Аннотация: Почему светская мораль не является ущербной
Бескаравайный С.С.
Об атеизме и обскурации
Восстановление церковью своих позиций в общественной и политической жизни, неизбежно придает новую актуальность в очень старому спору между Пелагием и Августином Блаженным: можно ли считать добродетельного не-христианина достойным человеком, которого Бог простит, или же люди обретают спасение только через воцерковление. Одной из составляющих этого противоречия в современных условиях становится отношение верующих людей к атеистической, светской морали.
При обсуждениях и дискуссиях о причинах постмодернистского упадка в культуре довольно часто можно услышать упреки в адрес атеистов. Дескать, именно большой проект европейского модерна открыл дорогу современному хаосу в убеждениях, когда исчезали все точки отсчета, и философия стала натуральной какофонией из цитат и скороспелых постулатов. Именно научно-материалистическое мировоззрение было тем первым камнем, которых сокрушил фундаментализм средневековой схоластики, однако сам этот камень не продержался слишком долго, и вот теперь уже наука не в почёте, а массы волнуют только деньги и удовольствия. Современный либерализм - в самом широком понимании этого слова - стал фундаментом для культа потребления, когда жизнь сводится к череде покупок, о будущем люди не думают вообще и даже проблема смерти вытеснена из культурного пространства. Можно снять десятки фильмов о зомби и живых мертвецах, можно запустить телеканал про похороны [6], но задумываться над метафизической или нравственной ограниченностью своей жизни фактически запрещается. Как справедливо заметил С. Лем - смерть изгнана из европейской культуры[3, С.469].
Фундаментом для подобных обвинений в адрес материализма часто выступаю произведения классиков. Например, "Закат Европы" О. Шпенглера [5], в котором атеистическая культура выступает неотъемлемой чертой цивилизации, больших городов, торжества товарности и комфорта - а цивилизация это уже закат культуры, когда перед всеобщим хаосом и духовным запустением вдруг ненадолго возникают из небытия колоссальные экономические структуры и военные империи.
Существование какой-то отдельной атеистической морали как таковой вообще порой ставится под сомнение, на том основании, что "Кодекс строителя коммунизма" имеет слишком много заимствований из Библии. И если так, то и не мораль это вовсе, а лишь искажение заповедей. А иногда поступают проще: цитируют Достоевского, ту самую уже истертую как пятак фразу "Если Бога нет, то всё позволено".
Едва ли не образцом подобных рассуждений стала книга Е. Чудиновой "Мечеть парижского богоматери" [4] и большая часть её же публицистики. В тех или иных формах подаётся одна и та же мысль: атеизм есть признак распада общества, слабость, составляющая либеральной идеологии, которой пользуются представители других этносов, и религиозных направлений.
Но в данных обвинениях можно усмотреть следующий логический изъян. Если бы атеистическая мораль была ступенькой к отсутствию всякой морали, к тотальному безразличию и обскурации, то и область ответственность в ней была бы значительно сужена. Образно говоря, если обскурант не жалеет отвечать вообще ни за что, то атеист только чтит уголовный кодекс и совсем не против сделать гадость ближнему своему, если уверен, что его личное не коснутся последствия этой гадости.
В основе атеистической морали лежит то существеннейшей отличие, что любой материалист воспринимает природу, как силу, равнодушную к человеку. Удача - это не результат продажи души дьяволу и не благословение, это вообще не результат вмешательства какой-либо сознающей себя силы. Удача это всего лишь статистическая закономерность, которая может измениться в любой момент. Да, в представлениях атеистов отсутствует страшный суд и вообще загробное воздаяние. Человек, на первый взгляд, ответственен только перед самим собой. Однако подобная форма ответственности требует от индивида куда более полного восприятия мира и отождествления себя с процессами в мире. Атеист не будет отвечать перед высшими силами после своей смерти, но уже отвечает перед обществом и семьей - фактом своего рождения, воспитания и существования вообще.
А посмертное воздаяние порой индивидуализирует верующего человека еще больше, чем может индивидуализировать обывателя современный город. Ведь суд, который вершиться над душой умершего, может разделить братьев, родителей с детьми, супругов, лучших друзей. Между земной жизнью и вечностью появляется некий фильтр, который никак не подконтролен человеку. Можно пытаться изменить образ жизни и мышление своих близких, но ни воспитание, ни заупокойные молитвы не могут дать уверенности человеку, что "там" он не окажется в одиночестве.
Кроме того, для верующего конец света остается делом высших сил. Атеист же осознает, что жизнь в мире может вообще закончится (во всяком случае та, которая известна нам - на Земле), и сейчас это зависит только от человека. Подобное знание требует смотреть в небытие зрячими глазами и не надеяться на счастливый случай, на то, что разнообразные боги не допустят исчезновения рода людского. И угроза атомной войны - как первая техногенная угроза уничтожения человечества - была частично решена именно в рамках атеистического мировоззрения.
А ведь технология открывает перед нами все большее количество потенциальных катастроф, с каждым годом всё больше возможностей уничтожения человечества. И от этих угроз нельзя заслониться иконой, надо перестраивать экономику, надо изменять общество.
В отношении к переменам церковь, как правило, выступает консервативным началом. Было бы странно ждать от неё иного. Однако процессы изменения в человеческом обществе и техносфере идут всё быстрей, скорость прогресса увеличивается. Ближайшие годы, например, поставят перед нами проблему: как жить обществу, в котором машины работают лучше людей. Машины будут не просто сильнее человека, как трактор сильнее атлета, но начнут работать качественнее людей, лучше них решать большинство технических задач. А развитие медицинских технологий совершенно отчетливо будет делить людей на тех, кто живет значительно дольше ста лет, до глубокой старости сохраняя активность, и массу населения, которой отмеряна вполне обыкновенная современная продолжительность жизни.
В этих условиях догматическая ориентировка только на консервацию существующего положения - контрпродуктивна.
Всеобщая обскурация может наступать и при господстве религиозного мировоззрения. Подобные процессы описаны в работах Л. Гумилёва. Как гибель античного мира в III-IV вв. нашей эры ("Этногенез и биосфера земли"[2]), так и крушение Киевской Руси ("Древняя Русь и Великая степь"[1]) сопровождались достаточного бурной религиозной деятельностью. Вовсе не атеисты задавали тон тогдашней общественной дискуссии, уж никак не материалисты. Однако же при этом люди утрачивали связь с окружающей действительностью, отказывались понимать, что хищнически потребляют ресурсы, что бесконечная междоусобица правителей ведет к гибели страны.
Особенно показательнее перечень "девизов эпохи", тех фраз, которыми можно по Л. Гумилёву описать умонастроения общества в период упадка. "Мы устали от великих", "Будь доволен собой, тролль" и т.п. Каждую их этих фраз можно очень легко облечь как в атеистическую (Куда идут деньги налогоплательщиков? Зачем наука и большие стройки отдайте все на социальные пособия!), так и в религиозную оболочки (Хватит потакать гордыне правителей, больше смиренных молитв. Спастись можно только в "малом стаде").
Так же можно упомянуть, что упадок исламского мира, который можно было наблюдать между XV-м и XX-м веками, не сопровождался научной революцией или атеистической пропагандой. Наконец, существует конфуцианство, самое светское из крупных религиозных течений: оно сопровождает Китай уже больше двух тысяч лет, как в периоды величайших триумфов, так и в десятилетия чудовищных упадков, оставаясь едва ли не постоянной дисциплиной в рамках классического образования.
Потому настоящие симптомы духовного упадка - это вовсе не соотношение атеистов и верующих в обществе, не безбожие или фанатизм, а отсутствие ответственности за судьбу окружающего мира, пренебрежение судьбами будущих поколений. Когда среднестатистический представитель общества обрывает связи как с окружающих пространством, так и с прошлым/будущим - абсолютно не важно, сосредоточился он на своём гламурном потребительском мирке или погрузился в религиозно-мистический экстаз.
Человеческая история оказалась значительно более сложным явлением, чем можно было представить себе даже сто лет назад. Наряду с разнообразием сиюминутных классовых, этнических или политических интересов - всё явственнее открываются большие этно-культурно-экономическими циклы. Человечество еще крайне плохо управляет ими (если подобное управление вообще возможно). И чтобы хотя бы минимизировать ущерб от возможного грядущего упадка, связанного еще и с гигантскими техногенными изменениями в обществе, церкви нельзя монополизировать право на мораль.
Литература:
--
Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. - М.: АСТ, 2005. - 839с.
--
Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфераз Земли. - М.: Айрис-пресс, 2003. - 560с.
--
Лем. С. Народоубийство // Лем С. "Библиотека ХХI века". - М.: "АСТ", 2002. - 602с.
--
Чудинова Е. Мечеть Парижской Богоматери. - М.: Яуза, 2005. - 286с.
--
Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. - М.: Мысль, 1993. - 663c.
--
Германия запустит спутниковый канал о смерти и похоронах http://news.invictory.org/issue12564.html