Аннотация: Вариация старой китайской истории про императора и соловья
Бескаравайный С.С.
Державная сказка
В одной большой северной стране жил император. Он был мудрым, сильным, дальновидным и расчетливым.
Его любимым делом было восстановление справедливости. И дня не проходило, чтобы государь не помог обиженному крестьянину, голодному ребенку или несчастной вдове. Ночами он просиживал в своем большом гранитном кабинете, выискивая неточности в отчетах, и как находил - сурово карал мздоимцев и жадных богачей. Народ за это очень любил императора.
Но были в той стране корыстные чиновники. Они жили в императорском дворце, если с императорского стола, получали от него жалование. Они очень вежливо себя вели, а со стороны казались послушными и одинаковыми. Низко кланялись они императору - однако каждую секунду думали, где бы украсть, потому что любовь к богатству разъедала их сердца. И крали.
Император давно бы казнил их всех, но не знал он, как управлять государством в одиночку, без тех самых отчетов, что ему приходилось проверять каждую ночь. И никто в той холодной снежной стране не знал.
Сам император был одинок и несчастен. Окружали его противные ему чиновничьи лица, а девичьего хихиканья и детского смеха давно уже не разносилось по дворцу, ибо долго правил государь и был стар. Часто подступала к нему смертная тоска - темнело в его глазах, опускались руки, слабела память. И только пение соловья могло развеять её, и вселить радость в его сердце.
Потому в большом гранитном императорском кабинете, в спальне, во всех залах и коридорах дворца стояли клетки с соловьями, чтобы в любой момент отогнать хворь, развеселить и согреть душу.
Простые люди со всех концов страны каждый год привозили во дворец соловьев, а столичные ремесленники соперничали - кто сделает лучшую клетку. Они каждый месяц подносили императору кованые, плетеные, резные, даже дутые из стекла домики для соловьев.
А корыстные чиновники, желая императору смерти, каждый день думали, как заставить замолчать добрых птиц. Они раскармливали их лучшим зерном, чтобы те не пели. Они ставили клетки на сквозняки, чтобы соловьи болели. Они даже подмешивали им яд в воду. Но пуще того - они выпускали птиц. Ибо за что угодно мог казнить император чиновника, но за свободу для соловья еще не покарал ни одного человека.
Ему казалось, что настоящие верные птицы не предадут его и останутся рядом с ним, а если милей им лес - то нельзя держать их в неволе.
Потому часто случалось так, что во всем громадном дворце не находилось ни одной певчей птицы, и некому было своим голосом утешить императора. Он болел и смерть становилась за его левым плечом. Дворец облекался в траур, готовясь к похоронам, все чиновники посыпали себе головы пеплом, но радовались в душе.
Тогда кто-то из простых людей, из тех, кто был всегда настороже и держал дома соловья, исхитрялся пронести птицу в императорские покои. Стоило разнестись первым трелям, как радость возвращалась к императору. Щедро награждал он храбреца, но редко просил остаться в своем дворце, пусть хотя бы присматривать за птицами. Иначе жадность пленяла простого человека, становился он корыстным чиновником, и приходилось его казнить.
Так продолжалось год за годом, и вот однажды весной император почувствовал, как устал, и может так случиться, что он не доживет до прихода храбреца с певчей птицей. Созвал он и чиновников, и многих из простых людей - и объявил им, что не пожалеет пуда золота, если принесут ему соловья, который никогда не предаст и будет петь, сидя у него на руке.
Тысячи и тысячи птиц принесли во дворец. Сотни раз открывалась клетка, император протягивал руку, но соловей расправлял крылья и улетал в родные места. А те из соловьев, что были обучены сидеть на руке у незнакомого человека - разучились петь и только чирикали.
И вот из толпы птицеловов и дрессировщиков появился искусный механик, что приехал из далекой и туманной западной страны. Он показал императору невиданную диковинку - механического соловья, игрушку, которая выводила трели, будто самая настоящая живая птица. Надо было лишь завести её особым ключом. Обрадовался император и дал чужеземцу обещанную награду. Однако, чтобы не обижать любивший его народ, он купил всех оставшихся птиц и приказал расселить их по дворцу в старых клетках.
После того дня лучше прежнего стал править государь - ни одна несправедливость не укрывалась от его взора. Сильно поредели кучки чиновников во дворце, но и с государством был порядок - у радостного императора на все хватало времени. Еще больше полюбил народ своего государя, и только бдительные храбрецы иногда жалели, что не могут совершить подвиг.
Загрустили корыстные чиновники. Страшась жутких наказаний, не могли они разбить механического соловья, а корма и воды тому не было нужно. Даже настоящих, живых птиц они позабыли выпускать из клеток и целыми днями пытались писать правдивые отчеты. Только плохо у них получалось.
И вот самый старый и самый хитрых и них, который помнил еще императора-отца, придумал подкупить искусного механика, чтобы он открыл им секрет игрушки. Обрадовались прочие чиновники, сложились на взятку чужеземцу и составили коварный план, чтобы, наконец, извести государя.
Уже поздней осенью, когда дни совсем короткие, ночами тучи закрывают небо, а ветер холоден и высасывает из тела живое тепло, они поменяли в механическом соловье главную пружину.
На следующую ночь, уже под утро, когда император уснул в своем кабинете, опустив голову на бумаги, к нему пришла хворь. В сновидении черная кровь залила все полы в его дворце, а когда он захотел узнать, откуда она, то понял, что из его сердца.
В тоске проснулся император, и поскорей завел соловья, чтобы своим пением отогнал он предрассветную грусть. Поначалу слишком тихим было его пение, и изо всех сил приходилось вслушиваться государю. Но тут и пение смокло, лишь скрежет начал доноситься из клюва механизма. С каждой минутой скрежет этот был все громче и тоскливее. Томно стало императору, ослабели его руки, не мог он разбить предательскую игрушку, и смерть уже касалась своими пальцами его плеча. Завывание прорезалось в скрежете, и помутился его взор, и понял он, что уже не может различить свою подпись на бумагах. Наконец, заклекотал, механический соловей и запел страшными трелями, от которых холодеет сердце и сворачивается кровь в жилах. И почувствовал император, что умирает.
Но тут все соловьи в его большом гранитном кабинете вдруг проснулись и запели. А за ними стали петь соловьи во всем дворце. Даже самые раскормленные и ленивые подняли головы из-под крыльев, а самые голодные смогли глубже вздохнуть.
Ведь ни один настоящий певец, даже самый молчаливый, не станет терпеть, когда при нем издеваются над песней.
И смерть отдернула руку с императорского плеча. Радость осветила его душу, а силы вернулись к нему. Широко расправил он плечи и разбил клетку с механической игрушкой.
Но не стал государь сразу кричать и созывать стражу, а начал думать, как быть ему дальше. И еще до рассвета понял, что делать.
Император сурово покарал подлых чиновников и ни один заговорщик не укрылся от него. Еще он приказал во всем дворце, в каждой комнате и коридоре, ставить кадки и горшки с деревьями и кустами. Если соловьи больше всего на свете любят петь в лесу - то пусть во дворце и будет настоящий лес. Отворились все клетки и многие птицы остались в покоях императора, не захотели улетать в холод. Они поселились в дуплах и сплетениях ветвей, порхая из залы в зал, радуя сердце своими песнями.
Но в каждой клетке император повелел посадить механическую птицу. Для этого пришлось обучать в туманной стране многих столичных ремесленников, но они сумели сделать так, чтобы каждой трели живого соловья вторила механическая трель.
Ведь птица и механизм, живое и мертвое никогда не могут предать одновременно.