Бережинский Валерий Николаевич : другие произведения.

Севера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Севера" - это рассказ о том, что давно забыто. О том, что в Этом времени не известно. О человеческих Северных характерах, судьбах. Обо всем и о ничем. О человеческом в нечеловеческих условиях. Все это было так давно, в прошлом Веке, в прошлой эпохе нереального реалистичного материализма.
  
   СЕВЕРА
  
  
   ' Чемодан тянул руку к земле. Рука соответственно, пользуясь законом английского классика, которому повредило яблоком голову, сопротивлялась. В чемодане нашли себе место сменное белье, альбом с армейскими фото, и прочие потребности светского быта.
   Во внутреннем кармане армейского кителя, который украшал мою фигуру, присутствую несколько листов казенной бумаги. Назывались бумаги гордым и независимым словом, документ. Документ гласил о том, что я есть бывший сержант Советской Армии, командир средних танков . И направляется этот сержант в район Крайнего Севера, по зову ленинского комсомола. Комсомол направлял меня своей молодой и мускулистой рукой на строительство светлого будущего.
  Не моего естественно, а будущего страны, партии и прочих не очень четких перспектив. К перспективам я был равнодушен, впрочем как и к призывам партии и комсомола . Дело было в том, что родители мои в погоне за новой жизнью, променяли степь Украины на тайгу Якутии.
   И так, душный поезд, вагон - плацкарт, сосед - дембель, десантник. Всему этому естественно соответствовали портвейн, карты, дешевая колбаса и прочие вещи плацкартного быта. Соседа звали Степаном с короткой погремухой - Сепа. Времени в дороге у нас предостаточно и даже более того. До Сковородино шесть дней пути. Мы заняли верхние полки, дабы не мешать чете пенсионеров.
   Разговоры велись непринужденные и плавные, как и те степи и реки, которые мелькали за окном плацкарта. Мы с десантником - Степой говорили о будущем, дед о прошлом, бабушка созерцала нашу беседу.
   - Гитлер, мать его, был - педерастом. Дед любил делать исторические экскурсы. Бил он в основном по личностям Второй Мировой.
   - Мяса он не емши, бабу не знавши. Ева, это так, для людей. И вообще он был евреем. От такого вывода я поперхнулся куском докторской. Пришлось запить портвейном.
   -А чего? Невозмутимо сказал дед. Как бы оправдываясь. - Сородичей давил, что бы себя обелить.
   Я посмотрел на деда с уважением. В его речи просматривались основы психоанализа. Потом я понял, что слово еврей, для деда было обычным ругательством.
   - В пожарники пойду. Сепа мечтательно поднял глаза и поставил пустой стакан на стол.
   - В пожарке и поспать можно и железом погрузиться. Я посмотрел на его бицепсы.
  - Главное в этом деле, сразу не женись, советовал дед. От баб вся зараза. При этом он оглянулся на жену. Та отвернулась и молча сплюнула через левое плече.
   В карты играли в 'дурака'. Тот кто проигрывал, бежал за "чернилами". Мы уважали портвейн. Стоил он недорого, и организм, как мы тогда считали, не травит. После десятой бутылки портвейн, нами был переименован в ласковое- 'портюша'.
   Проводница, страшного и сурового вида барышня, переименована в 'зайку'. Нас она определила в разряд - ханыг. Термин сей обозначал на языке народа населяющего Севера, как человека еще не совсем безнадежного, но далеко не совсем приличного. Заходя к нам с веником в руках она командовала: -Ану, ханыги, ноги! Ноги подняли!
   На четвертом дне нашего путешествия произошло ЧП. Оно внесло в наш портвейный быт некоторое оживление. Было это ночью. Состояние мироощущения у нас равнялось состоянию анабиоза. Портвейн, докторская, дед с евреями и немцами, почему то ехали на пожарной машине, на обочине стояли крупные и грубые бабы и кричали нам - ханыги, а ноги то, ноги у вас грязные! От такого сна я неожиданно отпрянул, и открыл глаза. Напротив меня, на полке сидел Степа. Глаза его были закрыты, руками он упирался в противоположную, то есть, в мою полку. Внизу мирно спали пенсионеры. Я наблюдал за десантником. Будить мне его было лень. Наверное, я и сам еще не проснулся.
   Вдруг Степан резким движением, скрестил руки у себя на груди. При этом лицо его исказилось страшными муками.
  Естественно, убрав руки, он потерял равновесие. Потеряв равное весие, он камнем рухнул на нижнюю полку. На нижней полке мирно посапывала бабушка. Грохот упавшего тела и испуганный трубный глас пенсионерки, привели в состояние бодрствования весь личный состав нашего вагона.
  
   Дед первым делом налил стакан портвейна. Степа отказался. Он сидел на полу и ничего не мог понять .При этом десантник дергал головой из стороны в сторону. Портвейн дед выпил сам. Залпом. От волнения. Бабушка потирала ушибленную десантником ногу и говорила - Ни хрена себе, Сокол!
   Из конца вагона доносился крик-определение. -Ханыги!!! Народ собрался в проходе и требовал зрелищ.
   Степан начал свое повествование.
   - Я хотел сходить в гальюн. Сел на полке, да видать заснул. И сниться мне самолет. Мы с парашютами, все гудит. Страшно жуть. Первый прыжок. Ревун орет, как кувалдой... Я подхожу к двери.. .Е...! Руки сами упираются в стойки дверей. Выпускающий кричит мне на ухо - Ты мужик или где?! При этом пытается вытолкать меня в дверь. А там облака, а под ними.. Е... !
   Тут я решил. Мужик я, мужик! Глаза закрыл, руки скрестил, как учили... Бабка, ты прости меня. Кошмары мучают!
   Дед снова налил портюши. На этот раз налил всем. Мы не чокаясь выпили. Вид у нас был серьезный.
   Вагонный быт, неторопливость и размеренность бесед, настраивают путников на философское обозрение своего бытия. Все вагонные разговоры, можно классифицировать на несколько смысловых групп.
   Первая - "за жизнь" Здесь говорится о своих отношениях с внешним миром и наоборот. Обороты речи такие - а он мне говорит, а я ему, нет, ты только представь. Слушатель с нетерпением дожидается паузы и начинает,- а вот я... Говорящему - не нужна оценка его отношений с внешним миром. Ему нужно, что бы его выслушали. С психоанализом наш человек не знаком. В стране сложилась своя, особенная практика психотерапии.
   Вторая- политика. Здесь все ясно. Все 'козлы' и воры. Обсуждаются макрополитические проблемы с легкостью и абсолютизмом достойным товарища Шарикова.
   Третья - спорт. Здесь чувствуется страсть. Эта группа сродни автомобильной теме.
  Религия. Став слушателем разговоров этой темы, понимаешь, не верующих людей у нас нет. Но трактовки собственной веры, сведут с ума любого теософа, неосторожно заглянувшего в купе.
  Пятый день нашего пути. Портвейн решили не пить -устали. Пили "Агдам". Дед его называл - 'адамом'. Водку почему то единодушно исключали из списка удовольствий все. На шестой день поезд доставил нас в местечко под названием -Сковородино.
   Поселки на Севере, имели свой особенный, отличимый от сел Большой Земли колорит. Отсутствие бетона, асфальта, присутствие дерева - переносили действие как минимум в прошлый век. И только пыль дороги с ее многотонными и громкими грузовиками напоминали о веке нынешнем.
   Мы с Степой, являлись представителями разных направлений искателей приключений. Я по - неволе. То есть родители мои сделали выбор не спрашивая воли моей, еще в моем подростковом возрасте. Степа же, был из поколения романтиков - авантюристов, которые понимали, что что-то менять в жизни надо. Действовали они по принципу " нам нечего больше терять".
   В жизни у Степана были моменты, за которые он себя уважал, и были те, которые он не хотел вспоминать. Мать - одиночка, он сын один из трех - средний. Всю свою короткую и не очень сознательную жизнь, пытался Степан доказать всем, что он человек значимый и не пустяшный.
  Так в третьем классе, на общешкольной линейке его вызвал из строя директор .Строй разошелся и из второго ряда вышел мальчуган. Не высокого роста, разорванная на воротнике рубашка, потертые брюки - говорили о его философски - бытовом мировоззрении.
   Он вышел, опустил голову, и тихо сказал - Я !.
  -Что же ты, братец?! Директор любил снизойти до панибратской терминологии.
   - Что же ты синичек в класс приносишь? Уроки срываешь. На прошлой неделе в розетку чего - то засунул, свет во всей школе вырубил. Объясни, как нам быть с тобой?
   Степа не отличался ни многословием ни изворотливостью. Он шмыгнул носом и сказал выразительно так, что бы все услышали.
   - Не знаю... Как я буду с Вами? Весь строй смеялся. Директор подошел на расстояние удара, заглянул в глаза Степану и заговорчески произнес:
   -А если мы тебя исключим из школы?
   Это звучало опасно и нереально. Степа вздохнул, громко и обреченно выдавив из себя:
   - На завод пойду. Стране помогать надо. Его, конечно никто ниоткуда не исключал. Mать - одиночка, трое спиногрызов, партком, профсоюз. Но Степке в очередной раз попало. Мать била его резиновым шлангом от стиральной машины. Подарок профсоюза.
   В восьмой классе Степан пошел в вечернюю школу. Учился он плохо. В том же году устроился на завод, учеником слесаря. Этим он гордился больше, чем коллекцией марок.
   В школе он познакомился с тренером по самбо. У него в жизни мало было авторитетов. Сан Саныч - тренер, был безусловным авторитетом. К тренировке Степа готовился особенным способом. За два часа начинал гладить кимоно. Укладывал его тщательно и с любовью. На это уходило еще пол - часа. Приходил в спортзал первым, раскладывал маты. Через пол - года занятий он почувствовал себя непобедимым. Этого он добивался всю свою сознательную жизнь. Правда, это чувство не было подтверждено делом. Соревнование на первенство города не в счет. Это не боевая обстановка. Драться тренер запрещал, но можно было обороняться.
  Степа бродил вечерами по темным улицам, нагло заглядывал в глаза, но войны никто не хотел. Как, то вечером Степан забрел в скверик, где мужики, очевидно заводские, пили самогон. Мужиков было, человек пять. На вид им было лет под сорок. Тут - то Степа и понял. Он за порядок. Было страшновато, но только до тех пор, покуда он не произнес:
   - Мужики! Тут вам не бардак! Он говорил негромко, уверенно, как бы отрезая себе путь к отступлению.- Здесь общественное место. Встали и ушли. Все ясно? Обвинительная речь удивила даже его самого.
   Мужики от неожиданности и наглости со стороны паренька, оторопели. Молча в неподвижных позах, в которых их застала обвинительная речь пытались оценить ситуацию. Явно критерии оценки отсутствовали. Потом начали осматривать ближние кусты, надеясь увидеть там тылы противника. Первым пришел в себя мужик, вида питекантропа. По его физиогномическим признакам, было видно, что ему все должны.
   - Ни х... себе заявочька. Сказала горилла. Но Степа тяжело молчал и смотрел в глаза говорящему взглядом, в котором говорилось о готовности к третьей мировой войне. Он готов был к войне.
   - Мы, пацан, тут культурно отдыхаем, понял!. Питекантроп, явно не выработал стратегии и тактики разговора. Он все никак не мог оценить ситуацию.
   - Сейчас потарахтим, малехо и пойдем домой киснуть. Сказал второй неандерталец. Этим он как бы высказал путь к перемирию. Кто знает, что это за чекнутый пацан..
   Сепу это никак не устраивало.
   - Встали и ушли! Он перечеркивал мирный путь. При этом сжимал кулаки.
   - Да ты садись, дерни с нами ,малый! Че ты, западло?! Сепа молчал и смотрел из под бровей, взглядом гипнотизера.
   - Ладно, пацаны. Я все понял. Пошли! Кайфа не будет. Питекантроп, он видимо был центровым, поднялся. Никто не понял, что понял этот понятливый горилла, но все подчинились авторитету. В полном молчании они встали, собрали свой скарб и потянулись за вожаком- питекантропом, в поисках лучшей жизни.
   Сепа хотел было вступить в открытый бой, но он обещал тренеру. Что ж не судьба. Из этой истории он понял, идешь в атаку, умри заранее. Тогда не страшно. Если не готов, не начинай. Это правило он запомнил на всю жизнь.
   Итак, я со Степаном ногами топтали пыль Сковородино. Нужно было ловить попутку до Тынды, а если повезет, то до Нерюнгри, куда мы и направлялись.
   АЯМ. Амуро - Якутская магистраль. Не вдаваясь в подробности географических тонкостей, все северяне, делили страну в которой жили на Большую Землю и Севера. Севера это там, где действовал серверный коэффициент тарифов зарплаты, и набавки за выслугу лет. Большой Землей именовалась та часть планеты, откуда прибыл искатель лучшей жизни. Большую Землю с Северами связывали два пути. Воздухом - дорого и опасно . Транссибирская магистраль, пользование ею - описано мной выше. Выполняла она не только транспортную функцию, но и стратегическую, оборонную. На нас внимательно смотрел Китай своими раскосыми глазами. Дамасский конфликт вошел в историю страны. Мао, великий кормчий, писал свои великие стихи и строил коммунизм по - Китайски. Он и стал основной причиной "стройки века". Нужно было построить вторую линию обороны.
   Такой линией и стал - БАМ. (Байкало Амурская Магистраль). Вся страна оделась в кумачевые призывы. " Все на БАМ." "Комсомольцы- добровольцы на БАМ !"
   Транссибирскую магистраль с Якутском связывала трасса под названием АЯМ.(Амуро-Якутская магистраль.)
   Теперь мы сменили теплый и хмельной уют вагона, на придорожную пыль. Оставив армейский размеренный уклад бытия, жадно пили кайф вольницы.
   -Девушка! Мадам! Ах , простите мадемуазель! Не желаете ли соединить свою цветную и ароматную жизнь с потной и сильной моей? Я умею дарить цветы и варить кофе по утрам. Услышал я за спиной Степин голос.
  Перед нами прошла представительница слабого пола. На вид ей было, лет двадцать пять. Но это мог определить только человек, хорошо знающий людей и разбирающийся в лабиринтах жизни. Одета она была в спортивный костюм, который имел право так называться лет десять тому. За плечом рюкзак солдатского типа - немного чистый. Тем ни менее, черты лица сохранили некоторую привлекательность. Глаза выражали вселенскую тоску и скуку.
   -Чувак, ты че мне лапшу в чердак пихаешь!? Водка есть? Дама стояла к нам в пол оборота. Ее поза выражала надменность и готовность к снисхождению.
  Водки у нас не было. Желания пить ее - отсутствовало как вода в пустыне Сахара. Она ловила попутку так же как и мы.
  - Пацаны вы, от царевой службы откинулись, что ли? Мадемуазель явно хотела понять, чем мы можем ей помочь в этой жизни.
   - Откинулись, откинулись. А ты, куда педали крутишь? Я перешел на ее сленг.
   После двух лет не общения с женщинами, эта казалась мне не красавицей, но все же женщиной . Хотя на тот момент я был еще невинен перед слабой половиной населения Земного шара. Этим я не гордился, она, невинность тяготила меня.
   В этот момент, когда мы пикировали с мадемуазель, КРАЗ с длинной телегой, груженной стройматериалами, начал свое торможение. Мадемуазель ринулась навстречу дверцы грузовика, желая повторить подвиг А.Матросова.
   - Милый, до Тынды! Наша дама преобразилась. Ангел во плоти. Водила, старый волк северных трасс, явно прошедший не один зимник.( Зимник - использование рек в зимнее время в качестве дорог. Протяженность некоторых зимников до тысячи километров. На пути редко встречается населенные пункты. Случись серьезная поломка, и мамочка привет! "Вперед пятьсот, назад пятьсот" )
   - Кыця! Закон дороги знаешь? Водила внимательно посмотрел в ее сторону ?
   - Ну что ты, милый, не впервой! Она легко уселась в кабину.
   - Привет, малыши! Это она нам. Тут я решил, что буду рулить на дальнобо,е. Права у меня есть, желание появилось. Степа сплюнул в след уходящему в пылевой завесе грузовику, сказал
   - Затрахает он ее! Мне стало ее жаль. Я представил 'затраханную' мадемуазель.
   Захотелось выпить и громко материться . Через часа два, нам наконец улыбнулась удача. "Магирус"- первая буржуйская машина на которой мне пришлось прокатиться. Немцев, я после этой поездки начал уважать.
  Водила, молодой парень, тоже дембель всю дорогу рассказывал нам о его чудесном "фрице." Так он называл грузовик.
   - Прикинь, зимой с бабой, на лежаке без ни...., и нам ни....! Это он о теплой кабине. Мы со Степаном узнали многое о жизни шоферов, и твердо решили стать такими же - 'водилами'. Романтика пыльных дорог манила нас неожиданными нюансами, из которых складываются героические дни и записи в сберкнижках. А так же в книгах дерматологов.
   Шофера звали - Жорой. Молодой, с немолодым лицом, худощавый холерик. Явно радовался возможности выговориться. Уже час, как он вводил нас в курс особенностей общения с местными дамами.
   - Начнем с того, что баб в поселке нету. Мы вопросительно и осторожно посмотрели на Жору.
   - Почти нет, поправился он. Семь тысяч душ, из них только двести бабы. Статистика, е... ее мать! Из них половина семейные, треть - старье, за тридцать, зато остальные - бляди! Я с некоторым разочарованием спросил
   - Все?!
   - Да ты, что, родимый! Почти кричал Федот. - Все! А как же. Ты представь соблазн. Столько мужиков! И все тебя хотят! Я попытался представить себя женщиной, которую все хотят. Фу, дрянь какая то.
   -В Нюрке( пгт Нерюнгри) япошки и американцы пашут. У них презервативы можно добыть. Правда, комитетчики - козлы, не подпускают к ним, но через ихнего водилу, можно достать. Дороговато правда, но триппер - зараза его мать, дороже. В общем, к месту нашего назначения мы прибыли психологически подготовленными. Дальше все как у всех. Встреча. Мамины слезы. Портвейн. Батя напился как всегда. Ничего не изменилось.
   Через неделю сна, усиленного питания, и пр. соблазнов, я решил идти трудится на стройку. Родители дружили с соседом, фамилия которого - Малышонок.
  Витя был ростом под два метра, весом с центнер. При этом он был страшным бабником, матершинником, и пьяницей. В общем - нормальный мужик.
  Мы жили в бараке, длинном, одноэтажном доме. Длинна его была метров сто. Длиннющий и узкий коридор. В проходе у каждой двери стоял ящик громадный размеров. В ящиках этих ,хранили картофель зимой. На стенах висела разная непотребность. Комнаты были у всего барака одинаковые. Двенадцать квадратов. Возле окна стоял небольшой стол. У одной стены моя панцирная кровать, у другой родителей. Проход между ними тридцать сантиметров. Вечная проблема нехватки свободного места для хранения одежды. Благо ее у меня было немного .Тем не менее, тесноты мы не чувствовали и даже приглашали гостей.
   Утро в бараке начиналось с того, что наш сосед Витя Малышонок выходил в коридор и кричал во все горло ;
   - Подъем, е.. вашу мать! Вперед на Карфаген, за орденами!
   В состоянии дружбы с Бахусом, Витя был весел, шумен и постоянно в состоянии куража. На вид ему было лет тридцать пять, хотя в паспорте стояла цифра двадцать шесть.
   Естественно, что сосед не обделил меня своим вниманием. В первый же день моего приезда он принес бутылку водки. Ввалившись к нам в дверь, заорал,- Что, дембель, Витяню уважь! Е..ни с ним по маленькой!
   Мне было неудобно перед мамой. Матершина и мама не совмещались в моем мозгу. Но мама к Малышонку относилась, как к данности, и я успокоился. - Понимаешь Лерик( это он меня так нежно.), надоела мне эта вся херня! Be эти комсомолы, хуелы. Педерасты! Я и телега,( он так называл бульдозер, на котором работал) - это сила! Пью, да, баб люблю - это да, так пашу же, две нормы даю!
   В этом я не сомневался. Его могучая фигура говорила, этот может! Партработников он не любил. Они его ставили на вид, критикуя не трезвый и шумный образ жизни. По стройке ходила такая история.
   Малышонка обидел начальник участка. Не подписал ему путевой лист, и написал на него докладную. Причиной было не совсем трезвое состояние бульдозериста. Все это Витек стерпел. А тут как на грех, начальник участка забыл включить Витька в ведомость на получение зарплаты. Ну, бывает. Забыл, не со зла. Просто забегался по делам и забыл. Все выстроились перед окошком кассы стройуправления, после чего положено было сброситься по чирику. (десять рублей) Настроение праздника, носилось в атмосфере и увеличивало адреналин в крови. Витек долго не мог понять почему он не в списке. Потом понял. Вышел на площадку, что перед зданием управления и заорал, как раненый медведь
   - Где этот пидор!? Где он сука!? Все понимали, сейчас произойдет, что -то страшное. У начальника участка был отдельный домик- вагончик.
  Как только он услышал глас об объявлении войны, закрыл дверь в своем домике - крепости на засов. Начальник был немолодого и трусливого вида очкарик с высшим образованием. Малышонок подергал дверь и сказал - Закрылся! От суда людского не уйдешь! Витюня запустил дизель своего бульдозера.
   . Лопатой уперся в угол домика и нажал на газ. Начальник не выходил. Вагончик не сдавался. Крепость стояла. Витек от этого еще больше разошелся.
   - Что, сука, бздишь! Глаз на жопу натяну и моргать заставлю! Он как и положено индейцу, воздействовал на жертву психологически - извергая из себя ругательства.
   Вагончик стоял, как бы издеваясь над агрессором. Из трубы шел дым. Это раздражало Витька еще больше. В домике было тепло и уютно. Малышонку надоела эта возня. Он воскликнул
   - Ах бл..дь! Сейчас ты у меня издохнешь!
  При этом он взял ведро, налил полное соляры, залез на крышу крепости. Подобрался к трубе и одним движением вылил соляру. Вагончик наполнился огнем, прогремел хлопок, похожий на взрыв. Тут же распахнулась дверь и оттуда вывалился начальник- очкарик.
   -Что, мудила, орал нападающий,- жарко!
   Витек прыгнул вслед за убегающим начальником. В итоге товарищеский суд, выплата убытков, лекарства в больницу начальнику. В общем обошлось. Но теперь Витька знали все. Относились к нему кто со страхом, но больше с уважением. По крайней мере, все старались его угостить. От этого Витек стал еще больше шумливым и задиристым. С работы его не уволили, но пересадили на трактор, на который направляли только особо провинившихся.
   Утром вахтовка, машина с будкой в кузове, доставила нас на участок. Нас, это меня и Витька Малышонка. Участок зазывался мехколоной. Трактора, бульдозера, спецмашины, и прочая серьезная техника.
   Механизаторы суетятся вокруг доверенного им государством железа. Прогревают двигатели, получают наряды. Между рядами техники, двигалась процессия из десятка трудяг. Возглавлял эту странную кавалькаду начальник . Собою он представлял человека озабоченного проблемами мирового уровня, которые нужно было решить еще вчера. В одной руке он держал бумагу, ее же громко пытался прочесть. В другой дымился "беломор". За ним шла свита, такого же делового вида. Все это происходило в движении. Движение от трактора к трактору. Малышонок сказал,- летучкина планерка. Пристраивайся. Говори четко и ясно. Лишнего не болтай. Понял, давай - дерзай! Я пристроился к планерке, старался не отставать от процессии. Начальника звали Михайлыч.
  
   Невысокого роста тракторист протянул Михайлычу листок и заискивающе попытался заглянуть ему в глаза. - Михайлычь, подпиши. Тот не глядя на автора бумаги читал;
  - ...Вас выдать мне 'пингвина', т.к, печки у меня нету. ( "пингвин", как я после узнал позже - это костюм, предназначенный для водителей - дальнобойщиков. Подключается к бортовой сети и обогревается электричеством . Из себя представляет электрическую жилетку и тапочки.) Михалыч закончил читать прошение, выдержал паузу, подбросил бумагу через себя за плечо и сказал. - Нахер!!! Как я потом понял, лаконичность здесь ценили не хуже римлян.
   Кто -то сунул следущую бумагу. За время паузы между бумагами, Михалыч успевал общаться с теми кто заводил бульдозера.
   - Караваев! Твою едрень! Ты где должен быть! Тот пытался, что то объяснять -. Вот и я говорю, в жопе! Ты должен быть!. Вернее уже есть! Придешь ты ко мне за нарядами- угрожающе басил Михалыч! И уже шел дальше. Все это мне напоминало фильм "Павка Корчагин". Стройка. Все заняты одним делом, одною идеей больны .В прочем, это впечатление прожило не долго.
  Потом дошла очередь и до меня. Мне было страшновато. Я кратко объяснил суть. Дембель, хочу трудиться! Михалыч остановился, что всех удивило, окинул взглядом мой цивильный наряд.
   -Удостоверение какое есть? Я смутился,- У меня права водителя профессионала. Тут я понял, что слово профессионал, это было лишнее. Михалыч скривился.
   - В армии кем был?
  Я с гордостью отвечал - Командир средних танков. И подумав добавил
   Т-64! Хотя это обозначение являлось засекреченным.
   - Люди нужны! Михалыч был так же краток. Вон на бугре, он протянул палец, стоит сороковка. Бери, и давай, сегодня же, получай путевку.
   Нужно сказать, что сороковка, это колесный трактор, маленький и совершенно глупый. Руля он абсолютно не слушался. День, отбыв за рулем как наказание, я поставил железного "мустанга", с твердым намерением больше к нему не подходить.
   Вечером с Витьком, мы обсудили этот момент моего трудового начала. Утро началось как всегда;
   - Подъем, е.. вашу мать!!! Орал Витек. Прибыв на участок, я узнал, что нас разыскивает Михалыч. Пристроились к летучке.
   - Вот, что братцы. Командор был явно в хорошем расположении духа.
   - Берите "кировец", осваивайте, обкатывайте. Не все про все - вам три дня. Доложите как будете готовы , все! Отрубил наши эмоции наш коменданте.
   Мы не сказали ни слова. Слова Михалыча звучали как приказ и не допускали возражений. Я даже не знал, что такое -"кировец". Им оказался здоровенных размеров трактор, желтого цвета. Колеса были с мой рост.
   - Ни х... себе!!!- выдохнул Малышонок. Он тоже очевидно только сейчас его увидел.
   - Витек, ты знаком с этим монстром? Этим вопросом я выразил надежду. . Витек нервно сплюнул и полез в кабину.
  
   Командировка.
   Через три дня нас с Малышонком снова вызвал к себе Михалыч. Кабинет был завален бумагами, прочим мусором. Накурено.
   - Собирайтесь ребятки в Братск. Командировочные у бухгалтера, самолет завтра.
   Он поморщился, как от давней зубной боли. - Технику то освоили?
   Нужно сказать, что измерение процесса обучения можно было измерять литрами. Я в те времена не пил. Вообще. Витек же, вместе с коллективом тракторной бригады ежедневно занимался изучением устройства и вождения вверенной техники. Методика обучения была выбрана по японской системе. Один из тракторных интеллектуалов, проявив глубины восточной философии, сказал;
   - Надо по - японски. Они ведь как, бросят в воду камушек и смотрят на круги. И нам так надо. Кнопок до хрена, нажимай и смотри чего произойдет. Все посмотрели на него с уважением.
   Собралось, знатоков, человек десять. За водкой бегал конечно я. Потом еще..После третьего моего похода в гастроном, трактор все же завели. На завтра
   процесс повторился. Но в магазин я ходил только дважды. Опыт. Я сразу поставил условие корректировать заказ с учетом вчерашнего.
   И так мы собирались в командировку. Было нас пятеро. Задачу Михалыч поставил такую .Получить технику и доставить к нам в Серебряный Бор. Так назывался поселок в котором мы строили Грэс.
   Самолет был маленький, пузатенький и очень шумный. Такие летали еще во времена Второй Мировой. Раньше их называли Дугласами, сейчас это Ил-14. Северные аэродромы требуют особого описания. В тайге, взлетная полоса похожа на плешь. Покрытие полосы земляное. Земля посыпалась гарью. После хорошего дождя сутки летчики сидели в буфете. Здание аэропорта размещалось в бараке, на крыше которого выросла колокольня. Со стороны здание напоминало церковь. Наши мужики, побрезговали буфетом, взяли с собой. Сели кучно, чтобы удобно было разливать.
   Стюардесса в такой самолет не полагалась, но Витек раздобыл кружку у штурмана, предварительно отлив ему сто грамм водки. Я начал волноваться. Китай рядом, как бы штурман не попутал направление к частям света. Но от последующей дозы штурман отказался. Витек вышел с кружкой и бутылкой из кабины пилотов и рявкнул на весь салон;
   - Вот за что я летный народ уважаю- меру знают! Его голосовые всегда срабатывали раньше мысли. Пассажиры с опаской посмотрели на нашу компанию.
   - Все нормально, сказал Витяня, пилот не пил!
   В Иркутске были вечером. Дозаправка. И не только самолета. Бегал снова я. Молодым везде у нас дорога. Братск, встретил нас утренним туманом. Номер в гостинице, был пятиместный. Две комнаты. Это был первый мой гостиничный приют, до этого исторического момента я не знал гостинниц. В одной комнате мы с Витьком. В большой- трое наших коллег. Вечером Артур, обещал всех повезти в ресторан.
   Артур был мужиком лет тридцати. На его смазливом лице у было напишано крупным шрифтом - женщины, девушки, тетки. Он Любил всех. В смысле женщин. Его записная книжка вмещала в себя географию всего Советского Союза. Девяносто пять процентов, записи женских имен.
   Записано было примерно так. - Якутск, Лида., недорого .блонд, вт. раз. Далее телефон, адрес. Записей было сто семьдесят три.
   С Артуром в комнате жили двое работяг, тихие, неприметные собутыльники.. Вечером мы сели в такси, впятером и отправились в интурист.
   - Сегодня гудим! Артур брал управление на себя.- Шеф! Задним ходом к
   ресторану, я плачу!
   Я не понимал, почему машина должна метров сто ехать задним ходом. Оказалось, это шик такой. Народ с Севера катит.
   В ресторане после третьей Артур выбрал себе жертву. После того как он потанцевал, его жертва и еще две дамы сели за наш столик. Мне было все равно. Денег у меня не было. Платили Артур с Малышонком. Двое тихих трактористов, тихо ушли. Не прощаясь. Так что за столом установилось половое равновесие.
   Я молчал и стеснялся, так как был еще невинен. Вскоре внимание переместилось на меня. Начались обидные издевательства над моей скромностью. В конце, концов одна из этих шумных девок взяла обязательство проверить мои способности. Звали ее Зеня. Наверное, в паспорте Зина. Была она толстая и очень шумная, даже крикливая. Крикливей Витька .За столом стоял такой гомон, что не выдержал официант
   - Господа! Услужливо и вежливо он пытался установить мир - Господа, нельзя ли по тише. Помолчал и добавил- Пожалуйста.
   Витек посмотрел на него округлыми глазами. Рот его был открыт и всегда готов к ругани. Была распита четвертая бутылка.
   - Ты, че! Браташка! Я Малышонок! Слышал о таком? При этом он неуверенно вылез из за стола. -Человек, дерни соточку с нами! Витек всей своей огромной и несуразной массой покачнулся, но успел опереться руками на стол.
   Официант молча удалился. Зеня уселась рядом со мной и положила руку на мое плече. Мне было неудобно. Я не знал, что мне делать, как себя показать. Нужно сказать, что все женщины, для меня тогда были красивыми, по определению. Ну если какая и не красавица, как Зяма, то симпатичная. Я налил себе полную рюмку и залпом опрокинул ее себе во внутрь.
   Утром я открыл глаза, голова страшно болела. Потолок был некрасивым и совершенно не знакомым. Поворачиваю голову... Господи! Ничего же не помню. Неужели я уже мужчина! Зяма открыла глаза. Тяжело и разочаровано вздохнула. Я вздохнул облегченно. Не хотелось, почему то начинать свою взрослую жизнь с Зямой.
   - Я тебя, милый, еле дотащила вчера. Лучше бы в кабаке оставила. Разочаровано сказала моя барышня.
   Одевался я быстро, унося с собой свою уже надоевшую невинность, В гостинице меня встретили дружными
   - Ну ,как?! За вечер нужно было расплачиваться пылким рассказом. Но мне не хотелось ничего рассказывать. Голова болела по-прежнему.
   - Нормально, я уходил от настойчивых вопросов.
   - Сегодня едем получать технику. Витек поставил точку над издевательствами.
   -
   Сопровождение.
   В конторе нам выдали бумаги и показали то, зачем мы сюда приехали. Это были два трактора с буровыми установками. Нужно было погрузить их на платформу и сопровождать, непосредственно находясь в этих тракторах. Никто из нас не мог понять зачем? Но это - "нужно" родилось, где- то в пыльных и накуренных кабинетах. Там не вникают в такие мелочи, как бытовые условия сопровождающего. Трактор маленький, Т-45, кабинка на два сидения. Спать можно только сидя.
   Кому сопровождать долго не решали. Я молча согласился. Мне купили четыре бутылки водки и пять банок консервы. Водка полагалась для сугреву. Стояли холода. Была осень. Теплой одежды я не имел, но меня почему то это не беспокоило. Молодость не заглядывает во времени вперед, она живет сегодня.
   На следующий день меня привезли к моим тракторам. Они стояли на платформе. Первый день прошел даже хорошо. Все было необычно. Приключение. Оно подогревает кровь, дает обильную почву для фантазии. Второй день начал тяготить долгими остановками и бессонной ночью. На четвертый день закончились консервы. Денег у меня не было. На пятый день поезд остановился на глухом разъезде, посреди громадной поляны. Поляну окружала тайга. Глухо и тихо. Я сидел на своей платформе, читал инструкцию к буровым установкам. Другой литературы не было.
   На окраине поляны, отделилась от леса, едва заметна точка. Она двигалась в моем направлении. Через две страницы, инструкции, где описывался метод бурения, я понял, что точка эта является человеком. И направляется он, человек, явно в мою сторону. Нужно сказать, что в тайге, не ищешь встречи с тебе подобным. Даже охотники, встречаясь друг с другом, из далека пытаются определить намерения встречного. При этом ружья они держат со снятым предохранителем.
   Я залез в свой трактор, закрыл дверь и взял в руки монтировку.
   Борт платформы скрипнул, принимая на себя незнакомца. Им оказался мужик, худой, заросший щетиной и злой. Одет он был в телогрейку, в которой умерло ни одно поколение бродяг. У меня присутствовало ощущение нереальности. Здесь, за сотни километров от жилья, какой то мужик злого и бродячего вида. Открывать я не хотел. Говорил, заикаясь о своей важной миссии, что - то еще несуразное. Мужик молчал и смотрел из под бровей, прямо мне в глаза. Так смотрят те, кому терять нечего. В его взгляде говорилось о том, что он уже знает мою судьбу. Я же, говорил о том , что у меня ничего нет. Что являлось истиной. Но мужик этого не знал. Он молча и решительно, засунул руку себе в карман. До этого мой монолог шел через стекло кабины злополучного трактора.
   Мужик вытянул руку из кармана. Если бы тогда кто ни будь запечатлел выражение моего лица... В руке незнакомца оказался револьвер, системы наган. Он долбанул по стеклу и произнес тихо и уверенно.
   - Все! Приехал ты..., пацан. Открывай.
   Я долго не раздумывал. Чего там было думать. В руке моей застыла монтировка, о которой я напрочь забыл. Открыл кабину.
   - Монтировку то брось, поранишься еще. Он криво улыбнулся. Мне было совсем не хорошо. Монтировку я конечно бросил.
   - Водка у меня есть, я начал приходить в себя. Мой чемоданчик хранил сменное белье, зубную щетку и четыре бутылки водки.
   - А жрешь ты чего? Мужик положил наган себе в карман. Тон его речи перешел с злобного в подозрительный. Я сбивчиво рассказал ему историю моей поездки.
   - А нахрена? Мужик все никак не мог понять зачем я здесь. Что я ему мог
   объяснить? У меня была конфискована водка, три бутылки. Грабитель проявил
   милосердие. Одну оставил мне. Он поматерил немного мое начальство, меня, слабоумного, и пошел прочь.
   Я пожалел, что не знал молитвы, какой ни будь. Уходя, мужик рекомендовал помалкивать и в следующий раз захватить пожрать. Я тут же откупорил бутылку, и сделал три основательных глотка. Закусил голубикой, которую собирал вдоль путей, растущую здесь же. Ягодой я питался уже вторые сутки.
   На шестой день, наш состав остановился на станции под названием " Тайга" Именно в этом поселке, брало начало строительство БАМа. Начинали строить его гулаговцы тридцатых годов. Сейчас, в семидесятых , нынешние зеки и романтики, продолжили начатое предками.
   Желудок мой ссохся, глаза источали страшный голод. Обходчик путейный, увидев мою нелепую фигуру, рядом с трактором, долго не мог мне поверить. Наверное, мой вид его убедил. Он настолько проникся моим голодным положением, что тут же пригласил к себе в дом.
  Семья у его, крепкого поселенца тридцатых, была человек десять. Настоящая сибирская семья. Четкая иерархия. Почет главе, его братьям, сыновьям, затем женщинам. Готовили к обеду пельмени. Настоящие, сибирские пельмени. В Сибири, так же как и на Северах, пельмени заготавливают осенью. С первыми холодами. Лепит их вся семья. Много. У этой семьи было заготовлено семь мешков. Рассчитывают на всю зиму.
   На столе стоял огромный таз, полный дымящихся пельменей. Мясо в тесто замешивали из " олешка". Оленя, стало быть. Я успел съесть штук двадцать пельменей. После чего ложку у меня забрали.
   - Слышь, паря! Не жалко, вишь добра этого у нас вдоволь! Но живот то , пожалей. Глава семьи взял у меня ложку и поставил передо мной чашу с домашним квасом.
  В дорогу дали мне танковый бушлат, продуктов разных и денег три рубля. Так я узнал, что такое Сибирское радушие. Те, кто жил на Северах в те далекие годы, знают отличие, северной атмосферы социума, от западного, т.е, Большой Земли. Передать ее в строках этих, дело совершенно бесполезное. Сейчас там все изменилось. Впрочем, как и на западе.
   Шестой и седьмой день прошел спокойно. В тепле танкового бушлата. На восьмой день состав прибыл на ст. "Зима" Известная станция тем, что здесь имелся большой ж.д. узел. И станция соответственно не маленькая. Прибыли ночью. Я, свернувшись калачиком на тракторном сидении, дремал. За дверью моего "танка" слышались возгласы. Кто то громко и отрывисто командовал. Я окончательно проснулся. Вылез по малой нужде. Делал я всегда это по- ковбовски. Не сходя с платформы. Только я начал процесс, как за спиной, раздался окрик;
   - Стоять! Руки подыми! Я в недоумении медленно оглянулся. Из за фонарного столба, выглядывала рука с уже знакомым мне револьвером. Выше руки виднелась форменная фуражка.
   Я зачехлил штаны. Спрыгнул с платформы. Куртка осталась в кабине. Взять ее с собой, фуражка не дозволила.
   - Счас уложу прям тута! Кричал мне в спину наган. Шутки в сторону. Я поднял руки и зашагал по направлению указанному фуражкой. В дощатом домике собрались мужики в форме милиции, с оружием в руках. От формы были у многих штаны и фуражка. А на плечах фуфайки.
   Я долго объяснял, кто я такой. Помогла сопроводиловка, и паспорт. Оказалось искали какого то беглого зека. Поезд мой ушел. Я подумал, что это к лучшему. Жалко было бушлата, подарок хороших людей.
   После того, как фуражки поняли, что они ошиблись, я остался в домике один на один с путейным смотрителем. Мы начали решать мою дальнейшую судьбу. Так, как денег со мной не было договорились, что меня пристроят на пассажирский до ближайшей станции, где я пересяду в свой трактор. У смотрителя я выпил весь его чай и съел бутерброд принадлежавший хозяину сторожки.
   На следующий, девятый день, я догнал свой трактор. Куртки, конечно же, не было, так же как и ящика с запасными частями. Весь смысл, если он и был, моего сопровождения пропадал. Но нужно было, как- то добираться до дома. Сделать это я мог только на поезде. обитая в тракторе.
   Мучаясь голодом, я выдержал еще три дня. Когда поезд прибыл в Тынду, я сбежал. До дома оставалось двести километров. Но там уже была автодорога. На попутках в те давние времена никто не спрашивал ни денег, ни документов.
   Худой, грязный и голодный я прибыл домой. Мама, увидев меня заплакала. Так закончилось мое приключение. В конторе, даже не спросили, где мои трактора.
   Никому ко мне не было дела.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"