Мэд Эссенс : другие произведения.

Дурман. Часть вторая. Битва сна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Капитану Дэвриену Огюсту приходится столкнутся с загадочной смертью городского лекаря, на которую его навёл дух, давно поселившийся в его сознании. Этому же духу известно куда большее, чем Девриен мог себе только представить, но поток этой информации пагубно влияет на капитана, вводя его в состояние транса.
  Дыхание.
  Макс подошел к огромной полке, лесенкой уходящей куда-то в потолок, на которой стояли склянки со зловонной микстурой ярко-медного цвета и три-четыре книги с названиями вроде "Леса Второго и его обитатели." или "Травы нагорья Киршелл и их применение в медицине."; он снял с неё две книги и одну склянку и аккуратно подвинул остальные склянки так, чтобы они заполнили образовавшееся место. Пыльные, такие, какие достают лишь в крайнем случае или случайно роняют на пол, вытягивая очередную склянку, книги он положил в одну из небольших тумбочек под полкой. Подойдя к старенькому, но красивому лакированному столу из стальнины, на котором в уголке были выточены две буковки - "М.Д.", Макс поставил склянку на стол, рядом положил небольшой листок из темной бумаги с печатью, нанесенной зелеными чернилами.
  Перед столом стоял среднего роста человек, мужчина, в очках с тонкой позолоченной оправой и тонкими, почти невидимыми линзами. Однако, одного глаза у него не было, и вместо него на Макса безразличным и холодным взглядом уставился глаз из чёрного стекла с белым зрачком. Лицо добродушное, но измученное какой-то болезнью, в оставшемся живом глазу не отражается ни одна яркая эмоции, кроме усталости. Костюм строгий, такой же гаммы, что и жуткий глаз, руки без перчаток усеяны вздувшимися капиллярами, а грязные ногти давали понять, что человек этот хоть и богат, но достаточно небрежен. На нагрудном кармане вышитая надпись, видимо, фамилия, но трудно читаемая - Lecc или Locc. Мужчина аккуратно вытянул из внутреннего кармана чёрного пальто кошель из синего бархата, достал из него всего лишь одну монету и протянул её Максу. Без лишних слов Макс закинул монету в небольшой ящичек из камня, вытянул две монеты поменьше и отдал их мужчине в костюме. Склянку и листок тот достаточно грубо бросил в карман, смяв бумагу, сказал: "И всё-таки как же душно, правда ведь, Максимильен? Ну, ещё увидимся, зайду на следующей неделе!" и неспешно покинул лавку.
  - Если я ещё хоть раз увижу этот глаз, то меня точно вывернет наизнанку...
  Лавка была не слишком большая, однако располагалась в хорошем районе на Ученом холме и находилась в прекрасном состоянии: полы выкрашены, стены в дорогих обоях, тут и там переходящих в деревянные вставки в углах, на потолке элегантный канделябр и перекрытия, сделанные из всё той же стальнины. Перед входом красовалась отлично сделанная мастером, что жил неподалеку, табличка из какого-то экзотического дерева с труднопроизносимым названием вроде "амильскраптия" или "алимпракстия". Тьфу ты. На табличке надпись: "Аптечная лавка доктора Максимильена Домтена. Врачевание, лекарства, шаманские практики. Открыто!". На обороте этой же таблички другая надпись: "Аптека. Стучитесь, возможно, открыто." Надпись на обороте яркая, будто только что сделана, на лицевой стороне она более блеклая, выгоревшая на солнце.
  Макс отошёл от столика-кассы и грузно плюхнулся в кресло, что стояло в комнате слева от входа. Уютная комнатка, пара подсвечников освещали небольшой столик на широкой "ноге", пару мягких кресел, набитых войлоком и небольшую кухню, на которой в перерывах между приготовлением мазей, микстур и разного рода других лекарств готовилась еда. На столике тарелка с кусочком жаренного мяса на кости и парой ломтиков хлеба, густо намазанного каким-то соусом. Максу недавно стукнуло 53, таким ужином он мог с легкостью устроить себе изжогу и мучиться до самого утра, но мясо уже обветрилось, а соус на хлебе покрылся засохшей корочкой - еда простояла на столе несколько дней. Гадость.
  Доктор Домтен сидел в кресле, закрыв глаза и думая о том, как же ему плохо. Лысеющий, с развитым ревматизмом, ожирением и больными ногами, он прибегал в эту комнату каждый раз, когда больше не мог стоять за прилавком и плюхался в старое кресло, в надежде подняться с него в тот момент, когда придет очередной посетитель. В кителе врача, в паре мест прожженном агрессивными химикатами, он не раз падал на колени во время сложной операции, обессиленно и превозмогая боль с трудом удерживался от того, чтобы не пасть ниц перед бессознательным телом.
  Не открывая глаз он вытащил из небольшого кармашка на кителе флакончик из красного стекла с шлифованной пробкой. В флакончике находился мелкий черный порошок, слегка отливающий на солнце металлическим блеском. Немного поколебавшись, он поднес его к носу, закрыл одну ноздрю и быстро втянул весь порошок, затем шумно выдохнул. Зубы его застучали, по телу побежала дрожь, глаза с силой зажмурены и тут комната озарилась блеклым красным светом. Еле-еле видным. Это горело тело Максимильена Домтена, горело так, как горело бы, будь он заражен "ядом тысячелетий", болезнью, погубившей материк. Спустя минуту тело доктора обмякло и признаков жизни оно больше не подавало.
  Вдох.
  Выдох.
  Вдох.
  Выдох.
  "Чёрт, я любил этого парня. Он был одной ногой в могиле, зато какой человек! Хе-хе, выбрал легкий путь, но жестокий! Вдохнуть так много за один раз... Ох, точно, надо же хоть кому-то сказать о том, что он больше не жилец. Стража будет в восторге, ведь это уже далеко не первый раз когда кто-то пал жертвой Дурмана... Чёрт возьми, ну и название."
  Вдох.
  Выдох.
  Вдооооох.
  Как в тумане Девриен Огюст, начальник Серых Лиц и капитан стражи Зарема, подорвался посреди ночи и тяжело задышал, сидя в собственной кровати. Дрянь.
  - Максимильен Домтен погиб. Погиб от этой отравы, наверняка поддельной, вдохнув в придачу целый флакон. - капитан Огюст потупился в прикрытое полупрозрачной шторой окно и лишь устало вздохнул. - Если хоть кто-то узнает о том, что я слышу голос этого духа и именно дух подсказывает мне обо всех смертях... Меня сочтут сумасшедшим.
  "Огюст, я всё слышу!"
  - Я знаю и только могу надеяться, что тебе обидно.
  "Хей, Деви, не серчай. Ты же знаешь, что если бы не я..."
  - Да-да, если бы не ты, я бы кормил рыб. Пираний. Ты уже сотню раз это говорил, но каждый раз от этого становится только хуже.
  "Либо такая веселая жизнь, какая есть у тебя сейчас, либо никакой в принципе. Хе-хе."
  - О, просто заткнись...
  Голос неизвестного молодого человека, который с издёвкой комментировал многие его действия, появился на границе сознания несколько месяцев назад. И ведь не мешал - наоборот, подсказывал о разных происшествиях в городе, вызывая лишь небольшую головную боль всякий раз, когда голос звучал в голове.
  Девриен быстро накинул на тело рубаху из грубой домотканой сукнины, кое-где порванной и наспех зашитой, а также натянул штаны свободного кроя из старого, местами выцветшего и поеденного насекомыми бархата.
  "Домашняя одежда - лучшая одежда" - подумал капитан.
  "Ага, особенно снятая с какого-то оборванца. Нет, серьезно, ты не задумывался о том, как же дико ты смотришься в таком наряде?"
  Услышав слова духа, Девриен только озлобленно выдохнул. До выхода на службу ещё несколько часов, а раз уж выспаться ему не дали, то уж тренировки точно отвлекут от навязчивого голоса. Он потратил час на отработку выпадов со шпагой, бег на месте, отжимания, подтягивания и рукопашный бой. Да. Определенно лучше.
  Остудив тело ледяной водой, он надел офицерский китель, наполировал шпагу, сделанную под заказ за особые заслуги, собрался уходить из дома, но остановился на пороге. Как и любое другое Серое Лицо, он разительно отличался от обычного городского стражника: если день не предполагал каких-либо учений или тренировок, то все Серые Лица надевали выходную форму без лат, которая составляла длинный, до середины бедра, белоснежный китель с вырезом спереди без каких-либо карманов и скрытыми под складками пуговицами, слегка мешковатые белые штаны с узором из крючковатых черных линий, которые всё больше и больше сгущались к щиколоткам и переходили в черные тяжелые башмаки с высоким берцем. Лицо закрывала серебряная маска в виде лица, выражающего какую-либо эмоцию. Голова либо ничем не закрыта, либо слегка накинут широкий капюшон в цвет кителя. Вдоль правой ноги висят ножны с длинным мечом, на котором выбита гравировка Горнила - королевской кузницы, которая снабжает Дом Стражи амуницией.
  Высшие же офицеры носили более строгую форму: китель оставался неизменным, за исключением того, что на нем появлялись ранговые звёзды. Одна серебряная звезда соответствует сержанту, две - лейтенанту, три - младшему капитану, пять - капитану; одна золотая звезда доставалсь королевскому защитнику, две - Первому Стражу, три - Королевскому телохранителю и защитнику регалий. Штаны были прямого кроя и оставались без узора, на ногах - облегченные башмаки из кожи. Маска офицерами носилась на плече, голова же была слегка укутана легким шарфом, пышным воротником прикрывавшим плечи и затылок, но оставлявшим рот и горло открытыми. Ножны с тонкой шпагой висели за спиной вдоль поясницы, однако офицеры не один год занимались фехтованием, благодаря чему вытащить меч из-за спины у них не вызывало проблем.
  В боевой обстановке Лица преображались. Существовали основы брони из толстой кожи, на которую крепились кованные стальные пластины, плотно облегавшие тело без наслоения одна на одну. По сути становясь второй кожей, броня очень точно повторяла форму тела и в тоже время не сковывала передвижения. В бою такая броня, будучи повреждённой, могла быть легко починена, либо, если нанесенный урон не предполагал починки, быстро скинута с тела. В полностью собранной броне Лицо было почти неуязвимо для рядового мечника противника, ибо стыки между пластинами были совсем небольшие, а единственным наиболее открытым местом являлась шея. Для опытного фехтовальщика иногда "разбор" брони Серого Лица становился азартной игрой, ведь пока хотя бы одна пластина на какой-либо конечности остается закрепленной, то Серое Лицо сможет ею защищаться.
  Вытащив шпагу из ножен он прочитал выгравированную надпись на древнем языке, суть которой ему объяснил Старый Писчий: "In xrotoe pretu maniu netera", что означает "И только ясность спасет Ад" .
  "То была древняя поговорка, ещё времен Первых. В те времена она буквально означала "И только огонь спасет Ад", потому что Первые "спасали" свои города сожжением и верили, что сожжение спасет больных от Ада, в итоге не запустив заразу в Нижний мир. В наше же время смысл немного изменился, сохранив, однако, прежнюю силу. Этим мечом ты будешь высекать тех, кто попытается осквернить нашу Землю невежеством и святотатством, не запустив эту заразу, как и во времена Первых, в Нижний мир. Действуй с умом, Девриен."
  "Обожаю эту историю. Старик тебя обманул, прям таки гордость берет. Хе-хе. Но мне запрещено говорить истину этих слов, последний из Первых наложил запрет, которого я не могу нарушить."
  - Ты... Ты же не появлялся у меня в голове так часто... Здесь что-то не так.
  "Огюст... Девриен. Ай, ладно. Да, скоро начнется кое-что очень дикое. Не зависит от нас, но я! Хе-хе, ты же меня знаешь. Я тебя не брошу."
  - Дикое? В каком смысле?
  "В самом прямом. Так, я тебя предупредил, без обиняков! Нам пора идти. Точнее тебе. Я дам тебе знать..."
  "Интересно, как же я выгляжу со стороны, когда мысленно общаюсь с духом давно павшей цивилизации, не обращая внимания ни на какую деталь окружения? Я похож на статую? Может, как навостривший уши волк? Или просто как идиот?"
  - Да, пора. Не думаю, что в такую рань тельце доктора Домтена уже успели обнаружить.
  И он был прав. Прибыв на место с одним из подчиненных, которому он наплел выдуманную историю о неназванном информаторе, он увидел табличку на двери, которая гласила: "Аптека. Стучитесь, возможно, открыто."
  - "Ночная" сторона. Ты же знаешь, Зекс, что доктор Домтен не спал ночами, торгуя даже тогда, когда все кабаки были закрыты?
  - Так точно, капитан. Его спиртовые настойки на травах "Для лучшего кровообращения" пользовались бешенной популярностью именно из-за таких ночных продаж.
  - Её не перевернули. Всегда переворачивали. Либо сам доктор, либо его слуга, из Хиллброук, что на юге.
  - Мало ли, капитан. Никто не идеален, могли и забыть.
  - Ну... Что-то мне подсказывает, что дверь нам не откроют. - Капитан с силой постучал в дверь. Без ответа, конечно же.
  - Эээ... Я знаю, что он затворник. И он бы открыл эту дверь. Однако, он больной человек. Чёрт, от этого не лучше. Ваши предложения, капитан?
  - Выбей.
  - Есть, капитан.
  Не прошло и 30 секунд, как прочная дверь с отлично сделанной соседским мастером табличкой вылетела внутрь лавки прямо на столик из лакированной стальнины. Уголок с выточенными буковками обломился и улетел куда-то вглубь комнаты. Каменный ящичек с монетами упал на пол, рассыпав содержимое по всей комнате.
  - Тебе кто-нибудь говорил, что городская стража - не джаггернауты, способные в одиночку разнести дом на куски? - Капитан с удивлением смотрел на сержанта, который с виду не отличался ни большой массой, ни стальными мускулами.
  - Видимо, петли совсем проржавели, хотя по ним и не скажешь. С другой стороны - это же врач, химик. Сколько в его кителе было дырок от всяких кислот? Может, разные пары от неведомых лекарств и подточили со временем металл...
  - Ладно, не заморачивайся. Пошли заглянем внутрь, если ещё не поздно кого-то спасти.
  Поздно, конечно же. Выбитая дверь навела беспорядок в парадной, где стоял столик-касса, но даже среди кусков дерева и осколков камня было видно, что ничего особенного доктору не довелось оставить на кассе.
  - Уф... Ну и вонь. М-да, он лежит тут точно больше пары дней.
  На кресле находилось тело доктора, опухшее и оттого становившееся ещё более толстым. В некоторых местах, преимущественно на шее и груди, кожа начала отходить струпьями, разнося гнилостный запах по всей комнате. Еда на столе иссохла, мясо почти почернело, а хлеб с соусом покрылся зеленовато-желтой плесенью.
  - Да, неделю или около того.
  "153 часа 43 минуты и 25... 26... 27 секунд. Хе-хе."
  - А еда и того больше. Видимо, здоровье совсем подкосило аппетит старого доктора.
  На полу, среди крошечных щепочек стальнины, играли на свету, как маленькие драгоценные камни, осколки красного стекла и ещё целая шлифованная пробка. Вперемешку с осколками всё таким же металлическим блеском отливали крупицы порошка, видимо, оставшегося на дне флакончика.
  - Хм. Даже так. Когда я в последний раз видел Дурман, то порошок был насыпан в небольшой кулек из вощёной бумаги, мясники в такую окорока заворачивали. А тут, видимо, был стеклянный флакон с пробкой. - капитан взял пробку тонким платком и поднес к лицу. - Шлифованная. Засечки как от наждачной бумаги на горлышке флакона и самой пробке прочно держали их вместе. Не дурно.
  - Почему вы подумали про Дурман, капитан?
  - Много раз видел этот черный порошок, что переливается как крупные гранулы местного пороха. Это точно он.
  - И доктор... - Зекс только подумал о том, что старый добрый доктор, продающий по ночам настойки на спирту для местных забулдыг, мог баловаться дурманами, как сразу отсек эту мысль и подумал о другом.
  "Нет, не баловался. Целенаправленно употреблял. С его-то болями... видимо, других вариантов уже не оставалось."
  - Да, сержант. Он употреблял Дурман. Видимо, чтобы скрыть сильные боли. - капитан присел рядом с трупом и уставился ему в лицо, разглядывая ноздри. - Нос просто забит этим черным порошком, так что даже не понятно, от чего он умер раньше - от удушья или от слишком большой дозы.
  "Будь уверен, Деви, от второго!"
  - Чёрт, от одного только вида тела уже в дрожь бросает. Эм. Капитан?
  Девриен стоял с закрытыми глазами и беззвучно, двигая одними только губами, клял старого духа, что решил сказать... Хм... Намекнуть о том, что доктор Домтен скончался, только сейчас, исказив настоящее время смерти.
  "Ты будто насмехаешься надо мной, смешливый призрак..."
  "Деви, не путай, я всего лишь голос в твоих ушах, видеть меня ты не можешь. Да, повременил немного, но это нужно было сделать. Просто тогда ещё было не время. Они только начали копать."
  "Что? Копать? Где?"
  "Скоро, Капитан Задумчивость, совсем скоро узнаешь. А пока попробуй хотя бы услышать своего парнишку, который разворотил эти двери как чертов таран. Он до тебя, как бы, докричаться пытается. Хе-хе."
  Сержант Зекс действительно почти кричал в ухо капитану стражи, но тот лишь отстраненно стоял с закрытыми глазами, будто впал в транс или заснул стоя. Тогда он напомнил Зексу какую-то статую, которую он видел на северном побережье, около старого города Сута, резиденции одного из королей бывших поколений Пришедших. Круг из 20 статуй, вроде как из статуи самого короля и его ближайших подчиненных, обращенных лицом друг к другу так, что каждая статуя смотрит в глаза другой в определенном порядке. Получается круг, в котором мысленно заключена двадцатиконечная звезда. Начинается она с наследного принца, заканчивается самим королем Сутари Старым, в народе прозванный Плешивым. Зекс и подумал, что капитан в данный момент напоминает ему статую самого короля, которая смотрит в глаза своему сыну.
  - Я прекрасно тебя слышу, Зекс. Но думать от этого не легче.
  Вдох.
  Выдох.
  - Я пойду в Дом Стражи и сообщу о смерти доктора. Они отошлют несколько людей, ещё раз хорошенько все осмотрят и затем вызовут старика Хешелти с кладбища. Помнится мне, у доктора Домтена семьи не осталось. Ты же оставайся здесь, смотри за дверью. Слухи любят просачиваться туда, где их легче всего узнать, а ты устроил неплохой такой погром, чем наверняка привлек внимание местных зевак.
  - Будет сделано, капитан. - он с секунду помедлил, а затем задал вопрос. - Разрешите спросить? О чем вы так усердно думали?
  - Думал о том, как сказать Родни "Упитому" Фоттмаху, что по ночам ему теперь негде будет "поправить здоровье".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Битва сна.
  "Слушай историю, Девриен, ибо времени все меньше..."
  "Голос не похож на тот, что появлялся раньше..."
  - Что? Стой, погоди минуту... - не успел Девриен договорить, как глаза его закатились, а губы зашлись в безмолвном бормотании, однако ноги все еще несли его к Дому Стражи...
  "Они кричат. Их много и все они кричат.
  - О чём ты говоришь? За окном тишина, благостные песни птиц едва доносятся до нас. Кто кричит?
  - Люди. Духи и божки. Они зовут их с собой, чтобы те придали им сил.
  - Твои люди...?
  - Мои люди. Они несут смерть.
  Армия была собрана в мгновение. Лучшие из лучших, облаченные в искусно сделанные латы с гравировкой из давно забытых символов, с каленным мечом за спиной и длинным копьем с вычурным острием в виде крыла птицы в руках. Они знали, как обращаться с этим оружием. Они знали, как убивать.
  В диких лесах к северу от Штросса всё мчалась толпа обезумевших аборигенов. Ещё несколько ночей назад они разрушили один из дэше, людских загонов, и позволили загнанным зараженным пронести инфекцию через всю деревню, тянущуюся далеко на неизведанный запад. Аборигены не искали разобщенности, уединения. Они жили так, как живет колония муравьев, одной большой семьей, где каждый делает свою работу. А теперь, послушав главного этой колонии, "матку" в лице старейшины, они дали кучке больных людей обрызгать их своей кровью, оплевать их кусками кожи и ошметками мяса, позволили нечеловеческим крикам заполнить их уши, устрашить, сломить волю. А теперь они бежали делать тоже самое с теми, кто всеми силами хотел мирного исхода.
  Все мужчины, что могли держать оружие, были призваны на бой с аборигенами. Их семьям дали возможность уйти - уплыть на Второй, откуда большая часть их предков была родом. Да мало их решилось на такое. Они стояли за спиной взрослых сыновей, отцов и дедов. Укрепляли дома, ставили баррикады, готовили еду для армии. Такие милые, заботливые хозяйки и их детишки, что совсем скоро поймут главную ошибку. Они могли выжить.
  Зараженные не знали усталости. Видимо, зараза гнала их до потери пульса, потому что любой другой здравомыслящий человек упал бы замертво, пробеги он такое же расстояние, попутно крича и обегая сотни препятствий. Ободранные, с бешенными глазами навыкате, они сбивали ноги в кровь, ведомые лишь смутным остатком разума, который заменила болезнь. Когда же они увидели стены города, то любой стражник на обзорной площадке мог увидеть столб пыли, который достаточно быстро приближается к ним.
  На стенах выстроились сотни лучников и стрелков, готовые по команде открыть огонь по надвигающейся толпе. Около главных ворот города выстроилась очередь из семей, пожелавших покинуть город и материк. Насовсем? Да. И это был точный ответ. Город располагался близ побережья, тянущегося на юго-западе, и отвесная стена в десятке километров на север отделяла город от неизведанных мест. Таким образом Первые сами отсекли кусок суши для своих нужд, но и закрыли для себя проход вглубь этих земель. Аборигены сделали подкоп под этой стеной. Ещё несколько лет назад, укрыв выход парой сваленных стволов высоких, с глубоким природным узором, деревьев - эшете, местным известное, как стальное дерево. Сейчас же эти деревья с гулким треском, будто омертвевший лес в сильные морозы подает признаки жизни, летели прочь от выхода тайного лаза.
  - ПРИГОТОВИТЬСЯ!
  Несколько аборигенов упали замертво - видимо, даже силы, которые прибавлялись от яростной борьбы организма с заразой, в конце концов покинули самых слабых. Не беда. У нас таких много...
  - ЦЕЛЬСЯ!
  Они подбежали на достаточное расстояние, чтобы стрелки смогли уложить хотя бы часть первых рядов этой безумной армады.
  - ОГОНЬ!!!
  Грянули сотни выстрелов, вся стена была скрыта за пеленой белого дымка, тянущегося из стволов и полочек для пороха. Где-то вдали, за спинами обороняющихся, зарыдали дети. Маленькие мальчики и девочки, которым только предстояло узнать о том, что их старший брат не вернётся домой, что их отец больше не укачает их на старом резном кресле из красивой древесины с дурацким названием "стальнина". Дедушка, который так смешно передразнивал их мать, что отчитывала их за какую-то оплошность, больше не скривит смешную мину. Теперь они видели только платье матери, так вкусно пахнущее полевыми цветами и домашней едой. Видели корабли, зазывающие смотреть на них, а не в сторону дымовой завесы из пороховых газов. Видели то, как плачет какой-то мужчина в красивом домотканом костюме из зеленого сукна с пуговицами, сделанными из какого-то блестящего белого камушка. Держа в руках детскую шапочку из шерсти, он дрожащим голосом заводит толпу на победный клич. Оглушающее "ДА-А-А!" тянется от наспех сколоченной нерегулярной армии. Большая часть из них боится до чёртиков, чуть сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать как те детишки, что прячутся за юбками матерей. Но каждый из них думает: "Нет, мой малыш не плачет. Он сильный, он справится."
  Стрелки положили около сотни бегущих, порадовались собственной точности и приободрились. Никакой оборванец с юбкой из сухой травы и деревянной палкой в руках не сможет нас разгромить! Но происходит то, чего не могут и не могли предугадать.
  В особом бараке готовится отряд подготовленных бойцов. Огромные, рослые, безмолвные, закованные в толстенные латы с сотней маленьких бутылочек в специальной сумке на боку. Большая часть из них может только сдавленно мычать либо рыкнуть в случае полного негодования. Сами Первые называли их Выжигателями, а аборигены при первом проявлении их силы возопили: "Ta Netera! Ta Netera!!!", буквально означающее "Из Ада!". В бутылочках - особая горючая смесь, которая на воздухе превращается в огненное облако огромной температуры. Сделана эта смесь из смолы одного из видов деревьев, широко распространенного на южном побережье. На поясе у этих остолопов тяжелый прут, "Палач", усеянный всевозможными колючками, шипами и крючками, а также обвитый тонкой, но невероятно острой проволокой. Таким в любой момент можно было располосовать попавшегося под руку аборигена, и можете мне поверить, они ими пользовались. Они были обучены для того, чтобы выжечь то, что убивало аборигенов, других способов они и не знали. Никто на то время не знал. Они были правда здоровые, Девриен, я нисколько не преувеличиваю. Когда одна из этих махин промчалась рядом со мной, то меня чуть не сшибло той волной воздуха, что гналась за ним. Их было всего 50, 50 адских Выжигателей, но поверь ты мне, их хватило бы и на 10 тысяч человек. Аборигенов же было около 3 тысяч, рассеянных около города и немного вглубь континента. Остальные, вроде как, подохли и оставили после себя тысячи этих злосчастных скульптур из своих тел.
  Да, их было больше, чем нас. Часть нашей армии, достаточно крупная, отправилась защищать Второй от диких кочевых племен. Вот их все хотели вырезать, их хотели не просто сжечь, а насадить живьем на кол и оставить гнить без языков и глаз. Они принесли чудовищные потери казне, разграбили десятки поселений, они были раной на коже острова, которую надо было прооперировать. А ты знаешь, Деви, как они это делали несколько тысяч лет назад...
  Лучники нанесли удар вторыми. Их было больше, но они в любой момент могли откинуть луки и схватиться за клинки, пополняя ряды мечников. Стрелы перебили ещё около сотни человек, которые подобрались ещё ближе к стенам. Как и ожидалось, после этой атаки лучники спустились со стен, оставив только стрелков на страже к подступам.
  Аборигены полезли на стену. Стрелки завопили как испуганные овцы и часть из них кинулась прочь со стены. С кровавыми ртами, которые теперь напоминали пасти диких собак, разорвавших клыками белку или лесную кошку, они отчаянно взбирались вверх по отвесной стены, кое-где оставлявшей надежду на ещё один удачный шаг. Надеждой этой были выступающие каменные блоки, которые обнажились от времени и погоды. Крики не угасали ни на секунду. Кричали аборигены, кричали дети у ворот, всё ещё с трудом пропускающих толпу людей к кораблям, кричали испуганные солдаты, кричали в умах и те, кому только предстояло их встретить. Небольшой отряд лучников выстроился в колонну поближе к спуску со стены обратно в город и приготовились стрелять. В этот момент я молился всем известным богам лишь бы они не промахивались. Лишь бы они внушили стрелкам свою уверенность и хладнокровие. Лишь бы не дрогнула ни одна рука. Даже моя, капитан..."
  Не дойдя до Дома Стражи нескольких сотен метров, Девриен схватился за голову и на подгибающихся ногах поплелся в ближайший темный закоулок, чтобы его не услышали другие люди.
  - Откуда ты всё это знаешь...? Я понимаю, что ты был одним из тех павших воинов, что защищали Штросс, но как ты мог знать о том, как они заразились?
  "Удивительные вещи открываются, когда ты становишься духом. Я не один, Девриен, нас тысячи. Часть тех, кто пал в тот день с вражеской стороны, тоже здесь. И они не хотели этого."
  Стоя на коленях с закрытыми глазами, Девриен напряг каждый мускул из-за отчаянной попытки унять тот гвалт мыслей и голосов, которые насылал на него этот дух. Он хотел что-то сказать ему, но решил начать издалека. Очень даже издалека. Весь в поту, Девриен усилием мысли задал один вопрос, который не давал ему покоя.
  - Как звали шаманку...?
  "В её честь назван дивный Чистый Зарем."
  - По легенде он был назван в честь последнего из Первых. Это был мужчина. Она не могла быть одной из Первых, хоть и носила ребенка короля.
  "Последним из Первых стал ребенок, сын короля Рокса. Ты прекрасно знаешь, что с ним стало."
  - Да-да, скучная жизнь каким-то царьком на Четвертом. История о нем почти молчит, зато хоть имя сохранилось - Заремия.
  "Заремия - имя шаманки, которое она передала сыну. И будет тебе известно, что родила она его в приступе сильнейшего жара от той самой заразы, что выкосила Штросс."
  - Но... А статуи? В центре Зарема?
  В самом центре Чистого Зарема стоит Замок Королевской крови. Перед ним находится большая площадь, на которой во все времена отмечались праздники и гуляния, казни и линчевания, обращения власти и усмирение бунтующих. Отделяют эту площадь от замка 5 статуи Великих - людей, которые смогли спасти часть своей истории после опустошительных моров. Статуи эти высоченные, больше 40 метров в высоту, сделаны лучшими мастерами в назидание будущим поколениям - все и всегда были уверены, что они явно не последние - о том, как важно проявить себя. На первой статуе находился царь Заремия - тот самый сын шаманки, который по приданиям дал Штроссу выгореть, а затем с армией Четвертого они затопили и Штросс, и весь южный берег, смыв большую часть трупов и нетераков в Арельский океан. Благодаря ему спасся целый кусок Стены, отделяющей город от поселений дикарей, и одна из башен города. Под самой статуей табличка на древнем языке Первых, при чём настолько афористичная и непонятная, что ни один историк Старых лет не смог её прочитать.
  "Когда умирал старый Заремия, то его последние слова и были выбиты на этой каменной табличке. "Ce tura o... Mei zarkos cei.". Такая простая фраза, но когда в ней ищут то, чего нет, тогда да, её невозможно понять. "Она сделала это... Я ненавижу её."
  - Хочешь сказать, что она обладала какой-то магией и одна, без армии и вообще каких-либо людей затопила горящий город и целое побережье?
  "Она сделала не это. Она натравила аборигенов."
  - Но... Трактаты. Самые первые, те, что были вытащены из руин Штросса! Там же сказано, что шаманка была последней из аборигенов, а Заремия появился на свет от одной из наложниц короля Рокса. - Девриена трясло и лихорадило; его губы лишь слегка подергивались, но в мыслях он кричал от недоумения.
  "Деви, люди хоть и были глупее неколько тысяч лет назад, но они не были полными идиотами. Весь народ Первых готовился буквально к войне, когда в это время их любимый король предавался любовным утехам с аборигенкой. Историю пишут победители. Она же писала своим соплеменникам и отправляла письма с голубями и дикими кошками. Парочку нашли, нашли и упоминание этих писем одним из начальников стражи Штросса."
  - Но... Как?
  "Этого не узнаем ни ты, ни я. Я был свидетелем этих событий с одной стороны, услышал частицы видения этих событий с другой. Но полной картины мне не собрать. Деври..."
  Длительные переговоры с потусторонним опасны. Чем дольше ведется беседа - тем хуже становится телу, вплоть до смерти. Разум постепенно уходит в дебри посмертных воспоминаний духа, впуская в тело "холод" мертвых. Состояние это похоже на кому, которая никогда не заканчивается. Вернее, заканчивается смертью одержимого.
  Девриена Огюста, мертвецки бледного, в поту и с сильной лихорадкой обнаружила городская стража. Он бессвязно бормотал что-то про Штросс и аборигенов, но стражники пришли к обоюдному мнению, что капитану просто нездоровится. Буквально дотащив капитана до лазарета, стражники справились об его состоянии и пообещали как можно быстрее прислать слугу капитана, Уилбура, к его койке. На том они и откланялись.
  Уилбур примчался так быстро, как только мог. Не снимая домашних башмаков, в холщовых брюках и длинной тунике, весь в мыле он буквально через полчаса сидел подле своего хозяина.
  - Капитан... Капитан Огюст. Эй, очнитесь. Девриен... - Уилбур, весь из себя пожеванный и грязный, сейчас нервно ерзал на скамье около кровати капитана. - Мира, что с ним? Он хоть приходил в сознание?
  Мира, или Мирабель, знахарка средних лет с тонкими бровями, на миловидном лице лице которой читалась вечная усталость и отрешенность, неспешно ответила:
  - Нет. Как те парни из Серых Лиц подтащили его прямо под двери, так от него движений и не было.
  - А... Постой, "Серых Лиц"? Кто это?
  - Ты, видимо, совсем отстал от жизни, Уилли. У тебя хозяин - начальник Серых Лиц , а ты задаешь такие вопросы. Приказом короля Рене Шерридана вся Высшая стража Зарема обязуется носить серебряные маски на лицах. Недавно были бои у Третьего. А ты сам знаешь, что он ближе всех к нам, особенно к Зарему. Король не хочет видеть страха на лицах своей армии.
  - Я... Не слишком интересуюсь политикой... Давно они так? Ну, с масками?
  - Давненько. Пока ограничений не ввели, так что все ходят с теми лицами, с какими захотят. Те двое, что принесли капитана Огюста, носили одинаково пустые физиономии, без единой эмоции. Сдается мне, такими будут все. Кроме высших чинов, само собой.
  Высшая стража Зарема была сформирована ещё на заре существования самого города. В те времена Пятый, столицей которого был город Сута, активно воевал с несколькими городами Третьего материка, который находился по другую сторону Арельского океана. Самая узкая его часть - Пролив Палица - и отделял два материка друг от друга. На защиту строящегося города, который в будущем должен был стать одним из самых укрепленных городов Пятого, были выделены хорошо обученные воины, экипированные в лучшие латы прямиком из королевских кузниц. Эти же воины впоследствии сформировали Круг Мечей - военную палату при короле, которая занималась вопросами защиты города, а также военным делом за пределами материка. Войн год за годом становилось меньше, а Зарем, который метил на место новой столицы, становился краше, притягивая к себе торговцев со всех материков и развивая мощное промышленное хозяйство. Сотни кузниц, десятки плавилен, богатые соленые берега, названные Кристалльными, и уникальная природа вознаградили город. За бурным развитием наблюдали и Высшие стражи, советуясь с королем по всем вопросам строительства и охраны.
  - Что не так с капитаном? - Уилбур закусил губу. Он страшно переживал, ведь благодаря капитану Огюсту у него была крыша над головой, жалование и возможность выходить в верхний город. Без него он был гнил за Реем, в трущобах.
  - Он будет жить. Судя по тому, как быстро он вошел в коматозное состояние, какая-то зараза зацепила голову. Но он уже перестал бессвязно бормотать, жар спал, дыхание выровнялось. Я послежу за ним. Нынче стража стала крепче, ни суровые зимы, ни шальные пули больше их не тревожат...
  Но Уилбур уже не слушал. Он на всех порах летел домой, чтобы сказать кухарке, леди Шон, что хозяин жив и будет жить. И его, Уилбура, место останется при нем.
  Мирабель, тяжело вздохнув, принялась смачивать лоб своего единственного, на данный момент, пациента. Больше недели Девриен пролежал на больничной койке не приходя в сознание. Губы его изредка дергались, будто он хотел что-то сказать, а глаза то приоткрывались, то сильно зажмуривались. Глубокой ночью, пока Девриен беспокойно спал, Мирабель присела на лавку у стены и незаметила, как уснула.
  Мирабель с детства росла в отдаленном селе. Её семья почти полностью состояла из потомственных врачевателей и знахарей, чья родословная уходила корнями к местным аборигенам, которые покинули остров после уничтожения Штросса. На Третьем и Первом их частенько использовали как рабов, на Втором давали кров и землю.
  Во время охоты на дичь близ их поселения, Мирабель нашла отбившегося ребенка. В чаще глухого леса, без единого взрослого рядом, малец держался очень храбро, но стоило появиться нечесанной рыжеволосой девчушке с миленьким личиком в сером чепчике, одетую в тут и там порванный сарафан, мальчишка испуганно попятился, а потом и вовсе грохнулся без сознания, бессвязно бормоча какие-то слова. Не менее перепуганная Мирабель, собиравшая в это время травы и случайно набредшая на ребенка, быстро спохватилась и вспомнила, как родители делали бодрящие отвары из корня лубняка и дикой смоленики. Лубняк адски воняет, им часто приводят в сознание больных людей. Подняв мальчика на ноги и кое-как его успокоив, Мирабель вывела его из леса на ближайшую большую поляну, к которой уже стремглав бежали десятки людей с собаками и увесистыми ружьями. Мальчик оказался сыном представителя Палаты Лекарей, одного из Светлых умов, о чем девочка догадалась из рассказов родителей. Замок Королевской крови! Зарем! Мирабель, потупив взгляд в землю, выслушивала отчитывания статного молодого человека с очками и россыпью кудрявых волос в сторону сына. Он обнял мальчика, указал на старого бородатого мужчину около стаи охотничьих собак, и подошел к девочке. Вдохнув носом несколько раз, Лекарь учуял запах, исходивший от Мирабель:
  - Никак, корень лубняка? - сказал мужчина и широко улыбнулся.
  - Угу. Я собирала травы для родителей, и случайно набрела на него, - сказала Мирабель, ткнув пальцем в убегающего мальчика. - Наверное, он чего-то испугался, потому что почти сразу упал без сознания.
  - Мне он сказал, что увидел духа. Ну знаешь, эти легенды про души древних аборигенов, что жили в этих местах тысячи лет назад.
  - Он что-то говорил. Упал и как зачарованный шептал какие-то слова.
  - Хм. Может, ударился головой. В любом случае, не найди его ты, он бы сейчас плутал по лесу. Может быть, свалился бы в болото. Или зацепился за ядовитый мохнач. Об его здоровье можешь не беспокоиться, я за этим прослежу.
  - Вы ведь Светлый Ум, правда? Из самого Зарема? - Мирабель часто рассказывали про прекрасный город с блестящими стенами и самыми умными людьми за этими стенами.
  - Да, детка. А откуда ты знаешь?
  - Мои родители очень умные! И к тому же, они прекрасные лекари!
  - Так. А может быть и ты талантливый лекарь, как ты думаешь? Как я понимаю, ты использовала лубняк, чтобы привести мальчика в чувства? - спросил мужчина, хитро улыбвнушись.
  - Родители меня всему учат, я знаю много трав и рецептов! И бодрящие отвары, и "золотую чистоту", и крапивный отвар! - девочка не на шутку распалилась и развеселилась, когда нашла человека, который также разбирался в травах, как и её родные. - Я даже знаю, как делать Крепкий Вар!
  Услышав это название, мужчина строго взглянул на девочку и задумался. Крепкий вар - очень старый рецепт отвара десяти "сонных" растений, которые в наше время днём с огнём не сыщешь. Глоток такого отвара способен если не мгновенно убить, то погрузить человека в вечный сон, что равносильно смерти.
  - Кхм. Я бы хотел поговорить с твоими родителями, девочка. Уверен, нам многое надо обсудить.
  Итан Торлийский, так звали лекаря, решил забрать девочку вместе с собой в Зарем. Она действительно многое знала, её ум мог спасти сотни людей. Родители благосклонно отнеслись к такому предложению, но, как только Мирабель вышла за двери собственного дома, Итан грозно припугнул их, что знает о рецепте Крепкого Вара и настоятельно посоветовал им забыть о подобных отварах, иначе Палата Лекарей направит проверку. О Мирабель он пообещал заботиться, как о собственной дочери и дать ей такое образование, какого она заслуживает.
  Мирабель подорвалась на месте и стукнулась головой о стенку.
  - Дух. Как и тот мальчик. Обморок, бессвязно лепечущие губы. Кажется, я знаю, что с ним.
  Девушка порыскала среди старых учебников по анатомии и врачеванию и нашла тоненькую тетрадь, обернутую в светлую кожу. В неё она записывала многие древние рецепты и практики, которые черпала из Королевской библиотеки. Среди исписанных листов тонкого пергамента и вырезок из учебников и летописей, она нашла введение к одной из шаманских практик:
  "Духи - не что-то сказочное и выдуманное. На протяжении сотен лет отшельники и случайные лица подвергались воздействию духа на тело и разум. Дух мог говорить с другими людьми через носителя, мог не проявляться вовсе. В летописи Скорбного монаха упоминается, что главного священника Церкви Второго часто посещали духи и давали свои наставления...
  Определить, что человеком владеет дух достаточно сложно, если только он не проявляется открыто. Наиболее значимые признаки: частые обмороки, потеря воспоминаний, неестественный голос, лихорадка, бессознательные движения губами...
  Во все времена духов отгоняли слабым отваром дикого лубняка или скарцедики, либо же перетирали корни этих растений руками и давали вдохнуть пары сока..."
  - Вот оно. А я даже и не знала... - Мира читала и вспоминала того маленького мальчика, которому, возможно спасла жизнь и разум, сама о том даже не подозревая.
  Она аккуратно прошлась меж рядов со склянками и флаконами, на крышечках которых были выведены названия.
  - "Ростки плавня", "выварка плетеницы", "выварка калюги"... Вот он... - она плавно достала склянку с голубоватой жидкостью, которая густо переливалась внутри. - "Эссенция лубняка".
  Разбавив эссенцию до применимого состояния, она тихо подошла к капитану Огюсту и на мгновение замерла. А как отреагирует капитан? Она смутно помнила, как дала понюхать перетертый корень тому мальчику. А вдруг это не сработает? Или сработает, но непредвиденным образом?
  - Была не была...
  Она аккуратно влила скверно пахнущую жидкость в приоткрытый рот Девриена и отошла на несколько шагов. Губы капитана, которые не останавливаясь шептали какие-то слова, скривились и замерли. Глаза приоткрылись, моргнули несколько раз и закрылись вновь. Девриен захрапел.
  - Фух. Сработало. Сработало! - Мира тихонько засмеялась и дрожащими руками ухватилась за лавку. - Он спит! И даже не болтает! Остаток ночи она провела сидя у койки капитана, наблюдая за спокойным и глубоким сном своего пациента.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"