Аннотация: Коротенький веселый рассказ о любви и о затерянных сокровищах.
Беркут Каролина
Со вкусом вишни
Все имена и фамилии в рассказе вымышлены. Любое совпадение - это чистая случайность.
Предыстория.
1941 год.
В небо взвилась ракета, вспарывая черноту душной августовской ночи. Из-за реки не смолкая грохотали автоматные очереди. В воздухе витал тяжелый запах гари. Слышались крики, взрывы снарядов, далекое равномерное гудение бронетехники.
- Ванюшка, держи крепко. Не потеряй. - Командир протянул молодому рядовому планшетку с документами. Сумка была липкой от крови. - Головой отвечаешь.
- А Вы, Максим Павлович? Как я без вас-то? - Парень взял дрожащими руками кожаную сумку-планшетку, надевая ее ремень себе на шею. - Куда мне теперь? Что делать-то?
- Уходи отсюда, Ваня. Авось и выживешь. - Максим Павлович тяжело вздохнул, зажимая рукой простреленный бок. - Я задержу наступление так долго, как смогу. На Вязьму пока не суйся. Немцы уже там. В лесах Смоленских пережди. И ни слова никому. Сам знаешь, времена сейчас такие, что доверять нельзя даже брату. За три рубля продать могут. А тут такое. Уходи, Ваня. Ты последний, кто знает про нашу колонну. Пять машин далеко уже уехали, не догонишь. Две других за лесом догорают. А восьмая машина, ну, ты и сам знаешь.
- Не брошу я Вас, Максим Па..
- Исполнять приказ! - Рявкнул командир. - Документы сохрани по возможности. Понимаешь же, что такое у тебя в руках. Если прижмёт, то в болото сумку скинь. Лишь бы фашистам не досталось ничего. А надо будет, то и сам в то болото ныряй. Если схватят тебя, Ваня, пытать будут нещадно. Умри, но немцам не сдавайся.
- Так точно, - прошептал рядовой, прижимая к щуплой груди планшетку с документами и наспех нарисованной картой. - Так точно. Умру, но фашистам не дамся.
Небо над хмурым ночным лесом дрожало и пестрило от пулеметных очередей. Ваня трясущейся рукой полез в карман брюк, доставая червонец 1924 года. Во время обстрела одна из авиабомб попала в первый грузовик, и тысячи монет разлетелись золотым дождем по лесу. Пять машин ушли на Вязьму, и об их судьбе Ваня ничего не знал. Шестая машина выгорела дотла, и была разграблена фашистами еще на проселочной дороге. А вот их грузовик...
Ваня крепче сжал в ладони монету. Их грузовик уже никто и никогда не найдет.
Без карты.
- Беги, Ванюшка, беги отсюда. Немцы рядом уже. Беги.
Глава 1.
Наши дни.
Автобус высадил меня одну на безлюдной сельской остановке и, разбрызгивая грязь, помчался по болоту, бывшему до дождей проселочной дорогой. Я помахала ему вслед одной рукой, и закинув на плечо свою дорожную сумку, стала озираться по сторонам. Сумка была тяжелая, как будто я туда кирпичей насовала, а не сарафаны, но и пачкать в грязь ее не хотелось бы. Намочить балетки тоже не вариант, они же тканевые, а тут кругом чавкающая жижа.
И ни души.
С одной стороны от дороги стеной стояли высокие смешанные деревья, преимущественно ёлки и сосны, с другой раскинулась небольшая деревушка. Дворов на пятьдесят, ну от силы шестьдесят. И то, треть из них была заброшена ещё на моей памяти. Вымирает русская деревня.
А что делать, когда работы тут нет, образования нет, даже нормальной поликлиники нет. И чего удивляться, когда вот такие, как я, молодые, настойчивые едут в большой город за впечатлениями и за лучшей жизнью. И я нисколько не жалела, что семь лет назад с родителями перебралась из нашего богом забытого села в Смоленск. А пенсия наша тут осталась, не захотели дед с бабкой всё бросать на старостях. Понятное дело - огород, куры, утки. Воспоминания. С возрастом чаще живёшь тёплыми приятными воспоминаниями, а не мечтами. Вот поэтому наши старики свой дом и не бросили.
Кстати, а где это мой дед! Обещал же встретить! И где он? Я снова повертела головой, скинув с одного плеча растрепанную русую косу. Видок после трёх часов тряски в автобусе был тот ещё. К слову о себе, зовут меня Василиса, но все друзья обращаются просто - Вася. Не очень женственно, но и характер у меня соответствует. Не нежная и не ранимая. В общем, я - это я. И прекрасно осознаю тот факт, что к категории красавиц и роковых женщин я не отношусь. Ну, собственно, и что с того? Рост у меня средний, вес, впрочем, тоже. И как-то сосредоточился он, этот вес, пониже талии. Несправедливо обделив грудь. Мой второй размер противоположный пол совсем не впечатляет. Это я о наболевшем. Но, как говорится, третий сорт - не брак. Зато у меня высокие душевные качества и меня, собственно, всё в себе устраивает. Ладно, хватит обо мне. Потом ещё что-нибудь расскажу. По ходу дела.
Сейчас уже времени нет - я услышала что-то необычное. Звук дедовского трактора разносился по деревне почти за километр, и я ещё минут двадцать стояла, ожидая, когда транспортное средство домчит до моего островка суши, окруженного грязевым болотом. За лесом, кстати, тоже болото имелось. Самое настоящее, с островками торфа, с кривыми ёлочками и берёзками, с плавучими кучами, на которые ни в коем случае наступать нельзя, и с роем вечно голодных огромных комаров. Дивное место. Мы туда по детству за клюквой бегали. Бегали, пока родители не прознали, и не надавали хворостиной по тому месту, что избрал себе центом дислокации мой лишний вес.
Пока я придавалась трогательным воспоминаниям, трактор тем временем дополз.
- Васька!
- Деда!!! - Есть такие люди - увидел, и ты уже счастлив. Мой деда такой. Я удобнее перехватила сумку, закинула её в кабину, пропахнувшую табаком и соляркой, и запрыгнула туда следом за сумкой. - Обещал же встретить!
- Дед обещал, дед встретил! - И он крепко обнял меня за плечи, от чего я уткнулась носом в дедовскую потрепанную фуфайку. Дед вообще у меня консерватор по жизни. И не смотря на времена года, фуфайку свою ни на что другое не меняет. Подумаешь, на улице июнь. Ерунда. Надену-ка я фуфайку, думает дед. И так, наверное, каждый день. Дедушку моего звали Тарас Дмитриевич, но в деревне свои называли просто - Митрич. - Отощала-то как! - Подытожил он, продолжая обнимать меня за плечи.
Это он всегда так говорит, когда бы я к ним не приехала. Типа дежурная фраза у него такая. Незыблемая, как заветы Ильича. У бабушки тоже имелась своя дежурная фраза, но это потом. Доедем, и увидите сами.
- Что нового у вас? - Я наблюдала, как деда держит двумя руками дёргающийся громадный руль. А про костыль - палка у его правой руки, отвечающая за скорость - вообще молчу. Он трясётся так, что казалось, живёт своей собственной жизнью.
- Нового? Да что у нас, у стариков, может быть нового? Всё по-старому. Хотя... Дом соседний от нас помнишь? Ближе к лесу, который.
- Это бабы Агафьи, что ли? - Я припомнила саманную низенькую постройку с резными покосившимися ставенками и кривым забором-частоколом.
- Её. - Кивнул Тарас Дмитриевич. - Продали внуки дом-то.
- Да, ладно! - К слову, померла баба Агафья ещё на моей памяти, лет пятнадцать назад, и дом её так и стоял заброшенный и никому не нужный все эти годы. Внуки сюда переезжать из города не собирались. А чтобы продавать дом, его надо было сперва приватизировать. Что вышло бы дороже, чем сам пресловутый саманный дом. - Вот это новость. А кто купил?
- А чёрт его знает! - Дед махнул рукой. - Не показывается хозяин новый. Не видали мы его.
- Это значит, вишня моя целая ещё стоит? - За домом у бабы Агафьи росла Такая вишня. Нет, даже не так. ТАКАЯ вишня. Сладкая, косточка маленькая, а сама вишенка огромная. Я каждый июнь приезжала до своих, и первым делом обносила соседскую вишню. Бабушка даже местных ребятишек гоняла от неё, чтоб мне хоть что-то осталось. Эх, жалко, что дом продали.
- Целая, - Дед усмехнулся, - Вишня уже поспела почти. Только кто ж теперь тебя туда пустит.
- Это да. Это верно.
Так за болтовней мы и доехали до нашего двора. Деревянные ворота нараспашку, бабушка на крыльце, и стайка кур по всему двору. Сколько сюда приезжаю, ничего не меняется.
Это она у деда научилась. На самом деле её постоянная фразочка другая.
- А жених-то есть? - продолжила она.
Вот! Что я и говорила. Неизменный вопрос, когда бы сюда я не приехала. В мои двадцать два, я в глазах бабули - престарелая дева. И её основная цель вот уже последние три года - это выдать меня за какого-нибудь внучка своей старушки-знакомой, который немного разведён, зато имеет жилплощадь, работу и машину. Ну и детей, это в зависимости от кандидата. Наличие детей мою бабусю не смущало, главное чтобы присутствовало двустороннее внеземное чувство. И где она их только находит-то, кандидатов этих? Главное, всё время разных предлагает. Ни разу ещё не повторялась. В общем, бабуся ведёт непрестанную партизанскую войну за моё личное счастье. Я уже смирилась, не переживают, и как могу избегаю её кандидатов, дабы не травмировать их хрупкую и ранимую после развода психику. Зачем толкать людей в объятья к психоаналитикам?
- Так что жених-то? - Не унималась моя бабуся. По-любому уже приготовила для меня новых жертв. С неё станется.
Я тяжело вздохнула.
- Был жених, бабуля. Был, да сплыл.
Мы уже сидели в горнице за накрытым столом, и попивали чай из фарфоровых кружек, что бабушка бережно держит в серванте за стеклянными дверцами, и достает оттуда лишь по особому случаю. И мне очень приятно, что мой приезд в гости бабушка отнесла к такому знаменательному событию.
- Чего он сплыл-то? Женишок? - Не унималась она.
- Некрещёный был, - Я беззаботно пожала плечами. Для бабушки это весомый аргумент. А то начну сейчас объяснять, что с ним скучно, что он не самостоятельный, слишком назойливый и непостоянный, так и не поймет ведь. Витя, к слову, действительно атеист, так что тут я бабуле не соврала.
- А, ну тогда да. - Она закивала, - тогда конечно. Некрещёных нам не надобно. Может его ещё можно окрестить?
Я отрицательно покачала головой. Витёк у нас панк, и прикид у него соответствует. Там уже ничего не поможет. Только ирокез сбривать.
- Ну, ты Василиса, не расстраивайся. Не переживай. Со мною не пропадёшь. - Подбодрила меня оптимистично настроенная бабуля. - От судьбы не убежать. Ещё попляшем на твоей свадьбе, помяни моё слово, Василёк. Вот, кстати, помнишь Владимира Тереньтева? Тот, что пасеку держит. По нашей улице живёт, тудыть, к трассе ближе. Вот на днях медом нас угощал своим. Майским. Пробуй-ка с чаем.
- Ба, так женатый же он! Терентьев этот.
- Так овдовел зимою! - Бабушка придвинула ко мне оладушки и мёд, - Холостой теперича. Одинокий. Да ещё и с пасекой! И дом свой, со сруба!
Последнее вообще нерушимый аргумент для бабули. Мужик с жилплощадью. По её понятиям, это предел моих девичьих мечтаний. Надо брать и не выделываться.
- А помоложе никого нету? - Я мёд попробовала. Вкусно. Но слишком приторно, на мой взгляд. Да и одним мёдом сыт не будешь.
- А то как же. Есть и помоложе. Одноклассник твой, Степан. Но тот дурень-дурнем. Еще Игнат Петрович есть, что парниками занимается, но тебе же помоложе надо. Перебирает она ещё. На безрыбье и рак - рыба! Брать надо, что дают.
Я снова пожала плечами.
- Бабусь, можно я ещё немного сама попытаюсь. Ещё хоть разочек, но сама. Но ты этого, вдовца с пасекой, придержи для меня. Так, чисто на всякий случай. Когда запасной вариант есть, оно как-то спокойнее. И на душе приятно.
- Ты кушай, кушай, - теперь бабушка придвинула мне блины. - Отъедайся, худорба. А то такая тощая, что и смотреть-то не на что. Кожа да кости. Попытается она.
- Ба, если я сейчас начну блины и оладушки кушать, грудь всё равно не вырастет. - Я развела руками. - А то, что вырастет, и сейчас уже не маленькое.
- Так я тогда капусты приготовлю.
Я рассмеялась.
- Не растет грудь от капусты, я уже пробовала. И квашенную и тушеную, и сырую даже грызла. Сказки это всё.
- А кто говорит, что её есть надобно? - Бабушка тоже хитро усмехнулась. - Листы подложим, куда следует. Для объёму. Ну не хочешь листы, можно ватки подложить. И варенья понесёшь Терентьеву, на гостинец. Скажешь, я за медок передала.
- БА! - Я аж привстала со стула. - Я сама как-нибудь. Ладно?
- Так пасека же! И дом со сруба.
В общем, спорить было дальше бесполезно. И я только кивала, выпивая вторую кружку чаю. Потом третью.
- Вася, - позвал меня со двора дедушка, - иди-ка сюда, там к тебе Степан пришёл. Однокашник твой. Говорит, что-то срочное. Уже минут десять мнётся у калитки.
Степан. В памяти остался нескладный подросток, с которым я раньше сидела в местной школе за одной партой. Никак не привыкну к этому бугаю, в которого он вырос. И как узнал-то, что я сегодня приезжаю? Не иначе следил.
Парень стоял у крыльца и переступал с ноги на ногу. Нелепейшее зрелище. Нерешительный бугай. Я усмехнулась, но осталась стоять на ступенях.
- Стёпка! Я так рада тебя видеть! - Натурально произнесла, правдоподобно.
- Чего это? - Удивился верзила.
- Так ты ж мне денег должен! Забыл, как занимал на семечки и на сигареты в мой прошлый приезд? - Парень от меня попятился. А я разве не говорила, что память у меня хорошая, ничего никуда не записываю, и так всё помню, что надо. И что не надо.
- Мой главный долг - это долг перед Родиной! - Нашёлся парень. - И я его уже отдал.
- Да ладно, - я улыбнулась уже искренне, - выкладывай, чего припёрся на ночь глядя? Надо чего? Или ты так, расчувствовался и истосковался. Или ты просто мимо шёл? Колись.
- Так это, Вась, парень есть у тебя?
Я артистично закатила глаза к небу. Они тут что, все сговорились что ли? Или у меня на лбу что-то нехорошее написано?
- Говори прямо, чего тебе от меня надо? - Я уперла руки в бока, стоя на ступенях крыльца, чтобы быть выше Стёпки. - Парня нет. Денег больше не займу.
- Заладила, денег, денег. У меня может проблема самая, что ни на есть, серьёзная. Душевная. А ты только о деньгах и думаешь. Вот что город с людями делает.
Заинтриговал. Я вся обратилась в слух, пусть выкладывает свою проблему. Послушаем.
- И? - подтолкнула я его к откровениям и напялила умное лицо.
- Мне девушка нужна. Срочно. - Стёпка замялся. - Ты согласная?
- Во-первых, нет. - Я с трудом сдерживала рвущийся наружу смех. - Во-вторых, зачем мне это надо? Да и ты ж вроде за Настей со школы бегал. Думала, у вас всё срослось давно. К ней и иди со своими проблемами. Я-то тут причём?
- Дык, в этом-то и вся беда. Анастасия меня игнорирует до сих пор. Смеётся только. И я решил, что приревнует она меня, и всё у нас сразу наладится. А что бы приревновала, мне девушка нужна. Для вида только. Ничего серьёзного.
Вот ведь действительно дурень-дурнем. Бабушка ничуть не уменьшила его интеллектуальные способности. Я стояла, глядела на него и старалась не рассмеяться. Не выходило.
- Ну, Вася, ну тяжело тебе, что ли? Под руку пройдемся с тобой у Настениного дома, и всё. Разве я много прошу? Ну, пожалуйста. Ну, ты же всегда мне помогала! Помнишь, как я у тебя всё время физику списывал на задней парте? И химию. Да и с математикой тоже. Всегда ты одна меня выручала.
На жалость давит, гад. Вот же выпало счастье, с большой буквы Ж. И отказать как-то неловко, вроде для дела же просит. Не просто так. Я вообще по природе своей истинный гуманист, и не могу без боли в сердце наблюдать за страданиями своих собратьев по разуму. Тут я Стёпе льстю бессовестно. Но опустим.
- Ты же добрая. - Продолжал уговаривать меня Степан. - Ну, Васенька. Пожалуйста. Ради великого счастья. Моего.
Вот действительно говорят, хуже дурня может быть только дурень с инициативой. Разве нормальный бы такое учудил? Да и я не лучше, раз обдумываю его предложение.
- Поможешь? - Настаивал Степан. - Мне больше никто не поможет, одна надежда на тебя. - И парень испустил стон умирающего лебедя. Чёрт. И как после этого его послать? Придётся жертвовать своим душевным спокойствием и благополучием, ради старой престарой дружбы.
- Допустим, я соглашусь, и что я с этого буду иметь?
Действительно, не за просто же так я тут буду под руку с кем попало по улице шастать. Любое дело должно быть подкреплено вознаграждением. Ну разве я не права?
- Хочешь я тебе банку варенья вишневого, бабушкиного, с того года осталось, принесу. Последняя банка. Без косточки. Последняя, Вася.
Знает, ведь на что давить. Как облупленную, знает. За банку вишневого варенья я на всё готова. В рамках приличия, разумеется.
- Ладно. Только варенье вперед. А то вдруг кислятина.
- Василиса, - в двери появилась бабушкина фигура, - Там деду спину прихватило. Пойдём, настойку мне сверху достанешь.
Я помахала на прощание Стёпке, и поспешила за настойкой для притирок. Бабуля её всегда в разные труднодоступные места прятала. Настойка ведь на спирту, а если к деду приходил дядя Петя, то это всё. И если что-то алкоголесодержащее было на видном месте, одеколон там или настойка, то дядя Петя это немедленно, под любым предлогом, вымогал. И выпивал. Сколько лет знаю дядю Петю, столько он и выпивает. И ни разу ни чем не болел. А вот дедушка у меня не пьющий, а спину иногда хватает.
- Где настойка на этот раз?
- За антресолью, сверху самовар, видишь? - Бабуля указала рукой вверх. - Вот за ним, родимую и припрятала.
Я подставила табурет, и выудила из-за пузатого самовара бутылку чего-то мутного и вонючего. Матерь божья!
- То, что надо! На кедровых скорлупках настаивала, на красном перце да на полыни.
- И дядя Петя ЭТО будет пить, если найдёт? - Я недоверчиво повертела бутыль в руках, - Это же даже на вид не съедобно. Да и запах... Фу.
Бабуля философски промолчала.
За окнами тем временем совсем стемнело, по телевизору шёл какой-то концерт отечественных звёзд, и моя пенсия с энтузиазмом ему внимала. А я задумчиво вертела в руках капустные листы. А что? Может быть, их действительно прикладывать нужно было, а не есть? Попробовать, что ли? Ничего же не потеряю.
- Митрич! - Дверь входная со стуком распахнулась, - Митрич! Там такое дело! Трактор твой на ходу?
- Трактор-то на ходу, - бабуля оторвалась от голубого экрана. - Дед барахлит. Чегось там у вас стряслося на ночь глядя?
- Так машина застряла на дороге. - Пояснил незваный гость. - Вытягивать нужно.
Я так сразу и не поняла, кого это к нам принесло. То ли Игнат Петрович пожаловал, то ли старший сын председателя - Анатолий. Так сразу и не разобрать.
- Уже больше часа буксует. Дорогу после дождей размыло всю. Машина увязла. Сама не выедет, тут трактор твой нужен. - Продолжал мужик.
Дед стал подниматься с дивана, но охнул, и тут же схватился за перевязанную пуховым платком поясницу.
- Дедуля, лежи спокойно. Пока бальзам животворящий не подействует. А я тем временем на тракторе сгоняю, куда им там надо. Не впервой ведь. - Предложила заботливая я.
А что? Права у меня есть. С дедом с малых лет в кабине катаюсь.
- О, Василиска! - Меня заметили и приветливо кивнули. А я так и не вспомнила этого мужика, стоящего в дверях.
- Здрасьти, - тоже кивнула ему я.
- Давно приехала?
- Сегодня.
- А с трактором управишься-то? - Недоверчиво спросил вечерний гость. - Или кого из мужиков позвать?
Вот за что я люблю своего деда, так это за безграничную веру в меня. И в мои нераскрытые таланты.
- Она у меня с детства трактор водит, - проговорил он. - Иди Василиса, только ты это, соляру не переводи там почём зря.
Я только кивнула.
Трактор стоял у раскрытых ворот, а на сидении лежала неизменная дедова фуфайка. Я поёжилась от вечернего прохладного ветерка, и за неимением ничего иного, влезла в дедушкин наряд. Теперь и от меня несло табаком и топливом на всю кабину. Невспомненный мужик тоже забрался в салон нашего транспортного средства. В тесноте, да не в обиде, как говорится.
- Ну, показывай, куда ехать. - И я на максимальной скорости, десять километров в час, понеслась той же дорогой, что и в обед ехала с дедом. - Небо уронит ночь на ладони, нас не догонят, нас не догонят. - Напевала я, а мой пассажир посмеивался в кулак.
***
М-да.
Машина не просто увязла, окопалась со всех сторон, и буксовала на днище. Да и непросто машина, а какой-то джип. В темноте так сразу и не определишь, что за марка, да я и из трактора не собиралась выходить и проверять, тут грязища кругом, а я в новых балетках.
- И чего он сюда сунулся? - Я кивнула на иномарку. - Дорога же лучше есть, по этой даже местные не ездят.
- Так и не местный это. - Я, наконец, опознала в своём собеседника Толика, сына председателя, по чуть заметному говору. Он продолжил, - Навигатор у него эту дорогу показал, он здесь и свернул. Думал, раз у него джип, то он везде проедет. Недооценил мужик русские дороги. Был бы на ниве, может и проскочил бы, а на иномарке, - и Толик махнул рукой, жестом показывая, что ничего у импортной машины на наших дорогах не выйдет.
- Понятно. В гости, что ли к кому-то приехал?
- Неа, говорит, жить тут будет. - Толик усмехнулся, - Это он дом бабы Агафьи выкупил.
- Понятно, - повторила я, не сбавляя скорости. Наконец, мы подъехали достаточно близко.
- Вася, сдавай задом, - мой пассажир выпрыгнул в ночь, и я услышала булькающий звук при его приземлении. - Щас трос к машине привяжем, как миленькая из ямы выплывет.
Ага. Именно выплывет. У машины суетилось еще несколько людей, видимо водитель и двое местные. В темноте я их естественно не признала, и совсем не расстроилась. Из кабины я слышала, как Толик, нечеловечески ругаясь, мастерил трос от машины к моему трактору.
- Вася, трогай, - крикнули мне, когда манипуляции с веревками были закончены. И я поволокла неопознанный джип по направлению к деревне. Место назначения я уже знала. Соседи будем. В кабине трясло, поддувало и скрипело - я разогнала свой "ужас, летящий на крыльях ночи" до предела. Километров пятнадцать в час неслась. Трактор тарахтел, плевался и дёргался.
- Стой, - прокричали мне из джипа, когда мы выехали на твердую почву.
Я остановила сельский вездеход, и наблюдала, как водитель выбирается из джипа и идёт ко мне.
- Василий, верно? Держи за труды. - И мне протянули бумажную деньгу.
- Не надо, - резко отрезала я, и в темноте увидела удивленное, перемазанное местным чернозёмом, лицо.
- Я был уверен, что за рулем Василий. - Новый сосед опешил.
- Василиса. - Я заправски поправила ворот у дедовой фуфайки. И подмигнула растерянному мужику. Пусть знает, какие у нас девки в русских селеньях. И трактор водят, и табаком пропахли.
- Станислав. - Отчего-то представился новый сосед. И уже по-другому посмотрел на меня. Как-то внимательно, что ли. Мне этот взгляд не понравился.
- Бывай, Станислав. - Я резко захлопнула дверь своего вездехода, и понеслась к дому.
Джип, естественно, меня обогнал.
Пока я добралась, пока припарковала во дворе трактор, пока сняла фуфайку и уложила её на законное место, и пока закрыла ворота, новый сосед успел в своём домике свет включить и даже умыться.
- Я уже было подумал, что меня преследуют, - пошутил он, подходя к нашей калитке и показывая на трактор. - Соседи значит. Зайти можно?
- Заходи. - Я пожала плечами.
- Неловко вышло. - Мужчина остановился у калитки, и я отметила, что у него широкие плечи. Остальное в темноте не разглядеть. - Не люблю быть должен. Как я могу расплатиться за помощь?
Я злорадно усмехнулась.
- Денег не надо. Натурой давай.
Видели бы вы лицо этого типа. Ни один мускул на его умытой физиономии не дрогнул, только глаза стали удивлёнными, расширенными, и внимательно на меня смотрели. Затем взгляд стал оценивающим. И тонкие губы чуть изогнулись, обозначив улыбку. Или даже ухмылку.
О, вот действительно говорят, что у мужиков у всех одно на уме!
- Эй, ты чего там удумал? Маньяк что ли? - Я рассмеялась. - Вишня у тебя за домом растёт. Думаю, двух вёдер будет вполне достаточно. Только я сама рвать буду. А то ещё неспелой мне подсунешь. Договорились?
- Договорились, - выдавил ошарашенный мужик. И снова никак не изменился в лице.
- Вот и чудно.
- Василиса! - На крыльцо выплыла моя бабушка, - Ну где ты там, золотко? Чай уже стынет.
- Вот, соседа нового привезла. Станиславом звать, не знаю, как по батюшке.
- Марья Семеновна, - кивнула ему бабуля. - Может, чаю с нами попьёте?
- В другой раз. - Мужчина выдавил улыбку. - Времени нет. Я только приехал.
- Я у него уже два ведра вишни выманила, - похвасталась я, поднимаясь по ступенькам крыльца в дом. Без фуфайки ночью было прохладно. Да и стоять в компании незнакомого мужика мне не нравилось. А вдруг действительно маньяк? Ну, мало ли. К тому же, после предыдущих трёх кружек бабушкиного чаю, мне не терпелось уединиться в помещении со странным названием 'Ж'.
- Только Вы Василисе собирать вишню не дозволяйте, - предупредила моя заботливая бабуся. - Знаю я, как она это делает. Одну в ведро, десяток в рот.
- Ба!
- А чего? Он у нас человек новый, не просвещённый ещё. Предупредить надобно. А то так совсем без урожая останется. Знаю я тебя.
И я увидела, как новый сосед криво усмехнулся.
***
Было дивное июньское утро. И если серьёзно вдуматься, то у студентов после сессии, все летние утра - дивные. И я собирались отоспаться в это утро часиков примерно до трёх. Дня. И потом весь вечер совсем ничего не делать. И так каждый день. Да, у меня были глобальные планы на лето.
Но не в это утро.
Я проснулась с петухами. Нет, даже не так. Я проснулась от петухов. Они голосили на все лады, хрипло и надрывно. На всю деревню. Это только в фильмах петухи кричат красиво. На деле это просто ужас, как пенопластом по стеклу, только хуже.
Я неохотно поднялась и начала собирать себя в кучку. Руки действовали на автомате по отработанной за студенческие годы схеме. А ведь спала бы и спала, если бы не петухи.
Строя коварные планы мести, я складывала свою постель, составляя египетскую пирамиду из подушек разной величины. И сверху кружевная тюль. Как-то так. У бабушки всё равно красивее получается. Но я старалась.
Бабуля уже суетилась у плиты, и на кухне пахло чем-то сдобным и печёным.
- Рано ты поднялась. Спала бы ещё. - Улыбнулась мне бабуля.
- У вас тут выспишься, - я кивнула на курятник, что дед недавно достроил. - Петухов развелось. И все кричат, как резаные.
- Василиса! - Басом проголосили у нашей калитки.
- Чего-то Степан к нам зачастил? - Бабушка выглянула в окно, отодвинув кружевную шторку. - Второй раз уже. Неужто в женихи набивается?
Я пожала плечами, не желая выдавать хитроумный Стёпкин план.
- Может и набивается, - многозначительно выдавила я. - Бабуль, где там мои обещанные капустные листы?
Бабушка только махнула на меня рукой.
- И без листов вон Степка сюда захаживает. Значит нормально всё.
- Василиса, - снова басом прокричал бугай.
- Чего орешь? - Я выбежала на крыльцо. - Варенье моё принёс?
- Вот! - Парень протянул мне свою ношу.
- Хорошо. - Я сцапала у него литровую баночку. Как говорит моя мама - заговорить зубы и обобрать я умею с малых лет. - А точно без косточки?
- Обижаешь.
- Ладно. Когда под руку идти будем-то?
- Можно хоть сейчас. - Стёпка пожал огромными плечами.
Ну что с него взять? Нетерпеливый ты наш. Время терять не хочешь, а придётся.
- Сейчас не пойду. - Серьёзно сказала я. - Тут подготовиться надо. Прическу там сделать, каблуки. А то кто ж тебя, героя-любовника, ревновать-то будет, к не расчесанной и не накрашенной?
- Тогда в обед. - Предложил мой кавалер. - Настя в обед дома будет. Я точно знаю.
Ага. Бедняга. Наверное, как и раньше, у её дома целыми днями околачивается.
- Ладно. В обед, так в обед. - Великодушно согласилась я.
И вернулась в дом, где уже на столе лежали свежие булочки с маком и заливисто свистел пузатый чайник на плите.
- Чего это Степан с утра хотел?
- Вот, варенья мне принёс. - Я поставила на стол банку, ещё пока не отработанную. - Вишнёвое. Моё любимое.
- Ой, Степан, ой вертихвост. - Бабуля руками всплеснула. - Ещё на прошлой неделе Настасье прохода не давал. У дома караулил. А тут на тебе. Ты смотри, Василиса, не серьёзный он. Ветреный. Вот Владимир Терентьев, то другое дело. Тот мужчина степенный, и пасека своя, и медок.
- И дом со сруба. - Добавила я, и рассмеялась. - Бабусь, ты мне уже столько про этого пасечника рассказала, что я почти в него влюбилась. А варенье мне Стёпка просто так, по старой дружбе принёс. Ничего личного. Не волнуйся за меня, Степан - герой не моего романа.
***
- Рецидивист! Как есть! - На весь магазин рассуждала продавщица Людочка. - Я как глаза его серые увидела, сразу всё и поняла. Рецидивист он и есть.
- Кто на этот раз? - Ехидно спросила я, осматривая нашу сельскую лавку.
- О, Василиса, не прошло и года! - Продавщица переключилась на меня. - А ты к нам как, на совсем? Или как обычно?
- Пока вишня не поспеет. - Я изобразила улыбку. - Так что там про рецидивиста? Я пропустила что-то интересное?
В магазине, кстати, народу было человек шесть, и все ждали продолжения душещипательного рассказа.
- Новенький у нас поселился, - объяснила мне Людочка. А то вдруг я не знаю. - Сегодня с утра заходил, за спичками и за хлебом. А у самого глаза холодные, внимательные. По всем углам глазами своими пошарил, как будто высматривал он что-то. Подозрительный тип.
- Может от властей скрывается? - пропищала какая-то бабуська с авоськой. - Чего б его сюды принесло? Скрывается рецидивист энтот.
- Маньяк он, - вставила я. - Маньяк. Не иначе. - Уж чего-чего, а фантазии у меня с избытком. Это я ещё не всё выдала. Но для начала пока и этого достаточно.
- Маньяк, - подхватила эта же бабуська, не отличаясь самостоятельностью в мышлении. - Уголовник и Вор в законе.
- Рецидивист, - подытожила Людочка, и протяжно вздохнула.
Вот так в деревне сплетни и рождаются. Конечно, а как вы хотели? Произошло невиданное для нас событие - обычно люди съезжают отсюда в город, разбегаются кто куда, а тут всё наоборот. Городской одинокий мужик, на большой машине. Ключевое слово - одинокий. Местные дамочки, типа Людочки уже потеряли покой.
Я усмехнулась. Бедный сосед. Хотя, с его наклонностями... Может и не бедный.
От магазина я шла счастливая, с подготовленной прической, и с боевым макияжем, в коротком джинсовом платьице и в калошах. Ну не каблуки же одевать в такую грязь. Ну, в самом деле. Вот как всё просохнет, тогда да. А сарафанчик короткий в меру, ну чтобы не травмировать общественное мнение. Но достаточный, чтобы подстегнуть к ревности одну юную особу.
Степан снова нерешительно мялся у моей калитки.
- Готов, красавец ты наш? - я протянула ему руку с идеальными короткими чёрными ноготками. - Веди. Буду варенье отрабатывать. Отыграем нашу сельскую мелодраму, как по нотам.
- Чего это мелодраму? - Не понял Степан.
- Ну ладно, - я ухмыльнулась, - пусть будет психологический триллер с порнографическим уклоном.
Стёпа, как обычно ничего не понял. Но я, за школьные годы, к этому уже привыкла.
- Ты, это, улыбайся хоть. - Прошипел он. И стиснул мою ладошку своей лапищей.
О Боже! И это он меня ещё и учит. Святая простота. Да я пол-утра себе фасад разрисовывала, и локоны в кудряшки завивала. Тут и без улыбки всё сработает. Зуб даю.
- Улыбайся. А то я тебя пощекочу, как мимо Настиного дома проходить будем. - С угрозой прошипел Степка.
- На такое уговора не было. - Я всё же улыбнулась. - Не дрейфь, Степан. Вон, нас уже заметили. Выше нос, красавчик.
Действительно, Настя во все глаза наблюдала, как мы приближаемся, чавкая калошами по лужам и глинистой жиже дороги.
- Привет, - сквозь зубы выдавила она. - Василиса, не узнала я тебя, ты потолстела, что ли? Или грудь наконец-то выросла?
- Приобрела женственные формы. - Я усмехнулась. Капустные листы уже были подложены, где надо. - Как поживаешь?
- Лучше всех, - пробурчала она, бросив убийственный взгляд в нашу сторону, и колыхнула внушительным бюстом. Что, несомненно, являлось весомым дополнением к её прочим качественно припрятанным достоинствам. И Настасью я тут прекрасно понимала, будь у меня такой бюст, я может быть, тоже бы Степана игнорировала, мечтая о Томе Крузе или Бреде Пите. Стёпкина зазноба тем временем ещё раз прожгла меня карими глазками, и тут же скрылась в сарае, хлопнув со злостью хлипкой дверью на последок.
- Всё, Стёпочка. Миссия выполнена. - Я развернула молчавшего все это время парня обратно. - Поплелись назад, восвояси. Ты теперь в неоплатном долгу.
- Дык, я ж уже варенье принёс.
- Так это же утром было. - Я рассмеялась. - Расслабься, дон Жуан ты наш, сельского разлива. Все, считай Настя уже твоя. Сегодня она попереживает, завтра локти себе будет кусать, а послезавтра сама к тебе придет. Сиди и жди. Эх, Стёпка, мы с тобой были бы отличной парой, если бы не ты. Короче бывай. Когда будет ещё варенье, тогда и заходи. В общем, прощай на веки.
***
Я только успела сменить неудобный сарафан на привычные рваные джинсы и майку на бретелях, как к нам залетела растрёпанная Тамара.
- Гали моей нету у вас?
- Не было? А должна была быть? - Дедушка отложил очки в сторону, поверх газеты, которую читал последний час. - Чего стряслось?
- Да с самого утра найти не могу. Ни у кого её нету. Сейчас ещё до соседа вашего пойду, тут про него всякие ужасы рассказывают. Если это он... Уж я не знаю, что с ним сделаю.
- Не, ну совсем психом надо быть, что бы восьмилетних девочек в первый день приезда воровать. - Выдавила я.
- Так про него все говорят, что он злостный маньяк, и от закона тут прячется.
- Да, ладно! - Я притворно округлила глаза. - Быть такого не может! И кто ж такие сплетни-то только выдумывает!? Ещё скажите, что он рецидивист и вор в законе. - Я усмехнулась. - Может Галина ваша до подружек просто ушла?
- Я уже всех оббежала. Два раза. - Растрепанная женщина всхлипнула. - Вот куда она могла подеваться? Деревня же маленькая. Тут и потеряться-то не где.
И я некстати подумала, что мы в этом возрасте как раз на болото бегали, по ягоды. Клюква сейчас как раз поспела.
- Пойдем, тётя Тома, помогу искать. - Я снова влезла в калоши, и понеслась мимо двора с заветной вишней в сторону леса. На болото.
Местность я знала, за годы моего отсутствия, тут мало что изменилось. Только кусты кое-где разрослись, да стволы деревьев толще стали. Да и леса я не боялась. Даже считала себя бесстрашной и храброй. А иногда и глупой. Но храброй чаще.
Я почти бежала, огибая поваленные деревья и колючие лапы елей. Резиновые калоши чавкали и булькали. Грязная жижа то и дело налипала на обувь, делая ноги не подъёмными. Тяжёлыми. А я уже и забыла, как грязно бывает в лесу в начале июня. Тем более, после проливных дождей. В чаще было сыро, и мокрые ветки неприятно хлестали по рукам. Капельки с верхних веток норовили забраться под тонкую майку. Как и комары, чтоб их всех. Сорвала по пути лист лопуха и отмахивалась от них, как могла. Помогало мало.
Я уже не шла, бежала. И думала. Да, я иногда ещё и думаю.
Была бы я восьмилетней девочкой, я бы к болоту через устье пошла. Там спуск удобнее, и не так тиной и сероводородом воняет - там ветерок больше продувает местность, потому что деревья редко растут. И туда ближе всего от нашей деревни. И мы, детьми, только туда и ходили, там клюквы больше всего собрать можно. Крупной и кислой. И я через лес уверено бежала прямо к устью у начала болота.
Чувствую, кому-то сегодня тоже достанется хворостиной по мягкому месту. Я вот, например, до сих пор не забыла тот урок. Кстати, действенный. После него я научилась в лес вырваться так, чтобы никто не прознал.
Девочка сидела на кривой тонкой березке, без одного ботинка, и все чулки в тине измазала.
- Чип и Дейл спешат на помощь! - Прокричала я на всё болото. - Щас тебя вытащим! Ботинок второй где? - я улыбнулась, радуясь, что девочка цела и относительно невредима.
- Потеряла.
- Сиди, не двигайся, я это болото с детства помню, - я подняла обломленную ветку, на вид прочную, и прощупывая ею почву двинулась по мутно-зеленой воде до девочки. - Ты чего одна сюда сунулась? На болото только вдвоём ходить надо, - нравоучала я, идущая в одиночку по рыхлым кочкам. - Вот мать узнает, крику-то будет.
- Будет. - Галя согласно кивнула. - Так я ягод собрать хотела. Для неё, на подарок.
- Горе ты луковое.
Я добралась до Галины, подняла её на руки и понесла обратно, продолжая палкой тыкать в лужи, и старясь ступать в свои же собственные следы. Хорошо хоть девочка рядышком с лесом была, далеко по болоту уйти не успела. В калоши просочилась неприятная холодная тина, и хлюпала там, раздражая до чёртиков.
- Может быть, я сама пойду?
- Без ботинка? Тут колючек полно. Сейчас на спину мне заберешься и поскачем.
После обеда на болоте делать нечего, скоро туман поднимется, Тогда даже я заплутать могу. Это я для виду скромничаю. Ни разу раньше не плутала.