Аннотация: Одна из психиатрических технологий, помогающих сохранить брак
Бескаравайный С.С.
СИЮМИНУТНАЯ ИНДУЛЬГЕНЦИЯ
Илья Бессонов
--
В чем семейное счастье оборотней?
--
В строгом соблюдении распорядка дня.
Даже для нашей, избалованной лингвистами публики, выход романа сразу на двух языках - редкость. Будь это второй, а то и третий бестселлер, какого-нибудь известного прозаика - тогда понятно. Издательства воюют за тиражи и переводят тексты сразу на все базовые языки. Будь автор графоманом, пиши одну книгу десять лет подряд - он бы и не что переводы сделал, но переплет организовал. А так - в редакцию просто пришли два файла. С русским и английским текстом. Автор не стал дожидаться перевода, справедливо опасаясь, что работа посторонних людей его совершенно не устроит.Чего стоит лишь название: "Prime-time indulgence" - сделали бы "Today indulgence" или " Indulgence now", но это уже не то.
Илья - из второго поколения российской эмиграции. Сын преуспевающих бизнесменов, переселившихся в Лондон от взрывов и снайперов последнего смутного времени. Мои английские коллеги высосали из этого факта сотни глубокомысленных пассажей. Дескать, только в таком культурном типе могут сочетаться поиски смысла жизни и расчет каждого цента. "Русская душа в английской бухгалтерии". Хорошо, что пока не приплетают немецкую точность. Илья - малость отличается от того лабораторного продукта, что синтезировали критики. О русской душе могут быть вопросы: он гражданин мира, чье фамильное дерево удивляет его самого - уж больно там заковыристые фамилии. Правда, гонорар от романа Илья потратил в один день, да так, что не постыдился бы и сам Фёдор Михайлович - вернул все свои долги.
Что же за роман взбаламутил критиков? Ещё одна история любви и смерти, доброты и предательства, долга и жадности? Верно, там есть все эти компоненты. Только они, как муха в янтарь, заключены в машину. Подобно автору пьесы, который собирает в одну комнату всех персонажей, всё действие, все краски - при том заставляя человеческие типажи выглядеть еще ярче, еще острее резать нам душу - Илья помещает сомнения и страсти внутрь компьютера.
Начало стандартно для сотен томов фантастики. Программы, что всё лучше понимают душу человека - открывают людям путь в психотерапевтический рай. Неврозы, мании, навязчивые движения, ночные кошмары, все они излечиваются в том будущем, что автор показывает с первых страниц. Люди могут успокоить себя не усилием воли, а нажатием кнопки. Проблема в том, чтобы увидеть последствия этих полезных изобретений. Раскрыть подробности, мелочи, которые придают аромат правды любой выдумке. Илья смог это сделать.
Герои романа - молодая пара. Супруги Уэллер. Офисные работники в конторах Сити. За спиной нет Итона или Оксфорда. Стартовый капитал кажется чем-то мифическим, а влиятельная родня только снится. Они - еще одни маленькие люди, которым приходится два часа добираться от работы до тесной квартиры, что им по средствам. Вокруг точно такие же лица. Какими сейчас кажутся подобные пары - может быть, скрытыми мечтателями? Наши герои хотят покорить мир? У них есть мечта поселиться в собственном шотландском замке? Купить дворянство? И это тоже. Только все эти мечты становятся абсолютно призрачными, когда вечером они добираются к привычным стенам, и больше всего на свете хотят отдыха, расслабления. Их желание, которое кажется им реальнее прочих, к которому они идут очень настойчиво - небольшой домик в сельской местности. Коттедж. В Корнуолле или в каком-нибудь из северных графств. И попасть туда им хочется не после пятидесяти, когда исчезнет вкус к активной жизни, а хотя бы до сорока.
Это было бы всей правдой - не развивайся техника. Каждый человек теперь может внушить себе усердие, волю к победе, упорство. А если не сделать это первым, то клерк за соседним столиком, твой самый страшный конкурент, поднимется на одну ступеньку выше. Начальник отдела станет выделять его, а когда все вокруг обзаведутся "жокеями", подстегивающими их трудовой жар - тебя просто уволят. Под благовидным предлогом и с минимальным выходным пособием.
Потому, как только отгремели первые судебные процессы, все дружно стали принимать виртуальные услуги психологов. Собеседование с электронным призраком, не человеком вовсе, а программой, быстрая обработка собственного мозга - избавили от хандры и невнимательности. Огонёк в глазах сотрудников - был искусственным. Всяческие ограничения и запреты, выбитые профсоюзами, не позволяли сгореть на работе.
Но что будет, если в одной программе соединить усердие и лояльность, инициативу и добропорядочность? Получится совесть. Старое чувство, вроде как одно на всех, но при этом штучный товар. Чем дольше клиент общается со своими программами, тем больше мелочей понимает в нем машина, тем лучше влияет на него. Программа - как гоночное кресло, как идельно пошитый костюм, облегает своего владельца. Она - отпечаток его души.
Но Илья здесь делает свой первый аналитический ход: если душа все-таки оригинал, исходник, базовое начало, в конце концов собственность человека, которую можно лишь проверить аппаратурой - то оттиск легко подогнать под стандарт, задать вектор движения. Тут-то и появляется совесть для начальника и временного работника, alter ego новичка и заслуженного ветерана, которому полгода осталось до пенсии. Возникают отраслевые нормы, установки фирм, правила хорошего тона. Совести штатных моделей, усиленные, категории "А+" и "У-". За пару лет сам собой разрабатывается, появляется буквально на глазах набор законодательных и этических установок, какой обыкновенно сопровождает всё устойчивое в человеческом обществе.
Нет ничего приятнее, чем нарушать законы - а если можно обманом выправить собственную совесть, так ведь это самый сладкий из запретных плодов. Вольнодумство, вера в свободу личности и жажда удовольствий в одном флаконе. Это плод познания добра и зла без пестицидов, сахара и риска напороться на червяка. Потому на каждом рабочем месте начинается борьба - за влияние на собственного электронного жокея, и по накалу эти схватки ничем не уступают классовым битвам за сокращение рабочего дня.
Илья хорошо знает профсоюзное ремесло и реалистичными деталями показывает - как извивались бы подчиненные и как бы пытались ущучить их начальники. Ведь есть еще обыкновенная зависть. Есть жажда любого чиновника видеть всех заместителей глупее себя. Есть желание рядовых клерков сделать карьеру и поставить себе программку "Ницше в бою". Идея "преданности фирме" внедряется чуть ли не на законодательном уровне. Кто-то урабатывается до смерти, а кто-то увольняется, чтобы насладиться плеванием в потолок. Словом, волна прогресса чуть не затопила деловые круги. Фирмы, разбираясь со временными неудобствами, пытаются работать по-новому. В офисах новый юмор - сотрудники вешают таблички "Притон трудоголиков" (в английском варианте "Yuppie forever").
Первые главы романа, в которых читателям раскрывается вся мерзость новых технологий - одновременно знакомят их с главными героями. Очередная выдумка программистов подается как свежие неприятности супругов Уэллер. На фоне распахнутых служебных челюстей и заточенных корпоративных лезвий - тихой супружеской паре остается только уволиться. Технологический пафос первых глав романа отливается в их внешне беспричинном, но ожидаемом читателями, решении. Уэллеры понимают, что карьеру в больших конторах не сделают никогда, а нагрузки превратят их в психопатов. Они решают открыть свой бизнес. Там у них есть шансы и, может быть, они смогут добиться своей мечты.
Однако - вот ведь загогулина - бытие частных предпринимателей начинается с того, что "дубликаты душ" остаются на своих местах. Наушники регулярно шепчут правильные слова, наигрывают мелодии. Лицо каждую секунду снимает камера, установленная в очках, и те же очки порой очень напоминают экраны прокторов - там загораются нужные символы, а реальность чуть подсвечивается, подмазывается - ля исполнения скрытых порывов души. Оба супруга вовсе не желают превращаться в обычных людей, вернуть своё прежнее состояние.
То, что раньше делалось из-под палки, теперь можно исполнять по собственному хотению. Чуть снизить накал внушения. Программа больше не выискивает уязвимых точек в душе, и не давит на них раскаянием, не обжигает стыдом, а с мягкой укоризной напоминает о необходимости действовать. Уже не страх увольнения гонит сотрудника на работу - но легчайшее отвращение к себе побуждает трудиться. Бывает, что и не к себе: просто перестает нравиться вкус пива, любимый фильм становится пресноватым действом. Глаза сами поворачиваются в сторону документации. И, конечно, следуют поощрения, похвалы, остроумные замечания, которыми alter ego награждает своего носителя. Они подслащают жизнь. Зачем отказываться от наркотика? Так удобней.
Малый бизнес в Британии уже превратился в разновидность социальной помощи. Илья описывает эту сторону предпринимательства так мастерски, будто составлял проекты законов. Если у новичка имеются в голове хоть какие-то мысли, есть образование и дисциплина - он может работать и относительно неплохо жить. Перескочить в категорию среднего, а то и крупного бизнеса - почти невозможно. Но и пропасть, разориться от единственного неверного решения начинающим тоже не дают. Проконсультируют, прокредитуют, обеспечат скидки.
Супруги выбирают торговлю линолеумом, кафелем, а так же унитазами. Товар, взятый у оптовиков, надо переупаковать и развести по адресам. Работа скромных масштабов: для складов и рабочих площадей хватает одного старого гаража. Напрягаться с переноской тяжестей, глотать пыль от картона и возиться с рулонами упаковки - приходится небольшим полуразумным автоматам. Самое главное для людей - найти клиентов по сети, в личных знакомствах и коммерческих базах данных. И договориться с ними. Это нудно, долго, унизительно. Супруги становятся коммивояжерами, отчаянно примеряющими на себя викторианскую основательность.
Программы доказывают свою полезность. Они утешают, ободряют, закрывают уязвимые места души. Мистер Уэллер может два часа глотать оскорбления очередного клиента, и вежливо предлагать ему поменять сантехнику. Миссис Уэллер не кривит губы при виде очередного платья своей собеседницы. Есть лишь одна проблема - душа человека устроена сложнее этих программ. И пусть на хорошо управляется - её необходимо время, чтобы прийти в себя после очередной волны электронного гипноза. Раньше, пока оба засиживались на работе - их сердца оттаивали в такт. Сейчас распорядок дня ненормированный и часто миссис Уэллер готова плюнуть в оловянно-любезные глаза мистера Уэллера, еще не отошедшего от давешней разборки с клиентом. Что еще хуже - каждый из них может мгновенно оправдаться в любом своем поступке. Электронная тень души всегда найдет нужные слова, изменит мир вокруг, наведет туман. В аргументах и трюках компьютера слышится аромат совершенства - ведь он занимается своим носителем круглые сутки и знает о нем почти всё. Самое сумасшедшее желание может быть обосновано, надо лишь с вечера дать "жокею" новую установку. Илья демонстрирует, что эмоции для обоих уже стали разменной монетой - лишь память и воля заставляли каждый раз сохранять предпочтения. Когда читатель понимает, с какой легкостью электронный внутренний голос может заглушить совесть, как просто порой бывает подавить в себе желание быть порядочным человека - его отношение к индульгенциям меняется. Станет он их одобрять или осуждать - уже от человека зависит, но воспринимать их как средневековую диковинку больше невозможно.
После первых же коммерческих успехов, когда арендная плата за квартиру перестала быть пожарным вопросом, упорство не получало прежних аргументов. Чтобы с вечера дать себе задание - человек должен испытывать хоть какие-то эмоции. Откуда их взять, если психика, как сжатая пружина, норовит вернуть своё? Появляются мелкие желания, капризы, причуды - которые надо немедленно удовлетворить. Эти сцены выписаны с филигранно точностью - готовясь отойти ко сну, каждый из супругов погружается в объятья виртуальности. Под тем же одеялом лежит половина, любимое сердце стучит в полуметре - но в мире электронных символов ты всегда один. Один! Как люди, рождаясь и умирая в одиночестве, оказываются лицом к лицу со своей судьбой, когда невозможно лгать и увиливать - так приходилось и каждому из супругов Уэллер с кристальной ясностью указывать свои будущие чувства. Не потому, что этого требует совесть или моральные нормы - надо просто ткнуть пальцем в нужную кнопку на "иконке".
Краха не произошло. Начались мелкие, чуть заметные изменения. Став более сложными винтиками системы, они получили немного больше свободы. И эта свобода - еще не выраженная в чувствах, а лишь в разном образе времяпрепровождения - требовала других вкусов.
Обыкновенная история: муж в разъездах, жена ведет хозяйство и пытается выстроить бухгалтерию. Он тянется к пиву, она - к магазинам. Что может быть оригинального? Оба совершенно спокойны. Задай они себе установку на развод - брачный союз треснет через пару дней, причем безо всяких истерик и слез. Их решения нельзя назвать целиком рассудочными, математически правильными, ведь память не редактируется, и они помнят свой медовый месяц и лучшие мгновения прошедших лет. Генеральная установка, основная мечта, главная цель - домик в сельской местности - она остается неприкосновенной. Оба жаждут покоя, стремятся к нему, прокручивают в голове выгодные комбинации.
Начинаются приступы: их старые маски трудоголиков, не рассыпавшись окончательно, не сгнив - возвращаются на лица. Бывает, Питер сутки висит на сайтах и в чатах - выискивает нужную информацию, договаривается. Иногда Мэри оставляет хозяйство и судорожно перечитывает списки вакансий. Тактические цели начинают подтачивать мечту. Точат они не с утра до вечера, а так - в часы тяжелых нагрузок, когда электроника приводит самые иезуитские аргументы, а подкраска реальности мало отличается от галлюцинаций. Потом разум должен восстановить свой контакт с действительностью, вернуться к воспоминаниям, и прежняя доля нежности возвращается.
В таком легком отчуждении проходит год.
Потом всплывает вопрос с детьми. Здоровье миссис Уэллер дает сбои. Она боится, что не успеет дать жизнь следующему поколению. Не то, чтобы она была религиозной женщиной или так сильно поддавалась демографической пропаганде - ей просто не нужен пустой дом, в котором никогда не будет слышно детских голосов. Но заведи они детей тут же, немедленно - хорошего дома им не дождаться. Вовсе не потому, что они не успеют заработать такие деньги, не смогут обеспечить воспитание и учебу - просто дети отнимут время. Как не приглашай нянь, не пользуйся роботами-сиделками, не отправляй детей в интернаты - всё равно сотни и тысячи нужных, необходимых для бизнеса встреч, придется отложить. Ближайшие несколько лет они не смогут отвечать за себя. Это неизбежно.
Супруг предлагает заморозить вопрос. В самом прямом смысле - оставить материал в холодильнике. Недорого, надежно. Можно подстраховаться, и снять ячейки сразу в нескольких центрах репродуктивной медицины.
В этот миг всплывают все старые проблемы. Актеры не могут играть пьесу, если на руках нет общего текста. Оправдание каждого отдельного поступка не может утешить, если понимаешь неправильность генеральной линии. Несколько дней супруги Уэллер живут, будто ничего не произошло и всё прекрасно. Только программы закручивают и закручивают гайки внушения. Наконец, оба понимают, что решение проблем откладывать нельзя - иначе они просто не смогут работать. Слишком быстро оба погружаются в своего рода транс, грезы наяву - и могут превратиться очередных "зомби", которыми приходиться всё чаще и чаще заниматься английским врачам.
Илья обеспечивает кульминацию не в офисе и не на улице - супруги слишком ценят свою репутацию, чтобы портить её публичным выяснением отношений. Всё происходит дома, в привычном для читателя интерьере их гостиной. Несколько вечерних часов удачного дня, когда можно отдохнуть и каждый из супругов занят своим делом. Питер болеет за "Арсенал", слушая комментарии через наушник. Мэри ищет в сети новые прически, думая, как лучше выглядеть перед завтрашним собеседованием. Беспрерывный шепот в головах обоих входит в резонанс, как если бы два разболтанных хронометра на мгновения стали бы показывать одинаковое время. Они смотрят друг на друга и решают, что лучшего момента не найти. Оба активируют интерфейсы и выходят из состояния подчинения "жокеям".
Но не отключают их. Выяснение отношений идет между четырьмя личностями, и пусть две из них искусственные и только тень человеческих умов - от этого страсти в разговоре не становятся менее терпкими. "Жокеи" не шепчут на ухо, не наводят иллюзию, а рассуждают в голос. Супруги мало прислушиваются к их аргументам, но ведь с ними говорит эхо их собственных рассуждений. Замороженное, чуть приправленное рассудком, не повышающее голос, но эхо. Отражение.
После первых выпадов, издевок и лицемерных сожалений начинается форменная истерика. Оба отводят душу и оправдательные замечания лишь взвинчивают, добавляют ярости. Но стоит ссоре подойти к грани, стоит появиться запаху смерти - призраку кухонного ножа в печени или удара табуреткой по голове - советы "жокеев" становятся предостерегающими. Работают предохранители. Помогает немного: мистер Уэллер обзаводится царапинами на лице, а миссис Уэллер - сильной болью в районе диафрагмы. Брань наполняет пространство комнаты, как сигаретный дым. Перерыв на отдых, и снова всплеск эмоций, сильно вредящий здоровью обоих.
Ближе к полуночи ситуация начинает проясняться. Не столько в самой ссоре, в балансе обвинений и тумаков, сколько в их собственных чувствах. Любви, той самой чистой, юной, доверчивой - нет ни у одного. Истерика была нужна не для доказательства правоты, а для зачистки концов в душах. Всё. Финиш. "Жокеи" немедленно подтверждают догадки. Понимание приходит мгновенно и делает бессмысленным патетические фразы и слезы на щеках. Пальцы супругов расслабляются, глаза тухнут и пена отступает от губ. Они садятся на те самые места, на которых сидели несколько часов назад и пытаются ощутить, как им быть дальше. Как в зеркало, смотрятся они в экраны своих "жокеев" и одновременно заглядывают в себя - сравнивают, что читают на экранах и чувствуют в сердцах.
Развод? Однако, уже не любя друг друга, супруги Уэллер продолжают мечтать об одном и том же. Даже больше - они слишком привыкли друг к другу. В том будущем доме, который столько раз рисовали в мечтах, Питер видит только свою половину. Мэри не ругалась бы так отчаянно, имейся у неё на примете другой потенциальный отец, чью кровь она готова была бы увидеть в своих детях. Тени их душ, записанные в тысячах файлов, тоже сплелись в одно целое. Любви нет, злобы тоже нет. Есть навык семейной жизни.
Надо просто решить проблему - как существовать дальше?
На основе какого знаменателя они могут прийти к согласию? Электроника дает много советов - и самых простых, и завуалированных. Наконец, уже ближе к утру, до них доходит, что главное это срок, на которых они хотят устроить себе счастливую жизнь. Если на час, то можно по быстрому сбегать в подворотню за дозой героина. Если на сто лет - надо вкладываться в медицинские страховки, а не копить на недвижимость. Полвека, откашлявшись, произносят "жокеи". А к этому времени нужны дети, они подходят как жемчуга к черному верхнему платью, как алмазы к тонкой женской ручке.
Мистер Уэллер соглашается, лишь выговаривая себе право получить близнецов, чтобы, так сказать, два раза не морочить голову одной и той же возней с памперсами. Миссис Уэллер не возражает. Скоро утро, им надо отдохнуть перед завтрашним рабочим днем. Заваливаясь спать, муж вдруг очень отчетливо представляет, что может провести дело о банкротстве жены без малейших душевных мук.
Казалось бы, их развод всё равно случиться - через два месяца или сразу после рождения детей? Нет. Если "жокеи" стали приятным, легким и полезным наркотиком, то чем хуже состояние брака? Абсолютно ничем. Лишь электронике теперь приходится внушать ещё и любовь. Но с этим нет никаких проблем - ведь любить надо не постоянно, а лишь несколько часов в день, когда теплится семейный очаг. Приятное обхождение, покой, уют - всё это вполне окупает в их подсознании легкую фальшь улыбок. Надо лишь быть аккуратней в общении, не снимать масок, что дарит им компьютерное внушение. Так проще.
Финальная сцена романа - это переезд. Все дела на старой квартире закончены, долги уплачены, документы подписаны. О прошлом не упоминается, вокруг будущее. Питер захлопывает двери честно заработанного коттеджа. Мэри стоит тут же, в прихожей. Десятилетние дочери-близняшки бегают по комнатам, которые забиты не распакованными коробками. Еще слышен запах краски и лака, клееного пластика и резанного металла. Это их дом, и сегодня они будут ночевать здесь, как и следующие годы. Но стоит автору приблизить взгляд читателя к лицам Уэллеров, заставить присмотреться внимательней, становится понятно - каждый живет в своем измерении. Совершенно отдельном, изолированном мире, где нет места посторонним звукам или глупым вопросам. И то, что измерения эти пересекаются, давая жизнь еще одной ячейке английского общества, вовсе не желание супругов Уэллер, а лишь работа техники.
Такие суррогаты семейного счастья появятся в будущем. Какие имеются сейчас, каждый читатель романа пусть решит для себя сам. Для раздумий есть повод.