Коренастый, с маленькими глазками на одутловатом лице, мент протолкнул Максима в камеру "обезьянника" и закрыл массивную дверь. Максим вяло огляделся вокруг. Небольшое, заложенное металлическим листом, окошко под потолком выше человеческого роста, серые бетонные стены, скамья вдоль всего помещения. Камера была пуста, видно в два часа ночи здесь не так много бывает "клиентов", а может просто день выпал такой.
После всего пережитого за этот день он чувствовал какую-то неимоверную апатию. Но и спать, не смотря на усталость, совсем не хотелось. Не снимая обуви, положив под голову кожаную куртку, молодой человек растянулся на скамье и мысленно возвратился к событиям этого вечера...
Он шел к ней, надеясь восстановить отношения. Смешав армянскую и русскую кровь, природа наделила Алису довольно экспрессивным обликом: большие черные глаза, нос с горбинкой, широкие скулы, черные волосы, стройная фигурка... Две недели назад она сказала ему, что все между ними закончилось и с тех пор кидала трубку когда он звонил. Девушка не принадлежала к "высшим слоям" общества, ее даже нельзя было назвать образованной, но обладала довольно своеобразным характером, и это притягивало и не отпускало Максима.
Он позвонил в ее квартиру. Дверь открыла подруга, толстенькая девица, хохотушка и болтушка. Как это часто бывает, красивая Алиса дружила с внешне не очень привлекательной Таней.
- Алиса дома? Можно ее на пару слов? - стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, спросил Максим.
- Нет ее! - с деланной, эмоцией, типа "ходют тут всякие", выпалила толстуха и захлопнула дверь.
По правде сказать, Максим и не рассчитывал на что-либо другое. И ежу понятно - раз подруга здесь, то и Алиса дома. Оставалось одно, ждать, когда обе девушки, выйдут на лестницу покурить.
Ждать пришлось не так долго. Минут через двадцать дверь открылась и обе подружки, оживленно щебеча о чем-то своем, вышли на площадку.
Она, конечно же, догадывалась, что он не ушел. Но, бросив на него беглый взгляд, продолжала с невозмутимым видом болтать с подружкой. Не размышляя над тем, в каком тоне лучше было бы начать разговор, Максим приблизился к девушкам, и, стараясь смотреть Алисе прямо в глаза, сказал:
--
Привет! Как дела, почему трубку все время бросаешь?
--
Я же тебе сказала, что не хочу больше тебя видеть!
--
Слышал, но... Алиса, нам необходимо просто нормально поговорить, давай попытаемся понять, что не так, из-за чего наши отношения испортились. Я, может быть, не всегда правильно все делал, но ты же знаешь, что я люблю тебя!
--
Знаю, но, извини, мне твоя любовь не нужна.
--
Неправда! Я не верю, что после всего, что между нами было, ты можешь это говорить всерьез... Алиса, прошу тебя, пожалуйста, дай мне шанс доказать тебе, что я смогу сделать тебя по настоящему счастливой.
--
Ну Макс, ты уже показал себя со всех сторон, хватит. Слишком старая я стала.
Ирония - это был ее конек. Ей шел всего 22 год. Но какой то скрытый смысл в этих словах очевидно был. Неприятная догадка кольнула его в сердце.
--
Скажи, у тебя что, появился кто-то другой?
--
Ну, если хочешь знать, да!
--
Вот как! Кто же он? - парня пронзило мучительное чувство ревности и ущемленного самолюбия.
--
Какая тебе разница? Он - настоящий мужик и все! - с раздражением бросив окурок в стоящую на полу железную банку, Алиса схватила за руку все время улыбавшуюся во время разговора Таню и потянула ее в квартиру. Дверь захлопнулась. Максим растерянно остался стоять на площадке, пытаясь собраться с мыслями.
Он вышел на улицу. Вечерний сумрак обволакивал дворовые скамейки и заросли акации. Во дворе дома, где жила Алиса, никого не было.. В воздухе стоял аромат весны, листва цвела во всю. Парадоксально, но симфония пробуждающейся природы еще более усиливала нестроение в душе Максима.
"Черт! Если у нее появился любовник, то дело конечно осложняется. Впрочем, этого следовало ожидать." Максиму пришли на память слова одного из его друзей: "Понимаешь, Макс, женщина, она как обезьяна, пока не схватит новый банан, старый ни за что не отдаст, а если уйдет к другому, то о старом уже абсолютно не вспоминает и совсем не переживает".
Он решил идти домой пешком, так как жил где-то в получасе ходьбы от ее дома. К тому же надо было как-то развеять эмоции и попытаться успокоится. Легко сказать! В минуты душевной сумятицы вдруг, ни с того ни с сего, явственно всплывают в памяти какие то образы прошлого, слова и фразы, давно, казалось бы, погребенные под мраком забвения. Максим почему то припомнил, как Алиса в первые дни их знакомства, кокетничая и играя, сказала про себя "Я - Лилит, любовница дьявола". Умом Максим понимал, что надо не думать о ней, но ничего не мог с собой поделать. Против его воли, потоком, одна за другой, пошли картины их безумных ночей, ее обнаженного тела, ее диких, многоступенчатых оргазмов... Самое страшное было даже не в том, что ее прекрасное, роскошное тело ласкает кто то другой, а не он, а в том, что она может быть совершенно искренно дарит этому другому свою ласку и нежность.
Он вдруг понял, что не может просто так вот вернутся домой, мучительно, без всякой надежды переживать в четырех стенах потерю своей любви. "Пускай она обливает меня грязью, пускай смеется надо мной, пофиг! Я приду к ней, попытаюсь снова вызвать ее на разговор, если надо, буду просить прощения, буду сулить ей золотые горы, только бы она не расставалась со мной... К тому же, она нигде не работает, ложится спать очень поздно, иногда даже в 3-4 утра, все время выходит на лестницу курить... А если не захочет разговаривать, ничего страшного, она оценит, когда узнает, что я провел на ее лестнице всю ночь", - думал Максим. Давно замечено, что остро переживающие любовное чувство люди чем-то похожи на безумцев. Почти уже дойдя до своего дома, он развернулся и пошел обратно.
Проходя мимо будки уличного телефона, он подумал, что неплохо было бы позвонить ей. Ее голос был для него сейчас как музыка небесных сфер. С волнением набрал он ее номер.
--
Алло.
--
Алиса, это опять я. Я сейчас подойду к тебе. Мне надо сказать тебе что-то очень важное.
--
Да блин, мы уже все выяснили, я уже тебе все сказала, чего тебе еще надо?! Отстань от меня!
--
Нет, белочка (он любил ее так называть в минуты нежности), не все. Может быть, когда ты узнаешь, что я хочу тебе сказать, ты будешь думать по-другому, - попытался ее заинтриговать Максим.
--
Ха-ха! Ты думаешь, меня по голове пыльным мешком ударило? Иди домой.
--
Нет, я приду к тебе.
--
Не надо Макс, для тебя же лучше будет, если ты пойдешь домой - в голосе Алисы почувствовались нотки легкой истерики.
--
Нет, белочка, пойми, мне нужно сказать тебе очень-очень важное...
--
Ну, как знаешь, если что, пеняй на себя, я тебя предупредила! - она бросила трубку.
"Хм, предупредила, что бы это значило? А, любовник, вот что это значит! Значится он уже там, у нее. Ну и что же делать? Идти или не идти? ". Максим колебался. Он, конечно, неплохо знал Алису, знал, что отмороженные амбалы-качки в общем-то не в ее вкусе. Но чем черт не шутит, кто его знает, что за мужика она там себе подцепила... А ладно, будь что будет. Чем тянуть кота за хвост, лучше все решать сразу. Я должен ее увидеть, и убедится - или между нами действительно все кончено, или есть еще какой-то шанс", - Максим уверенным шагом пошел дальше.
Время перевалило за полночь. Стояла густая ночная тьма. В наше время улицы питерских окраин в это время совсем безлюдны. Только в случае крайней надобности добропорядочный обыватель покидает свое насиженное домашнее гнездышко, чтобы выйти в темное время суток на улицу.
Вот и дом, где она живет. Еще несколько минут, и он у цели. Занятый своими мыслями, Максим почти не обратил внимания на идущего ему навстречу прохожего, лишь бессознательно отметил его низкий рост и субтильное телосложение. В пятнадцати-двадцати шагах от Максима мужчина внезапно остановился. Все происходящее затем Максим вспоминал потом как кадры замедленной кинохроники. В минуты смертельной опасности время течет совсем по-другому. Секунда кажется вечностью. Максим увидел, как человек выхватил пистолет и направил прямо на него.
--
Стоять! Руки за голову! - яростный звериный крик разверз тишину благоухающей майской ночи.
Максим лихорадочно соображал, что делать. А вдруг пистолет настоящий? "Пусть подойдет поближе, тогда будет виднее", - пронеслось у него в голове. Он остановился и медленно положил руки за голову. Незнакомец быстро подошел. Максим не был большим знатоком, но немного в оружии разбирался. Сомнений больше не было - пушка настоящая.
--
Руки назад! - не опуская пистолет, вплотную подойдя к Максиму, сказал человек.
Максим подчинился. Краем глаза он увидел, как незнакомец достает из кармана наручники, и в следующую секунду наготу тонких интеллигентских запястий сжала в тиски штампованная сталь.
--
Давай двигай, - цепко держа его за рукав, человек потянул его за собой вперед.
Они вошли в тускло освещенную парадную Алисиного подъезда. Мужчина спрятал пистолет куда то в глубь своей куртки, но наручники с Максима не снял.
--
Что все это значит? - спросил Максим.
--
А ты не понял, дурачок?! Мы с Алисой теперь вместе. Ты лишний, она будет со мной!
--
Понял. Так вот ты какой... Но... Это же бред какой то. Нельзя же так выяснять отношения... - Максим все еще никак не мог понять, что это за человек, который вот так вот позволяет себе на улице играть с оружием. Он подумал, что это может быть бандит, но откуда тогда наручники? Он внимательно разглядывал незнакомца. Это был черноволосый мужчина лет 30, очень худенький и низкорослый. Вытянутое лицо его привлекало внимание прежде всего как-то неестественно выпученными мутно-белесоватыми глазами и непропорционально большим носом. Глаза придавали физиономии какое то недоумевающее и бестолковое выражение, можно было подумать, что каждая, даже самая мелочная мысль, требует от него больших усилий.
--
Заткнись. Я знаю, что делаю. Вот что, запомни раз и навсегда, ты больше не знаешь, кто такая Алиса, дорогу к этому дому не знаешь, больше ей не звонишь, ты меня хорошо понял?!!
--
Ну понял, - угрюмо ответил Максим.
--
Не нукай мразь, - последовал легкий удар по голове, - говори как следует, понял или нет?
--
Понял.
--
Вот так то лучше. И вот что, я работаю в милиции, так что не вздумай жаловаться, бесполезно. Я скажу, что ты пришел к ней, увидел меня и напал. И ничего ты не докажешь.
--
Но это же подло! - вырвалось у Максима.
--
Что?!!! Подонок! Ты еще что то вякаешь?! - в ярости он схватил одной рукой за горло Максима и стал душить. Несообразно его комплекции рука оказалась сильной и натренированной, у Максима начало темнеть в глазах, он вот-вот готов был потерять сознание. Но мучитель, наконец, отпустил свою жертву.
--
Ну что, ты знаешь Алису или нет, знаешь ее номер?
--
Нет.
--
Понятливый. У тебя паспорт есть с собой?
--
Нет, дома лежит.
--
Лучше тебе поостыть в отделении. Все равно сейчас транспорт не ходит, а по улицам ходить опасно. Да и надо выяснить, не висит ли на тебе что-то - осклабился он и достал мобильный.
Максим переживал все происходящее как-то отстранено. Он не чувствовал большого страха, он думал о ней. Знала или не знала она, на что способен ее "настоящий мужик"? Раз она пыталась предупредить, то значит догадывалась! Но, может быть, она не могла знать, что этот "мужик" поведет себя именно так? Тревожные мысли занимали Максима, в то время как его соперник вызывал наряд милиции из ближайшего отделения, где, по всей вероятности, он работал.
Милицейская машина не заставила себя долго ждать. Через пять минут новообретенный герой-любовник Алисы вернулся к ней рассказать, как позорно струсил и бежал от мужского разговора Максим, за что был щедро вознагражден разнообразными любовными утехами. А Максим отправился на милицейской машине в отделение, откуда его, подержав немного в "обезьяннике", отпустили через полтора часа.
Добравшись до дому, он забылся на несколько часов тревожным, беспокойным сном. Проснувшись около полудня, Максим сразу же отправился в ближайший травмпункт, и, отстояв длинную очередь, зафиксировал ссадины на запястьях и шее. Потом, наскоро написав заявление, отвез его в канцелярию суда. Но главное, надо было рассказать Алисе правду о том, что произошло. Но сам ей звонить он не стал, не потому, что боялся угроз обидчика, а потому, что ему не хотелось в этот момент, после всего случившегося, с ней говорить. В его голове все время вертелась одна мысль: "неужели она слепая, как она могла связаться с таким?" Он попросил позвонить их общую знакомую Настю. Из разговора с Настей выяснилось, что Алиса уже два месяца как знакома с этим типом, что его зовут Николай, и что Алиса вроде как души в нем не чает. "Тянула, юлила, лицемерила, чтобы убедится, удастся ли ей привязать к себе того мужика..." - горько усмехнулся про себя Максим, но попросил Настю рассказать Алисе всю историю в подробностях.
Он чувствовал себя обманутым. Лед отчуждения стремительно разрастался в душе. Но и любовь еще окончательно не угасла. Он долго ждал, когда перезвонит Настя и в это время нет-нет да и всплывали в его воображении сладкие картины, как Алиса ужасается, какое страшное существо пригрела она на своей груди, и, отрезвев, полная раскаяния возвращается, к нему. Наконец, раздался звонок Насти.
--
Алло, Макс? Это я. Ну я говорила с ней...
--
И как? - с замиранием сердца спросил Максим.
--
Ну понимаешь... Как бы тебе это объяснить... Только не принимай все это близко к сердцу, мало разве хороших девушек на свете, найдешь другую, ты же красивый и умный... Ну... в общем, она не поверила...
--
Понятно. Спасибо Настя что помогла, потом созвонимся, пока.
С того злополучного вечера минула неделя. Пытаясь восстановить душевное равновесие, Максим с головой ушел в работу. Однажды вечером он получил SMS: "Подлец. Ты оказывается в суд подал. Ничего ты не добьешься. Тебе важно, что думает Алиса? Ну так вот, она просит чтобы ты прекратил дело. Николай." Максим ответил не сразу. Он долго думал, прежде чем набрал и отправил ответ: "Ладно, черт с тобой. Приходи завтра в шесть вечера в сквер у кинотеатра, там все обсудим".
На следующий день Максим точно в условленное время сидел на скамейке в маленьком, уютном зеленом скверике. Наконец показался Николай. Одетый в джинсы и застегнутую доверха кожанную куртку, неспешной походкой подошел он и уселся рядом с Максимом.
--
Здорово, жалобщик.
--
Давай к делу. У меня не так много времени, - сказал Максим.
--
А что по делу. Я уже сказал, ничего ты не добьешься. Я уже девять лет в милиции. Знаешь сколько на меня за это время всяких заяв писали? Не ты первый и не ты последний.
--
Слушай, я хочу понять, зачем ты все это сделал? Ну вот предположим, что Алисе не понравилось бы, как ты себя вел тогда, или нашлась бы куча свидетелей... Зачем?
--
Мне нужно было тебя напугать, чтобы ты не лез больше к ней.
--
Ясно. Но знаешь, ты не добился цели. Я просто разочаровался в ней. Может быть, ты действительно больше ей подходишь... Не буду мешать вашему счастью, - с оттенком иронии усмехнулся Максим.
--
Да, ты не представляешь, как мы счастливы. Хотя характер у нее не сахар, но это все временно, по молодости. Я ее переделаю, главное, что она признает во мне своего хозяина. Мужчина это самец, зверь, добытчик... а женщина должна думать о семейном гнезде, детях и хозяйстве...
--
Неоригинально, ну да ладно, не буду спорить...
--
Ну, так что, забираешь заяву? - с ноткой выжидающей надежды в голосе спросил Николай.
--
Да. Даю слово.
--
Хорошо, - нескрываемая радость отобразилась на его физиономии. - Фу, жарко сегодня, - он немного расстегнул молнию своей куртки и, заметив пристальный взгляд Максима, как бы оправдываясь, произнес: - Да понимаешь, мои сослуживцы меня очень любят, я им рассказал все, так они вот заставили бронежилет надеть... Ну я им задам сегодня!
--
А что это у тебя странный значок такой на груди? - Максим удивился маленькому значку с символом анархии.
--
А, это просто я люблю слушать ... - назвал он известную в нашем городе рокерскую группу, - хотя я вообще не анархист, я язычник, - собеседник явно хотел наладить взаимное общение и разговорить сумрачного Максима.
--
Это как? - не понял Максим.
--
Ну, короче, попы учат народ Богу поклонятся, а мы поклоняемся Природе, нашим исконным русским богам.
--
Интересно, и как же вы им поклоняетесь?
--
Да я вообще не очень с ними связан, так, книжки ихние читаю, знаю кое-кого... У них там хороший клуб русского рукопашного боя...
--
Ясно, ты патриот выходит.
--
Конечно патриот. Вот посмотри, почему все у нас так плохо? А потому, что порядка в стране нет. Вот раньше, при царе и при Сталине был порядок, а потом все под откос пошло. Знаешь вообще кто я? Я пёс бойцовской породы! Я всю жизнь только и делаю, что служу и буду служить хозяину. Но нам нужен настоящий хозяин, которого все боятся и слушаются, а не какие то там непонятные олигархи, демократы и хрен их еще разберешь кто...
Он еще долго рассказывал о своих взглядах на жизнь, о том, как он служил во внутренних войсках, как трепетала его душа в октябрьскую ночь 93 года, когда начальство построило их на плацу и разъяснило, что завтра им, может быть, придется крушить в капусту всяких смутьянов... Максим слушал его, но смотрел вперед себя. Там, в песочнице, в косых лучах заходящего солнца, беззаботно и заливисто смеясь, играли дети - русоволосый мальчик и белокурая девочка. Какая то новая, высокая и необъятная мысль вдруг озарила его своим светом...