Аннотация: Откуда-то тянутся нити памяти, и сплетаются иной раз неожиданно...
Шестьдесят лет назад.
Отроги горного хребта озарялись заходящим солнцем, чьи лучи вырвались из-под нависших туч. Такая подсветка - сбоку - превращала давно знакомый пейзаж в картину, иллюстрирующую любимые легенды Вейна о битве Богов. Красные лучи, тяжелые тучи - серые до синевы, где-то далеко серая кисея уходящего за горизонт дождя...
Время увольнения заканчивалось, пора было собираться в недальний путь - до приграничного форта легкой рысью можно было добраться за полчаса. Но как же не хотелось уезжать! Лейтенант не мог оторвать взгляда от девичьей фигурки, замершей на краю обрыва. Она казалась совсем юной, хотя утверждала, что уже закончила университет по какой-то специальности с зубодробительным названием. Что-то о теории новейших летательных аппаратов. Невысокая, ладно сложенная, румяная, она была полной противоположностью ему - длинноногому, длиннорукому, казавшемуся совсем неуклюжим. Хотя, если вглядеться, ему присуща была своеобразная грация - та, которая характерна для лося, что из немного нелепой, почти непропорциональной фигуры вдруг превращается в вихрь, несущийся сквозь лес, что точно бьет огромными рогами, и лучше не становиться на дороге.
Девушка была из Рудлога, гостила здесь на ферме у тетушки, что вышла замуж за инляндского фермера и собиралась осенью возвращаться домой - там ее ждала работа в каком-то конструкторском бюро. А пока она хлопотала на ферме, ухаживала за небольшим стадом, возила в ближайший городок молоко, сливки, сыр... Обычно она сдавала товар сестре дядюшки, но в ярмарочные дни сама становилась за прилавок в торговых рядах. Веселая, общительная, умная девушка привлекала внимание покупателей, и среди желающих испить молочка из глазированной кружки, да и просто поболтать с молодой хозяюшкой было немало военных. И казалось, что она была здесь всегда - так уместна и хороша была она на этой ярмарке, в маленьком приграничном городке...
Вейн познакомился с ней поближе во время очередного рейда - со стороны Рудлога в Инляндию прорвалась серьезная группа контрабандистов. Хотя на той стороне их изрядно потрепали, контрабандисты были настроены решительно и пробивались в глубину страны, не стесняясь в средствах. Ради чего они так рисковали, было неясно, потому приказ был - брать живьем (ну, при возможности). Вот и окружали их, пытались отрезать пути отхода, но это же контрабандисты! И просачивались они через заслоны, огрызаясь и постреливая... Вот и Вейну не повезло, под ним убили лошадь, и она в падении неудачно придавила его, так что нога оказалась сломана в двух местах и сильно ушиблена рука. К счастью, случилось это возле той самой фермы, и девушка споро и умело оказала ему помощь, а командиру рейдеров сообщила, что раненого сейчас лучше не трогать - дня три как минимум. Она сама за ним поухаживает. Дядюшка ее был хорошо известен пограничникам, так что оставили они юношу на ферме вполне спокойно. На предложение оставить с ним рядового для ухода и охраны девушка сказала, что обиходить его она сможет и сама, а что касается охраны... и она показала арсенал, что хранился у дядюшки с полного ведома властей. И даже показала, что неплохо умеет стрелять.
Лейтенант рвался в бой, ворча, что на нем все заживает, как на собаке, что он сам из целительского рода, но командир рявкнул: 'Некогда задерживаться! И я перед твоим отцом отвечаю за тебя, Да... Вейн!'
Так и остался лейтенант на попечении Шарлотты - так девушка представлялась при знакомстве. Карл Вейн со смехом сообщил, что друзья зовут его Шарль, так что повод для добродушного подшучивания возник сам собой. Да и вообще - несмотря на то, что Шарлотта была занята на ферме, она как-то все время оказывалась неподалеку, когда ему была нужна помощь. Впрочем, заживали переломы действительно очень быстро, так что приехавший на следующий день из форта виталист одобрил работу неожиданной помощницы и предложил ей работу медсестры в медпункте форта, пообещав добиться хороших 'приграничных' доплат к окладу. Вейн почему-то обрадовался, когда она отказалась. Ему хотелось, чтобы внимание доставалось ему одному, он готов был делить его с обитателями фермы, а вот представить себе, что она весь день хлопочет с другими ранеными... Ну да, эгоизм. Те несколько вечеров вынужденного безделья, что он провел у камина фермерского дома, дали ему ощущение семейного уюта, который давно ушел из его родного дома, ушел вместе с сестрой, вышедшей замуж и унесшей с собой тепло и покой.
Здесь, у камина, под завывание ветра, доносящееся со двора, он действительно чувствовал себя Карлом Вейном, а Кристофер Дармоншир оставался где-то далеко-далеко, это он во время отпуска сидел с отцом над делами герцогства, это он ездил на охоту с сестрой Элизабет и кронпринцем Леохардом... А здесь он был просто молодым офицером, несущим не самую легкую службу на границе, ходящим в рейды с друзьями... Хотя друзей в полном смысле слова у него здесь не было. Боевые товарищи - да. В бою станут рядом, а то и заслонят, уведут от опасности - да. Но ни с кем он не болтал просто так, не рассказывал о детских проказах, не открывал душу... Строгое условие отца - никто в части не должен был знать, что он - единственный наследник герцогства Дармоншир, брат будущей королевы. Форт стоял на границе с Рудлогом, и хотя между королевствами был давний и прочный мир, но контрабандистов никто не отменял. Да и разведки дружественных стран хоть и сотрудничали, но у каждой были свои секреты и интересы. Вот недавно почему-то активизировались "ночные бродяги", как звали контрабандистов в приграничье. Причем двигались они в основном из Рудлога в Инляндию. Довольно большими, хорошо вооруженными группами. А обратно просачивались порознь, многие шли практически легально - ничего при обыске у них не обнаруживалось, хорошие суммы денег - не повод для ареста, ибо не доказано, что деньги добыты нечестным путем.
Спецслужбы уже стонали от досады... В Рудлоге какой-то светлый ум предположил, что дело связано с наркотиками. Употребление которых, кстати, участилось в обеих странах. Но их явно доставляли не эти контрабандисты. А кто? А как?
Светлый ум собрал все данные о новых наркотиках, систематизировал их и обнаружил некую закономерность. С рейдами контрабандистов в Инляндию он соотнес распространение нового наркотика, поэтично названного 'жемчужная роса'. За этим лиричным названием скрывалась редкостная дрянь, способная ввергнуть в наркотическую зависимость с первого применения. Так вот, пики употребления этой 'росы' приходились аккурат в середину промежутков между рейдами. Когда число случаев употребления 'росы' достигало минимума, надо было ждать следующего рейда контрабандистов. И вскоре после него потребление этой гадости росло. Когда на это обратили внимание, постарались разгромить одну группу, о которой сообщил информатор. Дождаться минимума на шкале - и ударить. Следующий подъем употребления случился в свое время. Но он был заметно ниже, чем обычно. Светлый ум - выпускница магуниверситета, боевик и аналитик - сделал выводы, что с территории Рудлога доставляется некий компонент, в Инляндии с его помощью делают наркотик, а потом непонятно каким путем он доставляется в Рудлог.
Шарль и Шарлотта говорили обо всем на свете, хотя о делах военных разговор не заходил, мало того, девушка старательно обходила эти темы и посмеивалась: 'Чтоб вы, сударь, не думали, что я у вас что-то выведываю'. Зато про детство, и про студенческие проказы, и про... новейшую технику разговоров было много. Входили в обиход листолеты, девушка, по ее словам, даже курсовую писала по оптимальному сочетанию магической и механической составляющей при стабилизации горизонтального полета... но тут уже Вейн менял тему. Ему неловко было признаваться, что он гораздо больше интересуется мотоциклами... хотя и здесь Шарлотта явно понимала больше, чем некоторые его друзья. А еще они спорили о кино, о телевидении, по которому оба скучали - никто не стал бы тянуть ретрансляторы в эту глушь, о книгах...
А еще им уютно было молчать друг с другом. Теперь, возвращаясь из рейда, Вейн непременно заезжал на ферму хоть ненадолго, а Шарлотта встречала его суровым вопросом: 'В гости или на лечение?', а потом они хохотали, вспоминая, какой строгой сиделкой она была - хоть и выздоровел лейтенант быстро, но покомандовать она успела...
Рейды становились все чаще, было такое впечатление, что контрабандистам было легче здесь прорываться... хотя встречали их жестко. А вот со стороны Рудлога - такое впечатление, что на этом участке границы охрана была куда слабее, чем на других... Что удивительно, никак не удавалось взять живьем хотя бы одного из 'ночных бродяг'. Непонятно, то ли добивали, то ли уносили раненых (Шарлотта однажды со вздохом сказала: 'Хоть бы уносили...').
Но однажды они пошли через ферму. Дядюшка с тетушкой уехали по делам в городок, и Шарлотта с двумя работниками держали оборону - и держали успешно. Говорят, дилетантам везет - и Шарлотта ухитрилась подстрелить одного бандита. Оказывается, она и впрямь неплохо стреляла. Выстрелами из карабина она отогнала спутников 'бродяги', направлявшихся к нему - добить? Унести? А тут и летучий отряд из форта подоспел. И Шарлотта сдала пограничникам обездвиженного, но вполне живого бандита. Кстати, ею же и перевязанного. Нельзя же было, чтоб он кровью истек до допроса - мрачно пошутила она. Впрочем, при допросе у него обнаружилась мощная ментальная закладка, оказавшаяся не по силам ни штатному менталисту, ни Вейну, который тоже осторожно попробовал заглянуть в его разум... хотя права на это не имел. Врожденная ментальная защита и некоторые способности чуять чужие эмоции не заменяли сертификата менталиста. Он вообще-то старался воздерживаться от слушания эмоций, но иногда это было так соблазнительно...
Сейчас он думал об этом, и о другом, оттягивая момент прощания. Потому что, похоже, прощаться предстояло надолго... если не навсегда.
Отец срочно отзывал его домой. Предстояла официальная помолвка с дочерью старого друга отца, с девушкой, с которой его сговорили чуть не с ее рождения. Сейчас она достигла шестнадцатилетнего возраста, и наследнику герцогства 25 лет от роду пора было выполнять семейные договоренности, пора было вступать в ту жизнь, которую он так не любил.
А с Шарлоттой они даже не целовались - он не хотел давать ей и себе надежду на что-то большее. Хотя та нежность, которую он испытывал, глядя на ее веселые хлопоты и слушая удивительно зрелые для такого возраста рассуждения - это навсегда останется с ним. А она? Будет ли она вспоминать его добром? Что из этих дней останется в ее памяти? Кристофер, будущий герцог Дармоншир, осторожно потянулся к эмоциям девушки. Странно - он чувствовал искреннюю симпатию, направленную на него, но она была окрашена в тона сожаления и легкой горечи. А почему горечь? Он ведь еще не заговаривал о том, что эта встреча - последняя. Он попытался заглянуть глубже (ох, и прилетело бы ему от отца, узнай он про эту самодеятельность!) и зашипел - хорошо, что мысленно. Его словно пламенем опалила защита, стоящая на девушке.
А она повернулась к нему, улыбнулась грустно...
- Знаете, сударь мой Шарль, наверное, мы видимся в последний раз. Мне вызов пришел - на обещанном мне месте работы освободилась для меня вакансия. Так что придется мне от коровок и коз, от молока и масла возвращаться... к станкам, чертежам, счетным машинам...
- А где это место?
- В Рудлоге, сударь, в Рудлоге. Там совсем другая жизнь, там я даже зовусь по-другому. Вы же тоже - не только Шарль-Карл, в другой жизни и под другим именем Вы и не вспомните о Шарлотте-Дороти...
- А если вспомню?
- Улыбнитесь без грусти. И не надо мне ничего объяснять, я знаю инляндские обычаи - наследники знатных родов должны непременно послужить в армии, и это не зависит от того, какую карьеру он впоследствии изберет. Ваш капитан Вас выдал - почему это он персонально отвечает за простого лейтенанта, и перед кем? Спасибо Вам за эти дни.
- Мне всегда будет мило имя 'Шарлотта'... Значит, нам надо прощаться?
- Да, пора. И, знаете... дайте я вас все-таки поцелую на прощанье. Вы же не решитесь...
Легкий, почти невесомый поцелуй...
- Вам пора, Да...Вейн.
Цокот копыт по горной дороге еще долго доносился в тихом вечернем воздухе.
Шарлотта вздохнула. Пора было собираться и ей. Задание она выполнила - выяснила, откуда такая закономерность в рейдах 'ночных бродяг'. Ее предположение оказалось верным. Только в одном месте на территории Рудлога, на берегу теплого озера, в курортном краю, росла стигилла мерцающая - удивительное растение, трижды в год цветущее и дарящее понюхавшим ее цветы облегчение от забот и возвращение силы духа после перенесенного стресса. Поля цветов оберегало государство, но... нашлись безумные ботаники, что смогли приучить стигиллу к условиям теплицы, заставить ее цвести почти беспрерывно - конечно, с помощью магических удобрений - и собирать цветы в огромных масштабах. А в Инляндии нашлись другие экспериментаторы, что из лепестков скромного цветка научились вырабатывать ту самую 'жемчужную росу' - но вырабатывать ее можно было только в одном месте на территории страны, там, где добывался магический камень маргаритон. Вот и курсировали контрабандисты с лепестками чудесных цветов, которые так легко было сбросить в случае опасности. А готовые гранулы наркотика, похожие на мелкие жемчужинки или бисер, переправлялись надежными людьми под видом сырья для бижутерии. Чтобы он начал действовать, надо было растворить его в вине - любом, самом дешевом.
То, что в приграничном районе, где много лет жили и фермерствовали 'спящие резиденты' - добродушный здоровяк-инляндец и его хлопотливая жена-рудложанка - оказалось удобное место, чтобы приманить контрабандистов и в конце концов накрыть их с поличным, вовсе не было случайностью. С легендой племянницы туда была направлена та самая выпускница магуниверситета, аналитик и боевик не из последних. Впрочем, диплом по новейшим летательным аппаратам у нее тоже был настоящий.
Дорофея была среди немногих девушек, которых не так давно стали принимать в университеты. И для того, чтобы доказать, что она этого достойна, она старалась быть лучше всех. Поэтому и не удивилась, когда ее пригласили на собеседование, продемонстрировав будущим наставникам еще и фантастическое владение огнестрельным оружием - на физподготовке в магунивере она всегда выбивала максимальное число очков. Короче, трудно было придумать более подходящую кандидатуру для внедрения - и она блестяще справилась. Как раз перевязывая подстреленного ею же 'бродягу', она и нашла на нем невесомый пакетик с лепестками стигиллы. Потом это уже было делом техники - передать содержимое для анализа в Службу Безопасности, получить ответ, сделать выводы...
Вот и пришла пора возвращаться в свой отдел аналитики, прощаться с фермерской жизнью и с Шарлем, который незаметно занял в ее душе какое-то непонятное, но очень важное место. Сегодня она поняла - пора. Пора потому, что потом придется тяжелее. Вчера она получила наконец его данные. Ну что ж, будущий герцог Дармоншир, пусть и у тебя останется обо мне светлое воспоминание. Это была не игра - но это все равно была игра, игра в веселую деревенскую девчонку... Это позже, позже она станет беспощадным ликвидатором, 'Черной Мегерой', одной из главных персон СБ. Позже уйдет в подполье после переворота и вернется только с приходом Майло Тандаджи на должность руководителя.
А сейчас...
Затих цокот копыт.
Больше она никогда не использовала псевдоним 'Шарлотта'.
А когда через несколько лет услышала, что молодой герцог Дармоншир назвал свою дочь Шарлоттой, только грустно улыбнулась.