не понимал, почему мысль о вызове полиции так претит ему. Тем более, что это могло бы оказаться наилучшим выходом из сложившейся ситуации - органы взяли бы под свою опеку Галейна, разобрались бы с блондином и правосудие бы восторжествовало... Но молодой человек колебался.
  - Доза была рассчитана четко, - продолжал, между тем, его собеседник, словно бы и не замечая размышлений приятеля, - Мужик бы не умер от нее, но возможности двигаться был лишен. Бить его не составляло никакого труда...
  - Честный бой, ничего не скажешь, - Хилхэнд стиснул зубы и, опустив голову, чуть покачал ею, радуясь возможности отвлечься от разговоров о полиции, - Я видел, как он кашлял кровью... Там, когда мы ехали, в машине.
  Мужчина кивнул.
  - У него сломано ребро, оно немного задевало легкое, но он справится. Кевин, слушай, я не знаю, что произошло...
  - Гилберт, - не давая собеседнику закончить, молодой человек предпочел высказаться сам, натягивая, словно резиновую перчатку, на лицо улыбку, - Спасибо. Я все понял, и я... я разберусь, правда. Ты уже известил полицию?
  Гилберт медленно втянул воздух. Лицо его приняло выражение несколько раздраженное, ощущалось, что слова собеседника задели какие-то особенно тонкие и чувствительные струны его души.
  - Я думал, ты в курсе, что я не сую нос в чужие дела, - неспешно и весомо проговорил он, - Если тебя волнует судьба твоего подопечного - милости просим, извести сам. Я не хочу накликать лишние проблемы на свою голову, Кевин, у меня итак...
  - Да-да-да, - Кевин, снова не выдержав, поспешил оборвать постепенно входящего в раж собеседника, - Прости, как твой отец?
  Гилберт, моментально успокоившись, немного опустил плечи.
  - Жив, - коротко ответил он, - Надеюсь, поживет еще... Но, сам понимаешь, его состояние меня заботит куда больше, чем состояние какого-то незнакомого мне цыгана. Я готов помочь, правда, Кевин, готов, но слишком лезть в это дело не хочу. В конечном итоге, это же тебя всегда привлекали расследования.
  По губам Хилхэнда пробежала тонкая, утомленная улыбка. Ясно было, что собеседник, чуткий, как и всегда, уже уловил его любопытство и разгадал пока еще смутные, не до конца оформившиеся намерения.
  - Я тоже не слишком-то хотел бы влезать в это дело... - медленно проговорил фельдшер, - Но этот человек, Пол... Кирас, он просил меня помочь ему. Я понимаю, это не твое дело, Гилберт, прошу только об одном - не пускай к нему никого, ладно? Никого. Кроме меня.
  Его собеседник кивнул. Он был еще довольно молод, лишь на год старше самого Кевина, но заботы сильно изменили его, вынудив повзрослеть раньше времени. Теперь уже он не был готов на различного рода авантюры, как бывало прежде, во времена их совместной институтской жизни. И тем не менее, Кевин Хилхэнд, будучи единственным из тогдашних приятелей, кто оставался с ним рядом, не взирая ни на что, был дорог ему, так дорог, что он, пусть и с неохотой, но готов был немного поступиться ради него своими принципами. Даже несмотря на то, что другом назвать этого парня он никогда не мог.
  И все же, молчать в сложившейся ситуации, не пытаясь переубедить старого приятеля, он не хотел.
  - Всем на свете не поможешь, Кевин, - голос молодого мужчины прозвучал тихо и как-то приглушенно. Хилхэнд, уже, было, направившийся к дверям, замер, обернувшись через плечо и мягко улыбнулся.
  - Это верно. Но если я не могу помочь даже тому, кто попросил меня об этом... Какой же я после этого врач?
  
  ***
  - Ты хотел меня видеть.
  Глаза цвета темного изумруда распахнулись, устремляясь к небольшому зеркальцу, стоящему рядом на столике. Молодой человек, отразившийся в нем, остановился, с вызовом скрещивая руки на груди и сверля не слишком довольным взглядом высокую спинку кресла. Собеседник его скрывался за ней, взгляду парня представала лишь верхняя часть темно-каштанового затылка с несколькими светлыми, словно выгоревшими на солнце прядями, и так было всегда, при каждой встрече - еще ни разу ему не удавалось увидеть его лица. И молодого человека это никогда особенно не радовало.
  - Ты перестарался, - человек в кресле, прекрасно замечая недовольство собеседника, немного выпрямился, следя за тем, чтобы никакая часть его лица не отразилась в зеркальце, - Зачем было так сильно избивать его?
  Парень кривовато ухмыльнулся и, придавая позе несколько насмешливый оттенок, отставил ногу в сторону, легко пожимая плечами.
  - Он не хотел говорить.
  Из кресла донесся смешок.
  - И что же, после этого он заговорил?
  Красивое лицо его собеседника помрачнело; тень, набежавшая на него, как-то по-особенному выделила четкие черты. На несколько мгновений повисло молчание.
  - Нет, - наконец выдавил из себя сквозь зубы молодой человек, сдвигая брови, - Но он заговорит, можешь не сомневаться. Заговорит, чтобы мне не пришлось для этого...
  - Диктор... - тонкие пальцы, сжимавшие подлокотник, взметнулись в воздух, изящным жестом касаясь виска. Казалось, у говорящего неожиданно заболела голова.
  - Когда же ты поймешь, что применение грубой силы не всегда оправдывает себя? Иногда нужно выбрать обходной путь, узнать все иными способами... Найди Дикса.
  Диктор удивленно моргнул. Было похоже, что подобных приказов от, очевидно, своего начальника, парень не ожидал.
  - Дикса?.. - недоверчиво переспросил он, - Трес, ты никогда прежде даже не пытался выйти на него, с чего вдруг? Я, конечно, понимаю, парень умен и знающ, но и ему не может быть известно все обо всех. Тем более, что Галейн тоже не дурак - он скрывается...
  - Вот и выясни, что известно Диксу о нем, - в голосе человека в кресле появились металлические нотки, - И особенно о том, что он скрывает.
  Молодой человек хмыкнул и, насмешливо сузив глаза, поднес два пальца к виску, отдавая честь.
  - Есть, босс.
  
  ***
  Прошло несколько дней. Пол Галейн, уже вполне уверенно идущий на поправку, пока еще, по настоянию Кевина, оставался в палате реанимации. Видеть его постоянно ошивающемуся рядом блондину все также не позволялось, что последнему явно нравилось все меньше и меньше с каждым днем и что, соответственно, делало сложившуюся ситуацию все более и более опасной.
  Блондину Кевин не доверял. Он видел его каждый день, понурого, грустного и усталого возле дверей палаты, однако, вместо сочувствия питал лишь все большую уверенность в его неискренности. Неизвестно, что было причиной тому - ледяной ли холод, нередко вспыхивающий в его глазах, когда он обращал взгляд к дверям палаты; острая ли улыбка, изредка скользившая по его губам, улыбка, исполненная не жестокости даже, а скорее безжалостности; а может быть, как это не странно, и кольцо на его пальце, так ярко сверкавшее в свете коридорных ламп.
  Как бы там ни было, а доверия к этому парню Кевин Хилхэнд не испытывал никакого, зато все чаще ловил себя на безотчетном страхе перед ним. Что-то было в нем, что-то такое, что заставляло невольно трепетать, словно под прицелом пистолета, и вместе с тем - замирать, как кролик под взглядом удава.
  И это при том, что вел себя молодой человек с ним всегда очень приветливо, очень вежливо и корректно, досаждая лишь непрестанным желанием проникнуть в палату к Полу Галейну.
  В конечном итоге, Кевин не выдержал. Он не знал ничего об этом парне, решительно ничего, даже имени, ибо в сообщенное он не верил, и отсутствие какой-либо информации, а вместе с тем - понимания, с кем приходится иметь дело и, соответственно, незнание, как вести себя с ним, утомили его до такой степени, что фельдшер решил действовать.
  Он, как уже упоминалось, и в самом деле питал некоторую слабость к разного рода расследованиям, болел некогда историями о Шерлоке Холмсе и сейчас, получив возможность хотя бы попытаться применить книжные знания на практике, буквально не мог удержаться. Тем более, что от этой попытки, как ему казалось, вполне могла зависеть жизнь человека, жизнь, которую этот человек доверил ему.
  В свете всего этого, нет ничего удивительного, что по прошествии небольшого количества времени Кевин Хилхэнд, фельдшер со 'Скорой помощи', снова оказался возле того самого дома, в одной из квартир которого и началась эта история.
  Говоря начистоту, направляясь сюда, он и сам не слишком хорошо понимал, что же намерен здесь найти или выяснить. Но, как оказалось, самым сложным вопросом было вовсе не 'что', а 'как' ...
  Кевин вышел из машины - довольно старой развалюхи, передвигающейся лишь благодаря какому-то неведомому чуду, - и, щелкнув брелоком сигнализации, остановился, в раздумье созерцая подъезд. Так. Он на месте. Дальше что? Он тоскливо огляделся, силясь найти в окружающем пейзаже хоть какой-то намек, объяснение цели его прибытия, какую-нибудь подсказку от интуиции, зачем-то приведшей его сюда.
  С интуицией Кевин дружил. Не раз уже ее подсказки выручали его, помогая с честью выйти из трудных ситуаций, начиная с институтских экзаменов и заканчивая его вполне, как он полагал, обоснованным недоверием к пресловутому блондину, из-за которого, по большей части, он и оказался здесь.
  Не подвела она и на сей раз. Молодой человек, не особенно задумываясь над собственными действиями, обернулся, скользя взглядом по соседнему дому. Взор его остановился на небольшой табличке на двери одного из подъездов, табличке с довольно простым и привычным жителю города словом - 'Домоуправление'.
  Фельдшер приподнял подбородок. Ответ, которого он так жаждал, был получен - где еще могут знать больше о жильцах дома, как не в конторе, управляющей и ведающей делами этого дома?
  Ждать больше было нечего и молодой человек, оставив свой древний автомобиль возле памятного подъезда, уверенно зашагал в направлении упомянутой таблички.
  Поначалу все шло, как по маслу.
  Дверь в подъезд оказалась открыта, на первом этаже кроме необходимой Кевину конторы ничего не было... Но дальше масло, видимо, закончилось.
  Итак, молодой человек вежливо стукнул костяшками пальцев по деревянной створке и, аккуратно ее приоткрыв, заглянул внутрь.
  - Простите, можно?
  Тяжеловесная, можно даже сказать - монументальная дама, восседающая за каким-то очень маленьким для нее столом в не менее маленькой комнате, медленно, с истинно царским величием подняла голову, взирая на непрошенного гостя. Во взгляде ее не было особенно никаких эмоций - она не негодовала, что ее отвлекли от дел, она не радовалась, что, в общем-то, в данной ситуации было бы даже странно, она изучала. Присматривалась. Решала, как вести себя, какую выбрать тактику по отношению к заглянувшему к ней юноше.
  Кевин кашлянул. Молчание затягивалось, а стоять, наполовину войдя в комнату, было несколько неудобно.
  - Можно?.. - неуверенно повторил он, уже начиная смутно сомневаться в успехе предприятия.
  - Входите, - медленно ответствовала дама. Не ответила, а именно ответствовала - низкий голос ее был исполнен того же царского достоинства, что ощущалось во всей ее фигуре.
  Кевин вошел, - осторожно ступая, чувствуя себя под прицелом острых и внимательных глаз дамы, словно на мушке револьвера; едва дыша, ощущая невольный трепет перед своей будущей собеседницей. Должно быть, ее облик и был призван вызывать такую реакцию, она должна была внушать трепет и уважение, чтобы полноценно и полноправно управлять делами вверенных ей домов, и молодой человек, отдавая себе отчет в том, что ему надлежит каким-то образом растопить окружающий ее лед, уже начинал сомневаться и в собственных способностях к обольщению. Впрочем, в них он никогда не был особенно уверен.
  - Я прошу прощения... Хотел обратиться к вам с просьбой.
  - Ничего не покупаем, - коротко отреагировала явно понявшая его по-своему дама.
  Фельдшер сдержал вздох. Это делать после бесконечного общения с надоедливым блондином он научился мастерски.
  - Нет-нет, я ничего не продаю, - Кевин улыбнулся, стараясь придать улыбке как можно больше очарования, - Я хотел спросить... Могли бы вы подсказать, в какой квартире проживает Джек Кирас? - сказал, и затаил дыхание в ожидании ответа.
  Монументальная дама, по сию пору не проявлявшая способности двигаться, неожиданно пошевелилась. На чело ее набежала хмурая туча.
  - Мы не предоставляем сведений о жильцах.
  - Да-да-да, конечно, - видя, что вместо того, чтобы очаровать даму, он произвел на нее решительно противоположное впечатление, Кевин заторопился, - Но тут, понимаете, такая глупая ситуация возникла... Я приехал к другу, он недавно переехал и дал мне новый адрес, а в квартире, которую он называл, говорят, что таких тут нет. Вот я и подумал, может, вы могли бы...
  - Молодой человек, - дама, очень явно теряя терпение, вся заколыхалась в начинающем просыпаться в ней негодовании, - Это не имеет отношения к моим прямым обязанностям, но я бы советовала вам в таком случае позвонить вашему другу и не отрывать меня от работы.
  Фельдшер поник.
  - Простите, я... Конечно, вы правы, но дело в том... Он пригласил меня к себе несколько дней назад, и с тех пор не отвечает на звонки, я беспокоюсь о нем! - он умоляюще прижал руки к груди, - Прошу вас... Я понимаю, вы очень занятой человек, но молю вас потратить на меня немного времени. Вдруг с ним и в самом деле что-то произошло? Я уверен, такой отзывчивый человек как вы, такая милая женщина не может остаться равнодушной в подобной ситуации...
  Лесть была грубой, почти примитивной, и Кевин знал это. В целом, он уже был морально готов сдаться и, изобразив величайшую скорбь, удалиться с глаз этой непрошибаемой дамы, уверенный, что в столь примитивную ловушку она не попадется... Но она попалась.
  Услышав, как вполне привлекательный молодой человек называет ее милой, дама расплылась в сладкой улыбке и даже несколько приосанилась.
  - Что ж... Если ситуация и в самом деле столь серьезна... - все еще пытаясь удерживать строгий тон, пробурчала она, с тяжелым вздохом поворачиваясь к допотопному компьютеру, - Назовите еще раз имя вашего друга.
  - Джек Кирас, - боясь, как бы мадам не раздумала, выпалил фельдшер.
  Потекли томительные секунды, грозящие растянуться в минуты. Дама, сопя от напряжения, одним пальцем набирала на клавиатуре необходимое имя, вероятно, планируя обнаружить его в системе. Кевин, теребя по дурацкой привычке губу, нервно переминался с ноги на ногу.
  Наконец, компьютер загудел и, поднатужившись, выдал какой-то ответ. Дама отрицательно покачала головой.
  - На нашем участке таких жильцов нет.
  Молодой человек, пытаясь куснуть себя в раздумье за губу, случайно прикусил палец, бывший в непосредственной близости от последней. Что же, это доказывает, что имя было вымышленным. Хотя...
  - Как нет? Может... Может быть такое, что он просто не прописан?
  Дама снова заворочалась, опять обращаясь к собеседнику.
  - На нашем участке, - торжественно начала она, - Существуют определенные правила. Если жильцы позволяют кому-то проживать в их квартире на постоянной основе, его данные заносятся вот сюда, - тяжелая рука уверенно легла на монитор, - Если в компьютере этот человек не обнаружен, значит, он не проживает здесь. Кроме того, - голос ее неожиданно изменился, становясь каким-то более человеческим, - Я никогда не слышала о жильце с таким именем и фамилией, хотя работаю здесь всю жизнь. Должно быть, ваш друг что-то напутал, давая вам адрес.
  Кевин невесело кивнул, соглашаясь с собеседницей.
  - Должно быть... Спасибо вам и простите, что оторвал от дел.
  Милостивый кивок в ответ на его слова дал молодому человеку понять, что прощение было ему даровано.
  
  ***
  Время шло. Кевин сидел на лавочке у знакомого подъезда и, ковыряя мыском ботинка грязь под ногами, размышлял, что же ему делать теперь. Пока что визит сюда не оправдывал себя - личность блондина не стала хоть сколь-нибудь более ясной, даже наоборот - заволоклась еще большим туманом. Фельдшер вздохнул, поднимая взгляд к чистому небу над головой. Что ж, по крайней мере, ясно, что парня зовут не Джек Кирас. И что он тут не живет. Хотя, нет... Не живет здесь Джек Кирас, которого, скорее всего и на свете-то никогда не было, а вот насчет блондина это пока неизвестно. Но вот братом Полу Галейну он приходится вряд ли... И что же из этого следует? Да ничего. Еще больше вопросов, и по-прежнему ни единого хоть сколько-нибудь внятного ответа.
  Молодой человек тяжело вздохнул и, поставив локоть на колено, оперся подбородком на кулак, изображая некую пародию на роденовского 'Мыслителя'. Как знать, может, в такой позе и в самом деле соображается немного лучше... Быть может, попытаться расспросить соседей? Кевин, продолжая опираться подбородком на кулак одной руки, второй рассеянно затеребил губу. Да, спросить-то их можно, но вот ответят ли они... Да еще, чего доброго, сообщат этому самому блондину, что им кто-то сильно заинтересовался, а ставить того в известность о своем любопытстве фельдшеру ой, как не хотелось.
  - Простите, вы ждете кого-то?
  Звонкий девичий голосок, отвлекая доморощенного детектива от рассуждений, заставил его, непроизвольно вздрогнув, приподнять голову, машинально выпрямляясь и отрывая взор от очень интересной лужи неподалеку от подъезда. Перед ним стояла, вопросительно улыбаясь, миловидная стройная девушка с каштановыми волосами ниже плеч и глубокими синими глазами.
  Кевин невольно улыбнулся ей в ответ. Далеко не каждый день на него на улице обращали внимание такие привлекательные леди и, надо сказать, ее неожиданное внимание очень ему польстило.
  - Да нет... - он легко пожал плечами, - Просто присел, задумался немного.
  - Тогда извините, - незнакомка улыбнулась шире, - Я думала, вы ждете кого-то из жильцов.
  - Нет, я... - Кевин неожиданно замолчал и, пораженный неожиданной мыслью, немного склонил голову набок, - А вы знаете их? Жильцов, я имею в виду.
  Девушка неопределенно повела плечом.
  - Не всех, конечно... Я живу здесь всю жизнь, но жильцы иногда меняются - переезжают, меняют квартиры, продают их, сдают... Значит, вы все же кого-то дожидаетесь?
  Фельдшер почему-то улыбнулся. Причем улыбнулся так широко, как и сам не мог от себя ожидать.
  - Не совсем. Я хотел бы спросить вас... Хотел бы узнать об одном молодом человеке, проживающем здесь. Быть может, вы его знаете? Он живет на третьем этаже, дверь прямо напротив лестницы. Блондин...
  - С голубыми глазами, - незнакомка явственно помрачнела, опуская взгляд. Последующие ее слова прозвучали очень тихо, но юноша, тем не менее, расслышал их.
  - Этого следовало ожидать...
  - Простите? - скрывать, что услышал странную фразу, Кевин не пожелал. В конечном итоге, одна она уже предоставляла целое поле для построения новых догадок касательно личности блондина и, возможно, в последствии могла бы их или подтвердить, или опровергнуть.
  Девушка скованно улыбнулась.
  - Нет... ничего. Хотите чаю?
  Вопрос был довольно неожиданным, и фельдшер на несколько мгновений откровенно растерялся, искренне пытаясь понять, хочет ли он предлагаемый напиток или все-таки не особенно. Впрочем, после недолгого совещания с собственным организмом и напоминания самому себе о том, что с утра забыл даже позавтракать, он пришел к выводу, что чая он все ж таки хочет.
  - Ну... пожалуй, - он изо всех сил постарался скрыть неожиданное смущение, - Если вас это, конечно, не затруднит.
  - Нисколько, - отвечала девушка тихо, не то опасаясь, что слова ее будут услышаны кем-то, кому они не были предназначены, не то боясь быть понятой превратно, - Разговаривать удобнее дома, нежели на улице. Тем более... об этом человеке. Пойдемте.
  Более она не произнесла ни слова. Лишь решительно повернулась к подъезду вновь и направилась в его сторону. Лицо ее было серьезно.
  Кевин, заинтригованный сверх всякой меры, поспешил следом, мысленно моля небеса лишь чтобы незнакомка вдруг не раздумала рассказывать.
  По той же причине он не проронил ни слова, пока они не зашли в кабину лифта. Тонкий палец незнакомки уверенно надавил на кнопку с цифрой '3' и молодой человек насторожился.
  - Так вы тоже живете на третьем этаже?
  - Да, - девушка, словно чувствуя за собой какую-то вину, опустила голову, - Как раз рядом с той квартирой, где проживает интересующий вас человек.
  - Тогда вы, должно быть, хорошо его знаете? - Кевин, чувствуя, как его окрыляет надежда, едва удержался от того, чтобы не обнять незнакомку на радостях. Она, словно ощутив его порыв, сделала шаг назад, прижимаясь спиной к стене.
  - Его никто хорошо не знает.
  Ответить мгновенно растерявшийся фельдшер не успел. Двери лифта распахнулись, выпуская их на уже знакомую ему лестничную площадку, и незнакомка, не прибавив более к своей загадочной фразе ни слова, торопливо вышла, приближаясь к одной из дверей.
  Кевин, разумеется, последовал за ней.
  Дверь распахнулась, девушка отступила, пропуская его и спустя несколько секунд молодой человек уже оказался в узком коридорчике небольшой квартиры, испытывая какое-то странное стеснение и почему-то чувствуя себя не в своей тарелке.
  За спиной щелкнул замок. Незнакомка, зайдя следом, обстоятельно заперла дверь и, опять обратившись к своему неожиданному гостю, внезапно вздохнула.
  - Извините, что не представилась. Мое имя Энни, наверное, удобнее будет беседовать, зная его.
  - Пожалуй, - фельдшер чуть улыбнулся, склоняя голову в знак своего довольства состоявшимся знакомством, - Кевин.
  - Рада знакомству, - Энни, почти не глядя на него, стянула легкую куртку, повесила ее в шкаф и, помявшись несколько секунд, неожиданно произнесла, - Кевин... вы ведь из полиции, я права?
  - Н... - молодой человек поперхнулся от неожиданности и, интенсивно помотав головой, наконец вымолвил, - Не сказал бы. Почему вы так решили?
  - Просто... Но вы детектив? - отвечать на заданный вопрос она явно не планировала, не убедившись в том, что собеседник является представителем официальных структур.
  Кевин вздохнул.
  - Смею вас уверить - к властям я не имею абсолютно никакого отношения. Признаться, не думал, что все-таки похож на детектива... - он на секунду закусил губу. Не взирая на произнесенные слова, то, что девушка на полном серьезе посчитала его следователем, ему льстило. В голове вновь, как и когда-то раньше, мелькнуло сомнение в правильности выбранной профессии.
  - Нет?.. - Энни, и не подозревающая о мыслях своего гостя, недоуменно моргнула, - Тогда почему же вас интересует Шон Рэдзеро?
  Кевин вздрогнул. Имя, никогда не слышимое прежде, произвело на него неожиданно сильное впечатление.
  - Значит, так его зовут... - ответа он не ждал. Ответ был уже ясен, совершенно очевиден - образ блондина в его сознании волшебным образом мгновенно совместился с названным именем, словно бы и не существовал никогда отдельно от него. Однако, узнать об этом человеке еще какие-нибудь подробности было бы явно нелишним.
  - Энни, - молодой человек, сделав над собой усилие, мягко улыбнулся, - Пожалуйста, расскажите мне о нем. Это... может оказаться довольно важным.
  Повисла тишина. Казалось, Энни решала, стоит ли сообщать молодому человеку интересующую его информацию, коль скоро он не имеет отношения к силовым структурам. Решала и никак не могла решить, однако, по прошествии нескольких секунд все-таки неуверенно кивнула, направляясь к одному из дверных проемов.
  - Пойдемте на кухню, - произнесла она уже на ходу, - Там будет удобнее, да и... Признаться, мне бы не хотелось беседовать о таких вещах возле входной двери.
  - Вы боитесь, что он может услышать? - Кевин нахмурился, следуя за ней и заходя на небольшую, но уютную кухоньку.
  Здесь все дышало покоем, все было пропитано какой-то особой, домашней негой, так желанной каждому человеку после трудного дня. Молодой человек, невольно отвлекшись от цели своего визита, огляделся, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбке.
  Пространства здесь и в самом деле было немного, но использовано оно было столь рационально, что его недостатка совершенно не ощущалось. Несколько навесных полок, шкафчик, стол, видимо, предназначенный для приготовления пищи, обычная газовая плита, раковина, другой стол, уже обеденный и диван возле него, плотно примыкающий к углу. На окне - милые, мягкие даже на вид, нежные занавесочки; под потолком - маленькая круглая люстра. И все в одном цвете, в одной бежево-коричневой гамме 'под дерево', все до невозможности просто и вместе с тем оригинально и стильно.
  - Присаживайтесь, - голос девушки вновь вырвал молодого человека из размышлений, отвлекая от любования кухонькой. Он машинально кивнул и, пользуясь приглашением, присел - на самый краешек дивана, будто боясь испачкать, осквернить его своим присутствием.
  Девушка, выдвинув стоящий с другой стороны стола стул, присела напротив, кладя перед собой сцепленные в замок руки. Про предложенный чай она, судя по всему, уже успела забыть, а Кевин, скромный от природы, не решался напомнить ей об этом. К тому же - рассуждал он - сейчас есть вещи куда как более важные, нежели пустой с самого утра желудок. К слову, ничего съедобного к чаю ему не обещали, а без подкрашенной водички можно было как-нибудь и пережить.
  - Что вы хотите знать о нем?
  Фельдшер не колебался ни мгновения.
  - Все.
  Она вздохнула и, явно собираясь с мыслями, погладила шелковистую на вид скатерть, выравнивая какую-то незаметную складку.
  - Тогда придется начать издалека... - она бросила внимательный взгляд на явно готового к долгому рассказу собеседника и, набрав побольше воздуха, начала...
  ...Жила-была некогда на свете одна старушка. Старушка с довольно странной, и достаточно красивой фамилией - Рэдзеро. Жила она довольно замкнуто, с соседями никогда не общалась, за солью к ним не бегала и являлась для тех личностью, в общем-то, загадочной. У нее была дочь, носящая ту же фамилию. Был ли когда у старушки муж и куда он исчез - оставалось тайной, ибо секретов своих она никому никогда не раскрывала, держа все при себе. Жили они с дочерью тихо и мирно, внимания ничьего особенно не привлекали, производя впечатление самой, что ни на есть, простой, обычной семьи... Так продолжалось до тех пор, пока из их квартиры вдруг не понесся детский крик.
  Языки во дворе замололи, обсуждая неожиданное событие. Саму старушку подозревать в грехе казалось совершенно невозможным, да и попросту нелепым, посему местные кумушки мигом поняли, что 'в подоле' принесла дочурка, нагуляв дитя невесть от кого.
  Пообсуждали они эту новость, обсосали ее до косточек, да и забыли, увлекшись новыми сплетнями и событиями... Время шло. Бабка с внуком - как узнали о том, что дочь ее родила именно сына, оставалось неизвестным, но у сплетников свои способы добычи информации, - иногда появлялась во дворе, поначалу вывозя ребенка на свежий воздух в коляске, а потом уже и ведя за руку. Ничего необычного в этой ситуации местные болтушки не наблюдали, изредка лишь с неодобрением бурчали, что мать мальчика могла бы и сама гулять с ним, не нагружая этими обязанностями бабку. А потом вдруг узнали еще одну потрясающую новость - мать-то паренька оказалась кукушкой, да и бросила его на попечение бедной старухи, оставила и сына, и родную мать.
  Снова замололи языки, старательно обсуждая сложившуюся ситуацию, жалея бабку, ругая ее дочь, а иногда и саму старушку не обходя плохим словом, упрекая в неправильном воспитании, которое та дала своей дочери и высказывая уверенность, что и внук ее хорошим человеком не вырастет.
  Мальчик же, тем временем, подрастал, становясь все старше. Особенной общительностью он, вероятно, беря пример с воспитывающей его бабушки, не отличался, - друзей ни во дворе, ни в школе не заводил, с соседями предпочитал держаться подчеркнуто вежливо и отстраненно, и в конечном итоге кумушки стали поговаривать о психической неполноценности парня, утверждая, что испортила ребенка, несомненно, сама старуха. Да и наследственностью хорошей мальчишка, по их мнению, похвастаться явно не мог.
  Впрочем, никаких проблем окружающим мальчик не доставлял, чужого имущества не портил, да и учился неплохо, посему люди просто махнули на него рукой, принимая поистине соломоново решение не навязывать ему своего общества, коль скоро он в нем не нуждается.
  А ребенок рос. Миновали годы, мальчик стал подростком, затем юношей, молодым человеком... И новая новость потрясла весь двор.
  Неизвестно, откуда и с чего вдруг пошел такой слух, кто или что явилось его источником, но в правдивости его сомнений ни у кого не возникало: Шон - так звали парня - страшный человек, преступник. В этом утверждении все были до удивительного солидарны, хотя виды его преступлений, якобы виденные каждым из говорящих, разнились: парня называли и наркоманом, и вором, и мошенником, а кто-то утверждал, будто собственными глазами видел, как Шон убил человека. Правда, в полицию не обратился, побоявшись мести ужасного жильца. Шли разговоры о несомненной судимости парня, его стали подозревать во всех смертных грехах сразу, и теперь уже сами начали сторониться молодого человека, с опаской косясь на него.
  Шон же, решительно не желая замечать изменившегося к нему отношения (а может, и вправду его не видя), продолжал вести себя точно также, как и раньше, - оставался вежлив, приветлив и неимоверно холоден. Взгляд его голубых глаз, по свидетельству многих, был подобен ведру ледяной воды, а после непродолжительной беседы с этим парнем, хотелось сейчас же закутаться в плед.
  И при всем при этом местные девушки на выданье сходились во мнении, что Шон Рэдзеро - редкой красоты молодой человек. Надо признать, он и в самом деле был таким. Высокий, спортивный, сильный и подтянутый, с четкими, правильными чертами лица, с голубыми глазами и светлыми волосами, да к тому же еще и опасный - ну, разве мог он не быть привлекательным для подавляющего большинства представительниц слабого пола? А тут еще и родители запрещают общаться с этим парнем, а запретный плод манил еще издревле... В общем, отбою от девушек у Шона Рэдзеро не было.
  Бабушка его продолжала изредка показываться во дворе. Из квартиры, где она обитала вместе с внуком, никогда не доносилось никакого шума, там никто не ругался, никто не кричал, сама старушка не казалась несчастной, не щеголяла следами побоев - все указывало на вполне мирную и дружную жизнь двух родичей.
  И вдруг она исчезла. Люди, обнаружившие, что бабки что-то давненько не видно во дворе, да и поняв по некоторым признакам, что и в квартире она более не обитает, терялись в догадках - никаких похоронных процессий не было, гробов из квартиры не выносили, 'Скорая' сюда не приезжала и бабулю не забирала, но тем не менее, видеть ее больше никто не видел.
  Спрашивать ее внука побоялись. По двору зашептали, что Шон сам убил старушку, дабы получить квартиру в единоличное пользование и проворачивать там какие-то свои темные делишки, а останки-то ее, поди, ночью вывез, да и утопил где-нибудь в реке или в озере. Многие всерьез ожидали, что нет-нет, да объявят в новостях о найденном теле несчастной бабушки, но подобных объявлений так и не дождались...
  - После и сам он стал появляться здесь все реже и реже, - продолжала Энни, - Встречаюсь с ним изредка, здороваюсь, как и все, но более тесно общаться, как вы понимаете, желанием не горю. Думаю, некоторая доля правды в сплетнях об этом человеке все-таки есть, мне кажется, что он приобрел квартиру где-то в другом районе, подальше от злых языков. Ну, а честным путем такую сумму денег за такой короткий срок вряд ли удалось бы заработать... - она вздохнула и, снова опустив голову, несколько виновато прибавила, - Впрочем, это только мои предположения. Сплетничать я не люблю, лезть в чужую жизнь - тоже, но держаться от него на всякий случай предпочитаю подальше. Собственно, это все, что мне известно и, я боюсь, больше о нем не знает никто.
  Кевин помолчал. История, услышанная только что, произвела на молодого человека впечатление довольно противоречивое и, хоть и прояснила немного личность блондина, все же однозначно его опасности не подтвердила. Пожалуй, он сам уже знал о Шоне Рэдзеро несколько больше, чем его соседи, но до сих пор уверен в точности своих предположений не был.
  - То есть, никаких звуков там, или криков вы из его квартиры не слышали? - уточнил он и, подумав, прибавил, - После исчезновения старушки, я имею в виду.
  Девушка отрицательно покачала головой.
  - Нет, все тихо. А стены здесь тонкие, иногда слышно даже, как в соседнем подъезде соседи ругаются... Но с его стороны всегда тишина, - она задумалась ненадолго, затем неуверенно прибавила, - Хотя шаги его я, кажется, порой слышу. Но это только доказывает, что бывать здесь он иногда продолжает, а это я знаю и так.
  Кевин кивнул и задумчиво потеребил губу. То, что блондин периодически бывает в этой квартире он знал и сам, - в конечном итоге, свидетелем пребывания его здесь был лично. Но вот вопрос избиения Пола Галейна по-прежнему оставался открытым и, хотя у самого фельдшера сомнений и не вызывал, все-таки доказан ничем не был.
  - Скажите, Энни... - он помолчал, покусал губу и, наконец, пристально глянув на собеседницу, немного сдвинул брови, - У Шона есть братья?
  Девушка, похоже, такого вопроса решительно не ждавшая, ошарашенно заморгала, часто-часто хлопая длинными ресницами.
  - Почему вы так решили? - наконец растерянно вымолвила она, - Я ведь рассказала вам, что дочь старушки родила сына и куда-то испарилась. Никаких других детей здесь никто не видел, не могли же они держать ребенка постоянно взаперти! Да и не бывал здесь никто, кого можно было бы счесть родственниками Рэдзеро...
  Кевин кивнул и быстро облизал губы. Взор его был прикован к темно-синим, удивительным глазам собеседницы, глазам, которые он видел совсем недавно и которые так поразили его.
  - Нет, братьев у него нет, я уверенна, - безапелляционно закончила коротенький монолог Энни. Ее собеседник, кажется, почти не обратив внимания на эти слова, пытливо прищурился.
  - А у вас?
  
  ***
  Неизвестно откуда взявшийся порыв ветра взметнул сухую листву на подоконнике снаружи и бросил ее в окно. Звук, шорох, вызванный этим, прокатился в повисшей на кухне тишине до неприятного громко и девушка, словно разбуженная им, слегка вздрогнула, взирая на собеседника откровенно недоуменно и растерянно.
  - У меня?.. - она моргнула и, медленно покачав головой, нахмурилась, - Простите, но... причем здесь я?.. Или вы, что... - она чуть сузила глаза, вглядываясь в молодого человека с немалым подозрением и лицо ее откровенно помрачнело. Чувствовалось, что вопрос, а главное - подоплека его, угадываемая ею, ей неприятны.
  - Может быть, вы полагаете, что я что-то скрываю и я сама имею отношение к семье Рэдзеро?
  Голос ее в этот момент прозвучал достаточно резко и Кевин, лишь сейчас сообразивший, какие мысли вызвал своими словами, поспешно заморгал, пытаясь принять на себя вид совершенной невинности.
  - Нет-нет-нет, что вы! - он заставил себя улыбнуться и, еще раз мимолетно, но внимательно глянув на глаза собеседницы, поторопился сделать улыбку более обезоруживающей, - Я имел в виду совсем другое... другого человека, если сказать честно. Вопрос покажется, конечно, странным, но... - он умолк, взвешивая некоторые 'за' и 'против' и, выдержав таким образом сценическую паузу, заставив девушку немного потомиться в неведении, наконец, продолжил, - Не знаете ли вы как-нибудь случайно человека по имени Пол? Пол Галейн, если быть точнее.
  Лицо Энни, только что практически пылавшее скрытым негодованием, мрачное и недовольное вероятными подозрениями в ее адрес, моментально разгладилось. Густые ресницы несколько раз опустились и поднялись, синие глаза изумленно расширились, даже рот ее немного приоткрылся - изумление, овладевшее девушкой, было определенно неподдельным и, соответственно, каких бы то ни было новых подозрений вызывать не могло.
  - Пол Галейн и в самом деле мой брат... - медленно вымолвила она и, явно машинально переставив с места на место обитающую на столе сахарницу, немного склонила голову набок, - Но при чем здесь он? Я не думаю, что он как-то связан с человеком, о котором вы пришли узнать, да и, честно говоря, вообще не ожидала услышать его имя из ваших уст. Откуда вы его знаете?
  Кевин улыбнулся, предпочитая пока не давать ответа на закономерный и вполне ожидаемый вопрос. Настроение его, почти вопреки получаемой от этой девушки информации, становилось лучше и лучше буквально с каждой секундой, что трудно было бы счесть удивительным: путешествие к этому дому, начавшееся с, казалось бы, полного провала, теперь оборачивалось все большей и большей удачей, оправдывая себя уже более, чем на сто процентов. Ну, разве мог он подумать, что по прибытии сюда узнает не только настоящее имя блондина, не только получит хоть какую-то новую о нем информацию, но еще и обнаружит сестру несчастного пациента, который, надо заметить, во многом представлял собою загадку не менее интересную, чем его преследователь?
  - Кевин? - улыбка молодого человека, столь опрометчиво не скрытая им, Энни явно не понравилась. Поглощенный своими мыслями фельдшер, лишь сейчас осознав собственный промах, поторопился добавить в улыбку капельку вины и, не видя иного способа объясниться, слегка пожал плечами.
  - У вас такие же глаза, как у него, - слова эти прозвучали на удивление мягко, даже ласково и Кевин, вмиг смутившись и стараясь не покраснеть, торопливо прибавил, - Хотя у него они несколько странные - как будто подсвечены изнутри...
  - Да, верно... - девушка, не прекращая сверлить собеседника пытливым, подозрительным взглядом, немного повернула голову в сторону, взирая на него теперь искоса, - Это произошло после какой-то операции или эксперимента - он толком не объяснил. Но откуда вы знаете его? Я предположить не могла, что человек, которого интересует Шон Рэдзеро, может быть знаком с моим братом!
  - Да я, собственно... - Кевин откровенно замялся, не слишком хорошо представляя себе, как реагировать на эти слова. С одной стороны, если девушка является сестрой пострадавшего Галейна, она имеет право знать о случившемся с ее братом, но с другой... этот самый брат о своей сестре даже не упоминал, вероятно, не желая сообщать ей подробности своего состояния. Так имеет ли право сам фельдшер без согласования с больным извещать его родственников о его состоянии? Тем более, что это самое состояние уже уверенно налаживается и не сегодня-завтра Пол Галейн будет переведен из палаты реанимации в обычную. Момент этот сам Кевин, при помощи не особенно довольного таким раскладом Гилберта, изо всех сил старался оттянуть, справедливо полагая, что там, где находится сейчас, мужчина в большей безопасности, однако, 'час Х' неумолимо и закономерно приближался. В конечном итоге, выздоравливал Пол с почти невероятной скоростью и держать его в реанимации до полного исцеления было просто невозможно, - палата, занятая им, была нужна и для других пациентов.
  - Мы с ним всего лишь беседовали однажды, - наконец нашелся молодой человек, избегая уточнений, где, собственно, состоялась эта беседа, - Так что знакомство наше весьма поверхностное, шапочное... Но о сестре он не упоминал, - фельдшер обезоруживающе улыбнулся, вновь добавляя в улыбку некоторую толику вины. О сестре-то больной и в самом деле не упоминал, но почему-то сомнений в родстве этой девушки с ним у Кевина не возникало. Зато появилась твердая уверенность, что извещать Энни о своем состоянии, пугать ее им Пол не хотел. И, хотя Кевин и не был уверен, что, потакая желаниям пострадавшего, пусть и не высказанным вслух, но все же очевидным, он поступает правильно, другая часть его сознания уверенно напоминала о святости желаний умирающего, которая не может быть отменена, если умирающий передумал отправляться на тот свет.
  Между тем, Энни, не подозревающая о мыслях собеседника и, по-видимому, вполне удовлетворенная его ответом, слабо улыбнулась в ответ.
  - Пол не родной мне брат, - негромко и даже как будто виновато произнесла она, опуская взгляд и рассматривая скатерть, покрывающую столешницу, - Сводный. К тому же, узнали мы о существовании друг друга уже в довольно взрослом возрасте... - девушка подняла глаза и на лицо ее неожиданно легла тень ностальгических воспоминаний, - На самом деле, это было даже забавно. Как-то так получилось, что для меня никогда не было секретом наличие у папы другой семьи и, когда его не стало, я решила отыскать тех родственников. Мама эту затею не слишком одобрила, однако, видя мое стремление, все-таки сдалась и рассказала все, что ей было известно. Но начать поиски я так и не успела. Ложилась спать с мыслью о том, что начну их прямо с утра, а проснулась от звонка в дверь. На пороге стоял неизвестный мне молодой человек, который, не ходя вокруг да около, осведомился не я ли Энни Галейн (отец, хоть и не был женат на маме, но меня признал официально и фамилию мне свою дал). Когда же я подтвердила, он заявил, что я - его сестра. Я, если честно, сначала растерялась, не знала, ни как вести себя, ни чего вообще ждать от него, даже немного опасалась - Пол старше меня и, если бы у него ко мне были какие-то претензии... Но он был очень приветлив и вежлив, а как выяснили все окончательно и удостоверились в нашем родстве, сказал, что всегда мечтал о младшей сестренке. Ну, а я всегда мечтала о старшем брате, - девушка улыбнулась, - Наверное, наши с ним желания вошли в какой-то резонанс и поэтому сбылись. Вот как бывает.
  Кевин невольно улыбнулся в ответ. История Энни и в самом деле была довольно удивительной, но зато очень ясно подтверждала его предположения касательно желаний ее брата - если уж Пол мечтал о младшей сестренке, то, обретя ее, скорее всего, стремится защитить, оградить от любых проблем и неприятностей и, уж конечно, не хотел бы беспокоить известием о собственном тяжелом состоянии. Непонятно только, каким образом он попал в квартиру Рэдзеро незаметно для сестры, чья квартира находится совсем рядом...
  Молодой человек вздохнул и решительно, хотя и несколько неожиданно для себя самого, понялся на ноги.
  - Да, и в самом деле удивительная история, почти сказочная. Вы извините меня, Энни, но, боюсь, я должен идти. Мне очень приятно и интересно было пообщаться с вами, но было бы неплохо сегодня еще и показаться на работе... - улыбка фельдшера стала несколько смущенной. Слова его, в целом, не были ложью - на работу, а если быть точнее, в палату к Полу Галейну он и в самом деле хотел бы сегодня попасть, как минимум для того, чтобы убедиться, что последний до сих пор жив, но, не сообщая девушке всей правды, он, тем не менее, ощущал себя обманщиком, что его некоторым образом смущало. Хотя, конечно, эту ложь, вернее, недосказанность, вполне можно было оправдать, как тем, что она пойдет девушке только на благо, так и тем, что тайна, скрываемая им, принадлежит не ему.
  Кроме того, в свете полученных им подтверждений опасности Шона Рэдзеро, остро вставала необходимость решить, каким образом, переведя больного из палаты реанимации в обычную, обезопасить его от возможных, и даже вероятных посягательств блондина. Вопрос этот Кевин хотел подробно обсудить с Гилбертом, прекрасно зная, что тот, хоть и не любит, как он выражался, 'лезть не в свое дело', а все же убить или покалечить человека не позволит и, соответственно, может посоветовать что-то дельное.
  Энни, не подозревающая о размышлениях собеседника, кивнула, в свой черед поднимаясь на ноги.
  - Конечно, я... конечно, - фраза, которая, судя по всему, должна была бы иметь какое-то продолжение, так его и не получила. Девушка, ограничившись по сути лишь ее началом, быстро улыбнулась новому знакомому и, не говоря более ни слова, сама направилась в коридор, словно указывая ему дорогу. Кевин, не зная, что ответить, направился следом за ней.
  Долго собираться ему не пришлось - зайдя в квартиру, фельдшер не снял даже легкого весеннего пальто, лишь расстегнув его, поэтому все, что потребовалось сейчас сделать перед выходом - это отпереть дверь. Последняя распахнулась, Кевин ступил за порог, открывая рот, дабы попрощаться с приветливой девушкой и поблагодарить ее за предоставленную информацию, но не успел выдавить из себя ни звука.
  - Док? Ну, дела! Никак не думал обнаружить вас тут!
  Знакомый до омерзения, до тошноты голос штопором ввинтился в сознание и Кевин, почти налетев на отходящего от соседней двери обладателя этого голоса, с трудом заставил себя вместо того, чтобы поморщиться, выдавить жалкое и довольно бледное подобие улыбки.
  - Добрый день.
  Энни за его спиной, вне всякого сомнения тоже услышавшая и узнавшая этот голос, неуверенно переступила, немного выглядывая из-за плеча своего гостя. Острый, колкий взгляд холодных голубых глаз мгновенно скользнул к ней и на тонковатых губах блондина сверкнула такая знакомая Кевину острая, насмешливая улыбка.
  - Хаа... - ледяные глаза чуть сузились и молодой человек медленно, словно пробуя на вкус, провел по верхнему ряду зубов кончиком языка, становясь на короткое мгновение похож на хищника, учуявшего запах крови, - Да ты тут, я вижу, по делу... Кто бы мог подумать, что ты мутишь с нашей малышкой Энни! - последняя фраза, снова явно призванная поддержать образ не слишком далекого человека, прозвучала настолько ненатурально, с такой мерзкой язвительностью, что Кевин против воли стиснул в кулак сунутую в карман руку, машинально немного расправляя плечи, будто пытаясь заслонить девушку собой. Сама же Энни, даже не подозревавшая, что соседу известно ее имя, непроизвольно сглотнула и, не отдавая себе отчета в действиях, сделала шаг назад, вглубь квартиры.
  Парень, заметив это ее движение, чуть склонил голову набок. Улыбка, цветущая на его губах, приобрела несколько более мягкий оттенок, было похоже, что молодой человек осознал допущенную оплошность и теперь стремится исправить ее.
  - Засмущал? - голос его в этот миг напомнил кошачье мурлыканье, но приятнее от этого почему-то не стал, - Больше не стану, не бойся. В принципе, я по делам шел, если уж так... - он мимолетно глянул в сторону ведущей вниз лестницы, продолжая рассуждать, будто бы беседуя сам с собою, - Хотел в больницу заглянуть как раз, спросить, че там да как... Хорошо, что ты тут, док, - голубые глаза блеснули совершенно неоправданным весельем, - Чего там мой брат? Как себя чувствует? Я слышал, его вроде перевести в нормальную палату уже должны, да?
  - Что?.. - фельдшер, морально готовый к расспросам о 'брате' со стороны блондина, но никак не ожидавший услышать подобных заявлений, замер, пораженно созерцая собеседника и пытаясь сдержать собственное изумление. Демонстрировать собеседнику, насколько потрясен его осведомленностью, он не хотел.
  - Откуда... Вам это сказал Гилберт? - он пытливо прищурился, вглядываясь в стоящего напротив человека. Говоря начистоту, задавая вопрос, Кевин сам был абсолютно уверен, что ответ на него последует отрицательный - Гилберт, так не желающий вмешиваться в чужие дела и всегда старающийся самоустраниться от каких-либо, даже самых незначительных проблем, вряд ли стал бы откровенничать с этим человеком, но других вариантов предположить он просто не мог.
  Молодой человек, относительно недавно представившийся Джеком Кирасом, но отныне известный своему собеседнику под совершенно иным именем, недоуменно нахмурился.
  - Гилберт?.. - растерянно повторил он, но тотчас же понимающе заулыбался, - А, это тот парень, с которым ты все треплешься, когда приходишь навестить моего брата? Ну, который еще вечно бубнит, что лезть в чужие дела не хочет, да? Правильная, кстати, позиция, - он неожиданно кривовато ухмыльнулся, бросая на Кевина быстрый, колкий взгляд, - Всем бы рекомендовал себя так вести, - в словах этих, прозвучавших, казалось бы, совершенно отстраненно, брошенных как бы между делом, фельдшеру почудился некоторый намек, едва ли не угроза. В мыслях неожиданно вспыхнуло предположение, догадка, в верности которой молодой человек был уверен на сто процентов, - видимо, насколько ему самому надоел постоянно норовящий проникнуть в палату Галейна блондин, настолько и он успел надоесть этому самому блондину. А в свете только что узнанного, да еще и помноженного на собственные догадки о персоне этого парня, это могло быть довольно опасным - милый юноша, судя по всему, не остановился бы перед тем, чтобы убрать осточертевшего ему человека со своей дороги.
  - Мне это сказала какая-то медсестричка из местных, - блондин, не дожидаясь ответа на собственные вопросы, слегка пожал плечами, - Я спросил, как он там, она и ответила. Вроде же там палата нужна, а он выздоравливает быстро...
  - Все еще под вопросом, - поспешил прервать его фельдшер, - Чувствует он себя действительно гораздо лучше, но пока что беспокоить его не рекомендуется. Как только посещения будут разрешены, мы вам обязательно сообщим, - и, завершая речь, ставя точку в разговоре, он растянул губы в подобии вежливой улыбки.
  На лестничной площадке ненадолго воцарилось молчание. Затем молодой человек, на протяжении нескольких секунд с каким-то странным, задумчивым интересом созерцавший своего собеседника, мягко улыбнулся в ответ, взъерошивая волосы.
  - Ну, что ж... - глаза его сверкнули холодным пламенем и, словно отразив его, ярко-синим огнем полыхнул на пальце неизменный перстень, - Видимо, мне остается только ждать, - он моргнул, туша холодное пламя в очах и, вновь принимая на себя вид недалекого простачка, весело подмигнул, - Ладно, до встречи, док! Удачи с малышкой Энни, - и, махнув рукой, молодой человек легко сбежал вниз по лестнице, скрываясь, наконец, из виду.
  Кевин облегченно перевел дыхание. Состоявшаяся беседа удовольствия ему решительно не доставила.
  - Полагаю... - говорил он медленно, негромко, словно бы взвешивая каждое свое слово, - Я не ошибусь, если предположу, что это и был Шон Рэдзеро? - завершив вопрос, он обернулся, взглядывая на пристально созерцающую его девушку.
  Энни невнимательно качнула головой.
  - Не ошибетесь. Кевин... откуда вы знаете моего брата?
  Молодой человек, все еще находящийся под впечатлением от беседы с блондином, которого теперь имел полное право называть в мыслях - да и вслух - настоящим именем, недоуменно заморгал. Вопрос, совершенно, казалось бы, не связанный с темой беседы, поставил его в тупик.
  - Почему вы спрашиваете?
  Лицо девушки помрачнело. Убежденная, по-видимому, что собеседник пытается скрыть от нее что-то очень важное и совершенно этим недовольная, она нахмурилась, делая небольшой шажок вперед и словно бы переходя в атаку, исполненная решимости получить исчерпывающий ответ на свой вопрос.
  - Потому, что он несколько раз назвал вас 'док'. Потому, что вы, зная моего брата, знакомы и с Шоном Рэдзеро, и это дает возможность предположить, что и Пол имеет какое-то отношение к нему. А Шон - опасный человек и то, что он говорил о каком-то 'брате', которого у него не может быть... - она замолчала и неожиданно прижала руки к груди. В синих глазах ее заплескался страх.
  - Он... он же говорил не о моем брате, правда?..
  Кевин тяжело вздохнул. Эта девушка, столь неожиданно повстречавшаяся ему на пути, такая открытая и приветливая, вызывала в душе молодого человека самую искреннюю симпатию, самое неподдельное расположение и обманывать ее, заставляя нервничать и переживать, фельдшер хотел, пожалуй, не больше, чем ее брат. А девушка, тем не менее, волновалась, беспокоилась и как успокоить ее, он не знал. Единственное, что он мог бы сделать сейчас - это рассказать ей правду, все как есть, сообщить истину о том, что произошло, ответить на мучающие ее вопросы честно и искренне... но он колебался. Рассказ его не принес бы Энни ничего хорошего, даже преподнесенный наиболее мягко, но и неизвестность, тем более неизвестность пугающая, страшащая была определенно не лучше.
  - Я... - начал Кевин, но тотчас же замолчал. Что говорить, с чего начинать, он не знал.
  Девушка, напрасно прождав несколько секунд продолжения фразы, досадливо выдохнула и неожиданно повернулась к собеседнику спиной, явственно намереваясь вернуться в квартиру.
  - Вы правы, - голос ее зазвенел от негодования, - Лучше я позвоню Полу и узнаю все у него. Извините.
  - Энни! - видя, что собеседница всерьез вознамерилась выполнить то, о чем говорит, молодой человек не выдержал. Подавшись вперед, он схватил ее за плечо, останавливая и, тут же смутившись порыва, поспешил убрать руку.
  - Извините меня, - он вздохнул, немного опуская голову, - Но ваш брат и в самом деле ни слова не сказал о сестре и, я полагаю, не сделал этого, не желая вас волновать. Я не уверен, что имею право...
  - Знаете, дай ему волю, он бы велел не сообщать мне даже о своей смерти, - девушка, решительно оборвав собеседника и уже обернувшись к нему, скрестила руки на груди, - Поэтому говорите. Что с моим братом? Какое отношение к этому имеет этот человек? В конце концов, где он сейчас?
  Кевин немного помялся, оставляя себе время для колебаний, но затем, все-таки признавая правоту собеседницы, решительно мотнул головой, начиная отвечать на ее вопросы с конца.
  - Сейчас он в больнице. Но, поверьте, вам...
  Резкий рев мотора, неожиданно донесшийся с улицы, перебил молодого человека, заставляя его, умолкнув, нахмуриться и перевести взгляд на лестничное окно. Внезапный звук всколыхнул в его сознании странные мысли, предположения, мгновенно превратившиеся в уверенность и парень, забывая о том, что говорил, глянул на собеседницу теперь уже несколько обеспокоенно.
  - Что это?..
  Энни досадливо вздохнула. С ее точки зрения, в раздавшемся только что звуке не было ничего, что могло бы привлечь внимание, и интерес к нему собеседника, казавшийся скорее очередной попыткой избежать объяснений, заставил ее испытать вполне обоснованное раздражение.
  - Вы так и будете увиливать? - она нахмурилась, но все-таки, видя, похоже, самую искреннюю серьезность молодого человека, решила ответить на вопрос, - Это был звук мотора, наверное, мотора мотоцикла того парня, что недавно покинул наше общество. Не стоит так уж опасаться его, лучше...
  - Мотоцикла? - Кевин, чьи опасения и подозрения получили некоторое подтверждение, взволнованно повернулся к лестнице, - У него есть мотоцикл? Ах, дьявол...
  - Что такое? - девушка, решительно не понимающая поведения нового знакомого, как и причин, вызвавших его, немного повернула голову. Раздражение, вспыхнувшее, было, в ее душе несколько мгновений назад, улеглось - ситуация казалось серьезной, хотя и оставалась по-прежнему непонятной.
  - После его расспросов... - Кевин взъерошил шевелюру и на мгновение сжал губы, - Тем более, что он видел меня тут... Если он поедет в больницу...
  Беспокойство, волнение, владевшее молодым фельдшером, передалось и девушке. Она машинально расправила плечи, опуская доселе скрещенные на груди руки и, нервничая все больше и больше, шагнула вперед, почти покидая квартиру.
  - В больницу... к Полу?..
  Кевин, до сей поры разговаривающий больше с самим собой и отвечающий скорее собственным мыслям, нежели девушке, тряхнул головой, вынуждая себя вернуться на бренную землю. Взгляд светло-зеленых глаз его, прежде затуманенный взволнованными размышлениями, стал более осмысленным.
  - Боюсь, что да, - молодой человек вновь вздохнул и понуро опустил плечи. Пугать собеседницу ему не хотелось, но времени увиливать и избегать ответа на прямой вопрос сейчас определенно не было.
  - Я должен ехать, - он виновато моргнул и слегка развел руки в стороны, - Извините, я... я расскажу вам все, честное слово, Энни, но сейчас...
  Девушка, не слушая собеседника, решительно подняла руку, прерывая его и, вернувшись на миг в квартиру, схватила с крючка легкую куртку.
  - Вы расскажете мне обо всем по дороге. Едем.
  
  ***
  Мотор несколько раз чихнул, всячески демонстрируя свое категорическое нежелание работать, но в конечном итоге сдался и равномерно заворчал. Кевин, искоса глянув на сидящую на пассажирском сидении Энни, буркнул что-то недовольно сквозь стиснутые зубы и решительно надавил на педаль газа. Отговорить свою спутницу от визита в больницу он довольно безуспешно пытался на протяжении всего спуска вниз по лестнице и теперь, досадуя на нехватку времени, косился на победившую в споре девушку без особого удовольствия.
  Сейчас Энни, к которой еще совсем недавно он питал самое искреннее расположение, казалась ему упрямой, взбалмошной девицей, чрезвычайно раздражающей и неприятной. Теперь, глядя на нее и вспоминая единственное свое общение с Полом Галейном, тоже не оставившем ему очень уж приятных впечатлений, Кевин сумрачно думал, что девица - и в самом деле достойная сестра своего брата, и что в родстве их сомневаться больше не приходится.
  - Итак? - Энни, не подозревающая о мыслях своего собеседника, да и вообще убежденная в собственной правоте, повернула голову, выжидательно приподнимая брови, - Я слушаю вас.
  Фельдшер тяжело вздохнул. Смутные надежды все-таки избежать объяснений и благополучно перевалить их на Пола Галейна оказались разбиты в пух и прах.
  - Вы очень догадливая девушка, Энни, - говорил Кевин с неохотой, однако, постепенно увлекаясь рассказом, сам начал входить в раж, - Признаюсь, я был очень удивлен тем, как легко вы поняли, что этот парень, Рэдзеро, говорил именно о вашем брате, что он имеет к нему отношение... Хотя, честно сказать, какое отношение он к нему имеет, я до сих пор не знаю и сам. Все началось с того, что в 'Скорую' поступил вызов от некоего Джона Кираса, сообщающего о своем брате, пострадавшем от рук хулиганов...
  Энни слушала внимательно, не перебивая. Известие о побоях, которые довелось пережить ее брату, заставили ее побледнеть, хотя последующая информация, слова о том, что Пол пришел в себя настолько, что не сегодня-завтра будет переведен в обычную палату, несколько успокоили ее.
  Когда Кевин добрался до своего решения выяснить более подробно, кем же все-таки является настырный блондин, и коротко пересказал свой визит в домоуправление, девушка, вздохнув, слегка покачала головой.
  - Вы же говорите, что догадывались, что имя ненастоящее, - она чуть склонила голову набок, - Почему же тогда?..
  - Не знаю, - честно отозвался молодой человек, - Сейчас я думаю, что, возможно, стоило бы попытаться описать его внешность, но... Даже сейчас я не знаю, как можно было бы в таком случае объяснить мой интерес к нему. А тогда, стоя перед дверью, я и вовсе растерялся, вот и выдал то, что первое пришло в голову. Ну, а потом я встретил вас и остальное вам известно, - он вздохнул, сворачивая в небольшой переулок, ведущий к больнице, - И, должен сказать, мне совсем не понравилась беседа с этим Рэдзеро.
  Энни слегка поморщилась, переводя взгляд на дорогу впереди.
  - Я вообще не люблю общаться с ним, - негромко заметила она, помолчав несколько секунд, - Хотя обычно он ведет себя несколько иначе... Думаю, если бы не разыгрывал 'Джека Кираса', понравился бы вам еще меньше.
  - Быть может, - Кевин аккуратно въехал в приветливо и, как он всегда полагал, очень опрометчиво распахнутые ворота больницы и, свернув к одному из свободных мест стоянки, надавил на тормоз, - Как бы там ни было, не слишком приятно слышать угрозы из уст такого человека, как он.
  Повисло молчание. Фельдшер аккуратно припарковал автомобиль, с третьего раза уговорил мотор заглохнуть (с некоторых пор тот ухитрялся продолжать работу даже без ключа в замке зажигания) и, переведя взгляд на спутницу, слегка пожал плечами.
  - Приехали. И, кажется, не только мы - я вижу неподалеку мотоцикл.
  Энни, встрепенувшись и, по-видимому, вынырнув из каких-то своих мыслей, вопросительно вскинула брови и замотала головой, ища упомянутый Кевином транспорт. Наконец взгляд ее обнаружил искомое и на губах появилась слабая, но облегченная улыбка.
  - Его мотоцикл ярко-синий, я видела как-то раз... или пару раз, - улыбка девушки почему-то стала виноватой, - Да и модель, кажется, у Рэдзеро другая... Более спортивная, - наткнувшись на внимательный взгляд собеседника, она обреченно вздохнула и слегка развела руки в стороны, явственно извиняясь за собственную наблюдательность, - Мне всегда нравились мотоциклы. Вот поэтому... А почему вы решили, что он угрожал вам?
  Вопрос после смены темы оказался довольно неожиданным и Кевин откровенно растерялся. Кроме того, ответ на него был, на его взгляд, совершенно очевиден - угроза в словах и тоне блондина прослеживалась достаточно ясно и то, что для Энни она осталась незамеченной, было странно.
  - А как же его слова о том, что лучше бы не лезть не в свое дело?
  Девушка пожала плечами.
  - Ну, это все-таки трудно полагать прямой угрозой.
  - Но намек был более, чем очевиден! - Кевин нахмурился и, резко распахнув дверцу автомобиля, покинул его, выпрямляясь и в раздумье кусая губу. Энни, вышедшая из машины следом за спутником, аккуратно закрыла дверцу пассажирского сидения и, глянув в сторону входа в больницу, вновь перевела взор на него, ожидая каких-либо слов или действий, подсказывающих, куда идти. Фельдшер же, по-видимому, даже не заметил этого.
  - Одно странно, - медленно вымолвил он, бездумно глядя куда-то вперед, - Я готов поклясться, что при нем Гилберт никогда не говорил так... Откуда же Шону Рэдзеро могут быть известны эти слова?.. - он повернул голову, словно бы адресуя вопрос своей спутнице. Та, ответив внимательным и серьезно-настороженным взглядом, лишь слегка покачала головой, снова обращая внимание на вход в лечебное учреждение.
  
  ***
  Прошло совсем немного времени, а Кевин и его спутница, без особенных проблем проникнув в отделение интенсивной терапии, в просторечье именуемого реанимацией, уже остановились возле двери нужной палаты. Фельдшер, намеренно задержавшись возле нее, перевел взгляд на почему-то поникшую девушку и, приписав ее настроение опасениям увидеть искалеченного брата, ободряюще улыбнулся.
  - Не беспокойтесь. Пол вполне...
  - Хэй! - резкий окрик с другого конца коридора заставил его, умолкнув, перевести взгляд в том направлении. Из комнаты, предназначенной для отдыха медицинских работников к ним, двигаясь с такой скоростью, что даже полы белого халата немного развевались, спешил хорошо знакомый парню молодой мужчина.
  Фельдшер, находящийся вместе со спутницей на плохо освещенном участке коридора, поспешил шагнуть вперед, ближе к свету и приветливо помахал рукой. Спешащий к ним человек несколько сбавил скорость.
  - А, Хилхэнд. Не узнал тебя, - он приветливо кивнул, подходя ближе и, скользнув безучастным взглядом по спутнице приятеля, продолжил, - Я уже думал, что это снова тот парень.
  Кевин, бросив быстрый взгляд на посерьезневшую Энни, нахмурился и, пожимая приветственно протянутую руку, уточнил:
  - Блондин?
  Молодой мужчина, не видя смысла в ответе на, как ему казалось, довольно риторический вопрос, согласно моргнул. Фельдшер нервно облизал губы. До сей поры он почему-то думал, что 'тот парень' приходит сюда исключительно одновременно с ним.
  - А он тут разве... так часто бывает?
  Гилберт, а это был именно он, слегка пожал плечами.
  - Практически каждый день. Мне уже надоело постоянно выпроваживать его, тем более, что цыган твой идет на поправку, и тебе это известно. И ему тоже.
  Кевин устало вздохнул, склоняя голову в ответ.
  - Да, я... Подожди, - последние слова собеседника запоздало достигли его ушей и настойчиво постучали в голову, - Ты сказал - ему тоже?.. Но откуда? Как, ты же... это ты?..
  - Я ничего и никому не говорю, Хилхэнд, - Гилберт нахмурился и, особенно яростным жестом взъерошив собственные, и без того извечно лохматые волосы, продолжил, тщетно пытаясь скрыть раздражение, - Ты мог бы уже запомнить, что я не лезу не в свое дело. Вчера он явился и спросил, почему не может войти, коль скоро брат уже идет на поправку. Я решил, что он узнал это от тебя.
  - Чтобы я сказал ему такое, да ты с ума сошел!.. - возмутился Кевин, однако, тотчас же остыл, вспоминая мельком оброненную Рэдзеро фразу о какой-то местной медсестре, которая и сообщила ему необходимую информацию, - Ладно. Не важно... Что говорят о переводе? Они...
  - Завтра, - мужчина, совершенно не прореагировав на мимолетное возмущение приятеля, безразлично повел плечом, - С утра.
  - Как завтра?.. - Хилхэнд, бледнея, стиснул полу собственного короткого пальто и, недоверчиво качнув головой, шатнулся сначала назад, затем вперед, - Подожди, но... Но ведь говорили, что пока повременят!
  Собеседник с совершенным равнодушием чуть заметно качнул головой вбок, одновременно слегка приподнимая соответствующее плечо.
  - Это зависит не от меня, Кевин. Завтра с утра Пол Кирас будет переведен в обычную палату в травматологическом.
  Кевин закрыл лицо рукой. Все планы рушились, все летело к черту - попытки защитить Галейна, надежды избавиться от общения с Рэдзеро - всему стремительно приходил конец. Завтра с утра он будет переведен в самую обычную палату, в самом обычном отделении, где нет Гилберта, который смог бы продолжать отваживать блондина, где нет никакой особенной защиты и охраны...
  - Так значит... ему и в самом деле лучше?.. - голосок Энни, до сей поры скрывавшейся где-то в тени позади своего спутника, заставил последнего, вздрогнув, прийти в себя.
  Молодой мужчина, к которому и был обращен ее вопрос, медленно повернулся. Взгляд его светлых глаз уперся в девушку, на которую прежде он не обратил должного внимания, скользнул по ее фигуре и вновь вернулся к лицу.
  - Я не уверен, что могу предоставлять вам подобную информацию, - голос Гилберта отдавал профессиональным холодом и Кевин, кожей ощутив исходящую от приятеля враждебность, поторопился его успокоить.
  - Это его сестра, - негромко пояснил он, переводя взгляд с девушки на собеседника и обратно, - Настоящая. Можешь сказать ей... Хотя я уже говорил.
  Повисло недолгое молчание. Затем Гилберт, приподняв уголок губ со странным выражением повторил:
  - 'Настоящая'... - и, покачав головой, слегка вздохнул, - Я вижу, ты совсем заигрался в детектива, Хилхэнд. Можете зайти и убедиться в его состоянии сами, - слова эти, казалось бы, должные относиться к Энни, были обращены все же к ее спутнику, и девушка слегка поморщилась. Гилберт ей определенно не нравился.
  - Думаю, сопровождать вас туда мне нужды нет, - завершил, между тем, тот свою речь и, махнув рукой, направился восвояси.
  Молчание, воцарившееся после ухода мужчины, продлилось до тех самых пор, пока он не скрылся за дверью комнаты отдыха.
  - Он всегда такой?.. - Энни, первой решившаяся нарушить это молчание, вопросительно глянула на своего спутника. Кевин, слабо усмехнувшись, кивнул, в свой черед переводя взгляд на нее.
  - Всегда. Он вам не понравился?
  Девушка изобразила на лице что-то трудноопределимое, однако, вполне красноречивое.
  - Он никому не нравится... - фельдшер, подняв плечи, сунул руки в карманы пальто и, несколько секунд помолчав, продолжил, - На самом деле, Гилберт довольно несчастный человек. И одинокий к тому же. Друзей у него нет, общается он только с коллегами, да со мной, и то я не мог бы назвать его другом. Как и он меня, полагаю...
  - Но общается он с вами достаточно... - Энни слегка пошевелила пальцами в воздухе, затрудняясь с определением. Собеседник чуть усмехнулся.
  - Мы вместе учились в институте, но не дружили. Потом встретились здесь, на работе, узнали, что оба, хоть и имеем дипломы врачей, вынуждены работать на должностях, не совсем соответствующих полученной профессии - я фельдшер на 'Скорой', он - медбрат... На этой почве и сошлись, стали общаться. Но то, что он зовет меня по имени и может, в случае чего, помочь, совершенно ничего не значит, - Кевин, созерцающий пустой коридор, снова перевел взгляд на девушку, - Я благодарен ему за то, что он выполнил мою просьбу и не пустил Шона Рэдзеро к вашему брату. И мне бы очень хотелось как-то помочь ему, сделать его жизнь... даже не знаю, более яркой, что ли. Но пока что, боюсь, это выше моих сил, - он уверенно шагнул вперед, подходя к двери палаты, - Ладно. Идемте, ни к чему дольше стоять здесь.
  - Да-да, - Энни, в свой черед шагнув вперед, на мгновение закусила губу, - Только, Кевин... знаете... не удивляйтесь ничему, хорошо?
  Просьба, в свете самой ситуации, выглядела довольно странно и молодой фельдшер недоуменно замер, коснувшись ручки двери.
  - Чему, например?
  Девушка замялась.
  - Просто, понимаете... Вряд ли Пол будет рад моему визиту. Скорее даже наоборот...
  Кевин нахмурился. Ситуация стремительно обретала статус непонятной и ему это не нравилось.
  - Странная реакция для человека, к которому в больницу пришла сестра, - медленно проговорил он. Энни, уловив в его голосе, да и во взгляде, тень небольшого подозрения, недовольно вздохнула.
  - Я ведь говорила вам, что будь его воля, он и о своей смерти велел бы меня не уведомлять. Пол слишком озабочен тем, чтобы не усложнять мне жизнь, не волновать меня и никак не хочет понять, что таким поведением беспокоит меня еще больше. В общем... я вас предупредила. Идемте.
  
  ***
  Смуглый мужчина, лежащий на больничной койке и безразлично постукивающий пальцами по одеялу, заметив краем глаза открывающуюся дверь, повернул голову в ее сторону. И тотчас же, изумленный и возмущенный сверх всякой меры, уперся руками в кровать, с некоторым трудом поднимая верхнюю часть тела и садясь.
  Девушка, зашедшая на правах родственницы первой, сделала несколько откровенно неуверенных шагов внутрь палаты и остановилась, не решаясь двигаться дальше. Фельдшер, зашедший следом, аккуратно обойдя ее, встал рядом, внимательно следя за реакцией несчастного больного.
  Последняя не заставила себе ждать.
  - Какого дьявола ты здесь делаешь?! - Пол Галейн, уже вполне уверенно сидящий на кровати, негодующе нахмурился и, переведя взгляд на Кевина, хрипло и гневно прибавил, - За каким чертом ты ее сюда приволок?!
  - По-моему, для несчастного больного кто-то слишком громко ругается, - вздохнул молодой человек, обращаясь скорее к своей спутнице, а может быть, и вовсе к самому себе, но уж точно не к Полу. Тот, прекрасно услышав произнесенные нарочито негромко слова, гневно выдохнул через нос, принимаясь затем вновь медленно набирать в себя воздух, явно собираясь разразиться негодующей тирадой.
  Энни, решительно вызывая огонь его ярости на себя, сделала шаг вперед.
  - Пол, успокойся. Это я попросила Кевина, чтобы он...
  - В тебе как раз никто и не сомневается, - оборвал ее мужчина и, снова взглянув на фельдшера, замершего под его взглядом по стойке 'смирно', ядовито прибавил, - Но он, кажется, мужчина, и к тому же старше тебя. Мог бы хоть изредка пользоваться мозгами по назначению!
  - А ты мог бы не орать так! - молодой человек, вмиг ощетинившись, раздраженно скрестил руки на груди, - В больнице находишься, в конце концов! И я бы не сказал, что Энни особенно спрашивала меня...
  - Ну, конечно, - Галейн, презрительно фыркнув, подвинулся на кровати, ставя подушку повыше и устраиваясь поудобнее. Девушка, предвкушающая словесную взбучку и в свой адрес, поспешила прийти ему на помощь, поправляя подушку.
  - А рассказал ей обо мне кто, интересно? Или, может, ты сама догадалась? - взгляд темно-синих, будто подсвеченных изнутри глаз уперся в девушку и та, несколько сжавшись под ним, отрицательно покачала головой. Однако, сказать ничего не успела - Кевин, недовольный таким обилием наездов в свой адрес, уверенно перехватил инициативу.
  - Ей рассказал Шон Рэдзеро, если на то пошло, - довольно категорично сообщил он, сам делая несколько шагов вперед и останавливаясь уже возле постели мгновенно посерьезневшего больного, - Конечно, он говорил о 'своем брате', но Энни оказалась догадлива и...
  Пол, не давая ему продолжать, поднял руку в останавливающем жесте и, не в силах прямо сейчас говорить, несколько раз кашлянул. Девушка, обеспокоенно коснувшись его плеча, взволнованно глянула на фельдшера, но тот только покачал головой. Пройти за несколько дней кашель, вызванный повреждением, пусть и несильным, легкого, не мог - времени должно было пройти больше. Мужчина и без того выздоравливал до удивительного быстро - многие на его месте, получив такие повреждения, еще не могли бы даже сидеть. А этот еще и ухитрялся вполне громко и уверенно выражать свое возмущение.
  - Как вы... оба могли встретиться с ним?.. - наконец выдавил из себя пострадавший и, переведя взгляд на сестру, снова нахмурился, - Это ты рассказала ему про этого парня?
  - Я рассказала только то, что знаю! - Энни торопливо подняла руки, показывая, что сдается, - Про его детство, имя, про то, что его считают опасным... Я больше и не знаю.
  - Больше никто не знает, - негромко отозвался Галейн, опуская взгляд. Кевин, пристально наблюдающий за ним, насторожился. Что-то было в этом жесте, в этих словах странное, что-то навевало смутные подозрения, но какие - он понять пока не мог.
  - Ладно... - Пол, не давая молодому человеку осознать, в чем же он его подозревает, вновь поднял взгляд и, утомленно вздохнув, посильнее откинулся на подушку, - Рассказывайте. Где вы могли встретить Шона? Как вы вообще познакомились, я... Я ведь не говорил о сестре? - взгляд его устремился к фельдшеру и тот, не видя смысла отрицать это, уверенно кивнул. Галейн кивнул сам и продолжил:
  - Вот и объясните мне, что вы там устроили, пока я валяюсь здесь. Боги, что за люди меня окружают - даже поболеть не дадут спокойно...
  Кевин, быстро переглянувшись с Энни, негромко хмыкнул и, подойдя ближе, присел на краешек стула, стоящего возле кровати больного и оставленного здесь, очевидно, для медсестры.
  - Услуга за услугу, - он ухмыльнулся и, сцепив пальцы в замок, устроил их на коленях, принимая на себя вид совершенно невинного, примерного школьника, - Мы расскажем тебе то, что ты просишь, а ты объяснишь нам, в чем дело и что происходит. Подходит такой вариант?
  Пол с явным удивлением моргнул и, демонстрируя всем своим видом пораженное негодование, перевел взгляд на сестру.
  - Это же шантаж.
  Девушка воодушевленно кивнула. Лично ей предложение Кевина понравилось и упускать возможность прояснить для себя ситуацию она была не намерена.
  - Конечно. Но, боюсь, при учете того, что нас тут двое против одного, тебе придется согласиться.
  Галейн недовольно поморщился и, не отвечая, махнул рукой, давая понять, что под давлением разного рода фактов вынужден принять эти условия...
  ...Прошло не меньше, но и не больше получаса, прежде, чем Кевин завершил рассказ. Энни, похоже, и сама слушающая его во второй раз с большим вниманием, предпочитала не вмешиваться, лишь пару раз поправив молодого человека и уточнив некоторые детали.
  Наконец, фельдшер замолчал и в ожидании реакции уставился на главного слушателя, внимавшего ему с больничной койки, скрестив руки на груди.
  Пол некоторое время, выдерживая паузу, не произносил ни слова, разглядывая собственные, укрытые одеялом, ноги, затем все-таки перевел хмурый взгляд на рассказчика.
  - Значит, он начал тебе угрожать?
  Кевин кивнул. Сопровождать сей жест словами ему казалось вполне бессмысленным. Галейн поднял руку и, зачесав пальцами назад густую шевелюру, тяжело вздохнул, поднимая взор к потолку.
  - Это осложняет дело... - в раздумье вымолвил он, и молодой человек невольно нахмурился. Создавалось ощущение, будто у несчастного больного на его счет были какие-то свои планы, которые поведение Рэдзеро грозило нарушить. И, надо заметить, доволен Кевин этим ощущением совершенно не был - быть марионеткой, разменной монетой в игре этих двух людей ему совсем не хотелось.
  - Тогда, может, стоит обратиться в полицию? - слова прозвучали прежде, чем он успел их обдумать.
  По губам Пола скользнула насмешливая и, в тоже время - совершенно безнадежная улыбка.
  - Полицию? - он покачал головой и, все так же продолжая изучать потолок, продолжил, - Полиция здесь не поможет, Кевин, поверь мне... Извини, что втянул тебя в это, - он опустил взгляд на собеседника и тяжело вздохнул, - Я не думал, что дело дойдет до этого. Угрозы Шона...
  - Слушайте, - Энни, некоторое время честно хранившая молчание и не вмешивавшаяся в беседу брата с фельдшером, наконец не выдержала, - Но ведь его слова не были прямой угрозой. Это же был просто намек, может, не стоит так уж?..
  - В устах этого человека, Энни, - Пол перевел взгляд на сестру, слегка сдвигая брови, - Даже такой намек является прямой угрозой, уж поверь мне. И, по правде говоря, я бы рекомендовал Кевину действительно оставить все эти дела, забыть обо мне и о Рэдзеро, и жить дальше... - он поморщился, - Вот только я не уверен, что Шон о нем забудет, - он потер лоб и мрачно закончил, - С ним я вообще ни в чем не уверен.
  - Кроме того, что он способен перешагнуть через мой труп, - не менее мрачно откликнулся Кевин и, в свой черед вздохнув, немного опустил плечи. Энни, побледнев при этих словах, испуганно перевела взгляд с брата на нового знакомого, затем обратно.
  - Он и в самом деле... Так вы знали?
  Хилхэнд, поймав на себе укоризненный взор больного и только сейчас сообразив, что, пожалуй, говорить об этом в присутствии девушки не стоило бы, недовольно мотнул головой, стараясь не поморщиться при этом. Необходимость отслеживать собственные слова при обсуждении столь серьезной и, возможно, угрожающей ему самому ситуации, его несколько напрягала.
  - Нет. Так сказал ваш брат, хотя и не объяснил толком ничего... Кстати, можешь приступать к объяснениям, - молодой человек, легко передав эстафетную палочку Полу Галейну, чуть приподнял уголок губ, - Мы вполне готовы выслушать тебя, не правда ли, Энни?
  Девушка, на самом деле, совершенно не готовая слушать кровавые подробности общения ее брата с Шоном Рэдзеро, неуверенно кивнула и, устроившись поудобнее на краю кровати, где и сидела все это время, просительно глянула на мужчину.
  - Только прошу, Пол... Без страшных подробностей, ладно?
  Лицо Галейна приняло откровенно усталое выражение.
  - Я постараюсь, - довольно отстраненно откликнулся он и, протерев обеими руками лицо, перевел взгляд на единственное здесь окно, собираясь с мыслями, дабы начать рассказ.
  - Полагаю, ни для кого в этом городе не может быть секретом то, что кроме официальной власти здесь существует еще и власть криминальная, люди, которые делают все, что им заблагорассудится без оглядки на закон, полностью убежденные в собственной безнаказанности. Впрочем, нельзя сказать, чтобы уверенность их была безосновательна - покуда возглавляет этот конгломерат человек по имени Трес, никто и в самом деле не может их тронуть. Откуда он появился, кто он такой - этого не знает никто. Но ни для кого не секрет, что в случае неприятности, постигшей кого-то из его людей, Тресу довольно сделать один звонок и проблемы разрешаться, словно по волшебству. Никто не знает настоящего его имени, никто не видел его лица, он - это только прозвище, данное ему за то, что поговаривают, будто в настоящем его имени всего лишь три буквы. Иногда можно подумать, что Трес - фигура совершенно абстрактная, можно усомниться в самом его существовании, однако, самые приближенные знают, что он существует, общались с ним, хотя так и остались в неведении насчет его внешности. Шон Рэдзеро относится к таким приближенным. Как я уже говорил, парень достаточно опасен для того, чтобы работать на Треса, но при этом достаточно умен, чтобы, притворяясь подчиненным, создать практически полноправное партнерство. Этот человек олицетворяет собою одно из самых, на мой взгляд, страшных сочетаний - в нем прекрасно уживаются и ум, и сила, и невероятная жестокость вкупе с безжалостностью... Говоря начистоту, я никогда не хотел попасться ему на пути, ибо, хоть и не считаю себя слабаком, но все же опасаюсь и всегда опасался после этой встречи более не увидеть неба, - он перевел взгляд за окно, где синел чистый, ясный небосклон и, вздохнув, продолжил свой безрадостный рассказ, - Однако, случилось так, что мне все-таки довелось пересечься с этим парнем. И началось это с того, что я, очень давно разыскивая одну, важную мне и, как я полагал, только мне, информацию, неожиданно нашел ее. Произошло это и в самом деле случайно, однако, заполучив в процессе поисков некоторую паранойю, я предпочел уничтожить все ее следы, сохранив лишь в своем сознании, да в виде шифра, что, впрочем, было довольно равноценно, поскольку шифр этот понять и прочесть способен только я. Я так и поступил, не раздумывая, да и, признаюсь, в глубине души не слишком-то веря, что кого-то еще может заинтересовать такая ерунда... Но, как показала практика, я в глубине себя ошибался, тогда как паранойя моя оказалась абсолютно права, ибо Трес тоже интересовался этим. И, узнав о том, что кто-то по имени Пол Галейн добрался до нужных сведений раньше него, он, разумеется, возжелал побеседовать со мною по душам. Однако, коль скоро внешность свою он скрывает, демонстрировать ее незнакомцу он, конечно, не захотел, посему провести воспитательную беседу поручил своему цепному псу, своему страшному партнеру - Шону Рэдзеро.
  Мужчина замолчал, переводя дух. Говорить он пытался, действительно избегая страшных подробностей, как того просила его сестра, однако, немного увлекаясь собственным рассказом, сбивался и сейчас изо всех сил пытался сообразить, как помягче пересказать ту самую беседу, о которой упомянул. Наконец, все еще не уверенный в том, что избрал верный путь, он продолжил.
  - Не подозревая о тучах, сгущающихся над моей головой, я продолжал спокойно жить своей жизнью - занимался делами, ездил за покупками, ходил в гости к сестре... Так случилось и в тот раз, неделю назад. Я зашел в знакомый подъезд, намереваясь подняться на третий этаж, но успел сделать лишь несколько шагов, когда кто-то невидимый схватил меня сзади и приставил нож к моему горлу. Я замер, ничего не понимая, а незнакомец тихо произнес, что Тресу нужна от меня некоторая информация, и что я, должно быть, понимаю, какая. Я понимал. Понимал прекрасно, - я не мог знать ничего, кроме того, что было важно мне, что могло бы заинтересовать такого человека, как Трес. Но предоставлять ему эти сведения я не собирался, поэтому попытался сделать вид, что не имею понятия, о чем идет речь. Как сознаю сейчас, в этом и была моя ошибка - играть со столь опасным человеком нельзя, это может иметь слишком... далеко идущие последствия. Я плохо помню, что происходило дальше. Он держал нож у моего горла, я был морально готов к тому, что он перережет мне его, но вместо этого вдруг ощутил укол. Или сначала последовал удар?.. Я помню, он оглушил меня, а укол, быть может, сделал уже в квартире... Как бы там ни было, а в голове помутилось практически сразу, во всем теле появилась какая-то очень неприятная, гадкая слабость и я, почти не в силах держаться на ногах, стал наваливаться на него. Он легко подхватил меня и поволок к лифту. Я шел, совершенно не в состоянии сопротивляться, шатаясь, как пьяный; шел, думая, что поднимаюсь на эшафот, но не мог не идти. Помню, как ярко высветилась нажатая им кнопка в лифте, как полыхнула в моем сознании цифра на ней - цифра три... Потом... - мужчина неуверенно потер лоб, - Помню несколько дверей, он открыл одну, втолкнул меня внутрь... Не отпирал, а просто открыл - должно быть, знал, что отпирать будет неудобно и подготовился. Я упал. Дальнейшее рассказывать не буду, не хочу пугать подробностями, но было больно и как-то особенно отвратительно - я не мог шевелиться, не мог сопротивляться, в какой-то момент я почувствовал, что не могу даже говорить - язык как будто одеревенел, мне казалось, что я умираю или даже, быть может, уже умер. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Иногда я терял сознание, потом приходил в себя. Он все время повторял что-то, требовал отдать... Но отвечать я не мог. Потом все закончилось и я, в очередной раз придя в себя, с удивлением услышал, что он вызывает скорую - вероятно, осознал, что несколько перестарался и что информации от меня ему получить не удастся. Я помню еще, как он сказал мне, что машина скоро прибудет и что сегодня я не умру, после этого отключился. Когда пришел в себя, в комнатушке уже был Кевин.
  Пол умолк, всем своим видом давая понять, что рассказ завершен. О своем общении с Рэдзеро он говорил отстраненно, словно бы не придавая особого значения собственным словам, однако, Кевин, пристально следящий за рассказчиком, заметил несколько раз скользнувшую по его лицу тень боли и, понимая, что вспоминать о случившемся ему достаточно неприятно, тяжело вздохнул. Задавать вопросов, могущих опять всколыхнуть болезненные воспоминания больного ему совершенно не хотелось, но кое-что не давало ему покоя и не уточнить этого он просто не мог. Ему казалось даже, что не имел права.
  - Что же он просил тебя отдать? - негромко произнес фельдшер, и Энни, по-видимому, в массе неприятной информации упустившая эти слова брата, вздрогнув, подняла голову. Сам Галейн, хмурясь, недоуменно глянул на собеседника.
  - Что?
  - Ты сказал, Шон требовал, чтобы ты что-то отдал, - напомнил молодой человек, чуть сдвигая брови, - Что? Неужели ты, в угоду паранойе, носишь шифровку с собой?
  Повисло молчание. Пол, склонив голову набок, пристально изучал до удивительного внимательного и догадливого собеседника, Энни, переводя взгляд с одного на другого, молча ожидала ответа брата. Говорить что-либо сейчас она не хотела, не очень-то хорошо и зная, что в такой ситуации можно сказать.
  Наконец, мужчина, все так же не произнося ни слова, легко усмехнулся и, неожиданно подняв руки, легким, уверенным, явно многократно отточенным движением, вынул из уха серьгу, затем протягивая ее растерявшемуся фельдшеру.
  - Смотри.
  Кевин неуверенно принял протягиваемый ему предмет, внимательно изучая его. Однако, ничего необычного взгляду его не предстало - он сжимал в пальцах самую обыкновенную сережку, кольцо со свисающим с него металлическим крестом, быть может, нетривиальную по форме, но более ничем не примечательную. Он поднял голову и вопросительно приподнял брови. Пол, пристально следящий за ним, чуть покачал головой. Похоже было, что внимательность фельдшера начинает разочаровывать его.
  - Она ровная?
  Вопрос на несколько мгновений поставил молодого человека в тупик. Он вновь опустил взгляд на серьгу в своих руках, неуверенно провел пальцем по металлической полоске - нижней части креста, и, нахмурившись, склонил голову набок, поворачивая предмет к свету и старательно вглядываясь в него.
  - Здесь какие-то точки, полоски... Плохо видно... - голос парня прозвучал неуверенно, однако, почти сразу, подстегнутый внезапной догадкой, обрел твердость, - Азбука Морзе?
  Галейн довольно улыбнулся. Сидящему перед ним парню он доверял и, хоть и не особенно рвался раскрывать все свои тайны, тем более в присутствии сестры, которая могла бы заволноваться, все же обрести в его лице союзника был рад, тем более, что союзник этот производил впечатление человека, можно сказать, перспективного.
  - Ты и в самом деле очень умный парень, Кевин, - произнес он и, кивнув, протянул руку за серьгой, дабы вернуть ее на законное место, - Но она несколько... адаптирована под мои нужды и запросы.
  - И прочесть ее способен лишь ты... - медленно проговорил его собеседник, отдавая требуемый предмет. Пол, не отвечая, согласно моргнул, вдевая серьгу обратно в ухо.
  Фельдшер неодобрительно покачал головой. Поведение столь яростно защищаемого им на протяжении всей последней недели человека выглядело откровенно безрассудным, очень рискованным и, в свете присутствия в его жизни таких людей, как те, о которых сам он только что говорил, даже глупым, чем совершенно не устраивало самого Хилхэнда. Как можно, в конце концов, защищать человека, который сам с радостной готовностью лезет на рожон?
  - Лучше всего все прятать на виду, - Галейн пожал плечами и, ухмыльнувшись, слегка подмигнул ему, - Не думаю, что Тресу или Рэдзеро известно, где именно записан сам шифр. Им хочется, чтобы я рассказал все сам и, пока они пребывают в уверенности, что других путей узнать информацию у них нет - я в безопасности. Потому что как только я стану им не нужен... - Пол поморщился и с неохотой продолжил, немного понижая голос, - Если Шон Рэдзеро решит избавить мир от чьего-то существования, этого человека не спасет ничто - ни крепкие засовы, ни стены, ни люди с оружием... И я бы не хотел оказаться в таком положении. Ты чего?
  Кевин, без особенного внимания слушая Пола, сидел, закрыв лицо руками. Услышав обращенные к нему слова, он вздрогнул и, продолжая касаться одной рукой лба, другой потер переносицу. В лице его явственно угадывалось какое-то напряжение.
  - Очень много информации... - голос молодого человека прозвучал несколько приглушенно, - Голова разболелась. Слушайте... вы не против, если я пойду попрошу у Гилберта таблетку?..
  Энни, переглянувшись с братом, удивленно моргнула. Спрашивать разрешения в подобной ситуации показалось ей немного странным, однако, учитывая некоторые, уже знакомые ей, аспекты поведения этого парня, было довольно предсказуемым.
  - Иди, конечно, - озвучил ее и свое мнение брат, слегка пожимая плечами и, проводив молодого фельдшера, идущего к выходу из палаты чуть пошатываясь и непрестанно держась за голову, взглядом, повернулся к сестре.
  
  ***
  В далекой вышине раскатисто громыхнуло и по подоконнику забарабанили твердые капли неожиданно хлынувшего ливня. Сильный порыв ветра подхватил его косые струи и резко швырнул в окно, словно стараясь, вышибив его, проникнуть в комнату. Деревья, сгибаясь под жестоким натиском беспощадного урагана, зашумели листвой, закачались, заметались за стеклом, царапая его ветвями.
  Молодой человек, расслабленно полулежащий в глубоком мягком кресле, оторвался от книги и, запрокинув голову, бросил равнодушный, бездумный взгляд на окно. Океанский шторм, бушующий на немного пожелтевших от времени страницах, казалось, вырвался из повествования, воплощаясь в реальности и теперь, лишенный возможности играть с волнами, грозил обратить весь город в море.
  Парень мотнул головой, сбрасывая легкое наваждение и, взъерошив по старой привычке светлые волосы, устроился поуютнее, немного присползая в кресле, закидывая длинные ноги на стоящий возле него круглый пуф и, вновь обращая свой взгляд к книге, погрузился в морскую битву, разыгрывающуюся на ее страницах.
  На улице продолжала неистовствовать непогода, в романе дьявольский ветер рвал паруса, сбивая суда с курса и сшибая их бортами, но в маленькой гостиной небольшого двухэтажного домика было уютно и тепло. Высокий торшер позади кресла давал довольно света для чтения, с кухни тянуло приятным, будоражащим аппетит, ароматом и доносилось тихое побулькивание, и вся эта обстановка навевала такое умиротворение, такое спокойствие, что неожиданно раздавшийся в почти абсолютной тишине телефонный звонок заставил молодого человека вздрогнуть.
  Оглянувшись по сторонам и обнаружив противно верещащий (играла его любимая мелодия) аппарат на тумбочке, находящейся вполне в пределах его досягаемости, парень вздохнул и, пытаясь одновременно не изменить положения, дотянуться до телефона и удержать книгу, едва не уронил последнюю. Тихо чертыхнувшись, он с видимым неудовольствием, но все же достаточно легко поднялся на ноги и, схватив мобильный, безо всякого энтузиазма принял вызов. Номер на дисплее не был ему знаком, и в тоже время не оставлял сомнений в личности абонента - с неизвестных номеров мог звонить лишь один знакомый ему человек.
  - Слушаю, - голос его звучал спокойно, размеренно, но с ясно прослеживаемыми в нем нотками холода, - Трес?
  - Только не делай вид, что не узнал, - отвечающий ему голос так и сочился насмешкой, - Появилась новая информация. Что ты выяснил?
  Парень, словно забыв о том, что собеседник не видит его, равнодушно пожал плечами.
  - Пока ничего.
  - Кажется, я велел тебе найти Дикса, - судя по тону, говорящий явно нахмурился. Его собеседник фыркнул.
  - Знаешь, я не могу выйти на улицу и спрашивать каждого встречного, не Дикс ли он. На парня не так просто выйти, тем более, что кроме прозвища о нем ничего неизвестно... - он ухмыльнулся и провокационно прибавил, - Как странно, мне это напоминает еще кого-то. Не знаешь случайно, кто это может быть?
  - Я не предрасположен к шуткам, Рэдзеро, - в голосе говорящего зазвенела сталь, однако, на собеседника его это явно не произвело должного впечатления. Зевнув, он оглянулся через плечо и, снова опускаясь в мягкое кресло, опять закинул ноги на стоящий перед ним пуф.
  - Тебе определенно надо развивать чувство юмора, босс, - говорил молодой человек нарочито развязно, словно желая продемонстрировать свое несколько наплевательское отношение к тому, кого звал 'боссом', - Что там у тебя за информация?
  В трубке повисло недолгое молчание; откуда-то донесся плохо различимый шум. Парень, вслушавшись, сумел различить несколько голосов и чьи-то шаги.
  - Потом сообщу... - ответ прозвучал немного отстраненно, чудилось, что человек, именующий себя Тресом, куда-то спешит, - Найди Дикса, Шон. И побыстрее!
  - Вас понял, босс, - Шон, ухмыльнувшись приказу, равнодушно отодвинул телефон от уха и, прерывая разговор, сбросил вызов. А затем, лениво потянувшись, почти бросил аппарат обратно на тумбочку и снова схватил книгу, абсолютно не намереваясь портить столь чудесный и умиротворенный вечер поисками какого-то парня. Взгляд его безошибочно выхватил из текста предложение, на котором он был прерван и блондин, вновь расслабленно устроившись в кресле, с наслаждением снова погрузился в чтение.
  - Все готово!
  Женский голос, донесшийся с кухни, заставил молодого человека, тяжело вздохнув, бросить на любимое произведение взгляд, полный страдания. Чувствовалось, что спокойно почитать ему сегодня не удастся.
  - Сейчас иду, - не слишком громко и достаточно равнодушно отозвался он и, искренне намереваясь лишь дочитать начатое предложение, опять уткнулся в книгу. Морская битва на ее страницах продолжалась, набирала обороты, события все накалялись и секунды, беззастенчиво слагаясь в минуты, полетели мимо молодого человека, мгновенно забывшего обо всем на свете, в какую-то неведомую даль.
  Очнулся он от того, что книга в его руках пару раз странно дернулась и слуха его коснулся негромкий стук. Непонимающе заморгав, он поднял взор, с большим трудом снова отрываясь от повествования и растерянно воззрился на стоящую рядом с креслом пожилую женщину, только что постучавшую костяшками пальцев по обложке его любимого издания.
  - А?..
  - Я сказала, что все готово, - женщина, мягко улыбаясь, слегка покачала головой, - В который раз ты уже перечитываешь эту книгу?
  Блондин, со вкусом потянувшись, заложил повесть чем-то, попавшимся ему под руку и, скинув ноги с пуфа, легко поднялся, пожимая плечами.
  - Не помню. Но она помогает мне расслабиться, а расслабление, как тебе известно, - вещь достаточно необходимая, - и, завершив тираду обворожительной улыбкой, он уверенным шагом направился в сторону ванной комнаты, дабы вымыть перед ужином руки.
  Собеседница последовала за ним.
  - Однако с твоим образом жизни не стоило бы так сильно отключаться от всего окружающего. Это может сослужить тебе плохую службу, Шон.
  - Брось, ба, - в ванной зашумела вода, возвещающая о начале водных процедур и парень несколько повысил голос, перекрывая ее шум, - Ты прекрасно знаешь, - так расслабиться я могу только здесь. Я же не дурак, чтобы позволять себе отключаться, находясь на работе.
  Женщина, предпочитая ничего не говорить, слабо кивнула и, вздохнув, чуть покачала головой. Она была еще далеко не стара и, вопреки расхожему мнению, витавшему некогда среди сплетников, 'старушкой' называть ее было бы слишком преждевременно, - она лишь начинала входить в пору своей прекрасной, роскошной осени, только приближаясь к царственному увяданию. Но жизнь ее, еще могущая бить ключом, была всецело посвящена внуку - никого иного не видела она вокруг, ничьи дела не интересовали ее и ничьим словам она не верила так, как всегда верила ему. Впрочем, нельзя сказать, чтобы она полагала свою жизнь хоть сколько-нибудь пустой, или не была удовлетворена ею, - нет, совсем наоборот, ей казалось, что более полной, чем сейчас, жизнь ее быть попросту не может.
  Внука она обожала. Получив его, этот подарок непутевой дочери, рожденной ею в достаточно раннем возрасте, когда ей самой едва исполнилось тридцать лет, она привязалась к мальчику мгновенно, заботилась о нем так, как не каждая мать может заботиться о родном сыне. Она растила его после побега дочери, она его воспитывала, учила, помогала с уроками, она любила его безумно и сильно, гордясь им вопреки даже тому, кем он стал.
  Шон платил ей тем же. Вновь вопреки мнению сплетников, обвинявших его едва ли не в убийстве бабушки, он обожал ее, за нее готов был любому перегрызть глотку, старался заботиться изо всех сил, обеспечивая ее быт и, хоть и жил постоянно на другой квартире, был довольно частым гостем в приобретенном им для нее домике.
  И поэтому сейчас он говорил чистую правду - нигде, кроме как здесь, полноценно расслабиться он не мог. И поэтому бабушка, прекрасно понимая, что внук не обманывает ее (она знала, что ее он не обманывает никогда), тем не менее, волновалась, беспокоилась за него, опасаясь вероятных неприятностей.
  Вода в ванной перестала шуметь. Молодой человек, небрежно вытерев руки висящим на крючке пушистым полотенцем, провел ладонью по волосам, вновь взъерошивая их и, уже покидая ванную комнату, оглянулся на себя в зеркало. На губах его возникла кривоватая улыбка, таящая в себе насмешку над, казалось, целым миром.
  - Он жизнями людскими играет филигранно, даря благословение священным водам Ганга... - пробормотал он себе под нос и, едва не налетев на бабушку, широко улыбнулся ей, легко пожимая плечами и, словно давая объяснение собственным действиям, прибавил, - Благословенны воды Ганга.
  - И снова у нас из крана течет священная индийская река, - женщина хмыкнула и, направляясь на кухню, предпочла сменить тему, - Тебе кто-то звонил?
  - Да, Трес, - Шон, зайдя следом за ней, присел на уютный угловой диванчик, стоящий вдоль стены и огибающий собою стол и, облокотившись на последний, подпер щеку кулаком, - Темнит что-то опять. Пропадал где-то почти неделю, теперь объявился со словами о новой информации, рассказывать ее не пожелал, зато выразил претензию тем, что я не нашел столь необходимую ему личность.
  - Что же это за личность? - его собеседница, наложив полную тарелку еды, поставила ее перед внуком, сама присаживаясь напротив, - И зачем она ему?
  Парень, уже успевший благодарно кивнуть и начать есть, ухмыльнулся с набитым ртом.
  - Это он, ба. Парень один, очень знающий, надо сказать, парень. Тут, в общем-то все просто: у него есть необходимая Тресу информация и он хочет получить ее, но для начала парня надо разыскать... - он сделал небольшую паузу и, проглотив кусочек мяса, прибавил, - А кроме прозвища о нем никто ничего не знает.
  - Как и о самом Тресе, - заметила женщина и, налив в стакан воды из стоящего на столе кувшина, подвинула его к внуку. Ей, как никому, были известны его пристрастия и привычки, посему, не сомневаясь, что по прошествии нескольких секунд после начала ужина Шон захочет пить, она предпочла заблаговременно обеспечить его водой. Блондин снова благодарно кивнул.
  - Спасибо. Про Треса да, я ему сказал тоже самое. Хотя вообще ну его сейчас, - он слегка поморщился, запивая ужин несколькими глотками воды, - Говорить о работе во время ужина - это уже попахивает чем-то неприличным. Лучше угадай, кого я не так давно встретил, - голубые глаза молодого человека чуть сузились, придавая его лицу откровенно хитрое выражение, и собеседница его, вопросительно приподняв брови, чуть повернула голову вбок, взирая на внука искоса.
  - Кого же?
  - Гилберта, - парень хмыкнул и, отправив в рот еще один кусок мяса, откинулся на спинку дивана, скрещивая руки на груди, - Правда, меня он не узнал.
  Бабушка молодого человека, явно не сразу осознавшая его слова, непонимающе нахмурилась. Близких имен в жизни ее внука было не так уж и много, однако для прозвучавшего только что срок давности уже вышел и вспомнить его было не так-то легко.
  - Гилберта?.. - рассеянно повторила она, старательно роясь в собственной памяти и, наконец, понимающе кивнула, - Ааа, это тот мальчик? Гилберт Диксон, помню, да-да...
  - Да-да, - Шон невнимательно качнул головой, по-видимому, больше погруженный в собственные воспоминания, чем сознающий реальность, - Тот, который благополучно бросил меня одного.
  - Его просто перевели в другую школу, - подобный разговор в свое время повторялся не единожды и собеседница блондина, недовольная возобновлением беседы, досадливо вздохнула, - Я ведь уже объясняла тебе. Гилберт был совершенно не причем, его отец, мистер Диксон...
  - Погоди, - внезапная догадка, осенив сознание парня, заставила его, выпрямившись, пытливо взглянуть на бабушку, - Как, ты сказала, его фамилия?
  Женщина, удивленная столь неожиданным интересом к персоне давно потерянного персонажа из прошлого ее внука, пожала плечами.
  - Диксон.
  - Надо же... - протянул Шон и, словно пытаясь скрыть улыбку, так и расплывающуюся на губах, провел по верхнему ряду ровных зубов языком, - А я и забыл. Знаешь, бабуль, похоже, ты сейчас помогла мне найти одного очень важного человека, спасибо. Надо будет пообщаться с ним...
  Бабушка, прекрасно знающая, что должны означать такие слова ее внука, слегка вздохнула. Виделись они с ним часто, но все время как-то урывками и сейчас ее надежды на спокойное общение без спешки вновь оказались попраны. Причем, судя по всему, ею же самой, что было неприятно вдвойне.
  - И как скоро ты планируешь пообщаться с ним? - безо всякой радости осведомилась она. Молодой человек легко пожал плечами, бросая быстрый взгляд на настенные часы.
  - Часа через два, полагаю. Сейчас там чересчур много лишних людей, а вот к вечеру съезжу.
  Женщина слегка нахмурилась.
  - На мотоцикле?
  Парень, ухмыльнувшись, развел руками, едва не уронив кусочек чего-то с вилки.
  - Для санок-то сейчас не сезон.
  Бабушка, не поддержав шутку, нахмурилась сильнее. Как и, пожалуй, всякой любящей и заботливой бабушке, ей были неприятны гонки внука на мотоцикле, вызывая вполне закономерные опасения за его жизнь и здоровье.
  - У тебя есть машина.
  - Да, но на мотоцикле удобнее, - легко отозвался Шон, - В машине сидишь, как в коробке, никакого свежего воздуха, никакого простора... На мотоцикле же совсем другое.
  - На мотоцикле опаснее!
  Парень вздохнул. Подобные споры были для него не в новость, да и не были редки и он, хоть и понимал чувства бабушки, несколько утомился постоянно отстаивать свою точку зрения. Собеседница его, услышав этот вздох, поморщилась и подняла руки, показывая, что сдается.
  - Хорошо, хорошо. Тебя не переубедишь... - она примолкла и, выдержав на протяжении нескольких секунд чуть затянувшуюся паузу, с неожиданной серьезностью прибавила, - Прошу только об одном, Шон. Не снимай перстень.
  Сапфир на пальце Рэдзеро сверкнул яркой искрой, отражая пойманный свет лампы. Шон улыбнулся. Украшение было ему дорого, и просьба бабушки казалась почти лишенной смысла, однако, требовала проявления уважения. Он протянул через стол руку и мягко сжал пальцы собеседницы. Улыбка его обрела явственно мягкий, нежный оттенок, отражая всю питаемую им к этой женщине любовь.
  - Никогда, - негромко откликнулся он.
  
  ***
  - Гилберт.
  Молодой мужчина, заполняющий толстый журнал учета поступивших и выписавшихся больных, поднял голову, обращая взгляд ко входной двери. Рабочий день близился к завершению и он, оставаясь в одиночестве на страже порядка до прихода ночной медсестры, предпочитал заканчивать обыденные дела, сидя в комнате отдыха. Знакомый голос отвлек его от них и мужчина, увидев не менее знакомую фигуру, чуть заметно приподнял брови.
  - Я думал, ты общаешься со своим цыганом. У тебя ко мне дело?
  - Даже два, - Кевин утвердительно кивнул и, потерев висок, начал с того, что беспокоило его в первую очередь, - Таблетка от головной боли и... я хотел поговорить с тобой.
  Гилберт равнодушно пожал плечами, снова опуская взгляд на журнал.
  - Говори. Таблетки в аптечке, - он слегка кивнул в сторону последней, не поднимая головы и, не желая отвлекаться от дел, продолжил писать.
  - Собственно, я просто хотел предупредить тебя, - Кевин, уже давно привыкший к манере поведения и общения этого человека и ни капли не обижающийся на него, спокойно прошествовал в указанном направлении, распахивая дверцу шкафчика с красным крестом, - Чтобы ты был очень осторожен с этим парнем, Шоном Рэдзеро.
  Рука Гилберта, уверенно и быстро выводившая буквы, чуть дрогнула и замерла.
  - С кем? - голос его звучал все так же ровно и спокойно, отчасти даже равнодушно, поэтому молодой человек, который, склонившись, разыскивал необходимое лекарство, сделал для себя вывод, что слова его собеседника не заинтересовали.
  - Ну, тот парень, блондин, - он, наконец, выудил из обилия препаратов блистер с единственной оставшейся там нужной ему таблеткой и, оглянувшись через плечо, прибавил, - Его так зовут - Шон Рэдзеро.
  - Да? - Гилберт чуть повел бровью, возвращаясь к письму, - Необычная фамилия.
  - Пожалуй, - Хилхэнд, вздохнув, наполнил водой из чайника пластиковый стаканчик и, добывая таблетку, продолжил, - Как бы там ни было, Гилберт, он - очень опасный человек, правда, опасный. Я, конечно, понимаю, Пола завтра переводят, и он больше не будет иметь к тебе отношения, но на всякий случай держись подальше от этого парня.
  - Хорошо, - ответ молодого мужчины прозвучал точно также ровно и безразлично и Кевин, в очередной раз убедившись, что его слова не произвели на собеседника ровным счетом никакого впечатления, лишь едва заметно неодобрительно качнул головой. А затем, приняв, наконец, таблетку, уверенно направился к выходу из комнаты отдыха, скомкано попрощавшись с находящимся в ней человеком.
  Гилберт остался один. Еще несколько секунд он писал, старательно выводя буквы, стремясь сделать их как можно более аккуратными и разборчивыми, затем медленно отложил ручку и, поднявшись на ноги, сам направился к чайнику, дабы выпить несколько глотков воды. Наливая ее, он слабо улыбнулся, тотчас же погрустнел и, тяжело вздохнув, помотал головой, будто бы опровергая какие-то свои мысли...
  ...Возвращаясь в палату, Кевин едва не столкнулся с покидающей ее Энни.
  - Вы уже уходите? - молодой человек, решительно не ожидавший от сестры больного такого поведения, удивленно перевел взгляд с нее на восседающего с довольно строгим видом Галейна и, нахмурившись, осторожно поинтересовался, - Что-то... что-то случилось?
  - На улице дождь, - ответ последовал не от девушки, а со стороны несчастного больного и Кевин, не совсем поняв его заявление, слегка склонил голову набок, пытаясь сообразить, с какого боку здесь взялся дождь и какое вообще он имеет отношение к пребыванию в палате девушки.
  - Пол считает, что мне лучше отправится домой, - Энни тяжело вздохнула, оглянувшись через плечо на брата, - Потому, что уже поздно, потому, что идет дождь, который собирается стать грозой...
  Фельдшер, все-таки не совсем наблюдая в этих словах логику, в растерянности покрутил головой. На его, сугубо личный, никому не навязываемый, взгляд, лучше было бы как раз переждать дождь, находясь здесь, в сухом и теплом помещении, а не гулять под ним, рискуя подхватить простуду.
  - Тогда давайте я отвезу вас, - дойдя в мыслях до простуды, он мгновенно принял решение, - Что же вы будете под дождем ходить?
  Девушка, явственно польщенная этим предложением, заулыбалась, отрицательно качая головой.
  - Не стоит. Спасибо, правда, но не стоит - Пол вызвал своего знакомого таксиста, у него очень мощная машина, как раз для этой погоды.
  Молодой человек понимающе кивнул, старательно скрывая некоторое недовольство, даже, возможно, обиду. Конечно, куда уж его старой развалюхе возить под дождем красивых девушек с синими глазами - для этого существуют незнакомые таксисты на мощных машинах!
  - Кевин... - голос Энни отвлек его от мысленного негодования, побуждая вопрошающе приподнять брови. Девушка что-то протягивала ему, дополняя действия просительным взглядом.
  - Я хотела попросить вас... если что-нибудь случится, пожалуйста, позвоните мне, ладно? А то, вы же знаете, этот человек, - она оглянулась через плечо на брата, скорчившего в ответ недовольную рожу, - Мне о себе сообщать ничего никогда не желает. Но на вас я же могу надеяться?..
  В руке она сжимала визитку, вероятно, свою, и уверенно протягивала ее собеседнику. Тот, мельком глянув на явно абсолютно недовольного таким поворотом событий Галейна, негромко хмыкнул и, приняв карточку, согласно кивнул, чуть улыбнувшись.
  - Конечно. Не беспокойтесь, я уверен, что теперь все будет хорошо... Но, если что, я позвоню вам, обещаю, - и, завершив несколько скомканные заверения в исполнении просьбы, он слегка подмигнул собеседнице.
  Энни, улыбнувшись, только благодарно кивнула и, пробормотав слова прощания, все-таки покинула общество больного и фельдшера, напоследок оглянувшись на них через плечо.
  Кевин, сам проводив ее взглядом, повернулся, уверенно заходя в палату и прикрывая за собою дверь.
  Пол Галейн продолжал восседать на больничной койке с видом наследного принца крови, почему-то обнаружившего под собой вместо мягкого трона жесткую муниципальную постель, и внимательно созерцал, как молодой человек, засовывая по пути визитную карточку в карман штанов, проходит через всю палату к окну.
  - Ты мог бы тоже отправиться домой, - негромко вымолвил он наконец, несколько утомившись созерцать внимательно глядящего на дождь фельдшера. Тот, не оборачиваясь, слегка хмыкнул.
  - У меня же нет знакомого таксиста на супермощной тачке. А мою может смыть.
  Пол фыркнул и проницательно прищурился.
  - Интересно, откуда у меня взялось ощущение, что ты ревнуешь мою сестру?
  - Вот уж не знаю, - Кевин недовольно дернул плечом, все также не желая поворачиваться к собеседнику, - Я скорее ревную свою машину, которая недостойна возить ее.
  - Ну-ну... - Галейн насмешливо улыбнулся, однако, развивать тему не стал, - Что же ты собираешься делать? Дождь планируется явно затяжной, собираешься всю ночь охранять меня вместо своего приятеля?
  - Я хотел поговорить с тобой, - молодой человек, нахмурившись, слегка сжал пальцами подоконник и, глубоко вздохнув, продолжил, - Мне непонятно твое поведение... в отношении меня.
  Собеседник его, ожидавший, надо заметить, от этого парня многого, но никак не столь неожиданных выпадов в свою сторону, непонимающе моргнул и, скрестив руки на груди, откинулся на подушку. До этого мига он сидел практически вертикально, выпрямив спину так, что к кровати она образовывала перпендикулярную линию.
  - Не понял, а что с моим поведением не так?
  Кевин помолчал. Объяснить свои чувства постороннему человеку для него всегда было довольно затруднительно, а здесь, к тому же, вполне возможно, пришлось бы делать и некоторый экскурс в собственное прошлое, что смущало молодого человека еще сильнее. Бросаться с распростертыми объятиями на шею каждому встречному, раскрывая ему свою душу, он не привык.
  - Просто ты, понимаешь... - он замялся, кусая себя за губу, - Ты ведешь себя так, словно я - твой друг. И словно наша дружба длится уже давно... А я ведь просто отвез тебя до больницы, да не пускал к тебе того парня, мы даже и не общались толком!..
  - Кевин, - Пол, усмехаясь, поднял руку, останавливая немного разошедшегося собеседника, - Во-первых, ты фактически спас мне жизнь. Шон, конечно, не планировал убивать меня, но явно увлекся и чем для меня могло это обернуться, неизвестно. К тому же, ты не пускал его ко мне все это время, и это я тоже очень ценю, тем более, если теперь дело дошло до угроз с его стороны... Ну, и потом, мы ведь были знакомы с тобою прежде. Ты не помнишь?
  Хилхэнд, в свой черед совершенно не ждавший подобных заявлений, недоуменно хмурясь, повернул голову, бросая на собеседника вопросительный взгляд через плечо.
  Мужчина, убедившись в том, что парень и в самом деле не припоминает их прошлой встречи, слегка вздохнул.
  - Ты заказывал у нас диван, и мне пришлось приехать самому, ребята были заняты. Я не носил тогда серьгу и, пожалуй, не столь сильно смахивал на цыгана - просто смуглый мужик, не более того. Наверное, поэтому ты меня и не запомнил.
  - Диван?.. - Кевин медленно повернулся всем корпусом, потирая лоб и старательно роясь в памяти, - Но диван я заказывал... Подожди, ты хочешь сказать, что работаешь в 'Гало'? - взгляд молодого человека исполнился изумления и неподдельного уважения. Чувствовалось, что названная компания вызывает у него самые приятные чувства и ассоциации.
  - В некотором роде, - Галейн легко улыбнулся, немного приподнимая подбородок, - Я основатель этой небольшой фирмы и, соответственно, ее владелец.
  - Ты... то есть... Небольшой?? - Хилхэнд, приоткрыв от изумления рот, сделал несколько шагов на нетвердых ногах и практически упал на стоящий неподалеку стул, пристально и недоверчиво вглядываясь в кусающего губы собеседника, - Ты шутишь?? Да 'Гало', это же... Это же крупнейшая фирма-производитель мебели в нашем регионе! Все знают 'Гало', у меня дома вся мебель от 'Гало' - диван, шкаф, кровать тоже, кажется... Думаю стол поменять, тоже хочу туда обратиться... - он говорил, совершенно увлекшись собственным удивлением, почти не обращая внимания на внимающего ему мужчину. Известие о том, что, помогая неизвестному 'цыгану', помог главе довольно крупной фирмы, откровенно потрясло молодого человека. А он ведь даже не задумывался, даже не знал, не подозревал...
  Пол, улыбка на губах которого с каждым словом фельдшера становилась все шире, склонил голову в благодарном поклоне.
  - Мне очень приятно слышать это, мистер Хилхэнд, - в голосе его явственно прозвучали нотки профессионального удовольствия, - Полагаю, что теперь вы вполне можете рассчитывать на крупную скидку. По знакомству, так сказать, - и, заметив помрачневшее лицо собеседника и очень явный протест в его глазах, он слегка опустил плечи, вздыхая, - Надеюсь, ты позволишь мне хоть как-то отблагодарить тебя?
  Кевин неопределенно повел плечом и, облизнув губы, отвел взгляд.
  - Посмотрим, - буркнул он, по-видимому, абсолютно недовольный таким предложением, - Но я помогал тебе не ради благодарности. Я думал, ты знаешь.
  - Знаю, - последовал хладнокровный, совершенно спокойный ответ, - И именно поэтому хочу отблагодарить тебя. Так что ты там говорил о странностях моего поведения?
  Молодой человек, уже, было, понадеявшийся избежать разговора на эту тему, не удержавшись, поморщился и, поднявшись на ноги, снова прошелся по палате. Больной следил за ним одними глазами, не поворачивая головы и ждал ответа.
  - Понимаешь, просто... - Хилхэнд тяжело вздохнул и уверенно продолжил, - Ты ведешь себя так, словно мы дружим, как минимум, с детства. А мы ведь с тобой едва знакомы... - он умолк на полуслове и, неожиданно переключившись на другое, прибавил, - Зато теперь ясно, почему к тебе лезут Рэдзеро и этот, Трес.
  - Я не набиваюсь к тебе в друзья! - Пол, в негодовании даже выпрямившийся на кровати, гневно сверкнул глазами, - Но ты кажешься хорошим парнем, и иметь такого друга, как ты, было бы очень... Погоди, в каком смысле ясно? - неожиданно дошедшая до его сознания последняя фраза, брошенная собеседником, вынудила мужчину, нахмурившись, даже спустить ноги с кровати.
  - Ну, в прямом, - Кевин, сам немного растерявшийся от такого вопроса, вернулся обратно на стул возле кровати и, глядя на Галейна снизу вверх, пару раз моргнул, словно стремясь этим придать какой-то особый оттенок своим словам, - Владелец 'Гало' априори не может быть бедным человеком. А богатство и высокий статус всегда притягивают негодяев, вне зависимости от степени их испорченности, как магнитом.
  Мужчина, немного удивленный до такой степени логичным выводом, несколько секунд молчал, затем широко улыбнулся.
  - Да, ты и вправду неглуп, Кевин Хилхэнд. Но на этот раз ты, увы, ошибаешься - дело совсем не в том...
  - А в чем? - молодой человек, склонив голову набок, немного вытянул шею, пытливо вглядываясь в собеседника, - Что им нужно от тебя, Пол? И откуда ты знаешь Шона Рэдзеро?
  Пол ощутимо вздрогнул. На лицо его, только что озаренное почти беспечной, широкой улыбкой, набежала тень; он посерьезнел и помрачнел.
  - С чего ты взял, что я его знаю? - даже голос мужчины зазвучал иначе, стал тише и серьезнее, сосредоточеннее, - Когда тебя бьют, сложно в полной мере узнать того, кто бьет, ты так не считаешь?
  - Считаю, - Кевин, сохраняя хладнокровную уверенность, спокойно кивнул, - Но ведь ты знал Шона еще и до этого, не так ли? Никто не знает о нем больше того, что рассказала Энни, сказал ты... - он задумчиво куснул себя за губу и чуть прищурился, вглядываясь в собеседника и пытаясь отыскать в его глазах ответ, - Никто, кроме тебя. Верно?
  Пол заколебался. Сомнения, питаемые им, очень явственно отобразились на лице, и мужчина, ощутив это, поспешно отвернулся. Говорить он ничего не говорил, не опровергая слов молодого человека, но пока и не подтверждая их.
  Безуспешно прождав ответа на протяжении почти минуты, Кевин устало вздохнул. На улице уже и в самом деле стемнело, за единственным окном палаты умиротворяюще шумел дождь, сознание было утомлено обилием происшедшего за день... Молодому человеку нестерпимо хотелось спать, хотелось наплевать на все и уйти домой, однако, лишь после того, как узнает всю, могущую быть столь важной, информацию. А Галейн тянул время.
  - Пол... - голос фельдшера отразил всю испытываемую им усталость, не скрывая и некоторой просьбы, - Пол, я не Энни. Я понимаю, ей, при ней, ты не хотел рассказывать о своем знакомстве с таким человеком, как Рэдзеро. Сестре, должно быть, неприятно было бы слышать об этом... Но я-то тебе не брат, и я имею право знать как можно больше о парне, который рвется к тебе в палату и уже начал угрожать мне!
  Пол, не глядя на собеседника, чуть поморщился и недовольно вздохнул, с видимой неохотой признавая его правоту.
  - Ты правильно сказал, - негромко начал он, не оборачиваясь и мрачновато созерцая стену напротив себя, - Больше того, что тебе рассказала Энни, о Шоне Рэдзеро не знает никто. Никто, кроме меня, - он замолчал, снова поворачиваясь лицом к собеседнику и, потянув время еще немного, неожиданно спросил, - Ты ведь знаешь, что 'Гало' на рынке не первый год?
  Кевин, растерявшись, непонимающе и удивленно кивнул.
  - Конечно. Не скажу, сколько точно, но уже давно... Помнится, у фирмы как-то были какие-то проблемы, поговаривали даже, что ее закроют, но 'Гало' выстояла, соответственно... о, прости, - парень смущенно улыбнулся и сделал приглашающий жест собеседнику, - Говори ты.
  Пол медленно втянул воздух, собираясь с мыслями.
  - У фирмы были проблемы, - наконец медленно проговорил он, - Точнее, проблемы были у меня. И если ты расскажешь о том, что я скажу тебе сейчас, Энни, я не знаю, что я с тобой сделаю, - мужчина грозно нахмурился и веско добавил, - Ни слова. Ясно? Все это случилось еще до того, как я нашел ее, она ничего не знает и будет лучше, если останется в неведении. Ей бы вряд ли было приятно узнать, что ее брат сидел в тюрьме.
  Кевин приоткрыл рот, недоверчиво взирая на рассказчика. С одной стороны, чего-то подобного, возможно и следовало ожидать, коли речь должна была идти о Рэдзеро, о преступнике, но с другой... Молодой человек еще раз внимательно оглядел собеседника. На уголовника тот похож решительно не был, на убийцу или вора - тоже.
  - Не надо меня изучать, - Галейн, для которого этот осмотр не остался секретом, недовольно поморщился, - Наколок ты на мне не найдешь, табличек типа 'я уголовник' тоже. Да и в конце концов, я же никого не убивал!..
  - Так, - Кевин, не выдержав сумбурности повествования, решительно поднялся на ноги, прерывая рассказчика, - Я понимаю тем меньше, чем больше ты говоришь. Сделай одолжение, начни с начала и по порядку.
  Мужчина поморщился еще раз и, откинувшись на подушку, скрестил руки на груди, начиная рассказ...
  ...История эта произошла ни много, ни мало, а восемь лет назад. Именно тогда Пол Галейн, молодой, амбициозный предприниматель, добившись этого всеми правдами и неправдами, открыл собственную фирму. Дело неожиданно пошло, быстро окупая все вложенные в него средства и очень скоро фирма 'Гало' стала известна по всей округе, а к владельцу ее потекли золотые реки. Впрочем, необходимо отметить, что дела Пол вел предельно честно, никого не обманывал и, ухитряясь удерживать вполне демократичные цены на товар, сохранял при этом и высокое его качество. Заказы поступали со всей округи, люди не могли нарадоваться на 'Гало', регулярно так или иначе оставляя лишь самые положительные отзывы. Галейн, видя, что дело уверенно встало на рельсы и нуждается теперь только в непрестанном поддержании имиджа, несколько расслабился. И вот тут-то, как водится, и случилась неприятность.
  Сотрудники в 'Гало' подобрались под стать своему руководителю - Пол специально, долго и придирчиво выбирал персонал - честные, ответственные люди, искренне радевшие за фирму, не допускавшие промахов в своей работе, а в случае чего старающиеся поскорее исправить оплошность. Однако, теперь набором персонала Галейн уже не занимался - если по той или иной причине в фирме открывалась вакансия, этот вопрос решался отделом кадров.
  Как понятно из вышесказанного, на молодой фирме все шло гладко, по отлаженной схеме, без каких бы то ни было отклонений от нормы. И вдруг, неожиданно, как гром среди ясного неба, поступила жалоба от одного из покупателей. Проблема в спешном порядке была исправлена, неудобства клиента компенсированы, и начальнику дружно решили не сообщать, посчитав это лишь досадным промахом.
  Однако, увы, подобные 'промахи' стали повторяться все чаще и чаще. Жалобы на фирму посыпались градом, умалчивать проблемы стало невозможно и, в конечном итоге, Пол узнал о происходящем в его маленьком государстве. Медлить он не стал и тотчас же затеял собственное расследование.
  Но довести его до конца не успел. Кто-то из недовольных клиентов, по его словам, уже третий раз нарвавшийся на одну и ту же проблему, не выдержав, обратился в полицию и те, видно, давно приглядывающиеся к слишком уж законопослушной фирме, заявились прямиком к ее владельцу.
  Список предъявленных обвинений был обширен. Покупатели жаловались и на плохое качество, и на отвратительное обслуживание, и на неоправданно высокие цены за услуги, которые прежде стоили сущие копейки - доставка, сборка мебели, вынос старой и так далее. Пол слушал, ошарашено хлопая глазами. Создавалось впечатление, что кто-то переделал его фирму, подогнал ее под себя, действуя во вред другим и, несомненно, на благо себе... Но кто?
  Галейна обвинили в мошенничестве. Завертелось судебное разбирательство, времени заниматься любимой фирмой почти не осталось... А неизвестный мошенник, засевший в ней, между тем, продолжал свое дело. В конечном итоге пылающие праведным негодованием органы, убежденные в виновности владельца 'Гало', добились приговора о тюремном заключении на два месяца, уверяя, что как только он будет арестован, безобразия прекратятся.
  Пол только усмехнулся в ответ. Человеком он был сильным, удар держать умел и, хоть и находился в довольно смятенном состоянии духа, демонстрировать этого не хотел.
  Состоялся быстрый суд, где приговор был не вынесен, а скорее официально подтвержден и глава известнейшей компании отправился за решетку. Но не это сумело в конце концов подкосить его и, сбив с толку, погрузить в пучину мрачных мыслей.
  Спустя неделю после его ареста стало известно, что безобразия на фирме прекратились. Пол был потрясен. Он был совершенно уверен, что не имел ни малейшего отношения к тому, что творилось от имени 'Гало', знал, что его сотрудники не позволили бы себе грубо обращаться с покупателями, не сомневался в поставщиках сырья... Было очевидно, что кто-то неизвестный, обладающий хорошим воображением и немалыми связями, уверенно и целенаправленно подставлял его и, в конечном итоге, добился успеха.
  Хуже всего было то, что даже собственный адвокат перестал верить клиенту. Все было против, все указывало именно на владельца 'Гало' и, как мельком слышал последний, вроде бы были даже обнаружены какие-то бумаги, документы, подтверждающие его причастность к мошенничеству.
  У Пола опустились руки. Что делать, он не знал, силы, казавшиеся некогда неисчерпаемыми, вдруг покинули его и он просто покорился судьбе, неожиданно обрушившей на него все несчастья.
  Осужден он был, как уже говорилось, на два месяца. В камере, куда отправили незадачливого бизнесмена, помимо него находилось еще несколько человек, тоже сидевших за мошенничество. Привыкший слышать неприятные, а то и страшные рассказы о том, что творится за решеткой, Галейн ожидал худшего, был готов отстаивать себя чуть ли не до последней капли крови.
  Но репутация и здесь пришла ему на выручку. В первый же вечер, расспросив новичка о том, кто он и как оказался здесь, 'братва' единодушно выразила ему сочувствие. Удивление мужчины, вполне естественное в этом случае, было быстро развеяно - о 'Гало' слышали и здесь, и относились к фирме более, чем хорошо. Когда же стало известно, что все надежды ее владельца обернулись прахом, сокамерники только покачали головами и, видя, насколько он подавлен, решили оставить Цыгана - так прозвали его в камере - в покое.
  Так прошел месяц. Цыган, почти забывший в мрачных раздумьях свое собственное имя, влачил жалкое существование больше по привычке, чем действительно сознавая это; постоянно сидел на шконке, тупо глядя в одну точку и, не считая вяло текущих мимо дней заключения, безнадежно ожидал их конца.
  Наверное, он так бы и досидел до конца отведенного ему срока, и вышел бы на волю совершенно сломленным, уже не способным продолжать начатое им дело, а фирма, потеряв своего руководителя, тихо загнулась бы, забросанная грязью, если бы не вмешался случай.
  Утром первого дня нового месяца в камере неожиданно поднялся переполох. Пол, обычно не обращавший внимания на поведение сокамерников - которые, впрочем, вели себя достаточно тихо и спокойно - на сей раз не мог не заметить громких, взволнованных шепотков и, что было более странно, - выражения страха на некоторых лицах.
  - Диктор... - доносился до него несколько раз перепуганный шепот, - Это Диктор...
  Не интересовавшийся ничем и никем все это время, Цыган внезапно ощутил странный внутренний импульс. Что-то было в этом имени, прозвище, что-то странно знакомое и странно цепляющее, хотя объяснить самому себе, что это такое, он пока не мог. Тем не менее, высиживать дольше на своем месте он был уже не в силах и, поднявшись, приблизился к собравшимся кучкой уголовникам, намереваясь выяснить, в чем дело.
  - Простите... - голос, которым за весь месяц он практически не пользовался, сильно охрип и Полу пришлось прокашляться, повторив затем погромче, - Прошу прощения, что случилось?
  Разговоры ненадолго затихли; испуганные и удивленные лица обратились к нему.
  - Говорят, к нам сегодня пожалует Диктор, - вымолвил после недолго молчания тот, кого в камере почитали за главного, 'пахан', - И никто не знает, почему этого типа сажают к нам, а не... - прочитав искреннее недоумение на лице собеседника, он устало вздохнул и знаком приказал Цыгану сесть, - Слышал о нем что-нибудь?
  Пол отрицательно покачал головой. Об уголовниках ему слышать вообще не доводилось, а уж разбираться в них - так тем более, посему слов, должных бы объяснить ему происходящее, он не понял.
  Пахан вздохнул вновь и начал обстоятельный рассказ. Выяснилось, что по ту сторону свободы, да и вообще в криминальной среде давно ходят рассказы, легенды, передающиеся шепотом из уст в уста, о человеке, страшном человеке, по прозвищу Диктор. Настоящее имя его никому не известно, а если и было известно, то давно забылось - с людей хватает и прозвища, данного ему за умение говорить - язык подвешен у парня как надо, уболтать может кого угодно. Человек этот - один из, если не самый безжалостный, бессердечный и жестокий убийца среди всех, известных на данный момент. Боятся его все, говорят, что он способен стереть с лица земли любого, кто ему не по нраву, любого, кто скажет лишнее слово или не так посмотрит. Полиция, хоть и знает о нем, поймать парня даже не пробует - все они люди, все ценят свою жизнь, у всех есть семьи... И никто не хочет однажды обнаружить если не себя самого, то кого-то из членов семьи с перерезанным горлом и фишкой из казино на остывшем теле. Фишка - его отличительный знак. Диктор никогда не скрывается, не стесняется показать, кто стал причиной гибели очередной его жертвы и, убив, оставляет на теле фишку из казино.
  Как уже было сказано, Диктора боятся все. За решеткой он никогда не был, ибо полиция не особенно старается схватить его и поэтому тот факт, что сегодня, по слухам, этот человек окажется здесь, среди мошенников, людей, никогда не причинивших никому физического вреда, откровенно ужасает.
  - Непонятно, почему парня, промышляющего больше 'мокрухой', запихивают к нам, - завершил свой рассказ пахан, - Разве что Трес поспособствовал в этом, помог...
  - Кто? - Цыган, услышавший еще одно, неизвестное ему прозвище, недоуменно нахмурился. Собеседник его только махнул рукой.
  - Этот еще более неизвестен, чем тот. Вроде бы парень взялся из ниоткуда, а сразу застолбил себе нехилое местечко наверху. Наши говорят, о нем никто не знает не только имени, но даже и лица, только прозвали Тресом потому, что поговаривают, будто в настоящем его имени всего лишь три буквы. Диктор вроде связан с ним, а у Треса, говорят, руки длинные...
  Пол хотел спросить еще что-то, но не успел. От дверей донесся металлический лязг, возвещающий о ее открытии и железная створка, распахнувшись, явила взглядам всех присутствующих высокого молодого человека с небрежно сбитыми набок светлыми волосами, озорно блестящими голубыми глазами и широкой улыбкой на красивом лице с правильными чертами. Позади него маячили несколько конвоиров - явно больше, чем сопровождали в свое время самого Пола - замерших с не то испуганным, не то с уважительным выражением на бледных лицах.
  - Заходи... те, - донесся не приказ, а скорее просьба, и парень, спокойно кивнув, легкой походкой зашел в камеру. Дверь за ним захлопнулась на редкость поспешно, торопливо заскрежетал запираемый замок.
  Юноша, сбросив с плеча подобие рюкзака с какими-то вещами, не то оставленными ему, не то просто предметами первой необходимости, окинул взглядом затравленно взирающих на него заключенных и приветливо улыбнулся.
  - Привет, ребята, - говорил вновь прибывший спокойно, даже мягко, но заключенные, к которым он обращался, почему-то отпрянули, старательно забиваясь в дальний угол. Пол, невольно подчиняясь стадному инстинкту, тоже попятился, направляясь к своему месту и усаживаясь на него, хотя страх сокамерников пока был ему не особенно понятен. Ничего угрожающего в молодом человеке не было - голубые глаза его смотрели дружелюбно, открытое лицо располагало к себе, как и широкая, спокойная улыбка, да и вообще в этой обители людского горя незнакомец казался едва ли не случайно проникшим сюда лучом света.
  Пахан, как главный среди находящихся здесь, как человек, должный быть, соответственно, самым смелым, самым храбрым, сглотнув, сделал шаг навстречу спокойно стоящему парню.
  - Добро пожаловать... Диктор, - голос его звучал хрипло, где-то на дне его угадывалась дрожь. Диктор, бросив на него равнодушный взгляд, кивнул, выражая благодарность за приветствие.
  - Ты тут главный?
  Пахан неуверенно опустил подбородок. По лицу его явственно читалась готовность сложить корону и передать ее новичку, безропотно принимая его главенство.
  Диктор, явно поняв это, усмехнулся и слегка покачал головой.
  - Да не дрожи ты, мне твое место не интересно. Хотел только сказать, что я к вам ненадолго - через месяц распрощаемся, если не раньше. Так что, боюсь, мы даже и познакомиться близко не успеем... - в голубых глазах полыхнул и тотчас же скрылся дьявольский огонек и пахан попятился.
  Пол, наблюдающий всю эту картину со стороны, видел, что сокамерники ничуть не осуждают того, кого выбрали над собою старшим - видимо, Диктор внушал такой ужас, что иначе вести себя с ним представлялось просто невозможным. И что-то подсказывало ему, что как бы парень не отнекивался от места главного здесь, оно было ему обеспечено еще до того, как он переступил порог камеры. Слава бежала впереди него, расчищая дорогу.
  Не обращая больше ни на кого внимания, Диктор подобрал с пола сумку со своими вещами и той же легкой походкой, спокойный и уверенный в себе, направился к шконке, где сидел Пол.
  Цыган непроизвольно сглотнул, чувствуя, что по коже побежали мурашки. Кровати в тюрьме двухъярусные, свободное место оставалось все это время только у него над головой и, сообразив сейчас, какое опасное соседство ему светит, он почувствовал, как холодеют пальцы. В камере свои законы, свои правила и порядки. И если этот человек действительно так опасен, если способен убить за один косой взгляд, то на свободу его несчастный сосед может и не выйти...
  - Здоро́во, - Диктор, подойдя вплотную к койке Галейна, ослепительно улыбнулся, склоняя голову набок, - Значит, мы с тобой соседями будем? --он протянул руку для пожатия, не прекращая лучиться доброжелательностью, - Ну, тогда есть смысл познакомиться.
  Пол неуверенно пожал протянутую руку.
  - Цыган, - за проведенный месяц он, успев подзабыть данное ему при рождении имя, привык называть себя так. Парень, не отпуская его руки, неодобрительно прицокнув языком, слегка повел подбородком из стороны в сторону.
  - А настоящее имя?
  Мужчина растерянно моргнул. Такого вопроса в этих стенах ожидать как-то не приходилось.
  - Пол... - неуверенно произнес он, с трудом вспоминая, как его зовут, - Галейн.
  Собеседник, выпустив его руку, куснул себя за губу, как будто сдерживая смех и вновь склонил голову в приветственном кивке.
  - Рад знакомству, Пол. Я Шон. Шон Рэдзеро.
  
  ***
  С появлением Шона все переменилось. Дни, прежде тянувшиеся нескончаемой чередой, стали пролетать, как одна секунда и, если предыдущий месяц отсидки показался несчастному заключенному тридцатью годами, то этот пролетел за четыре дня.
  Диктор всегда был весел, оживлен, подвижен; не взирая на то, что сокамерники практически не скрывали своего страха перед ним, он все-таки ухитрился стать душой компании, завоевать всеобщее расположение. С Полом он общался больше и чаще остальных, нередко засиживаясь в беседе с ним до полуночи, и, всячески демонстрируя свое расположение к 'соседу', как он звал его, словно бы старался подчеркнуть, что считает его другом.
  По утрам он занимался - подтягивался на своей койке, держась за ее край, отжимался, приседал, даже делал упражнения на пресс - все это под прицелом завистливых взглядов прочих сидельцев. Занимался парень, как правило, в одних штанах, не скрывая впечатляющей мускулатуры.
  Пол, глядя на него, и сам начинал потихоньку включаться в спорт, повторяя если не все, что делал его новоявленный друг, то уж две трети точно.
  После занятий Шон всегда ободряюще хлопал его по плечу и говорил, что завтра он наверняка сделает больше.
  Он всегда держал наготове смешную шутку, удачное словцо, чтобы поддержать так и норовящего вновь упасть духом товарища, всегда умел отвлечь его от пасмурных мыслей, и Пол, казалось бы, увязший в пучине отчаяния, стал потихонечку возвращаться к жизни.
  Неприученный держать все в себе, незнакомый с предательством, он рассказал Шону все о происшедшем в его жизни и, получив так желаемую и ожидаемую поддержку, впервые, к своему удивлению услышал о том, что не должен сдаваться.
  - Неужели ты так и позволишь всему пропасть из-за какого мерзавца? - пылко и убедительно говорил Диктор, - Ты должен выйти, выяснить, кто он и разобраться с ним, а потом, назло всем, снова поднять 'Гало' на прежний уровень!
  Галейн слушал его, кивал и постепенно проникался этими словами, чувствовал, как в нем поднимает голову здоровая злость, как вновь просыпаются уже, казалось бы, утерянные силы.
  Он готов был рассказывать Шону обо всем, доверял ему почти безоговорочно и, чувствуя, как повышается благодаря этой дружбе его авторитет в глазах сокамерников, испытывал смесь гордости и удовлетворения.
  Но одной темы в разговоре он все-таки стремился избежать. И Шон, будто чувствуя это, раз за разом, так или иначе, поднимал ее, правда, очень изящно, не вызывая подозрений, но вместе с тем довольно настойчиво.
  Речь шла о странном цвете глаз Галейна...
  - Понимаешь, они и тогда уже у меня 'светились', - Пол, несколько утомленный собственным рассказом, глубоко вздохнул, опуская взгляд с потолка на своего внимательного слушателя, - И он непрестанно спрашивал меня о причинах этого, постоянно, регулярно, но так, что это казалось естественным. Чаще всего он просто выражал удивление, восклицая что-то вроде 'Какие же странные у тебя все-таки глаза!' и тут же присовокуплял или вопрос, или просто свое удивление, говоря, что не представляет, что могло бы привести к этому. Однако, я так ничего и не сказал.
  Совместный месяц пролетел быстро и, практически в один день, мы покинули ставшую до омерзения привычной камеру. Он говорил, что у него никогда не было такого друга, как я, говорил, что и на воле меня не забудет... Но после выхода из камеры я не встречал его до того самого мига, когда он ударил меня по затылку в подъезде дома моей сестры. Вот и вся история.
  Пол замолчал и, видимо, ожидая реакции, с небольшим трудом приподнял подбородок. Воспоминания все же утомили его и, не будь здесь Кевина, он бы с большим удовольствием улегся бы спать.
  Молодой же человек, привыкший замечать и отмечать детали, слегка нахмурился.
  - Как вся? А чем же кончилось дело с тем мошенником, из-за которого ты попал за решетку? 'Гало' ведь процветает, стало быть, ты все же разобрался с ним или?..
  - Ах, да, - Галейн мрачновато улыбнулся, на несколько секунд прикрывая глаза, - Можно сказать, что 'или', Кевин. Когда я вышел на свободу, первое, что я сделал - устроил разгон тем доброхотам, что скрывали от меня проблемы. Пригрозил уволить, если такое повторится вновь...
  ...Сотрудники, искренне любившие своего руководителя, переживавшие как за него, так и за общее дело, дали клятву впредь не утаивать от него ничего, что происходит на фирме. Забегая вперед, скажем, что слово свое они сдержали и Пол Галейн с той поры знал все, что творилось в 'Гало'. Впрочем, серьезного ничего более не происходило.
  Следующим шагом Цыгана была проверка документов отдела кадров. Мужчина небезосновательно подозревал, что незадолго до начала всех событий на фирме должен был появиться новый сотрудник, исчезнувший сразу после того, как владелец был посажен. К его вящему изумлению и, надо сказать прямо, шоку, результат был получен почти сразу.
  За несколько дней до начала проблем в 'Гало' устроился новый сотрудник. Некто, чье имя все еще горело клеймом в сознании Пола, некто, кого звали Шон Рэдзеро. Не веря себе, Галейн торопливо пролистал документы. Дата увольнения Шона совпадала с датой, с которой началось безрадостное существование Цыгана в камере... В сознании как будто вспыхнул свет. Пол вспомнил, как однажды, проходя мимо цехов, услышал, как рабочие в разговоре упомянули какого-то диктора, но не придал тогда значения этому. Разве что ему показалось несколько странным, что говорили о нем без уточнения фамилии или имени, - слово Диктор звучало само как имя.
  - Именно тогда я услышал о нем впервые, - голос Галейна ожесточился, черты лица стали как-то резче, словно застарелая ярость проступила сквозь них, - Тогда, а не в камере, когда пахан рассказывал мне о нем. А в тот миг, когда все выяснил... Я сначала не мог поверить, что такое возможно, что человек, которого я почитал за друга, который в те безрадостные дни скрасил мое существование, стал для меня практически кумиром, мог со мной поступить столь... столь... отвратительно. Я пытался найти его, но адрес, указанный в документах 'Гало' оказался фальшивым, а искать по имени даже не было смысла - Шон как-то бросил, что умеет заметать следы. Ясно было одно - он подставил меня, направил на нужный ему путь и исчез из моей жизни, видимо, потеряв интерес ко мне. Тогда я так думал... - Пол сжал губы и с явной неохотой промолвил, - Все оказалось намного сложнее.
  Кевин, заинтригованный сверх всякой меры, даже подался немного вперед, тщась при этом изобразить в большей степени сочувствие, а не интерес.
  - Как же?
  Пол тяжело вздохнул. Говорил он долго, вспоминал о событиях, не доставлявших ему радости и продолжать сил в себе не находил.
  - Если позволишь... я бы рассказал об этом в следующий раз, хорошо? - он чуть дернул уголком губ, пытаясь изобразить улыбку, - Я очень устал, Кевин, правда... Извини.
  Хилхэнд, опомнившись и вновь вернувшись к исполнению врачебного долга, тряхнул головой, стараясь отбросить в сторону любопытство.
  - Конечно... Прости ты, это я не сообразил. Конечно, Пол. Отдыхай.
  
  ***
  Гилберт запер сейф с необыкновенно секретными, как водится, документами и. потянувшись, снял белый врачебный халат. Время было уже позднее, медсестра, которую он дожидался, давно уже воцарилась на своем посту, а он лишь сейчас, завершив все дела, направлялся домой. Кевин Хилхэнд, пребыванием которого в палате одного из больных он мог бы оправдать свою задержку, давно уже ушел; человек, о котором фельдшер так волновался, спокойно спал, да и дела, в общем-то, были закончены еще несколько часов назад. Однако, Гилберт, точный, как швейцарские часы и, пожалуй, не менее щепетильный, предпочитал, как и всегда, отсиживать оставшиеся до завершения рабочего дня часы вне зависимости от того, было ли ему чем заняться. Навлекать на свою голову неприятности, получать выговоры, а то и штрафы за несвоевременный уход с работы он не хотел.
  Но теперь время рабочего дня истекло и молодой человек, натянув вместо халата несколько тонкую для царящей погоды куртку, покинул кабинет, запирая дверь. Медсестре вход в обитель врачей был по негласному правилу воспрещен и, надо сказать, Гилберт, находящийся здесь на позиции медбрата, сам иногда не очень хорошо понимал, почему, если ей это запрещалось, то ему едва ли не вменялось в обязанности.
  Замок щелкнул, молодой мужчина слегка дернул дверь, проверяя надежность запора и, сунув ключи в карман, спокойно отправился восвояси. Увидь его сейчас кто-нибудь со стороны, непременно подумал бы, что на плечах этот человек влачит непомерную тяжесть забот - так они были опущены, таким утомленным казался совсем еще молодой парень.
  Но кроме медсестры, давно привыкшей к такому виду коллеги, видеть его было некому. Гилберт невнимательно попрощался с ней и, покинув отделение реанимации, зашагал по уже полутемному коридору в сторону выхода. Мысли его были далеко.
  - Привет, Дикс, - спокойный и уверенный голос, неожиданно раздавшийся за спиной, вынудил молодого человека остановиться, словно налетев на стену и, подняв опущенную доселе голову, медленно расправить плечи. Голос был ему знаком.
  - Здравствуй... Диктор, - негромко отозвался он и, не поворачиваясь, слегка приподнял подбородок.
  За спиной послышались приближающиеся шаги. Человек, о чьей опасности его совсем недавно предупреждали, неспешно приблизился и, остановившись за спиной собеседника, хмыкнул.
  - Какая ностальгия - слышать это имя из твоих уст. Итак, ты все-таки вспомнил меня? А я уж, было, подумал, что время совсем изгладило мой образ из твоей памяти.
  - Твой образ претерпел изменения с нашей последней встречи, - отвечать Гилберт старался в тон старому знакомому, однако, говорил несколько холоднее, чем он.
  - Вот как? - в голосе Диктора явственно зазвучала насмешка, - А я-то полагал, что над старыми друзьями время не властно.
  - Шон, мы не виделись со старшей школы, - Диксон, чуть сдвинув брови и не желая боле продолжать беседу, не видя лица собеседника, оглянулся через плечо на стоящего позади человека, - Ты действительно очень сильно изменился с тех пор.
  - А вот ты совсем не изменился, - спокойно откликнулся Шон и, склонив голову набок, обошел старого приятеля, останавливаясь теперь прямо перед ним и пристально вглядываясь в него, - По крайней мере, внешне. Но ты стал как-то спокойнее, увереннее и... пожалуй, печальнее, - Рэдзеро сдвинул брови, видимо, не слишком довольный собственными наблюдениями и вновь выпрямил голову, - Что же с тобой случилось, Дикс?
  Его собеседник, не скрываясь, поморщился, избегая прямого ответа.
  - Не зови меня так. У меня есть имя.
  Шон, похоже, ожидавший совсем других слов, удивленно приподнял брови, позволяя насмешливой ухмылке осветить его лицо. В голосе его прозвучало веселое изумление.
  - С каких это пор?
  - Я даже не знаю, наверное, с рождения, - Диксон, хмурясь, скрестил руки на груди, - Что тебе нужно, Шон? Думаю, ты не о прошлом вспоминать пришел?
  - Как обычно проницателен... Гилберт, - блондин на миг закусил губу, сужая глаза. Чувствовалось, что ситуация забавляет его.
  - Меня всегда восхищало это в тебе, - продолжал он, выдержав небольшую паузу, - И я думаю, ты знаешь, зачем я пришел.
  На лицо Гилберта набежала тень.
  - Полагаю, Тресу нужна информация от меня, - негромко вымолвил он, переводя взгляд на дальний участок коридора, где в тени скрывалась входная дверь. По губам заметившего этот мимолетный взгляд Шона змеей скользнула знакомая его собеседнику острая улыбка.
  - Верно, - негромко вымолвил он, не сводя с него внимательного, пристального взгляда, словно хищник, каждое мгновение готовый броситься на могущую обратиться в бегство добычу.
  - И с чего ты взял, что я тебе ее предоставлю? - Гилберт, как будто и не замечающий несколько изменившегося поведения собеседника, а может быть, просто не испытывающий ни капли страха перед ним, упер одну руку в бок. Блондин пожал плечами.
  - А почему бы и нет? В память старой дружбы.
  Гилберт Диксон, спокойный и уравновешенный человек, скорее холодный и безразличный, нежели порывистый и язвительный, ядовито ухмыльнулся.
  - Потому, что я не работаю на Треса.
  Шон, почувствовав изменившуюся атмосферу разговора, приподнял подбородок, бросая на собеседника откровенно насмешливый и почти угрожающий взгляд. В голубых глазах его, как и всегда в подобных случаях, свирепствовало дьявольское пламя.
  - Зато на него работаю я, - холодно парировал он, не скрывая некоторого вызова в голосе. Ситуация стремительно становилась опасной. Гилберт, всего несколько часов назад предупрежденный насчет Шона Рэдзеро, пообещавший быть с ним поосторожнее, равнодушно повел плечом и, демонстрируя полнейшее пренебрежение к собеседнику, обошел его, становясь вновь к нему спиной.
  - В таком случае, ищи нужную ему информацию сам, - не менее холодно произнес он и, всем видом показывая, что не желает доле задерживаться в обществе старого знакомого, уверенно зашагал по коридору вперед.
  Шон догнал его за два шага. И, обхватив борцовским захватом сзади за шею, не несколько мгновений прижав локоть к подбородку молодого человека, тихо проговорил, приблизив губы к его уху:
  - Не играй со мной, Дикс.
  Голос его звучал спокойно, размерено, угрозы в нем, казалось бы, не было, - блондин скорее советовал, чем угрожал, просто говорил, не ставя под сомнение, что совету его последуют. Однако, делал он это так, что у любого здравомыслящего человека затряслись бы коленки от страха за свою жизнь, так, что было понятно, чем может быть чреват отказ от следования этому совету, и Шон не сомневался, что удерживаемый им человек понимает это. Но он просчитался.
  Дикс, никогда не испытывавший ни малейшего страха перед ним, всегда питавший твердую уверенность, что уж кому-кому, а ему друг не причинит никакого вреда, равнодушно повернул голову вбок (захват был не слишком крепок).
  - Или что? - голос его был ничуть не менее спокоен, чем голос Рэдзеро, звучал так же равнодушно и хладнокровно, как и раньше, - Убьешь меня? Тогда ты и в самом деле изменился, Шон Рэдзеро, стал глупее и безрассуднее, чем прежде. Или, быть может, ты и явился сюда для того, чтобы взглянуть на смерть старого друга? - в последних словах явственно, как Гилберт не пытался скрыть ее, прозвучала горечь. Чувствовалось, что, не взирая на пролегшие между последней и этой встречей годы, считать Шона другом он никогда не переставал и, если бы тот подтвердил предположение молодого человека, причинил бы тому боль, если не физическую, то моральную уж точно.
  - Друга... - голос блондина прозвучал несколько приглушенно и как-то сдавленно, будто он пытался сдержать рвущиеся на волю старые обиды. Захват его на несколько секунд стал сильнее, Гилберт был вынужден немного приподнять подбородок, вытягивая шею и стремясь тем самым уменьшить давление на нее.
  - Друга, который меня бросил? - теперь уже нотки сдерживаемого застарелого гнева явственно зазвучали в голосе говорящего, - Человека, которому я доверял и который оставил меня?
  Дикс, ожидавший, пожалуй, любых слов, каких угодно обвинений, кроме таких, изумленно и негодующе выдохнул. А затем, подняв обе руки, резким движением сбросил руку особенно не противящегося этому Шона и рывком повернулся к нему.
  - Ты рехнулся за это время, Диктор? Меня перевели в другую школу, перевели из-за тебя! А теперь ты обвиняешь меня в этом?! - глаза молодого мужчины, обычно такие спокойные и светлые, потемнели от гнева. Чувствовалось, что задетая тема волновала и его самого, вызывая, по-видимому, недовольство несколько иного рода, и обвинения, прозвучавшие сейчас, были ему, мягко говоря, неприятны.
  - Что значит - из-за меня? - Шон, растерянно хлопнув густыми ресницами, непроизвольно сделал шаг назад, недоверчиво созерцая бывшего приятеля. Видеть его таким ему как-то не доводилось и поведение парня практически ставило его в тупик, заставляя сомневаться в собственных действиях и словах. Впрочем, вопрос, заданный им, как-то очень быстро успокоил бушевавшую в сердце Гилберта ярость. На лице явственно отобразилась растерянность, пожалуй, не меньшая, чем та, что отражалась в голубых глазах его оппонента.
  - Ты не знал?.. - недоверчиво проговорил он и, слегка нахмурившись, продолжил, говоря, тем не менее, так, словно напоминал собеседнику давно известные сведения, - После того, как мой отец вытащил нас из полиции, он прямым текстом сказал твоей бабушке, что не желает, чтобы ее внук продолжал общаться с его сыном. Поэтому и перевел меня, наплевав на все, в конце учебного года, я думал, ты... ты знаешь, - последние слова его прозвучали совершенно потерянно. Похоже было, что Гилберт наконец уверился в том, что подробности происшедшей в прошлом разлуки действительно все это время были тайной для второго из ее участников и это повергло его в величайший ступор.
  Шон медленно повел головой из стороны в сторону. Говорить ему ничего не хотелось, вновь открывшиеся детали требовали хотя бы нескольких минут для полного их принятия и переосмысления. Всю сознательную жизнь он пребывал в уверенности, что тогда, в школе, пережил предательство человека, которого почитал за лучшего друга, а теперь оказывалось, что уверенность его была ложной. Принять это было нелегко даже такому человеку, каким был, а точнее - каким за это время стал Шон Рэдзеро.
  Гилберт же, тем не менее, сам пребывающий в несколько растрепанных чувствах, воспринял этот жест вкупе с молчанием по-своему. Ему показалось, что, не взирая на вновь открывшиеся обстоятельства, обвинения с него так и не сняты, что человек, бывший некогда его другом, продолжает считать его предателем и горькая обида вновь затопила его душу.
  - Мне нужно идти, Шон, - говорил он негромко, стараясь не выдать испытываемых им чувств, - У меня есть еще... дела, - и, не желая произносить слова прощания, он развернулся на каблуках, вновь, куда быстрее, чем прежде, устремляясь на выход.
  - Погоди... - Рэдзеро, будто бы очнувшись, приподнял опущенную на мгновение голову, взирая в след старому приятелю и нахмурился, - Дикс!
  На какое-то мгновение шаг торопящегося уйти Гилберта, казалось, замедлился, но тотчас же ускорился вновь. Шон, видя, что приятель уже приближается к ведущей на улицу двери, неодобрительно вздохнув, поспешил следом за ним. Разговор, по мнению молодого человека, завершен еще не был, и если Диксон сумел приоткрыть завесу тайны над их общим прошлым, то загадки настоящего по сию пору оставались не раскрытыми, а они в данный момент волновали блондина куда как больше.
  В несколько шагов он оказался возле двери, через которую только что, уверенно распахнув ее, покинул помещение больницы его старый знакомый и, не желая медлить, сам вышел на улицу.
  То, что произошло дальше, заняло считанные секунды.
  Поскольку Шон, спеша догнать приятеля, двигался достаточно быстро, отойти от здания Гилберт далеко не успел, сделав всего лишь два или три шага. Блондин, оказавшийся на улице вслед за ним, резко шагнул вперед, открывая рот, чтобы вновь попытаться остановить его, пока только голосом, а не действиями, но не успел вымолвить ни слова. Внимание его оказалось отвлечено медленно и бесшумно скользящим по улочке, ведущей мимо ворот больницы, черным автомобилем. Неизвестно, что именно в этом транспорте привлекло внимание Рэдзеро - отсутствующие ли номера, что он, привыкнув за свою жизнь выхватывать детали из общего образа, сразу заметил; тусклый ли блеск металла за тонированным стеклом, - но ощущение опасности, которую он, подобно дикому хищнику, чуял издалека, буквально затопило все его существо.
  Заднее стекло автомобиля начало медленно опускаться.
  - Гилберт... - сорвалось с губ молодого человека и он, действуя больше по наитию, нежели осознанно, метнулся вперед, буквально сшибая с ног идущего впереди парня и валя его на землю, тем самым уводя с линии огня.
  Гилберт, который успел лишь смутно заметить блеснувшее в темном провале открывшегося окна пистолетное дуло, упал, машинально подставляя руки, чтобы не удариться. Одновременно с этим на тонущую в тишине автомобильную стоянку перед больницей раскатистым грохотом обрушились дробные, частые выстрелы, спустя мгновение сменившиеся ревом мотора.
  Шон едва слышно зашипел сквозь сжатые зубы и, продолжая прижимать перепуганного друга к земле, приподнял голову. Автомобиль, за несколько мгновений до этого тихо кравшийся по узкой улочке, рванул с места и, скрываясь из виду, затерялся где-то среди домов.
  Молодой человек, негромко чертыхнувшись, вскочил, помогая подняться и приятелю.
  На Гилберта жалко было смотреть. Всегда спокойный, холодный, показательно равнодушный в любой ситуации, Диксон в прямом смысле слова дрожал от страха. Бледный, как смерть, с подрагивающими губами, широко распахнутыми глазами, судорожно сжимающий руки в кулаки, он смотрел на защитившего его друга, явно не до конца сознавая ни то, что произошло только что, ни то, что происходит сейчас.
  Шон, хмурясь, аккуратно встряхнул его за плечи, пытаясь привести в чувство и, несколько повернув голову вбок, всмотрелся в бледное лицо приятеля.
  - Эй... ты как? - ответа не последовало и молодой человек, на миг сжав губы, нахмурился сильнее, - Ясно. За меня держаться сможешь?
  Гилберт, с трудом осознав адресованный ему вопрос и вникнув в его смысл, неуверенно, явно сомневаясь, но не в ответе, а в том, что понял верно, опустил подбородок. Шон кивнул в ответ и, сжав плечи человека, который некогда был его другом и сейчас, спустя столько лет, неожиданно вновь стал им, уверенно повел его к стоящему неподалеку ярко-синему гоночному мотоциклу...
  
  ***
  - Держи.
  Гилберт, пребывающий после пережитого потрясения в состоянии некоторой прострации, вздрогнул и, подняв опущенную голову, неуверенно перевел взгляд с собственных рук на то, что ему предлагалось. Прямо перед носом его находился бокал с мягко плещущейся в нем янтарной жидкостью, распространяющей сильный запах алкоголя, сжимаемый чьей-то уверенной рукой.
  Диксон, медленно возвращаясь в реальность, осторожно принял его, но пить не стал, почему-то засмотревшись на искорки света, пляшущие на янтарной поверхности.
  - Ты как? - голос старого друга, привычно уверенный и спокойный, прозвучал несколько обеспокоенно, и Гилберт поднял голову.
  - Они... - он с трудом сглотнул и, вдохнув исходящий от напитка дурманящий запах, чуть дрогнувшим голосом договорил, - Хотели нас... уб-бить?
  - Не убить, - Шон, выглядящий по сравнению с приятелем абсолютно спокойным, присел на подлокотник его кресла и, сцепив руки в замок, положил их на колено, хладнокровно поясняя, - Предупредить.
  Диксон, продолжая сжимать в одной руке бокал, медленно поднял вторую и провел пальцами по несколько растрепанным волосам, затем вновь растерянно взирая на собеседника.
  - Предупредить, о чем?..
  Блондин облизал губы и, неожиданно ухмыльнувшись, легко повел правым плечом, склоняя голову набок.
  - Чтобы я не лез не в свое дело.
  Намек на нередко произносимые самим Гилбертом слова был более, чем очевиден, однако, молодой мужчина на шутку настроен не был. Уловив непонимание в его взгляде, Шон негромко вздохнул и мягко улыбнулся. Попытка отвлечь приятеля от случившегося и как-то развеселить его, расшевелить благополучно провалилась.
  - Чтобы я оставил в покое Пола Галейна, - слова пояснения прозвучали спокойно и размеренно, в достаточной степени хладнокровно, но вместе с тем довольно жестко. Гилберт, от этих слов пришедший в себя куда как быстрее, чем от небольшой шутки, ошарашено моргнул.
  - Галейна? Ты полагаешь, что это дело его рук? - вопрос этот он адресовал скорее бокалу в своей руке, который пристально созерцал в данный момент, но Шон решил все-таки на него ответить.
  - А ты полагаешь его святым великомучеником? - он насмешливо приподнял бровь и, кривовато ухмыльнувшись, отрицательно помотал головой, - Галейн - достойный противник, Гилберт, поверь мне на слово. Но ты не ответил - как ты? Тебя не задело?
  - Ничего я не полагаю, - недовольно буркнул Диксон и, потерев переносицу, глубоко вздохнул, затем наконец-то отпивая немного из бокала, - Я цел, не волнуйся. А... - он вновь поднял взгляд, намереваясь осведомиться, как чувствует себя собеседник, но спросить так ничего и не спросил. На левом плече Шона расплылось по белой ткани рубашки характерно красное пятно.
  Гилберт вскочил.
  - Ты ранен!
  Молодой человек, несомненно польщенный и обрадованный этим проявлением беспокойства, безмятежно улыбнулся и, явно демонстрируя свое здоровье, слегка махнул левой рукой.
  - Это царапина.
  - Слишком много крови для царапины, - его собеседник нахмурился, пристальнее вглядываясь в рану на плече приятеля, - Давай я посмотрю.
  - Дикс, серьезно, это ерунда, - Шон слегка вздохнул и, пытаясь еще больше подтвердить собственное здоровье, осторожно повел плечом, - Даже не болит. Видишь?
  Гилберт, внимательно проследивший это движение, вздохнул сам. Видно было, что упрямство потенциального пациента ему не слишком приятно.
  - Вижу. Давай я посмотрю, Шон. Я не пойму, ты мне, что, не доверяешь?
  - Да причем тут это? - Рэдзеро, несколько раздосадованный тем, что его подозревают в недоверии, даже поднялся на ноги, - Просто это в самом деле пустяк, тем более, что на мне быстро все заживает, так что...
  - Рубашку снимай, - Гилберт, выглядящий на редкость решительно, скрестил руки на груди, выжидательно приподнимая брови. Его собеседник, похоже, не ожидавший подобных приказов, на секунду умолк, но затем, хмыкнув, принялся послушно расстегивать пуговицы рубашки.
  - Ты довольно строгий, док, - он подмигнул приятелю и, пряча улыбку, аккуратно стащил пропитавшуюся начавшей подсыхать кровью ткань с левого плеча, кое-как отлепив ее от раны, после чего тотчас же изобразил жуткую озабоченность и едва ли не ужас, - Скажите, я буду жить?
  Диксон, фыркнув, взглядом указал ему на подлокотник кресла и, отчасти включаясь в игру, безмятежно пожал плечами, приближаясь ко вновь присевшему приятелю.
  - Это уж как повезет, мистер Рэдзеро. Может, обойдемся просто ампутацией.
  Шон, только, было, переставший скрывать улыбку, слегка опустил уголки рта.
  - Я надеюсь, ты не серьезно?
  - Да не дрожи ты, - Гилберт, как раз склонившийся над раной друга и внимательно ее изучающий, чуть качнул головой, - Серьезного я пока что ничего не вижу. Промыть надо.
  Пациент, обрадованный столь обнадеживающим вердиктом, слегка развел руки в стороны.
  - Без проблем, могу даже душ принять.
  Ответ был короток, но решителен.
  - Обойдешься. Аптечка есть?
  - Есть, в ванной, - Шон мотнул головой, указывая направление и, подняв здоровую руку, поправил сбившуюся от резкого движения светлую челку, - Принести?
  - Тебе на месте не сидится? - Гилберт, слегка приподняв бровь, бросил на несознательного больного несколько осуждающий взгляд и, вздохнув, решительно шагнул в указанную только что сторону, - Пошли.
  Блондин, кивнув, легко поднялся на ноги и, не демонстрируя ни преднамеренно, ни случайно никакого дискомфорта, который мог бы быть вызван болью в плече, направился следом за своим личным врачом.
  - Все-таки я думаю, что ты зря так беспокоишься.
  Гилберт, немного затормозив, бросил на него через плечо довольно скептический взгляд.
  - У тебя прострелено плечо.
  Больше говорить он ничего не стал, очевидно, полагая, что аргумент достаточно убедителен. Шон, шагающий следом, недовольно фыркнул.
  - Только кожа на плече. Меня слегка зацепило и не более того.
  - Задета надостная фасция, - добавив в голос побольше официального холода отозвался Диксон и, уже заходя в ванную, еще раз оглянулся через плечо, поясняя, - Мышца.
  - Я знаю, что это, - Рэдзеро поморщился и, зайдя следом за приятелем, с явным недоверием покосился на собственное плечо, - Странно, я совсем не чувствую этого.
  - А меня это почему-то совсем не удивляет, - отстраненно отозвался молодой мужчина и, оглядевшись в просторной ванной комнате, обернулся к спутнику, отрывисто интересуясь, - Где?
  Шон, по всему видно, еще не успевший привыкнуть к новой манере общения старого знакомого, но и не обижающийся на нее, слегка пожал плечами, указывая подбородком на шкафчик над раковиной.
  - Там, если ты про аптечку. Но не думаю, что в ней ты найдешь воду, чтобы промыть рану.
  Гилберт, направившийся сразу после указания к шкафчику, остановился, протянув к нему руку и глядя на отражение собеседника в зеркальной дверце.
  - Я рассчитывал найти там перекись водорода. У тебя ее нет?
  - Может и есть, но не так много, чтобы отмыть плечо от крови, - ответ молодого человека прозвучал на редкость беззаботно и Диксон тяжело вздохнул. Видно было, что от старого приятеля он ожидал проявления большей заботы о собственном здоровье. Шон, отметив этот вздох и легко угадав недовольство в нем, виновато улыбнулся. Расстраивать друга он не хотел, но считать ситуацию серьезной, тем не менее, упорно отказывался.
  - Серьезно, Дикс, для этого вполне подойдет и проточная вода, - как бы подтверждая собственные слова, он уверенно шагнул к большой ванне и, пустив упомянутую воду, присел на ее бортик, - Я ценю твое стремление соблюсти стерильность, но, боюсь, в данных условиях это представляется невозможным, - и, не дожидаясь, да и, собственно, не ожидая от собеседника ответа, он подставил руку открытой ладонью под струю воды, проверяя ее температуру и улыбаясь уже менее виновато, промолвил, - Благословенны воды Ганга...
  - Воды Ганга? - Диксон, как раз обнаруживший за зеркальной дверцей небольшой ящик с медикаментами первой необходимости и достающий его, обернулся к другу, не скрывая улыбки. Видно было, что слова последнего его несколько удивили.
  Шон спокойно кивнул и легко пожал здоровым плечом.
  - Я всегда говорю так. Когда умываюсь, когда плаваю, принимаю душ или даже пью... Слышал когда-то от кого-то, что, если благословлять постоянно воду - неважно, какими словами - можно обрести нерушимое здоровье. Верь или нет, но с тех пор, как начал делать это - не болел ни разу.
  - Конечно, у тебя же на пальце исцеляющий сапфир, - меланхолично отозвался его собеседник и, взяв марлевую салфетку, смочил ее водой. После немного отжал и принялся аккуратно обтирать кровь вокруг раны на плече несколько растерявшегося приятеля.
  - Прости... что?
  Гилберт, почти увлекшийся собственными действиями, остановился и, хмурясь, недоуменно глянул на хлопающего глазами Рэдзеро.
  - Ты не знаешь, что носишь на руке? Позволь взглянуть.
  Блондин, вероятно, не ожидавший такой просьбы, на несколько мгновений замер, словно решаясь на что-то. Затем медленно и осторожно, с видимой неохотой, поднял левую руку и уже поднес, было, ее к правой, намереваясь снять перстень, когда друг остановил его, отрицательно мотнув головой.
  - Не снимай. Покажи так.
  Вздох, полный облегчения, против воли сорвался с губ молодого человека и он, действуя уже куда как более уверенно, вытянул правую руку, демонстрируя собеседнику упомянутое украшение. Гилберт немного склонился, внимательнее вглядываясь в сапфир, венчающий перстень и, удовлетворенно кивнув, вновь вернулся к прерванному занятию, стирая кровь с плеча приятеля и пациента в одном лице.
  - Да, так и есть, - спокойно произнес он, заметив, что Шон ожидает вердикта, - Тот самый сапфир, - и, вновь возвращаясь к прерванному занятию, продолжил, - Я читал об этом камне. По свидетельствам, он дарит своему обладателю совершенную неуязвимость... - Гилберт усмехнулся и, покачав головой, отложил окровавленную салфетку в сторону, беря на удивление присутствующую в коробке с медикаментами хирургическую иглу. Придирчиво осмотрел ее, взял находящуюся тут же нить и, хмурясь, с откровенным подозрением воззрился на до крайности задумчивого приятеля.
  - Признайся, ты зашивал себе раны сам?
  Шон не стал спорить. Когда-то давно, когда различного происхождения повреждения были для него практически привычным делом, он и в самом деле приноровился лечить их сам, вплоть до хирургических действий такого вида.
  - Приходилось, - равнодушно откликнулся он и пожал плечами, как бы говоря, что не видит в этом действии ничего ужасного или сверхчеловеческого, - Ты не отвлекайся. Что там насчет неуязвимости, которую якобы дарит колечко? - он мельком глянул на собственное плечо и усмехнулся. На неуязвимость это как-то похоже не было.
  - Вот именно, что якобы, - Диксон, несколько недовольный тем, как равнодушно собеседник отмахнулся от, на его взгляд, куда как более серьезной темы, тяжело вздохнул, продевая нитку в иголку и продолжая рассказывать, - Как оказалось на практике, сапфир не дарит неуязвимость, зато способен исцелить человеческое тело от любой болезни, будь то насморк или порез ножом. Как я понимаю, на огнестрельные ранения это тоже распространяется. Радуйся, что нам не пришлось извлекать пулю... - речь свою молодой человек завершил аккуратным протыканием кожи на краю раны иглой. Шон, абсолютно такого не ждавший, непроизвольно дернулся и зашипел сквозь сжатые зубы, словно рассерженный кот.
  Гилберт, моментально остановившись, позволил себе усмехнуться уголком губ.
  - Ты же зашивал себе раны. Вообще, как правило, это делается с местной анестезией...
  - Значит, все-таки надо было выпить, - все еще сквозь сжатые зубы выговорил блондин и, изо всех сил пытаясь справиться с болью, медленно, натужно выдохнул воздух.
  - Это не та анестезия, - Дикс, пытаясь сдержать улыбку, на несколько мгновений закусил губу. Ситуация его определенно забавляла.
  - Попытайся как-нибудь отвлечься, - продолжал он, ухитряясь сохранить серьезный тон, не допуская в голос и тени улыбки, - Переключи внимание на что-то еще...
  - Тогда закончи сказочку про сапфир, - Шон медленно втянул носом воздух и также неспешно его выдохнул, - Она ведь не завершена, я верно понимаю? Ты говорил, он дарует неуязвимость... - он хмыкнул и вновь покосился на собственное плечо.
  - Я говорил - 'по свидетельствам', - Гилберт еле заметно усмехнулся и, оставив бесплодные попытки отыскать взглядом что-нибудь обезболивающее, поморщился, неуверенно осведомляясь, - Готов?
  Рэдзеро кивнул, предпочитая не тратить слов. Терпеть боль он умел, но говорить в такие моменты желания у него как-то не возникало, поэтому и сейчас он предпочел предоставить право вести монолог своему персональному врачу. Тот, впрочем, не растерялся.
  - Итак, я сказал, что по свидетельствам, а считай - по слухам, сапфир дарует своему хозяину неуязвимость. Но слухи, как мы можем видеть, лгут... - голос его лился, будто журчание спокойного ручейка и Шон, увлекаемый им, и в самом деле отвлекался от продолжения неприятной операции. Диксон тем временем рассказывал.
  - Когда я наткнулся на упоминание об этом камне, мне стало интересно, какова же правда. Я стал изучать этот вопрос, перерыл немалое количество книг, ибо далеко не везде была сохранена память об исцеляющем сапфире, но наконец нашел то, что полагаю достаточно правдоподобным. Итак, сапфир не дарует неуязвимости. Не дарует он и бессмертия, как то явствовало из некоторых источников, он просто лечит, отсюда и его название. Он, как я уже говорил, может вылечить любую болезнь, поразившую физическое тело его владельца и, в качестве некоторого бонуса, наделяет хозяина невероятной удачей. Если взглянуть на тебя, то можно смело сказать, что это так и есть, - Гилберт прервался, стирая выступившие на коже пациента капли крови. Тот, пользуясь небольшим перерывом, хмыкнул.
  - То есть, ты полагаешь меня до крайности удачливым?
  - А разве нет? - Диксон вскинул брови, вновь возвращаясь к прерванному занятию, - Взять хотя бы нынешнюю ситуацию. В тебя стреляли, но тебя едва задело, к тому же рядом оказался друг, который обладает хирургическими навыками и способен зашить твою рану... Хотя есть еще кое-что о сапфире, но я не уверен, что это имеет прямое отношение к твоему перстню.
  Шон поморщился, ощущая необходимость задать вопрос, и с некоторым усилием выдавил из себя:
  - Что?
  Гилберт выдержал театральную паузу и, радуясь, что его миссия по зашиванию огнестрельной раны уже подходит к концу, медленно и весомо проговорил:
  - 'Кровь и сапфир откроют ее' - так значилось на полях одной из книг, что я читал. Я не знаю, о какой крови идет речь и что она, вкупе с камнем должна открыть, но... Твой сапфир мне напомнил ключ, - он затянул нить, отрезал ее остаток ножницами и устало опустил руки, - Все. Молодец, вытерпел.
  - А что мне оставалось делать? - отстраненно отозвался молодой человек, внимательно изучая собственный перстень, - Я никогда не думал о нем... так. Для меня это всегда было не более, чем украшение.
  Гилберт улыбнулся и, отойдя к раковине, принялся мыть руки.
  - Это и есть украшение, просто более полезное, чем ты предполагал. Ладно. Сейчас уже довольно поздно, мне надо идти... Но кажется, я еще не отблагодарил тебя за то, что ты спас мне жизнь, - он выключил воду и, вытирая руки висящим рядом с раковиной полотенцем, обернулся к собеседнику, - Что ты хотел узнать от меня, Шон?
  Рэдзеро, отвлекшись от созерцания кольца, с интересом поднял голову. Он уже потерял надежду добиться от старого друга необходимой информации, да и жизнь ему спасал, совершенно не задумываясь о благодарности за это, но отказываться от последней не спешил.
  - Я хотел узнать, что тебе известно... - медленно вымолвил он, - О фирме 'Гало' и о ее владельце.
  - Ну, положим, ее владельца ты собственноручно уложил на больничную койку, - Гилберт позволил себе легкую ухмылку, скрещивая руки на груди, - И, судя по тому, что пришел ко мне, результатов это не принесло.
  - Галейн крепкий орешек, - хмыкнул в ответ блондин, - Парой ударов его не расколешь. К тому же...
  - Ты переборщил с транквилизатором, - молодой человек слегка приподнял брови, как бы подталкивая собеседника к согласию. Тот, не видя смысла оспаривать очевидное, кивнул, но произнес при этом совсем не то, что можно было бы ожидать.
  - Ты и об этом знаешь.
  - Я знаю многое, - Диксон резким движением опустил руки и, сделав шаг вперед, присел рядом с другом на бортик ванны, оказываясь в весьма выгодном, с врачебной точки зрения, положении, чтобы наблюдать за раной на плече подопечного, - И рассказать тебе, что ты просишь - малая плата за то, что сделал ты. Но пойми меня правильно, Шон, я хотел бы помочь тебе, но... не хочу помогать Тресу. Тем более, что я прекрасно понимаю, в чем тут его интерес.
  Рэдзеро вздохнул и, немного повернувшись к приятелю, пристально вгляделся в его лицо.
  - Ты будешь помогать не ему, а мне, Дикс. К тому же, я не настаиваю на этой помощи, ты сам предложил рассказать, - в льдисто-голубых глазах при этих словах заискрилась откровенная насмешка. Шон не продолжил фразу, не прибавил к сказанному ни слова, но Гилберт, некогда привыкший угадывать его мысли, моментально отгадал то, что скрывалось под его последней тирадой.
  - Тогда не буду тянуть, - скупо улыбнулся он в ответ, отвечая на то, что не было произнесено, - Сказал бы, что надеюсь, что Галейну это не повредит, коль скоро он не кажется плохим человеком, но после сегодняшнего... - он вздохнул, закусил на несколько секунд губу и, качнув головой, наконец приступил к повествованию, - Итак... Все началось некоторое количество лет назад, когда один амбициозный молодой человек, скопив некоторую, относительно крупную сумму денег, решил открыть свое дело. Сейчас не важно, почему ему пришла мысль создать фирму, производящую мебель, да я и не знаю о причинах такого решения, но мысль, тем не менее, пришла и он начал осуществлять свою задумку. Вероятно, он, как и многие наивные люди, полагал, что, если у тебя есть средства, желание и настойчивость, удача сама придет к тебе, потрясая мешком с деньгами, но суровая действительность быстро опровергла эти радужные мечты. Галейну пришлось работать не просто много, а очень много, денег было потрачено в два раза больше, чем он думал и нередко случалось, что желание казалось ему несбыточным. Но, тем не менее, он шел вперед, не подозревая, что теряет не только время и деньги, но еще и здоровье...
  Гилберт ненадолго примолк, затем внимательно взглянул на внимавшего ему слушателя.
  - Пол Галейн болен, Шон. И я, хоть и не являюсь его лечащим врачом, тем не менее, надеюсь, что врачебная тайна будет сохранена хотя бы от Треса. Я рассказываю тебе это, как другу, и не думаю, что его болезнь имеет такое уже большое значение в глазах твоего начальника. Знаешь, люди иногда шутят, говоря, что от волнения трясутся руки, не воспринимают всерьез слова 'он очень нервный человек' или 'потратил много нервов'... Но на деле, это отнюдь не шутки и Полу Галейну не повезло узнать это на себе. Он и в самом деле потратил много нервов в процессе становления 'Гало', потерял много сил, положил всего себя на амбразуру системы, защищая свое детище так яростно, что и сам не заметил, как угодил в больницу. Увлеченный делами, он не замечал постепенно проявляющихся симптомов, не понимал, от чего трясутся руки или дергается иногда щека, и только когда однажды, встав на работе со стула, едва не упал, лишь чудом удержавшись за стол, забеспокоился. Узнав о своем заболевании, мужчина заставил себя не раскисать. Ему было страшно, тем более, что болезнь считалась неизлечимой, но более или менее привести его в порядок врачи сумели, велев несколько раз в год повторять курс лечения, чтобы вновь не попасть в подобную ситуацию. Именно тогда он решил, что, если фирма невольно стала причиной потери здоровья, она же поможет его вернуть. Под эгидой 'Гало' заработала подпольная лаборатория, где регулярно проводились исследования, ставились эксперименты различной направленности, вплоть до генетических, - все было направлено на поиск лекарства. Но время шло, результатов исследования не приносили и Пол, ощутив, что скатывается в пучину отчаяния, решил действовать сам. Надежду найти спасение официальным путем он потерял, хотя и не закрывал лабораторию, посему решил обратиться к нетрадиционной медицине. Пришла очередь различных целителей, экстрасенсов, трав, зелий, амулетов... Так продолжалось до тех пор, пока кто-то из приглашенных колдунов не натолкнул его на мысль о чуде. Это чудо было известно с давних времен, но где найти то, что могло бы его сотворить не знал никто - место было спрятано, сокрыто, причем надежно. Но гарантия тут была стопроцентной. Отчаявшийся, измученный Галейн ухватился за соломинку и принялся искать. Снова были колдуны, прорицатели - все, кто мог иметь хоть какое-то отношение к подобным вещам. И, к изумлению Пола, все его старые знакомцы знали о чуде. Но, стоило им заслышать о нем теперь, как страх озарял их лица... Как подобраться туда, никто не знал. Галейн продолжал расспрашивать, но, видя, что от людей помощи ждать почти бесполезно, принялся помимо этого штудировать старинные манускрипты, рукописи, пергаменты - он искал везде. И неожиданно для себя нашел. В одной из рукописей упоминался тот предмет, что он искал, с указанием, что, исполнив желание одного, он исчезнет, дабы возникнуть в ином месте на благо следующему. Но, коль скоро никаких свидетельств того, что чудо было обнаружено, нигде не имелось, мужчина рискнул предположить, что указанный в рукописи 'адрес' последнего его нахождения верен и по сей день. Он записал его шифром, который выдумал сам, а после, опасаясь, что кто-то случайно или намеренно этот шифр найдет и прочитает, заказал какому-то мастеру ювелирных дел серьгу с точным указанием, чем следует украсить гладкий металл. Заказ был выполнен в точности, и с тех пор хозяин 'Гало' не расстается с шифром, который в любом случае смог бы прочесть только он. В это время Трес уже тоже начал искать искомый предмет, поэтому Галейн, узнав, что кто-то идет по его следу и посещает те же места, заволновался. В указании пути, которое он, похитив из хранилища, всегда хранил в надежном месте, не желая уничтожать лишь ввиду его исторической ценности, значилось, что добыть чудо не будет так просто. Понадобится ключ, код, шифр, если говорить современным языком. Что это за шифр, автор не знал, посему Пол продолжил искать. На сей раз он даже не пытался никого опрашивать, уверенный, что ответ кроется в книгах, но, увы... После прошлой удачи фортуна явно решила отвернуться от него. И вот, когда однажды он, уже совершенно отчаявшийся, мрачно сидел и перебирал листы старинного манускрипта, к нему подошел архивариус, напомнить, что время уже перевалило за полночь и что мужчине пора бы освободить помещение. Пол с неохотой принялся собираться, поднял тяжелую книгу, неловко повернулся... Книга выпала у него из рук, а коль скоро была довольно ветхой, корешок ее частично отвалился и из-за него выпал пожелтевший листок бумаги. Архивариус, не замечая этого, ругаясь и ворча, принялся поднимать манускрипт, а Галейн, делая вид, что помогает, осторожно подобрал листок.
  В миг, когда он развернул его, уже покинув архив, он убедился, что фортуна отнюдь не собиралась поворачиваться к нему спиной, просто он не разглядел сразу протянутую ему руку помощи. Архив получил щедрое пожертвование от неизвестного мецената, по весьма невнятным причинам, а Галейн, внимательно изучив доставшийся ему ключ, поспешил в лабораторию, тихо загибавшуюся под крылом его фирмы. Узнав о том, какой эксперимент решил провести хозяин, сотрудники лаборатории, должно быть, пришли в ужас, но за дело все-таки взялись. Они давно занимались вопросом возможного изменения набора генов, при рождении полученного человеком и, надо сказать, некоторых успехов в этом достигли. Жаль только, к созданию лекарства их это не приблизило ни на шаг. Зато смогло оказать неоценимую услугу Галейну - после нескольких часов усиленной работы талантливыми учеными был проведен не имеющий аналогов, успешно завершившийся эксперимент: среди генов Пола Галейна появился еще один, в котором был надежно запрятан код, должный помочь ему найти нужное. Сам он не знает и не помнит его, секрет хранит его кровь. Страстно желающий обнаружить необходимый предмет, Галейн сам стал живым ключом... Внешне на нем это никак не отразилось. Разве что глаза...
  - Значит, вот почему они светятся! - Шон, не выдержав, вскочил с бортика ванны и не то потрясенно, не то восторженно хлопнул себя по бедрам. После чего зашипел от невольной боли и, неодобрительно косясь на плечо, пробормотал:
  - Кто бы мог подумать... Да, теперь ясно, почему он не рассказал мне тогда. Хотя я все-таки поражен его стойкостью - я ведь спрашивал не раз, и даже не два!
  - Он тогда сидел в тюрьме, как и ты, - спокойно откликнулся Гилберт, внимательно наблюдая за своим несознательным пациентом и чуть хмурясь, - Это влияет на людей. Осторожнее, не надо делать таких резких движений.
  - Я забылся, - отмахнулся Рэдзеро и, глубоко вздохнув, восхищенно качнул головой, - Да, о людях иногда можно узнать много неожиданного... Одного не пойму - откуда все знаешь ты?
  На губах Гилберта возникла и тотчас пропала тень слабой усмешки.
  - У меня свои источники. Если ты не против... - он медленно поднялся, явственно давая понять, что рассказ окончательно завершен, - Я пойду. Если, конечно, ты не хочешь узнать от меня еще что-то.
  Блондин окинул его внимательным взглядом и неожиданно прищурился.
  - Вообще-то, хочу. Скажи, Дикс, а что ты знаешь о... Тресе?
  Светлые глаза молодого человека наполнились откровенным изумлением. Чего-чего, а такого вопроса он как-то не ожидал, не предполагая, что Рэдзеро может интересовать личность его босса. К тому же, надо сказать, эта тема была, пожалуй, единственной, которая по сей день оставалась загадкой даже для вездесущего Диксона.
  - Тоже, что и все, - он пожал плечами и этот жест получился каким-то виноватым, - Три буквы в имени, отсюда и прозвище, а кроме прозвища о нем ничего не знает никто. О тебе тоже известно немногим, Шон, но Трес в этом тебя определенно обошел. Единственное, что я знаю сверх общеизвестного - это то, что он ищет тоже самое, что и Галейн.
  Тонкие губы Рэдзеро раздвинула насмешливая, кривоватая улыбка. Он покачал головой и, скрестив руки на груди, поморщился от боли в плече, затем изящным жестом вскидывая бровь.
  - Ты все время так обтекаемо называешь это 'вещь', 'чудо'... Почему не сказать прямо? Ты ведь знаешь, что́ это, не так ли, Дикс? - в голубых глазах зажглись огоньки какого-то опасного интереса. Гилберт, ответив на этот взор полнейшим хладнокровием, склонил голову набок.
  - Странно было бы не знать, если ты сам некогда рассказал мне о ней. Да, Шон. Я знаю, что и Трес, и Галейн ищут Перчатку Соломона.
  
  ***
  - Что ты знаешь о царе Соломоне?
  Кевин, только что зашедший в палату, поднял руки, показывая, что сдается этому внезапному вопросу.
  - Вот так сразу, с порога? А я-то надеялся узнать твои впечатления о другой палате.
  Пол, полулежащий на кровати в довольно свободной, расслабленной позе, лениво махнул рукой.
  - Проводов нет, и я чувствую себя гораздо лучше, хотя и не так безопасно, как в реанимации. Я ожидал ответа.
  - Я был немного шокирован внезапностью вопроса, - легко отбил подачу Кевин и, присев на стул, стоящий возле кровати больного, в раздумье покусал губу, - А так, что я могу ответить... Соломон - библейский царь, очень мудрый. До такой степени, что ему приписывали магические умения... А, еще он, если не ошибаюсь, повелевал джинами.
  - С помощью перстня, - Пол кивнул и, сев попрямее, кивнул еще раз, - Но все это лишь часть правды. А остальная правда заключается в том, что о царе Соломоне известно немного и всего не знает никто и по сей день. Иногда всплывают некоторые факты из его жизни и, порою, они приносят пользу современным обывателям. Так, например, у Соломона, кроме перстня для управления джинами, была еще и перчатка...
  - Смею предположить, что остальные предметы гардероба у него тоже присутствовали, - фельдшер, улыбнувшись улыбкой тонкой, но широкой, с независимым видом закинул ногу на ногу. Ничего важного в рассказе о древнем правителе он пока не видел.
  Пол шутку не поддержал.
  - Я бы был тебе очень признателен, если бы мои слова ты воспринимал более серьезно, - мужчина нахмурился и, глубоко вздохнув, негромко, но весомо прибавил, - Речь пойдет о том, что имеет очень большое значение для меня, да и вообще не является предметом для шуток.
  Кевин, не отвечая, поднял руки, давая понять, что капитулирует. Что-либо произносить он уже не рисковал, опасаясь вновь задеть чувствительное самолюбие собеседника.
  Последний же, между тем, продолжал.
  - Итак... Давным-давно, во времена, о которых теперь помнит лишь Библия, жил царь Соломон. Был он настолько мудр, и были ему ведомы такие невероятные тайны бытия, что людская молва наделила его магической силой. Так ли это было на самом деле, владел ли царь магией - судить я не берусь, однако, по слухам, он умел какими-то тайными способами договариваться с высшими силами. О том гласят легенды. И одна из таких легенд может принести пользу и ныне... - Пол примолк, переводя дыхание, затем медленно покачал головой, - Надеюсь, ты не будешь в претензии, если далее я не буду сохранять тот же стиль изложения? Немного затруднительно вспоминать, как это было написано в древних манускриптах.
  - Мне кажется, ты и без того не слишком его придерживаешься, - заметил Кевин, - Но я не против, если легенду ты перескажешь более простым языком.
  Пол кивнул и, не реагируя на первую фразу, вернулся ко временно остановленному повествованию.
  - Легенда гласит, что царь Соломон, владеющий великой мудростью, столь невероятной, что она казалась сверхъестественной, умел, кроме всего прочего, исцелять людей. К нему шли страждущие, умоляя о спасении и, что самое интересное, ему удавалось спасти их... Но вот однажды пришел к нему человек, чья хворь была столь тяжела, что царю не достало сил вылечить его. Исполненный сострадания к мукам несчастного, мечтающий помочь ему от всего сердца, он, не видя иного выхода, обратился к высшим силам... Он молил их дать ему возможность спасти этого человека, умолял не забирать его способность излечивать болезни и высшие силы вняли его мольбам. На руке царя появилась перчатка и глас с небес возвестил, что доколе она будет на его руке, никакая хворь не сумеет устоять пред ним. Обрадованный царь поспешил к больному и излечил его. Слава его возросла непомерно, волшебная перчатка помогала ему в спасении страждущих, но однажды кто-то обратился к нему с иной просьбой. Я не помню, в чем конкретно было дело, но к болезни отношения это не имело ни малейшего, а помощь человеку требовалось. Однако же, Соломон был мудр. И, поразмыслив, он вновь обратился к высшим силам, прося дозволения исцелять болезни не только тела, но и духа, к которым относил и отсутствие у человека чего-то, страстно желаемого им. Высшие силы вновь вняли словам и уговорам царя, но на сей раз выказали пожелание, фактически - поставили условие, что Перчатка всегда будет принадлежать лишь ему, а по смерти его будет надежно спрятана, дабы злые умы не разыскали ее и не причинили вреда человечеству. Он согласился... - Пол умолк, переводя дыхание. Кевин, не перебивая, ожидал продолжения странного рассказа.
  - На протяжении всей жизни Соломона перчатка была на его руке. Когда же он почувствовал, что час его скоро настанет, он спрятал ее в таком месте, где ни один человек, с добрыми или же с дурными намерениями, не сумел бы найти ее... Легенда передавалась из уст в уста, пока не превратилась в сказку, и после была благополучно забыта, погребена под гнетом новых, куда как более реалистичных историй, - мужчина вновь замолчал, затем продолжил уже гораздо тише, - Вот только Перчатка существует, Кевин. И найти ее возможно, место ее пребывания известно... Не общедоступно, конечно, но если задаться целью, если проштудировать множество старинных манускриптов и рукописей, как это сделал я, то узнать, где она находится, можно. Если, конечно, она еще не исчезла...
  - Стоп! - Хилхэнд, и без того несколько растерянный после рассказа Галейна, резко поднялся на ноги. Последние слова собеседника напоминали откровенный бред и молодой человек, как врач, не мог не забеспокоиться о состоянии его здоровья.
  Когда узкая ладонь осторожно коснулась его лба, проверяя, нет ли жара, Пол негодующе нахмурился и, оттолкнув руку нового приятеля, сам вскочил на ноги. Далось ему это на удивление легко, что определенно свидетельствовало о довольно неплохом самочувствии, но Кевин все же заволновался.
  - С ума сошел? Сядь...
  - Сам сядь! - Галейн, скорость потери терпения которого возрастала прямо пропорционально возвращению здоровья, раздраженно упер одну руку в бок, - Я рассказал тебе все это, как другу, как единственному человеку, которому я могу доверять! А ты считаешь, что я спятил, что у меня жар, не так ли?
  - Я не понимаю, зачем ты рассказал мне это, не могу понять, зачем ты искал это и куда оно могло пропасть! - фельдшер, видя, что состояние здоровья его личного пациента определенно не должно вызывать опасений, осторожно опустился обратно на стул, подавая тем самым позитивный пример ему, - Если бы ты объяснил...
  - Это сделать я и пытаюсь! - рыкнул его собеседник и, выдохнув, присел на край собственной кровати, - По легенде, Перчатка исполняла все желания Соломона, но у любого другого она сработает только раз. И, исполнив его желание, исчезнет, возникая затем в другом месте, дабы принести пользу кому-то еще... Да и желание должно быть чистым, искренним и идти от самого сердца, что, в общем-то, тоже не всегда просто.
  - Полезная штука, - Кевин, сам вздохнув, немного опустил плечи и, слабо усмехнувшись, чуть покачал головой, - Если бы она существовала...
  - Она существует, - оборвал его собеседник. Хилхэнд медленно поднял взгляд. Если предыдущие слова Пола он еще мог как-то списать на горячечный бред, мог подумать, что больной, увлекшись рассказом, просто повторяет то, что прочитал в манускриптах, которые, как признался, штудировал, то сейчас в его голосе звучала непогрешимая уверенность. В глазах, будто подсвеченных изнутри, ярким огнем полыхала она же, смешавшись с отчаянной, почти безрассудной решимостью. Спорить с ним казалось напрасным занятием и Кевин кивнул.
  - Хорошо. Если она существует... Зачем ее искал ты? - он чуть склонил голову набок, пристально вглядываясь в собеседника, - Я понимаю, это очень заманчиво - исполнить свое самое заветное желание, но ведь ты рассказал мне это не просто так? Какое желание хочешь исполнить ты, Пол? И как это вообще все связано с тем, что ты говорил мне вчера?
  Галейн, не отвечая, медленно закинул ноги на кровать и, придвинувшись ближе к подушке, неспешно лег. Воцарилась тишина. Мужчина молчал, то ли собираясь с мыслями, то ли не зная, рассказывать ли благоприобретенному другу то, что его беспокоит; Кевин ждал.
  Молчание затягивалось, и молодой фельдшер уже хотел, было, махнуть рукой, гордо заявляя, что коли уж человек, провозгласивший себя его другом, не хочет рассказывать все до конца, то и не надо, и вообще он постарается забыть всю эту глупую историю, когда Пол неожиданно решился.
  - Я болен, Кевин, - слова эти прозвучали, как гром среди ясного неба, - И я говорю не о том, что уложило меня на больничную койку сейчас, нет, это мучает меня гораздо дольше, - он снова примолк, собираясь с мыслями, а затем, сложив руки на животе и переведя взгляд на стену напротив, неспешно, монотонно заговорил, - Становление 'Гало', поднятие ее на нужный уровень далось мне нелегко. Пришлось затратить много сил, как душевных, так и физических, пришлось... потерять здоровье. Правда, понял я это не сразу. Молодой был, глупый, к здоровью относился как к чему-то само собой разумеющемуся, даже не приходило в голову заботиться о нем. У меня дрожали пальцы, а я не обращал на это внимания, немела кожа то на руках, то на ногах, а я не замечал, кружилась голова, а я только раздражался... Потом случилось так, что, поднявшись из-за стола, я едва не упал, удержался только схватившись за столешницу. Пришлось признать необходимость обращаться к врачам. Тогда я и узнал, что, работая на износ, заработал себе нервное расстройство, уже успевшее перетечь в хроническое заболевание, - Пол устало потер переносицу, - Тогда меня пролечили, но велели повторять курсы через определенный промежуток времени. Так и живем, - он чуть улыбнулся, затем неожиданно очень внимательно глянул на внимающего ему, совершенно ошарашенного собеседника, - Об этом никто не знает, и никто не должен знать, Кевин. Я скрываю это всеми возможными силами, ни в одной больнице, ни в одном документе не отражено состояние моего здоровья, и я не хочу, чтобы это изменилось. Об этом знают только три человека на всем белом свете - я, ты и...
  - Он, - Хилхэнд, перебив рассказчика, со вздохом сжал губы, - Шон Рэдзеро, верно? Ты рассказал ему, потому что считал его другом... - дождавшись согласного и совершенно безрадостного кивка со стороны больного, он покачал головой, - И он бил тебя... Знал, что ты болен, но избивал, вколол этот чертов транквилизатор! У меня в голове это не укладывается, как можно?..
  Пол поднял руку, останавливая поток его возмущения. Обсуждать поведение Рэдзеро ему сейчас не хотелось, да он и в принципе никогда не испытывал такого желания.
  - Узнав о том, что болен, я начал искать способ исцеления. Но болезнь изучена мало, ее считают неизлечимой... Я не верил. Под крышей 'Гало' заработала лаборатория, все силы умов и технологий которой был брошены на одно - на мое исцеление. Причины возникновения этой дряни не ясны, существует огромное количество теорий, по одной из них причина кроется в генетике, в определенном наборе генов... Стали проводить и генетические эксперименты. Результатов это не давало, я сам ездил по разным врачам, спрашивал то одного, то другого, то третьего... Потом отчаялся. И, наверное, от отчаяния, решил прибегнуть к нетрадиционной медицине - ходил по колдунам, гадалкам, народным целителям... И, знаешь, что? - он сел повыше и, кривовато ухмыльнувшись, развел руки в стороны, - Ничего. Только одна гадалка сказала мне, что я вновь попаду на больничную койку, но через то обрету спасение. И что будет человек, который спасет меня от гибели... - Пол сжал губы, а затем неожиданно очень по-доброму, спокойно и искренне улыбнулся, - Как видишь, я вновь в больнице, как тогда, когда меня пытались вылечить. И человек, спасший меня, сейчас сидит рядом и думает, верить ли в тот бред, что я несу или же нет...
  - Он верит, можешь не сомневаться, - Кевин сглотнул и, облизав губы, тихо добавил, - Я знаю эту болезнь, знаю ее коварство. Хотя я не ожидал, что... чтобы ты...
  - И тем не менее, это так, - Галейн, искренне желающий завершить рассказ, вновь не дал собеседнику закончить, - Поскольку все эти шарлатаны не могли мне помочь, я полез в книги. Много шарил по архивам, по библиотекам, искал... Тогда и наткнулся на историю о Перчатке. Подумал, что, если бы это было правдой, это бы было моим шансом и бросился расспрашивать тех же шарлатанов, в надежде что-то узнать. И вот что я скажу тебе - они все о ней знали. Все! Но никто не сказал мне тогда, а сейчас, услышав от меня, они начинали дрожать и смущаться, будто бы опасались, что если скажут мне что-нибудь, сам царь Соломон выпрыгнет из шкафа и покарает их! И все-таки я убедился в истинности этой странной легенды и занялся поисками более серьезно.
  - Нашел? - Кевин, немного отвлекшийся от собственного шока и изумления, даже немного подался вперед. История становилась все интереснее и интереснее, захватывала молодого человека с головой, и сомнения его таяли, как масло на сковороде.
  - Нашел, - Пол кивнул и, мягко скользнув пальцами по своей серьге, усмехнулся, - Нашел указания, как добраться до места, где она скрыта...
  Хилхэнд, заметив жест собеседника, заинтересованно приподнял брови.
  - Нашел и закодировал это адаптированной азбукой Морзе, которую нанес на серьгу?
  На губах мужчины появилась довольная улыбка.
  - Я уже говорил, что ты умный парень? Впрочем, неважно, - видя, что парень собирается ответить, он махнул рукой, останавливая его, - Наверняка говорил. Я нашел дорогу и нашел еще кое-что. Перчатка, по свидетельствам очевидцев, скрыта в какой-то шкатулке, которую не так-то просто открыть. Чтобы открыть ее, нужно знать определенную комбинацию... Понятно, что комбинация не была указана там, где было это предупреждение. Рассказывать, как добрался до нее, я не стану, это не так уж и интересно, скажу одно - после долгих поисков я все-таки обнаружил искомое. И решил тоже закодировать, надежно спрятать... Ты помнишь, я упомянул о генетических экспериментах, проводимых под эгидой 'Гало'?
  Молодой человек кивнул. Взгляд его стал несколько настороженным - в вопросе Пола чудилась какая-то подоплека, не слишком приятная и, возможно, даже не безопасная.
  - Лаборатория тихо умирала под моим крылом, и я решил, что могу использовать ее себе на благо, хоть отчасти, - весело продолжал, между тем, Галейн, - По моему приказу они разработали способ закодировать необходимую комбинацию в генах. В одном гене, если быть точнее, спрятать ее в моей крови. Теперь у меня на один ген больше, но именно он содержит эту комбинацию. Я не помню, не знаю ее, но она всегда со мной. И когда придет время, я сумею открыть шкатулку! - глаза мужчины фанатично блеснули и Кевин немного отшатнулся. Слова собеседника вызвали в нем едва ли не ужас, подтверждая в его глазах безумие, владеющее рассудком того.
  - Скажи... - медленно вымолвил он, недоверчиво глядя на абсолютно довольного экспериментатора, - Скажи, Пол, ты свихнулся? Ставить такие эксперименты над самим собой - это же... это... У тебя из-за этого такие странные глаза?
  - Пожалуй, - Галейн легко пожал плечами и хмыкнул, - Девушкам мой взгляд кажется чарующим, мне говорили об этом и не раз, поэтому я полагаю это бонусом. А так... - он посерьезнел, - Кевин, ради того, чтобы вернуть себе здоровье, я готов пойти на все. Как только выйду отсюда, отправлюсь на поиски Перчатки, и... Прости, но остановить меня тебе не удастся, - Пол определенно хотел сказать что-то еще, что-то другое, но не успел.
  В дверь палаты уверенно постучали, и Кевин, вдруг почувствовав озноб вдоль позвоночника, медленно поднялся на ноги.
  
  ***
  Настенные часы показывали ровно час дня. В такое время в отделении никого не бывает - ни врачей, ни медсестер, все уходят на обед. Пациентов же кормят раньше, поэтому сейчас они все сидят по палатам и отдыхают. Идеальное время для незаметного визита.
  Все эти мысли проскользнули в голове у фельдшера за те несколько секунд, что он шел к двери. Открывать ее ему не хотелось.
  Стук повторился, спокойный, уверенный, не настойчивый, но одновременно подразумевающий ответ на него. Человек по ту сторону двери знал, что палата не пустует и знал, что дверь в нее будет открыта.
  'В противном случае он ее просто выбьет', - мрачно подумал Кевин и, коснувшись ручки, набрал в грудь побольше воздуха, затем решительно толкая створку и сам покидая палату. Пускать кого-либо внутрь он не хотел.
  Человек, явившийся в гости к Полу Галейну, отнюдь не был неожиданным визитером, однако же, приятным назвать его тоже было бы трудно. Молодой человек, сдержав вздох, медленно окинул пришедшего взглядом.
  Невинная улыбка, наивный взгляд голубых глаз, на дне которых прятались опасные, обжигающе-холодные искры, густые ресницы, смежающиеся часто-часто - видимо, парень, не подозревая о том, что его инкогнито раскрыто, все еще надеялся провести наивного медработника. Или... уже нет? Хилхэнд еще раз оглядел незваного гостя. Да-да, все, как и прежде - наивность, невинность и затаенная угроза, вот только... Последняя стала чуть очевиднее.
  Если прежде этот парень, заявляясь в больницу, одевался довольно просто, кося под деревенского дурачка, то сейчас за такового принять его было бы невозможно.
  Черная рубашка с расстегнутым воротом мягко облегала сильное тело, не скрывая впечатляющей мускулатуры под собой; длинные ноги подчеркивали черные же брюки, из-под которых выглядывали дорогие ботинки. Светлые волосы были уложены в художественном беспорядке, и перстень на руке посверкивал практически бесстыдно, просто крича о своей высокой стоимости. Деревенский дурачок, под которого, явно уже без должного усердия, но все-таки пытался косить Шон Рэдзеро, определенно получил большое наследство или просто побывал у грамотного стилиста.
  - Привет, док, - парень небрежным жестом сунул руку в карман и легко повел сильным плечом, - Ну что, пропустишь к брату? - на последнем слове глаза его сверкнули едва ли не так же бесстыдно, как и перстень.
  - Нет, - Кевин, сдвинув брови, поплотнее прикрыл за собой дверь и встал так, чтобы заслонять ее спиной, - Это невозможно.
  - Вот как? - молодой человек изобразил, казалось, вполне искреннюю грусть, перемешанную с недоумением, - Его же перевели из реанимации, значит, посещения разрешены. Разве не так?
  Фельдшер закусил губу. Провоцировать этого человека ему не хотелось, но и притворяться, будто верит в его глупую игру он более не желал.
  - Я не хочу, чтобы после вашего визита он вновь попал в реанимацию... мистер Рэдзеро, - голос его прозвучал приглушенно, но твердо.
  Молодой человек, делая вид, что совершенно не понимает обращенных к нему слов, и не видит причины для подобных заявлений, часто-часто заморгал, прижимая одну руку к груди, словно бы собираясь сказать, что он вовсе не он, и он даже не думал, да и вообще... Однако, судя по всему, игра в идиота успела наскучить и ему самому.
  Густые ресницы сомкнулись в последний раз и распахнулись, открывая полные веселой жестокости голубые глаза. На тонких губах возникла широкая понимающая улыбка.
  - О... - Шон быстро облизал губы, сдерживая смех, - Как я погляжу, он рассказал тебе. Удивительно, не подозревал, что Галейн до такой степени болтлив.
  Он говорил спокойно, даже доброжелательно, но собеседнику его чудилось, будто каждое слово вонзается в него, подобно стилету. Стало страшно. Беседовать с профессиональными убийцами вот так вот, с глазу на глаз, Кевину еще не приходилось и сейчас он понимал, что, в общем-то, без подобного опыта преспокойно прожил бы и дальше.
  Голос его при ответе немного дрогнул, однако прозвучал очень уверенно, можно даже сказать - упрямо.
  - Он ничего не говорил мне, я...
  - Значит, это малышка Энни, - Шон, с интересом изучающий дверь за спиной собеседника, вновь перевел на него взгляд, - Надо было укоротить ее болтливый язычок еще раньше... Почему я этого не сделал? - он наиграно вздохнул и немного развел руки в стороны, - Моя ошибка. А, впрочем, не поздно ее исправить и сейчас, как ты думаешь? - губы его раздвинула опасная, острая улыбка. Кевин почувствовал, что вдоль позвоночника снова побежали мурашки.
  - Не смей ее трогать! - гнев застил собою здравый смысл и молодой человек решительно шагнул вперед. Рэдзеро даже не шелохнулся, лишь с интересом склоняя голову набок.
  - Почему? Она - сестра Галейна, Кевин, а всем известно, что нет лучше способа надавить на человека, чем использовать его родственников.
  Фельдшер на мгновение замер. Слова, жестокие и безжалостные слова, спокойные и от этого еще более страшные, просто резали на куски его душу, но вместе с тем молодой человек вдруг ощутил что-то, смутно напоминающее восхищение. Он помнил, как вел себя этот парень в их первую, да и во все последующие встречи, помнил, как он говорил, казалось бы, с трудом подыскивая умные слова и теперь, слушая его плавную, уверенную речь, не мог не восхищаться столь гениальной игрой. Привыкший оценивать все одновременно с двух противоположных позиций, Хилхэнд, боясь человека, с которым беседовал, одновременно готов был аплодировать ему. Не зря Пол отзывался о нем со скрытым уважением, не зря его боялись даже закоренелые преступники... Ум и безжалостная жестокость - пожалуй, это можно смело назвать самым опасным сочетанием.
  - Не трогай ее, - голос его прозвучал уже не так гневно, в нем даже послышались просящие нотки, - Она не причем здесь.
  - Она - его сестра, - безжалостно напомнил Рэдзеро, но тотчас же пожал плечами. На лицо его на мгновение вернулось невинное выражение.
  - А, впрочем, ты прав, мне она ни к чему. И если Цыган расскажет все без излишних возражений, я ее не трону. Довольно пустых разговоров, Кевин... Пусти меня к нему.
  - Нет, - Хилхэнд, внутренне напрягаясь и готовясь постоять за свою жизнь, как и за жизнь Пола, отступил, возвращаясь на прежнее место. Шон поморщился.
  - Похоже, он действительно мало рассказал тебе обо мне. Открою небольшой секрет, док - спорить со мною, возражать мне может быть очень опасно для жизни. Пропусти.
  - Нет! - молодой человек отступил еще на шаг, практически прижимаясь спиной к двери. Рэдзеро со вздохом закатил глаза.
  - Брось, какой смысл умирать ради человека, которого ты толком и не знаешь? Я не хочу убивать тебя, Кевин, мне это не нужно! Отойди!
  - Войдешь в эту палату только через мой труп, понятно?! - Хилхэнд, выпалив фразу, на которую Пол еще в машине 'Скорой помощи' наложил табу, сжал губы и, готовясь не пускать определенно куда как более сильного, чем он, человека в палату, стиснул кулаки.
  Шон удивленно моргнул. Похоже было, что такая решимость со стороны противника непривычна для него - очевидно, прежде все сдавались, лишь заслышав его имя.
  Но прошло мгновение - и на тонких губах молодого человека вновь возникла та же опасная, острая улыбка, о которую, казалось, можно порезаться.
  - Твое желание - закон и труп твой не будет помехой, - голубые глаза сверкнули хищным блеском, и блондин шагнул вперед. Кевин, вжавшись спиной в дверь палаты и глядя на подходящего противника, ощутил, как сжалось сердце.
  Шон Рэдзеро приближался к нему походкой тигра, подкрадывающегося к своей жертве, к своей добыче и добычей был никто иной, как он сам, Кевин Хилхэнд, которому в подобной ипостаси выступать еще никогда не доводилось.
  Отступить, убежать - что могло быть более естественным в подобной ситуации? К чему, оставаясь на одном месте, становиться жертвой маньяка, даже не пытаясь защитить свою жизнь, зачем умирать ради человека, с которым едва знаком?..
  Но он сказал, что Кевин спас ему жизнь. Сказал, что так было предсказано, что иначе не могло и быть, и голос его звучал так уверенно... Хилхэнд судорожно втянул воздух. А ведь он не сделал еще ничего сверх того, что предписывал ему долг. Так может быть, время спасти жизнь Пола Галейна наступило сейчас? И если было сказано, то, быть может, ему удастся противостоять даже Рэдзеро?..
  Кевин почувствовал, как решимость заструилась по его жилам. Уверившись в собственных силах, обретая мысленную неуязвимость, он сильнее сжал кулак и, недолго думая, с размаху нанес сильнейший удар, какой только приходилось ему наносить в жизни!..
  Шон уклонился до омерзения легко. Ловкий, как кошка, сильный, как сам Дьявол, он, не скрывая насмешливой улыбки, мягко ушел с линии атаки и, схватив противника за запястье, сжал его с такой силой, что фельдшер не удержался от болезненного вскрика.
  А Рэдзеро определенно не собирался останавливаться на достигнутом. Выверенным, четким движением человека, привыкшего побеждать врагов, он дернул парня за руку на себя и, каким-то образом ухитрившись развернуть его к себе спиной, заломил ему руку.
  Кевин, сам не зная, что в данный момент терзает его душу сильнее - негодование или же страх, дернулся, было, но Шон держал крепко.
  - Тихо, тихо... - в голосе блондина явственно звучала насмешка. Удерживая противника одной рукой, он скользнул другою в карман джинсов и, добыв оттуда шприц, наполненный чем-то, зубами сорвал колпачок с иглы.
  - Не волнуйся так, Кевин... - парень буквально мурлыкал, и каждая буква проникала раскаленной лавой под кожу фельдшера, - В этом нет ничего страшного. Ты просто уснешь... Тебе даже не будет больно...
  Кевин дернулся еще раз, и Шон внезапно выпустил его руку. Однако, не успел молодой человек обрадоваться, как блондин обхватил его за шею борцовским захватом, упираясь локтем в подбородок и заставляя немного приподнять последний. С правой стороны кожи на шее коснулось острие иглы.
  Хилхэнд испытал самый настоящий животный ужас, естественный страх живого существа перед неотвратимой гибелью, почувствовал невероятную жажду жизни и рванулся...
  Игла проникла ему под кожу.
  Перед глазами потемнело. Будучи врачом по образованию, Кевин чувствовал, что убийца еще не вводит яд, однако же, понимал, что от смерти его теперь отделяют считаные мгновения.
  - Пусти... - прохрипел он. Говорить нормально не получалось - было слишком страшно, да и рука, сдавливающая горло, не позволяла сделать этого.
  - О, значит, ты хочешь пока еще бодрствовать? - Шон негромко рассмеялся ему на ухо и как-то по-особенному подтолкнул локтем его подбородок, - Тогда стучи.
  Предсказание разваливалось на глазах. Он не смог защитить человека, некогда попросившего у него помощи, не сумел спасти друга, которого только что обрел и теперь должен был сам обречь его на погибель.
  - Он... - Кевин закашлялся, пытаясь воззвать к совести Рэдзеро, - Он болен...
  - Стучи, - в голосе блондина зазвенела сталь, - Через три секунды я начну вводить лекарство. Стучи!
  Выбора уже не оставалось.
  Кевин зажмурился и, протянув вперед руку, пару раз обреченно стукнул костяшками по дверной створке, возле которой стоял. Оставалось только надеяться, что Пол поймет... Ведь он и сам не хотел умирать!
  - Думаю, ты прекрасно все слышал, Цыган, - Шон несколько возвысил голос, продолжая удерживать свою жертву 'на мушке' шприца и не пытаясь скрыть ухмылку, отразившуюся в несколько насмешливой интонации. Издевки в голосе блондина как будто не было, но слова его били больно.
  - Итак, тебе предоставляется интересный выбор. Ты можешь выйти, и мы спокойно побеседуем, глядя друг другу в глаза, или... - он делано вздохнул, и чуть сильнее сжал руку на шее у фельдшера, - Или, увы, я буду вынужден сломать твою новую игрушку. Решай и помни - терпением я не отличаюсь.
  Не успели отзвучать последние слова, те самые, в которых содержалась явная угроза жизни молодого человека, как дверь палаты распахнулась. Пол Галейн, бледный не то от гнева, не то от плохого самочувствия, в больничной пижаме кажущийся отнюдь не грозным, но почему-то пугающий, замер на пороге, в упор взирая на своего личного врага.
  - Отпусти его... - голос мужчины прозвучал ниже, чем обычно, чувствовалось, что шутить он не предрасположен и, если приказ его не будет исполнен в точности, ослушника ждут большие проблемы. Шон, хмыкнув, медленно разжал руку, которой удерживал Кевина за горло, одновременно мягко извлекая из-под его кожи иглу шприца, так и не нажав на поршень.
  Юноша, не желая более испытывать судьбу, метнулся вперед, совершенно рефлекторно стремясь спрятаться за мужчину, кажущегося даже сейчас куда как более подходящим для противостояния такому противнику, более сильным, нежели он сам.
  Рэдзеро, хохотнув, развел руки в стороны, поднимая их и, слегка покачав шприц пальцами, приподнял брови.
  - 'Зенар', - вежливо пояснил он мужчине, в упор глядящему на него, - Он бы не умер от этого.
  Кевин, на всякий случай отступивший еще немного назад, сглотнул, рефлекторно касаясь рукой горла. Да, умереть бы от транквилизатора он не умер, с этим не поспоришь... Однако же, у 'Зенара' имелись и другие действия, в некотором роде, быть может, даже более неприятные, чем смерть.
  Пол, немного повернув голову вбок, словно бы намереваясь посмотреть на спасенного друга, но не решаясь, тем не менее, отвести взгляд от блондина, нахмурился.
  - Тогда зачем пугал?
  Шон фыркнул и, опустив руки, немного отвел ту, что сжимала шприц, в сторону, как будто опасаясь задеть им себя.
  - О, Пол, ты снова заставляешь меня теряться в догадках... Ты и в самом деле стал столь несообразителен, живя на свободе, или просто пытаешься обмануть меня, своего старого друга? Должен разочаровать - тебе это не удается, Цыган, - он кривовато ухмыльнулся и, натянув на лицо выражение некоторой ностальгической задумчивости, размеренно продолжил, - Видишь ли, я ведь очень хорошо тебя знаю. И у меня не вызывает ни малейших сомнений, что все время нашей занимательной беседы с твоим новым дружком, ты стоял возле двери и подслушивал, а значит, прекрасно слышал все, сказанные мною, слова. Но, коль скоро ты не даешь себе труда вспомнить их, я повторюсь, в надежде быть все-таки услышанным - нет лучшего способа немного надавить на человека, кроме как использовать близких ему людей.
  Пол, кривясь тем больше, чем говорил собеседник, под конец его речи едва заметно дернул уголком губ и покачал головой.
  - Ах, ну да. И как я мог забыть, что ты не более, чем мерзкий...
  Блондин останавливающе поднял руку.
  - Зачем употреблять грубые выражения в стенах лечебного заведения? Ты ведь знаешь, что мне нужно, Цыган. Расскажи, и я... Да, кстати, - парень, перебив сам себя, невинно улыбнулся и снова приподнял зажатый между пальцами шприц, - На сей раз дозу я рассчитал точнее. Говорить после нее ты сможешь.
  - Вызывай полицию, - Галейн немного повернул голову, не сводя глаз с угрожающего ему человека, но обращаясь явно к скрывающемуся за его спиной Кевину.
  Хилхэнд, напряженно кивнув и мысленно радуясь полученной подсказке, торопливо полез за телефоном. Пальцы его дрожали. Сам будучи врачом, имея медицинское образование, молодой человек на своем недолгом веку успел перевидать довольно всего, зачастую наблюдал вещи очень страшные и жестокие, тем более, что вынужден был ездить по вызовам на 'Скорой помощи', но самому сталкиваться с безжалостностью, направленной против него, ему прежде не доводилось. Шок от случившегося оказался велик и, быть может, даже чересчур велик для нервной системы молодого доктора. Кое-как набирая номер полиции, он уже прикидывал, как, вернувшись домой, будет глотать успокоительные.
  Из коридора, где находился категорически не допускаемый в палату Шон Рэдзеро, донесся негромкий, довольно приятный смех.
  - И ты всерьез полагаешь, что полиция поможет избавиться от меня? - блондин спокойно улыбнулся и, покачав головой, нарочито вздохнул, - Ради всего святого, Пол... Тебе ведь известны мои возможности и мои отношения с силовыми структурами. Я пришел не ссориться, даже не применять силу - я пришел просто поговорить! Давай же... поговорим, - улыбка молодого человека стала неприятной, а рука, сжимающая шприц, доселе расслабленная, немного напряглась.
  В следующее мгновение Пол уже шарахнулся в сторону, уклоняясь от мгновенного выпада. Рэдзеро действовал молниеносно, не раздумывая сам и не позволяя поразмыслить противнику и, пожалуй, промедли последний хоть долю секунды, игла шприца - единственного, но смертельно опасного оружия Шона - вонзилась бы в его тело.
  - О, - блондин, абсолютно не кажущийся разочарованным, ослепительно улыбнулся, - Вижу, ты научился кое-чему со времени нашей последней встречи, Цыган. Но вряд ли этого достаточно, - он натянул на лицо выражение, казалось бы, искреннего сочувствия и, неожиданно легко шагнув вперед, стиснул левой рукой горло оппонента. Тот закашлялся и, ухватившись обеими руками за кисть парня, попытался ослабить его хватку, хоть немного разжать руку, и... ему это удалось.
  Шон был сильным человеком и Полу Галейну это было известно, скажем прямо, не понаслышке. Однако сейчас, неизвестно, почему, к вящему недоумению Цыгана, пальцы его сжались не так сильно, как могли бы, хватка казалась слабее, чем обычно и мужчина не преминул воспользоваться этим.
  Кевин за его спиной, уже успевший договориться о приезде полиции, испуганно опустил телефон, созерцая происходящее едва ли не с ужасом. Ему, с его позиции, не было заметно, стал ли Шон Рэдзеро чуть слабее, чем помнил Галейн, все, что он видел - это сжатую на горле его нового друга сильную руку и его отчаянные попытки освободиться.
  Вряд ли Пол в это мгновение сознавал свои действия. Не раздумывая, желая лишь получить свободу и вырваться из тисков, он, продолжая одной рукою цепляться за кисть нападающего, выбросил другую вперед, сжимая пальцы в кулак и метя в левое его плечо, дабы хоть так помешать, ослабить... спастись.
  Шон охнул. Рука его разжалась, не то по воле молодого человека, не то против нее, и он неуверенно попятился. Галейн, растирающий горло, с изумлением уставился на него. Нанесенный удар был, конечно, довольно силен - в конце концов, слабаком-то Пол не был, - однако, такого результата он не ожидал.
  Блондин с тихим свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и, явственно пытаясь совладать с болью, выронил шприц, цепляясь за плечо и не прекращая пятиться. Еще несколько шагов - и спина его встретилась с противоположной стеной коридора. Шон привалился к ней и, тяжело дыша, медленно начал сползать на пол.
  На плече его, проступая сквозь мягкую ткань рубашки, выделяясь даже на черном материале, влажно блеснули красноватые пятна.
  Пол моргнул, недоуменно хмурясь. О собственном состоянии он сейчас как-то подзабыл, да и после поражения, нанесенного им этому человеку, вполне мог полагать себя достаточно здоровым, и поэтому, ошарашенный происходящим, не беспокоящийся о могущей последовать атаке, он медленно шагнул вперед, немного приближаясь к побежденному врагу.
  - Что с твоим плечом?.. - в голосе его неожиданно зазвучало беспокойство. Вероятно, воспоминания о прежней дружбе, всколыхнутые вчерашними, да и сегодняшними разговорами, все еще продолжали жить в нем, в его душе, в его сердце и просто так бросить парня на произвол судьбы мужчина не мог.
  Шон, прижимающий ладонь правой руки к раненому плечу и уже сползший до такой степени, что теперь сидел на полу на корточках, вскинул голову. Голубые глаза его зло сверкнули из-под светлой челки, однако, голос при ответе прозвучал довольно спокойно, даже где-то насмешливо.
  - Твои ребята постарались.
  - Мои... ребята?.. - Пол растерянно приоткрыл рот и, явно изумленный словами противника, повел головой из стороны в сторону. Кевин, уже успевший завершить разговор с полицией и стоящий теперь не некотором расстоянии за спиной Галейна, тихонько хмыкнул. Поклеп, возводимый на его нового друга, был очевиден, в том, что никаких ребят он не посылал, да и не мог послать, молодой человек был уверен, посему ответа Рэдзеро ждал с некоторой насмешкой, надеясь посрамить блондина. Увы, надеждам его сбыться было не суждено.
  - Но я не велел тебя ранить! - мужчина, сделав это, совершенно неожиданное, заявление, нахмурился, - Я просил только пугнуть...
  - Что ж, они несколько перестарались, - Шон поморщился и, слегка поведя здоровым плечом, вздохнул, - Не вини их, они же сделали это ради тебя, пусть это себя и не оправдало. Чтобы остановить меня, Пол, стрелять надо не сюда... - он отнял руку от раненого плеча и красноречиво указал на него, - А вот сюда, - рука парня сместилась и указательный палец ткнулся точно в центр его лба.
  Кевин сглотнул. Самому бы ему уж точно не пришло в голову подсказывать, куда надо выстрелить, чтобы наверняка и навсегда остановить человека, а уж показывать это на самом себе и подавно. Лицезреть парня, сидящего возле стены на корточках, тяжело дышащего от боли в окровавленном плече, и при этом демонстрирующего, куда надо было нанести удар, молодому человеку было неприятно.
  Кроме того, его сильно смущали слова Пола, фактически подтвердившего, что нападение на Шона было совершено по его распоряжению. Сознавая, что Галейн - человек влиятельный и, особенно после тюрьмы, наверняка обладает соответствующими связями, он, тем не менее, не хотел верить, что его новоявленный друг способен повелеть кому-то стрелять в человека. Пусть даже если человек этот - его заклятый враг.
  - Что значит - 'просил только пугнуть'?.. - фельдшер тяжело шагнул вперед, останавливаясь рядом с явственно помрачневшим Галейном, - Что значит - 'твои ребята', Пол? Ты... Ты посылал кого-то, чтобы?..
  Блондин, с интересом внимающий словам нового собеседника, чуть приоткрыл рот, недоверчиво переводя взгляд с него на Цыгана и обратно, затем изумленно и, вместе с тем, восхищенно покачал головой.
  - Аа... Так он не сказал тебе, да, Кевин? - парень прищелкнул языком, старательно изображая самое искреннее сочувствие, - Надо же... Какое жестокое разочарование - узнать о новом друге всю нелицеприятную правду из чужих уст... - голубые глаза его чуть сузились, взгляд их впился в фельдшера, - Скажи, тебе хотя бы известно, что о камере с решетками на окнах он знает не понаслышке?
  - Я знаю, что он был в тюрьме, - Хилхэнд, изо всех сил стараясь держать себя в руках, чуть сжал зубы, прибавляя сквозь них, - И что попал он туда из-за тебя.
  - Лавров не снимаю, - Шон ухмыльнулся и, осторожно нащупав позади себя стену, с некоторым трудом встал, приваливаясь к ней спиной, - Но известно ли тебе, кем он был там, в тюрьме?
  Пол сжал губы. Говорить он ничего не хотел, давать каких-то подсказок своему новому другу определенно не собирался, и Кевин, непонимающе хмурясь, на секунду замялся, подбирая ответ.
  - Он... - он бросил взгляд на замершего с упрямым и мрачным видом Галейна, и неуверенно продолжил, - Его прозвали... Цыган...
  - Да-да-да, - Шон взмахнул здоровой рукой, демонстрируя неважность слов собеседника, - Цыган, он и остался Цыганом, но кем он был, Кевин? - голубые глаза чуть сузились, заставляя парня почувствовать себя несколько неуютно, - Не знаешь?
  Повисло молчание. Кевин не находился, что ответить; блондин ждал. Тот, о ком сейчас шла речь, угрюмо молчал, созерцая пол возле своих ног.
  - Не знааешь... - протянул, наконец, Рэдзеро и, хмыкнув, очень мягко произнес, - За решеткой Пол был тем, кого в таких местах называют 'пахан'.
  Земля ушла у него из-под ног. Кевин, абсолютно не ждавший подобных заявлений, не желающий верить в них, отчаянно пытающийся найти в словах блондина хоть что-то, что указало бы на его неискренность, пошатнулся и, рефлекторно шагнув назад, затряс головой.
  - Нет!.. Нет, ты... это ложь! - в светло-зеленых глазах его вспыхнула робкая и неуверенная надежда, надежда на то, что все происходящее - не более, чем жестокая шутка, и что он вовсе не находится в обществе двух закоренелых преступников, настроенных друг против друга, - Ты... Он не мог быть паханом, им был другой!
  - Был, - вновь не стал спорить Шон, - Но тот освободился через несколько дней после моего появления, и тогда сокамерники Пола предложили эту должность...
  - Они предложили ее тебе, - Галейн, кусающий губы, быстро глянул на рассказчика и, нахмурившись, отвернулся. Диктор расплылся в довольной улыбке.
  - Предложили... Но, увы, я отказался. Не люблю подобных проявлений 'уважения'... страха, - он поморщился и вздохнул, - Я сказал, что Цыган куда как больше подойдет для этих обязанностей. Он же, в отличие от меня, с радостью...
  - Неправда! - Пол, мрачнеющий миг от мига все больше, резко повернулся вновь и, мимолетно коснувшись ладонью виска, тряхнул головой, - Я согласился, да, но только потому, что мне оставалось сидеть всего месяц. Месяц! И я не хотел в это время быть... быть...
  - Парией? - вежливо подсказал Рэдзеро, чуть приподнимая брови. Кевин, внимающий разговору обоих сидельцев безмолвно, неожиданно подумал, что Шон, должно быть, получает искреннее удовольствие от него. По крайней мере, довольным он выглядел. Да и сбежать почему-то не пытался...
  - Да, парией! - Цыган, кажется, немного забывшийся, запальчиво вздернул подбородок, - Я хотел просто занимать достойное место, тем более, что я прекрасно сознавал твою опасность, Диктор! Если бы паханом стал ты...
  - Перестань, - блондин поморщился и, вытянув правую руку открытой ладонью вперед, жестом прервал собеседника, - Прекрати пытаться обелить себя сейчас, очерняя меня. Ты согласился на это предложение, Пол, потому что ты привык всегда и во всем быть первым, потому что ты - прирожденный лидер. Ну, а я... - он пожал здоровым плечом и улыбнулся столь невинно и светло, что не знай Кевин доподлинно о том, на что этот парень способен, пожалуй, вновь попался бы на крючок его обаяния, - А я пешка. С венцом на челе... - голубые глаза Рэдзеро на миг стали колючими.
  - Ты чертовски скромен, 'пешка', - пробормотал Галейн и, сделав шаг назад, попытался сунуть руки в карманы. Несколько раз безуспешно провел ладонями по бедрам и, лишь затем сообразив, что облачен в больничную пижаму, бросил напрасное занятие. Шон не прореагировал.
  Он немного повернул голову, обращая взгляд к выходу из коридора, двери, выводящей не к лестничному пролету, но еще к одному коридору, который уже завершался лестницей и, усмехнувшись, кивнул.
  - Слышу тяжкую поступь служителей закона... Что ж, кажется, настала пора ненадолго проститься.
  Кевин нахмурился, вслушиваясь сам. Шаги и в самом деле прибывших, наконец, на вызов, сотрудников полиции он сумел различить лишь по прошествии нескольких секунд, да и то отнюдь не был уверен, что принадлежат они именно им, посему острый слух Рэдзеро одновременно вызывал восхищение и пугал.
  - Не волнуйся, Цыган, - говорил теперь Шон, обращаясь исключительно к своему противнику, к своей несостоявшейся жертве, - Я вернусь так скоро, что ты даже не успеешь подумать, что по мне пора уже скучать. Сейчас же... Я бы тебе советовал выглядеть более больным, - он улыбнулся и в раздумье сжал и разжал кулак здоровой руки. А после вдруг, совершенно неожиданно, очень быстро и резко, молниеносно рванулся вперед, метя в челюсть собеседнику.
  Каким образом тот успел уклониться, шарахнувшись немного в сторону, он бы не смог объяснить и сам. Кулак, выброшенный с немалой силой, ударился ему в плечо, заставляя, охнув, немного согнуться и попятиться. Кевин, хмурясь, сделал, было, шаг вперед, исполненный решимости не позволить Рэдзеро и далее творить что бог на душу положит, но тот уже замер, с хладнокровием убийцы опуская сжатую в кулак руку.
  - Оплатил должок, - совершенно спокойно пояснил он, взглядом указывая на собственное плечо, - Пусть не сполна, но хотя бы частично. Ах... вот и бравые блюстители порядка.
  В дверь, ведущую в соседний коридор и в самом деле уже входили двое одетых в форму мужчин.
  ***
  - Старший лейтенант Ракли, - тот из полицейских, что был постарше, отточенным жестом поднес ладонь к козырьку, - Кто вызывал полицию?
  Кевин растерянно оглянулся. На роль человека, вызвавшего полицию, подходил из троих находящихся в коридоре исключительно он - Пол стоял, согнувшись в три погибели и прижимая ладонь ко вновь поврежденному плечу, что могло бы показаться странным, если бы не тот факт, что исцелиться до конца мужчина не успел; Шон, кажущийся довольно спокойным, держался на ногах лишь благодаря стене за спиной и периодически невольно поднимал руку, дотрагиваясь до продолжающей кровоточить раны.
  - Я... - неуверенно вымолвил фельдшер и, оглянувшись еще раз, нахмурился, - Я здесь...
  - Врач? - перебил его Ракли, окидывая внимательным взглядом белый халат, натянутый Хилхэндом скорее по привычке, когда он явился в палату к больному. Парень кивнул.
  - Здесь работаете?
  - Да, - уточнять, что основным местом его работы является машина 'Скорой помощи', он не стал. Полицейский, добыв из нагрудного кармашка блокнот, что-то записал, надувая губы и абсолютно игнорируя присутствие здесь других героев разыгравшейся драмы.
  - Имя назовите.
  - Кевин Хилх... Да вы что, шутите?! - Кевин, наконец справившийся с поражением, изумленно и возмущенно хлопнул себя по бедрам, - Я вас вызвал потому, что здесь, в больнице, в этом коридоре, прямо перед вами находится убийца, а вы спрашиваете имя у меня?! Может, вам еще и паспорт показать?!
  - Мистер Хилх... - завел, было, Ракли заученно-заунывным голосом, однако, фельдшер перебил его.
  - Я Хилхэнд.
  - Ну, что вы вводите полицию в заблуждение? - полицейский тяжело вздохнул и, погрозив собеседнику пальцем, продолжил, - Это нехорошо, молодой человек. Вы мешаете проведению следственно-оперативных действий...
  - Меня хотели убить, - Кевин, не желающий и дальше выслушивать занудных и определенно грозящих затянуться сентенций, нахмурился. Ракли удивленно моргнул и, похоже, осознав наконец-то, для чего был вызван, как-то совершенно по-человечески поинтересовался:
  - Зачем?
  - Это не ко мне вопрос, - фельдшер медленно и глубоко вдохнул, так же медленно выдохнул и принялся обстоятельно вводить полицию в курс дела, - Я врач, вот это, - он указал на Пола Галейна, - Мой пациент. Он пострадал от рук человека, который теперь явился в больницу, чтобы продолжить начатое. Когда я помешал ему, не пожелал впустить в палату, он пытался убить меня...
  - Неверно, - Шон, слушающий рассказ Кевина с самым, что ни на есть искренним интересом, улыбнулся и отрицательно качнул головой, - Я не собирался убивать тебя, хотел только вывести из игры.
  - Ты угрожал мне! - Хилхэнд нахмурился и, махнув в сторону блондина рукой, продолжил, - После он, все-таки прорвавшись в палату...
  - Я не был в палате, - вновь перебил Рэдзеро и безмятежно повел здоровым плечом, - Беседа состоялась в коридоре.
  - ...пытался убить моего пациента! - с нажимом закончил Кевин, и несостоявшийся, раненый убийца насмешливо хмыкнул.
  - И его убивать я не собирался, и даже не предпринимал таких попыток. Я лишь предложил ему поболтать, вот и все.
  - Так, закончили, - Ракли, внимательно выслушавший всю сообщенную ему информацию, даже, кажется, успевший записать что-то из нее в свой блокнотик, нахмурился и, жестом останавливая Кевина, тяжело шагнул вперед, сверля взглядом Шона, - А ну-ка... Назови-ка свое имя, парень.
  По губам блондина расплылась самая сладкая, самая ласковая улыбка.
  - А я-то думал, мое имя хорошо известно в ваших кругах, - промурлыкал он и, аккуратно отстранившись от стены, склонился в неглубоком, очень издевательском поклоне, - Шон Рэдзеро.
  Полицейский кивнул и, вновь выпятив губы, начал скрупулезно записывать это в свой блокнот.
  - Угу, Шон Рэдзе... Рэдзеро?.. - голос его внезапно изменился, как и лицо; в глазах поселился страх, - Ты - Шон Рэдзеро?..
  Напарник бравого старшего лейтенанта, до сей поры не подававший голоса и вообще, похоже, с нетерпением ожидающий момента, когда можно будет надеть наручники на преступника, удивленно моргнул.
  - Ты его знаешь, что ли? - голос у него был неприятный, скрипучий, да еще и, судя по всему, глубоко простуженный. Ракли медленно склонил голову, с определенным трудом кивая и, как-то непроизвольно шагнув назад, сглотнул.
  - Кто же его не знает... - пробормотал он, не отводя взгляда от очаровательно улыбающегося молодого человека перед собой, - Этот парень - легенда... Тебе он тоже известен. Это... он... Диктор.
  - Диктор?.. - собеседник лейтенанта не то недоверчиво, не то недоуменно нахмурился, определенно пытаясь вспомнить, что же ему известно, - Диктор, Диктор... Погоди, ты что... хочешь сейчас сказать, что это тот самый Диктор??
  Шон немного склонил голову набок, не прекращая лучиться улыбкой. Он был безбожно красив сейчас - раненый ангел среди обступивших его ротозеев, молодой дьявол в окружении будущих жертв, - и именно поэтому пугал особенно сильно.
  - Тот самый, - опережая старшего полицейского с ответом, вежливо отозвался он, - Только, увы, сейчас я не предрасположен блистать красноречием. И к тому же, немного устал... - он вздохнул и, напустив на себя вид совершеннейшей, подвергшейся жестокому оскорблению, невинности, кротко попросил, - Не могли бы вы ускорить выполнение ваших обязанностей? Я бы хотел чуть-чуть отдохнуть.
  - Да... - Ракли еще раз сглотнул и, переступив с ноги на ногу, неуверенно продолжил, - Конеч... но... - голос его сорвался и мужчине пришлось несколько раз кашлянуть, чтобы вернуть самообладание, - Так... Вы слышали, что сказал этот... юноша? - он мельком глянул на прибалдевшего Хилхэнда и, тотчас же покрутив головой, ответил себе сам, - Конечно, слышали... Вы не согласны с его обвинениями?
  - Почему? - Рэдзеро, демонстрируя абсолютно искреннее недоумение, приподнял брови, - Я не согласен с некоторыми ошибочными аспектами в них, но в целом они справедливы. Я не намерен оспаривать их.
  - Нет?.. - старший лейтенант, судя по всему, совершенно искренне растерялся и, беспомощно оглянувшись на своего напарника, уточнил, - То есть вы... вы согласны с его словами?
  Шон вздохнул. Недалекость собеседника несомненно начинала утомлять его, тянуть глупую беседу дальше молодой человек не желал, однако же, пока еще хранил терпение, старательно держа себя в руках.
  - Я сказал, что солидарен с некоторыми из его слов. Сказал, что не отрицаю справедливости обвинений, но не подтверждаю абсолютной точности изложения событий, вот и все. Прошу вас вновь - приступайте к выполнению своих обязанностей. Ни к чему переливать из пустого в порожнее и дальше.
  Мужчина еще раз оглянулся на своего напарника, на сей раз, судя по всему, передавая ему бразды правления. Тот, более молодой и, быть может, поэтому немного более решительный, кашлянул, уверенно шагая вперед и надменно приподнимая подбородок. Весь его облик дышал осознанием собственной значимости, он был исполнен достоинством и смелостью... вероятно, именно поэтому блондину хватило одного взгляда, чтобы поставить его на место.
  - Вам... - полицейский сглотнул, наткнувшись на ледяной взор голубых глаз, - Шон Рэдзеро, вы должны пойти с нами!
  Шон изящным жестом приподнял правую, здоровую руку и, коснувшись двумя пальцами лба, картинно вздохнул.
  - Неужели новобранцев полиции нынче совсем не учат вежливости? - он искоса глянул на опешившего собеседника и холодно поправил, - Мистер Рэдзеро.
  - П-простите, мистер Рэдзеро... - 'новобранец' побледнел, снова отступая назад, - Но я только просто хотел...
  Блондин, не слушая невнятного лепета, равнодушно повел здоровым плечом. Левое болело у него нещадно, однако, парень, привыкший не показывать слабости, умело скрывал это.
  - Обычно не в моих правилах прощать тех, кто меня арестовывает... - он мягко улыбнулся, - Но сегодня я на удивление благодушно настроен. Впрочем, рекомендовал бы вам поторопиться... - взгляд его скользнул к настенным часам за спинами полицейских, и улыбка обратилась ухмылкой, - Протянете еще несколько часов - и наступит завтра.
  Кевин, внимавший мирной беседе преступника с полицейскими молча, не пытаясь возразить или дополнить слова первого, удивленно моргнул и недоверчиво покосился на часы. Насчет нескольких часов Шон, конечно, загнул - была только середина дня и до 'завтра' времени определенно хватало, однако... Фельдшер вновь обратил внимание на растерянных полицейских и, вздохнув, качнул головой. Некоторый резон в словах блондина, безусловно, присутствовал, - бравые служители закона и в самом деле успешно оттягивали момент его ареста и, если бы сам он их не подгонял, могли бы повторять один и тот же вопрос на разные лады еще часов пять. Или шесть, при хорошем раскладе и наличии вдохновения.
  - Итак... - Шон, который, судя по всему, совершенно не был предрасположен ожидать, когда же полицейские созреют, вытянул вперед руки, давая понять, что не против, чтобы их сковали. Левой рукой он действовал все-таки с некоторым затруднением, вытянув ее, на мгновение стиснул губы, давя болезненную реакцию, но, медленно и глубоко вздохнув, вновь успешно обуздал собственный организм.
  Полицейские переглянулись. На лицах обоих отобразилась неуверенная растерянность, похоже было, что действия свои они сейчас сами ставят под большое сомнение, однако же, сознают их необходимость. Младший, негромко кашлянув, медленно полез за наручниками, однако, достать их не успел. Ракли, удержав его руку, подобострастно улыбнулся, переводя взгляд на парня, бывшего, по крайней мере, в два раза моложе него, но при этом раз в пять, если не во все пятнадцать, опаснее.
  - Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Рэдзеро, - голос его зазвучал до омерзения сладко; со стороны могло показаться, что полицейский просто выслуживается перед высшим чином, - Мы доверяем вам. Я думаю, что сковывать вас нам не стоит...
  - Нет?.. - Шон, удивленный этим заявлением, кажется, больше всех присутствующих, медленно опустил руки и, искоса глянув на собеседника, нахмурился, - Как благородно и как глупо. Я не ожидал от служителей закона столь опрометчивых действий... У меня в кармане есть нож, мистер Ракли. Вы не обыскивали меня, а между тем, он все еще при мне... И на то, чтобы убить вас обоих мне потребуется, поверьте, совсем небольшое количество времени, - голос блондина звучал очень ровно, спокойно, парень не угрожал - он просто ставил в известность. Лицо Ракли побелело; напарник его непроизвольно шатнулся назад. Диктор внушал страх почти суеверный, предупреждения его равнялись с угрозами, с обещаниями точно исполнить свои намерения, а полицейские, как сказал Пол, были прежде всего людьми и умирать им не хотелось.
  Шон, окинув внимательным взглядом лица тех, кто должен был бы арестовать его, и убедившись в их полной деморализации, очаровательно улыбнулся. Он и вправду был хорош, этот парень - чтобы навести на предполагаемого противника ужас, ему не надо было даже доставать оружие или же прибегать к более прямым угрозам. Хватало только острой улыбки, улыбки, которой можно было перерезать горло.
  - Не волнуйтесь, - теперь голос его напоминал скорее мурлыканье большого кота, ласку ядовитой змеи, - Я не стану делать этого. В конечном итоге... - блондин улыбнулся шире и безмятежно пожал правым плечом, - Мне за это не платят. Идемте.
  
  ***
  Кевин проводил долгим взглядом удалившегося мистера Рэдзеро с эскортом из двух полицейских, и медленно повернулся к Полу. Тот стоял, уже вполне оправившись от вероломного удара блондина, так же созерцая дверной проем, где несколькими минутами раньше скрылся Шон, и лишь продолжал, явно машинально, прижимать ладонь к плечу.
  - Ну... - Хилхэнд неуверенно кашлянул и робко улыбнулся, - По крайней мере, теперь он больше не будет на тебя покушаться. Я не думаю, что его выпустят скоро, поэтому...
  - Как же ты наивен... - Пол устало вздохнул и, опустив, наконец, руку, недовольно мотнул головой, уверенным шагом направляясь обратно в палату. Глядя на его мрачное лицо, на резкую и четкую поступь, на самую манеру держать себя, сейчас нельзя было бы и подумать, что еще недавно этот человек находился в палате реанимации, не имея сил даже толком пошевелиться. Стычка с Диктором подарила Цыгану небывалый прилив сил.
  - Что, ты полагаешь, что такого опасного человека вот так возьмут и отпустят? - Кевин, негодующе нахмурившись, поспешил следом за другом и, зайдя в палату, скрестил руки на груди, - Я понимаю, конечно, эти полицейские испугались его, но ведь не может Рэдзеро запугать все отделение! В конце концов, он один, и если они все вместе...
  - Кевин! - Пол, присев на край кровати, обхватил колено руками и, подтянув его к груди, хмуро покачал головой, - Шону не надо никого запугивать в отделении. За его спиной всегда стоит Трес, ему стоит сделать всего один звонок - и он нажмет на нужные кнопки, чтобы вызволить своего цепного пса из лап правосудия. Диктор будет на свободе уже сегодня, можешь в этом не сомневаться.
  - Ты меня утешил, - фельдшер, внимательно выслушавший всю сообщенную ему информацию, тяжело вздохнул и, следуя примеру пациента, тоже сел, только на стул, облокачиваясь на собственные колени и запуская пальцы в шевелюру. Несколько секунд он не двигался, молча сверля взглядом пол под своими ногами, затем все-таки поднял голову.
  Галейн, слегка покачивающийся вперед-назад, кусающий губу, не внушал особой надежды на положительный исход ситуации, однако, вопрос задать ему Кевин все-таки решился.
  - И что же нам делать? Если даже полиция не может с ним справится... Пол, - осененный внезапной мыслью, он немного выпрямился; в светло-зеленых глазах его смутно засветилась робкая надежда, - Слушай... А твои ребята, быть может, они могут...
  - Они не убийцы, Кевин, - отрезал Цыган, обрывая собеседника и, сдвинув брови, сумрачно устремил взгляд в пол.
  - Но они стреляли в него! - парень, совершенно не понимающий причины возражений, нахмурился. Мужчина устало махнул рукой.
  - Они не должны были его ранить, я просил просто напугать... Ладно, - он опустил ногу и, выпрямившись сам, глубоко вздохнул, - Слушай. Я понимал, что этого разговора не избежать, в общем... Да. Шон сказал правду - последний месяц своего заключения я провел, будучи паханом в камере. Прежний главарь вышел на свободу спустя несколько дней после появления Рэдзеро. Когда это случилось и коллектив оказался обезглавлен, ни у кого и сомнений не возникало, что место ушедшего займет Диктор... Но он отказался. Сказал, что не способен руководить, сообщил, что я - прирожденный лидер, расхвалил меня и, как бы между прочим, напомнил, что я - владелец 'Гало'. У фирмы, не взирая ни на что, была прекрасная репутация, ее знали даже в местах не столь отдаленных, поэтому... - он пожал плечами и виновато улыбнулся, - Я обрел большое уважение. Хотя самым странным и удивительным для меня лично было то, что я и в самом деле справился с навязанной мне должностью. Пахана в тюрьме боятся, им становится человек, внушающий страх, ужас, самый сильный и способный подмять под себя остальных. Я же был исключением. Сокамерники уважали меня не за силу, а за то, кто я, собственно, есть, они... - Пол вдруг замолчал и, горько усмехнувшись, качнул головой. Продолжил он лишь спустя несколько секунд, произнося определенно не то, что планировал изначально.
  - Они знали, что за моей спиной всегда стоит Шон. Они боялись... Они все-таки боялись меня.
  Кевин вздохнул. Тюрьма, ее законы, нравы и обычаи всегда были чужды ему, всегда были где-то далеко, никак не затрагивая его жизни, и какими словами говорить сейчас с бывшим заключенным, он представлял слабо. Откуда ему знать, что там думали зэки? Он, в конце концов, не тюремный психолог, чтобы разбираться в загадочной душе преступника!
  - Ну... - он неуверенно кашлянул, искренне пытаясь поддержать своего странного друга, - Быть может... Знаешь, я думаю, что тебя они все-таки уважали, - он нахмурился и решительно закончил, - Боялись они его. А если боялись, значит, не слишком любили. И, если уж так, то из уважения к тебе...
  - Кевин, - Пол, нахмурившись, выпрямился, бросая на собеседника довольно строгий взгляд, - Я ведь уже сказал тебе - они не убийцы. Я сидел за мошенничество, вместе с мошенниками, убийц среди них не было!.. Ну... за малым исключением. Как бы там ни было, я попросил просто припугнуть Рэдзеро, я не просил ранить его! Не сомневаюсь, что ребята сами сейчас переживают из-за случившегося...
  - Тем более, что результатов это не дало, - вспомнив слова Шона, фельдшер тихонько вздохнул и недовольно потер шею в месте укола, - Как же это все-таки странно, а... С его внешностью ему моделью бы быть где-нибудь, а он людей убивает! Странный парень... Кстати, я всегда считал, что к таким, как он, за решеткой относятся плохо. Ну, я про внешность.
  - Он опасен, - коротко буркнул в ответ Цыган и, коснувшись подбородка, на мгновение сжал губы, - Да, на полицию надежды, конечно, нет... Трес позаботится о том, чтобы Диктор как можно скорее вышел на свободу. А если в участке среди сотрудников еще и девушка попадется... - он вздохнул, - Тогда вообще пиши пропало. Перед Шоном ни одна девица устоять не может, он хвастался мне когда-то.
  Кевин поморщился и, вспомнив про Энни, недовольно передернул плечами.
  - У твоей сестры другое мнение. Хотя она тоже говорила мне что-то насчет того, что девушки на него вешаются гроздьями... Не понимаю, откуда в людях столько безрассудства? Он же и вправду опасен!
  - Это их и привлекает, - Пол безнадежно махнул рукой, - Кевин, я, честно, не берусь оценивать интеллектуальные способности подружек Рэдзеро, тем более, что у него их еще тогда было какое-то бессчетное количество. Правда, он упоминал, что все отношения с ними у него ограничиваются одной ночью... Ну, да ладно. К делу это сейчас явно не относится, - он поморщился и, стремительно меняя тему, возвел глаза к потолку, - А вот мне, подозреваю, в скором времени предстоит все-таки познакомиться с Тресом...
  Кевин насторожился. Таких событий от будущего он как-то не ожидал, да и заявлений таких услышать не предполагал, посему высокий градус уверенности в словах Пола Галейна заставил его напрячься.
  - Почему? - он нахмурился, всматриваясь в поднятое вверх лицо собеседника. Тот безмятежно и, вместе с тем, безнадежно улыбнулся, медленно опуская взгляд.
  - Потому, что этого хочет он, - последовал спокойный, грустный ответ, - Потому, что Диктора он послал именно ради этого. И потому, что Шон всегда выполняет приказания своего патрона.
  
  ***
  Было немногим больше десяти часов вечера, когда Шон Рэдзеро остановился перед знакомой дверью на втором этаже небольшого особнячка, принадлежащего одному из самых, если не самому влиятельному человеку в этом городе. Особняк этот Трес приобрел года два назад, приобрел не без помощи и посредничества самого Шона, и с тех пор использовал его в основном как резиденцию, как штаб-квартиру, но отнюдь не как жилой дом. Жил этот странный и довольно опасный человек где-то в другом месте, местоположение которого не знал даже Рэдзеро.
  И вот сейчас, поздним вечером, пережив наполненный весьма неприятными событиями день, Диктор стоял перед дверью в комнату, которую вполне можно было считать рабочим кабинетом его босса, его приемной, и размышлял, какого черта Тресу понадобилось от него в столь неурочный час, когда все порядочные люди уже давно или лежат в постелях, или же просто отдыхают от праведных трудов. Пол Галейн, к примеру, наверняка сейчас уже спит, уложенный стараниями медсестер. Да и его приятель Хилхэнд, отправившись, скорее всего, домой, вполне вероятно видит десятый сон. А вот он, переживший неприятную стычку с двумя этими гражданами, получивший дополнительный удар по и без того поврежденному, раненому плечу, проторчавший несколько часов в полицейском участке, сейчас вынужден являться пред светлы очи босса, который, что несомненно, даже и не взглянет на него.
  Диктор поморщился и, не мудрствуя лукаво, толкнул дверь, уверенным шагом заходя в знакомую комнату. Стучать он не любил, подспудно надеясь однажды застать Треса врасплох и увидеть его лицо.
  Однако, покамест надежды эти так и оставались только надеждами.
  Комната, давно изученная Шоном до мельчайших подробностей, не претерпела изменений и сейчас. Единственным украшением ее, как и единственным предметом мебели, пригодным для того, чтобы на нем сидеть, здесь, как и прежде, оставалось большое кресло с высокой массивной спинкой, за которой всегда скрывался, прячась от непрошенных (да и прошенных) посетителей, 'великий и ужасный' Трес.
  Он был здесь и сейчас - блондину, зашедшему в комнату и остановившемуся в нескольких шагах от двери, прекрасно было видно худощавую тонкую руку, вольготно лежащую на большом подлокотнике.
  - Принять меня раньше ты, безусловно, не мог.
  Шон, слегка склонив голову набок, заложил руки за спину, рассматривая руку собеседника. Та дрогнула и тонкие пальцы стиснули подлокотник. Рэдзеро, всегда очень чуткий к перепадам настроения своего патрона, неожиданно подумал, что босс взбешен.
  - Я был занят.
  По голосу было ясно, что ответ, прозвучавший довольно резко, был произнесен сквозь зубы. Шон, вопреки злящемуся собеседнику, предпочел пока что сохранить хладнокровие.
  - Разумеется, - безмятежно отозвался он, и его голос, вопреки оппоненту, прозвучал на редкость мягко и спокойно, так, что создавалось ощущение, будто блондин и правда понимает собеседника и даже поддерживает его. Однако, последующие слова его зазвучали уже скорее насмешливо, мигом разбивая все впечатление.
  - Хорошо, что ты, по крайней мере, объяснил своим подручным простую истину - Диктору не место в тюрьме. Я битый час сегодня дозванивался...
  - Ему там самое место! - Трес, злой как черт, перебив собеседника, резко выдохнул. Рука его, возлежащая на подлокотнике, сжалась в кулак.
  - Ты безумен, Рэдзеро! Твоя жажда крови не знает границ, ты теряешь голову, завидя очередную жертву! Какого дьявола ты напал сегодня на этого доктора?! Кто просил тебя делать это? Я не велел...
  - Сопутствующий ущерб, - холодно перебил раскипятившегося босса Шон и, скрестив руки на груди, чуть прищурился, вглядываясь в спинку кресла, словно пытаясь пронизать ее взглядом, - Но откуда тебе известно об этом, Трес? Насколько я знаю, в газетах о моем небольшом конфликте с доктором еще не писали, да и журналистов рядом как будто не наблюдалось... - он вздохнул и слегка развел руки в стороны, - Тем более, что я и убивать-то никого не собирался.
  Кресло негромко скрипнуло, и Шон, не сводящий взгляда с него, с удивлением заметил, что тонкая рука упирается в подлокотник так, словно бы ее обладатель собирается подняться на ноги. Сам по себе этот факт уже вызывал немалое недоумение - за все время своего знакомства с Тресом парень еще ни разу не видел, чтобы тот вставал из кресла в присутствии посторонних.
  Высокая, худощавая фигура, медленно выпрямляясь, показалась из-за спинки - известный всем и неизвестный никому человек неспешно принимал горизонтальное положение.
  Шон, не отрываясь, следил за его действиями. Ничего опасного от своего патрона он, конечно, не ждал, однако же, предпочитал оставаться настороже.
  - Я был там.
  Голос Треса прозвучал глухо. Он медленно поднял опущенную доселе голову и, глубоко вздохнув, каким-то машинальным, но неуверенным жестом провел ладонью по темно-каштановым волосам. Затем тихо хмыкнул, помялся еще мгновение и, тряхнув, наконец, головой, уверенно обернулся, пристально взирая на непокорного подчиненного.
  Тот непроизвольно отшатнулся.
  Давно, очень давно он, обладающий достаточно пылким воображением, пытался представить себе лицо собственного начальника, рисовал в мыслях его портрет, но реальность превзошла все его ожидания, превзошла настолько же, насколько Эверест превосходит маленькую сопку.
  Диктор, заслуживший свое прозвище умением всегда ловко находить самые точные, самые подходящие слова в любой ситуации, способный в любом месте, в любую секунду толкнуть длинную речь на совершенно любую тему, никогда не лезущий за словом в карман, и способный быстро освоится в практически каждой ситуации, сейчас потерял дар речи.
  Не в силах выдавить из себя хоть звук, ошарашенный, растерянный и пораженный, сейчас как никогда прежде похожий на собственное безвинное амплуа, он стоял, приоткрыв рот, широко распахнув глаза и наблюдал, как его босс с величайшим хладнокровием обходит кресло и прислоняется к его спинке, насмешливо щуря изумрудно-зеленые глаза. Он явно сознавал впечатление, какое произвел на подчиненного, сознавал и наслаждался им, получал искреннее удовольствие, ввергая сильного и уверенного в себе человека в такой шок одним лишь своим видом.
  - Невозможно... - голос Шона дрогнул, затем внезапно сел, и он, мотнув головой, был вынужден несколько раз кашлянуть, прежде, чем сумел произнести еще одно слово, имя, под каким знал этого человека прежде, - Хилхэнд...
  Молодой человек, насмешливо созерцающий его, негромко рассмеялся и, тряхнув шевелюрой, на миг закусил губу.
  - Нет, Шон, это не я, - даже голос его зазвучал весело, от былой злости не осталось и следа, - Точнее, не тот я, о котором ты думаешь.
  - Тогда который? - Шон нахмурился, окидывая собеседника с ног до головы внимательным взглядом. Хилхэнд, точно Хилхэнд - его фигура, его одежда, его лицо... но чужие повадки, чужие глаза, и даже волосы как будто стали темнее, чужая ухмылка, чужое... все. Все чужое и все то же самое - разве такое возможно?
  - Ты его брат-близнец?
  Трес сочувствующе и даже где-то разочарованно прищелкнул языком и погрозил собеседнику пальцем.
  - Я полагал тебя более догадливым, Диктор. У тебя осталось две попытки.
  Шон неуверенно пожал правым плечом - левое, дополнительно пострадавшее сегодня от кулака Пола Галейна, по-прежнему противно ныло и блондин старался особенно им не шевелить.
  - Двойник?
  - Одна попытка, - последовал полный холодной насмешки ответ. Рэдзеро помрачнел. Происходящее не нравилось ему, разгадывать на ночь глядя загаданные боссом загадки он был не в настроении, да и общее состояние безусловно не способствовало удачному выполнению этой задачи. А Трес, определенно желающий, чтобы подчиненный все-таки раскрыл его тайну полностью, подсказок давать явно не планировал. Если только... подсказка уже не была дана. Шон задумчиво облизал губы. Он сказал 'не тот я'... Может быть, здесь и кроется разгадка? Он еще раз окинул долгим взором того, кого полагал доселе несколько глуповатым, наивным фельдшером со 'Скорой помощи', новым другом, доверенным лицом Галейна, и не более того. Он, и в то же самое время не он. То же лицо, тот же облик, но абсолютно иные повадки. Как будто бы в теле Кевина Хилхэнда неожиданно поселился... кто-то другой?
  - Ты - его альтер-эго, - на сей раз это был не вопрос. Голос Шона прозвучал жестко и резко, он не спрашивал и не уточнял, он почти обвинял своего собеседника и своего босса, глядя на него настороженно и пристально.
  Тот же, в свой черед, как будто бы и не заметил этой почти не прикрытой ничем враждебности. Губы его растянула самодовольная, радостная улыбка и, щелкнув пальцами, Трес воодушевленно кивнул.
  - Бинго! Что ж, я рад, что ты все-таки не совсем разочаровал меня, Шон Рэдзеро. Хотя, признаюсь, я ожидал от тебя несколько большей догадливости... Но оставим это, - он выпрямился и, все так же прислоняясь к креслу, с видом совершенного равнодушия сунул руки в карманы, - Я не буду повторять свой вопрос, ответ на него очевиден - к Кевину ты полез только ради того, чтобы добраться до его нового друга. Учитывая, что тебе это не удалось... - он хмыкнул и, слегка передернув плечами, неожиданно умолк. Шон продолжал мрачно смотреть на него, судя по всему, вообще не слишком хорошо воспринимая некоторые претензии в свой адрес.
  На несколько минут в комнате воцарилось молчание, - Трес, бывший довольно неглупым человеком, не глупым, но самонадеянным, заметив, наконец, какое впечатление произвели его откровения на Рэдзеро, предпочел дать ему возможность немного прийти в себя.
  - Я предполагал... - наконец, очень медленно, почти неуверенно начал Шон, - Предполагал, что Трес вряд ли намного старше меня, но такого... - он развел руки в стороны и растерянно покачав головой, внезапно ухмыльнулся, - Поразительно. А я-то думал, что удивить меня уже ничем нельзя. Но видеть пред собою Кевина Хилхэнда, и слышать, как он говорит о самом себе, как о другом человеке... Скажи, а сам Кевин знает?
  - Нет, - Трес уверенно качнул головой и, вздохнув, вытащил руки из карманов, упираясь ими в спинку кресла позади себя, - Никогда прежде не замечал за тобой такого любопытства, Шон. У тебя есть еще какие-то вопросы, прежде, чем мы перейдем к обсуждению более важных вещей? Задавай, не стесняйся. Если уж мне пришлось доверить тебе свою тайну, я готов раскрыть ее до конца.
  - Чем же я заслужил такую милость? - блондин, стремительно оправляющийся от шока, скептически изогнул бровь. Взгляд его, устремленный на собеседника, исполнился некоторой насмешки, впрочем, довольно быстро погашенной прозвучавшим ответом.
  - Тем, что едва не убил его, - Трес немного расправил плечи, окидывая подчиненного внимательным взглядом, - А значит, и меня. Я не хочу, чтобы подобный инцидент повторился, Шон, но прекрасно знаю, что моего приказа ты бы ослушался. Тебе нужны веские аргументы... И вот они, перед тобой! Я не хочу, чтобы ты снова покушался на жизнь и здоровье Кевина. Надеюсь, это понятно?
  Рэдзеро скривился. Повторять в сотый раз одно и то же ему порядком надоело, к боссу он, в общем-то, всегда относился без должного почтения и уважения, поэтому при ответе в голосе его зазвучали откровенно раздраженные нотки.
  - Я не собирался убивать его! В шприце был транквилизатор, я бы вывел его из игры...
  - А вместе с ним и меня, - холодно перебил Трес и, неожиданно скрестив руки на груди, чеканным шагом отошел к единственному в этой комнате окну, плотно закрытому занавеской, - Больше не трогай его, сделай одолжение.
  - Отлично, - Шон, неожиданно очень четко представивший, как Кевин Хилхэнд расстреливает его из пистолета или вонзает под кожу иглу, дабы ввести яд в отместку за неудавшееся покушение, тогда как сам он не смеет даже чихнуть в его сторону, неприязненно сморщился и потер больное плечо.
  В комнате вновь воцарилась тишина. Трес, отвернувшись к окну и немного отодвинув занавеску, созерцал улицу; Диктор думал. Вопросы роились в его разуме огромной тучей, какой из них выбрать, дабы задать и получить ясный и однозначный ответ, он не знал, не понимая, что в данный момент может являться наиболее важным.
  Прошло не меньше минуты, прежде, чем он, наконец, сделал выбор.
  - Ходят слухи... - негромко проговорил Шон, не сводя взгляда с худых лопаток, обтянутых тканью рубашки, - Что прозвище 'Трес' дано тебе потому, что в твоем имени только три буквы. Полагаю, что я не ошибусь, предположив... Твое имя - Кев?
  Трес ощутимо вздрогнул. Судя по всему, подобных заявлений, как и подобных умозаключений от Рэдзеро он не ожидал, и сейчас был несколько выбит из колеи.
  - Ты... - начал, было, говорить он, но тут же замолчал и, медленно повернувшись, пристально глянул на собеседника. Чудилось, что он пытается понять, прочитать в его лице, в его глазах ответ - кто мог сообщить ему столь конфиденциальную информацию?
  - Я не собирался говорить о своем имени, - Трес вздохнул и, вновь проведя ладонью по волосам, как-то неловко усмехнулся, - Да, ты и в самом деле умен, Шон Рэдзеро. Так умен, что это может представлять опасность... Пожалуй, единственный способ защититься от тебя - держать ближе к себе. Так я, по крайней мере, могу немного контролировать твои действия... - он склонил голову набок и внезапно сделал несколько быстрых, резких шагов вперед, останавливаясь прямо перед собеседником и всматриваясь в него, - Какое опасное сочетание... Ум, красота, сила и безжалостная жестокость... Ты страшный человек, Шон Рэдзеро. Очень страшный и, поверь, я знаю, о чем говорю.
  - Ты ловко уходишь от ответа, - блондин, который, позволяя боссу созерцать себя, стоял, слегка приподняв подбородок, услышав столь лестный вердикт, криво ухмыльнулся. Он был не только умен, но и весьма проницателен, посему угадать попытку собеседника оставить заданный вопрос не отвеченным распознать для него не составляло труда.
  Трес отступил назад, щуря изумрудно-зеленые глаза. Шон, не сводящий с него взгляда, неожиданно подумал, что у Кевина глаза, кажется, были светлее, хотя и тоже, безусловно, отливали зеленым. Пожалуй, различия между двумя ипостасями одного человека все-таки существовали и заключались они не только в жестах и поведении.
  - Я не отрицаю твоей догадки, - Кев, в чьем имени Рэдзеро уже мог не сомневаться, тонко улыбнулся, - У тебя есть еще какие-то вопросы, Диктор?
  Шон задумчиво склонил голову набок, рассматривая собеседника, как редкий экспонат в музее. Вопрос, пожалуй, самый главный вопрос, уже действительно сформировался в его сознании, и молодой человек, быстро сложив два и два, вспомнив о том, что новый-старый знакомый назвал его 'страшным', вспомнив о его словах, что тайну он готов раскрыть до конца, решил пойти ва-банк.
  - Зачем тебе Перчатка?
  Улыбка Треса стала шире. Он едва заметно склонил голову, одновременно делая шаг назад, словно уходя из-под вероятной атаки или же изображая странный, полуиспуганный поклон и, отойдя к своему креслу, вновь отвернулся. К окну на сей раз он не подходил, однако, занавеску на нем созерцал с таким любопытством, словно видел сквозь нее.
  - Этот вопрос не имеет отношения ни к тебе, ни к тому, что нам стоило бы обсудить, Шон. Думаю, тебе не следовало задавать его, но раз он прозвучал... я не стану отвечать. Есть еще многое, что мне хотелось бы выяснить, поэтому не стоит тянуть время, наполняя его бессмысленными словами. Скажи мне, ты нашел Дикса? Что он рассказал тебе?
  - О, а разве эти слова не будут бессмысленными? - Шон, несколько недовольный провалившейся попыткой получить ответ на столь интересующий его вопрос, скрестил руки на груди, - Судя по твоим словам, о жизни Кевина ты знаешь много, гораздо больше, чем кто-либо другой, а значит, неизвестно, что из сообщенного мне ты уже успел услышать его ушами.
  - Уши у нас с ним одни на двоих, если ты по сию пору не понял этого, блондин, - последовал довольно холодный ответ, - И слышали они и в самом деле достаточно многое, но, возможно, не все. Я хочу знать, что известно Диксу. Говори.
  - Что ж... - Рэдзеро, совершенно не обидевшийся на красноречивое 'блондин' из уст босса, равнодушно повел правым плечом, - Он сообщил мне довольно многое, не стану отрицать. Кое-что из этого мне было известно и прежде, но что-то оставалось тайной... Он рассказал мне о болезни Пола Галейна, о которой тот некогда сам поведал мне, и о которой от меня знал ты. Рассказал, что Пол ищет Перчатку, что путь к ней ему известен... И это я тоже знал, но уже от тебя, ибо именно это я и пытался по твоему приказу из него выбить, вследствие чего он попал в больницу. Но вот то, что ключ открытия шкатулки, где спрятана Перчатка, закодирован в его крови, мне было неизвестно. Он провел эксперимент над самим собою, генетический эксперимент, и поэтому...
  - Это я знаю, - оборвал его Трес и, оглянувшись через плечо, мимолетно улыбнулся, - Слышал теми самыми ушами не далее, как сегодня... Что еще он сказал тебе?
  Шон развел руки в стороны.
  - Ничего.
  - Ты уверен? - Кев проницательно прищурился и, полностью обернувшись, склонил голову набок, вглядываясь в собеседника. Тот удивленно приподнял брови. Собственно говоря, Гилберт и в самом деле не рассказал ему больше ничего, что могло бы иметь значение для Треса, поведал лишь о том, что было важно ему самому. И в том, что ни Кевин Хилхэнд, ни кто-либо еще в этот момент не находился рядом, Шон был абсолютно уверен... Однако, босс по какой-то причине вел себя так, словно знал наверняка, что собеседник его что-то скрывает.
  - Уверен, - Рэдзеро нахмурился и, опустив по сию пору скрещенные на груди руки, сунул их в карманы, - Я задал ему вопрос и получил ответ, который сейчас пересказал тебе.
  - И никаких вопросов боле ты не задавал ему... - задумчиво и довольно скептично вымолвил Трес. Взгляд его, взгляд проницательный и умный, был по-прежнему устремлен на собеседника, - он словно искал в его лице ответ, подтверждение своих подозрений.
  Шон, видя, как отчаянно босс пытается прочитать его мысли, улыбнулся. Улыбка у него вышла очень мягкой и очень доброй, настолько доброй, что Кев непроизвольно отступил на шаг назад. Блондина он побаивался и, не взирая на то, что тот, казалось, не планировал его предавать, предпочитал держаться настороже.
  - Кев, - говорил Шон не менее спокойно и мягко, чем улыбался, - Я рассказал... попытался рассказать тебе все, что узнал. Если мы и говорили с Диксом о чем-то другом, то, поверь, к тебе это отношения имело мало. Я бы мог, конечно, для удовлетворения твоего любопытства поведать о том, как нанятые Цыганом головорезы стреляли в меня, пытаясь столь нехитрым способом отучить меня приставать к их патрону, но, увы, это тебе тоже известно. Когда меня арестовывали сегодня, ты присутствовал... пусть и прикрывался личиной безвинного доктора. Скажи, а ты можешь по своей воле... как бы это сказать... занять его место? Или же это происходит случайно?
  Кев тяжело вздохнул и, проведя ладонью по лбу, убрал назад несколько прядей темно-каштановых волос.
  - Это происходит по-разному, Шон, и, надо признать, об этом я тоже хотел побеседовать с тобою. Видишь ли... Я не желаю, чтобы кому-то, кроме тебя, было известно о том, кто я, о том, как я выгляжу, как меня зовут... Я знаю, ты умеешь хранить тайны. И поэтому довериться могу только тебе. Понимаешь... - он отошел к своему креслу и, присев на его подлокотник, сцепил руки в замок, - Чаще всего я и в самом деле могу занять место Кевина сам, по своей воле. Ему в это время кажется, что он спит, он отдыхает и подозрений у него не появляется. Но порою случается так, что он вытесняет меня против моего желания, а это уже опасно... Я не хочу, чтобы Кевин знал что-то обо мне, по крайней мере, пока, не хочу, чтобы он случайно очнулся и обнаружил себя... ну, скажем, здесь, - Кев красноречиво окинул взглядом комнату, - Поэтому здесь я стараюсь бывать не часто, подгадывая мгновения, когда он уж точно не вытолкает меня, когда он будет крепко спать. Как сейчас. Но близится час, когда мне нужно будет постоянно находиться здесь, и тогда он однажды вылезет и увидит!.. - последние слова он проговорил сквозь зубы, не скрывая раздражения, - И вот тогда мне нужна будет твоя помощь, Шон. Тогда ты - именно ты, а не кто-то другой, должен будешь запереть его и не выпускать до тех самых пор, пока я снова не вернусь. Ты знаешь комнату в конце этого коридора?
  - Я никогда там не был, - сдержанно отозвался Рэдзеро. Просьба Треса несколько удивила его, хотя и объясняла, конечно, его неожиданное доверие.
  - Но о том, что она существует, мне известно.
  - Это камера, - парень усмехнулся и, качнув головой, возвел глаза к потолку, - Камера для меня, который не является собою... Ты все понял?
  - Ну, не настолько уж я и блондин, чтобы не понять, - Шон хмыкнул и, мельком коснувшись раненого плеча, устало выпрямился, - Я могу идти теперь? Я рассказал все, что было не нужно, узнал обо всем, что стоило...
  - Иди... Хотя нет, - Кев останавливающе воздел руку, странно улыбаясь, - Приведи ко мне Галейна, Диктор. Прямо сюда, в этот дом и в эту комнату. Думаю, ему тоже... можно доверить мою тайну. А изумление развязывало язык многим людям... - он элегически вздохнул и, махнув рукой, словно бы отпуская подчиненного, прибавил, - И, будь так добр, забирая его, оставь Кевину подсказку - фишку, как ты всегда делаешь.
  Блондин, уже вознамерившийся, было, направиться к выходу, остановился на полушаге и, не скрывая изумления, глянул на собеседника. Теперь, зная, что из себя представляет Трес, он почему-то не ждал от него подобной жестокости и, надо признать, был изрядно поражен.
  - Кев... Ты знаешь, я оставляю фишку лишь в одном случае, - Шон нахмурился, глядя прямо в темно-зеленые глаза босса, - Чтобы оставить такое послание, мне придется кого-то убить.
  Трес ухмыльнулся. На лицо его набежало выражение величайшей безмятежности, абсолютнейшего, совершенного умиротворения.
  - Ну, что же... - молвил он и, скользнув пальцами по собственным губам, легко пожал плечами, - Убей.
  
  ***
  В коридоре больницы, куда выходили двери многих палат, включая и ту, где сейчас находился Пол Галейн, все еще значащийся в больничных документах как Кирас, ибо раскрывать инкогнито он не пожелал, отказавшись даже предоставить паспорт, горел неяркий свет. Медсестра, призванная следить за порядком в ночную смену, равнодушно восседала за невысоким столиком, лениво листая какой-то журнал о моде. Ей было скучно.
  Вокруг было тихо, до такой степени тихо, что порою чудилось, что можно расслышать дыхание спящих больных, доносящееся из палат.
  Висящие на стене часы мягко, негромко тикали, разнося этот звук по всему коридору, на столе остывала большая кружка крепкого кофе, и тихонько шелестели переворачиваемые страницы журнала.
  Раздавшиеся вдруг в практически полной тишине уверенные, четкие шаги, заставили вздрогнуть хранящую покой пациентов девушку и, отвлекшись от журнала, поднять голову.
  В дверях, ведущих из одного коридора в другой, показался стройный молодой человек со светлыми волосами и, приветливо улыбнувшись немного растерявшейся медсестре, тигриной поступью приблизился к ее столу. Все в нем привлекало, приковывало внимание - и спортивная, подтянутая фигура, и приятное лицо, и добрая улыбка, и голубые, таинственно поблескивающие в полумраке коридора, глаза, и массивный перстень на правой руке, увенчанный пронзительно-синим камнем необычной формы. Скользнув взглядом по вошедшему парню и заметив кольцо, медсестра даже сглотнула. Перстень казался несомненным признаком обеспеченности незнакомца, добавляя его облику еще большей притягательности.
  - Должен принести извинения за поздний визит, - голосом молодой блондин обладал мягким, приятным, с чарующе бархатистыми нотками в нем, - Увы, никак не мог выбраться раньше...
  - Ничего страшного, - девушка смущенно улыбнулась и, отложив журнал, села попрямее, - Я ничем не занята, поэтому... чем могу быть вам полезна?
  Собеседник обжег ее совершенно ослепительной улыбкой и склонился в легком поклоне.
  - Мое имя Джек Кирас. Мой брат сильно пострадал и находится здесь, где-то в этом отделении. Увы, к нему меня не пускает его лечащий врач... ах... Как же его... Я помню имя - Кевин, а вот фамилию... Хилх... Хелт...
  - Хилхэнд, - медсестра, светясь улыбкой, уверенно кивнула, - Кевин Хилхэнд. Только вы ошибаетесь - он не лечащий врач, мистер Хилхэнд работает фельдшером на 'Скорой помощи'. Ой, да, я слышала, это именно он привез недавно очень сильно избитого человека и даже, как говорят, подружился с ним! А... - она неожиданно растерялась и удивленно хлопнула глазами, - Почему он не пускает вас к нему? Кажется, мистер... Кирас, вы сказали? - она схватила журнал, быстро пролистала его, ища нужную фамилию и, удовлетворенно кивнув, продолжила, - Да, так вот, мистер Кирас себя чувствует достаточно хорошо, его даже вот-вот обещают выписать, посещения к нему запрещены не могут быть! Я бы... вас пустила, но сейчас...
  - Да что вы! - молодой человек, совершенно погребенный под обилием информации, замахал руками, - Да у меня и в мыслях не было сейчас напрашиваться на посещение, разве я могу позволить себе нарушить сон моего бедного брата? Нет-нет, пусть он отдыхает, набирается сил... - он картинно вздохнул и вновь улыбнулся, - Но вы сняли камень с моей души, я рад, что ему уже лучше. А... скажите, вот этот Кевин Хилхэнд, что вертится рядом с ним, он... как специалист, я хочу сказать... насколько он хорош? Он не может случайно сделать что-то... Конечно, я не допускаю и мысли, чтобы он мог позволить себе причинить вред пациенту, но ведь бывают случаи...
  - Да нет, - девушка уверенно помотала головой, - Нет-нет, мистер Хилхэнд очень умелый врач, да и потом, он-то вашего брата не лечит. Он только навещает его, он... знаете, я бы сказала, что он добровольно взял на себя роль сиделки! - она весело рассмеялась, и ее собеседник тоже позволил себе небольшой смешок.
  - Значит, я могу не беспокоиться на его счет?
  - Ну, конечно, - медсестра вновь улыбнулась и, действуя скорее по наитию, кокетливо стрельнула глазками, - Скоро ваш брат будет дома.
  - Ну, что ж... - блондин задумчиво скользнул пальцами по своим губам и, сунув правую руку в карман, безмятежно улыбнулся, поводя правым же плечом, - В таком случае, увы, мой визит, по всей видимости подошел к концу, - он вздохнул и, неожиданно опершись левой ладонью о стол, подался вперед. Лицо его оказалось непозволительно близко и, не успела растерявшаяся медсестра отшатнуться, как слуха ее коснулся горячий шепот:
  - Спасибо, милая.
  По щеке мазнули теплые губы, и в следующий миг ослепительная, обжигающая, мертвенно-холодная боль обожгла ее горло. Кровь хлынула вниз, пачкая белый халатик. Девушка захрипела, приоткрывая рот, в последний раз моргнула и неловко завалилась вперед, заливая кровью стол, за которым сидела.
  Шон, успевший отстраниться как раз вовремя, чтобы не запачкаться самому, бегло оглядел манжет рубашки. Она была черной, переодеться блондин после беседы с боссом так и не успел, однако, кровь могла оставить след и на ней, а при учете пятен на плече - следов собственной крови молодого человека, рубашку можно было бы смело выбрасывать. Шону же рубашка нравилась и выкидывать ее было жаль.
  Убедившись в том, что убрать руку успел вполне своевременно и что кровь несчастной медсестры испачкала лишь лезвие острого ножа, он удовлетворенно кивнул и, хладнокровно сунув оружие в карман, перевел взгляд на жертву.
  - Босс приказывает, я выполняю... - пробормотал он и вздохнул, глядя на уже подернутое вуалью смерти лицо девушки. При жизни она была довольно миловидна и, быть может, даже сам блондин мог бы ею заинтересоваться. А может быть, и нет.
  - Ничего личного, малышка, - парень пожал плечами и, добыв из другого кармана фишку казино, повертел ее в пальцах, - Свидетели в таком деле никому не нужны. А вот послание мистеру Хилхэнду ты передашь, - фишка мелькнула в воздухе и приземлилась точно возле головы несчастной медсестры, как раз в лужу ее крови.
  Рэдзеро равнодушно отвернулся и, скользнув взглядом по дверям палат, уверенно направился к нужной. Будить родного брата, мешая ему выздоравливать, он бы, конечно, не стал... но к Полу Галейну это отношения не имело.
  
  ***
  Было пять часов утра, когда Кевин Хилхэнд, позевывая, вошел в кабину больничного лифта и, изо всех сил стараясь побороть сонливость, поднялся на нужный этаж. Вчера, неприятно удивленные и впечатленные визитом Рэдзеро, они с Полом составили целый план по защите от этого настырного блондина, и заключался он, в основном в одном слове - побег. Полу надо было бежать из больницы, именно бежать, тайно, незаметно ни для кого, чтобы след его был утерян, и чтобы даже такой проныра, как Диктор, не сумел обнаружить его. Среди дня сделать это незаметно было, ясное дело, невозможно; от ночной вылазки отказался сам Галейн, и в результате они сошлись на раннем утре. Время до первого обхода, самое подходящее и самое удачное, пока на работу прийти еще никто не успел, а дежурная медсестра либо спит, либо так устала за ночь, что уже ни на что не обращает внимание и с радостью передаст вахту явившемуся коллеге. Ну, а коллега тем временем тихонько выкрадет одного из пациентов и все пройдет гладко!
  Единственным минусом в этом плане, не предусмотренным и неучтенным, оказался очень ранний подъем. Кевину пришлось вскочить в четыре, чтобы успеть своевременно добраться до места назначения, при этом очень сомневаясь, что Пол уже тоже пробудился и ждет его.
  Лифт тихонько звякнул, останавливаясь на нужном этаже, и молодой фельдшер бодрой походкой сонного человека покинул его, направляясь вперед по небольшому коридору, с тем, чтобы, покинув его, выйти в куда как более длинный и широкий, где и располагались палаты больных.
  Медсестру, лежащую головой на столе, он заметил сразу. Правда, особенного значения этому зрелищу не придал - в коридоре царил ночной полумрак, свет был приглушен и различить что-либо более подробно представлялось довольно затруднительным. Решив, что девушка просто уснула от усталости, просидев безвылазно здесь всю ночь, Кевин мысленно хмыкнул и на секунду замялся. Перед ним вставал выбор - или тихо вывести Пола, пока не проснулась медсестра, или же осторожно разбудить ее и отправить досыпать в комнату отдыха, где есть удобный диван, и тогда вывести Галейна с уже полной уверенностью в том, что замечены они не будут. Пожалуй, выход здесь мог быть только один.
  Фельдшер уверенно кивнул собственным мыслям и, радуясь, что способен даже в полусонном состоянии мыслить довольно трезво, направился к столику медсестры.
  - Лора! - негромко позвал он, стараясь не разбудить при этом больных, - Эй, пора вставать! Я пришел пораньше, так чт... Лора!! - голос его сорвался на писк, оборвался на самой высокой ноте и Кевин схватился за горло. До стола оставалось еще несколько шагов, когда лужа крови, расплывшаяся по столешнице, внезапно бросилась ему в глаза.
  В голове зазвенело, молодой человек неуверенно шатнулся назад, судорожно, с огромным трудом сглатывая, затем вновь шагнул чуть-чуть вперед и вбок, пытаясь заглянуть в лицо девушке. Натолкнувшись на безжизненный взгляд широко распахнутых, остекленевших глаз, он вновь попятился, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Да, он был врачом по образованию, он отучился в институте и во время обучения ему, увы, доводилось лицезреть покойников. Но... не таких. Никогда в жизни молодому фельдшеру не приходилось находить тела убитых, никогда еще он не видел столь страшной картины... Он отступил еще на несколько шагов и, ощутив за спиною стену, в ужасе прижался к ней. С места, где он стоял, едва удерживаясь на трясущихся ногах, была прекрасно видна шея девушки, такая красивая и длинная, пересеченная красной полосой. Кровь из нее уже не текла, жизнь вместе с ней покинула тело. И не надо было быть врачом, чтобы понять - кто-то безжалостно перерезал горло ни в чем не повинной медсестре, кто-то жестокий, кто-то ужасный и страшный, какой-то кошмарный, жуткий человек... Взгляд Кевина, блуждающий по телу невинной жертвы, вдруг зацепился за еще одну деталь, и он, вздрогнув всем телом, немного выпрямился, вытягивая шею и вглядываясь пристальнее. Кто-то страшный, ужасный, жестокий и безжалостный оставил рядом с телом своей жертвы подсказку. Хилхэнд сглотнул, недоверчиво глядя на лежащую прямо в луже крови фишку казино. В голове его одно за другим вспыхивали воспоминания, в ушах вновь зазвучал голос Пола Галейна - 'убивая, он оставляет свой знак - фишку казино'...
  Кевин тяжело, с трудом сглотнул. Значит, он был здесь. Значит, полиция и в самом деле не смогла удержать убийцу, значит, он вырвался из их рук, пришел сюда снова, убил Лору, оставил свой знак и... Его словно ударило током. Парень подпрыгнул и, спотыкаясь на ровном месте, бегом бросился к палате Пола Галейна, подозревая самое страшное.
  Приоткрытая дверь, казалось, подтверждала эти подозрения, Хилхэнд уже готов был, распахнув ее, найти еще одно тело, окровавленное, изувеченное тело своего лучшего друга, самого близкого из всех, какие только были в его жизни, но... С губ его сорвался полный невольного облегчения вздох, а сердце, более чуткое, чем разум, испуганно сжалось.
  Палата была пуста. Пола в ней не было.
  
  ***
  Резкая трель телефонного звонка разорвала сонную тишину небольшой комнаты в уютной квартирке. Девушка, вырванная ею из сладких грез о свидании с симпатичным молодым человеком, недовольно вздохнула и, не открывая глаз, попыталась нашарить на прикроватной тумбочке мобильный телефон. Едва не уронила его и, тихонько чертыхнувшись, наконец проснулась окончательно.
  - Да?.. - голос ее звучал все еще сонно, телефон она с трудом обнаружила и с открытыми глазами, однако, испуганный возглас, донесшийся из трубки, вынудил ее действительно прийти в себя, - Кевин?
  - Энни... - голос молодого человека дрожал, как заячий хвост, губы едва слушались его и слова он выговаривал с некоторым трудом, - Я... я, прости... просто не знаю, чт...то делать... Тут... я на работу, а тут... она... и его нет, а я...
  Энни, понявшая из всего этого сумбура лишь то, что случилась какая-то беда, встревоженно села на кровати.
  - Что произошло? Кевин... Кто она, кого нет, о чем ты?.. Пол...
  - Его нет, - последовал ответ совершенно убитым голосом, - Он... я думаю... я боюсь, это Рэдзеро... Я пришел, а палата пуста и...
  - Рэдзеро? - девушка, торопливо поднявшись на ноги, принялась поспешно доставать и натягивать вещи, стараясь не отрывать телефон от уха, - Почему ты думаешь, что это он?
  - Он оставил фишку... - Кевин говорил все тише и тише, силы, судя по всему, оставляли его, - Рядом с ее телом...
  Энни замерла, натянув одну штанину. Если в ситуации с исчезновением Пола можно было надеяться на хоть сколько-нибудь положительный исход, то слова о чьем-то теле определенно подразумевали убийство, а это давало делу уже совсем другой поворот.
  - Чьим телом?.. - голос ее немного охрип, слышать ответа девушке особенно не хотелось. Кевин шумно сглотнул.
  - Телом Лоры... он... Он был здесь, Энни, он убил ее!.. Убил... - в голосе молодого человека явственно зазвучали слезы, - Я... я клянусь, не знаю... как мне быть?.. Вызвать полицию, но они не остановят его... Я не понимаю...
  - Так, - Энни, сама перепуганная сверх всякой меры, однако же, старающаяся держать себя в руках, нахмурилась, решительно беря бразды правления в свои руки, - Вызывай полицию и жди меня. Я еду.
  - Едешь?.. - казалось, это предложение испугало бедного фельдшера еще больше, - Нет, нет-нет-нет, Энни, я... я не хочу, чтобы ты видела это, это... это... - он не нашелся, как продолжить, однако, продолжение было и не нужно. Энни была довольно смышленой девушкой, решительной и смелой, истинной сестрой своего брата. К тому же, тела несчастной медсестры, в отличии от Кевина она, к счастью своему, не видела, поэтому случившееся, хоть и пугало ее, все же не шокировало так, как Хилхэнда.
  - Я не буду смотреть, - категорически ответила она и, уверенным движением натянув, наконец, штаны, схватилась за кофту, - Кевин, вызывай полицию. Я скоро буду.
  В ухо полетели короткие гудки.
  Кевин, бледный, как сама смерть, если не бледнее, совершенно не уверенный в том, что приезд Энни - это хорошая идея, но уже не находящий в себе сил спорить, глубоко вздохнул и дрожащими пальцами принялся набирать несложный номер полиции.
  Проделывая этот фокус уже второй раз за последние сутки, он сейчас почему-то не сомневался, что полиция на сообщение о свершившемся убийстве прибудет куда как быстрее, чем на слова о не состоявшемся покушении.
  Он не ошибся.
  Полицейский, ответивший на его звонок, лишь услышав дрожащий голос молодого фельдшера, лепечущий адрес больницы и невнятное его бормотание о теле в коридоре и луже крови, коротко бросил, что выезжает и повесил трубку. Кевин, потерявший возможность хоть с кем-то разговаривать, выронил телефон и, согнувшись в три погибели, стиснул волосы руками.
  Внутри у него, казалось, шел раскаленный дождь. Душа болела, выворачиваясь наизнанку; молодого человека тошнило, голова его раскалывалась, а мысли, смутные, невнятные, трудноразличимые и определимые мысли вертелись где-то вокруг тела несчастной Лоры, и похищенного, находящегося в безусловной опасности, Пола. Было страшно. Было плохо и больно, а собственное бессилие убивало, резало вернее ножа.
  В иные мгновения Кевин, вдруг вспоминая старшую полосу на шее медсестры, хватался за собственное горло - ему чудилось, что он ощущает рассекающее его лезвие.
  Полиция, взбудораженная его ранним звонком, испуганным, дрожащим голосом, да и самим местом происшествия, прибыла буквально в рекордные сроки - за каких-то десять минут, - но Кевин за это время едва не сошел с ума.
  Услышав тяжкую поступь служителей закона за дверью палаты, которую закрыл абсолютно машинально, не задумываясь над собственными действиями, он медленно поднялся с пустой постели Пола Галейна, на которой сидел и, едва переставляя ставшие совершенно ватными ноги, двинулся в коридор.
  - Думаешь, это снова Диктор? - голос одного из стражей, подозрительно знакомый голос, проник сквозь дверную створку, и Кевин замер возле нее, не решаясь открыть, лишь молча вслушиваясь в разговор.
  - Да черт его знает, - отозвался другой голос, - В такую рань, а! - он зевнул и недовольно добавил, - Вот не спится же мерзавцам... Я бы лично еще подремал в вахтерке.
  - Да я бы лучше вообще дома спал, - недовольно откликнулся первый, - Надеюсь, что это не он. Надоело уже ловить этого парня, зная, что его все равно отпустят!
  - А что делать? - второй тяжело вздохнул и немного замедлил шаг, - Ты ведь знаешь, как у нас обстоят дела - этот парень под защитой. Один звонок - и он на свободе, он ведь... как бы это... неприкасаемый, во!
  - Как?! - Кевин, не в силах доле выслушивать беседу, в которой ему всей душой и всем сердцем хотелось поучаствовать, резко, подчиняясь порыву здоровой ярости, толкнул дверь, распахивая ее и в абсолютном негодовании взирая на хорошо знакомых ему стражей порядка, - Он убивает людей, и он 'неприкасаемый'?! Да вы с ума там, что ли, все посходили?!
  Ракли, его вчерашний знакомый, несколько помятый и сонный, завидев нового собеседника, тяжело вздохнул.
  - А, мистер Хилхэнд... Так это вы тут опять воду мутите?
  Кевин, ожидавший от представителей власти скорее сочувствия к себе, как к человеку, второй раз за эти сутки попадающему в неприятные ситуации, на несколько секунд лишился дара речи, лишь открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
  - Мучу воду?? - наконец с трудом выдавил он, указывая на себя пальцем и, тотчас же взорвавшись, практически закричал, судорожно взмахивая рукой в направлении тела бедной Лоры, - Вы что вообще дальше своего носа ничего не видите?!!
  Ракли, определенно пребывающий с утра в не самом хорошем расположении духа, и посему не намеренный спускать какому-то юнцу таких вольностей, многозначительно прокашлялся, упирая руки в бока.
  - Мистер Хилхэнд, - медленно и очень размеренно начал он, - Я бы рекомендовал вам быть более сдержанным в общении с представителями...
  - Ракли, - напарник, решительно перебивший разошедшегося с нотациями полицейского, слегка стукнул его по локтю, привлекая внимание. Мужчина, недовольно хмурясь, вопросительного воззрился на него. Напарник, более молодой, чем он, более наглый и напористый, более активный и совершенно не опасающийся своего коллеги, порою даже, кажется, не слишком уважающий его, легко пожал плечами, кивая в указанную Кевином сторону.
  - Труп.
  - А я вам о чем... - раздраженно забурчал фельдшер, скрещивая руки на груди. Ракли, окинув его далеким от симпатии взглядом, внезапно воздел указательный палец, напуская на себя вид крайней строгости.
  - Хилхэнд... - он погрозил пальцем и нахмурился, - Заткнись. Не мешай работать. Дрейк, ну чего там?
  Дрейк, уже успевший, начав все-таки выполнять свою работу, приблизиться к залитому кровью столу и внимательно изучающий тело, полулежащее на нем, оглянулся через плечо.
  - Молодая еще девчонка, лет, наверное, двадцать пять... Ну, не больше двадцати семи-восьми точно. Судя по халату - медсестра, видать, местная. Горло перерезано - работа профи.
  - Вызывай труповозку, пусть патологоанатом дальше разбирается, - Ракли махнул рукой и, судя по всему, полагая на том свое дело выполненным, почесал в затылке, - Интересно, кто это ее и за что...
  - А фишка из казино вам ни о чем не говорит? - Кевин, вновь не выдержавший, даже сделал шаг вперед, подходя ближе к полицейскому, - Это же знак!
  Ракли медленно перевел на него взгляд. Затем, не говоря ни слова, глянул на Дрейка и чуть приподнял брови, вероятно, осведомляясь, есть ли где-то рядом с телом упомянутый фельдшером предмет. Напарник его, только доставший телефон, бросил быстрый взгляд на стол и уверенно кивнул. Ракли вновь повернулся к Кевину, медленно, неотвратимо-грозно, как танкер, изменяющий курс.
  - Чей знак? - даже голос его зазвучал тише, в нем смутно загремели отголоски близкой грозы. Хилхэнд, совершенно не ощущающий гнета нависших над его головою туч, удивленно пожал плечами.
  - Диктора. Фишка - это же его знак, его метка! Он же всегда так - убивает и оставляет фишку...
  - Слушай, Хилхэнд... - Ракли скрестил руки на груди, окидывая собеседника весьма мрачным взглядом, - Для случайного свидетеля ты как-то очень хорошо осведомлен об этом деле...
  - Информация о фишках Диктора, - подал голос Дрейк, не отрываясь от телефона, где, по-видимому, не спешили откликаться на вызов, - Строго конфиденциальна. Так что откуда ты... а, да, да, здрасте! - длинные гудки в трубке сменились человеческим голосом и полицейский всецело ушел в разговор.
  - Откуда тебе это известно - это отдельный вопрос, - продолжал, между тем, Ракли, сверля несколько растерявшегося собеседника тяжелым взглядом, - Но подозрение ты у меня вызывать начал еще вчера, когда выяснилось, что половина твоих показаний - ложь. Быть может, ты сам и пришил эту девочку, чтобы потом подкинуть фишку и свалить все на мистера Рэдзеро?
  Кевин второй раз за время беседы лишился дара речи. Столь возмутительные, совершенно беспочвенные обвинения его, кристально честного, прежде вообще не имеющего никакого отношения к криминальным делам человека, совершенно нокаутировали бедного фельдшера. Он стоял, в немом поражении глядя на Ракли, который, судя по всему, готов был отправить за решетку кого угодно, лишь бы обелить 'мистера Рэдзеро', близкое знакомство с которым, очевидно, произвело на него сильное впечатление, и, прекрасно сознавая необходимость как-то реабилитироваться в его глазах, не находил ни единого слова. Он бы, наверное, так и стоял, продолжая остолбенело хлопать глазами, пока полицейский, основываясь на собственных выдумках, не состряпал бы ему дело, если бы в конце коридора, от двери, выходящей в него, не послышались вдруг чьи-то легкие, но уверенные шаги.
  - Кевин! - звонкий знакомый голос заставил парня, вздрогнув, прийти в себя и обратить взгляд левее. Сердце его радостно дрогнуло.
  - Энни! - он хотел, было, броситься навстречу девушке, навстречу своей олицетворенной надежде на защиту (почему-то в том, что сестра Пола будет всецело на его стороне, парень не сомневался), но Ракли, мгновенным движением схватив руку молодого человека чуть повыше локтя, удержал его.
  - Стой, парень. Знаем мы эти фокусы - удрать тебе никто не позволит!
  Энни, которая, конечно, не могла не заметить этого жеста, нахмурилась, спеша подойти ближе.
  - Что здесь происходит?
  Полицейский одарил девушку пасмурным взглядом и, тяжело вздохнув, выпустил руку Кевина.
  - Я смотрю, утро сегодня просто на редкость оживленное, а? Вы, собственно говоря, кто, мисс? И что делаете здесь в такое... - он неопределенно повел подбородком, - Непростое время?
  - Мое имя Энни Галейн, - девушка, исполненная решимости защитить человека, известного ей с самой лучшей стороны, сама вызывающе приподняла подбородок, - Я... невеста мистера Хилхэнда. У вас к нему какие-то вопросы?
  На несколько минут в коридоре повисло молчание. Кевин, абсолютно не ожидавший подобных заявлений от девушки, к которой, в общем-то, и сам питал самое искреннее расположение и самую горячую симпатию, только моргал, не сводя с нее взгляда; Ракли, судя по всему, пытался определить степень доверия, вызываемую в его душе новой собеседницей. Только Дрейк, единственный из присутствующих занимающийся не разговорами, а делами, не обращая ни на кого внимания, продолжал скрупулезно выполнять необходимые в подобных ситуациях действия - фотографировал место происшествия, пока тело еще не было увезено, записывал что-то в блокноте и так далее.
  - Вы - невеста мистера Хилхэнда? - лейтенант Ракли, наконец отмерев, недоверчиво перевел взгляд на самого жениха и подозрительно нахмурился, - Как я понимаю, тебя это удивляет не меньше, чем меня, парень.
  Кевин сглотнул. Надежда на вероятное спасение рушилась на глазах - если сейчас его и Энни вновь поймают на лжи, подозрения полицейского только укрепятся... Надо было что-то делать, причем делать срочно. И он сделал.
  - Удивляет... - медленно проговорил молодой человек, не сводя взгляда с девушки, - Но удивляет совсем другое. Энни, я думал, мы договаривались никому ничего не говорить, пока не оформим все официально, разве не так?
  Мисс Галейн, мгновенно оценив, как ловко выкрутился ее 'жених' из создавшейся ситуации, виновато пожала плечами.
  - Но, милый, сейчас ситуация слишком серьезная. Я подумала, что нам не стоит что-то скрывать...
  - Совершенно правильное решение! - Ракли, судя по всему, абсолютно убежденный в том, что на этот раз подозреваемый его не обманывает, довольно кивнул и, как-то напыжившись, обратился к Энни, - В таком случае, спрошу вас прямо - по-вашему, ваш жених мог бы убить невинную девушку, чтобы подставить другого?
  - Что... - 'невеста', видимо, такого вопроса совершенно не ожидавшая, недоверчиво нахмурилась, а затем, не скрывая презрения в голосе, набросилась на собеседника, - Да что за чушь вы тут несете?! Кевин - врач, он бы никогда не причинил никому вреда! Да и подставлять никого ему бы и в голову не пришло, какого черта вы... У вас есть какие-нибудь доказательства? Или вы подозреваете его лишь потому, что это он вызвал полицию?!
  - Стоп! - лейтенант, решительно прерывая этот поток негодования, поднял руку и по привычке погрозил собеседнице пальцем, - Вы очень много говорите, мисс Галейн. Скажите, откуда вам известно, что это ваш жених вызвал полицию?
  - Потому что это я сказала ему вас вызвать, - девушка, немного остуженная ответом, устало вздохнула, - Он пришел на работу, обнаружил... - она сглотнула, стараясь не смотреть за спину собеседника, - Эту несчастную и, не зная, что делать, позвонил мне. А я сказала ему вызвать полицию... Я же не знала, что на место прибудут такие... личности, которые вздумают обвинить его!
  - Какое несознательное поведение - позвонить не в полицию, а невесте... - Ракли неодобрительно покачал головой, но, вероятно, списав все на глупость молодости, перевел разговор на другую тему, - А что вы скажете о том, что Кевину Хилхэнду известны конфиденциальные подробности об убийствах, совершаемых неким Шоном Рэдзеро? Впрочем, обвинения ему ни разу предъявлено не было, поэтому, можно сказать, что это все только голые подозрения... - голос полицейского к концу речи стал каким-то невнятным, сбиваясь на бормотание.
  Кевин, слушающий его, тихонько вздохнул и незаметно покачал головой. Да, в полиции Диктора боялись. Боялись так сильно, что готовы были, прекрасно понимая, что вина лежит на нем, зная, что мерзавец и не пытается утаить свою личность, ясно дает понять, что очередная человеческая смерть - дело его рук, зная все это, они готовы были признать его невиновным, лишь бы защитить себя.
  - Я думаю, что ему это рассказал мой брат, Пол, - Энни, судя по всему, не видящая ничего особенного ни в заданном ей вопросе, ни в том факте, что Полу были известны конфиденциальные сведения, легко пожала плечами, - Он как-то имел дело с этим человеком, вероятно, поэтому и знал...
  - Да, и я небезосновательно полагаю Рэдзеро причастным к исчезновению Пола из вот этой палаты! - Кевин, вновь не сдержавшийся, нахмурился, красноречиво указывая большим пальцем себе за спину, на распахнутую дверь покинутой палаты Галейна.
  - Как легко вы бросаетесь обвинениями, мистер Хилхэнд, - Ракли, вновь перешедший на уважительную форму обращения, осуждающе покачал головой и, вздохнув, махнул рукой, - Впрочем, это свойственно обывателям. Ладно... Сейчас сюда, я думаю, подъедут наши коллеги... - он вопросительно оглянулся через плечо на продолжающего что-то записывать Дрейка и, кивнув сам себе, продолжил, - Так что вам лучше было бы освободить помещение. Ни к чему мешать следственной работе... Но из города пока не уезжайте, и Хилхэнд, - он нахмурился и, пригрозив пальцем фельдшеру, весомо прибавил, - Не исчезайте из поля зрения полиции. Вам все ясно?
  Кевин хотел, было, что-то сказать, как-то возмутиться, однако, наткнувшись на предупреждающий взгляд 'невесты', сумрачно кивнул.
  - Более чем. То есть, мы... можем идти? Скоро придут другие врачи, я думаю...
  - Мы им все объясним, - на сей раз ответ последовал отнюдь не от лейтенанта, а от его напарника. Дрейк, оторвавшись от своего блокнота, быстро глянул на собирающегося покинуть место преступления парня.
  - Еще один вопрос, Хилхэнд - как звали жертву?
  Кевин вздрогнул. Допрос, учиненный ему полицейским, заставил его несколько отвлечься от, собственно, причины этого самого допроса и сейчас, вновь вспомнив о случившемся, он опять ощутил, как подкашиваются ноги.
  - Лора, - горло молодого человека перехватило, но он, сделав над собой почти нечеловеческое усилие, все-таки выдавил, - Лора Блейк.
  
  ***
  Больница постепенно оставалась позади, неспешно исчезая из виду, скрываясь за жилыми домами. Кевин, который утром прибыл к ней на машине, в надежде увезти Пола Галейна, а сейчас везущий его сестру, мрачно молчал, не в силах вымолвить ни единого слова. Пережитое потрясение оказалось довольно сильным испытанием для молодого человека, учиненный после допрос лишь усугубил его, и сейчас фельдшер, полностью погруженный в свои мысли, почти забывал о присутствии в машине девушки.
  Энни тоже молчала. Сама она, прибыв в больницу, так и не решилась взглянуть на тело убитой медсестры, ей вполне хватило и известия об этом, однако, общая атмосфера повлияла и на нее. Девушка, ощущающая себя совершенно придавленной, прекрасно понимающая состояние своего спутника, тихонько вздыхала, старательно гоня из мыслей только что происшедший разговор.
  - Они боятся его, - негромкий голос Кевина вырвал ее из невеселых размышлений и заставил перевести внимание на него. Парень крепко сжал руль и, хмурясь, не отводя взгляда от дороги впереди, качнул головой. На лице его отразилось откровенно омерзение, вызванное поведением стражей порядка.
  - Они так боятся его, что готовы были упечь меня за решетку, лишь бы очистить его имя... И это при том, что они знают - убийца он, они видели эту чертову фишку!
  Впереди возник поворот, и парень, не раздумывая, не снижая скорости, резко вывернул руль. В недрах машины что-то задребезжало - не привычная к таким финтам старушка выражала свое недовольство хозяином-лихачом. Энни напряженно сглотнула.
  - Кевин... я понимаю твое возмущение, но, пожалуйста, не надо выражать его в езде, хорошо? Мне бы хотелось добраться до дома живой.
  Хилхэнд, опомнившись, поспешил сбавить скорость.
  - Прости... Я просто... - он примолк и, несколько раз глубоко вздохнув, покрутил головой, - Я предположить не мог, что им взбредет в голову винить меня в... в таком, - на последних словах он немного понизил голос. Уважение к чужой смерти, тем более к смерти насильственной, было сильно в душе молодого фельдшера, даже если эта самая смерть становилась для него причиной определенных проблем.
  - Я тоже, - девушка, сама вздохнув, нахмурилась, опять устремляя взгляд на дорогу, - Если бы я знала, что такое может взбрести им в голову, я бы, наверное, не советовала тебе вызывать их. Не понимаю, с чего вообще они так решили? Доказательств у них явно нет, подозрения какие-то не обоснованные, да и ты сам на преступника не походишь! - она мельком глянула на собеседника, взъерошенного, помятого, более всего напоминающего воробья после драки и, едва удержавшись от улыбки, серьезно добавила, - Совсем не походишь.
  - Да уж, до Рэдзеро мне далеко... - сумрачно отозвался Кевин и, закусив губу, ненадолго умолк, размышляя о чем-то. А затем, виновато вздохнув, покосился на собеседницу.
  - Извини, я не поблагодарил тебя... Спасибо, Энни. Спасибо, что приехала, что фактически вырвала меня из рук этих... типов в форме. Спасибо, что сказала... - в лицо молодому человеку вдруг бросилась кровь, и он снова примолк. Девушка тоже молчала, ожидая продолжения. Она догадывалась, о чем сейчас должна идти речь, догадывалась и именно поэтому не желала торопить события. Представляясь, в спешке неожиданных событий, невестой Кевина она как-то не успела подумать о последствиях, о том, какое впечатление это может произвести на самого молодого человека... Да и, собственно, разве она должна была? С мистером Хилхэндом они были знакомы еще довольно мало и, если ей он определенно нравился, казался очень симпатичным, милым и интересным молодым человеком, то в ответной симпатии уверена она как-то не была, да и, по здравом размышлении, запрещала себе пока на нее даже надеяться. А теперь вот получается, что она сама сделала первый шаг ему навстречу...
  - Я знаю, сейчас ситуация как-то не предрасполагает к таким разговорам, - снова заговорил фельдшер, старательно не отводя взгляда от дороги, - Но, ты знаешь... Когда я думаю про Лору... У нее ведь тоже была своя жизнь, может быть, был молодой человек, а теперь... В общем, я просто не знаю, боюсь, что другого шанса может не представиться. Я хотел сказать... Энни... в общем, я был бы счастлив, если бы ты и в самом деле была моей невестой.
  Признание получилось достаточно необычным, предложение, легко угадываемое за ним - тем более, и девушка поначалу даже не нашлась, что ответить. Но затем, ощущая, что на губах ее почти против воли возникает улыбка, она, вновь обращая внимание на спутника, тихонько вздохнула от удовольствия.
  - Кевин... ты знаешь, я считаю тебя очень привлекательным молодым человеком, ты мне очень нравишься... Но сейчас и в самом деле не самое подходящее время для романтических бесед. Поэтому... давай мы вернемся к этому разговору несколько позже, хорошо? Сначала нужно найти Пола, надо разобраться, что нужно от него Рэдзеро и как защититься от него...
  - Да, - Хилхэнд, на мгновение помрачневший, старательно вновь переключился на прежний разговор и, мотнув головой, поспешил сбросить с себя налет смутной романтики, - Я, конечно, в курсе, что Чикаго называют городом преступников... Но как-то прежде не подозревал, что здесь водятся такие, как этот парень.
  - Хорошие люди здесь тоже есть, - Энни негромко вздохнула, сама старательно отвлекаясь от более приятной, но менее подходящей к ситуации темы беседы, - Кевин, а ты уверен, что это был он? Эта фишка... Я никогда не слышала о ней от Пола. Или это рассказал тебе не он?
  - Он, - парень сморщился, словно проглотил лимон, - Он рассказывал мне, что Диктор, убивая, бросает возле тела, или даже на тело жертвы свой отличительный знак - фишку казино. Говорил, что он даже не пытается скрыться, а возле тела Лоры я своими глазами видел фишку. Значит, это сделал он, а раз так - то и исчезновение Пола дело его рук! Я даже подозреваю...
  - Погоди, - девушка, потерявшая нить беседы и уже несколько секунд как безуспешно пытающаяся обнаружить ее вновь, нахмурилась, - Какой диктор? Ты о чем?
  - А, - Кевин тормознул на светофоре и кивнул, - Ты же не знаешь... Это его прозвище, Рэдзеро, - Диктор. Его так прозвали за умение говорить, вроде он может уболтать кого угодно. И, честно сказать, пообщавшись с ним, когда он уже не пытался косить под идиота, я совершенно согласен с этим. Язык у парня подвешен как надо... И угораздило же меня с ним встретиться.
  - Не ты же выбираешь, на какой вызов ехать, - Энни вздохнула, чуть пожимая плечами. На ее взгляд, встреча, о которой упомянул собеседник, была не более, чем случайностью и придавать особенного значения ей не следовало. Кевин хмыкнул и, качнув головой, тронул машину с места.
  - Не совсем. У нас на станции 'Скорой помощи' существует такое негласное правило... Если поступает одновременно несколько вызовов, и при этом свободно несколько врачей, то мы сами решаем, куда направляться. В тот день, когда поступил звонок от этого 'Джека Кираса', хотя тогда он представился как Джон, были и другие вызовы. Кажется, драка где-то возле парка, и, по-моему, автомобильная авария... В общем, надо было выбирать и я, почему-то, не задумываясь, сказал, что поеду лечить побитого Пола. Сам не знаю, что меня толкнуло на это... Какой-то внутренний импульс, как будто...
  - Судьба? - девушка невесело усмехнулась и, тяжело вздохнув, слегка покачала головой, - Да... ничего не скажешь, повезло же моему брату. Сначала его избили, потом еще и похитили. Но если честно, Кевин, я теперь понимаю - если бы не ты, Полу пришлось бы гораздо хуже. Ты благодаришь за помощь меня, но это я должна сказать тебе спасибо - ты увез его от Рэдзеро, ты не пропускал его к нему... Спасибо.
  - Не стоит, - парень, вновь вспомнивший о еще одной проблеме, которую следовало бы решить, нахмурился, - Пол - очень хороший человек, Энни, очень хороший друг... Даже удивительно - знаю я его совсем недавно, а у меня сейчас ощущение, как будто это моего брата похитили.
  Автомобиль неожиданно резко вильнул в сторону. Кевин, напряженно стиснув руль, поспешил выровнять его и, бросив виноватый взгляд на явственно испугавшуюся спутницу, медленно перевел дыхание. Судя по всему, случившееся оказало на него действие куда как худшее, чем он предполагал - растерянный и пораженный случившимся, он начинал терять концентрацию внимания. Радовало лишь, что до дома Энни оставалось уже совсем недалеко.
  - Сейчас мы приедем... - девушка, пристально глядя на спутника, решительно сдвинула брови, - Зайдем ко мне, ты выпьешь успокоительное и ляжешь спать. Одного домой я тебя в таком состоянии не отпущу - не хватает еще, чтобы к вечеру на больничной койке Пола оказался ты!
  - Да нет, я... - Кевин неуверенно мотнул головой и, не особенно активно пытаясь отказаться от предложения, пробормотал, - Я собирался искать Пола...
  - Где? - Энни, внимательно следя за тем, как автомобиль въезжает во двор, нахмурилась еще больше, - Кевин, Пол в руках у Рэдзеро, как ты назвал его, Диктора! Чтобы найти его, нужно найти самого Шона, а где его искать...
  Хилхэнд запальчиво вздернул подбородок, решительно расправляя плечи.
  - Но я найду его! Найду, Энни, я... - он внезапно задумался и, остановив машину, почесал подбородок, - А знаешь... Пол говорил, что Рэдзеро не убьет его. Говорил, что ему и его патрону он необходим живым... Хорошо! - он решительно стукнул кулаком по рулю и, глянув на девушку, уверенно кивнул, - Я отдохну, а потом, на свежую голову, точно найду этого треклятого Диктора!
  
  ***
  Время уже перевалило за полдень, когда Кев, пошатываясь, вошел в свою резиденцию, в свой кабинет - в комнату на втором этаже своего особняка.
  Шон, расслабленно восседающий в его кресле, вытянув ноги, лениво повернул голову на скрип двери. На сей раз переодеться он успел, и теперь красовался в легком, тонком даже на вид, темно-синем джемпере и обычных светлых джинсах. Ловкие, сильные пальцы его сжимали кубик Рубика, который молодой человек крутил в ожидании босса.
  - А ты не рано, - отметил он и, окинув вновь пришедшего взглядом, позволил себе легкую усмешку, - Успел что-то отметить?
  Трес махнул в его сторону рукой, пошатнулся и, подойдя к столику возле кресла, на котором всегда стояло небольшое зеркальце, в которое 'великий и ужасный' созерцал собеседника, оставаясь для него невидимым, взял с него кувшин с водой. Сделал, не мудрствуя лукаво, несколько глотков прямо из него и, шумно выдохнув, опустил, вытирая губы рукой.
  - От Энни Галейн не так-то просто вырваться, - голос его звучал хрипло, чувствовалось, что парню не здоровится, - Она накачала меня... его успокоительным и уложила спать. Ненавижу спать под успокоительным! - он скрипнул зубами и, глубоко вздохнув, оперся рукой о спинку кресла, - Я никуда не могу деваться, вынужден лежать и ждать, пока эта дрянь прекратит действовать...
  - Отдыхать тоже иногда полезно, - Шон, вежливо уступая патрону кресло, поднялся на ноги, - Я не поверю, что ты никогда не спишь.
  - Я отдыхаю, когда он бодрствует! - Кев, раздраженный сверх всякой меры, упал в кресло и, сжав виски руками, сквозь зубы продолжил, - И бодрствую, когда он спит... Он спал, а я не мог пошевелить и пальцем - тело меня не слушалось! О, Кевин, как же я устал от тебя... - он закрыл лицо руками и, просидев так несколько секунд, резко их отдернул, бросая злой взгляд на блондина, - Зачем ты убил девчонку?!
  Тот вежливо приподнял брови, отводя в сторону руку с зажатым в ней кубиком Рубика.
  - Я не убил тебя, но теперь ты недоволен из-за какой-то девчонки?
  - Я не давал приказа убивать ее! - голос босса сорвался и он, явно пытаясь скрыть это, ненатурально закашлялся. Блондин усмехнулся и, вновь возвращаясь к головоломке, равнодушно повел плечом. Показывать, что слова Треса заинтересовали его, он не хотел.
  - Ты велел передать послание, - голос парня звучал довольно отстраненно, казалось, все внимание его полностью поглощено игрушкой, - Я предупредил, что для этого нужна чья-то смерть и ты не возражал. Что же теперь тебя так взволновало? - он мимолетно бросил взгляд исподлобья на собеседника, взгляд острый и колкий, мгновенно выдающий весь питаемый им интерес.
  Трес раздраженно передернул плечами и, вскочив, прошелся по комнате. Чуть пошатнулся, забыв о все еще присутствующей в его теле слабости и, остановившись возле задернутого занавеской окна, гневно выдохнул через нос. Ответ его прозвучал резко.
  - Ничего. К тебе это отношения не имеет.
  Шон мягко улыбнулся и, спокойно шагнув вперед, присел на подлокотник оставленного боссом кресла. Взгляд его уперся в Кева, который, кожей ощущая его, недовольно пошевелил лопатками.
  Ненадолго в комнате воцарилось молчание. Трес хмурился и морщился в адрес занавески, Диктор продолжал спокойно улыбаться его спине, лениво постукивая пальцем по боку кубика Рубика. Наконец, оба не выдержали.
  - Прекрати смотреть на меня.
  - Ты знал ее.
  Обе фразы прозвучали почти одновременно, однако, наибольший эффект возымела исключительно последняя из них. Шон приказу босса совершенно не внял, так и не сводя с него взгляда, а вот сам Кев непроизвольно сглотнул, медленно оборачиваясь. Говорить, глядя в глаза собеседнику, он не любил, попросту отвыкнув от этого за долгие годы, однако сейчас всем существом ощущал необходимость посмотреть на распоясавшегося блондина.
  - С каких пор я должен отчитываться перед тобой о подробностях своей личной жизни, Рэдзеро?
  - Значит, личной? - Диктор, абсолютно не стремящийся демонстрировать хоть какого-то уважения боссу, любящий порою поиграть с огнем просто для того, чтобы показать, что он сильнее, безмятежно улыбнулся и, покачав в опущенной руке головоломку, хладнокровно поставил ее на столик возле кресла, как раз рядом с кувшином, - Да, судя по всему, ты знал ее куда ближе, чем я предполагал...
  Трес скрестил руки на груди, слегка приподнимая левую бровь.
  - И?
  - Ничего, - Шон ухмыльнулся, разводя руки в стороны, - Просто я не думал, что у 'великого и ужасного', загадочного и таинственного Треса есть подружка.
  - Ты забываешься, Диктор, - Кев опустил руки, вновь поворачиваясь лицом к окну и, чуть отогнув край занавески, выглянул на улицу, - То, что я был вынужден посвятить тебя в свою тайну, не дает тебе права так говорить со мной. Я не Кевин.
  - Я не страдаю провалами в памяти... Кев, - блондин, быстро улыбнувшись, легко поднялся на ноги, делая шаг назад, ближе к двери, - Похоже, сегодня тебе не слишком приятна беседа со мной... Что ж, хорошо. Ответь мне только на один вопрос, и я умолкну, - сколько крови было на руках этой бедной невинной девочки?
  Трес дернулся, как от удара током и, рывком обернувшись, быстро окинул собеседника недоверчиво-испытующим взглядом. Казалось, он пытается понять, откуда же Рэдзеро может быть известна информация, которую сам он полагал конфиденциальной, известной лишь ему одному, пытается и не может сделать этого.
  - Иногда я просто ненавижу твой ум и твою догадливость, Шон, - голос его зазвучал хрипло, и блондин понял, что в догадке своей он не ошибся. Кев еще раз окинул его внимательным взглядом, задержался на холодных голубых глазах и снова отвернулся, сжимая пальцами занавеску. Ответ его был отрывист.
  - Я не веду счет убитым.
  Шон легко кивнул, позволяя себе чуть заметную улыбку.
  - Конечно, затем подсчитывать тех, кто был убит чужими руками, - безмятежно отозвался он, - Но я рад, что она не была так уж чиста... Иначе я был бы разочарован, - взгляд его мимолетно коснулся сапфирового перстня, отозвавшегося на внимание хозяина мягким блеском.
  - О чем ты? - Трес, отнюдь не желающий сейчас оборачиваться, вновь встречаться глазами со своим наемником, чуть-чуть повернул голову, глядя не на собеседника, а скорее куда-то на стену сбоку от окна. Рэдзеро, заметив это, ухмыльнулся. Поведение босса его забавляло.
  - Я не убиваю невиновных, Трес, - парень скрестил руки на груди, слегка сужая глаза и внимательно глядя на затылок босса, - Так уж выходит. Я убиваю, а после узнаю, что у погибшего имелся грех за душой, а чаще всего и не один. Но, должен заметить, ты смелый человек. Твоя... знакомая знала Хилхэнда, она могла спутать вас, заговорить с ним, как с тобой...
  - Нет, - Кев, глубоко вздохнув, медленно выпустил из пальцев ткань занавески, едва не оборвав последнюю, - Она бы не поступила так. Она знала. И я обещал ей, что пока она со мной, ей ничего не грозит! - в голосе его вновь зазвучали раздраженные нотки, - Из-за тебя мое слово нарушено!
  - Утешай себя тем, что к ответу она тебя уже не призовет, - Шон равнодушно пожал плечами, мимолетно коснулся пальцами левого и предпочел вернуться к более интересной ему теме, - Чем же она заслужила такое потрясающее доверие?
  Кев медленно оглянулся через плечо и, глядя на сей раз на собеседника, смерил его взглядом.
  - Ты омерзительно бездушен, Рэдзеро... - он чуть слышно вздохнул и, покачав головой, махнул рукой, снова отворачиваясь, - Хотя, чего еще ждать от убийцы.
  - А, я убийца? - Шон, которого слова босса на сей раз задели, вежливо приподнял брови, выразительно указывая на себя пальцем, - Потому, что моя рука сжимает нож? А ты, отдающий приказы и указывающий жертву, разумеется, белый ангел, который ни в чем не замешан, так?
  Трес негромко хмыкнул, неспешно оборачиваясь к подчиненному и сверля его взглядом. Он сознавал опасность стоящего перед ним парня, и, сознавая, справедливо опасался его, однако, спускать вольностей намерен не был. В конечном итоге, какие бы цели ни преследовал на самом деле Диктор, сейчас он подчинялся ему и должен был бы проявить побольше уважения.
  - Не тебе судить меня, Шон, - говорил Кев холодно и спокойно, старательно не замечая жестокого и опасного пламени в голубых глазах напротив, - И не сейчас. Ты опасный человек, но в этом мире есть те, кто еще опаснее... - он на секунду умолк, словно бы пытаясь дать понять, что под вторыми подразумевает самого себя, а затем предпочел сменить тему, - Галейн здесь?
  - Разумеется... босс, - Рэдзеро немного приподнял подбородок, не скрывая некоторого вызова в последнем слове. Босса он, способный верно оценить степень его опасности, не боялся, но, сообразив, что дал себе слишком уж много воли, решил пойти на попятную.
  - Он в комнате, которую ты приготовил для себя, - по тонким губам молнией скользнула острая улыбка, - Ждет не дождется аудиенции. И не волнуйся - он не сбежит. Он не хочет этого, сказал, что будет даже рад наконец посмотреть тебе в глаза.
  Упомянутые глаза сузились; Трес нахмурился.
  - Что ты сказал ему обо мне?
  Шон ухмыльнулся, разводя руки в стороны. Он снова был собой - хладнокровным, спокойным убийцей, веселым и жестоким парнем, вроде бы дружелюбным, но смертельно опасным, признающим превосходство босса и подчиняющимся ему. От былой враждебности не осталось и следа.
  - Ничего, я ведь и сам знаю слишком мало. Например, до сих пор не могу ответить себе на вопрос - почему ты, думая, что я собираюсь убить Кевина, умея по желанию занимать его место, не сделал этого тогда? Зачем позволил все это?
  Кев криво усмехнулся и, картинно вздохнув, демонстративно коснулся пальцами виска.
  - У меня болит голова от твоего любопытства, Шон. Но раз уж без ответа ты не способен ничего делать, хорошо, - он изобразил мягкую, располагающую улыбку, но тотчас же помрачнел, - Страх сделал его сильнее тогда. Я ничего не мог поделать... Поэтому, пожалуй, мне стоит поблагодарить Галейна за оказанную помощь. Веди его.
  - Как скажешь, босс, - Рэдзеро весело козырнул и, всем своим существом выражая беспечность, легко направился к двери. Однако, уже взявшись за ее ручку, намереваясь покинуть комнату, с тем, чтобы вскоре вернуться с пленным Полом Галейном, он неожиданно замер, мельком бросая через больное плечо взгляд на равнодушно следящего за ним патрона.
  - А ведь ты боишься меня, Кев, - спокойно произнес он и, быстро улыбнувшись, подмигнул, - И не напрасно.
  Дверь скрипнула, наконец открываясь и, выпустив блондина, с негромким хлопком затворилась. Кев остался один. Несколько секунд он еще смотрел на закрытую створку, мрачный, напряженный, думающий о чем-то и пытающийся что-то решить, но затем вздохнул и снова отвернулся к окну.
  - Чертов Диктор... - слетел с его губ почти неслышный шепот, - И ведь не убьешь его...
  
  ***
  Другая дверь того же двухэтажного особняка растворилась с негромким скрипом, и Пол Галейн, сидящий на узкой кровати, поднял голову. Появившийся в дверном проеме блондин приветливо улыбнулся, глядя на пленника почти дружелюбно.
  - Скучаешь? - вежливо осведомился он и, кивнув куда-то вбок, добавил, - Пора на выход.
  Пол быстро дернул уголком рта, изображая ответную улыбку и, опустив темные ресницы, с глубоким вздохом встал.
  - Тюрьма все-таки повлияла на тебя, - задумчиво отметил он, - Хоть ты и попал туда по своей воле.
  - Я попал туда по приказу, Пол, - Шон сделал небольшой шаг в сторону, давая собеседнику возможность покинуть комнату, - Я не настолько глуп, чтобы по своей воле терять месяц жизни в этом отвратительном месте.
  - Но настолько глуп, чтобы терять его там ради чужих целей, - Пол скрестил руки на груди, выпрямляясь с самым независимым видом. Покидать место своего заключения он пока не спешил.
  - Кто сказал, что только ради чужих? - молодой человек, удивленно приподняв брови, сделал приглашающий жест в сторону двери, - Прошу. Тебя ждут, Галейн, поболтать можно и по дороге.
  Мужчина шагнул резко и тяжело и, остановившись рядом с собеседником, нахмурился, вглядываясь в него и отчаянно пытаясь увидеть в ледяном море его глаз истину.
  - Значит, ты преследовал и свои цели? - он немного подался вперед, будто желая схватить блондина за ворот, - Значит, ты тоже хочешь знать, где она?!
  Шон, даже и не думающий отстраняться, немного приподнял подбородок. Взгляд его стал колючим, что-то угрожающее появилось во всем облике молодого человека, и Галейн, на миг забывшийся, мысленно пообещал себе впредь быть осторожнее с ним.
  - Я сказал, что мы можем побеседовать по дороге, Цыган, - спокойно и очень весомо вымолвил парень, - Но не обещал отвечать на твои вопросы. Тебя ждут. Иди.
  Еще несколько секунд Пол продолжал удерживать зрительный контакт, не желая признавать собственного поражения. Однако, будучи по натуре человеком достаточно рассудительным и разумным, а уж тем более в свете недавнего горького опыта, он, прекрасно понимая, насколько невыигрышно сейчас его положение, в конечном итоге предпочел прекратить это противостояние взглядов. Медленно моргнув, мужчина сделал шаг в сторону и, обойдя своего тюремщика, вышел в полутемный коридор.
  - Надеюсь, твой патрон окажется больше настроен на беседу... - пробормотал он и, всем видом демонстрируя гордого, непокорного и непобедимого узника, заложил руки за спину, одновременно расправляя плечи. Диктор позади негромко хмыкнул.
  - Даже не сомневайся в этом. Вперед.
  Галейн без особенной охоты подчинился. Невзирая на то, что разговор с Тресом и в самом деле представлял для него самого немалый интерес, слишком большой покорности приказам его клеврета демонстрировать мужчине не хотелось.
  Беседы по дороге не получилось. Решительный отказ Шона отвечать на вопросы как-то быстро отбил у Цыгана всякое желание их задавать, да и путь, надо признать, был довольно короток, не предрасполагая к пространным разговорам.
  - Стой, - послышался из-за спины короткий приказ, и Пол, мысленно выругавшись, остановился, неспешно поворачиваясь к единственной оказавшейся рядом двери. Шон обошел его и, протянув руку, коснулся деревянной ручки, намереваясь потянуть ее на себя. Галейн бросил на него быстрый косой взгляд.
  - А ведь ты был моим другом... - негромко вымолвил он, сам не очень хорошо понимая, зачем вдруг решил удариться в сентиментальные воспоминания. Рэдзеро, переведя на него взгляд, быстро и обжигающе-остро улыбнулся.
  - Думаешь перетянуть меня на свою сторону? - лицо блондина на краткое мгновение стало обманчиво-невинным, виноватым, но тотчас же вновь ожесточилось, - Извини, Цыган... но сторону я уже выбрал.
  Дверь распахнулась и молодой человек, не колеблясь, толкнул пленника вперед, заставляя его зайти в новое помещение, где его с известным нетерпением ожидал новый собеседник.
  Пол, едва не споткнувшись о высокий порожек, сделал несколько быстрых шагов и, остановившись, огляделся. Комната, где он оказался, была, несомненно больше той, где пришлось коротать время всю ночь и немалую часть дня, но выглядела при этом куда как более пустой. Собственно, предметов мебели как таковых здесь практически не было - лишь большое кресло, повернутое к стене, да столик рядом с ним. Остальное пространство пустовало.
  Взгляд мужчины быстро скользнул по пустым, выкрашенным в довольно трудноопределимый, желтовато-бежевый цвет, стенам и, наконец, остановился на хозяине этого, да и, очевидно, других помещений. Возле окна, находящегося на дальней от входа стене комнаты, стоял высокий, худощавый молодой человек и, приподняв край плотной занавески, внимательно изучал взглядом улицу. Лица его видно не было, однако, во всей фигуре Галейну почудилось нечто знакомое.
  - Поставь его на колени.
  Голос незнакомца прозвучал холодно, резко и Цыган, как-то сразу забывший о своих подозрениях, растерянно приоткрыл, было, рот, намереваясь возразить против такого беззастенчивого надругательства над его гордостью... но Шон оказался быстрее. Никогда не показывающий неповиновения в присутствии посторонних, сам получая некоторое удовольствие от ситуации, что выходила вполне соответствующей законам жанра, он легким и сильным движением ударил Галейна ногой под колени, и тот, не в силах устоять, тяжело бухнулся на пол, успев лишь подставить руки.
  Вскочить вновь, страстно желая этого, он не успел. Неизвестный, услышав характерный звук падения, неспешно отпустил занавеску и чуть склонил голову.
  - Хорошо. Ну, что же, Пол... - он вздохнул и неторопливо обернулся, мягко улыбаясь и взирая прямо на потрясенно замершего мужчину, - Здравствуй.
  Пол рефлекторно шатнулся назад, приоткрывая рот и уже совершенно забывая о своем намерении подняться на ноги. Взгляд его был прикован к лицу человека, которого он, казалось бы, знал, которого считал своим другом...
  - Кевин... - сорвался с его губ потрясенный, почти испуганный шепот, - Н... не может быть...
  Собеседник ослепительно улыбнулся и, сверкнув изумрудно-зелеными глазами, весело качнул головой.
  - Нет, Пол, я не Кевин. И даже могу доказать тебе это, - улыбка его стала хитрой и, вместе с тем, жестокой. В несколько уверенных шагов он оказался рядом с потрясенным пленником и, быстро глянув ему в глаза, неожиданно нанес резкий и очень сильный удар сбоку в челюсть. Голова Цыгана мотнулась; он еле удержался в относительно вертикальном положении. Губу неприятно засаднило и, мимолетно коснувшись ее языком, мужчина почувствовал привкус крови. Чертов мерзавец разбил ему губу одним ударом!
  Пол медленно вскинул глаза на лучащегося безмятежной улыбкой хозяина комнаты, глядя на него из-под упавшей на лоб челки.
  - Кто ты?! - грудь мужчины тяжело вздымалась от частого дыхания; в синих глазах его застыло негодующее изумление. Кем бы он ни был, этот парень, он определенно был моложе самого Галейна, и сносить побои от мальчишки ему было неприятно.
  На губах неизвестного вновь появилась широкая, ослепительно-жестокая, самодовольная улыбка.
  - Ты можешь звать меня... - он на миг примолк, словно размышляя, а затем, быстро облизнув губы, насмешливо закончил, - Трес.
  Пол, не успевший опомнится от одного изумления, вновь пораженно приоткрыл рот. До сей поры он почему-то представлял себе загадочного и наводящего ужас Треса грузным мужчиной, скорее всего, сильным физически и наверняка превосходящим его по возрасту... Сейчас же перед ним представал не более, чем мальчишка - худощавый молодой парень, которого, правда, нельзя было причислить к слабым физически, да еще и как две капли воды похожий на его, Цыгана, друга.
  Галейн осторожно коснулся пальцами разбитой губы и еще раз окинул собеседника взглядом.
  - Ты - Трес?.. - он недоверчиво качнул головой и, остановив взгляд на лице молодого человека, нахмурился, - И ты... выглядишь, как он... кто ты?
  Шон, с безмятежной ухмылкой созерцающий происходящее, негромко вздохнул за спиной пленника и, демонстрируя крайнюю степень незаинтересованности, сунул руки в карманы.
  - Снова начнем игру в догадки? - он медленно перевел взгляд с Цыгана, который определенно не планировал никуда сбегать, пригвожденный к месту собственным изумлением, на босса, - Может быть, ты не будешь тянуть время и сразу объяснишь ему, что к чему?
  - Зачем? - Трес, пожав плечами, мягко усмехнулся. Настроение его, несколько подпорченное бездеятельным утром и последующим разговором с Рэдзеро, стремительно улучшалось, и блондин заметил это.
  - Мне нравится эта игра, - безмятежно продолжил босс и, сделав несколько шагов назад, широко развел руки в стороны, - Итак, Пол... кто же я? У тебя есть три попытки.
  Галейн медленно потянул носом воздух. Потрясение от лицезрения своего врага, который выглядел, как друг, оказалось для мужчины достаточно сильным, особенно при учете его расшатанной нервной системы, однако, сейчас определенно следовало взять себя в руки. Пол уперся ладонью в паркет, неожиданно сообразил, что по сию пору стоит на коленях и, одновременно не желая продолжать демонстрировать покорность, но и не испытывая желания вставать, медленно изменил позу, усаживаясь на полу по-турецки. Так сидеть было, несомненно, удобнее, да и голова заработала лучше - организм, обманутый более или менее расслабленной позой, уверовал в то, что опасность миновала.
  Мужчина быстро оглянулся через плечо на блондина, пытливо вглядываясь в него.
  - Ты, видимо, уже играл в эту игру...
  Ответом ему послужил насмешливый прищур голубых глаз. Шон словно бы подтверждал свое превосходство, - соглашаясь со словами Цыгана, он в то же время предлагал ему самому попытать силы.
  - Догадки... - задумчиво повторил Галейн и, снова повернувшись к непосредственному собеседнику, склонил голову набок, рассматривая его, - Ты даешь мне три попытки... Видимо, Рэдзеро не угадал с первого раза. А ведь он умный парень, значит... - он быстро коснулся языком ранки на губе, - Значит, ответ не столь очевиден. Значит, напрашивающиеся варианты отпадают - ты не его близнец, и не его двойник...
  Трес следил за пленником, чуть сузив глаза. Ход его мыслей определенно нравился молодому человеку, даже более - интересовал его, с губ его не сходила улыбка.
  - Но тогда... - Пол, продолжая рассуждать, неожиданно замер, пораженный внезапной догадкой и вновь оглянулся на замершего возле дверей блондина. Тот моргнул и мужчине этого оказалось достаточно.
  - Значит, ты... - он медленно уперся ладонью в пол, начиная подниматься на ноги, но не сводя при этом взгляда с собеседника, с объекта своего изучения и внимания, - С ума сойти... мне и в голову не могло прийти, что у Кевина может быть психическое расстройство!
  Улыбка, по сию пору игравшая на губах Треса, потухла. Лицо его ожесточилось - догадка, по сути своей верная, ему не понравилась.
  - Я - не психическое расстройство, Галейн, - в голосе парня зазвенели металлические нотки, - Я - отдельный человек, отдельная личность!
  Цыган, уже успевший подняться на ноги, медленно выпрямился, окидывая собеседника довольно насмешливым взглядом. Невольный страх перед ним, как перед чем-то неизвестным, ушел, уступая место почти олимпийскому спокойствию.
  - Обитающий в теле другого человека, - хладнокровно продолжил он его слова, - Это и есть психическое расстройство, Трес. Трес... - он прищурился, немного поворачивая голову вбок и задумчиво потер подбородок, - Пахан говорил мне, что прозвище тебе дано потому, что в твоем имени всего лишь три буквы... - он вновь, словно бы ища поддержки, делая это, очевидно, по старой, давно забытой привычке, оглянулся на блондина. Тот улыбался и в улыбке его чувствовалось нескрываемое одобрение.
  - Ты не Кевин, - продолжал, между тем, Пол, вновь переводя взгляд на мрачнеющего с каждым мигом все больше Треса, - И в твоем имени лишь три буквы... Значит, ты называешь себя Кев?
  Молодой человек, не отвечая, сделал еще несколько шагов назад и, присев на подлокотник большого кресла, немного приподнял подбородок. Взгляд его, неожиданно сместившись, уперся в определенно довольного Диктора.
  - С такими, как вы двое, Рэдзеро, скучно играть в эту игру, - говорил Трес медленно, определенно сдерживая рвущееся наружу негодование, - Должен признать, твой приятель не уступает тебе ни умом, ни догадливостью... Ну, что же, - он вновь улыбнулся и, сцепив руки в замок, расслабленно повел плечами, опять устремляя взор на пленника, - Раз мы все выяснили, я думаю, теперь можно и обсудить дела более важные, нежели моя сущность и мое имя. Итак, Пол... Мне известно, что ты знаешь путь к Перчатке Соломона, и что он записан шифром на твоем украшении, - он на миг расцепил руки и, мимолетно коснувшись собственного уха, соединил их вновь, - Мне также известно, что код открытия шкатулки, в которой она находится, закодирован в твоей крови... Словом, мне известно все, что ты рассказал Кевину. Конечно, я мог бы отобрать твою серьгу, отдать ее на дешифровку и, пожалуй, через некоторое время получил бы исчерпывающий результат, узнал бы дорогу... Но даже найди я Перчатку, шкатулку без твоей крови не открыть. Значит, ты мне нужен живым... - он задумчиво вздохнул и, снова расцепив руки, провел одной из них по собственным волосам, - По крайней мере, пока. Поэтому я хочу предложить тебе простой выбор - или ты приводишь меня к Перчатке, отдаешь ее мне и остаешься жив... или я все-таки нахожу ее сам, всеми правдами и неправдами добываю из шкатулки, но после избавляюсь от тебя, как от ненужного хлама. Последнее, полагаю, с удовольствием выполнит Дик... тор, - последний слог парень выдохнул, выдавил с определенным трудом и, неожиданно поморщившись, каким-то рефлекторным движением прижал руку к груди. Голос его зазвучал хрипло и как-то приглушенно:
  - Решай... сейчас. Быстро!
  Пол, уже собиравшийся, было, отозваться резко и, безусловно, насмешливо о столь бесчестном предложении, непонимающе нахмурился. Свое расположение к Кевину изжить за мгновение он не мог, тем более, что стоящий перед ним парень Кевином, как он сам утверждал, не был, и сознавая, что Трес и его, Пола, друг делят одно тело на двоих, невольно беспокоился за обоих.
  - Тебе нездоровится?
  - Решай!.. - зарычал Кев и, внезапно вскочив на ноги, чуть пошатнулся, хватаясь за голову, - Дьявол, почему всегда не вовремя... Рэдзеро!
  Шон среагировал мгновенно. В несколько шагов он оказался рядом с Галейном и, резко и сильно толкнув того в плечо, вновь опрокинул его на пол. Цыган, пребольно ударившийся во время падения, сплюнул сквозь зубы, непонимающе переводя взгляд с одного своего собеседника на другого.
  - Да что ж за черти... - пробормотал он, однако, мгновенно осекся, уделяя все внимание разыгрывающейся у него на глазах сцене.
  Трес, не пытаясь сдерживаться, рывком схватил подчиненного за ворот джемпера и, стиснув, приблизил свое лицо к его, шипя негромко, но отчетливо, так, что сторонний свидетель тоже сумел разобрать каждое слово:
  - Запри его и не выпускай, пока он вновь не станет мной! А этого... - он мельком глянул на совершенно ошарашенного пленника, - Здесь. Пусть подумает.
  Блондин кивнул, не видя смысла тратить попусту слова. Внимать ему Кев был сейчас явственно не предрасположен, а понимать, когда есть смысл толкать пространные речи, а когда такового нет, молодой человек научился уже очень давно.
  Трес разжал руку и, мимолетно хлопнув подчиненного по плечу, нарочито уверенно, пытаясь не шататься, направился к двери, прижимая ладонь к виску. Рэдзеро следовал за ним, пристально следя за каждым шагом босса, готовый в любой миг или поддержать его, или же предотвратить какой-то опрометчивый поступок.
  Пол провожал их пораженным, растерянным взглядом. Что нужно говорить в такой ситуации, да и нужно ли делать это, он не знал.
  Наконец, дверь затворилась.
  Галейн продолжал сидеть на полу, тупо созерцая закрытую створку. Происшедшее никак не хотело укладываться у него в голове, казалось чем-то неясным, невероятным и как быть, он пока не понимал.
  Минуло несколько долгих минут, наполненных самыми разрозненными и бессмысленными размышлениями, и до слуха пленника неожиданно донесся звук щелкнувшего замка.
  Он вздрогнул и, кое-как поднявшись на ноги, решительно уселся в кресло, глубоко вздыхая и качая головой. Плен, казалось бы, прекратившийся, вдруг продолжился.
  Он снова был заперт.
  
  ***
  В первые несколько мгновений он ничего не понял. Голова неприятно ныла, как бывает после чересчур долгого сна, но тело, на удивление, не казалось затекшим, даже напротив - ему чудилось, что он готов свернуть горы или, как минимум, пробежать марафон.
  Но вот сама поза, в которой он обнаружил себя по пробуждении, вызывала глубокое недоумение и навевала вопросы.
  Заснувший некоторое время назад в квартире у Энни, в ее комнате и на ее кровати, сейчас он почему-то сидел, закрыв лицо руками и облокотившись на собственные колени. Впрочем, сидел-то он, похоже, все-таки на кровати...
  Кевин рывком отнял руки от лица и огляделся. Находился он и в самом деле в комнате, и даже сидел действительно на кровати, но только не в той и не на той, где себя помнил. Здесь было как-то тесно, кровать казалась чересчур узкой, да и вообще комната не производила приятного впечатления.
  Парень потряс головой и решительно поднялся на ноги. Помнить он ничего не помнил, как оказался тут, решительно не понимал, да и назвать точные координаты этого 'тут' бесспорно затруднился бы, а значит, медлить было нельзя. Дверь в комнатке, по счастью, имелась, что внушало несомненную надежду на возможность ее покинуть, и молодой человек уверенно направился к ней.
  Дернул. Затем толкнул. Потом подумал и дернул еще раз.
  Дверь к его попыткам отворить ее осталась решительно равнодушной, и Кевин ощутил, как в душу его заползает страх. Что это за место? Как он оказался здесь, кто мог приволочь сюда его, спящего, и запереть?? И, если его и в самом деле притащили сюда спящим, то что тогда могло статься с Энни? Ведь он заснул в ее квартире, она была дома...
  Дойдя в мыслях до девушки, Хилхэнд решительно заколотил по дверной створке.
  - Эй! Есть там кто-нибудь? Эй, откройте! Помогите!
  Дверь к его мольбам осталась глуха. Ни звука не доносилось из-за нее и, судя по всему, никто не слышал и не мог услышать криков испуганного пленника.
  Он метнулся к окну - узкой створке, дающей немного дневного света и совсем мало возможности что-либо рассмотреть через нее, и решительно повернул ручку, пытаясь его распахнуть. Окно открылось ровно наполовину, так, чтобы дать приток воздуха, но не позволить пленнику просунуть через узкую щель даже голову.
  - Эй!! - парень прильнул к щели губами, затем вытянул шею, пытаясь рассмотреть окружающий пейзаж. Стало ясно, что находится он определенно не на первом этаже, и что оконце выходит в совершенно пустой внутренний двор.
  Отчаяние огромной волной нахлынуло на него. Спасения ждать было неоткуда, что нужно похитителям и кто они, было непонятно, что делать, Кевин представлял себе слабо. Полностью деморализованный внезапностью и загадочностью случившегося, он упал на кровать и стиснул руками собственные волосы...
  ...В это время, в другой комнате особняка, Пол Галейн, просидев некоторое время в глубоком и мягком кресле почти без движения, принял, наконец, решение действовать. Предметов в комнате было мало, на столике рядом с креслом, кроме зеркальца, назначения которого мужчина не понимал, стоял еще стеклянный кувшин с водой, стакан, да лежал кубик Рубика, должно быть, призванный развлекать хозяина комнаты в часы досуга. Вскрыть замок при помощи какого-то из этих предметов представлялось довольно проблематичным делом, однако, задерживаться в комнате Треса, да и вообще в его особняке, Цыгану не хотелось.
  В сознании мелькнуло смутное предположение, что дверь, по крайней мере, в теории, можно было бы высадить... Пол поднялся на ноги и, подойдя к массивной створке, с сомнением оглядел ее. Открывалась-то она наружу, значит, выбивать ее надо бы было изнутри... но вот в силах своих мужчина уверен не был. В конечном итоге, из больницы он был выдернут до официального заключения о его здоровье, ощущал в себе остатки недавней слабости, да и ввиду некоторых действий Диктора не сомневался, что с таким заданием не справится.
  В уме замелькали различные, маловероятные и вряд ли выполнимые варианты: швырнуть в дверь массивное кресло, выбив ее им, использовать для тех же целей столик... Цыган со вздохом огляделся. Поднять кресло определенно можно было разве что при помощи подъемного крана, которого в комнате, увы, не наблюдалось, столик же был слишком хлипок.
  Пол вздохнул еще раз и, пройдясь по комнате, остановился возле окна, рассеянно теребя серьгу в ухе. Вариант прыгнуть, очертя голову, со второго этажа, надеясь не переломать ноги, его почему-то не прельщал; звать на помощь кого-то из подручных Треса смысла определенно не было.
  Если бы можно было вскрыть замок... Он обернулся, продолжая в раздумье теребить серьгу и созерцая темнеющий под дверной ручкой провал замочной скважины. Нужно что-то длинное, достаточно тонкое и, хорошо бы, немного заостренное... Ну не кувшин же бить, пытаясь сделать осколок нужного формата!
  Пол вздохнул, проводя ладонью по волосам, убирая назад челку и опять совершенно случайно зацепил рукой серьгу.
  По телу словно прошел электрический разряд. Мужчина замер и, неотрывно глядя на дверь, неуверенно скользнул пальцами по нижней части оригинального украшения, ощупывая его с таким изумлением, как будто ощущал впервые. Длинное... тонкое... да и конец заострен... Господи, какой же он идиот!
  Он бросился к двери, пытаясь на ходу вытащить серьгу из уха и, остановившись возле створки, упал на колени, взволнованно дыша. Сейчас... сейчас он обретет свободу, потом поможет Кевину, потом они уйдут отсюда и... стоп.
  Он уже вытащил серьгу и, сжимая ее в руке, пытался перехватить поудобнее, когда внезапная мысль заставила его замереть. Так... А что, если комнату охраняют? Он ведь нужен Тресу, да и Шон прекрасно знает, что боссу не хотелось бы выпускать его, значит, кто-то из них мог поставить возле двери какого-нибудь головореза из числа самых верных и преданных.
  Мужчина вздохнул и, ощущая себя проказливым мальчишкой, подсматривающим за взрослыми, прильнул к замочной скважине, пытаясь рассмотреть что-нибудь по ту сторону. Попытка особым успехом не увенчалась. Много увидеть сквозь скважину было затруднительно, то же, что все-таки было различимо, не давало решительно никаких ответов, - Галейн смотрел на маленький участок полутемного коридора, по которому совсем недавно его вел Диктор, и понять, не стоит ли кто-нибудь сбоку от двери, он не мог.
  Оставался один вариант.
  Пол быстро облизнул губы, вновь касаясь кончиком языка небольшой ранки на нижней, затем попытался закусить ее, шикнул от боли и, не давая себе размышлять, уверенно и сильно постучал.
  На сей раз ответ последовал в мгновение ока, ответ четкий и однозначный, подтверждающий подозрительные предположения пленника.
  - Чего надо? - отозвался с той стороны дверной створки чей-то грубый и чрезвычайно неприятный голос.
  Цыган задумчиво замер. Ответ, колкий и язвительный, полный ядовитой насмешки, так и вертелся на языке, однако, позволить себе произнести его мужчина не мог - с тюремщиком следовало наладить контакт.
  - Извините, вы не могли бы принести мне попить? - голос его прозвучал, вопреки невидимому собеседнику, на редкость вежливо и спокойно. Галейн всеми силами пытался показать, что против заключения он ничего не имеет, но хотел бы сделать его несколько более комфортабельным. За дверью послышалось какое-то шевеление.
  - У Треса всегда есть кувшин с водой, - сварливо откликнулся собеседник, - Оттуда и пей.
  - Кувшин-то есть, но он пуст... - Цыган быстро оглянулся на столик, на котором красовался заполненный почти по самый верх кувшин и, мельком подумав, не вылить ли из него под шумок воду, грустно вздохнул, - А мне очень хочется пить. Прошу вас...
  - За пару часов от жажды не сдохнешь! - в голосе охранника появились раздраженные нотки, - Мне не велено оставлять пост!
  - От жажды-то, может, и нет... - Пол привалился спиной к двери и, на ходу сочиняя слезливую историю, с хорошо разыгранной неохотой принялся рассказывать, - Понимаете, чтобы привезти меня сюда, Диктор вколол мне один препарат... Транквилизатор, снятый с производства из-за опасных побочных действий. После того, как он попадает в организм, необходимо утолять жажду каждые полчаса, ибо, если не сделать этого... - он грустно вздохнул, - Наступит обезвоживание, а за ним - скорая смерть. А я, кажется, нужен Тресу живым? - последний вопрос прозвучал откровенно провокационно, и Цыган даже прикрыл рот рукой. Оставалось надеяться, что сторож за дверью внял истории и проникся ею сполна.
  На несколько секунд воцарилось молчание. Человек с той стороны медленно переваривал сообщенную информацию, осознавал ее и пытался решить для себя - верить или нет, да и как действовать, если все-таки поверить. Галейн, сидящий на полу, буквально кожей ощущал его сомнения, почти слышал его мысли, в основном сводящиеся все к тому же - Тресу пленник был нужен живым.
  - Диктор ничего не говорил... - в голосе только что такого категоричного охранника послышались неуверенные нотки, и Пол обрадовался. Судя по всему, выдумка все же возымела положительный эффект.
  - Диктор довольно скрытен по своей природе... - элегически протянул он, прижимаясь затылком к дверной створке, - Да и к тому же, был занят Тресом. Прошу вас, принесите воды. Мне уже плохо... - последнее он проговорил нарочито слабеющим голосом, нанося тем самым завершающий, контрольный удар по сомнениям собеседника. За дверью раздались звуки, определенно говорящие о том, что охранник встал, явно собираясь исполнить пожелание пленника.
  - Ладно, черт с тобой... - в голосе его еще слышалось отдаленное сомнение, однако же, оно довольно быстро исчезало, - В конце концов, ты отсюда никуда не денешься.
  - Это точно... - вздохнул Цыган, внимательно вслушиваясь в смутный шорох за дверью, а затем - в удаляющиеся шаги.
  Дело было сделано. Путь был чист, и теперь оставалось лишь исполнить то, ради чего он и освобождал себя от охраны - вскрыть замок при помощи серьги.
  Галейн мимолетно вздохнул и, перехватив поудобнее любимое и, несомненно, практически полезное украшение, аккуратно вогнал его в замочную скважину, принимаясь ворочать там. Говоря начистоту, совершать чего-то подобного ему прежде не приходилось. Он лишь слышал рассказы о таких подвигах от сокамерников, даже от самого Шона Рэдзеро, да пару раз видел в кино, как отважные и смелые умельцы вскрывают замки, дабы выбраться на свободу.
  Металлическая палочка с неприятным звуком ворочалась в замке, пытаясь нащупать и зацепить какие-то шпеньки, чтобы их отодвинуть; в голове вертелись мрачные мысли. Что же делать, если попытка все-таки провалится? Попробовать уломать охранника открыть дверь или, когда он все же принесет воды, понадеяться, что хватит сил вырубить его?
  Пол с сомнением сжал и разжал кулак. Да, жалкое он, должно быть, представляет сейчас зрелище - ослабленный транквилизатором, который Шон и в самом деле не преминул вновь вколоть ему, все еще облаченный в больничную пижаму, сидящий на полу и ковыряющийся в замке... Грустно и глупо все это. И чего Тресу вдруг так припекло гонятся за Перчаткой?..
  Однако, сегодня Фортуна определенно была на стороне мужчины.
  Увлеченный своими мыслями, невеселыми и мрачноватыми, Цыган, услышав, как щелкнул, открываясь, замок, даже подскочил от неожиданности и, выдернув из него серьгу, в изумлении уставился на нее. Так, и как он это сделал?.. Звук был весьма красноречивым, и пленник, поднявшись на ноги и осторожно тронув дверь, смог воочию убедиться в успешном завершении своего предприятия, однако, каким образом успех был достигнут, он так и не понял. Цыган вздохнул и, повертев серьгу в пальцах, решительно вставил ее обратно в ухо. Мда. Наверное, стоило больше внимания уделять собственным действиям, нежели мыслям... Хотя, собственно, какая разница? Главное, в конце концов, результат!
  Мужчина мимолетно улыбнулся собственному героизму и находчивости и, приложив ухо к двери, внимательно прислушался. В то, что охранник ушел надолго, ему почему-то не верилось, а значит, следовало быть внимательным, чтобы не изумить несчастного парня своим внезапным явлением.
  Тяжелые шаги возвращающегося охранника его слух уловил практически сразу, и Галейн еще раз порадовался своей предусмотрительности.
  - Принес я тебе твою воду, - послышался с той стороны двери уже знакомый голос, - Ща отдам... Учти - вздумаешь попытаться сбежать, переломаю к чертовой матери ноги! Уяснил?
  - Я слишком слаб, чтобы предпринимать такие попытки, - отозвался Пол, сильнее сжимая ручку двери и пытаясь представить себе действия сторожа.
  Раз... тихий звон с той стороны - он достал ключи. Два... кажется, сопение, вероятно, склоняется к замочной скважине... Да, вот и звук проникающего в замок ключа. Три!
  Цыган, не дожидаясь, пока его новый знакомый сообразит, что замок открыт, резко и очень сильно толкнул дверь.
  Расчет оказался верным, - охранник, как раз немного склонившийся к замку, абсолютно не ждавший подобного вероломства, получив сильный удар тяжелой дверной створкой по лбу, кулем рухнул на пол, роняя ключи.
  Пол, покинув свою временную камеру, окинул его сочувствующим взглядом. Это был не парень, как предполагал он изначально, а взрослый мужчина, на вид лет сорока. Удар, оставивший красный след на его лбу, нокаутировал заботливого беднягу и стакан, который он честно нес несчастному пленнику, выпав из его рук, теперь валялся рядом с ним на полу. Вода, расплескавшись вокруг, частично замочила его одежду, но охранник сейчас даже не чувствовал этого.
  Галейн быстро огляделся и, обнаружив выпавшую из рук незадачливого сторожа связку ключей, подобрал ее, довольно подкидывая на ладони.
  - Спасибо за заботу, сэр, - вежливо поблагодарил он бесчувственное тело перед собой и, еще раз подкинув ключи, крепко сжал их в руке, - И за это.
  А после, не мудрствуя лукаво, он решительно переступил через распластанное тело и прислушался...
  ...Тем временем, Кевин, грустно сидящий на узкой кровати в маленькой комнатке, насторожился. Какие-то звуки донеслись до него со стороны коридора, смутные разговоры, затем шум, звук падения чего-то тяжелого... Там определенно были люди, люди, могущие, хотя бы в теории, оказать ему помощь, могущие выпустить его из этой камеры!
  - Эй! - он вновь бросился к двери и, не в силах держать себя в руках, изо всех сил забарабанил по ней кулаками, - Эй, кто-нибудь! Вы меня слышите?! Выпустите меня, эй!
  Неподалеку раздались чьи-то уверенные, быстро приближающиеся шаги и, не прошло и минуты, как возле двери явственно зазвенели перебираемые ключи. Кевин, не веря своему счастью, на всякий случай отступил, не желая получить распахнувшейся створкой в лоб.
  За дверью послышалось тихое ругательство смутно знакомым голосом, и в замке заворочался ключ. Негромкий щелчок прозвучал в ушах парня, как гонг свободы и он взволнованно прижал руки к груди.
  Дверь медленно отворилась...
  Молодой человек, недоверчиво нахмурившись, вгляделся в шагнувшую в комнату из полумрака коридора высокую фигуру в больничной пижаме и, радостно вскрикнув, едва не бросился ей на шею.
  - Пол! Ты живой!
  Галейн, сам совершенно искренне обрадованный таким приемом, но не желающий демонстрировать этого раньше времени, опасаясь обмануться и вновь попасться на уловку хитроумного Треса, вытянул перед собой руку в останавливающем жесте, окидывая собеседника внимательным взглядом. Парень, почти наткнувшийся на эту руку, словно на стену, споткнулся на ровном месте, растерянно замирая и всматриваясь в друга, явившегося ему на выручку, не понимая, что движет им. В глазах Пола явственно прослеживалась настороженность, плотно сплетенная с недоверием, и причины хоть какого-то из этих чувств фельдшер не знал.
  - Кевин?..
  Вопрос оказался настолько неожиданным, да еще и прозвучал так подозрительно, что Хилхэнд машинально попятился, недоуменно моргая. Ответ его прозвучал, наверное, не менее подозрительно и недоверчиво - то, что происходит с Полом парень понять не мог, но серьезный подтекст ощущал буквально всем своим существом.
  - Да... - он окинул себя внимательным взглядом и, хмурясь, поднял его, - А разве кто-то еще?..
  Цыган исторг глубокий, тяжелый вздох и, потерев лоб, зашел в комнату, прикрывая на всякий случай за собой дверь. Быть увиденным из коридора внезапно пришедшим в себя охранником ему не хотелось.
  - Лучше бы тебе этого не знать... - пробормотал он, однако, тотчас же мимолетно задумавшись, обреченно махнул рукой, лишь чудом не швырнув в собеседника связку ключей, - Хотя, с другой стороны, тебе-то как раз, может, лучше бы и узнать...
  Кевин потряс головой. Пол выглядел несколько странно, казался каким-то рассеянным и, как казалось молодому человеку, не до конца сознавал ни собственных действий, ни слов, что вызывало вполне закономерное беспокойство. Особенно в свете того, что где они сейчас находятся, Хилхэнд по сию пору не знал, а подозревать Диктора в похищении Пола не переставал, предполагая, что парень мог использовать еще какой-то препарат, чтобы ослабить беднягу. Может быть, Галейн помутился рассудком?..
  - Ты... выглядишь довольно странно, - Кевин неуверенно шагнул вперед, определенно намереваясь поддержать слегка поникшего собеседника, - Пол, что происходит? Где мы, как мы оказались тут, я вообще ничего не понимаю! Это... это Диктор, да?
  - Нет, - мужчина мрачно улыбнулся и, решительно оттирая друга плечом, прошествовал к узкой кровати, тяжело опускаясь на нее, - Нет, Кевин, нет, друг мой... Это не Диктор. Это Трес, и сейчас мы с тобою находимся у него в гостях.
  Парень вздрогнул, напряженно и трудно втягивая расширившимися от невольного ужаса ноздрями воздух, столь внезапно куда-то пропавший из комнаты. В голове у него зазвенело. Трес... Одно только это имя, прозвище человека, которого боялись все и всегда, человека, сумевшего подчинить себе Шона Рэдзеро, того человека, которого сам Пол считал своим главным и, безусловно, очень страшным и опасным соперником в погоне за все еще кажущейся почти мифическим предметом Перчаткой Соломона, заставило сердце испуганно сжаться, а нервы напрячься до предела.
  - У... кто?.. - голос ощутимо сел, однако, Кевин даже не заметил этого, - Мы в гостях у... Это его... его дом?.. О, Господи... - он провел дрожащей ладонью по лицу и, не понимая, что говорить и что делать, прошелся по комнате. Цыган молча наблюдал за ним.
  - Ты... ты говорил, что он хочет поговорить с тобой, да... - Хилхэнд остановился возле приоткрытого окна, жадно вдохнул свежий воздух и, немного придя в себя, рывком обернулся, - Но причем тут я?? Я же ничего не знаю, ни о каких Перчатках, ни о чем-то там... Пол, - он моргнул, всматриваясь в собеседника пристальнее, - Ты видел его?..
  Пол тяжело и шумно выдохнул, попытался, забывшись закусить губу, поморщился и, быстро коснувшись языком ранки, мрачновато улыбнулся. Кевин, лишь сейчас обративший на эту самую ранку внимание, нахмурился. Судя по всему, друга его опять побили, и не факт, что все повреждения ограничивались исключительно разбитой губой. Надо было выбираться, причем немедленно - Полу, быть может, опять требовалась срочная врачебная помощь.
  - Слушай, Кевин... - мужчина неспешно поднялся и, потерев переносицу, неожиданно сделал шаг в сторону, указывая растерянному собеседнику на кровать, - Присядь, ладно? Я... мне нужно сообщить тебе что-то очень важное, такое, во что будет трудно поверить, но я должен... Быть может, без этого нам не выбраться, - он виновато улыбнулся, разводя руки в стороны и еще раз, уже куда как более настойчиво попросил, - Присядь. Это важно, правда.
  Хилхэнд, начинающий ощущать всем своим существом, что сюрпризы их пребыванием в доме Треса не заканчиваются, а, похоже, только начинаются, нахмурился, неуверенно шагая вперед и замирая возле кровати. Садиться ему не хотелось, однако, совсем уж спорить с явно каким-то неадекватным Полом желания возникало еще меньше.
  - В общем... - Цыган еще раз тяжело вздохнул и, пройдясь вдоль кровати к окну и обратно, остановился прямо перед собеседником, - Я вообще не знаю, как надо говорить о таких вещах, поэтому просто скажу, как есть. И, пожалуйста, постарайся поверить моим словам сразу, безо всяких возражений. Клянусь, Кевин, я не лгу! Хоть это и выглядит довольно неправдоподобно, но все-таки это...
  - Да в чем дело? - Кевин, от этой постепенно разрастающейся интриги беспокоящийся все больше и больше, нервно стиснул кулаки, - Пол, что случилось?
  Пол набрал побольше воздуха и, ощущая себя до крайности глупым, не взирая на то, что сообщал самую, что ни на есть настоящую правду, на одном дыхании выпалил:
  - У тебя раздвоение личности.
  Хилхэнд, ожидавший чего угодно, но явно не такого, попытался отступить, налетел на кровать и все-таки шлепнулся на нее, взирая на собеседника в молчаливом недоумении.
  - С одной твоей сутью я говорю сейчас, - продолжал, тем временем, Галейн, пристально глядя на него сверху вниз, - С другой я познакомился совсем недавно. И, мне жаль, Кевин... Но именно дома у твоей второй сущности мы сейчас и находимся.
  Кевин медленно опустил взгляд, пытаясь переварить информацию, осознать ее, чувствуя, как капля за каплей смутное понимание просачивается в его сознание.
  - Я... - он поперхнулся и, снова вскинув глаза на собеседника, недоверчиво уточнил, - Я - Трес?..
  - Не ты, - Пол, каким-то шестым чувством угадав, что парень находится уже где-то около предела своих возможностей, поспешил его успокоить, - Твое альтер-эго, твое второе 'я'. Я знаю, понимаю, Кевин, в такое очень тяжело вот так взять и поверить, но сейчас у нас нет ни минуты времени! Тебе надо просто это принять, как данность, и если придется... прикинуться им.
  - Тресом? - тупо переспросил молодой человек, в упор глядя на собеседника. Вокруг все как-то смутно кружилось, смешиваясь в бешеной свистопляске, и лицо Пола казалось чем-то сродни оплоту надежды.
  Мужчина, хмурясь, кивнул.
  - Да. Еще раз прошу, Кевин - все вопросы потом! Сейчас тебе надо помнить лишь, что глаза у него темнее, чем у тебя, поэтому, чтобы сыграть его убедительно, тебе придется щуриться. Да, и я не знаю, сколько из его подручных знает его в лицо, наверное, лицо чем-то надо будет прикрыть... Что еще... Ну, он, конечно, резче, грубее, чем ты и, если мы сейчас не уйдем, я боюсь, нам не удастся выбраться даже если ты хорошо его разыграешь!
  Кевин решительно встал, пошатнулся и, прижав ладонь к виску, резко и как-то рвано кивнул.
  - Ладно... Я ничего не понимаю, Пол, правда, даже думать не могу об этом - начинает болеть голова, но... Если уж так, то, наверное, лучше бы и действительно побыстрее отсюда уйти, чтобы спокойно поразмыслить уже дома, да? - в светло-зеленых глазах молодого фельдшера мелькнула смутная, почти жалобная надежда, и Галейн неожиданно ощутил самое искреннее восхищение. Мир этого парня, еще совсем молодого мальчишки, мир привычный и спокойный, рушился на глазах, а он, бледный, как смерть, испуганный до дрожи, пытался не подавать виду, как ему плохо. Не подозревавший прежде о скрытом мужестве своего нового друга, Пол, внезапно обнаружив его сейчас, вдруг почувствовал некоторое успокоение. Все-таки совершать побег в компании человека, хотя бы пытающегося держать себя в руках, куда как спокойнее, нежели в обществе отчаянно трусящего мальчишки...
  - Да, - он уверенно кивнул и, ободряюще хлопнув собеседника по плечу, указал взглядом на дверь, - А теперь идем. Главное, не забудь - если кого встретим, щурь глаза и прячь лицо.
  - Ага... - Кевин беспомощно оглянулся по сторонам, - А чем его прикрывать? Как делает он?
  Пол задумался. Говоря с ним, Трес особенно не стремился скрыть внешность, даже наоборот - он словно бы бравировал ею, явно стараясь смутить собеседника, заставить его растеряться и выболтать от неожиданности какую-нибудь страшную тайну.
  Но в разговоре с подчиненными этот любитель таинственности вряд ли придерживался той же тактики, поэтому вопрос сей необходимо было продумать прямо сейчас, чтобы не вызвать ненужных подозрений.
  - Честно говоря... - медленно начал он, еще раз окидывая взглядом уже неплохо изученную за сегодняшний день комнатенку. Она была, как уже не единожды упоминалось, значительно меньше той, где состоялась встреча пленника с Тресом, однако, поражала почти таким же минимализмом и скудностью обстановки. Собственно, из предметов мебели здесь имелась разве что узкая кровать, да небольшое зеркало на стене, никаких столов, стульев или чего-то иже с ними видно не было. Не наблюдалось так же и ничего, чем бы загадочный босс мог укрыть лицо от любопытных взглядов подчиненных, из чего Пол сделал, в общем-то, весьма верный вывод, что покидать эту комнату, пребывая, так сказать, 'не в себе', Трес не собирался. Кевину же, очевидно, выход из нее и вовсе был заказан.
  - Прикроешь рукой, - мужчина уверенно кивнул и, не видя смысла и дольше оттягивать приятный момент освобождения, торопливо, но аккуратно двинулся к двери. Голос его понизился до шепота.
  - А теперь тише, - он подошел к выходу и, осторожно коснувшись дверной ручки, быстро оглянулся на собеседника, - Если тот парень успел прийти в себя, возможно, притворяться тебе придется прямо сейчас...
  Кевин, поспешно приблизившийся к нему, непонимающе нахмурился.
  - Какой парень? - его голос прозвучал так же тихо, как и голос спутника, однако, тот остался недоволен.
  - Тш! Увидишь... - мужчина осторожно приоткрыл створку и, весь напрягшись, напружинившись, словно охотничий пес, почуявший добычу, высунул голову наружу, всматриваясь в полумрак коридора. На несколько мгновений замер, пытаясь что-то разглядеть в нем, а затем, успокоено вздохнув, вновь кивнул, делая знак другу следовать за ним.
  Снаружи было тихо. Мягкий, искусственно созданный сумрак, словно покрывалом, застилал собою коридор, по которому самому Цыгану уже доводилось ходить, а Кевину пришлось лишь увидеть мельком, приветствуя зашедшего в комнату друга.
  Впрочем, пол тут был ровным, никаких выдающихся украшений, вроде колонн или статуй тоже не наблюдалось, поэтому препятствовать продвижению ничто не могло. Ничто... и никто.
  Несколько долгих мгновений, полных бесконечно поспешных шагов, миновало в молчании. Галейн, практически не оглядываясь на своего спутника, во все глаза смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить, за которой из дверей с левой стороны коридора располагается лестница; Кевин молча следовал за ним, не желая, да и не зная, что говорить. Внимание его было поглощено скорее затылком ведущего его мужчины и, созерцая его, парень порою забывал даже смотреть под ноги.
  Зацепив мыском руку валяющегося в беспамятстве охранника, он, абсолютно такого не ждавший, дернулся, словно от ожога и, немного шарахнувшись в сторону, изумленно и пораженно вгляделся в его полу-безжизненную фигуру.
  - Это... - даже шепот его зазвучал хрипло, однако, боясь привлечь чересчур много внимания, молодой человек предпочел проигнорировать это. Пол вопросительно оглянулся на него через плечо.
  - Это ты его так?.. - слова давались Кевину с определенным трудом, видеть своего нового друга в облике чьего-то грозного и сильного противника ему еще не доводилось. Воистину, этот день был богат на новые события и открытия!
  Цыган негромко вздохнул и, мельком глянув на охранника, быстро кивнул. Сам себе он эту победу особенно в заслуги не ставил.
  - Дверью, - шепотом пояснил он, - Не знаю, когда очнется. Надо идти.
  Кевин тоскливо огляделся. Идти-то, безусловно, было надо, с этим спорить он даже и не думал, но вот куда идти - было решительно непонятно. Слева и справа, светлея в полумраке коридора, угадывались двери, за каждой из которых, бесспорно, скрывалась какая-то комната. Вероятно, где-нибудь здесь должен был бы иметься и выход к лестнице, в свой черед могущей привести вниз, к дверям на улицу, на свободу... но определить вот так навскидку, за которой из них таится искомое, было весьма непросто. Заглядывать же в каждую как-то не хотелось, во всяком случае, из элементарного опасения нарваться на еще не оглушенных охранников.
  Неожиданно тонкая полоска света, пробившаяся из-за одной из створок неплотно прикрытых двустворчатых дверей, привлекла его внимание и парень, даже немного забываясь, подался вперед, жадно вглядываясь в нее. Где-то за светлой щелью, казалось, угадывались перила, и молодой человек мимолетно испытал окрыление надеждой.
  - Туда? - он остановился рядом со спутником, за которым прежде следовал и, бросив на него быстрый взгляд, вопросительно указал подбородком на приоткрытую створку.
  Галейн, уже некоторое время как безуспешно осматривающий двери в надежде найти хоть что-то, могущее указать верный путь, непонимающе и подозрительно нахмурился. Сам он, осмотревший левую сторону коридора уже, казалось, раз десять, если не все двадцать, заметить ничего не сумел, и столь внезапная наблюдательность спутника на секунду показалась мужчине странной.
  - Как знал... - пробормотал он, однако, решив оставить рассмотрение данного вопроса на более приятное и подходящее время, только мотнул головой, уверенно и резко шагая к предполагаемому выходу, - Пошли.
  Кевин не спорил. Чувствуя себя все-таки несколько придавленным лавиной вновь открывшихся фактов, совершенно не желающий принимать на плечи роль лидера, он безусловно отдавал эту должность своему спутнику, очень желая верить в его силу и удачу.
  Неоспоримым же доказательством правильности этой веры казался охранник, столь успешно оглушенный еще не до конца выздоровевшим Полом.
  За дверью, приоткрытой с максимальной осторожностью и бесшумностью, и в самом деле скрывалась лестница. Роскошная и широкая, с изысканно изогнутыми перилами, она мягкой дугой спускалась вниз, на первый этаж и завершалась высоким арочным проемом. Рассмотреть, что скрывалось за ним, стоя на небольшой площадке вверху, возможным пока что не представлялось, однако, Цыган, замерев на несколько мгновений и внимательно вслушавшись, рискнул предположить, что внизу их никто не ожидает и осторожно начал спускаться.
  Кевин следовал за ним, одновременно стараясь сохранять сосредоточенность и оставаться настороже, но в то же время поспешно оглядывая столь внезапно окружившую их роскошь. Уже начавший судить особняк по пустоте верхнего коридора и комнаты, где был заключен, такого увидеть он даже как-то не ожидал.
  С левой стороны лестницу окаймляла стена. Выкрашенная в приятный светло-пастельный цвет, она вилась так же мягко, как и ступени, спускаясь до самого низа и на всем протяжении была украшена картинами, во многих из которых без труда угадывались репродукции великих мастеров.
  Справа были перила. Деревянные сверху, но кованные и резные снизу, они, обрамляя с одной стороны лестницу, с другой открывали вид на нижний этаж. Кевин, не в силах сдержать любопытства, пользуясь не слишком большой скоростью передвижения, на секунду склонился над проемом, всматриваясь вниз.
  С губ его сорвался полный невольного восхищения вздох. На первом этаже, прямо под лестницей, располагалась небольшая, но чрезвычайно очаровательная комнатка - что-то вроде зимнего сада, с обилием вечнозеленых растений в больших горшках, с мягким диванчиком перед небольшим прозрачным столиком, и с двумя высокими книжными шкафами возле стен. Вход в него скрывала массивная деревянная дверь - из холла рассмотреть человека, вздумавшего передохнуть в этом дивном месте было бы непросто. Эта комната казалась живым воплощением мечты о тишине и спокойствии, и молодой фельдшер, вдруг осознав, что, видимо, его второе 'я' нередко проводит здесь время, испытал мимолетный укол зависти.
  - Чтобы я так жил... - пробормотал он, забывшись на долю секунды.
  Пол, недовольно оглянувшись на спутника через плечо, нахмурился и махнул рукой, затем быстро поднося палец к губам. Чуткий слух мужчины как раз уловил какое-то движение внизу, смутно донесшиеся голоса, и размышления парня вслух сейчас могли несколько подпортить ситуацию.
  - Лицо спрячь! - прошипел он, осторожно шагая назад и поднимаясь на ступень повыше, вставая, таким образом, несколько ближе к несознательному спутнику. Прореагировать тот не успел.
  - Как искать незнакомцев в доме, где никто не знает даже лица хозяина? - чей-то незнакомый, достаточно молодой и вполне недовольный голос неожиданно разорвал окутывающую помещение тишину. Беглецы замерли, стараясь даже дышать тише. Кевин, наконец вняв словам Пола, поторопился прикрыть лицо рукой.
  - Надо было спрашивать это у Диктора, - меланхолично отозвался, тем временем, второй голос, принадлежащий, судя по всему, человеку более зрелого возраста, - Да и потом, нас же не зря поставили в пару. Я как-то мельком видел Треса со спины, думаю, узнаю...
  - 'Думаешь', - передразнил первый и тяжело вздохнул. Глухие и тяжелые шаги его, прозвучав где-то внизу, остановились как раз возле арочного проема; на ступени лестницы, покрытые ярко-красным ковром, упала тень.
  - Все равно это бред какой-то - какому бы идиоту могло прийти в голову добровольно влезть в особняк Треса?
  Пол мимолетно дернул замершего рядом с ним фельдшера за рукав и, дождавшись обращенного к нему вопросительного взгляда, недвусмысленно кивнул вниз, туда, где продолжали мирно ругать начальство два охранника. Хилхэнд, сообразив, что́ ему предлагается совершить, сделал большие глаза и отчаянно замотал головой.
  Мужчина, хмурясь, подался ближе к его уху.
  - Притворишься, что ведешь меня на улицу по каким-то своим делам. Рявкнешь пару раз - и поверят, что ты - это он! - шепот его, категоричный и почти жестокий, как огнем обжег молодого человека.
  - Я не смогу! - Кевин закусил губу и сделал неловкую попытку опустить руку, - Пол, я не умею... я не знаю, как рявкать, как вообще...
  - Тише! - Галейн, сам зажав ему рот рукой, грозно сдвинул брови, продолжая шептать почти не слышно, но каждому слову придавая столько веса, что юноша почти физически ощутил, как они ложатся на его плечи, - Прищуришь глаза - и вперед. Главное, побольше апломба, побольше уверенности! Помни - ты здесь хозяин, они обязаны слушаться тебя. В конце концов, Кевин, в тебе это есть, соберись!
  Парень глубоко вздохнул. Резон в словах спутника определенно имелся, да и шептаться долее на лестнице представлялось довольно неразумным - охранник, оставшийся лежать без сознания в коридоре, в любую секунду мог очнуться и направиться на поиски обидчика, да и молодчикам снизу могло бы прийти в голову вдруг осмотреть второй этаж на предмет присутствия в доме 'незнакомцев'. К тому же, если задуматься, то ему и в самом деле следовало приложить совсем немного усилий - шанс на то, что Треса подчиненные боятся, как огня, был весьма велик.
  Кевин вздохнул еще раз и, сдаваясь, обреченно кивнул, тотчас же старательно сужая глаза. Галейн, окинув его критическим взором, чуть заметно качнул головой, не то одобряя, не то не одобряя получившийся образ, а после, не желая долее оттягивать мига свободы, решительно начал спускаться вниз.
  Фельдшер, недовольно морщась и изо всех сил пытаясь отыскать в глубине собственной души плохого человека, последовал за ним.
  На сей раз скрывать свое присутствие беглецы не пытались. Кевин, кожей ощущая, как охрана внизу замерла при звуках тяжелых шагов его спутника, набрал побольше воздуха, решительно принимая на себя амплуа негодяя и, слегка толкнув Пола в спину, негромко, но вполне различимо рыкнул:
  - Живее!
  Цыган, мимолетно оглянувшись на него через плечо, одобрительно подмигнул и, демонстративно заложив руки за спину, чуть прибавил скорость.
  Снизу смутно донесся какой-то тихий вопрос и тень, вольготно лежащая на ковре, покрывающем собою ступени, переместилась, почти скрываясь из поля зрения.
  - Кто идет? - этот вопрос прозвучал уже громче, резче предыдущего; не ответить на него казалось даже невежливым.
  Они уже почти добрались до арочного проема.
  Кевин, напоминая себе каждую секунду, что сейчас он сволочь, негодяй и мерзавец, совершенно не ставящий ни во что своих подчиненных и внушающий им страх, раздраженно чертыхнулся.
  - А кто стоит на пути? - грозно осведомился он и, вновь толкнув послушно шагающего Галейна в спину, и очень, очень надеясь, что охрана не сразу заметит, как у их 'босса' трясутся колени, посильнее прижал ладонь к лицу, выходя следом за своим спутником в холл и окидывая грозным взглядом прищуренных глаз двух замерших напротив лестницы людей.
  Один из них и в самом деле казался старше, опытнее своего напарника и, очевидно именно по этой причине, имел на поясе как-то сразу бросающуюся в глаза кобуру пистолета. Второй же, недоверчивый и хмурый, вооруженным особенно не выглядел, но физически был определенно развит и, при случае, наверное, сумел бы совладать и с Полом. В целом, оба потенциальных противника смотрелись достаточно грозно и определенно внушали трепет.
  Хилхэнд мысленно скрипнул зубами, заставляя себя выглядеть как можно увереннее и наглее. Игра была серьезной, ставки крупными и от его актерских талантов, о которых он, честно говоря, всегда был достаточно низкого мнения, сейчас зависело абсолютно все.
  Старший из охранников немного повернул голову вбок, хмурясь и недоверчиво всматриваясь в прячущего лицо молодого человека. В глазах его мелькнуло смутное, неуверенное, исполненное сомнения узнавание.
  - Вы... - все его колебания отобразились в голосе; мужчина, вроде бы догадываясь о том, с кем ему вдруг пришлось беседовать, определенно отчаянно не хотел верить в это, но и фамильярно к собеседнику обратиться не смел.
  - Трес! - услышав в собственном голосе отдаленные раскаты грома, Кевин испытал мимолетный приступ гордости, - Я - Трес. Или Диктор забыл сказать, кто хозяин этого дома?
  Ход был довольно рискован, однако, быть может, именно благодаря этому, произвел необходимый эффект. Имя Диктора, произнесенное с некоторым презрением, с нескончаемой уверенностью в собственном превосходстве, которое парень изобразил так хорошо, что даже сам уверовал в него, произвело на растерянно замерших охранников почти магическое действие.
  Младший из них, по сию пору лишь растерянно хлопающий глазами на напористого незнакомца, ошарашенно перевел взгляд на товарища.
  - А... так... - он сглотнул и, мельком кивнув в сторону говорящего, неуверенно уточнил, - Босс?..
  Напарник его, немного сужая глаза, нахмурился, вглядываясь пристальнее. Взгляд его в этот миг показался настолько проницательным, почти пронизывающим, что Кевин вновь ощутил внутренний трепет, старательно, впрочем, скрывая его.
  - Вроде... - бормотнул охранник и, быстро облизнув губы, с сомнением кивнул, прибавляя, - Похож.
  Хилхэнд гордо выпрямился, немного расправляя плечи, но не спеша отнимать руку от лица. Щурится он уже порядком устал, однако, вносить хоть какие-то изменения в грозный облик не хотел, дабы не испортить впечатления, и поэтому полагал вполне целесообразным поскорее завершить мирную беседу.
  - Отлично, - раздраженно бросил он, вновь окидывая собеседников суровым взглядом, - А теперь убирайтесь с моего пути! Мне надо поговорить с этим типом... - он схватил свободной рукой Пола за рукав и немного дернул его вперед, - Без свидетелей, так что проваливайте!
  Охранники неуверенно переглянулись и, действуя еще более неуверенно и абсолютно несинхронно, шагнули назад. На лицах обоих, как по листу бумаги, читалась откровенная растерянность, потрясение, поражение, едва ли не шок, приправленный изрядной порцией какого-то инстинктивного страха. Вспомнив о том, что примерно так реагировали совсем недавно бравые стражи порядка - Ракли и его напарник - на знакомство с Рэдзеро, Кевин испытал мимолетное удовлетворение. Судя по всему, на собственных актерских способностях крест ставить было еще рано - роль негодяя удавалась ему неплохо.
  - Да... - старший из охранников, сделав еще шаг назад, робко кивнул, продолжая мямлить, - Да, босс... Диктор велел...
  - Я велю, - решительно оборвал его парень, - Пошли вон отсюда, оба! Ну?! - последнее, особенно угрожающее слово, он снабдил дополнительным красноречивым взглядом и даже немного подался вперед. Младший из его собеседников торопливо закивал и, попятившись, едва не упал, запнувшись об устилающий здесь пол ковер, однако, быстро восстановив равновесие, торопливо повернулся, направляясь куда-то к противоположному концу холла, туда, где виднелся еще один арочный проем. Напарник поспешил с ним.
  Несколько секунд, потребовавшихся им для того, чтобы покинуть общество грозного собеседника, снабженные бесконечными взглядами назад, через плечо, Кевин продолжал стоять, скрывая лицо и сверля взглядом их удаляющиеся фигуры. Затем, все так же не опуская руку, повернулся к Полу и, надеясь, что голос его будет еще услышан, решительно рыкнул:
  - Шевелись!
  Галейн ухмыльнулся и, показав приятелю большой палец, одобрительно кивнул.
  - Молодец, - сам он говорил негромко, совершенно не испытывая желания привлекать излишнее внимание к своей скромной персоне, что, впрочем, не мешало ему полноценно доносить до собеседника информацию, - Хорошо, что они, судя по всему, не слишком близко знакомы с Тресом... Все-таки ты не похож на него.
  - Ты удивишься, но я этому даже рад, - Кевин тяжело вздохнул и, опустив, наконец, руку, окинул взглядом помещение, где находился теперь, - Хотя, признаться, жить бы так я не отказался...
  Холл был великолепен.
  Если зимний сад, скрывающийся за двустворчатыми дверями справа от лестницы, произвел на молодого человека впечатление сильное, то это помещение с первого же взгляда впилось ему в память, грозя никогда не изгладиться оттуда.
  Оформленный в глубоких пурпурных тонах, он, тем не менее, не казался тяжеловесно-роскошным, напротив, навевал мысли об изысканности, о хорошем вкусе и, - да, - о безусловном благосостоянии владельца дома. Инкрустация деревянными панелями, немного отвлекая внимание от общего колера, смягчала насыщенный красный оттенок, а зеленеющие то тут, то там в больших горшках растения делали его почти умиротворяющим. Прямо напротив больших входных дверей весело звенел небольшой фонтанчик, изображающий какую-то трудноопределимую абстракцию; вокруг него, воссозданная талантливой рукой декоратора раскинулась небольшая зеленая полянка. На столиках, тянущихся кое-где вдоль стен, высились роскошные вазы, заполненные красивыми свежими цветами. Аромат их, витая по помещению и причудливо сплетаясь с запахом травы, мокрой земли и воды, создавал здесь какую-то поистине волшебную обстановку.
  Хозяин этого дома, несомненно, питал слабость к живой природе, стараясь наполнить ею каждый уголок своей вотчины.
  Вообще, холл особняка, принадлежащего такому страшному и опасному человеку, как Трес, производил на редкость приятное впечатление. Глядя на весь этот апофеоз жизни, на всю прелесть и изысканность обстановки, ибо прочие предметы мебели, присутствующие здесь, тоже были подобраны с большим вкусом, трудно было даже представить, что здесь может обитать кто-то, имеющий за душою хотя бы одну темную мысль.
  И, вероятно, именно ввиду абсолютного и стопроцентного знания о намерениях хозяина этой живой роскоши, впечатление от последней как-то сминалось, красота постепенно начинала казаться неестественной и подложной, и даже приятный запах вызывал отвращение.
  Пол, гораздо менее восприимчивый к красотам интерьера, нежели его друг и спутник, добравшись в своих впечатлениях о холле как раз до этой стадии, досадливо поморщился и махнул рукой.
  - Как по мне, это дешевый выпендреж, пыль в глаза, - он слегка вздохнул и, не желая задерживаться долее в прекрасном месте, решительно направился к дверям, - Идем, пока еще кто-нибудь не прибежал.
  Кевин предпочел не отвечать. Он лишь мимолетно улыбнулся характеристике, данной прекрасному помещению его чересчур приземленным приятелем и, кивнув, уверенно зашагал к выходу, продолжая, впрочем, попутно изучать прелестный холл, стремясь запомнить его, вобрать до мелочей в свою память.
  Они уже покидали дом, выходя, наконец, из замкнутого пространства на волю, во двор, когда парень, все еще погруженный в свои мысли, опять подал голос.
  - Но вообще странно, да? Наверху все было как-то пусто - что в комнате, что в коридоре, - а тут... - он развел руки в стороны и, поплотнее прикрыв за собой дверь покинутого особняка, неловко пожал плечами, - Я видел внизу и книжные шкафы. Он, должно быть, много читает...
  Особенной реакции на свои слова Кевин не ждал, скорее просто рассуждая вслух, высказывая свое мнение, мысли, что не давали ему покоя, однако, к собственному немалому изумлению, ответ на них все-таки получил. Причем получил со стороны совершенно неожиданной и, надо заметить, мало приятной.
  - Увы, - знакомый до боли, до дрожи омерзения голос неожиданно накрыл собою все пространство перед особняком, - Вынужден разбить твои предположения, Хилхэнд. Он не живет здесь.
  По жилам словно прокатился разряд тока. Фельдшер, дернувшись, как ужаленный невидимой осой, поспешно вскинул руку, снова закрывая половину лица и, торопливо сужая глаза, завертел головой, отыскивая взглядом того, кто столь внезапно обратился к нему.
  Пол, замерший на шаг впереди, скрипнул зубами и, почти непроизвольно сжав кулаки, мрачно уставился куда-то вперед, туда, где завершался двор особняка и виднелись в высоком заборе довольно массивные ворота.
  - Рэдзе... - неожиданно подумав, что Трес, должно быть, обращается к подчиненному иначе, парень осекся и поспешил исправиться, - Диктор! Уйди с дороги, я...
  - Кевин... - Шон, который и в самом деле находился на пути беглецов, стоя рядом с теми самыми воротами, расслабленно привалившись к ним больным плечом, широко улыбнулся и увещевающе прищелкнул языком, - Не обольщайся. Я слишком хорошо его знаю, чтобы тебе удалось провести меня так же просто, как и тех двоих.
  Сердце испуганно сжалось. Кевин, все еще отчаянно пытающийся делать хорошую мину при плохой игре, прищурился сильнее, изо всех сил напуская на себя до крайности грозный вид, хотя и не надеясь, надо признаться, на удачу.
  - Нет, я...
  - Я знаю его в лицо, - улыбка Рэдзеро стала мягкой, но при этом какой-то жестокой. В смутный лепет собеседника он не вслушивался, очевидно, не видя в том для себя никакого смысла.
  - Поэтому прятать его от меня он бы не стал, - продолжал он, - Да и не скрывает он его так, как это делаешь ты... И не морщится столь активно. Брось стараться, Хилхэнд, у тебя скорее появятся морщины, чем ты убедишь меня в чем-то.
  - Ну, хватит, - Пол Галейн, не видя, но ощущая всем своим существом, как стремительно охватывает стоящего за его спиной друга неуверенность, несомненно смешанная и с невольным страхом, нахмурился, решительно шагая вперед. Отступать сейчас, возвращаться в клетку, лишь завидев свободу, только потому, что выход из этой клетки был прегражден всего одним, пусть даже и достаточно сильным противником, он не собирался.
  - Тебе лучше отойти, Рэдзеро, - он выразительно потер кулак о ладонь и, напоминая самому себе, что силой не обделен, чему доказательством вполне мог быть нокаутированный охранник на втором этаже особняка, грозно нахмурился, - Или, клянусь, я не ручаюсь за себя!
  Блондин медленно перевел взгляд на собеседника, стоящего к нему несколько ближе, но, видимо, интересовавшего его в значительно меньшей степени и, лениво усмехнувшись, чуть качнул головой.
  - Как решительно ты настроен, Галейн... Что ж, вынужден разочаровать и тебя - я не собираюсь драться с тобой сейчас.
  Пол, уже приподнявший, было, с полной готовностью пустить в ход, кулаки, медленно опустил их, непонимающе хмурясь. Говорил собеседник серьезно, в этом можно было не сомневаться, да и все его внешнее как-то очень красноречиво подтверждало эти слова... Но, именно это и вызывало недоумение. Если он не планирует даже вступать в драку... то что ему вообще может быть нужно сейчас?
  - Тебя это удивляет, как я вижу? - продолжал, тем временем, блондин, созерцая изумленного беглеца с нескрываемой насмешкой, - Однако, ничего странного в моем поведении нет. Видишь ли, мое плечо все еще не пришло в себя после твоего удара... - он коснулся открытой ладонью левого плеча и, медленно скользнув ею по руке вниз, остановил на уровне локтя, безмятежно пожимая правым, - А транквилизатора, чтобы уравнять силы, у меня с собою, увы, нет.
  - И что же, в таком случае, ты сделаешь? - Кевин, все-таки опустивший руку и переставший скрывать лицо, сознавая, что смысла поддерживать жалкое подобие инкогнито нет, хмурясь, сделал шаг в сторону, выходя из-за спины своего спутника, - Застрелишь нас издалека? Или нет, перережешь горло, как бедной Лоре, я угадал? Это же ведь твое амплуа, насколько я помню...
  Пол, решительно прерывая поток негодования приятеля, вскинул руку, останавливая его жестом. Время для выяснения всех прегрешений Рэдзеро было явно не самым подходящим, особенно при учете того, что сам обвиняемый, кажется, признавать их не планировал.
  - Какой Лоре? - блондин непонимающе нахмурился, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Хилхэнд, после знака Пола честно и искренне попытавшийся взять себя в руки, сдерживая рвущуюся наружу неприязнь, мимолетно закатил глаза.
  - Медсестре из больницы, откуда ты похитил Пола! Ну, конечно, зачем помнить всех, кого убиваешь...
  Шон хмыкнул и, старательно пряча усмешку, быстро облизал губы. С его точки зрения момент отдавал чем-то довольно забавным - Кевин, такой непохожий на свое второе 'я', обвиняя его сейчас, использовал едва ли не те же самые слова, что и Трес. По крайней мере, подразумевал он несомненно то же самое, хотя именно так, как он, выразился, кажется, сам Рэдзеро.
  - Ах, это та бедная девочка... - парень улыбнулся, легко поводя правым плечом, - Не стану ни подтверждать, ни опровергать твоего обвинения. К тому же, как мне кажется, сейчас не самый удачный момент для того, чтобы устраивать Нюрнбергский процесс*.
  Кевин примолк. Момент действительно не был удачен, да и подходящим со всех точек зрения отнюдь не казался, однако же, тот факт, что Рэдзеро, вроде бы не собираясь препятствовать им, тем не менее, продолжал торчать на дороге, преграждая ее, весьма смущал и требовал объяснений. Действительно же требовать их молодой человек несколько опасался, испытывая вполне обоснованный страх перед блондином.
  Впрочем, подобные вопросы возникали не только у него одного.
  Пол Галейн, честно выслушавший небольшую беседу между своим другом и своим недругом, вновь решительно перехватил инициативу.
  - Что тебе нужно, Рэдзеро? Я сказал - мы в любом случае покинем это место, а если уж ты, как говоришь, не намерен даже драться...
  - Не намерен, - Шон спокойно кивнул и, сунув одну руку в карман, вновь обратил внимание на Кевина, обращаясь, похоже, исключительно к нему, хотя и продолжая, без сомнения, отвечать на слова Цыгана, - И я даже не собираюсь мешать вам покинуть особняк, нахожусь здесь по весьма прозаичному поводу... Меня гложет любопытство. После общения с одним нашим общим знакомым, Пол, мне мучительно хотелось увидеть другого нашего общего знакомого. Знаешь, не каждый день можно лицезреть воочию, что такое 'черти в тихом омуте'.
  Кевин, столь скоропалительно и внезапно произведенный в ранг 'тихого омута', слегка побледнел и, мрачнея буквально на глазах, отвел взгляд, опуская голову. Говорить, вспоминать о своих маленьких недостатках, о том, что в его сознании, в его теле обитает еще кто-то, другой человек, тот, кто представляет самую большую угрозу не только для него, но и для дорогих его сердцу людей, молодому человеку было неприятно. И, уж тем более, не хотелось ему быть мартышкой на выставке, которую с любопытством рассматривают всякие убийцы.
  А Шон, между тем, словно бы и не замечая реакции Хилхэнда, продолжал, рассуждая вслух и извещая собеседников о сделанных умозаключениях.
  - Это поразительно, - голос Диктора звучал задумчиво и довольно серьезно; создавалось ощущение, что происходящее действительно задевает и глубоко интересует его, - Просто поразительно, как ты непохож на него, Кевин. Я не могу понять, как такое вообще возможно - два человека, одно тело, но... Ты кажешься даже физически слабее, чем он. Да, видимо, внутреннее наполнение человека влияет и на его внешнее...
  - Буду считать это комплиментом, - фельдшер недовольно дернул плечом и, не зная толком, что говорить и что делать, мимолетно поморщился. Разговор казался вполне бессмысленным, изображать из себя экспонат в музее, чьи достоинства и недостатки обсуждаются вслух, парню как-то не улыбалось, а как прекратить все это, было непонятно. Впрочем, к его удаче, во дворе перед особняком он был не один.
  - Удовлетворил любопытство? - Галейн, тоже, в общем-то, не предрасположенный слушать рассуждения Рэдзеро о состоянии Кевина, хмурясь, скрестил руки на груди, немного загораживая друга собой, - Может, теперь соблаговолишь уйти с дороги или хотя бы объяснить, что задумал?
  Блондин, который и в самом деле на протяжении нескольких долгих, кажущихся его собеседникам почти бесконечными, секунд, не сводил взгляда с молодого фельдшера, медленно перевел его на мужчину, изящным движением приподнимая бровь. Тонкие губы его раздвинула улыбка, странно-сочувствующая, но вместе с тем - насмешливая, едва ли не издевательская.
  - А ты не разучился задавать странные вопросы, Цыган... - Шон хмыкнул и, отведя руку чуть в сторону, повернул голову, взирая на собеседника несколько искоса, - Разве я не объяснил тебе только что, что мне просто интересно было взглянуть на твоего приятеля после того, как я узнал его с другой стороны?
  - Ты, может быть, и объяснил, но я тебе не верю, - Пол, умеющий порою ничуть не хуже своего нынешнего собеседника изображать безмятежную уверенность, едва заметно сузил глаза, отвечая на его насмешку ледяным презрением, - Я слышал собственными ушами, как Трес велел тебе запереть нас, и не выпускать ни под каким видом... И теперь ты хочешь, чтобы я поверил, что ты вот так вот запросто позволишь нам уйти? Нарушишь распоряжение своего босса, его приказ, почти предашь его? Поверь, Рэдзеро, я тоже неплохо знаю тебя, чтобы понять - ты что-то задумал. Что?
  Блондин улыбнулся с зашкаливающей безмятежностью. В голосе его, когда он заговорил, не прозвучало и тени насмешки, издевки, - Шон, судя по всему, был абсолютно серьезен и слова его были искренни.
  - Отпустить вас, - спокойно произнес он и, сделав приглашающий жест в сторону ворот, прибавил, позволяя себе нотки изысканной вежливости, - Прошу.
  - Лжец.
  Кевин, только, было, немного подавшийся вперед, полный готовности поверить словам Рэдзеро, торопящийся, да и желающий изо всех сил покинуть это место, услышав ответ Галейна, растерянно замер, переводя на него взгляд. С его точки зрения, блондин казался искренним, хотя поведение его и можно было считать странным, и, если уж предоставлял им шанс удрать, шансом этим следовало бы воспользоваться. Однако, Пол, судя по всему, полагал иначе.
  - Это какая-то уловка, очередная твоя... - он покачал головой и, хмурясь, вгляделся в собеседника пристальнее, - Думаешь, я в нее поверю?
  Последний лишь равнодушно пожал плечами, не прекращая лучиться почти ангельской улыбкой.
  - А выбор не велик, - говорил он спокойно, размеренно и каждое слово его имело неоспоримый вес, - Или поверить в 'уловку' лжеца и уйти, или... остаться здесь и ждать, покуда вновь не вернется Трес, - при этих словах взгляд холодных голубых глаз уперся в Кевина, и тот непроизвольно сглотнул. Последний вариант его не прельщал совершенно, соблазн довериться Диктору становился все сильнее и сильнее, и парень, уже начиная подумывать о побеге в одиночку, вновь решительно шагнул вперед.
  Пол, бросив на него быстрый косой взгляд, поморщился и, все-таки не желая позволять другу совершать опрометчивых действий, схватил его за рукав, удерживая и останавливая. Сам он, знающий блондина и в самом деле достаточно хорошо, предпочитал для начала прояснить все аспекты его поведения более или менее досконально.
  - Какие цели ты преследуешь, Рэдзеро?
  - О, у меня всего одна цель, - молодой человек, наблюдающий за отчаянными попытками отвергнуть его помощь со все возрастающим весельем, ухмыльнулся, старательно натягивая на лицо невинное выражение, - Я хочу помочь боссу найти Перчатку Соломона, только и всего.
  Он собирался прибавить еще что-то, возможно, даже действительно объяснить свое странное поведение, раскрыть подоплеку собственных действий, однако, сделать этого ему не удалось. Кевин, в эти секунды совершенно не предрасположенный размышлять о каких-то мифических предметах, не желающий даже вспоминать о том, во что по сию пору не был готов до конца и безоговорочно уверовать, и тем более не видящий смысла отвлекаться на это сейчас, громко фыркнул и, демонстративно закатив глаза, взъерошил собственные волосы. На лице его отобразилась самая, что ни на есть, искренняя и чистосердечная неприязнь как к упомянутому предмету, так и ко всему, что с ним связано.
  - Опять эта Перчатка! - он раздраженно тряхнул головой и, решительным жестом высвободив рукав из хватки Галейна, в крайнем негодовании взмахнул рукой, - Какая-то таинственная рукавица древнего царя, которой, может, вообще не существует! А вы оба из-за нее ломаете копья, заставляете страдать других людей, ты вообще их убиваешь! - он бросил быстрый злой взгляд на блондина и сморщился, как будто проглотил хинин, - Как можно так вести себя из-за какой-то сказки, из-за какого-то мифа?!
  - Кевин... - Пол, для которого упоминаемый предмет представлял интерес ничуть не меньший, чем для Треса, и который ввиду этого претензии в адрес оного воспринимал едва ли не как личное оскорбление, негромко вздохнул, не зная, как успокоить столь внезапно разошедшегося приятеля.
  - Что?! - Хилхэнд, чьи нервы уже некоторое время как были напряжены, натянуты до предела, рывком повернулся к своему спутнику, упирая одну руку в бок, - Знаю, ты веришь в эту сказочку, надеешься на нее, Пол, но я нет! Я вообще далеко не уверен, что она реальна, что на свете может быть какая-то там... - он задохнулся от негодования и не стал продолжать.
  Шон, слушающий фельдшера с немалым интересом и самым искренним вниманием, тонко улыбнулся. Где-то в глубине его холодных глаз мгновенным сполохом сверкнуло нечто, отдаленно напоминающее превосходство посвященного в великую тайну пред несведущими.
  - Однако же, она реальна, Кевин, - голос блондина звучал спокойно, уверенно; за словами смутно ощущалась скрытая сила, что-то безусловное и не вызывающее сомнений, - Перчатка - не миф... и он это знает, - голубые глаза загадочно сверкнули, и Хилхэнд непроизвольно поежился. Почему-то сомнений в том, кто такой 'он', знающий о реальности Перчатки, даже не возникало - в конечном итоге, разве мог бы Рэдзеро говорить еще о ком-то, кроме своего патрона?
  - Знает очень хорошо, - продолжал Шон, - И отчаянно желает заполучить ее, ну, а я... - он усмехнулся, разводя руки в стороны, - А я стараюсь помочь ему по мере своих сил, только и всего.
  - Какое бескорыстное благородство, - Пол, абсолютно недовольный подобным раскладом, да и вообще не слишком горящий желанием обсуждать предмет, олицетворяющий собою его самую большую надежду, неприязненно скривился, - Помогаешь боссу, не думая о себе самом, выпускаешь пленников на волю... Я бы даже растрогался, только ты снова лжешь, Рэдзеро. Если бы ты хотел помочь Тресу, ты не отпускал бы меня на свободу - я ведь нужен ему.
  - Разумеется, - парень, продолжая лучиться спокойной безмятежностью, чуть сузил глаза, согласно кивая, - Конечно, Пол, ты нужен, ты необходим ему. Вот только на воле ты принесешь куда больше пользы, нежели взаперти... Увы, - он наигранно вздохнул и неожиданно прошелся перед собеседниками, продолжая на ходу, - Рискну обидеть своего босса, но все-таки отмечу - Трес не отличается особой дальновидностью. Я же предпочитаю смотреть вглубь, стремлюсь познать суть вещей... - он остановился, снова поворачиваясь к слушателям и улыбнулся, - Будучи на воле, ты приведешь его к Перчатке сам, Цыган. Ему для этого даже не придется прилагать никаких усилий.
  Пол, чье изумление возрастало с каждым словом Рэдзеро, и к концу его речи достигло наивысшей точки, громко фыркнул, скрещивая руки на груди. С его точки зрения, слова Диктора отдавали горячечным бредом, и на какое-то мгновение мужчине даже захотелось уточнить, не болен ли его собеседник, не надлежит ли вызвать к нему врача. Впрочем, на такой случай здесь, конечно, присутствовал Кевин.
  - Сумасшедший, - Галейн качнул головой и, даже не пытаясь скрыть насмешки в глазах и в голосе, фыркнул еще раз. Выглядело это довольно забавно, ибо Пол, немного лохматый после предпринятых им для побега действий, облаченный в больничную пижаму, с горящими синими глазами, издавая подобные звуки, сейчас невероятно напоминал рассерженного кота, случайно наступившего в миску с молоком, вместо того, чтобы выпить его. Однако, смеяться над ним в голову почему-то никому не приходило, - даже Шон, который, казалось бы, не должен был питать очень уж сильного уважения к этому человеку, воспринимал его на удивление серьезно.
  - С какой бы это радости я повел Треса к Перчатке? - Цыган, между тем, не подозревающий о производимом впечатлении, предпочел продолжить и развить свою мысль, - Если... когда я найду ее, клянусь, сделаю все, чтобы ни ты, ни твой босс...
  - Ты, я вижу, тоже не отличаешься дальновидностью, Цыган, - Шон вздохнул, перебивая собеседника и, изображая самое искреннее огорчение его поведением, принялся объяснять с нотками бесконечного терпения в голосе, - Ты поведешь с собою Кевина, Пол. Ну, а Трес, можно сказать, поедет на его плечах, поэтому к Перчатке вы прибудете втроем.
  - В таком случае, я с ним не пойду! - Хилхэнд, выслушивающий беседу двух искателей загадочного предмета безо всякого энтузиазма, нахмурился, решительно внося свою лепту в мирный разговор.
  Где-то в вышине, словно отвечая на его негодующий возглас, смутно прокатился отдаленный гул. Молодой человек, совершенно не ждавший столь бурной реакции от природы, машинально глянул вверх и, получив легкий щелчок каплей по носу, недовольно сморщился. Капризы погоды, казалось, встающей на сторону Рэдзеро, были ему неприятны.
  Тем временем, Шон, в отличие от собеседника не обращающий внимания на дыхание стихии, негромко и коротко рассмеялся.
  - Пойдешь, - в голосе его прозвучала абсолютная и безоговорочная уверенность, не подразумевающая даже вероятности возражения, - Пойдешь, Кевин. Ты же не оставишь своего друга наедине с опасностями, я полагаю... а опасности его ждут, уж поверь мне.
  Еще несколько капель упало с небес, касаясь теперь уже не Хилхэнда, а его друга. Пол недовольно передернул плечами и, приподняв брови, довольно красноречиво хмыкнул, созерцая блондина с нескрываемым интересом.
  - Я начинаю думать, что Тресу следовало бы допрашивать не меня, а тебя, - он немного склонил голову набок, внимательно вглядываясь в собеседника, так внимательно, словно пытался пронизать его взором, проникнуть в самую глубину его помыслов, - Ты слишком много знаешь, Диктор, слишком. И, если он до сих пор не интересовался этим, то это даже странно.
  - Быть может, Трес и недальновиден, но он довольно умен, - Рэдзеро быстро улыбнулся и, не желая объяснять свои слова, поднял взгляд к небу, всматриваясь в собирающиеся тучи, - Скоро начнется гроза. Вам лучше покинуть особняк до этого момента, иначе дорога станет тяжелой... Впрочем, он прибыл сюда не пешком и, полагаю, не расстроится, если вы, уходя, последуете его примеру, - взгляд голубых глаз метнулся куда-то влево, и Кевин, невольно проследив его направление, удивленно приподнял подбородок, всматриваясь в находящийся неподалеку предмет.
  - Моя машина!
  Шон приподнял уголок губ и чуть кивнул, как бы подтверждая слова фельдшера. Пол же, тоже мельком покосившийся на развалюху, столь милую сердцу его друга, негромко вздохнул.
  - Ты-то меня сюда тоже не пешком привел, - отметил он, пока не делая ни единого шага в сторону транспорта, и продолжая беседовать исключительно с Рэдзеро, - И даже не на мотоцикле, как я помню.
  - С мотоцикла ты бы упал, - блондин равнодушно пожал плечами и, оглянувшись на ворота, хмыкнул, - Но свой автомобиль я тебе не отдам, Цыган, подобный альтруизм мне все-таки чужд. Уезжайте. Ключи в замке зажигания, и, да... Думаю, за руль будет лучше сесть тебе, - лицо его на мгновение приняло невинное выражение, - Ибо, если Трес по дороге очнется, до места вы вряд ли доберетесь.
  - Очаровательно фальшивая забота, - Галейн покачал головой и, принимая решение одновременно с действиями, уверенно шагнул в сторону ожидающей их развалюхи, - Что ж, спасибо и на этом. Ворота откроешь?
  - Я же не хочу, чтобы вы их снесли, - последовал вполне обтекаемый, но, вместе с тем, совершенно ясный ответ и блондин, легко повернувшись вокруг своей оси, направился к тяжелым кованым створкам, намереваясь открыть запирающий их засов.
  Кевин, переводящий взгляд поочередно с друга на недруга, неуверенно последовал, было, за первым, однако, на половине пути вдруг остановился.
  - Шон... - поймав себя на том, что впервые обратился к убийце по имени, он поморщился, однако, исправляться не стал. Рэдзеро, как раз коснувшийся засова, вопросительно оглянулся на него через плечо, и молодой человек, на миг сжав губы, неуверенно переступил с ноги на ногу.
  - Скажи... Трес, он... Он убивает?.. Сам?
  Пол, уже почти дошедший до автомобиля, остановился, рывком оборачиваясь. Подобный вопрос ему самому в голову почему-то до сей поры не приходил, и теперь, озадаченный им в не меньшей степени, чем Кевин, он настороженно созерцал блондина, ожидая его ответа с некоторой тревогой. Ведь в самом деле... Два разных человека, но одно тело, и, если Кев убивал кого-то руками Кевина... Ох, даже страшно представить себе реакцию последнего.
  Шон, повернувшись вполоборота, ослепительно улыбнулся. Самого его, похоже, прозвучавший вопрос даже несколько позабавил, как, собственно, и напряженное ожидание на лицах обоих беглецов.
  - Тебе не о чем беспокоиться, Кевин, - говорил блондин на удивление мягко, как будто и в самом деле желая успокоить фельдшера, - Его руки не обагрены кровью. В конце концов, для таких целей у него имеются... пешки, - произнося последнее слово, парень прижал руку к груди, одновременно склоняя голову в вежливом поклоне, определенно давая недвусмысленно понять, кто же именно является одной из пешек-убийц, работающих на Треса.
  - Ага, - Галейн негромко вздохнул, стараясь разрядить обстановку, - С венцом на челе, как же, помним. Идем, Кевин.
  
  ***
  Фельдшер покосился на зеркальце заднего вида и, не удовлетворенный этим, оглянулся через плечо назад. Особняк Треса оставался все дальше и дальше позади, ворота, через которые они покинули эту резиденцию, давно закрылись стараниями Шона Рэдзеро, но Кевина по сию пору не оставляло ощущение, что в любую секунду их могут догнать. Впрочем, нельзя не заметить, что ощущение это вполне оправдывал тот факт, что, покинув особняк, от Треса он сам сбежать не мог. Как, безусловно, и Пол.
  - Честно говоря, я не думал, что он действительно нас отпустит, - Кевин вздохнул и, вновь обращая внимание на вьющуюся впереди дорогу, поморщился, - Думал, что это его очередная уловка.
  Его спутник резко дернул рычаг переключения скоростей и, покосившись на молодого человека, негромко хмыкнул.
  - Так это и есть уловка, Кевин. Ты забыл, что он сказал? Он отпустил нас исключительно для того, чтобы мы привели Треса к Перчатке, вот и все.
  - Не дергай так рычаг, - молодой человек, кажется, даже не услышавший ответа собеседника, бросил недовольный взгляд на его действия, - С моей старушкой надо обходиться нежно... а то еще заглохнет на половине пути, придется толкать.
  - Меняешь тему? - Пол понимающе кивнул и включил поворотник, готовясь немного изменить направление движения, - Ладно, постараюсь быть с ней нежнее. Я бы пустил за руль тебя, но тут, к сожалению, я согласен с Шоном. Если Трес...
  - Я знаю! - Хилхэнд, и в самом деле не желающий продолжать обсуждение столь неприятной ему темы, негодующе выдохнул через нос и отвернулся к окну. Спутник, покосившись на него, примолк, уверенно направляя автомобиль вперед.
  На некоторое время в машине воцарилась тишина. Пол, хмурясь, следил за дорогой; Кевин, размышляя о чем-то смутном и малопонятном даже ему самому, смотрел в окно, совершенно не замечая, где они едут.
  - Ладно... - Галейн, наконец не выдержав тягостного молчания, решился подать голос, - Быть может, ты и прав. Пока едем, можно поговорить о чем-нибудь другом... Расскажи, что случилось в больнице? - он мельком глянул на спутника, явно удивленного таким вопросом и поспешил задать еще один, - Что за убитая медсестра, о которой ты упоминал?
  Кевин, удивленный последним вопросом еще больше, чем первым, непонимающе моргнул.
  - А ты ее разве не видел? Ну... - он неуверенно кивнул куда-то вперед, - Когда Диктор выводил тебя? Я не думаю, что он убил ее после, видимо, устранял свидетелей заранее...
  - Может, я и видел, но... не воспринял, - мужчина слегка вздохнул и, притормозив на светофоре, продолжил с видимой неохотой, - Он вколол мне транквилизатор. Опять. Дозу на сей раз действительно рассчитал более точно, - двигаться я мог, но действительность воспринимать было трудно. Хотя мне вообще кажется, что в этот раз эта пакость на меня подействовала как-то иначе...
  - Транквилизатор?..
  Пол, уловив странно-напряженную интонацию собеседника, нахмурился и, быстро глянув на него, неуверенно кивнул. Хилхэнд облизал губы, медленно поводя головой из стороны в сторону.
  - Пол... я понимаю, Рэдзеро - это Рэдзеро, справиться с ним не так-то уж просто... Но, если он решит снова вколоть тебе 'Зенар', ты должен сопротивляться изо всех сил. Понимаешь... Его выпуск был прекращен именно поэтому. Нельзя, ни в коем случае нельзя вкалывать его больше трех раз за небольшой промежуток времени, иначе... - он облизал губы еще раз и, обреченно вздохнув, едва заметно пожал плечами, - Вплоть до летального исхода.
  Галейн помрачнел, сжимая зубы и сильнее стискивая руль. О подобных вариантах развития событий он осведомлен как-то не был, и сейчас, узнав о том, что действия Диктора могут быть опасны куда в большей степени, чем предполагалось изначально, отчаянно пытался вспомнить, сколько раз уже последний вкалывал ему чертов транквилизатор. Вроде бы еще только два... или же все-таки уже три?
  Висок кольнуло болью, и мужчина сморщился. Вспоминать было противно.
  - Надеюсь, больше ему это просто не понадобится, - он выдержал довольно долгую паузу, прежде, чем ответить, однако, говоря, старался не смотреть на собеседника. Тот, в той или иной степени понимая состояние друга, негромко вздохнул.
  - Я тоже... Да, насчет твоего вопроса. Если ты имел в виду 'что сделал Рэдзеро?', то на это я ответить не смогу, - Кевин как-то поежился и, опустив взгляд на собственные колени, нахмурился, - Могу только рассказать, что видел и делал сам. Я не просто так удивился, что ты не заметил Лору, Пол, - ее тело находилось не так уж далеко от твоей палаты. На столе... - парня передернуло, - В лу... луже крови...
  - Хватит, - Галейн, мигом уловив изменившееся состояние собеседника, поспешил прервать его, - Не надо живописать мне эти подробности. Мне довольно и того, что он убил ее, а ты ее увидел. Что же было дальше?
  - Что дальше... - молодой человек медленно втянул воздух, собираясь с мыслями, - Дальше я прошел в твою палату, не обнаружил там тебя и позвонил Энни.
  - Энни?! - Цыган резко ударил по тормозам. Машина взвизгнула и, категорически возмутившись таким некультурным поведением, заглохла, останавливаясь посреди дороги. Кевин, которого от резкого рывка мотнуло сначала вперед, а затем назад, тихо чертыхнулся, обращая к спутнику недовольный взгляд.
  - Я же просил... - начал, было, он, однако же, Пол его даже не услышал. Он весь кипел от негодования; синие глаза его, казалось, метали молнии, и фельдшеру, впервые увидевшему своего благоприобретенного друга в таком состоянии, стало несколько не по себе.
  - Какого черта, Кевин, я не хочу втягивать ее в это! - мужчина раздраженно повернул ключ в замке зажигания, вновь заводя падший жертвой его гнева автомобиль, - Не надо было сообщать ей, она же волнуется!..
  - Я волновался не меньше! - отбрил Хилхэнд и, принимая несколько оборонительную позу, скрестил руки на груди, - Попытайся представить мое состояние - в коридоре труп, тебя нет, я один и не знаю, что делать! Естественно, я вспомнил о человеке, на которого мог бы рассчитывать... И, кстати сказать, не зря. Она порекомендовала мне вызвать полицию, потом приехала сама...
  - Я надеюсь, ты хотя бы труп ей не показывал? - сумрачно перебил Галейн, и Кевин, сдерживая рвущееся наружу негодование, медленно, нарочито неспешно выдохнул, стараясь успокоиться.
  - К тому времени, когда она приехала, там уже был Ракли со своим напарником. Она... - парень на секунду закусил губу, пытаясь понять, как бы преподнести брату девушки все, что произошло между ними, - Ей пришлось представиться моей невестой. Они хотели задержать меня, ты можешь себе представить? По подозрению в убийстве, говорили, что коль уж я так осведомлен о том, что Диктор бросает возле трупов фишки, я мог специально это сделать, чтобы все свалить на него, а значит...
  - Стоп! - Пол, на несколько секунд заслушавшийся, но довольно скоро потерявший нить повествования, оторвав одну руку от руля, поднял ее в останавливающем жесте, - Возле тела этой медсестры была фишка? На вызов снова прибыл Ракли? И чем тебе помогло, что она представилась твоей невестой?
  - На первые два вопроса ответ 'да', - Кевин чуть заметно улыбнулся, - Что же до последнего... не знаю, видимо, для Ракли это явилось причиной поверить в то, что она меня знает. К тому же, она сказала, кроме того, что я не способен никого убить, что это она сказала мне вызвать полицию, и что никаких оснований подозревать меня у них нет. Правда, не скажу, чтобы они были совсем уж убеждены - мне велели не пропадать из поля зрения полиции. Ты не представляешь, как раздражает это - Ракли пытается выгородить Рэдзеро даже когда его нет рядом!
  - Я ведь говорил тебе, - они люди, - мужчина тихонько вздохнул. По крыше машины забарабанил наконец начавшийся дождь, заливая лобовое стекло, и он, на миг отвлекшись от беседы, принялся изучать приборную панель, отыскивая рычаг или кнопку включения 'дворников'.
  - Да, я помню, они тоже люди и хотят жить, - парень недовольно хмыкнул и, протянув руку, сам включил искомый механизм. Машина огласилась жутким скрежетом, и Галейн, непроизвольно дернувшись от него, медленно перевел на владельца этой колымаги нескрываемо красноречивый взгляд. Тот невинно улыбнулся и, пожав плечами, чуть развел руки в стороны, как бы говоря, что поделать с этим ничего не может. Мужчина только покачал головой.
  - Надо при случае подарить тебе нормальную машину, - буркнул он, вновь устремляя все внимание на дорогу, - А эту сдашь в музей. Или отправишь на пенсию. Что там в твоей страшной истории было дальше?
  Кевин снова пожал плечами.
  - Я сделал предложение твоей сестре.
  Автомобиль мотнуло по дороге, и молодой человек, пребольно стукнувшись плечом о дверку, мрачно глянул на поспешно выправляющего курс водителя.
  - По-моему, было бы гораздо безопаснее, если бы за рулем все-таки был я.
  - Я же не виноват, что ты выдаешь одно шокирующее откровение за другим, - Пол, недовольно фыркнув, и, не испытывая желания более подвергать как свою жизнь, так и жизнь спутника опасности, поспешил припарковаться у обочины, после чего, повернувшись к последнему вполоборота, нахмурился, - Вот теперь я готов с тобой говорить, Хилхэнд. Итак... что ты сделал?
  - Предложение твоей сестре, - кисло повторил парень и, тяжело вздохнув, прибавил, - Сказал, что хочу, чтобы она действительно была моей невестой.
  - А, то есть невестой, а не женой? - Галейн, хмыкнув, откинулся на спинку сидения и скрестил руки на груди, - Ну-ну...
  - Жена подразумевается, - парировал Кевин, - Сначала невестой, а потом... В любом случае, это произойдет еще не завтра, да и вообще неизвестно, произойдет ли. Энни сказала, что сначала надо разобраться со всем безумием, что творится вокруг нас, а уже потом возвращаться к этому разговору.
  Цыган, явно обрадованный таким известием, с хлопком соединил ладони и широко улыбнулся.
  - Всегда знал, что моя сестра - разумный человек! Я бы был искренне разочарован, если бы она вдруг согласилась на это твое невнятное предложение, сделанное под влиянием минуты, честно. Без обид, Кевин, но все-таки для Энни я желал бы лучшего мужа, чем парень с раздвоением личности.
  - Вот спасибо тебе, друг! - вскинулся его собеседник, сам скрещивая руки на груди, - Просто огромное спасибо! Я... - он замолчал и, отвернувшись к окну, как-то поник, вероятно, неожиданно осознав справедливость слов строго брата своей потенциальной супруги.
  Пол тяжело вздохнул и, запрокинув голову, воззрился на потолок автомобиля, адресуя последующие слова скорее к нему.
  - Прости, - он быстро улыбнулся и, вздохнув еще раз, скосил глаза на Кевина, - Я знаю, ты не хотел говорить об этом, вспоминать... Но пойми и меня, друг мой, - я ее старший брат, я беспокоюсь, забочусь о ней, и я не хочу, чтобы она связала жизнь с человеком, у которого мало того, что в жизни непонятно что происходит, так еще и в башке засел опасный преступник! Откуда ты знаешь, что Трес не причинит ей вреда? Да и вообще... - он чуть поморщился и продолжил уже явно безо всякой охоты, - Ты уверен в том, что чувствуешь к ней? Ты ни разу даже не показывал, что Энни нравится тебе, а тут вдруг...
  - Хотел бы я иметь старшего брата, который будет обо мне заботиться, - буркнул в ответ молодой человек и, на долю секунды сжав губы, беспомощно опустил руки, - Ты прав, Пол, прав, я понимаю... Но она мне действительно нравится. Очень нравится... И она сказала, что я тоже ей не безразличен, - последние слова прозвучали несколько неуверенно, и парень стесненно улыбнулся, - Но вспоминать сейчас про Треса... ох, черт! - внезапная мысль осенила его сознание, и Кевин, вмиг ощутив забытое, было, беспокойство, даже немного приподнялся на сидении, - Я же... Я забыл! Как я мог?.. Пол, надо... я не знаю, или поехать сейчас к Энни, или позвонить ей, но...
  - Кевин, - Галейн, которому невольно передалось волнение собеседника, нахмурился, опуская голову и настороженно в него вглядываясь, - Что такое? Что с Энни?!
  - Я не знаю, я... может, ничего... - Хилхэнд провел ладонью по лицу и судорожно втянул воздух, - Я не помню, как попал в особняк Треса. Наверное, потому, что тогда это был не я, а он... но значит, и от Энни уходил он! А это...
  - Погоди-погоди, - мужчина, ощущая, что вновь теряет нить беседы, сдвинул брови, уже в который за сегодня раз приподнимая руку в останавливающем жесте, - Ты был у Энни?
  - После того, что было в больнице... - Кевин несколько сник, без особой охоты возвращаясь к утренним воспоминаниям, - Я повез ее домой, но был настолько... рассеян, поражен, - не знаю, что в какой-то момент я отвлекся и машину сильно повело. Энни тогда напугалась и сказала, что домой меня в таком состоянии одного не отпустит. Уговорила пойти к ней, дала мне успокоительное, я и заснул... Очнулся уже в особняке. Я не знаю, не помню, что происходило, Пол, но если от нее уходил действительно он...
  - Ладно, - Галейн, внимательно выслушав спутника, решительно кивнул и, пользуясь тем, что мотор автомобиля заглушен не был, уверенно надавил на газ, заставляя машину тронуться с места, - Едем к Энни. Хотя, если честно, я не думаю, чтобы Трес причинил ей вред - ему нет смысла привлекать к своей персоне лишнее внимание, он, в конце концов, скрывается... Кевин, - он осторожно выехал с обочины на проезжую часть и быстро глянул на фельдшера, - Знаю, ты не хотел и не хочешь говорить о нем. Но, если мы сейчас едем к Энни, поговорить нам все-таки придется.
  Хилхэнд помрачнел и, избегая встречаться глазами с собеседником, опустил голову, созерцая собственные, лежащие на коленях, руки. Голос его, когда он, наконец, ответил, прозвучал почти безжизненно.
  - Говори.
  Пол помолчал, собираясь с мыслями.
  - Мне, конечно, не доводилось прежде встречаться с людьми, страдающими подобными... расстройствами, - он быстро глянул на собеседника. Тот молчал, и Галейн, память которого еще хранила реакцию Треса на подобные слова, мысленно порадовался отсутствию возмущения со стороны Кевина.
  - Но все-таки у меня имеется смутное ощущение, что человек, которому вдруг сообщили, что у него раздвоение личности и что в его теле обитает кто-то еще, должен бы реагировать на это известие несколько... иначе. Я не хочу ни в чем подозревать тебя, Кевин, но ты действительно воспринял мои слова до удивительного спокойно, да и сейчас говоришь о Тресе без каких-либо... даже не знаю, сомнений, усилий? Такое чувство, что ты всю жизнь знал об этом и, пожалуй, единственным, что тебя смутило, был тот факт, что он - тот, кто он есть. Трес.
  Фельдшер продолжал сумрачно изучать собственные руки. На слова друга реагировать он, судя по всему, не собирался или же просто не хотел, и Пол, очень желающий получить ответ на мучающие его вопросы, разрешить собственные сомнения, досадливо вздохнул.
  - Кевин?
  - Да... - парень поднял руку и медленно провел ей по лицу, как будто силясь сбросить, стереть с него что-то, - Может, не всю жизнь... Но, когда в детстве на протяжении нескольких лет слышишь об этом и регулярно посещаешь врача, силящегося тебе помочь, как-то привыкаешь и перестаешь удивляться.
  Галейн сильнее стиснул руль, отчаянно пытаясь не отвлекаться от дороги. Вновь притормаживать у обочины ему не хотелось, - в конце концов, за сестру мужчина действительно беспокоился и желал бы поскорее убедиться, что она жива и невредима.
  - Так ты знал?.. - голос его прозвучал тихо; верить в собственные слова желания не возникало. Кевин отрицательно качнул головой.
  - Нет. Меня лечили от этого в детстве, да, но меня вылечили! - он вскинул взгляд на собеседника, - Вылечили, Пол, понимаешь? Он исчез, его не было, я... - он снова опустил глаза и добавил уже на порядок тише, - Я очень расстраивался из-за этого, переживал. Даже плакал...
  Мужчина недоверчиво моргнул. Представить своего нового друга рыдающим из-за того, что избавился от неприятного психического заболевания, ему было трудно.
  - Плакал?.. А, ну да, ты же был ребенком... Но почему, Кевин? Ты избавился от него, должен был испытать облегчение...
  Кевин мягко, как-то рассеянно и совершенно обезоруживающе улыбнулся, чуть разводя руки в стороны.
  - Он был моим другом. Единственным, самым верным и самым близким другом. И я, если честно, даже подумать не мог, что он, когда вырастет, может стать... Погоди-ка, - он внезапно нахмурился, ощутимо напрягаясь. Какая-то мысль, неожиданная и очень неприятная, отразилась на его лице, и молодой человек, волнуясь, стиснул ткань собственных джинсов.
  - Скажи, а Трес... у него есть другое имя? Ты говорил, что вроде это прозвище, дано ему потому...
  - В его имени всего лишь три буквы, - Галейн кривовато усмехнулся и кивнул, - И это действительно так. Он называет себя Кев. Не стану врать, сам он мне не представился, велел звать его Тресом, но, когда я спросил, он не стал отрицать. К тому же он сказал что-то о том, что я и Рэдзеро чересчур догадливы, стало быть, Шон тоже угадал его имя.
  Кевин, мрачнеющий с каждым словом собеседника все больше и больше, по окончании его речи отвернулся к окну. Голос его зазвучал несколько приглушенно, даже сдавленно, - ощущалось, что парень взволнован.
  - Тогда это действительно он... Он, Кев! Мой друг из детства, но я... - он мотнул головой, - Я не понимаю, как он мог стать таким! Тогда, много лет назад, он казался мне довольно обычным, я бы даже сказал - нормальным человеком, всегда меня поддерживал, я рассказывал ему обо всех своих проблемах... Почему он стал преступником, я не понимаю?
  - Люди меняются, - Цыган, совершенно неуверенный в собственных словах, слегка поморщился и недовольно дернул плечом, - Черт, как же странно говорить такое, подразумевая... я не знаю даже, как его назвать, но я не могу его воспринимать как обычного человека! Он - психическое расстройство, не более того, какое-то отклонение от нормы, он...
  - Он такой же человек, как ты или я, - Хилхэнд скупо улыбнулся, вновь поворачиваясь к собеседнику, - Я не знаю, откуда он взялся, Пол, не могу понять, почему он появился. Я не помню даже мига, когда это произошло, мне кажется, он всегда был со мной... Я уже говорил, что мы общались с ним. У меня была тетрадка, я прятал ее от родителей, которую мы называли 'дневник встреч'. В этом дневнике я писал ему письма... ну, когда научился писать, а он отвечал. Несколько лет мы общались с ним, несколько лет я поверял ему все свои тайны, свои беды и печали, рассказывал, как меня обижают сверстники, а он утешал меня, поддерживал, и говорил, чтобы я не обращал внимания на них, потому что у меня есть он. Я был очень привязан к нему... Тетрадку я всегда прятал. Он просил меня об этом, говорил, что это должно быть нашей тайной, и я был совершенно согласен с ним. Но однажды я то ли забыл ее спрятать, то ли спрятал недостаточно хорошо... В общем, ее нашла мама. Прочитала... и пришла почти в ужас от открывшейся ей правды. Они с отцом устроили мне настоящий допрос, заставили сознаться в общении со своим вторым 'я', ну и... повели к психиатру, - Кевин тяжело вздохнул, нервно сжимая и разжимая кулаки, - Мне тогда было шесть. Мои последующие годы - это череда специалистов, каждый из которых пытался убедить меня, прежде всего, в том, что от Кева необходимо избавиться. А я не верил им, я не хотел терять своего единственного друга, наверное, поэтому терапия не приносила никаких результатов. Урывками, под большой тайной, я продолжал общаться с ним, обсуждать происходящее, а он успокаивал меня и говорил, что всегда будет со мной. Я даже помню... - он слабо усмехнулся, - Я закрывал глаза, брал сам себя за руку и представлял, что это он сжимает мои пальцы, что он действительно рядом, поддерживает меня... Но потом я открывал глаза и снова оказывался в одиночестве. Годы шли, специалисты сдавались один за другим, но родители не желали складывать оружие... Каждый вечер были долгие и нудные беседы о том, что я должен прекратить так цепляться за Кева, каждый вечер меня убеждали, что его существование - это плохо, что его не должно быть! Я не верил. Упорно, отчаянно сопротивлялся всем убеждениям, а потом... - молодой человек устало вздохнул и быстро облизал внезапно пересохшие губы, - Потом появился какой-то врач-гомеопат с уникальными таблетками, способными помочь мне. Таблетками! Сам став врачом и вспоминая об этом, я до сих пор не прекращаю удивляться, - он лечил диссоциативное расстройство таблетками! Я даже изучал этот вопрос, приходил к выводу, что это невозможно, что вылечить такое расстройство психики может лишь психотерапия, однако же... Эти самые 'уникальные' таблетки неожиданно помогли. Кев исчез... Мне тогда было десять, - Кевин замолчал, сумрачно созерцая собственные руки. Пол, впечатленный его рассказом, тоже не находился, что сказать, продолжая механически вести автомобиль вперед, и пытаясь осознать и принять сообщенную информацию.
  - Я помню, как стоял над нашим 'дневником встреч' и плакал, - по прошествии нескольких долгих минут неожиданно продолжил фельдшер, - Я оставлял ему письмо за письмом, но ответа не было... Я все ждал, ждал, но потом понял - его больше нет. Родители были счастливы, хотя и пытались скрыть это, видя, как я подавлен, пытались помочь мне, придумывая самые разные занятия. Меня отдали в музыкальную школу, нагружали различными дополнительными занятиями, мне не оставляли времени тосковать, не давали возможности думать о нем. Надо признать, это сработало. Кев изгладился из моей памяти, в жизни появились другие, реальные друзья, все, казалось, наладилось... - он неожиданно стиснул зубы, продолжая уже сквозь них, - А теперь я понимаю - он просто затаился. Догадался, понял, что в покое его не оставят, что однажды найдется способ уничтожить его и предпочел 'исчезнуть', спрятаться, не подавая виду, что жив, оставить меня одного, чтобы... чтобы что? - парень, казалось бы, погрустневший под гнетом собственных воспоминаний, неожиданно решительно и даже гневно глянул на спутника, - Чтобы вылезти тогда, когда я буду наименьше всего ожидать этого? Чтобы стать преступником, чтобы, пользуясь моим лицом, моим телом, занять верховное место среди негодяев, стать самым страшным, самым пугающим из них? И теперь, когда я узнаю, что мое второе 'я', мой почти воображаемый друг из детства вернулся, я узнаю так же и то, что он - это Трес, человек, чье имя пугает даже самых закоренелых преступников наравне с именем Диктора, да еще и то, что он ищет эту пресловутую Перчатку Соломона! Что ему может быть нужно от нее? Что он будет делать, когда ее найдет?
  Галейн медленно, все еще несколько неуверенно, покачал головой. Погруженный в воспоминания друга, он все еще не мог заставить себя вновь вернуться мыслями в настоящее и делал это, говоря откровенно, без особой охоты. Человеком Пол Галейн был довольно впечатлительным.
  - Этого он не сказал, - молвил он наконец после короткого молчания, - Я даже не думаю, что кто-то из его клевретов осведомлен об этом, даже Рэдзеро. Зато сказал, что если я не помогу ему найти ее, вернее, если не приведу его к ней и не передам из рук в руки, то он найдет ее сам, откроет при помощи моей крови шкатулку, а потом избавиться от меня, как от ненужного мусора.
  - Вдохновляет, - процедил Кевин сквозь зубы и, тяжело, устало вздохнув, откинулся на спинку кресла, хватаясь рукой за подголовник, - Как же он стал таким...
  - Я ведь сказал тебе - люди меняются. А тем более он. Если он рос один, выбирал свои пути самостоятельно, без хорошего влияния с твоей стороны, то это, в общем-то, даже не удивительно, - Пол задумчиво прищелкнул языком, - Знаешь... Энни, конечно, надо рассказать обо всем. Придется... Я не хотел ее впутывать, но, если все так повернулось, лучше бы ей знать. Предупрежден - значит, вооружен, как говорится. Однако, думаю, некоторых подробностей в рассказе было бы лучше избежать. Да и вообще... лучше, если твою грустную историю я поведаю сам, идет?
  Фельдшер задумчиво кивнул и, не говоря ни слова, прикрыл глаза, погружаясь в собственные невеселые мысли...
  
  ***
  Близился вечер. За окном неспешно сгущались сумерки, и на маленькой кухне, где беседовали трое молодых людей, становилось все темнее.
  Пол, на правах человека, имеющего в доме сестры статус почти хозяина, поднялся со стула и выключил закипевший чайник. Затем зажег свет и уверенной рукой разлил по чашкам чай.
  Ни Кевин, ни Энни не обратили на это внимания, продолжая сидеть с видом провинившихся школьников, глядя в стол.
  - Собственно говоря, вот и вся история, - Галейн вздохнул и, вернувшись на свое место, отхлебнул горячий напиток, - И, если говорить откровенно, я не хотел втягивать тебя в это. Но раз уж так вышло, что ты оказалась втянута сама... то есть, я хочу сказать...
  - Я понимаю, что ты хочешь сказать, - голос Энни прозвучал несколько заморожено, и девушка, похоже, сама испуганная этим, тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, - Но как реагировать, пока не знаю. Я даже не могу понять, что изумляет меня больше - то ли то, что мой брат гоняется за какой-то волшебной перчаткой...
  - Энни, - попытался, было, возразить мужчина, но сестра решительно перебила его, продолжая говорить сама.
  - То ли то, что мой... друг страдает раздвоением личности, а может быть и то, кем эта вторая личность является! Кевин, - она внимательно глянула на сумрачно рассматривающего кружку с заваренным чаем фельдшера, - Значит, получается, что когда ты сегодня днем уходил от меня...
  Кевин тяжело вздохнул и, подняв, наконец, взгляд, мрачно кивнул.
  - Да... - он закусил губу и, выдержав небольшую паузу, уточнил, - Это был не я.
  Энни медленно кивнула сама и, покачав головой, неуверенно коснулась собственной кружки, не то намереваясь глотнуть чая, не то просто грея неожиданно замерзшие пальцы.
  - Что ж, это хотя бы объясняет, почему ты так странно себя вел... - пробормотала она и, переведя взгляд с Кевина на Пола, и обратно, поправилась, - То есть, он. Хотя не знаю, может быть, для него-то это как раз нормально...
  - Что же такого он сделал, что тебя это так изумило? - Галейн, внутренне насторожившись, но внешне продолжая соблюдать олимпийское спокойствие, неспешно отпил из кружки и принялся обстоятельно устанавливать ее на блюдечке. Сестра его неловко пожала плечами.
  - Да ничего... Просто, уходя, он поцеловал мне руку и поблагодарил за заботу. Кевину это не свойственно.
  Пристыженный Хилхэнд смущенно втянул голову в плечи.
  - Извини.
  Энни быстро улыбнулась.
  - Во всяком случае, я могу отличить его от тебя, а это не так плохо. Но я не понимаю... неужели все это ради какой-то сказки? Из-за этой перчатки...
  - Это не сказка, Энни, - Галейн, решительный и категоричный во всем, что касалось его огромной надежды, нахмурился, даже немного подаваясь вперед, - Перчатка существует, это известно не только мне. Кев ищет ее, Рэдзеро... - он умолк, на секунду задумавшись, затем куснул себя за губу, охнул, коснулся языком ранки на ней и, наконец, медленно вымолвил, - А Рэдзеро, как мне кажется, вообще знает о ней больше, чем все остальные.
  Кевин, как раз решивший отпить из чашки, едва не обжегся от неожиданности и, медленно опустив ее, неспешно перевел взгляд на друга.
  - С чего ты взял?
  - С его слов, Кевин, - Пол негромко вздохнул и, поднявшись на ноги, прошелся по небольшой кухне, в раздумье постукивая себя по носу кончиком пальца, - Довелось немного побеседовать с ним наедине сегодня. Он недвусмысленно дал понять, что в тюрьму тогда сел не только ради целей Треса, но и по каким-то личным причинам...
  Энни, которой о недолгом заключении ее брата так и не сообщили, непонимающе нахмурилась, переводя взгляд с последнего на внимательно слушающего его фельдшера.
  - Что это за причины, он не сообщил, - продолжал, тем временем, мужчина, - И потом, эта фраза об ожидающих меня опасностях! Он ведь сказал, что в их наличии я могу даже не сомневаться, но откуда он может знать это? - Пол остановился и, повернувшись к слушателям, обвел их внимательным взглядом, повторяя, - Откуда?..
  - По твоим словам выходит, что он едва ли не знает, где́ находится Перчатка, - Кевин чуть пожал плечами и как-то неловко улыбнулся, - Но если бы он знал, он бы сообщил Тресу, верно?
  Галейн задумчиво облизал губы и, явно сомневаясь в предположении собеседника, покачал головой.
  - Возможно, - буркнул он и, неожиданно подойдя к окну, бездумно уставился на улицу, теребя край занавески. То, что сейчас он невольно подражает Тресу, каковым тот предстал перед ним в миг знакомства, мужчине в голову почему-то не пришло.
  - Шон - очень загадочная, темная личность, - по прошествии нескольких секунд продолжил он, - Я не удивлюсь, если окажется, что Трес, сам того не ведая, пляшет под его дудку, а Рэдзеро просто направляет его в нужном направлении. Загребает жар чужими руками, так сказать.
  - То есть, по-твоему, он хочет сам заполучить эту Перчатку, но предпочитает получить ее руками босса? - Кевин скептически приподнял бровь и, быстро глянув на безмолвно внимающую их диалогу Энни, позволил себе легкую усмешку, - А ведь сказал, что хочет просто помочь ему...
  - В бескорыстность такого человека верится с трудом, - девушка, решившая, что взгляд фельдшера является приглашением принять участие в разговоре, негромко вздохнула и, сложив пальцы домиком, перевела взгляд с молодого человека на замершего у окна брата, - Но у меня складывается ощущение, что вы рассказали мне не все. Если эта Перчатка способна выполнить желание... выполнить что угодно, что взбредет в голову, то зачем она нужна тебе, Пол?
  Галейн дернулся от неожиданности, едва не обрывая занавеску. Энни, сделав вид, что не заметила этого, заинтригованно приподняла брови, готовясь выслушать еще один, не менее обстоятельный, чем предыдущий, рассказ.
  Однако же, ожидания ее были разочарованы. Сознаваться в собственных интересах Пол не собирался.
  - Давай я расскажу тебе об этом, когда оно уже будет исполнено? - он отвернулся от окна и очаровательно улыбнулся. Сестра его, на самом деле совершенно не согласная с таким вариантом, сжала губы и, сдерживая некоторое негодование, только покачала головой. Затем обреченно вздохнула и махнула рукой.
  - Какой же ты скрытный, братец... Ладно. Скажите хотя бы, что вы собираетесь делать теперь?
  Пол оперся ладонями на подоконник позади себя и легко пожал плечами.
  - Найти Перчатку раньше, чем до нее доберутся Кев и Шон, и использовать ее. Чтобы у них потом не было даже причины продолжать поиски!
  - Погоди, - Энни нахмурилась, пытаясь понять, что же все-таки подразумевает ее брат, - Но ты говорил, что эту Перчатку может использовать один раз один человек... Но после этого ее ведь может найти другой. Если они доберутся до нее после тебя, они же все равно смогут...
  - Не смогут, - Кевин, решительно перехватывающий эстафетную палочку, негромко вздохнул, вопросительно глядя на Галейна, - Насколько помню, после того, как кто-то ее использует, она исчезнет... да?
  Мужчина согласно кивнул.
  - Верно. Исчезнет, с тем, чтобы появиться в другом месте, но в каком - никто не знает. Думаю, в жизни человека есть лишь один шанс найти Перчатку, второго не будет... - он неожиданно нахмурился и сильнее стиснул подоконник, - Поэтому я должен найти ее первым, обязан! Я не позволю Тресу перехватить ее у меня, пусть бы даже на его стороне была сотня Шонов Рэдзеро!
  Энни помолчала, созерцая несколько распалившегося брата, затем вздохнула и вновь покачала головой.
  - Вижу, это желание для тебя действительно важно... - заметив в глазах собеседника упрямый огонек, она едва заметно усмехнулась, - Я не собираюсь выпытывать его у тебя. Я о другом... Ты так уверенно говоришь о том, что у Треса потом не будет повода искать Перчатку, но, Пол... А как же Кевин? Неужели этот Трес, или как он себя называет, Кев, так и останется в его сознании?
  Фельдшер, которому прежде этот вопрос почему-то даже не приходил в голову, грустновато улыбнулся и слегка пожал плечами. С его точки зрения, ответ на вопрос был совершенно очевиден.
  - Разве есть варианты? - он слабо усмехнулся и, предпочитая несколько отвлечься от все же неприятной ему темы, опустил ресницы, с особым вниманием изучая чашку с чаем.
  Девушка, хмурясь, перевела на него взгляд.
  - По-моему, есть. В детстве ты не хотел от него избавляться, я понимаю, но сейчас! Я хочу сказать, - ты взрослый человек, ты понимаешь необходимость этого, ты ведь можешь просто пойти к психиатру или психологу...
  - Нет, - Кевин решительно выпрямился и, внезапно посерьезнев, уверенно взглянул на Энни, твердо повторяя, - Нет. Я не могу.
  Пол, которому до сей поры подобный вариант как-то не приходил в голову, удивленно моргнул и, переглянувшись с сестрой, непонимающе склонил голову набок.
  - Почему? - в голосе его зазвучало самое искреннее недоумение, - Энни права - ты уже взрослый парень, ты отдаешь себе отчет в том, что это необходимо... Да и потом, не можешь же ты, как и прежде, считать его своим другом!
  - Другом я его и не считаю, - фельдшер помрачнел и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула, - Послушайте... Поймите меня. Я понимаю, отдаю себе отчет, что Кев - плохой человек, что он преступник, он вредит людям и, возможно, если бы он исчез, всем стало бы лучше. Но ведь он человек! Он такой же человек, как вы или я, пусть даже и обитает... не в своем собственном теле. Он живет своей жизнью, общается с другими людьми, у него свой дом, дела, свои планы и цели... Вы оба легко говорите 'исчезнет', но ведь по сути это будет означать убийство, - он окинул внимающих ему и, надо заметить, пораженных такой логикой людей внимательным взглядом, - Если я пойду к врачу... если ему удастся 'вылечить' меня, Кева не станет, да, потому что, фактически, он умрет! А я не могу... Ты сама сказала, - взгляд молодого человека уперся в Энни, - Сама сказала, что я не могу, я не способен оборвать чью-то жизнь. Даже его, тем более его!
  - Но ведь он мешает тебе... - девушка неловко шевельнулась и, негромко вздохнув, сама опустила взгляд. Мысль о том, чтобы убить человека, пусть даже и мешающего жить кому-то другому, была ей, на самом деле, противна.
  - Мало ли, кто мне мешает, - сумрачно отозвался Кевин, - Я сказал вам - я не могу, я не пойду на это. Если мне суждено всю жизнь провести, пытаясь как-то... я не знаю, исправить все, что он творит, пусть так, но убить его я не могу.
  Галейн негромко фыркнул и, передернув плечами, прошелся по кухне, не то размышляя о чем-то, не то пытаясь сформулировать уже пришедшую на ум мысль. Наконец, нужная формулировка, видимо, пришла ему в голову, и он, остановившись возле приятеля, серьезно глянул на него.
  - Кевин... я ведь уже говорил тебе - воспринимать Кева как полноценного человека довольно затруднительно, почти невозможно. Он - это нечто эфемерное, какой-то... даже не знаю, злой дух, обосновавшийся в твоем теле, так почему бы не изгнать его?
  - Еще предложи провести обряд экзорцизма, - Кевин скрестил руки на груди, одаривая собеседника снизу вверх до такой степени категоричным взглядом, что тот как-то сразу капитулировал, - Пол, человек - это не тело! Это то, что наполняет это тело, душа... Да, знаю, от меня, как врача, странно слышать подобное, но я всегда был и остаюсь убежден в этом. Даже не так... Человек - это не тело, не душа и не разум, человек - это совокупность всех трех составляющих, их тандем. И если у Кева есть тело, вот это тело! - он прижал руку к груди, - Пусть даже он получает его лишь на время, есть свои мысли и свои чувства - он человек, чтобы вы мне не говорили. А я не этот психопат Рэдзеро, я не могу просто взять и оборвать его жизнь!
  Пол невесело улыбнулся. Позиция оппонента была ему ясна, оспаривать столь категоричную уверенность смысла, пожалуй, больше не было - если уж Кевин вознамерился относиться к своему второму 'я' именно таким образом, никакие аргументы не заставили бы его переменить мнение. Зная этого парня еще так недолго, мужчина, как и его сестра, был совершенно убежден - на убийство он не пошел бы никогда.
  - Не такой уж он и психопат... - Цыган вздохнул, цепляясь за случайно оброненное другом словцо, чтобы поменять тему, - Я давно знаю Шона, Кевин. Не одобряю его методов, скажем так, но и психопатом назвать его не могу. То, что он убивает - это скорее просто некоторая небольшая особенность его личности, он способен, не задумываясь, оборвать чью-то жизнь, да, это так. Но в остальном парень совершенно нормален, очень умен, ему не чуждо определенное благородство... Честно говоря, я думаю, что именно поэтому он особенно опасен. Хотя некоторые из... - он быстро глянул на Энни и, спохватившись, что при ней о времени, проведенном в тюрьме, лучше не упоминать, произнес не совсем то, что собирался, - Некоторые из моих знакомых утверждают, что он убивает лишь тех, кто и сам не чурается убийства. Он скорее линчеватель, нежели безжалостный киллер.
  - Ага, а Лора? - Кевин сморщился, будто проглотив лимон, и поспешил запить неприятные известия немного остывшим чаем, - Будь добр, не пытайся оправдать его. После того, что я видел... Да я на куски его порвать готов, этого мерзавца! - он резковато опустил чашку на стол, и виновато воззрился на расплескавшуюся вокруг жидкость. Галейн устало вздохнул, опираясь на спинку собственного стула, на который так и не опустился вновь.
  - Никого я не оправдываю. Ладно... Не хочу никого обижать, но нам пора бы уже и по домам. Мне не терпится скинуть эти больничные тряпки и одеть, наконец, что-нибудь более удобное.
  Энни, хмурясь, подозрительно подняла взгляд на брата.
  - И куда ты собираешься направиться? Домой? К себе? - получив в ответ удивленный кивок, она изобразила совершенно непередаваемую гримасу и покачала головой, - А если этот 'не-психопат' Рэдзеро вдруг передумает, решит, что его боссу ты полезнее рядом, связанный и запертый и опять заявится?
  - Да еще и с транквилизатором? - поддержал девушку Кевин, сам невольно напрягаясь, - Ты ведь помнишь, что я сказал тебе про 'Зенар'?
  Цыган поскучнел и, уже в который раз, попытавшись сунуть руки в отсутствующие на больничной пижаме карманы, негодующе ими всплеснул.
  - Ну, и куда же я, по-вашему, должен деваться? Денег на то, чтобы снять номер в отеле, у меня с собой нет, домой в любом случае придется заехать.
  - Можешь пожить у меня, - Энни чуть пожала плечами, однако, почти сразу смутилась, мысленно подсчитывая количество свободного места, - Правда... у меня только одна комната, придется спать на полу...
  - На полу уютнее, чем в гробу, - оптимистично буркнул Кевин, казалось бы, поддерживая свою потенциальную невесту, но тотчас же удивительно легко улыбнулся, - Но, полагаю, есть еще более удобный вариант. В моей квартире на одну комнату больше, чем у Энни, так что, Пол...
  Лицо мужчины приняло на редкость кислое выражение.
  - Ребят... - голос его зазвучал почти жалобно, - Слушайте... Я ценю, правда, вашу заботу, но, может, меня все-таки не надо прятать? Я не думаю, что Диктор опять заявится по мою душу, если он сам отпустил меня... нас. Я хочу переодеться, я уже черт знает, сколько не был в спортзале, совсем потерял форму, да и вообще! - он энергично взмахнул рукой, - Я соскучился по своему дому.
  - Ну, судя по охраннику в особняке Треса, форму ты не потерял, - с улыбкой отметил фельдшер, - Ну, а в остальном... Ты можешь съездить, переодеться, но все-таки, мне кажется, дома быть тебе рискованно. Пол, мы не знаем, что замыслил Рэдзеро, ты сам сказал - он довольно темная личность! Тем более, если он действительно знает что-то о Перчатке, это... - парень покачал головой и, не завершая фразу, развел руками. С его точки зрения, продолжение было очевидно.
  Галейн примолк, явно раздумывая над словами друга и взвешивая все 'за' и 'против'. Сестра его, внимательно наблюдающая этот процесс, очень явственно отображающийся на челе мужчины, на секунду закусила губу, придумывая новые аргументы.
  - Тем более, что ты ведь так и не был официально выписан из больницы... - с некоторой долей неуверенности проговорила она по прошествии нескольких мгновений, - Да еще и этот транквилизатор... Лучше будет, если ты будешь находиться под наблюдением Кевина. Он все-таки врач, может, в случае чего, оказать помощь.
  Хилхэнд согласно кивнул, предпочитая словам жест; Пол нахмурился.
  - Тогда почему бы ему не поехать со мной, не проследить, чтобы я не остался дома? Или что, врач - не охранник?
  - Не надзиратель, - поправил молодой человек, и неожиданно сам поднялся на ноги, - Честно говоря, я думал, мое присутствие подразумевается. И, думаю, нам не стоит дольше задерживаться. Поехали.
  
  ***
  Молоденькая кошечка непонятной, но довольно оригинальной расцветки легко вспрыгнула на диван и громко замурлыкала, принимаясь тереться о руки сидящего на нем парня. Тот улыбнулся и, погладив пушистую красавицу, усадил ее к себе на колени, склоняясь и целуя ее в мокрый нос.
  - Я по тебе тоже скучал, красавица моя, - негромко проговорил он, нежно почесывая кошку за ушком. Та, приходя в совершеннейший экстаз, выпустила когти и принялась утаптываться на ноге молодого человека.
  - Только по ней? - не старая еще, но уже не первой молодости женщина, сидящая рядом с ним на диване, легко улыбнулась, приподнимая брови. Парень усмехнулся и, откинувшись на спинку дивана, слегка взъерошил свободной рукой светлые волосы.
  - Нет, не только. Прости, что я так давно не заезжал.
  Женщина тихонько вздохнула, понимающе опуская подбородок.
  - Ты, как обычно, занят? Дела Треса?
  - Его дела и мои довольно тесно связаны, - молодой человек задумчиво поднял глаза к потолку, - Тебе ведь известно, что он ищет Перчатку.
  - Мне известно, что он ищет ее довольно давно, - нахмурилась его собеседница, - И прежде ты не был так загружен, Шон. Что изменилось?
  Шон на мгновение сжал губы и, глубоко вздохнув, опустил взгляд, одновременно пожимая плечами. Голос его прозвучал одновременно напряженно и отстраненно.
  - Я не знаю. Не знаю, а он ничего не объясняет... Что-то случилось, произошло несколько месяцев назад, и он резко активизировал поиски. Я пытался выяснить причину, но... - он развел руками и, покачав головой, неожиданно ухмыльнулся, - Узнал лишь, кто он такой.
  Миссис Рэдзеро, бабушка молодого человека, заинтересованно склонила голову набок, чем-то напоминая в этот миг Пола Галейна.
  - Это новость, - отметила она, - И кто же он? Или ты поклялся хранить тайну?
  - Нет, как это не странно, но такой клятвы он с меня не брал, - Шон задумчиво почесал подбородок, затем провел ладонью по спине наконец улегшейся кошки, - Ты помнишь, я рассказывал про Кевина Хилхэнда? Тот врач, фельдшер со 'Скорой'?
  Бабушка изумленно приподняла брови.
  - Так он...
  - Нет, - блондин усмехнулся и, покрутив головой, вновь откинулся на спинку дивана, - Не совсем он. Его альтер-эго.
  Его собеседница, пораженная этим известием еще больше, даже чуть приоткрыла рот.
  - У фельдшера со 'Скорой помощи' раздвоение личности?? - и, дождавшись ответного кивка, она вздохнула, опуская взгляд, - Да, внук мой... интересный же у тебя круг общения, ничего не скажешь.
  Молодой человек равнодушно пожал плечами, на миг задержав левое в верхней точке и, не желая огорчать бабушку известием о своем ранении, медленно его опустил, заставляя себя чуть улыбнуться. После удара Галейна рана на плече, увы, заживала не так быстро, как это бывало обычно, и Шон уже начинал подозревать, что ему не помешает в скором времени навестить своего личного врача, Гилберта Диксона. Если тот сумел столь профессионально зашить рану, быть может, сумеет помочь и в ее скорейшем исцелении?
  - С ним я не общаюсь, - он спокойно глянул на собеседницу, с видом совершенной безмятежности продолжая гладить балдеющую от этой ласки кошку, - Хотя, конечно, в последнее время нам приходится довольно часто встречаться... Но все же реже, чем с Тресом. Кстати, его настоящее имя - Кев. Если я вдруг назову его так, не удивляйся, - он вздохнул и, старательно, почти демонстративно расслабляясь на диване, неожиданно опустил взгляд на собственную руку, поглаживающую животное. Перстень, украшающий ее, как это обычно бывало, чуть сверкнул, словно отвечая или же отражая взгляд хозяина.
  - На самом деле... - говорил Шон медленно, немного нахмурившись, и собеседница его насторожилась. Когда внук бывал таким, речь, как правило, шла о действительно серьезных вещах.
  - Сегодня я тоже пришел не просто так... - он сжал губы и, бросив на внимающую ему бабушку несколько виноватый взгляд, продолжил, - Мне нужно знать кое-что, скрывающееся в прошлом. Что-то, на что ответ можешь мне дать только ты... - взгляд голубых глаз стал серьезным и проницательно-острым, - Бабушка... почему ты не сказала, что даришь мне не просто кольцо, а 'исцеляющий сапфир'?
  Женщина чуть приподняла подбородок, не отвечая. Взгляд ее стал не менее серьезным, чем взгляд внука.
  - Что еще ты мне о нем не рассказала? - продолжал блондин, не сводя с нее глаз, - Почему мне кажется, что он играет немаловажную роль не только в лично моей жизни, но и в том... что мне, по твоим словам, надлежит сделать?
  Внезапный, прозвучавший до омерзения резко звонок в дверь, заставил его прерваться и, вздрогнув, недовольно поморщиться. Важный разговор оказался оборван в самом начале, и молодому человеку это не нравилось. К неожиданному визитеру он мгновенно начал испытывать самую искреннюю и сильную неприязнь.
  Его бабушка, тихонько вздохнув, сама определенно не питающая симпатии к неожиданно заявившемуся человеку, поднялась на ноги и без особого желания направилась ко входной двери. Шон, оставшийся в обществе кошки на диване, внимательно прислушался, пытаясь уловить сразу, и кто пришел, и цель столь неожиданного визита.
  Несколько секунд никаких звуков до него не доносилось, лишь слышались шаги направляющейся ко входу женщины. Затем смутно прозвучал стереотипный вопрос, ответ на который, донесшийся из-за дверной створки, расслышать было весьма затруднительно даже обладающему достаточно острым слухом Рэдзеро, и зазвучали обратные шаги.
  Шон насторожился. Ответа бабушки на слова неизвестного визитера он не услышал, ее возвращение, скорее всего, означало, что возможность разобраться с ним она желает предоставить внуку... но кто, заслуживающий этого, мог явиться сюда? Бабушкин дом, ее место жительства блондин всегда старался и стремился удерживать в тайне, совершенно не желая афишировать его в тех кругах, где волею судьбы был должен вращаться.
  - Это тебя, - женщина, появившись в дверях комнаты, скупо улыбнулась, делая приглашающий жест в сторону выхода, - И, судя по голосу, это одна из твоего неисчислимого легиона.
  - Серьезно? - Шон нахмурился и, аккуратно переложив недовольную этим кошку со своих колен на диван рядом, решительно поднялся на ноги, - Что ж, сейчас поговорю...
  Бабушка проводила внука взглядом и, чуть усмехнувшись, вернулась на диван, мягко поглаживая явно обиженную неуважением, проявленным хозяином к ее персоне, кошку.
  Блондин же, тем временем, сдерживая некоторое раздражение, уже приблизился к двери и, недолго думая, распахнул ее, покидая дом и выходя на улицу, вопросительно взирая на действительно стоящую перед ним молодую девушку. Она была довольно миловидна, хотя и показалась парню слишком наивной. Огромные карие глаза делали ее похожей на олененка, светло-каштановые, с рыжинкой волосы лишь упрочивали это впечатление. Нежная кожа и пухлые губки, пожалуй, могли бы привлечь многих мужчин, однако, Шон сейчас не был в настроении склоняться перед женской красотой.
  Девушка неуверенно отступила назад, робко взирая на не отличающегося низким ростом собеседника снизу вверх.
  - Здравствуй, Шон...
  - Здравствуй, - Рэдзеро равнодушно, почти заучено улыбнулся и окинул незнакомку пристальным взглядом, - Мы знакомы?
  Девушка, несомненно растерявшись и оробев еще больше, чем прежде, часто-часто заморгала, становясь еще больше похожа на олененка.
  - Ну... да... я же... мы же... та ночь...
  Блондин поднял руку, жестом прерывая ее излияния. Дальнейших разъяснений ему не требовалось, - все было предельно ясно.
  - Ах, ночь, всего одна ночь... Скажи мне, милая, разве на меня тогда нашло какое-то помутнение, и я не сказал, что дольше наши отношения не продляться?
  В глазах незнакомки заблестели тщательно сдерживаемые слезы; лицо приняло совершенно несчастное выражение.
  - Сказал... - она прижала руки к груди, умоляюще глядя на столь очаровательного и столь безжалостного сейчас молодого человека, - Но... но я думала, может...
  - Я даже не помню тебя, - равнодушно оборвал ее Шон, - Поэтому ни о каких 'может', полагаю, не стоит вести и речь. Как ты нашла меня?
  Собеседница его побледнела, очень явственно пугаясь. В глазах ее мелькнуло что-то, до чрезвычайности похожее на осознание собственной вины, понимание неправильности своих действий.
  - Я... следила за тобой, прости, я просто... - заметив, как помрачнел блондин, она заторопилась, путаясь в словах и отчаянно краснея, - Прошу, прости меня, Шон! Я... я просто... после той ночи, я не могла забыть, и я поняла, я... я... - она зажмурилась и с таким выражением на лице, как будто прыгала в пропасть, пролепетала, - Я люблю тебя...
  Парень непонимающе моргнул. Трогательное признание, одно из многих, что доводилось ему слышать в жизни, не произвело на него ни малейшего впечатления, вызвав лишь вполне естественное, на его взгляд, недоумение.
  - А я здесь причем?
  Девушка, ожидавшая, пожалуй, любого, даже самого худшего ответа, но определенно не такого, распахнула глаза, отвечая на удивление собеседника совершенной растерянностью.
  - Но... к-как же... - она тяжело вздохнула и, опустив взгляд, опустила и руки, доселе прижатые к груди. В голосе ее зазвучали слезы.
  - П-прости... прости меня, Шон, я просто... у меня... случилось несчастье, - моя подруга погибла, и я... я вдруг подумала - что, если и меня однажды найдут с перерезанным горлом, а ты так и не узнаешь?.. - она робко подняла глаза и, заметив набежавшую на лицо блондина тень задумчивости, вся исполнилась напрасной надежды.
  Шон медленно облизал губы, хмуря брови. Мысли, и вправду неожиданно пришедшие ему в голову, были сейчас довольно далеки от заявившейся в гости экзальтированной особы, касаясь разве что некоторых из ее слов. Чикаго трудно назвать маленьким городом, да и преступления тут свершаются едва ли не каждый день... Каковы шансы, что за последнее время здесь перерезали горло кому-то еще?..
  - Как звали твою подругу? - голос Рэдзеро прозвучал довольно резко, и его незваная гостья опешила. Слезы, уже успевшие заскользить по ее щекам, как-то сразу высохли; девушка непонимающе заморгала.
  - Лора... - неуверенно отозвалась она после недолгого молчания, - Но я не...
  - Она работала медсестрой? - прекращать допрос Шон не собирался, даже не взирая на то, что уже порядком утомился обществом этой девушки. Последняя кивнула, и парень, скользнув пальцами по собственным губам, покачал головой, бормоча себе под нос:
  - Как тесен мир... Не знал, что у бедняжки Лоры были друзья помимо Треса.
  - Треса? - собеседница блондина, на глазах прекращающая что-либо понимать, чуть приоткрыла рот. Рэдзеро кривовато усмехнулся.
  - Разве ты не знала, что у твоей подруги был молодой человек?
  Девушка, чьего имени он не помнил, и узнаванием которого не считал нужным себя утруждать, медленно почесала висок, очень явственно стараясь переключиться с собственных переживаний на личную жизнь погибшей подруги.
  - Она... упоминала о нем, я знала, что она не одинока, но... ничего конкретного...
  - Неужели даже не называла его имени? - блондин проницательно прищурился и, чуть повернув голову, глянул на собеседницу искоса, - Что ты вообще знала о ней?
  Последняя, явно сомневаясь, как в собственных делах, так и в действиях, робко развела руки немного в стороны.
  - Она работала медсестрой...
  - Все понятно, - надежды узнать хоть немного больше или о Кеве, или же о его загадочной подружке рассыпались прахом. Шон, сдерживая рвущееся наружу недовольство, махнул рукой и медленно прошелся перед девицей, на которую понапрасну потратил столько времени.
  - Полагаю, нам пришло время прощаться. И, чтобы расставание не было столь горько, я бы хотел задать тебе один вопрос... - он остановился как раз напротив нее и заинтересованно склонил голову набок, - Скажи, девочка, ты слышала о том, что я опасен?
  Девушка сглотнула; в глазах ее поселился страх.
  - Я... да, но я...
  - Не поверила, - весело подхватил блондин и, широко улыбнувшись, провокационно осведомился, - А что бы ты сказала, узнав, что горло твоей подружке перерезал я?
  Собеседница отшатнулась, как дикий зверь от бушующего пламени. Страх, отражающийся в ее глазах, залил собою все лицо, отобразился во всем существе несчастной влюбленной дурочки.
  - Не... нет, это... - она попыталась улыбнуться, однако, потерпела полнейшее фиаско и отчаянно замотала головой, - Невозможно...
  Шон остро и совершенно безжалостно улыбнулся. Лицо его ожесточилось.
  - На этом свете все возможно, девочка. Поэтому сейчас я искренне советовал бы тебе уйти и забыть меня, оставить в покое. Любовь после одной-единственной ночи - это абсурд, постарайся понять это... если, конечно, не хочешь разделить участь Лоры, - глаза его опасно сверкнули, и девушка невольно попятилась. Сейчас перед нею стоял отнюдь не тот милый и обаятельный молодой человек, в которого наивная девочка была так влюблена, нет, - пред нею представал убийца, жестокий и опасный преступник, способный легко исполнить свою угрозу. Словам его верить не хотелось, но не верить почему-то не получалось - слишком правдиво они звучали, да и слишком много Шон знал об убитой медсестре для того, кто не должен был бы иметь отношения к ней и ее смерти.
  Она сделала еще шаг назад, затем еще один. Слов для ответа найти уже не получалось, хотелось бежать, спасая свою жизнь, бежать и не оглядываться, хотелось забыть этого красивого блондина, как страшный сон.
  Рэдзеро, откровенно любуясь такой реакцией, ухмыльнулся. Да, чего проще избавиться от назойливого внимания - просто напугать интересующуюся тобой персону до дрожи в коленках...
  - И последнее, - спокойно произнес он, уже наполовину поворачиваясь к дому, намереваясь вернуться в него, - Если захочешь рассказать об этом полиции, мой тебе совет - обратись к лейтенанту Ракли. Джеймсу Ракли, если я не ошибаюсь, или лучше к его помощнику Дрейку. Ребята сразу же разъяснят тебе все так подробно, что, полагаю, вопросов больше не останется... Надеюсь, тебе хватит соображения забыть дорогу к этому дому, - последнее предложение прозвучало особенно жестко, и девушка, испуганно закивав, опрометью бросилась прочь.
  Шон довольно улыбнулся и, зябко поведя правым плечом, бросил взгляд на еще хмурое небо, после чего уверенно направился ко входной двери. На улице после только что завершившегося дождя было довольно свежо, а общаться с назойливой девицей молодой человек вышел в одной футболке. Теперь предстояло согреваться, обнимая кошку и, возможно, попивая горячий чай...
  
  ***
  - Не понимаю, зачем ты связываешься с такими... - миссис Рэдзеро, как раз разливающая по чашкам тот самый чай, искоса глянула на заходящего на кухню внука. Последний, совершенно не ожидавший таких слов, остановился и, пару раз хлопнув глазами, смущенно улыбнулся.
  - Ну... бабушка, ты знаешь, я в общем-то уже не маленький мальчик. Я мужчина и у меня есть некоторые... потребности.
  Женщина тихонько вздохнула и, отставив чайник на плиту, повернулась к собеседнику.
  - Я тоже уже не маленькая девочка, Шон, и прекрасно понимаю, какие потребности есть у взрослых мальчиков. Я не могу понять только, почему ты не хочешь найти кого-то, более соответствующего тебе по интеллектуальному развитию?
  - А зачем? - блондин, как-то сразу расслабившись, ухмыльнулся и, пройдя вперед, спокойно опустился на мягкое сидение дивана, - Серьезные отношения мне не нужны, беседы на глубокие темы от таких, как эта девочка, - тоже. С ними я получаю исключительно физическое удовольствие, только и всего. Если бы некоторые не оказывались до такой степени навязчивыми, все было бы вообще прекрасно.
  Бабушка, присевшая напротив внука, чуть поморщилась в ответ на его слова и, вновь вздохнув, покачала головой.
  - Что ж, от них, пожалуй, не следует требовать большего... Но почему ты не можешь сразу расставить все точки над i, сразу объяснить им, что и к чему?
  - Ты удивишься, но я объясняю, - Шон, немного забывшись, легко пожал правым плечом, предпочитая не беспокоить левое и, взяв чашку, подул на горячую жидкость, ее наполняющую, - Объясняю каждой, причем повторяю по нескольку раз, что одна ночь - это лимит наших отношений. Я же не виноват, что эти дурочки почему-то думают, что эта самая ночь - повод, чтобы влюбиться!
  - Эта была из их числа? - женщина проницательно прищурилась, - Влюбленная?
  Ее собеседник осторожно сделал глоток из чашки, после чего отставил ее обратно на стол и, взяв из небольшой, изящной вазочки печенье, откинулся на спинку дивана. Кошка, уже некоторое время как находящаяся на кухне, тотчас же запрыгнула на колени хозяину и в категоричной форме принялась требовать свою порцию.
  - Не только, - Шон, отломив кусочек печенья и на открытой ладони преподнеся его своей любимице, на миг сжал губы, - Она была подругой Лоры, той несчастной медсестры из больницы... Мир и в самом деле довольно тесен.
  Бабушка нахмурилась, вглядываясь во внука внимательнее. Имя Лоры слышать из его уст ей еще не доводилось.
  - Медсестра? Твоя очередная жертва?
  Рэдзеро хладнокровно кивнул.
  - Увы, да. Впрочем, трудно определить однозначно - моя она или Треса... Он велел оставить послание для Хилхэнда, его второго 'я', и то, что для этого требовалась жертва, его не смутило.
  Собеседница молодого человека нахмурилась еще больше; на лице ее отразилось несколько недоверчивое беспокойство.
  - Невинная жертва?..
  - Не совсем, - Шон хмыкнул и, скормив кошке еще кусочек печенья, потянулся вновь за чашкой чая, - Она была подружкой, даже скорее боевой подругой Треса. Руки этой несчастной, ни в чем не повинной девочки были по локоть в крови, чего Кев не отрицал... И о чем ее подруга, насколько я понял, даже не подозревала. Но почему ты спрашиваешь? - он пытливо прищурился, чуть поворачивая голову вбок и всматриваясь в бабушку пристальнее, - Ты знаешь, что я не убиваю невиновных, всегда знала, но никогда не удивлялась этому. Почему?
  - Потому, что сапфир не позволил бы тебе этого, - женщина чуть приподняла подбородок, глядя на внука несколько свысока, - И, я полагаю, ты уже понял это и сам.
  Блондин усмехнулся и, на мгновение опустив взгляд, отвлеченно погладил кошку, после чего вновь вскинул глаза на бабушку. Взгляд его стал острым и внимательным; прерванный явлением девицы серьезный разговор возобновился.
  - Верно... - медленно вымолвил он, не скрывая легкой, чуть заметной, заинтересованной улыбки, - Он всегда подсказывает мне, кто из встреченных заслуживает кары, хотя я и не могу объяснить, как. Его интуицию, его подсказки я ощущаю всем существом, поначалу даже ошибочно полагал их своими... Понял не сразу, но все-таки понял, - он глубоко вздохнул и вновь откинулся на спинку дивана, не сводя взгляда с собеседницы, - В принципе, я всегда подозревал, что этот перстень - не просто обычное украшение. Но, судя по всему, о его истинных способностях знал, да и знаю по сию пору довольно мало, даже я бы мог сказать - слишком мало. Сейчас, быть может, ты восполнишь эти пробелы в моих знаниях?
  - Может быть, - отстраненно отозвалась собеседница и, сама опустив взгляд, обхватила обеими руками свою чашку с чаем. Примолкла на несколько секунд, очевидно, собираясь с мыслями, а затем заговорила, спокойно и размеренно, словно рассказывая нечто, не имеющее отношения ни к ней, ни к ее внуку.
  - Когда я рассказывала тебе о Перчатке Соломона, Шон, ты долго не хотел верить в истинность этой истории. Для тебя это была сказка, таинственная и загадочная история о древних событиях, и не более того. Быть может, я бы и позволила тебе дальше оставаться при этом мнении, но... Ты должен был поверить. Думаю, ты помнишь, что изначально эту историю я преподносила тебе как сказку, рассказывала ее на ночь, когда ты был маленьким, я хотела, чтобы она как можно четче запечатлелась в твоем, тогда еще детском, сознании. Но время шло, ты взрослел, и история эта в моих устах постепенно менялась, в ней появлялись все новые и новые подробности... Когда я дарила тебе перстень, я рассказала ее вновь. Ты достиг совершеннолетия, стал взрослым человеком, и должен был знать, какая судьба предначертана тебе. Именно тогда я сообщила, напомню сейчас, о человеке, доверенном лице Соломона, которому он поручил охранять Перчатку от злых глаз и помыслов, беречь ее от покушения людей, имеющих дурные намерения... Как и о том, что этот человек был родоначальником нашей семьи, ее основателем, нашим предком. Его дело, возложенная на него царем обязанность, не могло умереть, не должно было быть забыто, и он передал наказ продолжать его своим детям, внукам - всем своим потомкам.
  - Но он должен был не только охранять ее... - негромко напомнил внимательно слушающий хорошо известную ему историю молодой человек. Бабушка кивнула.
  - Да, верно. Его обязанностью было не только сберечь Перчатку, он должен был сберечь ее для того, кому она предназначена. Он должен был передать ее человеку, могущему использовать ее на благо себя и других, тому единственному, кому суждено владеть ею, после самого царя Соломона. Но человек этот прежде должен быть найден, и в его поисках, увы, стражу никто не может помочь... Сейчас речь идет не об этом, Шон.
  Царь Соломон был не только мудр, но и добр. Он понимал, что защитить великую ценность, исполнить обет, что принял на себя его поверенный, будет непросто, и потому оказал ему помощь. Неизвестно доподлинно, но говорят, что царь был большим любителем драгоценных камней глубокого синего цвета - сапфиров. Его печать выполнена из сапфира, шкатулка, где заперта Перчатка, по слухам, тоже украшена этими камнями. И стражу Перчатки Соломон подарил перстень, украшенный сапфиром необычной формы, напоминающей ключ... - женщина перевела дыхание и чуть развела руками, едва не опрокинув чашку, - Я не видела ни шкатулки, ни перчатки, Шон, я не носила перстень. Обязанность, предназначение, право быть стражем передается лишь по мужской линии, ибо страж должен быть сильным, должен быть способен защитить Перчатку. Но женщины в нашем роду всегда знали эту легенду, эту историю, им она всегда бывала рассказана, дабы они могли сообщить ее собственным детям, как я сообщила тебе. Без перстня шкатулку не открыть, Шон. Он - это ключ, этот сапфир был дан первому стражу не просто так. Соломон вдохнул в него силу, камень должен был вести и направлять действия того, на чьей руке находится, при условии, конечно, что в его жилах течет та самая кровь, кровь стража...
  - Кровь... - блондин, неожиданно перебивший бабушку, недоверчиво нахмурился, даже чуть приподнимаясь на диване. Кошка, уже успевшая уютно устроиться на его коленях, недовольно завозилась, выпуская когти, но молодой человек даже не заметил этого.
  - И сапфир... - несколько охрипшим голосом продолжил он, и пораженно, почти потрясенно покачал головой, - Не могу поверить... 'Кровь и сапфир откроют ее'!
  Женщина нахмурилась; взгляд ее стал подозрительным. Рассказывая внуку то, что ему покамест не было известно, она не намеревалась приоткрывать завесу тайны до конца, посему сейчас была немало поражена.
  - Откуда тебе это известно? - вопрос прозвучал несколько резковато, и парень, как-то сразу вдруг ощутивший себя провинившимся школьником, вновь опустился на диван, слегка пожимая плечом.
  - Мне рассказал Гилберт. Ты знаешь, что я виделся с ним, общался. Речь зашла о моем перстне, вот он и... упомянул.
  Бабушка тихо, но очень тяжело вздохнула, сама поднимаясь из-за стола и вновь ставя чайник. Свою собственную кружку опустошить она уже успела, внуку же намеревалась долить горячей воды, да и вообще искала, чем бы занять руки.
  - Шон... - говорила она медленно, нарочито проникновенно, и парень сразу же насторожился. Бабушку свою он знал прекрасно, и ничего хорошего от такого ее тона не ожидал.
  - Ты не был у меня уже довольно долгое время. О событиях, происшедших в твоей жизни за эти дни, мне неизвестно, поэтому, будь так добр... - женщина повернулась к собеседнику и, хмурясь, уперла одну руку в бок, - Прежде, чем упоминать о чем-то, изволь об этом поведать!
  Рэдзеро негромко вздохнул и виновато потупился. То, что за время, прошедшее с их последнего разговора, он ни разу не навестил бабушку, гнело и его самого, посему ее недовольство было в глазах молодого человека совершенно обоснованно и закономерно.
  - Прости... - тихо проговорил он, рассматривая посверкивающий перстень на своей руке, - Прости, пожалуйста, бабушка, я не сообразил. Да, ты права, уходя в прошлый раз я сказал, что собираюсь пообщаться с ним, но о самом общении не рассказывал... - он быстро покосился на раненое плечо и, прикидывая, как избежать некоторых подробностей, продолжил, - Но, позволь, я поведаю о нем подробно чуть позже? В целом, мы не беседовали ни о чем важном, исключая, разве что, дела Треса и вопросы, с которыми он послал меня к Диксу, но в какой-то момент он услышал, как я благословляю 'воды Ганга' и, разумеется, удивился. Мало кому известны причины, по которым я произношу эти слова, а Гилберту и подавно - мы не виделись со школы, а тогда я так не говорил. Кстати, он рассказал мне, почему 'бросил' меня тогда. Помню, ты тоже говорила, что его просто перевели в другую школу, но... - молодой человек махнул рукой и досадливо поморщился, - Я был довольно глуп тогда, что говорить. Итак, я рассказал Гилберту, почему благословляю 'воды Ганга', сообщил, что с тех пор, как стал это делать, ни разу не болел, а он в ответ заметил, что это не удивительно, коль скоро я ношу на пальце исцеляющий сапфир. Я удивился, а он рассказал мне о лечебных свойствах этого камня, моего камня, чем, надо признать, изрядно впечатлил меня. Но кроме этого, о перстне он ничего не знает, сказал лишь, что на полях одной книги, где читал о сапфире, видел надпись: 'Кровь и сапфир откроют ее', однако, не имеет понятия, о чем в ней идет речь. Так значит, речь о Перчатке и шкатулке, ее скрывающей... Что ж, с сапфиром вопрос решен. О чьей же крови говориться? - он нахмурился, то ли серьезнея, то ли мрачнея, - Быть может, я должен буду умереть, дабы позволить 'тому самому' открыть шкатулку?
  - Нет, - бабушка, успевшая за время небольшого рассказа, уже не только разобраться с чайником, но и вновь присесть на свое место, легко и очень мягко улыбнулась, - Нет, Шон, о гибели стража легенда никогда не гласила. Напротив - исполнившему свое предназначение, по одной из версий, может быть дарована долгая жизнь... Но и слова о крови - не ложь. Для открытия шкатулки и в самом деле потребуется несколько капель крови, крови человека, которому предначертано владеть Перчаткой. Перстень на твоей руке и его кровь - вот настоящий и единственный способ добраться до нее, - она глубоко вздохнула и задумчиво потерла подбородок, - Должна сознаться, я не хотела сейчас говорить об этом. Многое, очень многое страж должен понять сам, должен прийти к этому при помощи сапфира и собственного ума, но... Возможно, ты должен был узнать ответы именно таким образом, именно от меня. В конечном итоге, судьбы человеческие познать никому не дано, и, если был тот, кто сумел означить твое предназначение, он мог знать и то, как ты узнаешь обо всем.
  - Но мои вопросы не исчерпаны, - Шон Рэдзеро, как нам теперь известно - страж Перчатки Соломона, нахмурился, вновь опуская ладонь на голову мирно дремлющей кошки и принимаясь почесывать ее за ушком, - Как я должен понять, кому предназначена Перчатка? Ее ищут двое - Кев и Пол, Трес и Цыган, кому из них мне отдать предпочтение? Трес преступник, я понимаю, но его цели мне по сию пору неизвестны и, быть может, исполнение его желания принесет благо и другим. Что же до Пола... Его желание - выздороветь, как оно может сказаться на других, я не представляю. Вреда, конечно, оно никому не причинит, но ведь и пользы для сторонних людей в нем немного - оно касается исключительно его.
  - Увы, на этот вопрос в легенде ответа нет, - бабушка виновато улыбнулась, вновь чуть разводя руки в стороны, - Единственное, что известно - первый страж тоже задавал этот вопрос, задавал его не кому-нибудь, а самому Соломону. Царь ответил мудро и загадочно: 'Ответ ищи в его глазах'. Это все, что известно.
  - Понял, - молодой человек недовольно кивнул и, сам глубоко вздохнув, откинулся на спинку дивана, немного запрокидывая голову и неожиданно безмятежно улыбаясь, - Но, знаешь, бабушка, меня порою гложут сомнения. Разве человек, исполняющий такую благородную миссию, охраняющий Великую Перчатку от посягательств негодяев и должный привести к ней того, кто принесет благо другим, может вести такую жизнь, как я? Да, я не убиваю, я караю тех, кто воистину достоин смерти, тех, на чьем счету немало невинных жизней, но разве это делает меня лучше них? Я привык, отнять чужую жизнь для меня не составляет труда, делая это, я не задумываюсь о неправильности своих действий, но иногда...
  - Именно это и делает тебя действительно достойным своей судьбы, - женщина, внимательно слушающая внука, улыбнулась, очень мягко и проникновенно, и ласково продолжила, - Я горжусь тобой, Шон. Таким и должен быть настоящий страж Перчатки Соломона - сильным, уверенным в себе, смелым и мужественным, умным человеком, способным совершать даже самые неблаговидные поступки, но не лишенным совести. Мне не дано познать причины того, почему тебе было позволено вести именно такую жизнь, почему ты должен отнимать жизни, пусть даже и тех, кто и сам отнимает их. Но я знаю одно - если сапфир ведет тебя этой дорогой, значит, она единственно верная. Значит, возможно, ты - единственный из всех, кто пытался справиться с этой задачей, - сможешь исполнить ее.
  
  ***
  - Доброе утро, - Кевин, готовящий на правах хозяина дома незамысловатый завтрак, услышав за спиною шаги, обернулся и с невольной улыбкой воззрился на еще немного сонного, помятого после сна, но уже облаченного в рубашку и джинсы Пола Галейна, - Как спалось?
  Мужчина зевнул и, потягиваясь на ходу, направился к одному из стульев, очевидно, намереваясь продолжить сон на нем.
  - На удивление прекрасно, - наконец отреагировал он на вопрос друга, почти падая на стул и, облокотившись о столешницу, подпер щеку ладонью, - Вообще я, как правило, плохо сплю на чужом месте, но сегодняшняя ночь стала исключением. Должен признать, у тебя отличный диван.
  Кевин, выслушавший дифирамбы своей мебели с величайшим интересом, укусил себя за губу, стараясь скрыть ухмылку.
  - Фирма 'Гало', - негромко сообщил он, едва заметно, но вполне безмятежно пожимая плечами. Пол, от неожиданности даже проснувшийся, приоткрыл рот, медленно опуская руку и кладя ее плашмя на стол.
  - Да ладно? - он изумленно покрутил головой и, видя, что собеседник не шутит, тем не менее, предпочел дополнительно уточнить, - Ты серьезно? - получив же в ответ вполне закономерный кивок, мужчина растерянно почесал в затылке и хмыкнул, то ли самодовольно, то ли пораженно, - Даже не знал, что мы производим такие классные диваны... Надо бы обновить свой мебельный гарнитур.
  - Хочешь сказать, сам ты используешь мебель другой фирмы? - Хилхэнд вопросительно приподнял брови и, поставив перед товарищем чашку с кофе, взял другую, присаживаясь с нею вместе напротив. Галейн неопределенно повел подбородком, не то пытаясь кивнуть, не то напротив, демонстрируя отрицание.
  - Не совсем. Что-то из старого, правда, не моего производства, но в основном я стараюсь сам... на себе проверять то, что выставляю на продажу. И, должен заметить, хоть диван и отличный, но дома, в родной кровати мне бы было уютнее.
  Кевин, как-то сразу помрачнев, недовольно пожал плечами и, поднявшись на ноги, с самым независимым видом отправился делать бутерброды.
  - Ага, до тех пор, пока тебя снова не похитили бы, - он оглянулся на собеседника через плечо и сумрачно улыбнулся, - Или не избили бы. И вот тогда тебе бы сразу стало еще уютнее, да?
  - Да будет тебе, - Пол, недовольно сморщившись, подозрительно вгляделся в кофе и, сделав небольшой глоток, тихонько вздохнул. Кофе оказался растворимым и не привыкший к таким радостям простой жизни бизнесмен едва удержался, чтобы не выплюнуть напиток обратно в чашку.
  - Можно подумать, со мной это каждую неделю происходит, - продолжил он, старательно делая вид, что кофе приводит его почти в экстаз, - Хватит уже обо мне заботиться, как о маленьком ребенке, в самом деле. В конечном итоге, старший тут вроде бы как я.
  Кевин, от которого не укрылась реакция приятеля на растворимый кофе, недовольно положил на бутерброды по кружочку вареной колбасы и, водрузив готовый перекус перед Галейном, упер одну руку в бок.
  - А вот умный, видимо, я. Пол, ну в самом деле, обсуждали же уже все это! Мы не знаем, что затевает Трес, не знаем, чего он хочет, да мы даже не знаем, что ему известно! Зато знаем, что один раз по его приказу Рэдзеро уже отправил тебя на больничную койку, и вряд ли остановится перед этим снова. Тем более, что отпустил он нас, как ты сам сказал, почти против воли своего патрона.
  - Ну, насчет того, что ему известно... - мужчина уверенно взял вполне внушающий доверие бутерброд и, откусив кусок, продолжил с набитым ртом, - Он говорил, что знает все, что знаешь ты. Во всяком случае, все, что я говорил тебе о Перчатке, он знал.
  - Тогда домой тебе тем более нельзя, - Хилхэнд, успокоенный реакцией своего гостя на бутерброды, прямо противоположной его же реакции на кофе, пожал плечами в третий раз, наконец-то усаживаясь сам, - Если ему известно все, что знаю я, то и адрес твой он теперь знает. Может, в случае чего, прийти и...
  - А, то есть будет лучше, если ему не придется никуда ходить, если я буду проживать у него под боком? - Пол хмыкнул и, едва ли не в два укуса съев бутерброд, торопливо запил его гаденьким кофе, бросая жадный и голодный взгляд на второй кусок хлеба. Кевин, заметив этот взгляд, мимолетно порадовался, что приготовил на долю каждого из них по два бутерброда.
  - Сам говорил, что, в случае чего, с ним справишься, - парень неопределенно махнул рукой и негромко вздохнул. Начинать утро с разговоров о Кеве ему было не слишком приятно, хотя он и отдавал себе отчет, что вопрос этот достаточно важен и игнорировать его было бы неправильно.
  - Мне было бы проще с ним справиться, если бы я знал, кто он, - буркнул в ответ Галейн и, взяв второй из предназначенных ему бутербродов, устремил все внимание на него. Кевин, вопреки другу, совершенно забывший о еде, растерянно замер, непонимающе моргая на него. На несколько секунд на небольшой кухне маленькой квартиры фельдшера повисло молчание. Молодой человек ждал объяснений, Пол предоставлять их определенно не собирался, очевидно, полагая, что слова его понятны и так.
  Наконец, Хилхэнд не выдержал.
  - В смысле? Ты о чем? - он нахмурился и, демонстрируя собственную серьезность, покрепче сжал ручку чашки, всматриваясь в собеседника, - Ты же знаешь, что он...
  - Твое альтер-эго? - Галейн ухмыльнулся и, залпом допив противный кофе, с тихим стуком поставил чашку на стол, сцепляя освободившиеся руки в замок. С бутербродами он, как уже упоминалось, расправлялся довольно быстро, поэтому завтрак закончил значительно раньше хозяина квартиры.
  - Это ни о чем не говорит, Кевин, этого мало. Подумай сам - мы ведь по сию пору толком не знаем, что из себя представляет Кев, откуда он появился, с какими целями, да и вообще... Он не кажется мне просто отделившейся частью твоей личности, он мне кажется... даже не знаю, чем-то сродни, действительно, злому духу, вселившемуся в тебя. И, знаешь, если бы обряд экзорцизма мог помочь в этом, я бы не раздумывая провел его. Хотя я и не умею.
  - Давай экзорцизм отложим до лучших времен? - фельдшер мимолетно поморщился и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди, - Пол, это все описано в психологии и психиатрии. Психическое расстройство, как не противно признавать это, психологический феномен, состояние, когда человек начинает вдруг считать себя кем-то другим...
  - Ты не считаешь себя кем-то другим, - Пол на секунду закусил губу, затем медленно покачал головой, - Ты становишься другим, понимаешь? Полностью, совершенно другим человеком. Шон ведь говорил, да и я сам убедился в этом на своей шкуре - Кев даже физически сильнее, чем ты. Разве это было бы возможно, если бы это все еще был ты, считающий себя им?
  - Возможно! - Кевин вскочил и раздраженно прошелся по кухне, - Пол, я говорил тебе, я изучал этот вопрос сам. Я сейчас выразился неправильно, человек не считает себя другим, он в самом деле становится другим, другой личностью. И у личностей может различаться... все, начиная с возраста и заканчивая половой принадлежностью, - здесь он остановился и, почесав висок, пробормотал, - Хорошо, что я не становлюсь девочкой...
  - Это уж точно, - хохотнул Галейн и, подняв все еще сцепленные замком руки, положил подбородок на пальцы, - Ты не отходи от темы. Продолжай.
  - Что продолжать? - молодой человек устало вздохнул и, вновь глянув на друга, развел руки широко в стороны, - Я уже все сказал. Единственное, что смена личностей обычно сопровождается весьма неприятными ощущениями, вроде тошноты или головокружения, а я ничего подобного никогда не ощущал, да еще то, что личности, как правило, не помнят и не знают того, что происходят в жизни другой из них. Впрочем, я-то как раз и не помню...
  - Зато он помнит и прекрасно знает, - Пол чуть сузил глаза, вглядываясь в фельдшера внимательнее, - Сам видишь, Кева нельзя называть... типичным случаем раздвоения личности. Откуда он взялся? Как появился, откуда вообще это возникает?
  - По идее, такому расстройству должен предшествовать какой-нибудь сильный стресс... - Кевин провел ладонью по волосам, будто пытаясь таким образом стимулировать собственную память, - Психологическая травма, какое-то потрясение... Но в моей жизни ничего такого не было, это я могу сказать точно. Кев был со мной, сколько я себя помню, с самого детства... Даже когда мы еще не начали переписываться, я помню, немного смутно, что порою находил какие-то картинки, которые точно не рисовал, игрушки были сложены не так, как я оставлял их... В общем, бывали такие вот мелочи, указывающие на его присутствие, его существование.
  - Если ты пережил какое-то потрясение в глубоком детстве, ты можешь действительно этого не помнить... - говорил мужчина медленно, очень явственно оценивая и взвешивая собственные слова, параллельно размышляя о чем-то, - Но кто-то другой помнить должен... Я не думаю, что твои родители не заметили бы, что их сын переживает стресс, или не запомнили бы того, что могло шокировать тебя.
  Переход от самой персоны молодого фельдшера к личностям его родителей оказался столь неожиданным, что Кевин по первоначалу даже не нашелся, что сказать. Он только непонимающе сдвинул брови и, приблизившись к своему покинутому стулу, оперся ладонями на его спинку.
  - И... что? - парень моргнул, искренне пытаясь сформулировать вопрос, вычленив его из массы обуревающих его эмоций, - Что ты хочешь сказать, Пол, я не пойму? Причем тут мои родители? Имей в виду, их втягивать во все это безумие вокруг я не хочу, поэтому даже не вздумай...
  - А если они - единственные, кто может приоткрыть завесу над тайной личности Кева? - Галейн чуть склонил голову набок, - Кевин, я же не собираюсь вовлекать их во всю эту фантасмагорию. Я просто хотел бы поговорить с ними, узнать некоторые подробности из твоего прошлого, твоего детства, которых сам ты можешь не помнить...
  - Почему ты? - молодой человек, мрачнея на глазах, сильнее стиснул спинку стула, - Может, лучше в таком случае, мне поговорить с ними самому? Ты - незнакомый им человек, а я...
  - Вот именно поэтому у меня больше шансов, - Пол, прервавший собеседника на полуслове, хладнокровно опустил руки, вновь укладывая их на стол и чуть приподнял подбородок, - Тебя они могут пожалеть, не захотят травмировать сейчас, а если я пообещаю ничего тебе не рассказывать...
  - Еще чего не хватало! - Кевин, совершенно вознегодовав, резко оттолкнул от себя стул и вновь прошелся по кухне, - Если ты собираешься втянуть в это моих родителей, но не собираешься даже сообщить мне о том, что они расскажут тебе, помощи от меня не жди! Вряд ли тебе удастся найти их самому...
  - Ты уверен? - Галейн, опершись ладонями о стол, тяжело поднялся на ноги и, усмехнувшись, бросил на приятеля вполне насмешливый взгляд, - Кевин, не забывай, у меня большие связи. Они не были маленькими до времени, проведенного мною в тюрьме, но после него выросли минимум вдвое. Узнать место жительства твоих родителей не составит для меня труда, поверь. Но я не хотел держать этого в тайне, и не собираюсь скрывать от тебя то, что узнаю, я просто... прикидываю, как мне построить разговор, что сказать... В конце концов, попей успокоительного! Что ты так нервно реагировать стал на все, я никак не пойму? Это вроде бы как я тут страдаю заболеванием нервной системы, не забыл?
  - Я помню, - Хилхэнд подошел к окну и, прижавшись лбом к холодному стеклу, на несколько мгновений умолк. В словах Пола, в его предложении несомненно был смысл и, хотя оно и вызывало в душе молодого человека целую бурю противоречий, не признать правоту собеседника у него не получалось. Чаши внутренних весов некоторое время колебались в относительном и хрупком равновесии, склоняясь то в одну, то в другую сторону, но, наконец, здравый смысл одержал уверенную победу.
  - Хорошо, - он закусил губу и, поворачиваясь к Галейну, медленно потянул носом воздух, - Я скажу, где они живут, только... постарайся хотя бы не слишком волновать мою маму, ладно?..
  
  ***
  Пол глубоко вдохнул чуть прохладный утренний воздух и, приподняв подбородок, окинул внимательным взглядом небольшой частный домик, напротив которого остановился.
  После беседы с Кевином о его родителях миновало уже несколько дней, но добрался до их места обитания Цыган лишь сейчас, немного оттянув момент познания истины. С точки зрения Хилхэнда это было решительно непонятно, в глазах же самого мужчины представлялось совершенно объяснимым, ибо на протяжении этих дней несколько человек из числа его подручных внимательно и пристально изучали жизнь родителей молодого фельдшера, выясняя, в какой день и в какой момент какого дня лучше было бы подойти для серьезной беседы.
  Просьбу Кевина не беспокоить его мать Пол запомнил накрепко и намеревался исполнить ее в точности, правда, не только по причине чисто благородных порывов или уважения к женщине, родившей и вырастившей его друга. Поразмыслив некоторое время над состоявшейся беседой, мужчина решил, что такие вопросы лучше было бы прояснить с отцом молодого человека, питая надежду получить от него наиболее исчерпывающую информацию без вредной примеси эмоций.
  И вот теперь, стоя напротив небольшого дома, где и обитали родители Кевина, и где сейчас, по свидетельствам подручных Пола, находился только его отец, он немного колебался, не решаясь войти. Предчувствие чего-то важного, каких-то невероятных перемен затопило все существо бизнесмена; в какой-то миг он даже испытал малодушное желание бросить все, развернуться и уйти, так ничего и не выяснив.
  Однако, привыкший при необходимости спорить даже с самим собой, закаливший собственную волю в горниле непростой жизни, он и на сей раз легко справился с трусливым искушением и, немного расправив широкие плечи, уверенно зашагал к дому.
  Впрочем, исполнить намерение позвонить в дверь, или даже просто подойти к ней, мужчине не удалось. До дома оставалось еще около половины пути, когда дверь его распахнулась и на улицу, погруженный в глубокую задумчивость, помахивая пустой сумкой, куда, видимо, следовало сложить магазинные покупки, вышел не слишком старый, но уже уверенно пожилой мужчина, смутно напоминающий чертами лица Кевина Хилхэнда. Он запер дверь и, продолжая размышлять о чем-то (Полу показалось, что он припоминает список покупок), зашагал по узкой дорожке, ведущей от дома к большому проспекту. Приближающегося Галейна он даже не заметил, равнодушно скользнув по нему взглядом и, вероятно, посчитав, что этот странный, похожий на цыгана мужчина направляется не к нему.
  Пол же, напротив, не сводящий с мужчины пристального взгляда, предпочел поскорее привлечь внимание к собственной персоне.
  - Мистер Хилхэнд!
  Отец Кевина, определенно не ждавший услышать оклика, как раз планировавший свернуть и направиться по проспекту куда-то в правую сторону, удивленно остановился и зашарил взглядом по улице, пытаясь обнаружить того, кто его позвал. Поняв же, наконец, что кроме странного смуглого незнакомца это сделать было как будто бы некому, он нахмурился, окидывая его взглядом на сей раз более внимательным, хотя и не заинтересованным.
  - Простите, но мы ничего не покупаем.
  Пол, как раз подошедший на достаточное для спокойной беседы расстояние, растерянно замер, окидывая себя нескрываемо изумленным взглядом. Одет он был вполне соответственно погоде - в темные джинсы, довольно дорогие, надо заметить, и светло-серую рубашку, тоже не самую дешевую; сверху накинул легкую куртку, простую на первый взгляд, но обошедшуюся ему некогда в столь баснословную сумму, что он почти был готов отказаться от покупки понравившегося предмета одежды, но был убежден ушлым продавцом. На коммивояжера он походил, пожалуй, как подорожник на пылесос, и понять заявление потенциального собеседника никак не мог.
  - Простите и вы меня, - он хмыкнул и чуть развел руки в стороны, - Но я ничего не продаю. Я хотел поговорить с вами.
  - Я думаю, вы меня с кем-то перепутали, - мужчина слегка вздохнул и, пожав плечами, натянуто улыбнулся, - Я не имею чести знать вас, не представляю, кто вы такой и что вам может быть нужно от меня.
  - Я друг вашего сына, - Пол, несколько обескураженный таким началом разговора, заставил себя несколько неуверенно улыбнуться в ответ, - И хотел бы поговорить о нем.
  - Моего сына? - мистер Хилхэнд окинул собеседника весьма недоверчивым и колким взглядом и хмыкнул, чуть качая головой, - Простите, не припомню, чтобы в друзьях у моего сына были цыгане. В любом случае, Кевин - взрослый человек, и, полагаю, на все ваши вопросы способен ответить сам. Извините, я спешу. Всего доброго, - и, завершая этими словами разговор, он решительно повернулся, намереваясь продолжить свой путь.
  Галейн досадливо выдохнул. Слова собеседника, казалось, не имели целью задеть его, однако же, показались мужчине обидными, да и само поведение отца его лучшего друга, мягко говоря, смущало.
  - Я не цыган, - недовольно буркнул он и, глянув на спину уже зашагавшего прочь мужчины, прищурился, решая пойти ва-банк, - Я хотел поговорить не только о Кевине, мистер Хилхэнд. Вам что-нибудь говорит имя... Кев?
  Новый знакомый Пола споткнулся на ровном месте и, на несколько секунд замерев, медленно обернулся. Лицо его было бледно, мужчина казался потрясенным до глубины души, чудилось, что он разом постарел на несколько лет.
  Он медленно, с видимым трудом переставляя ноги, сделал несколько шагов к новому знакомому и, остановившись в нескольких сантиметрах от него, недоверчиво всмотрелся в синие, словно бы подсвеченные изнутри, глаза, как будто пытаясь увидеть в них ответ на незаданный вопрос, ища что-нибудь, что свидетельствовало бы о шутке, о насмешке, о лжи... Но Пол был искренен.
  Мужчина отступил, практически отшатнулся на шаг и, на секунды стиснув зубы, перевел взгляд на только что оставленный им дом. Голос его, когда он заговорил, зазвучал безжизненно и глухо.
  - Вернемся туда, - негромко вымолвил он, - Говорить о... о нем лучше не на улице.
  Галейн кивнул и, внимательно следя за несколько неуверенно идущим собеседником, готовый в любой миг поддержать его, направился следом за ним обратно к небольшому домику, на который несколько минут назад взирал с таким интересом.
  Идти было недолго и недалеко, посему, не прошло и пяти минут, как мистер Хилхэнд уже добыл из кармана брюк ключи и чуть дрожащими пальцами попытался отпереть дверь. Пол несколько мгновений наблюдал за совершенно безуспешными попытками определенно пребывающего в глубоком шоке человека, затем осторожно коснулся его плеча и мягко улыбнулся.
  - Позвольте, я помогу?
  Ключи старший Хилхэнд отдал новому знакомому, о котором по сию пору не знал ничего, даже имени, совершенно беспрекословно, и Галейн, на мгновение сжав губы, подумал, что, должно быть, стресс в своем детстве Кевин переживал не в одиночестве. И, судя по всему, стресс этот был столь силен, что даже сейчас, по прошествии более, чем двадцати лет, воспоминания о нем производили на его отца самое большое и самое глубокое впечатление.
  Замок щелкнул, и мужчина, распахнув дверь, но не решаясь заходить первым, протянул ключи хозяину дома. Тот принял их, все так же отстраненно и, смутно кивнув, сунул в карман, похоже, не слишком хорошо понимая, что делает. Затем неуверенно мотнул головой в сторону дверного прохода и, указав на него же рукой, пробормотал:
  - Прошу... добро пожаловать.
  - Спасибо, - Галейн мельком глянул на своего несколько пришибленного собеседника и, тихонько вздохнув, все-таки зашел в дом первым. Отец Кевина последовал за ним. Прикрыл дверь, уронил возле нее пустой пакет, который продолжал по сию пору сжимать в руках, расстегнул собственную куртку и, не снимая ее, прошествовал куда-то вглубь дома. Пол, не зная, что ему делать, предпочел последовать за ним.
  Несколько шагов по полутемному коридору привели хозяина дома и его гостя в гостиную, возможно, не самую большую, но достаточно уютную, и мистер Хилхэнд кивком указал следующему за ним человеку на диван. Пол послушно присел, неуверенно озираясь. Модель разговора, мысленно выстроенная им еще несколько дней назад, разваливалась на глазах, с чего начинать беседу, он не знал. Особенно при учете того, что его собеседник, усадив гостя на диван, сам не прекращал суетиться, перемещаясь по гостиной из угла в угол, и постоянно что-то делая.
  - Может быть, выпьете чаю?
  Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Галейн на несколько мгновений даже завис, пытаясь сообразить, что же ему предлагают. Затем медленно отрицательно покачал головой и, еще раз молвив:
  - Спасибо, - сцепил руки в замок, укладывая их на колени, - Я бы предпочел все-таки поговорить о человеке, которого упомянул.
  - Да-да... - мистер Хилхэнд рассеянно кивнул и, определенно не заметивший отказа гостя от угощения, направился на кухню.
  Пол тяжело вздохнул. С одной стороны, возможно, следовало бы остановить пребывающего в состоянии некоторой прострации мужчину, повторить свой отказ еще раз, настоять на конструктивной беседе, но с другой... Как знать, может, приготовление чая оказало бы успокаивающее действие на мистера Хилхэнда, способствуя проведению этой самой беседы?
  Несколько секунд в гостиной висела тишина. Отец Кевина отправился на кухню, где, вероятно, вплотную занялся приготовлением горячего напитка для своего неожиданного гостя; последний ждал, постукивая себя костяшками сцепленных пальцев по подбородку.
  - Значит, он вернулся?
  Пол, отвлеченный от собственных, надо заметить, довольно смутных и малопонятных даже ему самому, мыслей, рывком обернулся. Отец Кевина, бледный, как смерть, стоял в дверном проеме, сквозь который несколькими мгновениями ранее покинул гостиную и, не отрываясь, смотрел на своего гостя. Никакого чая в руках у него не было, из чего Галейн сделал закономерный вывод, что мистеру Хилхэнду и в самом деле просто нужно было провести несколько секунд наедине с самим собой, чтобы начать мыслить конструктивно.
  - Кевин полагает, что он и не исчезал, - негромко проговорил он, медленно откидываясь на спинку дивана, - И я хотел бы спросить вас...
  - Подождите! - мужчина, решительно прервав собеседника, прошествовал в комнату и, присев в кресло, располагающееся напротив дивана, где сидел Пол, внимательно всмотрелся в него, - Кто вы? Откуда вы знаете моего сына, по какой причине он рассказал вам нашу семейную тайну? Я не могу ответить на ваши вопросы, прежде, чем вы ответите на мои, мистер... простите, не знаю вашего имени.
  - Галейн, - Цыган тихонько вздохнул и, как-то виновато улыбнувшись, уточнил, - Пол Галейн. Я друг вашего сына, как я уже...
  - Пол Галейн?.. - мистер Хилхэнд немного приподнялся на кресле; во взгляде его появилось недоверчивое изумление, - Вы - Пол Галейн?? Основатель и владелец 'Гало'??? Господи, как мой сын сумел познакомиться с вами?
  Пол мягко улыбнулся, легко пожимая плечами. Столь искренняя реакция, отношение к нему, как к личности далеко не простой, как к человеку высшего сорта, была, без сомнения, приятна мужчине и льстила ему куда как больше, чем приписывание его к цыганскому роду.
  - Ваш сын спас мне жизнь, - спокойно ответствовал он и, не дожидаясь, пока отец молодого человека сполна испытает и осознает гордость за своего отпрыска, продолжил, - И сейчас я бы хотел помочь ему. То, что мне известно о Кеве... пожалуй, объясняется, в первую очередь тем, что я имел неудовольствие лично познакомиться с этим парнем, - он мимолетно коснулся языком все еще заметной, хотя и уже почти исчезнувшей ранки на губе - следа от удара Треса и поморщился.
  Его собеседник тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, прошелся по комнате, останавливаясь возле окна и бездумно глядя в него. Галейн, внимательно наблюдающий за ним, неожиданно уловив в этом поведении нечто знакомое, очень похожее на поведение Кева, мысленно хмыкнул, однако, говорить ничего не стал, ожидая реакции мужчины.
  - Видимо, знакомство с ним и в самом деле не было слишком приятным... - мистер Хилхэнд мотнул головой, и глухо продолжил, - Я должен просить прощения, мистер Галейн. За поведение... моего сына.
  Пол недоуменно моргнул. С его точки зрения, поведение Треса не имело, да и не могло иметь никакого отношения к Кевину, и извинения отца последнего в данной ситуации казались даже несколько странными.
  - Но Кевин...
  - Я говорю не о Кевине, - его собеседник обернулся и, быстро, скупо улыбнувшись, чеканным шагом возвратился в кресло, вновь опускаясь в него, - Послушайте... То, что вы хотите знать, то, что я расскажу вам сейчас, на протяжении долгих лет было нашей самой большой тайной. Кевин... он ничего не знал об этом и, признаюсь, я бы не хотел, чтобы он узнал сейчас. Но если Кев появился вновь, если его существование опять мешает Кевину... - он умолк и, сжав губы, покачал головой, собираясь с мыслями, - Знаете, мистер Галейн, я с большим уважением отношусь как к фирме 'Гало', так и к вам, человеку, ее возглавляющему. Ваше дело очень хорошо характеризует вас, я не сомневаюсь в вашей порядочности, в вашей преданности своим принципам, да и принципы эти мне кажутся вполне достойными. Мой сын может гордиться дружбой с таким человеком, как вы...
  Галейн чуть дернул уголком губ и, неожиданно вспомнив все возводимые на него некогда обвинения, буркнул:
  - Спасибо.
  - Я говорю это не для того, чтобы польстить вам, - мистер Хилхэнд нахмурился, внимательно глядя на гостя, - Я пытаюсь объяснить, что слава бежит впереди вас и я, еще не будучи с вами знаком, уже испытывал к вам, к вашей фирме, абсолютное доверие. И сейчас... я думаю, что кому-то другому эту тайну доверить бы я не смог. Вам же я расскажу, но хочу взять с вас слово. Пообещайте мне, что Кевин ничего... нет, не так. Я понимаю, если ситуация стала настолько острой, что он был принужден довериться вам, если вы были вынуждены прийти ко мне, Кевину, возможно, и самому стоило бы знать всю правду. Но дайте мне слово, что вы поможете ему справиться с этим, принять это, пообещайте, что поможете моему сыну! - глаза мужчины неожиданно подозрительно блеснули, и Пол насторожился. Слез в глазах пожилого человека видеть ему еще на своем веку не доводилось, и зрелище это было, надо признать, довольно тяжелым. Галейн куснул себя за губу, старательно удерживая эмоции под контролем и нарочито хладнокровно кивнул.
  - В этом вы можете не сомневаться, мистер Хилхэнд. Для Кевина, ради Кевина я пойду на все. В конце концов, я ведь уже сказал вам, чем я ему обязан, - он мимолетно улыбнулся и, вновь сцепив руки в замок, всем видом отобразил готовность слушать, внимать даже самой страшной истории.
  - Хорошо, - собеседник его негромко вздохнул и, кивнув, нараспев повторил, - Хо-ро-шо... Знаете, мистер Галейн, я не любитель держать интригу. Ответ на ваш вопрос вы получите сразу, в начале истории, но я прошу вас дослушать ее до конца... - получив согласный кивок, он вновь кивнул сам и, наконец, начал, - Двадцать семь лет назад мы с женой, тогда еще довольно молодые, в чем-то наивные и глупые, узнали радостную новость - через отведенный природой срок нам предстояло стать родителями. Я очень сильно любил, да и продолжаю любить свою супругу, поэтому старался ухаживать за ней, старался обеспечить ей все, что необходимо в этот период женщине... Время шло, и вот на одном из очередных обследований, нам сообщили весть еще более радостную - вместо ожидаемого одного ребенка, она носила под сердцем двоих. Близнецов. Мальчиков... - мужчина глубоко вздохнул и, не обращая внимания на явно потрясенного этим сообщением слушателя, опустил взгляд на собственные руки, продолжая рассказ, - Мы были действительно счастливы, мистер Галейн, счастливы безмерно. Но, очевидно, провидение решило, что счастья нам выпало чересчур много, и решило исправить это... Моей жене подошло время рожать. Все было давно распланировано, она находилась в прекрасном, оснащенном лучшим оборудованием роддоме, все должно было пройти, как по маслу... И вот, в один день, ближе к вечеру, все началось. И тогда же все закончилось...
  В палате она находилась одна, нам это казалось наиболее приемлемым - тишина и спокойствие, как говорят, лучшие друзья для беременной женщины. Однако, желание обеспечить ей наилучшие условия сыграло с нами злую шутку - позвать врачей было некому, ей пришлось вызывать дежурную медсестру нажатием на кнопку возле кровати. Медсестра же оказалась совсем еще неопытной, молоденькой девушкой, она... - рассказчик закусил губу и покачал головой. Воспоминания о случившемся, несомненно причиняли ему боль.
  - Я не буду вдаваться в подробности, простите меня. Медсестра была слишком неопытна и, хотя и пыталась облегчить страдания моей жены, пыталась помочь ей, результат оказался плачевен. Мы потеряли сына. Он умер, не успев появиться на свет, не успев начать жить... - мужчина стиснул руки в кулаки и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, продолжил, - К счастью, подоспевшие, наконец, врачи, успели спасти второго ребенка. Вместо двух детей мы обрели одного, отдали свою любовь единственному сыну и, казалось бы, должны были утешиться этим. Мне известно, что мы не единственные в мире, кому пришлось пройти через подобное испытание и, признаться, я благодарю Бога, до сих пор, что у нас есть Кевин... Он очень хороший мальчик, умный, добрый, я очень горжусь им, да любой отец бы на моем месте гордился! Но, как вы понимаете... - он укусил себя за губу и, помолчав несколько мгновений, продолжил, обращаясь по-прежнему скорее к собственным рукам, чем ко внимающему ему слушателю, - Странности начались едва ли не сразу после его появления на свет. Родившись, дети часто плачут, это считается нормальным, но Кевин не мог успокоиться. Он рыдал, переходя в истерику, захлебываясь слезами, и в результате врачам, взволнованным таким его состоянием, пришлось использовать успокоительные средства, препараты. Несколько дней он пребывал на грани, в любую секунду мог сорваться и вновь начать рыдать... Это было ужасно. Я слышал его плач тогда и, поверьте, у меня просто разрывалось сердце - малыш явно переживал какое-то горе, испытывал безмерную боль. Я тогда спросил, возможно ли такое, что коль скоро он потерял брата, он теперь оплакивает эту потерю. Поначалу меня едва ли не подняли на смех, - люди, работающие в роддоме, уделяли куда как большее внимание физическому, нежели психическому состоянию детей, но, пронаблюдав его несколько дней, призадумались сами. Впрочем, однозначного вывода они так и не сделали, а по прошествии еще некоторого времени я, наконец, получил возможность забрать жену и сына домой.
  Здесь странности продолжились.
  Огромное, как я считаю, количество успокоительных сделало свое дело - Кевин перестал рыдать, превратился в абсолютно нормального, как нам сначала казалось, ребенка, стал улыбаться, радовать нас... В общем, мы решили, что пережитое горе, буде он и в самом деле помнил о нем, уже забылось малышом, и с энтузиазмом занялись его воспитанием. Знаете, характер маленьких детей, как правило, не слишком выражен и заметен - они много спят, просыпаются лишь чтобы покушать... Глаза их чаще бывают закрыты. Но стоит им немного подрасти, как они начинают интересоваться окружающим миром, смотреть по сторонам, изучать родителей, и так далее. Именно в этот период я вдруг стал замечать, что порою глаза моего сына как будто меняли цвет - из светло-зеленых они становились изумрудными, темными, и вместе с глазами менялось и его поведение. Мне трудно сказать сейчас однозначно, что именно он делал иначе, но одно могу сказать точно - я чувствовал, что он другой. Точнее... я чувствовал, что это не он. Не Кевин.
  Поначалу я ничего не говорил жене - она любила сына, постоянно занималась с ним, и я думал, что если уж она не видит странностей в нем, то, должно быть, мне просто кажется. Но чем старше становился Кевин, тем это становилось заметнее и, в конечном итоге, я не выдержал и сказал, пытаясь облечь это в шутку, что порою мне кажется, что у нас не один ребенок, а два. Она взглянула на меня очень серьезно и тихо ответила, что и ей кажется именно так.
  Мы стали наблюдать за сыном, подмечая все большую и большую разницу в его поведении и поведении того, другого, которым он иногда становился. Возможно, увлекшись этим наблюдением, мы и упустили нужный момент, быть может, стоило обратиться к врачам значительно раньше.
  Шло время, летели годы. Кевин был уже не младенцем, а вполне самостоятельным ребенком и, как нам казалось, поведение его стало немного выравниваться. Так продолжалось до тех пор, пока моя жена, убираясь в его комнате, не обнаружила неожиданно брошенную на столе тетрадку, на которой кривым детским почерком было написано 'Дневник встреч'. Коль скоро поведение сына представляло для нас большой интерес и, не скрою, немалое беспокойство, она посчитала своим долгом изучить этот 'дневник', а изучив... пришла в ужас. Там были письма, послания друг другу двух людей, детей... двух личностей, живущих в одном теле. Даже почерки их различались, было видно, что ответы на послания Кевина писал кто-то другой! Кто-то, кто называл себя Кевом.
  Когда мы показали эту тетрадь специалисту, когда рассказали всю историю с самого начала, он многое объяснил нам, такое, от чего просто волосы вставали дыбом. Если верить ему, выходило, что у нас и в самом деле было два сына. Кевин и Кев, окрестивший себя сам, коль скоро мы не дали ему имени. У близнецов, говорил нам врач, бывает очень сильная связь, связь психологическая, они очень четко чувствуют друг друга, не могут друг без друга жить. Когда тот младенец, Кев, как знали мы теперь, погиб, Кевин почувствовал это. Истерика, продолжавшаяся несколько дней, не была случайной - малыш оплакивал гибель брата. Но, или он так сильно желал, чтобы Кев был жив, или, что не менее вероятно, так сильна была жажда жизни у самого Кева, что его сознание, можно сказать, его дух, он сам воплотился в своем брате, начал жить в его теле.
  Мы спросили, что нам делать и, разумеется, получили ответ - лечить сына. Кев, будучи отдельной личностью, совсем другим человеком, мог, сам того не ведая, причинить вред брату, который, как было видно из записей в тетрадке, был к нему очень сильно привязан. Впрочем, я не стану лгать, и сам Кев определенно питал к брату очень нежную приязнь, находил для него слова поддержки, утешал и ободрял.
  В какой-то момент я испытал сомнение. Кевин потерял брата, еще будучи новорожденным младенцем, и вновь обрел его, став немного старше. Так будет ли правильным вновь заставлять мальчика переживать такое горе, вновь отнимать у него родную душу?
  Однако, врач объяснил мне, что, увы, это необходимая мера. Кевин - ребенок, он не понимает всей опасности своего состояния, но мы, взрослые, его родители, должны это сознавать. Кев, говорил он, очень сильная личность. Если он сумел воплотиться в своем брате еще будучи младенцем, то неизвестно, чего ждать от него в будущем. Может случиться даже, что в конечном итоге, он сумеет подмять брата под себя, практически уничтожить его, заняв полностью его место...
  Конечно, мы испугались. Технически Кев был нашим сыном, однако, фактически, мы не знали его, он был нам чужим, и терять Кевина, разумеется, ни мне, ни моей жене не хотелось. Мы начали лечить его. Долгих четыре года продолжалась эта эпопея, мы обращались к самым разным врачам, обошли безмерное количество специалистов... И, наконец, экспериментальный метод одного из них, таблетки, которые мы заставляли сына пить, сработал. Кев исчез, действительно исчез, мы не верили своему счастью! Но Кевин был подавлен. Он не знал о том, что Кев - это его родной брат, об этом не говорили ему ни мы, ни он, но потеряв такого близкого друга, очень сильно переживал. Мы стали занимать его разными кружка́ми, секциями, придумывали различные развлечения, и постепенно, постепенно образ Кева изгладился из его памяти. Кевин вырос, выучился на врача, теперь работает на 'Скорой помощи', помогает людям... Мы думали, что гроза прошла и больше не вернется. А теперь приходите вы, и говорите, что Кев по-прежнему существует?
  - Да, - Галейн кивнул и, на миг сжав губы, медленно повел головой из стороны в сторону. Осознать и принять историю, сообщенную ему только что, вот так вот сразу, было непросто, но времени на раздумья у него явно не было. Приходилось поступать так, как он некогда советовал Кевину - просто принимать новую информацию, как факт, верить в нее безоговорочно, не пытаясь оспаривать. Да и как можно было бы оспорить такое?..
  - Кевин рассказывал мне кое-что из того, о чем сообщили вы, - продолжил он после некоторого раздумья, - Совсем недавно мы говорили с ним о том, что раздвоению личности должен предшествовать какой-то шок, психологическая травма, а я говорил, что он может просто не помнить того, что пережил когда-то... Выходит, что я был прав. Что же... мистер Хилхэнд, я бы очень не хотел травмировать вас еще больше, то, что Кев по-прежнему существует, итак стало для вас шоком, я вижу. Но, знаете... Мне кажется, что вам лучше бы знать всю правду о том, кем стал ваш второй сын. Скажите... - он задумчиво куснул себя за губу и, набравшись решимости, чуть склонил голову набок, - Вы слышали о Тресе?
  - Тресе? - мистер Хилхэнд непонимающе нахмурился, явственно отвлекаясь от мрачных воспоминаний, - Да, я что-то... Ах, да-да, говорят, что он держит в своих руках весь город. Я слышал, его считают одним из самых опасных людей, он вроде бы возглавляет весь криминальный конгломерат. Да, мне доводилось иногда слышать о нем. Но причем здесь... - осознание, словно молнией ударив несчастного отца, отразилось на его лице, заливая его смертельной бледностью, заставляя дрожать губы, - Н... не может быть...
  - Увы, - Пол мрачно улыбнулся, виновато опуская взгляд, - Относительно недавно мои интересы пересеклись с интересами Треса. В результате некоторых событий, уже после моего знакомства с Кевином, я, как уже говорил, имел сомнительное удовольствие познакомиться с другой частью его 'я', той частью, что называет себя Кевом, но другим велит именовать себя Тресом.
  - Мой сын - преступник... - мужчина поднял задрожавшие руки и стиснул ими собственные волосы, - Или не мой сын... Могу ли я считать сыном ребенка, парня, с которым даже никогда не разговаривал?..
  - Может быть, это и к лучшему, что не разговаривали, - Галейн тихонько вздохнул и, изо всех сил желая отвлечь собеседника от столь безрадостных размышлений, внимательно на него взглянул, - А что же та медсестра?
  Отец Кевина, действительно отвлекаясь, непонимающе тряхнул головой, поднимая глаза на мужчину.
  - Какая медсестра?..
  - Ну, та, что была виновна в гибели Кева, - мужчина на секунду запнулся. Говорить про погибель живого, по факту, человека, было несколько странно.
  - Что с ней стало?
  - Кажется, она была уволена, - мистер Хилхэнд равнодушно пожал плечами, - Я не знаю, я не вдавался в подробности ее дальнейшей судьбы. Конечно, мне хотелось наказать виновницу смерти моего сына, но, знаете... тогда нам было все-таки не до этого. Скажите, мистер Галейн... Вы ведь собираетесь сообщить Кевину о том, что я рассказал вам сейчас?
  Пол поднялся на ноги и, как давеча его собеседник, медленно прошелся по гостиной, останавливаясь возле окна и засовывая руки в карманы. Ответ на заданный вопрос был для него очевиден, однако же, отцу молодого фельдшера следовало преподнести его как можно мягче.
  - Знаете, мистер Хилхэнд... - задумчиво вымолвил он наконец, - Кевин за последнее время успел познакомиться не только со мной, но и с моей сестрой. И когда мы с ней вдвоем стали убеждать его отправиться к психиатру сейчас, чтобы избавиться от Кева раз и навсегда, он... отказался. Он сказал, что Кев - это живой человек, мыслящий, чувствующий, действующий, что 'избавиться' от него будет равносильно убийству, а убить кого-то он не может. Если я скажу ему, что Кев - его родной брат, это, конечно, только упрочит его в этом мнении, но... - он обернулся и, вытащив руки из карманов, развел их в стороны, виновато улыбаясь, - Мне почему-то кажется, что молчать в такой ситуации я не имею права. Кевин должен знать, что в его сознании поселился не просто какой-то абстрактный мерзавец, преступник, пугающий всех вокруг, но родной для него, не желающий ему зла, человек. Хотя в последнем я уже не уверен...
  - Вы думаете, Кев может навредить брату? - мистер Хилхэнд напряженно стиснул подлокотники кресла, вглядываясь в собеседника почти испуганно.
  - Я не знаю его целей, - последовал достаточно обтекаемый ответ, и Пол покачал головой, - Но, честно сказать, сомневаюсь, чтобы они были благородными...
  
  ***
  Солнце, по-весеннему свежее и яркое, разогнав румяными боками облака, уверенно воцарилось на небе, озаряя округу теплым светом.
  Пол Галейн, покинувший дом родителей Кевина в не самом радужном и, надо заметить, весьма растрепанном настроении, поднял голову и, прищурившись на дневное светило, тихонько вздохнул. Легкая куртка, которую он не снимал и находясь в доме, внезапно показалась невыносимо жаркой, и мужчина, бросив взгляд на припаркованный через дорогу автомобиль, решительно стянул ее, закидывая на плечо. Садиться в машину и отправляться к Кевину, сообщать ему обо всем, что узнал, не осмыслив хорошенько полученной информации, не хотелось.
  Цыган, уже начиная неспешный путь по дорожке, ведущей от дома в сторону проезжей части, задумчиво огляделся, ища глазами место, где можно было бы или прогуляться, размышляя о сущем, или хотя бы просто посидеть с теми же целями.
  Зацепившись взглядом за распахнутые ворота, за которыми виднелся постепенно начинающий зеленеть массив городского парка, мужчина улыбнулся и уверенно направился к нему. Это место, вне всяких сомнений, идеально подходило для глубоких раздумий и осмысления узнанной информации.
  Проходя через ворота, Пол вздохнул. На ум ему снова пришел мистер Хилхэнд, вежливо, но настойчиво выставивший его из дома под предлогом того, что ему нужно побыть одному. Конечно, для бедного отца известия незваного гостя тоже стали весьма и весьма неожиданным и не менее неприятным сюрпризом, конечно, ему тоже требовалось время на осмысление, но... Галейн мимолетно покачал головой, ступая на небольшой, но достаточно широкий мостик, перекинутый через узкий ручеек, и глядя себе под ноги. Оставлять пожилого человека в таком состоянии одного ему было несколько неприятно. Разумеется, вряд ли мистер Хилхэнд совершит какую-нибудь глупость, он производит впечатление человека вполне разумного, да и, в свете узнанного, довольно сильного. Однако, в его возрасте уже могут существовать некоторые проблемы со здоровьем, которые от шока вполне способны усугубиться.
  Вспомнив о собственных проблемах со здоровьем, могущих усугубиться и от шока, и от физиологического стресса, да и вообще от всего происходящего, Пол тихонько вздохнул и, машинально посмотрев на свои руки, несколько раз сжал и разжал их. Трястись они пока не начинали, что, безусловно, не могло не радовать, но, если все продолжится в таком же духе...
  - Привет, Пол.
  Знакомый, но до удивительного спокойный, хладнокровный и, вместе с тем - издевательски-насмешливый голос заставил мужчину отвлечься от собственных размышлений и оглядеться.
  На парапете моста, до середины которого как раз дошел Галейн, в довольно расслабленной позе восседал, болтая ногами в высоких ботинках, облаченный в легкое весеннее пальто бесконечно знакомый молодой человек.
  Цыган, который за собственными мыслями не сразу уловил странную интонацию парня, непонимающе нахмурился.
  - Кевин? Но что ты здесь... мы же договаривались!
  Молодой человек разочарованно прищелкнул языком и, сцепив руки в замок, покачал головой, изображая на лице совершенно неискреннее огорчение.
  - Мы ведь с тобой уже это проходили, Пол. Или мне еще раз ударить тебя, чтобы ты вспомнил, как меня зовут?
  Наверное, разразись сейчас среди ясного неба молния и угоди она прямиком в Галейна, он и то не поразился бы больше. Медленный выдох сквозь сжатые зубы, сопровождаемый тихим шипением, дался мужчине далеко не без труда; видеть пред собою человека, еще несколько минут назад бывшего предметом занимательнейшей беседы, оказалось для его нервной системы и в самом деле сильным испытанием.
  - А что здесь делаешь ты? - он сдвинул брови, не сводя взгляда с собеседника, небезосновательно подозревая того в самых дурных поступках и мыслях.
  Кев безмятежно пожал плечами.
  - Хотел быть первым, кто узнает результаты твоей беседы с моим отцом.
  Пол нервно облизал губы, торопливо просчитывая возможные варианты ответа. Подтвердить предположение Треса, не удивляясь его словам об отце? Ответить на незаданный вопрос? Или же, напротив, сыграть в дурачка, изумиться до крайности случайной, казалось бы, фразе? Кажется, Шону Рэдзеро в прошлый раз похожая игра удалась с блеском, в нее поверил даже Кевин... Может быть, его брат тоже поймается на этот трюк?
  Мужчина поспешил вновь натянуть на лицо маску самого искреннего недоумения и, стараясь достичь максимального эффекта, часто-часто заморгал.
  - Твоим... - закончить он не успел.
  Кев, презрительно сморщившись, воздел руки в воздух, раскрытыми ладонями к собеседнику, и немного развел их в стороны.
  - Ради всего святого, Цыган! Притворяться ты не умеешь совершенно, поэтому брось эти жалкие потуги. Я ведь, если ты запамятовал, не идиот. Сначала ты говоришь Кевину, что отправишься к его родителям, дабы расспросить их обо мне, а затем покидаешь их дом с совершенно ошарашенным видом, и идешь бродить в парк, чтобы поразмыслить... Или, может, у тебя начались проблемы с памятью и ты успел забыть, что мне известно все, что знает мой брат? - при последних словах изумрудно-зеленые глаза насмешливо сузились, и Пол, окончательно убедившись, что разыгрывать неведение дальше бессмысленно, немного ссутулил плечи, мрачнея.
  - Пожалуй, назови я тебя тогда его братом-близнецом, я бы не ошибся, - негромко промолвил он, вспоминая свое прошлое общение с этим парнем, попытки угадать, кем он является на самом деле, и на доли секунды опуская взгляд. Надолго отворачиваться от собеседника позволить себе мужчина не мог - слишком уж непредсказуем и опасен мог оказаться этот собеседник.
  Трес криво ухмыльнулся и, закусив губу, безмятежно пожал плечами.
  - Пожалуй. Но я все равно не подтвердил бы этого... - он очаровательно улыбнулся и, понизив голос, будто сообщая великую тайну, продолжил, - Не люблю раскрывать все карты сразу.
  - Предпочитаешь, чтобы карты раскрыл кто-то другой за тебя? - Галейн хмыкнул и, поправив закинутую на плечо куртку, попытался принять как можно более вызывающую позу. На Кева впечатления это не произвело. Он улыбнулся уголком губ и, легко кивнув, немного приподнял подбородок, снова сцепляя руки в замок.
  - Именно. Я люблю игры в догадки и думал, что тебе это известно.
  Пол переступил с ноги на ногу и, насмешливо прищурившись, чуть склонил голову набок.
  - То есть, выходит, что об истинных причинах твоего появления здесь я должен догадаться сам?
  Молодой человек задумался, казалось бы, вполне искренне и, подняв глаза к небу, даже чуть приоткрыл рот, словно бы не находя слов для наиболее емкого и ясного ответа. Небо, видимо, вняло его страданиям, потому как, посмотрев на него около трех секунд, Трес медленно опустил взгляд и уверенно мотнул головой.
  - Ммм, нет. Увы, нет. Скажу честно, Галейн - я придерживаюсь достаточно высокого мнения о твоих умственных способностях, однако... оно не настолько высоко, чтобы я допускал возможность верной догадки с твоей стороны. Тем более, в этой ситуации... - он неожиданно посерьезнел и, вглядевшись в собеседника пристальнее, едва заметно улыбнулся. В улыбке этой отразилось нечто такое, что даже у видавшего виды Пола по коже невольно поползли мурашки.
  - Ты хороший друг моего брата, поэтому я не хочу обижать тебя, правда. Я просто хочу тебя предупредить - не стой на моем пути, Цыган, - изумрудные глаза сверкнули пламенем, едва ли не столь же опасным, как то, что зачастую можно было увидеть в глазах Рэдзеро, - Я в любом случае получу желаемое, ты мне не помеха, поверь... Но расстраивать Кевина твоей смертью мне бы не хотелось, поэтому будь благоразумен, - Кев быстро, очень невинно и добро улыбнулся, а мужчина помрачнел еще сильнее, чем прежде. Предупреждения Треса надо было равнять с угрозами, относиться к ним иначе было бы крайне недальновидно и глупо, что могло, в свой черед, стать причиной весьма нежелательных последствий. Недооценивать такого человека, каким был, каким стал брат Кевина, было откровенно опасно.
  - Без моей крови шкатулку ты не откроешь, - уловив в своем голосе откровенно упрямые нотки, Пол немного наклонил голову, глядя на собеседника исподлобья, усиливая и упрочивая должное впечатление.
  - Вот поэтому я и прошу - будь благоразумен, - собеседник мужчины вновь мягко улыбнулся и даже слегка развел руки в стороны, на несколько мгновений их расцепляя, - Помоги мне достать Перчатку, и отойди в сторону, Пол. Мое желание, поверь, куда сильнее и, увы, важнее твоего. За его исполнение я буду бороться до конца... - в последних словах прозвучала ничем не прикрытая угроза, и Галейн, ощутив приступ здоровой злости, медленно втянул воздух, приказывая себе успокоиться.
  - Ах, ну, разумеется... - слова давались мужчине с некоторым трудом, держать себя в руках едва получалось, - И каково же оно, позволь узнать? Хотя нет, погоди-ка! - он прищурился и, дернув плечом, на котором по-прежнему удобно лежала снятая куртка, ядовито продолжил, - Раз ты так любишь играть в догадки, угадаю сам - ты хочешь избавиться от Кевина. Верно? - ярость, так старательно сдерживаемая им, вновь всплеснулась в душе, отражаясь на лице и заставляя последнее потемнеть. Последнее слово, вопрос, Галейн процедил сквозь плотно сжатые зубы, и это, казалось, произвело на его собеседника впечатление куда как большее, нежели все прочие речи, заставляя, избегая ответа, перевести взгляд куда-то вдаль, на обнаженные пока еще, лишь едва-едва подернутые зеленоватой дымкой деревья. На лицо его набежала смутная тень.
  Пол, заметив это, негромко хмыкнул. Судя по всему, слова его задели какие-то струны в душе, казалось бы, абсолютно бездушного человека, всколыхнули давно спящую совесть, и это следовало упрочить.
  - Он ведь твой брат, - Цыган слегка покачал головой, - Самый родной, самый близкий человек, ближе у тебя никого даже не может быть! Ты живешь в его теле, всю жизнь отравляешь его существование, используешь его и при этом так ненавидишь, что готов убить?! - ощутив, что снова начинает закипать, мужчина велел себе этого не делать, - Я... Да у меня просто в голове это не укладывается! А ведь Кевин, даже не зная, кто ты, сказал, что никогда бы...
  - Заткнись, - злобное шипение сквозь сжатые зубы, столь непохожее на обычный спокойный и уверенный голос этого парня, заставил его и вправду умолкнуть, растерянно моргнув.
  Кев медленно соскользнул с парапета и резко шагнул вперед, немного надвигаясь на своего собеседника. Лицо его было бледно; в глазах пылала ярость.
  - Что ты знаешь обо мне и о нем, Галейн? С чего ты взял, что я желаю ему смерти? Родному брату, 'ближе которого у меня никого не может быть'! - он криво ухмыльнулся, повторяя слова мужчины, - Кто ты такой, чтобы судить о нашей с ним близости? Ты, не имеющий ни родных братьев, ни сестер, ты, не могущий даже предположить, что значит иметь брата-близнеца! Это... Это не просто родственные узы, Пол, эта связь куда как глубже - это одна душа, помещенная в два тела! А у нас с Кевином одно тело на двоих, наши две души - две разные души! - живут в одном теле, ты можешь себе это хотя бы вообразить?! Я не могу ненавидеть его, я люблю его, всей душой и всем сердцем, он мой брат, мое второе 'я', мое отражение! Да я... я бы жизнь отдал за него!.. - он внезапно задохнулся и, вновь отступив к парапету моста, продолжил уже тише, бледнея еще больше, хотя, казалось бы, больше было некуда, - И я отдаю ее ему, каждый день, каждый час, капля за каплей... Я отдал ему двадцать шесть лет своей жизни, я был и остаюсь лишь тенью его существования... А ты винишь меня, ты осуждаешь меня, ничего не зная о том, что связывает меня с братом! Скажи-ка мне, Пол, - Кев прислонился к каменным перилам позади и, скрестив руки на груди, презрительно прищурился, - Ты умирал когда-нибудь?
  Галейн, совершенно ошеломленный этим внезапным всплеском, этим взрывом эмоций, как-то совсем нетипичным для того Треса, которого он знал, которого видел некоторое время назад в комнате на втором этаже особняка, приоткрыл рот, пытаясь сообразить, что и как ответить. Вопрос был довольно неожиданным, и к тому же не совсем однозначным - возможно, Цыгану и доводилось когда-то начинать умирать, но до конца это он, по счастью, ни разу не довел. Поэтому, как ответить, понять было трудно.
  - Я... - тем не менее, неуверенно начал мужчина, однако, собеседник не стал его слушать.
  - Разумеется, нет, - холодно продолжил он, кажется, даже не заметив попытки со стороны Пола ответить на заданный вопрос, - Нет, Галейн, ты не умирал... Даже когда Рэдзеро избил тебя, когда ты валялся в полубессознательном состоянии, ты не был мертв, ты даже не был на пороге смерти, - он на секунду умолк, а затем неожиданно очень спокойно и в то же время очень холодно улыбнулся, - А вот я умирал. Ты знаешь, людям обычно не свойственно помнить то, что они пережили в младенческом возрасте, события того периода их жизни не хранятся в памяти... Но существуют вещи, забыть которые просто невозможно. И я помню... - парень поднял голову, адресуя свои слова скорее небу, - Я помню, как сильно хотел жить, пожалуй, ничуть не меньше, чем хочу сейчас. Я помню мимолетную радость, а потом боль и осознание того, что жить я не буду... Я помню, как испугался брат, - голос рассказчика стал мрачным, сам он как-то поник, опуская голову вновь, - И как я не хотел, чтобы он боялся. Помню, как хотел быть рядом с ним, чтобы защитить его от всего, и как взял его за руку... И помню, что почувствовал - я рядом. После этого я, должно быть, успокоился, потому что большего моя память не сохранила. Я не хочу, чтобы Кевин снова пережил это, Пол, - Кев вскинул голову, и глаза его сверкнули гневно и отчаянно, - Не хочу, чтобы он вновь испытал боль от потери брата, и... Не хочу опять пережить это сам. Я не хочу умирать, Пол, я хочу жить!
  - Но я тоже, - голос Галейна прозвучал несколько растерянно, подоплека слов собеседника была ему ясна, ибо ни о чем другом, кроме Перчатки Соломона, кроме исполнения самого заветного и горячего желания, речь, казалось, идти сейчас просто не могла. И, тем не менее, даже сознавая некоторую справедливость слов Треса о том, что его желание должно бы превалировать над желаниями Пола, поступиться своими интересами мужчина не мог.
  - Я понимаю, что ты хочешь сказать... Кев, - медленно, осторожно подыскивая слова, продолжил он, - Понимаю твое желание, но пойми меня и ты! Для меня Перчатка значит не меньше, чем для тебя, я тоже хочу жить! И если твоя жизнь в любом случае продолжится, то я...
  - Нет.
  Прерванный на половине мысли, мигом потерявший ее, Цыган невольно умолк и непонимающе сдвинул брови. Коротенькое слово, брошенное молодым человеком, не объясняющее ничего, только дающее новые вопросы, вызвало в его душе еще большую растерянность.
  - Нет?
  - Нет... - Кев медленно покачал головой и, опустив взгляд на собственные ботинки, оперся ладонями о парапет позади, - Я не буду жить 'в любом случае', как ты выразился, Цыган... Я умираю, - не поднимая головы, он бросил на недоумевающего и явственно ошарашенного собеседника внимательный взгляд и вновь опустил глаза, - В последнее время... Ты умный человек, Пол Галейн, ты не мог не заметить, что я стал более активно искать Перчатку. Но не думаю, что тебе известны причины этого. Поэтому я сообщаю их тебе, сообщаю ее, причину, самую важную и главную, - парень выпрямился, снова приподнимая подбородок и глаза его решительно сверкнули, - Я умираю, Пол. Я всегда знал, что однажды это произойдет, что когда-нибудь моих сил станет недостаточно, чтобы противостоять брату... Я отдаю ему свою жизнь, и он становится сильнее, он все чаще и все дольше может управлять нашим общим сознанием, нашим телом, а я все реже получаю возможность, так сказать, выходить на поверхность. Вскоре... не знаю точно, через какой временной промежуток, но я исчезну. Меня не будет. Все, что, быть может, останется от меня - жалкая тень воспоминаний Кевина, и не более того, а я хочу жить! - он стиснул руками край парапета; в изумрудных глазах вспыхнуло полубезумное, обжигающе горячее пламя, - Я хочу жить, Пол, я хочу остаться в этом мире, на этой земле! Пусть даже и в теле своего брата, но я хочу продолжить свое существование!
  - Я тоже... - попытался, было, вставить мужчина, но собеседник, на мгновение скривившись, вновь отрицательно покачал головой.
  - Ты и будешь жить. Помни: знания Кевина - мои знания, мне известно о твоей болезни столько же, сколько известно ему. Это очень неприятное заболевание, но на продолжительность жизни оно влияния не оказывает, лишь на ее качество. Да и то, если принимать нужные лекарства, придерживаться рекомендаций врачей, можно прожить очень долго и жизнь вести вполне полноценную. Ты хочешь вылечиться, это объяснимо, Пол, но ты можешь справиться с этим и без Перчатки! У меня же надежды нет. Нет лекарств, которые могли бы помочь мне, нет ничего и никого, кто спас бы меня от скорой и верной смерти! Я прошу тебя - отойди в сторону, дай мне получить то, что я хочу!
  На некоторое время повисло молчание. Кев ждал ответа собеседника - молодой, взволнованный парень, безмерно не желающий умирать, совсем не похожий на страшного и опасного, 'великого и ужасного' преступника; Пол думал. Он не был бездушен, был вполне способен проявлять сочувствие и, хоть и ожесточился немного после тюрьмы, все-таки продолжал оставаться благородным и добрым человеком. Человеком, которому трудно было устоять, когда парень, юноша на семь лет младше самого Галейна умолял не отбирать у него надежду на жизнь. Но при этом червячок сомнения подтачивал убеждения мужчины, благоразумие напоминало ему, с кем он беседует, и он колебался, не в силах дать однозначный ответ.
  - Ты говоришь очень горячо... - наконец неспешно начал он, предпочитая смотреть при этом все-таки не на собеседника, - Очень искренне и проникновенно. Не стану врать - твои слова находят отклик в моей душе, в моем сердце, но... - Пол внимательно глянул на замершего перед ним парня, - Если бы ты был просто братом Кевина, просто Кевом, как ты называешь себя, возможно, я бы отнесся к твоей просьбе иначе. Но ты Трес! Жестокий человек, опасный преступник, которого боятся все и везде... Ты просишь позволить тебе жить, но скольких человек ты сам отправил на смерть? Знаешь, Шон мне говорил как-то, что не убивает невиновных, лишь карает тех, кто сам отнимает жизни... Удивительно, что он до сих пор не убил тебя. И, думаю, если бы на моем месте был он...
  Губы Кева скривила жестокая, полная горькой насмешки, презрительная ухмылка. Слушать дальнейших слов собеседника он не желал, посему, вскинув руку в останавливающем жесте, немного расправил плечи, предпочитая сразу же дать ответ.
  - Но он не на твоем месте, Пол. Что ж... Значит, наша борьба за Перчатку принимает несколько иное направление. Теперь это будет бой не на жизнь, а на смерть... - изумрудные глаза опасно сверкнули, и Галейн как-то рефлекторно сделал шаг назад, морально готовясь защищаться. Впрочем, нападать собеседник даже не планировал.
  - Хорошо. Я не буду больше отнимать у тебя время, Пол. Только, знаешь, что... Расскажи обо всем Кевину, - ухмылка Треса трансформировалась в легкую улыбку, полную мягкой, грустноватой насмешки, - Ты ведь итак планировал известить его о том, кто я, не правда ли? Что ж, извести. Только не забудь рассказать ему все, до конца, сообщить, что я на протяжении двадцати шести лет по капле отдаю ему свою жизнь, сказать, что вскорости меня не станет, и - обязательно! - о том, что ты не уступишь мне то, что может подарить мне жизнь. Расскажи... и посмотрим, что он ответит.
  Больше говорить молодой человек ничего не стал. Лишь резким движением отстранился от парапета и, развернувшись вокруг своей оси с такой скоростью, что полы легкого пальто немного взметнулись в воздух, быстро зашагал прочь от своего совершенно потрясенного состоявшимся разговором собеседника.
  
  ***
  - Насыщенный денек, - бормотнул себе под нос Пол, садясь в машину и несколько раздраженно кидая куртку на пассажирское сидение. Культурно вешать ее на предназначенный для этого крючок за сидением водителя ему почему-то не хотелось.
  Впрочем, и мыслей подобного рода у мужчины в данный момент не возникало - все они были поглощены только что произошедшей беседой, да вариантами дальнейшего развития событий и, как следствие, собственного поведения.
  Он сел в автомобиль - прекрасно, значит, ему нужно куда-нибудь поехать. Но куда? К кому? Кевина дома сейчас по понятным причинам нет и когда он теперь вернется - совершенно неизвестно, поскольку непонятно, как долго хватит Тресу сил удерживать контроль над его телом. Возвращаться к себе домой не хотелось ввиду стопроцентно гарантированного одиночного времяпровождения там. Конечно, до начала всех этих безумных событий он привык жить один, и, в общем и целом, одиночество никогда не казалось ему чем-то плохим или неправильным... но сейчас ситуация обстояла совсем иначе.
  Слова Треса мучительно хотелось хоть с кем-нибудь обсудить, обдумать их вслух и на пару, но с кем делать это, решить было довольно непросто.
  Пол откинулся на спинку сидения, в раздумье постукивая по рулю кончиками пальцев. С кем-то срочно требовалось поговорить, но с кем? Кевин, как уже упоминалось, в данный момент был недосягаем. Вариант вернуться к его отцу и вновь трепать пожилому человеку нервы разговорами о Кеве даже не рассматривался. Энни в качестве собеседницы в таком деле, по мнению мужчины, не подходила - вмешивать, втягивать сестру во все происходящее желания не возникало абсолютно.
  В голове вспыхнуло имя, пожалуй, единственное из всех оставшихся. Имя человека, которого он некогда почитал за своего лучшего друга, человека, которым восхищался, которого чуть ли не боготворил... человека, который предал его, обманул, того, кто никогда не считал его на самом деле другом, а совсем недавно и вовсе стал причиной его длительного пребывания в больнице.
  Шон Рэдзеро.
  Галейн тяжело вздохнул и уверенно повернул ключ в замке зажигания. Вслушался в ровный звук мотора и, не раздумывая более, надавил на газ.
  Где живет Шон, он знал. Давно, еще тогда, когда, выйдя из тюрьмы, он выяснил, благодаря кому попал туда, Цыган велел своим подручным отыскать Рэдзеро, найти его во что бы то ни стало, напрочь забыв о том, что Диктор умеет хорошо заметать следы. Рассказывая эту часть истории Кевину, Пол немного приврал, не желая расписываться в собственных слабостях, сказал, что даже не пытался отыскать Шона, обманул даже самого себя, но сейчас, направляясь к дому последнего, невольно возвращался мыслями в прошлое, в такое, каким оно было на самом деле.
  Тогда, несколько лет назад, он все-таки отдал приказ отыскать подставившего его парня и, поручив это дело, как он считал, весьма надежным людям, занялся восстановлением фирмы. Опыт управления большой компанией у мужчины уже имелся, поднимать 'Гало' теперь надо было не совсем с нуля, и дело пошло, постепенно вновь становясь на ровную дорогу и отвлекая его от посторонних мыслей. И вот, когда он совершенно увлекся своими делами и заботами, напрочь забыв о том, что произошло в прошлом, подручные сообщили, что обнаружили Рэдзеро. Пол растерялся, однако, скрыв это, кивнул и поблагодарил за помощь.
  Получив адрес молодого человека, он несколько дней колебался, не в силах решить, как же поступить теперь с узнанной информацией. Запал прошел, злость исчезла, осталась в прошлом, желания мстить больше не было. Будучи человеком довольно незлопамятным, Галейн теперь помнил только хорошее и, даже сознавая, что оказался лишь игрушкой в ловких руках Диктора, все равно испытывал благодарность за то, что он скрасил его серые будни в тюрьме.
  Прошла неделя, прежде, чем он принял решение.
  Пол вздохнул и, свернув на нужную улицу, мрачно усмехнулся. Он помнил, как приехал к нужному дому тогда, давно, как стоял, прислонившись к машине, напротив нужного подъезда, и как действительно увидел знакомого до боли блондина, легким шагом идущего вдоль дома. Он смотрел на него, и не знал, что делать, путаясь в собственных чувствах. Шон же, окинув мимолетным взглядом двор, заметил старого приятеля и, широко, остро, как он умел, улыбнувшись, подмигнул ему. А через несколько секунд исчез в подъезде.
  Галейн поморщился и, резко дернув руль влево, едва не влетел в мусорный бак, тихо чертыхаясь.
  С тех пор Шона он не видел, к дому его более не приближался, однако, адрес запомнил накрепко. И почему-то не испытывал ни малейших сомнений в том, что место жительства Рэдзеро менять не стал. В конечном итоге, - размышлял мужчина сейчас, - бывшего товарища по камере угрозой Диктор безусловно не считал, так зачем бы ему было пытаться скрыться?
  Он остановил автомобиль на том же самом месте, что и несколько лет назад и, покинув его, прислонился боком к закрытой дверце, задумчиво созерцая подъезд. Чувство дежа-вю, омерзительное в своей закономерности, накрыло мужчину с головой и, вполне сознавая, что за прошедшее время могло произойти немало перемен, он, тем не менее, почему-то ожидал повторения прошлых событий.
  Самым удивительным, пожалуй, было то, что события эти и в самом деле повторились, настолько четко и подробно отражая прошлое, что Цыгану на миг пришла в голову совершенно абсурдная мысль, что Шон специально подстроил все это.
  Все было точно так же, как и несколько лет назад: светило яркое солнышко, где-то за спиной резвились дети, звон их голосов разносился над двором. Пол стоял, прислонившись к собственной машине и, не сводя взгляда с подъезда, чего-то ждал. А затем, по прошествии всего лишь нескольких минут, случайно скользнув глазами вдоль дома, увидел приближающуюся к нему знакомую высокую фигуру, точно так же, как и тогда... И как тогда, на мгновение замер, не в силах решиться на какое-либо действие.
  Но все-таки на сей раз ситуация была иной.
  Галейн глубоко вздохнул и, усилием воли выдергивая себя из воспоминаний, немного приподнял подбородок, делая один-единственный решительный шаг вперед.
  - Шон!
  Рэдзеро, действительно спокойно идущий вдоль дома, несколько задумчивый, бросающий порою быстрые взгляды на перстень на своей руке, удивленно огляделся и, заметив обращающегося к нему мужчину, недоверчиво нахмурился.
  - Пол? Довольно неожиданная встреча, - он окинул быстрым взглядом проезжую часть, отделяющую места для парковки автомобилей от тротуара и, убедившись в отсутствии движущегося транспорта, легким шагом пересек ее, приближаясь к внезапному визитеру и чуть заметно усмехаясь, - А я-то полагал, что ты не рискуешь приближаться к моему дому.
  Для Пола, напряженного, настороженного, заранее ожидающего от старого знакомого только плохого, эта фраза, в сути своей довольно невинная, прозвучала как оскорбление. Он недовольно хмыкнул и, сунув руки в карманы, повернулся к собеседнику боком, поднимая делано равнодушный взор к небесам.
  - Пришлось рискнуть, - в голосе его смутно проскользнули нотки недовольства, однако, мужчина попытался их скрыть, - Обстоятельства вынудили, знаешь ли.
  - Вот как... - Шон, как раз подошедший достаточно близко, окинул его задумчивым взглядом и, широко улыбнувшись, быстро провел языком по нижнему краю верхнего ряда зубов, - Как вижу, обычная одежда делает тебя менее вежливым. Ты бы мог хотя бы поздороваться, - слова эти сопроводил жест: протянутая для пожатия рука.
  Пол, в общем-то, совершенно не ожидавший такого, воспринимающий Рэдзеро скорее как старого доброго врага, неуверенно глянул на его раскрытую ладонь, затем, удивленно моргнув, перевел взгляд на лицо. Блондин молчал, ожидая его реакции. Мужчина вновь опустил взгляд на приветливо протянутую ему руку и, действуя довольно нерешительно, сомневаясь в каждом своем мимолетном движении, осторожно вытащил собственную руку из кармана, скрепляя приветствие рукопожатием.
  Хватка у Шона была сильной, и Цыган, отметив для себя, что слабее Рэдзеро за прошедшее время явно не стал, в чем он, в общем-то, уже имел возможность убедиться, мысленно вздохнул. Все-таки, общаясь с этим парнем, надлежало соблюдать определенную осторожность. Вновь попадать на больничную койку мужчине не хотелось.
  - Итак, - парень разорвал рукопожатие и, скрестив руки на груди, вопросительно приподнял бровь, - Что же за обстоятельства вынудили тебя искать встречи со мной? Или ты окликнул меня исключительно для того, чтобы сообщить, что оказался здесь случайно?
  Пол дернул уголком губ, изображая улыбку и, опять сунув освободившуюся руку в карман, снова задумчиво воззрился на небо.
  - Тюрьма, должно быть, и в самом деле как-то по-особенному сближает людей... - медленно и размеренно проговорил он, а затем, неспешно опустив голову, обратил взгляд на спокойно слушающего его блондина, - Ты предал меня. Обманул, подставил, из-за тебя я попал в тюрьму. А после, совсем недавно, накачав транквилизатором, ты избил меня до полусмерти и, не дав толком вылечиться, похитил из больницы, - он примолк, пытаясь рассмотреть в холодных голубых глазах хотя бы намек на уколы совести. Шон молчал, лицо его было непроницаемо, - создавалось впечатление, что молодой человек скорее ожидает продолжения слов старого знакомого, нежели действительно ощущает свою вину.
  - А я все равно не могу перестать видеть в тебе друга, - Галейн невесело усмехнулся и, покачав головой, опять поднял взор к небесам, - Как это странно... Я должен был бы ненавидеть тебя после всего, что ты сделал мне, но я испытываю благодарность за то, что ты скрасил мои дни в тюрьме. И даже зная, что и тогда ты лгал, что ты не считал меня другом, сейчас, узнав нечто... поразительное, я вспоминаю о тебе, как о человеке, с которым мог бы поделиться этим.
  Темные ресницы немного опустились, скрывая голубые глаза. Шон улыбнулся, как-то по-особому, не так, как обычно. В его улыбке не было жестокости, не было привычной колючей насмешки - блондин улыбался мягко и, казалось, сочувствовал мужчине, раскрывающему ему если уж не всю душу, то, по крайней мере, часть ее.
  - Я всегда считал тебя другом, Пол, - он вздохнул и, пожав правым плечом, слегка развел руки в стороны, - Мне необходимо было втереться к тебе в доверие, таково было мое задание, это правда, но, как я скрасил твои дни там, так и ты скрасил мои. Неужели ты думаешь, что я был счастлив отправиться за решетку, пусть даже и точно зная, что вскоре меня выпустят? Но мне кажется, ты приехал не для того, чтобы вспоминать наше общее прошлое, и даже не для того, чтобы напоминать мне о старых грехах. Что тебе нужно?
  Галейн на несколько мгновений сжал губы, отчаянно борясь с самим собой. Сейчас, прибыв на нужное место, встретившись с нужным человеком, он вдруг начал испытывать сильные сомнения в правильности принятого решения. Стоит ли извещать Рэдзеро о том, кем на самом деле является его босс? Надо ли давать Диктору подобную информацию? Или, быть может, оставить его в неведении, чтобы... чтобы... чтобы что? Пол нахмурился и решительно мотнул головой. Нет, нет, от него этого скрывать нельзя. В конечном итоге, сам Кев вряд ли сознается своему подручному во всем, что рассказал под влиянием минуты ему, Галейну, а Шон имеет право знать, кому подчиняется. Да и, кроме того...
  - Знаешь, я не питаю на твой счет никаких иллюзий, - Пол приподнял подбородок, пытаясь окинуть бывшего его на пару сантиметров выше парня взглядом свысока, - И я не собираюсь пытаться перетянуть тебя на свою сторону. Тем более, что, как ты сказал недавно, сторону ты уже выбрал... Но думаю, что ты имеешь право знать кое-что, что может изменить твое мнение. И это 'кое-что' касается... - он на секунду замолчал, куснул себя за губу, а затем решительно закончил, - Кева.
  Шон немного расправил плечи. Произнесение имени патрона, чудилось, оказало на молодого человека почти магическое действие - он как будто желал проявить уважение к нему, даже не будучи с ним рядом. Однако, впечатление это, надо заметить, было совершенно неправильным и, вздумай кто-то поверить ему, он бы сильно просчитался.
  Шон не стремился выказать уважение к имени Кева. Но информация, судя по всему, известная Полу, представляла для парня немалый интерес, заставляла вспомнить о старом желании узнать более досконально, кем же является на самом деле его босс. И если сейчас могло оказаться, что Трес, Кев - это нечто большее, нежели просто альтер-эго Кевина Хилхэнда, то Шон хотел это знать.
  Однако, демонстрировать собеседнику, до какой степени он на самом деле заинтригован его словами, не желал.
  - Любопытно, - голос блондина прозвучал довольно спокойно, можно даже сказать равнодушно, - И что же ты можешь мне сообщить о Кеве, чего не знаю я?
  Пол, от которого не укрылось нежелание собеседника проявлять интерес, безмятежно улыбнулся.
  - Например, кто он такой на самом деле.
  На сей раз искорка любопытства все-таки промелькнула в голубых глазах, и Шон, видимо, осознав это, негромко хмыкнул, делая приглашающий жест рукой.
  - Рассказывай.
  Галейн, для которого призыв перейти от предисловий непосредственно к рассказу явился некоторой неожиданностью, растерянно огляделся. На его взгляд, обсуждать столь конфиденциальные вопросы на улице было несколько неправильно - довольно уже и того, что с Тресом он разговаривал посреди моста в парке. Впрочем, в защиту того разговора можно сказать, что посторонних тогда вокруг не наблюдалось.
  Сейчас же мимо, на не самом большом расстоянии от собеседников, то и дело шмыгали люди - мужчины и женщины, дети и подростки, - каждый из которых, производя впечатление крайней незаинтересованности, мог случайно или специально подслушать разговор, а после проболтаться кому-нибудь неподходящему. Рисковать Полу не хотелось, ибо, как он небезосновательно полагал, личность Кева и в самом деле было лучше держать в тайне даже от его помощников. Во имя безопасности Кевина.
  - Прямо здесь?.. - спросил он, чуть сдвигая брови и бросая до крайности красноречивый взгляд на какого-то парня, на расстоянии нескольких метров от них самозабвенно болтающего по телефону.
  Шон, искоса глянув на того же молодого человека, ухмыльнулся. Человеком он был достаточно скрытным и, в общем и целом, вполне разделял мнение собеседника касательно необходимости сохранить их беседу в тайне. Призыв начать рассказ с его стороны был вызван, пожалуй, действительно возросшей интригой в словах Цыгана, да некоторым сомнением в такой уж важности скрываемой им информации.
  - Если ты надеешься, что я позову тебя к себе в гости, то напрасно, - мягко улыбнулся он и, обведя взором двор, остановил его на какой-то точке в дальнем конце последнего, - А впрочем... Если ты не против выпить по стаканчику кофе и мирно поболтать где-нибудь на лавочке, прошу за мной, - улыбка молодого человека на краткое мгновение стала обжигающе острой, и он решительно сделал несколько шагов в сторону от автомобиля.
  Пол, на секунду замявшись, вздохнул и, вытащив из кармана ключи от машины, щелкнул брелоком сигнализации. Убедившись же, что 'безлошадным', вернувшись после беседы с Рэдзеро он не останется, мужчина уверенно последовал за тем, кого некогда почитал за лучшего друга и кто, возможно, в ближайшем будущем был способен вновь вернуть себе это звание.
  
  ***
  - Это, конечно, не воды Ганга, но пусть все равно будут благословенны, - Шон задумчиво покачал в опущенной руке бумажный стаканчик с кофе, приобретенный в маленьком киоске в конце двора и, не сделав из него ни глотка, повернулся к сидящему рядом с ним на скамейке Галейну, - Я слушаю тебя.
  Мужчина, обнимающий собственный стаканчик обеими руками и задумчиво изучающий светлую поверхность быстрорастворимого напитка, вздохнул и немного поежился. Переменчивая, как и бывает весной, погода, опять преподнесла ему сюрприз - солнце скрылось за облаками, подул ветерок, и Пол, опрометчиво оставивший куртку в машине, теперь немного мерз.
  - Причем здесь воды Ганга? - буркнул он, все еще пытаясь оттянуть начало откровенной беседы, а может быть, и стремясь неосознанно продлить дружеское общение с человеком, которому ему по-прежнему отчаянно хотелось верить. Причин этого желания он не понимал, однако, к Шону его безусловно тянуло, не взирая на все предательства со стороны того.
  - Я потом тебе расскажу, - Рэдзеро быстро улыбнулся уголком губ и заинтересованно склонил голову набок, - Сейчас твоя очередь. Говори.
  Пол медленно и очень сильно втянул прохладный воздух и, стараясь побыстрее настроиться на нужную тему, все-таки сделал пару глотков кофе. Мельком подумал, что в последнее время ему чертовски везет на растворимый и некачественный и, опустив стаканчик, мрачновато воззрился на землю возле своих ног.
  - Хорошо. Я не буду дольше тянуть интригу, скажу лучше сразу, как есть... - он поднял голову и, бросив на собеседника быстрый взгляд, весомо проговорил, - У Кевина есть брат-близнец. И брат этот...
  - Обитает... в его теле?.. - Шон, чуть приоткрывший рот еще при известии о наличии у Хилхэнда столь близкого родственника, медленно повел головой из стороны в сторону, - Но ведь он же опроверг это! Я высказывал такое предположение, но Трес сказал, что я ошибаюсь.
  - Я сказал ему об этом, - Галейн кривовато ухмыльнулся, - И услышал в ответ, что, конечно, говорить так ошибкой не было, но он в любом случае этого бы не подтвердил. И знаешь, почему?
  - Слишком любит игры в догадки... - блондин, как и совсем недавно его собеседник, поднял взгляд к небу и, усмехнувшись, на несколько мгновений прикрыл глаза, - Да, похоже на Кева. Ну, да ладно, обсудить это можно и после. Расскажи мне все с самого начала, Пол. Откуда ты узнал об этом, уверен ли ты... и когда ты успел пообщаться с ним на эту тему?
  - Пообщались-то мы с ним минут... - мужчина бросил быстрый взгляд на наручные часы, - Сорок назад, постояли на мостике в довольно милом парке. А вот откуда я узнал - это уже сложнее. Потому что узнал я это, можно сказать, из первых рук - от отца Кевина и, в каком-то смысле, и Кева...
  ...Рассказ занял у Галейна довольно много времени. Кофе в стаканчике, что он сжимал в руках, уже давно остыл, пить его стало совершенно невозможно, однако же, мужчина, напрочь забыв о напитке, продолжал машинально сжимать стакан в руках. Шон, в отличии от него, свой стаканчик уже некоторое время как отставил в сторону, и теперь сидел, облокотившись на собственные колени, сцепив руки в замок и не сводя взгляда с какой-то травинки - одной из первых вестниц пробуждающейся природы.
  Наконец, небольшая повесть о приключениях Кевина и его брата была завершена, и Галейн, прокашлявшись, опрометчиво глотнул из стаканчика. Сморщился от несдерживаемого отвращения и, не в состоянии пересилить себя, сплюнул на землю.
  - Ну и дрянь...
  - Да, в холодном виде еще отвратительнее, чем в горячем... - задумчиво отозвался Рэдзеро и, медленно выпрямившись, сдвинул брови, не прекращая созерцать травинку, - Так что же получается... Все это время я подчинялся приказам... мертвого младенца?
  Пол, надо признать, совершенно довольный тем, какой эффект произвела рассказанная им история, невольно усмехнулся. Вопрос показался ему забавным.
  - Технически Кев вырос.
  - Технически вырос не Кев, - Шон перевел на собеседника серьезный взгляд, - А Кевин. А Кев уж так, за компанию... С ума сойти, - он неожиданно хохотнул и снова поднял глаза к небу, - Какое-то безумие... О, как я был наивен, думая, что меня уже ничем нельзя удивить! Воистину, никогда не следует зарекаться.
  - Это уж точно, - буркнул в ответ Галейн и, вопреки собеседнику, опустил голову, вновь принимаясь изучать отвратительное на вкус, но вполне привлекательное на вид содержимое бумажного стаканчика, - Когда я направлялся к его... к их отцу, я, конечно, ожидал услышать что-то... скажем прямо, необычное. Но такого даже представить не мог, тем более, что Кев опроверг твою и мою догадку о том, что он брат-близнец Кевина.
  - Лжец, - Рэдзеро мимолетно поморщился и, вздохнув, потер левое плечо, - Так значит, на сей раз отрицать это он не стал?
  Пол пожал плечами.
  - Он сам назвал мистера Хилхэнда 'своим отцом'. Да и впоследствии спокойно говорил о Кевине как о брате, но знаешь... - он задумчиво укусил себя за губу и потер подбородок, - Знаешь, Шон... Готов поклясться, он любит брата.
  Шон саркастически улыбнулся и, искоса глянув на собеседника, насмешливо хмыкнул.
  - Так любит, что жаждет отправить младшего братишку на тот свет?
  Мужчина удивленно приподнял брови.
  - Думаешь, из них двоих Кев старший? Почему?
  - Он сильнее, - молодой человек равнодушно пожал плечом, - Конечно, на этом трудно базировать утверждение, но предположение сделать вполне возможно. Да и из слов твоих явствует, что из-за ошибки медсестры погиб первый из появившихся на свет детей, а второго спасли. Кроме того... Не знаю, мне кажется, поведение Кева - это поведение более взрослого человека по сравнению с поведением его брата.
  Галейн развел руки в стороны, едва не выплеснув отвратительный кофе на землю и кривовато усмехнулся.
  - Это как сказать... Хотя он клянется, что никогда в жизни не причинил бы брату вреда. Говорит, что сам бы отдал за него жизнь, и... - он замолчал, не уверенный, что стоит рассказывать собеседнику тайну, возможно, весьма опрометчиво вверенную ему Кевом. С другой стороны, слова хранить эту тайну с него никто не брал...
  - Тогда зачем ему Перчатка?
  Вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба. Пол, совершенно не ожидавший, что беседа о личности Треса может привести вдруг к теме несколько более, на его взгляд, щекотливой, растерянно заморгал, не находясь, как ответить. Шон, заметив это и поняв растерянность старого знакомого по-своему, задумчиво облизал губы.
  - Когда я узнал, кто такой Трес, узнал, что он - альтер-эго Кевина Хилхэнда, я сразу же заподозрил, что Перчатка может быть нужна ему лишь с одной целью - избавиться от второго 'я', обитающего в том же теле, от несчастного фельдшера. Но на прямой вопрос он не ответил, зачем так желает получить Перчатку, не сказал... Видимо, вновь из-за своей любви к загадыванию загадок. Быть может, в беседе с тобой обронил что-то, что может подсказать?
  Пол неловко передернул плечами, затем улыбнулся, довольно неуверенно, где-то даже стесненно.
  - Бери выше - сказал напрямую. Он... он хочет жить, Шон. Пусть даже и в теле брата, но продолжить свое существование.
  Рэдзеро непонимающе нахмурился, в голубых глазах его засверкали искорки недоверия.
  - В чем же подвох? Он и так живет, отравляя жизнь Хилхэнду.
  Цыган на мгновение умолк, а затем проведя ладонью по лицу, негромко рассмеялся.
  - Скажи, Шон... Почему наши с тобой дороги разошлись? - заметив на лице собеседника выражение, определенно говорящее, что столь резкая смена темы ему неприятна, мужчина поспешил объясниться, - Я говорил с ним теми же самыми словами, придерживался того же самого мнения. Я не понимаю, почему ты предпочел его мне, честное слово, не понимаю... - он мотнул головой и, решив не углубляться в причины поступков старого знакомого, решительно продолжил, - Он умирает, Шон.
  Диктор, вздернув брови, ухмыльнулся, скрещивая руки на груди. Недоверие, искрящееся в его глазах, стало куда как более очевидным, отражаясь теперь и на лице.
  - Несколько дней назад у него был вполне цветущий вид.
  - Он у него и сейчас такой, - Пол равнодушно покосился на стаканчик в своей руке и, наконец отставив его, этой же рукой и махнул, - Он сказал, что на протяжении двадцати шести лет отдает по капле свою жизнь брату. Сказал, что его силы иссякают, что Кевин все чаще и больше берет над ним верх и если так пойдет дальше, то через некоторое время его не станет. Он просто исчезнет, испарится, как воздух... А он хочет жить. Для этого ему и нужна Перчатка, поэтому он и усилил поиски...
  - И вправду лжец... - пробормотал Шон и, подняв здоровую руку, в раздумье почесал шею, - Значит, некоторое время назад Кевин начал брать над ним верх. Что ж, если Трес исчезнет, конгломерат будет обезглавлен, а я не знаю, хорошо это или плохо... - он вздохнул и неожиданно весело хмыкнул, - И все-таки, это великолепная ситуация. Значит, теперь стоит выбор между желанием выздороветь и желанием выжить... И ни одно из них не затрагивает других людей. Как же выбрать? - он покачал головой и, бросив быстрый взгляд на перстень, закусил губу.
  Галейн, ожидавший от собеседника несколько более понятных изречений, недоуменно сдвинул брови, немного поворачивая голову вбок, взирая на него искоса.
  - Что выбрать? Ты это о чем?
  Шон мягко усмехнулся.
  - О чем это я... - он перевел взгляд на Цыгана и, внезапно встретившись с ним глазами, замер. Губы его чуть заметно шевельнулись, лицо на краткое мгновение показалось застывшей маской потрясения, совершеннейшего, абсолютного шока, вызванного решительно непонятно чем.
  - Быть может, и ни о чем... - прошептал молодой человек и, склонив голову набок, пристальнее всмотрелся в глаза собеседника. Затем опустил взгляд на перстень на своей руке, и вновь обратил внимание на мужчину. Тот, не понимая, чем вызвал вдруг такой интерес, заморгал, даже немного подаваясь назад, словно стараясь избежать атаки холодных голубых глаз.
  - Знаешь, Цыган... - прошло не меньше минуты, прежде, чем Шон, наконец, вновь подал голос, - А ведь я все не перестаю изумляться твоим глазам...
  Пол, ожидавший и в этот раз слов совершенно иных, уж точно не ждавший и не желавший слышать в сотый раз фразу, которую с завидной регулярностью твердил ему Диктор в тюрьме, тяжело вздохнул, закатывая упомянутые глаза. Впрочем, Рэдзеро довольно быстро сумел вновь привлечь его внимание, вызывая новый интерес.
  - Даже не взирая на то, что теперь знаю причину...
  - Знаешь? - Галейн непонимающе и недоверчиво нахмурился, - Но ка... откуда?.. Ах, да, - осознание пришло едва ли не одновременно с вопросом, и мужчина, понимающе улыбнувшись, безо всякой радости кивнул, - Трес рассказал. Верно?
  - Неверно, - последовал хладнокровный ответ, и Шон, видя на лице собеседника самое искреннее удивление, чуть приподнял подбородок, немного сужая собственные очи, - Дикс рассказал.
  Галейн, дернувшийся от неожиданности, сшиб стоящий позади него на скамейке стаканчик с кофе и, тихо чертыхнувшись, замотал головой, как недовольный надетой упряжью ослик.
  - Погоди-погоди... Дикс? Хочешь сказать, что ты нашел Дикса??
  - Это было значительно проще, чем ты можешь себе представить, - все так же спокойно и даже несколько прохладно уведомил собеседник, и неожиданно широко ухмыльнулся, - Да, Цыган, я знаю причину. И, быть может, твои надежды действительно справедливы... И именно твоя кровь откроет шкатулку, где хранится это 'чудо'. Не могу поверить! - он покачал головой, и вдруг улыбнулся, так легко, так беззаботно и радостно, что на мгновение Полу почудилось, что он беседует с ребенком, которому только что подарили воздушный шарик, - Как же все было просто... Человек с сапфировым взглядом, 'ответ ищи в его глазах'! Скажи, Пол, - отвлеченный на собственные, пока совершенно непонятные мужчине восторги, парень вдруг снова обратился к нему, - Ты никогда не замечал, что твои глаза цветом напоминают... мой сапфир? - произнося последние слова, он поднял правую руку, резким движением раскрывая пальцы и демонстрируя собеседнику яркий камень, венчающий кольцо.
  Ответить совершенно обалдевший от столь неожиданного вопроса Пол не успел, будучи прерван внезапно подошедшей к их скамейке молодой, довольно привлекательной девушкой. Рэдзеро, демонстрирующий Цыгану перстень, опустил руку, сцепляя ее с другой в замок и вопросительно глянул на подошедшую.
  - Привет, мальчики! - она очаровательно улыбнулась и, скользнув весьма безучастным взглядом по Галейну, обратила все свое внимание на его собеседника, - Скучаете?
  - Пока нет, - ответная улыбка Шона была ничуть не менее, а может даже и более очаровательна, - Погуляй немного, милая. Как только заскучаем, я... - он бросил на сидящего рядом мужчину быстрый взгляд искоса и поправился, - Мы тебя найдем.
  Девушка просияла еще больше; во взгляде ее явственно заплескалась зарождающаяся влюбленность.
  - Хорошо... я буду ждать! - она подмигнула блондину и, на секунду замявшись, вытянула губы трубочкой, посылая ему воздушный поцелуй. Пола в эту секунду она уже явно не видела.
  Незнакомка развернулась и отправилась восвояси, ежесекундно оглядываясь через плечо на своего приятного, хотя и довольно кратковременного собеседника.
  Галейн, совершенно ошарашенный произошедшим, уже напрочь забывший о заданном только что вопросе, чуть приоткрыл рот, пораженно глядя на кажущегося полностью равнодушным парня.
  - Вот это да... - он закрыл рот, недоверчиво хмыкнул и, быстро глянув вслед отошедшей девушке, вновь перевел взгляд на удивительно хладнокровного собеседника, - Как ты это делаешь?
  Шон, полностью поглощенный собственными мыслями, успевший уже вновь опустить глаза на сапфировый перстень, непонимающе нахмурился.
  - Хм? Что делаю?
  - Да я... - Пол неуверенно указал открытой ладонью вслед отошедшей девушке, затем прочерчивая линию по воздуху по направлению к блондину, - Знаешь, я как-то никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но это... - он пораженно покачал головой, нерешительно усмехаясь, - Чтобы девушка сама подходила на улице и предлагала... ммм... развеять скуку...
  - Разве не бывало? - парень, судя по всему, удивленный лишь немногим меньше собеседника, чуть приподнял бровь, легко пожимая правым плечом, - Со мной так постоянно почему-то. Иногда не знаю, куда от них деваться... Поэтому, кстати, не особенно люблю выходить на улицу, да и беседе на открытом воздухе предпочел бы разговор в помещении. Но, увы...
  - Домой к себе ты меня не позовешь, - понимающе подхватил Цыган и, кивнув, хмыкнул, кривовато улыбаясь, - Честно говоря, когда ты рассказывал о своих бесчисленных подружках, я думал, что ты привираешь.
  - Сложно назвать подружкой ту, кого знаешь одну ночь, - отстраненно отозвался Рэдзеро и, досадливо поморщившись, чуть махнул рукой, - Сейчас не о том речь. Я спрашивал тебя...
  - Да-да, о моих глазах, - Пол, не желая в очередной раз выслушивать, какими удивительными очами наградила его природа, скооперировавшись с генетическим экспериментом, перебил собеседника, скрещивая руки на груди, - Снова. И, раз уж тебе известна причина того, почему они 'светятся', могу ответить прямо. Да, возможно, по цвету мои глаза и в самом деле напоминают сапфир на твоем перстне, но, клянусь, я не понимаю, какое это может иметь значение. Какое вообще отношение имеют мои глаза к Перчатке Соломона? Я знаю, ты ищешь ее, причем, судя по всему, не для Кева, а для себя, но...
  - Ищу ее? - Шон криво ухмыльнулся, на несколько секунд закусил губу, пряча ухмылку и, натянув на лицо самое невинное, спокойное выражение, глубоко вздохнул, - О, нет, Цыган. Мне нет нужды искать... Я знаю, где она.
  Слова прозвучали, как гром среди ясного неба, показались мужчине щелчком бича, ушатом холодной воды.
  - Что?! - он вскочил на ноги, пошатнулся, впервые за несколько дней, прошедших после того, как покинул не по своей воле больницу и широко открытыми глазами уставился на безмятежно улыбающегося парня, - Как... откуда?? Не-ет... - осененный внезапной мыслью, он попытался улыбнуться сам, неловко дергая головой, - Нет... ты... ты лжешь! Это новая уловка, ты думаешь, что я поверю и случайно проговорюсь...
  - Неужели? - Шон улыбнулся еще более мягко, еще более безоблачно, чем прежде и, одарив явственно нервничающего собеседника почти сочувствующим, очень понимающим взглядом, вежливо осведомился, - Тогда позволь спросить - когда ты планируешь отбыть на Соломоновы острова?
  Пол замер, замер с совершенно идиотским, абсолютно остолбеневшим видом практически по стойке смирно, не сводя потрясенного и все еще недоверчивого взгляда с блондина. Тот же, как будто и не замечая реакции мужчины, легко повел левым плечом, продолжая свою мысль.
  - Насколько мне известно, до сей поры ты даже не озаботился приобретением билетов на самолет... А между тем, следовало бы поторопиться. Особенно при учете того, что сказал Кев.
  - О Кеве я узнал только сегодня... - ответ прозвучал довольно заморожено, - Галейн все никак не мог прийти в себя от столь неожиданного известия, - Но как ты... Откуда ты... можешь знать? И, если знаешь... - он потряс головой, пытаясь сопоставить всю известную и неизвестную ему информацию, и сложить из нее единое целое, - Почему не знает Трес?.. Он же... он ведь не знает, верно?
  - Если бы он знал, он бы не скрывал этого, - Рэдзеро спокойно улыбнулся и, испытующе глядя на собеседника, негромко добавил, - Во всяком случае, не преминул бы похвастаться перед тобой, что место нахождения Перчатки знает и без тебя. Что же до меня... - он примолк и, подняв правую руку, задумчиво воззрился на собственный перстень, как будто спрашивая у него ответа на какой-то внутренний вопрос. Несколько секунд он молчал, не отрывая от него взора, как будто и в самом деле общаясь с камнем, затем медленно, но очень уверенно опустил подбородок.
  - Хорошо. Думаю... теперь ты имеешь право знать. К тому же, время, когда ты добьешься своей цели, близиться, и лучше бы тебе в этот момент точно понимать, на кого стоит рассчитывать. Сядь.
  Галейн, почти заслушавшийся плавной и пока что довольно непонятной ему речью молодого человека, машинально подчинился, вновь опускаясь на скамейку и внимательно взирая на рассказчика. Последний же, убедившись, что слушатель готов внимать его словам и даже, вероятно, не планирует перебивать, глубоко вздохнул и, почесав бровь, откинулся на спинку скамейки, старательно избегая смотреть на него.
  - Думаю, для тебя не секрет, Пол, что Перчатка Соломона, как предмет вполне загадочный и таинственный, окружена самыми различными мифами, историями и легендами. Смысл их един, хотя и выражен, быть может, разными словами, и пересказывать сейчас я их не стану. Мне известно, что ты изучал Перчатку, долго искал ее и любую информацию о ней, поэтому, уверен, этих историй ты начитался во множестве. Но есть еще кое-что. То, что не упоминается и не может быть упомянуто ни в одной из записанных легенд, то, о чем известно лишь очень узкому кругу людей... - он на мгновение примолк, а затем, опять устремив взор на перстень, продолжил, словно обращаясь к нему, - Когда царь Соломон скрыл от посторонних глаз Великую Перчатку - так называл ее он сам - он велел одному из самых преданных ему людей охранять ее, беречь как зеницу ока, не позволяя людям, обладающим дурными помыслами приблизиться к волшебной вещи. Тот человек... - последовал глубокий вздох и несколько секунд явственных сомнений, - Тот человек стал стражем Перчатки. Он берег ее всю свою жизнь, а после передал этот обет своим потомкам. Тот человек... - Шон поднял голову вверх, глядя на ветки дерева, чуть покачивающегося на ветру и, дернув уголком губ, твердо закончил, - Был моим предком.
  На сей раз Пол, сидящий на самом краю скамейки, едва не упал с нее. Второй ушат холодной воды за несколько минут, вылитый на него этим парнем, буквально сшиб мужчину с ног, однако же, заставил и почти мгновенно опомниться от изумления. Чтобы отлично известный ему человек, убийца с неплохим стажем, преступник, чье имя наводило дрожь даже на самых отъявленных негодяев, вдруг оказался кем-то, преследующим благородную цель? Кем-то, кто должен был беречь Перчатку, спасать мир от лиходеев и мерзавцев, могущих посягнуть на волшебный предмет?
  - Лжец! - Галейна словно подбросила невидимая пружина, - Ты забываешься, Диктор! Думаешь, я потерял память, думаешь, я не помню, на что ты способен?! Я пришел, чтобы рассказать тебе о том, кем на самом деле является твой босс, просто потому, что считаю, что ты имеешь право знать это, но я не нуждаюсь в твоей лжи в ответ! Неужели ты думаешь, что, зная, кто ты, на что ты способен, я поверю...
  Блондин, успевший за время пылкой речи собеседника согнуть одну ногу в колене, упирая ее пяткой в сидение скамейки и, вытянув руку, расслабленно уложить ее на колено этой ноги, бросил на возмущенного до крайности мужчину быстрый и очень серьезный взгляд исподлобья.
  - Это правда, - в голосе его, казалось, похрустывали арктические льды. Пол, вознамерившийся, было, продолжить свои возмущения, наткнувшись на совершенно серьезный, искренний взор голубых глаз, умолк, начиная сомневаться в справедливости собственного негодования.
  - Я - страж Перчатки Соломона, - медленно и очень весомо проговорил Рэдзеро и, чуть приподняв подбородок, глянул на стоящего перед ним мужчину свысока, - Как и мой предок. Веришь ты или нет... Не так уж и важно. Но от Кевина, от Кева! Я просил бы тебя держать это в тайне.
  - Почему?.. - вопрос сорвался с языка прежде, чем Цыган успел подумать. В голове его, в сознании, да и, пожалуй, в душе, творилось что-то непонятное - все, что он знал о сидящем перед ним человеке оказывалось ложью, одно понятие замещалось другим, все путалось и менялось с неимоверной скоростью.
  Шон, от которого состояние собеседника отнюдь не являлось секретом, едва заметно улыбнулся. Скрывать что-либо от человека, отныне посвященного в самую большую его тайну, смысла он более не видел.
  - Потому что обязанностью стража является не только охрана Перчатки, но и передача ее в руки того, кому она предназначена.
  - Ты - страж Перчатки... - медленно, раздельно проговорил Пол, чувствуя, как каждое произнесенное слово просачивается в самое его существо, заставляя все больше и больше ощущать их несомненную истинность, - Ты... Но почему, Шон? Ты, один из самых страшных, самых опасных людей в этом городе - и вдруг такая благородная миссия! Как это... почему??
  - Может быть, именно поэтому, - блондин, сам лишь сейчас осознавший вероятный ответ на вопрос, беспокоящий и его самого, задумчиво склонил голову, но почти сразу снова вскинул взгляд на собеседника, чуть усмехаясь, - Кто рискнет пойти против меня? Кев не дурак, к тому же он дорожит своей жизнью, поэтому и предпочитает держать меня поближе к себе, надеясь, что так я буду под присмотром. А вот ты... - парень с интересом повернул голову, всматриваясь в собеседника искоса, - Да, ты необыкновенный человек, Пол Галейн. Ты выступил против меня, не испугавшись даже когда был на волосок от смерти, и продолжаешь противостоять и мне, и Тресу. Тебя не пугает ничто, никакие угрозы, тебя невозможно сломить... Пожалуй, ты действительно достоин обладать ею.
  - Ты считаешь... - Галейн, всем существом ощущающий, как напрягаются, натягиваются его нервы, медленно присел на скамейку и сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, силясь успокоиться и осознать услышанное. Да, воистину, день этот выдался на редкость богатым на поразительные известия!
  - Ты... - мужчина прокашлялся и, зачем-то глянув на собственные руки, еще раз повторил, только уже более серьезно и уверенно, - Ты - страж. И в твои обязанности входит отдать ее в руки того, кому она предназначена. И ты считаешь, что я?.. Почему?
  - 'Ответ ищи в его глазах', - Шон ухмыльнулся и, спустив ногу на землю, опять откинулся на спинку скамейки, скрещивая руки на груди, - Тогда, глубоко в прошлом, мой предок спросил у царя Соломона, как ему понять, для кого же предназначена Перчатка. Царь ответил теми словами, что я произнес только что, и более никаких подсказок не дал. Разве что подарил своему помощнику перстень, увенчанный сапфиром странной формы... - блондин слегка пошевелил пальцами, и кольцо на среднем из них, поймав солнечный луч, ярко и очень красноречиво сверкнуло, - Я ведь не просто так завел речь о твоих глазах, Цыган. Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что тебе в глазницы кто-то вставил два сапфира... Думаю, в твоих глазах я нашел требуемый ответ.
  Пол, совершенно неожиданно ощутив себя недостойным владеть тем, о чем уже давно мечтал, тихонько вздохнул, опуская голову.
  - Ты уверен?..
  - У Кева глаза скорее изумрудные, а других претендентов на Перчатку нет, - последовал совершенно спокойный, удивительно легкий ответ. Рэдзеро обезоруживающе улыбнулся и, бросив быстрый взгляд на понурившегося собеседника, ободряюще подмигнул ему.
  - Я уверен, Пол. И, поверь, на сей раз я не обманываю тебя. Я должен был понять, какой мне сделать выбор, должен был осознать, кому из вас надлежит оказать помощь... Не думаю, что ошибаюсь, предпочитая на сей раз тебя ему. Я помогу тебе получить Перчатку, хотя и не понимаю, чем твое желание может быть полезно другим. Впрочем, как и желание Кева.
  - А это обязательно? - Пол, еще сильнее почувствовавший свою несостоятельность, растерянно поднял голову. Шон равнодушно пожал плечом.
  - Пожалуй. Легенда гласит, что я должен отдать Перчатку тому, кто должен ею владеть, чье желание сумеет принести пользу не только ему одному. Как знать, может быть, в долгосрочной перспективе... - он неожиданно нахмурился и, мотнув головой, чуть поморщился, - Ладно. Пора завершать нашу продолжительную беседу, нам обоим стоит обдумать все узнанное. Но прежде я должен сказать тебе еще кое-что, Пол Галейн, и вот об этом я бы и в самом деле не хотел сообщать Тресу. А впрочем... думаю, если ты проговоришься, большой беды из этого не будет. Я сказал, что есть вероятность, что ты не ошибаешься и именно твоя кровь сумеет открыть шкатулку... Но, увы, я должен расстроить тебя, - блондин быстро улыбнулся и, выдержав театральную паузу, неспешно продолжил, - Если это и произойдет на самом деле, причиной станет отнюдь не мифический код ее открытия, скрытый в твоей крови. Ибо кода нет, его попросту не существует, это бред, чушь, выдуманная кем-то из трактователей легенд! - заметив, как побледнел собеседник, Шон нахмурился и заговорил быстрее, - Но кровь твоя действительно может сработать как катализатор. Один мой друг когда-то изучал старинные истории, не о Перчатке, но случайно увидел на полях одной из книг таинственную запись: 'Кровь и сапфир откроют ее'. Моя бабушка... Легенду некогда рассказала мне она, поэтому и все свои вопросы я всегда задаю ей. Так вот, она сказала, что шкатулку действительно сумеют открыть лишь кровь и сапфир. Этот сапфир... - он поднял руку, вновь демонстрируя кольцо, - И кровь того, кому предназначено владеть Перчаткой.
  - Я что... - Пол, только что узнавший, что проведение генетического эксперимента над самим собой было, в сущности, бессмысленным, абсолютно неоправданным риском, медленно повел головой из стороны в сторону, - Я должен буду умереть, чтобы добыть ее?
  Блондин на мгновение замер, а после, как и Цыган совсем недавно, негромко рассмеялся, запрокидывая голову назад. Лицо его, только что такое серьезное, вновь стало лицом того Шона Рэдзеро, что был знаком Полу, и мужчина почувствовал даже некоторое облегчение. С тех самых пор, как собеседник рассказал ему, кем является на самом деле, у Галейна складывалось четкое ощущение, что беседует он не с ним, а с кем-то другим, с кем-то куда более серьезным и, как это ни странно, менее опасным.
  - Да, я начинаю понимать, что, выбрав тогда Треса, я совершил ошибку... - Шон опустил взгляд и, сдерживая смех, укусил себя за губу, - Несколько дней назад, узнав, что для открытия шкатулки понадобиться кровь, я задал бабушке тот же самый вопрос, что сейчас ты задаешь мне. Она меня успокоила, сказала, что умирать никому не придется. И, знаешь... - он вдруг вновь посерьезнел, внимательно вглядываясь в собеседника, - Я привык видеть во всем знаки судьбы, привык не верить в случайные совпадения, и... Быть может, я, конечно, ошибаюсь. Но, пожалуй, судьба не зря свела и продолжает сводить нас с тобой. Бабушка говорит, что сапфир, - он быстро глянул на кольцо, - Помогает стражу, ведет его по жизни, направляет к исполнению миссии, а значит, и к человеку, которому следует отдать Перчатку. И, если честно, я уже не раз убеждался в этом... Ты знаешь, что я не убиваю невиновных. И я не знаю, почему получается так, но, оборвав чью-то жизнь, я впоследствии узнаю, что человек и сам имел много скелетов в шкафу. Это...
  - Ага, а Лора? - Галейн, вдруг вспомнивший о несчастной медсестре, убитой его собеседником, недовольно нахмурился, - Или что, исключения подтверждают правила?
  - Лора была подружкой Треса, - Шон вздохнул и, быстро, остро улыбнувшись, развел руки в стороны, - Никаких исключений. Он не отрицал, что ее руки были испачканы в крови не меньше, а то и больше, чем мои. Но я не закончил. Я не сомневаюсь, что это - заслуга перстня. Он ведет меня по жизни, подсказки его и своей интуиции я уже научился различать... Пожалуй, он и приводит меня постоянно на твой путь. Тебе надлежит владеть ею, а мне - передать ее тебе... Извини, - бросив последнее слово, парень неожиданно скользнул рукой в карман джинсов, добывая из него вибрирующий телефон. Пол, уже немного утомившийся изумляться и воспринявший информацию о Лоре почти как само собой разумеющееся, предпочел воздержаться от ответа, вежливо позволяя собеседнику поговорить.
  Рэдзеро же, бросив взгляд на экран мобильного, негромко хмыкнул и, сделав знак Галейну молчать, принял вызов, поднося телефон к уху.
  - Слушаю. Трес?
  - Не обязательно всегда говорить это вслух, - донесся из динамика довольно мрачный голос, - Надо поговорить. Где ты?
  - Возле своего дома, гуляю, - Шон быстро ухмыльнулся и, подавляя смешок, весело подмигнул невольно насторожившемуся Полу.
  - Через четыре квартала от тебя есть дом с кариатидами. Через пятнадцать минут жду тебя возле него.
  - Есть, босс, - Рэдзеро негромко фыркнул и, не дожидаясь ответа собеседника, сбросил вызов, вновь обращая внимание на внимательно наблюдающего за ним Цыгана. Задумчиво потер подбородок и, сунув телефон обратно в карман, поднялся на ноги.
  - Так... наши планы немного меняются, Пол. Кев хочет поговорить со мной, думаю, сообщит о вашей встрече или потребует повнимательнее следить за тобой. Или же, что тоже вероятно, спросит, не узнал ли я что-нибудь, что может помочь ему в поисках... Говорить ему о том, кто я, я не собираюсь. Но вот о том, что сапфир поможет открыть шкатулку... - голубые глаза чуть сузились, и Галейн, не слишком понимающий игр блондина, нахмурился.
  - Зачем? Если ты не хочешь давать ему слишком много информации...
  - Вот именно поэтому я и хочу дать ему часть ее, - парень быстро и очень легко улыбнулся, - Пусть думает, что знает больше тебя... хотя бы некоторое время. Кевину ты тоже расскажешь о сапфире, но, прошу, не говори, кто я такой. Когда мы доберемся до Соломоновых островов, они оба все равно узнают об этом. Но проблемы мне не нужны, я не хочу, чтобы Трес вздумал вдруг пытать меня или, того хуже, следить за каждым моим шагом.
  Пол хмыкнул, скрещивая руки на груди.
  - А я-то думал, он боится связываться с тобой.
  Шон медленно растянул губы в широкой, острой, но почему-то не обжигающей, а скорее мягкой и насмешливой улыбке.
  - Он одержим, Пол. А одержимость часто мутит сознание, заставляя забывать даже об опасности. Поэтому не думаю, что есть смысл подстегивать эту его одержимость. Мне жаль, я знаю, ты веришь Кевину, и, после того, как он спас тебе жизнь, ты очень привязан к нему... но многое придется держать в тайне и от него. До поры, до времени. Поэтому начинай готовиться к отъезду, но не говори ему об этом. Пусть для него и для его брата это станет сюрпризом.
  Галейн ненадолго задумался. Призыв хранить тайну от человека, который за короткое время успел стать его самым близким, самым преданным другом, его немного смущал, однако же, понимая справедливость слов Рэдзеро, спорить с ним он не мог.
  - Ладно... Хорошо, - он поднял голову, немного откидывая ее назад и, не желая утруждать себя кивком, моргнул, - Еще один вопрос, Шон. Как с тобой связаться?
  - Где я живу, ты знаешь, - парень хмыкнул и, пожав плечом, добавил, - А найти твой номер телефона не составит труда для меня. Не волнуйся, Цыган, из виду я тебя теперь не выпущу. А сейчас, пожалуй, нам все-таки пора прощаться. Так что до скорой встречи... - он вытянул вперед руку и, раскрыв ладонь, чуть усмехнулся, - Друг.
  Пол, не в силах сдержаться от широкой улыбки в ответ на последнее слово, кивнул и сердечно пожал вновь обретенному другу протянутую руку...
  
  ***
  К дому с кариатидами Шон подошел ровно через двадцать минут после разговора с боссом и, остановившись неподалеку, осмотрелся. Кев был здесь, узнать его, стоящего спиной к улице, заложившего руки за спину и с преувеличенным вниманием созерцающего красивое строение, труда для блондина не составляло, однако же, он медлил, не спеша подходить к нему и пытаясь на взгляд угадать, в каком настроении пребывает патрон. Впрочем, понять это, глядя на темно-каштановый затылок, было несколько затруднительно, а лицом Трес, как и следовало ожидать, не поворачивался. Рэдзеро быстро облизал губы и, склонив голову чуть набок, вздохнул. Что ж, во всяком случае, босс не выказывает нетерпения, - не бросает недовольных взглядов на часы, не оглядывается по сторонам, просто стоит и любуется шедевром архитектуры, кажется туристом, которого очень заинтересовала очередная городская достопримечательность. Интересно, он все двадцать минут так простоял?
  Шон мысленно хмыкнул и, решительно приподняв подбородок, уверенным шагом приблизился к хладнокровно сверлящему взглядом стены прекрасного дома молодому человеку, останавливаясь рядом и скрещивая руки на груди.
  - Интересный стиль, - отметил он, сам обращая внимание на творение талантливого скульптора. Трес тонко улыбнулся, не меняя позы.
  - Я не сомневался, что ты опоздаешь, Рэдзеро. Видимо, прогулка очень увлекла тебя.
  Диктор усмехнулся и, не отвечая, заинтересованно поднял подбородок, изучая некоторые, особо привлекательные завитушки.
  - Ты хотел поговорить со мной.
  - Хотел, - не стал спорить Кев, - С тех пор, как ты, по доброте душевной, отпустил на волю Цыгана, прошло уже несколько дней, а у нас еще не было возможности обсудить твой поступок.
  - Мне кажется, я довольно ясно дал понять и тебе и ему, что на свободе он принесет больше пользы, - Шон слегка пожал плечом и, подражая боссу, тоже заложил руки за спину. Последний нахмурился.
  - Я в этом совсем не уверен. Время идет, Галейн все пытается выяснить побольше обо мне, но отправляться никуда даже не собирается. Я думаю, он специально тянет время, надеется найти ее в тайне и от Кевина, и от меня... - парень сжал губы и слегка мотнул головой, - Следи за ним, Диктор. Я не хочу, чтобы он предпринимал какие-то шаги без моего ведома. Твое безрассудство и без того привело его к тому, что я хотел оставить в тайне. Больше сюрпризы мне не нужны.
  - Жаль, - отстраненно отозвался блондин и, бросив быстрый взгляд по сторонам, чуть понизил голос, - А я как раз намеревался преподнести тебе сюрприз... Но теперь, видимо, придется оставить его при себе. По крайней мере, до тех пор, пока ты не скажешь, что же такого узнал Галейн, что ты хотел утаить от него.
  Трес резко повернул голову. В изумрудных глазах его полыхнуло яростное, опасное пламя, призванное, очевидно, если не испугать собеседника, то, во всяком случае, заставить его задуматься о неверности своего поведения.
  - Ты шантажируешь меня, Диктор?!
  - Да что ты, босс, - Шон, сам повернув голову, отразил ярость патрона ледяным спокойствием и мягко улыбнулся, - Я предлагаю тебе сделку. У меня есть информация, которая может оказаться тебе полезной, но которая будет бесполезна без моего участия. А ты знаешь что-то, что хочешь держать в тайне от других, но что может быть интересным для меня. Я предлагаю просто обменяться информацией, вот и все.
  - Может оказаться полезной, а может быть и нет, - Кев снова отвернулся, с нарочитым вниманием продолжая рассматривать дом, - Пока я не вижу смысла раскрывать карты.
  - Дело твое, - Рэдзеро в раздумье воззрился на небольшой фонтанчик, весело бьющий перед входом в арку, расположенную по центру дома, - Я знаю, как открыть шкатулку. Почти без его участия.
  Трес пошатнулся и, неловко переступив с ноги на ногу, медленно перевел на собеседника откровенно ошарашенный взгляд. Ответ его прозвучал как выдох.
  - Ты лжешь...
  Блондин устало вздохнул и, на несколько мгновений закатив глаза, поднял руку, касаясь ладонью лба.
  - В последнее время мне все чаще и чаще приходится слышать обвинения во лжи. Должен признать, это неприятно. Я, конечно, не могу назвать себя идеально честным человеком, но все же в жизни мне доводилось лгать не так уж и часто. Подобных обвинений, клянусь, я не заслужил.
  - Говори! - Кев, судя по всему, пропустивший мимо ушей все слова собеседника, немного подался вперед и, не в силах держать себя в руках, схватил его за плечо, сильно сжимая, - Говори, что тебе известно! Ну!
  Диктор негромко рассмеялся и, легко поведя плечом, аккуратно взял руку босса за запястье, отводя ее в сторону.
  - Тише-тише... Хорошо, что ранено у меня не это плечо, иначе, боюсь, я бы мог обидеться. Я расскажу тебе, что мне известно, после того, как ты приоткроешь карты. Итак... что же такого узнал о тебе Пол Галейн, Трес?
  Кев сглотнул и, беря себя в руки почти нечеловеческим усилием воли, немного ссутулился, устремляя полубезумный взгляд вниз, себе под ноги. В душе его кипело жгучее пламя, все горело и взрывалось, в голове шумело. Новая, но не сообщенная еще информация о Перчатке Соломона, возможность узнать ее, разъедала его изнутри, как яд, казалась чем-то сродни расплавленному свинцу, сжигающему и уничтожающему всю его суть. И, вместе с тем, даруя робкую надежду, согревала, утешала, остужая ярость и успокаивая беспокойство.
  - Только то, кто я такой, - тихо, настолько тихо, что голос его почти слился с шумом города, становясь едва различим, проговорил он, - Только то, что я... был родным братом Кевина.
  - Был, - повторил Шон, ожидавший не совсем такого ответа и, приподняв бровь, вопросительно глянул на босса, - Был его родным братом, а стал его вторым 'я'?
  - Да... - Кев говорил все так же тихо, и Рэдзеро, неожиданно подумав, что боссу, вероятно, тяжело даются беседы на эту тему, испытал к нему мимолетную жалость, - Я должен был родиться его братом, его близнецом, его отражением... Но из-за ошибки одной дуры я умер, не успев увидеть свет! - он вскинул голову и стало заметно, что лицо его бледно, - Вот только я хотел жить. Хотел так же сильно, как хочу и сейчас, поэтому я и... выжил, - он неожиданно нахмурился и, повернувшись к собеседнику вполоборота, криво улыбнулся, - Ты хотел знать, зачем мне Перчатка, Рэдзеро? Так вот, я отвечу - я хочу жить. Потому, что я умираю, потому, что он становится сильнее день ото дня, потому, что мое время на исходе, а я не могу найти то, что может мне помочь! Ты клялся помочь мне в поисках, но теперь я слышу лишь слова шантажиста, который, вместо того, чтобы рассказать мне что-то, хочет сам получить выгоду! А я умираю, черт бы тебя побрал, Диктор, у меня нет времени на твой шантаж! Несколько дней, слышишь ты, несколько дней я не мог выйти из недр души Кевина, несколько дней я отчаянно пробивался наверх, чтобы узнать... услышать... ложь?
  - Я не лгу, - Шон, на которого этот всплеск эмоций все-таки произвел впечатление, но который, тем не менее, постарался скрыть это, поддерживая в глазах патрона амплуа омерзительно бездушного человека, нахмурился сам, - И, если я обещал помочь тебе, я сделаю это, так или иначе. Я обещал тебе помочь найти ее... - он на секунду замолчал и, быстро улыбнувшись собственным мыслям, спокойно продолжил, - Где она, увы, мне неизвестно. Но как открыть шкатулку, я знаю, узнал по чистой случайности... Видишь ли, несколько лет назад, в день моего совершеннолетия, бабушка сделала мне подарок. Перстень, - он поднял руку, демонстрируя кольцо, - Она купила его где-то в антикварном магазине, а может быть, нашла где-нибудь на барахолке - я не знаю точно. Я привык носить его, не снимая, не задумываясь о том, что кольцо может иметь значение большее, нежели обычное украшение... Но недавно, разыскивая для тебя информацию о Перчатке, на полях одной из книг я наткнулся на пометку: 'Кровь и сапфир откроют ее'. Я не говорил, пока не был уверен, долго искал... Но теперь точно знаю - речь идет об этом самом сапфире, о том, что украшает мое кольцо. Кровь Галейна, содержащая код открытия шкатулки, вкупе с сапфиром сумеют открыть ее. Вот, что я узнал. Как видишь, я не лгу и данное слово держать способен.
  Кев, слушающий кажущийся совершенно искренним рассказ, приоткрыв рот, медленно опустил подбородок.
  - Кровь и сапфир... - прошептал он и, пораженно покачав головой, вздохнул, - Тогда мне следует приложить побольше усилий, чтобы подтолкнуть Кевина к действиям. Пусть спросит Галейна о поездке, и...
  - Подожди-ка, - Шон, на сей раз услышавший что-то, неизвестное ему прежде, немного повернул голову набок, недоверчиво усмехаясь, - Подтолкнуть к действиям? Хочешь сказать, ты способен управлять действиями Хилхэнда, направлять его... куда тебе нужно?
  - А ты полагал, что его прибытие на твой вызов - совершенная случайность? - Кев, к которому после услышанного рассказа стремительно начало возвращаться хорошее настроение, ухмыльнулся, насмешливо щурясь, - Нет, друг мой, совсем нет... Я ведь знал, где ты будешь 'общаться' с Полом. И, когда в 'Скорую помощь' поступил вызов, и был назван адрес, подсказал Кевину отправиться на помощь. Привлекать в такой ситуации посторонних людей было бы глупо, ты не считаешь так? Признаю, мне не всегда удается заставить его делать то, что нужно мне, но иногда... - он вздохнул и, почесав бровь, виновато пожал плечами, - Иногда это бывает даже опасно. Когда он что-то сказал, уже не помню, что, когда ехал в машине, я разозлился, и он едва не попал в аварию... С моей стороны это было недальновидно, не спорю. Но в данной ситуации мне придется приложить побольше усилий, чтобы заставить его думать в нужном направлении. В данной ситуации... - он неожиданно умолк и, быстро облизав губы, продолжил, - Я надеюсь, и Галейн сделает то, что я сказал. А сейчас, Шон, я хочу попросить тебя... - взгляд молодого человека стал серьезным и острым, - Отдай мне перстень.
  Блондин безмятежно улыбнулся. Просьба эта была довольно предсказуемой и что отвечать на нее, он прекрасно знал.
  - Ты полон загадок, босс. И при этом остаешься предсказуемым и открытым, как книга... Я не могу отдать тебе перстень. Я обещал бабушке, что никогда не расстанусь с ним.
  - Брось, Рэдзеро, - Кев нахмурился; отказ подчиниться от этого человека был для него внове, - Я не собираюсь забирать его у тебя навечно. Клянусь, сапфир вернется к тебе, к своему законному хозяину, я обещаю...
  - О, он вернется! - улыбка Шона стала широкой, обжигающе насмешливой, и, сужая глаза, он с деланым сожалением продолжил, - Но есть одна небольшая проблема, Кев. Я не уверен, что вернешься ты.
  
  ***
  Время клонилось к полуночи, когда Кевин, пошатываясь, с трудом открыл дверь своей квартиры и, зайдя внутрь, уткнулся лбом в стену возле зеркала в прихожей.
  Пол, сидящий в это время на кухне и тоскливо поглядывающий на собственноручно приготовленный ужин, гадающий, вернется ли приятель сегодня домой, услышав из коридора характерные звуки, поспешно поднялся на ноги, торопясь встретить блудного друга. Обнаружив последнего в несколько странной позе, замершего, уткнувшись лбом в стену, он чуть приподнял брови и, невольно настораживаясь, неуверенно осведомился:
  - Кевин?
  - Кевин... - голос молодого фельдшера прозвучал почти несчастно, совершенно измучено и, повернув голову немного набок, прижимаясь к стене теперь виском, он тихо добавил, - Я устал, Пол... Очень устал.
  Галейн, которому, в общем-то, и не нужны были такие подсказки, видящий усталость парня и сам, нахмурился, подходя к нему.
  - Присядь...
  - Да, - Кевин покорно моргнул, однако, отстраняться от стенки не стал и, снова повернув голову, закрыл глаза, опять прижимаясь к прохладному камню лбом, - У меня очень болит голова. И кружится. И тошнит... Раньше такого не было, но я понимаю - я снова был им. Он... занял мое место, а когда я смог вернуться, почему-то проявились симптомы, о которых я говорил. Я думал, у меня их нет, но...
  - Может быть, на это есть причина, - Пол задумчиво провел пальцем по собственным губам и, решительно тряхнув головой, сжал плечи друга, принудительно отстраняя его от стены, - Пойдем, тебе нужно присесть. Где ты пришел в себя?
  - Где-то... - фельдшер осторожно покрутил головой, - Не знаю... Я плохо помню, где именно, вокруг были какие-то деревья. Когда я очнулся, я сидел на каком-то бревне, закрыв лицо руками. Потом встал и пошел... Пока не вышел на улицу. Хотел взять такси до дома, но у меня с собой не оказалось ни цента... Пол, - он ухватился за косяк ведущей на кухню двери и, подняв на друга взгляд, на мгновение сжал губы, - Может быть, мне действительно надо... обратиться к психиатру, чтобы... он...
  - Нет! - мужчина, с некоторых пор знающий о втором 'я' Кевина значительно больше, чем он сам, нахмурился, уверенно качая головой, - Нет, даже не вздумай! Ты был прав, говоря, что это будет равносильно убийству, да и, к тому же... ох. Нет, тебе все-таки следует присесть.
  - Почему? - парень, медленно начинающий приходить в себя, насторожился и, с большим трудом сделав еще несколько шагов, опустился на ближайший к нему стул, - Ты был у отца, да? Он сказал тебе что-то?
  - Сказал, - не стал спорить Пол, - Он сказал мне очень многое, да и вообще... должен признать, день был довольно богатым на интересные известия и занимательные беседы. Честно говоря, не знаю, как тебе все это преподнести, тем более, если ты в таком состоянии...
  - Если ты узнал что-то о нем, говори, - Кевин с некоторым трудом выпрямился, прижимая ладонь к виску, - Мне будет легче, если я буду знать... хоть что-нибудь определенное.
  - Сомневаюсь, - мужчина поморщился и, присев на стул напротив приятеля, покусал губу, решаясь на откровенный разговор, - Я... наверное, должен был бы придумать, как сообщить об этом помягче. Но мне почему-то кажется, что такого метода нет. Поэтому я просто скажу, как есть, ладно? И постарайся принять это... Просто принять это, - он тяжело вздохнул и, видя нетерпение в светло-зеленых глазах напротив, хмуро начал, - Двадцать семь лет назад твоя мама была беременна близнецами. Но, увы, один из них погиб из-за ошибки неопытной медсестры, остался лишь ты. А твой брат...
  - Теперь носит имя Кев, - тихо закончил Кевин и, опустив голову, закрыл лицо руками, продолжая шептать, - Об этом не трудно догадаться. Но почему... - он опустил руки и вновь вскинул взгляд, - Почему я не знал?.. Они не говорили мне, молчали, я... Мой брат! - он вскочил на ноги и, все еще немного пошатываясь, прошелся по кухне, - Мой родной брат... Я должен был догадаться сам, я ведь чувствовал в нем родную душу! Но... но... Ведь и он не говорил мне, я думал, он просто друг, а я... - он остановился, как вкопанный и, ошарашенно глядя в одну точку, прошептал, едва ли не пролепетал с ужасом, - Господи... у меня мелькнула мысль избавиться от него... Нет, нет, я... Прости, если ты только слышишь, прости меня!.. - молодой человек стиснул волосы руками и вновь пошатнулся. Галейн, несколько секунд молча наблюдавший за ним, вскочил на ноги и, поддержав друга, аккуратно опять усадил его на место.
  - Тише... Кевин, прошу тебя. В том, что он слышит и слова твои, и мысли, я не сомневаюсь, но мне нужно сказать тебе еще кое-что. То, что он просил меня передать тебе, вот только... - он с сомнением оглядел друга и, осторожно отпустив его, отошел к столу возле раковины, наливая из кувшина воду. Затем, вернувшись, поставил стакан перед парнем и настойчиво придвинул его к нему.
  - Постарайся успокоиться и взять себя в руки. Понимаю, известие... не слишком способствует этому, но, увы, есть еще новости. И новости эти ничуть не менее важны, чем то, что я уже сказал. Ты сможешь выдержать сейчас?
  Кевин медленно повел головой из стороны в сторону и, взяв стакан, неспешно отпил из него несколько глотков.
  - Не знаю. Я... Пол, он ненавидит меня, да? - в светлых глазах заискрились слезы, и Галейн, наконец начавший понимать, что состояние молодого человека усугубляется не только мыслями о брате, но и о его отношении к нему, решительно мотнул головой.
  - Нет. Он любит тебя, Кевин, он бы отдал за тебя жизнь, даже более!.. - мужчина на миг закусил губу, - Он не говорил тебе, кто он, только потому, что не хотел, чтобы ты снова переживал. Твой отец рассказывал, что после смерти брата, ты, появившись на свет, никак не мог успокоиться, бесконечно рыдал, тебя приходилось успокаивать с помощью лекарств. Мистер Хилхэнд сказал, что чувствовал - ты оплакиваешь потерю. И Кев знал это. Одной из причин его возвращения, его воплощения в твоем теле, было желание быть рядом с тобой, желание помочь, успокоить, утешить... Вспомни, ты сам говорил, как он поддерживал тебя в детстве. Разве может он ненавидеть тебя?
  Кевин, почти заслушавшийся собеседника, вздрогнул и, как-то съежившись, опустил взгляд на собственные руки.
  - Не знаю, - тихо повторил он, - Я... я совсем не знаю его. Каким он стал...
  - Послушай, - Цыган, сам за сегодняшний день переживший немало и весьма утомленный всеми происшедшими событиями, чувствующий, что просто не в силах и далее продолжать изображать из себя мать Терезу, резко схватил парня за плечи и встряхнул, - Послушай меня, Кевин! Твой брат стал тем, кем стал только потому, что рос без влияния родителей, только потому, что должен был сам пробиваться в жизни! Если хочешь знать, я чувствую невольное восхищение им - каким бы он ни был, но жажда жизнь его так сильна, что он сумел, даже будучи лишь новорожденным младенцем, вернуться с того света! Но только... - запал прошел, и мужчина немного понурился, - Двадцать шесть лет он, как говорит, отдавал тебе по капле свою жизнь, свои силы. И теперь, увы, время его на исходе... Думаю, поэтому и проявились симптомы, о которых ты говорил. Боюсь, Кевин, плохо сейчас не тебе, а ему... Ему пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы занять твое место, я... Я встретил его, когда покинул дом твоего отца. Мы немного побеседовали, и он просил сказать тебе об этом, - Пол быстро глянул на окаменевшее лицо друга и тихонько вздохнул, - Перчатка нужна ему, чтобы жить. Чтобы продолжить существовать, пусть даже и в твоем теле, но я... - он выпустил плечи приятеля и, пройдясь по кухне, остановился возле окна, глядя в него. Сообщать другу, что фактически отказывается спасти жизнь его брата, мужчине не хотелось.
  Однако, если Кевин и уступал ему догадливостью, то лишь совсем немного. Потрясенный, пораженный известием о том, что когда-то давно, едва родившись, он потерял родного брата, что после обрел его, а теперь должен потерять снова, он несколько секунд молчал, не в силах вымолвить ни слова. Затем медленно отпил еще немного воды и, с тихим стуком поставив стакан на стол, внимательно всмотрелся в наполняющую его жидкость.
  - Но ты не отдашь ее ему, - хрипловато проговорил он, завершая мысль Галейна. Последний сжал губы, не желая подтверждать или опровергать слова собеседника.
  - Если бы он был просто твоим братом... - начал мужчина по прошествии нескольких секунд, - Если бы речь шла о том, чтобы спасти жизнь твоего родственника...
  - Но он преступник, - Кевин слабо улыбнулся, не сводя взгляда с воды, словно силясь разглядеть в ней свое отражение, - Я понимаю тебя. Но... - он мотнул головой, силясь переключить мысли в другое русло, - Но ты говорил, есть еще какие-то новости. Или это все?
  - Не все, - все это время Пол, говоря, обращался скорее к своему отражению в стекле, но на сей раз, вдруг подумав, что небольшая встряска, изумление, может помочь приятелю скорее прийти в себя, решительно оглянулся через плечо, твердо и даже жестко сообщая, - Я виделся с Рэдзеро.
  - Что?.. - фельдшер, и в самом деле пораженный новым сообщением, как-то сразу забывший про другие шокирующие новости, уперся ладонями в столешницу, медленно поднимаясь на ноги, - Как... где он нашел тебя?
  - Не он нашел меня, - Галейн скупо усмехнулся, медленно поворачиваясь к собеседнику полностью, - Это я приехал к его дому.
  - Как?.. - парень, чувствуя, что теряет нить повествования, непонимающе заморгал, - Но, погоди, ты же... я думал, ты не знаешь, где он живет!
  Пол, сообразив, что сознаваться придется в несколько большем количестве прегрешений, недовольно поморщился, натягивая на лицо довольно кислое выражение.
  - Я знаю... Прости, Кевин, я соврал тогда. Мои ребята все-таки нашли его, когда я просил, но время было упущено, злость моя прошла и я ничего не стал делать. Только адрес запомнил, и вот, он пригодился... В общем, я приехал к его дому, встретил его, и мы поговорили. Я рассказал о Кеве, думаю, он имеет право знать больше о своем боссе, а он... в ответ сообщил мне другую тайну. Насчет Перчатки, вернее... шкатулки, где она спрятана. Он знает, как открыть ее.
  Кевин, от новых шокирующих откровений и вправду немного пришедший в себя, подошел к плите, ставя на нее чайник. Время было позднее, однако, молодому человеку нестерпимо хотелось кофе, и, справедливо полагая, что за пережитые потрясения ему необходима какая-то компенсация, он решил себе в этом желании не отказывать.
  - Да и мы это знаем. С помощью твоей крови, в ней закодирован код...
  Галейн саркастически хмыкнул. Говорить ли другу о том, что 'код' оказался фальшивкой, он не знал, на сей счет страж Перчатки ничего не советовал ему, однако, удержаться от некоторой насмешки в ответ на упоминание об этом, у него не получилось.
  - Не совсем, - Пол на мгновение умолк и, решив, что чем меньше Кевин, а соответственно, и Кев будет знать, тем лучше ему будет спаться по ночам, продолжил, - Шкатулку может открыть его перстень. Сапфир на нем, если быть точнее. Если подумать, то он и выполнен в довольно странной форме - скошенный угол, какие-то бороздки, как у ключа... Наверное, не удивительно, что сапфир и есть ключ. Ну, и... Понятное дело, Рэдзеро его нам не одолжит.
  - Хочешь сказать, нам придется тащить его с собой? - Кевин, как-то сразу помрачнев, от переизбытка чувств сыпанул в чашку сразу две ложки растворимого кофе, даже не заметив этого, - Пол, ты с ума сошел? А если он поубивает нас по дороге, или, того хуже, заберет Перчатку и избавиться от нас? В конце концов, почему ты считаешь, что он не солгал тебе о перстне?!
  Галейн неловко пожал плечами. Мысль о том, что Шон мог соврать ему, что сообщенное им могло и не быть правдой, почему-то не приходила ему в голову до этого момента, и теперь мужчина на несколько мгновений заколебался. А что, если Кевин прав? Что, если Рэдзеро наплел ему с три короба, выдумал всю эту историю про стража, про все остальное... Нет. Пол нахмурился и, сжав губы, решительно мотнул головой. Он не мог объяснить своих чувств, своих ощущений, не мог понять их даже сам, не знал, почему питает такую категоричную уверенность, но в одном он не сомневался - на сей раз Шон не лгал. И рукопожатие на прощание, то, как он назвал старого друга... другом было, казалось, подтверждением тому.
  - Я не знаю, почему, - ответил он, едва заметно усмехаясь, - Но готов поклясться, что он не лгал. Он был поражен моими словами о Кеве, сказал, что в ответ на такую правду полагается тоже рассказать что-то... не менее удивительное. Вот и рассказал.
  Закипел чайник, возмущенно плюясь паром и брызгая капельками воды. Кевин, пораженно созерцающий оказавшегося столь доверчивым друга, даже не заметил этого.
  - Класс! - он всплеснул руками и, случайно поймав горячую капельку, зашипел сквозь зубы, поспешно выключая чайник, - Мы отправляемся в путь в обществе убийцы! И когда же? Теперь, когда ты все знаешь - где искать, как открыть... Хотя ты и прежде знал.
  Галейн, предупрежденный Шоном, замер, бросая на собеседника быстрый взгляд искоса. Что-то было в его словах, что-то странное, словно сквозь маску невинного фельдшера неожиданно проглянул его брат-преступник, словно слова, произнесенные им, были продиктованы ему кем-то другим. Пол, искренне желающий доверять Кевину, впервые испытал сомнение в правильности этого желания.
  - Пока не знаю... - медленно проговорил он, - Мне кажется, я знаю еще далеко не все. Слишком все просто получается, ты не находишь? Вот мы придем, откроем шкатулку, заберем Перчатку... и все? И никто не попытается помешать нам?
  Кевин, от неожиданности едва не наливший кипяток мимо чашки, скептически воззрился на друга.
  - Это называется 'никто'? Да нам только и делают, что мешают, то один, то другой, то... третьего, к счастью, нет. По-моему, путь к этой самой Перчатке уже не может быть назван простым.
  - Может быть... - Цыган задумчиво потер подбородок и, изо всех сил пытаясь придумать, как отвлечь собеседника от опасной темы, внезапно решил пойти ва-банк, - Но кто знает, вдруг она находится под чьей-то охраной? В конце концов, не мог же Соломон вот так вот бросить вещь, могущую исполнить любое желание, почти не защитив ее! Он ведь был мудрым царем, он должен был предположить, что Перчаткой могут заинтересоваться люди, имеющие не самые благие цели...
  Фельдшер, наконец наливший себе кофе, примолк, размышляя. Слова мужчины звучали вполне искренне, казались довольно справедливыми, и парень, на которого вдруг напало страстное желание поскорее расквитаться со всем, найдя Перчатку, начал понимать, что поспешность в таком деле может быть лишь помехой. Он глотнул кофе, закашлялся и, лишь сейчас сообразив, что вместо пары ложек сахара положил две ложки кофе, выразительно сплюнул в сторону. Затем поднял взгляд на хладнокровно созерцающего его собеседника.
  - А я говорил, что растворимый кофе - та еще дрянь, - с убийственным спокойствием отметил тот, и Хилхэнд недовольно сморщился.
  - Нормальный кофе, я просто положил его слишком много... Ладно, думаю, ты прав. Не по поводу кофе, - он нахмурился, готовый отстаивать честь любимого напитка с мечом в руках, - Но насчет Перчатки... В конце концов, ты изучал ее, долго изучал, тебе лучше знать... Но только как мы тогда выясним все? Где прочитать об этом, у кого спросить или, я не знаю, выпытать?.. Хотя, кажется, кроме тебя и Кева ей и не интересуется никто, - парень немного сник, вновь вспомнив о брате, - А Кев знает определенно меньше, чем ты.
  - Кев-то да... - Галейн, неожиданно припомнивший один из аспектов сегодняшней беседы с Рэдзеро, задумчиво почесал нос, - Но где-то в этом городе проживает один парень... Парень, которого никто и никогда не видел, о котором никому и ничего не известно, кроме того, что это человек, который знает все. Если бы мы смогли найти его... - он вздохнул и, поморщившись, махнул рукой, - Хотя это не вариант. Трудно поверить, что нам возьмет, да и повезет вот так вот вдруг найти Дикса.
  Кевин, самоотверженно продолжавший пить чересчур крепкий и совершенно несладкий кофе, поперхнулся, медленно поднимая взгляд на собеседника. Новое откровение, оказавшееся не менее поразительным, чем все предыдущие, почти нокаутировало бедного фельдшера, вызывая у него новый, хотя и довольно слабый, приступ головокружения.
  - Как ты сказал?.. - медленно проговорил он, - Дикс?..
  Пол кивнул, непонимающе хмурясь. Сам он, получивший за сегодня просто передозировку новой информации, искренне полагал, что ничего более узнавать ему сегодня не предстоит. Впрочем, мельком глянув на часы, и убедившись, что часовая стрелка стоит на отметке '12', а минутная уже перевалила через нее, он мысленно отнес новую загадку, а может быть, и ее разгадку, к новостям завтрашним.
  - Но это же... ведь это... - Хилхэнд растерянно покачал головой, недоверчиво сдвигая брови, - Не может быть... Ведь это же Гилберт Диксон! Но... Но Гилберт?? Человек, который знает все?.. Да он же никогда не лезет в чужие дела, он всегда старается держаться в стороне!
  - Вот благодаря этому он и может знать больше, чем другие... - неспешно проговорил Цыган, с некоторым трудом припоминая медбрата из реанимации, где пребывал не так давно, - Так это тот парень? Ты, кажется, еще предупреждал его насчет Рэдзеро?
  - Он... - парень сглотнул и, тяжело вздохнув, на несколько мгновений закрыл лицо рукой, - Я думал, уж кто-кто, но чтобы Диксон!.. Я был уверен, что он не может иметь отношения ко всей этой истории, как же...
  - Я не говорю, что Дикс имеет к чему-то отношение, - Пол нахмурился и, лишь сейчас отойдя от окна, присел на стул неподалеку от собеседника, - Но ему известно столько, сколько, кажется, не может знать ни один человек. Он может знать что-то и о Перчатке Соломона, и... - он сглотнул, проглотив словечко 'страж', и категорично вопросил, - Ты знаешь, где найти его?
  - Я... да... - Кевин провел ладонью по волосам и, сжав губы, кивнул с каким-то упрямым огоньком в светло-зеленых глазах, - Я знаю, где он живет. Завтра схожу к нему после работы... Если, конечно, мой брат вновь не заставит меня прогулять без уважительной причины, - по губам фельдшера скользнула тень грустноватой улыбки, и он неожиданно решительно выпрямился, твердо взирая на собеседника, - Пол... я хочу попросить тебя кое о чем.
  Галейн вопросительно изогнул бровь. Предчувствие чего-то неприятного затопило его, однако же, мужчина умело скрыл это, ожидая слов друга.
  - Я понимаю... - говорил молодой человек медленно, явственно сомневаясь в собственных словах, - Понимаю, что для тебя значит Перчатка. Понимаю, что ты хочешь выздороветь, но, знаешь... Твоя болезнь не угрожает жизни. А проходя регулярно курсы лечения, ты, как сам видишь, способен быть и вполне активным, нормальным человеком. А Кев... нет, я понимаю, что он преступник, что он и сам отправлял людей на смерть, велел своим клевретам обрывать их жизни! Но... - парень сглотнул, продолжая уже тише, - Но он мой брат. Родной, единственный брат, мой близнец, мое отражение!.. Я не хочу, чтобы он умирал. Если мне суждено всегда жить, деля с ним на двоих одно тело - я согласен, лишь бы только он остался в живых. Я и так... - он сглотнул вновь, - Однажды уже потерял его. Не хочу снова...
  - Ты хочешь, чтобы я отдал Перчатку ему, - Пол, устав слушать долгие излияния приятеля, медленно склонил подбородок. Лицо его было непроницаемо.
  Кевин внимательно глянул на него и медленно, не до конца уверенно покачал головой.
  - Нет... Я понимаю, я не имею права требовать этого от тебя. Но... Обещай мне хотя бы просто об этом подумать, хорошо? Я... не хочу давить на тебя, или как-то... козырять, тем, что сделал. Но однажды я спас тебе жизнь, не дал тебе умереть... А теперь умирает мой брат, - он рывком поднялся на ноги и, чуть приподняв подбородок, свысока глянул на собеседника, - Обещай, что подумаешь. Обещай мне!.. мой друг.
  Мужчина, которого за один день уже второй человек довольно красноречиво назвал своим другом, несколько секунд молчал, глядя на собеседника снизу вверх. Затем едва заметно опустил подбородок и быстро, успокаивающе улыбнулся уголком губ.
  - Хорошо. Хорошо, Кевин, я подумаю над тем, что ты мне сказал. Обещаю, - он погасил кривоватую улыбку и, старательно изображая спокойствие, указал взглядом на выход с кухни, - А сейчас иди, ложись спать. Ты устал за сегодня, тебе надо отдохнуть.
  Молодой человек скованно кивнул и, не отвечая, направился прочь. В том, что заснет, он сомневался, однако, резона в словах Цыгана исключать не мог.
  Пол проводил его внимательным взглядом и медленно, тяжело вздохнув, поднялся на ноги, снова подходя к окну и созерцая темную, пустынную в этот час улицу.
  Два человека сегодня назвали его своим другом - тот, кто уже был ему другом прежде и предал его доверие, и тот, кто спас ему жизнь и завоевывал с каждым днем доверие все большее.
  Но сейчас, как ни странно, как ни неприятно было ему сознавать это, он доверял скорее первому из этих людей, а не второму.
  Кевину Хилхэнду с сегодняшнего дня верить он стал намного меньше.
  
  ***
  Гилберт привычным движением запер сейф с особо секретными документами, историями болезни и чем-то еще, не слишком понятным ему самому, но, безусловно, безмерно важным для врачей, и скинул белый халат, оставляя его на спинке стула. Рабочий день был завершен, последние минуты последнего часа только что истекли, и молодому мужчине, безо всякого сомнения, надлежало торопиться домой.
  Он тихонько вздохнул и, быстро и грустно улыбнувшись своим мыслям, взял тонкую куртку с вешалки, направляясь на выход. Запер дверь, дернул ее, проверяя замок, попрощался с дежурной медсестрой - рутина, такая привычная и настолько осточертевавшая порою. Еще совсем недавно серое и однообразное течение его жизни оказалось вдруг расцвечено появлением старого друга, а теперь... Шона с их последней встречи он больше не видел и, полагающий, что блондин все-таки продолжает держать на него обиду за тот злосчастный перевод в другую школу много лет назад, был уверен, что более и не увидит. Казалось бы, после того, как столько лет он жил, не общаясь с ним, это можно было бы пережить довольно спокойно, но Гилберту почему-то было тоскливо.
  Кевина Хилхэнда, всегда относившегося к нему по-приятельски, за друга в полном смысле этого слова он не считал, да, впрочем, и его в последние дни видел до крайности редко и так мимолетно, что удавалось лишь приветственно кивнуть, проходя мимо.
  Диксон ощущал себя брошенным, всеми забытым и покинутым и, пытаясь найти спасение в рутине, тем не менее, ощущал, как все его внутреннее бунтует против этого.
  - Здравствуй, Дикс.
  Парень остановился так резко, что со стороны могло показаться, будто он налетел на незримую стену. Даже самому ему на какое-то мгновение почудилось, что он врезался во что-то, и что на лбу непременно вскочит шишка.
  Тем не менее, концентрироваться на этих ощущениях медбрат не стал и, резко обернувшись, заулыбался, глядя на стоящего в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку, молодого человека.
  - Шон! - он шагнул к старому другу, не в силах скрыть радость от новой встречи, - Привет, давно не виделись.
  Рэдзеро мягко улыбнулся в ответ и, отстранившись от косяка, развел руки в стороны.
  - Прости, был очень занят, - плечо дернуло болью, и блондин, быстро покосившись на него, заставил себя вновь улыбнуться. От Гилберта эта попытка утаить свое состояние не укрылась, и он, сдвинув брови, внимательно вгляделся в собеседника.
  - Как плечо?
  Шон неопределенно повел подбородком и быстро дернул уголком губ.
  - Болит. Честно говоря, из-за него я к тебе и пришел... - он вздохнул и, вновь покосившись на плечо, нахмурился, - Не понимаю, что происходит. На мне всегда все заживало быстро, любые раны проходили за считанные дни... Из-за сапфира, ты знаешь. Но на сей раз все по-другому, я почти не могу шевелить рукой, - он поморщился и поправил сам себя, - Вернее, рукой-то я шевелить могу, вот... - попытка поднять руку привела к новой вспышке боли, и парень, на секунду сжав губы, выдавил из себя новую улыбку, - Но приподнять плечо совершенно нереально, приходится, как дураку, пожимать одним.
  - Так, - Гилберт, перехватив до сих пор не одетую куртку в другую руку, задумчиво облизал губы, торопливо принимая решение, - Я надеюсь, ты не на мотоцикле?
  - Почему? - Рэдзеро, совершенно искренне изумленный таким вопросом, пару раз моргнул, становясь на секунды похожим на того себя, каким пытался поначалу предстать перед Кевином, - На мотоцикле. Управлять им плечо мне не мешает.
  Собеседник блондина на несколько мгновений замер, лишь в немом поражении созерцая своего рискового друга. Затем тяжело вздохнул и, покачав головой, принялся натягивать куртку.
  - Мне кажется, в школе ты не был до такой степени безрассуден. Неужели не понимаешь, что это опасно? Мотоцикл - сам по себе весьма травмоопасный вид транспорта, а учитывая, что у тебя в любую секунду может заболеть плечо...
  - Гилберт, прошу тебя, не надо притворяться моей бабушкой, - Шон кривовато ухмыльнулся и, говоря на редкость проникновенно и вежливо, добавил, - Лучше, чем у нее, у тебя все равно не получится.
  - Ладно, - Диксон сморщился, как от глотка лимонного сока и, вздохнув еще раз, решительно мотнул головой, - Поехали. Только учти - от моей жизни зависит твое здоровье, так что, будь добр, сохрани мне ее.
  - В этом можешь не сомневаться, - блондин окинул собеседника заинтересованным взглядом и слегка приподнял брови, - Конечно, если объяснишь, куда ты собрался ехать. Мы ведь в больнице, разве...
  - После случившегося с мисс Блейк к посторонним в этих стенах относятся неприязненно, - перебил медбрат и, одарив приятеля довольно проницательным взглядом, повернулся к нему вполоборота, делая приглашающий жест в сторону выхода, - У меня дома не меньше возможностей оказать тебе помощь. Поехали.
  На несколько секунд повисло молчание. Шон с интересом созерцал всегда бывшего таким скромным и застенчивым приятеля, размышляя о том, что со школьной скамьи он все-таки сумел измениться и, как казалось блондину, измениться в лучшую сторону; Гилберт ожидал вердикта мотоциклиста. Наконец, последний медленно кивнул и, хмыкнув, сам направился на выход.
  - Хорошо. Едем. Надеюсь, вопить по дороге от ужаса ты не будешь.
  - Очень смешно, - недовольно отозвался Гилберт и, ощущая себя совершенно счастливым в обществе старого друга, уверенно проследовал за ним к дверям.
  ...Добрались до нужного дома они довольно быстро. Мотоцикл под умелым управлением хозяина несся по темным ночным улицам, словно стрела, уверенно и легко обходя встречные автомобили и срезая углы. Гилберт, однажды уже познавший прелести безумной гонки, но пребывавший на тот момент в довольно отрешенном состоянии, сейчас половину пути неустанно молился, чтобы прибыть домой невредимым, отчаянно цепляясь порою за приятеля, да и вообще, надо признать, ощущая себя далеко не в своей тарелке. Конечно, попыток кричать от ужаса он не предпринимал, ограничиваясь лишь взволнованными вздохами, но глаза иногда зажмуривал, опасаясь встретиться лицом к лицу с неминуемой гибелью.
  Впрочем, опасения его были напрасны. Шон был умелым мотоциклистом, стаж вождения железного коня имел весьма немалый, поэтому к месту назначения, чей адрес друг сообщил ему заранее, прибыл безо всяких приключений и, к тому же, за считанные минуты.
  Остановившись возле арки, напротив которой весело звенел фонтанчик, он спустил одну ногу на землю и удивленно окинул знакомое здание взглядом.
  - Так это здесь?
  Гилберт, торопливо спрыгнувший с мотоцикла, непонимающе оглянулся на друга через плечо.
  - А что тебя удивляет?
  - Да ничего, - Рэдзеро перекинул ногу через сидение железного коня и, оглядевшись, повел его к месту, на его взгляд, более подходящему для парковки, - Если не считать того, что через четыре квартала отсюда живу я сам, и забыть, что вчера мы с Тресом мирно побеседовали как раз возле этого дома.
  - С Тресом? - Диксон, как-то упустивший прочие подробности, повернулся к собеседнику полностью, слегка сдвигая брови, - Я думал, он не показывается на людях.
  - Показывается, только если есть весомый повод, - отстраненно отозвался блондин и, установив мотоцикл на подножку и приняв иные меры безопасности, окинул свой транспорт довольно подозрительным взглядом, - Надеюсь, у тебя здесь не угоняют мотоциклы?
  - Пока не случалось, - его собеседник равнодушно пожал плечами и, кивнув в сторону арки, добавил, - Пошли. И как же ты общался с ним, если он прячет лицо?
  Шон на мгновение примолк, бросая на приятеля откровенно недоумевающий взгляд, однако, почти сразу, спохватившись, понимающе и виновато улыбнулся.
  - Мы и в самом деле давно с тобой не виделись, Дикс, в моей жизни успели произойти некоторые изменения. Видишь ли, с некоторых пор свое лицо от меня Трес не скрывает. Да и не только от меня... Впрочем, об этом лучше было бы говорить в замкнутом помещении. Ведь у тебя дома нет лишних ушей?
  - Только мой отец, - молодой человек скупо улыбнулся и, пройдя арку, свернул влево, к ближайшему подъезду, - Но о нем, я думаю, ты можешь не беспокоиться, вот только... - он остановился возле двери, не спеша заходить внутрь и обернулся к спутнику, серьезнея на глазах, - Я очень прошу тебя вести себя тише, хорошо? Он очень нервничает, когда к нам приходят посторонние, не хочет, чтобы кто-то видел его... таким.
  Шон немного повернул голову вбок, вглядываясь в старого друга. На ум пришли слова, сказанные им самим, что Гилберт за прошедшие годы стал не только старше, но и печальнее. Тогда на вопрос, что же с ним случилось, Дикс не ответил...
  - Таким? - блондин как-то машинально понизил голос, словно говоря о тяжелобольном или умирающем человеке, - Что с ним?
  Гилберт быстро и очень грустно улыбнулся, снова отворачиваясь к дверям. Голос его зазвучал глухо.
  - Инфаркт. Вернее, его последствия. Он жив, но не способен двигаться, лежит целыми днями... - молодой человек глубоко вздохнул и, покачав головой, поспешил открыть подъездную дверь, - Я ухаживаю за ним, стараюсь сделать его жизнь наиболее комфортной.
  - Поэтому так много работаешь? - Шон, сам посерьезнев, едва заметно покачал головой, - Скажи, у тебя хотя бы бывают выходные?
  - Бывают, - отстраненно отозвался Дикс, - Их мало, и они редкие, но бывают. Заходи, - двери вызванного пару секунд назад лифта распахнулись, и парень пропустил друга внутрь, - Шон, еще раз. Пожалуйста, веди себя тихо, хорошо? Мне неприятно снова говорить об этом, но папа, в общем-то, и тогда не был слишком уж рад нашему с тобой общению, боюсь, сейчас его это не обрадует еще сильнее.
  Рэдзеро успокаивающе улыбнулся.
  - Не волнуйся. Скажи, а отец знает, кто ты? Я имею в виду не основную работу, а...
  - Нет, - Гилберт мотнул головой и, избегая смотреть на собеседника, уставился на кнопки с номерами этажей, - Зачем его беспокоить такой информацией? Я... я даже не знаю, сколько ему осталось. И боюсь... - он не договорил и продолжил совсем не так, как планировал, - Очень боюсь.
  Двери лифта распахнулись, выпуская молодых людей на нужном этаже. Шон, не находясь, как утешить, как успокоить друга, молчал, внимательно следя, как тот открывает несколько обшарпанную дверь квартиры и мысленно изумлялся несоответствию внешнего вида дома внутреннему. Сейчас, стоя в не самом чистом, довольно бедноватом подъезде, стены которого были сплошь исчерканы маркерами и забрызганы пятнами краски, даже ему, человеку, только что видевшему фасад этого строения, было трудно поверить, что он находится в том самом доме с кариатидами, которым еще вчера демонстративно любовался, стоя рядом с Кевом.
  - Заходи, - шепнул Гилберт, распахивая дверь шире и, пропустив гостя, последовал за ним. Рэдзеро остановился, зайдя в полутемный коридор и огляделся. Обе двери, выходящие сюда, были плотно прикрыты, ни искорки света не мелькало ни под одной из них. С другой стороны коридора, ближе к его концу, виднелась еще одна дверь, на сей раз распахнутая, за которой блондин каким-то шестым чувством угадал кухню. Рядом, расположенная напротив входа, виделась створка, ведущая в санузел.
  Шон едва слышно вздохнул, старательно пряча испытываемые им чувства. В квартире, такой бедной, такой заброшенной, смутно пахло лекарствами и чем-то еще, очень неприятным, тем, чем пахнет обычно в палатах тяжелобольных людей. Ощущение создавалось на редкость тягостное, и парень, вспомнив, что его старому другу приходится после тяжелого трудового дня возвращаться в это жуткое место, испытал мгновенный прилив жалости.
  - Сюда, - коснулся его слуха шепот, и Диксон уверенно распахнул ближайшую к ним дверь, заходя первым и включая свет.
  Здесь обстановка производила впечатление все-таки не такое гнетущее, хотя и казалась чрезвычайно небогатой.
  - Ты подождешь немного? - в голосе Гилберта послышались нотки вины, и Шон удивленно приподнял брови, - Мне надо покормить папу... переодеть его, ну... понимаешь...
  - Конечно, - блондин, кажущийся, без преувеличения, светлым лучом в этой обители горя и страданий, мягко улыбнулся, чуть опуская подбородок, - Не беспокойся обо мне, делай, что должен.
  Диксон поспешно кивнул и торопливо скрылся за дверью, оставляя приятеля в одиночестве.
  Тот, проводив его взглядом, медленно огляделся.
  Комната, в которой оказался страж Перчатки Соломона, была довольно маленькой и, в целом, весьма пустой, но, тем не менее, казалась уютной. Возле стены, почти напротив входа, стоял диван, на котором, видимо, хозяин комнаты проводил ночи; слева от него находился заваленный разнообразными врачебными приспособлениями стол. Шон еще раз огляделся и, обнаружив неподалеку от стола не самого удобного вида стул, присел на него, на мгновение закусывая губу. Сам молодой человек, имея вполне неплохой доход благодаря сотрудничеству с Тресом, проживал в квартире куда как большей, на порядок более уютной и, чего греха таить, богатой. Глядя же на убогую обстановку жилища старого друга, он испытывал одновременно и некоторое смущение, как более удачливый человек перед менее везучим, и глубокую жалость, желание оказать хоть небольшую помощь. Правда, помощь иную, кроме денежной, оказать он, казалось, не мог, а в том, что Гилберт откажется от спонсорства, был почему-то уверен. Диксон еще в детстве отличался большой щепетильностью в этом вопросе, не позволяя другу ничего покупать ему, даже если тот одновременно приобретал что-то и для себя.
  За спиной послышались быстрые шаги, и дверь в комнату, тихонько скрипнув, отворилась. Гилберт, зайдя, почти влетев в комнату, обнаружив друга, сидящим на стуле, улыбнулся ему, приближаясь к столу и принимаясь колдовать над ним, наполняя шприц каким-то лекарством.
  - Не скучаешь? Мне нужно сделать ему укол, и я вернусь.
  - Не волнуйся обо мне, - Шон ответил на улыбку друга улыбкой абсолютно обезоруживающей и спокойно кивнул, - Занимайся отцом, я все понимаю.
  Диксон на мгновение замер, уже набрав лекарство в шприц и, повернувшись к собеседнику, тихо, но очень проникновенно шепнул:
  - Спасибо.
  После чего, не желая, видимо, более задерживаться, торопливо вновь скрылся за дверью, оставляя гостя одного. Тот, немного подавшись вперед, облокотился на собственные колени и нахмурился. Впервые в жизни, первый раз за все время, что ему было известно о существовании Перчатки Соломона, парень вдруг пожалел, что не может сам воспользоваться ей. Выздоровление Пола от болезни, которая совершенно не угрожала его жизни, спасение Кева от неминуемой, казалось бы, погибели - все это, безусловно, было важно, а в глазах каждого из соискателей обретало важность еще большую, но сейчас, думая о Гилберте, Рэдзеро понимал, что в его случае Перчатка бы действительно сделала больше, чем исполнение желания одного. Если бы можно было применить ее для спасения отца Дикса, если бы он выздоровел, это и отсрочило бы его возможный конец, и, безо всякого сомнения, облегчило жизнь его сыну.
  Злости на мистера Диксона за то, что тот некогда перевел сына в другое учебное заведение, Шон не испытывал. В конечном итоге, по большому счету, в этом и в самом деле была немалая толика его вины, он смело мог назвать себя первопричиной происшедшего много лет назад и сейчас, сам уже будучи далеко не ребенком, мог представить себе чувства отца Гилберта.
  С другой стороны, к самому мистеру Диксону жалости парень тоже не питал. Ему было жаль своего друга, человека, некогда делившего с ним жизнь на двоих, человека, когда-то очень близкого ему, человека, от дружбы с которым он не желал отказываться ни в коем случае. И, думая о том, насколько тяжелую жизнь приходится сейчас вести этому самому человеку, Шон, без сомнения, не был доволен, всей душою желая справедливости в его отношении.
  - Все, - голос Гилберта, раздавшийся за спиной, выдернул блондина из мыслей, заставляя оглянуться через плечо, - Я в твоем распоряжении.
  - Это скорее я в твоем, - Рэдзеро чуть усмехнулся и осторожно, с определенным трудом поведя левым плечом, указал на него подбородком, - Делай, что должен... док.
  - Сделаю, если освободишь плечо, - Диксон, прикрыв за собой дверь, прошел в комнату, окидывая облаченного в легкий синий джемпер друга весьма скептическим взглядом, - Или мне стоит разрезать ткань?
  - Обойдемся без таких жертв, - блондин хмыкнул и, пытаясь действовать как можно увереннее, потянул джемпер через голову. Плечо в очередной раз дернуло болью, и парень, зашипев сквозь сжатые зубы, рывком сдернул предмет одежды, вешая его на спинку стула. Гилберт, подойдя ближе, нахмурился, изучая взглядом немного покрасневшее место недавнего ранения.
  - Шон... - он вздохнул и, покачав головой, отошел к столу, роясь в лекарствах, - Ты ведь говорил, что зашивал себе раны сам. Разве швы сам ты не снимал?
  - Бывало... - Рэдзеро непонимающе пожал правым плечом, - Но к чему...
  - Тогда почему не сделал этого на сей раз? - Диксон, держа в руке тонкий шприц, обернулся, через плечо, хмурясь на своего несознательного пациента, - Испугался, что будет больно? Или за всеми делами не нашел времени? А может быть, просто забыл?
  Диктор на несколько мгновений задумался, затем тихонько вздохнул, сознаваясь в своем промахе.
  - Забыл за всеми делами. Так дело было в этом?
  Диксон кивнул, начиная набирать что-то в шприц, и старательно не замечая подозрительного взгляда пациента.
  - На тебе, как вижу, и в самом деле все быстро заживает - рана выглядит так, словно с момента ее нанесения прошло не меньше, а то и больше полумесяца. Нитки начали врастать в кожу, теперь удалять их будет довольно болезненно... По счастью, здесь у меня имеется анестезирующее средство. Надеюсь, ты не боишься уколов?
  Шон хмыкнул, осторожно расправляя сильные плечи.
  - Раньше вроде не боялся, быть может, не испугаюсь и теперь. В конечном итоге, при путешествии на Соломоновы острова мне понадобятся обе руки...
  Гилберт, взявший спиртовую салфетку и аккуратно протирающий ею предполагаемое место укола, на мгновение замер, переводя на собеседника несколько удивленный взгляд.
  - Ты отправляешься за Перчаткой?
  Шон едва заметно сузил глаза, вглядываясь в своего личного врача. Тот же, как будто и не замечая бросаемых на него взглядов, уверенно проткнул иглой кожу, принимаясь вводить лекарство.
  - Ты знаешь, где она?
  Гилберт мягко улыбнулся и, завершив введение анестезирующего раствора, придержал иглу, затем зажимая место укола все той же спиртовой салфеткой, и, выпрямившись, бросил на друга едва ли не сочувствующий взгляд.
  - Я Дикс, Шон, - вежливо напомнил он, - Я знаю то, чего не знают другие, а зачастую и то, что неизвестно больше никому. Меня называют человеком, который знает все, хотя это и не соответствует истине. Да, мне известно, где находится Перчатка, но, увы, я не знаю, отправишься ли ты туда один или в компании Треса, как не знаю и того, кто такой Трес. В отличие от тебя. Нужно немного подождать, пока подействует анестезия.
  Последнее предложение, совершенно выбивающееся из общей речи, было произнесено тем же тоном, что и остальные слова, и Рэдзеро, на мгновение потеряв нить беседы, моргнул, чуть сдвигая брови. Но почти сразу отстраненно кивнул, предпочитая не концентрироваться на данном вопросе.
  - Подожду... Да, Дикс, - он задумчиво ухмыльнулся, изучая лицо собеседника, - Ты не только всезнающ, но еще и весьма проницателен, я говорил тебе об этом. Знания - это сила, а кто владеет информацией - владеет миром, так говорили и продолжают говорить во все времена. Так было и так будет... И ты сильнее меня, Гилберт, тебе известно то, чего не знаю я. Поэтому довольно странно сознавать, что есть вещи, о которых ты не имеешь понятия. И, тем не менее, о том, кто такой Кев...
  Гилберт насторожился, медленно приподнимая подбородок и глядя на продолжающего восседать на стуле друга несколько свысока.
  - Ты сказал 'Кев'?..
  Шон кивнул, с интересом наблюдая за собеседником. Проницательность и догадливость Дикса, умеющего получать информацию не только непосредственно из разных источников, но и способного делать стопроцентно верные предположения, безусловно, интриговала его.
  - Я хотел сказать, что о том, кто такой Кев, ты можешь догадаться и сам.
  - Но Кев - это сокращение имени Кевин... - Диксон недоверчиво повел головой из стороны в сторону, - А у нас с тобой есть лишь один общий знакомый с таким именем... Не может быть, - он моргнул и, чуть приоткрыв рот, уставился на Рэдзеро с самым ошарашенным видом, - Не может этого быть... Шон... Ты хочешь сказать, что Трес - это Кевин Хилхэнд???
  Рэдзеро безмятежно улыбнулся.
  - Не совсем он. Его альтер-эго.
  - Что?.. - Гилберт попятился и, оказавшись рядом с диваном, с размаху упал на него, - У Кевина Хилхэнда раздвоение личности?? С ума сойти... - он запрокинул голову и в совершенном обалдении воззрившись на потолок, зашептал, - Не может быть... Он всегда казался мне одним из самых нормальных людей, работающих в больнице! В отличие от этой убийцы Блейк, или, скажем...
  - Стоп, - Шон, в свой черед уловивший в словах собеседника что-то довольно важное, немного подался вперед, - Убийцы Блейк? Как я понимаю, ты имеешь в виду Лору, и... ты знал и о ней?
  Дикс медленно опустил на собеседника взгляд.
  - Я однажды собственными глазами видел, как она перерезает шланг от аппарата искусственного дыхания.
  - И никому не сказал... - блондин недоверчиво склонил голову набок, - Почему?
  - Я не лезу не в свое дело, Диктор! - Гилберт нахмурился и, прицельно швырнув опустошенный шприц на стол, скрестил руки на груди, - Я думал, ты должен это знать.
  Шон хмыкнул и, осторожно откинувшись на спинку стула, сцепил руки в замок, изучающе глядя на собеседника.
  - Я знаю, Дикс... - медленно проговорил он, - Знаю. Но мне любопытно другое... Ты многое знаешь о людях, как я вижу, легко угадываешь их подлинные 'я', как бы они не пытались их скрыть. В таком случае... кто я, Гилберт? - молодой человек чуть приподнял бровь, снова сужая глаза, - Что ты знаешь обо мне?
  - Ты имеешь в виду, знаю ли я, что это ты убил Лору Блейк? - Гилберт усмехнулся и безмятежно пожал плечами, - Да, мне известно это. Как известно и то, что ты не убиваешь невинных, лишь караешь таких, как она. Известно, что происходит это благодаря сапфиру, видимо, обладающему не только исцеляющими, но и какими-то направляющими свойствами, что еще... Известно, что ты работаешь на Треса... Кева, что ты едва не убил Пола Галейна, который отомстил тебе за это, что вокруг тебя всегда вьется толпа девушек, и что ты очень любишь свою бабушку. Я ничего не упустил?
  Рэдзеро загадочно улыбнулся, медленно склоняя подбородок.
  - Пожалуй, что и нет... Разве что забыл упомянуть, что я не слишком дружелюбен, но, если встречаю на своем пути настоящего друга, буду предан ему до конца жизни, - он быстро подмигнул упомянутому другу и в раздумье продолжил, - И доверять ему я буду безоговорочно... Скажи мне, Дикс. Что тебе известно о страже Перчатки Соломона?
  Гилберт, совершенно не удивленный таким вопросом, устроился на диване поудобнее, закидывая ногу на ногу.
  - Довольно немного. Соломон отдал приказ одному из преданных ему людей беречь Перчатку, сохранять ее от помыслов лихих...
  - И передать лишь в преданные руки, - подхватил Шон, странно улыбаясь, - Тому, чья мысль чиста, намерения бла́ги...
  - Кто не желает зла, и в ком полно отваги... - Диксон нахмурился; во взгляде его засквозила подозрительность.
  - Кто не жалеет жизни для других. Его достойна лишь она руки, - Рэдзеро скрестил руки на груди и резко кивнул, - Да, мне это известно, как и тебе, Гилберт. Но и здесь я осведомлен несколько больше твоего, видишь ли... Тот самый страж, означенный Соломоном, получивший от него стихотворный наказ, не справился с заданием. Передать Перчатку 'в преданные руки' ему не удалось, поэтому он поручил своим потомкам исполнить это предназначение. И одним из его потомков является... твой покорный слуга, - он едва заметно склонил голову, не сводя с собеседника острого и внимательного взгляда.
  Гилберт, пораженный и потрясенный этим известием, пожалуй, не меньше, чем новостями о Хилхэнде, вскочил на ноги, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Затем снова сел и, подавшись вперед, недоверчиво вгляделся в старого друга, столь внезапно открывшегося ему совершенно с другой стороны.
  - Ты... ты... - он задохнулся и внезапно осипшим голосом вопросил, - Страж?..
  Шон, наблюдающий за ним с застывшей, словно приклеенной полуулыбкой, вновь немного склонил голову.
  - К вашим услугам, мистер Диксон. Смею надеяться на вашу порядочность, и на то, что это... - он сделал многозначительную паузу, - Вы сохраните в тайне. Плечо занемело.
  Диксон, сам ощущающий себя так, словно пребывает под наркозом, дернулся, как ужаленный и растерянно потряс головой.
  - Да... да, я... - он потер виски, - Конечно... Я не собираюсь вмешиваться в это, Шон, если ты хочешь хранить тайну - твое право. Но я... я и представить не мог, что мне доведется водить знакомство с самим стражем Великой Перчатки! Да что там, что мне придется лечить его!.. Да, верно, - напомнив самому себе об обязанностях доктора, молодой человек поспешно встал и, взяв со стола неприятного вида щипчики вместе с еще одной спиртовой салфеткой, приблизился к другу, - Не бойся, на сей раз больно быть не должно.
  - 'Не должно', - саркастически повторил Шон и осторожно повел больным плечом, - Воодушевляет. Надеюсь, это, во всяком случае, не больнее, чем зашивать.
  Гилберт тихонько вздохнул, уже склоняясь над раной друга.
  - Не волнуйся. Ты ведь сам сказал, что плечо уже занемело, ты даже ничего не почувствуешь... Шон, - он занес, было, те самые щипчики, дабы высвободить одну из нитей, но, внезапно передумав, снова отошел к столу, беря небольшие ножницы, - Скажи... Ты знаешь, кому передать ее? Ты собираешься на Соломоновы острова, значит, тебе известно, чьей руки она достойна и кому должна принадлежать?
  - Известно, - блондин быстро улыбнулся и немного отклонил голову вбок, дабы не создавать своему личному врачу дополнительных помех, - Это Пол Галейн.
  - Галейн?.. - Диксон, осторожно разрезавший один из швов, остановился от неожиданности, недоверчиво вглядываясь в приятеля, - Не Трес?
  Шон чуть поморщился и недовольно дернул занемевшим плечом.
  - Не отвлекайся, сделай милость. Трес просто хочет получить ее, но, в сущности, не имеет и не может иметь никакого к ней отношения. Галейн же - человек с сапфировым взглядом, и, если заглянуть ему в глаза, как советовал Соломон, ответ становится очевиден.
  - 'Ответ ищи в его глазах'? - Дикс понимающе кивнул, вновь возвращаясь к прерванному занятию, - Да, кто бы мог подумать, что тот...
  Резкий и совершенно неожиданный звонок прервал его, заставляя, дернувшись от неожиданности, чуть-чуть зацепить ножницами кожу вокруг зажившей раны. Рэдзеро, сам вздрогнувший, нахмурился и, быстро оглянувшись через плечо на дверь комнаты, перевел взор на ее хозяина.
  - Ты ждешь гостей?
  - Нет... - Гилберт растерянно покачал головой и, прижав спиртовую салфетку к небольшой ранке от ножниц на плече пациента, нахмурился сам, - Все гости здесь. Я пойду взгляну кто это... держи салфетку прижатой.
  Блондин кивнул и, покорно прижав требуемый предмет к плечу, проводил приятеля внимательным взглядом, настороженно прислушиваясь. Пребывая сейчас на позиции раненного, он, тем не менее, готов был в любую секунду заступиться за старого друга, приведя веские аргументы в пользу того, что обижать его не следует.
  Впрочем, опасения что самого Шона, что идущего к дверям молодого человека оказались совершенно беспочвенны.
  Гилберт, приблизившись к не самой прочной створке и глянув в глазок, расположенный на ней, изумленно выдохнул и, не видя смысла долее соблюдать осторожность, торопливо распахнул дверь.
  - Что ты здесь делаешь?
  Кевин Хилхэнд, о котором он несколько минут назад узнал совершенно поразительные новости, виновато улыбнулся, чуть пожимая плечами.
  - Извини, я знаю, ты не любишь, когда к тебе приходят домой... Просто на работе говорить о том, о чем я хочу спросить тебя, было бы неудобно, да и вообще... Разрешишь войти?
  Гилберт окинул собеседника внимательным взглядом с ног до головы, затем медленно, явно неуверенно посторонился, пропуская его в квартиру и закрывая дверь.
  - Я не один, Хилхэнд, - он сдвинул брови, еще раз оглядывая старого знакомого, - И, как и его, прошу тебя не шуметь. Папа отдыхает, я сделал ему укол, так что... - он тяжело вздохнул и, покачав головой, махнул рукой в сторону своей комнаты, - Проходи. Только тихо!
  Кевин, как-то и не планировавший устраивать шумных разборок или, тем паче, скандалов, удивленно покосился на хозяина квартиры и кивнул.
  - Я вроде и не собирался кричать. Ну, хорошо, я обещаю вести себя тихо... А кого 'его'? - он сделал несколько шагов в сторону нужной двери и, остановившись, чуть приподнял брови. Гилберт тяжело вздохнул и махнул рукой, предчувствуя неприятную ситуацию.
  - Увидишь. Заходи.
  - Ладно, - Хилхэнд вновь чуть пожал плечами и, не медля более, решительно зашел в комнату, где некогда прежде ему уже доводилось бывать.
  Загадочного гостя Диксона он увидел, едва успев переступить порог и, не веря своим глазам, замер, как вкопанный. Рэдзеро, уже успевший услышать голос вновь прибывшего и понять, кто это, чуть приподнял подбородок, продолжая прижимать к плечу спиртовую салфетку.
  - Ты... ты?! - Кевин задохнулся от возмущения и, сделав резкий шаг вперед, стиснул кулаки, - Какого черта ты делаешь в доме моего друга?!
  - Могу задать тебе тот же вопрос, - Шон, хладнокровно улыбнувшись, едва заметно сузил глаза, окидывая своего негодующего собеседника ледяным взглядом, - Что делаешь ты, Хилхэнд, в доме моего друга?
  Гилберт, совершенно недовольный как обилием посторонних в своей квартире, так и устраиваемыми этими посторонними разборками, досадливо вздохнул, сам проходя в комнату и поплотнее закрывая за собой дверь.
  - Надеюсь, вы не будете делить меня и выяснять, кому я тут больший друг? - сумрачно осведомился он и, приблизившись к Шону, спокойно взял из его пальцев пресловутую салфетку, осматривая случайно нанесенную ранку, - Все в порядке, кровью не истечешь.
  - Гилберт! - Кевин, абсолютно потрясенный разворачивающейся у него на глазах сценой, чуть приоткрыл рот, - Как ты... почему ты... Я же предупреждал тебя, что он опасен! Я же говорил...
  - Хватит, Хилхэнд, - Диксон нахмурился, скрещивая руки на груди, - Ты обещал соблюдать тишину. Сядь, - он кивнул на диван и, видя совершенно обалдевший вид молодого фельдшера, негромко вздохнул, - Хорошо. Шона я знаю уже очень давно, гораздо дольше, чем тебя. Поверь, мне вреда он не причинит.
  - Это верно, - блондин негромко хмыкнул и, видя, что новый собеседник не торопится исполнять повеления хозяина квартиры, взглядом указал ему на диван, повторяя друга, - Сядь.
  Кевин раздраженно передернул плечами и, чеканным шагом пройдя к дивану, резко сел на него, не сводя гневного и недоверчивого взгляда с Рэдзеро.
  - Ты просто не знаешь о нем того, что знаю я, иначе бы не был так доверчив. Это для тебя он Шон, а вот в криминальных кругах он больше известен как...
  - Диктор, - хладнокровно перебил начавшего вновь закипать фельдшера Дикс, - Мне это известно.
  Хилхэнд, искренне не ожидавший такого, на мгновение лишился дара речи, лишь хлопая с самым глупым видом глазами и переводя взгляд с одного присутствующего в комнате молодого человека на другого, не находясь, как реагировать на такое заявление.
  - Ты... - наконец с огромным трудом выдавил он из себя, - Тебе известно?.. Но, значит, он... Ты сказал ему? - взгляд его уперся в Рэдзеро, и парень, начиная терять контроль над собой, сжал кулаки, - Зачем?! Хочешь переманить моего друга на свою сторону?!
  - Я смотрю, ты не приучен слушать, да, Хилхэнд? - Шон тонко и очень язвительно улыбнулся, сверля собеседника холодным взглядом, - Дикс секунду назад сказал тебе, что знает меня и знал задолго до знакомства с тобой. Что же до прозвища...
  - Так вот, зачем ты пришел?! - Кевин, совсем взбеленившись, подскочил, как подброшенный пружиной и, продолжая сжимать кулаки, надвинулся на восседающего с самым, что ни на есть, расслабленным видом блондина, - Пришел к нему, как к Диксу, да? Хочешь выведать какую-то информацию, наверняка опять по заданию...
  - Кевин, уймись! - Гилберт, честно выдержавший первые волны негодования молодого фельдшера, раздраженно нахмурился и, преградив ему дорогу, легонько толкнул в плечо, - Сядь и успокойся, ты обещал мне соблюдать тишину!
  Кевин раздраженно выдохнул и, вызывающе подняв подбородок, отступил, снова садясь на диван. Шон, хладнокровно наблюдающий за ним, задумчиво передвинул перстень на пальце чуть ближе к фаланге, затем вновь вернул его на место.
  - Как я начал говорить, - нарочито тихо продолжил он, - Прозвищем Диктор меня наградил никто иной, как наш общий друг, - взгляд его мимолетно скользнул к Гилберту, и тот смущенно улыбнулся.
  - Это не я. Это Джерри сказал, что тебя ждет карьера диктора, я просто подхватил эстафетную палочку.
  - Мистер Джеррис сказал это всего один раз, а ты повторял потом регулярно, - Рэдзеро широко улыбнулся и, быстро подмигнув приятелю, добавил с нотками совершеннейшей невинности в голосе, - Поэтому ты и стал Диксом.
  - Всегда знал, что это была месть, - фыркнул Диксон и, бросив взгляд на определенно ничего не понимающего Кевина, негромко вздохнул, принимаясь объяснять, - С Шоном мы знакомы со школы, Кевин. Я, наверное, должен был бы узнать его, когда увидел, но, увы... он довольно сильно изменился за эти годы. Да и, когда я встретил его впервые, он старательно прикидывался не собой, поэтому я и не понял, кто передо мною. Когда ты назвал его имя, предупреждая против него, я был... удивлен. Надеялся встретить его вновь...
  - И встретил, - вставил блондин, немного мрачнея, - После чего едва не погиб стараниями головорезов Галейна.
  - Пол не велел им ранить тебя, - отстраненно буркнул в ответ фельдшер и, тряхнув головой, запустил руку в собственные волосы, сжимая их и в совершенном обалдении переводя взгляд с одного своего собеседника на другого, - Вы друзья детства... Господи, как не сойти с ума?.. - он вновь слегка потряс головой, - Честно, Гилберт, когда Пол упомянул Дикса и я понял, что речь идет о тебе, я был удивлен меньше. Ты никогда не лезешь не в свое дело, возможно, поэтому тебе и известно больше, чем другим, но это!.. Чтобы ты, человек, помогающий другим, тот, кто вместе со мной учился на врача в институте, ты, кажущийся таким благородным, добрым и честным и вдруг был другом этого убийцы?? Я не могу поверить, ты хотя бы знаешь, чем промышляет твой дружок сейчас?
  Диктор чуть приподнял подбородок и, немного сузив глаза, окатил позволившего себе довольно пренебрежительное словцо в его адрес Хилхэнда таким взглядом, что тот невольно вжался в спинку дивана, напряженно стискивая руками ткань собственных штанов.
  Гилберт, заметивший это, подавил ухмылку и заставил себя мягко улыбнуться. В голосе его зазвучали мягкие, сочувствующие нотки, как если бы он беседовал с сумасшедшим или просто с тяжело больным человеком.
  - Я Дикс, Кевин. Меня называют человеком, который знает все, хотя это и не совсем соответствует истине. Я знаю многое, гораздо больше, чем известно другим, и о не меньшем количестве вещей догадываюсь. Например, сейчас я полагаю, что ты и сам пришел в гости не к Гилберту, медбрату из реанимации... а к Диксу. К человеку, который знает все, вот только зачем?
  - Я не хочу говорить этого при нем! - в голосе Хилхэнда зазвучало откровенное упрямство, отразившееся и на лице. Менять позу он, правда, пока не торопился, продолжая прижиматься спиной к дивану и очень явственно опасаясь блондина.
  - С чем бы я не пришел к тебе, Дикс, сейчас я хочу лишь открыть тебе глаза на то...
  - Во-первых, - в голосе Диксона зазвенел металл, и он предупреждающе воздел вверх указательный палец, немного приподнимая подбородок, - Так называть меня имеет право только он, - здесь последовал быстрый кивок на холодно улыбающегося Рэдзеро, - Во-вторых, Хилхэнд, мне не нужно открывать глаза насильно, они у меня открыты. Что ты хочешь сообщить мне о Шоне? Что он страшный, кровавый убийца, не трогающий невиновных? Или, может, известить, что он работает на Треса? - при последних словах молодой человек быстро переглянулся с обсуждаемым блондином и понимающе приподнял уголок губ.
  Кевин, который пристально наблюдал за поведением приятеля, и от которого этот обмен взглядами не остался тайной, мигом вспылил, вскакивая на ноги. Выглядело все так, будто Шону и Гилберту было известно что-то большее, чем знал сам фельдшер, и это его незнание оба друга находили вполне забавным. Сам же Хилхэнд забавного в данной ситуации не видел решительно ничего.
  - Для тебя это шутки?! - голос его опять набрал громкость, но молодой человек, кипя праведным негодованием, даже не заметил этого, - Он убийца и убивает он всех подряд! Не надо опять этих сказочек про его якобы благородство - я видел его работу, я видел тело Лоры! Чем она помешала тебе, Диктор?! Что она, чересчур громко листала журнал, сидя на рабочем месте?!
  - Сядь, - Шон бросил на разошедшегося фельдшера короткий взгляд, и Кевин, почувствовав, что его словно толкнуло ледяной волной в грудь, непроизвольно отступил, натыкаясь на диван и буквально падая на него. Рэдзеро, прежде как будто ведший себя довольно прилично, в эту секунду показал себя действительно страшным, действительно опасным человеком, и парень, почувствовав озноб вдоль позвоночника, испытал мимолетное желание сбежать, пока жив.
  - Гилберт просил тебя вести себя тихо, - холодно продолжал блондин, - А что касается твоих вопросов... Такие, как твоя невинная, несчастная Лора живут не долго, хотя и красиво. Они улыбаются всем на работе, они производят самое лучшее впечатление, а вечером, приходя домой, принимают ванну... полную крови своих жертв.
  У Кевина дернулась щека. Бред, несомый блондином, произносимый с таким серьезным выражением лица, заставлял его чувствовать, будто он сходит с ума и чувство это приятным не было.
  - Что за чушь...
  - Расскажи ему, Гилберт, - Шон поднял взгляд вмиг потеплевших глаз на друга и улыбнулся, прибавляя едва ли не с мольбой, - А после, пожалуйста, займись все-таки моим плечом. Мне бы не хотелось после этой мирной беседы получить еще один укол.
  Хилхэнд непонимающе уставился на молчащего некоторое время Диксона. Что такого тот должен знать, что могло бы подтвердить слова блондина, он не мог даже предположить, да и предполагать желанием не горел.
  - Ты помнишь историю с тем известным адвокатом, не хочу называть сейчас его имя, который умер у нас в больнице? - Гилберт нахмурился, внимательно вглядываясь в фельдшера, - Он попал к нам, в реанимацию, вследствие страшной аварии, но через некоторое время пошел на поправку. Поговаривали, что в скором времени его можно будет перевести в обычную палату, но, увы... ты помнишь, что произошло? Об этом говорили все и везде, даже в газетах, насколько я помню, писали.
  - Кто-то перерезал шланг от аппарата искусственного дыхания, - Кевин недоуменно сдвинул брови, - Но причем здесь...
  - Ты знаешь, что я всегда задерживаюсь на работе допоздна, - перебил Диксон, - Знаешь, что я стараюсь следить, чтобы перед моим уходом все было в порядке. Накануне того дня, когда несчастный адвокат был обнаружен, я заметил, что дверь в его палату приоткрыта. Такого быть было не должно, поэтому я осторожно заглянул... и увидел, как невинная, милая и очаровательная Лора Блейк перерезает шланг искусственного дыхания. Должен признать, девочка была милосердна - она не перерезала его совсем, сделала лишь небольшой надрез, чтобы обреченный умирал медленно. Я... закрыл дверь и ушел, - он помрачнел, немного опуская взгляд. Кевин, потрясенный сообщенным, недоверчиво повел подбородком из стороны в сторону.
  - Но... ты никогда даже не упоминал об этом... знал, что здесь находится убийца, и не говорил... почему?
  - Он не лезет не в свое дело, - негромко произнес блондин, с явным беспокойством наблюдая за мрачным, как пасмурное небо, другом, - Никогда не лезет. А в этой ситуации мешать ей, или говорить кому-то о том, кто она, могло быть просто опасно.
  - Я знаю, ты бы поступил иначе, - Гилберт снова в упор взглянул на фельдшера, - Но пойми меня, Кевин, - у меня на руках больной отец. Если бы меня убили, кто ухаживал бы за ним? Тем более, что ходили упорные слухи, что этот адвокат перешел дорогу Тресу.
  - И я не исключаю, что так оно и было, - вставил Шон, кривовато ухмыльнувшись, - А твой брат, Кевин, всегда был очень скор на расправу, но, увы... не всегда мог доверить ее мне. Порой приходилось прибегать к помощи подружки.
  - Подружки... - Хилхэнд, злость в котором, казалось, закончилась, медленно моргнул, обращая внимание на говорящего, - Подружки?.. Что ты имеешь...
  - Брат? - Дикс, привыкший из массы информации улавливать именно то, что могло представлять важность и ценность, нахмурился, тоже переводя взгляд на Рэдзеро. Тот негромко вздохнул и мягко, как-то рассеянно улыбнулся.
  - Просил бы задавать вопросы в порядке строгой очереди, друзья мои. Мне трудно выбрать, кому отвечать... Да, Кевин, подружки. И я имею в виду именно подругу, девушку, с которой твой старший брат состоял в весьма близких отношениях. И, да, Гилберт, Кев - брат знакомого нам обоим фельдшера. Увы, родственников не выбирают, особенно, когда они, умирая в младенчестве, забираются тебе в голову и продолжают жить там.
  Кевин криво улыбнулся, изо всех сил подавляя в себе новую вспышку ярости.
  - Он ведь все слышит, - негромко напомнил он, - Да, ты чертовски бесстрашен, Рэдзеро, если позволяешь себе такие высказывания о Тресе.
  - В последнее время я получаю невероятное количество комплиментов от вашей семейки, - не остался в долгу Шон, - По его мнению, я омерзительно бездушен, по твоему - чертовски бесстрашен, а по вашему общему - я убийца и лжец. Гилберт, прошу тебя, займись моим плечом, - голос молодого человека зазвучал настойчиво, взгляд метнулся к Диксону, - Я чувствую, что анестезия проходит.
  - Извини, - Гилберт, в пылу бурного общения и в самом деле отвлекшийся от своих врачебных обязанностей, огляделся, ища, куда же он сунул ножницы. Однако, найдя их и даже сделав шаг ближе к пациенту, он, вместо того, чтобы продолжить избавлять того от швов, зачем-то оглянулся на примолкшего на диване Кевина.
  - Быть может, поможешь?
  Хилхэнд дернулся, выныривая из океана своих мыслей и пару раз ошарашенно моргнул. Просьба оказалась для него довольно неожиданной.
  - Помочь?.. Чтобы он пошел, и убил кого-то еще, может быть, меня или Пола?!
  Диксон медленно втянул воздух, намереваясь ответить довольно резко и, безусловно, категорично, однако же, Шон, на сей раз не обидевшийся, жестом остановил его.
  - Чтобы помочь тебе и Полу, когда вы отправитесь за Перчаткой, мне понадобятся обе руки.
  - Нам или ему? - Кевин упрямо сжал губы, даже не заметив того, что на Гилберта упоминание Перчатки впечатления не произвело. Рэдзеро быстро и остро улыбнулся.
  - Это уж как карта ляжет.
  - Так ты поможешь? - Диксон бросил на институтского приятеля колкий взгляд, и тот обреченно вздохнул. С одной стороны, желания оказывать помощь человеку, отнимающему жизни других людей, он не испытывал совершенно, но с другой... Если Лора Блейк не была невинной, если Шон, остановив ее, фактически оказал услугу человечеству, можно ли было продолжать винить его? Да и, если уж так задуматься, ему ли, Кевину, судить других? Его собственный брат его руками, его голосом обрекал невиновных людей на смерть, его друг, за которого он готов был стоять горой, отдавал приказ стрелять в человека, в результате чего едва не пострадал вообще не имеющий ко всему этому отношения Гилберт... Что уж тут осуждать кого-то?
  Кевин поднялся на ноги и, приблизившись к Шону, еще раз тяжело вздохнул, немного склоняя голову набок и вглядываясь в зажившую рану на его плече.
  - Что у нас тут... швы?
  - Немного вросли в кожу, - отозвался Диксон, аккуратно разрезая еще несколько ниточек, - На нем все очень быстро заживает, поэтому он упустил момент и забыл их снять. Не пойму только, почему кожа вокруг такая красная...
  - Во-первых, швы ее сильно стягивают, - со знанием дела отозвался фельдшер и, поморщившись, взъерошил собственные волосы, виновато добавляя, - А во-вторых, боюсь, это может быть следствием удара Пола. Ты обезболил?
  - Да... - Гилберт, уже намеревавшийся, было, приступить к непосредственному выполнению обязанностей, пораженно перевел взгляд на собеседника, - Удара? По плечу??
  - По плечу, - ответ, вопреки ожиданиям, последовал отнюдь не от Кевина, а от самого пациента, чрезвычайно недовольного любым промедлением, - После того, как я схватил его за горло. Я не виню его, Дикс, не волнуйся. И не отвлекайся, прошу.
  - Ты-то, может, и не винишь... - буркнул Диксон и, не завершив фразу, что-то проворчал, уделяя все внимание ране приятеля.
  
  ***
  Шон с видимым наслаждением расправил плечи и немного потянулся. Белеющий на его плече небольшой кусочек бинта, закрепленный лейкопластырем, определенно не мешал молодому человеку, не стесняя его движений.
  - Какое блаженство, - очень искренне вымолвил он и, глянув на вновь усевшегося на диван Кевина, с улыбкой добавил, - Никогда не поймешь, как важно тебе плечо, пока не окажешься в него ранен.
  Хилхэнд невнятно хмыкнул и отвел взгляд. Гилберт, исполняя обязанности хозяина дома, отошел на кухню, дабы приготовить гостям чай, и молодой человек, оставшись наедине с убийцей все-таки чувствовал себя неуютно.
  От Шона это не укрылось.
  - Ты боишься меня, Кевин? - он чуть сузил глаза и усмехнулся, - Твой брат тоже меня боится. Но у него на это есть более веские причины - он все-таки преступник, тогда как ты совершенно не связан с криминальными проблемами города. Ты не просто невиновный человек, Кевин, ты очень хороший человек, помогаешь людям, которым навредил кто-то другой... Бояться меня тебе резона нет.
  Кевин бросил на блондина быстрый косой взгляд и, упрямо избегая ответа, опустил взор на собственные руки. Мысли его, кружась сплошным хороводом, перескакивали с одного на другое, не останавливаясь ни на чем конкретном.
  - Ты рассказывал Гилберту о Перчатке? - он поднял глаза, настороженно вглядываясь в собеседника. Тот же, как будто стремясь смягчить напряжение, висящее в комнате, легко улыбнулся, совершенно дружелюбно и спокойно.
  - Я рассказывал ему о ней еще в школе. Видишь ли... - молодой человек на мгновение замялся, но как-то сразу решившись, уверенно продолжил, сцепляя руки в замок, - Видишь ли, Кевин, историю о Перчатке Соломона мне поведала бабушка. Довольно долго для меня это было не более, чем сказкой, до тех самых пор, пока я не достиг совершеннолетия... Тогда она объяснила, что Перчатка существует на самом деле, и что сказкой ее рассказы не были. Позже, когда я познакомился с Тресом и узнал о его намерениях, я убедился в этом еще больше. Бабушке, конечно, не нравится, что я связан с ним... - блондин вздохнул и, шевельнув вновь обретшим былую подвижность плечом, качнул головой, - Но, как видишь, даже перстень, подаренный мне ею, играет здесь свою и, надо заметить, немаловажную роль. Я полагаю, Пол рассказал тебе о нем?
  - Да... - Кевин, отвлеченный совсем другими мыслями, задумчиво оглядел собеседника с ног до головы и, мельком опять подумав, что силой этот парень явно не обделен, неуверенно уточнил, - Так значит... бабушка твоя жива?
  Шон, такого вопроса явно не ожидавший, непонимающе заморгал, даже немного отшатываясь назад.
  - Конечно... - в голосе блондина зазвучала нескрываемая растерянность, - Моя бабушка еще слишком молода, чтобы покинуть этот мир по естественным причинам, а обидеть я ее никому не позволю. Откуда такие мысли?
  - Да нет, это я так... - Хилхэнд, вмиг ощутив смущение, неловко дернул уголком губ и, покусав нижнюю, виновато прибавил, - Просто Энни говорила, что во дворе дома, где ты жил раньше... ты ведь не живешь там, как я понимаю? - получив удивленный кивок в ответ, он продолжил, - Так вот, люди там говаривали, будто ты сам убил свою бабушку, а впоследствии удрал.
  - Убил?.. - медленно повторил Рэдзеро, - Я?.. - по губам его медленно расплылась широкая улыбка и, не в силах сдержаться, молодой человек расхохотался, запрокидывая голову, - Даа... чего только люди не выдумывают. Я расскажу об этом бабушке, думаю, ее это тоже позабавит.
  Кевин, вопреки ему даже не улыбнувшийся, немного повернул голову вбок, вглядываясь в собеседника пристальнее.
  - Слушай, Шон... сколько тебе лет? Я хочу сказать, ты определенно совершеннолетний, сам не раз упоминал об этом, но бабушка твоя молода, да и ты как-то не кажешься очень уж... взрослым.
  Блондин мягко, располагающе улыбнулся. Судя по всему, довольно мирное, почти дружеское течение беседы ему нравилось, и он был намерен всячески способствовать такому ее продолжению.
  - Мне двадцать пять. Не назову себя слишком уж старым, однако, смею надеяться, что я несколько умнее подростка.
  - Это как сказать... - Гилберт, неожиданно вернувшийся в комнату как раз на этих словах, хмыкнул и, поискав глазами, куда поставить поднос с тремя чашками, полными чая, разочарованно вздохнул, немного его опуская и поднося ближе к Рэдзеро, - Бери.
  - Спасибо, - Шон аккуратно принял одну из довольно изящных чашечек и, удерживая ее за ручку, а другой рукой поддерживая за донышко, вежливо изогнул бровь, - Ты хочешь оспорить мои слова?
  - Безусловно, - последовал вполне хладнокровный ответ, и Диксон, продолжая свой вояж с чаем, медленно направился к несколько напрягшемуся Кевину, - Некоторое время назад я уже сказал тебе, что в детстве ты не был до такой степени безрассуден. Ездить на мотоцикле, когда у тебя болит плечо - верх глупости.
  - Ты ездил на мотоцикле с раненым плечом?.. - Хилхэнд, от изумления как-то сразу забывший о настороженности, немного высунулся из-за плеча подошедшего Дикса и, глянув на явственно недовольного блондина, покачал головой, - Сумасшедший...
  Рэдзеро поморщился и, скрывая некоторое негодование, подул на исходящий паром напиток, затем делая небольшой глоток.
  - Как я посмотрю, строгость - ваше профессиональное качество, господа врачи. Гилберт, в конце концов, я ведь привез тебя сюда из больницы, и ты по сию пору жив!
  - Не спорю, и даже готов признать, что водишь ты довольно хорошо, - Диксон, дождавшись, когда Кевин возьмет свою чашку чая, осторожно опустился на диван рядом с ним, отставляя поднос и беря свою чашку в руку, - И тем не менее...
  - Это отдает каким-то мальчишеством, - перебил его фельдшер и, негромко фыркнув, сам сделал глоток приятно терпкого напитка, - А, впрочем, в твоем возрасте...
  Шон, поперхнувшись от неожиданности, пару раз кашлянул, в совершенном негодовании взирая на собеседника.
  - Мы трое практически ровесники, Хилхэнд. Не надо примерять на себя маску Пола и притворяться взрослым, умудренным опытом дядей.
  - Ну, насчет взрослого... - Кевин красноречиво фыркнул и, чувствуя себя в присутствии Гилберта несколько более уверенно, насмешливо ухмыльнулся, - Ты ведь даже не знаешь, сколько ему лет.
  - Ну, почему же... - Рэдзеро широко, обжигающе остро улыбнулся и, мгновенно принимая на себя облик совершеннейшей невинности, неуверенно забормотал, - Моему бедному брату Полу Кирасу, кажется, тридцать пять... нет-нет, все-таки уже тридцать шесть лет, день рождения-то у него уже прошел... А впрочем, может быть ему уже и все сорок или даже сорок один... - маска распалась, пропуская истинную суть молодого человека; глаза его насмешливо сверкнули, - А вот Полу Галейну несколько месяцев назад сравнялось тридцать три года. Поэтому взрослым по отношению к нам, детям, он вполне может считаться.
  Хилхэнд, сам, говоря начистоту, понятия не имевший, сколько лет его новому другу, удивленно моргнул. Разница в возрасте не смущала его, но изумляло другое - как Пол, более взрослый, должный быть более уверенным в себе, ухитрился попасть под влияние Рэдзеро? Нет, безусловно, последний достаточно харизматичен, умеет расположить к себе, но все-таки!
  - Он старше тебя на восемь лет... - фельдшер пораженно покачал головой и, едва не облившись забытым от изумления чаем, поспешил о нем вспомнить, - Но о тебе говорит с таким уважением, как о... как минимум ровеснике! Как же ты...
  - Ладно, будет уже вам, дети, - Гилберт, временно исключенный из беседы, недовольно поморщился и, закинув ногу на ногу, перевел взгляд на сидящего рядом приятеля, - По-моему, у нас есть, что обсудить и без изучения возраста взрослого дяденьки Пола Галейна. Кевин, - он немного нахмурился, вглядываясь в человека, к которому обращался, - Зачем ты пришел?
  Хилхэнд глубоко вздохнул. Нежелание раскрывать цель своего визита в присутствии блондина, некогда столь досаждавшему ему в больнице, никуда не делось, хотя и казалось теперь самому молодому человеку довольно бессмысленным. В конечном итоге, о Перчатке Соломона он сам несколько мгновений назад беседовал с Шоном, да и Полу парень рассказал кое-что новое и полезное о ней.
  - Я хотел... - фельдшер закусил губу, переводя взгляд на ожидающего его ответа с не меньшим интересом блондина, затем обратно, - Хотел... узнать. Спросить. Ты знаешь об этой полумифической Перчатке Соломона? Слышал о ней?
  Рэдзеро, тихонько вздохнув, медленно растянул губы в улыбке и, не удовольствовавшись этим, негромко рассмеялся.
  - Это не миф, Кевин, и я уже говорил тебе об этом. Да и на свой вопрос ответ ты получил не больше пяти минут назад... Или я все-таки был прав, и слушать ты и в самом деле не обучен?
  - Брось, Диктор, - Гилберт тонко усмехнулся и, глотнув из собственной чашки, легко пожал плечами, - Может, он просто хочет получить подтверждение твоим словам. Да... - только что обращавшийся к блондину, он вновь воззрился на задавшего вопрос собеседника, - Да, Кевин, мне известно как о существовании Перчатки Соломона, так и о том, что это не миф, хотя история и кажется таковым.
  Шон довольно ухмыльнулся.
  - Что скажешь, Кевин? Четверо против одного: я, твой брат, Гилберт и Пол верим в ее существование. Может быть, тебе пора уже пополнить наши ряды, прекратив упорствовать?
  - У тебя, я смотрю, после снятия швов, настроение поднялось? - Кевин неприязненно сморщился в адрес действительно ощутимо повеселевшего Рэдзеро и, одним глотком опустошив чашку на половину, потер переносицу, - Да, так о чем это... Если бы я совсем не верил в ее существование, я бы не пришел сюда. В последнее время вокруг меня происходят события... прямо скажем, довольно странные, и с людьми я общаюсь далеко не самыми обычными. Так почему же мне не верить в то, что в мире есть и необычные предметы?.. - он быстро глянул на блондина и, стараясь обращаться все-таки не к нему, продолжил, глядя в чашку с остатками чая, - Вообще, я пришел по просьбе Пола. Ему кажется, что наш путь к Перчатке чересчур легок, и он боится, как бы в конце его нас не ждал какой-нибудь... очень неприятный сюрприз. Ты знаешь что-нибудь об этом? - он вновь поднял глаза на Гилберта.
  Тот, напуская на себя вид абсолютной безмятежности, медленно откинулся на спинку дивана и нарочито неспешно, откровенно оттягивая момент ответа, отпил из чашки. Лицо его казалось расслабленным; полуулыбка, цветшая на нем, поражала умиротворением.
  - Я знаю многое, Хилхэнд. Уточни, будь добр, к чему именно относится твой вопрос - к подозрениям Пола Галейна или все-таки к неприятным сюрпризам?
  Кевин, который, задавая вопрос, чувствовал даже некоторое напряжение, обнаружив в собеседнике такую беспечность, растерянно заморгал.
  - Я... - продолжить он не успел.
  Резкий и неожиданный звук зазвонившего мобильного прервал разговор на, фактически, самом интересном месте, заставляя всех троих молодых людей недоуменно нахмуриться. Гилберт с Кевином переглянулись, Шон, тихонько вздохнув, полез в карман за телефоном.
  - Прошу прощения, - буркнул он и, бросив быстрый взгляд на экран, провел по нему большим пальцем, принимая вызов, а поднеся аппарат к уху, поднялся на ноги, отходя к дверям, - Да?.. - брови его изумленно взметнулись, - Как ты нашел мой номер?.. ... Ах, вот как. Хорошо. Какие у тебя ко мне вопросы?.. ... Когда? ... Во сколько? ... Договорились. До встречи, - парень вновь негромко вздохнул и, отвечая, резко кивнул, - Да-да, там. Пока, - разговор, казалось бы, был уже завершен и блондин даже начал отводить руку с телефоном от уха, но тут собеседник произнес еще что-то, и молодой человек был вынужден продолжить беседу, - А?.. - взгляд голубых глаз мимолетно метнулся к дивану, где сидели, притихнув в ожидании окончания загадочной беседы Кевин и Гилберт, и по тонким губам молнией скользнула ухмылка, - Решай сам.
  На этом разговор был закончен. Рэдзеро убрал телефон от уха и, сбросив вызов, небрежно сунул аппарат обратно в карман, возвращаясь на стул и разводя руки в стороны. Чашку, что сжимал в руке в момент звонка, он успел отставить на стол, ухитрившись найти там для нее место, но брать ее вновь торопиться не стал. Чай молодому человеку, видимо, не слишком понравился.
  - Дела. Прошу прощения еще раз.
  - Рискну показаться слишком любопытным... - Диксон, чуть сузив глаза, мимолетно улыбнулся, окидывая старого друга проницательным взглядом, - Но, клянусь, я бы предположил, что ты беседуешь с Тресом, и твои загадочные 'дела' связаны именно с ним... если бы Трес в данный момент не сидел рядом со мной на диване.
  Хилхэнд, намек на чью персону был совершенно прозрачен и очевиден, мгновенно помрачнел и как-то нахохлился, недовольно взъерошивая собственные волосы.
  - Я не Трес. Трес это... он, - он недовольно и весьма невнятно мотнул головой куда-то назад и, внезапно лишь сейчас осознав, как спокойно говорит о его, казалось бы, тайне, приятель, непонимающе уставился на него, - Погоди-ка... А откуда тебе известно об этом? Ты же ведь и словам про моего брата не был слишком уж удивлен, это...
  Гилберт тонко, загадочно улыбнулся и, сделав долгий, прочувствованный глоток чая, глубоко вздохнул, всем видом демонстрируя абсолютную невозмутимость. В светлых глазах его заплясали лукавые бесята.
  - У меня свои источники, - взгляд молодого человека мимолетно скользнул к усмехающемуся блондину и, как будто стараясь отвлечь собеседника от скользкой темы, он продолжил, - Так что же именно ты хотел узнать от меня о Великой Перчатке?
  Кевин, от которого не укрылся быстрый взгляд Дикса, брошенный на молодого убийцу, понимающе вздохнул и слегка покачал головой. 'Источники', из которых Гилберту стало известно о существовании брата фельдшера, как-то сразу перестали быть тайной. Хотя, если вспомнить о связующих этих двоих давних дружеских узах, удивление, и без того не слишком большое, сразу сходило на нет.
  Да и другие были вещи, могущие заинтересовать в эту секунду, и вещи эти фельдшеру казались несколько более важными, чем мысли о собственных проблемах.
  - Великой Перчатке?.. - медленно повторил он, неуверенно переводя взгляд с одного из своих собеседников на другого и отчаянно пытаясь припомнить, называл ли искомый предмет так Галейн.
  - Именно, - ответ последовал почему-то не от Диксона, от которого, в общем-то, ожидался, а от Шона, и Кевин настороженно нахмурился. Блондину он все-таки не доверял.
  - Так называл ее сам Соломон, - продолжал тем временем последний, - И, говоря начистоту, название это сложно назвать незаслуженным. Но я не понимаю, что ты хотел узнать о ней от Дикса, Кевин, - Полу известно о Перчатке больше, чем кому бы то ни было, даже больше, чем Тресу, а это показатель.
  - Ему известно многое, - Хилхэнд, не слишком довольный необходимостью общаться с Рэдзеро, а не с его другом, вызывающе приподнял подбородок, - Но есть и то, что ему неизвестно. Он сказал, что восполнить эти пробелы возможно только при помощи человека, который знает все...
  Диксон, будучи счастливым обладателем упомянутого титула, вежливо изогнул бровь.
  - Интригует. И какие же пробелы хочет восполнить мистер Галейн в своих знаниях? Почему он не пришел сам, я даже не спрашиваю, - наверняка просчитал, что к тебе я отнесусь лучше, чем к нему.
  - Шон... Диктор говорил о каких-то опасностях, подстерегающих нас по пути к ней, - Кевин неожиданно почувствовал, как его охватывает довольно неоправданное раздражение и честно попытался сдержать его, - А Пол сказал, что Соломон вряд ли бы оставил такую ценную вещь без дополнительной защиты. Об этом ты что-нибудь знаешь? Что, ее и в самом деле стерегут, охраняют, не подпуская никого ближе, чем на расстояние выстрела?
  - С выстрелом ты, конечно, немного перегнул... - Гилберт быстро глянул на посерьезневшего Рэдзеро, и тот, моментально прочитав в глазах друга немой вопрос, едва заметно покачал головой. Извещать Кевина, а значит, и его брата, своего босса, о своем предназначении раньше времени молодой человек желанием не горел.
  - Если ее и охраняют... - продолжал тем временем медбрат, медленно и несколько растянуто, - То делают это явно не с помощью огнестрельного оружия... Однако, саму возможность ее защиты я не исключаю. О Перчатке Шон рассказал мне довольно давно, мы тогда еще учились в школе, и сам он историю всерьез не воспринимал. Мне же стало интересно и, как только появилась возможность, я начал изучать этот вопрос, искать подтверждение истории и, как тебе известно, нашел его... В одном из источников мне попалось упоминание о человеке, которому Соломон означил быть стражем Великой Перчатки, - Диксон в упор взглянул на кажущегося совершенно хладнокровным Шона, и медленно продолжил, - Этот человек должен был защитить удивительный предмет, спрятать его от разных лиходеев до необходимого времени... Что это было за время, я не знаю. Как не знаю и того, было ли известно это стражу... Но, судя по тому, что Перчатка осталась спрятана там же, где была, нужного времени он не дождался. Думаю, говорить о том, что в живых его уже нет, будет лишним - это происходило очень много лет назад.
  Кевин, слушающий этот небольшой, наполовину правдивый рассказ, затаив дыхание, по завершении его удивленно моргнул.
  - Так значит, путь к ней свободен? Если этого стража давно нет в живых...
  - Свободен? - Диксон кривовато ухмыльнулся и, обхватив руками чашку с остывающим чаем, отрицательно качнул головой, - Я так не думаю, Хилхэнд. Видишь ли, путешествие за Перчаткой в любом случае не может быть названо безопасным. На островах, как поговаривают, по сию пору водятся каннибалы...
  Фельдшер дернулся и, нервно оглянувшись, немного вжался в спинку дивана, как будто опасаясь, что упомянутые дикари сейчас повыскакивают из углов.
  - Каннибалы?.. - севшим голосом прошептал он, однако, тотчас же вспомнив еще одно, удивившее его слово, непонимающе нахмурился, - На островах?
  Шон, некоторое время игравший роль безмолвного слушателя и, в конечном итоге, несколько утомленный ею, насмешливо хмыкнул.
  - Так значит, он не известил тебя, куда будет лежать ваш путь? - он покачал головой и, на миг сжав губы, делано вздохнул, - Да, что и говорить, Цыган всегда был скрытен...
  Гилберт бросил на старого друга откровенно неодобрительный взгляд и, устало вздохнув, кивнул.
  - На островах, Кевин, на островах, носящих имя Соломона. Перчатка находится на одном из них, и об этом, говоря начистоту, нетрудно догадаться, даже не заглядывая в книги. На каком из этих островов по сию пору обитают людоеды, мне неизвестно и, признаюсь, я не горю желанием узнавать такие подробности, но, как уже сказал, путь к Великой реликвии Соломона не может считаться безопасным.
  - Хорошо, что они не съели его, когда он ее там прятал... - Хилхэнд, внезапно ощутивший себя маленьким мальчиком, которого запугивают страшными людоедами из сказки, как-то съежился, прижимая к себе чашку с остывшим чаем, - И мы что... мы поедем туда?.. - взгляд его уперся в откровенно растерявшегося от смутного намека на совместное путешествие Гилберта. Шон, заметив это, неожиданно нахмурился.
  - Он с вами не поедет.
  Кевин вскинулся. Гнев, уже некоторое время как копившийся внутри, приправленный невольным трепетом перед маячащим впереди опасным путешествием, наконец нашел причину выплеснуться и не замедлил сделать это. Категоричность суждений Диктора, еще со времен их первого знакомства вызывающая в нем искры негодования, сыграла на сей раз роль спички, породив новую вспышку.
  - С каких это пор ты принимаешь решения за него?!
  Диксон, каким-то шестым чувством угадав, что приятеля вновь настало время сдерживать, нахмурился, останавливающе приподнимая руку.
  - Успокойся, Хилхэнд. Шон не принимает решений за меня, он озвучил мое решение, зная о нем. Я действительно никуда не поеду с вами, мне бы и в голову не пришло бросаться в столь безумное путешествие! И еще... сам я далеко не уверен в силе этой самой Перчатки.
  - Как?.. - Кевин, которого последние слова собеседника остудили значительно быстрее, нежели призыв угомониться, пораженно приоткрыл рот, обалдело хлопая глазами, - Погоди, но ты же... ты же сам сказал, что знаешь - она не миф!..
  - Я знаю, - хладнокровно подтвердил Дикс, чуть-чуть склоняя подбородок, - И верю в то, что она существует, и в то, что она ценна... как реликвия, некогда принадлежавшая царю Соломону. Но в магической ее силе я совсем не уверен, уж извини.
  Фельдшер притих, ошарашенно опуская взгляд на собственные руки. Столько усилий, столько поисков и столько опасностей, ожидающих их... и что же, все это может оказаться пустышкой? Сердце сжало болезненным страхом, совершенно не свойственным самому Кевину, и парень вдруг испугался. Что же... да что же с ним творится, в самом деле? С тех пор, как он узнал об истинной природе Кева, узнал о родственных узах, связующих их, последний как будто стал сильнее, пытаясь периодически взять верх. Эти необоснованные вспышки гнева, этот страх, схожий скорее с паническим ужасом... Ведь все это - не его чувства, это не он!
  Кевин медленно поднялся на ноги и, едва ли отдавая себе отчет в том, что делает, протянул кружку с недопитым чаем хозяину квартиры.
  - Извини... - голос его прозвучал отстраненно и как-то заморожено, - Мне... кажется, немного не здоровится. Я пойду.
  Гилберт и Шон, быстро переглянувшись, одновременно насторожились. Состояние Хилхэнда, и в самом деле кажущееся не самым здоровым, не укрылось от них, вызывая определенное беспокойство.
  - Ты... до дома-то сам доберешься? - Рэдзеро нахмурился, морально готовясь сопроводить фельдшера до порога его квартиры.
  Кевин уверенно кивнул и, вымучено улыбнувшись, решительно направился на выход.
  - Все в порядке. Голова немного болит, а так... - он не договорил и, решительно махнув рукой, покинул комнату. Гилберт, поспешно встав и отставив чашки на стол, проследовал за ним, чтобы запереть входную дверь.
  Когда он вернулся, Шон, сидящий на стуле, положив руки на колени, находился в весьма напряженной позе, замерший и глядящий в одну точку. Дикс осторожно тронул его за плечо и, бросив быстрый взгляд назад, на выход, вопросительно приподнял брови.
  - Ты видишь, что с ним происходит? - говорил блондин тихо, не пытаясь утаить искреннего сочувствия в голосе, и собеседник его, сразу поняв причину такой серьезной сосредоточенности друга, медленно кивнул. Затем, вновь вернувшись к дивану, присел на его край, сцепляя руки в замок.
  - Так значит, вот он какой, Трес... Гневливый, резкий, несдержанный... Сам Кевин таким на моей памяти не был.
  - Я знаю его не так давно, но на моей памяти таким он тоже не был, - Рэдзеро тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула, - Гневливый, резкий... и до чертиков испуганный твоими словами. Ты и вправду не веришь в силу Перчатки?
  - Я не верил, пока не узнал, что ты - ее страж, - Диксон быстро улыбнулся и чуть склонил голову набок, - Так ты думаешь, я его напугал?
  Шон немного откинул голову назад, изучая потолок.
  - В Перчатке все его надежды, его жизнь... - он опустил взгляд на друга, продолжая несколько жестко, - Он сказал мне, что умирает, Гилберт. Сказал это и мне, и Полу, велев передать Кевину... Говорил, будто брат берет над ним верх, говорил, что, если так будет продолжаться - он просто исчезнет, его не будет. Но когда я вижу Хилхэнда сейчас, я начинаю думать, что он лгал. Что он берет верх над братом, что погибает Кевин!.. Я не желаю боссу смерти, поверь мне, я отношусь к нему довольно дружески... Но Кевин смерти не заслужил еще больше. А я боюсь, что, узнав от Пола истину, этот парень теперь неосознанно пытается уступить место брату.
  - И что делать с этим? - Диксон, мрачнеющий по мере речи собеседника все больше и больше, сдвинул брови, - Даже если Перчатка могла бы как-то помочь...
  - Пол ее не уступит, - Рэдзеро немного приподнял подбородок; слова его прозвучали с категоричной уверенностью, - Он не должен ее уступать. Она для него.
  Гилберт примолк и, тяжело вздохнув, опустил голову, изучая взглядом напольное покрытие. Продолжать неприятную тему ему не хотелось, особенно при учете того, что надежды на спасение Кевина как будто никакой не предвиделось.
  - Кто тебе звонил?
  Рэдзеро хмыкнул и, отвлеченный на вопрос куда более приятный, легко пожал плечами.
  - Галейн. Я сказал ему, что для меня не составит труда отыскать его номер телефона, а он решил продемонстрировать мне, что тоже способен на такое... Он взял билеты на Соломоновы острова. Мы отправляемся через три дня.
  
  ***
  Ему было плохо. Ему было плохо уже четвертый день, с тех самых пор, как Гилберт Диксон высказал сомнения относительно волшебной силы Перчатки Соломона. Душу словно резали на части, порою накатывал жар, руки дрожали - иногда ему казалось, что он подцепил лихорадку или, как минимум, заболел гриппом. Но все было сложнее, и лихорадка, буде она и была, поразила не тело его, а душу. Каким же образом лечить последнюю, он не знал.
  Стоило в тот памятный день ему вернуться домой, как Пол огорошил его известием о том, что через три дня им надлежит отправиться на Соломоновы острова, наконец начать свое трудное путешествие. Он сорвался и закричал, злясь из-за того, что друг не сообщил ему места нахождения волшебного предмета прежде.
  Потом заперся на несколько часов в комнате, а выйдя, долго извинялся перед явственно растерянным Галейном.
  - Может, тебе не ехать? - мужчина, хмурясь, окинул как-то побледневшего друга взглядом и покачал головой, - По-моему, тебе нездоровится.
  - Если я не поеду, будет еще хуже, - хрипловато отозвался Кевин и, тяжело вздохнув, снова удалился в свою комнату. Объяснять свое состояние, рассказывать о том, чего не понимал и сам, ему не хотелось.
  Кев сходил с ума, метался внутри него, в его теле, в глубинах его сердца, как зверь в клетке, и фельдшер, всем существом ощущая это, беспокоясь за брата, готов был свихнуться сам.
  Слова Дикса, высказанные им сомнения, Полу он сообщил, и тот в ответ откровенно рассмеялся.
  - Что за чушь! - мужчина покачал головой и, усмехаясь, наигранно вздохнул, - А я-то полагал его великим знатоком... Судя по всему, человек, который знает все, знает далеко не все.
  - Ну, он же верит в ее существование как таковое, - Кевин неловко пожал плечами, - Он сомневается только в ее великой силе. Гилберт всегда был скорее прагматиком, чем романтиком, так что, в общем-то, это неудивительно. Я, может, тоже в этом сомневаюсь!
  - Сомнения порождаются незнанием, - наставительно отозвался Пол, - Я вот раньше сомневался в том, что растворимый кофе - редкая дрянь, думал, что ошибаюсь. Но когда попробовал, все сомнения развеялись - это и в самом деле гадость, и я хочу при ближайшем случае подарить тебе кофеварку. А что до Перчатки, я могу сказать так - вы с Диксоном можете сомневаться сколько хотите, но я в ее силу верю. И я найду ее, во чтобы то ни стало... Решай, на чьей ты стороне, Кевин - тех, кто верит или тех, кто сомневается.
  - Да верю я, верю, - Хилхэнд сморщился и, решительным жестом залив кипятком тот самый растворимый кофе, так безжалостно обруганный Галейном, предпочел отдать все внимание ему.
  Кева это не успокоило. Незнающий, сомневающийся, боящийся разочароваться в своей единственной надежде, и при этом не имеющий сил даже подняться на поверхность, показать себя, временно переборов брата, он волновался с каждым мигом, казалось, все больше, и Кевин чувствовал это. К концу третьего дня ощущения стали почти болезненными, - к духовной лихорадке стала прибавляться физическая боль. Стали появляться мысли о том, что Перчатка Соломона, буде она и в самом деле существует, да еще и обладает приписываемой ей силой, могла бы помочь в этом, успокоить этот внутренний пожар. Но каждый раз к мыслям этим примешивалась твердая уверенность, что Пол не позволит помешать ему завладеть реликвией, не отдаст ее никому, а значит, надежды в любом случае напрасны.
  Когда утром четвертого дня Кевин садился в автомобиль Галейна, в голове его мелькнула почти паническая мысль, что брат уже бьется в агонии. А как помочь ему, парень не знал.
  Наверное, именно по этой причине путь до аэропорта О'Хара прошел в совершенном молчании и довольно гнетущей обстановке.
  Пол, понимающий состояние друга от силы наполовину, хотя и видящий, как тому плохо, был мрачнее тучи и автомобиль вел до такой степени бездумно, что пару раз едва не попал в аварию. Впрочем, следует заметить, что пробок на дорогах в этот час хватало и без Галейна, поэтому в аэропорт путешественники прибыли едва ли не перед самым началом регистрации.
  Пол, уверенно бросив машину на платной автостоянке, чувствующий себя в последнее время как нельзя лучше, взял свой рюкзак и, закинув его на плечи, пытливо глянул на Кевина. Вещи того занимали места ненамного меньше, чем вещи самого мужчины, поэтому последний, мысленно соотнося физическую силу приятеля с весом, который он намеревался тащить, уже был готов оказать ему посильную помощь, взвалив на себя и его багаж тоже.
  - Ну, наконец-то! - знакомый голос с явственно недовольными нотками в нем, заставил мужчину отвлечься от мыслей, обращая внимание на говорящего, а Кевина, позабыв печаль, благополучно уронить тяжелый рюкзак себе на ногу. Шон Рэдзеро, кажущийся до удивительного уверенным, с не слишком тяжелой походной сумкой на плече, быстрым шагом приблизился к своим спутникам и хмуро оглядел их.
  - Регистрация начнется минут через десять, где вас черти носят?
  - Пробки, - Галейн широко улыбнулся и, виновато пожав плечами, протянул старому другу руку для пожатия. Тот не преминул ответить на этот жест и, пожав протянутую ладонь, перевел взгляд на очень явно остолбеневшего Хилхэнда.
  - Кевин, самолет не будет ждать, пока ты проснешься. Приди в себя, нам уже пора. Тяжело? - взгляд голубых глаз метнулся к увесистому рюкзаку, продолжающему валяться у ног фельдшера. Тот медленно повел головой из стороны в сторону, затем растерянно кивнул и, зажмурившись, потряс головой, словно отгоняя наваждение.
  - Что ты вообще здесь делаешь, Рэдзеро?! - в голосе его мелькнули гневные нотки, и Кевин, отдавая себе отчет в том, что принадлежат они не ему, а скорее брату, постарался подавить негодование.
  На несколько секунд повисло молчание. Затем Шон, тяжело вздохнув, решительно приблизился к собеседнику и, легко подняв тяжеленный рюкзак одной рукой, закинул его на другое плечо.
  - Ты и в самом деле не приучен слушать, Хилхэнд, - негромко резюмировал он и, покачав головой, повернулся к хмурящемуся фельдшеру спиной, - Рискну напомнить свою фразу, должную все объяснить тебе: 'Чтобы помочь вам, когда вы отправитесь за ней, мне понадобятся обе руки'. Идем, побеседовать можно и по дороге.
  Пол, ухмыляясь, бросил взгляд на обалдевшего Кевина и, красноречиво кивнув ему в нужную сторону, направился следом за уже уверенно шагающим вперед блондином. Хилхэнд, мельком подумав, что от путешествия в такой компании ждать ничего хорошего не приходится, последовал за ними.
  Обещанной Шоном беседы по дороге не получилось. Он шагал впереди, как предводитель экспедиции, довольно быстро и уверенно, позволяя прочим участникам последней плестись в хвосте. Впрочем, говоря искренне, надо заметить, что в хвосте плелся исключительно Кевин, ибо Пол по скорости и уверенности шага практически не уступал Рэдзеро.
  Неприятности, так ожидаемые фельдшером, начались у первого же пропускного терминала.
  Пол и Шон, добравшиеся до него раньше своего товарища и спутника, остановились, дабы дождаться отставшего парня и, когда он подошел, с совершенно идентичным выражением огромного одолжения на лицах, пропустили его вперед. Кевин недовольно передернул плечами и, не имея никакого багажа, по причине того, что этот самый багаж добровольно решил взвалить на свои плечи Рэдзеро, уверенно шагнул в арку металлодетектора.
  Громкий, полу-истерический визг системы буквально оглушил его, и парень, дернувшись, едва ли не подпрыгнув от неожиданности, поспешил миновать неприятную конструкцию.
  К нему уже спешил охранник.
  - Добрый день, сэр, - вежливость в его голосе причудливо сплеталась с подозрительной настороженностью, - Прошу вас, выложите ключи и другие металлические предметы и пройдите еще раз.
  Кевин досадливо вздохнул и, приподняв край рубашки, с недовольным видом полез в карман за ключами. Свет неоновой лампы тускло блеснул на рукоятке заткнутого за пояс джинсов пистолета, и охранник, выпучив на мгновение глаза, тотчас же грозно нахмурился, делая решительный шаг к потенциально опасному парню.
  - А это что такое? - палец его строго указал на оружие. Фельдшер, как-то сразу растерявшийся, захлопал глазами, пытаясь придумать наиболее достойный ответ; Пол и Шон обеспокоенно переглянулись. Путешествие грозило сорваться, завершившись скорее в тюрьме до выяснения обстоятельств, поэтому срочно требовалось что-то предпринять.
  - У вас есть разрешение на ношение оружия, сэр? - охранник, гневно хмурясь, еще больше надвинулся на Хилхэнда, и тот, отступая, опять угодил в радиус действия арки.
  Новый визг возмущенной системы потряс помещение, и Рэдзеро, как-то внезапно вдруг принимая решение, быстро глянул через плечо на Пола, поспешно бросаясь вперед и, пройдя сквозь металлодетектор сам, практически выпихнул из него Кевина, очаровательно улыбаясь.
  - Прошу прощения, офицер, это недоразумение. Дело в том, что я дал другу пистолет - девать некуда было, понимаете, - а он забыл мне отдать его, - рука парня уверенно скользнула в карман, выуживая из него какую-то бумажку, - Вот мое разрешение.
  Охранник, без особого доверия выслушав нового подозреваемого, осторожно принял из его рук бумагу и, развернув ее, быстро пробежал глазами. Несколько секунд выражение его лица не менялось, но затем он, видимо, наткнулся в официальном документе на какие-то совершенно поразительные слова, и замер, изумленно вглядываясь в них. Потом медленно перевел взгляд на подателя сего документа, и лицо его озарилось улыбкой, в которой явственно просматривалось подобострастие.
  - Мистер Рэдзеро?
  - К вашим услугам, - Шон, вполне довольный уважительным к нему отношением, движением, исполненным достоинства, согласно опустил подбородок.
  - Решили отдохнуть в компании друзей? - охранник, продолжая лучиться улыбкой, робко протянул обратно разрешение на оружие и, сделав шаг назад, даже склонился в легком поклоне, - Проходите, прошу вас. Извините за недоразумение.
  - Ничего страшного, это ваша работа, - блондин ослепительно улыбнулся и, весь лучась дружелюбием, цепко ухватил молча стоящего рядом Кевина за руку повыше локтя, - Всего доброго, офицер, - и с этими словами он решительно направился вперед, почти волоча недовольного этим фельдшера с собой.
  Охранник козырнул и, медленно выдохнув, перевел взгляд на Пола Галейна, как раз приблизившегося к арке.
  Кевин, пару раз оглянувшись на него через плечо, и невольно вспомнив реакцию бравых полицейских на знакомство с мистером Рэдзеро, ошалело покачал головой.
  - Ты их гипнотизируешь, что ли? - шепнул он спутнику, однако, тот не поддержал неловкую шутку.
  - Помолчи, - он продолжал тянуть его куда-то вперед и, наконец, оттащив подальше, толкнул к небольшой колонне - украшению зала - и, не скрывая переполняющей его ярости, зашипел:
  - Какого дьявола, Хилхэнд?! Откуда у тебя вообще пистолет?!
  - Оттуда! - огрызнулся Кевин, испытывающий некоторое смущение после удачного разрешения сложной ситуации и, вместе с тем, откровенно недовольный наездами в его адрес, - У отца взял, давно уже, - и, заметив возмущенный вопрос, отразившийся на челе собеседника, защищаясь, взмахнул руками, - Нет, а что такого? Ты же слышал Гилберта - на островах могут быть каннибалы! А я не хочу вдруг оказаться в чьем-нибудь желудке!
  - Кевин! - рык приблизившегося Галейна, накрывший небольшое пространство возле колонны, заставил парня устало вздохнуть, виновато опуская плечи. Судя по всему, претензии в его адрес еще не закончились, даже, быть может, только начались.
  - Ты совсем кретин?! - Пол, подойдя едва ли не вплотную, упер свободную руку в бок, другой поправляя рюкзак на плече, - Откуда у тебя вообще пистолет?
  Кевин удивленно перевел взгляд с одного своего спутника на другого, открыл, было, рот, чтобы ответить, но тут же обреченно махнул рукой. Повторять объяснения, данные только что, не хотелось.
  Шон, мигом понявший настроение товарища, ухмыльнулся, продолжая сверлить его взглядом.
  - Он взял его у отца, - голос блондина прозвучал довольно холодно, однако же, почти сразу обрел безмятежность; взгляд его скользнул ко вновь подошедшему, на губах появилась мягкая улыбка, - Для защиты от каннибалов.
  Мужчина, поперхнувшись на ровном месте, на несколько секунд лишился дара речи, лишь обалдело хлопая глазами. Затем шумно сглотнул, с усилием проталкивая вставший в горле комок и, вздохнув, элегически молвил:
  - Лучший способ защиты, конечно, нападение... Пошли.
  Кевин, поморщившись, отстранился от колонны, к которой успел прислониться. Вещи его по-прежнему оставались в руках блондина, посему идти фельдшеру предстояло налегке.
  - Хорошо, хоть Ракли не поставил здесь кордоны, чтобы не выпускать меня из страны... - пробурчал он себе под нос, отнюдь не желая быть услышанным, однако, Шон, обладающий на редкость острым слухом, недоуменно нахмурился.
  - Ракли? А он здесь причем?
  Фельдшер, хмыкнув, скрестил руки на груди. Лицо его исказилось в весьма невнятной, но полной скепсиса гримасе.
  - Ну, как же. Он же полагает, что это я убил 'невинную' Лору Блейк, даже хотел отправить меня за решетку.
  Молодой человек, судя по всему, таких откровений совершенно не ждавший, пару раз с совершенно искренне изумленным видом хлопнул глазами.
  - Ты шутишь... - пораженно пробормотал он и, вглядевшись в лицо Кевина, ответил сам себе, качая головой, - Не шутишь. Черт, Ракли что, совсем свихнулся? Чтобы ты... и убил? - он еще раз покачал головой и, устало вздохнув, поправил на плече собственную сумку, хмуря брови, - Надо будет по возвращению побеседовать с Дрейком. Пусть втолкует своему начальнику, как следует вести себя со свидетелями.
  Теперь настал черед Хилхэнда испытывать изумление. Абсолютно ошарашенный словами Рэдзеро, он недоверчиво вскинул брови, открыл рот, затем закрыл его, облизал губы и, наконец, придумав нужные слова, подал голос.
  - Ты... как ты... У тебя есть выход на напарника Ракли??
  Блондин легко усмехнулся и, кивнув в нужную сторону, сам направился туда, отвечая на ходу:
  - У меня на многих есть выход. Давай скорее, тащить твой рюкзак - удовольствие не из легких.
  Говоря начистоту, рюкзак Кевина, и в самом деле бывший достаточно тяжелым, для Диктора был если не пушинкой, то казался вполне подъемной ношей, однако, в надежде на благодарность, он предпочел скрыть это.
  Хилхэнд, мимолетно кивнув, все еще кажущийся совершенно растерянным, неуверенно двинулся следом за собеседником. Шон, так и не получивший благодарности за свой самоотверженный поступок, не глядя на него, решительно прибавил ходу. Пол, ожидавший окончания его разговора с фельдшером молча, зашагал с ним рядом.
  - Хорошо, что у тебя было разрешение... - Галейн на секунду сжал губы, - Не понимаю, откуда в нем эта безрассудность! Это ведь надо было додуматься - взять огнестрельное оружие, не взяв разрешения на него!
  - Не безрассудность, а самоуверенность. В нем это от брата, я полагаю, - голос блондина прозвучал довольно пасмурно, - Ты разве не замечаешь, Пол? Кевин изменился в последнее время, изменился сильно и далеко не в лучшую сторону. Я боюсь, личность Кева или пытается прорваться наружу или смешивается с его личностью, и не знаю, что хуже.
  Мужчина, как-то сразу посерьезневший, бросил на спутника быстрый, настороженный взгляд.
  - И как же быть?
  - Никак, - Шон скупо улыбнулся и, поправив на плече рюкзак Кевина, немного прибавил шаг, - Вероятно, его все же придется убедить обратиться к психиатру.
  - Он не согласиться, - Галейн покачал головой и, задумавшись о чем-то, быстро облизал губы, - Слушай... А Перчатка могла бы...
  - Нет, - Рэдзеро нахмурился, переводя взгляд на собеседника, - Даже не думай об этом. Она, конечно, могла бы, но, Пол, ты... ты просто не имеешь права уступать ее кому-то. Она для тебя, ты должен ей владеть, ты, а не кто-то другой!
  - Не заводись, - Пол поскучнел и, немного опустив голову, принялся мысленно считать собственные шаги, бурча под нос, - Я понял. Значит, после путешествия придется убедить его отправиться к доктору...
  Шон покивал, думая о чем-то своем. По губам его неожиданно очень мимолетно, практически молниеносно скользнула острая улыбка.
  - Хорошо, что благодаря безрассудству Хилхэнда мне, во всяком случае, удалось без приключений пронести нож. За писком металлодетектора, реагирующего на пистолет, никто даже и не подумал обратить внимание, что в моих карманах тоже имеется что-то металлическое...
  
  ***
  Оставшийся путь прошел без особых приключений. Единственное, что Кевин, внутренне уже вполне настроившийся на многочасовой перелет, к концу его совершенно извелся и успел изрядно утомить спутников постоянными скачками настроения. Как он осознал уже позже, когда самолет, наконец, удачно приземлился в аэропорту столицы Соломоновых островов, причина этого была в том, что 'великий и ужасный' Трес, обитающий в его сознании, боялся летать на самолетах.
  Впрочем, в защиту его можно заметить, что столь длительный перелет Кевин предпринимал в своей жизни впервые.
  Как бы там ни было, а самолет приземлился и наши путешественники в числе прочих пассажиров, уверенно покинули его, ступая на незнакомую землю. Теперь предстояло лишь получить багаж и можно было смело отправляться... отправляться куда-то. Нужного направления фельдшер не знал и, понимая, что ему придется вновь доверится спутникам, восторга особенного не испытывал, даже не взирая на то, что в аэропорту Чикаго эти двое вступились за него, а Шон так и вовсе взял, в некотором смысле, вину на себя.
  - Хониара... - Пол, забравший свой рюкзак в числе первых, закинул его на плечо и задумчиво огляделся, - Что ж, мы уже почти у цели. Предлагаю заселиться в ближайший отель, а уже потом отправиться разгуливать по островам.
  - Острова не маленькие, - отозвался Шон, забирая свою сумку, а заодно и рюкзак Кевина, - Какой смысл селиться на одном из них, если все вещи нам могут понадобиться и дальше?
  - Смысл в том, чтобы передохнуть, - Хилхэнд, чье настроение после пятнадцатичасового перелета совершенно испортилось, недовольно насупился, засовывая руки в карманы, - И чувствовать, что ты не болтаешься в воздухе, а стоишь на твердой земле.
  Рэдзеро, чьей обязанностью было сопроводить Пола Галейна к Перчатке, а не нянчиться с двадцатишестилетним мальчишкой, досадливо вздохнул. Кевин успел утомить молодого человека еще в самолете, даже не взирая на то, что сидел перед ним, а не рядом, поэтому сейчас он, сам уставший за время перелета, едва сдерживался.
  Конец разгорающемуся конфликту положил Пол, решительно вставая между оппонентами.
  - Найдем какой-нибудь ресторанчик, перекусим и там же передохнем. Шон прав, вещи нам понадобятся, оставлять их в отеле не имеет смысла, да и самим там останавливаться не стоит - нам все равно предстоит путешествие. Но я согласен и с тобой, - взгляд его уперся в готового возмутиться Кевина, - Отдых нам не помешает. Идемте.
  Разговор происходил в здании аэропорта, которое путешественники, увлекшись им, никак не могли покинуть, поэтому призыв Галейна прозвучал как нельзя более кстати.
  Первым, что встретило их по выходу из здания аэропорта, оказался стоящий стеной тропический ливень. Путешественники, лишь сейчас сообразившие, что никому из них не пришла в голову мысль захватить с собой зонт, переглянулись, искренне недоумевая, что делать.
  - Не сахарные*? - неуверенно предложил Шон, сам, впрочем, не пытаясь выйти под дождь и без особенного энтузиазма всматриваясь в пелену воды, - Как будто сквозь водопад смотришь...
  - Это уж точно, - Кевин, на сей раз не видящий смысла спорить, зябко поежился, не взирая на относительно теплую атмосферу вокруг, - Может, попробуем поймать такси?
  Пол от комментариев воздержался, оглядываясь по сторонам. Мысль о ловле такси показалась мужчине довольно удачной, поэтому сейчас он спешил воплотить ее в жизнь.
  - Ищете такси, мистер? - веселый голос с сильным акцентом заставил его, как и его спутников, удивленно оглянуться. Сзади, стоя практически вплотную, находился молодой темнокожий мужчина с ослепительной улыбкой на довольно приятном лице.
  Галейн неуверенно кивнул, пытаясь одновременно вспомнить стоимость транспорта на Соломоновых островах, о которой читал еще вчера в Интернете, и соразмерить эту самую стоимость с количеством собственных наличных средств.
  - Сюда прошу, - таксист улыбнулся, казалось, еще шире и, сделав приглашающий жест в сторону стены дождя, неожиданно ловко шмыгнул куда-то вбок, продвигаясь вдоль здания аэропорта и прикрываясь окружающим его навесом.
  Путешественники, переглянувшись, последовали за ним.
  - Как будто подслушал, - шепнул Кевин, идущий рядом с блондином. Тот, мельком глянув на спутника, согласно кивнул и, переведя взгляд на уверенно вышагивающего впереди Галейна, тихонько вздохнул.
  - Наш предводитель ему, судя по всему, доверяет, значит, и нам стоит.
  - А я-то думал, что предводитель ты, - хмыкнул в ответ Хилхэнд и, обрывая разговор, немного прибавил шаг. Шон, помимо своей собственной сумки волокущий еще и рюкзак фельдшера, только покачал головой, глядя ему в спину. Поведением Кевин все больше и больше напоминал своего брата и, не собираясь благодарить за помощь, воспринимая ее как само собой разумеющееся, норовил еще и подтрунивать. В душе у стража Перчатки в ответ на это начинали шевелиться смутные сомнения в необходимости присутствия в их компании такого человека, как мистер Хилхэнд.
  Идти пришлось недолго. Метров через десять навес вдоль здания аэропорта закончился, переходя в крытую автомобильную стоянку, и путешественники, оказавшись под более надежной защитой от дождя, несколько приободрились, озираясь в поисках нужного автомобиля. Их сопровождающий, заметив растерянность туристов, весело махнул рукой, подзывая к себе.
  - Сюда!
  Пол, оглянувшись через плечо на спутников, кивнул им в сторону такси и, мельком глянув на Шона, нахмурился. Затем решительно приблизился ко вновь обретенному недавно другу и, не говоря ни слова, забрал у него сумку. Рюкзак, имея за спиною свой, брать он благоразумно не стал, однако же, блондину сразу определенно стало легче.
  Кевин, который, наблюдая за этим, как-то сразу испытал угрызения совести, потупился и, шагая рядом с молчащим Рэдзеро, виновато пробормотал:
  - Не стоило...
  Парень не ответил и, подойдя к машине - самому обычному и привычному взгляду легковому 'Седану' - решительно запихнул рюкзак фельдшера в багажник. Пол хладнокровно уложил свой рядом и, пользуясь правом предводителя экспедиции, занял место рядом с водителем. Кевин и Шон уселись назад.
  - Куда желаете вас отвезти? - водитель вновь сверкнул ослепительной улыбкой, и Галейн, только сейчас сообразивший, что понятия не имеет, куда им надо ехать, беспомощно оглянулся на спутников. Рэдзеро вздохнул и, подумав, что в этом мире, судя по всему, без него ничто вершиться не может, мягко улыбнулся в ответ.
  - Мы бы хотели перекусить. Будем благодарны, если вы подскажете, где здесь хорошо кормят.
  - О, почти что везде! - таксист, мигом воодушевившись, поспешно завел мотор и, надавив на газ, завертел рулем, выезжая с парковки, - Вот кафе Брекуотер, например, или Гарден Бар... Попробуйте, не пожалеете! Слышали вы о рыбе с кокосом? Ммм! - он закатил глаза и прищелкнул языком, всем видом демонстрируя, насколько упомянутое блюдо вкусно.
  Кевин чуть заметно дернул щекой и, избегая беседы, отвернулся к окну, любуясь отвесно ниспадающими с небес струями дождя. Шон, периодически улыбаясь и кивая, вставлял иногда вежливые замечания в ровную, бойкую речь водителя, старательно рекламирующего предполагаемым туристам свой город; Пол поддакивал.
  В целом, путь оставил у двоих из трех путешественников довольно приятные впечатления. Таксист, силясь угодить троим американцам, расхваливал чуть ли не каждое встречное дерево, прокатил их едва ли не по всему городу, обсуждая достоинства каждого ресторана, бара или кафе и, в конечном итоге, остановившись возле все того же Гарден Бара, упомянутого им в самом начале беседы, назвал довольно скромную цену за поездку.
  Шон, как единственный, имеющий при себе достаточное количество наличных денег, пожал плечами и, всем видом показывая, что если большего никто не желает, то он и не настаивает, протянул водителю требуемую сумму.
  - Скажите, а если нам захочется перебраться на другой остров...
  - О, нет ничего проще! - таксист, вновь оживившись, схватил деньги и едва снова не надавил на газ, - Нужно только добраться до причала паромов, подождать капельку, и сесть на тот, что прибудет! Немного терпения - и вы будете на месте, мистер!
  - Спасибо, - Рэдзеро широко улыбнулся и, благодарно кивнув, распахнул дверцу машины, выбираясь наружу. Спутники последовали его примеру, и Кевин, изо всех сил прикидываясь атлетом, поспешил открыть багажник первым, дабы забрать свой рюкзак лично.
  Позволено ему это, впрочем, не было.
  - Не надрывайся, - Пол, опередив приятеля, поднял крышку багажника и, выхватив из него сумку Шона, бывшую раза в три легче плотно набитого рюкзак фельдшера, сунул ее в руки последнему, - Держи.
  - Я бы предпочел нести ее сам, - блондин слегка вздохнул, доставая пресловутый рюкзак и забрасывая его себе на плечо, - У меня там... дорогая бритва.
  - Я постараюсь сохранить ее в целости! - Кевин, который, держа в руках хотя бы часть багажа, мгновенно ощутил себя нужным и ценным, и на фоне этого ощутимо повеселел, аккуратно повесил сумку на плечо, озираясь по сторонам, - Значит, в ресторан? Или сразу отправимся искать паром... кстати, зачем он нам? Разве Перчатка не...
  - Не в Хониаре? - Рэдзеро ухмыльнулся и, придерживая одной рукой рюкзак, второй обвел вокруг себя широкий круг, - Оглядись по сторонам, Кевин. Мы находимся в центре цивилизации, неужели ты предполагаешь обнаружить древнюю реликвию где-нибудь в подвале многоквартирного дома? Нет, друг мой... Нужный нам остров расположен значительно севернее Гуадалканала, добираться до него придется на пароме. И, я подозреваю, что с пересадками.
  Кевин, как-то сразу поскучнев и почему-то совершенно не удивляясь глубоким познаниям блондина в этой области, неуверенно двинулся в сторону Гарден Бара, ежесекундно озираясь на спутников.
  - И как он называется, этот остров?
  Шон легко, не взирая на оттягивающую одно из них ношу, пожал плечами и широко улыбнулся.
  - Понятия не имею. Возможно, у него и вовсе нет названия... Я даже не уверен, что точно знаю его широту и долготу.
  - Ты не знаешь? - Пол, отставший на пару шагов, нагнав своих спутников, с нескрываемым изумлением воззрился на стража Великой Перчатки, - Но я думал...
  - Напрасно ты так думал, - блондин ослепительно улыбнулся, бросая на несколько увлекшегося Галейна предупреждающий взгляд. Сообщать Кевину о своем предназначении он все еще не хотел, оттягивая этот момент как можно сильнее, а уж позволять Полу раскрывать его инкогнито не хотел тем более.
  - Предводителем нашей экспедиции по праву можешь полагаться ты, - продолжил он, - И тебе, насколько помню, дорога известна во всех подробностях... - молодой человек красноречиво коснулся мочки собственного уха, намекая на серьгу с зашифрованным путем, и Кевин, подметив это, негромко хмыкнул.
  - И верный путь укажет крест... Да, вот так волей-неволей и поверишь в высшие силы.
  Пол, уже поднявший руку и проведший пальцами по серьге, растерянно моргнул, переводя совершенно непонимающий взгляд на приятеля.
  - Какой крест?
  Шон и Кевин переглянулись. С их точки зрения ответ был очевиден, особенно при учете того, что Галейн сейчас как раз касался упомянутого предмета.
  - Ну... твой крест, - Хилхэнд, невольно подражая Рэдзеро, сам поднял руку, на доли секунды сжимая мочку собственного уха, - Серьга...
  Пол нахмурился, словно услышав нечто совершенно оскорбительное.
  - Это меч!
  - Меч?! - два голоса прозвучали как один, и спутники бизнесмена опять переглянулись. Шон осторожно кашлянул, как-то очень вежливо поправляя на плече рюкзак.
  - Ты прости, конечно, Пол, но на меч твоя серьга похожа как... как...
  - Как валенок на самовар, - брякнул Кевин и, быстро улыбнувшись, согласно кивнул, - Совершенно ничего общего.
  - Не могу поверить! - Галейн, судя по всему, оскорбленный смертельно, легонько дернул себя за серьгу и, повернувшись к спутникам спиной, зашагал в сторону ресторана, - А ведь кое-кто ее даже держал в руках!
  Шон с Кевином двинулись следом за ним.
  - Конечно, держал, - негромко молвил фельдшер, - Поэтому и могу со всей ответственностью заверить, что общего ничего нет.
  Блондин куснул себя за губу, сдерживая смех и легко махнул свободной рукой.
  - Ладно, будет тебе. А то обидится и заведет нас куда не надо... Ну, что, попробуем разрекламированную рыбу с кокосом?
  
  ***
  Пробовать пресловутую рыбу все трое путешественников наотрез отказались. И нельзя сказать, чтобы блюдо, предлагаемое их вниманию, казалось неаппетитным или отталкивало еще по каким-то причинам: запах от него исходил умопомрачительный, однако, никого из наших друзей он не прельстил. Пол и Шон в один голос заявили, что рыбе они всяко предпочтут мясо, а Кевин, в общем-то, отдающий обычно предпочтение именно морепродуктам, решил поддержать компанию. Особенно при учете того, что мясо на углях, поданное им, выглядело не менее вкусно, и пахло столь же сногсшибательно, как рыба.
  К мясу было предложено красное вино, однако, путешественники, справедливо полагающие, что в пути им понадобятся чистые головы, предпочли ему гранатовый сок. И, надо заметить, разочарованы не были.
  Таким образом, идея перекусить, а заодно и передохнуть оправдала себя целиком и полностью, подарив дополнительный запас энергии, и, проведя в ресторане немногим больше часа, они отправились на поиски парома.
  Поиски, впрочем, не затянулись.
  Первое же такси, с водителем, как две капли воды похожим на предыдущего - таким же улыбчивым, приветливым и услужливым, моментально доставило их к причалу парома, а сам таксист доброжелательно посоветовал запастись терпением - водный транспорт здесь не подчинялся никакому расписанию.
  Однако, сегодня судьба, вне всякого сомнения, благоволила им. Паром прибыл спустя пять минут после их прибытия на причал, проблем с погрузкой на него тоже не возникло и спустя еще небольшое количество времени, они тронулись в путь по воде, оглядываясь вокруг, как настоящие туристы, с немалым интересом.
  Пожалуй, один только Кевин оставался мрачновато-задумчивым, не желая выныривать из терзающих его смутных мыслей. Редкие проблески его хорошего настроения, кажущиеся вспышками солнца среди туч, на воде, видимо, не проявлялись, поэтому спутники молодого человека, поглядывая на него и следя, как бы чего не случилось, предпочли, в общем и целом, позволить ему остаться наедине с самим собой.
  - Или с братом... - задумчиво вымолвил Шон, наблюдая за опершимся на борт фельдшером, но обращаясь, вне всякого сомнения, не к нему, а к стоящему рядом Полу. Тот недовольно пожал плечами.
  - Вроде бы общаться между собой они не могут.
  - Они не могут, но Кев его мысли слышит, - блондин негромко вздохнул и, неожиданно улыбнувшись, огляделся, - Если бы не это, можно бы было представить, что мы и в самом деле просто путешественники, интересующиеся Соломоновыми островами.
  - Да мы и есть просто путешественники, которые интересуются Соломоновыми островами, - Галейн хмыкнул и, расстегнув ворот довольно легкой рубашки, сунул руки в карманы, - Только интерес наш, как бы это сказать... несколько более узконаправленный, чем у других. Скажи, сколько еще ты собираешься скрывать от него... - он окинул собеседника с головы до ног красноречивым взглядом, - Ну, о тебе?
  - Не знаю, - Рэдзеро немного посерьезнел и, скрестив руки на груди, покачал головой, - Я не хочу, чтобы Кев узнал об этом слишком рано. Думаю, будет неприятно, если ему от злости достанет сил явиться и... даже не знаю, что ему может прийти в голову. Надо отметить, мой бывший босс - человек весьма непредсказуемый.
  - Уже бывший? - Пол тонко улыбнулся и, чрезвычайно довольный словами блондина, кивнул, - Что ж... тогда будем выжидать. Кстати, насчет пересадок ты был прав - нам они, вне всякого сомнения, понадобятся.
  Слова мужчины получили подтверждение достаточно скоро. Первый же остров, на котором высадились путешественники, явился лишь небольшой остановкой, перевалочным пунктом на предстоящем пути и, покинув один паром, крейсирующий между Гуадалканалом и островом Малаита, они стали дожидаться следующего, могущего доставить их еще дальше.
  Архипелаг и в самом деле, как говорил Шон, нельзя было назвать маленьким, поэтому путешествие предстояло длительное.
  Кевин, человек чрезвычайно сухопутный и приземленный, уже к концу первого дня ругался сквозь зубы, высказываясь довольно неодобрительно обо всех способах перемещения, предпринимаемых ими, и выражал горячее желание дать совет правительству островов навести между последними мосты.
  Шон и Пол, сколько хватало сил, успокаивали своего весьма нервного товарища, однако и сами были уже изрядно на взводе - в конечном итоге, перепадов настроения Хилхэнда им хватило и в самолете.
  Взрыв назревал, волна негодования готова была выплеснуться на, в общем-то, не виноватого в своем состоянии фельдшера и в конечном итоге это случилось.
  - Сделай одолжение, - процедил Пол, когда они подходили к очередной пристани, а Кевин вновь высказывал недовольство чем-то, - Угомони своего внутреннего черта.
  - Или, по крайней мере, постарайся скрывать идущую между вами войну, - поддержал Шон, хмуро созерцая малость опешившего парня, - В конечном итоге, Кевин, не хотелось бы говорить, но в нашем с Полом путешествии ты играешь роль разве что стороннего наблюдателя, помехи, уже неоднократно задержавшей нас! Будь добр, постарайся мешать поменьше.
  Хилхэнд, которого практически напрямую назвали лишним на этом празднике жизни, ошалело примолк и, моргнув пару раз, рывком отвернулся к борту. На душе у него было гадко, как, впрочем, и у его спутников.
  Пол и Шон переглянулись и, чувствуя себя не в своей тарелке, отошли, не желая по случайности раздуть ссору еще больше.
  - Может, не надо было... так? - Рэдзеро, оглянувшись через плечо на упрямо созерцающего морские воды фельдшера, виновато вздохнул, затем неуверенно переводя взор на Галейна. Тот неловко пожал плечами.
  - Может, и не надо было... но мы ведь тоже люди, Шон. А Кевин и этот чертик из табакерки вместе могут свести с ума кого угодно.
  - Начиная с самих себя, - сумрачно отозвался блондин.
  
  ***
  Два с половиной дня продолжалось их путешествие между островами. Расстояние, на карте кажущееся небольшим, на деле занимало многие мили и, соответственно, отнимало немало времени на его покрытие. Путешественники, не имеющие толком возможности ни переодеться, ни принять душ, ни просто привести себя в порядок, несколько раз были вынуждены снимать на пару-тройку часов номера в расположенных неподалеку от пристани отелях, дабы обрести надлежащий вид.
  Два дня Кевин не разговаривал со своими спутниками. Слова их, сказанные в сердцах, сильно задели как самого молодого человека, так и его 'внутреннего черта', как емко характеризовал Пол. Лишь к полудню третьего дня пути фельдшер немного оттаял и, вновь завидев впереди сушу, сам обратился к своим товарищам по путешествию.
  - Этот, полагаю, тоже не последний?
  Шон улыбнулся с ясно видимым оттенком облегчения - напряженные отношения с одним из спутников не нравились ему - и отрицательно покачал головой.
  - Остров Бугенвиль... Нам нужен один из тех, что окружают его, но, думаю, на его поиски такого количества времени мы не затратим. Сейчас сойдем на берег и дальше нужно будет следовать вдоль побережья... Мне кажется, наш островок не должен располагаться слишком далеко от него.
  - Если бы он располагался неподалеку, на нем уже давно паслись бы туристы, - слегка вздохнул Пол и, опершись обеими руками о борт, вгляделся в приближающуюся землю, - Не думаю, что он очень уж близок сюда.
  - Значит, до него тоже надо будет добираться на пароме? - Хилхэнд, и без того не особенно оживленный, поскучнел, бросая на воду вокруг весьма неприязненный взгляд. Рэдзеро пожал плечами.
  - Если паром туда ходит, в чем я, на самом деле, сомневаюсь.
  - Сойдем на берег, а там разберемся, - категорически завершил беседу Галейн, - Довольно пустой болтовни - мы уже скоро причалим...
  Здесь мужчина немного перегнул - причалили они лишь по прошествии получаса, посему продолжать на протяжении этого времени пустую болтовню вполне могли себе позволить. Однако, Пол не желал слишком уж громогласно обсуждать цель их путешествия в присутствии посторонних, каждый из которых мог, конечно, не интересоваться Перчаткой, но с той же долей вероятности мог ею и заинтересоваться. Рисковать же получением ценного предмета без дополнительных помех склонному к паранойе Галейну, не хотелось.
  Прошло немного времени - и они уже, покинув паром в компании толпы туристов, ступили на твердую почву под аккомпанемент вздоха облегчения Хилхэнда.
  - И куда мы теперь? - осведомился он, на берегу сразу как-то оживляясь и даже немного веселея, - Сразу пойдем гулять вдоль побережья или опять поищем отель?
  - Думаю, что отель, - Пол быстро глянул на блондина и уверенно кивнул, - Да, отель. В конечном итоге, надо привести себя в порядок перед тем, как...
  - Встречаться с чудом, - хмыкнул в ответ Шон и, негромко вздохнув, мимолетно скользнул рукой по подбородку, - Или перед тем, как лезть в дебри острова... Как бы там ни было, а я согласен - мне не помешает побриться, да и переодеться я бы не отказался.
  - Побриться никому не помешает... - задумчиво пробормотал Кевин, озираясь по сторонам, - Тогда идем? На поиски отеля?
  - Думаю, долго искать не придется, - Пол усмехнулся, красноречиво указывая на большое, красивое здание, расположенное совсем недалеко от пристани, в нескольких метрах от воды. Неоновая вывеска на нем выразительно сообщала, что для целей путешественников оно подходит как нельзя более кстати.
  Заселение в отель, как, впрочем, и во все остальные, обошлось без особых эксцессов и вскоре уже усталые путники, приняв душ и приведя себя в порядок, получили возможность откинуться на спинки мягких глубоких кресел и немного расслабиться.
  - Итак... - Галейн, как предводитель экспедиции, первым подал голос и, со вкусом потянувшись, осведомился, - С чего начнем поиски искомого острова?
  - Я думаю, с того, что вы двое останетесь здесь, - Шон быстро улыбнулся и чуть развел руками, - А я его поищу. Без обид, но мне почему-то кажется, что это наиболее быстрый способ.
  - Мне почему-то тоже, - Кевин, совершенно неожиданно поддержавший самого опасного из своих спутников, сполз в кресле немного ниже, - Не хочу никуда идти. Если тебе не сидится в номере - погуляй... Хотя я и не представляю, как ты будешь искать его.
  Блондин хмыкнул и, легко поднявшись на ноги, огляделся в поисках своей сумки. В номере, снятом ими, молодые люди отдыхали в предоставляемых здесь же халатах, однако, перед выходом в город следовало одеть что-то более удобное.
  - Найду, не сомневайся, - отозвался парень и, наконец обнаружив сумку, удалился вместе с ней в одну из комнат.
  Хилхэнд тихонько вздохнул и на редкость равнодушно махнул рукой. Выяснять сейчас таинственные методы поиска, к которым намеревался прибегнуть Рэдзеро, ему не хотелось.
  Пол, молча наблюдающий весь этот разговор, а также действия стража Перчатки, слегка нахмурился. Как руководителю путешествия оставаться в стороне от важных решений ему было чрезвычайно неприятно. В конце концов, Шон был прав - Пол Галейн был прирожденным лидером и, предпочитая вести за собой других, терпеть не мог, когда эти другие вдруг начинали самовольничать.
  - То есть, вы двое уже приняли решение, - хмыкнул он, скрещивая руки на груди и переводя взгляд со сползающего в кресле все ниже фельдшера на дверь комнаты, за которой скрылся Шон, - Вот любопытно, а почему искать остров ты отправишься один? Я, между прочим...
  - Пол, - Рэдзеро, распахнув дверь, появился на пороге уже облаченный в легкие брюки и рубашку поло, - Если ты возьмешь на себя труд подумать, то поймешь, что одному мне и в самом деле будет проще. В конце концов, неужели ты бросишь нашего общего друга, - взгляд голубых глаз уперся в затылок Кевина, который, ощутив его, непроизвольно поежился, - Здесь в одиночестве? - на лице его сверкнула мгновенная ослепительная улыбка, - А вдруг в номер вломятся каннибалы?
  Хилхэнд, лишившийся на несколько секунд дара речи, негодующе выдохнул. Шутки по поводу его опасений, вызванных словами Гилберта, за время путешествия были повторены уже не единожды и, говоря начистоту, успели изрядно наскучить.
  Шон, прекрасно сознающий это, походя хлопнул ставшего в последнее время особенно чувствительным и обидчивым товарища по плечу, и уверенно направился к двери.
  - Не скучайте, - напоследок напутствовал он, покидая номер.
  Пол и Кевин остались одни. Мужчина, судя по всему, не особенно довольный компанией, или же просто негодующий по поводу того, что в принятии решения его голос не был учтен, поднялся на ноги и, подойдя к окну, оперся рукой на подоконник, созерцая улицу.
  Фельдшер молчал. Складывающаяся обстановка не нравилась ему и, прекрасно понимая, что во многом разобщенности в их с Полом отношениях способствовал он сам, парень, тем не менее, не мог заставить себя подавить в душе обиду на друга. В конце концов, ощутимо снизившийся градус доверия между ними был осязаем едва ли не физически, и приятного в этом было мало.
  Прошло несколько минут, прежде, чем Кевин решился подать голос.
  - Как он будет искать остров? Ты сообщил ему его координаты?
  - Что-то в этом роде, - последовал весьма обтекаемый ответ, и Галейн махнул рукой, - Он найдет его, не сомневайся. В конечном итоге, местным девушкам, как я успел заметить, наш спутник тоже кажется довольно привлекательным...
  Хилхэнд недоверчиво хмыкнул.
  - Он что, и вправду так притягивает девушек?
  Пол обернулся, спокойно и внимательно взирая на собеседника.
  - У меня на глазах девушка подходила к нему и предлагала развеять скуку. Так что, да, он оказывает на них какое-то гипнотическое влияние... Если применит это влияние как надо, думаю, любая местная красавица расскажет ему все, что он пожелает.
  - Здорово, - буркнул парень и негромко вздохнул. В душе вновь, как бывало уже несколько раз за время их путешествия, подняло голову неприятное ощущение, что недавно обретенный друг променял его на Рэдзеро, и настроение как-то сразу испортилось.
  - Ты с ним стал очень дружен... - негромко отметил он, старательно не глядя на собеседника. Пол, легко угадав в обращенных к нему словах некоторых подтекст, нахмурился и, вернувшись к своему креслу, вновь уселся в него.
  - Кевин... - голос его зазвучал проникновенно, - Мы с Шоном всегда были друзьями. И, не взирая на все, что он сделал, я никогда не мог избавиться от ощущения, что друзьями мы и остались... А недавно, в силу некоторых событий, убедился, что так и есть. Чуть позже... наверное, я объясню тебе, в чем дело.
  - 'Чуть позже'... 'наверное'... - Кевин грустно улыбнулся и, покачав головой, перевел взгляд на окно, - Пол, ты думаешь, я не замечаю, что ты перестал доверять мне? В чем дело? В том, что мой брат в любую секунду может занять мое место или...
  - Или в том, что он узнает все, что я скажу тебе, - Галейн нахмурился, внимательно вглядываясь в собеседника, - Я не стал доверять тебе меньше, Кевин. И я не прекратил считать тебя своим другом. Но есть вещи, есть тайны, которые не являются моими, и я не могу раскрыть их именно из опасения, что узнает Трес. А ему лучше было бы не знать об этом, по крайней мере, до поры... - он вздохнул, откидываясь на спинку кресла, - К тому же, знаешь, я ведь тоже замечаю кое-что. Например, то, что ты желаешь защитить брата, что в любом случае ты готов принять его сторону. Я не знаю, как ты поведешь себя, когда мы найдем...
  - Что?! - Хилхэнд, возмущенный сверх всякой меры, вскочил на ноги, - Что еще за 'не знаю'?! Я не собираюсь приставлять тебе нож к горлу или пистолет к виску, и требовать отдать Перчатку Кеву! Я на твоей стороне, Пол, ты мой друг, но я... то есть, он - мой брат, и я не могу быть совсем уж против него! В конечном итоге... быть может, он не такой уж плохой, - парень поник и, не в силах сидеть, медленно отошел к окну.
  Галейн, проводивший его невеселым взглядом, тихонько, безрадостно усмехнулся.
  - Я не говорю, что он плохой, Кевин, - говорил мужчина медленно, тихо, стараясь словами успокоить разволновавшегося приятеля, - Но он напуган. Ему страшно, ему не хочется умирать... И я боюсь, что ради этого, ради того, чтобы остаться в живых, он может пойти даже на не самые благовидные поступки. Разве ты не замечаешь сам, как изменился в последнее время?
  Кевин, видимо, не ждавший подобных слов, обернулся, недоуменно сдвигая брови. Пол вздохнул.
  - Разве прежде ты был таким вспыльчивым? Разве раньше ты пытался подчинить других своей воле, требуя, чтобы, например, транспорт выбирали исключительно в соответствии с твоими предпочтениями?
  Хилхэнд, растерянно внимающий другу, неуверенно помотал головой. Говорить ему пока что ничего не хотелось.
  - Мне... да и Шону тоже кажется, что его личность сливается с твоей. А может быть, все даже хуже - он подавляет тебя, потому что ты неосознанно позволяешь ему это! - заметив, что собеседник пытается возразить, мужчина останавливающе поднял руку, - Разве тебе не жаль его? Разве ты не хочешь, чтобы он продолжал существовать, разве, зная, что мешаешь ему, ты не хочешь отойти в сторону?
  - Хочу... - голос фельдшера прозвучал как шелест листьев, и он на несколько секунд закрыл лицо руками, - Но я... что же мне делать? Я не хочу терять его, я... я ведь уже потерял его однажды, - он опустил руки; глаза его сверкнули почти безумной решимостью, - Он двадцать шесть лет отдавал мне свою жизнь, Пол! Двадцать шесть лет! Неужели я не должен ответить тем же?..
  Пол ненадолго умолк. Такие заявления из уст друга слышать ему было неприятно, даже более того - тяжело, а как ответить, он не знал. Как убедить человека, что он должен позволить умереть родному брату, но остаться жить сам? Как убедить его, что его жизнь намного ценнее жизни того, другого? Особенно, если сам он, видимо, считает совсем иначе...
  - А если мой друг... - медленно начал мужчина после долгого раздумья, - Человек, который спас мне жизнь... Если он хочет умереть, чтобы позволить жить преступнику, как должен поступить я? Разве я могу просто отойти в сторону и позволить ему, другу, совершить такую глупость?
  Кевин снова отвернулся к окну. Отвечать он ничего не стал, ибо слова друга и в самом деле дышали истинной, оспаривать которую было бы просто глупо. Но и от собственных убеждений отказаться молодой человек готов не был и, утопая в океане мыслей, разрываемый противоречиями, предпочитал вновь, отрешаясь от реальности, погрузиться в свой внутренний мир. В душе его, питаемое надеждой на близкое достижение цели, на нахождение волшебного предмета, пылало горячее желание дать жизнь брату, жизнь в отдельном, в его собственном теле, а не в теле самого Кевина. Желание, которое заранее было обречено остаться всего лишь мечтой.
  - Ты не доверяешь Кеву, я не доверяю Шону... - негромко вымолвил молодой человек по прошествии нескольких долгих минут, - Веселые же ожидают нас поиски.
  
  ***
  На поиски острова у Шона ушло чуть больше часа. Когда же, по истечении этого времени, вернувшись в отель, молодой человек обнаружил своих спутников уже переодевшимися и молча сидящими на порядочном расстоянии друг от друга, едва ли не в разных концах комнаты, он вздохнул и слегка покачал головой.
  - Вижу, вы и в самом деле не скучали - успели опять поссориться, пока меня не было. Ладно. У меня есть две новости, - он уверенно прошел к креслу, некоторое время назад оставленному им и никем не занятому и, сев в него, сцепил руки в замок, - Приятная и не очень приятная. Остров я нашел, - он окинул быстрым взглядом мигом насторожившихся и придвинувшихся поближе собеседников, - На этом приятное и заканчивается, однако, чтобы было понятнее, расскажу с самого начала. Во-первых, я с немалым удивлением узнал, что Перчатка Соломона здесь ни для кого не является тайной, как, кстати и ее место нахождения, поэтому стоило мне упомянуть о поисках 'одной вещи, принадлежавшей некогда царю Соломону', меня понимали сразу. И сразу же пугались... - блондин куснул себя за губу и негромко вздохнул, - Перчатка в этих местах не пользуется особым уважением. Более того - она считается проклятой, говорят, что она полита кровью...
  - В некотором смысле, так оно и есть, - буркнул Кевин, скрещивая руки на груди. Шон, совершенно не обидевшийся, кивнул.
  - Я тоже так подумал, но говорить об этом не стал. Перчатка считается проклятой, остров, на котором она находится - тоже. Говорят, что за ней приходили некогда люди, но никто из них не вернулся... К острову местные стараются не приближаться, поэтому, как я и думал, паромы туда не ходят. Отвезти нас туда тоже никто не может, сколько бы им не было предложено денег, добираться придется самостоятельно. Не вплавь, конечно, я договорился об аренде моторной лодки у одного из местных поселян. Что еще... да, до места, от которого лучше всего отправляться в путь, полчаса отсюда на машине. За лодку я пока не заплатил, сказал, что мы приедем и тогда все решим окончательно. Так что... - парень хлопнул себя по коленям, решительно поднимаясь на ноги, - Я схожу в душ, а потом отправимся. И, да, ребят... - он окинул облаченных в довольно легкую одежду спутников внимательным взглядом, - Никаких условий для туристов на том острове нет. Зато есть непроходимые джунгли, опасные насекомые, возможно, пиявки, и... - он на миг сжал губы, а затем с тихим вздохом сознался, - Каннибалы. Ходят слухи, что его населяет племя, которое никогда не вступает в общение с цивилизованными людьми, и которое не прочь перекусить себе подобными. Поэтому, Кевин... - он быстро и очень серьезно глянул на ощутимо напрягшегося Хилхэнда, - Я надеюсь, что пистолет заряжен. И переоденьтесь во что-то более подходящее для путешествия на дикий островок.
  - Остров далеко от Бугенвиля? - Пол, наконец решивший подать голос, немного приподнялся в кресле, - Просто, быть может, не стоит арендовать моторку? У меня с собой есть надувная резиновая лодка, мы могли бы...
  - Для путешествия по морю она вряд ли сгодится, - оборвал Шон, уже подходя к двери ванной комнаты, - Туда добираться придется на моторной, а вот там... - он закусил губу и слегка пожал плечами, - Кто знает, что ожидает нас там. Может, и твоя резиновая лодка пригодится... Собирайтесь.
  Блондин скрылся за дверью ванной комнаты, а Кевин, как-то сразу забывший все свои обиды, взволнованно повернулся к Галейну.
  - И мы отправимся на остров, с которого никто не возвращался?? Поплывем туда, где нас, возможно, ожидает неминуемая смерть???
  - Ну, если бы был более простой способ достать Перчатку... - мужчина пожал плечами и, поставив свой рюкзак между ног, принялся разыскивать в нем наиболее подходящие для путешествия вещи, - Не переживай ты, мы, в конце концов, не самые слабые представители мужской половины населения, - он хмыкнул и уверенно добавил, - Кроме того, с нами будешь ты, а ты все-таки врач. Значит, в случае чего...
  - Я фельдшер, Пол! - Кевин, совершенно распсиховавшийся, буквально зашипел, немного надвигаясь на собеседника, - Фельдшер, отучившийся в свое время на хирурга! К моей компетенции можно отнести травмы, всякого рода переломы и ушибы, но как вылечить укус какой-нибудь ядовитой жужжащей дряни или спастись от пиявок, я понятия не имею! И уж тем более не умею лечить тех, кого зажарили и съели!
  - Значит, будем держаться от всего этого подальше, - очень рассудительно, с убийственным спокойствием отозвался Пол, выуживая из своего рюкзака бандану и бросая ее приятелю, - Собирайся. Это повяжешь на голову, думаю, ее тоже не помешает закрыть, - и, заметив, как колеблется собеседник, он негромко вздохнул, опуская на несколько мгновений руки, - Если ты хочешь, можешь подождать нас здесь, в отеле. Но, Кевин... что-то мне подсказывает, что твой брат не пожелает оставаться в стороне и непременно вынудит тебя следовать за нами. Так не лучше ли будет сразу отправится всем вместе?
  Хилхэнд несколько секунд молчал, а затем, отвечая не словами, но действиями, решительным движением завязал на голове бандану...
  ...Сборы заняли совсем немного времени. Собственно говоря, все, что было необходимо сделать нашим путешественникам - это переодеться в одежду, могущую максимально защитить их от нападения хищных насекомых и не менее хищных пиявок, а остальные сборы заключались лишь в том, чтобы взвалить на плечи рюкзаки и покинуть гостеприимный отель.
  По выходе на улицу Шон, подняв голову к небесам, слегка нахмурился.
  - Похоже, скоро снова будет дождь. А тропические ливни отличаются длительностью, так что... - он усмехнулся и, махнув рукой, подозвал такси, - День нас ожидает интересный.
  Впрочем, вопреки его словам, первая, самая маленькая часть последнего отрезка их пути прошла довольно спокойно. Машина быстро, даже немного меньше, чем через полчаса доставила их к нужному месту, денег с них много опять не взяли, и путешественники, следуя указываемому блондином направлению, приблизились к небольшой лодочной станции.
  На звук их голосов - шли они отнюдь не молча - из домика, где, очевидно, располагалась офисная часть станции, выглянула молодая прехорошенькая темнокожая девушка и, завидев идущего первым Шона поначалу заулыбалась, но тотчас же обеспокоенно нахмурилась и буквально бросилась к нему навстречу.
  - Вы вернулись! - говорила она, как и следовало ожидать, с акцентом, но вполне понятно, - Я же говорила вам, что это опасно! Неужели вы все-таки хотите отправится... - она понизила голос и с суеверным ужасом закончила, - Туда?..
  Рэдзеро обворожительно улыбнулся.
  - Суровая необходимость, моя хорошая. Скажи, твой отец действительно готов одолжить нам лодку?
  - Отец готов... - девушка, вся поникнув, погрустнев, чуть покачала головой, - Но я бы так не хотела ее вам давать... Вы же отправляетесь на верную смерть!
  - Если нам не дадут моторную лодку, мы поплывем на резиновой, - негромко проговорил Пол, и дочь лодочника, обратив внимание на него, в ужасе приоткрыла рот.
  - На резиновой??? Мой бог! Я договорюсь с отцом, подождите мгновение! - и с этими словами он поспешила скрыться в домишке. Собеседники ее, из которых лишь один не принимал в разговоре участия, остались снаружи, подозрительно косясь на небо и ожидая вердикта.
  Вскоре из домика, следуя впереди давешней девушки, показался грузный пожилой мужчина с хмурым выражением лица.
  - Так это вы хотите взять лодку, чтобы отправится на проклятый остров? - он окинул интересантов весьма далеким от симпатии взглядом и покачал головой, - Вы совершаете безумие, молодые люди. То место, куда вы направляетесь... оттуда не возвращаются.
  - Мы все-таки попробуем вернуться, - Шон снова улыбнулся, стараясь произвести максимально хорошее впечатление, - А если вас волнует сохранность лодки, то мы можем оплатить полную ее стоимость. Ведь так? - взгляд его мимолетно скользнул к Полу Галейну, как самому обеспеченному среди них. Тот только вздохнул.
  - Нашел Доминика Конте... - пробормотал он себе под нос, вспомнив одного печально известного нью-йоркского богача и, по привычке куснув себя за губу, уверенно кивнул, затем приподнимая подбородок, - Оплатим, не сомневайтесь.
  - Мне не нужны от вас деньги, - ответ был дан довольно мрачным голосом, в котором смутно угадывались замогильные нотки. Мужчина ткнул указательным пальцем в сторону причала, возле которого покачивались на волнах несколько юрких, красивых лодок.
  - Вон та, синяя - моя самая лучшая. Берите ее, - он повернулся спиной и, не оглядываясь, бросил, - Считайте подарком к вашим похоронам.
  Путешественники, несколько огорошенные столь добрым напутствием, переглянулись, изо всех сил стараясь не выказывать страха. Кевин побледнел и стиснул вмиг задрожавшие руки в кулаки; Пол хмурился, кусая губы; Шон был полон мрачной решимости. Именно он первым двинулся в сторону предложенной лодки и, оглянувшись на замявшихся спутников, махнул рукой, призывая их следовать за ним.
  Кевин и Пол, быстро переглянувшись, совершенно синхронно вздохнули и поспешно направились следом за блондином, чувствуя, будто торопятся на эшафот.
  - Надеюсь, из вас двоих кто-нибудь умеет ей управлять? - Хилхэнд, ощутив, как дрожит голос, напряженно сглотнул, тщетно пытаясь унять волнение, - Не хотелось бы отправится ко дну... Я уже как-то морально приготовился быть съеденным.
  - Если нас соберутся есть, ты будешь последним в очереди, - успокоил его Галейн и, мрачновато усмехнувшись, запрыгнул следом за блондином в лодку, затем помогая забраться в нее фельдшеру.
  Шон, обнаруживший в рулевой рубке забытую кем-то капитанскую фуражку, лихо нахлобучил ее и, выглянув наружу, широко улыбнулся.
  - Ну, что ж, друзья мои... В путь! - и с этими словами он нырнул обратно в рубку, а спустя несколько секунд его спутники услышали ровное тарахтение мотора...
  
  ***
  Моторка, смахивающая скорее на небольшой катер, легко и уверенно резала острым носом синевато-зеленые волны, пенящиеся вдоль ее бортов. Шон, который, как выяснилось, умел управлять не только мотоциклом и машиной, но и морским транспортом, уверенно вел ее вперед. Пол сидел возле одного из бортов, вглядываясь вдаль, где уже уверенно вставала зеленая тень нужного острова; Кевин сидел на корме и сумрачно созерцал пену, взбиваемую лопастями винта.
  - А что за Доминик Конте, которого ты упомянул? - вопрос, заданный фельдшером, прозвучал довольно неожиданно, и Пол, искренне полагавший, что, если уж упомянутого человека знает он, его должны знать и все остальные, удивленно перевел на вопрошающего взгляд.
  - Бизнесмен из Нью-Йорка, - тем не менее, не преминул ответить он, - Сказочно богатый мужик, но на редкость... неудачливый или, наоборот, удачливый - это с какой стороны посмотреть. Он постоянно попадает в какие-то передряги, влипает в крайне неприятные ситуации, которые могут грозить смертельным исходом... и каким-то чудом всегда выходит из них живым.
  - Вовремя же ты его вспомнил, - Хилхэнд поморщился и, невольно поежившись, бросил взгляд на грозное небо, - Какое-то это... плохое предзнаменование.
  - А по-моему, напротив, хорошее, - откликнулся Шон, которому разговор между спутниками был прекрасно слышен, - Ведь он же всегда остается в живых. Значит, и мы останемся.
  - Да, а что насчет этой лодки - подарка нам на похороны? - фельдшер нахмурился, обхватывая себя руками, - Да еще и погода такая... Ребят, почему мы не подождали, когда будет солнечно?
  - Ливни в тропиках нередко затяжные, - отозвался все тот же Рэдзеро, немного подаваясь вперед и уже выискивая наиболее подходящее для причала место - лодка двигалась действительно очень быстро, - Поэтому солнечной погоды мы могли бы ждать очень долго.
  - Вот именно, - поддержал Галейн и внезапно поднялся на ноги, придерживаясь одной рукой за крышу рубки, - А я итак слишком долго ждал... и не я один, - он бросил красноречивый взгляд на Кевина, и тот, легко угадав намек на своего брата, еще больше помрачнел.
  Прошло несколько минут - и лодка, подчиняясь умелому управлению рулевого мягко ткнулась носом в прибрежный песок. Шон, покинув рубку, огляделся и, заметив очень удачно нависающую над водой корягу, схватил швартов, без тени сомнения спрыгивая в мелкую воду и, аккуратно подтянув лодку к импровизированному, созданному самой природой кнехту, накрепко привязал ее.
  После чего удовлетворенно вздохнул и, бросив веселый взгляд на наблюдающих за его действиями спутников, махнул им рукой.
  - Давайте, спрыгивайте. Не волнуйтесь, в таком климате одежда быстро сохнет.
  - А если пойдет дождь, то мокрые штаны вообще будут сущей ерундой, - сумрачно отозвался фельдшер и, легко перемахнув через борт, тоже оказался по колено в теплой воде. Пол последовал за ним и, покинув лодку, внезапно взволнованно на нее оглянулся.
  - Погодите, а вещи?
  Шон с Кевином переглянулись. Затем последний негромко чертыхнулся, а блондин, ограничившись досадливым вздохом, опять забрался на лодку.
  - Кое-кто мог бы вспомнить об этом раньше, до того, как спрыгнул, - очень вежливо и спокойно сообщил он и, бросив Галейну его рюкзак, едва не опрокинул того в воду.
  Затем бросил Кевину свою сумку и, удовлетворенный устойчивостью фельдшера, натянул на плечи его рюкзак, кое-как вновь спускаясь в прибрежные воды острова.
  - Ну, теперь-то мы готовы? - Рэдзеро окинул спутников внимательным взглядом и, удовлетворившись осмотром, перевел его на густые заросли девственного леса, простиравшегося шагах в двадцати от них, - Что ж... Тогда идем. Кевин, пистолет с собой?
  Фельдшер поспешно ощупал оружие сквозь плотную ткань рубашки и, сглотнув, кивнул.
  - С собой. И заряжен.
  - Будь с ним осторожен, - Галейн негромко вздохнул и, уже следуя за Шоном на берег, прибавил, - Не хватает нам еще случайного самострела.
  - Я умею обращаться с оружием! - сварливо отозвался Хилхэнд и, ощутимо нервничая, закусил губу.
  Блондин, уже вышедший на берег, оглянулся через плечо и быстрым движением поднес палец к губам, призывая спутников к тишине.
  - В джунглях ведите себя тише, - понизив голос, проговорил он, - И старайтесь держаться ближе друг к другу... Здесь лучше опасаться всего.
  Кевин, как самый несведущий в происходящем, поежился и непонимающе поморщился. Как сказал сам Рэдзеро, предводителем их экспедиции по праву мог полагаться Пол, но сейчас Шон определенно взял эту обязанность на себя. Такой расклад молодому человеку был совершенно неясен, вызывая некоторое недоумение и, вместе с тем - смутное подозрение, что ответ на это кроется где-то за загадочными обещаниями Галейна 'рассказать позже'.
  Впрочем, долго предаваться недовольным и крамольным мыслям у фельдшера не получилось. Крупная, теплая капля, упав с небес, больно стукнула его по макушке и заскользила вниз, к уху; вторая, спешащая следом, упала на плечо. Не прошло и минуты, как все побережье, весь лес наполнился мягким, довольно громким и настойчивым шорохом обрушившегося на него так давно ожидаемого ливня.
  Путешественники, мигом вымокнув до нитки, поспешили укрыться под широкими листьями тропических деревьев, которые, однако, не слишком хорошо защищали от всепроникающей влаги.
  - Блеск, - буркнул себе под нос Хилхэнд, честно и искренне пытаясь говорить тише. Пол, мельком глянув на товарища, ухмыльнулся. Сам он дождь любил, тем более такой сильный и такой теплый.
  - Зато насекомые не будут летать, - отозвался блондин, аккуратно отодвигая одной рукой большую ветку, а другой поправляя все еще красующуюся на его голове капитанскую фуражку, - Сюда. Только осторожнее.
  Они двинулись вперед. Дождь хлестал, как из ведра, как из гигантской душевой лейки, и мокрые джунгли, обступавшие путников, имели какой-то жалкий и ощипанный вид. Непроходимость их, впрочем, это убавило мало, поэтому Кевин, бывший стопроцентно городским жителем, терпеть не могший даже кемпинги, за первые же пять минут проклял все на свете и, вдобавок к прочим трудностям вымокнув, казалось, еще сильнее, едва по-детски не захныкал. На какое-то мгновение у него мелькнула пораженческая мысль остаться на одном месте и, проводив своих сильных и уверенных друзей в долгий путь, спокойно подождать здесь каннибалов, или какой-нибудь ядовитой пакости, которая могла бы положить конец его мучениям.
  Однако, Пол, постоянно оглядывающийся на фельдшера через плечо, вероятно, успел прочитать отражение этих мыслей на его челе и, категорически не желая допускать подобного исхода, пропустил молодого человека вперед. Теперь, идя позади, мужчина мог одновременно и охранять тыл маленького отряда и, заодно, помогать продвигаться вперед Кевину.
  Прошло около двадцати минут путешествия по мокрым джунглям. Целых двадцать минут, наполненных безжалостно сильным, стеной стоящим ливнем и скользкими ветвями, так и норовящими хлестнуть то по лицу, то по рукам, то по шее!
  Хотелось передохнуть, однако, остановки Шон полагал нецелесообразными и, продолжая продвигаться вперед, регулярно напоминал своим спутникам, что островок этот довольно мал, а значит, идти долго им отнюдь не светит.
  Прошло еще минут пятнадцать, и Рэдзеро внезапно остановился.
  Кевин, в пылу борьбы с джунглями не успевший заметить этой остановки, едва не влетел ему в спину и, уцепившись за ближайшую ветку, кое-как удержался на ногах.
  - Ты чего? - Галейн, подойдя ближе, удивленно глянул на предводителя. Тот поднял руку, призывая к тишине.
  - Тш... Смотрите.
  Хилхэнд, опасающийся быть чересчур близко к неизвестному и, быть может, опасному, приподнялся на цыпочках и, крепче вцепляясь в ветку, чтобы не упасть, вытянул шею. Пол, шагнув немного вбок, приподнял подбородок, созерцая предстающее его взгляду, как и взглядам его спутников великолепие.
  Они стояли возле небольшого, шага три-четыре в диаметре, водоема, наполненного прозрачной, но почему-то темной ближе ко дну водой. Ветви больших деревьев над ним плотно сплетались, образуя подобие шатра или грота, почти не пропуская капель дождя. Вокруг царил приятный зеленоватый полумрак, а отдельные капельки, все-таки просачивающиеся сквозь густую листву, вспыхивали яркими искорками на ровной глади воды.
  Окружен водоем был небольшими возвышениями, маленькими копиями больших гор, среди которых, искусно выдолбленные из камня, виднелись большие идолы, чьи лица - человеческие лица! - были мастерски проработаны.
  С одной из небольших гор в водоем сбегал ручеек, тихонько журча вперемешку с шумом дождя, завершающийся маленьким водопадом.
  - Что это?.. - Кевин, внезапно охрипнув, и поэтому говоря тихо, как того, в общем-то, и требовала ситуация, пораженно покачал головой. Прекрасное и необычное зрелище потрясло и восхитило его.
  - Похоже на что-то вроде святилища... - Шон на мгновение закусил губу, пристальнее вглядываясь в окружающие водоем статуи, - Видите вон того, с бородой? Похоже, это Соломон.
  - Соломон?? - Галейн немного подался вперед и, чуть не соскользнув по влажной траве прямо в чудесный водоем, уцепился за блондина. Тот пошатнулся, но устоял, лишь недовольно оглянувшись на спутника.
  - Соломон, - подтвердил он, - По крайней мере, таким его изображали на древних гравюрах, которые мне доводилось видеть. Судя по всему, таинственное племя, обитающее здесь, относится с почтением к древнему царю, поэтому, Пол, - он перевел на несколько ошарашенного собеседника довольно строгий взгляд, - Постарайся все-таки не нырнуть туда. Держу пари, вода в этом озерце священна.
  Кевин заинтригованно подался вперед.
  - Священная вода, и что она делает? Может быть, лечит? Может, нам совсем и не надо искать... - закончить он не успел. Шон, внезапно насторожившийся, чуть повернул голову вбок, прислушиваясь, а затем неожиданно коснулся затылка фельдшера, скрытого банданой и сильно надавил, заставляя нагнуться, одновременно пригибаясь сам. Пол последовать их примеру не успел, но это было и не нужно.
  В воздухе что-то противно свистнуло, и фуражка блондина, сбитая с его головы, повисла на ближайшем дереве, пригвожденная к нему каким-то странным предметом, смутно напоминающим маленькую стрелу.
  Рэдзеро негромко выругался и, осторожно выпрямившись, подошел к дереву, уверенно выдергивая неизвестный предмет и вновь нахлобучивая фуражку.
  - Вот же черти... - процедил он и, неприязненно оглядев брошенное в него оружие, с отвращением швырнул его на землю, - Не удивлюсь, если он отравлен.
  - Он?.. - испуганно переспросил Кевин, прижимаясь спиной к ближайшему дереву и вертя головой, пытаясь разглядеть невидимую, но такую грозную опасность. Пол, лишь сейчас решивший пригнуться, взволнованно озирался, стараясь, тем не менее, и сам скрываться за лесными исполинами.
  - Какого дьявола это было?! - прошипел он, внезапно испытав странное, но очень острое чувство, что опасность миновала.
  - Дротик, - Рэдзеро наступил ногой на упомянутое оружие и, бросив взгляд на святилище, сквозь зубы проговорил, - Нам дают понять, что задерживаться здесь не стоит.
  - Но... - Хилхэнд, абсолютно потрясенный случившимся, сбитый с толку хладнокровием блондина, ошарашенно приоткрыл рот, - Но они же могли... могли убить тебя!..
  - Нет, - Шон быстро улыбнулся и, видя, что фельдшер явно пребывает не в самом адекватном состоянии, подошел к нему, уверенно добывая из собственной сумки, болтающейся у него на плече, бутылку воды и протягивая ее несчастному перепуганному парню, - Они знали, что я услышу. Это предупреждение и не более того... Нас подталкивают вперед, не хотят, чтобы мы задерживались.
  - Знали?.. - Кевин, с трудом сделавший пару глотков воды, непонимающе заморгал, - Почему они знали? И откуда ты знаешь, что они знали?
  Блондин негромко вздохнул и, отобрав у фельдшера бутылку, сам сделал глоток воды, затем убирая первую в сумку.
  - Потом, Кевин, все потом. Надо идти, пока нас вновь не начали подгонять, - слова эти сопроводил приглашающий жест в сторону тропических дебрей.
  Хилхэнд, пребывающий в несколько пришибленном и несколько ошалелом состоянии, послушно двинулся вперед, даже не подумав о том, что предводительствовать экспедицию должен был не он. Шон немного отстал и, видя, что Пол торопится за приятелем, схватил его за рукав.
  - Убить хотели его, - тихо, так, чтобы Кевин не сумел расслышать, вымолвил он, - Дротик летел точно ему в голову, если бы я не услышал... - он на миг сжал губы и покачал головой, - Они знают, кто мы, Пол. Кто ты, и кто я. Но его они, видимо, полагают лишним, помехой... Поэтому будь начеку. Жизнь Кевина сейчас гораздо в большей опасности чем твоя или моя.
  
  ***
  Если поначалу путешественники держались довольно настороженно и лишь пытались по совету Шона опасаться всего и сразу, то после случившегося напряжение в их маленьком отряде ощутимо возросло. Теперь, следуя за Рэдзеро, все-таки обогнавшим фельдшера и занявшим вновь место во главе группы, они дергались от каждого шороха, опасались каждой мимолетной тени или шелохнувшейся ветки, а Кевин так и вовсе едва не выхватывал на каждый случайный звук пистолет.
  Радовало одно - продвигались они, ввиду собственных опасений, куда как быстрее, невольно выполняя пожелание своих невидимых врагов, и довольно скоро путь их был завершен.
  Джунгли кончились, почти оборвались, позволяя выйти на небольшое пространство, травянистый бережок глубокой, темной, хотя и не слишком широкой реки, скорее даже заводи, если не вытянутого прудка. С другой его стороны виднелась отвесная стена, кое-где покрытая зеленью, и не особенно гладкая - при желании на нее даже, наверное, можно было бы взобраться.
  - Пришли, - негромко вымолвил Шон и, остановившись почти на краю берега, медленно спустил с плеча рюкзак. Спутники его, подойдя ближе, удивленно заозирались. Впрочем, говоря начистоту, озирался один только Кевин, искренне не понимающий, куда и зачем они, собственно говоря, пришли; Пол же, глядящий исключительно на скалистую стену напротив, судя по всему, ответы на эти вопросы знал.
  - Куда пришли? - наконец не выдержал фельдшер. Рэдзеро оглянулся на него через плечо и, мягко улыбнувшись, кивнул куда-то в сторону заводи и скалы за ней.
  - Туда.
  Хилхэнд неуверенно перевел взгляд со стены на воду, затем обратно и, зачем-то глянув на небо, продолжающее низвергать на них бесконечный ливень, уже в который раз за время этого путешествия поежился.
  - Кажется, я забыл акваланг дома... - пробормотал он, опять опуская взор на заводь, - Да и погода что-то не предрасполагает к купанию...
  - А купаться никто и не предлагает, - Пол, улыбнувшись с некоторой хитринкой, следуя примеру блондина, спустил рюкзак с плеч и уверенно расстегнул его, - Я ведь говорил, что у меня есть с собой резиновая лодка?
  Шон, словно только сейчас осознав, где Цыган нес пресловутую надувную лодку, пару раз моргнул, наблюдая за его действиями. Затем медленно, растягивая каждое мгновение этого движения, приподнял брови.
  - В рюкзаке?.. - он покачал головой и, вспомнив, как доставал упомянутый багаж из моторки, вздохнул, - Что ж, это объясняет его тяжесть.
  Галейн, уже добывающий из недр большого рюкзака плотно свернутую, перетянутую веревкой, сдутую лодку, ухмыльнулся, бросая на него быстрый косой взгляд.
  - А я-то думал, ты сильнее меня.
  - Я сильнее тебя, - Рэдзеро развел руки в стороны и, пожав плечами, обезоруживающе улыбнулся, - Однако, с меня хватит и ноши Кевина, - взгляд голубых глаз мимолетно метнулся к упомянутой ноше, и парень, заинтересованно склонив голову набок, воззрился на фельдшера, - Кстати, судя по тяжести, акваланг ты с собой взять все-таки не забыл.
  Молодой человек, тихонько вздохнув, несколько насупился. Происходящее представляло для него загадку, мысль об оставшихся где-то позади неприятелях с острыми дротиками в руках не давала покоя, поэтому поддерживать шутки, а уж тем паче шутить сам настроен он как-то не был.
  - Там только одежда, - буркнул он, - Вещи...
  - Рубашки с титановыми пуговицами, - продолжая улыбаться, понимающе кивнул блондин, - Хирургические инструменты...
  - А что? - Хилхэнд, отчаянно защищаясь, всплеснул руками, - Если кто-то пострадает...
  - То есть, инструменты там точно есть? - уточнил блондин, и Пол, пытающийся в одиночку совладать с надувной посудиной, недовольно фыркнув, щелкнул пальцами, привлекая внимание к своим стараниям.
  - Ребят, вы, может, лучше мне поможете? Шутить будем, когда спасемся от тех... - он быстро оглянулся через плечо на лес, - От этих...
  - Надувная лодка и острые дротики - не самое удачное сочетание, - Кевин вздохнул и, присев на корточки, принялся помогать товарищу расправлять плотно сложенный кусок резины, - Кстати, зачем она нам? Мы что, будем пытаться удрать по воде?
  Шон, неожиданно действительно посерьезневший, опустился на одно колено и, обнаружив извлеченный из рюкзака насос, принялся прилаживать его к клапану резиновой посудины.
  - Нам нужно переправиться на ту сторону, - голос молодого человека звучал негромко, ни следа шутки заметно в нем не было, - Нам нужна пещера...
  - Пещера?.. - фельдшер, как-то сразу проникшийся словами блондина, недоуменно оглянулся на отвесную скалу по ту сторону канала, выполняющего, судя по всему, функцию крепостного рва, - Но я не вижу там никакой пещеры! Или что, там имеется какой-то надводный грот, куда мы вплывем?
  Блондин, хмыкнув, начал надувать лодку; Пол, загадочно улыбаясь, помогал ему, расправляя отдельные части последней.
  - Да нет, Кевин, - он мимолетно глянул на скалу и, вздохнув, виновато сознался, - Я подозреваю, что нам нужно наверх.
  Хилхэнд так и сел. Подавшись от неожиданности немного назад он, не удержавшись в неудобной позе на корточках, наиглупейшим образом плюхнулся на мокрую от непрекращающегося дождя траву и обалдело захлопал глазами.
  - Как наверх? Ку... - он медленно окинул взором кажущуюся вполне неприступной скалу и, ощутив, что в горле появился комок, с огромным трудом сглотнул, - Но... но как это... Мы туда не залезем!
  - Я захватил с собой кое-какое альпинистское снаряжение, - Галейн с самым безмятежным видом поправил одну из снастей лодки, любуясь постепенно увеличивающимся в размерах суденышком. Шон, который, как самый сильный из их компании, ответственно накачивал последнее воздухом, остановился, чтобы немного передохнуть и перевел дух.
  - Да, я тоже. Главное, у меня есть крепкие веревки, так что... - он тоже окинул стену, которую им предстояло штурмовать, долгим взглядом и неожиданно вздохнул, - Хотя, если начистоту, я тоже не понимаю, откуда здесь скала. По всем приметам здесь должна быть та самая пещера, в которой покоится до поры, до времени Перчатка...
  Кевин, благополучно пропустивший мимо ушей половину речи блондина, ибо был занят рассматриванием совершенно неприступной твердыни, неожиданно коротко, нервно рассмеялся.
  - Теперь я понимаю, почему с этого острова никто не возвращается. Подняться с воды на самый верх скалы - это... - он замолчал и только развел руки в стороны, не находясь, что сказать и как более емко характеризовать данную ситуацию.
  Ответа на его слова не последовало. Спутники фельдшера, прекрасно понимающие резонность его слов и опасений, предпочли возобновлению пререканий продолжение работы над лодкой.
  ...Через полчаса резиновое суденышко, оснащенное даже хлипкими пластиковыми веслами, уже уверенно заколыхалось на воде канала, готовясь принять на свой борт троих путешественников вместе с их вещами.
  У Кевина, правда, эта готовность особого энтузиазма не вызвала. Будучи человеком весьма здравомыслящим, по крайней мере, полагая себя таковым, он скрупулезно прикинул размеры лодки, количество пассажиров, а также объем багажа и в довольно категоричной форме выразил свои сомнения:
  - Мы пойдем ко дну, едва загрузившись в нее.
  - Ты слишком плохого мнения о моей предусмотрительности, - отметил Галейн и, не мудрствуя лукаво, решительно погрузил на дно надувного судна свой рюкзак, добавляя, - В конечном итоге, он стал легче на целую лодку.
  - Я тоже склонен думать, что она выдержит, - поддержал блондин и, аккуратно уместив рядом с рюкзаком Пола багаж Кевина, тихонько вздохнул, - Скорее я не уверен, что мы в ней поместимся.
  Кевин, полагающий, что уже и без того высказал все, что думает об этом рисковом предприятии, от комментариев воздержался. Он, быть может, так и продолжал бы упрямиться, споря с обоими своими спутниками и даже, возможно, в конечном итоге, наотрез отказался бы лезть в лодку, но в тот самый миг, когда он уже почти решил так и сделать, Шон внезапно вскинул голову и, хмурясь, прислушался к чему-то. Хилхэнд, ощущая, как душа, не желающая опять сталкиваться с летящими из ниоткуда острыми предметами, благоразумно линяет в пятки, без излишних слов поспешил забраться в лодку.
  Спутники его, обменявшись понимающими взглядами, последовали его примеру.
  Лодка немного осела, однако, взваленную на нее тяжесть с честью выдержала и, подчиняясь умелым действиями Пола и Шона, тяжело, как самый настоящий, большой корабль, отвалила от берега, устремляясь к устрашающе высокой стене напротив.
  Ливень хлестал не переставая. Вода, окружившая утлое суденышко со всех сторон, пенилась и бурлила под его тяжелыми, сильными струями, шла небольшими волнами, заставляя лодочку качаться на них, словно на море.
  Кевин, бывший совершенно не набожным человеком, зажмурившись, мысленно умолял небо, природу и даже дождь позволить ему удачно завершить это опасное путешествие, и не менее удачно впоследствии возвратиться домой.
  Шон и Пол, почти не обращая сейчас внимания на переживания своего друга и спутника, сосредоточенно гребли, пробиваясь сквозь водяную завесу все дальше и дальше вперед.
  Канал, надо заметить, был довольно узким и, вероятно, при хорошей погоде, такая переправа у умелых гребцов заняла бы от силы минут десять, если не всего лишь пять, но сейчас над островком бушевала самая настоящая буря. Порывы ветра, взявшегося неизвестно откуда, налетали, казалось, со всех сторон, так и норовя оттолкнуть лодчонку от нужной цели, стремясь сбить ее с курса.
  - Кажется, ее защищает весь остров... - пробормотал сквозь зубы блондин, отплевываясь от залетающих в рот капель, - Ничего. Скоро он поймет, что в этом нет нужды... Давай, Пол! - он сильнее нажал на весло; Галейн со своей стороны в тот же миг навалился на свое.
  Лодка продвинулась немного вперед и еще сильнее закачалась на волнах, вздымаемых ветром и подстегиваемых дождем.
  Кевин задрожал. Слова Шона, сидящего практически рядом, можно было расслышать даже сквозь вой ветра и шум ливня, и ничего, кроме страха, в душе фельдшера вызвать они не могли.
  - Но... но если весь остров... - голос ежесекундно срывался; дождь, бьющий по лицу, мешал говорить, - Разве мы справимся с ним?
  Рэдзеро бросил на осмелившегося усомниться товарища быстрый и очень колкий взгляд. Глаза его сверкнули каким-то странно-металлическим блеском, а в голосе при ответе прозвучала такая уверенность, что даже Хилхэнд ощутил некоторое успокоение.
  - Я справлюсь, - коротко бросил Шон и, сдвинув брови, сильнее нажал на весло.
  Ветер, словно в ответ на это, завыл громче, буквально бросаясь на бедных путешественников, поднимая все более и более высокие волны, заставляя лодочку, качаясь, едва ли не переворачиваться.
  Блондин, даже и не думающий сдаваться стихии, лишь крепче сжал весло, едва не ломая хрупкий пластик и, загребая им воду, посылая посудину вперед, казалось, и сам немного подался к заветной скале.
  Обозлившийся шторм разбушевался еще больше и, возмущенный непокорностью человека, изо всех сил швырнул лодку на стену, как будто желая раздавить, расплющить ее. А может, и в самом деле так?..
  Шон прищурился. Дождь по-прежнему заливал глаза, рассмотреть что-либо было весьма затруднительно, однако, парень, совершенно уверенный в себе и своих силах, по-видимому, не обращал внимания на такие глупости.
  Стена, только что, казалось бы, бывшая так далеко, вдруг ринулась навстречу лодке, и Кевин, только решившийся приоткрыть глаза, в ужасе зажмурился снова, ожидая смертельного удара.
  Несколько секунд - и лодка странно дернулась, вдруг застывая на месте. Хилхэнд неуверенно приоткрыл глаза и, тотчас же открыв еще и рот, ошарашенно уставился на совершенно невероятную, поразительную картину.
  Шон Рэдзеро, успевший бросить весло и вскочить в лодке во весь рост, ухватившись за какой-то выступ скалы, удерживал лодку на месте, не позволяя ей вновь поддаться воле шторма. Тот, определенно озадаченный, продолжал свирепствовать, но уже как-то неуверенно, - ветер выл уже не так громко, волны определенно начали успокаиваться, а ввиду отсутствия в канале подводного течения в ближайшее время должны были утихнуть совсем.
  Фельдшер, совершенно потрясенный, смотрел на человека, страшного и опасного, безмерно сильного человека, сумевшего одолеть даже саму природу, и некоторое время не находился, что сказать.
  Лишь когда волны почти улеглись, а ветер уже начинал напоминать легкий бриз, он с трудом сумел выдавить из себя:
  - Вот это силища... Не хотел бы я быть твоим противником...
  - Тогда радуйся, что я на вашей стороне, - с улыбкой отозвался блондин и, бросив быстрый взгляд на держащегося за голову Пола, чуть нахмурился, - С тобой все нормально?
  Галейн, сообразив, что его поймали на проявлении некоторой слабости, поспешно опустил руку и тряхнул головой.
  - Да, все в порядке. Немного ударился, пока ты ловил скалу.
  - Но я ее поймал, - легко откликнулся Рэдзеро и, оглянувшись через плечо на преодоленный участок воды, задумчиво облизал губы, - И, похоже, доказал свое право быть здесь. Думаю, когда волны окончательно успокоятся, лодку не надо будет даже привязывать.
  Кевин, абсолютно обалдевший после пережитого приключения, пару раз ошарашенно моргнул, изо всех сил пытаясь прийти в себя.
  - А дождь?.. - сорвалось с его губ. Ливень и в самом деле продолжал хлестать вовсю, вода, немного успокоившаяся, пенилась под его струями и, пожалуй, ожидать того, что лодку может отнести несколько в сторону, было бы вполне логично.
  Галейн, оглядевшись, согласно кивнул, сам вставая в шатком суденышке на ноги.
  - Кевин прав, ее лучше привязать. Хотя, когда будем залезать, тебе, полагаю, лучше будет удерживать ее.
  Шон, вероятно, приведенный в хорошее расположение духа удачно завершенной в его пользу битвой с природой, воодушевленно кивнул и, задрав голову, щурясь от дождя, всмотрелся ввысь.
  - Да, в такую погоду заниматься альпинизмом, это, конечно... - он закусил губу и, поведя подбородком из стороны в сторону, хмыкнул, - Затея смертников.
  Кевин, услышав этот вердикт, сразу съежился, пытаясь стать как можно меньше. Лезть на стену ему как-то совсем расхотелось.
  Пол тем временем, пошарив в сумке блондина, выудил из нее веревку и, быстро прикинув, куда можно пришвартовать резиновую посудину, кое-как забросил ее на ближайшую, растущую прямо из стены и кажущуюся весьма толстой и надежной, ветку. Затем осторожно, но неотвратимо-уверенно подтянул лодку поближе и крепко привязал.
  Рэдзеро, внимательно проследив его действия, буквально контролируя их взглядом, готовый в любую секунду прийти на помощь или, по крайней мере, сделав замечание, помочь дельным советом, удовлетворенно кивнул и снова поднял взор к дождливым небесам.
  - Ну, что ж, раз этот вопрос мы решили... кто первым полезет?
  Галейн, сам поднявший голову и всматривающийся в кажущуюся непреодолимой вышину, хмыкнул, неловко пожимая плечами.
  - А кто у нас тут страж Великой Перчатки и всезнающий гид? Ты и лезь...
  Блондин, на несколько секунд умолкший, красноречиво кашлянул. Мгновение открытия своего инкогнито он оттягивал изо всех сил, надеялся сообщить Кевину и его альтер-'эго' о том, кем является, уже после нахождения Перчатки... но стараниями Пола надежды эти оказались разрушены.
  - Весьма признателен тебе, Цыган, за умение держать язык за зубами, - процедил он. Галейн, в эту секунду напрочь забывший о присутствии Кевина, непонимающе опустил взгляд.
  - А?
  Шон, не отвечая, красноречиво кивнул в сторону продолжающего сидеть и совершенно прекратившего понимать что-либо Хилхэнда.
  Последний же, разумеется, прекрасно слышавший этот разговор и уловивший из него главное, медленно приподнялся, не сводя с блондина недоверчивого взгляда.
  - К... как... Страж?.. Ее? Ты??.. - он потрясенно покачал головой и, судя по всему, намеревался добавить еще что-то, однако же, дождь, неожиданно изменивший свое направление и хлестнувший ему в лицо, помешал сделать это.
  На губах Рэдзеро возникла поистине дьявольская улыбка. Очень медленно, не спеша, нарочито растягивая движение, он повернул голову и неожиданно склонил ее в до крайности вежливом поклоне.
  - К вашим услугам, мистер Хилхэнд.
  - Но... но... - Кевин, улыбаясь с недоверчивой неуверенностью, сделал неловкую попытку приподняться, - Но Гилберт же говорил... Я помню, страж, но он жил давно! Ты... не может же быть, чтобы ты тот...
  - Кевин, - Шон устало вздохнул и, продолжая одной рукой удерживать лодку возле скалы, повернулся к собеседнику вполоборота, - Я живу на этом свете двадцать пять лет. Не больше, поверь мне. А тот страж, о котором упоминал Гилберт, был всего лишь обычным человеком! У него была семья, дети... У тех родились свои дети, и так далее, так далее, пока однажды среди его потомков не появился на свет ваш покорный слуга, - он снова склонил голову в легком поклоне, - У тебя есть еще какие-то вопросы?
  - Если ты - страж... - фельдшер, абсолютно не желающий учитывать условий, при которых происходила эта беседа, напрочь забывая о невидимых врагах, скрывающихся где-то в лесу, все-таки кое-как поднялся на ноги и, сам цепляясь за скалистую стену, нахмурился, - Значит, ты должен охранять, защищать ее? Значит... ты будешь мешать нам ее получить?
  - Конечно, - не стал спорить блондин, - Именно поэтому я изо всех сил стараюсь помочь вам в ее поисках. Вернее, не столько вам, сколько Полу. Тебе я стараюсь помочь выжить, - последнюю фразу он бросил словно бы между делом и, не желая терять времени, немного нагнулся, принимаясь доставать из своей сумки необходимое для скалолазания снаряжение, не забывая и об оставшихся веревках.
  Кевин, совершенно деморализованный последними словами стража Великой Перчатки, примолк, не в состоянии придумать достойный ответ. Сил соображать после всего пережитого за сегодняшний день, у молодого человека уже не осталось, хотелось все бросить, вернуться в отель и заказать Перчатку Соломона через службу доставки.
  Шон, как будто почувствовавший его состояние, а может быть, по каким-то иным причинам, медленно поднял голову и, неспешно выпрямившись, вслушался во что-то. Затем немного повернулся в сторону противоположного, недавно оставленного путешественниками берега и, всмотревшись в девственный тропический лес, на несколько мгновений сжал губы.
  - Пол... - вымолвил он после трех секунд молчания, - Ты лезешь первым. Мы за тобой.
  Галейн, как раз взявшийся выпутывать альпинистский крюк из веревок, едва не уронил его от неожиданности, поднимая изумленный и негодующий взгляд на спутника.
  - Но я не...
  - Не спорь! - Рэдзеро, пожалуй, впервые за все время путешествия (не считая случая в аэропорту), повысивший голос, резко обернулся, хмурясь, - Они приближаются. У нас нет времени рассуждать!
  Кевин испуганно обхватил себя руками и, пользуясь тем, что лодка все еще находилась рядом со стеной, прижался к последней спиной, рискуя свалиться в воду. Пол, сам нахмурившись, непроизвольно сглотнул, хотя и предпринял неловкую попытку откосить от лавров первопроходца.
  - Тогда почему ты сам не...
  - Ты забыл, что я говорил тебе? - блондин нахмурился и, быстро оглянувшись на опушку леса, будто опасаясь, что из нее сейчас выскочат дикари, немного понизил голос, - Им нужен Кевин, а не ты или я.
  Хилхэнд, от неожиданности и в самом деле едва не сорвавшийся в воду, приоткрыл рот, пытаясь выдавить хоть слово, но сумел издать только полузадушенный писк. Известие о том, что страшные каннибалы нацелились непосредственно на его персону, полностью деморализовало парня.
  Шон, не желая сейчас вдаваться в подробности шока человека, которого твердо вознамерился защитить, досадливо махнул в его сторону рукой, продолжая обращаться к Галейну.
  - Будучи рядом я сумею защитить его. А если им придет в голову забраться вперед нас на скалу - наверняка для этого у них есть тайные тропы - и сбросить что-нибудь, то тебя они трогать не захотят.
  Пол, до которого, наконец, целиком и полностью дошел смысл плана Рэдзеро, немного приподнял брови.
  - Хочешь сделать из меня живой щит?
  Спорить его собеседник не стал.
  - В каком-то смысле. Залезай!
  Галейн только покачал головой. Идея лезть первым, подставляясь под вероятные атаки, направленные сверху, совершенно не воодушевляла мужчину, однако, стоило лишь чуть задуматься, как справедливость этого предложения становилась абсолютно очевидной и оспаривать его уже как-то не получалось.
  Он выразительно сплюнул сквозь зубы в воду и, схватив крюк, намотав на руку веревку, уверенно уцепился за ближайший к нему выступ скалы. Подтянулся, высматривая следующую опору, аккуратно передвинул руку, цепляясь за нее...
  Поднимался Пол ловко, уверенно, словно делал это уже не первый и даже, возможно, не второй раз в своей жизни. У Кевина, напряженно наблюдающего за ним, даже возникло невольное предположение, что Галейн, зная, что ждет их здесь, специально готовился, обучаясь основам скалолазания.
  Впрочем, доказательств обратного у него не было. В конечном итоге, Пол о Перчатке Соломона и о месте ее нахождения был, благодаря долгим и масштабным поискам, осведомлен даже лучше Треса, хотя и не лучше Гилберта.
  - Твоя очередь, - голос блондина заставил фельдшера вынырнуть из размышлений и в ужасе уставиться на него.
  - Моя?.. Но я думал, сначала ты, а... Я не смогу так, как он!
  - Значит, делай как ты, а не как он, - последовал невозмутимый ответ, - Лезь, Кевин. Я за тобой.
  - Ты говорил, мы вместе... - предпринял еще одну неуверенную попытку откосить от альпинизма парень, однако, наткнувшись на ледяной и, вместе с тем, откровенно насмешливый взгляд голубых глаз, предпочел умолкнуть, неуверенно касаясь скалы в том месте, где ее уже умело преодолел Галейн.
  - А лодку попросим дикарей подержать? - тем не менее, не удержался от замечания Рэдзеро, - Не волнуйся, я подстрахую снизу, затем залезу сам. Нам еще потом предстоит как-то поднимать вещи...
  Хилхэнд, уже почти начавший карабкаться по отвесному склону, остановился, переводя изумленный взгляд на собеседника. Мысль о вещах, бросаемых в лодке на произвол судьбы и поруганье дикарей до сей поры как-то не приходила ему в голову, и сейчас совершенно сбила с настроя.
  - Но мы же их не поднимем! - он покачал головой и, бросив взгляд на собственный рюкзак, неуверенно добавил, - Может, захватить с собой? Хоть что-то...
  - Кевин, - Шон, откровенно утомленный постоянными попытками фельдшера откосить от выполнения необходимых не только для продвижения вперед, но и для спасения собственной его жизни, действий, негромко вздохнул, упирая одну руку в бок, - Наши преследователи уже буквально в двух шагах. Я не удивлюсь, если в данный момент они занимают наиболее удобное для метания дротиков место, и готовятся опять взять на прицел твой затылок. Поверь мне, с вещами мы справимся, но позже, а сейчас, черт тебя возьми, прекращай препирательства! Лезь!
  Хилхэнд, оскорбленный в лучших попытках остаться на месте и оказаться убитым и съеденным, гордо вздернул нос и, уцепившись за ближайший к нему выступ скалы, честно попытался на нее влезть. Поначалу попытки эти результатов особых не принесли, однако, вскоре, когда Рэдзеро надоело созерцать потуги совершенно не спортивного парня заняться спортом и он решительно пришел ему на помощь, дело пошло на лад. Оказавшись распластанным по скале, изо всех сил цепляясь за нее руками и упираясь ногами, причем не только ступнями, но и коленями, молодой человек неуверенно пополз вверх.
  Сам себе он в этот момент напоминал жука или, что было еще более близко к истине - слизняка, пытающегося преодолеть высокую кочку.
  - Видишь, не так все и страшно, - раздавшийся неожиданно близко голос блондина заставил Кевина вздрогнуть и, во избежание падения, крепче вцепиться в скалу. Когда Шон успел забраться на стену, заметить он не успел, однако, в том, что передвигаться страж Перчатки способен по вертикальной поверхности столь же быстро, легко и уверенно, как и по горизонтальной, сомнений питать не мог.
  Пол Галейн, успевший подняться уже довольно далеко, быстро бросил взгляд вниз и, убедившись, что спутники его наконец-то покинули лодочку, с некоторым облегчением вздохнул. Часть трудностей, казалось, была уже практически преодолена, оставались сущие мелочи - добраться до верха, привязать там к чему-нибудь веревку, с ее помощью спуститься вниз, за вещами, ну, а дальше... Дальше уже дело техники.
  Подъем, между тем, продолжался. Скала была действительно довольно высока, да и лезть по совершенно отвесной стене наверх, не имея ни малейшей страховки, рискуя каждую секунду сорваться, было удовольствием немного ниже среднего, однако, путешественники пытались не унывать. Пол, успевший подняться уже достаточно высоко и пару раз едва не сорвавшийся, старался двигаться как можно осторожнее, постоянно напоминая себе, что падать и умирать он не имеет права, ибо именно ему предназначено владеть Перчаткой Соломона. И разочаровать ее он просто не может, как, впрочем, и ее стража и даже дикарей.
  Шон, больше поглощенный не тем, как удержаться самому, а как, в случае чего, удержать Кевина, тоже казался вполне уверенным в себе, а вот молодой фельдшер...
  Хилхэнда трясло от ужаса, который он тщетно пытался побороть, в голове постоянно крутились мысли, воспоминания о том, как некоторое время назад Рэдзеро сгоряча назвал его помехой, как Пол этого не оспорил, о том, что дикари по какой-то причине вознамерились избавить его друзей, этот остров, да и вообще весь мир именно от него, и все это благополучно приправлялось сомнениями в собственных способностях.
  Карабкаясь вверх как какая-то неумелая обезьяна, парень со страхом прикидывал расстояние до водной глади внизу и размышлял, что чем выше он поднимается, тем более велик шанс, сорвавшись, разбиться о нее насмерть.
  Еще никогда в жизни ему не было так страшно. Даже чуть не получив дротик в голову, но будучи спасен Шоном, он не испугался до такой степени - смерть ведь была отодвинута, оттолкнута в сторону, а сейчас... Сейчас каждый новый робкий шаг, каждое небольшое продвижение наверх казалось Кевину гвоздем, забиваемым в крышку его собственного гроба.
  Они были уже на середине пути - три маленьких муравьишки на огромной спине потухшего вулкана, взбирающиеся вверх по обрыву к широкому зеленому плато, надеющиеся найти там то, ради чего были готовы рискнуть жизнью, когда в воздухе вдруг что-то свистнуло, противно и до омерзения знакомо, и в камень, чуть не задев пальцы Кевина, немного правее них вонзился похожий на маленькую стрелу дротик.
  Парень испуганно охнул и, рефлекторно отдернув руку, почувствовал, что падает. Он попытался опять найти опору, но камни, мокрые от дождя, и прежде-то без особой охоты позволяющие цепляться за себя, скользили под пальцами, вырываясь из них.
  Кевин запаниковал. Удержаться на одной руке нечего было и думать - на атлета он никогда не походил, спортом не занимался, да и не увлекался, и в путешествии по большей части рассчитывал на своих сильных спутников. Но сейчас... Сейчас надо было надеяться лишь на себя, и он собственных надежд определенно не оправдывал.
  В голове замелькали панические мысли. Все. Это конец. Его опасения оказались оправданы - сейчас он сорвется и разобьется насмерть о поверхность канала. Или просто, оглушенный ударом о воду, не успеет всплыть на ее поверхность и, захлебнувшись, останется на дне. Неужели это и есть его судьба? Умереть на маленьком, никому не известном островке... Не зря говорят, что отсюда не возвращаются!..
  Он падал, понимал и ощущал, что падает и, хотя с момента начала падения прошли какие-то считанные доли секунды, передумать успел очень многое.
  Значит, Кев ошибался. Он думал, что вскорости умрет он, а на самом деле смерть подстерегала их обоих. Значит, его брат, никогда не виденный, но родной и любимый брат, погнавшись за надеждой на спасение, нашел лишь погибель... Как и он сам, пытаясь спасти...
  Резкий рывок выдернул молодого человека из панических, губительных мыслей. Левую руку на миг свело болью, но уже в следующий миг пришло осознание, ощущение горячих сильных пальцев, цепко ухвативших его за запястье и парень, еще не до конца сознавая собственных действий, сам вцепился в сильную руку, удержавшую его на пороге смерти.
  Взгляд испуганно скользнул вниз. Водная гладь оставалась все так же далека и недосягаема, разве что странно покачивалась из стороны в сторону. Еще миг - и стало понятно, что покачивается отнюдь не гладь, а он сам.
  Парень медленно поднял глаза, не решаясь поверить в собственное спасение.
  Шон Рэдзеро, страшнейший, опаснейший человек в городе, хладнокровный убийца, безжалостный и жестокий, крепко держал его за руку, спасая от неминуемой смерти.
  Кевин, не позволяя себе раздумывать, чувствуя, как душу переполняет благодарность и почти эйфория от осознания спасения, торопливо попытался нащупать правой рукой какой-нибудь камень, чтобы удержаться и за него. Блондин, хмурясь, немного потянул руку вверх, сам очень удачно удерживаясь за оказавшуюся поблизости не слишком прочную, но пока что согласную потерпеть ветку.
  - Держись! - рыкнул он, - Крепче!
  Хилхэнд, плюнув на отчаянные попытки обнаружить относительно не скользкий камень, вцепился и второй рукой в запястье спасителя. В эти секунды он готов был простить ему все, любые прегрешения, даже забывая о предпринятой некогда, отрицаемой самим блондином, попытке убить его.
  Рэдзеро, не подозревающий о глубоких размышлениях спасенного фельдшера, вполне удовлетворенный крепостью его хватки, да и в собственных силах не сомневающийся, поднял взгляд.
  - Пол!
  Галейн, уже почти добравшийся до верха, обеспокоенно глянул вниз и замер. Лицо его исказил самый искренний, неподдельный страх за обоих своих друзей.
  - Кевин!.. - испуганно воскликнул мужчина, и уже даже хотел, было, начать спуск, дабы помочь блондину удержать фельдшера, но первый остановил его.
  - Не вздумай спускаться. Тебе осталось немного, поднимайся и сбрось веревку. Давай!
  Пол кивнул и, не тратя время на пререкания, с удвоенной энергией принялся карабкаться наверх.
  Кевин продолжал болтаться, держась за руку Шона и начинал уже испытывать угрызения совести. Рэдзеро, конечно, человек сильный и даже очень, но как долго он сумеет продержать его? Да и ветка долго ли выдержит вес двух человек совершенно непонятно, а падать, увлекая на дно смерти еще и своего спасителя, фельдшеру не хотелось.
  - Постарайся найти опору, - блондин, вновь прерывая начавшие отдавать паникой мысли друга, быстро глянул на него, - Ногами упрись во что-нибудь. Так будет легче и тебе, и мне.
  Хилхэнд напряженно кивнул и, внезапно с ужасом подумав, что руки могут устать не только у Шона, но и у него самого, торопливо заболтал ногами, пытаясь нащупать стену.
  Рэдзеро стиснул зубы. Трепыхания фельдшера, которого он удерживал одной рукой, доставляли ему определенные неудобство, и парень, опасаясь, как бы Хилхэнд случайно не выскользнул, сильнее сжал его запястье.
  Кевин, едва слышно охнув от боли, ударился мыском кроссовка о стену и, немного поерзав по ней ногой, уперся в скользкий, мокрый камень. Опора была довольно неустойчивой, поэтому парень поспешил исправить эту ситуацию, пытаясь найти другой ногой что-то более подходящее. Несколько секунд попытки не приносили своих результатов, но затем...
  Кевин сам толком не понял, что произошло. Мысок другого его кроссовка, отчаянно скользя по влажной от дождя стене, надеясь упереться во что-то, вдруг остановился. И в тот же миг опять поехал вниз, увлекаемый выворачиваемым из стены камнем. Молодой человек испуганно отдернул ногу, на мгновение даже поджимая ее и, опустив взгляд, с неимоверным изумлением заметил темнеющую в скале пробоину. Камень, скрывавший ее несколько мгновений назад, уже летел вниз и спустя некоторое время слуха незадачливого альпиниста коснулся характерный звук, знаменующий его встречу с водой.
  Недолго думая, не помышляя о вероятной опасности, фельдшер поставил ногу в образовавшийся после падения камня проем и, убедившись, что дальше стена рассыпаться как будто не планирует, постарался максимально перенести на нее вес.
  Шон, отметивший, что держать спасенного стало немного легче, кинул на него быстрый, довольно удивленный взгляд, но больше ничего сделать не успел.
  Сверху, сброшенная преодолевшим огромную высоту Галейном, уже спускалась крепкая веревка...
  
  ***
  По прошествии получаса Кевин, сидя на мокрой от нескончаемого дождя траве, растирал запястье, на котором уже темными пятнами проступали следы от пальцев Рэдзеро. Рука, потянутая в момент спасения, противно ныла, однако, молодого человека это сейчас только радовало. Если бы не эта приятная боль, если бы Шон, вовремя сориентировавшись, не успел поймать его за руку, сейчас он бы уже покоился на дне канала, напоследок испытав боль куда как большую.
  Вновь очень живо вообразив себе, как летит вниз и разбивается о воду, Хилхэнд вздрогнул и, переведя взгляд на негромко обсуждающих что-то друзей, вздохнул. Вот по-настоящему сильные люди - и на скалу взобраться труда для них не составляет, и еще силы на дальнейшие подвиги остаются...
  - Если вернусь отсюда живым, - Кевин опять опустил взгляд на свое запястье, продолжая растирать его и недовольно бормотнул, - Точно женюсь на Энни.
  Взгляды обоих собеседников обратились к нему. Пол саркастически хмыкнул, скрещивая руки на груди; Шон с легкой улыбкой приподнял брови.
  - Сначала спроси ее согласия, - Галейн, внезапно вспомнивший о событиях большого мира, оставшегося где-то там, за пределами островка, негромко вздохнул, добавляя, - И моего.
  - Вот что значит - строгий старший брат, - Рэдзеро ухмыльнулся и, покачав головой, легко хлопнул приятеля по плечу, - Брось, Пол, из Кевина получится хороший муж. Кстати, выходит, я был прав насчет вас? - взгляд голубых глаз вновь скользнул к фельдшеру, - Тогда, когда еще притворялся Джеком Кирасом?
  - Не совсем, - парень, усиленно растирающий запястье, задел на нем какую-то особенно чувствительную точку и поморщился, - Тогда между нами ничего не было, мы только познакомились. Хотя, если честно, между нами и сейчас еще ничего нет, я просто...
  - Так! - Пол, совершенно недовольный столь внезапным обсуждением его сестры, нахмурился, - Давайте мы на романтические темы будем беседовать, когда поднимем наверх вещи и найдем ту пресловутую пещеру, идет? А то, боюсь, если наши дикари все-таки доберутся до нас, твои матримониальные планы так и останутся не выполненными.
  Шон, куснув себя за губу, постарался скрыть улыбку. К ситуации, в целом довольно серьезной, он, будучи целиком и полностью убежден в собственной неприкосновенности, относился, в общем, достаточно легко, а после спасения жизни Кевина и вовсе прибывал в состоянии некоторого эмоционального подъема. Единственным омрачающим действительность моментом был вопрос, где же все-таки искать пресловутую пещеру, но сейчас блондин был уверен, что справится и с этим.
  - Пещеру... - неожиданно вновь подавший голос Хилхэнд заставил молодого человека отвлечься от довольно веселых мыслей и вопросительно глянуть на него. Кевин, забыв про запястье, задумчиво стукнул себя указательным пальцем по губам. На лице его отразилась напряженная работа мысли.
  - Да, пещеру... Слушайте, - он поднял голову и, встретившись глазами с обоими, кажущимися довольно удивленными своими спутниками, смущенно моргнул, - Когда Шон спасал меня, кое-что произошло. Я не уверен, что это важно, но... - он вздохнул и виновато развел руки в стороны, - Мне почему-то кажется, что на этом острове неважных вещей не бывает. Да?
  - Не спорю, - отозвался блондин и, заинтересованно повернув голову немного вбок, вгляделся в собеседника пристальнее, - Так что случилось?
  Пол ограничился лишь молчаливым приглашающим жестом, сам, впрочем, кажущийся заинтригованным сверх всякой меры.
  - Когда ты держал меня, - вновь заговорил Кевин, обращаясь на сей раз исключительно к Рэдзеро, - Ты сказал мне найти опору, помнишь? - слушатель кивнул, и рассказчик, как-то приободрившись, продолжил, - Так вот. Я зашарил ногой по стене, и даже, как будто бы, нашел подходящую опору... Но тут камень вдруг поехал у меня под ногой, выворачиваясь из скалы. На месте его образовался проем, я поставил туда ногу. Тогда я не задумывался, но сейчас, когда ты, Пол, - взгляд светло-зеленых глаз метнулся к Галейну, - Упомянул про пещеру, вдруг подумал... А что, если... может ли быть, что эта пещера находится...
  Взгляды обоих спутников фельдшера устремились вниз, к мокрой траве, на которой они в данный момент уверенно стояли. Затем поднялись и снова обратились к сообщившему столь неожиданную новость Хилхэнду.
  - У нас... под ногами?.. - неожиданно охрипшим голосом продолжил его недосказанную мысль Пол.
  Шон же, в раздумье облизнув губы, слегка пнул мыском кроссовка землю и как-то отвлеченно пожал плечами.
  - Не исключено. Нужно повнимательнее осмотреть то отверстие, что осталось от выпавшего камня... Сомневаюсь, конечно, что в него можно пролезть, но, быть может, есть надежда его расширить?
  - Ладно, - Галейн медленно провел ладонью по лицу, не то стирая с него капли дождя, не то умываясь им, и решительно кивнул, - Когда буду спускаться, осмотрю.
  Кевин, услышав весьма неожиданное для себя известие о еще одном предполагаемом спуске, изумленно и испуганно приоткрыл рот, однако, сказать ничего не успел. Блондин отрицательно покачал головой, продолжая, похоже, просчитывать в уме всевозможные варианты.
  - Нет... Осмотришь, когда будешь подниматься. Если это и в самом деле пещера, в ней, скорее всего, будет темно. В моей же сумке есть хороший мощный фонарь.
  - У меня тоже есть фонарик, - несколько недовольно откликнулся мужчина, подходя к растущему почти на краю обрыва дереву и проверяя, насколько крепко привязана веревка, - Я ведь тоже готовился!
  - Даже у меня есть, - отстраненно добавил фельдшер, - Хотя я и не знал, зачем он может быть нужен. Он где-то на дне моего рюкзака, если что...
  - На дно в тех условиях, - Галейн красноречиво указал взглядом вниз и крепко сжал веревку, определенно намереваясь начать спускаться с ее помощью, - Я нырять не стану, извини, Кевин. Воспользуюсь тем, что есть в моем рюкзаке.
  - Погоди, - Шон, продолжающий на протяжении этого небольшого разговора что-то обдумывать, неожиданно остановил уже спустившего одну ногу в пропасть мужчину, - Давай не будем пока поднимать вещи. Спустись, возьми фонарь и как следует изучи эту дыру в стене... И, если она и в самом деле ведет в пещеру, то позже поднимем вещи сразу до нее.
  Пол кивнул, ограничив этим свой ответ и, не тратя более времени, принялся поспешно спускаться. Рэдзеро, оставшийся наверху, пристально следил за его передвижениями, аккуратно придерживая веревку. Кевин, внезапно осознавший, что ему предстоит еще раз притвориться скалолазом, на этот раз спускаясь со скалы, пребывал в некотором оцепенении, с самым, что ни на есть, глупым видом, разглядывая собственные руки.
  Несколько минут прошло в полнейшем молчании.
  Хилхэнд продолжал сидеть на мокрой траве, замерев в одной позе, не замечая уже льющего с небес дождя и не сводил взгляда с собственных рук. Шон, сидя на коленях возле обрыва, внимательно следил за тем, как спускается по отвесной стене Пол.
  - Да, он так и рвется скорее добраться до нее... - проговорил он наконец, видя, что Галейн, спустившись до половины и, судя по всему, обнаружив ту самую дыру, о которой говорил Кевин, наплевав на все, принимается изучать и ощупывать ее, одной рукой продолжая держаться за веревку, - Когда вернемся, смело может идти в каскадеры.
  - А?.. - Кевин, вынырнув из каких-то смутных и вряд ли хороших мыслей, несколько раз растерянно моргнул, переводя на блондина недоумевающий и вопросительный взгляд.
  Тот, быстро оглянувшись через плечо, негромко вздохнул.
  - Я говорю о Поле. Видел бы ты, как он спускается... Хотя, пожалуй, тебе-то как раз лучше бы и не видеть, испугаешься, - он махнул в сторону собеседника рукой и, опять устремив взгляд вниз, немного нахмурился, вглядываясь в Галейна. Веревка, придерживаемая им, заходила ходуном - Пол, уцепившись за нее обеими руками, оттолкнулся ногами от стены и, взяв таким образом размах, с силой ударил по последней ногами. Затем, будучи не то удовлетворен, не то разочарован результатом, повторил этот трюк.
  Шон, наблюдающий эти акробатические упражнения с до крайности спокойным и хладнокровным выражением лица, едва заметно сузил глаза.
  - А впрочем, быть может, по возвращении с острова вам с Полом придется на пару сходить к психиатру, - словно бы между делом произнес он и, немного нагнувшись над пропастью, крикнул, - Цыган!
  Мужчина, только что в третий раз повторивший свой акробатический трюк, задрал голову и широко, совершенно счастливо улыбнувшись, вскинул одну руку с оттопыренным большим пальцем. Другой он продолжал держаться за веревку, а ногами уверенно упирался в, похоже, расширившееся отверстие.
  - Это пещера! - крикнул он, - Ясно даже без фонаря! И проход в нее легко расширяется, уже можно пролезть!
  Шон, видя столь искреннюю радость, столь неподдельное счастье друга, только усмехнулся и выразительно кивнул.
  - Хорошо! - откликнулся он, - Но без фонаря все равно не лезь!
  - Ладно, - Пол, который, обнаружив что находится уже буквально в двух шагах от исполнения своей мечты, пришел в крайне благожелательное расположение духа, сам воодушевленно кивнул и покрепче вцепился обеими руками в веревку, - Я спущусь за фонарем, а ты скажи Кевину!
  Блондин еще раз кивнул и, сложив из пальцев знак 'ОК', продемонстрировал его Галейну, предпочитая на сей раз отвечать не вербально, после чего повернулся к явственно прислушивающемуся к их разговору фельдшеру и улыбнулся.
  Последний взволнованно подался вперед, настороженно вглядываясь в своего спасителя.
  - Значит, действительно? - Кевин прижал руки к груди, ощущая, как где-то глубоко в душе - то ли его, то ли брата - зарождается радость, сумасшедшее счастье, - И в самом деле пещера? Та самая?..
  - Других на острове быть не должно, - Шон, не прекращая улыбаться, поднялся с колен, слегка разводя руки в стороны, - Так что, да. Это в самом деле пещера, та самая пещера... И, если бы не ты...
  - Нет, - Хилхэнд нахмурился и, уверенно помотав головой, сам поднялся на ноги, - Не я. Если бы не ты, Шон, я бы не оказался в нужном месте. Если бы не ты, я бы вообще уже нигде не оказался... - парня передернуло, и он попытался справиться с собой, - Я даже не поблагодарил тебя, прости... Спасибо. Правда, большое спасибо, я... я даже не знаю, как...
  - Просто не падай больше со скалы, - Рэдзеро, явно польщенный такой искренностью, улыбнулся шире, - И, считай, что отблагодаришь.
  - Я постараюсь, - собеседник его, ответив улыбкой несколько смущенной, растерянно почесал в затылке, взъерошивая мокрые волосы на нем, - Так... и что же нам теперь предстоит делать?
  - Ждать, пока Пол добудет фонарь, а потом спускаться самим, - последовал довольно бодрый ответ, - Не волнуйся. Думаю, на этот раз веревкой мы тебя просто обвяжем...
  
  ***
  Проход в пещеру, так легко пробитый Полом, оказался не слишком широким, да к тому же расположен был лишь немногим выше пола, поэтому внутрь пришлось практически вползать. Впрочем, ни самого Галейна, ни стража Перчатки это не смутило. Заволновался, по сложившейся традиции, лишь один Кевин, внезапно испугавшийся, что пока он будет пробираться внутрь, верхняя часть стены вздумает обрушиться и погребет его под собой.
  Когда, уже находясь в пещере и освещая фонариком ее стены, он дожидался, покуда спутники его поднимут сюда вещи из лодки, молодой человек неожиданно для себя вдруг осознал причину своих непрекращающихся страхов. Слова Шона о том, что он помеха, брошенные в запале еще на пароме, сильно задели его, буквально засели где-то глубоко в сознании, а пребывание за короткий период несколько раз на волосок от смерти только упрочило их - Кевин и сам уже начинал сомневаться, что ему здесь место и подозревал, что остров всеми силами пытается избавиться от лишнего.
  Пол, поддерживающий тяжелые рюкзаки снизу, сам при этом ловко, словно обезьяна, карабкаясь по стене, пропихнул последний из них в пробитый проем и, кажущийся совершенно довольным, забрался сам. Шон, расстегнув свою сумку, искал там упомянутый ранее мощный фонарь; Кевин же обходился пока что и тем, что добыл в первый свой спуск Галейн.
  - Что ж, здесь, по крайней мере, не идет дождь... - парень негромко вздохнул и, оглянувшись на спутников, поежился, - Надеюсь, те дикари не последуют сюда за нами. Хотя, конечно, если против нас сам остров, на голову просто может упасть камень и им не придется утруждаться...
  Пол с Шоном непонимающе переглянулись, явно недоумевая, чем вызвана новая волна уныния, накатившая на их друга и спутника.
  - Перчатка находится под защитой извне, - медленно проговорил Рэдзеро, немного склоняя голову набок, - Мы же сейчас как никогда прежде близки к ней, мы находимся в самом сердце острова. Здесь нас не побеспокоят.
  - Я думал, ты порадуешься, оказавшись под крышей, - Галейн, негромко вздохнув, неуверенно пожал плечами. Кевин поморщился. Сознаваться в постигшем его озарении особенно не хотелось, но, вместе с тем, выбора как будто бы и не было.
  - Просто я здесь лишний, - буркнул он, поворачиваясь к спутникам спиной и направляя свет фонаря вглубь пещеры, - И остров понимает это. Вот и пытается всячески от меня...
  - Кевин, - блондин, легко улыбнувшись, приблизился к спутнику и ободряюще коснулся ладонью его плеча, - Если бы не ты, мы бы не попали сюда. И я думаю, если уж остров столь понятлив, то и ему теперь ясно - ты не лишний. Без тебя мы бы не справились.
  - Это правда, - мужчина, чуть нахмурившись, встряхнул свой рюкзак и решительно закинул его на плечи, - Никто из нас не оказался здесь случайно, Кевин. Без тебя пещеру бы мы не нашли.
  Фельдшер слабо улыбнулся. Слова друзей несколько приободрили его, и, хотя на дне души по-прежнему продолжал болтаться какой-то темный осадок, заставили почувствовать себя лучше. Конечно, с одной стороны, как он уже говорил, обнаружение пещеры произошло благодаря Шону, но с другой... Если бы здесь не было его, Шону просто некого было бы ловить и спасать. Что ж, быть может, он и в самом деле не лишний здесь...
  Рэдзеро слегка сжал его плечо, оглядываясь через собственное на освещенного падающим из проема сероватым светом Пола.
  - Идем?
  Последний кивнул и, глубоко вздохнув, уверенно шагнул, было, вперед, однако Кевин неожиданно вновь воспротивился.
  - Нет, - он обернулся к спутникам и, окинув их серьезным взглядом, нахмурился, - Нет! Если вы оба утверждаете, что я не лишний в этом путешествии, что я здесь наравне с вами, то я хочу, даже требую, чтобы вы, в конце концов, рассказали мне все. Перчатка же никуда не убежит от нас, не так ли? - взгляд его уперся в Шона и тот, переглянувшись с явственно опешившим Галейном, медленно кивнул, - Значит, мы вполне можем позволить себе немного передохнуть, а вы оба можете, наконец, рассказать мне все, что планировали сообщить 'потом'. Почему Шон - страж Перчатки? Почему помогает он скорее Полу, чем нам обоим? Почему утверждал, что справится с бурей, почему... почему вообще все здесь происходит, вы можете объяснить мне?!
  - Тише-тише, - Пол, внезапно ощутивший кожей справедливость слов друга, мягко улыбнулся и, принимая решение одновременно с действиями, снова медленно опустил рюкзак на землю, - Хорошо. В принципе, ты прав, время нас никуда не торопит, Перчатку мы можем получить в любой момент. Что ж... Шон, рассказывай.
  Рэдзеро негромко вздохнул и, будучи не слишком доволен проволочкой, но прекрасно сознающий ее необходимость, огляделся и, не мудрствуя лукаво, присел на рюкзак фельдшера. Кевин, увидев это, только приоткрыл рот, не находясь, что и сказать.
  - Ну, если вы полагаете, что мы можем позволить себе задержаться... Ты спросил, почему я страж? Потому, что я был рожден быть стражем Перчатки Соломона. Я не солгал, говоря о том, первом страже, которого назначил сам царь, как не солгал и Гилберт. Он существовал, но не был чем-то или кем-то сверхъестественным, он был обычным человеком, как и его потомки. История о Перчатке превратилась за время в легенду, легенду эту передавали в нашей семье из уст в уста... Обязанность охранять Перчатку, обязанность передать ее в руки того, кому она предназначена на самом деле ложилась на плече мужчин, а женщины должны были рассказывать им о том, что им надлежит делать. Только мать моя... - он на миг сжал губы, затем продолжая на порядок холоднее, - Отказалась выполнить свое предназначение. Мне рассказала обо всем бабушка, когда я был еще ребенком, и повторяла эту историю до тех пор, пока я не вырос. В день моего совершеннолетия она подарила мне перстень с сапфиром... и сказала, что он приведет меня к тому, кому мне следует передать Перчатку. Он и привел, - молодой человек бросил быстрый взгляд на немного выпрямившегося Галейна и улыбнулся, - Почему я утверждал, что справлюсь даже с бурей, даже с сопротивлением острова? Да все потому же, Кевин, - я страж, и я имею полное право быть здесь. Такое же право имеет и Пол, ибо ему означено владеть ею...
  - Но почему? - Хилхэнд, не выдержав, вклинился в плавную речь рассказчика, - Как ты узнал... почему решил, что именно он?..
  Блондин мягко улыбнулся, немного склоняя голову набок.
  - Взгляни на его глаза. Легенда гласит, что первый страж тоже спросил Соломона, как же ему узнать, кому предназначена реликвия, и царь ответил: 'Ответ ищи в его глазах'. Глаза Пола - как два сапфира, причем цвет их схож с тем, что я ношу на пальце. По-моему, ответ иным быть попросту не может.
  - Пожалуй... - неуверенно согласился внимательно слушающий фельдшер, и вновь нахмурился, - Но те дикари!..
  - Я не знаю, каким образом, но не сомневаюсь в том, что они знают, кем я являюсь, - Шон немного приподнял подбородок, - Как знают и то, кем является Пол. Тебя же они, увы, наивно и глупо полагали лишним на этом празднике жизни, поэтому и пытались избавить нас от твоего общества. Сначала дротик в лесу, затем здесь...
  - В лесу?.. - Кевин, как-то неловко дернувшись, ударился локтем о ближайший камень и, охнув, прижал его к боку, - Я думал, там дротик был пущен в тебя!
  - Да нет... - блондин вздохнул и неожиданно поднялся на ноги, - Дротик летел точно тебе в затылок, моя фуражка оказалась случайной жертвой, - он поправил до сих пор чудом уцелевший головной прибор и усмехнулся, - Но здесь, в пещере, им нас не достать. Вы видели святилище - они чтят Соломона, а место, где хранится Перчатка, оставленная им, должно почитаться как храм. Я не думаю, что местное население так же, как и те, что обитают на большом острове, считают реликвию проклятием, скорее наоборот... А еще я полагаю, что не взирая ни на что, было бы лучше найти ее поскорее. Поэтому идемте, если возникнут другие вопросы, я отвечу на них по дороге.
  - Каждый раз, когда ты обещаешь разговор по дороге, разговора не получается, - хмыкнул Пол и, выудив из собственного рюкзака еще один фонарь, взятый им на всякий случай и в расчете на Кевина, зажег его, освещая пространство впереди.
  Вид, представший взорам путешественников, надо сказать, не поражал воображения. Пещера, храм таинственной и загадочной Перчатки Соломона, волшебного, чудесного предмета, отнюдь не соответствовала званию ее хранилища. Если бы оказавшиеся в ней люди ожидали сверкающих, украшенных многочисленными самоцветами стен, мраморных полов с инкрустированными в них сапфирами, бессчетного множества ярко пылающих факелов по стенам, освещающих каждый, даже самый отдаленный и скрытный уголок, они были бы сильно разочарованы. Ибо пещера представляла собой не более, чем самую обыкновенную пещеру, выдолбленную чьими-то стараниями в толще скалы и, обладая стенами довольно серыми, а полом неровным, не имела даже на первых даже факелов, могущих осветить все это скучновато-мрачное великолепие. Единственным, что можно было поставить ей в плюс, было обилие самой различной толщины и длинны сталактитов и сталагмитов, многие из которых, слившись за годы воедино, образовывали естественные колоны.
  По счастью, наши путешественники не ожидали от этого места сверхъестественной красоты, посему его натуральным очарованием были вполне удовлетворены. Да и не были они в эту минуту настроены на рассматривание, изучение красот природы, куда как больше их интересовал другой вопрос.
  - И куда нам идти? - вопрос, терзающий, сознаться, всех троих, был озвучен фельдшером, после нескольких минут бесцельного продвижения вперед, - У кого-нибудь есть карта этих катакомб?
  Пол рассеянно скользнул пальцами по серьге, ощупывая ее и как будто бы пытаясь обнаружить где-то среди зашифрованных указаний ответ, и почти сразу же виновато покачал головой. Что ответа среди шифра нет, он знал и без дополнительных проверок.
  - Я знаю, как добраться до пещеры. Но как-то не ожидал, что она окажется настолько... - мужчина замялся, подыскивая более подходящее слово и, наконец, со вздохом произнес, - Неоднозначной. Может быть, наш страж в курсе?
  Шон, чья фигура ввиду того, что продвигался молодой человек вперед первым, была довольно ясно освещена лучами фонарей, остановился и, на несколько мгновений сжав губы, тоже отрицательно покачал головой. Сознаваться в собственном незнании, в своем бессилии ему было неприятно.
  - Должно быть, это еще одна загадка или испытание Соломона... - медленно вымолвил он по прошествии нескольких секунд, - Трудно найти остров, непросто обнаружить пещеру, тем более нелегко попасть в нее, но и в самой пещере, судя по всему, придется побродить... Главное - держаться вместе. Если уж заблудимся, то хотя бы не по одиночке...
  - А по-моему, главное - как-то замечать путь, - возразил фельдшер, - У кого-нибудь есть мел? Будем рисовать крестики на стенах.
  - Еще зернышки предложи разбросать, чтобы потом по ним найти след, - буркнул Галейн и, ощупав нагрудный карман скрытой под легкой, но прочной курткой рубашки, выудил из него обычную шариковую ручку, - Подойдет?
  Шон, искренне заинтересованный, что же такое мог предложить Пол вместо мела, обернулся через плечо и, осветив ручку, вздохнул.
  - Смешно, - коротко характеризовал он, - Бизнесмен на необитаемом острове... Ладно, слушайте, мы сейчас все здесь в одинаковом положении. Не осталось никаких тайн, никто не знает больше других... и никто не знает, куда идти в этом лабиринте, - он вновь мельком глянул вперед, красноречиво скользнув лучом фонаря по стенам, - Если это, конечно, лабиринт. Единственное, что ясно - куда-то двигаться надо, у нас одна цель - найти...
  - Постой-ка, - Хилхэнд, внезапно заметивший что-то на стене, мимолетно освещенной стражем Перчатки, без зазрения совести перебил его, - Там, по-моему, было что-то, смутно похожее на проход.
  Галейн, поспешивший осветить указанное место, напряженно вгляделся в полумрак, разорванный лучом фонаря, а затем безнадежно махнул рукой.
  - Может, действительно не стоит вот так вот бросаться в каждую неизвестную дыру в стене? Мало ли, вдруг там...
  - Каннибалы, - поддержал Кевин, тихонько вздохнув, - Или, по крайней мере, крокодилы... Я не знаю, я вообще никогда не любил всякие походы, и даже в детстве не изучал заброшенные пещеры, да у меня возле дома их и не было, если честно. Как люди их изучают? Как ходить по подземному лабиринту?..
  - Пешком, - сумрачно отозвался мужчина и, с тяжелым вздохом поправив на плече рюкзак, неожиданно уверенно шагнул вперед, - Слушайте... У меня нет мела, чтобы рисовать крестики на стенах, у меня есть только ручка и блокнот... Мы можем оставлять листочки из него, чтобы запоминать путь, или можем полазить по лабиринту и попытаться нарисовать его карту.
  Шон и Кевин переглянулись, осветив друг друга фонарями. Идея создать карту этого странного, загадочного места показалась обоим спутникам бизнесмена вполне привлекательной, хотя способ ее создания по-прежнему представлял загадку.
  - Подозреваю, листы из блокнота, чтобы отмечать путь, оставлять все равно придется, - Рэдзеро легко пожал плечами, опять освещая загадочный проход вдалеке, - Иначе как мы поймем, что не ходим по одному и тому же месту?
  Галейн, которому было безмерно жалко пускать блокнот на столь варварские приспособления, сморщился, словно проглотив лимон, и без ярко выраженной охоты кивнул. Затем выудил из того же нагрудного кармана не слишком большой, но достаточно объемный блокнотик и, с таким видом, словно совершает величайшее надругательство в своей жизни, вырвал из него листочек. После чего очень аккуратно поставил его на пол, прислонив к стене и, медленно выдохнув, выпрямился, с видом человека, принесшего величайшую жертву, воздевая подбородок.
  - Вот... - даже в голосе его зазвучали откровенно трагические, замогильные нотки, - Теперь можем идти. Первая веха на нашем пути готова...
  - На обратном заберешь ее, - Шон, от которого трагизм в голосе, да и в действиях друга не остался тайной, попытался подавить улыбку, - Главное случайно на него не наступить, если вновь окажемся здесь...
  На лице Пола отобразилось крайнее возмущение столь кощунственными замечаниями. Он дернул рюкзак на плечах, поправляя его и, выпрямившись с видом гордым и непримиримым, уверенно зашагал вперед, оттирая плечом стража Перчатки, и занимая место предводителя небольшого отряда.
  Это действие, кажущееся, в целом и общем не более, чем продолжением довольно забавного разговора, как-то сразу положило конец всем шуткам и препирательствам.
  Кевин и Шон, насторожившиеся, напрягшиеся, поспешили за своим предводителем, ежесекундно озираясь и освещая стены вокруг, словно надеясь увидеть что-то, могущее указать им верный путь.
  Шум дождя за спиной постепенно стихал. Пол спокойно, с уверенностью хозяина, продвигался вперед, лишь мимолетно освещая пол пред собою, абсолютно не опасаясь запнуться и, похоже, полностью убежденный в успехе предприятия.
  Шон и Кевин, продвигающиеся следом за ним, иногда переглядывающиеся, предпочитали двигаться все-таки несколько более аккуратно и осторожно, поэтому лучи их фонарей, перестав скользить по стенам, уже некоторое время как освещали лишь пространство впереди, да сильную фигуру предводителя.
  Галейн остановился, поворачиваясь к стене и осветил темный проем в ней. Луч фонаря скользнул внутрь проема, осветил стены, чуть более низкий, чем в основном ходе, потолок, пригодный для передвижения пол, и мужчина, уверенно кивнув, легко шагнул в него, взмахом руки приказывая спутникам следовать за ним.
  - Ведет себя как самый настоящий предводитель, - негромко шепнул Кевин идущему рядом блондину, - Как будто знает дорогу.
  - Может, Перчатка влечет его? - Рэдзеро, отвечающий тоже довольно негромко, легко пожал одним плечом, - Если она предназначена ему, наверное, способна притянуть его к себе.
  Путь, между тем, продолжался.
  Предводитель Пол с хладнокровием, достойным истинного лидера, шагал вперед, гордо выпрямившись и освещая дорогу; спутники, предпочитающие пока что полагаться на его чутье, молча шли следом.
  Еще один листочек из блокнота остался белеть во тьме, прислоненным к стене, и Галейн, мысленно попрощавшийся с ним и даже негромко вздохнувший, что-то зарисовал на первой странице того самого блокнота, кое-как освещая собственные действия фонарем. После чего опять махнул рукой, призывая следовать за собою и со все возрастающей уверенностью направился вперед шагом куда как более твердым и быстрым, нежели прежде.
  Спутники его понимающе переглянулись. Судя по всему, предводитель их и в самом деле знал, куда идти, чувствовал дорогу, а значит, в верности ее можно было даже и не сомневаться.
  Что ж, если все окажется так просто, если Пол, повинуясь своему чутью, быстро выведет их к нужному месту, это будет просто прекрасно.
  - По-моему, мы поворачиваем, - отметил Шон, скользнув пальцами по стене, - Клянусь, стена немного закругляется.
  - Мы идем вдоль нее, чтобы понять, сворачивает она или нет, надо смотреть... откуда-то со стороны, - откликнулся Галейн, - Пока будем считать, что идем прямо.
  - Уже ведь свернули, - напомнил Кевин, - В любом случае, уже не прямо.
  Мужчина досадливо отмахнулся, красноречиво вздыхая. Рассуждать о верности догадок и предположений ему совсем не хотелось, скорее хотелось просто молча продолжать путь вплоть до его завершения. В том же, что конец путешествия близок, он даже не сомневался.
  Прошло еще немного времени. Путешественники неустанно продвигались вперед, следуя за своим предводителем, тот же, изо всех сил изображая из себя знатока пещер, шествовал с видом завоевателя, увлекая их за собою все дальше и дальше.
  - Кажется, я слышу шум воды... - блондин, обладающий весьма острым слухом, нахмурился, напряженно вслушиваясь. Спутники его, невольно замерев, последовали его примеру.
  - Да... - наконец задумчиво отозвался Кевин, - Я, кажется, тоже.
  - Будем идти осторожнее, не хватает еще угодить в подземную реку, - руководитель экспедиции, немного сдвинув брови, опять махнул рукой, приказывая, - За мной.
  - По-моему, похоже скорее на шум водопада, чем на реку, - негромко пробормотал фельдшер. Блондин, бросив на него быстрый взгляд, со вздохом кивнул.
  Время шло, шум воды все приближался. Казалось, можно было расслышать даже стук отдельных маленьких капелек, обрушивающихся откуда-то с неимоверной высоты.
  Путники, продвигающиеся вперед все более и более осторожно, напряженно шарили перед собой лучами фонарей, пытаясь рассмотреть неизвестную воду, шли, поглощенные мыслями о том, как бы не попасть под тугие струи неожиданного водопада и не быть смытыми куда-нибудь в далекую-далекую бездну, когда Хилхэнд внезапно вскрикнул и почти бегом бросился к стене.
  Пол и Шон, оба вздрогнувшие от неожиданности, замерли, непонимающе освещая своего спутника и друга фонарями, недоумевающие, что же послужило причиной столь бурной реакции молодого человека. Впрочем, разгадка не заставила себя ждать.
  Кевин, подобравший что-то с пола, повернулся к спутникам и с выражением величайшего скепсиса на лице продемонстрировал им белый листочек бумаги.
  Галейн ахнул и, сам бросившись к другу, выхватил лист из его рук, принимаясь подозрительно рассматривать, изучать его, как будто желая удостовериться, что это тот самый листок, который он оставлял ранее, а не какой-то другой, забредший сюда по случайности и неизвестно каким образом.
  Рэдзеро тем временем, сделав еще несколько шагов вперед, осветил более далекое пространство и негромко хмыкнул.
  - Что ж, спешу обрадовать и огорчить вас, мои дорогие спутники... - парень вздохнул и, переведя взгляд на упомянутых спутников, замерших в ожидании известий, с подкупающим жизнелюбием прибавил, не забыв выдержать сценическую паузу, - Это не водопад. Мы слышали дождь, ливень, что так и не прекращается снаружи, и немного попадает даже сюда через ту дыру, что наш предводитель пробил в стене.
  Пол, безо всякого сомнения, посрамленный в своем искреннем желании вести небольшой отряд в верном направлении, обескураженно опустил фонарь, позволяя лучу скользнуть куда-то в сторону.
  - Мы вернулись обратно? Сделали круг, и...
  - Вне всякого сомнения, - в голосе блондина зазвучали металлические нотки; он переступил с ноги на ногу и передвинулся чуть ближе к левой стене хода, - Вероятно, дорога была выбрана не совсем правильно и теперь нам предоставляется шанс начать ее сначала.
  Последнее слово прозвучало неожиданно громко. Кевин, услышавший за ним что-то еще, что-то, чего не было слышно прежде, насторожился и, осторожно положив лист из блокнота туда, откуда взял, оглядел спутников.
  - Вы слышали?.. - прочитав ответ по их лицам, он нахмурился и медленно заскользил лучом фонаря по полу к ногам Шона, а затем и дальше, - Как будто эхо... Прежде его не было.
  Спутники его переглянулись, не зная, как реагировать на эти слова. Эхо в стенах пещер, катакомб, могло означать все, что угодно - от спасения до погибели, и относиться к нему стоило очень настороженно.
  - Ты стал довольно наблюдателен, мой друг, - задумчиво молвил Пол, наблюдая за тем, как Кевин, освещая все больший и больший участок пространства впереди, сам осторожно продвигается вперед, - Но все-таки... - закончить он не успел. Хилхэнд, замерший, казалось, в двух шагах от стены или от того места, где должны была бы быть стена, осветил совершенно пустое пространство перед собой.
  - Пещера! - сорвался с его губ радостный возглас, эхом раскатившийся где-то под потолком, однако, тотчас же сменился сомнениями, - Ну, или как это... подземная зала?..
  Шон, пристально следивший за приятелем и к проему в стене - входу в залу - подошедший едва ли не одновременно с ним, поспешил сам осветить новое пространство своим фонарем, бывшим, следует признать, и в самом деле более мощным, чем фонарики его спутников.
  - Похоже на то... - задумчиво резюмировал он наконец, жестом приглашая Галейна тоже взглянуть на подземное великолепие.
  Здесь посмотреть уже было на что.
  Конечно, никаких алмазов, бриллиантов, рубинов и сапфиров по стенам здесь, как и в коридоре, не имелось, зато колонны, образованные сталактитами и сталагмитами, выглядели как-то изысканнее, словно были дополнительно обточены неведомым мастером, и, располагаясь здесь в хорошо продуманном изобилии и в самом деле делали это место похожим на какой-нибудь тронный зал. Наверное, в таком зале какие-нибудь гномы или иные пещерные жители могли бы чествовать своих правителей, преподнося им в знак своего расположения всевозможные дары.
  Пол, подошедший к интригующему помещению последним, быстро скользнул по нему лучом своего фонаря и, негромко фыркнув, дернул плечом.
  - Никаких алтарей, постаментов или чего-то подобного...
  - Ты ожидал, что шкатулка с Перчаткой будет ждать тебя на видном месте среди пещеры? - страж реликвии, похоже, не ожидавший от сопровождаемого им человека такой наивности, повернулся к нему, окидывая его долгим взглядом. Голубые глаза насмешливо блеснули в полумраке, и Галейн под их прицелом как-то сразу смутился.
  - Ну, нет... не то, чтобы... Но все-таки мне почему-то кажется, что там, где она есть, какой-нибудь алтарь быть все-таки должен.
  - Интересно, зачем... - пробормотал себе под нос фельдшер, предпочитающий, вопреки Шону, не оглядываться на сомневающегося мужчину и, вздохнув, неуверенно предложил, - Может, все же попытаться обыскать это место?
  На несколько секунд повисло молчание. Полу тратить время на заведомо бесплодные, как ему казалось, поиски, не хотелось; Шон размышлял.
  - Нет... - наконец медленно, не до конца уверенно молвил он, - Нет, не думаю. Цыган прав - здесь Перчатки нет. Не знаю точно, почему, как... но уверен наверняка - когда мы окажемся неподалеку от нее, я это почувствую. В конечном итоге, как страж, я ведь должен иметь какую-то связь с тем, что защищаю?
  
  ***
  - Ты уверен, что нам туда надо? - Кевин, остановившись рядом с Полом в нескольких шагах от все того же проема, который совсем недавно обманным маневром привел их к началу пути, вздохнул, созерцая затылок шедшего на сей раз впереди блондина. Тот несколько недовольно оглянулся через плечо.
  - Нет. Но по этому коридору мы прошли в ту и в другую сторону до конца, и нашли только два тупика.
  - Еще три пещеры... - фельдшер на секунду сжал губы и, чувствуя некоторое смущение, потупился, - Ну, или эти, подземные залы... И один поворот.
  - Пять, - Галейн, бросив быстрый взгляд на первую страницу блокнота, где скрупулезно продолжал изображать план катакомб, скупо улыбнулся, - Их было пять. И каждую из них наш гид благополучно забраковал... А поворот, да, был один. Но ведь и он привел к тупику.
  - И этот поворот тоже может к нему привести! - решительно оборвал своих спутников Шон, хмуро косясь на темный проем в стене, - Но, если Перчатки нет ни в одном из залов, которые мы видели, значит, она должна быть где-то еще. Значит, выбраться отсюда вероятность есть... К тому же, я сильно сомневаюсь, чтобы катакомбы были замурованы. Должен быть вход, нормальный, а не пробитый в отвесной стене стараниями Пола, а значит, и выйти к нему вполне возможно. И значит, мы где-то пропустили поворот или какое-то ответвление... Сейчас смотрите по сторонам внимательнее.
  Пылкая речь стража все-таки возымела на искателей Перчатки надлежащий эффект. Путь по уже однажды разочаровавшему их туннелю на сей раз начался без торопливого рвения, зато был сопровожден вдумчивым изучением.
  И, надо заметить, свои плоды это принесло: стоило пройти несколько шагов, как сам 'гид' обнаружил в правой стене хода небольшой темный проем, немного засыпанный каменной крошкой, но вполне пригодный для использования. Проем этот вел в новый, еще не изведанный путниками туннель, и Галейн поспешил, вырвав еще один лист из блокнота, на всякий случай отметить им новое открытие. После чего изобразил его на своем плане тоненькой черточкой и поспешил за немного ушедшими вперед спутниками.
  Здесь продвигаться было менее приятно. Если до сей поры проходы, выдолбленные в толще скалы, были сделаны на совесть, и представляли собою скорее широкие каменные коридоры, то этот туннель по сравнению с ними казался довольно узким и, к тому же, низким. Последний факт особенно угнетал отличающихся весьма высоким ростом стража Перчатки и 'человека с сапфировым взглядом', которым иногда даже приходилось сгибаться, дабы пройти несколько шагов вперед.
  - У меня уже спина болит, - мрачно пожаловался Галейн, когда они, миновав очередной узкий и низкий лаз, оказались в относительно широком месте, где он, по крайней мере, смог выпрямиться во весь рост, - Может, хотя бы вещи бросим? Потом вернемся, заберем...
  - А где гарантии, что эти, местные, не крадутся за нами по пятам и не растащат вещи? - Хилхэнд, быстро осветив друга фонариком и как-то сразу по выражению его лица поняв глупость своего высказывания, поморщился, - Ну, или, где гарантии, что скала на осыплется на них, пока мы будем гулять по катакомбам?
  Не взирая на то, что эти полные сомнения слова были обращены непосредственно к Полу, откликнулся на них, тем не менее, вовсе не сам мужчина, а их сопровождающий, сам не слишком-то хорошо знающий это место.
  - Нигде, - задумчиво вымолвил он, ни на секунду не останавливаясь и продолжая продвигаться вперед, - Давайте пройдем еще немного и, если найдем какое-то более или менее устойчивое место, сделаем там привал, идет? И, может быть, даже оставим там... Смотрите! - луч фонаря скользнул под одной из стен, выхватывая из окружающей тьмы еще более темное пятно - очередной проход, пролаз куда-то, только еще сильнее предыдущего заваленный камнями и каменной крошкой.
  - Его как будто зацементировать пытались, - буркнул Пол, живо вообразив себе, как придется карабкаться сквозь это отверстие, - Нам туда точно надо?
  Рэдзеро пожал плечами и, подойдя вплотную к лазу, осветил пространство за ним. Кевин, последовавший его примеру, даже немного высунулся в это отверстие; Пол остался сзади.
  Несколько секунд разведчики, столь дальновидно посланные вперед руководителем экспедиции, изучали представшее их вниманию пространство, затем фельдшер нарочито вздохнул и кривовато ухмыльнулся.
  - Нет, туда нам определенно не надо... - задумчиво выговорил он и, переведя взгляд вместе с лучом фонаря на Шона, поинтересовался, - Почему мы не заметили этот проход, когда были в том 'тупике'?
  - Потому, что Пол шел впереди и, обнаружив тупик, пометил его листочком, - отозвался, не скрывая ехидства в голосе, блондин, поворачиваясь к изучающему с самым независимым видом свой план руководителю экспедиции, - Разве мы могли не поверить ему?
  Галейн, который некоторое время назад действительно, приведя своих спутников к, как ему казалось, глухой стене, в категоричной форме провозгласил ее тупиком и, на всякий случай оставив там лист из блокнота, дал команду возвращаться, досадливо вздохнул.
  - Конечно, вините во всем меня... Я, может, и руководитель, но вашей инициативы никто не отменял! И вообще, сколько можно топтаться на одном месте? Вперед! - он мотнул головой и, первым выполняя собственный приказ, направился вперед, гордо выпрямив плечи и приподняв голову. Привело это, правда, лишь к несильному удару лбом об очередной низко спускающийся каменный выступ, но решимости Пола это отнюдь не убавило.
  Молодые люди, еще раз переглянувшись, проводили взглядами решительно продолжившего путь мужчину и, покачав головами, последовали за ним.
  Несколько шагов, проделанные во тьме, прорезаемой лучами фонариков, прошли в безмолвии, окутанные полнейшей тишиной. Даже шума дождя уже не было слышно, что, несомненно, могло быть неплохим знаком - видимо, от пробитого Полом прохода они отошли на довольно приличное расстояние.
  Внезапный шелест невидимых крыльев и мечущиеся в свете фонарей неясные тени, оглушительный, противный писк заставили путников невольно пригнуться. Кевин вскрикнул, Пол резко и шумно втянул воздух, а Шон ограничился тем, что немного попятился. На краткие секунды им показалось, будто тьма, только что рассеиваемая несомым ими светом, плотно обступила и окутала их, странная тьма, полная шорохов, прикосновений кожистых крыльев и даже, кажется, маленьких коготков, а может быть, и зубок.
  Рэдзеро, как и подобает гиду, пришедший в себя первым, тихо чертыхнулся и выразительно сплюнул на каменный пол.
  - Летучие мыши... - не скрывая раздражения прошипел он. Тот факт, что какие-то мелкие создания сумели испугать его, человека сильного и смелого, несколько задевал гордость блондина и, соответственно, был ему неприятен.
  Мрак рассеялся; неожиданные знакомые в ореоле шороха и писка исчезли где-то позади. Галейн, непроизвольно пригнувшийся в момент встречи с ними, выпрямился и, прокашлявшись, поправил воротник, старательно скрывая, насколько ему некомфортно.
  - Я думал, они не водятся в этих широтах... - голос фельдшера, которому, в отличие от спутников, была чужда напрасная бравада, и который не пытался скрыть испытанного страха, дрогнул.
  - По-моему, они водятся везде, - буркнул в ответ предводитель экспедиции и, тяжело вздохнув, осветил дорогу впереди, - Надеюсь, они не оставили там засаду. Во всяком случае, то, что мы их встретили, наверное, свидетельствует о том, что мы забрались уже довольно глубоко.
  - Знать бы еще, хорошо это или плохо, - мрачновато отозвался Шон и, обойдя Хилхэнда, оттер мужчину плечом, - Я пойду впереди. Если устану - ты меня сменишь.
  Пол кивнул и, показывая, что сдается, поднял руки. Спорить он не хотел - странное, но неотвратимо-ясное предчувствие говорило ему, что сменить блондина ему предстоит уже очень скоро.
  Он не ошибся.
  По узкому и низкому коридору им, ко всеобщей радости, оставалось продвигаться еще совсем недолго, и вскоре страж Перчатки Соломона, предводительствующий экспедицию в этот момент, объявил, что видит впереди еще один проход. Поскольку иных ответвлений коридор, казалось, и не имел, Пол и Кевин без возражений последовали за ним.
  Новый ход оказался значительно шире и больше того, по которому они двигались мгновения назад и, как сказал Галейн, вероятно, не был пригоден для обиталища всяких летучих созданий.
  Правда, в какую сторону по нему идти, было совершенно непонятно - коридор простирался в обе стороны, заманивая и привлекая почти ровным полом и высоким потолком, поэтому путешественники на некоторое время остановились, колеблясь в выборе и споря друг с другом.
  Пол уверенно предлагал то одну, то другую сторону; Кевин каждый раз не менее уверенно спорил с ним, доказывая, что противоположная сторона наверняка окажет им гораздо большую пользу. Шон, прислонившийся к стене и скрестивший руки на груди, благоразумно воздерживался от участия в этом споре, покорно ожидая его конца.
  Однако, когда стало понятно, что конца его не видать, а оппоненты распаляются все больше и больше, он решительно отстранился от стены и, подойдя к спорщикам, встал между ними.
  - У меня есть гениальное, но очень простое решение, - говорил молодой человек нарочито спокойно и даже немного холодно, искренне надеясь таким образом остудить собеседников, - Давайте разделимся. Пол, если так уверен в своем решении, пойдет налево, мы же с Кевином - направо.
  - То есть, ты в любом случае уверен, что он прав? - Галейн, возмущенный сверх всякой меры, что проводник, его проводник в этом месте предпочитает отправится не с ним, а с не имеющим отношения к Перчатке Хилхэндом, нахмурился, упирая руки в бока, - Почему тебе не отправится со мной, а Кевин...
  - Один я не пойду! - фельдшер, как-то сразу и очень внезапно вспомнивший, что он вообще-то жутко боится находится под землей, да к тому же и опасается преследования каннибалов, замахал перед собой руками, - Я... я совсем забыл сказать, вообще говоря, у меня клаустрофобия, да к тому же я бы не хотел тут заблудиться... а карта, между прочим, у тебя! - гневный взгляд его уперся в Пола, - Поэтому давайте лучше все пойдем сначала направо, а потом уже...
  - Стоп! - Рэдзеро, вовсе не желающий возрождения спора, решительно вскинул руку в воздух, прерывая оппонентов еще и жестом, - Пол, у тебя есть нарисованная тобой карта, есть блокнот, листами из которого ты можешь помечать дорогу, и ты не опасаешься заблудиться. Поэтому ты отправишься туда, - он решительно указал в левую сторону, - А мы с Кевином пойдем в другую сторону, потому что у него нет ни блокнота, ни карты и я постараюсь их ему заменить.
  На несколько секунд повисло молчание. Идти одному Полу, говоря честно, не хотелось ничуть не меньше, чем Кевину, если не из-за надуманных страхов, то из элементарного желания соблюсти какую-никакую, а технику безопасности путешествия по неизвестным пещерам. Но, с другой стороны, не будучи способен отрицать справедливость пользы разделить труды, изучив за более короткий промежуток времени весь коридор в обе стороны, да и, к тому же, желая оставаться в глазах друзей сильным и смелым человеком, возобновлять спор он позволить себе не мог. Некоторое время здравый рассудок боролся в его душе с гордостью, но, наконец, оказался повержен и уложен на обе лопатки.
  Мужчина решительно приподнял подбородок.
  - Хорошо. В случае чего кричите - думаю, звук здесь разносится неплохо, я услышу и приду на помощь.
  - Договорились, - Шон, который почему-то был уверен, что на помощь первым скорее будет звать сам предводитель, усмехнулся и, поправив на плечах рюкзак, указал фонариком в правую сторону коридора, - Пошли, Кевин. Если ничего не случится - встречаемся на этом же месте. Пол, оставь листочек.
  Галейн тихо фыркнул и, вырвав из блокнота еще один лист, демонстративно положил его прямо посередине каменного прохода. После чего, не желая утруждать и расстраивать себя длительными прощаниями, решительно махнул рукой и направился в выбранную им сторону. Шон и Кевин, следуя его примеру, пошли в противоположном направлении.
  
  ***
  Фельдшер плелся, едва переставляя ноги, периодически спотыкаясь на ровном месте и тихонько вздыхал. Путешествие по острову, начавшееся с прогулки по непроходимым джунглям, продолжившееся уроком скалолазания, едва не окончившимся фатально, и приведшее к долгому и весьма утомительному походу по недрам скалы, наконец доконало его. Усталость, настигшая молодого человека как-то совершенно внезапно, легла ему на плечи безмерным грузом, а при учете и без того несомой им тяжести - сумки Шона - казалась еще тяжелее.
  Шон, некоторое время молча терпевший несчастные вздохи своего спутника, наконец, не выдержал.
  - Если тебе тяжело, можем оставить вещи здесь, заберем на обратном пути.
  - Если бы мы были нормальными путешественниками, - сварливо отозвался Кевин, с видом великого самоотречения продолжая шагать вперед, - Мы бы уже давно устроили какой-нибудь привал, развели бы костер, отдохнули... Но Пол, по-видимому, думает, что другие столь же неутомимы, как и он.
  Рэдзеро сдержал вздох и, напоминая себе, что дурное настроение фельдшера, скорее всего, вновь продиктовано капризами его брата, постарался ответить как можно спокойнее.
  - Можешь остаться здесь с вещами. Я дойду до конца коридора и вернусь, а ты пока отдохнешь.
  Хилхэнд, категорически не желающий оставаться во мраке пещеры наедине с самим собой, рюкзаком и сумкой, нахмурился.
  - Я еще не валюсь с ног, Шон, я вполне способен!.. - он неожиданно примолк и, глубоко вздохнув, медленно провел ладонью по лицу, - Извини. Просто я и в самом деле очень устал - мы ведь не сделали практически ни одной остановки с тех пор, как оказались на этом острове. Да еще и постоянные опасности, и этот непрекращающийся дождь... - он стесненно улыбнулся и неловко пожал плечами, - Не хочу казаться нытиком, но все это очень неприятно.
  Блондин, который, услышав слова извинения из уст спутника даже немного замедлил шаг, удивленно улыбаясь, перевел на него свет фонаря.
  - Ты извинился.
  Кевин недоуменно моргнул.
  - Да, я не люблю срываться на других из-за собственных проблем...
  - По-моему, за все время пути это первый раз, - с улыбкой отозвался Шон и, неожиданно остановившись, вдруг посерьезнел, обводя лучом фонаря пространство вокруг, - Быть может, близость Перчатки влияет на тебя, на Кева... да на всех нас. Здесь, сейчас, я совсем не ощущаю себя тем Шоном, которого называют Диктором и боятся до дрожи. Я чувствую себя тем, кто я есть, - я ощущаю себя стражем Перчатки и все, чего хочу - найти ее и передать Полу... это странно, - он мотнул головой и, продолжая путь, пробормотал, - Я начинаю путаться в том, кто я есть на самом деле.
  Его спутник, с величайшим вниманием выслушавший слова блондина, быстро облизнул губы. Ему и самому порою казалось, что здесь, в этих катакомбах, он словно меняется и каждый шаг, вероятно, приближающий их к цели, изменяет его все больше и больше, хотя понять, к хорошему или плохому ведут эти изменения пока было затруднительно. Но то, что спутники его, вероятно, испытывают сходные чувства, Кевин не подозревал, не мог даже предположить себе, что таковое возможно и, уж конечно, не пытался винить в этих внутренних переменах таинственную реликвию.
  - Наверное, и Пол поэтому стал таким неутомимым... - в раздумье пробормотал он, - Ты - страж Перчатки, а он должен получить ее, вот и не может угомонится, пока ее не достанет... - он вздохнул и ненадолго умолк, прокручивая в голове состоявшийся только что разговор, вспоминая последние слова собеседника. Прошло несколько секунд, измеренных шагами по относительно ровному полу подземного коридора.
  - А кем считает тебя Дрейк? - вопрос сорвался с губ прежде, чем Кевин успел сообразить, что сначала не помешало бы объяснить, чем он вызван. Шон удивленно обернулся через плечо.
  - Удивлен, что ты вдруг вспомнил о нем. Дрейк зовет меня боссом и, наверное, относится ко мне соответственно, хотя я, скажу честно, предлагал ему работать на Треса.
  - Боссом?.. - Хилхэнд ошарашенно покрутил головой и, не заметив, что проход немного заворачивает, едва не врезался в стену, - Не понимаю... Как ты только... Но нет, подожди, ведь когда они пришли тогда, он еще не знал тебя?.. Кажется, еле вспомнил, если только не... он притворялся?
  - Да нет, не притворялся, - молодой человек мягко, как-то задумчиво и даже мечтательно улыбнулся, - Знаешь, Кевин, прозвищем Диктор меня наградили не только за умение рассказать в любом месте и в любое время занимательную историю на абсолютно любую тему, да и Трес ценит меня отнюдь не только за это. И даже не за то, что иногда я помогаю ему избавиться от неугодных личностей, - он остановился и, повернувшись к собеседнику, усмехнулся, - Главным образом он ценит меня за умение привлекать на его сторону новых сторонников. Когда мы ехали в участок, Ракли весьма опрометчиво посадил своего помощника вместе со мной в кузов, велел ему следить за мной. Дрейк же - молодой, наивный парень, и в самом деле не так давно начавший работать в органах, - оказался до чрезвычайности заинтригован моей персоной. Убедить его в том, что работа на Треса куда как выгоднее, чем работа в государственных структурах, было нетрудно... - Шон неожиданно решительно скинул с плеч тяжелый рюкзак и аккуратно поставил его на пол. Кевин, несколько пришибленный столь откровенным и искренним рассказом, продолжил стоять, хлопая глазами и напрочь забывая про оттягивающую плечо сумку самого блондина.
  - Но я... Ты же говорил, тебя так прозвал Гилберт!
  - Изначально это сделал именно он, - не стал спорить Диктор, - В школе действительно произошла довольно забавная история, когда я половину урока долго и убедительно объяснял мистеру Джеррису, что домашнее задание не выполнил по очень важным и труднообъяснимым причинам. Он слушал, а потом... - парень ухмыльнулся и легко пожал наконец освободившимися плечами, - Поставил мне 'отлично'. И сказал, что меня, вне всякого сомнения, ждет карьера диктора. Гилберту это показалось забавным, вот он и стал в шутку так называть меня, ну, а потом прозвище как-то прижилось, - он внезапно помрачнел и медленно потянул носом воздух, поворачиваясь лицом к темнеющему впереди коридору, - Я... когда случилось так, что я впервые убил человека, его дружки в ужасе спросили, кто я. А я был молод, напуган случившимся не меньше их, и не захотел открывать своего имени, сказал, что я Диктор... Так и повелось, - при последних словах в голосе молодого человека проскользнули грустноватые нотки и он, решительно отгоняя неприятные воспоминания, тряхнул головой, - Но довольно об этом. Мне кажется, я снова слышу шум воды... и, что еще более странно - ощущаю ее запах.
  Все откровения, факты, неизвестные прежде, но вдруг открывшиеся ему сейчас, как-то сразу вымело из головы. Фельдшер насторожился, напрягся и, как-то бездумно, очень медленно сам спуская с плеча мешающую ему тяжесть, зашарил фонариком по стенам, пытаясь и боясь опять увидеть пробитое Галейном отверстие.
  - Ты думаешь, мы снова вернулись обратно?..
  - Не знаю... - Шон неуверенно сделал несколько шагов вперед, скользя лучом фонаря по потолку и стенам коридора, - Вроде место не похоже на то, да и звук какой-то другой... - он повернулся спиной вперед, изучая пространство позади, обращая теперь внимание вниз, явно для того, чтобы удостовериться, что листочка из блокнота нигде здесь нет и шагнул назад, - Если судить по нему, я бы скорее сказал, что это... ах!.. - вскрик разнесся эхом под высокими сводами потолка; луч фонаря судорожно метнулся вверх и неожиданно исчез. Мгновением спустя слуха остолбеневшего на мгновение Кевина коснулся всплеск воды, в которую определенно упало что-то тяжелое, и парень, не в силах более стоять на месте, испуганно метнулся вперед.
  - Шон!
  - Осторожнее! - голос блондина прозвучал откровенно взволнованно, донесся как будто бы откуда-то снизу, возможно, не слишком далеко, но... Фельдшер торопливо зашарил фонариком по полу.
  Случившееся прояснилось в мгновение ока.
  Рэдзеро, увлекшись разговорами о звуке воды, забывший о вероятных опасностях, изучая стены вокруг себя, не уделил должного внимания полу и не заметил находящегося в нескольких шагах от него невысокого обрыва, расщелины, по дну которой неслась довольно бурная подземная река. Повернувшись же спиной вперед, он опрометчиво отступил и, не сумев удержаться от неожиданности на краю обрыва, соскользнул прямо в реку.
  Сейчас же, кое-как цепляясь за каменистый берег, отчаянно сопротивляясь увлекающему его куда-то под скалу течению, он едва держался, в любой момент могущий сорваться.
  Все мысли из головы исчезли, все вокруг смазалось и отступило куда-то далеко-далеко назад. Остался только острый край камня, за который отчаянно цеплялся гибнущий у него на глазах человек, человек, который не более часа назад спас его собственную жизнь, и он сам, худощавый, довольно слабый физически фельдшер, который не мог позволить ему умереть.
  Кевин упал на колени на краю обрыва и, перехватив фонарь в левую руку, протянул правую Шону. Шансы на то, что ему хватит сил вытащить из воды парня по весу явно превосходящего его самого, были ничтожны, но поступить иначе он не мог.
  - Держись!
  Рэдзеро, пальцы которого, рассеченные об острый край камня и испачканные собственной кровью, непрестанно скользили по чуть влажной от воды поверхности, едва заметно покачал головой.
  - Ты не удержишь меня, тебе не хватит сил.
  Кевин нахмурился.
  - Хватай руку!
  - Я стяну тебя, Кевин! - Шон, хмурясь сам, отчаянно напряг мускулы, пытаясь хоть немного приподняться на берег. Пальцы срывались и скользили, жить ему оставалось считанные минуты и парень, сознавая это, не хотел становится причиной еще чьей-то гибели.
  - Я тяжелее, ты...
  - ЖИВО!! - возглас разнесся под потолком оказавшегося столь коварным коридора многократно усилившим его эхом, и блондин замолчал. Умирать ему не хотелось.
  Он глубоко вздохнул и, чувствуя, как пальцы соскальзывают с камня, как вода уносит его в смертельную глубину, последним усилием рванулся вперед, хватаясь за руку фельдшера.
  Тот вцепился в запястье друга мертвой хваткой и изо всех сил потянул его на себя.
  Шон помогал как мог, подтягиваясь второй рукой, хватаясь за скользкие камни и пытаясь нащупать ногами опору.
  Сил не хватало. В какой-то момент Кевин почувствовал, что предсказание блондина начинает сбываться - он явно тянул его за собой, вниз, в страшную бездну... Парень решительно отшвырнул куда-то себе за спину фонарь и, наплевав на окружившую его кромешную тьму, действуя исключительно наощупь, вцепился в запястье Шона уже обеими руками.
  Борьба продолжалась. Еще несколько бесконечно долгих секунд Кевин изо всех сил тянул своего спасителя наверх, пытаясь спасти на сей раз его самого, тянул, ощущая, что еще несколько мгновений - и он сам, совершенно обессилев, соскользнет вниз, тянул, понимая, что в немалой степени рискует жизнью сам.
  И вдруг, в ту самую секунду, когда отчаяние накрыло его с головой, когда дыхание перехватывало от усилий и на то, чтобы попытаться позвать на помощь Пола, его бы уже не хватило, когда, казалось, все это путешествие, вся жизнь - и его и Шона - должна была закончиться здесь, он ощутил, что спасаемый немного продвинулся вперед, очевидно, несколько высвобождаясь из смертельных объятий подземной реки.
  Силы как будто утроились; Кевин потянул еще, еще и еще сильнее и, чувствуя, как душу его переполняет бешеный восторг, ощутил, что Шон потихоньку выкарабкивается на берег.
  Рэдзеро, пребольно ударившийся коленом, наконец сумевший нащупать ногой опору, уже сам цепляясь за руку своего спасителя и другой, обдирая пальцы еще больше, хватаясь за каждый камень, подтянулся еще раз, вкладывая в это действие всю свою немалую силу, и с неимоверным облегчением почувствовал, что покидает свою жидкую могилу, вновь восставая к жизни.
  Через несколько минут он, взобравшись при помощи не желающего его отпускать Кевина по невысокому скосу, упал спиной на каменный пол и громко, с неимоверным облегчением выдохнул.
  - Черт возьми... - дыхание молодого человека все еще прерывалось, однако, в голосе чувствовалась уверенность, - Да... благословенны же воды Ганга, ничего не скажешь.
  Фельдшер, сидящий рядом со своим спасенным другом и спутником по-турецки, нахмурился, непонимающе глядя на него, едва различимого во мраке. На его взгляд, для шуток момент был выбран неудачно.
  - Причем здесь воды Ганга? Мы же, кажется, не в Индии.
  Шон повернулся на бок и, приподнявшись на локте, безмятежно улыбнулся.
  - Дурацкая привычка. Я всегда говорю так, когда плаваю, умываюсь или даже пью... Слышал, что, если благословлять воду, не будешь болеть. Когда слышал об этом, еще не знал о сапфире, вот и привык все время говорить так, - он глубоко вздохнул, явно наслаждаясь тем, что вообще способен делать это и задумчиво продекламировал, - Он жизнями людскими играет филигранно, Даря благословение священным водам Ганга...
  Кевин, который, услышав что-то новое о сапфире, попытался напрячься, насторожиться, но вдруг ощутил, что после пережитого делать это не в силах, слабо улыбнулся.
  - А дальше?
  Рэдзеро пожал плечами и, легко вскочив на ноги, огляделся в поисках отброшенного фельдшером фонарика.
  - Дальше я не придумал. Я по натуре не лирик, Кевин, я скорее оратор... а, вот он, - необходимый предмет обнаружился совсем неподалеку, и блондин, взяв его, с явным удовольствием осветил собеседника. Тот невольно зажмурился от яркого света, машинально заслоняясь от него рукой.
  - Да уж, то, что язык у тебя подвешен как надо, я уже успел убедиться. Что ты говорил о сапфире? То есть, я знаю, что он открывает шкатулку, где лежит Перчатка, но причем тут воды Ганга и отсутствие заболеваний?
  - А, ты же не знаешь, - Шон перевел свет фонаря на собственные ободранные пальцы, рассматривая их, - Сапфир обладает многими полезными свойствами. Он открывает шкатулку, он направляет стража и его действия таким образом, чтобы привести его к нужному человеку, но он же и лечит своего носителя, помогает исцелить физические раны. Ты заметил, как быстро у меня затянулась рана от пули? Если бы не швы, о которых я забыл, она прошла бы, наверное, еще раньше... Кевин, - блондин неожиданно шагнул вперед и, присев на корточки рядом со все еще сидящем на полу по-турецки фельдшером, осветил его фонарем, сам как-то серьезнея, - Ты спас меня. Не он, а ты... - он внимательно глянул на собеседника и тот как-то сразу понял, какой 'он' подразумевается в данной ситуации, - Зная, кто я и на что я способен, зная, что я отнял жизнь этой Лоры Блейк, ты все-таки меня спас. Почему?
  - Ты отнимаешь жизни, а я их спасаю, - Кевин стесненно улыбнулся, чуть заметно пожимая плечами, - Тем более, что мою жизнь ты за сегодня тоже спас и не единожды... А что до Блейк, то, быть может, твой поступок спасет в будущем еще много жизней, какие могла бы отнять она. Конечно, вряд ли я когда-нибудь забуду то, что увидел тогда... - парня передернуло и он, сглотнув, усилием воли выбросил из мыслей виденную некоторое время назад в больнице картину, - Но и то, что рассказал Гилберт, вряд ли изгладится из памяти. Тебе бы я, быть может, и не поверил, если бы ты сказал мне тоже самое, но ему верю. Я знаю его давно, может, не так давно, как ты, но все-таки достаточно, чтобы понять - он честный человек, не станет лгать, и... Шон, - фельдшер, сам как-то посерьезнев, в упор взглянул на собеседника, - Ты мне правда, действительно, глубоко симпатичен, как человек. Я был бы счастлив, если бы мог назвать тебя своим другом, но... - он сжал губы и покачал головой, - Я не могу, я не представляю, как можно смириться с тем, что ты делаешь. Как я могу пожимать тебе руку, зная, что, быть может, несколько минут назад эта рука сжимала нож, рассекший кому-то горло? Как Гилберт мирится с этим, я не понимаю...
  - Я тоже, - Шон вновь выпрямился и, отойдя к своей сумке, опустился возле нее на одно колено, - И до сих пор не могу до конца понять, почему именно я, такой, как я, должен был стать стражем Перчатки. Но одно могу сказать точно, Кевин - называть меня другом после этой поездки ты имеешь право куда как большее, чем тот, кто был моим боссом, - он отвернулся от собеседника, принимаясь искать что-то среди вещей.
  Кевин содрогнулся. В словах собеседника не было ничего особенного, ничего, что могло бы вызвать такую реакцию, но фельдшеру почему-то вдруг стало холодно. Не особенно понимая, что происходит, да и, откровенно, вообще не задумываясь о причинах этого, он обхватил себя руками и непроизвольно съежился, пытаясь согреться. Голова противно заныла; перед глазами все поплыло. Луч фонаря, фигура Шона, склонившегося над вещами, стены пещеры, тонущие в полумраке - все это смешивалось в сплошной водоворот, расплывалось и исчезало, пока окончательно не утонуло во тьме.
  Он вскинул голову и, медленно, с невероятным наслаждением, расправил плечи, глубоко вдыхая пропитанный запахом воды воздух подземного коридора. Затем склонил голову налево, потом направо, вперед и назад, разминая шею и, потерев ее рукой, широко улыбнулся.
  - Значит... - он глянул на потолок, а затем, вновь немного склоняя голову набок, искоса глянул на занятого поисками чего-то блондина, - Был боссом?
  - Был, - последовал абсолютно спокойный, даже хладнокровный ответ, - Но более им не является, - Шон, наконец обнаружив разыскиваемый им фонарь взамен выпавшего из его рук во время падения, проверил его работоспособность и столь же размеренно, даже немного равнодушно, прибавил, - Здравствуй, Кев. Давно не виделись, - с этими словами он неспешно оглянулся через плечо на собеседника и широко, обжигающе-остро, как умел только он, улыбнулся.
  Кев, которому наконец, впервые за все время путешествия, впервые с того дня, когда он велел Полу известить Кевина о сущности его альтер-эго, удалось потеснить брата, ухмыльнулся в ответ.
  - С Чикаго, - спокойно кивнул он, - С того самого мига, когда ты солгал мне, стоя возле дома с кариатидами.
  - Разве я тебе лгал? - Рэдзеро, кажущийся удивленным вполне искренне, приподнял брови, неспешно поворачиваясь к бывшему патрону, - В чем же?
  - Во всем, - Кев поднялся на ноги и медленно прошелся от одной стены коридора до другой, - Не сказал мне, кто ты такой. Солгал о перстне, о сапфире. Забыл сообщить, кто такой Дикс, сказать, что он проживает в том самом доме, возле которого мы беседовали. Мне продолжить этот список или ты начнешь оправдываться?
  Шон, вопреки собеседнику, похоже, отнюдь не намеревающийся вставать, уселся на полу пещеры поудобнее, скрещивая ноги. По губам его расплылась насмешливая, тонкая и очень опасная улыбка.
  - Осторожнее, Трес, ты играешь с огнем. Или ты не слышал моих слов о том, что боссом я тебя более не считаю? Даже если ты и прав, мои оправдания слушать следует не тебе.
  Кев остановился возле стены и, скользнув по ней кончиками пальцев, медленно перевел взгляд на бывшего подчиненного.
  - Значит, ты и в самом деле решил предать меня, Диктор? Любопытно. Вот только, знаешь, что, мой друг, никогда не следует забываться, - рука молодого человека неожиданно скользнула за пояс штанов, и мгновением спустя свет фонаря блеснул на металлическом дуле небольшого пистолета. Трес нарочито медленно, неспешно приблизился к обманувшему его доверие парню и, присев напротив него на корточки, легонько покачал пистолет в опущенной руке.
  - Ты ведь не можешь убить меня, Рэдзеро, не так ли? - по губам преступника скользнула легкая, мягкая и безмерно ядовитая улыбка, - Ты понимаешь, что, убив меня, убьешь и моего брата, однако... - он на миг замер, приоткрыв рот, будто размышляя, затем криво ухмыльнулся, - Тебе будет жаль его. Ты назвал Кевина своим другом, ты спас ему жизнь и был спасен им, ты не захочешь причинить мальчику вред. А вот я тебя убить могу, - он опять склонил голову набок, с интересом вглядываясь в абсолютно хладнокровного собеседника, - Что скажешь, страж? Если я убью тебя, сможет ли Галейн достать Перчатку? Или, быть может, в этом случае ее сможет забрать тот, кто первым найдет ее?
  Шон широко, насмешливо улыбнулся. Он не боялся босса, не опасался его угроз и, даже более, - видя сейчас его таким, каким увидел когда-то давно при первой встрече, видя его настоящего, опасного, жестокого и неукротимого, он был даже рад этому. Близость Перчатки и в самом деле пробуждала в людях их истинную суть, а это могло означать лишь одно - поиски реликвии были уже почти завершены.
  - Я привел его сюда... - он задумчиво протянул руку и, пользуясь тем, что Кев находился довольно близко к нему, провел пальцами по дулу пистолета, - И на этом моя миссия завершена. Перчатка должна принадлежать ему, Трес, и она будет принадлежать ему. Чтобы ты не сделал... Хотя, конечно, это довольно забавно - один брат меня спасает, а другой угрожает убить, и при этом оба брата находятся в одном и том же теле. Я бы даже рассмеялся, если бы не опасался потревожить покой летучих мышей.
  Трес отдернул руку с пистолетом и, выразительно щелкнув взводимым курком, неожиданно вскочил на ноги, отходя на несколько шагов.
  - Тебя спас не он, а я. Без моей помощи Кевин бы не сумел тебя вытащить, ты стянул бы его! А я не хотел умирать.
  - Значит, ты спасал не меня, - Диктор чуть сузил глаза, пристально следя за движениями собеседника, - И даже не его. Ты спасал себя, Кев, как обычно, думал только о себе. Зачем ты явился сейчас? Не мог дотерпеть до конца путешествия?
  - Подождать, пока Галейн получит Перчатку и положит конец всем моим надеждам? - Трес криво улыбнулся и, закусив губу, неожиданно сунул пистолет обратно за пояс штанов, упираясь одной рукой в стену и глядя прямо перед собой полубезумным горящим взором. В изумрудных глазах его пылал какой-то бешенный, пугающий огонь.
  - Возможно, это наш последний разговор с тобой, Шон, - слова звучали отрывисто; Кев, вне всякого сомнения, нервничал, - Но тебе не жаль меня. Ведь так? - он позволил себе слабую улыбку и быстрый грустный взгляд на бывшего подчиненного, - Конечно, не жаль... Ты будешь только рад избавить от меня мир. Ты ведь чертовски благороден, караешь преступников, не убиваешь невиновных, не пьешь, не куришь - просто образец добродетели! Должно быть еще и на каком-нибудь музыкальном инструменте играешь, я прав?
  Блондин обезоруживающе улыбнулся. То, что босс немного не в себе, для него было очевидно, то, что он находится на грани срыва - тем более, однако, как вести себя сейчас с ним, парень представлял себе слабо, посему предпочитал пока что уходить с линии атаки.
  - Мне не нужны стимуляторы, чтобы наслаждаться жизнью, в этом ты прав. Для счастья довольно лишь глотка чистой воды, да свежего воздуха, не более того. Что же до музыкальных инструментов... увы, нет, на это мой талант не распространяется. А ты, видимо, решил напоследок узнать меня чуть лучше, чем знал прежде?
  - Да... - Трес неожиданно скрипнул ногтями по стене и, сжав зубы, втянул расширившимися ноздрями воздух, - Хочу узнать ответ на один вопрос... - он рывком повернулся к собеседнику и вновь немного надвинулся на него, - Почему он, Шон? Почему ты так уверен, что Перчатка должна принадлежать именно ему, ему, а не мне? Из-за его глаз? Или из-за того, что в его крови закодирован...
  - Стоп, - Шон медленно поднялся на ноги и, уже совершенно не опасаясь атаки со стороны бывшего босса, выпрямился, окидывая его несколько насмешливым взглядом, - Это не один вопрос, Кев. Однако... Сегодня я поразительно добр, прямо как в тот день, когда познакомился с Ракли и Дрейком, - он хмыкнул и, невольно подражая Галейну, сунул руки в мокрые после вынужденного купания в реке, карманы, - В его крови нет никакого кода, Трес... Точнее, что-то там, безусловно, имеется, но, чем бы оно ни было, к Перчатке отношения это не имеет. Чтобы открыть шкатулку нужна кровь того, кому предначертано сделать это и сапфир с руки стража. Что же до моей уверенности... - по губам молодого человека медленно расплылась острая, очень жесткая улыбка, - То и здесь ты просчитался... босс. Я не уверен ни в чем, по сию пору не знаю, он это или же мое предположение всего лишь ошибка. К Перчатке я веду вас обоих, двоих претендентов, и когда мы найдем ее... все решится. Только тогда станет окончательно ясно, предназначена ли она кому-нибудь из вас, или же вы оба ее недостойны. Только, увы... на сделанный мною выбор это не окажет никакого влияния. Прости, что забыл оставить тебе заявление об увольнении, однако, устно я тебя об этом уже известил.
  Повисло молчание. Кев, несколько сраженный такой пылкой и пространной речью, не находился, что сказать, торопливо придумывал, на какие слова из всех, прозвучавших только что, реагировать и как делать это. Шон, полагавший, что все, что мог, он уже сказал, хладнокровно ожидал дальнейшего развития событий.
  Наконец, Трес мотнул головой и немного привалился к стене. Губы его скривила злая, жестокая, насмешливая и язвительная улыбка.
  - Значит, ты решил служить другому... боссу, - последнее слово в его устах прозвучало как ругательство, - Ну, что ж, служи. Только запомни одно, Диктор, - чтобы ни случилось, как бы все не повернулось, когда мы ее найдем, ни при каких обстоятельствах я не позволю... - он не договорил. По лицу, по телу молодого человека прошла судорога, в глазах мелькнул внезапный, испугавший даже самого блондина, ужас и он начал медленно сползать вдоль стены, стискивая руками виски. Пальцы его дрожали, грудь часто вздымалась, с губ срывалось хриплое, прерывистое дыхание.
  Еще несколько секунд - и на пол пещеры медленно опустился уже Кевин Хилхэнд, явственно испуганный, мало что понимающий фельдшер, несколько минут назад столь самоотверженно бросившийся спасать жизнь человеку, рискуя при этом погибнуть сам.
  Удерживать контроль над телом длительное время брат его больше не мог.
  
  ***
  - Но зачем? - Кевин, пока еще продолжающий сидеть на полу, сделал несколько глотков воды из бутылки, протянутой ему Шоном и недоуменно покрутил головой, - Зачем ему было... появляться сейчас? Мы ведь даже еще не нашли Перчатку, мы толком и не знаем, где она, зачем ему было говорить с тобой именно сейчас?
  Рэдзеро, только что вкратце уведомивший фельдшера о той занимательной беседе, что несколько минут назад состоялась у него с его братом, негромко вздохнул, прислоняясь плечом к стене и скрещивая на груди руки. Садиться вновь на не самый теплый каменный пол он желания не испытывал.
  - Я думаю, дело скорее в том, что он устал пребывать в бездействии. Посуди сам - ведь он не давал о себе знать еще с Чикаго, с того самого дня, когда Пол узнал, кем он тебе приходится на самом деле! Хотелось хоть ненадолго вновь ощутить, что самостоятельно дышишь, почувствовать, что можешь двигаться сам, а не по чьей-то указке... Его можно понять. Хотя сам он сказал, что хотел только узнать, почему я полагаю, что Перчатка должна принадлежать Полу, а не ему.
  Хилхэнд, как раз делающий очередной глоток, поперхнулся от неожиданности и, закашлявшись, протянул бутылку с водой собеседнику, кое-как приподнимаясь на немного дрожащих ногах.
  - И что... как ты ему объяснил это?
  Рэдзеро равнодушно пожал плечами.
  - Никак. Сказал, что сам до сих пор уверен не до конца, поэтому и веду к Перчатке и его и Цыгана. Когда найдем ее, все окончательно или подтвердится... - он на мгновение сжал губы, - Или нет. Я не думаю, что наше путешествие может оказаться напрасным, чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что она должна принадлежать именно Полу, но, знаешь... Я ведь все-таки человек, а людям свойственно заблуждаться. Думаю, нам стоит вернуться к условленному месту, - он вздохнул и, сунув бутылку с водой обратно в сумку, решительно взвалил себе на плечи оставленный не так давно рюкзак Кевина. Затем мимолетно улыбнулся и, бросив взгляд в сторону реки, едва не ставшей его могилой, демонстративно повернулся к ней спиной.
  - Я не испытываю желания и дольше оставаться здесь, тем более, что сомневаюсь, чтобы Перчатка находилась где-то в этих водах.
  - Я, пожалуй, тоже, - буркнул в ответ Хилхэнд, поднимая с пола сумку спасенного им человека и закидывая ее на плечо, - Ты не говорил раньше, что сомневаешься. Пол знает?
  - Нет, - блондин, на всякий случай осветив пол впереди, уверенно зашагал в обратную сторону, - Я не хочу, чтобы в его душе зародились сомнения, к тому же... - он задумчиво покусал губу, затем медленно продолжил, - Близость Перчатки действительно влияет на всех нас. Я чувствую себя скорее стражем, чем убийцей Диктором, Пол ощущает невероятный прилив энергии, помогающей ему искать ее, ты снова стал добрым, спокойным Кевином, справедливым и хорошим человеком, таким, каким я увидел тебя впервые на пороге своей бывшей квартиры, а Кев... - он негромко вздохнул, с неохотой сознаваясь, - Кев стал тем самым Тресом, каким я узнал его когда-то, тем Тресом, чье имя пугает даже закоренелых преступников и пугает ничуть не меньше, чем мое. Он сказал мне, что если я не рискну причинять ему вред, опасаясь навредить тебе, то он убить меня вполне способен, и на прощание недвусмысленно дал понять, что не сдастся и попытается в любом случае отобрать Перчатку у Пола. Но все это меня скорее радует. Если проявилась его истинная натура, значит, Перчатка и в самом деле уже близко, мы уже почти у цели...
  Кевин тихонько вздохнул.
  - Ты так легко говоришь о его истинной натуре, а я... я до сих пор не могу понять, как он стал таким, - он быстро глянул на собеседника и, виновато улыбнувшись, прибавил, - Я не могу понять и как ты стал таким, Шон. Общаюсь с тобой и просто... не могу понять.
  - Как я стал тем, кто я есть? - Рэдзеро ощутимо помрачнел и, опустив голову, принялся с преувеличенным вниманием изучать путь под своими ногами, - Не думал, что тебе это интересно. Впрочем... если ты говорил с Энни, ты должен что-то знать обо мне. Наверное, знаешь, что мать меня бросила вскоре после рождения, а отца я никогда и не знал. Должен знать, что меня воспитала и вырастила бабушка, которой я за это безмерно признателен, и которую очень сильно люблю. И, быть может, должен знать даже немного больше... Ладно, - он неожиданно остановился и глубоко вздохнул, - Хорошо. Я расскажу, но с одним условием - ты не должен считать, что я пытаюсь оправдаться. Потому что это не так, потому что я прекрасно понимаю, что мои поступки не могут быть оправданы, но... В конечном итоге, ты сам об этом спросил.
  Хилхэнд на миг задержал взгляд на несколько похолодевших, кажущихся в полумраке пещеры стальными, голубых глазах и непроизвольно сглотнул. Живое воображение мигом нарисовало ему маленького мальчика с ножом в руке, и слышать подтверждение таким фантазиям парню не хотелось.
  Шон, вероятно, убедившись, что собеседник готов услышать ответ на вопрос, который был, в сущности, задан и озвучен им самим, резко кивнул и продолжил путь, не прекращая внимательно изучать пол, явственно опасаясь вновь куда-нибудь упасть.
  - Итак, меня воспитывала бабушка. Мою мать во дворе осуждали, говорили, что ребенка она родила неизвестно от кого, а значит, ребенок этот априори не может вырасти хорошим человеком. Были ли они правы, нет ли... судить не мне. Но факт остается фактом - свои мысли, свои сомнения, свою неприязнь ко мне они передали и своим детям, велели тем держаться подальше от меня. Я был довольно одиноким ребенком, и во дворе, и позже в школе, ибо ходили в нее все те же дети, с которыми я уже был знаком. Когда в моей жизни появился Гилберт, переведенный сюда из другой школы, я не мог поверить своему счастью. О таком друге я мечтал, наверное, всю жизнь, ждал его, надеялся, и вот... - Рэдзеро задумчиво улыбнулся и слегка покачал головой, - Не стану отрицать, я не был таким уж идеальным ребенком, а подростком стал еще хуже. Встретив Гилберта, я начал тянуть его на свою сторону, провоцировал его на разные хулиганства, как-то раз мы даже влезли с ним в какой-то магазин! Мы не хотели ничего красть, нам казалось просто забавным побывать там после закрытия, но, увы... прибывшие на звук сигнализации сотрудники полиции, схватившие нас, почему-то не поверили этим словам. С этого все и началось. Нас отправили в участок, позвонили родителям, сообщили обо всем. Отец Гилберта, как я узнал только недавно, сказал моей бабушке, что не желает, чтобы его сын продолжал общаться с ее внуком и, видимо, не уверенный в том, что она сумеет прекратить нашу дружбу, перевел его в другую школу прямо в конце учебного года. Тогда я этого не знал. Я был подростком, озлобленным, глупым и одиноким, я не понимал, почему никто не хочет со мной общаться, не понимал, почему даже лучший друг - мой единственный друг! - оставил меня. Я стал искать приключений на свою голову, слышал от окружающих о том, какой я плохой и старался стать еще хуже. Должен признаться, свою первую плохую компанию я основал сам. Вернее, попытался сделать это. Как уже говорил, я был очень молод, юн, а те, кем я пытался командовать были значительно старше меня. Некоторым из них мои притязания не понравились, со мной решили разобраться раз и навсегда. Я шел из школы, когда увидел одного из моей 'банды', как я называл их, и двух его дружков. Со мной говорили в довольно категоричной, грубой форме - сообщили, что такой сопляк, как я, не имеет права командовать такими, как они, как он! Потому что он гораздо сильнее, старше и потому, что он сейчас перережет мне горло за проявленное неуважение. Мне стало страшно. В то время я уже занимался спортом, ходил на занятия по борьбе, но вполне отдавал себе отчет, что справится с тремя взрослыми мужиками я не способен. В общем... Тот, кто негодовал больше всех, тот, кто был в моей 'банде', выхватил нож и бросился на меня. Дружки не вмешивались, они перекрывали выход из переулка, где мы с ним столкнулись. Потом они сказали мне, что этот... человек не хотел убивать меня, хотел только оставить какой-нибудь выразительный, очень памятный шрам, чтобы поставить меня на место. Но я этого не знал. Я видел, что бежать мне некуда, я видел нож в руке взрослого, сильного мужчины, который несся на меня с огромной скоростью и понимал, что выбор у меня невелик - или сдаться и умереть без боя, или попытаться доказать свое право командовать такими, как он. Напоминаю - я был подростком, я был зол на весь белый свет и мысль о том, чтобы сдаться, даже не пришла мне в голову. Плохо помню саму драку, честно. Я как-то вывернулся из-под первой атаки, ударил сам, попал, видимо, по очень чувствительному месту, потому что он совершенно взбесился, а потом... Не знаю, как мне удалось выбить нож из его руки и почему я схватил его сам. Наверное, я надеялся, что, увидев у меня оружие, он отступит, но он был слишком уверен в себе. Он попытался меня скрутить, кричал, что сломает мне шею, а я, выворачиваясь, неожиданно для себя полоснул его острием ножа по горлу. Помню, что он странно всхлипнул, обмяк, а потом кулем повалился на землю. Помню кровь на своих руках и перепуганные лица его дружков. У меня в голове мутилось, я почти ничего не соображал, кроме того, что только что убил человека, отнял чью-то жизнь. Мне никогда раньше и никогда позже не было так страшно. Клянусь, я не сомневался, что дружки его мне этого не простят, что сейчас и я окажусь на земле с перерезанным горлом, но я ошибся. Они были в ужасе, не меньшем, чем я сам, подбирать тело товарища не стали и только испуганно спросили, кто же я такой, что справился с ним. Я не знал, что ответить, я никому из тех, кем пытался командовать, не называл имени, хотел, чтобы меня знали только как босса. В голову пришло прозвище, данное мне моим единственным другом, и я, с трудом находя в себе силы, гордо сказал: 'Я - Диктор'. Они, вероятно, передали это другим, - Шон обезоруживающе улыбнулся и чуть отвел свободную от фонаря руку в сторону, - Бабушке я все рассказал, она, по мере сил, меня утешила, успокоила и привела в чувство, но сделанного, конечно, было не исправить. Меня стали бояться, а я не разубеждал их в этом. Я узнал позже, что убитый мною сам за свою жизнь отправил на тот свет немало людей, и утешился этим. Поклялся, что если и придется убивать, то невиновных трогать я не буду, и эту клятву держу. И держать ее мне теперь помогает сапфир.
  - Исповедь убийцы... - фельдшер обалдело покрутил головой. Картинка, нарисованная его воображением, несколько изменилась, теперь нож сжимал не маленький мальчик, а юноша, но лучше от этого казаться не стала. Рэдзеро хмыкнул.
  - Сарказм?
  - В некотором роде, - Кевин пару раз кашлянул, пытаясь отогнать очень ярко представленные им картины, - Слушай, Шон... я давно хотел спросить тебя кое о чем, ты напомнил мне об этом, вспомнив Энни. Когда ты звонил в 'Скорую', ты представился как Джон. Но после, общаясь со мной, называл себя Джеком, я... ложь была настолько очевидна, что я тогда еще был искренне изумлен ею.
  Блондин, сам отвлеченный от невеселых воспоминаний, чуть приоткрыл рот, недоверчиво освещая собеседника фонариком.
  - Так тебе все-таки передали информацию о вызове? Ах ты, лжец, я-то думал, ты и не узнаешь об этом... Джон - очень распространенное имя, к тому же, как мне кажется, немного созвучно с 'Шон'. Когда я увидел, что мне предоставляется шанс назваться каким-то другим, менее подозрительным именем, решил, что могу стать Джеком, тем более, что с фамилией вместе это имя звучало неплохо.
  - Да уж, Джек Кирас... - фельдшер хмыкнул и, покачав головой, задумчиво вздохнул, - Я спрашивал о тебе в домоуправлении. Конечно, тебя-Джека там не нашлось... Ты там вообще прописан?
  - Уже нет, - Шон неожиданно остановился, делая знак спутнику последовать его примеру и прислушался, - Ты слышишь?
  Хилхэнд, сам вынужденно выскальзывая из воспоминаний, нахмурился, вслушиваясь. Где-то впереди, из тьмы, не разгоняемой лучами фонариков, слышались громкие, быстрые шаги. В какой-то миг Кевину даже почудилось, что он различает чье-то тяжелое дыхание, и сердце его невольно екнуло. В голове закружились самые разнообразные, невероятные догадки и предположения, одна страшнее другой.
  - Кто-то... бежит? - неуверенно осведомился он у спутника, и тот легко кивнул. На тонких губах его отразилась совершенно спокойная, немного насмешливая улыбка.
  - Думаю, это Пол. И, если он так торопится, должно быть, нашел что-то важное...
  - Ребята! - задыхающийся, взволнованный голос Галейна, неожиданным и очень громким эхом разнесшийся под сводами коридора, перебил его. Где-то впереди замелькал луч скачущего в руках бегущего человека фонаря и вскоре, встретившись с лучами других фонарей, четко обозначил фигуру приближающегося мужчины.
  - Ребята!.. - Пол, задыхаясь от быстрого бега, тормознул, едва не врезавшись в Кевина и, прижав руку к груди, с трудом переводя дыхание, попытался объяснить причину своего внезапного и стремительного появления, - Вы... вы не поверите... что я... я... - взгляд его, вместе с лучом фонаря скользнул по мокрому почти до шеи Шону, перебрался к несколько бледноватому и явственно пребывающему в не очень спокойном состоянии фельдшеру, и мужчина, с трудом сделав глубокий вдох, нахмурился, - Что случилось? Вы... какие-то странные, что произошло?
  Блондин слегка дернул плечом и, на несколько мгновений сжав губы, спокойно улыбнулся.
  - Ничего особенного, сущие мелочи. Кевин спас мне жизнь, я немного поболтал с его братом, и только что поведал о том, как впервые убил человека.
  - Так, ну, о том, как ты впервые убил, я знаю, ты рассказывал... - Галейн тряхнул головой и, сдвинув брови еще сильнее, недоверчиво глянул на Кевина, затем опять вглядываясь в Шона, - Поболтал с братом?.. Кев дал о себе знать? Опять, сейчас???
  - Да, Пол, - Хилхэнд слегка махнул в сторону нового собеседника фонарем, отвечая на его изумление довольно отвлеченно и невнимательно, - Мне в этот момент показалось, что я потерял сознание. Так ты всем рассказываешь о том, как... ну... да? - взгляд его при этих словах был обращен к Рэдзеро, и тот, как-то сразу поняв, что имеет в виду фельдшер, и кому адресует свой загадочный вопрос, чуть заметно поморщился.
  - Я не хочу, чтобы мои друзья питали на мой счет какие-то иллюзии, Кевин. Хотя твой брат об этом не знает... не знал до этого времени, и это не взирая на то, что я никогда не считал его боссом, всегда воспринимал скорее как друга.
  - Эй! - Галейн, совершенно недовольный тем, как легкомысленно его спутники относятся ко всему случившемуся, как и тем, что по сию пору толком не знает, что же, собственно, произошло, решительно щелкнул пальцами, - Очень рад слышать ваши задушевные разговоры, но, быть может, выкроите минутку, чтобы объяснить мне в чем дело?
  Молодые люди, столь внезапно объявленные задушевными собеседниками, переглянулись, безмолвно передавая друг другу право ответа на вопросы приятеля. После нескольких секунд взаимного молчания, когда оба ждали, что заговорит другой, Кевин со вздохом начал сознаваться в пережитых приключениях.
  - Там, дальше, - он указал рукой в сторону, откуда несколькими минутами ранее они с Шоном пришли, - Есть поворот, за ним, почти сразу - подземная река. Шон не заметил, оступился и упал в нее...
  - А Кевин меня вытащил, - перебил блондин, - Что ты рисуешь?
  Галейн, и в самом деле довольно внезапно схватившийся за свой блокнот и, кое-как удерживая его, карандаш и фонарь, выводящий там какие-то линии, удивленно поднял взгляд.
  - Пытаюсь изобразить карту катакомб, наношу на нее путь, пройденный вами. Отвлекает, что ли? Кевин вытащил тебя, а откуда взялся его брат?
  - Оттуда же, откуда и всегда, - Рэдзеро, судя по всему, не слишком настроенный на еще один пространный рассказ, быстро глянул на Кевина, затем опять переводя взгляд на Цыгана, - Пол, честное слово, к поискам Перчатки отношения это не имеет. Поэтому мы тебе все расскажем, но немного позже, хотя бы после того, как ты, наконец, объяснишь, во что мы не должны поверить.
  Галейн, успешно сбитый со всех своих мыслей вновь открывшимися ему фактами, уже наполовину забывший, с какой новостью так спешил навстречу друзьям, пару раз непонимающе моргнул, напряженно соображая, что собеседник имеет в виду. Несколько секунд он отчаянно перебирал в сознании все, что было сказано за время короткой беседы и, наконец, добравшись в воспоминаниях до ее начала, с облегчением кивнул.
  - А, ну да. Вы не поверите, что я нашел! - мужчина широко и весело улыбнулся и, отведя в сторону руку с блокнотом, легко сообщил, не желая держать интригу, - Я нашел выход. Настоящий выход из этих катакомб, с мокрыми от дождя деревьями у входа!
  Кевин, искренне изумленный и даже отчасти пораженный этим известием, медленно перевел взгляд на Шона, уверенный в том, что встретит и его удивленный взор. Однако, Рэдзеро по какой-то одному ему известной и понятной причине не сводил глаз с блокнота в руках Галейна, с изображенной на первом его листе карты, посему недоумение спутника благополучно оставил безо всякого внимания.
  - Выход у входа... - пробормотал фельдшер и, слегка тряхнув головой, нахмурился, - Надо же. Честно говоря, я вообще сомневался, что отсюда можно выйти нормальным, человеческим способом. Боялся, что обратно придется опять карабкаться по скале...
  - Ты его зарисовал? - блондин, хмурясь, сделал шаг вперед и выразительно кивнул на сжимаемый собеседником блокнот, - Выход, я имею в виду?
  На несколько мгновений повисло молчание. Кевин, до сей поры стоявший рядом с Шоном, как-то невольно переступил так, чтобы находиться теперь поближе к Полу и вместе с ним удивляться словам и поведению стража Перчатки.
  Галейн моргнул.
  - Ну... да, - моргнул еще раз и, нахмурившись сам, осветил свой весьма извилистый и витиеватый план фонариком, - Вот он. Шон, что...
  - Я готов поклясться, что видел прежде такое изображение! - парень, не держа долее интригу, одним движением выхватил у собеседника блокнот и сам осветил изображенную Полом карту, недоверчиво качая головой, - Да... не может быть... Это же соломонов узел! - заметив, что друзьям его эти слова ничего не объясняют, он досадливо вздохнул, - Соломонова петля, соломонов узел - это одна из техник вязания крючком.
  Спутники блондина переглянулись. Известие о том, что Диктор, столь искусно и филигранно обрывающий чужие жизни, разбирается в таком мирном занятии, как вязание, оказалось для них громом средь ясного неба.
  - Ты... - Пол кашлянул, недоверчиво поворачивая голову вбок и вглядываясь в молодого человека искоса, - Ты вяжешь?..
  - Никогда бы не подумал... - Кевин пару раз обалдело хлопнул глазами.
  Шон, в свой черед абсолютно не ожидавший подобных обвинений, окинул их долгим, весьма скептичным и очень недовольным взглядом.
  - Очень смешно, - бросил он, вновь обращая взгляд к карте, - Вяжет моя бабушка, я видел схемы. Соломоновы петли ей долго не удавалось освоить, когда же удалось, она была так рада, что пыталась объяснить технику их вязания и мне...
  Груз изумления исчез; объяснение было исчерпывающим. Пол и Кевин, совершенно синхронно выдохнув, переглянулись еще раз и, мысленно оправдав своего спутника, предпочли уделить внимание делам насущным.
  - И что же нам это дает? - Галейн, сделав шаг ближе к стражу, вгляделся в блокнот в его руках, - Петля и петля, итак понятно, что дорога была весьма извилиста.
  - Нам это дает хотя бы то, - Шон медленно провел пальцем по одной из линий на карте, - Что твой 'выход' определенно является входом. Отсюда все должно начинаться, я думаю... Почему ты отметил это место крестом?
  Мужчина небрежно пожал плечами. С его точки зрения, ничего особенного в такой пометке не было.
  - Просто, чтобы как-то отметить. Что тебя смущает?
  Кевин, который, вероятно, после пережитых совместно приключений, начал несколько лучше понимать ход мыслей Рэдзеро, приблизился сам, в свою очередь склоняясь над планом пути.
  - На картах сокровищ крестиком обозначают место нахождения клада... - медленно, довольно неуверенно вымолвил он, однако, встретившись взглядом с блондином, понял, что прав. Последний резко кивнул, возвращая блокнот его законному владельцу.
  - Не могу ничего обещать, - честно вымолвил он, - Сомневаюсь, чтобы Перчатка валялась где-то у входа в катакомбы, но, в любом случае, поиски лучше продолжить оттуда. А Пол по пути расскажет нам более подробно, что он там обнаружил.
  - А вы мне расскажете, что произошло у вас, - с некоторым недовольством отозвался Галейн, - Не люблю долго оставаться в неведении.
  
  ***
  Шли быстро. Мысль о том, что столь долго разыскиваемая, столь желанная реликвия, едва не стоившая жизни как минимум двоим из их небольшого отряда, возможно, находится уже в двух шагах от них, придавала путешественникам сил. Пол, окрыленный надеждой, летел впереди, повествуя о том, что их ждет возле входа-выхода, через плечо.
  Из сумбурного его рассказа следовало, что коридор, по которому они продвигались сейчас, завершался еще одним подземным залом, пещерой, в дальнем конце которой он неожиданно для себя заметил ветви деревьев. Когда же подошел ближе и различил еще и шум дождя, а потом выглянул наружу, раздвинув густую листву, и вовсе удостоверился, что находится возле хорошо замаскированного стараниями самой природы прохода в катакомбы, начинающиеся с той самой пещеры, где он находился в этот миг.
  Шон, услышав последние слова своего протеже, медленно и очень глубоко вздохнул. Сердце его сжалось в предвкушении окончания долгого пути, в предвкушении окончания его забот, исполнения предназначения.
  - Она должна быть в пещере... - тихо, еле различимо пробормотал он, но услышан, конечно, не был.
  Кевин, немного отстающий от своих более быстроногих и сильных спутников, был полностью поглощен мыслями о том, что ждет их впереди, о том, что осталось позади, о брате, о его желании жить и его намерении не упускать возможность спастись, о идущем рядом блондине, о рассказанной им истории, о том, что этот самый блондин работал на его брата и даже, казалось, был предан ему, но теперь сам торопится вперед, чтобы помочь совсем другому человеку. Мысли скакали с одного на другое, не задерживаясь особенно ни на чем конкретном. Фельдшер что-то сопоставлял, делал какие-то смутные выводы, считал шаги, волновался и беспокоился о том, что будет и, конечно, совершенно не был предрасположен внимать словам своих спутников.
  Смутно он уловил, что Шон в довольно сжатом виде пересказывает происшедшие возле подземной реки события, мельком услышал удивленные и немного возмущенные слова Пола, пеняющего стражу за проявленную неосторожность... И, неожиданно опять вспомнив рассказанную последним историю, вдруг уцепился за маленькое несоответствие, уже некоторое время как подспудно царапающее его сознание.
  - Послушай...
  Рэдзеро, явственно не ожидавший проявления признаков жизни со стороны фельдшера, удивленно глянул на него через плечо. Пол, тоже услышавший непонятно кому адресованное обращение, даже немного притормозил, тоже оглядываясь.
  Кевин, несколько смущенный столь пристальным вниманием, стесненно улыбнулся.
  - Я просто подумал... Вспомнил, вернее. Ты говорил, что когда основывал эту свою 'банду', хотел командовать ими, быть их главарем, желал, чтобы все знали тебя исключительно как босса, так?
  Шон непонимающе кивнул, и Хилхэнд, воодушевленный этим, продолжил.
  - Но ведь после ты подчинялся Ке... Тресу! Звал боссом другого человека и тебя это, кажется, не слишком смущало...
  Блондин широко, совершенно очаровательно улыбнулся. Улыбка вспыхнула в полутьме коридора яркой, острой молнией.
  - Ты забыл двустишие, которое я продекламировал тебе?
  Кевин, хмурясь, задумчиво повел головой из стороны в сторону, пожал плечами.
  - Он жизнями людскими... - озарение неожиданно снизошло на него, и молодой человек даже немного подался вперед, - Так ты играл??
  - Играл, - последовал совершенно хладнокровный ответ, - Я всегда играю. Жизнь, как известно, это сцена театра, люди на ней всего лишь актеры. У каждого есть роль, каждый изображает то, что, как ему кажется, должен изобразить... Моя роль - страж Перчатки Соломона, человек, который должен привести к ней другого, того, кому она предназначена. Человек, который должен быть сильным, ловким, изворотливым и хитрым, человек, о чьей истинной природе никто не должен знать. Человек, который должен сам написать свой сценарий и нарисовать путь, который приведет его к цели. Я играю людьми, Кевин, играю людскими жизнями, переставляю их, как фигурки на шахматной доске, только для того, чтобы некоторые из этих фигур дошли до конца, попали в 'дамки'. Ты думаешь, я просто так выбрал своим отличительным знаком фишку казино? Казино - место для игр, фишка - символ игры. Я играю с судьбой по-крупному, ставлю все и всегда выигрываю, - улыбка Рэдзеро стала откровенно опасной, и фельдшер, который несколько секунд назад подался вперед, на сей раз отшатнулся.
  - Ты... ты страшный человек, Шон Рэдзеро... - сорвался с его губ сдавленный шепот, - С таким отношением к жизни, обладая такой силой... Никогда еще не был так счастлив, что ты нам больше не противник.
  Блондин ухмыльнулся и неожиданно весело подмигнул испуганному собеседнику.
  - Твой брат когда-то сказал то же самое, характеризуя меня, - спокойно произнес он и, неожиданно посерьезнев, прибавил шагу, устремляясь вперед и обгоняя несколько пришибленного такой откровенной речью Галейна.
  Спустя несколько мгновений его шаги гулко разнеслись под сводами новой, темной и загадочной пещеры, той самой, что недавно была обнаружена самим Полом.
  Страж сделал несколько шагов и остановился, замер, поднимая взгляд к потолку и медленно втягивая воздух. Лицо его было бледно, в глазах горело чуть ли не фанатичное пламя. Голос, когда он заговорил, прозвучал хрипло.
  - Она здесь.
  Слова, такие тихие, сказанные обычным человеком, раскатились под сводами слабыми раскатами грома, пронизали воздух пещеры как молния, как будто разорвали саму скалу на части. Впечатлительному фельдшеру на мгновение даже послышался треск разбитых камней, грохот камнепада.
  Пол, менее подверженный подобным фантазиям, взволнованно шагнул вперед.
  - Где?..
  Шон мотнул головой и, оглядываясь, зашарил фонариком по стенам.
  - Не знаю. Но она, вне всякого сомнения, находится здесь, в этой пещере. Нужно только найти...
  - Когда я нашел пещеру, я огляделся, хотя, конечно, довольно бегло... - Галейн медленно приблизился к замершему неподалеку от входа в коридор стражу, - Ты говорил, она не валяется на полу, значит, спрятана где-то? В стене?..
  - Где угодно, - блондин, продолжающий изучать столь долго разыскиваемое помещение пока что лишь взглядом, едва заметно сузил глаза, - Я чувствую... весь воздух здесь как будто пропитан ею, ее присутствием, я ощущаю... Но где именно, в стене, в полу или, быть может, в потолке, понять весьма затруднительно.
  - Пещера большая... - Кевин, подошедший к стражу Перчатки следом за Полом, окинул взглядом пространство вокруг и тихонько вздохнул, - Думаю, стоит начать поиски. Они, видимо, могут затянуться...
  Рэдзеро кивнул, еще раз оглядывая пещеру.
  - Не спорю. И полагаю, что в ее пределах мы можем позволить себе разделиться. Будем искать со всех сторон сразу.
  Предложение было принято единодушно, и путешественники, стремясь побыстрее обнаружить тот самый 'клад', что отметил на плане Галейн, разошлись по углам большого подземного зала.
  Разговоры прекратились. Все путешественники, включая даже Кевина, который, впрочем, небезосновательно полагал, что его подталкивает к этому брат, с энтузиазмом принялись осматривать пещеру, нажимать на каждый выступ скалы, отодвигать каждый камешек и заглядывать в каждую щель.
  Так прошло не меньше двадцати минут.
  Наконец, Пол, успевший обшарить свою часть пещеры уже дважды, и так ничего и не нашедший, тяжело вздохнул и решительно направился к ее центру, освещая фонариком своих друзей.
  - Что мы ищем? Какой-то потайной рычаг или кнопку? Или, быть может, я наступлю куда-то, свалюсь в пропасть, а вам в руки выскочит шкатулка?
  - Последнее маловероятно, - Шон, усмехнувшись, покачал головой и, безнадежно дернув какой-то выступ, взъерошил собственные волосы, - Да, жаль, карты пещеры нигде нет - ни у тебя в крови, ни на серьге, ни даже в легенде.
  Цыган недовольно дернул самого себя за серьгу и, что-то пробурчав, шагнул вперед, освещая потолок над собою. И в ту же секунду болезненно охнул, с силой врезавшись коленом во что-то твердое.
  - Еще и камни эти повсюду... О, - он осветил то, обо что стукнулся, фонариком и воодушевленно улыбнулся, - А вот и алтарь!
  Спутники его, покамест пребывающие на своих местах, не спешащие приближаться к предводителю экспедиции, одновременно оглянулись, направляя лучи своих фонарей на обнаруженный Галейном предмет. Последним оказался огромный каменный валун весьма причудливой формы, пожалуй, при должной доле воображения и в самом деле могущий сойти за алтарь.
  - Больше похоже на сундук, - Кевин, хмыкнув, отвернулся и, склонившись, заглянул в какую-то щель, наглядно продолжая заниматься важными делами. Шон, ничего не говоря, хмурился, созерцая валун.
  Пол, быстро глянув на блондина, опять посмотрел на камень перед собой, и перевел взгляд на продолжающего поиски фельдшера. Странная, невероятная догадка, почти подозрение, как молнией пронзило его.
  - Что ты сказал?.. - медленно проговорил он, не сводя взгляда с действительно смутно напоминающего сундук каменного алтаря.
  Хилхэнд пожал плечами и, передвинув какой-то камень, со вздохом выпрямился, оборачиваясь к спрашивающему.
  - Я сказал, что твой алтарь скорее похож на... - догадка Пола внезапно окатила и его; парень замер, недоверчиво и ошарашенно переводя взгляд вместе с лучом фонаря с одного из своих спутников на другого.
  Шон, оставив бесплодные поиски, медленно приблизился к каменному сундуку и неуверенно скользнул пальцами по верхней его части.
  - Она не может валяться на полу... - пробормотал он, - Должна быть спрятана...
  Кевин, едва не споткнувшись, поспешил к друзьям.
  - Значит... значит, ты... вы думаете?..
  - Шкатулка в сундуке - вполне логично, - Галейн сжал губы, изучая взглядом то, что принял поначалу за алтарь, - Как достать ее - вполне непонятно.
  - Так и вижу картину - три идиота пытаются вручную разделить пополам камень... - Хилхэнд вздохнул и, сжав губы, покачал головой. Судя по всему, в версию с сундуком из камня он все-таки не верил.
  - Полагаю, нам троим хватило бы сил не только, чтобы открыть его, но и чтобы сдвинуть с места, - отозвался Рэдзеро и, похлопав ладонью по каменной крышке, неожиданно присел рядом с камнем на корточки, пристально изучая его под светом фонаря, - Но я думаю, что Пол все-таки прав - шкатулка должна быть внутри. Просто потому, что ничем другим объяснить довольно красноречивую трещину дюймах в пяти от верха я не могу.
  Пол и Кевин, как подкошенные, почти рухнули на пол пещеры, напряженно вглядываясь в камень, рассматривая ту самую, упомянутую стражем Перчатки трещину.
  Трещина оказалась на месте, именно там, где говорил Шон, который, к слову, еще и продемонстрировал ее друзьям, но проблемы это не решало.
  Сундук по-прежнему оставался закрытым, шкатулка, вероятно, спрятанная в нем, оставалась недосягаемой.
  - Спрятана на самом виду, но ее не достать... - Галейн вскочил на ноги, едва не упал, забыв про тяжелый рюкзак на плечах, и недовольно, как-то совершенно по-детски, топнул, - Превосходно! Ты уверен, что то, что скрывает Перчатку сможет сдвинуть человек или даже трое?
  - А как же то, что откроют кровь и сапфир? - Кевин, тоже поднявшийся на ноги, перевел взгляд с одного собеседника на другого, - Может быть...
  - Да подождите вы! - Рэдзеро, сам решительно встав и, в отличие от Пола, даже не пошатнувшись, не взирая на тяжелый рюкзак, раздраженно толкнул тяжелую каменную крышку одной рукой, - Мы же еще не... - скрежет со стороны сундука прервал его; молодой человек, забыв договорить начатую фразу, приоткрыв рот, недоверчиво опустил взгляд. Крышка, сплошная каменная плита, которую, как полагал Галейн, трудно было бы сдвинуть с места и трем мужчинам, подалась от легкого, слабого толчка стража, и немного сдвинулась в сторону, приоткрывая темную щелку - нутро сундука.
  Блондин ошарашенно перевел взгляд на собственную руку, сжал ее в кулак, затем разжал и, помотав головой, оглянулся на не менее ошарашенных друзей. Что сказать, он не знал.
  - Как... - Хилхэнд, поперхнувшийся на полуслове, закашлялся, молча указывая пальцем на Шона, затем на приоткрывшийся сундук. Пол же, не тратя слов, шагнул ближе к своему личному проводнику и, схватив его за руку, внимательно оглядел ее. Затем отпустил и, негромко вздохнув, пожал плечами.
  - Сапфир?
  - Я толкнул левой рукой... - хрипло отозвался Шон и, глубоко вздохнув, снова повернулся к сундуку, медленно и неуверенно касаясь его ладонью вновь. На сей раз, надавливая, он приложил ощутимо больше силы, вероятно, именно поэтому крышка подалась сильнее, медленно отползая в сторону и открывая темное пространство внутри каменного ящика.
  Страж невольно отступил на шаг, потрясенно созерцая результат собственных усилий и изредка переводя взгляд с него на собственную руку.
  - Вот это да... - Кевин, наконец обретший дар речи, медленно повел головой из стороны в сторону, затем так же медленно кивнул, - Вот теперь я начинаю понимать, зачем нам нужен страж Перчатки...
  - Вы думаете... - Рэдзеро быстро обернулся, переводя растерянный взгляд с Кевина на Пола и обратно и неуверенно улыбаясь, - Не-ет... Нет, по-моему, это просто крышка была слабо закреплена, поэтому мне и...
  - Шон, - Галейн слегка вздохнул и мягко улыбнулся, жестом прерывая собеседника, - Когда я споткнулся, я ударился о нее коленом. Если бы она была плохо закреплена, она съехала бы уже от этого удара, но она честно и верно дождалась тебя. Ты же сам говорил - ты сильнее меня, и сильнее намного, ты и доказал мне это однажды!
  - И ты говорил, что страж должен быть сильным... - вставил фельдшер, чуть улыбаясь, - Это твоя заслуга, Шон. Ни я, ни Пол, думаю, не сумели бы открыть сундук, да и, в конечном итоге... Вряд ли обязанность стража - просто привести сюда. Если ты должен передать Перчатку в руки Полу, значит, и шкатулку должен достать именно ты.
  - Хорошо, - Рэдзеро опять медленно обернулся к сундуку и, осветив его фонарем, чуть дрогнувшим голосом добавил, - Ладно. Если я... должен достать ее сам... Хорошо, - он сглотнул, немного подаваясь вперед. Галейн, пристально следящий за каждым движением друга и спутника, понимающе и очень быстро улыбнулся.
  - Нервничаешь? - в голосе мужчины прозвучало что-то, не дающее даже повода для сомнений в том, что Пол и сам нервничает, причем довольно сильно. Шон кивнул.
  - Нервничаю. Я шел к этому всю свою сознательную жизнь и не могу поверить, что сейчас моя цель будет достигнута, а предназначение выполнено...
  - Ты мне говоришь? - Цыган хмыкнул и, изо всех сил стараясь делать вид величайшей уверенности, скрестил заметно дрожащие руки на груди, едва не уронив фонарик, - Я мечтал об этом с тех пор, как узнал, и теперь...
  - Да будет вам! - Хилхэнд, волнующийся едва ли не больше прочих, переступил с ноги на ногу, - Может быть, это вообще обманка, может быть, сундук пуст, а шкатулка где-то в другом... Хотя бы загляни в него, ну же!
  Рэдзеро бросил на него быстрый, очень серьезный взгляд через плечо и едва заметно опустил подбородок. А затем, не говоря более ни слова, резко шагнул вперед и, оказавшись вплотную к каменному тайнику, осветил фонариком его нутро.
  - Что ж... - он медленно потянул воздух, не то выдерживая драматическую паузу, не то просто набираясь решимости что-то сказать или сделать и неожиданно решительно наклонился, что-то беря со дна сундука, - Во всяком случае, это не обманка.
  Пол и Кевин, напрягшись, вытянулись по струнке, силясь разглядеть таинственный предмет в руке стража. Последний же, будто специально скрывая его, сильно дунул, определенно очищая найденное от вековой пыли, и лишь затем, немного избавив его от нее, нарочито неспешно повернулся, немного вытягивая вперед левую руку.
  Спутники его торопливо осветили находку, немного подаваясь вперед. Лучи их фонарей, скрестившись, особенно ярко выхватили из мрака прекрасную, изысканно-изящную, кажущуюся хрупкой, старинную серебряную шкатулку. По крышке ее, как и по самому корпусу то тут, то там были прихотливо разбросаны небольшие ярко-синие точки - драгоценные сапфиры, похоже, родственники того, что украшал палец Шона. Чуть ниже крышки темнело причудливой, необычной формы отверстия - замочная скважина, к которой подходил лишь один ключ.
  - Все-таки это все правда... - Кевин, до последней секунды сохранявший в душе каплю неверия, сомнения в реальности конечной цели их путешествия, наконец убедившись воочию, потрясенно приоткрыл рот. Таких красивых, таких изысканных без вычурности вещей ему еще не доводилось видеть, и один только вид шкатулки уже повергал молодого фельдшера в величайшее восхищение и восторг.
  - Она... - голос Галейна зазвучал хрипло; губы его задрожали, - Она ведь... не пуста, правда?.. Перчатка... она там... в-внутри?..
  - Да, - страж, ощущающий себя тем лучше, чем дольше держал в руке свое воплощенное предназначение, широко улыбнулся, - Она здесь. Возьми, - он протянул шкатулку мужчине, который, выронив от неожиданности фонарь, потянулся к ней трясущимися от волнения пальцами, - Она по праву принадлежит тебе.
  - Нет! - резкий возглас, выкрик, внезапно сорвавшийся с губ Кевина, нарушил всю торжественность момента. Фельдшер, дрожа, как в лихорадке, резким движением прижал ладонь ко лбу и, тяжело дыша, замотал головой.
  - Не... не слушайте меня... - теперь уже он не кричал, а шептал и шепот его был хриплым, - Продолжай...
  - Бери! - Рэдзеро, прекрасно понимающий, что происходит сейчас с их общим другом, решительно пихнул шкатулку, драгоценную реликвию, хранящую предмет еще более ценный, в руки тому, кому она должна была принадлежать. Пол, стиснув свою прекрасную надежду и прижав ее к груди, взволнованно глянул на Кевина.
  - Видимо, Тресу не по душе мое решение... - Шон поспешно скинул рюкзак с плеч, дабы он не был более помехой и немного шагнул вперед, заслоняя собой Галейна.
  - Как ты догадлив! - голос Кевина, принадлежащий, вне всякого сомнения, не ему, звучал резко, грубо, и своим звучанием, казалось, причинял молодому человеку боль, - Отдай ее... нет! - Хилхэнд уронил сумку блондина, бывшую по сию пору у него на плече и стиснул обеими руками виски, падая на колени, - Не... не надо слушать... делайте...
  - Ты все равно не сможешь владеть ею, Трес, - Рэдзеро, не сводя обеспокоенного взгляда с фельдшера, бросил быстрый взгляд на заслоняемого им мужчину, - Она должна принадлежать ему, она предназначена ему!
  - Ты говорил... не уверен! Лжец! - сорвалось с губ Кевина, и он со стоном согнулся пополам, закрывая лицо руками и отчаянно пытаясь побороть свою худшую сторону, удержать ее в узде.
  Шон, хмурясь, немного повернулся к Полу, краем глаза глядя на него и не прекращая внимательно следить за несчастным фельдшером.
  - Ее нужно открыть, - голос стража прозвучал тихо, но от этого не менее уверенно, - И чем скорее, тем лучше.
  Ответить Пол не успел. Кевин, согнувшийся в три погибели на полу пещеры, вдруг дернулся и издал странный звук - нечто среднее между плачем и смехом. Затем повторил его, и еще, и еще раз, и чем дальше, тем больше этот звук становился схож со смехом, совершенно безумным, ненормальным хохотом. Он медленно выпрямился на полу и, продолжая хохотать, запрокинул голову.
  Рэдзеро, единственный из всех троих сохранивший в руках фонарь, осветив лицо парня, почувствовал, как сжалось сердце. Глаза его сверкали ярким, пронзительным, но темным изумрудным цветом.
  - Открыть... - хрипло повторил Кев и, выхватив из-за пояса пистолет, вскочил на ноги. Чуть пошатнулся, очень явственно борясь с отчаянно сопротивляющимся братом и, прижав ладонь к виску, тряхнул головой.
  - Я знаю, как ее открыть, - совершенно ненормально улыбаясь, зашептал он, - Твоя кровь! - дуло пистолета обратилось к Галейну и тут же немного сдвинулось, - И твой сапфир! - он вновь тряхнул головой и, пошатнувшись, зашипел, - Открывайте! Живо! Она будет моей, моей и только моей, откройте... откройте ее для меня! Ах!.. - в темно-зеленых глазах словно сверкнула искра света, заливающая собою радужку. Кевин, в эти мгновения, впервые за всю свою жизнь, слышащий слова брата, как никогда прежде четко ощущающий его присутствие, на несколько секунд сумел взять верх.
  Рука его, сжимающая пистолет, дрогнула, медленно опускаясь; молодой человек попытался бросить оружие, но пальцы его отказались разжиматься. На лице отразилась гримаса ужаса.
  Что сказать или сделать, он не знал.
  Пол, уставший находиться позади, вполне уверенный, что и сам может постоять за себя, следуя примеру своих спутников и соратников, медленно снял рюкзак, небрежно бросая его на пол пещеры. А затем, чувствуя себя более не обремененным ничем, кроме драгоценной шкатулки, крепко сжимая ее, шагнул вперед, занимая место по левую руку от Рэдзеро.
  - Кровь или сапфир - что сначала? - спрашивал он негромко, сам пристально следя за Кевином, который, судя по всему, получил небольшую передышку. Очевидно, брат его, потратив немалое количество сил на то, чтобы вырваться на свободу, сейчас отдыхал, набираясь духу для следующего рывка. Сам фельдшер был бледен как смерть, казался каким-то пришибленным и мелко-мелко дрожал.
  - И то, и другое, - отстраненно отозвался Шон и, сунув руку в карман штанов, совершенно неожиданно извлек из него складной нож, - Наденешь перстень... потом испачкаешь сапфир в крови, и...
  - Я слышал его, - Кевин, несколько секунд рассматривавший тонущий в полумраке пол под своими ногами, неожиданно поднял голову, - Брата... слышал, когда он говорил, я... - он перевел взгляд с одного собеседника на другого и неожиданно зажмурился, - Простите. Я понимаю, это, наверное, не так важно... Но я впервые слышал его. Чувствовал... Чувствую прямо сейчас! - он прижал ладонь к груди и, распахнув глаза, взволнованно покачал головой, - Мой брат...
  Рэдзеро едва заметно вздохнул и ободряюще улыбнулся.
  - Кевин, я... - он быстро глянул на Пола и исправился, - Мы все понимаем.
  - Ты слышишь его? - Галейн, немного повернув голову вбок, подозрительно всмотрелся в друга, - Я думал... он знает, что ты делаешь, но ты...
  - Так всегда и было! - Кевин взволнованно прошел два шага вперед, затем вновь возвращаясь на свое место, - Я никогда не знал, не чувствовал его, никогда не слышал его голоса... Но сейчас... - он неожиданно вновь прижал руку к груди, и в глазах его отразился страх, - А вдруг это... потому, что у него уже не хватает сил, вдруг он... он...
  - Так! - Шон решительно шагнул вперед, резко вскидывая руку в останавливающем жесте, - Кевин, возьми себя в руки. Если бы твоему брату не доставало сил, ты бы, как минимум, смог бы разжать пальцы, чтобы выпустить из них пистолет, - он быстро улыбнулся, взглядом указывая на действительно по сию пору сжимаемое молодым человеком оружие, - Я понимаю, мы понимаем тебя, клянусь! И все-таки думаю, что сначала нам следует решить вопрос с Перчаткой, а потом уже с Кевом... я... - он вдруг замер, глядя на собственную, все еще воздетую руку. Перстень на ней, отвечая на взгляд хозяина, тускло сверкнул, и последний, неожиданно испугавшись чего-то, вновь шатнулся назад. Глаза его расширились, лицо залила растерянность.
  - Шон?.. - Галейн, доселе следивший в большей степени за Кевином, в любую секунду могущим стать Тресом, перевел взгляд на блондина и нахмурился. Растерянность на лице стража, человека, должного бы знать и понимать во всем происходящем больше прочих, его откровенно пугала.
  - Мне... мне придется снять его... - Шон медленно перевел взор на обращающегося к нему мужчину и чуть нахмурился, - И отдать тебе, я... - он вновь глянул на перстень, едва заметно качая головой, - Я никогда не снимал его. С тех самых пор, как бабушка дала его мне, я не снимал его! Он защищал меня от болезней, от бед, отгонял их, я... только сейчас понял...
  - Шон! - мужчина, сам внезапно занервничавший, схватил друга за плечо и, дернув, повернул его к себе, заглядывая ему в лицо, - Я верну его тебе. Обещаю, как только мы... закончим со всем этим, я отдам тебе перстень, не волнуйся так. А то я сам начинаю волноваться, - при этих словах он честно попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то жалкой.
  Фельдшер, слушающий разговор краем уха, опять опустил взгляд. Рука его, держащая пистолет, сжалась сильнее; мелкая дрожь, сотрясавшая тело, усилилась.
  - Я не об этом, - блондин чуть дернул уголком губ, пытаясь улыбнуться в ответ, - Он отгонял от меня беды и болезни, но кто знает, как далеко он их отогнал? Что, если... я сниму его и все эти напасти разом...
  - Слабак, - оборвавший его слабый, дрожащий, но крепнущий с каждым мгновением все больше и больше голос, вдруг сам прервался сдавленным стоном. Кевин схватился рукой за ткань собственной одежды на груди, стискивая ее и дернулся вперед, словно бы его тошнило.
  - Не можешь... расстаться с безделушкой?.. - голос, явно не принадлежащий самому фельдшеру, больше напоминал шипение; светлые глаза стремительно темнели. Парня трясло, как в лихорадке, на ногах он стоял с явным трудом, но и упасть какая-то неведомая сила ему не позволяла.
  - Слюнтяй! - теперь уже это напоминало рык, бешенство дикого зверя, - Ведь не был таким прежде... Что, нравится служить новому боссу?! - изумрудно-зеленые глаза вспыхнули опасным пламенем и все еще дрожащая рука, сжимающая пистолет, снова поднялась. Дуло оружия теперь смотрело точно на Рэдзеро.
  - Трусишь, а, Диктор? - Кев медленно, прерывисто втянул воздух и, заморгав, мотнул головой, будто отгоняя какой-то морок, наваждение, пытаясь справиться с тем, что мешало ему четко видеть собеседника, - Снимай перстень! Живо, живо! Я велел вам открыть ее, открыть шкатулку, достать Перчатку, для меня! Или, может, тебе нужна помощь?
  Пол, которого слова Треса задевали гораздо сильнее, чем того, кому они были адресованы, нахмурился, немного выступая вперед и теперь уже сам заслоняя Шона собой. Обид, наносимых его друзьям, мужчина не терпел, даже если эти самые друзья обижаться как будто и не собирались.
  - Кев... - начал, было, он, однако, собеседник не стал его слушать. Пистолет плясал в его руке, прицелиться точно было затруднительно, поэтому парень, силясь успокоить, унять дрожь, вцепился в оружие и второй рукой. Затем резко мотнул его дулом, как бы отгоняя стоящего напротив него Цыгана в сторону.
  - Отойди! Еще секунда - и я отстрелю ему палец, а потом заставлю тебя надеть это чертово кольцо!
  - Хватит, - Шон, который до сей поры выслушивал все оскорбления и претензии в свой адрес с совершенным безразличием, не пытаясь даже ничего сказать, неожиданно нахмурился, решительно вступая в разговор, - Угомонись, Трес. Стрелять ты никогда не умел, а учитывая, как у тебя дрожат руки... - он ухмыльнулся и, красноречиво покачав головой, перевел взгляд на замершего рядом Галейна, - Однако, он прав. Прелюдия слишком затянулась, пора переходить к основной части драмы... - голубые глаза неожиданно ожесточились. Рэдзеро, не пытаясь более тянуть время, не стараясь еще больше отодвинуть срок наступления неизбежного, резким, уверенным движением сорвал с пальца перстень.
  На несколько секунд все замерло. Пол, широко распахнув глаза, напряженно наблюдал за другом и спутником, за стражем Перчатки, вновь и вновь убеждаясь в правдивости его слов и искренности намерений. Кев, приоткрыв рот и тяжело дыша, немного опустил пистолет, весь подаваясь вперед, всматриваясь в тускло поблескивающий сапфир, венчающий кольцо в руках Рэдзеро. Глаза его лихорадочно блестели. Где-то в глубине самой сущности преступника, в его душе, Кевин, в эти минуты способный видеть его глазами и слышать его ушами, прекратил бороться, ошарашенно созерцая происходящее.
  Шон медленно втянул воздух, внимательно вглядываясь в перстень. А затем, действуя резко, решительно, не давая себе и минуты на размышление, вдруг уверенно протянул его на открытой ладони Галейну, на краткий миг сжимая губы. Внутренняя борьба, битва с самим собой, быть может, не такая сильная, как та, что происходила в душе фельдшера, но все же весьма ощутимая, отобразилась на его лице.
  - Бери, - голос блондина разорвал повисшую тишину, заставляя вздрогнуть как самого Цыгана, так и пристально следящего за происходящим Кева. Пол осторожно протянул руку и, коснувшись чуть дрожащими пальцами перстня, принял его из рук стража. Затем сглотнул и, не желая медлить, торопливо натянул кольцо на палец, мимолетно радуясь и изумляясь тому, что оно подходит по размеру.
  - Кажется, теперь нужна капелька крови? - Трес, пришедший в себя в миг, когда Галейн надел перстень, кривовато ухмыльнулся, снова поднимая пистолет, - Думаю, моя помощь здесь будет неоценима...
  - Заткнись! - Шон, без перстня ощущающий себя до крайности неловко и неуверенно, бросил быстрый, раздраженный взгляд на бывшего босса и, неожиданно щелкнув кнопкой на рукоятке по-прежнему удерживаемого им в руках складного ножа, открыл его. Луч фонаря, положенного им некоторое время назад на алтарь, сверкнул на остром лезвии, как огнем пробежавшись по его краю.
  Кев, отметивший для себя это действие и совместивший его в уме с повелением молчать, презрительно прищурился, переводя дуло оружия на блондина.
  - Угрожаешь, Диктор? - нарочито вежливо осведомился он, - Мне? Что ж... нет!.. - руки преступника задрожали. Не отдавая себе отчета в действиях, он, действуя с видимым трудом, поднес пистолет боком ко лбу и, прижав холодный металл к коже, яростно зарычал, сбиваясь на стон. Брат, устав быть сторонним наблюдателем, пока Трес угрожал его друзьям, категорически заявил о своих правах на собственное тело.
  Кев зашатался, как пьяный, с трудом убирая одну руку от пистолета и пытаясь нашарить вокруг что-нибудь, за что можно было бы уцепиться. Однако, учитывая, что стоял он почти по центру пещеры, шагах в пяти от алтаря, удержаться ему было не за что, поэтому результат этих попыток оказался весьма предсказуем. Ноги молодого человека подломились, и он тяжело рухнул на колени, слабо вскрикивая от боли при встрече с твердым каменным полом.
  Шон и Пол быстро переглянулись. Не взирая на серьезность происходящего, на то, что от цели путешествия их сейчас отделяла всего лишь капля крови и пока не испачканный ею перстень, не взирая ни на что, беспокойство, волнение за Кевина стояло далеко не на последнем месте.
  Рэдзеро, хмурясь, склонил голову набок, всматриваясь в замершую на полу фигуру парня и пытаясь угадать, кто перед ним сейчас.
  - Кевин?.. - неуверенно окликнул Пол, с видимым сомнением взирая сначала на фельдшера, а затем на стоящего рядом стража.
  Молодой человек, на мгновения замерший на полу безо всякого движения, слабо пошевелился.
  - Тяжело... - сорвался с его губ хрип, и Галейн еле стерпел, чтобы не броситься на помощь другу. Шон, удержавший его от столь опрометчивого поступка, сам настороженно и напряженно всмотрелся в парня.
  - Он... у него... - продолжал шептать, лепетать тот, не поднимая головы, - Столько сил... Так трудно справиться... Торопитесь... прошу... я не смогу... долго...
  Друзья молодого человека вновь быстро переглянулись.
  - Отчаяние придает ему сил... - пробормотал мужчина и, не зная, что делать и как поступить, чуть приподнял брови, адресуя невысказанный вопрос стоящему рядом человеку. Рэдзеро, вопреки ему, предпочел не тратить слова. Он лишь быстро опустил ресницы, указывая взглядом на шкатулку в руках собеседника и, снова подняв глаза, коротко кивнул.
  Других объяснений Полу не понадобилось.
  Он шумно втянул воздух и, стиснув шкатулку покрепче той рукой, на которой теперь красовался удивительно ярко сияющий среди полумрака пещеры перстень, решительно протянул свободную стражу. Сам он был совсем не уверен, что сумеет порезать палец, дабы выдавить хоть каплю крови. Боли Галейн, не взирая на все, пережитое им, боялся.
  Кевин, действуя с видимым трудом, поднял голову, глядя на происходящее и, заметив сверкнувший в руках Шона нож, ошарашенно приоткрыл рот. Ему, человеку, имеющему медицинское образование, видеть до такой степени безалаберное отношение к собственному здоровью, было просто ужасно.
  - У меня... Там, в рюкзаке, инструменты... - голос его звучал все еще хрипло, однако, сущность врача, приходя на помощь, заставляла молодого человека говорить увереннее, - Господи, как можно так... так... - он замялся, не в силах найти подходящее слово и почти умоляюще добавил, - У меня с собой есть спиртовые салфетки! Хоть немного попытайтесь соблюсти гигиену, прошу вас! Это же опасно!
  Пол, очень польщенный такой заботой, невольно улыбнулся и, переведя взгляд на Шона, честно попытался подавить эту улыбку.
  - Как ты думаешь, спирт, смешавшись с кровью, не помешает открыть ее? - говорил Галейн тихо, однако, Кевин его услышал и, легко уловив за словами шутку, негодующе нахмурился, приоткрывая рот. Рэдзеро хмыкнул и равнодушно пожал плечами.
  - О спирте в легендах не было ни слова, - спокойно произнес он, - Вероятно, такой вариант царем предусмотрен не был.
  Острие ножа легко коснулось указательного пальца мужчины, и тот ойкнул от неожиданности. Судя по всему, страж, и в самом деле крайне неуютно чувствующий себя без перстня, не желал больше медлить.
  - Действуй... - голос блондина прозвучал как шелест; взгляд его был прикован к медленно расплывающейся по пальцу Пола темно-красной капельке. Галейн закусил губу и, перебирая в уме различные варианты болезней, могущих грозить ему в наказание за несоблюдение правил элементарной гигиены, осторожно коснулся пальцем сапфира, венчающего перстень.
  Все трое замерли, ожидая, что сейчас произойдет что-то невероятное, что камень как-то отреагирует на встречу с кровью, которая должна была образовать с ним нерушимый тандем.
  Полу казалось, что сапфир должен впитать ее в себя, Шон ожидал услышать какой-то звук, а Кевин, упершись ладонями в пол и подавшись вперед, напряженно ждал вспышки света.
  Но все было тихо, все оставалось по-прежнему. Лишь темно-синий камень теперь стал казаться еще темнее, будучи испачкан алой субстанцией.
  Прошло несколько минут. Галейн, напрасно прождавший хоть какой-то реакции со стороны перстня, грустно улыбнулся и, тихонько вздохнув, поставил шкатулку на алтарь рядом с фонарем.
  - Должно быть, это все-таки не я, - тихо пробормотал он, отчаянно силясь скрыть охватившую его безнадежную тоску, - Наверное, надо что-то большее, чем 'сапфировый взгляд'...
  Шон молчал, внимательно глядя на него. Мужчина, не слыша ни подтверждения, ни опровержения своим разбитым надеждам, присел перед шкатулкой на корточки и, взяв фонарь в руку, принялся скрупулезно изучать ее переднюю часть.
  Изящная резьба, аккуратные узоры. Тонкая крышка, чей край чуть выдается вперед, нависая над стенкой. На два пальца ниже крышки - темная выемка, что-то вроде замочной скважины. Квадратной формы, только верхний правый угол квадрата словно стесан наискосок, а ниже, с той же правой стороны, треугольная выемка. С левой стороны - тоже выемки, но уже три, горизонтальных, прямоугольной формы, причем нижняя чуть шире двух верхних.
  Пол сглотнул и, осененный внезапной мыслью, медленно перевел взгляд на перстень на своей руке. Камень странной формы... Квадрат со стесанным наискось правым верхним углом, с треугольной выемкой на правой стороне и тремя прямоугольными слева... Темно-синий, пронзительный камень, испачканный алой кровью.
  Галейн почувствовал, что у него дрожат губы. Сомнения одолевали его с невероятной силой, хотелось одновременно и подтвердить их и развеять, а он все не решался. Перстень, камень, вне всякого сомнения был тем самым, нужным ключом, но вот кровь... Откроет ли его кровь шкатулку? Ведь однажды он уже ошибся, думая, что есть какой-то код ее открытия, провел во имя этой ошибки опасный эксперимент над самим собой... А что, если теперь, из-за этого эксперимента, его кровь не годится? Что, если раньше, до него, она бы открыла шкатулку, а теперь...
  Пол вскочил на ноги, злясь сам на себя. Решительный, резкий, привыкший всегда и во всем быть первым, прирожденный лидер, он ненавидел сомневаться и еще больше терпеть не мог, когда эти сомнения препятствовали чему-либо.
  Не давая себе дольше беспокоиться о том, что есть и чего может не быть, мужчина рывком прижал перстень, украшающий его палец, к замочной скважине, изо всех сил отгоняя обуревающие его беспокойства и сомнения.
  Послышался тихий скрип; задвигались старые, но ничуть не пришедшие в негодность, пружины.
  Крышка шкатулки медленно приподнялась.
  
  ***
  Шон оперся ладонью об алтарь, возле которого находился и, уперев другую руку в бок, чуть приподнял подбородок, пристально наблюдая за Полом.
  Тот же, пораженный, ошарашенный, просто остолбеневший от столь внезапно исполнившихся надежд, продолжал стоять, не убирая руки от шкатулки, как будто бы опасаясь, что, стоит только отодвинуть от последней перстень, как она закроется.
  - Похоже, это все-таки ты, - негромко молвил блондин и, мягко, но широко улыбнувшись, сделал приглашающий жест в сторону шкатулки, - Чего же ты ждешь? Она предназначена тебе.
  Кевин, продолжающий стоять на четвереньках на полу, просто не находящий в себе сил подняться, сел на колени и, вытянув шею, внимательнее всмотрелся в приоткрывшуюся крышку.
  - С ума сойти... - пролепетал он и, приоткрыв рот, медленно повел головой из стороны в сторону. Кев в его душе, потрясенный не меньше брата, пока не находил сил выходить на поверхность, а может, просто не желал этого по каким-то своим причинам.
  - Мне не верится... - тихо отозвался Галейн, медленно переводя взгляд на стража, совершенно точно не планирующего чинить ему препятствий, безо всяких колебаний приведшего его сюда с единственной целью - отдать Перчатку в его руки. И, если доселе, не взирая на явное дружелюбие со стороны Рэдзеро, на его безусловную искренность, мужчина все-таки нет-нет, да и ловил себя на сомнениях в его честности, то сейчас эти сомнения исчезли окончательно.
  Он стоял здесь, там, куда так стремился, возле предмета, о котором так сильно и давно мечтал, и в этом, безусловно, была немалая заслуга стоящего рядом с ним человека.
  Хотя, конечно, не только его. Пол быстро оглянулся через плечо на замершего на полу Хилхэнда и, мимолетно улыбнувшись ему, опять обратился к шкатулке.
  Убирать перстень от замочной скважины он все еще не спешил, поэтому окончательно открыть крышку решил другой рукой.
  Блондин, едва заметно сузив глаза, наблюдал за ним. Он видел, как дрожат пальцы Пола, понимал, что это, скорее всего, является следствием его болезни, и, глубоко ему сочувствуя, сам волновался, нервничая едва ли не больше его.
  Он шел к этому всю свою сознательную жизнь. Он искал Перчатку, чтобы суметь защитить ее, искал того, в чьи руки должен был передать ее, того, кого должен был сюда привести, и вот сейчас, найдя и саму реликвию, и того, кому она была предначертана, он ощущал, что миссия его... еще не исполнена. Нет, ему надлежало не просто отдать Перчатку Полу Галейну. Ему следовало проследить за тем, чтобы он использовал ее во благо, чтобы он не причинил никому вреда, хотя сам страж был убежден, что Цыган никогда бы не пошел ни на что подобное.
  И, тем не менее, ощущал всем своим существом, что стоит уже у самого конца исполнения своего предназначения, что остался буквально шаг... а Пол тянул время.
  Кевин, в растерянности сидящий на коленях на полу пещеры, в отличие от своих спутников, не ощущал ничего подобного. Он чувствовал торжественность и напряженность момента, он беспокоился за Пола, не знал, что произойдет с Шоном, если тот долго будет лишен перстня, но более всего его сейчас беспокоило собственное состояние. Свое... и брата. Он чувствовал его, сейчас ощущал его присутствие так ясно, как никогда прежде, и всем своим существом воспринимал то, что испытывает он. Кеву было плохо, и Кевин знал это. Сейчас, только в эти мгновения, находясь здесь, он вдруг полностью сумел ощутить, что брат слабеет, слабеет каждую минуту, каждую секунду, что времени у него остается все меньше и меньше... а Пол все не мог решиться.
  Наконец, когда и Кевин, и Шон уже почти потеряли терпение, Галейн, резко выдохнув, одним решительным движением распахнул шкатулку.
  Тишина, царящая в пещере, стала звенящей; все, включая самого Пола, немного подались вперед, жадно вглядываясь в происходящее.
  А происходило, надо сказать, что-то совершенно невероятное.
  Пол, осветивший фонариком нутро шкатулки, всем существом подавшийся вперед, вглядываясь в него, вдруг немного отшатнулся и, переведя луч света на собственную руку, по сию пору прижатую к шкатулке, испуганно ее отдернул, немного приподнимая вверх. Наблюдатели, которым после этого стало гораздо лучше видно то, что творилось с Галейном, переглянулись и, не зная, что делать, да и что думать, немного выпрямились, вглядываясь пристальнее.
  Из шкатулки, столь резко и решительно распахнутой мужчиной, тянулся какой-то странный, сизовато-белесый туман с яркими сапфировыми искорками в нем. Он вытекал из своей многолетней темницы сплошным потоком, тянулся к перстню, венчающему руку Пола и, скользя по нему, окутывал его ладонь, запястье, спускаясь почти до локтя.
  Галейн, не зная и не понимая, что делать, теряясь в догадках и чувствах, немного вытянул руку вперед, созерцая ее издалека и очень явственно опасаясь загадочного тумана.
  Тот же продолжал скользить, окутывать его руку, обнимая ее, принимая ее форму, одеваясь... перчаткой на нее, очень странной, совершенно необычной, но, кажется, вполне закономерно ожидаемой.
  Пол открыл рот, желая, что-то сказать, но в этот миг туман вдруг начал всасываться в его руку, проникая под кожу, и с губ мужчины слетел лишь испуганный вскрик.
  Шон, не имеющий ни малейшего понятия о том, чего следует ожидать от Перчатки и как она должна вести себя, обеспокоенно подался вперед. Для него, как для стража, исполнение своего предназначения должно было бы представлять основной, самый главный интерес сейчас, однако же, как друг, молодой человек искренне беспокоился за Галейна, не зная, как помочь ему и нужно ли вообще делать это.
  Кевин, переживающий за друга ничуть не меньше, замер, широко распахивая глаза и непроизвольно стискивая руки в кулаки.
  - Что проис... - начал, было, шептать он, однако, заметив растерянного Рэдзеро, поспешил перебить сам себя, - Шон?
  - Я не знаю, - последовал отрывистый ответ, и блондин, почти забыв о существовании фельдшера, напряженно сжал губы, немного сужая глаза и пытаясь проникнуть взглядом под рассеивающийся, исчезающий, втягивающийся в руку Галейна, туман.
  Сапфировые искорки вспыхивали мгновенными яркими сполохами и, следуя за туманом, касались кожи мужчины. Последний от этих прикосновений тихо шипел сквозь сжатые зубы - искорки обжигали, не слишком сильно, но вполне ощутимо.
  Все это заняло гораздо меньше времени, чем показалось каждому из присутствующих. Не миновало еще и половины минуты, как туман, только что окутывавший руку Пола, втянулся, всосался в нее, а искры, сопровождаемые им, замерли на коже причудливыми изгибами, черточками и символами.
  Галейн немного согнул руку, ошарашенно осматривая ее. В полумраке пещеры символы, опутавшие ее, как перчатка, немного светились и из-за этого казалось, что светится сама конечность, что ее владельцу нравилось не слишком сильно.
  - Перчатка... - прошло несколько минут, прежде, чем мужчина сумел выдавить из себя хоть слово. Голос его звучал хрипло, глаза горели безумным огнем, и по лицу его трудно было определить, счастлив ли он получить, наконец, то, к чему так долго и давно стремился.
  - Значит... такая она... - все так же хрипло продолжил он, медленно поворачивая руку из стороны в сторону.
  Вокруг царило безмолвие. Никто из наблюдающих за мужчиной людей не издавал ни звука, все, казалось, замерло в ожидании его дальнейших действий.
  Пол продолжал рассматривать Перчатку. Ему хотелось насладиться ее видом, хотелось прочувствовать сполна каждый миг владения тем, к чему он так давно стремился. Сейчас ему казалось даже, что не столь существенно его желание, его жажда исцеления, ему хотелось просто смотреть, видеть свою сбывшуюся надежду, свою исполнившуюся мечту. Ему хотелось остановить время в этой секунде, не давая ему двигаться дальше, ему не хотелось делать что-то еще, он желал просто насладиться мгновением.
  Резкий и громкий крик, вопль внезапно разорвал умиротворенную тишину, заставляя мужчину, засмотревшегося на Перчатку на своей руке, немного пошатнуться от неожиданности, рывком оборачиваясь.
  Кевин, согнувшись на каменном полу в три погибели, вцепившись пальцами в собственные волосы и стиснув ладонями виски, уткнулся лбом в ближайший к нему камень и, мелко-мелко дрожа, чуть слышно скулил. Вопль, вырвавшийся из его груди, вой боли, причиняемой ему, вне всякого сомнения, родным братом, еще звучал в ушах его друзей, заставляя забывать обо всем и беспокоиться лишь за него.
  - Кевин!.. - Шон, немного подавшись вперед, но почему-то не решаясь приблизиться к другу, стиснул рукой край каменной плиты - верхней части алтаря, сундука, открытого им собственноручно.
  Хилхэнд замер, как-то внезапно, в одну секунду прекращая дрожать. Руки его медленно опустились, упираясь ладонями в пол, голова чуть приподнялась. Прошло еще несколько тягостных мгновений - и молодой человек рывком вскинул ее, одаряя обратившегося к нему парня насмешливым взглядом изумрудно-зеленых глаз.
  - А я-то думал, мы уже прошли это... - голос его звучал сейчас странно, почти спокойно, мягко, однако, в нем чувствовалась затаенная угроза, - Я не Кевин, Шон. Не заставляй меня бить тебя, как Галейна, чтобы напомнить, кто я есть!
  Вскочил на ноги он до удивления легко, создавалось впечатление, что присутствие где-то внутри его сущности брата совершенно не мешает претенденту на Перчатку. Факт этот не остался без внимания и вызвал в душах обоих присутствующих еще большее беспокойство.
  - Тебе бы это в любом случае не удалось, - заметил Рэдзеро и, мельком глянув на Пола, решительно шагнул вперед, - В чем дело, Трес? Ты явился задать еще какие-то вопросы?
  - Да, но не тебе, - Кев передернулся; лицо его на краткое мгновение исказила гримаса. Страж, заметив это, не сдержал мимолетной улыбки. Судя по всему, Кевин по сию пору оставался вполне дееспособным, оказывал определенное сопротивление и, как бы его брат не хорохорился, иногда ухитрялся немного подавлять его.
  Тем не менее, опасности последнего это ничуть не умаляло.
  Рука с пистолетом снова поднялась; дуло указало точно на Пола. Шону, имевшему некоторый опыт в искусстве стрельбы, хватило одного взгляда, чтобы понять - в случае выстрела траектория полета пули будет такова, что сам он останется невредим, а вот Галейн может быть задет сильно.
  - Отдай Перчатку, Цыган, - Трес кривовато улыбнулся и, явно не по своей воле дернув подбородком, скривился, - И никто не пострадает.
  Мужчина, скорее изумленный таким приказом, нежели возмущенный, нахмурился, решительно делая шаг вперед. Оружия в руках собеседника он, судя по всему, не боялся.
  - Это не та вещь, которую можно снять и передать другому! - он вздохнул и слегка покачал головой, - Ты совсем умом тронулся, Кев?
  Рэдзеро, не сводящий взгляда с бывшего босса, осторожно шевельнулся, вставая так, чтобы заслонять друга хотя бы отчасти. На преступника это, впрочем, впечатления не произвело.
  Он ухмыльнулся и медленно, демонстративно взвел курок, немного приподнимая подбородок.
  - Может быть. Впрочем, могу позаимствовать каплю благоразумия у брата. Если ты не можешь снять ее, Пол, что ж... тогда используй ее. Загадай желание, - изумрудные глаза сузились, в них запылало опасное пламя, - Пожелай, чтобы я продолжал жить, пожелай мне спасения!
  Пол, совершенно не ожидавший подобных заявлений, на несколько секунд онемел, лишь открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег.
  - Давай же, - продолжал тем временем Трес, и лицо его ожесточалось с каждым мгновением все больше и больше, - Сделай это, или... - губы его скривились и голос вновь стал походить на шипение, - Решай, чего желаешь больше, Галейн - умереть здоровым или жить, как жил!
  - Довольно, - страж Перчатки, внезапно понявший, что в обязанности его, судя по всему, входит не только защита самой реликвии, но и защита того, кому она предназначена, в конце концов не выдержал, - Не слушай его, Пол. Делай то, что должен.
  - Да, Пол, делай, что должен, - Кев издевательски ухмыльнулся, медленно переводя дуло пистолета на Шона, - Только учти, что как только ты исполнишь свое желание - станешь здоровым - я убью тебя. Кажется, Перчатка может выполнить лишь одно... не так ли? - ухмылка парня стала напоминать оскал, - Мне терять нечего, ребятки. Пистолет заряжен, и, если я не получу желаемого, остров не покинет никто. Слышите?! Никто!
  - Вот так и поверишь в проклятие... - бормотнул Галейн, переводя взгляд со столь неожиданно образовавшегося неприятеля на друга и не зная, на что решиться - спрятаться ли за спину последнего или же попытаться закрыть его собой.
  Рэдзеро, как будто прочитав его мысли, нахмурился, решительно заслоняя своего протеже. Исполнять свои обязанности, обязанности стража Перчатки Соломона, молодой человек был намерен до конца.
  - Тише-тише. Возьми себя в руки, Кев, не надо совершать глупостей. В конечном итоге, даже если тебе хватило сейчас сил подавить Кевина, я уверен - совершить убийство он тебе не позволит. Ведь ты слабеешь...
  - Вот именно! - рука Треса дрогнула, дуло пистолета вновь сместилось. Дрожь, охватившая его, отразилась и в голосе; лицо исказила гримаса отчаяния.
  - Я слабею, я умираю, но, клянусь, я не покину этот мир в одиночку! Я заберу вас обоих с собой, я... я... если придется... дьявол! - он как-то дернулся, как будто срываясь с цепи, подался вперед, крепче стискивая пистолет, - Отойди, Рэдзеро, отойди, Шон, я не желаю тебе смерти! Ты подонок, мерзавец, ты предал меня, хотя я всегда считал тебя другом, но я не хочу убивать тебя! Не мешай!
  - Мне кажется, недальновидно считать других подобными тебе, - блондин, все-таки задетый вполне беспочвенными оскорблениями, немного выпрямился, расправляя плечи, - Если не хочешь убивать, то и не делай этого - опусти пистолет.
  - Нет! - Кев с некоторым трудом мотнул головой и, прижав свободную руку к виску, часто-часто задышал, - Нет, я не... Если не я, то и никто, если мне суждено погибнуть, вам жить я не позволю!
  - Ты противоречишь сам себе, - Галейн, впечатленный и даже испуганный таким поведением своего главного конкурента, нахмурился, как-то рефлекторно делая шаг назад, - То ты кричишь, что убьешь нас обоих, то утверждаешь, что не желаешь смерти Шону...
  - Я не желаю смерти никому из вас! - вспылил Трес и внезапно, действуя быстро, отчаянно и резко, прижал дуло пистолета к собственному виску, тому, что не был закрыт рукой. Руку же молодой человек медленно опустил и неожиданно рывком выпрямился, дрожа, как натянутая струна. Лицо его, в полумраке пещеры и без того кажущееся бледным, побелело еще сильнее.
  Пол, совсем перепугавшись, рванулся вперед, хватаясь за плечо стоящего у него на пути Рэдзеро.
  - Кев!
  - Тихо, Цыган! - Кев немного приподнял подбородок и чуть повернул голову, словно демонстрируя дуло, плотно прижатое к виску, - Делай, что я сказал, или, клянусь, я вышибу себе мозги! Себя тебе не жаль, да? Но Кевина, надеюсь, ты пожалеешь! Если мне суждено умереть, то и ему жить незачем, я... - он скривился, отчаянно борясь с набегающей откуда-то из глубины души болью и немного согнулся, стискивая собственное горло рукой, - Я... о, боже... - он моргнул и в уголках его глаз внезапно показались слезы. Голос изменился, радужка, казалось, слегка посветлела.
  - Пол... Пол... не... не слушай... - с губ молодого человека слетел стон, сменившийся озлобленным рычанием, - Заткнись! Действуй, Галейн, если не хочешь потерять друга! Живо! - он опять выпрямился, плотнее прижимая пистолет к виску. Губы его дрожали.
  Пол, по сию пору продолжающий сжимать плечо Шона, стиснул его сильнее и, не зная, что делать, совершенно ошарашенный происходящим, в растерянности глянул на него.
  - Шон...
  Блондин дернул плечом, сбрасывая руку приятеля.
  - Делай, что должен, Пол, - голос его прозвучал на удивление тихо, но от этого не менее твердо, и Шон, поднимая руки, демонстрируя свою капитуляцию, осторожно шагнул вперед, позволяя себе мягкую полуулыбку, - Кев... Мне жаль, что ты считаешь меня до такой степени плохим, но, клянусь, сейчас я не желаю тебе зла. Неужели же ты настолько перестал дорожить своей жизнью, что готов прервать ее сам, своими руками положить конец всем своим надеждам?
  Галейн замер и, бросив быстрый косой взгляд на знаки, усыпающие его руку, мысленно вздохнул. Что такого он должен делать, мужчина не знал, как делать это, не представлял тем более, а кроме того, не мог предположить, сколько времени он имеет право владеть Перчаткой. Как знать, вдруг, пока он будет соображать, что ему надлежит сотворить с ее помощью, она возьмет и исчезнет... И, тем не менее, упустить такую уникальную, беспрецедентную возможность увидеть Диктора в деле, применяющим свой дар красноречия по прямому назначению, он не мог. Никогда прежде Полу не случалось слышать, как Шон заговаривает кому-то зубы и сейчас, внимая его речам со стороны, он только диву давался. Кто этому парню пишет речи? Откуда он берет их, как ему удается находить такие точные слова?..
  На Кева, судя по всему, плавная, хотя и не слишком пространная речь блондина тоже произвела некоторое впечатление. Он медленно моргнул и, покосившись на пистолет в своей руке, неуверенно начал опускать последнюю.
  - Я хочу жить... - в словах его прозвучала растерянность, отразившаяся на лице, но, увы... длилось это не дольше нескольких секунд. По прошествии же их взгляд изумрудных глаз вновь стал жестким, решительным, а рука, опять сильнее стиснув оружие, с новой силой уткнула его дуло в висок.
  - Пытаешься запудрить мне мозги, Диктор?! - Трес едва ли не рычал; в глазах его сверкала почти ненависть, направленная, похоже, на всех присутствующих здесь людей.
  Шон, с видом самого искреннего, неподдельного недоумения, пару раз наивно хлопнул глазами. Сейчас он не пытался прикидываться невинным, ничего не знающим и не понимающим юношей, нет, он был самим собой, все так же оставался тем же Диктором, просто очень изумленным словами бывшего патрона.
  - Я просто хочу понять тебя, понять, что движет твоими поступками. Я пытаюсь понять это с того самого дня, как узнал и увидел тебя впервые, и по сию пору не могу сделать этого... Почему ты хочешь оборвать свою собственную жизнь, если так сильно дорожишь ею? И не только свою, но и жизнь брата, пожалуй, единственного во всем мире человека, который, не взирая ни на что, тебя любит, который не меньше тебя желает, чтобы ты продолжал существовать!
  - Кевин... - губы Кева заметно дрогнули и он, силясь скрыть это, закусил нижнюю. Шон, говоря, придвинулся к нему чуть ближе, но парень этого даже не заметил.
  - Я не понимаю этого, Кев, честное слово, просто не понимаю, - продолжал блондин, словно бы и не замечая реакции того, к кому обращался, - Почему, за что ты так ненавидишь его, что готов убить? Ты боишься умереть сам, не хочешь этого, желаешь жить, но при этом готов оборвать жизнь брата, которого, как ты говорил когда-то, ты любишь. Почему, объясни мне? - он шагнул еще немного ближе. Теперь уже он находился почти вплотную к дрожащему не то от злобы, не то от отчаяния Тресу.
  - Я... - последний попытался что-то выговорить, справиться с обуревающими его чувствами, - Нет, я не... - окончание фразы так и осталось неизвестным.
  Рэдзеро, находящийся едва ли в шаге от бывшего босса, сделал быстрое, молниеносно-резкое движение и, стиснув, словно клещами запястье сжимающей пистолет руки, медленно отвел ее в сторону, ловко выхватывая оружие. Затем заломил преступнику руку и, легко удерживая его от опрометчивых действий, шикнул на ухо:
  - Веди себя тихо. Пол... - взгляд голубых глаз скользнул к пребывающему в некотором оцепенении Галейну, - Чего ты медлишь?
  Ответить Пол не успел. Кев, из-за внезапности происшедшего на мгновение растерявшийся, рванулся, силясь высвободиться из стальной хватки блондина.
  - Думаешь, я тебя послушаюсь?! Пусти меня, Диктор, пусти!
  Шон хмыкнул и, сунув свободной рукой пистолет себе за пояс, разжал руку, выполняя требование бывшего босса.
  - Сколько угодно. Больше ты не опасен, как змея с вырванными зубами.
  Трес бросил на него через плечо быстрый злой взгляд и, то ли зашипев, то ли зарычав от бессильной ярости, опять повернулся к совершенно растерянному и теряющемуся в сомнениях мужчине.
  - Пол... - в голосе его уже не было ярости, молодой человек больше не требовал и не пытался подчинить собеседника своей воле, - Пол, я прошу тебя... пожалуйста... - он пошатнулся и неуверенно шагнул вперед, кусая губы. Лицо его было бледно; в глазах притаилась боль, смешанная со страхом и отчаянием.
  - Умоляю... - продолжал парень, - Пожалуйста, не дай мне умереть... Прошу тебя, Пол, я не хочу умирать! - в изумрудно-зеленых глазах заискрились слезы, - Молю, я хочу жить!.. Позволь мне... - с губ его слетел слабый стон, и Кев упал на колени, прижимая к груди внезапно задрожавшие руки, - Разреши мне жить... Пожалуйста... я... я умоляю... - он слабо всхлипнул и закрыл лицо руками, опуская голову. С губ его, тая в тихих всхлипах, слетели слова:
  - Я так хочу жить...
  Рэдзеро нахмурился. Он знал Галейна, знал достаточно хорошо, чтобы понять, какое впечатление могли произвести на него мольбы Треса, и совсем не хотел, чтобы тот отказывался от своей судьбы в угоду тому.
  - Не слушай его, - блондин нахмурился, делая решительный шаг вперед. Кев продолжал плакать, сидя на коленях - в его искренности сомнений не было, слезы такого человека, каким он был, трогали даже стража Перчатки, однако, памятуя о своем долге, последний старался бороться с состраданием.
  - Пол, да проснись же ты!
  Галейн, действительно впавший в некоторое подобие анабиоза, оцепенения, вздрогнул всем телом, медленно переводя взгляд с умоляющего его на коленях парня на собеседника. Шон глубоко вздохнул, легко угадывая по глазам мужчины все обуревающие его чувства.
  - Я понимаю, все понимаю. Но ты должен...
  - Я знаю, что я должен делать.
  Слова прозвучали резко, но сопроводивший их шаг показался еще более резким. Пол почти мгновенно приблизился к замершему на полу пещеры Тресу и удивительно легко, как человек, не испытывающий сомнения в своих действиях, опустился перед ним на одно колено.
  В глазах его застыла отражающаяся на всем лице почти отчаянная, безумная решимость. Не медля ни мгновения, мужчина протянул руку - ту самую, на которой, усыпая кожу странными символами и знаками, красовалась Перчатка Соломона - и, сжав запястье юноши, немного потянул его на себя, вынуждая последнего открыть лицо. Кев всхлипнул в последний раз и, приоткрыв рот, растерянно и недоверчиво глянул на стоящего перед ним на колене человека.
  Губы Пола несколько раз чуть заметно шевельнулись - мужчина облекал свое желание в слова и, не желая громогласно сообщать всем окружающим, тихо шептал его.
  Что-то вспыхнуло, и Шон, в немом оцепенении наблюдающий происходящее, невольно попятился. Свет исходил, казалось, от руки Пола, от символов, усыпающих ее и был, безо всякого сомнения, порождением Перчатки.
  Две фигуры, замершие на полу, ярко высветились, четко очерченные непонятным сиянием. И в тот же миг следующая вспышка полностью скрыла их с глаз совершенно переставшего понимать что-либо блондина.
  Слуха его коснулся чей-то слабый вскрик, и Кев, а может быть, уже Кевин, повалился на бок, теряя сознание. Пол же, в ту же секунду отброшенный назад неведомой силой, врезался спиной и даже, кажется, частью затылка в каменный алтарь и, тоже проваливаясь в небытие, медленно сполз вдоль него.
  Свет померк. Перчатка сделала свое дело - желание Галейна, каким бы оно ни было, было исполнено.
  Предназначение стража было выполнено.
  
  ***
  Шон медленно наклонился и, подобрав оброненный кем-то из его друзей фонарик, осветил фигуру лежащего без движения фельдшера. Затем перевел луч света на Пола, распластавшегося возле алтаря, и негромко вздохнул. Обязанности его как стража Перчатки были исполнены, теперь оставался лишь дружеский долг, и пренебрегать им он отнюдь не планировал. И, если приводить в чувство Кевина он все-таки несколько остерегался, толком не зная, кто же очнется - сам фельдшер или его буйный брат - то состояние Пола казалось молодому человеку более чем заслуживающим внимания. В конечном итоге, легенды не говорили о возможном вреде, который может причинить Перчатка тому, на чьей руке она будет, а значит, происшедшее можно было полагать нетипичным в данной ситуации.
  Шон уверенно шагнул в сторону лежащего возле алтаря мужчины и, скользнув еще раз лучом фонаря по Хилхэнду, опять обратил внимание на Пола, в особенности на его руку, несколько долгих мгновений назад светившуюся синевато-сапфировыми знаками.
  И тотчас же замер, начиная понимать, что приключения вокруг Перчатки еще не окончены.
  Туман, пронизанный сапфировыми искрами, который недавно всосался в руку мужчины, сейчас покидал ее, тянулся наружу, напоследок снова обволакивая конечность на подобие перчатки. Искры, обратившиеся на некоторое время знаками на коже, сейчас вновь пронизали его и, играя и переливаясь, как будто делали туман плотнее, поднимали его над полом, все выше и выше, формируя... человеческую фигуру.
  Рэдзеро приоткрыл рот, недоверчиво освещая на все больше и больше обретающий сходство с живым телом плотный туманный сгусток, образующийся рядом с Полом и, хмурясь, мельком глянул на последнего. Мужчина продолжал лежать, оставаясь без сознания, что, в целом, удивительным не было - после такого сильного удара о камень в себя быстро не приходят. На какое-то мгновение у Шона мелькнула паническая мысль, что Галейн уже отправился на тот свет, и то, что он сейчас может наблюдать - это душа, покидающая сильное тело... но страшное предположение почти мгновенно оказалось опровергнуто.
  Перед стражем, сотканный из тумана и сапфировых символов, странных знаков, бывших на руке Пола, уже принявший вид совершенно нормального, живого человека, невесть откуда появился среднего роста, немного согбенный временем старичок. Вид он имел уверенный, спокойный, весь облик его дышал достоинством, и блондину, растерянно созерцающему его, вдруг почудилось что-то знакомое как в лице, как в бороде, так и в фигуре старика.
  Последний же, между тем, потянулся и, поведя плечами, пару раз кашлянул в кулак, озираясь. Затем хладнокровно переступил через ноги распластанного возле алтаря мужчины и, подойдя к каменному возвышению, вздохнул, оглядывая сдвинутую в сторону крышку. После чего оглянулся через плечо на совершенно ошарашенного Рэдзеро.
  - Сынок, ты не подсобишь мне? Я бы присел, да силы мои с силами стража не сравнимы, закрыть сундук мне тяжело.
  - Я... - голос сорвался и блондин, зажмурившись, потряс головой, силясь отогнать наваждение, - Вы... простите, кто?..
  В глазах старика заискрились насмешливые искорки, лицо озарилось лукавой улыбкой.
  - А я думал, мое имя должно быть тебе хорошо известно. Как-никак, а ты долго охранял предмет, Великую реликвию, незаслуженно носящую его.
  Шон пошатнулся и невольно переступил, силясь удержаться на ногах. Хотелось сесть, более того, - хотелось упасть, плюхнуться с размаху на каменный пол и там замереть, глупо хлопая глазами и широко раскрыв рот. И самым обидным было то, что позволить себе такового блондин не мог.
  - Соломон... - сомнений быть не могло, образ библейского царя, столь многократно отраженный в гравюрах и изваяниях, слился в сознании молодого человека с оригиналом, стоящим перед ним. Старик устало кивнул и, покосившись на так и не задвинутую крышку, тихонько вздохнул.
  Страж, сбитый с толку его внезапным явлением, старательно отгоняя изумленное оцепенение, поспешил прийти древнему владыке на помощь.
  - Простите... ваше величество, - Шон закусил губу и, избегая касаться своего странного визави, осторожно приблизился, легко задвигая крышку одной рукой. В другой он по-прежнему сжимал фонарик.
  - Значит... это и в самом деле я открыл его? - он мельком перевел луч фонаря на каменный сундук, - Значит, крышка была закреплена хорошо?
  Соломон с кряхтением уселся на каменный алтарь и, довольно улыбнувшись, загадочно сверкнул глазами.
  - Некогда тот, кто был твоим предшественником, поднял эту крышку и уложил ее сверху каменной ниши, где я укрыл шкатулку с Великой Перчаткой. Никто ни до, ни после него не должен был найти в себе силы, чтобы сдвинуть ее с места, до той поры, пока не явится тот, в ком течет его кровь.
  - Хотите сказать, вы знали, что первому стражу не прийти сюда самому? - блондин нахмурился, подозрительно глядя на древнего царя, - Но охранять ее вы велели ему, именно ему, а не его внукам и правнукам!
  Старик таинственно сверкнул глазами.
  - Зачем мне было смущать его дух загадочными повелениями? Он исполнял свой долг с честью, как и те, кто принял его по наследству, но выполнить мой наказ удалось лишь одному из них. Тебе, мой мальчик.
  - Я польщен, - Рэдзеро, который, в общем-то и сам уже понимал, что предназначение свое он исполнил, что долг предков выполнил, изо всех сил попытался скрыть недовольство, - Но Пол пострадал! И нигде, ни в одной легенде я не видел упоминания о том, что человек, которому предназначено владеть Перчаткой может лишиться чувств, тогда как стражу, приведшему его, явится сам великий Соломон!
  - Ваши легенды, судя по всему, несовершенны, - старик тонко улыбнулся и, окинув долгим взглядом пещеру, задумчиво молвил, - Давно здесь уже не было так шумно, как сегодня. Я явился тебе потому, что знаю - тебя гложут вопросы и полагаю справедливым, если ответы на них ты получишь от меня. Кроме того, сынок, в благодарность за все, что ты сделал, в благодарность за то, что ты наконец выполнил указание, что я оставил много лет назад, я желаю преподнести тебе награду. Срок жизни твоей будет продлен, и миг наступления старости отодвинут. Вечную жизнь дать тебе мне не по силам, увы, но, поверь, она будет дольше, чем у прочих. И долгая молодость позволит тебе...
  Шон, почти завороженный плавной речью собеседника, внезапно вздрогнул. В сознании его мелькнула догадка, догадка весьма неприятная, моментально укоренившаяся в подозрительную уверенность.
  - Подождите! - он нахмурился, останавливая собеседника совершенно неуважительным жестом, - Я не хочу всю жизнь гоняться за Перчаткой, разыскивая, куда же она переместилась на сей раз, и отыскивая того, кому она предназначена!
  - А разве ты уже не нашел его? - Соломон улыбнулся шире, взглядом указывая на все еще лежащего без сознания Пола, - Тебе лишь надлежит оберегать его жизнь, сохранять ее...
  - Быть его телохранителем, - снова перебил Рэдзеро и слегка вздохнул, - Что ж, оберегать жизнь друга всегда проще... Но скажите мне, почему я? Почему вообще это должен был быть я, должен исполнять такое благородное предназначение, вести, оберегать? Вы... должно быть не знаете, но руки мои обагрены кровью...
  На сей раз излияния собеседника оборвал старик, воздевая руку в останавливающем жесте.
  - Мне известно все о твоей жизни, сынок. Увы, я не являюсь живым, я лишь тень собственной жизни, но это преподносит мне некоторые преимущества перед созданиями из плоти и крови. Сапфир, что я даровал твоему предку, тот, что вел тебя сюда все время, научил тебя определять, заслуживает ли вставший на твоем пути смерти или же нет. И те, кто пал от твоей руки, мой мальчик, все они, до одного, желали заполучить Перчатку. Все они знали о ней, и каждому была она желанна, но ни один не был достоин ее. Человек, которого ты привел сюда, этот мужчина, ныне пребывающий без сознания, мог погибнуть от твоих рук, но ты не оборвал его жизнь. Ты чувствовал в нем того, кого так долго искал...
  По губам блондина скользнула грустноватая улыбка.
  - Да, но ведь он не сделал того, что следовало - он не выполнил своего желания, я даже толком не знаю, что он пожелал...
  Соломон неожиданно поднялся на ноги и, пройдя несколько шагов, остановился, поднимая взгляд к потолку.
  - Я лечил при помощи этой Перчатки людей, чьи болезни не поддавались излечению обычными способами. Я знаю, зачем он пришел сюда. И если он пожелал исцеления другому, другим, он исполнил то, что означено. Разве ты не помнишь мои слова, несколько рифмованных строк, где я определил, каков будет тот, кто достоин Перчатки?
  Шон сглотнул. Стихотворный наказ он в последнее время и в самом деле не вспоминал, хотя подспудно, вероятно, сознавал его верность и справедливость.
  - Кто не жалеет жизни для других... - шепот его прозвучал хрипло, и парень растерянно покрутил головой, - Она и в самом деле была достойна его руки... Но что мне делать сейчас?
  Старик обернулся и снова улыбнулся, на сей раз очень мягко, по-доброму.
  - Приведи его в чувство и выведи отсюда. Его и другого своего друга... Они оба сыграли свои роли, выполнили свой долг с честью, придя сюда. Они смогут спокойно жить дальше отныне. Мне же пора оставить...
  - Постойте! - молодой человек почти бросился вперед, взволнованно и обеспокоенно глядя на своего загадочного собеседника, - Вы обещали мне ответы, но у меня только появились новые вопросы. Насколько будет продлена моя жизнь? Что я должен делать, помимо охраны Пола? Что значит - все, кто пал от моей руки, охотились за Перчаткой, а как же эта девица, Лора? Мне казалось, она не имеет отношения ко всей этой истории, Кев ничего не говорил ей... И что мне делать с перстнем? Ведь он выполнил свое дело, сыграл роль, как вы выразились...
  - Ответ на первые два вопросы ты получишь сам, когда придет время, - Соломон немного выпрямился. Взгляд его оставался все таким же добрым, голос был спокоен, но где-то глубоко за этой добротой смутно угадывалась досада. Судя по всему, старику уже хотелось оставить это место, покинув, наконец, мир.
  - Что же до прочего... Лора не была столь сильно предана твоему другу, как он надеялся, она служила и другому господину. Ее действия были направлены во многом против человека, что пришел сюда вместе с этим мужчиной, вместе с вами обоими, поэтому делу твоему она могла нанести вред. По счастью, обстоятельства сложились так, что этого не случилось. Сапфир помог тебе понять... И будет помогать в дальнейшем. Он дорог тебе, мне это известно, поэтому, я думаю, вреда его ношение тебе не причинит. В жизни твоей будет много вопросов, мой мальчик, и, поверь, перстень сумеет подсказать тебе ответы на них. В случае сомнения лишь закрой глаза и прислушайся к тому, что говорит твое сердце, найди внутри себя голос, который разрешит его. Это и будет помощью сапфира, о которой я говорю все это время. А теперь мне пора. Прощай, мой молодой друг, я благословляю и благодарю тебя, прощай, Шон Рэдзеро. Я рад был увидеть, что друг мой, человек, которого когда-то я обязал беречь Великую Перчатку, стал предтечей такого замечательного юноши, такого прекрасного стража.
  Шон, дифирамбы в адрес которого Соломон произносил совершенно искренне, задумчиво кивнул. Прощаться ему не хотелось.
  - Как его звали? - вопрос сорвался с губ как-то сам собою, изначально молодой человек задавать его не планировал. Старик вновь улыбнулся, на сей раз как будто невольно, с явственным оттенком ностальгии по давно ушедшим дням.
  - В мое время, в месте, где я жил, его имя не было привычным, хотя таковым стало в твои дни. Его звали Джек. Джек Кирас. Прощай, Шон.
  Рэдзеро, потрясенный последним ответом древнего царя до глубины души, замер, приоткрыв рот. Соломон поднял руку в прощальном жесте и в ту же секунду начал таять, расплываясь вновь зыбким искрящимся туманом, рассыпаясь на мириады сапфировых бликов. Не прошло и минуты, как старик, мгновения назад казавшийся таким живым, настоящим, исчез, словно его и не было.
  Страж, оставшийся в одиночестве, медленно перевел взгляд на алтарь, где по сию пору продолжала стоять открытая, но уже полностью опустевшая шкатулка и, повинуясь какому-то неясному инстинкту, аккуратно закрыл ее, беря в руки. Поколебался долю мгновения, а после решительно сунул себе за пазуху, оправдываясь тем, что здесь оставлять ценный предмет смысла более не имеет, а бабушка его увидеть шкатулку будет рада. В конечном итоге, она ведь тоже внесла толику своего труда в поиски ее и того, что было в ней сокрыто.
  Однако, долго размышлять на эту тему времени у Шона не было - друзья его были без сознания, и определить, насколько опасно их состояние, вот так на взгляд было весьма затруднительно.
  Он склонился над Полом и, не слишком хорошо представляя себе, как можно привести в чувство человека, приложившегося затылком о довольно твердый каменный сундук, пару раз неуверенно хлопнул его по щекам. Галейн шевельнулся и, не открывая глаз, болезненно замычал, отмахиваясь от попыток его добудиться.
  - Пол! - Рэдзеро удвоил старания и, вновь прибегая к довольно спартанским методам, легонько встряхнул друга, схватив его за грудки. Привело это к тому, что мужчина едва повторно не ударился затылком об алтарь, по-прежнему находящийся позади него, и блондин, досадливо вздохнув, занес руку, чтобы закатить пострадавшему оплеуху посильнее.
  - Чем я перед тобой на этот раз провинился?! - Пол, пришедший в себя совершенно внезапно, почти рефлекторно схватился за затылок и, с видимым трудом садясь, хмуро воззрился на стража Перчатки, - Это что, ты меня опять так?
  Шон широко улыбнулся. Возвращению приятеля в мир живых он был рад.
  - Перчатка. А может быть, и ты сам, учитывая, что после загаданного желания тебя отшвырнуло прочь... Надеюсь, ты не сильно пострадал? Наш фельдшер пока без сознания, лечить тебя, увы, некому.
  - Кевин без сознания?.. - Галейн, в мгновение ока позабывший о собственных бедах и обидах, уперся рукой в пол, поспешно вскакивая. Тихонько зашипел от боли в не одобрившем такой резкости затылке и уже хотел, было, броситься на помощь другу, когда блондин, легко выпрямившийся следом, удержал его за запястье. Глаза его смотрели серьезно, голос звучал тихо и как-то мрачно.
  - Или Кев. Я не знаю, кто из них очнется сейчас, поэтому будь осторожен.
  Пол быстро глянул на удерживающего его собеседника и, опять переведя взор на лежащего без сознания фельдшера, негромко вздохнул. Кто придет в себя после случившегося мужчина не знал и сам, хотя и старался верить в лучшее, однако, оставлять приятеля вот так вот валяться не желал.
  - В любом случае, привести его в себя надо, - негромко отозвался он, аккуратно высвобождая запястье из пальцев Рэдзеро, - Не тащить же его домой на себе, в конце концов!
  - Логично, - блондин негромко вздохнул и, ловя себя на том, что уже начинает выполнять обязанности телохранителя, мягко оттер друга плечом, первым приближаясь к пострадавшему, - Ты знаешь, как приводят в себя тех, кто потерял сознание из-за близкого знакомства с волшебными вещами?
  Галейн, пожав плечами, тоже подошел ближе и, окинув бледного, как смерть, Кевина взглядом, вздохнул.
  - Только не надо его, как меня, хлестать по щекам. От твоих ударов этот парень богу душу отдать может, я думаю... У нас есть вода?
  - В моей сумке, - Шон опустился на одно колено рядом с лежащим без сознания молодым человеком и аккуратно приподнял его голову, - Хотя мне кажется, ее в этой ситуации будет недостаточно... Кевин! - он легонько хлопнул приятеля по щеке и, хмурясь, всмотрелся в его лицо. Встряхивать этого хрупкого, худощавого юношу как Галейна блондин не хотел, 'хлестать по щекам' как выразился Пол - тем более, но что делать, предположить не мог.
  - И почему мы не подумали взять с собой нашатырь... - Цыган, сам теряясь и не зная, как вести себя, достал из сумки стража бутылку с водой и, подойдя вновь к Кевину, неожиданно замер, - Погоди-ка... Мы не подумали, но ведь он говорил, что у него есть с собой хирургические инструменты, упоминал, что взял спиртовые салфетки. Как ты думаешь, спирт сумеет заменить нашатырь?
  Шон досадливо вздохнул и, решительно выхватив одной рукой из рук друга бутылку, другой продолжая поддерживать голову фельдшера, без особенного энтузиазма воззрился на плотно закрученную пробку.
  - Понятия не имею, - вымолвил он наконец, - Но, полагаю, если ты откроешь бутылку, мы можем попытаться привести его в себя более... то есть, менее медицинскими, более человеческими методами.
  Столь емко характеризованные молодым человеком методы, к удивлению обоих друзей, возымели свое действие.
  Стоило лишь блондину, смочив руку, брызнуть в лицо фельдшеру, как тот, вздрогнув всем телом, надсадно закашлял и, делая очень внезапный резкий вздох, рывком сел, прижимая руку к груди и стискивая одежду на ней.
  - Кев!.. - сорвался с его губ испуганный вскрик, и парень, замотав головой, окинул друзей, пришедших ему на помощь, совершенно безумным взглядом, - Где мой брат?!..
  Пол и Шон непонимающе переглянулись. С их точки зрения ответ был очевиден - Кев должен был бы находиться там же, где был всегда, с самого своего рождения: где-то на дне души своего брата.
  - Он же... - Галейн покрутил головой, пытаясь придумать наиболее емкий и подходящий ответ, - Где всегда, разве... нет?
  - Кевин, - Шон, немного лучше владеющий собой, чуть нахмурился, всматриваясь в фельдшера, - Твой брат потерял сознание, как, собственно говоря, и ты. Вполне вероятно, что он просто еще не пришел в себя, и...
  - Нет, - Кевин закусил губу и, опустив взгляд, недоверчиво осмотрел собственное тело. Затем пару раз хлопнул себя по груди, словно выбивая пыль из собственной одежды и, зажмурившись, помотал головой.
  - Нет, я... - он сглотнул; в уголках глаз его замерцали неожиданные слезы. Фельдшер медленно втянул воздух и, подняв веки, испуганно оглядел своих совершенно растерянных друзей.
  - Я не... я не чувствую его...
  Пол с Шоном вновь переглянулись. Галейн закусил губу; Рэдзеро чуть дернул плечом. Слова Кевина вызвали в душах обоих друзей одинаковое недоумение.
  - Кевин... - Пол негромко кашлянул, подыскивая наиболее мягкие слова, - Но ведь ты и прежде не чувствовал его. Я хочу сказать, пока мы не оказались в этих катакомбах, да и вообще пока не началась вся эта история, ты же и понятия не имел, что в твоем теле обитает кто-то еще, разве не так?
  Фельдшер медленно покачал головой и, опустив ее, моргнул, силясь прогнать набегающие слезы.
  - Это... другое, - голос его звучал хрипло и как-то убито, чувствовалось, что молодой человек переживает какие-то очень сильные эмоции, - Я... мне кажется, не стало половины моей души. Его больше нет... - он прервался и судорожно сглотнул.
  Шон, хмурясь, покосился на несколько растерявшегося Галейна и, силясь поддержать их общего друга, ободряюще коснулся его плеча.
  - Быть может, он и в самом деле просто без сознания сейчас. Кевин... мы привели в чувство тебя, но ему, должно быть, следует самому...
  - Нет, - Хилхэнд укусил себя за губу и, поспешно стирая слезы, шмыгнул носом, - Нет, я... я знаю, Шон, просто знаю. Кев... исчез. Я не могу понять... Разве ты желал этого? Пол?.. - взгляд светло-зеленых глаз устремился к даже немного отступившему Цыгану.
  - Что... я?? - мужчина так интенсивно замотал головой, что даже пошатнулся, спровоцировав головокружение, - Конечно, нет! Кевин, я бы никогда не пожелал... Я не помню, как звучало мое желание, но точно знаю, что хотел лишь, чтобы вы оба перестали мучить друг друга, чтобы вы оба успокоились и освободились!
  - Видимо, покой и свобода для каждого свои... - Шон негромко вздохнул и, покачав головой, прибавил, - Мне жаль, Кевин, правда, жаль.
  - Мне тоже, - фельдшер поежился и, обняв себя руками, внезапно зажмурился, - Но почему все так несправедливо? Он... он шел сюда, чтобы получить жизнь, а вместо этого... Почему вместо жизни ему была дарована смерть?! - он распахнул глаза, бросая на стража полный отчаяния взгляд, ища ответа у него. Рэдзеро, как человек, и в самом деле, должный бы знать о происходящем больше других, на мгновение сжал губы, виновато разводя руки.
  - Его жизнь была полна несправедливости с самого начала, - негромко молвил он, - Начиная с рождения и до... этого места. Мне действительно жаль, что так случилось, Кевин и, клянусь, я не понимаю причин! Перчатка была предназначена Полу, человеку, который никогда и никому не желал плохого, человеку, который готов был пожертвовать своей жизнью, своим счастьем во имя других! Она не должна была погубить Кева, если только... - он примолк, затем медленно, неуверенно и мрачно закончил, - Если только его существование не угрожало другим.
  Глаза Кевина вновь наполнились слезами. Он поспешно смахнул их, опуская голову, пытаясь скрыть переживаемые им чувства от друзей и, хрипло втянув воздух, шепнул:
  - А так и было... Мы... Что нам еще нужно сделать здесь? - он немного приподнял голову, окидывая своих друзей и спутников взглядом исподлобья, - Есть еще какие-то дела, помимо убийства моего брата?
  Пол, от последних слов друга мигом остро почувствовавший свою вину, немного вскинулся.
  - Твоего брата никто не собирался убивать! Кевин, это все какая-то ошибка, чудовищная несправедливость, я понимаю...
  - Все же он мертв, - Хилхэнд обжег собеседника быстрым взглядом и, предпочитая изменить тему, с некоторым трудом поднялся на ноги. Пошатнулся, еле удерживаясь на них и, придержав сам себя за висок, в который уперся ладонью, хрипловато добавил:
  - И мне бы не хотелось дольше оставаться в этой пещере, ставшей... его склепом. Если мы сделали все, что... все, то пойдемте.
  Рэдзеро, сам поднявшийся на ноги, выпрямился, расправляя плечи. Случившееся с Кевом, с его братом, было и в самом деле, как верно выразился Цыган, чудовищной несправедливостью, понять причины этого страж, не взирая на собственные слова, на возможное объяснение, не мог, поэтому решил, во избежание нанесения фельдшеру дополнительных душевных ран, сменить тему.
  - Полагаю, здесь нас действительно более ничто не удерживает, можем отправляться в обратный путь. Мы сделали все, что надлежало сделать, и возможно... даже несколько более того, - говоря, он уже без тени сомнения направился к рюкзаку Кевина, намереваясь снова взвалить его на плечи.
  Полумрак пещеры, изредка рассеиваемый лучами фонарей, стал уже довольно привычен глазам молодого человека, и при желании он мог бы обойтись даже без дополнительного освещения. Тем более, что снаружи, судя по всему, занимался новый день - путешествие их по недрам скалы, приключения с Перчаткой, заняли достаточно много времени: ночь миновала совсем незаметно. И теперь сероватое, дождливое утро, расцветая на маленьком островке, заглядывало сквозь ветви скрывающего выход дерева, давая некоторую толику дополнительного освещения.
  - Ты говоришь о... - начал, было, Хилхэнд, внимательно следя за действиями блондина, и с недоверчиво-мрачным, отдающим неизбывной грустью выражением сдвигая брови. Шон, уже успевший взвалить рюкзак на плечи, тяжело вздохнул.
  - Нет, Кевин, я говорю не о твоем брате. Пока вы оба были без сознания произошло нечто... - он замялся и, пытаясь подобрать наиболее емкое определение, пошевелил в воздухе пальцами, - Нечто удивительное. Мне явился Соломон.
  - Соломон?.. - Пол, малость пришибленный случившемся по его вине с братом Кевина, немного приоткрыл рот, шагая вперед и недоверчиво склоняя голову набок, - Но... как? Откуда, почему, я...
  - Тише, тише, - Рэдзеро поднял руку, останавливая разошедшегося приятеля и странно, загадочно улыбнулся, - Верь, я был удивлен не меньше. Он появился из Перчатки на твоей руке, хотя нет... Не совсем так. Я мог бы сказать, что он сам был этой Перчаткой, словно бы сам Соломон наделся на твою руку.
  Хилхэнд, пораженный не меньше друга, при последних словах закатил глаза. Слова Шона показались ему шуткой, довольно глупой и неуместной сейчас, и сдерживать негодование фельдшер не пожелал.
  - Ради Бога, Шон! Можно хотя бы сейчас не прикидываться Джеком Кирасом?
  - Джек Кирас! - по губам блондина молнией скользнула такая знакомая обоим его спутникам, но так давно не появлявшаяся острая улыбка, - Он сказал мне кое-что и о нем. Но давайте все-таки попробуем вылезти из этой пещеры на свежий воздух, хорошо? Обо всем, что он мне поведал, я расскажу по дороге.
  Возражений данное предложение не вызвало.
  
  ***
  Путь решено было держать к берегу, в надежде, что местные аборигены, о существовании которых красноречиво говорили дротики, брошенные в путников, не отвязали лодку. Пол, после знакомства с Перчаткой почему-то чувствующий себя на редкость бодро и хорошо, вновь уверенно занял место впереди небольшого отряда, опять принимая на себя обязанности руководителя экспедиции. Кевин, хмурый, как дождливое небо, под которым, собственно, они и начали свое возвращение обратно, тащился позади, едва переставляя ноги; Шон шел рядом с ним, рассказывая о своей неожиданной встрече с древним царем.
  - Другими словами, обманывая меня тогда, ты представился именем своего предка, - Хилхэнд, абсолютно не успокоенный этим известием, равнодушно пожал плечами, - И что с того?
  Блондин, бросив на него мимолетный, но не очень довольный взгляд, попытался скрыть досаду за улыбкой.
  - Хотя бы то, что я никогда не знал имени своего предка, Кевин. Оно затерялось где-то в веках, мне и в голову не могло прийти ничего подобного! Так странно...
  - Должно быть, у стражей Перчатки есть какая-то связь сквозь века, - Галейн весело улыбнулся и, отогнув ветку, пропустил своих спутников немного вперед, - Мне вообще гораздо интереснее то, что по словам этого самого царя мы все там оказались не просто так, и что твоя жизнь будет продлена. Может, и я заслужил какую-нибудь награду?
  - Личного телохранителя, - сварливо отозвался фельдшер, - Шону же было велено отныне беречь тебя, охранять твою жизнь...
  - Да, и, честно говоря, я... Осторожно! - возглас блондина прозвучал так неожиданно, оборвав его собственную, довольно спокойную речь, что, пожалуй, и Кевин, и Пол шарахнулись бы в стороны сами, даже если бы первого страж не оттолкнул лично.
  Из леса, окружавшего путников столь же плотно, как и в начале пути, совершенно внезапно, бесшумно и резко выскользнуло странное, непонятное существо, человек, настолько поразительно-ужасный, что одного вида его могло бы хватить, чтобы отправить жертву на тот свет. С ног до головы он был покрыт татуировкой, различными каббалистическими или еще какими-то знаками; из одежды имел лишь набедренную повязку и ожерелье; волосы носил длинные, давно нечесаные, но собранные на макушке в неопрятный пучок. Длинная и тонкая рука его сжимала нож, который, если бы Шон не успел вовремя предупредить своих спутников, сейчас, наверное, уже красовался бы в сердце Кевина.
  Рэдзеро, взбешенный этим нападением сверх всякой меры, недолго думая, выхватил из-за пояса отнятый у Кева пистолет и рывком вскинул руку с ним.
  - Неподходящую жертву выбрал, - сорвалось с губ молодого человека злое шипение и в следующую секунду прогремел выстрел. Дикарь на секунду замер, страшно выпучив глаза и открыв рот, выронил нож, что сжимал в руке и, не издав ни звука, рухнул навзничь. Между бровей его темнела маленькая, аккуратная дырочка.
  Кевин почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Дыхание перехватило, сердце зашлось в бешенном ритме, а перед глазами запрыгали разноцветные точки. Он пошатнулся и, силясь удержаться, уцепился за стоящего рядом и мгновенно пришедшего на помощь Галейна.
  - Ты... - голос фельдшера дрожал, как заячий хвост, говорить получалось с трудом, - Ты его... уб... бил?..
  Шон, замерший возле тела дикаря, медленно оглянулся на вопрошающего через плечо. Лицо его отобразило что-то похожее на насмешливое недоумение.
  - Конечно, нет, - голос блондина звучал на редкость спокойно и холодно, - Обычно, получив пулю в переносицу, люди живут долго и счастливо.
  - Для тебя это предмет для шуток?!.. - голос сорвался, и Хилхэнд, задрожав всем телом, на несколько секунд закрыл лицо рукой. Видеть, как убивают людей, пусть даже и тех, кто на человека походит очень смутно, ему прежде не доводилось, да и общее обилие событий сегодняшнего и вчерашнего дня уже давно перевалило за критический предел.
  - Я думал, ты хотя бы не из тех, кто смеется над трупами... - глухо проговорил он, как-то машинально сильнее стискивая плечо Пола. Тот, поддерживая друга, молчал, толком не зная, что сказать. Он не одобрял методов Рэдзеро, но отрицать их справедливости не мог - если бы Шон не среагировал столь мгновенно, на земле сейчас лежал бы Кевин.
  - Я не смеюсь над трупами, Кевин, - страж немного приподнял подбородок, хмуря брови. Судя по всему, слова фельдшера задели его за живое - парень, старающийся не убивать невиновных, вдруг оказался обвинен в беспочвенной жестокости, в безжалостности, которой, в общем-то, не страдал.
  - Но вопрос был действительно наивен - ты ведь видел, что я спустил курок, слышал выстрел. Неужели думаешь, что с такого расстояния я бы промахнулся?
  - Ничего я не думаю, - Хилхэнд насупился и, обняв себя руками, зябко поежился от скатившейся за шиворот с ближайшего дерева капельки воды, - Я просто не знал, что ты еще и стреляешь как Вильгельм Телль.* Ты говорил, что не убиваешь невиновных, откуда...
  - Кевин, - Пол, наконец, не выдержавший, слегка тряхнул приятеля за плечо, - Он ведь хотел убить тебя. Если бы Шон не остановил его...
  - Да, но может быть, это бы было первым убийством в его жизни! - Кевин, судя по всему, немного потерявший голову, неловко взмахнул рукой, - И потом, может, он просто хотел ранить или напугать, или я не знаю... Вдруг он никого не убивал?
  Рэдзеро, похоже, несколько потерявший терпение, неожиданно резко шагнул к разошедшемуся фельдшеру и, схватив его за плечо, дернул вперед, ближе к телу убитого аборигена.
  - Что у него на шее? - голос молодого человека звучал холодно, резко, и Хилхэнд невольно сжался, вдруг ощутив уже практически забытый страх перед этим парнем. В конечном итоге, о его опасности забывать не стоило, и то, что он только что убил человека... Фельдшер сглотнул и предпочел ответить.
  - Ожерелье... - голос его прозвучал тихо; взгляд невольно скользнул по трупу и неожиданный ужас сковал впечатлительную душу, - Из... из зубов?..
  - Человеческих зубов, - жестко уточнил Рэдзеро, - По два клыка на каждую жертву. Посчитаешь их количество?
  - Н-нет... - Кевин торопливо отвернулся и несколько раз глубоко вздохнул, приводя себя в чувство. Пол, тем временем, предпочтя остаться в стороне и не изучать взглядом убитого туземца, нахмурился, переводя внимательный и пытливый взгляд на стража Перчатки и, вероятно, своего потенциального телохранителя.
  - Откуда ты знаешь это? Мы никогда не говорили о нравах и обычаях племен, населяющих Соломоновы острова, и уж тем более о дикарях, обитающих на этом острове... Я думал, тебе о них известно так же мало, как и нам с Кевином.
  Шон, озадаченный столь внезапным вопросом не меньше задавшего его мужчины, растерянно опустил взгляд на собственные руки и, обнаружив в одной из них пистолет, поспешил сунуть его за пояс.
  - Я не знаю... - растерянность, овладевшая молодым человеком, отразилась и в его голосе, - Может быть, это следствие общения с древним царем, или того, что я исполнил свой долг, передав тебе Перчатку...
  - Или между тобой и твоим предком и вправду есть какая-то связь сквозь века, - буркнул Кевин и, тихонько, но тяжело вздохнув, неловко пожал плечами, - Наверное, ты помнишь что-то, что было известно ему.
  Блондин, больше пораженный таким предположением, чем самим фактом своего неожиданного знания, нахмурился, переводя взгляд с одного из своих спутников на другого.
  - Не самое приятное открытие, если честно, - признался он после недолгого молчания, - Надеюсь, что это единственное, что связывает меня с ним и что больше ничего подобного я вспоминать не буду. И без того уже начинаю себя ощущать не до конца человеком. А если еще и жить буду дольше, чем живут обычные люди...
  - Но почему я? - Кевин, ухитрившийся за несколько секунд целиком и полностью погрузиться в свои мысли, растерянно перевел взгляд с одного из своих спутников на другого и, сообразив, что брякнул что-то не то, смущенно бормотнул, - Простите... Я просто... Почему он напал на меня? Я ведь к Перчатке даже не имею толком отношения, чем я ему мог помешать?
  Рэдзеро, отвлеченный вопросом друга, бросил быстрый прощальный взгляд на тело дикаря и, отходя от него, легко пожал плечами.
  - Боюсь, именно этим. Помнишь, я говорил, что оба раза, когда на нас совершались покушения, убить хотели тебя?
  - Да, но мы уже возвращаемся! - Галейн, хмурясь, покосился на убитого, затем вновь обращая взгляд к стражу Перчатки, - Сейчас-то какие претензии? Мы уходим, Перчатку с собой не уносим...
  - Откуда я знаю? - Шон досадливо вздохнул и, махнув спутникам, приглашая их следовать за ним, уверенно продолжил путь, - Быть может, они боятся, что мы расскажем кому-нибудь о месте ее нахождения, или полагают, что после того, как мы получили, что хотели, продолжать жить нам необязательно... А может быть, они недовольны, что я забрал шкатулку.
  Кевин и Пол, переглянувшись, поспешили нагнать его.
  - Ты забрал? - фельдшер еще раз покосился на идущего с ним рядом мужчину и неуверенно осведомился, - А так можно?..
  - Царь не велел не делать этого, - Рэдзеро на редкость легко и безразлично помахал в воздухе рукой, - Зачем она этим аборигенам? Шкатулка пуста, Перчатка в нее больше не вернется, а бабушка моя будет рада ее увидеть. В конечном итоге, я все-таки страж! И шкатулку стеречь будет сподручнее, имея ее под рукой.
  - А я-то думал, что ты отныне мой телохранитель, - Галейн быстро улыбнулся и, мимолетно оглянувшись на тело дикаря, чуть развел руками, - Во всяком случае, собеседование ты определенно прошел.
  
  ***
  Найти лодку, идя вдоль берега, оказалось совсем не трудно. Видимых следов покушений на нее обнаружено не было, дикари, вероятно, предпочли проигнорировать присутствие судна на своем островке, поэтому вскоре Пол Галейн, его личный телохранитель и их близкий друг уже уверенно направились прочь от этого места, держа курс назад, на большой остров Бугенвиль. Мысли каждого из них были далеко.
  Шон, управляющий, как и прежде, лодкой, радовался достигнутой цели, одновременно размышляя о загадочных словах Соломона.
  Кевин, сидя на корме, не сводил взгляда с острова, путешествие на который обернулось для него такой потерей.
  Пол гадал, почему чувствует себя таким энергичным и сильным, если даже не пытался просить у Перчатки то, чего страстно желал, и тоже раздумывал о том, что сказал древний царь Шону. Стоял он, в отличие от Кевина, совсем рядом с рулевой рубкой, поэтому, дождавшись, когда островок окажется далеко позади, немного нагнулся, заглядывая в нее.
  - А что, ты думаешь, он имел в виду, говоря, что у тебя в жизни будет много вопросов? - мотор шумел, и мужчине пришлось немного повысить голос, чтобы перекричать его. Рэдзеро бросил на него быстрый взгляд через плечо и вновь устремил внимание вперед.
  - Ты о Соломоне? - он слегка пожал плечами, - Это надо спрашивать не у меня. Но, полагаю, в жизни каждого человека всегда возникают вопросы, и за всю протяженность этой жизни их набирается немалое количество. Странно было бы полагать, что жизнь стража или даже жизнь твоего телохранителя столь однозначна, что не вызывает сомнений. Во всяком случае... - Шон глянул на сапфир, вновь красующийся на его пальце, и широко улыбнулся, - Я знаю, где искать ответы.
  Перстень Пол вернул молодому человеку еще в пещере, после того, как стало понятно, что жизни Кевина более ничто не угрожает, но в суете событий блондин, торопливо натянувший его на палец, совсем забыл этому порадоваться. Сейчас же, получив немного свободного, не обремененного никакими приключениями времени, он искренне наслаждался возвращением сапфира в его руки, и без утайки любовался им, на его руке смотрящемся куда как гармоничнее, нежели на пальце Галейна.
  Путь продолжался. Пол и Шон изредка обменивались короткими, почти ничего не значащими фразами, изредка пытались обсудить происшедшее, но, глянув на Кевина, предпочитали сменить тему. Последний, практически не шевелясь, не сводил взгляда с острова, вернее, с той точки на горизонте, что означала его нахождение, и сыпать соль на его душевные раны у своих друзей желания не вызывал.
  Лодка неслась вперед с огромной скоростью. Берег Бугенвиля стремительно приближался, уже можно было различить пристань, с которой вчера днем они отправились в свое путешествие, поэтому Пол решился все-таки немного потревожить своего друга, вырывая его из печальных мыслей.
  - Кевин, - он коснулся плеча молодого человека и, дождавшись, пока тот вопросительно глянет на него, чуть улыбнулся, - Уже почти приплыли.
  - Хорошо, - ответ прозвучал странно безжизненно, отвлеченно, и фельдшер, тяжело вздохнув, снова обратил взгляд к уже невидимому, скрывшемуся вдали островку, - Знаешь... у меня такое чувство, что он остался там. Глупо, да?.. - в светло-зеленых глазах вновь отразилась затаенная, глубоко скрытая боль утраты, и Галейн, негромко вздохнув, сочувствующе потрепал собеседника по плечу.
  - Нет, не глупо. В каком-то смысле он ведь и остался там, не правда ли?.. Смотри, мы уже прибыли.
  Лодка и в самом деле, сбавив ход, уже подходила к причалу. Шон, осторожно подведя ее ближе, оглянулся через плечо на друзей.
  - Кто-нибудь сумеет пришвартовать нас? Насколько помню, один швартов у нас точно должен был остаться.
  Пол кивнул и, отойдя от Кевина, схватил веревку со дна лодки, готовясь набросить петлю на кнехт.
  Вскоре швартовка была завершена, и молодые люди, помогая друг другу, выбрались на берег, не забыв забрать и вещи.
  На пристани было тихо. Домик лодочника, где обитали такие приветливые люди, старавшиеся отговорить их от опасного путешествия, казался вымершим; звук мотора прибывшей лодки не привлек ничьего внимания.
  Путешественники, переглянувшись, медленно направились к нему. С одной стороны, никто не обязал их докладывать о том, что имущество лодочника, его небольшое судно, возвращено в целости и сохранности, но с другой, элементарные законы вежливости все-таки настойчиво призывали сделать это.
  Шон, как человек, общавшийся с лодочником, а особенно - с его дочерью, куда как больше своих друзей, первым уверенно постучал по деревянной створке, а затем аккуратно толкнул ее.
  Дверь распахнулась, являя взорам друзей большую комнату, уставленную различными атрибутами профессии обитающего здесь человека - наполовину разобранными моторами, спасательными кругами, веслами и чем-то еще, чего предназначения они даже не знали. Здесь имелась даже большая надувная лодка, мигом заставившая Пола вспомнить о его собственной, благополучно оставленной в канале на острове, и стоял широкий стол. Возле последнего, на табурете, низко опустив голову и безжизненно свесив руки, сидел их давешний знакомый - старый лодочник.
  Путешественники переглянулись. Человек не подавал признаков жизни, и мысль о том, что он за время их отсутствия успел умереть, говоря честно, не вдохновляла.
  Рэдзеро, как самый смелый из присутствующих, да еще и привыкший видеть безжизненные тела, бесшумно приблизился к пожилому мужчине и, протянув руку, слегка коснулся его плеча.
  - Сэр...
  Старик вздрогнул всем телом и, с видимым усилием подняв голову, окинул неожиданных гостей мутным взглядом, явно не узнавая их. На щеках его темнели дорожки от слез.
  - А. Это вы, - он наконец вспомнил, где видел прежде этих людей и слабо кивнул, изображая приветствие, - Вернулись.
  - Да... - блондин, немного обескураженный столь странным приемом, оглянулся на друзей, явно прося у них помощи. Кевин, сам пребывающий в состоянии, схожем с состоянием лодочника, в качестве группы поддержки сейчас явно не годился, хотя и был сбит с толку не меньше друзей, а вот Пол, чувствующий себя крайне сильным и энергичным, негромко кашлянул, шагая ближе к собеседнику.
  - С вами все в порядке?.. Вы кажетесь больным.
  - Я? - по губам лодочника скользнула тень слабой, очень грустной улыбки, - Нет, я здоров. Моя дочь...
  Шон, бывший, вопреки расхожему мнению отнюдь не бездушным ловеласом, настороженно повернул голову вбок, вглядываясь в старика искоса. Известие о том, что с девушкой, столь тепло принявшей его, могло что-то произойти, задевало его.
  - Что с ней?
  Старик задрожал и, с видимым трудом подняв руку, закрыл ею лицо. Голос его при ответе дрожал.
  - Мое дитя... Минди... Бедная моя девочка... Здесь не редкость такое, но я не думал, что это коснется ее...
  - Что случилось? - блондин нахмурился, борясь с желанием как следует тряхнуть еле мямлящего собеседника. С губ того сорвался стон.
  - Змеи... Они ядовиты, особенно в это время года, и встреча, случайная встреча с такой змеей - это смерть. Такое бывает... Их уничтожают, все время, но они все еще встречаются, плодятся, и одна из них...
  - Укусила Минди?.. - Кевин, потрясенный предстающим пред ним зрелищем не менее, чем всем случившимся за сегодня, немного подался вперед, всей душой желая утешить несчастного отца, но не представляя, как это сделать. Последний убито кивнул.
  - Она угасает... - шепот его прошелестел как слабый ветерок, - Я знаю... ей осталось несколько часов... А я ничего не могу сделать, и никто не может. Эти укусы... их не излечить...
  Повисло тяжелое, тянущее молчание. Путешественники, совершенно сраженные столь неожиданной трагедией, постигшей их мимолетных знакомых, безмолвно переглядывались, не зная, не понимая, как надо себя вести. Уйти? Оставить этого человека страдать в одиночестве? Кевин поежился, представив, что должен сейчас чувствовать несчастный отец, знающий, что его дочери осталось жить всего несколько часов. Пол сжал руки в кулаки; Шон стиснул зубы, решаясь на что-то.
  - Вы знаете... - помедлив, начал он, - Наш друг врач. Быть может, он мог бы осмотреть Минди? - и, заметив в глазах старика слабую попытку возразить, молодой человек ободряюще улыбнулся, - Надежда умирает последней, как говорят. Как знать, может быть фельдшеру с континента удастся сделать больше, чем врачам с островов?
  Собеседник его лишь слабо махнул рукой. Затем с трудом поднял ее и указал на хлипкую дверку в дальнем конце комнаты. Говорить он ничего не стал, очевидно, более не находя в себе сил делать это.
  Кевин, абсолютно не ожидавший подобных заявлений, совершенно не знающий, как вести себя, замер с открытым ртом и, дождавшись, когда Шон приблизиться к нему, зашипел, косясь на вновь поникшего отца:
  - С ума сошел?! Я не лечу укусы змей, Шон, я не знаю, как, я не умею!..
  - Тише! - Рэдзеро быстро оглянулся на, к счастью, ничего не расслышавшего лодочника и продолжил тихо, но очень весомо, - Хотя бы сделай вид, осмотри ее. Вдруг там что-то не столь опасное? А если даже так, по крайней мере, хоть немного отблагодарим этого человека...
  - Шон прав, - Пол, приблизившийся к другу следом за своим телохранителем, пожал плечами, - Пусть хотя бы думает, что надежда еще есть... Жаль его.
  Хилхэнд, насупившись и явственно сдаваясь под таким количеством аргументов и убеждений, недовольно что-то пробурчал и, отодвинув в сторону загородившего ему дорогу Галейна, решительно проследовал к дверце, за которой умирала молодая девушка. Друзья потянулись за ним, решив оказать хотя бы моральную поддержку.
  Что дело плохо, стало понятно с первого взгляда. Минди, бледная настолько, что это было видно даже на ее темной коже, лежала на кровати, закатив глаза и тяжело, хрипло дышала, периодически срываясь на кашель. По лицу ее стекал пот, запекшиеся губы были приоткрыты.
  Кевин тяжело вздохнул и, приблизившись к несчастной девушке, аккуратно коснулся ладонью ее лба. На мгновения замер, а затем, не убирая руки, обернулся на друзей, сжимая губы и качая головой.
  - Можно даже инструменты не доставать - я ничем не могу ей помочь. У нее сильный жар, она, похоже, уже не сознает реальности... Нужно в больницу, но, если там... - он неожиданно умолк и, хмурясь, вновь повернулся к больной. На лице его, постепенно проступая сквозь жалость и беспокойство, отображалось величайшее изумление.
  Шон и Пол, пока ничего не понимая, переглянулись, затем подходя ближе.
  - Что такое? - кто из них задал этот вопрос, друзья фельдшера не знали и сами. Волновал он, в любом случае, их обоих.
  Кевин мотнул головой и, схватив тонкое запястье девушки, закрыл глаза, считая пульс. Затем отнял руку ото лба и осторожно потрогал сначала одну щеку, потом другую.
  - Странно... - пробормотал он и, переведя вновь взгляд на друзей, неуверенно прибавил, - Жар спадает...
  Последние промолчали, ошарашенно и недоверчиво глядя на несчастную пострадавшую.
  Дыхание Минди постепенно выравнивалось; цвет лица становился более нормальным. Пот больше не выступал на ее челе и, не прошло и минуты, как густые ресницы дрогнули, а затем приоткрылись. Темные глаза обежали всех присутствующих и, наконец, остановились на Шоне. Губы раздвинула легкая, пока еще слабая улыбка.
  - Это вы!.. - голосок девушки был еще слаб, немного дрожал, но звучал уверенно, - Вы вернулись, спаслись!.. - она еще раз глубоко вздохнула и, хлопнув глазами, обратила все внимание на Кевина, - А вы... вы спасли меня...
  Из соседней комнаты донесся грохот. Это бедный старик, так неожиданно вновь услышавший голос дочери, который уже не чаял услышать когда-либо, поспешно вскочил со стула, опрокинув его и со всех ног бросился к ней.
  Фельдшер, совершенно не понимающий, что произошло, стесненно улыбнулся и, отойдя в сторону, уступил место взволнованному отцу, позволяя тому увидеть дочь и, обняв ее, осыпать поцелуями.
  Успокоились все далеко не скоро.
  Минди, пока еще чувствующая себя немного слабой, по совету Кевина осталась в постели; отец же ее, не зная, как отблагодарить своих спасителей, принялся потчевать их всем, чем только мог. Уговорить их он сумел, впрочем, лишь на чай, да и то Хилхэнд недвусмысленно дал понять, что из мест, где обитают столь ядовитые змеи, ему хотелось бы побыстрее убраться, поэтому задерживаться они не стали.
  - Я очень... очень рад, я счастлив, что вы все-таки смогли вернуться с проклятого острова! - лодочник, пребывающий на седьмом небе от счастья, долго тряс им руки на прощание, - Что вы все живы, здоровы!..
  Кевин, вмиг вспомнивший о своей потере, грустно улыбнулся.
  - Почти все, - тихо уточнил он и, вздохнув, отвернулся. На душе у него было смутно и пасмурно, как он ухитрился помочь девушке, молодой человек не знал и, не видя в этом своей заслуги, рвался побыстрее покинуть гостеприимный дом. Впрочем, услышан он не был.
  С трудом, с большим трудом удалось им вырваться от восхищенного, восторженного хозяина и, уже направляясь на поиски транспорта, могущего доставить их к уже знакомому отелю, начать обсуждение того, что случилось.
  - Я исцелил ее! - Кевин всплеснул руками и, едва не уронив сумку Шона, сжал ими собственные виски, - Прикосновением?.. Я не понимаю, как, как... Как такое возможно? - он окинул пытливым, исполненным странной надежды взглядом своих спутников и медленно опустил руки, недоверчиво глядя на них, - Я мечтал об этом, да, я всегда хотел так... лечить прикосновением, одним лишь прикосновением, но это... Ведь не на моей руке была Перчатка, не мое желание она должна была исполнить!
  - Но исполнила твое, - Галейн пожал плечами, однако, тотчас же усомнившись, перевел неуверенный взгляд на стража упомянутой реликвии, - Или... нет? Получается, что мое желание она тоже выполнила, и его... Я думал, она исполняет всего одно желание, причем одного человека.
  - Видимо, да, если только эти желания не входят в некоторый резонанс, перекликаясь друг с другом... - Шон задумчиво потер подбородок и, махнув рукой, остановил проезжающую мимо машину, - Судя по всему, твое желание помочь Кевину и его помогать людям...
  - Судя по всему, - сумрачно перебил Хилхэнд, - Научившись с ее помощью лечить прикосновением, я излечил сам себя, хотя и не желал этого. Что ж... - он тяжело вздохнул и, направляясь к притормозившей рядом с ними машине, мрачновато добавил, - Остается надеяться лишь, что в будущем я не потеряю этого навыка.
  ...Минди, попрощавшаяся со своими спасителями сидя на кровати, взяла вновь подошедшего отца за руку, хмуря красивые брови.
  - О чем говорил этот человек, папа? Врач, он сказал в ответ на твои слова, что здоровыми вернулись не все, но ведь... они здоровы и живы! Все!
  - Я не знаю, - старый лодочник пожал плечами и тяжело вздохнул, - Но у меня такое чувство, что в обмен на удивительный дар целителя он лишился половины своего сердца
  
  ***
  Скрывающийся в полумраке высокий каменный потолок. Каменные стены, пол... Лежать неудобно и жестко. Отдаленный шум постепенно утихающего дождя, который казался таким бесконечным. Несколько капель, долетевших, очевидно, со стороны входа в пещеру и упавших на лоб.
  Торопливый хриплый вдох и тихий, изумленный шепот на выдохе:
  - Жив?..
  Он несколько раз моргнул, всматриваясь в сероватый, плохо рассеянный проникающим с улицы светом, сумрак вокруг и попробовал пошевелиться. Получилось. Все тело болело, все мышцы затекли, создавалось впечатление, что без сознания он пролежал неделю, если не больше, хотя прошло, наверное, не больше нескольких часов. Он кое-как шевельнулся и попытался сесть. Первая попытка не увенчалась успехом - ладонь, которой он упирался в камень под собой, заскользила и сорвалась; он упал обратно и тихо чертыхнулся.
  Тьфу. Кажется, ссадил руку. Должно быть, Кевин, придя в себя, будет шокирован и, наверное, сразу броситься за теми самыми спиртовыми салфетками. А может быть...
  Смазанные, смутные, совершенно незнакомые голоса, послышавшиеся от входа в пещеру, заставили его, позабыв о собственных переживаниях, все-таки осторожно приподняться, выглядывая из-за каменной гряды. Как он за ней оказался? Отбросило, что ли, вспышкой, как Галейна?
  Из-под ветвей дерева, прикрывающего вход, начали выныривать один за другим темные силуэты; голоса стали громче и, отразившись от стен и потолка, заполнили пещеру.
  Он поморщился. Голова после встречи с каменным полом неприятно ныла, и чересчур резкие звуки причиняли определенный дискомфорт.
  Неизвестные, дикари, постепенно наполняли пещеру и он, поначалу принявшийся, было, считать их, быстро бросил это занятие. Сознания его вдруг запоздало коснулось изумление - а где же ребята? Где Шон, где Пол, они же были здесь, когда он терял сознание! Неужели посчитали своего приятеля погибшим и, похоронив его в дальнем, темном углу, поспешили оставить это место?
  Дикари, заполонившие собою пещеру и внимательно изучающие ее, сгрудились вокруг каменного алтаря. Он сдвинул брови, всматриваясь внимательнее и пытаясь понять, что же все-таки там происходит.
  - Шкатулка... - коснулся его слуха чей-то голос, и он сжал губы. Шкатулка! Она ведь довольно дорогая, ценная. Даже без Перчатки внутри она все равно может стоить дорого... Но этим туземцам-то она для чего? Вряд ли на маленьком островке существуют полноценные товарно-денежные отношения, а на большие острова они, кажется, не выбираются. Если только жителей тамошних едят...
  Голоса дикарей вновь слились в один сплошной гул. Затем кто-то из них, отделившись от толпы, решительно взмахнул рукой, отдавая приказ на наречии, неизвестном наблюдателю. В голове мелькнула мысль, что если на больших островах люди беседуют в основном по-английски, то здесь, вероятно, существует какой-то свой, личный, непонятный никому диалект.
  Он тяжело вздохнул и медленно сполз на пол, приваливаясь к камню, из-за которого выглядывал только что, спиной. Что ж, как бы там ни было, а надо дождаться, когда они уйдут. Тогда можно будет предпринять попытку выбраться и из пещеры, и с острова, если только... Он задумчиво ощупал собственную грудь. Странное чувство. Он беспокоился, как бы брат, очнувшись, не подвел его, завалив весь план и испугавшись дикарей, но, если так задуматься... Он уже не чувствует привычного сопротивления, сопровождавшего его всю жизнь, не ощущает попыток Кевина вырваться из-под его гнета. И это странно, очень странно... Это может значить только одно, то, о чем даже думать не хочется - Перчатка, исполняя непонятное желание Галейна, оставила в живых его, но отняла жизнь у Кевина. Но как узнать?..
  В горле неожиданно запершило и он, прижав ладонь ко рту, глухо кашлянул. Затем, внутренне сжавшись, съежившись, попытался вновь выглянуть из-за камней, но...
  Взгляд наткнулся на совершенно незнакомую, темнокожую, да еще и покрытую татуировкой улыбающуюся физиономию под пучком лохматых черных волос. Туземец что-то сказал и, воодушевленно кивнув, отошел, уступая место, вероятно, старшему в их отряде.
  Подошел другой дикарь, как две капли воды похожий на предыдущего.
  - Мы нашли его! - голос его, совершенно счастливый, восхищенный, разнесся под сводами пещеры, и туземец, протягивая найденному человеку руку, не то для пожатия, не то для того, чтобы помочь встать, склонился в странном поклоне.
  Парень, понимая с каждым мгновением все меньше, однако же, предпочитая не понимать стоя, осторожно принял помощь и, на удивление легко вскочив на ноги, огляделся.
  Туземцев было много, справиться с ними в одиночку нечего было и мечтать. Все отличающиеся низким ростом, темной кожей, покрытой татуировками, лохматыми волосами и почти полным отсутствием одежды. Оружия в их руках видно не было, однако, при учете количества, оно им, пожалуй, и нужно не было.
  - Вы... - он неуверенно кашлянул, робко улыбаясь, - Вы... наверное, меня с кем-то спутали...
  - Чудеснейший! - восхищенно возопил в ответ тот из дикарей, что помог молодому человеку встать на ноги, - Мы ждали, мы искали твоего прихода! Так было предсказано, было предначертано многие годы назад, и вот, вот! О, великое счастье снизошло на наши головы! Великое благо...
  - Подождите! - он глубоко вздохнул и, пытаясь сразу же расставить все точки над i, замахал перед собой руками, - Я никакой не чудеснейший, я же говорю - вы с кем-то меня путаете. Мое имя Кев, ну, или Трес на крайний случай, но никак не...
  - Человек, имеющий два имени! - вновь восхитился его собеседник, - Высокий, белокожий юноша, спасенный от ужасной несправедливости! Ты - чудо, сотворенное Перчаткой, Величайшей из Величайших, ты - тот, кого мы искали и ждали!
  Кев дернул плечом, начиная испытывать вполне обоснованное раздражение и, окинув пространство вокруг себя взглядом, оперся ладонью о высокий камень, возле которого стоял.
  - Раз уж вы ждали, и искали, быть может, объясните мне тогда, что здесь происходит? Где мои друзья? Я прибыл не один, если вы не в курсе.
  Дикарь, расплываясь в широчайшей улыбке, воодушевленно закивал.
  - Нам все известно, о, чудеснейший, все это было предсказано! И твое нетерпение, и твое непонимание, и твое желание разобраться в происходящем! Вопрошай - и я, жрец Великой Перчатки, отвечу на твои вопросы!
  - Вроде вопросы я уже задал, - буркнул Кев и, набрав побольше воздуха, попытался успокоиться, - Что произошло? Почему я здесь, один, почему здесь нет моих спутников? Где они, что с ними? - опасения брата насчет каннибалов, обитающих на этом островке, начали обретать форму, и молодой человек поежился.
  - Много лет назад, - начал, отвечая на его вопросы, жрец голосом народного сказителя, - В день твоего рождения свершилась чудовищная несправедливость...
  - Да, день моего рождения стал днем моей смерти, - Трес нахмурился, не понимая, откуда собеседнику это известно, - И я был обречен с тех самых пор жить на позиции гостя в теле моего младшего брата. И что? Я знаю об этом уже двадцать шесть лет как...
  - И судьба твоя с той поры находилась в твоих собственных руках, - продолжил, дождавшись конца его слов, дикарь, - И справедливость, наконец, восторжествовала...
  - Я знаю! - опять перебил парень, - Медсестре, из-за которой умер, я отомстил сам, сломал ей жизнь. Она живет сейчас на жалкие гроши, пособие по безработице, ее никто не принимает, потому что я запретил это.
  - О, чудеснейший... - жрец сокрушенно покачал головой, - Твое нетерпение и неумение внимать чужим речам было предсказано, но, должен признаться, это начинает раздражать. Помолчи немного, позволь мне поведать тебе о том счастье, что постигло нас и что было даровано тебе.
  Кев, приоткрыв от неожиданности рот, не нашелся, что сказать и, гневно выдохнув через нос, сделал издевательский приглашающий жест. О собственном нетерпении молодой человек был осведомлен ничуть не меньше своего собеседника, однако в замечаниях с его стороны не нуждался.
  - Твоя жизнь, - вновь завел дикарь, - Была исполнена несправедливости с самого рождения. Миг твоего появления на свет стал мигом твоей смерти, но ты, горя жаждою жизни, обрел новое существование в теле другого человека - твоего младшего брата, как ты сам сказал только что. Но и здесь жизнь твоя грозила прерваться в любую секунду, к двадцати шести годам ты стал чувствовать, что силы твои угасают, ты ощутил, что исчезаешь... Ты стал искать способ продлить свое существование, и ты нашел его! Сама судьба привела тебя сюда, в храм Перчатки Соломона, само провидение подсказало тебе слова, коими ты убедил другого, тому, кому было означено владеть ею, помочь тебе. И это свершилось! Отныне ты боле не раб чужой воли и чужих желаний, ты волен жить в своем теле и распоряжаться им по собственному...
  - Подождите! - Кев, в чьей душе начала шевелиться неуверенная надежда, останавливающе вскинул руку, - А мой брат? Как же он, как же Кевин? Я... он не заслуживал смерти, если такова цена моей жизни, то я не хочу...
  - Чудеснейший, - жрец, улыбаясь, прервал его, - Мы видели, как двое твоих друзей помогали третьему, очень похожему на тебя, покинуть это место. Ему было трудно, он казался печальным, но был жив, ты...
  - Я... - Трес отступил на шаг и медленно, недоверчиво повел головой из стороны в сторону. Затем неуверенно дернул уголком губ и пару раз моргнул, силясь осознать реальность как данность.
  - Нет... я... вы, вы что... хотите сказать, что я... что это... - он прижал ладонь к груди и севшим голосом закончил, - Мое тело?..
  Жрец кивнул, широко улыбаясь. Реакция 'чудеснейшего', бывшая довольно ожидаемой, нравилась ему, видеть его счастье было приятно.
  - Мое тело... - потрясенно повторил молодой человек, продолжая прижимать одну руку к груди и ошарашенно созерцая вторую, - Я жив... и живу не в теле Кевина... значит... значит, я и мой брат... мы каждый существуем отдельно, в своих телах? - он перевел взгляд на по-прежнему улыбающегося дикаря и медленно, все еще не до конца уверенно улыбнулся сам, - Не могу поверить... У меня есть свое тело! Я... я больше не сознание в чужой голове, у меня теперь есть своя собственная голова! - он сжал ладонями виски, будто пытаясь убедиться в наличии у себя этой части тела и, не в силах сдержаться, хохотнул, восторженно подпрыгнув и улыбаясь все более и более счастливо, - С ума сойти! Свое тело, я... ты не представляешь, что это значит для меня, жрец! О, Боже, я... но как это возможно? - взгляд изумрудно-зеленых глаз вновь устремился к собеседнику, становясь откровенно испытующим. Казалось, Кев подозревает последнего в обмане, в какой-то уловке, хотя и не понимает до конца, в какой именно.
  - Великая Перчатка сотворила чудо, - улыбка жреца стала мягкой, почти отеческой, - И ты стал проявлением этого чуда. Она исправила ту несправедливость, что произошла в миг твоего рождения, что случилась по чужой вине. Ты потерял свое тело тогда, но оно было возвращено тебе сейчас...
  - Выросшим, - подхватил совершенно счастливый парень и, не в силах сдержаться, обнял сам себя руками, - Соответствующим моему возрасту! Потрясающе! Господи, я могу делать, что хочу, когда хочу... Могу спать, есть, пить и не бояться, что в любую секунду брат вдруг займет мое место! Могу идти куда пожелаю, могу... могу...
  Негромкое покашливание со стороны дикаря оборвало его восторги. На лице, покрытом татуировкой, отразилось виноватое смущение, и Трес мигом насторожился, поворачивая голову вбок и взирая на него искоса.
  - В чем дело?
  Жрец стесненно улыбнулся, чуть опуская голову.
  - Твое ликование понятно мне, о, чудеснейший, и находит отклик в моей душе и моем сердце. Но, увы... мы не можем позволить тебе идти туда, куда ты желаешь, - он развел руки в стороны, как бы извиняясь, - Так было предсказано, твоя судьба была определена задолго до твоего появления здесь - обретя новую жизнь, ты должен будешь остаться с нами.
  - Что?.. - ликование как-то сразу погасло, парень растерянно приоткрыл рот, недоверчиво созерцая стоящего напротив человека. Тот, кто мгновение назад казался освободителем, вдруг стал тюремщиком.
  - То есть, обретя новую жизнь, наконец-то став полностью живым, я должен буду бездарно тратить ее здесь?
  - Ты... - жрец закусил губу и, пожевав ее, медленно, обреченно выдохнул, - Тебя нельзя полагать живым 'полностью', о, великолепнейший... Перчатка сотворила чудо, она вернула тебе утерянную жизнь, но она не всесильна. Тебе дана лишь половина жизни, но половину эту ты проживешь в собственном теле!
  - Половина, - Кев медленно прошелся за грядой камней, за которой стоял по сию пору, сначала в одну сторону, затем в другую, - Половина?! Я прожил двадцать шесть лет не в своем теле, и теперь, когда я получил свое, почувствовал себя полноценным человеком, ты говоришь, что жить мне осталось всего ничего?!
  - О, нет, нет! - туземец взволнованно замахал перед собой руками, - Прошу тебя, чудеснейший, не надо так волноваться! Мы здесь для того, чтобы позаботиться о тебе, чтобы продлить твое существование как можно дольше! Ты останешься здесь, и мы сумеем продлить твою жизнь еще на несколько лет, быть может, даже десятков лет!
  - О, это меняет дело! - Трес саркастически ухмыльнулся и, сунув руки в карманы, гневно выдохнул, пытаясь усмирить терзающий его гнев, - Можешь объяснить мне толком, что произошло? Пол не желал ничего подобного, я знаю, я слышал! Он желал только, чтобы мы с Кевином были свободны друг от друга, чтобы больше не мучили друг друга, я подумал еще, что желание справедливо... Но не было ни слова о том, что у меня должно быть свое тело, но половина жизни, не было даже упоминания обо всем этом! И потом, что же Кевин? Мой брат, я... - он вдруг испугался и в гневной речи появились дрожащие нотки, - Я не хочу, чтобы эта дурацкая Перчатка забрала половину его жизни, чтобы дать ее мне...
  Жрец успокаивающе поднял перед собою руки, мягко улыбаясь.
  - Великий царь при помощи этой Перчатки исцелял некогда болезни духа и тела. Она не была предназначена забирать жизнь, ее дело - давать... Твой брат даже не подозревает о случившемся, его жизни и судьбе ничто не грозит. Мы знаем обо всем, что произошло здесь, но знаем не потому, что видели, а потому, что все это было предсказано, и прорицание гласит, что придет тот, кому предназначено владеть Великой Перчаткой Великого царя, что он и только он сумеет раскрыть ее секрет, и что желание его станет спасением не только ему, но и прочим. Скажи мне, о, чудеснейший... твой друг лекарь?
  Кев непонимающе нахмурился. Вопрос, на его взгляд, был совершенно неуместен, да еще и вызывал сомнения в правдивости прочих слов - если все было предсказано, почему же собеседник не знает, кто лекарь?
  - Нет. 'Лекарем' можно скорее назвать моего брата - он врач, отучился в медицинском и работает фельдшером на 'Скорой'. Только я не понимаю...
  - Предание гласит, - туземец немного повысил голос, прерывая своего нетерпеливого собеседника, - Что лекарь, пришедший сюда, получит великий дар - дар целительства, что отныне и до конца дней своих он будет спасать людские жизни повсеместно... Но прежде всего он исцелит сам себя, даровав себе спасение. Увы, то, что произошло с тобою, твоя жизнь в его теле - это недуг, и тебе это должно быть известно...
  Кев растерянно кивнул, начиная понимать, что случилось.
  - Значит, Кевин вылечил себя от меня, а меня... от всего остального? Ко мне вернулось мое тело, я снова могу жить, дышать, ходить... И должен провести остаток половины своей жизни здесь, с вами, потому что только вы можете помочь мне пожить подольше.
  Жрец, мягко улыбаясь, прикрыл глаза, склоняясь в небольшом, почтительном поклоне.
  - Все верно, великолепнейший, ты совершенно прав. Все обстоит именно так, и сейчас я должен просить тебя - идем с нами. Мы удобно устроим твою жизнь, мы будем заботиться о тебе, пестовать...
  По губам молодого человека скользнула слабая, насмешливая улыбка. Оставаться здесь не хотелось смертельно, однако, вероятности удрать, добравшись вплавь до большого острова, вне всякого сомнения, не предвиделось. Он вытащил руки из карманов и, понуро ссутулившись, кивнул, все еще отчаянно пытаясь выдерживать характер.
  - Конечно, - коротко ответил он на слова собеседника и, глубоко вздохнув, огляделся вокруг, - Что же... Пожизненное заключение на райском острове - это, вне всякого сомнения, достойная плата за все мои преступления.
  
  ***
  Миновало полгода с того мига, когда путешественники, завершая свой ваяж на Соломоновы острова, вновь ступили на землю в аэропорту Чикаго.
  События более приземленные, обыденные окружили их, вновь вовлекая в бесконечный цикл существования, и странные, страшные приключения постепенно начали стираться из их памяти.
  Кевин, исполняя свое обещание, данное самому себе на островах, все-таки сделал предложение сестре Пола Галейна и, получив ее согласие, спустя короткое время стал счастливым семьянином. Девушка, скрывать от которой пережитое он не стал, искренне поддержала будущего супруга и сделала все, чтобы помочь ему пережить потерю.
  Способность целить прикосновением, дарованная молодому человеку Перчаткой Соломона, никуда не исчезла и, спасая одну за другой все новые и новые жизни, создала ему славу замечательного врача. Кевин получил место в больнице и, хотя и продолжал подрабатывать на 'Скорой помощи', начал активный прием пациентов.
  Пол вновь вернулся к делам насущным, занимаясь бизнесом и собственным здоровьем. Общение свое с Кевином, теперь уже по праву могущим называться его родственником, мужчина, разумеется, не прекратил и довольно часто навещал молодую семью.
  Шон, получив официальный статус его телохранителя, вел теперь вполне законопослушную жизнь, не пытаясь нарушать предписанные обществом правила и, хотя и не забыл прежних друзей и старые связи, все-таки предпочитал уделять внимание новому. Бабушка его, всегда поддерживающая внука, узнав, что таково было повеление самого царя Соломона, восхитилась мудростью последнего и теперь, продолжая вести спокойную и размеренную жизнь, тихо радовалась каждому дню.
  Итак, миновало полгода.
  В этот день, тот самый, когда шесть месяцев назад они все вместе приземлились в аэропорту Хониара, чтобы начать свое опасное приключение, Кевин, получивший первый за долгое время выходной, бездумно сидел на кухне, рассматривая свое отражение в чашке с чаем. Он безумно устал за последние дни и даже недели, но пренебрегать своими обязанностями не мог - слишком много жизней было поставлено на карту, слишком большое количество людей тянулись к нему, умоляя об исцелении. Свой дар, способность излечивать легким касанием, молодой врач тщательно скрывал, не желая прослыть новым мессией и, надо сказать, очень радовался, когда здоровье людей поправлялось лишь благодаря данным им рекомендациям. Чего греха таить - Кевин Хилхэнд, в свое время бывший одним из лучших учеников в своей группе, стал и замечательным, хотя и не признанным до недавнего времени, врачом.
  Звонок в дверь, резкий, уверенный и громкий, заставил молодого человека, дернувшись от неожиданности, разлить чай и, тихо чертыхаясь, отправиться открывать. Кто мог заявиться сюда сейчас, сегодня, в его единственный выходной, парень не знал, а строить предположения просто не находил в себе сил.
  Дверь, новая, поставленная стараниями Энни относительно недавно дверь, отворилась совершенно бесшумно, являя взгляду Кевина сияющего, как медный самовар, Пола Галейна.
  - Привет, - он удивленно моргнул и, отойдя, пропустил старого друга в квартиру, - Не ожидал тебя увидеть, честно говоря, хотя и рад. Куда ты пропал? Мы с Энни уже месяц как не можем связаться с тобой, ты только оставляешь сообщения на автоответчике, шлешь смс, что все хорошо... Но мы же беспокоимся!
  - Извини, был немного занят, - Галейн, счастливый по неизвестным пока причинам до умопомрачения, легко пожал плечами и, остановившись в коридоре, забыв даже разуться, повернулся к другу, - Кевин... Я все это время был в больнице. В больницах, если быть точным, меня обследовали со всех сторон самыми разнообразными приборами. И... - он замолчал, широко улыбаясь и кусая себя за губу, явственно выдерживая драматическую паузу.
  Фельдшер, измученный за последнее время настолько, что потерял даже способность активно удивляться, нахмурился.
  - И?..
  - И я здоров! - Пол, едва не подпрыгнув, рывком подался вперед, крепко обнимая друга и прижимая его к груди, - Я здоров, Кевин, совершенно, абсолютно, стопроцентно здоров!
  - П-погоди... - Хилхэнд, кое-как высвободившись из объятий собеседника, ошарашенно уставился на него. Новость была потрясающей; способность изумляться как-то сама собой вернулась и проявила себя во всей красе.
  - Ты... ты имеешь в виду, совсем здоров? И тебе больше не нужны все эти курсы лечения, уколы, лекарства... все это?
  - Да! - Галейн, глубоко вздохнув, провернулся вокруг своей оси и покачал головой, - Ты не представляешь, как я счастлив! Я... мне хочется плясать, скакать, мне хочется просто вопить от счастья! Люди! - он возвысил голос, - Люди, смотрите на меня - я здоров!
  Кевин, невольно заражаясь счастьем друга, негромко рассмеялся и, схватив того за рукав, потянул в сторону кухни.
  - Тише ты, люди, думаю, итак этому рады. Но как?.. Ты же не просил тогда... ну... - он оглянулся по сторонам и, словно опасаясь быть услышанным, вполголоса добавил, - У Перчатки.
  - Наверное, это награда за то, что я пожертвовал собой ради других, - Пол легко пожал плечами и, плюхнувшись на ближайший к нему стул, развел руки в стороны, - Как говорят - помогая другим, ты помогаешь себе... А может быть, я вылечился в тот миг, когда коснулся тебя тогда. Не знаю, честно, Кевин, понятия не имею, что именно произошло, да и, говоря откровенно, мне наплевать, как это случилось. Главное, я здоров, я безумно и безмерно счастлив, и я хотел, чтобы вы с Энни узнали об этом первыми.
  - Энни сейчас на работе, - Кевин тонко улыбнулся и, несколько смущаясь, прибавил, - Вообще-то... у нас тоже есть хорошие новости.
  Во взгляде мужчины отразился несколько настороженный вопрос - будучи безумно счастливым, он все-таки ни на мгновение не забывал о сестре и за ее жизнь и судьбу вполне обоснованно переживал.
  - Энни, она... в общем... - Хилхэнд куснул себя за губу и как-то виновато прибавил, - Ее тошнит по утрам. Ты... понимаешь, о чем я?
  Пол неуверенно приподнялся на стуле. Уголки губ его дрогнули в зарождающейся улыбке.
  - Ты хочешь сказать, она...
  - Да, - Кевин глубоко вздохнул и, кивнув, сам расплылся в улыбке, - Через несколько месяцев ты станешь дядей, Пол. Ну, а я... отцом, - он чуть пожал плечами.
  Галейн, совсем поднявшись на ноги, заулыбавшись с таким счастьем, что, казалось, прежняя улыбка ни шла с ним ни в какое сравнение, не в силах держать себя в руках, несколько раз хлопнул в ладоши.
  - Ура! Ох, черт, до чего же замечательный день сегодня! И как повезло Энни, что муж ее врач - есть кому наблюдать за ее состоянием в этот период!
  Хилхэнд, несколько растерявшийся от подобных наездов, взволнованно замахал перед собой руками.
  - Эй-эй-эй! Муж ее не специализируется в этой области, она наблюдается у другого специалиста! Не волнуйся, специалист высококлассный, - и, дождавшись воодушевленного кивка от старого друга, он предпочел сменить тему, - А что там Шон? Пока ты лежал в больницах, он, надеюсь, не натворил чего-нибудь?
  Пол почесал в затылке.
  - Он меня подменял. Знаешь, парень и правда чертовски умен - как в прошлый раз он едва не погубил 'Гало', так в этот даже умножил наши доходы. Наверное, сейчас он и в самом деле на своем месте... А ты как? - взгляд мужчины стал настороженным, - Ты... то есть, я хочу сказать...
  Кевин молча подошел к плите и, избегая ответа, поставил чайник, принимаясь раскладывать по чашкам заварку. Затем взял тряпку и, подойдя к столу, стер с него пролитый чай, убрал наполовину опорожненную кружку и, моя ее, негромко вздохнул. Отвечать ему не хотелось, даже не взирая на то, что друг, вне всякого сомнения, был искренен в своей заботе.
  - А как я? - наконец, негромко вымолвил он и, разлив чай по чашкам, поставил одну из них перед Галейном, - Я потерял брата. Потерял его в третий раз за всю жизнь, это... - он быстро улыбнулся, - Это очень тяжело. Даже несмотря на то, что он был... что я... В общем, несмотря ни на что, мне очень жаль его. Мне жаль, что я так и не узнал его и теперь уже никогда не узнаю. Мне жаль, что его жизнь оборвалась так несправедливо, что, не смотря на его желание жить... - голос сорвался, и молодой человек притих. Некоторое время он молчал, затем глубоко вздохнул и выдавил из себя жалкую улыбку.
  - Жизнь продолжается, Пол, и я стараюсь жить дальше. Твоя сестра, моя жена, моя милая, ненаглядная Энни помогает мне в этом и я безмерно ей благодарен. Хотя, вспоминая прошлое, я часто думаю, что те люди с Бугенвиля, что полагали Перчатку проклятой были правы. Вокруг нее было достаточно много смертей, даже удивительно, что, будучи полита таким количество крови, она все-таки сотворила что-то хорошее. Как бы там ни было, я рад, что все это завершилось.
  - Я тоже, - Пол кивнул и, мягко улыбнувшись, приподнял свою чашку с чаем на манер бокала, - Думаю, за это стоит поднять чай. За успешное завершение нашего большого путешествия, за окончание эпопеи с Перчаткой Соломона! И, как сказал бы Шон... - он быстро глянул на напиток в чашке и улыбнулся шире, - Пусть будут благословенны воды Ганга.
  
  
  
  И, помни, должен
  Ты сохранять ее от помыслов лихих
  И передать лишь в преданные руки...
  Тому, чья мысль чиста,
  Намерения бла́ги
  Кто не желает зла
  И в ком полно отваги,
  Кто не жалеет жизни для других.
  Его достойна лишь она руки.
  
  
  
  18.07.2019
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"