Эта история приключилась неподалеку от города Кобринска. В ту пору главой тамошних хасидов был цадик раби Эфраим. Когда раби Эфраим гостил в городе Божине у раби Якова, он из скромности не захотел говорить об этих событиях во всеуслышание, а поведал о них раби Якову с глазу на глаз, ибо полагал, что похвальнее всего те добрые дела, что остаются в тени. А уж раби Яков в свою очередь передал рассказ друга своим хасидам. Вот что они услышали.
У одного богатого помещика служил еврей в должности арендатора. В работе он был прилежен, а, главное, слыл в своем местечке, что расположено совсем рядом с Кобринском, знатоком Торы. Правда, жена его держалась того мнения, что неплохо бы ему иной раз сделать исключение и заглянуть в книгу прихода и расхода, а не в Святую книгу, но не будем осуждать женщину за неразумность, а лучше оценим по достоинству ее умение держать при себе такие странные мысли, и не высказывать их вслух и не огорчать мужа.
Случилось однажды, что задолжал арендатор своему хозяину изрядную сумму денег. Год, к
несчастью, выдался неурожайный, и нечем было вернуть долг. Помещик же, который и без того не любил евреев и терпел их только за умение прибыльно управлять его хозяйством, не собирался откладывать уплату долга. Он не на шутку пригрозил своему еврею, что если тот просрочит время уплаты, то неминуемо сядет в тюрьму, да еще жена и дети пострадают.
***
Неподалеку, в городе Кобринске, жил один хасид, известный своей праведностью цадик раби Эфраим. Он помогал всем попавшим в беду, и простые люди верили, что он творит чудеса.
Вот жена арендатора и говорит мужу: "Иди к хасиду, расскажи ему про нашу беду, он нам поможет." Но муж и слушать не хочет легковерную женщину, да и ни в какие чудеса он не верит. "Хасиды твои специально проповедуют простоту, чтобы мнимые чудотворцы могли людей обманывать, дорогая женушка!" - сказал арендатор. "Глупо выказывать недоверие, попробуй-ка лучше проявить доверие, дорогой муженек!" - не осталась в долгу его супруга. Наконец, ей удалось уговорить недоверчивого своего мужа, и, нехотя, арендатор отправился в путь, ведь все равно ничего другого он придумать не мог.
Раби Эфраим встретил посетителя радушно, выслушал его и с радостью вызвался помочь. "Отправляйся завтра поутру на рынок, и как предложит тебе крестьянин купить у него какую-либо вещь, покупай не задумываясь и о цене не торгуйся, а покупку свою вези ко мне, и тогда я растолкую тебе, что делать дальше." - сказал цадик арендатору и, провожая его, весело прибавил: "Бог тебе в помощь и не забывай, что хасид своего брата еврея в беде не оставит."
Хоть уверенная речь цадика и приободрила арендатора, сомнений в душе должника не убавилось. Жена же его воспряла духом и, закрепляя первую победу над упрямым неверием мужа, твердо сказала ему: "Делай все, как говорит тебе раби, и увидишь, беда обойдет нас стороной."
И поступил еврей по совету раби и по настоянию жены, то есть отправился на следующий день с утра на рынок, и, как и предсказал раби, встретился ему крестьянин и предложил свой товар - овечью шкуру, и цена ей - один золотой. Оторопел арендатор: зачем ему овечья шкура, да еще по такой неслыханной цене? Вспомнив, однако, наставления раби, не стал торговаться, а достал из кармана последний золотой и вернулся с покупкой домой. Досаду свою выместил на жене: "Последние деньги отдал за этот товар, а что прикажешь с ним теперь делать, дорогая женушка?" А жена ему в ответ: "Дорогой муженек! Вот сказал тебе цадик, что придешь утром на рынок, и непременно встретится тебе крестьянин-продавец. Так и вышло. Разве сам не видишь, что все исполняется по слову раби? И дальше так будет. Завтра же отправляйся к нему."
"Отличная покупка." - сказал хасид арендатору, когда тот расправил на столе овечью шкуру." - "Помещик скоро празднует свой день рожденья, соберутся у него богачи и вельможи со всей губернии, и каждый со своим подарком. Вот и ты придешь поздравлять своего хозяина и подаришь ему эту самую шкуру, и все будет хорошо. А сейчас ступай по своим делам, и к вечеру зайдешь ко мне и заберешь свою овчину. Я же тем временем помолюсь за тебя, произнесу кое-какие благословения, да и вообще надо немного потрудиться над этой чудной вещицей." - закончил хасид наставлять совершенно сбитого с толку должника и дружески похлопал его по плечу на прощание.
Вернувшись вечером домой, арендатор в гневе швырнул на стол злополучный сверток и, как
всегда, обрушился на жену: "Твой праведник велит мне идти на день рождения к нашему душегубу-хозяину и нести ему в подарок эту грошовую крестьянскую овчину. Соберутся у помещика богачи и вельможи, преподнесут ему охотничьи ружья, лучшие ковры, породистых щенков и прочие барские подарки. И среди этой знати появится еврей с овечьей шкурой под мышкой. Да барин просто скажет, что я издеваюсь над ним и на месте убьет меня за испорченный праздник!" - сердится арендатор. Но, как говорится, гнев любящих недолог.
Горячая речь мужа ничуть не поколебала женщину, и та опять за свое: "Хасид творит чудеса. Если ты сделал первый шаг, делай и второй. Я верю, мы на пути к спасению." Что ж, твердый характер смягчает судьбу.
***
Сердце сжималось от страха у бедного арендатора, когда приближался он к роскошному дому помещика. На тяжком этом пути то и дело мелькала в понурой его голове мысль: "Не повернуть ли назад, пока не поздно?" Но всякий раз из-за этой мысли выглядывала другая: "А что если и вправду раби творит чудеса?" Чтоб спастись, и маловер поверит в чудо.
В доме помещика слышна была музыка, громкие голоса гостей. Праздник начался. Слуга вышел на робкий стук в дверь, выслушал сбивчивую речь еврея, и, поняв наконец, что перед ним стоит еще один гость с подарком, он принял из дрожащих рук жалкий сверток и исчез в глубине дома, оставив еврея на почетном месте у порога. Несчастный должник молился про себя.
"Уважаемые господа, давайте-ка посмотрим, какой такой подарок принес мне на день рождения мой почтенный арендатор. Хитер, небось, как все его соплеменники и думает, что я долг ему прощу." - обратился к гостям виновник торжества, который не хотел упустить случай показать силу и власть над своим евреем. Благородные вельможи собрались вокруг стола, помещик развернул овечью шкуру, и все увидели подарок еврея. Лицо помещика побагровело от
гнева и, сотрясая стены дома страшным криком, он дико возопил: "Слуги, немедленно ведите сюда этого грязного жида! Каков наглец! Он насмехается надо мной. Вместо долга несет мне какую-то убогую шкуру. Дорогие гости! Сейчас вы увидите, как я застрелю на месте негодяя!" Гости воодушевились в предвкушении зрелища. Зачастую люди, собираясь вместе, готовы на жестокость, которой нет у каждого в отдельности.
Двое дюжих молодцов охотно бросились исполнять приказание. До передней, где стоял и дрожал бедный даритель, донесся из зала грозный рык хозяина. Несчастный услыхал бойкие приближающиеся шаги слуг и понял, что судьба его решена. "Вот какие чудеса творит наш хасид праведник." - только и успел с горечью подумать арендатор, а уж крепкие руки подхватили с двух сторон онемевшее от ужаса тело и поволокли бедного должника на суд и расправу.
То ли по счастливой случайности, то ли по чьему-то неодолимому замыслу, находился среди гостей маленький мальчик, сын помещика. В гимназию он еще не поступил, но грамоту уже знал. Воспользовавшись общим замешательством, любопытный парнишка стал разглядывать подарок отцу и вдруг воскликнул: "Поглядите, батюшка, тут какие-то буквы!"
Помещик, спохватившись, что малолетний сын его все видел и слышал и, желая оградить
дитя от созерцания предстоящей жестокой сцены, велел домашнему учителю немедленно увести отрока. Сам же хозяин принялся внимательно разглядывать завитки на овечьей шкуре и с изумлением узрел, что из различных оттенков шерсти складываются слова - его имя и фамилия и год, когда он родился. Благородные вельможи сгрудились вокруг стола и охали и поздравляли хозяина с редким даром.
" Я прикажу сшить себе из этой шкуры меховую шапку и буду надевать ее каждый год в день своего рождения. Она принесет мне удачу." - сказал помещик. "Ура, ура! Богатство и счастье этому дому!" - раздался дружный хор присутствующих.
"Ах, где же мой дорогой арендатор? Я хочу видеть его здесь в зале среди своих гостей." - воскликнул помещик, забыв о своем недавнем жестоком намерении.
"Да вот же он перед тобой, хозяин." - сказал один из поддерживавших несчастного еврея слуг.
"Очего ты так бледен, любезный? Будь добр, голубчик, расскажи всем нам как досталась тебе это необычайная овечья шкура." - обратился помещик к своему еврею. И тот, чуть дыша и заикаясь на каждом слове, еще не вполне веря своему спасению, выложил без утайки своему грозному, но справедливому повелителю всю историю.
"Твой раби - настоящий чудотворец. Может быть, он и меня когда-нибудь удостоит советом или благословением." - заметил помещик и с важностью изрек: "Бог-то у всех у нас один!"
Желая загладить свою вину, помещик примирительно обратился к арендатору: "Уж ты, голубчик, зла на меня не держи и гнев мой напрасный мне прости, а я прощаю тебе твой долг." - и он распорядился с почетом доставить еврея домой.
***
Пережитое потрясение не прошло даром для арендатора: с несчастным сделался удар и, скованный параличом и лишенный дара речи, он слег. Со временем, поправляясь, больной начал понемногу ходить, тяжело опираясь на палку, и язык чуть-чуть стал его слушаться, хоть и остался бедняга косноязычным. Его обязанности в поле взял на себя старший сын, а книгами прихода и расхода занялась жена. Зато теперь арендатор мог целыми днями читать Святые книги. Он теперь хасид, и раби Эфраим считает его способным учеником.
Как-то раз, в доме бывшего арендатора сидели за столом и беседовали он сам, его жена и их частый гость раби Эфраим. Вспоминали былое. Жена помогала косноязычному мужу изъясняться.
"Раби, меня ты спас от тюрьмы, а жену и детей - от нищеты и страданий.Как жаль, что я не поверил тебе сразу, как поверила тебе моя жена." - обратился хозяин к цадику. "Меня погубили мои вечные сомнения. Будь во мне больше веры, я бы проник в твой замысел и понял, что не страшная кара, а избавление ждет меня. Я бы не натерпелся смертельного страху, не случился бы со мной удар, и был бы я сейчас здоров, как бык. Получив от тебя совет, раби, я хоть и долго думал над ним, но не распознал в нем чуда." - с сожалением сказал бывший арендатор. "Чудо понимают не умом, а сердцем." - вставила свое слово жена.
Раби Эфраим одобрительно посмотрел на женщину и сказал: "Порой мы должны твердо верить, и даже в чудо верить необходимо, но иной раз мы обязаны сомневаться." - и при этих словах он перевел взгляд на мужа. "Но истина ведома только Богу." - многозначительно закончил цадик свою речь, воздев глаза кверху.
Мирную застольную беседу прервал шум на улице. Выглянули в окно. У ворот остановилась барская карета, из которой вышел помещик собственной персоной и неверным шагом направился к двери. Ему с трепетом открыла жена арендатора. На голове у барина надета шапка, сшитая из подаренной арендатором овчины. В руке - штоф водки. Барин навеселе. С порога он громогласно заявил: "Я рад, что здоровье моего бывшего арендатора поправляется. Сегодня мой день рождения, и поэтому вы видите на мне эту шапку, которая бережет меня от всяких напастей. Я предлагаю всем присутствующим здесь осушить по чарке водки за полное и скорейшее исцеление моего верного работника, за здоровье его заботливой супруги и за великого чудотворца Эфраима! Ура!" - одним духом выпалил помещик.
Женщина быстро-быстро постлала на стол белую скатерть, водрузила на нее плетеную тарелку с солеными бубликами и со словами "Отведайте нашей водки, почтенный господин" достала из шкафа стеклянный зеленого цвета графин, а за ним зеленые же стопки. Раби наполнил три из них доверху, а больному налил чуть-чуть. Хозяева выпили за здоровье именинника, а он сам - за то, что провозгласил прежде.
"Отныне и навеки я назначаю моему верному арендатору пожизненный пенсион!" - торжественно и с расстановкой произнес помещик. "За щедрость прячется либо тщеславие, либо расчет." - подумал про себя раби и сказал вслух: "Богатство щедрого неисчерпаемо". Все возликовали. Затем задумались: как много добра и счастливых перемен принесли каждому события последнего года. Жена арендатора счастлива тем, что муж остался жив, что долг прощен, и пенсион назначен. Помещик горд своим бескорыстным благородством, которым рассчитывает расположить к себе еврейского чудотворца. Раби Эфраим несказанно и по праву доволен свершенным им чудом. Но самая большая награда выпала, разумеется, на долю арендатора: наконец-то он может целиком отдаться любимому занятию.
Помещик не стал засиживаться в гостях. Откланялся и уехал, сердечно попрощавшись со своими новыми друзьями.